Тень Исиды

Тень Исиды (ИЛР, 18+)

Аннотация: Египетская царевна Нефер в раннем возрасте потеряла родителей из-за мести коварного визиря. Труден оказался ее путь к трону, но настал день, когда она могла восторжествовать над своими врагами. Однако ее жизнь омрачается любовью к мужу близкой подруги.

Жанр: Альтернативная история, ИЛР

Рейтинг: 18+, отдельные главы 21+

» Пролог. Боги Египта

Со дня окончания Великой войны Богов минули тысячелетия. Лучи примененного божествами смертоносного оружия оказались столь губительными, что люди продолжали еще долго вымирать от неизвестных болезней, а ранее цветущие поля и леса пустеть. Канули в небытие богатейшие царства, вымерли многие народы. Прежний, прекрасный и цветущий мир не возродился на земле. Некогда обильная зеленью плодородная Сахара сначала превратилась в саванну, затем ее начали покрывать жгучие, душащие все живое пески.

Великая пустыня наступала. Жители маленьких племен, живущие возле берегов Нила, с ужасом начали замечать, что их великая река начала медленно, но неуклонно мелеть, а земля, лишенная воды становиться бесплодной и, как камень, твердой. Злой ветер, дующий с запада, неумолимо приносил все новые и новые волны смертельного для растений песка, пока на земле не остались расти одни колючки, непригодные в пищу. Звери, влекомые неведомым для человека инстинктом начали покидать опустошенный край, и отчаянные молитвы жрецов, призывающие вернуться их обратно, не имели эффекта. Обессиленные мужчины и женщины постоянно теснились возле реки, которая через три столетия начала напоминать застоявшийся пруд в поисках скудного пропитания для себя и своих семей. Их последней надеждой на выживание была рыба, которая еще ловилась в Ниле, но количество этой еды тоже неуклонно уменьшалось с каждым годом.

Под конец осталось только несколько родов, численностью около ста человек, которые все еще держались и боролись за существование. Люди нильского племени уподобились животным, - им нечем было прикрыть свою наготу, поскольку не было листьев для самой простейшей одежды, и изъяснялись они отдельными, мало что выражающими словами и междометиями. Что осталось в них от предков, так это умение разжечь и поддерживать огонь в пещерах, в которых они прятались от сильной жары и непогоды.

И когда они обессилели настолько, что многие уже не могли стоять на ногах, и только ползали на берегу наполовину обмелевшей реки, ища съедобную живность, высоко в небе появилась большая летящая лодка, низ которой извергал пламя. Люди замерли от ужаса, полагая, что им пришел конец и их неминуемо сожжет небесный огонь. Но корабль аккуратно приводнился посередине Нила, не причинив им никакого вреда, поверх его площадки появились неясные фигуры, от которых исходил невыносимо ослепительный свет и спокойный, идущий словно ниоткуда голос сказал замершими от страха зрителям этого чуда:

- Не бойтесь. Творец всего Сущего Птах послал нас спасти вас от гибели, и мы сделаем все, чтобы радость вновь поселилась в вашем сердце и улыбки снова появились на ваших лицах.

Местные жители мало что поняли из речи небесного пришельца, но испытали удивительное чувство покоя после его слов. Они забыли о своем прежнем намерении бежать в пещеры, и широко раскрытыми от изумления глазами смотрели на действия неожиданных гостей, которые переправились на берег по мосту, напоминающему птичье крыло и разошлись в разные стороны. Пришельцы поистине умели творить чудеса, непостижимые для их ума. Восстановив нарушенное равновесие в природе, пришлые боги отогнали пустыню, и пески медленно начали отползать назад, обнажая темную почву, которую племя не видело уже много лет. Звонко забурлила вода, и река начала заполнять выемки своего дна, которые совершенно пересохли за последние годы. Уже вечером земные люди могли вдоволь наесться свежей жареной рыбы, что с ними не случалось много месяцев подряд, а на следующий день отведать плоды выросших за ночь финиковых пальм со сладкой питательной мякотью.

Очень скоро небесные боги полностью восстановили оазис нильской долины, сделав ее плодородной» и безмерно восхищенные люди назвали свою страну «Та-Кемет» - «Черная Земля», от души радуясь освобождению своего края от песчаного плена. Пришлые боги остались с ними, дабы передать им свои знания, без которых нельзя был возродить былое благоденствие земного народа в полной мере и создать новый процветающий мир. Сначала небесные пришельцы держались в стороне от людей, и экспериментировали, приспосабливая свои тела к земным условиям. Поскольку племя поклонялось различным животным, они на первых порах предстали перед ними без своего сияния в виде великанов с головами различных зверей и тем окончательно убедили землян, что они – почитаемые ими Божества. Большой рост и связанная с ним огромная физическая сила позволили им без труда выстроить в созданном им городе Хмун большие дома-дворцы для подопечных им людей, а также необъятные пирамиды, направленные на созвездие Ориона. Эти сооружения помогали им осуществлять непрерывную связь с Запредельным Миром, оставленным ими в звездном небе и совершать чудеса. При звуке божественной флейты, удесетеряющую силы размножившиеся люди охотно построили под их руководством несколько городов с великолепными дворцами и заселили их.

После окончания своего титанического труда Боги несколько уменьшили свой рост, приобрели человеческие головы и начали более тесно общаться с жителями берегов Нила. Бог Тот научил наиболее способных людей грамоте в виде понятных символов-иероглифов и передал им простейшие технические знания, доступных их пониманию. Его жена Маат – богиня порядка – обучала женщин ведению домашнего хозяйства, при этом изрекая мудрые поучения вроде: «В незастеленную постель вползет болезнь», «Чистота – основа счастья». Бог Осирис и его жена богиня Исида наставляли людей в искусстве земледелия. Сехмет лечила болезни, Таит показывала как нужно ткать. Остальные боги обучали землян гончарному, кузнечному делу и насаждали среди них добрые нравы.

«Говори правду, твори правду, ибо она – великое, она больше, она пребывающее». «Народ трудолюбивый есть неукротим и непобедим. Народ же слабый делается развращенным и порабощенным». «Если у тебя сокрушенно сердце, то знай, ты обнимешь своих детей и поцелуешь свою жену и увидишь твой дом – ведь это прекраснее всего на свете» - так учили они. Вдобавок бог Тот сотворил гигантского сфинкса, вздохнул в него жизнь, и люди отправлялись к сфинксу за советом, когда попадали в затруднительную ситуацию. И не было случая, чтобы необъятная человеческая голова с телом льва не помогла нуждающимся в совете.

У Богов оказались столь способные ученики, что большинство из них посчитало свою миссию в Та-Кемет выполненной и направились с просветительской миссией дальше в Мессопотамию, оставив царствовать в стране Осириса и Исиду. Несколько веков в Египте под их мудрым владычеством царил «золотой век», и все люди были счастливы, не знали бедности и болезней, и благословляли свою судьбу. Но настал черный день, когда в Великой пустыне разыгралась песчаная буря, а с неба в царский дворец спустился новый небесный корабль, откуда вышел пришелец темного вида, с маленькой головкой, сплюснутым носом и узкими глазками. Полагая, что новый астронавт – это брат их Богов, земляне сначала без страха отнеслись к его появлению, но Осирис и Исида без радости встретили Сета – предводителя ануннаков, жителей планеты Нибиру, претендующих на власть над Землей.

- Земля наша, Осирис, - без обиняков заявил Сет отрывистым голосом. – Мы первые высадились на нее, и по Галактическому закону у нас на нее все права.

- Вы ничего не сделали для живущих здесь людей, - возразил первый египетский царь. – Если бы мы не прилетели сюда из Сириуса, от земли осталась бы одна безводная, никем не заселенная пустыня.

- Нас не волнует судьба живущих здесь существ, нужны только металлы, - сказал на это ануннак. – Люди же неразумны, жадны и себялюбивы. Им никогда не подняться на следующую ступень развития. А стоит землянам усвоить хотя бы маленькую толику знаний, которые мы им даем, так они делаются совершенно неуправляемыми. Творец допустил ошибку, создав их с нашей помощью, но мы сделаем все, чтобы Земля обезлюдела и стала подобием планет звезд Сириуса и Нибиру.

- Столь решение неоправданно жестоко и несправедливо, - не согласился с ним житель Сириуса. - Земные люди за короткий срок почти полностью восстановили свою цивилизацию, какой она была до Великой войны.

- Восстановили под вашим руководством и с вашей помощью, - напомнил Сет. – Без вас, сирианцев, они снова обратятся в стадо диких животных, живущее инстинктами.

- Такими жители Земли становятся не без участия советников с Нибиру, спровоцировавших их на глобальную войну, - горько усмехнулся Осирис. – Вам нужно оставить людей в покое, Сет. Власть ваша велика, но не вам идти против воли Птаха.

- Мы вправе предпринимать на Земле любые действия, которые посчитаем нужными, - непреклонно заявил Сет. – И если вы мешаете нам, то мы изгоняем вас обратно, на Сириус!!!

И в руках ануннака мелькнуло подобие молнии, которое в тот же миг поразило Осириса. Исида горестно вскрикнула при виде убийства мужа, их приближенные в ужасе застыли на месте, не зная что делать. А Сет разил и разил Осириса, пока не разрезал его земное тело на несколько частей. Затем он повернулся к супруге Осириса, намереваясь проделать с ней то же самое, но богиня Исида успела сделаться невидимой и недосягаемой для него. Сет мог только подняться в воздух с разрубленными частями тела и разбросать их в разных местах Та-Кемет с тем, чтобы никто не мог найти их и оживить.

Настало время владычества Сета, и мир настолько потрясла смерть первого бога-фараона, что солнце скрылось с небосклона, и землю охватила глубокая тьма. Пески вновь начали засыпать многострадальную страну, и, казалось, ночь навсегда завладела землей. Но Исида не смирилась со смертью любимого мужа и победой Сета. С помощью света, идущего от священного диска, помещенного между коровьих рогов ее царского убора она начала упорно искать разрубленные части тела Осириса и ее старания увенчались успехом. В тайне от Сета Исида собрала в самой большой пирамиде, направленное своим острием к Сириусу земное тело супруга и воззвала к Всевышнему Птаху, прося его оживить мужа. Творец Вселенной услышал ее мольбу, и дух Осириса временно мог войти в свою прежнюю земную оболочку. Исида зачала от него сына Гора и дочь Хатхор, и во время тягости скрывалась в своем убежище вплоть до их появления на свет.

Возмужав на следующий же день после своего рождения, Гор мог победить Сета и вернуть прежнюю цветущую жизнь в Египет на радость ликующему народу. Сет не смирился со своим земным поражением и обратился с жалобой к Птаху, напирая на то, что Земля – это достояние Нибиру. Творец Вселенной, выслушав обе стороны постановил покинуть Землю уроженцам как Сириуса, так и Нибуру. Земля полностью отдавалась им во владение человечеству, которому предоставлялся шанс доказать право на свое существование. На голубой планете могли остаться только Гор и Хатхор, как существа, рожденные на Земле.

Удовлетворенная этим решением Исида вернулась на Сириус к мужу, наказав сыну вступить в брак со своей сестрой Хатхор для того, чтобы божественная сущность правящих фараонов оставалась в прежней своей силе и чистоте. Гор выполнил ее волю, и с тех пор в царской семье Та-Кемет братья неизменно женились на своих сестрах, разделяя вместе с ними трон.

» Глава 1

Прошло десять веков после победы Гора над Сетом, и Египтом непрерывно правили его прямые потомки при полной поддержке народа.

Власть в это время принадлежала молодому фараону Иниотеффу Третьему, отличавшемуся на редкость покладистым нравом. На четвертом году правления царя жрецы намекнули ему, что наступила пора назвать знати и народу новую царицу и мать будущих наследников трона после годичного траура по его старшей сестре-супруге Сит-Амон, не пережившей первых родов. Все были уверены в том, что ею станет по закону его младшая сестра Бет-Амон, которую Иниотефф заботливо опекал после смерти их общих родителей. И фараон призвал свою сестру к себе.

Беспощадное солнце начало палить землю Фив, едва только показалось утром над горизонтом, но привычные к жаре, которая показалась бы невыносимой жителям северных широт, египтяне мало обращали на него внимания. Царевна Бет-Амон ограничилась тем, что взяла с собой двух телохранителей-нубийцев, которые лениво обмахивали ее на пути роскошными опахалами из страусовых перьев белого цвета, навевая приятную прохладу. Радостное чувство теснило грудь царевны – наконец-то брат-фараон вспомнил о ней и официально призвал ее к себе. Гарем из нескольких наложниц и наличие младшей жены Яхх, родившей ему долгожданного сына Менфу все-таки не могли заставить его забыть, что именно она – его истиная невеста с самого рождения, которая теперь должна разделить с ним трон.

Для этого случая Бет-Амон постаралась одеться как можно наряднее. Ее ноги служанки обули в новые пальмовые сандалии с золотыми пряжками посередине, калазирис – рубашка из тончайшего льна на бретельках был покрыт красивым рисунком из цветущих нильских лотосов и летящих над ними птиц. Грудь царевны украшал усех – большое ожерелье из нескольких рядов аметистовых бусинок, перемежающихся с золотыми рыбками, ракушками и скарабеями, а голову венчала золотая корона в виде грифа.

