Тени Реальности 2. Час Быка

Глава 1

Сидя на веранде одного из кафе Столицы, размеренно потягиваю кофе с ликёром, глядя на льющий за окном дождь. Опять лето прошло мимо меня и, вырвавшись из пут слабости и неотложных дел, я оказался, очнувшись, и нормально взявшись за дела, вновь в мерзком времени года. В осени. У меня всегда — или осень, или весна, с бесконечными дождями, промозглым ветром и прочей классикой американского депрессивного кино. Что ж, сейчас вот важное дело по разведке ситуации. И надо сосредоточиться на замолкшем было диалоге.

— Ну, что скажешь, уважаемый Бульгум?

Я обращаюсь к своему собеседнику по тому его имени, что отражено не в паспорте. Но в иных соглашениях и договорах, что он заключает в своей жизни. И даже не то, которое он получил при посвящении в сан.

— Смотря что тебя интересует. Я, конечно, польщён, мой дорогой друг… Однако ты не выходил на связь уже шесть лет, и тут внезапно приходишь ко мне. — Замечает он, постучав длинными ногтями по своему тонкому бокалу с коктейлем.

Задумчиво остановив взгляд на черном лаке, покрывающем его ногти, я усмехаюсь:

— Ты знаешь зачем. Не просто же я возник вспомнить прошлое и один эпизод, когда я тебе помог.

Бульгум хмыкнул ярко-чёрными губами, и смахнул ресницу со своей щеки.

— И ты пришёл явно не за исповедью к скромному святому отцу одной из кирх Столицы. — Он улыбается, пригубив из бокала виски с колой.

Я тихо рассмеялся, оценив его юмор, признавая мастерство Бульгума в создании личин. И, отдавая честь тому, как тонко он умеет делать намёки. Очевидно, он заподозрил что это самое умение меня, так внезапно появившегося и начавшего задавать странные вопросы, и интересует. Хотя, он чуть-чуть не прав. Меня волнует, в первую очередь, отнюдь не это.

— Как бы тебе сказать, мой уважаемый друг, что мне нужна информация? Впрочем, кажется, я тебе уже это только что сказал. — Усмехаюсь я, приподняв свой бокал.

Чокаемся и смотрим в глаза друг другу. Бульгум, наконец, отводит взгляд и, промокнув губы салфеткой, качает головой.

— Естественно, зачем я ещё могу понадобиться уважаемомуЯрту? Не для обсуждения же тонкостей богословия и вопросов эсхатологии…

— Об этом мы тоже можем поговорить, если хочешь, Бульгум. Это будет, в таком случае, оплатой за информацию. Где ж ещё ты найдёшь такого образованного собеседника как я? — Смеюсь, глядя на него.

— Ну, пожалуй, откажусь. Я бы другую оплату хотел получить… Если требуемая информация мне, конечно, известна. — Замечает он, подзывая официанта мановением руки.

— И какую же? — С лёгким сомнением спрашиваю я.

А то знаю я этих затейников. Как придумают что-нибудь, так лучше самому вызнавать. Или опять двойку агентов Клана… уже моего Клана — отправлять.

— Не волнуйся. С тебя будет в щадящем режиме — ящик ликёра закажи на мой адрес, ты его должен помнить. Пусть курьер привезёт и всё окей. — Усмехается он, сложив ухоженные пальцы в замок.

— Договорились. Тебе привезёт твой любимый напиток мой личный курьер. — Киваю я, успокоившись.

— О, ты помнишь тот, который я люблю? И давно, кстати, у тебя появились личные курьеры, мой дорогой? — Улыбается он.

Внутренне передёргиваюсь от применённого по отношению ко мне эпитета. Вот ведь сволочь он, а. Я тебе показал бы «дорогого», если бы ты не был мне так полезен. Как, впрочем, и многим другим людям и не только. А он знает, и пользуется. Ещё б «сладким» назвал — тогда бы я точно не сдержался. Сейчас же, просто наклоняю голову в знак согласия и, наконец-то, задаю свой вопрос.

— В Столице недавно появилась новая организация. «Дети Света» называется. Слышал что о ней? — Слежу за его лицом, пытаясь определить реакцию на мои слова.

Бульгум откидывается на спинку кресла. На его лице не отражается ровным счётом ничего. Внезапно он запускает руку в карман своего сюртука и вынимает оттуда пачку тонких сигарет. Я молча жду, пока он соизволит ответить. Прикурив от высокой и узкой «Зиппо», он, посмотрев на меня, убирает сигареты обратно, благодарно кивнув официанту, поставившему перед ним новый коктейль подозрительно синего цвета. Я в них не особо разбираюсь, но цвет меня явно пугает. Из чего это вообще делается?

— Слушай, Ярт. Не знаю уж, с чем ты последние годы связался и чем занимаешься. Но твой интерес к этой секте… Ладно, скажу так. Присылай курьера. А ответ будет очень прост. Я скажу тебе, с кем стоит по этому поводу поговорить. Это стоит гораздо дороже, верь мне. Лишь из-за того, что ты мне тогда помог, да и вообще нравишься мне — я тебе дам наводку на нужного человека. — Произнёс он целую маленькую речь, всё с таким же постным выражением лица.

— Хорошо. Но почему всё так плохо? — Смотрю ему в глаза.

— Да потому что никто о них ничего толком не знает. И сами знания о них — опасны. Но я знаю одного человека. Сейчас запишу тебе адрес и имя. Только не говори ему, что ты от меня. Придумай что-нибудь, ты можешь, я уверен. — Бульгум щёлкает пальцами, снова подзывая официанта.

Задумавшись над столь странной реакцией своего собеседника, я роняю:

— Этот человек — он из этой секты? Ну, чей адрес ты мне дашь?

— Нет. Не совсем. Просто он о них знает. И может рассказать, если ты его убедишь, конечно, поделиться знаниями. — Ровно отвечает Бульгум, глядя на подходящего парня.

Официант наклоняется к нему и мой знакомый, сладко улыбнувшись, просит его дать бумагу и ручку. Тот кивает, и быстро уходит. Интересно, насколько тесно они знакомы? Нет, я даже не хочу этого знать, если честно. Совсем не хочу.

— Расскажи мне, драгоценный друг, ты не имел отношения к событиям, что развернулись в Столице этой весной? — Внезапно спрашивает Бульгум.

— А тебе зачем это знать? — Откликаюсь я. — И чем ты заплатишь за такую информацию?

— Значит, имеешь. — Делает вывод он. — Вопрос, только, какое… Однако, ты мне уже дал информацию по этому поводу. Поэтому я заплачу за неё тем, что оплачу наш общий счёт в этом заведении.

Вот хмырь… Я этого не говорю, но, боюсь, что выражение моего лица было сейчас достаточно красноречиво. Но Бульгум этого никак не показал, снова улыбаясь.

— Об этом я подумаю. Но продавать её поостерегусь. Если ты имел отношение к той череде смертей — с тобой лучше не ссориться. Эту информацию я оставлю при себе. — Успокаивает меня он, накрыв, на мгновение, ладонью руку появившегося с листом бумаги и ручкой, официанта.

Отворачиваюсь к окну, глядя на мерзкий дождь за окном. Для меня сейчас всё мерзко, на самом деле. Закурить что ли? Протянув руку, подбираю сигарету из валяющейся на столе пачки, и раскуриваюсь, наблюдая за потоками струй, хлещущих по стеклу. Действительно, как в кино. Как там этот жанр называется? Нуар?

— Не уходи в астрал. — Раздаётся тихий смешок. — Я записал, держи.

Очень аккуратно протягиваю к нему руку через стол, двумя пальцами перехватывая листик. Ещё не хватало, чтобы он попробовал со мной провернуть что-то типа проделанных с ладонью официанта плавных движений. Я же точно взорвусь и дам ему в лицо. Каким-нибудь заклятием.

А ведь мне ещё от него кое-что нужно. Только вот как спросить? Именно про его мастерство личин, кстати. Видимо, придётся опять же говорить прямо. Намёки он показательно пропускает мимо ушей, это я помню. Но плата… Тут уже ликёрчиком можно не отделаться.

Сложив листик, убираю его в карман куртки, под молнию. Сделав ещё пару затяжек, спрашиваю:

— Про личины. Возможно, только возможно! Мне понадобится ещё кое-что. То, чем ты так мастерски пользуешься в своей жизни. Зелье облика. Одно. Сколько это будет мне стоить? Могу предложить в валюте любую разумную сумму.

Как я и ожидал, реакцией мне становится смех.

— Конечно, кроме знания, тебе нужна и маскировка. Дай-ка догадаюсь зачем… Хотя, нет-нет, я не буду гадать, это твоё дело. — Он замолкает, якобы колеблясь. — Но валюта меня не интересует. Денег мне, на маленькие радости, и так хватает. За бутылочку своего снадобья я запрошу нечто другое. А именно твой ответ на один-единственный вопрос. Который я смогу задать в любое время. И вопрос будет касаться чего угодно. Согласен?

Резко втянув в лёгкие дым, размышляюнад его предложением. В принципе, я могу согласиться. Тем более, мало ли как всё повернётся. Может быть, когда он решит задать свой вопрос — он будет мне уже совсем не нужен. И парочка исполнителей из Клана решат вопрос слишком много знающего и спрашивающего человека. А, если нет, то и ответить можно. Причём, не обязательно правду. Я знаю, как обходить и нарушать не то что договоры, а и смертные клятвы. Неоднократно пользовался к своей выгоде и изумлению своих недоброжелателей. Даже лучше воспользоваться вторым вариантом. Не из человеколюбия, а потому что он связан с могущественной структурой из Италии, которая там практически всесильна. По этой причине там даже нет своего Клана, а они присутствуют почти в каждой стране мира. Но и первый вариант подойдёт, если что — в конце концов, откуда его могущественным покровителям узнать, кто именно и за что устранил их прелата? Да и уж что-что, а ложные следы наводить — это умею как я, так и остаток Клана, находящийся в наших с Алуайей руках. Так что всё решаемо.

— По рукам. — Киваю я, мило улыбаясь.

— Тогда бутылочку с инструкцией тебе передаст твой личный курьер на обратной дороге. А ты, конечно же, сейчас дашь мне свой номер телефона. На тот момент, когда я решу спросить то, что мне будет интересно. — Расплывается он в улыбке.

Ах, вот, значит, как. Тебе мой номер нужен. Ну, естественно. Какое счастье, что у Клана много ничего не значащих номеров. Которые, при этом, не так просто отследить. Так что на каждую хитрую уловочку, мой противный друг, есть свой ответ. Так что отслеживай, выясняй, что сможешь в своей погоне за информацией для купли и продажи, Бульгум.

Улыбаясь, диктую ему номер, я заучил специально несколько таких из базы данных Клана, оказавшихся в моих руках. Всё же, пусть от него и остался огрызок, но сколько много ценного он мне принёс!

Выпуская кольца дыма, размеренно спрашиваю своего накрашенного собеседника:

— Ну, опиши хотя бы этого кадра. У которого вызнавать придётся про «Детей Света». Чтобы я знал, какие меры воздействия к нему применять. А то вдруг он будет слаще тебя. — Хмыкаю, разглядывая свой бокал, по которому мерцали отблески света от горящей вполсилы лампы.

— Не хами, друг. — Нахмурился Бульгум. — Да что его описывать. Тип из странных. Скажем так, он живёт со своей крысой…

— Что? — Я даже вскинул взгляд на него, пытаясь уловить смысл фразы. — С какой крысой?

— Обычной такой. Лабораторной когда-то. Ну, у каждого своё самое близкое существо. Короче, Ярт, ты любишь разнообразие, вот и узнаешь, что это за человек. Тем более, подход ты умеешь находить. Особенно, чем более необычная личность, тем лучше получается…

Опрокинув в глотку остатки своего напитка, я медленно поставил бокал на стол.

— Знаешь ли, Бульгум. В последнее время моё чувство юмора начинает отказывать. Я могу и не искать подходов, а просто оторвать ему голову. За ним кто-нибудь стоит?

Торговец знаниями мягко опустил ладони на стол — в его исполнении это должно обозначать шлёпок. И медленно проговорил:

— Это тоже уже те сведения, за которые я беру оплату. Так что не спрашивай меня о таких вещах. Ты хотел знать о «Детях Света». Информация же об этом человеке — уже другое дело, и стоит отдельных гонораров, понятно?

Внутри моего сознания вспыхнул яркий образ — вот прямо сейчас, я наклоняюсь к нему, хватаю за холёные пальцы и всаживаю ему в сердце смертельное заклятие. И это припудренное тело бьётся в агонии, пока я встаю на ноги, кидаю на стол купюры, и быстро выхожу из заведения.

Быстро подавив позыв агрессии, мило улыбаюсь и вскользь замечаю:

— Бульгум, ты всегда ходил по краю в своих изысканиях. И как же хорошо это у тебя получается. Я тебя уважаю, честное слово.

Тот бросает на меня странный взгляд — заподозрил, что ли, мои эмоции? Вроде бы я не подал виду. Уж сохранять абсолютно иное по отношению к своим чувствам лицо, я умею давно и без всяких зелий личин.

— Да, скорее всего, ты прав. Спасибо за комплимент, дружище. Ну, а теперь нам пора, ты так не считаешь? У каждого из нас есть свои дела. С кем же можно мило потрепаться — мы всегда найдём и друг без друга, верно?

Кивнув, запускаю руку в карман, извлекая новую сигарету. Пора выходить под дождь.

Глава 2

Обшарпанная дверь. Унылая лестничная клетка. Скрипящий лифт, ползущий толчками. Вот такое вот обиталище у моего, пока ещё будущего, информатора. Не зря, ой не зря, я поддался своей паранойе и позвонил по двум телефонам, взяв с собой двух клановцев, из тех что уцелели. Ах, я ещё не рассказывал, почему всей этой историей по выяснению обстоятельств, я занялся лично? Да, действительно, надо будет привести мысли в порядок, обдумать всё это ещё раз — может что и полезное в этих неприятных событиях последних дней найду, что подтолкнёт новое расследование. Но, впрочем, это уже после допроса того, кто живёт за этой дверью. И надо быть аккуратным. В конце концов, это два последних клановца, уцелевших в Столице. А до Челябинска далеко. И Алуайа слегка занята, скажем так. Всё потом. Сначала разберёмся с «клиентом».

Ну-с, приступим, господа хорошие. Бросаю взгляд на Ави, стоящего по левую руку от меня. Киваю на звонок и плавно сдвигаюсь в сторону, прикрывая пальцами глазок. Сам же становлюсь так, чтобы если что — заклятие или пуля, прошили дверь, но не попали в меня, отошедшего за косяк двери.

Ави нажимает на кнопку. Я слышу как раздаётся короткая, каркающая трель. Явно батарейка садится, у товарища информатора. После чего клановец сдвигается в другую сторону от двери. Борис оборачивается и встаёт у лестничного пролёта, внимательно наблюдая за подходами. Вроде бы, всё идёт чётко. Хотя почему я так поверил своей паранойе и решил тут разыграть сценку из некоего плохого криминального кино? Не знаю, но лучше перестраховаться. Раз уж Столица в последние месяцы столь небезопасна. И, несмотря на то, что теперь у меня есть некоторые ресурсы и даже немного людей — я почему-то не чувствую себя в безопасности. С этим тоже надо что-то делать, а то так недолго и умом тронуться от мании преследования. В конце концов, всё, скорее, хорошо…

Из-за двери послышались шаркающие шаги. Она у пациента что, действительно деревянная, а не обшитая, что всё так слышно? Прислушавшись, я даже расслышал хриплое дыхание и бормотание.

— Кого там принесло? Я сегодня не наливаю… — Голос под стать звонку, такой же севший и убитый.

— Открывай, хозяин. Разговор есть. Я тебе сам налью, угощу. — Хмыкнув, понимаю, что надо уточнить. — Я от Бульгума, он сказал, что ты можешь помочь.

За дверью воцарилось молчание. Только раздаётся сип владельца сей квартиры.

— А чего я тебя в глазок не вижу? — Наконец, выдаёт шедевр мыслительной деятельности собеседник. — Я щас куда надо позвоню…

— Бульгум сказал, что ты можешь помочь. А я тебе награду за пару слов устрою. Показываться не хочу, а то мало ли кто ты сам таков. Ну что, впустишь?

— Бульгум… Накрашенное чмо. — И немножко мата, который я пропустил мимо ушей. — Говорил ему, хорош мой адрес всяким козлам давать.

— Эй, уважаемый. Может быть, в характеристике Бульгума ты и прав, но уж я-то точно не козёл. — Отвечаю я, переглядываясь с беззвучно хихикающимАви.

— Кто тебя знает, а? Ладно, заходи. Только наливать тебе ничего не буду. Так и знай. И деньжата давай, выкладывай.

За дверью щёлкнула, и она с противным скрипом открылась. Ави отошёл в сторону, приняв расслабленную позу. Борис так и не обернулся, следя за лестницей. А я нацепил себе на лицо самую добрую улыбку.

Хотя открывшееся зрелище было, мягко говоря, не аппетитно. Информатор был низеньким мужичком неопределенного возраста, с помятым желтушным лицом. Ну, что одет в одни семейные трусы — это любопытный способ встречать гостей. Даже я до такого не дохожу в своей лени и мизантропии. Да, ещё на его плече сидела большая такая, белая, крыса. Прямо похмельный пират, честное слово, только попугай мутировал в, простите, собственно крысу.

— А чего тебя трое? Ты об этом не сказал, когда в дверь стучался? — Задал очевидный вопрос, только вот странно, на мой взгляд, сформулированный, «пират».

— Это мои спутники. Телохранители. — Подмигнув Ави, улыбнулся я.

— О, богатый клиент. — Протянул он.

Внутренне усмехаюсь аналогии. Обычно, это я так думаю о тех, кто обращается ко мне. Хотя вслух таких вещей не говорю. Однако что взять с этого… наркомана, что ли?

— Не то слово. Мы пройдём? И как тебя называть, мил человек? — Продолжаю улыбаться я.

— Называй меня… Тумба. Да, я Тумба, а чо? — Отвечает мне с непонятным напором.

— Ну, Тумба и Тумба. Так вот, Шкаф, мы пройдём? — Не удерживаюсь от едкости.

— Не Шкаф, а Тумба! Я ж тебе сказал уже. Ты чо — дурак? — Искренне, как мне кажется, удивляется собеседник. — Проходите.

— Хорошо, уважаемая Тумба.

Он посторонился, бормоча что-то о том, что он мужского рода, а не женского, и неужели это так сложно понять. По-моему, опять без иронии, а совершенно серьёзно. Оставляю эти тихие реплики без внимания, проходя внутрь. Проходим вчетвером за Тумбой в комнату. Изрядно обшарпанную, к слову. И везде разбросаны какие-то баночки, склянки, упаковки чего-то, надорванные и целые. Алхимик? Наркоман? Алхимик-наркоман, так сказать, два в одном? Да Архонт его знает.

— Та и чо тебе надо, уважаемый? — Вопросил Тумба, подхватив с драного стула чуть дымящуюся трубку.

Махнув рукой, отгоняю подальше от себя слегка сладковатый аромат. Кажется, мои подозрения подтверждаются. Явно не табаком пахнет. Задумчиво окинув взглядом информатора, киваю Борису и делаю знак. Тот молча наклоняет подбородок и выходит в коридор.