Шея и голова золотого грифа выступали надо лбом Бет-Амон, его крылья и оперенные когти, сжимающие знак вечности одновременно облегали с двух сторон голову наподобие чепца. Самка грифа олицетворяла Нехбет – богиню-покровительницу и Владычицу Верхнего Египта и была наглядным доказательством причастности царевны Бет-Амон к царской власти. Сама юная сестра фараона была чудо как хороша и без царственного блеска. Высокая, стройная, светлокожая, с широкими бедрами и миндалевидными глазами она выглядела полным идеалом красоты в глазах египтян, и ее провожали восхищенными взглядами все мужчины, начиная от высоких сановников и кончая презренными рабами. Все, кроме ее нареченного мужа-брата фараона, который искал любовных утех в объятиях других красоток. Один раз он удостоил ее своим вниманием, но она была так робка в постели, что совершенно не понравилась ему. Но теперь настал день, который должен был соединить их судьбы и Бет-Амон, с замеревшим от волнения сердцем, вступила в тронный зал, украшенный фресками, изображающими земную жизнь Осириса и Исиды. Она с детства любила своего брата, который должен был стать ее мужем, и готовилась стать ему хорошей женой.

Фараон Иниотефф еще не достиг тридцати лет, но пышность его царского убранства скрадывало впечатление молодости царя и в совокупности с неподвижностью делало его старше на вид. Он также был облачен в парадное одеяние, и держал в скрещенных руках символы царской власти бич вместе с посохом. Накладная позолоченная борода была укреплена подвязками к длинному подбородку, голову покрывал платок «клафт-ушерби» с золотыми и синими полосами. Накладная золотая змея-урей напоминала подданным о божественном происхождении царского властителя, ведущего свое происхождение от самого Осириса и его жены Исиды. Драгоценные камни, лазурь, золотое шитье в царском головном уборе сочетались умело и тонко, подчеркивая немыслимое богатство наряда царя. В царском клафте сзади свисал конец ткани, который обвивался золотым плетеным шнуром и укладывался в сетку. Под царским платком находился небольшой черный парик из тонкой овечьей шерсти.

В глаза бросалось ожерелье из золотых полос, символизировавшее солнечный диск. Золотые полоски перемежались с голубыми и светло-синими, что говорило о царском ранге и символизировало Небо и Солнце.

Повязка-передник схенти на бедрах царской особы представляла собой полосу полотна тончайшей выделки, которая собиралась в многочисленные складки. Пояс снабжался царским картушем с именем владыки, на нем помещались многочисленные золотые бляхи-накладки. Передник в форме трапеции с золотыми включениями мастера сделали из тростника с позолотой и нитей бисера, которые натягивали на деревянную раму.

Дополнительные украшения фараона состояли из трех пар браслетов из золота, а его сандалии были пошиты из золоченой кожи, с загнутыми носами, с ремешками, украшенными бляшками из золота.

Фараон явился глазам своей сестры во всем блеске, но ее насторожило, что они были одни в тронном зале, если не считать телохранителей. Не присутствовали ни жрецы, ни царские сановники, готовые громко восславить новую царицу после того, как фараон посадит ее рядом с собою на трон, и это не было хорошим знаком. Бет-Амон встревоженным взглядом обвела пустой тронный зал, в котором помещались двенадцать высоких колонн, вырезанных в форме лотоса, но она не смела разомкнуть свои уста прежде, чем брат заговорит.

Но Иниотефф Третий медлил с речью. Не так-то легко ему было объявить свою волю и тем самым разрушить все надежды своей юной сестры на счастье с ним. Наконец он сказал:

- Ра сегодня беспощаден. Его знойное дыхание доносится даже сюда, в прохладную тень нашего дворца.

- Я не замечаю этого, брат, - отозвалась царевна. – Все мои думы о том, что наконец наступил счастливый день, когда я могу воссесть рядом с тобою на трон как полноправная царица.

- У меня будет другая царица, Бет, - как можно мягче произнес молодой фараон, искренне не желая того, чтобы его сестра страдала. – Владычицей Верхнего Египта станет Яхх, мать моего наследника Менфу.

Некоторое время Бет-Амон стояла, не в силах сказать ни слова. Теперь она поняла, почему визирь брата Хоремхеб и отец младшей царской жены Яхх с саркастической усмешкой смотрел на нее при встречах. Это его интриги привели Яхх к царскому трону в обход ее, законной наследницы трона, и это он разрушил все ее мечты.

- Это невозможно, брат! – наконец пылко воскликнула она. – Никакая другая женщина не может быть царицей, пока я жива! А Яхх – не царского происхождения, она – дочь простого сановника. Ты нарушаешь древний закон, по которому только дети царя и царицы могут восседать на троне.

- Мать Яхх – Меритамон – дочь нашего деда, и, следовательно, в жилах Яхх тоже течет божественная кровь, - напомнил сестре Иниотефф. Он искренне влюбился в прекрасную дочь Хоремхеба и послушно выполнял все ее просьбы и пожелания ее отца. Яхх заменила ему всех женщин на свете, и он стал равнодушен к своим наложницам – истинному цветнику женской красоты.

- Меритамон – одна из побочных дочерей фараона Уаханха от одной из его наложниц, и ее дочь не может считаться царевной,- отпарировала Бет-Амон, думая про себя, что ее теперь не удивляет молчание великого сфинкса, который онемел десять лет назад. Если разрушаются вековые устои, по которым жил народ священной страны Та-Кемет, то милость небесных Богов неизбежно исчезнет вместе с ними.

- Возможно, ты права, но это не изменит моего решения. Яхх станет царицей, поскольку она мать моего сына-первенца, - сухо отозвался фараон. – Я – живое воплощение Амона-Ра и вправе устанавливать такие законы, которые сочту нужным.

- А я?!! Что будет со мною? – в отчаянии воскликнула Бет-Амон, видя непреклонность брата.

- Ты станешь супругой моего тестя и деда наследника престола Хоремхеба, - тут же ответил ей фараон. – Среди всех сановников моего царского двора он занимает самое высокое положение.

Ей предстоит стать женой наглого выскочки Хоремхеба, который лишил ее царского сана и благоволения брата!!! В глазах Бет-Амон потемнело, затем по ее тонкому личику потекли слезы. Такого предательства она от любимого брата не ожидала.

- Нет, я не стану супругой твоего слуги Хоремхеба, Иниотефф! Это еще хуже, чем быть принесенной в жертву Себеку, – гневно воскликнула царевна. – Да, да - мне лучше достаться болотному крокодилу, чем разделить супружеское ложе с Хоремхебом.

- А чьей супругой ты хочешь стать? – осведомился фараон. – Все живущие в Та-Кемет мои слуги.

Перед глазами Бет-Амон встало красивое смелое лицо одного из молодых военачальников Иниотеффа – Яхмеса. Это он спас ее от когтей льва, когда царь зверей напал на ее свиту во время ее путешествия в Мемфиссы. Все в страхе разбежались, она, выбрашенная из паланкина уже чувствовала на своей шее жаркое дыхание распаленного охотой зверя, и только Яхмес из всех многочисленных телохранителей остался рядом с нею, и смело поразил хищника своим мечом. Царевна с тех пор думала о своем молодом спасителе – явно влюбленном в нее начальнике дворцовой стражи гораздо больше, чем сама находила разумным для невесты фараона, но предпочитала любоваться им издали, полагая себя будущей супругой своего брата. Но теперь, когда Иниотефф сам отказался от нее, ее душа тут же незримо устремилась к преданному ей молодому воину.

- Я выйду замуж за своего спасителя – Яхмеса, сына прославленного полководца Тети, - объявила свое решение Бет-Амон.

- Хорошо, - тут же уступил фараон, надеясь своей покладистостью смягчить горе сестры и сохранить с нею хорошие отношения. Открытая вражда с нею не входила в его планы. Она могла сильно повредить ему, так как в глазах многих египтян именно Бет-Амон – потомок древних богов - была истинной владычицей страны.– Если твоим избранником стал Яхмес, то пусть он будет твоим мужем.

Бет-Амон склонилась перед ним в молчаливом поклоне и вышла из тронного зала вся в противоречивых чувствах в сопровождении своих нубийцев, следующих за нею как тени. С одной стороны она была горько разочарована тем, что ей не стать царицей, с другой – появилось робкое желание узнать сладость объятий привлекательного молодого военачальника, спасшего ей жизнь.

Постепенно она дошла до своих покоев. Прикованный позолоченной цепью возле больших дверей ручной гепард Сех зарычал, заслышав шаги, но узнав свою хозяйку, обрадовался ей как котенок. Он начал тереться об ее ноги, вымаливая себе ласку, и при этом смотрел на нее преданными глазами, что не могло не тронуть девушку. Царевна ласково погладила его по загривку и отпустила нубийцев – в отведенных ей комнатах телохранители были ей не нужны. Одной из доверенных служанок Бет-Амон поручила позвать молодого военачальника Яхмеса в храм Исиды, который находился на территории дворца, и сама направилась в этот храм, идя по аллее высоких финиковых пальм.

Она дошла до большого святилища, выстроенного в форме трапеции и окруженного священными деревьями богини – кедрами и сикорами, постояла, глядя на солнце и призывая Ра к себе на помощь перед решительными переменами в своей жизни, и потом вошла внутрь. Главную поддержку царевна ждала от Исиды и потому она сразу направилась к ее статуе, отослав бывших в святилище жриц прочь.

После ослепительно яркого дня внутреннее помещение храма лишенного окон казалось темным, но даже в полумраке была хорошо видна огромная статуя великой богини, изображенной в виде прекрасной женщины с птичьими крыльями, защищающими Осириса, фараона и всякого умершего человека. А на каменном подножии было высечено: «Я, Исида, древняя богиня Неба, создающая ветер своими крыльями. Я – покровительница оккультных знаний и волшебства. Я – тайна, интуиция и женское сознание». На фресках храма искусные живописцы изобразили далекое звездное небо и траектории движения планет около четырех звезд Сириуса.

Бет-Амон зажгла благовония на треножнике перед ликом богини – своей прародительницы, и почувствовала, как желанное умиротворение воцаряется в ее душе после этой жертвы, произнесенной с молитвой о благополучии своего брака с Яхмесом. День, что говорить, выдался для нее нелегким – всего за одно утро из юной доверчивой девушки, наивно ждущей счастья она, отвергнутая своим братом, превратилась в молодую женщину, твердо намеренной самой строить свою жизнь.

Обитая железом дверь снова отворилась и Бет-Амон быстро обернулась на свет, появившейся в ее проеме. На ее лице появилась улыбка, когла она увидела, что пришел тот, кого она ждала – молодой начальник дворцовой стражи фараона Яхмес.

- Я вам понадобился, госпожа? – осведомился Яхмес, смотря на нее радостными глазами, ликуя в душе от того, что случай свел его с любимой царевной для доверительного разговора. – Ваша служанка Нут сказала, что вы ждете меня в храме Исиды.

- Да, Яхмес, Нут все правильно сказала, - утвердительно произнесла Бет-Амон, и по-девичьи смущенно зарделась. Но она преодолела свою нерешительность и твердо сказала: - Мне пришла пора выбирать мужа, и я выбрала тебя!

- Меня?!! – не поверил Яхмес. В его представлении обожаемая им царевна Бет-Амон была для него столь далекой и недостижимой как ярко блещущая звезда в темном необъятном небе.

- Госпожа, вы должны сочетаться браком с фараоном, - напомнил он.

- Мой брат согласился на мой брак с тобой, и я стану твоей женой, Яхмес, если ты этого захочешь, - ласково произнесла Бет-Амон, не желая вспоминать о предательстве брата.

- Разумеется, я этого хочу! – воскликнул молодой военачальник с такой пылкостью, что окончательно покорил сердце египетской царевны. Для него стать ее мужем означало еще при жизни очутиться в Блаженной стране великих Богов, где нет печали и горя, и царит бесконечная радость.

- Люби меня, Яхмес, - тихо проговорила она, неотрывно глядя на своего избранника. Ее призывный, дышащий нежностью взгляд, нетерпеливо простертые к нему девичьи руки лишили молодого военачальника фараона последних сомнений в том, что его мечта стала явью.

Он с готовностью начал раздеваться, и царевна наблюдала за ним как завороженная. Этот молодой красивый воин поистине был великолепен! Такой совершенный и весь во власти своей любви к ней обнаженный и возбужденный, безмерно притягательный, он источал мужественность и волнующую ее силу.

Яхмес быстро очутился рядом – жаждущий, напряженный, горячий. Его руки обхватили ее тонкий стан и требовательно притянули к себе. Бет-Амон почувствовала себя голой в его объятиях и послушно подставила губы для обоюдного пылкого поцелуя. Было сладко подчиняться любимому мужчине, покоряя его. Яхмес с благоговением влюбленного неистово гладил ее спину, длинные пряди волнистых волос, плоский живот, покрывая их частыми поцелуями. Царевна млела под его неудержимыми ласками, внутри ее живота расцветал цветок сладкой непонятной боли. Ее сознание все больше туманилось, но спина внезапно ощутила холод каменных плит храма. Яхмес незаметно уложил ее на пол, не выпуская из своих объятий и навис сверху, раздвигая ее длинные изящные ноги. Бет-Амон снова подчинилась его желанию. По ее мнению он мог творить с нею все что хотел, лишь бы дарил ей снова свои сводящие ее с ума ласки. Царевна застонала, плавясь от невидимого внутреннего огня, и Яхмес почувствовал, как она возбудилась и желала его всем своим существом.

Его жесткая мужская плоть коснулась ее влажной плоти и проникла глубоко в ее тело. Бет-Амон вскрикнула. Ей показалось, что она не выдержит этого накала и умрет от наслаждения. Она попыталась ослабить напор своего молодого мужа, но Яхмес был непреклонным и не останавливался. Ее тело начало сильно дрожать в предвкушении кульминации, сознание покрылось темной пеленой, а рот снова испустил крик от накатившейся новой волны наслаждения, смешиваясь с удовлетворенным рычанием Яхмеса. Их обоих закрутил космический вихрь, а тела сплелись в одно тело под благожелательным взглядом каменной Исиды. Для Бет-Амон любовь с Яхмесом не шла ни в какое сравнение с той ночью, когда брат взял ее девственность.

А у Иниотеффа после ухода сестры состоялся важный разговор с визирем Хоремхебом.