— Эй, куда это твойбодигард пошёл? — Пыхая сизым дымом снова спрашивает живой предмет мебели.

— Коридор пасти. Работа такая, сам понимаешь. — Смахнув пыль с того самого обшарпанного стула, аккуратно присаживаюсь на его краешек. — Но к делу. Говорят, ты много знаешь о некоторых людях и организациях. А Бульгум обычно не врёт, когда с ним расплачиваются за ответы. Так что ты должен что-то знать.

— Ага, мужик. Знаю, кому варю, зачем. Работа такая. Многие хотят моего товара. А уж из вашей братии — тем более. — Тумба горделиво поднял голову, махнув трубкой, от чего по всей комнате противно завоняло сладковатым дымом.

— Из нашей? — Не поняв, уточняю я.

— Ну да. Вы, маги там всякие, любите иногда догнаться. Для колдунств своих. Помогает же, тем более, если чосерьёзное сотворить надо. Вот на мне и сидите. Но ко мне не обращайся. Я сейчас на одних крутых, из новых, работаю. Заказы — постоянно! Веришь, нет? Отдыхать, подумать — некогда. — Внезапно затараторил Тумба.

Вставило его, что ли? С трубочки-то? Очень похоже. Ладно, пора ковать человека, пока горячо.

— Не на «Детей» ли пашешь? Которые «Света»? — Вставляю я вопрос, перебив его поток сознания.

— А? Чего это ты допрос устраиваешь? — Резко помрачнел он, отложив трубку на стол. — Я тут клиентскую тайну берегу, да?

— Вот об этом мы и поговорим. Скажем так, мне есть чем тебя убедить, чтобы ты мне приоткрыл чуть-чуть завесу клиентской тайны. Над «Детьми Света». Ага? — Резко и утвердительно замечаю я, пытаясь словить его забегавший взгляд.

— Ничего я не знаю. И убеждать меня — не надо. — Отвечает Тумба, явно «сев на измену», как называют это люди его круга.

— Знаешь, знаешь ты всё Тумба. Уже сам сказал, что они твои клиенты. — Я показываю ему раскрытую ладонь с оттопыренными пальцами и медленно загибаю указательный.

Убедившись, что он смотрит на мою руку и слушает то, что я ему говорю — продолжаю.

— Кроме того, Бульгум не врёт, когда ему платят, забыл? А он сказал, что ты знаешь. Это два. — Загибаю средний палец. — И, наконец, три: он сказал, что ты расскажешь.

Положив руку на колено, выжидающе смотрю на него.

— Как-то больно резко ты спрашиваешь… Кстати, а ты-то кто? — Тумба уставился на меня, вспомнив, что я не представился.

— Позволь я останусь анонимен. — Улыбнулся я. — За это будет доплата. Но ты на вопросы отвечать-то будешь? А то всё кота за рога тянешь, Тумбочка.

Мужичок снял со своего плеча крысу и, задумчиво посмотрев на неё, произнёс в пустоту, а, может быть, и крысе:

— Ну и будем мы разговаривать с ним, а?

Крыса, естественно, промолчала, только тихонько пискнула. И Тумба положил её на стол, уперев руки в бока. Хвостатое белое существо просеменило по завалам грязи и рваных упаковок, остановившись у одного из надорванных блистеров. Поведя носом, лабораторная тварь погрузила свою мордочку внутрь блестящей фольги и начала что-то там есть. Архонт подери, у него и крыса — наркоман?!

— Рассказывай, хорош ломаться. — Размеренно произношу я, глядя на Тумбу.

— Ладно, расскажу что знаю. Но только из-за того, что меня Бульгум заложил. Теперь-то вы не отвяжетесь. Ух, козлина. Будет ему «догонка», будет… — Залопотал Тумба, разглядывая свою крысу.

Молча выжидаю, выхватывая сигарету из пачки. Хотя бы покурю, забью этот жуткий запах какой-то гадости, которую он тут курит, этот любитель своеобразных домашних животных.

— Слушай, бабло готовь, да? Так вот, варю я кое-что для «Детей Света». Для них последний месяц только и работаю. Им много чего надо, на контракте у них, понял? Поэтому и знаю о ребятках этих, много знаю. Что знать-то о них тебе нужно, аноним? — Решился, наконец, Тумба.

— Всё. Кто у них главный, чего им надо, сколько народу у них. Чем вообще дышат. И варишь какие штуки для них — тоже знать хочу. — Отвечаю ему, пыхнув сигареткой.

— Варю, говоришь. Да зелья такие интересные. От заказчиков. Белладонна там, мандрагора, зола костей, полынь чернобыльская… Чтобы, значится, ихние сектанты пили. Представляю, как вставляет. — Хихикнул Тумба, почесав затылок.

Любопытные штуки они пьют. Точнее, членов сектанты спаивают. Абсолютная гипнабельность, внушаемость. Можно заставить поверить и выполнить что угодно. Всё равно, если они регулярно под этим делом, то вымысел и видения какого-нибудь «Света» они от действительности не отличат. Плюс, накачка энергией. Кости же, я так понимаю, человеческие. Накачанные силой и энергией преданные сумасшедшие фанатики. Интересный ход. Правда, срок жизни такого потребителя — год максимум. Потом всё, превращение в труп и материал для нового зелья, чтобы, значит, кости было из чего перетирать и сжигать, да.

— И ты один им варишь эти дозы? — Уточняю я.

— Неа. Им же много надо, понял? Но я их постоянный варщик теперь. За других, кто и где — не знаю, не проси. Да и знал бы, коллег не сдал бы, ага? — Собеседник снова тянется за своей трубкой.

Побарабанив пальцами по грязному столу, заставив подпрыгнуть крысу Тумбы от неожиданности, продолжаю вытягивать из него ответы:

— Слышь, Тумба. А главный-то у них кто? Видел ты его? Или с кем дела ведешь? — Это ключевой вопрос. Я должен знать — действительно ли это генерал, недобитый в сгоревшем штабе Клана.

Человек, откликающийся на название вида мебели, заёрзал седалищем и вскинул на меня глаза.

— Что-то я бабла ещё не видел, а тут тебе уже столько сказал, да? — Крыса Тумбы согласно пискнула, доедая остатки некоего белого порошка, высыпавшегося из блестящей фольги.

— Увидишь бабло, успокойся. Мне надо, чтобы ты потом меня заложил кому, если я не расплачусь? Похож я на дурака? Сильно? — Делаю паузу, глядя в маленькие глазки человека. — Так что говори, а Ави тебе отсыпет деньжат, как договорим.

— Отсыпать — это хорошо. — Расплылся в улыбке Тумба, затягиваясь из своей трубки. — Ну, слышал я, что у них двое главных, понял? Но они такие, шо вообще на людях не показываются. Так что совсем не в курсах кто они. Эти… «Несущие Свет», да. А дела я веду с одним парнишкой, он из таких, что не жрёт. По-моему, вообще ничего не жрёт, я ему даже просто товару предложил, между собой — так он отказался, понял?

Переламываю в пальцах, вынутую было, новую сигарету из пачки. Это как — двое? Я что-то не понял? Совсем не понял, ведь всё так стройно казалось. Или генерал нашёл себе партнёра? Жаль, что это тело явно ничего не знает. Надо попробовать из него про этого связного вытащить хоть что-нибудь. Видимо, единственный в секте, кто по нормальным делам, а не фанатичная корова.

— А про парнишку этого, нормального, рассказать что можешь, Тумба? — Вкрадчиво интересуюсь я, скользнув взглядом по Ави, внимательно следящим за нашим диалогом.

Ведь в любой момент, в нём, общении, может произойти некое фатальное для Тумбы изменение. Если вдруг это понадобится. Знать бы ещё, кто его прикрывает. И насколько. Но явно, что не одни эти «Дети Света». И, кстати, если он так для них важен… То его должны пасти, Архонт побери! Наружку они точно устроили бы. И, значит, сейчас кто-то думает — что же это за кадры припёрлись к их ценному варщику зелий. Если ещё, конечно, у них нет ориентировки именно на меня, кстати. Так, на всякий случай. Ведь генерал, коли он стоит за этим делом…

Пока меня прошибает холодный пот и пальцы начинают дрожать, Тумба уже говорит, я стараюсь прислушаться к его словам, спешно выдёргивая из пачки новую сигарету.

— Ну, обычный такой парень. Лет тридцати. Тебе что, фоторобот его нужен, не понял? — Тумба затягивается и, кашлянув, продолжает. — Звать его Павлом. Сам на меня вышел, узнал. Меня, если надо, многие советовать могут. Где живёт точно не скажу. Да и вообще. Ну, крест носит, православный. Говорит, для маскировки. Большой такой. И вообще пацанского вида. Но приличный, из интеллигентных, да. Приходит каждую пятницу. Больше не скажу. Не знаю, да и денег оно тех не стоит, да?

Ясно осознавая, что из профессионала в варении всякой гадости, я больше ничего не выжму, по крайней мере, обычными методами, прикидываю что делать дальше. Во-первых, что делать с ним? Я ведь спокойненько запалил Бульгума, хотя этого он очень не хотел. Если протечёт — то лишние проблемы мне не нужны. Тем более, есть у меня идейка и вовсе подгрести под себя остатки разгромленных чернокнижных организаций Столицы. Потом, когда-нибудь. И ссориться с Бульгумом, которого все знают, и, может и не уважают, но считают фигурой — плохая штука со всех точек зрения. Во-вторых, не знаю много ли у них таких людей как эта Тумбочка, но лишить их одного из каналов — заманчиво. И, наконец, я же вижу его насквозь. Даже если я дам ему денег. Много денег. Он всё равно уже завтра, то есть в эту самую пятницу, заложит меня своим нанимателям. Натура у него такая, очевидно. Моральные принципы или та даже кодекс чести — не про этого наркомана. Его только помани — и он всё расскажет. Как мне сейчас.

Так что вопрос только в одном — как от него по-тихому избавиться, чтобы не привлечь внимания Механизма? И, заодно, чтобы пасущие его «деточки» не поняли, кто это сделал и зачем. Несчастный случай. Сгорел на работе. И всё.

Ну и маленький на засыпку — можно ли что узнать ещё, если оторвать ему пальцы, к примеру? Хотя нет, кажется, что он выдал всё, что знал, как на духу. В этом и опасность. Вот ведь архонтов Бульгум. Знал, что будет подстава. Но такая… И чего я тешил себя надеждой, что тут будет адекватный в плане договоров и сохранения тайн человек, а не этот предмет мебели?

И опять косячок есть — если его даже аккуратно устранить, и это будет для всех лишь несчастным случаем на его тяжелой работе… Бульгум в курсе. И быстро свяжет одно с другим. Эту информацию он явно продаст. Или Механизму, или «Детям», или ещё кому… Ничего приятного. У меня нет таких ресурсов, чтобы всё это решить. Устраивать же ещё и странный случай с Бульгумом… Тут уже многие задумаются. Ведь он — всё же не последняя единица. И свяжут, как пить дать, свяжут узелки.

Думай, Ярт, думай!

— Эй, мил человек, чего молчишь? Аноним должен платить за свою анонимность, если всё узнал, да? Так что пять тонн бачинских давай мне, да? — Тумба отложил свой курительный агрегат, разглядывая свою крысу, развалившуюся на столе, посреди груды рваной бумаги и фольги.

Глава 3

Пока я смотрел Шкафу в глаза, Борис внезапно появился из коридора, вытаскивая из-под пиджака длинный нож:

— Шеф, тут проблема.

Я резко поднимаюсь на ноги, чуть не перевернув колченогий стол.

Мужичок, варящий разную гадость для своеобразных людей, вскочил как напружиненный, кидая что-то мне в лицо…

Боль, только боль. И тихий визг, потому что нет сил кричать. Чувствую, как от вспышек яростной, алой и рвущей, рези, у меня подгибаются ноги. Раздаются хлопки, чей-то сдавленный вопль. Удары, грохот. Часть из него, наверное, вызываю я. Потому что адские ощущения резко усиливаются, рука болит как оторванная. Кажется, я упал на пол, задев что-то… Надо мной раздаётся сдержанный вопль:

— Шеф, вы живы? Надо валить!

Другой голос напряженно замечает:

— Хватай его, Алуайа голову оторвёт, если мы Хозяина потеряем!

Я слышу этот короткий диалог отдалённо, как будто со стороны. Потому что лицо, судя по жару, плавится, кожа рвётся. Или мне так только мнится? Я знаю только одно — мне ни в коем случае не стоит открывать глаза, как бы ни хотелось распахнуть их вместе с давящимся в глотке воплем. Иначе я потеряю зрение, чтобы это ни было выплеснуто на мою физиономию.

Ад, вот он какой. Я прямо понимаю теперь, что имели в виду христианские богословы, описывая поджаривание на сковородке. Только мне не смешно и не до изысков эсхатологии. Надо что-то делать. Это что-то уже доходит до костей и я не хочу, не могу дальше!

— Сделайте всё чисто, — Бормочу я, надеясь, что меня услышат мои клановцы. — У нас здесь нет крыши…

Каждое слово отдаётся эхом в моей голове и нестерпимым жжением на губах. Надо молчать, молчать… И вот ещё что. Пока меня довезут куда-то, где смогут смыть это… Надо остановить хоть ненадолго процесс. Вслепую, дёргаными движениями, шарю по своему телу, в поисках ножен на поясе. Кое-как нащупав их, и переждав новую волну всплеска рези, я, трясущейся рукой, вытягиваю его.

— Шеф, мы тебя слышали. — Раздаётся издалека голос. — Постараемся. Но тут жарко. Всё, хватай его!

Снова хлопки. Треск. Шорохи. Сдавленный, и, кажется, предсмертный, крик. Всё равно. Меня вытащат. А я спасу себя. Приближаю кинжал, всё также вслепую, к своему лицу.

— Что вы делаете?! — Ещё один отдаленный крик.

Собрав все свои силы, и понимая, что могу пожертвовать губами из-за лишнего слова, бормочу, едва разлепив их:

— Торможу заражение… Когда… доставите меня… в безопасное место… Вымоете мне лицо… чего бы это ни стоило.

Мне никто не отвечает, но я чувствую, как поднимаюсь в воздухе. Чуть не роняю клинок, в нахлынувшей было панике, но понимаю что меня кто-то взвалил на плечо. Одной ногой цепляюсь за пол и слышу сосредоточенный голос:

— Держитесь, и как-нибудь идите. Я не смогу целиком вас нести. — Мне кажется, что этот тон принадлежит Ави.

Ничего не ответив, я скребу одной ногой по полу. Время от времени. Которое потеряло свой смысл, оставив только накатывающие с завидной периодичностью, вспышки боли, уходящей всё глубже в моё лицо.

Притянув рывком клинок к лицу, я шепчу про себя, еле формируя мысленную словесную речь, древние мантры жертвоприношения, и, примерившись, как мог, взрезаю горящую щёку. Вспышка приступа сводит меня целиком, заставляя ноги рефлекторно дёргаться. Но этот старый ритуал — он помогал затормозить даже отравление самыми смертельными ядами древности. Не снять, но затормозить до тех пор, пока не будет введено противоядие, к примеру. Вот я и приспосабливаюсь к новым условиям…

По моей щеке течёт жар и боль. Ноздри улавливают запах гниения, горелого, и молока. Отвратительный признак. Но надо, надо Ярт. Ещё раз, как могу аккуратно, проделываю над собой акт мазохизма, разорвав, судя по всему, себе скулу. Из моей глотки всё же вырывается вой, тихий и слабый. Как же мне плохо! Быстрее, быстрее, спасите меня!

Начинаю волочить ногой, мы куда-то двинулись. Снова хрип и некий треск, где-то позади. Что-то горит? Не знаю, у меня лицо просто пылает, взрывается. Возникает подозрение, что плавятся кости черепа. Тут же вспарываю себе лицо вновь, подвывая от боли и быстро-быстро засеменив время от времени конвульсивно касающейся пола ногой. Кажется, я только что отхватил себе и кусок носа. Надеюсь, что всё не так плохо. Впрочем, плевать! Что угодно, лишь бы выжить. Хромой, косой, хоть гнилой — только жить. И сохранить зрение, да, вот что мне ещё надо. Не попасть бы кинжалом в глаз, так размахивая трясущейся рукой.

Тем временем, наше движение остановилось. Опять стою. И возникает новое подозрение — что вроде бы с моей ноги слетела туфля. Уж больно мокро стало ноге и холодно, впрочем, тоже. Ну да неважно. Сосредоточенно продолжаю отнюдь не художественно резать по своему лицу, водя кончиком ножа.

Презрев опасность остаться без губ, выдавливаю из себя тихий трескучий шёпот:

— Долго ещё?

— Нет. Через несколько минут сядем в машину. — Тон Ави чрезвычайно резок и напряжён.

Значит, проблемы ещё не кончились. Ну, они справятся. Надеюсь. Иначе что со мной будет? Меня надо спасать и срочно!

Только вот смогу ли я позволить себе не шептать про себя эту архонтову мантру и не насиловать свой облик и дальше? И просто вырубиться? Я уже на грани восприятия, это совершенно очевидно с каждым новым накатом жжения на моё лицо. Не знаю, но я буду держаться до последнего.

И не отвлекаться на постороннее, продолжаем. Как можем, так и продолжаем. С этой мыслью я вновь мысленно прокаркал длинный ряд хрипящих согласных и полоснул по тому, что осталось от моей кожи. Я вообще-то не чувствую уже даже и боли от клинка-то. Неужели нервным окончаниям — уже того, всё, полный капут? К Архонту!

И с этой мыслью меня довольно невежливо закинули куда-то, судя по запаху и коже подо мной — в нашу машину. Да, кстати, куда я лечу?

Очень медленно открываю глаза, сразу же пытаясь сообразить — я ли это. Или это Тень? Хотя, обычно, в Тенях таких вопросов себе никто из моих Альтер эго не задаёт. Но не зря же есть та самая опасность безумия, о которой я столько размышлял. Когда грань теряется. А с учётом того, что я сейчас, открыв глаза, ничего не вижу… Кстати, и боли я не чувствую. Какое счастье, что её нет — меня всего передёргивает от одного воспоминания о муках, которые я испытал. Но почему я ничегошеньки не могу увидеть? Либо я потерял зрение, либо это такая странная Тень, либо… Очень медленно поднимаю руку, выпрастывая её из-под чего-то похожего на плед. Я, кстати, оказывается им укрыт, судя по всему. Возможно, это говорит в лучшую сторону. Но всё же, надо проверить кое-что.

С гигантским внутренним волнением, от которого я начинаю дрожать — подношу ладонь к лицу и кончиками пальцев касаюсь его. Издав облегчённый вздох, расслабляюсь. Так и есть — моё лицо укрыто какой-то мягкой тканью. Только странно, что я этого не чувствую. В смысле материю на своём лице. Но не буду переживать раньше времени. Да и можно ли её уже снять?

Прислушавшись к своим ощущениям, решаюсь, и медленно подцепляю ногтями ткань, стаскивая её вбок. В глаза ударил приглушённый свет. Ночь. Шторы наполовину задёрнуты. Но всё равно зрение, видимо, пока не восстановилось. И, кстати, я же у себя дома, в своей квартире!