- Тесть мой, моя сестра не пожелала стать твоей женой, - сообщил молодой фараон сановнику. – Но я дам тебе в утешение прекрасную мою наложницу – Тию, самую красивую девушку Верхнего Египта.

Брови Хоремхеба недовольно сдвинулись. Зачем ему Тия, если он желал получить царевну Бет-Амон, брак с которой мог сделать его фараоном. Визирь Иниотеффа был самым честолюбивым и властолюбивым человеком в стране Та-Кемет, но к несчастью молодой фараон этого не знал. Иниотефф жил в своем иллюзорном в мире, воображая, что все окружающие преданны ему и визирь этим пользовался. Чрезвычайно способный, умный, изворотливый, коварный Хоремхеб еще в молодости выдвинулся на военной службе, совершив несколько успешных походов на эфиопов. Своим вкрадчивым языком он завоевал доверие жрецов, затем родителей Иниотеффа и они назначили его опекуном своих детей, после того как заболели странной болезнью, постепенно лишающей их сил. Хоремхеб знал, что это за болезнь, поскольку это по его подкупу черный маг-нубиец наслал недуг на царственную чету. После смерти царя и царицы он обрел неограниченное влияние на молодого фараона, цинично внушив ему, что тот не только наместник Богов, но и сам живой Бог, воплощение Ра на земле, которому законы не писаны и женил его на своей красавице-дочери Яхх. Одновременно коварный визирь устранил со своего пути к власти юную царицу Сит-Амон, приказав повитухе так принять роды, чтобы мать и новорожденное дитя погибли. После этого несчастья Хоремхебу легко удалось уговорить молодого фараона сделать главной царицей Яхх, ранее родившую сына, и отдать ему в жены Бет-Амон. Но стойкое сопротивление царевны разрушило его матримониальные планы. Однако визирь не мог открыто возражать фараону и с почтительными выражениями благодарности принял ненужную ему царскую наложницу.

После свадьбы Бет-Амон уехала с мужем жить в Мемфиссы, не желая видеть визиря Хоремхеба – это истинное порождение злобного Сета - и его дочь Яхх, занявшую ее место на троне. Там она родила дочь Нефер, зачатую в храме Исиды и молодая чета прожила в другом номе(области) два года, наслаждаясь своим семейным счастьем. Но мстительный Хоремхеб не желал оставлять строптивую царевну в покое, и он жаждал отомстить ей и ее мужу Яхмесу за свои нарушенные планы и обманутые надежды. Визирь Иниотеффа не испытывал особой тяги к женщинам, и все же одна мысль о том, что царевна Бет-Амон находится в объятиях мальчишки Яхмеса приводила его в бешенство. Малышка Нефер только начала вставать на ножки, когда визирь лишил ее родителей.

Обрадованная первыми осмысленными словами маленькой принцессы нянька понесла ее показать родителям. Но когда молодая сириянка вошла в хозяйские покои, служащие столовой, то в ужасе замерла с девочкой на руках. Царевна Бет-Амон, ее любимый супруг, и даже два стража лежали на полу бездыханными. У них темнели лица, и не было никаких сомнений в том, что они отравились. Даже смерть не разлучила молодую чету – они держались за руки, готовые вместе противостоять неизбежной гибели. Неподалеку от обеденного стола ползали ядовитые нильские гадюки, чей укус был смертоносен, и потому было решено, что причина гибели Бет-Амон и близких ей людей в них.

Фараон устроил сестре и зятю пышные похороны и долго думал, что ему делать с осиротевшей племянницей. Девочка одним своим видом напоминала ему об умершей сестре и его вине перед нею. Тяжелым душевным состоянием молодого царя воспользовался Хоремхеб и уговорил зятя отдать ему маленькую царевну на воспитание. У коварного визиря были свои виды на малолетнюю наследницу царской династии. В случае, если Иниотефф охладеет к его дочери Яхх, он свергнет его, женится на малышке Нефер и достигнет желанного трона.

» Глава 2

Среди жилищ знати, расположенных в квартале возле царского дворца, усадьба визиря Хоремхеба выглядела самой большой и величественной. Многочисленные жилые и хозяйственные помещения, возведенные из самана – необожженного кирпича из светло-коричневого ила с добавкой измельченной соломы - располагались вокруг большого внутреннего двора, а вся усадьба окружалась глухой стеной. Плоская крыша под тканевым навесом служила хозяину террасой для сна в летнее время. В усадьбе Хоремхеба имелось несколько дворов: одни служили хозяйственным целям, другие были жилыми, с цветущими садами и водоёмами, что было признаком его баснословного богатства.

Один из трех небольших дворов с маленькими комнатушками Хоремхеб отвел для проживания своей новой супруги и прислуживающих ей женщин. Он мало ценил дар фараона - его бывшую наложницу Тию, но не осмеливался открыто пренебрегать молодой женщиной и внешне заботился о ней и ее удобствах. Но Тия, став из простой наложницы главной супругой царского тестя и первого сановника не обрела счастья и покоя. Хоремхеб оказался жестоким и безжалостным мужем, и постоянно вымещал на молодой жене свое плохое настроение. Мягкий покладистый нрав ласковой юной красавицы ничуть не смягчал его каменного сердца, и нередко Тия страдала от побоев в супружеской спальне, стоило ей чем-то не угодить ему. Если бы мягкосердечный фараон Иниотефф знал, к каким печальным последствиям для Тии приведет его решение отдать ее главному визирю, он бы никогда не поступил так опрометчиво, но цари не интересуются подробностями жизни простых женщин, они обращают на них внимание только тогда, когда они служат их удовольствию, забавляют и увеселяют. И несчастная Тия продолжала оставаться во власти мужа-тирана, с которым начала жить не по своей воле.

Некоторую передышку Тия получила, когда Хоремхеб во главе царских войск отправился усмирять восставший ном на границе с Нижним Египтом – там крестьяне и ремесленники начали протестовать против введения новых налогов. В его отсуствие она родила ребенка и вновь преисполнилась ужаса и печали, поскольку Хоремхеб ждал сына, наследника, а родилась девочка.

- Опять девчонка! – скрипнул от злости зубами Хоремхеб, узнав после возвращения об этой огорчительной для него новости. Он не собирался терпеть нежеланного ребенка в своем доме так же, как и раньше остальных своих дочерей, которых рожали ему его жены и наложницы. Всех малышек он приносил в жертву богу-крокодилу Себеку, признавая своей наследницей только Яхх, которую ему родила высокородная Меритамон – побочная дочь фараона Уаханха. Так практичный визирь достигал двух главных целей – избавлялся от лишних нахлебниц, которым нужно было давать большое приданое, и приобретал репутацию чрезвычайно благочестивого человека, приносящего самую ценную жертву священному богу-крокодилу – своего ребенка. Остальные любящие отцы были благодарны великому визирю за то, что он спасал их от необходимости приносить в жертву их дочерей, которых они чрезвычайно любили, холили и лелеяли. И получалась прямая выгода для Хоремхеба во всех отношениях избавиться также от последней малышки, рожденной Тийей.

Дождавшись разлива Нила и времени принесения Себеку человеческих жертв, Хоремхеб объявил свою волю жене. Молодая мать чуть не потеряла сознание от столь страшной новости, но собралась с духом и начала на коленях молить супруга пощадить их дочь:

- Наше дитя ни в чем не виновато. Лучше убей меня, родившей тебе дочь, но не трогай малышку, - просила она со слезами на глазах, закрывая собой ребенка, однако Хоремхеб остался непреклонным. Разгневавшись на жену за ее неотступные мольбы, он с силой ударил ее по лицу и приказал слугам вырвать дочь из ее рук. Тия не перенесла такого удара, потеря маленькой дочери, которую она успела полюбить больше своей жизни, сломила ее и она покончила с собой, перерезав ночью вены на своих запястьях.

Хоремхеба возмутило даже такое пассивное противодействие его воле, и он велел рабам выбросить тело жены на свалку, не подвергая его мумифицированию, что лишало Тийю возможности послесмертного существования. Затем он направился в храм Себека в сопровождении большой свиты, чтобы выполнить свое жестокое намерение.

Его путь лежал в ном Белой Антилопы, где располагалось одно из главных святилищ Себека – необъятный Лабиринт. Большая барка Хоремхеба направилась по Нилу к озеру Мерида, и по мере приближения к Лабиринту она все более замедляла свой ход. Рукав реки возле святилища оказался заболочен илом, и судно с трудом продиралось по мелководью, лавируя между зарослями высоких тростников, в которых кишели чудовищные крокодилы-зухосы – воплощение бога Себека. Телохранители Хоремхеба отпугивали их огнем, и к вечеру второго дня путешествия показалась небольшая белая пирамида, возвышающаяся над Лабиринтом.

Жрецы бога-крокодила с почтением встретили великого визиря в полном составе и проводили его вместе со свитой в тайные проходы святилища, которым непосвященным вход был заказан. Они вступили в анфиладу бесконечных комнат Лабиринта, и свет резко уменьшился, словно за путешественниками захлопнулась большая дверь. Верхней части храма соответствовал такой же лабиринт нижних помещений, где хранились мумии священных крокодилов, и находилась самая древняя часть святилища. Жрецы повели Хоремхеба и его приближенных туда вниз по каменным ступенькам, освещая непроглядную тьму своими факелами. Подземная галерея была обращена на северо-запад и находилась недалеко от северного входа, противоположного южному через который вошли Хоремхеб и его люди. Им пришлось идти так долго, что они потеряли счет времени и начали задыхаться от царящей в подземелье духоты. Внезапно впереди блеснул слабый свет вечерней зари, запахло застоявшейся водой, илом и травой, и мрачная процессия вышла к пьедесталу огромной статуи человеческого тела с головой крокодила.

Пол расширенного конца галереи полого спускался к узкой полоске мокрого берега. Этот наклонный пол предназначался для облегченного пути священных зухосов, приходивших сюда за предназначенными им жертвами.

- Готов ли ты, о великий Хоремхеб, принести жертву? Не передумал ли ты отдать свою дочь крокодилу?!! – громко вопросил визиря главный жрец.

- Не передумал, - твердо ответил ему Хоремхеб. Взяв из рук служанки годовалую девочку, он встал вместе с нею у подножия каменной статуи Себека, готовясь не дрогнувшей рукой бросить ее прямо в пасть крокодилу.

Тогда главный жрец произнес длинную молитву, обращаясь к Себеку, и сделал знак молодому послушнику. Тот громко ударил в бронзовый диск, висящий возле статуи на железной цепи священным посохом. Это был знак для земного воплощения Себека, что его ждет новое подношение. После удара в диск у всех, даже у Хоремхеба прошел мороз по коже. Священный десятиметровый зухос был так ужасен, что даже смельчаки испытывали страх при его появлении.

Крокодил, однако, запаздывал на ритуальную трапезу. Накануне ему принесли большую жертву в несколько быков, и он еще не успел поглотить эту пищу. От нечего делать Хоремхеб начал рассматривать свою меньшую дочь, находившуюся на его руках. Малышка была на удивление прелестна: кожа у нее была нежная, светлая, губки розовыми, как лепесток розы, темные волосы красиво извивались у нее на голове. И она совершенно его не боялась, улыбалась, протягивала к нему крохотные ручки, а на щечках у нее играли маленькие ямочки, что делало ее еще более обаятельной. Хоремхеб вздрогнул, эти ямочки показались ему удивительно знакомыми. Точно так же улыбалась ему его сводная сестра, его возлюбленная подруга, смерть которой повергла его в пучину черного непрекращающегося отчаяния.

- Амнерис!!! – вырвался из его груди пронзительный крик исстрадавшегося сердца.

Он влюбился в дочь своего отца – писца фараона Сехема, когда ему исполнилось пятнадцать лет, и Амнерис сразу ответила ему взаимностью. К несчастью, юную красавицу заприметил визирь фараона Уаханха и посулил его отцу главную должность среди писцов в царском дворце, если он отдаст ему в младшие жены Амнерис. Признание в любви и мольбы сына отдать в жены ему Амнерис тронули Сехема, но он опасался гнева могущественного визиря Хуфу и потому брачный контракт своей дочери составил с визирем. Хоремхеб обратился за помощью к фараону Уанхаху, который к нему благоволил, но фараон не пожелал вмешиваться в дело замужества молодой девицы, когда ее отец добровольно отдал ее в жены его советнику. Амнерис отвели в дом Хуфу, но она по-прежнему тянулась к брату, любя его без памяти и мучаясь с жизнью со старым, высохшим словно мумия визирем. Поняв, что им ни у кого не найти защиты, Хоремхеб предложил бежать любимой сестре вместе с ним и найти новую родину в Нижнем Египте. Потом он неоднократно проклял тот день, когда принял такое решение. Хуфу в тот роковой вечер вернулся раньше обычного из царского дворца, и он успел заметить бегущую из его дома свою младшую жену. Не раздумывая, визирь натянул лук, и острая как игла стрела попала ровно посередине спины молодой беглянки. Хоремхебу удалось унести окровавленное тело сестры, но она умерла прямо у него на руках, несмотря на все его отчаянные попытки спасти ее. Хоремхеб сам чуть не умер вслед за нею от горя, но жажда мести помогла ему выжить. Он понял, что у кого в руках власть и деньги, тот и прав, и поклялся всеми способами достичь власти, чтобы отомстить убийце сестры. Для достижения своей цели он обратился к черному колдуну – служителю бога-паука Ананси за помощью. Колдун согласился ему помочь за щедрую плату, но предупредил Хоремхеба, что Ананси будет покровительствовать ему за отдельную плату. Бог-паук заберет у Хоремхеба часть мужской силы, и у него будут рождаться только девочки. Хоремхеб согласился не раздумывая, рассчитывая впоследствии вымолить желанного сына у других богов в обмен на щедрые жертвы. Затаив свою непрекращающую боль в груди, он все свои силы бросил на службу фараону, и был снова им замечен и вознагражден. Уаханх сделал его военачальником всех своих войск, потом в награду за разгром армии эфиопского царя отдал ему в жены свою побочную дочь Меритамон. Как зять царя Хоремхеб поднялся выше визиря Хуфу и отомстил ему за смерть Амнерис, устроив пожар в доме, в котором погибли визирь и все его семья. Но гибель Хуфу не вернула душевного равновесия Хоремхебу. Утрата любимой сестры словно каленым железом выжгла из его сердца все человеческие чувства, оставив только жажду власти. И Хоремхеб мстил не только врагам, но всем тем, кто противился его воле, а его жены не знали с ним счастья, поскольку та единственная, которую Хоремхеб хотел видеть рядом с собою, навеки упокоилась в небольшой пирамиде. Визирь ненавидел их за то, что они находятся рядом с ним на ночном ложе, а не обожаемая им Амнерис.