Этот вывод заставляет меня усмехнуться, но я тут же разглаживаю, как мне кажется, своё лицо. Мало ли что там с ним. Хотя меня уже напрягает совсем сильно отсутствие ощущений. Я не почувствовал натяжения кожи, совершенно незаметное в обычном состояние, которое происходит при проявлении мимики. Так, всё, стоп, это паранойя. Надо аккуратно встать и дойти до зеркала. И, заодно, найти Бориса с Ави, узнать что произошло, что они сделали… в том числе со мной. И вообще проверить на картах, к примеру, степень своей излеченности от чего-то, что швырнул в меня этот психованный Шкаф. Надеюсь, покойный. И, также рассчитываю, без лишних следов в нашу сторону. Это тоже надо узнать.

Приподнявшись, хватаюсь на всякий случай за поручень дивана. Вроде нормально, не ведёт. Только все мышцы затекли. Что ж, это уже хорошо. Так, вперёд к зеркалу. Уж что-то, а путь к ванне в своей квартире я нашёл бы даже с закрытыми глазами.

Не включая свет, иду по коридору, замечая, что квартирка-то запылилась, но не сильно. По крайней мере, на вид, обоими способами видеть что-либо, она вполне себе в порядке. Да, иное зрение у меня тоже работает. И, как ни странно, необычно остро. Как будто я сейчас перекушал энергии и накачан под самые уши. Однако ничего такого я не замечаю в себе. Самое обычное состояние организма, судя по беглому восприятию себя самого.

Открыв дверь в ванну, щёлкаю переключателем, включая свет. По глазам бьёт, заставляя прикрыть веки на несколько секунд. Привыкнув к освещению, открываю их и смотрю прямо в зеркало, висящее напротив двери. У меня возникает смутное желание не смотреть в него. Скажем так, мне хотелось бы, чтобы мои глаза подольше привыкали к свету. Ну или что это всё таки Тень, хотя на неё и не похоже. Короче говоря, я просто издаю сдавленное ругательство и пребываю в прострации.

Это — я?

Медленно подойдя к зеркалу, я провожу ладонью по стеклу, разглядывая себя. Такой же как и всегда. За исключением верхней части, да. Красавец, что сказать.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов… — Наконец, не выдержав, я несильно бью по зеркалу, отворачиваясь. Это зрелище я уже запомнил. Теперь бы знать — неужели навсегда?

И внутри меня зреет чёткое понимание, не связанное ни с чем, а как будто пришедшее откуда-то извне. А, значит, верное. Уж я-то умею отличать озарение. Да, Архонт подери, это навсегда. Ты теперь урод, которого оценят только на фрик-шоу. Если подумают, что это грим такой, конечно…

Что ж, я опишу своё милое личико, оным же теперь можно пугать похмельных вампиров и пожилых личей.

Серая плоть, с жёлтыми пятнами. Одутловатое, распухшее лицо, раздавшееся по все стороны. Свисающий подбородок и почти полное отсутствие нижней губы, открывающее зубы. Всё же зря я разговаривал, когда меня жгло зелье… Вывернутые, похожие на наросшие хребты, шрамы, вспахивающие лицо по щекам и скулам, отвратительно жёлто-красноватого оттенка. Глаза, под которыми свисают дряблые тёмно-серые мешки. К левому глазу тянется один из шрамов, чуть не доходя до самого ока. И ножом я размахивал знатно, да… От моих волос остались только небольшие пучки по всему черепу, открывающие бугристую теперь плоть, покрытую желтушными наростами. Да и сами эти клочки были теперь невнятного белёсого цвета. Красавец, что ещё сказать.

Прикасаясь к своему лицу пальцами, вновь ничего не ощущая. Да, чувствительность потеряна полностью. Я просто не чувствую этой раздавшейся и трупного вида плоти, в которую превратилось моё лицо. Нет, может быть, я и раньше не был выдающимся красавцем, скажем честно, но теперь я же просто на улицу не выйду. Что мне делать? Шарфом заматываться?

Уныло направляюсь на кухню, шаркая босыми ногами по холодному полу. Надо закурить, а я уверен, что на кухне ещё валяются пачки сигарет и коробки сигарилл. Такое дело надо обдумать за цибаркой, никак иначе.

Зайдя на кухню, я вижу развалившегося на диване Ави. Всё же странно, как обострилось моё зрение. Компенсация какая-то за полученные уродства? Не знаю. Он вскидывает голову и совершенно без эмоций в голосе произносит:

— Шеф?

— Да… — Отвечаю ему я.

И подхватываю со стола пачку сигарет, быстро разрывая полиэтиленовую упаковку. Вынув одну сигарету, сую её в рот, ненадолго примерившись — всё же, у меня теперь нет губы и я не чувствую кожи. Надо же, попал между зубов с первого раза. Пошарив на всё том же столе рукой, нащупываю зажигалку и прикуриваю, видя во вспышке игру эмоций на лице Ави. Он смотрит на меня, в свете бензинового огня, внимательно разглядывая моё лицо.

— Красивый? — Хмыкаю я, продолжая держать в руке горящий огонёк. — Хочешь рассмотреть получше, или я закрою, наконец, сию коробочку?

Ави вздыхает, не отводя взгляд от меня и неопределенно шевелит плечом.

— Не закрывай. Дай и мне прикурить. Я же не знал, можно ли у тебя курить без разрешения… — Его голос тих и задумчив.

— Давай. — Передаю ему зажигалку, глубоко затягиваясь дымом, чтобы он не улетучивался через щель, образовавшуюся в моём лице.

Прикурив, Ави захлопывает крышку зажигалки, и мне становится как-то комфортнее. По крайней мере, моё лицо не так освещено и на него не смотрят. Пусть даже он. Я и сам теперь не знаю, когда привыкну к своему виду. В зеркала я теперь точно смотреть не буду, уж увольте.

Выпустив клуб дыма, интересуюсь у клановца:

— Где Борис?

Ави поднимается, нормально усевшись на диван, и сильно затянувшись, так что огонёк тлеющего табака на мгновение осветил его хмурое лицо.

— Он мёртв.

— Как это произошло? — Уточняю я.

— Просто. Ублюдок один, из тех что пас хату варщика. Борис успел зарезать его бритвой, но сам истекал кровью… Он остался там. Взорвать ко всем архонтам этот домишко и отвести следы. Заодно и всех козлов с собой утащил. Бытовой газ взорвался, такое бывает… — Очень ровно произнёс Ави.

— Он был твоим братом, да? — Медленно спрашиваю.

— Да. Мы были вместе пятьдесят лет. — Отрезает он, явно намекая своим тоном, что продолжать эту тему не собирается.

— Тебе не станет легче, но я знаю что это такое. — Отвечаю, садясь на диван с другой стороны.

— Алуайа говорила… Закроем тему, а, Хозяин? — Впервые в голосе Ави проскользнули его настоящие эмоции: подавленность, гнев, страдание.

— Да.

Следующие минут двадцать, не меньше, мы просто молча сидели и курили. Каждому было о чём подумать, и о чём сожалеть. Однако, взяв очередную сигарету, я продолжил разговор. Всё же, несмотря ни на что, мне нужно знать. И многое из того, что произошло, пока я был в отключке. А потом ещё и всё это осмыслить, связав с тем, что я знал раньше. Как действовал. И почему всё это привело к такому неприятному финалу, надеюсь только, что промежуточному.

Глава 4

— Ави, что произошло с Тумбой? — Интересуюсь я, уже привыкая резко затягивать дым в себя при курении, чтобы он не улетучивался сквозь отсутствующую губу.

Ави резко хмыкнул, подобравшись на диване и, махнув рукой, отвечает:

— Сварим кофе, шеф? Ломает адски. А варщик… Валяется там, во второй комнате. Вроде ещё живой.

— Давай всё же решим говорить на «ты», а не сбиваться туда-обратно. — Я откидываюсь на спинку дивана, пытаясь рассмотреть лицо Ави. — Ты притащил сюда ещё и его? Спасибо, будет материал для допроса в спокойной обстановке…

— Это было идея Бориса. — Коротко отвечает он, и добавляет после паузы. — Хорошо, шеф, будем общаться «без галстуков».

Как мне кажется, без ощущений и с покалеченным лицом, мне удаётся растянуть лицо в улыбке. В конец концов, надо же тренироваться с мимикой, особенно в темноте, когда никто не видит судорожные оскалы. Если, кстати, моё лицо теперь вообще может изображать мимику, а не полностью атрофировалось. Надо будет проверить перед зеркалом, но только один раз. Смотреть туда хотя бы несколько раз — у меня не хватит сил. Так, соберусь с силами, и разок проверю.

— Хорошо. Он там надёжно зафиксирован? — Поднимаясь, чтобы поставить чайник, уточняю я.

— Да… Хотя, в его состоянии, он и так на мешок картошки похож, куда он денется? — Меланхолично отвечает Ави, качая головой, в такт каким-то своим мыслям.

Включив газ, плюхаю на плитку чайник с водой, задумавшись. Обернувшись к Ави, спрашиваю:

— Чья это была идея, приехать сюда?

— Моя. — Ави, поколебавшись, продолжает. — Алуайа давала адрес, на всякий случай. Пригодилось. Здесь мы, по крайней мере, какое-то время, будем в безопасности.

Киваю, начиная рыться на полках, в поисках растворимого кофе. Думая об этой интересной вещи — а как Алуайа-то всё под себя подгребла. Как часто её упоминают в последнее время. А она-то стала истинной Хозяйкой Клана, в отличие от меня. Ну да ладно, в конце концов, мы с ней в одной лодке, и я ей доверяю. У неё же действительно удаётся продумывать управление нашим маленьким обществом и решать важные вопросы, о которых я просто забываю подумать. Так что это полезно. Она ещё сделает из нашего Клана — не мелкий огрызок, а сильнейшую организацию на континенте, уверен.

Мои омертвевшие ноздри уловили аромат кофе, и я сыпанул щедрой горстью в чашки по несколько ложек. Надо встряхнуться — что мне, что Ави. Сняв с плиты чайник, разливаю кипящую воду по чашкам, стараясь особо ни о чём не думать.

— Тебе с сахаром? — Интересуюсь я, помешивая ложкой в своей кружке.

— Нет, спасибо. — Меланхолически отвечает Ави, обхватывая ладонью свой сосуд с напитком.

Подняв руку, в полутьме кухни разглядываю как она дрожит. Проведя ладонью над дымящейся чашкой, ощущаю тепло, немного сосредоточившись. Надо проверить себя до конца, иначе я не поверю, что потерял только лицо.

Представив себе чёткие потоки пара, закручивающиеся вокруг моей руки змейкой, концентрируюсь и выпускаю энергию из пальцев. Сначала дымка всё также расползается в воздухе, исчезая над кружкой, но спустя пару мгновений, всё же поддаётся моему приказу и начинает подрагивать. Проходит ещё миг, и пар закручивается, струясь по ладони и запястью.

Прекрасно, всё со мной в порядке. Ну, кроме облика. Встряхнув рукой и щёлкнув пальцами, прерываю контакт с парообразным состоянием вещества, и хватаю чашку, отпивая кофе несколькими большими глотками. Кстати, почувствовав как усилия распределяются по моему телу, я окончательно убеждаюсь, что это не Тень, а самая что ни на есть Реальность, пусть и мерзопакостная.

— Пусть Борис упокоится в Долине Мёртвых в мире. — Прошептал я, поднимаясь на ноги, и вытаскивая из шкафа бутылку виски.

Ави поднимает на меня глаза, молча подвигая кружку с кофе.

Свинтив крышку, щедро доливаю огненный напиток по края наших чашек. Положив бутылку на стол, остаюсь стоять, прошептав заупокойную молитву: «Слушайте, Кланы. Слушайте, рождённые и перворождённые. В Долину Мёртвых отправился один из достойных. Пусть путь его туда, и пребывание там будет лёгким, и достойным. И возродится он, в последние времена, став среди свиты Архонта».

Ави, поднявшись на ноги, одними губами повторяет полузабытую отходную молитву.

Когда я закончил, замираю на секунду, пытаясь понять, действительно ли она поможет покойному. Не придя к очевидному решению, но предположив, что всё равно надо было вспомнить ритуальные слова, слышанные мною в детстве этой плотской жизни, от покойного, моими усилиями, Видящего Клана, опрокидываю содержимое чашки в горло.

Ави поступает также, и раздаётся треск. Быстро метнув взгляд в сторону, аккуратно ставлю сосуд на стол, укоризненно замечая:

— Ты, конечно, можешь быть как дома. Но бить посуду — всё же не надо. — Рассматриваю осколки его кружки, прицельно запущенной в раковину.

— Ярт, если уж мы возрождаем древние традиции Кланов, и это не просто слова… А ты сейчас читал древнюю молитву… То после неё надо бить стекло или иной сосуд. — Медленно отвечает мне Ави.

— И то верно. — Соглашаюсь я с его логикой, и кидаю чашку в ту же несчастную раковину.

Треск стекла и всё затихло. Ави пожимает плечами и произносит:

— Хотя мне действительно стало легче. В древности была правда. А я тоже внимательно слушал Видящего Клана, которого ты… того. — Хмыкнув, Ави продолжил. — Впрочем, этот козёл того заслуживал.

— Проверим варщика? — Меняю тему я.

— Почему бы и нет?

Ави делает жест, указывая мне идти первым. Логично — это же моя квартира. Я в ней хозяин, а также и — Хозяин Клана. Традиции. И в них что-то есть.

Пройдясь по коридору, я задумался, откуда на полу валяется маска? Та самая, которая исчезла во время испарения жены? Этот вопрос тоже надо будет решить. Но пока — варщик.

Отворив дверь в спальню-библиотеку, я замер на пороге, разглядывая, привязанного к единственному в комнате креслу, варщика. Или приклеенного? Потому что, кажется, обмотан изолентой, по рукам и ногам. И ей же — к креслу. Да, не очень красиво смотрится, но, видимо, что нашли — тем и обмотали.

Нажав выключатель, зажигаю в помещении свет единственной тусклой лампы под потолком. Можно и сильнее включить освещение, но не хочется. Хватит и такой приятной атмосферы. Мне приятной, а Тумбочку должно напугать.

Подхожу к объекту моих будущих изысканий, и вижу, что он смотрит на меня одним глазом. Второй настолько заплыл, что не открывается. Да, фейс у него изрядно попорчен, что не может меня не радовать. Впрочем, скоро ему не придётся думать о таких мелочах жизни. Как и о самой жизни.

— Эй, предмет мебели! Узнаешь? — Пытаюсь растянуть лицо в ухмылке, и, видимо, у меня получается, потому что открытый глаз Тумбы дёргается.

— Да, это я, Ярт. Лицо которого ты изрядно попортил. А за моей спиной стоит Ави, чьего брата Бориса убили из-за тебя. Так что у тебя выбор не велик, честно говоря.

Тот молчит, внимая моим словам. Рот-то ему никто не заклеил — кстати, упущение. А если бы он орать начал? Хотя, наверное, Ави бы сразу прибежал и объяснил, что кричать у меня в доме не следует…

И, ещё любопытно, понял ли он, что живым отсюда не уйдёт? Я же ему сейчас наши имена так спокойно назвал.

— Так вот, Тумба, что пока молчишь — правильно. Но будет неправильно, если начнёшь молчать после моих вопросов, понял? — Передразниваю его манеру говорить, ещё раз растягивая «наощупь» своё лицо в ухмылке.

Судя по тому как дёргается Тумбочка, в этот раз всем телом — мои улыбки стали теперь оружием массового психологического поражения.

— А мне разница какова, а, Ярт? — Слегка шепеляво шепчет Тумба. — Всё равно мне ж хана.

Подойдя к нему, я легонько глажу ладонью по его щеке, внимательно глядя в глаза варщику.

— Разница есть, Тумба. Ты можешь умереть просто. Если ответишь. Или совсем не просто. Знаешь, какие Кланы затейники в этой области? Людям и не снилось, даже лучшим палачам. У нас же опыт многих тысячелетий. Ты будешь мучиться годами, понимаешь меня? Молить о смерти, но не получишь её, продолжая погружаться в экстаз боли, неведомой простому смертному. Прекрасный выбор, нет? — Треплю его по взлохмаченным коротким волосам, придавая своему голосу сочувственные интонации.

— Сука… — Коротко шепчет варщик, отводя взгляд.

— А вот так со мной не разговаривают, Тумба. — Очень мягко проговорив эту фразу, опускаю ладонь на его шею и нажимаю несколько точек под затылком.

Голова варщика конвульсивно дёргается, и я, быстро перейдя на другое зрение, моргнув глазами, вижу где у него самые болезненные повреждения после захвата. Левая рука в районе локтя сочится красновато-ядовитым светом. Быстро и резко тычу туда пальцами, и обхватываю другой рукой повреждённое место, начиная заливать туда режущий поток энергии, вспарывающий и так поврежденные энергетические каналы.

Тумба шипит от боли, с его губ начинает сползать пена. Ави быстро подходит, фиксируя его своими руками в почти железной хватке, чтобы он не мог сбросить мои руки. Хватаю его локоть уже обеими руками, начиная давить на нерв на локте физическим образом, продолжая резать истекающей из ладоней энергией его тонкое тело. Могу себе представить его ощущения, однажды я переживал подобное. И воспоминания о том случае крепко закрыты от памяти меня как Ярта, лишь Другой помнит об этом.

— Больно? — Ласково интересуюсь я, чувствуя как начинаю внутренне закипать. — А будет ещё больнее, если ты не извинишься и не станешь вежливым и хорошим мальчиком.

В подтверждение своих слов, резко выкручиваю его локоть, слышится тихий треск. Вливаю в свои руки и его плоть ещё больше энергии, дёргая конечность варщика в сторону. Треск усиливается. Слюна капает с подбородка Тумбы ему на грудь. Он не кричит, только очень-очень тихо, на пределе слышимости, подвывает.

Отпуская его руку, и делая знак Ави отпустить его, говорю, всё также ласково, варщику:

— Это разминка. Очень грубая работа. Просто небольшое предупреждение твоим разорванным сухожилиям, что так нельзя общаться. Ну так, будешь отвечать на вопросы твоего друга Ярта?

Тот судорожно кивает, разглядывая меня слезящимся глазом.

— Отлично, Тумба. Вот и взаимопонимание достигнуто. Теперь отвечай. Кто тот связной от «Детей Света»? Где он живет? Как выглядит? Только очень, очень точно отвечай, Тумба. Во избежание инцидентов, ведущих к нарушению нашей дружбы. — Шепчу эту фразу ему на ухо, наклонив своё изуродованное лицо к нему.

Человек смотрит на меня затравленным взглядом, веко открытого глаза судорожно дёргается.

— Чтобы ты испытал всё это… — Бормочет Тумба, и, вздрогнув всем телом, добавляет. — Мой друг, на вопросы которого я отвечу.

Я замираю, отодвинувшись от него и вытягивая сигарету из пачки, прикуриваю. Помолчав, выпускаю клуб дыма в потолок, прикрыв глаза. Так, пребывая во тьме, делаю резкую затяжку, потому что иначе дым улетучится из щели в моём новом лице, и, наконец, отвечаю. Не знаю, говорю ли я это для Тумбы? И уж тем более не для Ави. Скорее всего, для самого себя. Тихо и размеренно, произношу:

— Знаешь, я испытывал и не такие мучения. Когда я проходил инициацию… Я или не я? Это ведь тоже вопрос. Ведь я перерождённый. Мне сорок лет. Но, при этом, и несколько тысяч этих самых лет. У меня есть две памяти. Моя настоящая, большую часть которой я закрыл сам. И та, что принадлежала отвергнутомуклановцу до инициирования. Знаешь ли ты, что такое инициация на перерождение? Вряд ли. Обе мои памяти здесь сходятся в одной точке, поэтому я не забуду никогда той боли, которая была. — Открыв глаза, я смотрю на заплывшее лицо Тумбы. — Ведь такая инициация — это смерть. Тела, психики, души… Чтобы родилось нечто, надо сначала убить старое. С полным искренним желанием это совершить.