Но теперь, при более пристальном взгляде на нежеланную дочь, от которой он прежде хотел избавиться Хоремхеб почувствовал себя так, словно Амнерис вернулась с того света и воплотилась в малышке, которая лежала у него на руках. Незнакомое ему отцовское чувство вдруг охватило всю его душу, и он крепко прижал девочку к своей груди, чтобы больше никогда с нею не расставаться. Его безжалостное сердце, которое было свирепее любого крокодила, вдруг смягчилось, и он был готов защищать свою маленькую дочь даже с риском для собственной жизни.

Раздался третий удар в бронзовый диск, нанесенный рукой молодого послушника. Тут хлюпнула вода и над прибрежной водной гладью под темнеющим вечерним небом медленно всплыла гребнистая спина. Загорелись огненным светом два глаза под костяными надбровными дугами, и крокодил уставился немигающим взглядом на стоящего близко к нему Хоремхеба. За ним показалась еще одна гребнистая спина – то была его самка. Оба зухоса начали медленно выползать на узкий берег, и старший жрец в ужасе закричал, опасаясь их нападения:

- Господин Хоремхеб, бросайте жертву!

Этот крик избавил визиря от гипнотического влияния взгляда крокодила и побудил к действию. Он быстро сунул дочь обратно в руки служанки, схватил длинный меч у телохранителя и поразил его прямо в сердце. Рослый нубиец тут же рухнул к его ногам и Хоремхеб столкнул тело зухосам. Крокодилы тут же начали рвать несчастного на мелкие кровавые ошметки своими длинными зубами. Послышался хруст костей. Жрецы не стали ожидать конца ужасного пиршества и бросились бежать в обратный путь по галерее. За ними поспешили Хоремхеб и его свита. Едва они вступили в галерею, как привратники святилища опустили за ними решетку, препятствующую зухосам, и визирь фараона Иниотеффа с облегчением перевел дух.

После возвращения в Фивы, Хоремхеб поселил маленькую Амнерис вместе с царевной Нефер в самых богатых покоях принадлежавшей ему усадьбы и поручил своей дальней родственнице их опекать. Младшая дочь стала для визиря самым драгоценным его достоянием и перед глубокой его отцовской привязанностью к ней померкла даже его давняя жажда власти.

Спойлер Хоремхеб в молодости

» Глава 3

Крепкие, необозримо высокие ворота Вавилона с громким стуком наглухо закрылись, и Ранеб тут же ощутил самое настоящее отчаяние, горесть изгнанника, лишенного Рая. Там, за этими воротами осталась молодая женщина, которая для Ранеба была дороже всего на свете, и особенно горько было то, что он не знал, встретятся ли они когда-нибудь снова. А несколько лет назад ему – молодому военачальнику фараона Иниотеффа и его молочному брату – поручение великого визиря Хоремхеба отправиться в столицу шумеров, расположенную чуть ли не на другом конце света, показалось сущей карой богов, разлучающего его с милой родиной и родной семьей. Да еще поручение визирь дал на редкость трудное, если не сказать невозможное для исполнения.

Хоремхеб задумал завоевать Нижний Египет, отобрать его у царя Хети, претендующего на власть над всей страной только по той причине, что в принадлежавшем ему городе Хнасе Осирис и его сын Гор короновались на царство. Гераклеопольские самозванцы так и прозвали свой ном «Обитель царских потомков», вопреки тому, что фиванские цари вели свое происхождение от великих богов Египта, пришедших с неба. Правители Фив больше не собирались терпеть этих наглых притязаний и Хоремхеб начал увеличивать и оснащать крепким оружием армию фараона Иниотеффа, готовясь к военным действиям.

В ходе подготовки к грандиозной войне визирь узнал у египетских купцов, торгующих в Мессопотамии, что владыки Вавилона одерживают победы над своими врагами с помощью особых животных - ездовых лошадей, запряженных в боевые колесницы и едущих с огромной скоростью. Он тут же заинтересовался этим способом ведения боя. Коней в Египте не водилось, жаркий засушливый климат не способствовал их проживанию в стране, большей частью состоявшей из песков пустыни, но целеустремленного Хоремхеба не остановило это обстоятельство. Сначала он поручил купцам приобрести дл Египта конный табун, но царь Ур-Намму ответил отказом египетским посланцам, говоря, что лошадей у него слишком мало, чтобы он их продавал чужеземцам. Царь Вавилона сам приобретал быстроногих коней у кочевников северных степей и ценил их на вес золота.

Хоремхеб не отступился от своего намерения после того, как узнал о твердом отказе вавилонян в ответ на его просьбу. Он удвоил цену за ездовых лошадей и снарядил новое посольство, во главе которого поставил чрезвычайно привлекательного молодого аристократа Ранеба, начальника дворцовой стражи покоев фараона. Фараон Иниотефф утвердил это назначение, хотя ему было жаль расставаться со своим молочным братом, к которому он с детства был искренне привязан и перед отъездом посольства визирь дал пространные наставления молодому человеку, как ему вести себя в Вавилоне для того, чтобы его миссия увенчалась успехом.

- Ранеб, ты должен посетить не только царя Ур-Намму и его наследника Шульги, но также царевну Шамиран – любимую дочь царя, - под конец беседы сказал Хоремхеб. – Ур-Намму так ею дорожит, что выполняет все ее просьбы, стоит ей о чем-либо его попросить. Если ты добъешься благосклонности царевны, считай, что ты добился успеха в нашем деле.

Ранебу вовсе не улыбалось стать игрушкой в руках избалованной царской дочери в дальней стране. Его не прельщала даже должность заместителя командующего войском фараона, обещанная ему в награду за успешно выполненную миссию, если нужно при этом угождать капризной женщине. Однако с Хоремхебом спорить было опасно и, скрепя сердце, молодой человек тронулся в путь. Он со своей свитой преодолел огромную восточную пустыню, миновал лежащие за ней леса и холмы и только к концу года своего путешествия увидел весенней порой заленую долину реки Евфрат. На ней привольно раскинулся огромный город. Вавилон, носящий гордое название "Врата Богов" недавно стал столицей прославленного шумерского царства, которое существовало два долгих тысячелетия перед тем, как в Египте появились первые поселения людей, и объединил под своим началом все города шумеров.

Размеры Вавилона сильно поразили Ранеба. Если в родных ему Фивах проживало самое большее десять тысяч жителей вместе с рабами, то в столице шумеров их было никак не меньше восьмидесяти тысяч. Казалось, здесь смешались все языки и все национальности – многие прохожие в пестрой толпе, и в особенности на базарной площади, галдели наперебой, кричали, и трудно было понять, что от тебя хочет случайный собеседник. Поистине Вавилон казался центром земного мира и именно в него вели все дороги от всех отдаленных уголков земли. Ранеб достаточно хорошо понимал язык местного населения и сносно говорил на нем. Его учителем и воспитателем был жрец Исиды Панехш, поддерживающий связь со служительницами богини Иштар Арбельской, в которой египтяне видели почитаемую ими Исиду. Панехш посвятил его молочного брата фараона Иниотеффа и его самого во многие таинства шумерской Иштар, приучая их почитать великую богиню даже на берегах далекого Евфрата, укрепляя тем самым ее культ в Египте. А клинописные священные записи, рассказывающие о вавилонской богине египтянам невозможно прочитать, не зная шумерского языка и Панехш, не жалея палок вколачивал эту науку в маленького Ранеба, если он отлынывал во время уроков в отличие от послушного Иниотеффа. Это знание вкупе с привлекательной внешностью и побудило Хоремхеба назначить молочного брата фараона на должность нового посла к Ур-Намму. Лучшего посланца визирю трудно было выбрать при том, что молодой Ранеб был совершенно неопытный как дипломат.

Ранеб кое-как объяснился с местным людом, рассказывая им о цели своего путешествия, и они указали ему кратчайшую дорогу к царскому дворцу, возвышающемуся над всеми строениями городской знати в короне высоких пальм. Охранники беспрепятственно пропустили хорошо одетого чужеземца в обитель царя; дворецкий провел его во внутренние покои, украшенные фресками с изображением величественных фигур царей ушедших эпох, могучих быков с человеческими головами и грозных львов. В этот день царь Ур-Намму вместе со старшим сыном Шульги отправился на охоту, и молодого египтянина приняла царевна Шамиран.

Сначала Ранеб не мог рассмотреть как следует дочь царя Ур-Намму. Согласно этикету прозрачная занавеска преграждала ему путь к ложу, на котором восседала царевна в окружении своих ручных львов, и он мог узреть только очертания ее изящного тела и пышные темные волосы. Львы в руках Шамиран были тихи и кротки как новорожденные ягнята, но стоило царевне разгневаться на ослушника ее воли, и они тут же по ее команде накидывались на провинившегося перед нею со всей свойственной им неукротимой яростью.

Ранеб поспешно начал выкладывать у подножия ступенек возвышения богатые дары царевне – золотые слитки, новую, искусно вырезанную лиру, украшения с лазуритом и сердоликом, ларцы с египетскими благовониями, слоновую кость. Шамиран равнодушно рассматривала дары. Ее, с детства привыкшей к сказочной роскоши трудно было удивить и трудно угодить. Но молодой египтянин преодолел столь трудный путь в шумерское царство, что следовало вознаградить его хотя бы несколькими своими словами.

- Передай своему господину – фараону Иниотеффу – мою сердечную благодарность, - наконец промолвила она своим мелодичным голосом. – Что он ждет в ответ на свою щедрость?

Ранеб только собирался ответить, но тут маленький львенок, расшалившись, повалил стояк с занавесью, и Шамиран предстала перед египетским посланцем во всей своей красе. Молодой военачальник Иниотеффа увидел деву, в которой царское величие настолько неразрывно сочеталось с девичьим обаянием, что ее красота казалась непревзойденной красавицами прошлого и недостижимой для прелестниц будущих времен. Ее тонкий стан можно было обхватить двумя ладонями, а пронзительные голубые глаза, унаследованные от матери – уроженки горного Эраншахра «страны ариев» - светили подобно звездам ночного неба, проникая в самое сердце. Молодой египтянин онемел, словно на него наложили заклятье молчания, а Шамиран рассмеялась и ласково потрепала львенка за ушки.

- Шалунишка ты мой ненаглядный, - с любовью сказала она своему маленькому питомцу и снова обратила свой томный взгляд на египетского посла, ничуть не тревожась об упавшей занавеси.

– Так чего ты хочешь, посол Ранеб? – снова спросила царевна.

Посланец Хоремхеба в этот миг совершенно забыл зачем его послали в Вавилон, забыл о конях и честолюбивых планах своего визиря. Он мог только смотреть на вавилонскую царевну, представшую перед ним главным чудом света, и не мог сказать ей ни слова. Сердце его затрепетало в груди как пойманный воробей, и ему было все равно, что учащенный сердечный стук слышали окружающие его люди.

Его упорное молчание наскучило царевне, и она нетерпеливо произнесла:

- Египтянин, считаю до трех. Если после третьего раза ты не изложишь мне свою просьбу, то больше никогда меня не увидишь. Раз…

Угроза девушки до глубины души потрясла бедного Ранеба. Он был бы рад ответить ей, открыть свое сердечное желание, но боялся больше смерти оскорбить ее.

- Два, - твердо сказала неумолимая красавица.

Ранеб так шумно вдохнул как если бы собирался с головой погрузиться в глубокую воду и, видя, что уста Шамиран раскрылись, чтобы произнести роковое: «Три», бросился к ее ногам и взмолился:

- Стань моей женой, прекрасная Шамиран! Кроме этого желания у меня нет иной просьбы.

Губы шумерской царевны сомкнулись, и некоторое время она замерла в задумчивом молчании. Затем красавица снова посмотрела на коленнопреклоненного молодого человека и усмехнулась.

- Я посвящена богине Иштар, египтянин Ранеб, и могу состоять в браке не больше года, - объяснила она.

- Мне хотя бы одну ночь пробыть твоим супругом, прекраснейшая!!! – быстро сказал Ранеб, обрадовавшись уже тому, что не получил резкого отказа. – Ради одной ночи счастья согласен отдать себя в пожизненное рабство твоему высокочтимому отцу.

- Цена моей руки гораздо более высока, чем ты думаешь. Наши люди говорят, что любить жрицу Иштар и умереть – это одно и то же, - загадочно проговорила Шамиран и пояснила: – Да, ты можешь получить меня в жены, Ранеб, но для этого по закону ты должен преодолеть ряд смертельных испытаний находясь в святилище богини.

- Я готов рискнуть жизнью ради возможности заключить тебя в свои объятия, прекрасная Шамиран, - решительно произнес молодой военачальник фараона Иниотеффа.

- Моя прислужница придет за тобой, чтобы провести тебя к богине, - ответила Шамиран и громко хлопнула в ладоши, показывая, что аудиенция закончена. Рабы тотчас же отгородили Ранеба от своей госпожи плотной занавесью темного цвета, и ему ничего не оставалось, как уйти из ее покоев.