Ави тихонько вздыхает позади меня. Я не волнуюсь об этом. Перерожденные больше не под запретом в нашем Клане. Я смотрю на Тумбу, но гляжу сквозь него. Внутри меня клокочет боль, страдание и смерть, ставшие основой, тем стержнем, из-за которого я — Ярт — стал тем, кто я есть. Собой. Да и рассказал я отнюдь не всё, что естественно. Многие вещи должны оставаться в тайне от всех, кем бы они ни были.

Встряхнув головой, быстро прогоняю с себя морок прошлого, и тыкаю сигаретой в сторону дрожащего варщика.

— Ну ты и псих… — Всхлипывая, шепчет он, и, вновь не забыв, добавляет. — Мой друг…

Пожав плечами, я меланхолично отвечаю:

— Нет, я не псих. Я — просто демон.

Вытянув сигарету до бычка, тушу её об ладонь, чувствуя небольшую вспышку боли. Уронив раздавленный окурок на пол, снова подхожу к связанному Тумбе, и бесцветным голосом завершаю свои откровения:

— Вот видишь, дружок, я рассказал тебе свои секреты. Теперь — твоя очередь. У друзей всё поровну, а мы же договорились, что теперь дружим, да? Или будет больно, ведь я так не люблю, когда предают мою дружбу. — Кладу ладонь ему на затылок.

— Я всё понял. — Тумба выдаёт хриплый шёпот. — Я всё расскажу… друг. Только оставь мою душу в покое! Значит так, Павел. Он приходит… приходил каждую пятницу. Большой, светловолосый. Ростом, ну, под метр девяносто. Широкий, но без пуза. Чисто выбрит, но усы носит, вот. Такие, светло-рыжие, пожалуй. Одевается просто, как нормальный парень. Джемпер, кепка, джинса. Щурится иногда, наверное, со зрением проблемы есть, а очки носить зап… неудобно. Крест вот на груди носит, большой такой, поверх свитера. Золотой, если не фальшивый.

Тумба замолкает, перестав тараторить. Вздохнув, он переводит дух. Я молчу, внимательно глядя на него, и запоминая всё сказанное. Одновременно с этим, в моём сознании начались иные размышления. А как от него избавиться после допроса? Извините, я не хочу прослыть лидером секты серийных убийц. Надо что-то придумывать. Или всё же оставить в живых? Но как? Может быть, стереть память, как тогда, с упокоенной ныне тётушкой? Кстати, вот это — хорошая идея. Надо подумать над таким вариантом. Не хотелось бы отпускать того, кто испортил мне лицо, но если рассуждать рационально — надо быть аккуратным. Месть… Отомстить можно будет и потом. Главное, чтобы он сейчас угрозы не представлял, ни мне, ни моим планам. Остальное — подать холодным.

— Значит так, — Прерывает мои размышления вновь подавший голос Тумба. — Его номер телефона. Записывай или запоминай, дружище. У меня бы ты его нигде не нашёл. Я всегда запоминаю все такие вещи, нигде не забиваю, не записываю, не сохраняю.

— Я запишу. — Оглянувшись на Ави, бросаю ему. — Принеси мой мобильник.

Мой товарищ быстро уходит и довольно быстро возвращается с моим телефоном.

Варщик диктует номер Павла. Я сохраняю номер, и роняю мобильный в карман.

— Ещё что-нибудь, мой друг Тумба? — Интересуюсь я, закуривая новую сигарету.

Варщик задумывается, дёргает оплывшей щекой, и произносит:

— Да. Ещё кое-что есть. Но я бы хотел покурить… хотя бы просто сигарету. Уважаемый друг Ярт не откажет мне в такой любезности?

Щёлкаю пальцами, резко переходя в иной режим зрения. Не задумал ли чего, мой «любезный товарищ» Тумба? Или просто хочет курить? Не обращая внимания на вспыхнувшую головную боль, слишком резко и слишком часто я прыгаю восприятием туда-обратно за сегодняшнюю ночь, пристально рассматриваю его ауру в районе головы. Нет, затаённых намерений, тлевших бы алыми углями, незаметно.

Что ж, почему бы не дать ему выкурить «последнюю сигарету»? Тем более, руки для этого развязывать не надо.

Молча выхватываю ещё одну цибарку из пустеющей пачки, и, подойдя к нему, вставляю в разбитые губы варщика. Поджигаю кончик трубочки, и отхожу, снова пытаясь растянуть своё лицо в улыбке.

— Кури, дорогой друг.

Ави хмыкает за моей спиной и, движением бровей испросив моего разрешения, проходит вглубь комнаты, плюхаясь на край дивана. Вытянув руки, он разваливается на коричневой коже, наблюдая за происходящим.

— Так вот, если будешь звонить Павлу, а ты ему хочешь позвонить? Тебе нужно будет сказать: «первоклассник у профессора». Тогда он станет слушать, а не повесит трубку…

Тумба замолкает, потому что я сгибаюсь напополам от хохота, выронив сигарету. Конспираторы с паролями! Да какими! В чей воспаленный разум может такое прийти? «Славянский шкаф», Архонт побери!

Подбирая сигарету с пола, гляжу на мужика, бросая ему:

— Продолжай.

— Да, странный пароль и вся эта конспирация. Но я тут причём? Это он так сказал. — Хрипит Тумба. — Куда пепел стряхивать?

— Куда угодно. — Пожимаю плечами, разглядывая варщика. — Ещё какие штуки сказать должен? Ну, про «меч в узде» или там «паж в шатре»?

Тумба, пожевав фильтр, молчит. Я не тороплю, пусть поразмышляет. А то забудет что-нибудь самое важное, нет уж. Запуган же он достаточно, чтобы не юлить. Пока я его рассматривал в поисках подставы иным зрением, успел заметить глубокое фиолетовое ощущение безнадёжности и смирения с судьбой. Так что врать он не будет.

Глава 5. Интерлюдия 1

С тихим шипением и скрипом приводов, она подняла руки и медленно отсоединила маску от креплений на шее. Скрежещущие звуки стали уже привычны для её уха, тем более, что она добилась главного — слышать в принципе. И внешность была не слишком сильно влияющим на её эмоции фактором. Мелкой, искажающей некоторые планы неприятностью, не более. В маске ей было даже комфортнее. Ей и вовсе не обязательно её носить — своих… да, теперь уже своих, шрамов она не стеснялась. Но скрывать своё лицо было приятной особенностью, позволяющей интриговать и пугать окружающих. Таинственность — это важный момент.

А она всегда знает как пользоваться всем, что попадётся под руку. Любым, самым малым обстоятельством. И как же ей приятно осознавать, что даже её лицо стало важным способом давления на окружающих. Ведь если она пережила нечто столь ужасное, то на что она способна в принципе?

Пусть для всех это останется загадкой. Лишь Ярт знает, что именно с ней происходило, но это не помеха её планам. Снять же маску, пребывая в одиночестве, ей сейчас просто необходимо. Некоторые ритуалы с зеркалами не терпят масок. Ныне же — именно это покрытое шрамами и ожогами обличье — её вместилище.

Вновь скрипнув приводами в своих механических руках, она сорвала с зеркала тяжёлую зелёную ткань, вглядываясь в своё сумрачное отражение. Тяжело дыша, она оглянулась — нет, зал закрыт, никто не войдёт внутрь и не помешает ей. Аккуратно положив маску на столик, Алуайа растянула сожжённые губы в ухмылке. Она обещала помочь Ярту найти жену? Она выполнит своё обещание. Ведь тот, иной мир… Настолько заманчив для осуществления нескольких идей. А жена будет приятным довеском, который обеспечит ей понимание и лояльность своего родственника. Тем более, что это отвлечёт его на некоторое время от тех выгод, которые она там найдёт. Нет, конечно же, она поделится с ним. Да и без него будет невозможно извлечь столь притягательную потенциальную выгоду от обладания ключом в иной мир.

И этот ключ — только она. Как приятно и как повезло с телом. Только глупцы уделяют внимание внешним факторам. Не зря же она провела восемьдесят лет в ожидании именно этой возможности. Собственно, пора начинать первую попытку контакта. Это Ярт любит злорадствовать по полчаса.

Облизнув пересохшие ошмётки губ, она развела руки перед зеркалом, не обращая внимания на особо резкий скрип в левой конечности. Придётся Исааку объяснить очень популярно, как тщательно стоит смазывать механизмы Хозяйки Клана. Но это потом, а пока ей надо лишь ощутить мощь, растущую внутри остатков тела, соединяющую её с окружающим миром, проникающую внутрь зеркала, и пробивающую грани.

Когда ощущение всемогущества, скрупулезно выпестованное внутри, вырывается дымными полосами в зеркальную поверхность, Алуайа чувствует себя по-настоящему живой. Это важнее любой механики, ведь материал не важен для духа, обладающего столь древним сознанием, как у неё. С кончиков её чуть загнутых металлических пальцев, напоминающих небольшие когти, срываются видимые её новыми глазами, зелёные искры. Они начинают плясать на поверхности зеркала, складываясь в узор о шести углах. Алуайа внимательно наблюдает за зеркалом, понимая что осталось лишь очень мягко позволить подчинённой силе обретённого тела выплеснуть в мерцающую фигуру свою энергию медиума.

И она, резко выдохнув, пробивает ударом стальной ладони стекло.

Оно натянулось, прогнувшись под её стальным кулаком, и наплевав на все законы физики, но выдержало. Лишь ещё сильнее вспыхнули грани светящейся зелёным колдовским светом геометрической фигуры на стекле.

Гневно выдохнув, Алуайа ещё раз ударила в зеркало, и сотни мелких осколков разлетелись по всей зале, оставляя мелкие рубцы на её металлической руке. Как приятно, что она теперь не думает о порезах.

И, посмотрев в то, что осталась от зеркала, она снова выдохнула, только, на этот раз, восхищённо. У неё получилось. Резкие, чёткие режущие грани остались от стекла. Ограждённый же шестигранным узором объём наполнился лёгкой дымкой, за которой не было видно стены.

Портал удалось построить! И действительно, прислушавшись сейчас к своим ощущениям Алуайауловила как из её тела уходит энергия. И — в слишком больших количествах. Окно в иной мир может существовать. Но вот только где находить в себе столько сил, чтобы поддерживать его? Жертвы? Да, это вариант, над которым надо будет подумать.

Но пока есть немного запасов своей мощи — ей надо проверить как это выглядит «в живую». И, переступив через острую грань торчащего из пола стекла, Алуайа решительно вошла в тонкую плёнку из дыма.

Вдыхая тёплый воздух полной грудью, Алуайа смотрела на солнечное безоблачное небо иного мира. Вокруг расстилалась степь, слегка колыхаясь своими травами на лёгком ветру. У неё получилось — иной мир практически в её кулаке, таком же ледяном, как и её разум сейчас — переполненный холодным радостным спокойствием.

Моргнув несколько раз она прислушалась к своим ощущениям. Что-то было не так, и Алуайа искала в себе причину того, что её начало беспокоить. Зашипев сервомоторами, она присела на колени, загребая в металлическую ладонь землю чужого мира. Что именно её напрягает в данный момент?

Внезапное озарение заставило её автоматически отдать команду электрическим системам, и резко подскочить на ноги, с тяжёлым скрежетом в искусственных ногах. Рассыпав землю вперемешку с сорванными травинками, она оглянулась. Вот и портал. Здесь от выглядит как простая шестиугольная дымка в воздухе, от которой веет… холодом? Возможно.

Ей надо вернуться. И только её любимый Ярт сможет ей помочь в решении возникшей проблемы. Они же родственники, верно? Они вместе. Вот так, рука об руку они и решат проблемы с этим миром.

Шагнув в проём, Алуайа привалилась к стене в зале. Её губы прошептали что-то вроде «ахторитэме» и, с коротким резким гудением, плёнка дыма на руинах зеркала исчезла. Контакт с иным миром прерван.

Что ж, собрав в себе остатки энергии, и порадовавшись тому, что её конечности состоят из механики и электроники, иначе бы у неё не осталось сил стоять на ногах, Алуайа наклонилась за пачкой сигарет, аккуратно, соразмеряя импульсы к контактам, обхватила её, и вытащила зубами один из цилиндриков.

Выйдя на террасу усадьбы, прямо под накрапывающий дождь, она прикурила и задумалась.

Очевидно, что возникла непредвиденная сложность с проникновением в параллельный мир, такой близкий к нашему, но всё же иной. Именно в этом и вся соль. Физические константы ближайшего к реальности мира — схожи, даже аналогичны. В этом она убедилась, поставив свой эксперимент и оставшись в живых. Ведь он так близок, практически сопряжён. Если возможно пересечение граней между ними одними усилиями магии.

Но есть другая проблема — некие иные, тонкие константы — всё же различны. Что логично, но она об этом не подумала сразу. Только ощутив как её внутреннее ощущение начало размываться, а энергия утекать больше, нежели даже на поддержание портала.

Тонкие, магические законы параллельного мира — другие, не такие как у нас. И каждое мгновение присутствия там — начало размывать её структуру, как быстро поняла сейчас Алуайа. Долгое присутствие в ином мире может просто убить гостя из нашего мира. Кстати, и наоборот тоже. Поэтому удивительно, как Генерал смог выжить здесь достаточно долго.

И все эти темы — не для неё. Она честно может себе признаться, что во всех этих фундаментальных вещах, вроде магических законов, правил и манипуляций со структурой окружающего бытия — не для неё. В этом всегда достигал успеха именно Ярт, такой же хитроумный в работе с мирозданием и обманом всех пластов реальности, непреложных законов и, кстати, нерушимых клятв. У каждого — свой профиль, от этого никуда не денешься. Вот поэтому сей сложный момент сможет решить как раз он, в этом Алуайа может быть уверена заранее.

А, значит, Клан действительно переезжает в Столицу, прямо сейчас надо начинать сборы и подготовку. Конечно, как можно было раньше сомневаться и медлить? И на месте, всеми ресурсами, она и Ярт, как можно быстрее, решат этот вопрос. И получат, несомненно к обоюдной выгоде, пользу от бесперебойного и не несущего побочных эффектов, портала в иной мир.

Столичный Клан явно не будет возражать, если где-то по соседству появится бедный и несчастный Клан, понёсший такие потери. Какая от него может быть угроза? Так сказать, они потешут свою гордость своим великодушием, когда не станут замечать появления новеньких. А тем временем, без шума и пыли, она и Ярт воспользуются возможностями нового мира и потихоньку усилят себя до такой степени…

Мечтать вредно, решила Алуайа, и растёрла в ладони бычок сигареты.

Глава 6

— И к чему был весь этот цирк?

Дёргаюсь, роняя на пол очередную сигарету и оборачиваюсь. Кто..?

За моей спиной, в дверях, стоит Алуайа. Скрипнув сервомоторами, она не даёт мне времени прийти в себя, и войдя в комнату, подходит к варщику, отстранённо глядящему куда-то в потолок. На секунду замерев, она поднимает ладонь и, сложив когтеобразные пальцы, всаживает руку ему в грудь.

— Ты долго будешь заниматься пафосными излияниями своей души и играть в черного властелина? — Задаёт она новый вопрос из-под маски, резко зашипев приводами.

Ещё одно усилие и на губах Тумбы появляется кровавая пена, он дёргается и замирает. Алуайа, резко прокрутив руку, вырывает её из его груди. Кровь и ошмётки плоти льются на ламинированный пол: с её чёрной лакированной конечности, с вывороченной груди Тумбы, из которой торчат развороченные кости.

Единственное, на что меня хватает, это задать один вопрос:

— Обязательно было загадить мне пол в квартире? — Шок от её внезапного появления и резких действий не оставляют пока места для размышлений.

— Извини. — Иронично басит она из-под маски, отряхивая ладонь, с которой опадает требуха. — Ты хочешь, чтобы я помыла пол? Будет слегка неудобно в моём состоянии.

Наконец я стряхиваю с себя оцепенение, и быстро подхожу к ней, хватая её за плечи, как раз там, где сцепляются металлические элементы с живым телом.

— Ты вообще что себе позволяешь?! Я ещё не закончил допрос, ты, сумасшедший киборг! Врываешься без стука в мою квартиру, убиваешь человека, заливаешь весь пол… кровищей! — Я прерываюсь, чтобы перевести дыхание, сжатое приливом злости и даже ненависти.

Алуайа замирает, глядя на меня прорезями для глаз, слушая меня. Впрочем, мне ещё есть что сказать.

— Чтоб тебя Архонт побрал, Алуайа! Какого Гермеса?! Что ты вообще себе позволяешь? Думаешь, что возглавила Клан, получила тело и можешь делать что угодно? Хочешь меня под статью подвести?! Что я буду делать с телом? Кто уберёт улики? Зачем ты мне указываешь как себя вести? Как хочу, так и допрашиваю! Или он что-то ещё мог сказать, чего бы ты не хотела, чтобы я услышал?!

Жёстко толкнув её, заставляю покачнуться её киборгизированный организм, плюнув на пол и отойдя в сторону.

Алуайа, наконец, вновь скрипнула своими механизмами, подняв руки и сняв с себя маску. Обожжённое лицо симпатичной девушки обнажается и она смотрит на меня, закусывая обгорелые губы.

— Извини, Ярт. Я слишком… резко вошла. Но у меня есть на это причины, пока ты тут разводишь сопли. Мы всё можем обсудить в более приятной обстановке. Кстати, привет тебе, Ави. — Она переводит на него взгляд. — Где Борис?

Ави не спеша поднимается с дивана и в упор смотрит на неё. Потом мотает головой и молча уходит в коридор.

— Алуайа, помимо прочего, Борис мёртв. — Очень медленно говорю я, пытаясь сдержать ярость.

Мне очень хочется сейчас влепить ей удар в лицо. Несколько подряд, чтобы она упала и каталась по полу, крича от боли. Но я ещё могу оценить свои шансы в схватке, да и не дело это, ссориться со своим единственным другом и союзником. Надеюсь, она сможет всё объяснить, и как можно быстрее.

Вспомнив Кормато, делаю гигантское для себя усилие воли, и резко выдыхаю воздух, успокаиваясь. Всему есть своё объяснение, её поведению — всегда рациональному — тоже найдётся. Сейчас поговорим и выясним.

С сожалением поглядев на грязный и изуродованный свежими потёками крови пол, вспоминаю про сигарету и давлю её ногой. Подняв взгляд на Алуайу, медленно произношу, чуть ли не по слогам:

— Ну, пойдём на кухню. Объяснишься.

— С удовольствием. — Улыбается Алуайа, бросив на меня внимательный взгляд. — Кстати, если уж я «киборг», то ты теперь тоже красавцем стал, дорогой Ярт.