Египетского посла поселили в царском дворце, и на следующий день он мог поклониться вавилонскому царю Ур-Намму и принести ему дары от фараона и визиря Хоремхеба. На этот раз Ранеб без запинки ответил на вопрос, зачем он прибыл в Вавилон, но царь не торопился ответить согласием молодому египтянину.

- Посмотрим, станешь ли ты моим зятем, посол Ранеб, - добродушно сказал пожилой владыка с наполовину поседевшей завитой бородой, источавшей густой аромат восточных благовоний. – Мужу своей дочери я не откажу ни в чем.

Ранебу оставалось только запастись терпением и ожидать посланницы от своей любимой жрицы Иштар. Он настолько погрузился в сладкие думы о Шамиран, что не совершенно не замечал влюбленные взгляды, которые на него бросала рабыня вавилонской царевны Арбела, ее доверенная служанка, передающая ему письменные послания своей госпожи, поощряющие его намерение. С каждым днем нетерпение влюбленного молодого египтянина, жаждущего новой встречи, увеличивалось от чтения этих писем, но Шамиран больше не показывалась ему. Она удалилась в храм Иштар и там начала готовить опасные испытания для нового претендента на ее руку.

Когда приготовления были окончены, Ранеба посетили две пожилые жрицы богини. Они поведали молодому египтянину с чем ему придется столкнуться в своем стремлении доказать, что он достоин обладать царской дочерью и служительницей Иштар. Да, каждый мужчина мог попытаться стать мужем Шамиран, но испытания ему предназначались столь непосильные для простого смертного, что царевной мог овладеть разве что полубог, обладающий непомерной для обыкновенного человека силой. В случае хотя бы одного провала неудачника настигала немедленная смерть. Ранеб мог отказаться от борьбы за руку царевны еще до начала испытаний и тем самым сохранить себе жизнь. Но влюбленный Ранеб, для которого жизнь без Шамиран казалась лишенной всякого смысла, стоял на том, чтобы отправиться в подземелье за своей царевной, невзирая на смертельную опасность, таившуюся для него в это месте. Удовлетворенные ответом молодого чужеземца жрицы отправились царевне сообщить ей, что тот по-прежнему намерен бороться за нее.

Предчувствуя, что развязка уже близка Ранеб лег на роскошное ложе в своих покоях и крепко заснул, мечтая поскорее приблизить желанный миг любовного свидания. Его разбудила с первыми лучами солнца, поднявшегося над Евфратом молодая служительница Шамиран Арбела, державшая в руках позолоченную чашу.

- Моя госпожа приветствует тебя, египтянин, и посылает тебе для утоления жажды напиток богов, - печально проговорила она, неотрывно глядя на прекрасного юношу, обреченного на неминуемую гибель жестокими служительницами Иштар.

Ранеб без колебания осушил чашу до дна и ощутил, что голод потерял над ним свою власть. Он выпил отборное, густое пиво, мигом утолившее его жажду и наполнившее его внутренней силой. Молодой человек поднялся со своего ложа, готовясь идти навстречу своей судьбе, но Арбела бросилась перед ним на колени и принялась удерживать его, хватая за край плаща.

- Ранеб, послушайся меня, не ходи в подземелье храма Иштар, - плача проговорила она. – Я знаю, моя жестокая госпожа хочет твоей гибели, а не твоей любви. Ее тщеславию тешит любовь безумцев, готовых ради нее расстаться со своей жизнью. Уже десять прекрасных юношей отправились в подземелье со смертельными ловушками с горячим желанием назвать Шамиран своей женой, и ни один из них не вернулся обратно. Все они погибли в тот день, когда отправились в свой последний путь в храм Иштар. Не стань тем одиннадцатым смельчаком, погибшим напрасно из-за жестокой царевны Шамиран! Моя пылкая любовь вознаградит тебя за отказ от надменной жрицы царских кровей лучше, чем ее холодные поцелуи. Посмотри на меня – разве я некрасива?! Пусть я всего лишь нежный полевой цветок, а не пышная роза Шамиран, но разумный человек предпочтет живящий аромат скромного цветка цветущих полей, а не смертоносные колючки великолепных цветов из царского сада.

- Милая Арбела, мне чрезвычайно приятно на тебя смотреть, - мягко ответил добросердечный Ранеб, поднимая с колен плачущую у его ног влюбленную прислужницу. – Ты напоминаешь мне дочерей моей милой родины Та-Кемет своими темными, словно глубокая ночь глазами и прямыми, как ветви ивы волосами. Но иные красавицы не способны взволновать сердце, отданное прекрасной дочери Ур-Намму и я охотно приму за нее смерть, если мне не удастся пройти испытания, которые приготовила для меня Шамиран.

Он нежно поцеловал в лоб Арбелу, и, видя, что она не собирается сопровождать его на пути к желанной цели, отправился к выходу, не обращая больше внимания на повторные отчаянные мольбы девушки остаться с нею. В сопровождении стражей храма Иштар Ранеб отправился к святилищу и скоро увидел огромную статую Иштар Арбельской, держащую в руке, как он знал из пояснений жреца Панехша испускающие лучи звезду Сириус, освещавшую своим светом мир, откуда прибыли великие небесные боги. Молодой египтянин глубоко вздохнул, понимая, что настало начало предуготовленных ему испытаний, и смело шагнул во двор святилища, повинуясь зову своей любви к царственной вавилонянке.

» Глава 4

Зиккурат – главное святилище в Вавилоне богини Иштар – представлял собой величественную башню из поставленных друг на друга трех усечённых пирамид, поглощавших свет яркого солнца и отбрасывавших огромную тень на реку Евфрат. Террасы вавилонской башни, окрашенные в разные цвета, соединялись ровными лестницами, стены членились прямоугольными нишами. Задрав голову, Ранеб посмотрел вверх, безумно надеясь на то, что пленившая его сердце царевна Шамиран хоть на миг появится на одной из этих террас, и его ожидание было вознаграждено. Шамиран действительно вышла из одного каменного проема башни в невысокую нишу, возвышающуюся над его головой. Она довольно улыбнулась при виде пленника, плотно окруженного стражниками, и дала знак жрецам начать установленный обряд. Те немедленно сорвали с Ранеба почти всю одежду, оставив его в одной набедренной повязке, а затем словно жертву, обреченную на заклание опутали гирляндами ярких цветов и начали петь длинные гимны, взывая к Иштар. Ранеб понял, что отныне путь назад для него отрезан. Судя по приготовлениям, его заранее предназначили на роль обреченной жертвы, если он не справится хотя бы с одним испытанием и жрицы Иштар сочтут его недостойным стать супругом царевны, представляющую собою их богиню на земле. Но влюбленный Ранеб не испытывал страха. Шамиран была так прекрасна, что он по-прежнему был согласен преодолеть не одну смертельную опасность на пути к ней.

Искателю любви царевны дали копье с тупым наконечником и короткий меч, который мало мог помочь ему в ожесточенной схватке за жизнь. Но как ему пояснили ранее жрицы Иштар, прежде претендентам на любовь служительниц богини вовсе не полагалось никакого оружия. Наклонные двери подземелья со скрипом отворились перед молодым египтянином, открывая зловещий зияющий провал, и он начал спускаться вниз.

По мере нисхождения Ранеба по бесконечным ступенькам свет уменьшался, и путь впереди все больше покрывался мраком. Однако молодые зоркие глаза египтянина быстро привыкли к темноте, и Ранеб узрел впереди еще одни двустворчатые двери.

Но едва молодой человек сделал шаг к ним, как дорогу ему преградили два исполина, одетые в большие доспехи и имеющие полное вооружение. Они внезапно вынырнули из темноты и сами казались порождением пугающего мрака. И все же при встрече с ними вместо страха Ранеб ощутил дикую ярость из-за того, что эти храмовые стражники преградили ему путь к Шамиран. Не раздумывая, он набросился на них, желая смести их со своего пути как ничтожных букашек и немедленно освободить от них дорогу. Безумие и упоение битвой настолько овладели разумом Ранеба, что он не заметил того мига, в котором поразил двух своих противников, явно превосходящих его в силе. Внезапная радость как вспышка ослепительного света пронзила его сердце и прояснила разум, когда он увидел, что дальнейший путь свободен. Ранеб бросился вперед, мысленно видя перед собою прекрасный лик любимой Шамиран, и очутился в еще более глубоком подземелье, который проходил до того.

Тьма сгустилась до осязаемости, и только впереди мерцал неясный свет подобный крохотной звезде. Молодой египтянин перешел с шага на бег, стремясь поскорее достичь желанной цели, и тут на него набросился спущенный с цепи карнозавр – одна из тех рептилий, порождение тех времен, когда людей не было на свете; пресмыкающееся, чудом дожившее до основания Вавилонского царства и обитавшее во мраке подземелье храма Иштар. Горячее дыхание монстра словно огнем обожгло лицо отчаянного смельчака, безрассудно вздумавшего добиваться любви высокомерной вавилонской царевны; огромные глаза уродливого чудовища, посаженные на длинный узкий череп, прямо уставились на Ранеба и больше не отвлекались ни на что другое. Молодой человек крепко сжал свое тупое копье и направил его на карнозавра, не давая его острым зубам приблизиться к своему горлу. Раз за разом он отбивал атаки чудовищной рептилии, пока она не выдохлась и не повалилась на бок, беспомощно дрыгая при этом своими маленькими передними лапами. Ранеб даже не удостоил ее прощальным взглядом и побежал вперед, догадываясь, что вот-вот он увидит свою награду. Странный свет, идущий не от огня, а от таинственных проводов, протянутых по всему подземелью, секрет которых был известен только жрецам, все увеличивался, и молодой египтянин добежал до небольшой комнаты, где в углу стояла полуобнаженная Шамиран, застывшая в молитвенном экстазе. Ранеб хорошо видел, как взволнованно вздымались золотистые холмики ее грудей, а изящная голова девушки запрокинулась назад, словно ожидая его первого горячего поцелуя. Тонкие ноздри Шамиран трепетали, жадно улавливая свежий запах вражеской крови, которой было покрыто тело молодого египтянина, совершенно обнаженного из-за потерянной в схватке с карнозавром набедренной повязки и прикрывавшего свой срам только тупым копьем. Она очень любила тонкий аромат цветочных благовоний, но этот запах крови погибших из-за нее людей пьянил ее больше самого лучшего вина и пробуждал в ней скрытую женскую чувственность.

Дочь царя Ур-Намму раньше мало интересовали мужчины; она безразлично отнеслась к гибели смельчаков, ранее претендовавших на ее безупречное и прекрасное как у богини тело. Но когда молодой чужеземец начал молить, чтобы она стала его женой сердце девушки, не знавшей любовного волнения, вспыхнуло, словно загорелось огнем от чужого огня, и она потянулась к молодому красавцу из далекой страны Та-Кемет как тянется весенний цветок к ярко сияющему солнцу. Его решимость бороться за нее, несмотря на угрозу гибели от непосильных испытаний еще больше покорила сердце царевны. В тот миг она поклялась самой себе, что слелает все возможное, чтобы спасти Ранеба от неизбежной смерти. И Шамиран схитрила. Для своего любимого египтянина она изготовила напиток, многократно увеличивающий мужскую силу; для его же противников и карнозавра подмешала в еду добавку из сонной травы, отчего они бились с ее избранником не в полную свою мощь и скоро вышли из сражения с ним. Теперь Шамиран могла торжествовать! Ее замысел увенчался полным успехом - Ранеб сумел победить всех своих противников и смотрел на нее взглядом, полным неукротимой страсти.

- Ранеб, Ранеб, иди ко мне, - хрипло прошептала она, маня его своей тонкой рукой, украшенной множеством драгоценных браслетов и изнемогая от охватившего ее безграничного любовного желания.

Безоглядно влюбленный юноша поспешил на ее зов, и резко налетел на тонкую решетку, которая преграждала ему путь к любимой царевне.

- Не останавливайся, Ранеб! – воскликнула с тревогой Шамиран. – Если ты остановишься на этом месте, то умрешь от руки неумолимых стражей храма!!!

Поддаваясь призыву любимой, Ранеб с силой начал раздвигать прутья решетки, желая проникнуть к девушке, но решетка была сделана из какого-то необычайно прочного сплава и едва-едва поддавалась его усилиям. К тому же молодой египтянин порядком обессилел после схватки со стражниками храма Иштар и карнозавром.

- Не могу, - со слезами бессилия проговорил Ранеб, медленно сползая на пол. Желанная цель была так близка, что достаточно было руку протянуть, чтобы коснуться ее и вместе с тем Шамиран оставалась недостижимой как призрачная мечта.

Шамиран в отчаянии замерла, не зная, что ей делать и как ей спасти молодого, ставшего ей необычайно дорогим чужеземца. Затем после минутной слабости она резко выпрямилась и, звонко щелкая своими браслетами как кастаньетами, закружилась в сумасшедшем, необычайно чувственном танце, во время которого с нее постепенно спадали последние покровы, закрывающие тело. Под конец на продолжавшей танцевать Шамиран остались только ее царские украшения, но девушку окутал блеск золота, драгоценных камней и жемчужных нитей, порою покрывающий ее наготу не хуже ткани.

Ранеб как завороженный смотрел на этот танец телесной любви, - неистовая пляска зовущей его к себе царевны окончательно околдовала его и начала сводить с ума. Снова охваченный жаждой обладания вавилонской красавицей он вскочил на ноги и как безумный начал расшатывать прутья решетки. Мускулы на его руках и ногах напряглись до предела, казалось, они вот-вот порвутся как тонкие нити, но Ранеб не отступил от своего дела. Нечеловеческим усилием молодой египтянин разогнул прутья решетки так, что мог проникнуть через образовавшийся проем на территорию Шамиран и с победным криком юноша прорвался к своей избраннице, ставшей ему дороже всех женщин на свете.

Шамиран счастливо улыбнулась, пошатнулась и упала в его объятия совершенно без сил. Ранеб нетерпеливо начал ловить ее поцелуи, упиваясь этой лаской как самой желанной для него наградой на земле. Он поднял ее на руки и уложил на растеленную шкуру огромного гепарда ни на миг не отпуская ее от себя. Его мужской член находился в полной готовности, но Ранебу хотелось вновь и вновь слышать, как Шамиран шепчет о своей любви к нему и он не спешил слиться с нею, опасаясь, что она умолкнет. От ее шепота и воздержания внутри него все заполыхало чувственным огнем.

- Ты восхитительная, Шамиран! – в восхищении произнес Ранеб и осторожно провел пальцем по губам своей царевны. – Твои уста слаще меда… - дыхание его сделалось еще более прерывистым, ему не хватало слов, чтобы выразить всю полноту своей любви к ней. Он приподнял Шамиран за маленький, тонко очерченный подбородок и снова потянулся глубоким поцелуем к ее медовым губам. Нежность Ранеба взорвалась в сотне образах Шамиран, занимающейся с ним любовью, ее же взволнованное дыхание трепетало в ответ ему как другой яркий огонь на сильном ветру. Этот трепет грел сердце Ранеба и еще сильнее разжигал его мужское естество. Спина Шамиран выгнулась под нетерпеливо ласкающими ее ладонями молодого египтянина как струна под рукой искусного музыканта, и вся она подалась к нему, с явным желанием его ласки. Он непроизвольно сжал ягодицы девушки и сильнее вжал ее в густую шерсть звериной шкуры. Она соблазнительно пошевелила бедрами, приглашая к дальнейшему проникновению. Очень смело для девственницы и опасно! Ранеб скрипнул зубами, стараясь сдержать свою телесную страсть, которая рвалась на волю подобно реке Евфрату в половодье. Он сжал ее запястья и снова начал неистово целовать ее губы, шею и грудь, округлые плечи, постепенно доходя до бедер.

Шамиран млела от его ласкающих прикосновений, ее возбуждение неуклонно нарастало. Не в силах больше сдерживать себя Ранеб прижался к ней сильнее и проник в ее тело. Тогда его возбуждение уперлось в ее пульсирующее женское естество и начало взбивать ее женский сок как сметану.

Шамиран вскрикнула. Сначала от неожиданности, затем от нахлынувшей волны наслаждения. Каждое касание мужчины отдавалось в ней тысячей разрядов сладкой боли, которой, казалось, не будет конца. Но она не сопротивлялась, позволяя ему изо всей силы сжимать свои ягодицы и терзать неистовыми поцелуями губы и груди. Ей хотелось утонуть и полностью раствориться в своем любовнике. Ранеб незамедлительно выполнил ее невысказанное желание, еще глубже увлекая ее за собою в пучину соблазна, и Шамиран познала такое счастье, перед которым были ничто все короны мира. Гордой царевны и нерешительного молодого посла из далекой страны больше не существовало, - остались молодые мужчина и женщина, настолько слившиеся в обоюдной страсти, что нельзя было сказать, где начинается она и кончается он.

Утром верховная жрица Иштар Джафит пришла в подземелье храма вместе со своими служительницами, воспевающими молодого победителя, которому удалось невозможное – овладеть земным воплощением богини Иштар - и они с надлежащим почтением облачили Ранеба в царские одежды белого цвета.

- Ты успешно прошел все испытания, египтянин Ранеб, и доказал, что достоин стать супругом царской дочери и земным воплощением богини Шамиран, - громогласно возвестила она. – Так бери ее - она твоя и будет твоей женой целый год.

Целый год! Ранеб счастливо улыбнулся. В тот момент год показался ему таким длительным сроком, который не имеет конца. Царь Ур-Намму предоставил дочери и зятю для проживания загородный дворец на возвышенности, окруженный прекрасным садом. Сад представлял собою многоуровневый зеленый каскад, где росли вечнозеленые сосны, кипарисы, можжевельник, миндальные деревья, финиковые деревья, чёрное дерево, розовое дерево, оливковое дерево, дуб, тамариск, грецкий орех, терпентинное дерево, ясень, пихта, гранат, груша, айва, инжир и виноград. По горячему желанию царевны Шамиран в нем садовники посадили такое великое разнообразие цветов, что когда ответали одни прекрасные цветы в саду, на следующий день к радости царевны зацветали другие. Орошение этого сада требовало хорошего водоснабжения, и рабы царя Ур-Намму построили по его приказу восьмидесятикилометровую систему каналов, уходящую далеко в горы.

Жизнь с любимой женой казалась Ранебу настоящим Раем, сказочным сном, от которого ему не хотелось просыпаться. Шамиран вместе с ним охотно наслаждалась мирным семейным счастьем под розовыми рассветами Вавилона и яркими звездами роскошной восточной ночи. Очень скоро, спустя три месяца она почувствовала под сердцем биение новой жизни и с тех пор берегла себя и не покидала без важной причины своих покоев.

Бедняжка Арбела совсем извелась от ревности, видя, как трепетно Ранеб относится к своей любимой Шамиран. На нее он почти не обращал внимания, и это еще сильнее увеличивало ее сердечную боль. Не выдержав душевной муки, она донесла жрицам Иштар о хитрости царевны, которая обманом помогла своему мужу выдержать все испытания в подземелье храма, и не умолчала о том, как Шамиран велела ей отнести напиток придающий смертному силу бога египтянину Ранебу, а стражам храма и священному животному Иштар подсунула сонное питье.

Узнав о святотатственном обмане дочери царя Ур-Намму, верховная жрица повелела тут же взять ее под стражу и предать суду. Повинуясь этому приказу, стражники храма отправились в загородный царский дворец и силой вырвали Шамиран из объятий ее мужа, собираясь отвезти ее в зиккурат. Несмотря на мольбы жены, призывающей его не затевать напрасной схватки, Ранеб попытался в одиночку отбить жену у отряда отборных воинов святилища Иштар. Дворцовые охранники не осмелились вступить в схватку с посланцами верховной жрицы Иштар. Ему удалось убить двоих из них, но их товарищи дали ему жестокий отпор и нанесли множество глубоких ран острыми копьями. Только гневные слова пленной царевны, обещавшей отомстить за смерть мужа удержали храмовых стражей от последнего удара по лежащему на земле без сознания Ранебу, и он остался жив – стражи не захотели стать объектом мести царя Ур-Намму за убийство его зятя.

Шамиран судили в тот же день. С распущенными волосами, в простой рубашке и с босыми ногами молодая грешница предстала перед возвышением, на котором собрались все жрицы Иштар высокого ранга для того, чтобы решить ее участь и вынести справедливый приговор. Перед лицом священной статуи богини, бывшей в два раза больше человеческого роста, царевна не осмеливалась говорить неправду, и она признала правдивость всех обвинений своей рабыни Арбелы.

Верховная жрица Джафит обвела взглядом остальных пятерых жриц Иштар, призванных вместе с нею судить виновную и сказала:

- Сестры, вы все слышали и все уразумели. Каков будет ваш приговор?!

- Смерть! – сказала первая жрица.

- Смерть! – повторила вторая.

- Смерть! – подтвердила третья.

- Смерть! Смерть! – эхом отозвались остальные.

Голова Шамиран поникла – никто из ее былых подруг ни слова не сказал в ее защиту. Себя она не жалела, но ей было страшно за своего еще не родившегося ребенка. Дадут ли ему появиться на свет? Последняя слабая надежда царевны оставалась на то, что ее отец – могущественный царь Ур-Намму – защитит ее ни в чем не повинное дитя и не останется равнодушным к ее судьбе.

К счастью, такого же мнения придерживалась верховная жрица Иштар. Осторожная Джафит понимала, что даже могущественному святилищу не с руки ссориться с царем и поэтому она решила смягчить суровый приговор, вынесенный жрицами Шамиран.

- Сестры, вы рассудили по древнему закону, призывающему нас почитать нашу великую богиню и беспощадно карать святотатцев, посягающих на ее величие. Но Шамиран беременна, а Иштар велит щадить и всячески опекать будущих матерей, - рассудительно заметила она. – К тому же египтянин Ранеб благополучно прошел все предназначенные ему испытания, что вряд ли было возможно даже с помощью царевны, если бы богиня не благоволила ему. Посему вместо казни я приговариваю Шамиран к низведению в служительницы храма самого низкого разряда. Подождем, пока она родит и вскормит своего ребенка, а затем преступница станет храмовой блудницей и всякий мужчина может владеть ее телом, если пожертвует несколько медных монет богине Иштар. Таково будет ей наказание за то, что она позволила недостойному богини чужеземцу овладеть собою вопреки священному закону.

Шамиран с облегчением вздохнула, услышав приговор Джафит. Ее ребенку уже не грозило быть умерщвленным в ее чреве, и это было самым главным для нее.

Царевну заточили в тюрьме храмового подземелья, и ей пришлось ждать родов в вечном сумраке своего каземата. Арбела преданно ухаживала за Ранебом, чья жизнь висела на волоске от множества смертельных ран и выходила его. Ранеб пришел в себя после многих дней беспамятного бреда и узнал, что Шамиран родила сына. Эта счастливая новость пробудила в нем необычайную волю к жизни, и молодой египтянин поправился за три дня. Он стал настойчиво добиваться свидания с женой, и верховная жрица Джафит, которая втайне сочувствовала влюбленным, разрешила им последнюю встречу.

С волнением в сердце Ранеб повторно вступил во двор святилища и начал ждать появления Шамиран. Она скоро вышла к нему, держа ребенка на руках.

Шамиран очень изменилась. Былое царственное высокомерие на ее лице сменила мягкая женственность, и нежная как первый цветок улыбка не сходила с ее прекрасного лица. Ее груди, полные молока, округлились и вместо холмиков начали напоминать спелые яблоки. На царевне больше не было никаких блестящих украшений, на ее голову было накинуто простое покрывало, которое обычно носили служанки, но в лице Шамиран не было ни раскаяния, ни сожаления от своего смелого поступка, который на время соединил ее судьбу с судьбой Ранеба. Смысл ее жизни отныне заключался в том маленьком существе, которое она держала на руках и царевна несла сына любимому мужу как самый драгоценный дар своей любви к нему.

- Вот твой сын, Ранеб. Как ты назовешь его? – ласково спросила Шамиран.

- Радамес, - с готовностью ответил ей Ранеб. Он взял малыша на руки и с увлечением начал рассматривать своего сына. Маленький Радамес оказался очень крупным для своего возраста, и был настоящим богатырем, громогласно требующим исполнения своих желаний. Широко раскрыв свои голубые глазеньки, явно унаследованные от бабушки-арийки, малыш тоже с интересом рассматривал отца.

– Это означает «сильный, яркий, величественный, могучий», - объяснил счастливый Ранеб жене, которая с любовью наблюдала за ними.

- Хорошее имя для мужчины и оно подходит нашему сыну, - одобрила выбор мужа Шамиран.

- Когда я снова могу увидеть вас, звезда моего сердца? – с тревогой спросил ее молодой египтянин.

- Это последняя наша встреча, Ранеб, - с печалью ответила мужу Шамиран. – Больше тебе не позволят вступить в пределы храма великой Иштар, а мне покинуть их.

- О боги, неужели ничего нельзя сделать?! – с отчаянием проговорил Ранеб и схватил жену за руку: - Шамиран, давай сбежим вместе из этого проклятого места. Я увезу тебя и нашего сына в Та-Кемет и там мы начнем новую жизнь, полную мирного безмятежного счастья.

- Не могу, Ранеб, - отрицательно покачала головой Шамиран. – Я сильно провинилась перед великой Иштар, когда полюбила тебя больше, чем ее. Если я сбегу из святилища, кара богини обрушится не только на меня, но также на тебя и на нашего Радамеса. Нам ни в чем не будет ни счастья, ни удачи. Ради нашего мальчика я должна остаться в храме и принять положенное мне наказание. К тому же, визирь Хоремхеб не простит тебя, если ты потерпишь неудачу и не выполнишь его приказа, он будет преследовать нас на твоей родине.

- Но я не могу жить без тебя и нашего сына, Шамиран! – с мукой в голосе воскликнул Ранеб.

- Когда Радамес вырастет настолько, что сможет преодолеть дальний путь, я отошлю его к тебе, Ранеб, - пообещала Шамиран. – А чтобы ты не слишком тосковал по мне, дарю тебе свою рабыню Арбелу. Она любит тебя так же сильно, как и я, и будет тебе хорошей женой.

Великодушие Шамиран поразило Ранеба. Арбела своим доносом обрекла ее на безвременную смерть и на длительные страдания, и все же его жена думала прежде всего о его благополучии и счастье соперницы, забыв о прошлом зле, причиненном ей ее рабыней. Великие люди велики во всем, и душевная щедрость вавилонской царевны, испытавшей истинную любовь, не знала границ и мыслимых пределов.

Она забрала сына обратно на руки и пошла вместе с ним назад к храму. Мучительно ощущая свое бессилие, Ранеб следил неотрывным взглядом за любимой женой, догадываясь, что видит он ее в последний раз. Он до разрыва сердца хотел остановить ее, умчать ее и малыша на быстрой повозке до самых Фив. Но Шамиран, волнуясь за будущее сына, запретила ему даже думать о совместном бегстве, и он подчинился ее воле. А боль, вызванная горькой разлукой с ней, все нарастала и когда массивные двери храмового подземелья ловушкой захлопнулись за молодой женщиной, держащей на руках своего младенца, Ранеб ощутил такое всепоглощающее отчаяние, что зашатался и потерял сознание. Черная пелена беспамятства закрыла ему глаза, даруя желанное забвение жестокого горя ценой небытия. И только плач верной Арбелы, скорбно причитающей над его неподвижным телом в покоях загородного дворца и рвущей на себе от отчаяния одежду, пробудил его к жизни, которая отныне стала ему не мила.