Дёрнувшись от столь нелестного «комплимента», неопределенно пожимаю плечами, промолчав. И иду вслед за ней на кухню, не обращая внимания на скрип приводов и механических частей тела моей дражайшей подруги и родственницы.

На кухне уже сидел и задумчиво курил в открытое окно Ави. Поёжившись от промозглого и холодного воздуха, я не стал просить всё же просить его закрыть окно, внутренне согласившись с тем, что пора бы и проветрить помещение.

Ави оглянулся, слегка болезненным взглядом посмотрел на нас и, внезапно хмыкнув, повернулся к нам, ровно проговорив:

— Извиняюсь перед тобой, Алуайа, и тобой — Ярт. Это последний раз, когда я проявляю слабость по поводу… своей семейной жизни.

— Не надо извиняться, Ави. — Со вздохом сажусь на диван. — Всё в порядке. Твои эмоции вполне понятны и нормальны.

Алуайа просто промолчала, переводя взгляд с меня на Ави и обратно. Ну да, ей не до того. Решила поиграть в «железную леди»? Похоже по внешности и образу, конечно же. Но что она скажет? Или мне надо опять самому из неё клещами вытягивать объяснения её поведения? Как мне это надоело, честно говоря…

— Не раздражайся, Ярт. У меня есть объяснения. — Внезапно заметила Алуайа, кладя на стол свою маску.

— Да уж надеюсь.

Прикидываю, какой же разгром понесла моя квартира за несколько часов: осколки кружек в раковине, кровь и ошмётки в библиотеке… И, надеюсь, что это конец злоключениям, а то иначе жилплощадь останется только продавать по очень дешёвой цене, жить в ней станет невозможно.

— В силу своих психофизиологических особенностей, — Едко начала Алуайа, разглядывая моё милое личико. — Ты, Ярт, даже не задумался проверить этого… покойного ныне человека, на «маячки». На самом деле, тебе повезло, что я пришла сюда, отперев квартиру своим экземпляром ключей, когда ты только начал свой, с позволения сказать, допрос.

— Стоп, откуда у тебя «свой экземпляр ключей»? — Резко прерываю её я.

Алуайа мягко улыбается, вновь скрипнув сочленениями своих конечностей, и вынимая из валяющейся на столе пачки сигарету.

— Оттуда. Сделала на всякий случай, мало ли что. Пока ты ещё лечился, пребывая без сознания, на конспиративном особняке в Челябинске. Это не столь важно, согласись?

— Алуайа! — Хлопаю по столу ладонями. — Мне сейчас всё важно! Потому что то, как ты себя ведёшь — натолкнуло меня на нехорошие размышления. И только пример недоразумения с Кормато… заставляет меня выслушивать твои объяснения, чтобы не делать скоропалительных выводов. — Видя её ухмылку, я вновь начинаю закипать. — У меня, на минуточку, в квартире распотрошенное тело, залившее кровищей всю спальню, по твоей вине! Ты появляешься, внезапно и без предупреждения, делаешь что хочешь — и тут ехидно ещё улыбаешься!

— Извини, Ярт. — Она внезапно меняется в лице, видимо, осознав ситуацию. — Я действительно несколько… скоропалительно поступила. Но время уже не терпело, а ты всё выяснил. Этот же твой… клиент — уже рассказал всё что знал. Если бы ты меньше пафосно изливался, мог бы уже закончить это дело. А я, когда, без разрешения, да, зашла в квартиру, потому что нам надо поговорить, знаешь ли… Увидела допрос, и решила не мешать, чтобы ты мог закончить. И, тем временем, глушила «маячок», который реагировал, между прочим, адресно, на тебя! — Она, войдя в раж, дико зашипев сервомоторами, взмахнула своими стальными руками. — Как только я вошла, а ты начал его допрашивать — он активировался! И я его всё это время глушила. Да, признаю, ты был очень убедителен и твой стиль мне, как и всегда, нравится. Но надо было обратить внимание на эту особенность. Я почти пуста сейчас, всю энергию, которую копила несколько месяцев, на это дело истратила!

— А зайти и сказать не могла, сразу же? — Внезапно подаёт голос Ави, выкидывая бычок своей истлевшей сигареты в окно.

— Нет. — Резко оборачиваясь к нему, выпалила она. — Я не хотела мешать! Разве я не видела, какую тонкую игру проводит Ярт? Моё появление могло бы сбить настройку допроса, настройку на Ярта этого человечишки.

Уронив своё изуродованное лицо в подставленные ладони, я, уже привыкнув к тому, что оно ничего не чувствует, начинаю растирать, по привычке, пальцами разорванные скулы и бугристый желтушный лоб. Как всё сложно, но её объяснения мне понятны и звучат вполне логично, в её духе. Только вот одной детали не хватает. КоторуюАлуайа не должна была упустить в своих действиях. А именно — тело. Она слишком рациональна, чтобы оставлять такие следы. Значит, либо у неё уже есть некий план, либо она хочет меня подставить. Во втором случае этих объяснений бы не было, скорее всего. Значит — в чём план? Что она задумала? И, наверняка, некую идею она как раз и хочет проверить на теле нашего покойного друга — осенило меня.

— И что ты задумала? — Вскидываю глаза на неё, опустив руки. — Ты ведь хочешь что-то сделать с телом, иначе придумала бы иную линию поведения, дорогая Алуайа.

Она улыбается во всё своё обожжённое лицо, глубоко затягиваясь своей сигаретой.

— Наконец-то додумался, Ярт! Теперь я узнаю тебя, мой друг. — Она откровенно смеётся. — Значит, ты пришёл в себя, несмотря на внешность. Отлично!

Пропустив её своеобразные комплименты, я продолжаю ждать объяснений. Мне кажется, что это самое главное, во всей этой ситуации. Иначе, с чего бы она вообще сюда примчалась, а не строила планы и готовилась к овладению порталом, на своей уютной даче-особняке, вдали от всех треволнений?

Глава 7

— Суть в том, что у меня получилось открыть портал в тот мир, представляешь? — Алуайа ухмыльнулась. — Причём, вполне устойчивый, позволяющий проходить туда-обратно и перемещать довольно объёмные физические тела. Всё упирается только в размер зеркала.

— Которое будет проводником для твоего ключа, понятно. — Киваю я. — Ближе к делу. Наверняка возникли проблемы, поэтому ты и припёрлась сюда, чтобы решить их с моей помощью и экспериментально.

Алуайа автоматически кивает, своей стальной ладонью сгребая в сторону осколки из раковины и включая воду.

— Так вот, ты прав, дорогой Ярт. Проблема возникла, и разрешить её могут лишь твои теоретические познания, к которым я всегда так скептически относилась. При перемещении туда… А я перешла в иной мир… Началась резкая утечка энергии из организма. Но это не всё — главное, что начала размываться сама моя энергетическая структура. Она чужеродна тому миру, и как быть…

Алуайа вздохнула, и, заскрипев сервомоторами, взяла целую чашку с мойки, обмыв её под струёй воды. Схватив чайник, она начала набирать в него воду, медленно заметив:

— Вы тут и сами погром устроили…

— Знаешь, Алуайа, мы может и разбили пару чашек, но ты-то перешла все границы… — Отмахнулся я, начав размышлять над проблемой.

Стоп. «Перешла все границы» — что-то вспыхнуло в моём подсознании. Ну-ка, ну-ка…

— У меня были веские причины, я же объяснила! — Начала вновь заводиться она, но я уже не слушал её возмущения.

Переход. Для перехода нужен переходник! Вот она, суть проблемы и её решение. Незаметно для себя, начал рассуждать вслух.

— Параллельный мир, может быть и близок к нашему, судя по моим видениям и тому, что ты смогла оказаться там, и, главное, вернуться. Но близость физических констант ещё не означает полное совпадение. Тем более, более тонких проявлений квантовых явлений. Или, по-нашему, магических законов и фундаментальных моментов ближайшей параллели. Вот и проблема. Инородное тело начинает постепенно терять структуру после перехода, потому что его константы не совпадают с аналогичными у данного мира… Как же его назвать? Пусть будет пока «мир силуров». Так вот…

— Слушай, академик. Ты кофе пить будешь? — Поинтересовалась Алуайа.

Я, кивнув, продолжив рассуждения, краем уха услышав как Ави усмехнулся: «И я тоже».

— Но тут мы можем сыграть на символике. Нужен переходник. Наш мир, и мир силуров достаточно близки. Нужен некий предмет, заключающий в себе символ наших констант, которые, условно говоря, будут перерабатывать входящую и исходящую энергию. При её поступлении в тебя, и при её выходе, перерабатывать в аналогичную для мира силуров. Вот! Значит, нужен символ и предмет. Символ мощи нашей… это что? И проявление колдовства в нашем мире?

Закурив, я поднял глаза к потолку, выпуская пару колец дыма. За окном уже и светать начало…

— Пентаграмма. Достаточно мощный символ и не имеющий аналогов у них. Он сохранит структуру. И при этом — достаточно колдовской. Теперь — предмет. — Схватившись за голову, тычу дымящейся сигаретой в Алуайу. — Кольцо! Вот и ответ! Кольцо есть символ и для нашего мира… И, из-за близости физических констант — и их мира! Всё, решение найдено. Кольцо с пентаграммой. Серебряное, потому что этот металл хороший магический проводник, обеспечит достаточный канал входа-выхода энергий для их последующей адаптации туда и обратно.

Рухнув обратно на диван, я почувствовал, что мой потный вал вдохновения, как было сказано одним классиком местной литературы, сошёл с меня и оставил выжатым и бессильным.

— Где мой кофе? — Интересуюсь я, ловя на себе откровенно восхищённые взгляды Алуайи и Ави.

— Однако есть с тебя польза и твоих теорий, Ярт. — Залилась каркающим смехом она. — Не только потоки стенаний и жалоб разводить можешь.

— Я много чего могу… Только дай мне, наконец, кофе. Что-то у меня ум за разум зашёл.

Действительно, что-то я сильно выдохся во внезапном приступе творческой интуиции. Кажется, неосознанно для самого себя, подключился к погребённым глубоко внутри моего подсознания знаниям об устройстве мира, известных Другому, но мало ему интересных…

Потерев виски, смотрю на появившуюся передо мной чашку с парящим напитком. Отлично, сейчас попью и станет легче.

— Ави — помоги Алуайе. Приведи в порядок зеркало, вытащи его из шкафа в моей спальне. Оно достаточного… роста. Алуайа, готовься к ритуалу. Сколько можно ждать, пока тут это тело валяться будет? Соседей зальём. А я подумаю какие конкретно должны быть кольца, надо будет учесть разные факторы… И тогда будем их делать. Обращаться к ювелирам ведь не обязательно? — Поднимаю взгляд на киборга.

— Ты правильно понял. Нет. Клан уже переезжает в Столицу.

— Вот и прекрасно, они сделают сколько нужно. И ещё… Когда я приду в себя — надо будет обсудить проблему «Детей Света» и Генерала… А также одного наглого хмыря.

— Поставим эксперимент сразу на теле? Размывание энергетики даже мёртвого тела мы можем проверить. А колечки с пентаграммами у тебя, явно, где-то завалялись. — Замечает Алуайа.

— Да. Поройся в шкафу в спальне. И вот ещё что… Насчёт маячков на покойном. Кто их вешал, не разглядела?

Алуайа скрипнула руками, разведя их в стороны.

— Извини, не смогла. Мне и так приходилось их блокировать и отслеживать ещё и источник… Увы.

Я покачал своей уродливой головой.

— Что ж, пока готовьте портал, экспериментальный материал… А я пойду покурю на балконе. Уже солнце взошло, между прочим.

Растянув руины губ в улыбке, я представил что, наконец, дорвусь до кофе с сигаретой на уже почти тёплом уличном воздухе.

Подхватив пачку сигарет и кружку с бодрящим напитком, я устало пошаркал на балкон. Интересно всё же, кто это навесил маяков на покойного Тумбу. Впрочем, вариантов немного — или «Дети Света», или… Бульгум. Решивший узнать ещё что-нибудь обо мне и выгодно для себя перепродать эту информацию, например, тем же «Детям Света». Да, Бульгум — это проблема, и её надо будет решать. Вот только как? Надо думать, думать, думать. А пока я не расслаблюсь, мысли будут опять течь также лениво и без особого толка.

Открыв дверь на балкон, прикуриваю, и отхлебнув кофе, открываю ставню, чтобы вдохнуть апрельского воздуха…

Чашка с треском разбивается о пол, но слышу я это совсем слабо. Боль разрывает моё лицо, и я падаю назад, хватаясь за стены. Как будто плавится то, что стало моим обликом. Осев на пол, медленно качаю головой, ощупывая остатки щёк. Ничего не чувствую, кроме медленно утихающей адской боли. Что за архонтовщина?!

Кое-как приподнимаюсь на ноги, вцепившись пальцами в раму, и новый удар боли заставляет меня вновь свалиться на пол. Снова хватаюсь руками за горящее лицо, и чувствую наощупь волдыри, которых ранее на уродливой личине не наблюдалось.

О, нет, нет, нет! Кажется, я начинаю соображать что это такое. Ну, варщик, ну удружил. Как же я теперь благодарен Алуайе за столь жестокий вариант его казни. Жаль, что недолго мучилась зверюшка!

Рабочая гипотеза уже сформировалась, осталось проверить. Аккуратно высовываю руку за окно. Всё в порядке, никак болевых ощущений не наблюдается. А теперь закроем окно. Приподнимаюсь, стараясь не попадать головой под солнечные лучи, и закрываю окно. Теперь солнышко также тепло освещает меня сквозь стекло — и всё в полном порядке, не считая того, что я уродина.

Кряхтя, наклоняюсь и подхватываю выпавшую сигарету, тут же затягиваясь ею. Эх, теперь и на балконе всё залито кофе и засыпано осколками. Тут целая бригада, не меньше, уборщиков нужна, чтобы квартиру в порядок привести. Да и кружек осталось всего две, кажется…

Но это всё мелочи по сравнению с новым открытием утра. Эта архонтова смесь не просто превратила моё лицо в ожившую мечту Борхеса, но ещё и, каким-то образом, сделала его восприимчивым, в очень неприятном при том контексте, к «живому» солнечному излучению. Ну, спасибо. И, этот побочный эффект, так сказать, вряд ли пройдёт. Он неким образом связан с новой структурой обожжённой части моей плоти. Даже хорошо, что он смог залить мне только лицо, а руки не пострадали… Иначе бы я даже с балкона не выполз. И как теперь с этим жить?!

Я быстро прикинул, как же мне теперь на улицу выходить. Впрочем, с таким личиком там и так особо не походишь. Придётся заматываться шарфом. И капюшон даже летом натягивать.

Внезапно меня охватил конвульсивный смех. О, да. Теперь я буду желанным гостем у всяких фриков — ролевиков, реконструкторов, кого-то там ещё? Человек в вечном образе «тёмного властелина» — капюшон на пол лица и замотанный шарфом или шалью подбородок. Просто великолепно. Ладно, для моей жизни сойдёт. Куда деваться, в конце концов? Да и постоянную закрытость своего лица можно будет объяснять очень просто — тем что и так наличествует. А именно — своей обезображенной внешностью.

Сделав последнюю затяжку, швыряю бычок прямо в коричневую кофейную лужу. Проследив, как с шипением затух огонёк, я открываю балконную дверь, чтобы проверить успехи моих товарищей, и заодно принести им «радостную» новость о новой своей проблеме. И тут же в кармане завибрировал мобильный телефон.

Архонт! Кого это принесло? В мыслях успел вспыхнуть целый ворох неприятных и опасных для меня абонентов по ту сторону трубки. Хм… Ну, посмотрим. Бросаю взгляд на экранчик и вижу высветившуюся фамилию: «Фомина». На мгновение впадаю в прострацию, пытаясь понять кто же это.

Вспомнив, меня опять начинает разбирать смех. Моя формальная работа, да. Которой я ни капли не уделял внимания последние месяца… полтора? Пожалуй, что так. Интересно, что мне хочет сказать эта дама? Что я уволен? Скорее всего так. Это не самое страшное, так что возьму трубку, поговорю.

— Алло? — С неподдельной усталостью в голосе интересуюсь я.

— Я хотела сказать вам, что, в связи полнейшим нарушением вами трудовой дисциплины — вы уволены! — Раздался почти что речитатив в исполнении Фоминой.

— Наверное, по статье? — Медленно продвигаясь по гостиной интересуюсь я.

— Конечно. Злостное нарушение… Я звонила вам, но вы были недоступны целый месяц! — Гневно отозвалось в трубке. — Приезжайте, разберёмся!

— Отлично. А если я болел? — Из чистой вредности интересуюсь я. — И лежал, например, в больнице. Представляете, как я вас засужу?

— А вы болели? Лежали в больнице? Есть документы? — Сбавила обороты она.

— Давайте я приеду и поговорим. — Хмыкаю я. — Сегодня… через час. Устроит?

— Жду. — Резко отзывается Фомина и выключает связь.

Работать мне там, даже формально, уже совсем не хочется. Да и нет возможности. Но забрать документы всё же надо, это раз. Проверить свои предположения о внешности и провести тест-драйв своих перемещений днём по городу тоже необходимо, это два. И три — очень уж хочется вылить часть своего раздражения и попугать это кубло.

Так что сейчас закидываем объект в портал, думаю, они уже справились с подготовкой. И в спокойной обстановке, пока не случилось ещё чего — отправляемся в поездку в университет. Как раз когда вернусь — можно будет снова открыть портал и проверить показатели тела на предмет структурных изменений, отличающихся от простых явлений распада.

Кинув мобильный в карман, захожу в спальню, наблюдая, как Алуайа стоит у мерцающего зелёным светом портала, созданного из зеркала. Любопытно выглядит. По граням одной из сакральных геометрических фигур, интересно. Главное, при переходе туда-обратно не порезаться отторчащие острые срезы стекла.

Кстати, сама Алуайа снова нацепила на себя маску. Видимо, ей так уже привычнее. И свои отметины спрятать, и выражение лица не показывать. Её стальные кулаки медленно сжимаются и разжимаются, контролируя потоки энергий.

Ави наклонился над телом, натягивая на один из распухших пальцев варщика серебряное колечко. Вот, расхищение моих запасов! Чего не позволишь ради науки, да? Подавив очередной смешок — явно, это уже нервное, я подхожу к ним.

— Готово?

— Только тебя ждём. — С шипением отвечает из-под маски Алуайа.

— Отлично. Закидываем объект. Ави, хватай его за ноги, я — за руки. За несколько секунд, как уже установила на себе Алуайа, нам вреда особого не будет в том мире…

Схватив тело, мы шагаем в портал.

И только сейчас я понимаю свою ошибку. Солнечные лучи… Видимо и в том мире — опасны для моей персоны. Резкая боль в лице и пятна в глазах. Отпускаю тело и громко кричу Ави: «хватай меня и назад». Резкий рывок, треск штанины, и я уже в своей квартире.

— Что случилось? — Выдыхает Алуайа, прерывая контакт.

Помассировав свои виски, я едко отвечаю:

— С тем миром, наверное, всё в порядке. Жаль, что посмотреть не удалось его сейчас… Дело во мне. — Сделав паузу, я поднимаюсь на ноги, разглядывая разрез на брюках. — Когда я вышел покурить, экспериментально установил ещё одно своё повреждение. Вот эта прелесть, которая теперь моё лицо — обжигается прямыми солнечными лучами… Дикая боль, потеря зрения. Короче говоря, за стеклом солнышко мне не опасно. А прямой контакт… В том мире — тоже самое.

Алуайа фыркает:

— Да уж, шоу фриков. И как теперь тебе быть?

— Очень просто. Заматываться шарфом по самые уши. — Злобно отвечаю я. — И капюшон на голову по кончик того, что осталось от носа. Встречайте и любите!

Пауза затянулась, поэтому я опять беру слово:

— Сейчас мне надо посетить мой университет, забрать документы. Я же, как оказалось, уволен. Проведём тест-драйв моего нового состояния в городских условиях. Как раз за час-другой обернёмся сюда и проверим состояние объекта. Кто со мной?

— Я, пожалуй, останусь покараулить. — Алуайа со скрипом махнула рукой в воздухе. — А то боюсь, что люди на твоей уже бывшей работе не выдержат такого зрелища… Им тебя одного за глаза хватит. Пусть Ави тебя сопроводит.

Ави согласно кивает. Ну, хорошо. Только мне надо переодеть брюки. Ехать с разрезом на бедре — это будет слишком. Хорошо, кстати, что резвый клановец, кидая меня в наш мир, не взял ещё пониже. А то бы сейчас из моей ноги кровища так и хлестала.

Глава 8

Выпустив дым за приоткрытое окно, я продолжил задумчиво разглядывать себя в зеркало заднего вида. Вроде бы все удачно прошло. Никаких болезненных ощущений у моего личика. Легкий черный шарф, кажется они называются «газовыми», замотан и закрывает руины щёк и носа. Солнцезащитные очки прикрывают одрябшие веки и вздутые скулы. Капюшон плаща закрывает оставшееся сверху. Только вот пара мыслей по этому поводу продолжают меня терзать — извините, а как же летом? Я же сварюсь с такой «системой защиты» в собственном соку — и, пожалуйте, солнечный удар. А, во-вторых, у окружающих людей наверняка будут возникать вопросы. Пока что — чего там, дойти до машины, посадить за руль Ави и ехать по столичным пробкам…

Из задумчивости меня вырывает голос помянутого Ави:

— Шеф, я давно хотел спросить. А что такое — Тварь? Ну, ты рассказывал о своих приключениях. И то что я сам знаю… Некое существо, аморфное… Само себе и Тень, и при этом Реальность. И тут оно тебе помогло зачем-то. Что это такое?

Найдя более благодатную тему для размышлений, начинаю автоматически отвечать, отвлекшись от своих волнений.

— Ну, кто такой Архонт ты же должен знать. Кланы это берегут…

— Существо, которое вошло в мир, когда появились первые разумные существа, и разделило Реальность. Дав магию и разветвление. Развитие. А потом… исчезло. — Медленно отвечает он, следя вполглаза за дорогой.

— Не совсем. Большие знания узурпировали себе Видящие. Ещё бы. Быть потомками полукровок даймони и отрицать перерождение в них. Извращенный разум. — Выплевываю я с возникшей злостью, тут же затягиваясь вновь. — Впрочем, не отрицаю, это помогло Кланам уцелеть, когда кончилась эпоха Цитаделей и люди уничтожали всё связанное с даймони и их кровными потомками и полукровками.

Ави хмыкает, бросив на меня взгляд.

— Да, теперь в нашем Клане всё по-другому, шеф. Надеюсь, они не прохавают кто его теперь возглавляет раньше времени, когда с нами связываться будет уже не с руки из-за… кхм… идеологических соображений.

— Именно так. — Выкинув бычок за окно, я поднимаю створку, и продолжаю. — Так вот, Архонт… Это собирательное. Он был, очевидно, не один такой, пришедший. Началась, судя по всему, война со старыми богами мира. Архонты победили, но их осталось совсем немного. И, что происходит, когда кто-то достигает власти?

Ави качает головой.

— Известно. Передел собственности. Вне зависимости от силы и уровня развития делящих. Закон природы же.

— Да. — Я задумался, собирая по сусекам своей памяти знания о древнейшей эпохе. — И тот кого мы поминаем всуе, называя Архонтом — последний. Он единственный уцелел. Но в схватках со старыми богами и своими сотоварищами он получил такие повреждения, что не мог оправиться. И, потеряв сознание, рухнул в глубины мироздания. То, что от него осталось — стало Тварью. Породившей первых даймони, кстати. Первых назвали потом Хранителями.

— Ясно. — Задумчиво откликнулся Ави, подрезав кого-то.

— Ну и всё, собственно. Тварь — спит, не в силах снова стать Архонтом, но давая силу магии своим порождениям… Да и в принципе влияя на магию как таковую и все эти слои и Тени. Но это слишком сложно даже для меня. — Быстро закончил я, и, чуть подумав, всё же добавил. — Самые старые или сильные даймони могут входить в контакт с Тварью и наоборот. Но это очень редкий и непредсказуемый процесс. Так что я закруглюсь.

— Да больше и не надо. Ясно всё. — Ави улыбнулся. — Кстати, мы доехали. Я тебя сопровождаю внутрь?

— Конечно. А то ещё грохнусь где, как подрубленное дерево. — Засмеялся я, придерживая шарф ладонью, чтобы не сполз с лица.

Припарковавшись, мой помощник вылез из машины и открыл дверцу. Я медленно выполз наружу, поправив капюшон. Архонт, так у меня паранойя разовьется ходить днём по улице. Одна мысль о прикосновении к изуродованному лицу солнечных лучей приводит меня в ужас.

Что ж, в конце концов, ничего и никогда не бывает полностью удачным. Я жив, функционирую, владею на паях целой организациях — а у всего есть своя цена. Вновь найдя опору в столь жизнеутверждающей позиции, я быстро захожу в холл здания, начиная было стягивать с себя шарф, но мгновенно вспоминаю о великолепном внешнем облике того, что находится под ним, и отказываюсь от этой заманчивой идеи.

Ави заходит следом, и замечает:

— А здесь шумновато, шеф. Как тут можно вообще работать?

Я прислушиваюсь и двигаю остатками челюстей в ухмылке под тканью:

— Это ещё не шум. Сейчас пары. Вот на большом перерыве… — Чуть качнув головой, добавляю. — Идем.

На посту охраны зашевелился некий незнакомый мне мужичок и, подскочив, выдохнул мне в лицо перегаром:

— Ваши документы!

Вот об этом имеющем место вопиющем нарушении моих прав, я забыл. Точно-точно, где-то в кошельке у меня валялся пропуск. Притормозив, медленно вытаскиваю на свет ламп дневного света бумажник, пытаясь разобраться и отрыть искомое среди груд мусора, смятых купюр и лежалых визиток.

Наконец, подцепив ногтями желаемый кусок картона, я довольно брезгливо, а то ещё своими подгнивающими руками ко мне прикоснется маячащее перед глазами тело, помахиваю пропуском.

— Вот. — Обернувшись к Ави, добавляю. — Идём.

Пройдя несколько шагов, Ави наклоняется к моему уху, чтобы что-то прошептать, но хриплый голос сзади не дал ему поделиться со мной своими мыслями.

— Что за фигня? Кто вы вообще такие? Лицо покажи! А ты куда прешь? — Перед нашим носом появляется снова это мерзко пахнущее создание, ассоциативно напомнившее мне гоблина из книжки в мягкой переплете.

— Я уже показал вам свой пропуск, хотя ваши требования и нарушают законодательство. — Устало повторяю я, замечая с оттенком удивления, что подниматься по лестнице мне довольно сложно, появилась серьезная одышка.

— Не пущу, бичи! — Завывает существо и толкает меня в грудь ладонями.

Это поведение выводит меня из колеи. Судя по внешности, бич — это тот, кого наш уважаемый гоблин видит каждый день в зеркале. Причем тут мы? Впрочем, его поведение меня уже достало.

— Уважаемый, я показал вам пропуск. Отодвиньтесь, пожалуйста, и не лапайте меня руками. Я перенес сложную операцию и мне не стоит показывать вам свое лицо. А судя по вашему поведению… — Закончить я не успел, потому что гоблин начал довольно ощутимо хватать меня за руки, пытаясь их выкрутить.

Ну вот только брачных игр мне тут не хватало!

— Ави, убери помеху справа. — Отдышавшись, произношу я негромко, испытывая приступ паники от того, что меня хватает своими заскорузлыми, наверняка грязными, руками это существо.

Казалось, мой спутник только того и ждал. Явно не привык за свою жизнь к такому поведению окружающих. Это вам не чайные церемонии Кланов на фазендах южных стран, да.

Что-то увесистое пролетает мимо моего уха, заставляя вздрогнуть и уже практически рефлекторно поправить шарф. Кулак моего помощника входит в соприкосновение с грудью гоблина, заставляя его осесть на ступеньки.

— Ави, помягче. Я просто хотел чтобы ты его подвинул. — Укоризненно замечаю, начиная разматывать шарф. — Мимо нас студенты ходят. Какой пример ты им подаешь? Да и нарушать законодательство не следует никому.

Заканчиваю фразу, уже размотав шарф и стягивая с носа зеркала очков. Чуть наклоняюсь к поднимающемуся на ноги охраннику, задумчиво глядя ему в глаза.

— Ну как? Нравится то, что ты видишь? Обязательно было заставлять моего помощника освобождать дорогу и мучить свои нервы этим зрелищем, уважаемый… — Скосив взгляд, читаю надпись на заляпанном бурой гадостью бейджике. — Виктор Петрович? И вытрите со своего бейджика кетчуп…

Распрямившись, вновь заматываюсь и цепляю очки. Мне стало слишком уж неуютно под пристальным взглядами наблюдающих сию сценку студентов. А их тут человек пять на меня смотрит, между прочим. Кстати, один из них как-то слишком уж внимательно меня рассматривает.

Нервно выдыхаю, махнув в его сторону рукой:

— Какие-то проблемы, уважаемый? — Боковым зрением замечаю, что Ави медленно так разворачивается в его сторону.

— Нет, просто я вас узнал. Вы же тот преподаватель, что тогда нас провели через охрану, помните, может быть? А потом я вам корвалол носил… — Студент проводит пятерней по взъерошенному ежику своих волос. — Интересные у вас методы работы, раз от раза необычнее. Как и жизнь, видимо.

Я расслабляюсь, проводя кончиками пальцев по шарфу, в задумчивости. Наконец меня посещает мгновенная вспышка узнавания. Да, тогда я впервые столкнулся с таинственным Палачом в других Планах Реальности. Какая любопытная аналогия. Все повторяется и нет ничего нового под луной, да? Что там великий Соломон по этому поводу сказал бы?

Я развожу руками, с искренним приливом извинения.

— Ну, что поделать. Пострадал на тяжком преподавательском фронте. Несчастный случай. А теперь вот уволить меня хотят, за прогулы. Надо бы пойти, документы забрать, да народ попугать.

Он усмехается и, подойдя поближе, интересуется.

— Извините, что отрываю. Но где же это вас так?

Тяжело и непритворно вздыхаю, придерживая шарф. Архонт, это уже точно параноидальная привычка вырабатывается!

— Знаете… Не помню как вас зовут… Кислота. Несчастный случай на производстве, так сказать.

— Евгений. Женя. — Неловко улыбается он, и протягивает руку для пожатия.

— Я… кхм… Ярт. — Отвечаю я, пожимая его довольно крепкую, хоть и слегка потную ладонь.

Он немного мнется, но, наконец, продолжает.

— То есть на ваш факультатив мы с Ксаной уже не запишемся, так?

Я медленно качаю головой:

— Увы, Евгений. Судя по всему, я здесь больше не работаю. Ну и не жалко, на самом деле. — Руинами губ под шарфом издаю тихий смешок.

— Ясно. — Кивает он в ответ, поправив воротник своей рубашки.

А вот это интересно. Сектант? Юношеское противоречие? Или что еще? Так, стоп паранойя! Но на цепочке у него под рубашкой висит пентаграмма, вот как. Уж ее я узнаю и замечу по одному концу, который выпростался на мгновение, пока Женя поправлял цепочку.

— Евгений, а вы не против поговорить со мной в университетской столовой, если есть такое желание, чуть позже, когда я заберу свои документы? Где-то через полчаса… Или у вас пары?

— Можно на «ты», вы же старше. — Взмахивает он рукой. — Да нет, там ничего интересного. Опять лекция по истории Азии и Африки… Давайте, почему бы и нет? Мы с Ксаной все равно забить собирались и там посидеть немного…

Кивнув ему еще раз, я с очередным тяжелым вздохом, разворачиваюсь и вновь начинаю подниматься по лестнице. О нет, все выше и выше. А опираться на Ави — это как-то моветон.

Глава 9

— Я непобедим. Я — непобедим! — Тихо шепчу себе под нос, пробираясь сквозь искривленные конструкции, зависшие над перекрученной лестницей.

Зачем я иду туда? Что меня там ждет? Не знаю, но если везде плохо, а позади лишь твари, алчущие моей крови, то, значит, надо идти вперед. Ползти, двигаться. Капли слизи смачно падают на серый бетон под моими ногами, без звука и следов, мгновенно всасываясь в жадную поверхность. В этих катакомбах — единственное, что мне остается — идти.

Выбравшись из-под завалов следующего пролета, я оказываюсь в когда-то жилом секторе. Череда дверей, где-то выбитых, а где-то заколоченных. Одинокая лампочка под потолком, давно не светящая. Но мне и не нужен свет — всё вокруг как и всегда залито серым свечением, позволяющим мне видеть достаточно хорошо. Только вот, мне кажется, что лучше бы я не видел… И пробирался в полной темноте. Кстати, а, наверное, обычные люди, если таковые вообще есть здесь — блуждали бы во мраке, боясь каждой тени.

Проведя взглядом по полу, привычно отмечаю след в пыли, оставленный как будто полозьями. Понятно. Значит, за одной из этих дверей может скрываться очередная тварь, желающая моей плоти и энергии. Не выйдет. Я сам могу быть самым жестоким хищником. Тут другого не дано: или — или. И если от того, что осталось за моей спиной надо бежать, то с очередным големом я справлюсь.

Я знаю только, что выбраться навсегда отсюда невозможно. Потому что весь мир, всё что от него осталось, и чем он был всегда, до катастрофы — это и есть сборище путаных схем и безжизненных руин. Какая грустная ирония, что люди до прорыва — ничего этого не знали, жили в иллюзиях. А теперь остатки человечества ютятся в этих блоках, зная что могут стать пищей для всего того, что издревле, с сотворения мира, ждало пищи, караулило за углом, выглядывая из каждой тени.

Пищей и для меня. Ведь чтобы жить… выживать — мне тоже нужна живительная сила, энергия. Которой практически нет. Без этого я тоже стану только жертвой.

Тихий беззвучный шум, давящий на уши. И я оборачиваюсь. Вот и ты. Голем, несмотря на свою массу, подкрадывается ко мне в полной тишине. В последний миг, перед столкновением, по его массивной туше ползут линии, пытающиеся придать ему облик… Тех существ, которые были мне когда-то близки. Увы, но я знаю эти фокусы прекрасно. И моя рука не дрогнет, чей вид ты ни прими.

Выхватываю из-за пояса «розочку», на острых сколах которой еще видны бурые потеки крови и вина. Лучшая вещь из подручных материалов. Ее же можно заклясть на все, что угодно.

Удар, и по скользкой поверхности твари идут разрезы. Она пошатывается, пытаясь придавить меня своим туловом, принявшим частично человеческий облик. Даже интересно, в кого из моих знакомых оно могло бы превратиться, что именно выцепить из моей памяти…

Тварь отступает. Рассматривает меня своей безглазой мордой, и с необычной скоростью разворачивается и исчезает за одной из разрушенных дверей блока. Ну вот и всё, пока что. Оглядываюсь. Ну, конечно же. Яркий свет. Открываются двери давно нефункционирующего лифта. Предлагаешь проехаться? Нет, сейчас играть в эту рулетку я не буду.

В сознании медленно всплывает образ того, куда я иду. Наконец-то определенность. Не глядя на призывно распахнутые двери лифта, я понимаю, что осталось всего чуть-чуть. Один бросок. И там будет жилой блок, где я должен найти ответ на вопрос. Кто меня преследует на этот раз — и зачем. Что ж, пройдемся. Прячу «розочку» за пояс, и задумчиво поглядываю на проем, в котором скрылся голем. Нет, он больше не рискнет. Будет ждать или искать более доступную жертву. В конце концов, это одни из самых примитивных, в плане «мозгов», хищников. Единственное, что и могут — давить массой, да принимать личины, выхваченные из биополя потенциального «клиента».

Перепрыгиваю разрушенный кусок лестницы, еле удерживая себя на ее кромке. Только бы не упасть, иначе перевернутая мерность пространства выкинет меня… да кто его знает куда? Нет уж. Здесь всегда надо соблюдать направление заданного движения.

Еще несколько прыжков, ободранные ладони — слава мне, хотя бы без крови. Хуже не бывает, чем когда появится кровь в ране. На нее слетится все, что можно представить. И что нельзя представить — тоже.

Добравшись до следующего этажа, я устало приваливаюсь к стене, не закрывая глаза. Ни в коем случае, пока не добрался до цели, или, хотя бы иллюзорно безопасного места — нельзя закрывать глаза. Когда откроешь — не знаешь, где окажешься или кого увидишь.

Тяжело дыша, разглядываю двери. Вот эта мне и нужна. Очень осторожно, подхожу к ней, уже не оглядываясь. Все остальные проемы заколочены намертво. А преследователи, какими бы они ни были, за мной не пройдут, потому что, наверное, только я умею слегка взлетать над дырами в мерности пространства, чтобы не провалиться в них. Мои же враги не удержат равновесие и рухнут вниз, оказавшись совсем в иных местах, откуда им еще долго за мной идти. Так что вперед.

Распахнув дверь, я даже не обращаю особого внимания на то, что она захлопывается за мной. Главное, что я на месте. Теперь можно даже моргать — смещения не будет, очевидно. Это абсолютно, по здешним меркам, конечно, стабильное место. Заброшенная огромная многокомнатная квартира. И опасности тут могут быть очень стандартные. Мелкая шваль. Даже не големы, а лишь то, что самозародилось из ужаса и кошмаров вовне этой точки стабильности. Главное — никому, никому не открывать дверь. Так как тут никто не живет — видимо, жильцы уже открывали кому-то. Может быть, даже смотрели в глазок. Глупые. Верить нельзя даже себе, не то что тому, что ты как будто видишь.

Знакомое, кстати, помещение. Неуловимо напоминает мне что-то. Я здесь уже жил когда-то? Скорее, пережидал, иначе бы запомнил лучше. Не суть важно, расслабиться можно, но только слегка.

Проведя ладонью по стене, нащупываю выключатель и нажимаю его. Зажжется свет или нет? Насколько это место действительно стабильно? Конечно же, не возникло никакого освещения. Все также как и всегда. Но и когда я последний раз видел работающее освещение? Только в торговом центре, где вампиры и убийцы обмениваются едой и берут друг у друга контракты. Когда это было? Не помню уже, но не так давно. Я тогда еще очень выгодно там побывал. И отдохнул на скамеечке, и водички попил. И только с одним вампиром имел недоразумение. Да и то, опять же, не до смерти.