Ранеб понемногу оправился от своей потери, но больше никто и никогда не видел на его красивом, полном благородства лице прежней открытой и беззаботной улыбки. Все свои любовные ласки и жар сердца молодой египтянин отдал осужденной на строгое наказание Шамиран, однако для беззаветно преданной ему Арбелы он постарался стать заботливым и нежным супругом.

Сознавая, что настала пора возвращаться на родину, Ранеб отправился к царю Ур-Намму для последней аудиенции.

- Мне жаль расставаться с тобою, Ранеб, я полюбил тебя как сына, - ответил на его прощальную речь владыка Вавилона. – Но понимаю, что ты и так загостился в моем царстве.

- Да, я задержался в Вавилоне, и мне трудно ехать на родину с тревогой за судьбу Шамиран, - с омраченным от постоянного горя лицом сказал царю Ранеб.

- Не беспокойся о Шамиран, я не дам свою дочь в обиду, - пообещал Ур-Намму и эти царские слова несколько утешили молодого человека.

Царь расщедрился и подарил египетскому зятю на прощание небольшой табун лошадей в двадцать голов. Это было именно то, зачем приехал в Вавилон Ранеб, так что его миссия, как посла, оказалась в итоге успешной. Царь приставил к табуну несколько опытных конюхов, умело управляющими с самыми норовистыми и непокорными конями. Они так заботливо ухаживали за животными, что на долгом и трудном обратном пути Ранеб потерял только одну лошадь.

После более чем пятилетнего отсутствия Ранеб благополучно вернулся в Египет и с огорчением узнал о смерти своих престарелых родителей, не дождавшихся его возвращения. Фараон Иниотефф, чтобы утешить своего молочного брата и почтить память своей кормилицы повелел выстроить за счет царской казны небольшую усыпальную пирамиду для них.

Ранеб без утайки рассказал молодому фараону обо всем, что с ним произошло в Вваилоне, не догадываясь о том, что его доверительный разговор с молочным братом подслушивает визирь Хоремхеб, находящийся в потайной комнате возле тронного зала. Свой рассказ молодой военачальник закончил признанием нетерпеливого ожидания приезда своего маленького сына.

- Шамиран для меня потеряна, мой царственный брат, и теперь свою единственную отраду я вижу в этом ребенке, которого она мне родила, - с печалью сказал он внимательно слушающему его владыке Верхнего Египта.

Эта новость показалась визирю Хоремхебу более важной, чем даже вожделенные боевые кони, которых он наконец-то через несколько лет получил. Маленький наследник вавилонских царей в Фивах имел в его глазах исключительную ценность и политическую привлекательность. Хоремхеб быстро загорелся желанием обручить маленького Радамеса со своей младшей дочерью Амнерис, полагая, что этот брак при удачном повороте событий сможет стать основанием для царствования его внуков на берегах Евфрата. Смелый полет мыслей визиря нарисовал ему блистательную картину объединения Египта и Междуречья в одно царство. И Хоремхеб призвал к себе черного чародея, поклоняющегося богу-пауку Ананси и приказал ему наколдовать будущий брачный союз его дочери с внуком Ур-Намму.

- Твой повеление будет исполнено, великий визирь, - с поклоном ответил ему темный маг. - Радамес с первого взгляда испытает к Амнерис сильнейшую и неодолимую любовную страсть, когда вступит в юношеский возраст.

Хоремхеб довольно улыбнулся при этих словах. Все его планы, которые для других людей оказывались невыполнимыми, им легко осуществлялись и он ни в чем не знал поражения. Визирь тщеславно начал ощущать себя всемогущим богом и страх перед ним окружающих его людей рос изо дня в день.

» Глава 5

Охота в пустыне выдалась удачной. Ранеб настрелял много дичи, и его слуги-носильщики потащили на себе домой шесть убитых газелей и пять антилоп-ориксов, не считая птиц. Часть добычи молодой вельможа пожертвовал богам, остальную распорядился доставить в свою усадьбу, где ею тут же занялись повара. Челядь открыто радовалась при виде окровавленных туш животных и хором благодарила милостивых богов за удачу своего хозяина, зная, что теперь вкусным мясом полакомятся не только господа, но также их слуги и даже рабы. Ранеб тоже был доволен этим обстоятельством и распорядился зажарить свежее мясо на ужин. В ожидании любимого блюда из филе антилопы он вышел на берег Нила и еще раз поблагодарил Нейт – богиню охоты – за милость, которую она проявила к нему в этот день.

После благодарственной молитвы и небольшого ужина, Ранеб искупался в водах мерно текущего Нила и потом задержался на берегу реки, желая полюбоваться красивым закатом солнца. Золотая барка Амона-Ра медленно спускалась к линии горизонта, где на слабом ветру колыхались стебли папируса, и она оставляла за собою радужную дымку, которая плавно стелилась над Нилом. Богиня Нут рассыпала на темнеющем небосклонне первые звезды и Ранеб мечтательно смотрел на них, вспоминая яркие глаза царевны Шамиран.

Ни время, ни расстояние не могли ослабить любви Ранеба к дочери царя Ур-Намму, и он жадно ловил каждую весточку о ней, доносящуюся из Вавилона. Царь внес богатые пожертвования храму Иштар и ярко вспыхнувший огонь на алтаре показал, что богиня смилостивилась и простила свою жрицу, которая тяжело провинилась перед ней своим обманом, совершенным во имя любви к красивому, но недостойному Иштар египтянину. Наказание для Шамиран отменили, и когда Джафит скоропостижно скончалась от тяжелой болезни, царевна сама стала верховной жрицей вместо того, чтобы по суровому приговору высших служительниц храма совокупляться с потными крестьянами и грязными ремесленниками за жалкие гроши. Ранеб искренне порадовался за свою бывшую возлюбленную, избежавшей прискорбной участи дешевой храмовой блудницы, но вместе с тем он с горечью осознал, что она навсегда потеряна для него. Верховная жрица Иштар должна служить только богине и навсегда забыть о мужчинах. Ранеб выразил в переписке надежду, что Шамиран не забыла о своем обещании прислать ему их общего сына и царевна ответила ему в письме, что не пройдет года как он сможет обнять и прижать к своей груди маленького Радамеса. Придворный астролог ее отца поведал ей, что в Египте ее сына ждет славное будущее приближенного фараона и долгая жизнь. Это предсказание окончательно склонило Шамиран отослать сына к Ранебу, поскольку в Вавилоне ее мальчик имел надежную опору лишь в ее отце, который уже был стар годами. После письма любимой молодой вельможа начал жить этой надеждой, желая увидеть сына, который был воплощением его любви к прекрасной и навеки утраченной им Шамиран.

Тягостную пустоту в его жизни заполнила своей пылкой любовью и нежностью Арбела. Шамиран в своей женской мудрости, непостижимой для мужского ума оказалась права. Бывшая рабыня царевны стала прекрасной, заботливой женой, которая старалась во всем угодить супругу и она смогла смягчить горечь его потери своей неизменной преданностью ему. А когда Арбела родила Ранебу сына Тутмоса, счастью молодого приближенного фараона Иниотеффа не было границ. И пусть молодой вельможа не был так сильно влюблен в Арбелу как в Шамиран, но он гордился ее яркой внешностью, которая могла поспорить с красотой великолепной царицы Яхх, и радовался тому, что его прелестная супруга из Междуречья неизменно вызывает восхищенные взгляды всех мужчин. В верности Арбелы он был так уверен, что в его сердце никогда не просыпался злой демон ревности.

Эти мысли были чрезвычайно приятны Ранебу, и он в вечер, наполненный мягким теплом и освежающей прохладой, решил, что не хочет провести ночь в одиночестве. Все вокруг было наполнено негой и призывало к любви, и Ранеб, не выдержав, велел прислуживающей ему женщине, которая ставила на столик большое блюдо из синего сланца с крупным виноградом позвать к нему его жену.

- Реджедет, передай госпоже Арбеле, чтобы она этой ночью пришла в мои покои, - сказал он.

- Слушаюсь, господин, - тут же ответила старшая служанка, непосредственно прислуживавшая своим господам.

Возликовав, она поспешила на женскую половину, зная, что за столь радостное известие хозяйка одарит ее каким-нибудь подарком.

Ожидание не обмануло Реджедет. Услышав о том, что муж призывает ее, Арбела просияла и, не раздумывая, дала служанке, сообщившей столь радостную для нее новость позолоченный шнур для праздничного платья. К выбору наряда для ночи любви она подошла особенно тщательно, желая покорить сердце Ранеба так же сильно, как тщеславный охотник желает поймать особенно быструю и неуловимую антилопу. Ранеб не часто призывал ее к себе, еще реже он посещал женскую половину дома, несмотря на горячую отцовскую любовь к маленькому Тутмосу, и Арбела решила сделать все от нее зависящее, чтобы не упустить случай вытеснить образ Шамиран из его сердца и самой занять ее место.

Ранеб ждал жену на широком спальном ложе, подперев голову ладонью правой руки. При приближении хозяйки рабы-телохранители раздвинули перед нею узорчатые занавеси широкого входа, и молодой человек приподнялся от восхищения, когда Арбела предстала перед ним во всем блеске своей молодости и красоты. Она была подобна царице нильской ночи, богине любви Хатхор и нежному цветку лотоса одновременно. В руках Арбела держала небольшой светильник, освещающий ее прелестное лицо. Оно было настолько сосредоточенным и значительным, словно в нее вселился дух Исиды, держащей в руках весь мир и поддерживающей всеобщее равновесие и порядок. Ранеб почувствовал себя покоренным этой царственной женственностью и счастливым этим сладким рабством. Единственная неволя, которая желанна всем существам – это неволя Любви, приносящая самое большое счастье и неизъяснимую отраду.

Одним движением руки Арбела потянула завязку ленты на своем плече, и легкое полупрозрачное платье из тончайшего льна упало к ее ногам, обнажая великолепное в своем совершенстве женское тело, состоящее из двух треугольников бедер и груди, сходящихся в тонкой талии. Молодой вельможа судорожно вздохнул, жадно разглядывая при мягком свете стоящей в углу бронзовой лампы очертания фигуры жены. Даже материнство не испортило идеальной безупречности ее тела, и она могла похвалиться им даже перед более юными девушками, которых никогда не касался мужчина.

Супруги встретились взглядами и поняли, что им не нужны слова для объяснения. Арбела подалась к мужу, и Ранеб, подхватив ее, бережно уложил на ложе. Он страстно посмотрел на жену, и по всему телу Арбелы пробежала приятная дрожь предвкушения совокупления с ним. Ей захотелось поскорее ощутить прикосновение его мускулистых рук, полных силы и неукротимой любовной мощи, впиться поцелуем в его сладострастно полуоткрытые губы. Он с властной требовательностью привлек ее к себе, даруя желанную ласку, затем начал спускаться жадными губами все ниже. Волосы Ранеба мягко коснулись нежной женской щеки, когда он наклонил голову, желая поцеловать взасос манящие женские груди вместе с набухшими сосками на них, и Арбела громко застонала от наслаждения, которое заставило ее забыть обо всем на свете кроме ласкающего ее мужчины. Его томные, расчетливо медленные ласки сводили ее с ума. Неизвестно сколько прошло времени, но его умелые мужские руки играли ее телом, словно на цитре, задевая его потайные струны, и извлекая чувственную мелодию женских страстных вздохов и протяжных стонов. В Арбеле Ранеб любил всех прекрасных женщин на свете, и он был бесконечно благодарен жене за то, что она полностью, не раздумывая, без остатка отдавалась ему.

С готовностью оплавляясь, словно в огне, в жарких руках искусного любовника, собственное тело не слушалось Арбелу. Но сорваться в бездну телесной любви муж ей не позволял – он лишь подводил ее к самому краю, и сразу оттаскивал обратно, отдаляя от желанного прыжка.

- Пожалуйста! – наконец взмолилась Арбела, не выдержав этой сладкой пытки.

Ранеб в ответ резко раздвинул ее бедра, и дыхание Арбелы прервалось, когда самый кончик его мужского естества уперся в стенку ее плоти. Он оказался таким огромным, как никогда прежде! Бесконечные ощущения пульсирующей заполненности посылали острые разряды по ее сотрясающему телу до тех пор, пока финальная дрожь наслаждения не уступила место желанной неге и чувству полного удовлетворения.

Утомленная бурными ласками мужа Арбела заснула только под утро. Она проснулась, когда Амон-Ра уже высоко поднялся над землей, и солнечные лучи его огненных глаз пронизали все уголки роскошно убранной спальни молодого вельможи фараона Иниотеффа. Ранеба не было, и о прошлой ночи любви с ним напоминала только его примятая подушка и скомканная простыня. Арбела сладко потянулась, с удовольствием вспоминая все подробности этой волшебной ночи. Ранеб на этот раз обращался с нею с особой нежностью и деликатной предупредительностью, что несказанно радовало молодую женщину. Ее тайные молитвы были услышаны, - несмотря на свою любовь к вавилонянке обожаемый ею муж все же начал привязываться к ней. Отчаянные старания снискать его любовь оказались не напрасными!