Слишком много отвлекаюсь. Не стоит — так можно и совсем бдительность потерять. Я ищу ответ на свой вопрос, каким бы он ни был в начале этого путешествия. Кто за мной охотится? Нет… Кто послал за мной очередных охотников, да.

На полу мой взгляд внезапно цепляется за некий обрывок. Наклонившись, поднимаю его, безразлично разглядывая знакомую фотографию на руинах документа. Да, один из моих когда-то друзей. Кинув его на пол, давлю его каблуком сапога. Моя жизнь не имеет ничего общего с этим. Друзей нет. Ничего нет. Есть только я — и выживание.

Только вот теперь я ощущаю кожей, вздыбившейся мурашками, что враг здесь. Тот, у кого я вырву ответы на свои вопросы, какими бы они ни были на самом деле. Розочки будет маловато. Нужен нож. Есть время его найти. Да, свой нож надо искать, это ведь не простой кухонный прибор. Прикрыв глаза, потому что здесь можно, я веду рукой по воздуху, видя внутренним взором, как ладонь тянется к стене, в моем убежище и жилище, пронизывая искаженную пространственно-временную связь. Хватаю первый попавшийся, чувствуя, как теряется концентрация. Подняв веки, понимаю, что взял не лучший. Скорее, самый худший из своей коллекции. Просто переделанный и заклятый кровью тварей кухонный. Бывает.

— Где ты? — Спрашиваю вслух.

Неприятно отдается в барабанных перепонках звук собственного голоса. Обычная речь — это так… нелепо и забыто в этом мире. Зато вербальная коммуникация сразу дает знать о себе и привлекает врага.

В моем напряженном сознании возникает отзвук эманации. Застарелой злобы, смешанной с радостью. Как будто бы кто-то очень тихо произнес: «Наконец-то ты пришел».

Резко разворачиваюсь, расшвыривая сапогами валяющийся под ногами мусор. И иду на кухню. Перед моим взором накладываются обе картинки. Как дисплей в компьютерах. Вот за этой дверью, например, туалет. Там я давным-давно запер одного из своих друзей. Он сошел с ума, взалкав моей крови, и я, не решившись его убить, просто запер в санузле, запечатав его простеньким заклятием. Обрек его на верную и медленную смерть? Да. Жестоко? Да. Лучше бы просто убил. Но рука не поднялась.

Точно, здесь я пережидал как-то одну из вражеских волн тварей. Ну и плевать. На кухне меня ждет очередной враг.

Распахнув дверь, я морщусь, на мгновение теряя бдительность — слишком яркий тут этот серый свет. Отвык я от освещения. Вскинув голову, смотрю на него.

Передо мной стоят двое. Один… Невозможно. Тот, кого я давно потерял. Во всех смыслах. И это не личина, отвечает мне голос в разуме, после первого же, легкого сканирования. А второй… Второй ухмыляется мне в лицо. Старый друг. Старый ученик. Старый враг. Давно потерянный.

Тот человек, который был мне дорог… И сейчас дорог — подсказывает спутанная мысль — сидит, уронив голову в ладони. Космы длинных волос опутывают лицо. Только тихий шепот:

— Привет, Ярт.

Ярт? Кто такой Ярт? Разве меня зовут — Ярт? Не знаю…

— Мы с тобой поговорим. Но вот сначала — этот, иначе нельзя. — Из-под гривы сухих черных локонов раздается тихий смешок. — Я… неважно.

И действительно, неважно. На данный момент есть угроза, и эта угроза смотрит на меня, поигрывая своим ножом. Я присвистываю — а он подготовился. Не помню как его зовут, но он ждал встречи. И нож у него сейчас гораздо лучше чем у меня.

— Сдохни! — Вскрикиваю я, прыгая к нему, едва не оскальзываясь по полу.

Удар каблука в пах. Удар ножа в сердце. Пока он не успел среагировать.

— Ты думаешь, что умру я? — Тихо отвечает враг, и я вижу, что нож пружинит по его коже, не проникая под нее.

— Подготовился? — Едко шепчу я.

— Да, дружище. — Замечает он, перехватывая нож своим любимым обратным хватом.

Ему нужно еще несколько мгновений, чтобы перераспределить силы с защиты на удар. Тогда я не дам ему этого времени. Бью его вновь и вновь, с каждым разом продавливая кожу все глубже. Его рука с зажатым клинком начинает двигаться ко мне, но очень, очень медленно, потому что все его ресурсы сейчас отвлечены на поддержание защиты.

Я отступаю, переводя дух, и он, пользуясь передышкой, бьет. Я ставлю блок. Наши клинки сталкиваются и поединок окончательно переходит на некое другое измерение.

— Ты знаешь, почему все тебя предают? — Спрашивает он.

— Потому что не ценят, уроды. — Выплевываю в ответ, сосредоточенно вливая энергию в свой клинок.

— Или потому что ты — урод? — Возвращает он мне, заливая в свой кинжал еще больше силы.

Да как он так нажрался? И еще этот словесный поединок… Он питается моими сомнениями, очевидно же. Но и я могу также — от него.

Ножи скрипят. Я ухмыляюсь. Он улыбается. Из-за спины раздается тихое всхлипывание:

— Почему? Почему мы не можем жить как все?

— Не знаю. — Отвечаю я, и вливаю всю доступную энергию в свой нож.

Яркое, почти непереносимое свечение заливает кухню. Мой нож плавится и исчезает, не выдерживая бушующих и сплетающихся в экстазе энергий. Мой враг, старый друг, отступает на шаг и исчезает во вспышке. Только короткая мысль-сообщение напоследок: «до следующей встречи, враг-друг».

Обессиленно сажусь на кухонный стол, разглядывая оплавившийся и искривившийся нож в своих дрожащих руках. Или выкидывать, или долго приводить в порядок, не иначе.

Оборачиваюсь к тому, кого любил.

— Привет еще раз…. Жаль, что не помню как тебя зовут… Но… — Смешавшись, я ощущаю ложь в своих словах. Я помню, как зовут этого человека. Я помню свои чувства. Просто я очень хочу их забыть.

Человек поднимает голову, откидывая таким знакомым жестом волосы назад. Я узнаю это лицо, не могу не узнать. И все то, что похоронил в недрах своей памяти, вновь всплывает наружу. О, только не это.

Человек встает и медленно подходит ко мне, обнимая за плечи.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Ничего и никогда нельзя вернуть. Но здесь, здесь еще можно. Ведь все что у нас осталось — это память, правда ведь?

— Да… — Потерянно отвечаю я, автоматически пряча нож обратно сквозь мерности, даже не прикладывая к тому усилий.

Обняв в ответ, когда-то бывшее мне самым дорогим, существо, я понимаю, что боль, испытываемая мною сейчас невероятно сильна. Гораздо сильнее, чем от любого удара. Я знаю сейчас все об этом существе. Все те мерзости, которые творились. Всю осуществленную грязь, предательство. Но…

И вот это «но» находится и во мне, и там. Только оно и осталось.

— Сейчас мы можем быть вместе, недолго. Или… Или я расскажу тебе о том, что ты хотел знать, погружаясь в транс. Выбор за тобой. — Грустная улыбка. — Потому что скоро они придут и ты очнешься, испытывая боль и жажду выпить кофе.

— Что? — Я окончательно теряюсь, не понимая, о чем идет речь. — Не понял…

— И не надо, иначе ты очнешься уже сейчас. — И на этом все закончится. Но вообще… Вообще я скажу так. Враги — есть. Их — много. Друзья — не то, чем кажутся. Причем многие из них твои враги. И не потому, что хотят таковыми быть, но лишь в силу своих и твоих стремлений. Ваших пересекающихся желаний и интересов. Это все так банально… Как у нас с тобой.

Я продолжаю сжимать объятия, ощущая как все подрагивает.

— И знаешь… Ты хотел имя? Так вот. Бульгум — это связной. Вот к кому ты не должен иметь жалости. Твоя жалость — жестока и вредна. Именно она — причина всех бед. Иначе все было бы совсем по-другому.

Ощущение реальности начинает смешиваться.

— Твой разум и Тени переплелись слишком сильно. То, где мы находимся — это и твое подсознание, и Тень, и Реальность… Всё сразу. Примешивать к этому другие миры было ошибкой, но иди по этому пути до конца. И… мы с тобой больше никогда не встретимся вживую. Ты запоминаешь?

Я автоматически киваю, запоминая сказанное, но не понимая смысла. Тем более все вокруг идет всполохами и разрезами, как будто кто-то режет аппликацию.

— И вот еще что… — Начинают было литься слова, но я их прерываю.

— Не надо. Не знаю, что происходит, но с каждым твоим словом это кончается. А я хочу еще несколько мгновений…

— Это твой выбор. И я здесь и сейчас хочу того же. Только здесь и сейчас. Не думай обо мне, когда очнешься…

Мы обнимаемся, а я вижу как все вокруг искажается, превращаясь в картины грязи, крови, мерзости и адских видений. Только тепло объятий остается…

Остается…

Остается…

— Кофе!

Вскрикиваю я, падая под стол, успев разглядеть сосредоточенное лицо Ави и искаженное интересом и ужасом — Евгения.

…остается…

Глава 10

— Я думал, что ты одержим… — Тихо проговорил Евгений.

Усмехнувшись торчащими из руин лица жёлтыми зубами, вливаю в себя ещё несколько глотков кофе, сидя на полу, прямо под стулом, не в силах пока подняться.

— А почему ты говоришь об этом, как о чём-то плохом?

Медленно-медленно поднимаю своё тело, хватаясь за край стола. Сесть на изорванное и изгаженное собственной кровью кресло. Чашка дрожит в моей руке, но я крепко в неё вцепился — не хочется лишиться предпоследней кружки в доме.

Усевшись, откидываюсь на спинку, понимая, что придётся менять и часть одежды. Не нести же в химчистку. Да и изорвал я её порядочно. Отличная Тень была. Если вообще Тень, коли вспомнить последние слова, слышанные мною перед возвращением в реальный мир.

— Ави, пожалуйста, без лирики, что тут со мной творилось, пока я был там?

Он хмыкает, подкидывая на ладони нож и всаживая его в столешницу.

— Шеф, тебя плющило реально жестоко. Если бы не предупреждал не трогать твое тело, пока сам не очнёшься… У тебя вообще всегда так?

Опрокидывая остатки кофе в глотку, аккуратно ставлю чашку на стол и тянусь за сигаретой.

— Нет, Ави. Обычно попроще. Но тут накрыло совсем интересно. Так и что я творил? Бегал по квартире и пытался всех поубивать? — Мною владеет действительный интерес, да и отвлечься от увиденного очень хочется.

Авви улыбается во все свои зубы.

— Нет, просто орал как резаный, истекал кровью, выступившей по всей твоей мо… лицу. — Быстро поправился он, глядя на меня. — Ну и катался по креслу, разрывая на себе одежду. Тут вот один слабонервный тебя связать предлагал. Зачем вообще такого притащили? А ещё в свою Тьму верит…

Евгений чуть не подпрыгнул на табурете, установленном специально для него в углу комнаты.

— Да откуда мне было знать, что вы все тут психи!

Раскурив сигарету, активно втягиваю дым в легкие, желая не упустить ни капли никотина, улетучивающегося сквозь щели в лице.

— Какие же мы психи? Портал видел? Ты туда, кстати, первым и пойдешь. Пентаграмма на шее есть, так что вперед и с песней. — Выплевываю я с прорезавшейся злобой.

В принципе, парень ни в чем, кроме своих убеждений, не виноват. Но сейчас меня раздражает всё, и он — не исключение. Так что надо было, конечно, сформулировать помягче…

Разглядывая Евгения, замечаю, как он вжимается седалищем в свою табуретку. Понял, куда попал? Да в его секте его бы «приобщили» к гораздо более интересным вещам, если бы всё её руководство не подохло в том самом приснопамятном доме в центре Столицы при его штурме. Теперь там только такие вот детишки и остались. Некромант же был брутальным человеком и сопли долго не разводил бы. А так — играются в поклонение Тьме. Ха! Вот пусть теперь и прыгают в портал для меня! В конце концов, планов у меня много, а людей мало. Да и клановцевфиг заставишь пойти на то, что покажется им самоубийственным. Точнее, заставить можно — у Алуайи кулак крепкий, стальной. Но разве так работают с ближним кругом своих приближенных? Нет. Для этого нужны люди попроще.

Прилив злобы колышется во мне, пытаясь заместить боль и скорбь, засевшую в разуме после посещения столь неординарной Тени, ударившей по всем моим болевым точкам. Никого бы не убить только, да и успокоюсь, радуясь живительной ненависти, дающей силы жить дальше.

— Свобода, вот что ты должен ценить, если я правильно помню постулаты вашей секты. — Отрубаю я, отбрасывая, наконец, все те ласковые и интеллектуальные беседы о высоком, которым предавался с Евгением и его Ксаной в университетской столовой.

Теперь-то они никуда не денутся. Никогда, никогда не слушай льстящего тебе даймони — это всего лишь значит, что он от тебя чего-то хочет. Редкие исключения только подтверждают правило.

— Разве я давал согласие на эксперименты? — Тихо, но довольно резко ответил Евгений, чем немало меня удивил.

Кое-как поднявшись на ноги, оборачиваюсь к Ави:

— Если Клан уже переезжает, то пусть мне сделают некромантский посох. — После короткой паузы доблавляю. — Ходить что-то тяжело стало, Ави. Трость нужна, опираться при ходьбе. Заодно совмещу приятное с полезным.

Медленно подхожу к Евгению, посмотрев ему в глаза. Тот не отводит взгляд. Какой внезапно крепкий парень оказался.

— Ты понимаешь, что сам признался и рассказал в какой секте ты оказался, в поисках справедливости и свободы? Желая знаний и быть не таким как все? Так вот, я знал вашего главаря. Он погиб, практически у меня на глазах, при одном очень серьёзном деле несколько недель назад. И, если бы он был жив, ты бы сейчас так не разговаривал. Потому что при нём неофитов в его некромантском Круге ломали вот так. — Делаю резкий жест руками, как будто переламывая что-то об колено. — Это сейчас вы просто клуб по интересам. Но судьбу свою ты выбрал. Клятвы давал. И всё такое прочее. И Ксана твоя — тоже. Ты добился ровно того, чего хотел — оказался в логове деградирующей в нашем мире магии. Деградирующей, заметь, тысячи лет. И ты больше не хочешь всё изменить, парень?

Он поднимается на ноги, оказываясь со мной лицом к лицу.

— Если вы так могущественны — почему так уродливы? — Отрывисто бросает он.

Вот эти слова были лишними с его стороны. Моё состояние и так не располагает сейчас к милым беседам, а уж внешность… Зря он задел эту болезненную тему.

— Тогда туда пойдёт Ксана. — Ухмыляюсь ему в лицо своими сточенными и сгнившими от кислоты зубами. — Мой дорогой, нет пути назад.

Евгений вспыхивает и толкает меня кулаком.

Я падаю на пол, путаясь в рваном балахоне. Больно, на самом деле. Как всегда я неуклюж и при падении явно задел какой-то угол. Первый порыв- позвать на помощь Ави. Но нет — истинная власть над этой парочкой так достигнута не будет. Бунт на корабле надо давить самому.

Мои пальцы скользят под складки изорванной ткани, и извлекают драгоценный клинок, столь же спасительный, сколь и болезненный. Ярость даёт мне сил, поэтому поднимаюсь я практически мгновенно.

— Смертный Евгений. Ты давал обеты Тьме. Данной мне по праву перерождения властью над тем, что вы, смертные, так называете, я требую от тебя службы, хочешь ты того или нет. — Медленно проговариваю я, рассматривая пылающее гневом лицом парня.

И взрезаю, оАрхонт, опять, себе ладонь.

Резкая боль, до вспышки пятен в глазах. Кажется, я не рассчитал силу удара. Как же мне надоело страдать… Клинок выпадает из моей руки, падая на пол. Капли крови медленно каплют вниз, падая на нож и ковёр.

Евгений вскрикивает, чуть не оглушая меня, и вцепляется руками в грудь. Сработало, конечно же. Но порадоваться успешному ритуалу, сделанному, как говорится, «на коленке», у меня сил нет. Боль слишком сильна для позитивных эмоций.

Почувствовав на себе взгляд, оборачиваюсь, облизывая ладонь. В дверях комнаты стоит Ксана, разглядывая происходящую сцену с выражением ужаса, и Алуайа, крепко держащая её металлическими пальцами за плечо. Выражение лица моей подруги, естественно, нечитаемое — вороненая сталь маски не позволяет что-либо разглядеть.

— Молодец. — Фыркает, наконец, киборг, и, жестко перехватив руку Ксаны, добавляет. — Теперь она?

Кряхтя, опускаюсь на колени, поднимая с пола кинжал. Боль не позволяет нормально сосредоточиться, но я понимаю, что на второй такой же ритуал сил у меня просто нет. Как и желания себя калечить в очередной раз. Возможно, это не рационально, но я не могу и смотреть на лезвие клинка без содрогания.

— Нет.

Подхватив нож, вытираю его о собственный порванный рукав — всё равно выкидывать верхнюю одежду. Кое-как поднявшись на ноги, сжимаю ладонь в кулак, чтобы остановить кровотечение. Мотнув головой, пытаюсь прогнать яркие черные вспышки перед глазами. Сконцентрировав взгляд на Жене, хмыкаю. Теперь позарез нужен залог верности Ксаны. И больше никаких ритуалов. Хватит поддаваться эмоциям. А с учётом всего произошедшего…

— Тот кого называют Евгением, который служит мне по праву крови и силы. Если Ксана не выполнит любой мой открытый и явный приказ, либо попытается нанести вред мне, Алуайе и Ави — ты убьёшь её. Приказ понятен? Подтверди.

Любо-дорого смотреть, честное слово. Как его плющит-то.

Евгений медленно поднимает голову, сжимая и разжимая кулаки. Грудь под рубашкой лихорадочно вздымается и опускается. На лбу выступают капли пота, заливая бегающие глаза. Тихий клекот раздается из его рта. Силен парень, силен. Или девушку так сильно любит… Но столь жестко сопротивляться прямому приказу в заданных условиях — это что-то.

Рефлекторно сжимаю кулак сильнее, до белизны костяшек, заметив, как пара капель крови просачиваются сквозь сжатые пальцы.

— Да, хозяин. — Вырывается из груди Евгения, слегка покачивающегося от внутреннего сопротивления. — Еще приказания?

— Еще одно. Любая попытка с твоей стороны нанести действием или бездействием вред мне, Алуайе или Ави — запретна. Подтверди. — Хмыкаю я, баюкая ладонь. — Также как и любая попытка саботировать мой прямой приказ.

— Да, хозяин. — Злобно выплюнул он, сверля взглядом.

Киваю сам себе, и слегка машу рукой:

— Алуайа, хватит затыкать рот девушке стальной лапой. Ты ее от крови хотя бы отмывала?

Она хмыкает и резко отпускает Ксану. Та падает на пол и начинает медленно подниматься.

— Сволочь… — Тихо шепчет девушка.

— Оставь. — Морщусь, разглядывая потолок. — Подруга, уведи девушку готовиться к путешествию. Евгений — иди помогать Алуайе готовить портал. Ее приказы в этот период равны моим, с теми же последствиями за невыполнение.

Закончив отдавать приказания, я присел на край измазанного кресла, взглянув на Ави:

— Если тебя не затруднит — сделай мне еще кофе, пожалуйста.

Меня резко покинули силы и захотелось отдохнуть немного перед тяжелыми испытаниями. А ведь кроме другого мира есть чрезвычайно сложные проблемы — Генерал, если он жив. «Дети Света», кто бы их ни возглавлял, Бульгум, сливающий информацию обо мне кому угодно, но скорее всего первым двум перечисленным…

Глава 11

— Я вновь увижу тебя. — Обращаюсь к потолку, перевязывая эластичным бинтом изрезанную ладонь. — Не знаю когда и как, но я теперь это четко чувствую. Только этого мне не хватало, помимо всех проблем, да?

Потолок, естественно, промолчал. Если бы со мной начали сейчас разговаривать предметы быта — пора спасать крышу, которая совсем не часть здания.

Из другой комнаты раздавались гневные шипения Алуайи и тихие голоса завербованных студентов. Ави вышел на встречу с клановцами, пора создавать логово и решать вопросы. Ставший, незаметно для самого себя, правой рукой руководства нашей организации, он уже вошёл в роль.

А я… Я впал в кататоническое состояние, под впечатлением от последней Тени (Тень ли это была?) и жестокого ритуала над людьми. Уцелевшая чашка, в которую я уже пятый раз наливаю кофе, и новая распечатанная пачка сигарет. Как же мне сосредоточиться на деле…

Бульгум. Звонить ему. Говорить что «есть дело на рюмку информации». И кидать гада в портал. Вариант? А если его покровители отслеживают номер? Вряд ли. Бульгум торгует и для себя, поэтому обезопасился, скорее всего, и от них. Зачем лишняя информация? Он же на ней повернулся, как и на своих странных личных пристрастиях.

Назначить встречу где-то неподалеку от этого, пока что моего, жилища. Оно слишком «замазано», всё равно мы с Кланом выкупим на остатки его средств какой-нибудь особняк. А после того, как из иного мира будет литься рекой золото и серебро вопрос денег уже стоять не будет…

Так вот, встреча рядом. Потом пара клановцев, во главе с незаменимымАви, хватают извращенца, и тащат сюда. Алуайа закидывает его в портал… Дело в шляпе. Перед этим стоит повторить пытку, которую я проводил над варщиком, и выяснить кому именно он нас сдал. И он ли ставил маячки на покойного Тумбу?

Приложив к уху трубку мобильного телефона, жду ответа, пока губы, независимо от моей воли, шепчут: «не ври, я тебя снова увижу». Да что же за одержимость? Откуда мне это знать? Приди в себя, Ярт!

— Алло? — Раздаётся слащавый голос.

— Есть дело на рюмку информации. Срочно. — Хрипло отвечаю.

— О, Ярт, ты решил побаловать меня в последнее время своим вниманием. Я это так ценю, мой дражайший друг… — Такое ощущение, что он там облизывается, по ту сторону.

— Конечно. Тогда ты будешь рад увидеть меня через час. — Больше времени давать ему нельзя, иначе он додумается перепродать информацию о встрече со мной кому-нибудь ещё.

Положив трубку в карман, медленно откладываю на стол чашку и сигареты. Пришло время зачищать концы, чтобы ничто не стояло между мной — и задачами, которые необходимо решить. А студентов надо как-то использовать так, чтобы они и пользу принесли, и не нашли способ навредить, вырвавшись из-под магического контроля. Такие вещи — они всегда опасны.

Поднявшись на ноги и попыхивая очередной сигареткой, я прошёл во вторую комнату, остановившись в дверях и любуясь картиной: «Алуайа — прораб». Ну или как-то так. Студенты под мудрым руководством перетаскивали хлам и устанавливали портал в центре помещения.

— Эй-эй! Вообще-то вот с этой тумбочкой поаккуратнее! — Подаю признаки своего присутствия рядом, задумчиво рассматривая как часть интерьера в которой хранится несколько старых артефактов перетаскивается Евгением в сторону, царапая пол.

Ксана дёрнулась, едва не выпустив из рук швабру, которой очищала пол, и резко оглянулась на меня. Ах, да. Злоба и ненависть, точно.

Алуайа хмыкнула из-под маски, поинтересовавшись:

— Ну, каков план?

— Ловим Бульгума и закидываем в портал. Операция начинается через час.

— А живец — это такой красивый ты? — Фырканье из-под маски сочетается с тихим скрежетом сервомоторов — подруга сжимает-разжимает ладонь.

— Да, Бульгуму откроется прекрасное зрелище. — Зло сплёвываю на пол, сквозь щель в своём искорёженном лице. — Его чувство прекрасного пострадает первым… Может быть, он и сам от этого копыта откинет? Узрев, так сказать, столь неэстетическую картину?

— Не стоит на это рассчитывать. — Серьёзно отвечает Алуайа. — Поэтому с кем пойдёшь? Кстати, Ави, если что, через час вернуться не успеет и клановцев с собой тоже не приведёт ещё…

— Архонт! И с кем мне его вязать и затаскивать? — Обвожу взглядом комнату, останавливая взгляд на обернувшемся Евгении. — Со студентами?

Почему бы и нет, кстати? Вот и дело для них будет. А то меня уже вообще сомнения гложут — какого Архонта я вообще с ними связался? Стоит ли овчинка выделки?

— Да, Евгений, и ты — Ксана. Идёте со мной. Будет дело для вас… Но сначала — закончите тут помогать Алуайе.

Стряхнув на пол столбик скопившегося на сигарете пепла, прямо под швабру Ксане, я развернулся и отправился в комнату, размышлять дальше. Впрочем, мои размышления были прерваны тут же. Очередной звонок.

Ну и кого там Архонт принёс? Посмотрев на экранчик телефона, сделал вывод о том, что мне не слишком хочется брать трубку. Номер скрыт. Ладно, послушаем.

Поднеся аппарат к уху, я квакнул:

— Алло?

Ответом мне была тишина. Ага, ну и кто решил надо мной поиздеваться? Да и Архонт с ними. Когда я устал слушать молчание и уже собирался нажать отбой, наконец-то абонент отозвался:

— Тебе не удастся нам помешать, сектант.

Хмыкнув, я чуть не споткнулся от такого оскорбления.

— И кто же это тогда боится засветить свой номер? — Зашипев, от нахлынувшей злобы, я пробормотал. — И не таких телефонных хулиганов в ноль сворачивали.

Откинув мобильный на грязное кресло, я попытался успокоиться, втянув в лёгкие побольше воздуха. Что-то эмоциональная нестабильность начала зашкаливать. Либо мне надо отдохнуть, либо очередные неосознанные предчувствия. Как же это надоело.

И как меня бесят эти самодовольные оппоненты, вылезающие последнее время как грибы после дождя, из каждого угла. Достали!

Потянулся было за очередной сигаретой, но в уме возникла простая мысль. А может быть, разложить на картах о перспективах? Пока что Клан ещё не функционирует адекватно, после потери своего состава и в связи с переездами. Нового Видящего не скоро найдёшь или вырастишь, тем более… Знать же что к чему жизненно необходимо.

Вытащив из шкафа одну из колод, приступил к раскладыванию, потирая виски. Конечно же, основные линии скрыты. На прямые вопросы о врагах и перспективах я не увижу ни одного внятного ответа. Видимо, мысль была недостаточно умной. Только время терять… Хм, а если так попробовать, обходными путями? Совсем я за всеми эти злоключениями сноровку таролога потерял.

«Пересекутся ли когда-либо мои пути с Генералом вновь?»

Хороший вопрос. И энергии я влил в колоду порядочно. Ещё разочек перетасуем…

Смерть и — не имеет значения. Интересно. На дополнительные уточнения — порожняк. Значит, либо Генерал мёртв, либо обязательно. Либо судьба и прочее, прочее. Во что я, как известно, не верю, ибо судьбе сдаётся только слабый.

— Нам пора. — Раздался над ухом голос.

Я слегка вздрогнул, повернувшись. Это была Ксана, придерживающая за локоть Евгения, раздувавшего от сдерживаемых эмоций ноздри.

— Да, мои дорогие.

Поднявшись на ноги, в инстинктивном порыве раскидываю руки, как будто собираясь их обнять. Карты я оставил лежать на столе в незавершенных раскладах.

— Выходим.

Того, что сейчас начало происходить я не мог себе даже представить. Нет, я мог ожидать нападения на себя, и даже с её стороны, но…

Ксана резким движением выхватила из-за поясного ремня армейский нож и всадила под лопатку своему возлюбленному. Евгений пошатнулся, начиная оглядываться назад, а Ксана, тем временем, резко провернула нож, разбрызгивая вокруг хлынувшую алую кровь.

Бульгум осоловело уставился на происходящее, чуть приоткрыв рот и облизывая накрашенные алой же, как кровь льющаяся из спины Жени, помадой.

Ксана все также быстро, не давая времени на реакцию, вырвала клинок из спины Жени, незаметным движением взрезая его шею сбоку, придерживая за плечи, и почти нежно отпуская.

Бульгум попытался было что-то сказать, из его рта уже вырвался хрип начинающихся звуков, а я запустил руку в карман, нащупывая свой ритуальный кинжал, но Ксана была быстрее, много быстрее, пользуясь кратким временем ошеломления окружающих её персон.

Короткий почти что прыжок — и она оказалась прямо за спиной Бульгума, вспарывая кончиком окровавленного ножа его открытое плечо.

— Стой, мой сладкий, и не дергайся. Ты же не хочешь, чтобы стало так больно и противно? — Она довольно мелодично, как я отметил, практически пропела эту фразу. — А так может быть и до свадьбы в Голландии заживёт.

И она нажала под его кадык лезвием, надежно фиксируя изрядно напуганного и офигевшего торговца информацией.

Я, впрочем, пребывал в таком же состоянии, судорожно сжимая рукоять своего клинка в кармане, готовый выхватить его в любой момент. Мой взгляд просто притягивался к Евгению, медленно оседающему на колени, и пытающемуся зажать ладонями рваную рану на своём горле. Глаза умирающего студента почти вылезали из орбит, пытаясь сфокусироваться на Ксане.

— Прости, Женя. — Со злобной усмешкой мягко произнесла Ксана, вызывая у меня внутренний диссонанс еще большего порядка. — Так надо. Да, ты был хорошим парнем…

И тут же сильнее нажала на ямочку под кадыком Бульгума, попытавшегося было дернуться — скорее всего, даже не в попытке вырваться, а исключительно рефлекторно.

— Ксана..? — Полувопросительно прохрипел я из-под своего газового шарфа, баюкая во вспотевшей ладони ритуальное оружие.

— Я не сошла с ума, дорогой Ярт. О, нет. — Наклонив голову к стремительно бледнеющему информатору, она прошептала, сдунув его крашеные локоны в сторону от торчащего уха. — Не дергайся, голубок, ты же видел, что я своего парня не пожалела? А уж тебя…

Тот замер, вытянувшись в струнку и пытаясь скосить глаза, чтобы взглянуть на свое слегка порезанное плечо, по которому чуть-чуть заструилась кровь.

Я медленно присел на колени, одновременно переходя на ускоренный режим восприятия, чтобы если что проконтролировать следующие шаги внезапно сошедшей с ума девушки, и взял в ладони голову быстро испускающего дух Евгения. Нет, шансов вытащить его нет — ни у медицины, ни у магии. Если не брать поднятие неупокоенного, но это уже некромантия…

Медленно закрываю глаза ещё подёргивающемуся Жене, преодолевая чуть трясущимися пальцами слабое сопротивление. Нет смысла растягивать то, что уже произошло. Иглы энергетических щупов из обрезанных под корень ногтей врываются через его закрытые веки в глаза, и далее, по нервным каналам, в бушующий агонией мозг. И разрывают остатки живой нейронной сети.

Тело парня выгибается дугой и оседает на моих руках. Ненавижу, когда люди агонизируют в дикой боли просто так — когда они не мои враги. Это жалость — удар милосердия. Мизерикордиз чистой некротической энергии.

Ещё целую секунду разглядываю лицо Евгения — так глупо погибшего, не успев даже начать служить мне. Да, простым смертным не стоит лезть в игры не таких как все… Хотя, Ксана…

Выпустив голову человека, я резво поднимаюсь на ноги, уже забыв о лежавшем у ног теле.

— Ксана. Объясни, что тебе нужно?

Бульгум, выпучив глаза, пытается косить глазами так, чтобы одновременно видеть руку Ксаны, держащей нож, и моё лицо. Сразу оба его века дергаются в сильнейшем нервном тике. Я чувствую даже мгновенное злорадное удовлетворение — вот тебе, сладкий мой!

— Мне? — Она как будто на миг задумалась. — Равноправное партнерство. Я больше не буду плыть по течению. Клан? Или как вы называете свою древнюю секту? Нет, мне туда не надо, спасибо. Партнерство. Именно с вами — лично тобой, и чтобы твои подельники это понимали — Алуайа, Ави, кто там еще из важных, неважно.

— Любопытный ход. — Бормочу я, наконец, начиная оценивать ситуацию.

— А залогом твоего согласия будет это.

Она криво ухмыляется, и взрезает шею Бульгума. Другой рукой она хватает его за лицо, сдавливая скулу и чуть не выдавливая накрашенному торговцу левый глаз. Лезвие срывается с горла человека, — тот пытается вырваться, двинув Ксану в бок локтём. Кровь рассыпается вокруг алыми брызгами.

Ксана гортанно шипит, роняя клинок, и хватает Бульгума двумя руками, вцепляясь пальцами ему в глаза. Тот начинает было орать, спадая на тонкий сипящий фальцет, скорее подвывая.

И всё кончается. Внезапно тело моего давнего информатора, игравшего в свои странные игры, выгибается, начинает биться, и в диком порыве падает назад, увлекая за собой девушку.

Я мгновенно подхожу к ним, наклоняюсь… Но уже поздно. Бульгум мертв, неестественно вывернув голову его карие глаза взирают прямо на лицо лежащего неподалеку Евгения…

— Какого согласия, женщина? Ты с ума сошла? — Вырывается из моего нутра хрип.

Выхватив свой клинок, я готовлюсь к тому, чтобы снести голову предательнице, сошедшей с ума. Ксана отпихивает с себя тело Бульгума, опираясь ладонями на пол и пытаясь найти взглядом свой нож. Не успеешь и дернуться, как я разрежу тебя на куски! Психически больная!

Она поднимает голову, глядя мне в глаза. По её слипшимся от алой жидкости волосам стекают капли, медленно падая на пол. Взор бешено горит, глаза слегка на выкате. Под длинными ногтями, скребнувшими пол, кровавые потеки.

— За год в дурке я многому научилась. Ты не знаешь обо мне ничего. — Она усмехается, без страха глядя на лезвие моего клинка, направленного ей в грудь. — Все знания твоего лживого голубка — здесь, в моей голове.

Я замираю, медленно отводя в сторону кинжал. Медленно произношу, почти по слогам, пытаясь успокоиться и отойти от шока:

— Объяснись.

Ксана улыбается, откровенно наслаждаясь ситуацией, судя по всему. Стерев с лица алые точки пятерней, скорее размазав их, чем очистив свою физиономию, она поднялась на ноги, не делая резких движений.

— Всё просто. Я пережила слишком много для нормального человека. Ты даже не можешь себе представить сколько… — Она на мгновение запнулась, осмотрела мое лицо, с которого сполз шарф, и клинок в моей дрожащей руке. — Хотя нет, ты-то как раз представить можешь. У тебя есть закурить?

Аккуратно убрав свой клинок в широкий карман плаща, протягиваю ей пачку сигарет.

— Кури.

Она с видимым удовольствием закуривает, медленно выпуская с края губ струйку дыма.

— А ведь когда-то всё началось из-за них самых. — Она хмыкнула, махнув перед собой в неопределенном жесте сигаретой. — И я не курила тогда. Да и с Женькой пока была — тоже. Хотела быть снова нормальной…

Я закуриваю сам, чуть отступая в сторону, чтобы не наступать на кисть руки Бульгума. Архонт, мне опять менять верхнюю одежду, и опять придумывать что делать с… Хотя на это ответ есть — портал! И несколько клановцев во главе с Ави — чтобы покидать туда всё, вместе со швабрами. «Идеальное преступление», даже лейтенант Коломбо не найдет улик… Что за чушь лезет в голову? Надо определиться с ситуацией.

— Продолжай.

— Не буду грузить тебя своей историей. Если у тебя будет желание — потом я тебе как-нибудь расскажу. — Она выделяет слово «потом» резким жестом. — Суть в том, что когда-то я была обычной девушкой. Давно. Потому случилось… случилась демонщина. Я выжила. Угодила в дурдом. Как защитная реакция — раскрылось у меня кое-что… Я могу считать память, мысли, мотивы людей и не только. Вот так.

Она растопырила пальцы, как будто вновь вгрызаясь ими в глазницы информатора. Сигарета задымила между её пальцев.

— Особенно если он боится и не мешает мне вырывать желаемое. Поэтому Бульгумтвой поделился со мной почти всем, о чем думал перед встречей. Вернувшись в жизнь я захотела стать нормальной, как все. Нашла парня, поступила в институт, не связанный с моим прошлым, решила начать всё заново. Тем более что очень просто скрыть то, чего не хочешь показывать. Но… Видимо, это уже не для меня. А я не хочу снова плыть по течению! Раз уж мне не дано жить как все — я не буду подчиняться… этому. Я буду сама решать! — Она лихорадочно засмеялась. — А Евгений сам виноват. Он втянул меня заново во всё… Игра, как же. Я пыталась его отговаривать. Теперь же он был бы только твоим средством контроля, игрушкой. Не человеком. Не жалко.

Завершив свой монолог, она дернула головой, откидывая на затылок слипшуюся челку. Глубоко затянулась окурком и уставилась на меня, глядя не в глаза, а как бы в район виска. Боится фокусировать взгляд на глазах? Вроде нет. Видимо, такая привычка.

Я задумался, понимая что начинаю испытывать неосознанное уважение к этому человеку. Или даже не совсем человеку… Кажется, она прошла самоинициацию когда-то. Что ж, остается только согласиться. Нет, можно выпытать из неё…

— И не думай меня пытать. — Она широко улыбнулась. — Пока мне было плохо в дурдоме — я освоила медитации, чтобы не сойти с ума среди тамошнего окружения и от своих же мыслей. Просто остановлю себе сердечный ритм. Смерти я боюсь, но не настолько как подчинения, течения, рабства!

Нет, она не читает мои мысли, естественно. Просто это очевидный ход размышлений. Вовремя упредила, да. Она многому когда-то научилась, молодец. И она мне пригодится. В конце концов, Алуайе тоже нужно показать дулю и намекнуть, что нельзя тянуть все одеяло на себя. К тому же, есть у меня подозрения про чистоту ее мотивов.

— Я согласен на сотрудничество. Ты поверишь мне на слово? — Растянул я руины губ в ухмылке.

— Поклянись Архонтом. — Дернула она плечами. — Это что-то для тебя значит, как я понимаю.

Медленно произношу:

— Клянусь Архонтом, что соглашаюсь на сотрудничество с тобой.

Ой, какая приятная формулировка. И как ее легко обойти при случае. Уж я-то это умею не хуже, чем джинны персидских пустынь… Но пока будем играть по этим правилам, почему бы и нет? Выгодно может быть, да и удобно.

— Договорились. Тогда слушай, пока не пришла твоя Алуайа…