Воспрянув духом, Арбела вскочила с ложа и призвала своих слуг, чтобы они помогли ей обрести достойный вид супруги египетского вельможи. Те быстро откликнулись на ее зов. Раб-нубиец принес для молодой госпожи удобное кресло с резными подлокотниками в виде грифов, а две проворные девушки-ливийки тазик и кувшин с носиком. В воду предусмотрительно добавили очищающую соль натрон, и после освежительного омовения Арбела надела утреннее платье и отдалась сначала в руки опытного парикмахера, а затем умелых косметологов. Волосы у нее были чрезвычайно пышными, напоминающими большое темное облако и времени, чтобы привести их в порядок требовалось много. Парикмахер ловкими пальцами заплетал волосы госпожи во множество тонких косичек, а она, держа в руке зеркало – диск из полированного серебра с ручкой из золота в форме стебля папируса – пристально следила за его работой. Пробор получился идеально ровным. Арбела довольно улыбнулась и позволила водрузить на свою голову прекрасную диадему из бирюзы, лазурита и золота. Косметологи тшательно подвели ей глаза зеленым малахитовым порошком и черным галенитовым, и Арбела сделалась совершенно неотразимой. Ее наряд состоял из очень тонкой рубашки и белого гофрированного платья с разрезом почти до пояса. Оно закреплялось на левом плече, оставляя правое плечо соблазнительно открытым. Рукава не закрывали тонких рук молодой госпожи, и это позволяло любоваться их изяществом и великолепными браслетами на запястьях, выкованных в виде двух пластинок чеканного золота, соединенных двумя застежками.

Отведав на завтрак запеченную нильскую щуку со свежим хлебом Арбела пошла в детскую, навестить своего маленького сына. Она ласково расспросила его как он провел ночь, а затем еще осталась у него, с удовольствием смотря на его игру с резными фигурками животных. Молодая женщина громко восхищалась ужимкам своего малыша и про себя надеялась, что этой ночью она зачала еще одного ребенка – уж очень горячим оказался нынче Ранеб на супружеском ложе и ненасытным в своих ласках. Второй ребенок без сомнения еще больше привяжет к ней ее мужа и тогда образ Шамиран окончательно померкнет в его сердце. Арбела очень надеялась на это и полагала себя достойной соперницей вавилонской царевне. Она сама происходила из очень знатного рода. Ее отца Тиригана горные гутии выбрали своим царем, но после несчастливого лунного затмения шумеры победили его в бою, и вместе с женой и сыном-подростком предали казни. Ее – маленькую девочку – пощадили, но отдали в храм Иштар Арбельской в качестве рабыни и заставили прислуживать высокомерной дочери царя Ур-Намму. По храму маленькую пленницу прозвали Арбелой, запретив вспоминать свое прежнее имя, но она не забыла своих родителей, их трагическую участь и ее ненависть ко всей семье вавилонского царя только росла с годами. Любовь к красивому египтянину приглушило это чувство, но достаточно было искры, чтобы злоба молодой пленной гутийки на врагов своего народа вспыхнула вновь.

Из задумчивости Арбелу вывел громкий голос служанки Реджедет.

- Госпожа, приехал маленький господин из Вавилона, - доложила она.

- Как, уже? – недоуменно проговорила Арбела. Она знала о предстоящем приезде Радамеса от мужа, но не думала, что маленький мальчик так скоро прибудет в Египет. Реджедет утвердительно кивнула в ответ головой.

- Веди его в детскую к Тутмосу, - велела ей, придя в себя от неожиданности Арбела, и стала ожидать прихода пасынка.

Реджедет была скора на выполнение хозяйских повелений, и Радамес не замедлил прийти. Очень высокий для своего роста восьмилетний мальчик отвесил хозяйке дома приветственный поклон и начал с любопытством оглядываться вокруг, не зная еще, нравится ли ему его новый дом или нет.

На рассвете ладья перевозчика доставила Радамеса и его сопровождающих к подножию двойной лестницы, ведущей в город. Они прошли по ней между двумя сторожевыми башнями через ворота каменной ограды, и оказались внутри стен столицы фараона Иниотеффа, носившей древнее название Уасет. Внутри царил хаос архитектурных причуд, золоченых дворцов, величественных храмов и темных лачуг. Квартал знати поражал своим великолепием. Между двумя оградами по обеим сторонам аллеи сфинксов и на берегу реки стояли вперемежку значимые здания и дворцы. Над ними возвышались многочисленные пирамидионы обелисков, верхняя часть пилонов, колоссальные статуи зверобогов и царей-фараонов. Навстречу маленькому сыну вавилонской царевны попалась торжественная процессия жрецов, несущих на своих плечах большую лодку со священной статуей богини Исиды и спутников Радамеса весьма обрадовало это обстоятельство.

- Сама богиня встретила тебя, маленький господин, значит, ты в земле Та-Кемет будешь находиться под ее постоянной охраной и защитой, - сказал мальчику один из слуг его отца.

Радамес с готовностью кивнул головой, но не удивился милости богини к нему. Он в Вавилоне находился под опекой Иштар, здесь его будет защищать Исида, которая представлялась ему той же Иштар на берегах Нила.

- Нам еще долго идти до усадьбы моего отца? - с нетерпением спросил мальчик.

- Нет, маленький господин, усадьба твоего отца Ранеба находится возле царского дворца, который ты видишь, - ответил его опекун.

И вот Радамес предстал перед темными очами жены своего отца и начал с любопытством рассматривать комнату и ее, ожидая увидеть в ней вторую мать для себя. А Арбела, как только взглянула на него, так сразу ощутила, как все внутри нее похолодело от ужаса. Мальчишка ничем не напоминал Ранеба, как она прежде надеялась, и он смотрел на нее голубыми глазами ее проклятой соперницы Шамиран. Все в его внешности указывало на то, что он пошел в свою вавилонскую родню, столь ненавистной ей. Но это было полбеды. Арбела догадалась, что Радамес всегда живо будет напоминать ее мужу о царевне Шамиран, и Ранеб охладеет не только к ней, но и к ее маленькому сыну Тутмосу.

Но нелюбимая жена Ранеба постаралась взять себя в руки и послала вестника в царский дворец, чтобы тот доложил ее супругу о прибытии его старшего сына. Слуг, посланных в Вавилон за Радамесом, она распорядилась накормить вкусным обедом, и принялась хлопотать возле пасынка, стараясь устроить его на новом месте как можно с большими удобствами. Никто, глядя на старания Арбелы не мог предположить, что она испытывает какие-либо недобрые чувства к мальчику.

Ранеб, спешно приехавший из дворца фараона Иниотеффа, был искренне благодарен жене за ее хлопоты и заботы о его приехавшем сыне. Затем он, вне себя от счастья прижал первенца к своей груди. Явное сходство Радамеса с любимой Шамиран откровенно радовало его и делало по-настоящему счастливым. Радамес тоже просиял от встречи с ним. Высокий красивый египетский вельможа отнесся к нему с такой неприкрытой любовью, что он сразу признал в нем родного отца.

Несколько дней в усадьбе Ранеба царила полная идиллия. Молодой вельможа, позабыв о своих делах, безвыходно сидел на женской половине дома, играя со своими детьми и наслаждаясь общением с ними. Но тревожное предчувствие Арбелы не обмануло ее. Ранеб в основном играл и разговаривал с Радамесом, часто игнорируя Тутмоса, а на нее он вовсе перстал обращать внимание. Черная ревность не замедлила завладеть душой Арбелы и она, стиснув зубы, решила убрать отпрыска Шамиран со своего пути, и заодно отомстить вавилонянам за гибель своей семьи, убив внука Ур-Намму. И удобный момент для осуществления ее плана не замедлил представиться. На следующий день Радамес, резво обежав все огромное поместье в поисках интересных мест начал жаловаться отцу на большую жару.

- Ты теперь египтянин, сын мой, а египтяне никогда не жалуются на жару, - с улыбкой ответил сыну Ранеб.

- Меня сильно мучает жажда, - упорно стоял на своем Радамес.

- Я сейчас принесу тебе прохладительный напиток, мальчик мой, - сладким голосом сказала Арбела пасынку и величественной хозяйской походкой отправилась на кухню. Послав бывших там служанок за свежими фруктами для десерта, она, следуя своему преступному намерению, налила в чашу пиво, сделанное из отборной пшеницы и фиников. Примешав в него нужную толику стертого в порошок ядовитого корня аконита, Арбела затем поставила чашу на поднос и понесла ее на женскую половину. Ее решимость избавиться от пасынка была так велика, что ни на миг в ее женской груди не шевельнулась жалость к обреченному на смерть ребенку. Она уверенным шагом приблизилась к мужу и детям, но Ранеба насторожило ее непривычное желание услужить Радамесу. Арбела никогда в его доме не выполняла работу служанок, желая забыть свое рабское прошлое и молодому вельможе ее необычное поведение казалось все более и более подозрительным. Окончательно он уверился в недобрых намерениях жены, взглянув в ее глаза. Арбела ласково улыбалась, глядя на нетерпеливо крутяшегося пасынка, тянущего свои руки к чаше с питьем, но ее глаза были холодны как лед, они смотрели взглядом змеи, готовящейся накинуться на свою жертву. И, когда молодая женщина протянула чашу мальчику, Ранеб быстро сказал:

- Арбела, я запрещаю тебе давать этот напиток моему сыну.

- Папа, но я хочу пить! – снова заныл Радамес.

- Я дам тебе чистой прохладной воды для питья, Радамес, только потерпи немного, - пообещал Ранеб сыну.

- Мой господин, я принесла прекрасный напиток, утоляющий жажду, - попробовала вмешаться в разговор Арбела, не желавшая, чтобы ее план покушения на жизнь Радамеса сорвался.

- Если это хорошее пиво, то выпей его сама, Арбела! – приказал ей Ранеб. И пригрозил: - Иначе я силой волью его в твое горло.

Он мог простить жену, если бы она в порыве гнева или ревнивого отчаяния покусилась на его собственную жизнь, но не собирался прощать ей намерения убить его любимого старшего сына.

Слуги притихли, поняв, что молодая госпожа попалась в собственную ловушку. По непреклонному выражению лица мужа Арбела увидела, что ей нечего ждать от него снисхождения и поднесла к губам собственноручно приготовленную отраву. Медленно, глотком за глоточком она выпила ее до дна и чаша выпала из ее под конец ослабевшей руки. Арбела низко поклонилась Ранебу и, шатаясь, пошла искать место, где бы она могла умереть спокойно, не желая страшным зрелищем своей смерти пугать маленького Тутмоса.

Гутийская царевна прилегла в глубине сада под сенью густого сикомора, слегка волнуемого восточным ветерком, и рассеянным взглядом уставилась на высокое небо без единого облака. Да, она была виновна, но виновна главным образом в том, что безгранично любила своего мужа. Но пусть ее настиг безвременный конец, Арбела не жалела ни о чем, в том числе и о своем последнем поступке, который стоил ей жизни. Она все равно не смогла бы жить, видя растущее равнодушие к ней Ранеба. Арбела безотчетно собиралась позвать к себе любимого мужа, но тут ее тело затряслось в сильных предсмертных судорогах, она схватилась за горло, которому вдруг резко стало не хватать дыхания, и скончалась.

Ранеб никому не сказал о злодейских умыслах своей покойной жены и похоронил ее с надлежащими почестями, не желая, чтобы жизнь его младшего сына оказалась омраченной преступлением его матери. Скоро фараон послал его править провинцией, которую часто разоряли эфиопы и Ранеб уехал в пограничный ном с двумя своими сыновьями. Поступок Арбелы так сильно потряс его, что он больше не стал жениться на новом месте, опасаясь, что если он даст мачеху своим сыновьям, то она также попробует расправиться с ними.

Отъезд Ранеба в беспокойную провинцию, часто страдающую от вражеских набегов, обеспокоил Хоремхеба. Ему была безразлична судьба молочного брата фараона Иниотеффа и маленького Тутмоса, но он по-прежнему имел виды на внука царя Ур-Намму как на своего зятя. Но визирь признавал разумным решение фараона послать Ранеба охранять юго-восточные границы Верхнего Египта. Его молочный брат был лучшим полководцем среди всех молодых военачальников царской стражи. И Хоремхеб не стал возражать против нового назначения Ранеба: он ограничился тем, что послал двух своих самых надежных телохранителей оберегать жизнь Радамеса.

Примечания:

Пирамидион — камень пирамидальной формы, обычно устанавливавшийся на вершине египетской пирамиды.

Пило́н (от греч. πυλών «ворота, вход») - башнеобразное сооружение в форме усечённой пирамиды (в плане — прямоугольник). Пилоны сооружались по обеим сторонам узкого входа в древнеегипетский храм.

» Глава 6

Чуть согнувшись, Нефер сидела на своей кровати и время от времени аккуратно разворачивала своими тонкими изящными пальчиками папирус. Чтение захватило девочку настолько, что она позабыла обо всем на свете, в том числе о том, что наступило обеденное время. Ее длительное уединение нарушила молодая рабыня-сириянка, бесшумно вскользнувшая в спальню царевны и поставившая перед ней на низкий столик поднос с яствами и фруктами. Нефер недовольно покосилась на услужливую рабыню. Ее возня мешала чтению и Нефер сделала ей знак уйти.

- Госпожа Никтерикс велела мне передать вам, чтобы вы съели свой обед и вышли в сад, высокочтимая дочь царевны Бет-Амон, - с поклоном сказала ей молодая женщина.

Эти слова вызвали еще большее раздражение девочки. На этот раз ее недовольство было направлено против няни, которая вечно мешала ей читать. Нефер стал раздирать страх перед неудовольствием своей воспитательницы и желание читать увлекательную повесть. Последнее чувство победило, и маленькая царевна надменно сказала рабыне:

- Передай своей хозяйке, что я выйду в сад, когда на то будет моя воля.

В ответ рабыня поклонилась ей и ушла. Нефер опустила глаза в свиток и снова погрузилась в прерванное чтение сказки о волшебнике Деди и творимых им чудесах. Дочитав ее до конца, она бережно свернула свиток и положила его в небольшой сундучок, но без особого энтузиазма. Хорошая сказка, но не такая интересная как ее самая любимая история о красавице Родопис и золотой сандалии.