Тень над городом

Когда Раст впервые увидел нависающую над городом тень, он не осознал, насколько это открытие перевернет всю его жизнь и как это скажется на судьбах других жителей Хэйанко — города Мира и Спокойствия.

Увидев тень, он просто послал мысленный импульс своему напарнику — «Смотри, мол!» (раса, к которой принадлежал Раст, общалась телепатически). Напарник посмотрел вверх и ответил удивленным мыслеимпульсом: «На что смотреть?» — «Ну как же, — заволновался Раст, — вот, неужели не видишь, там над нами какая-то тень в небе». — «Над нами только небо», — ответил напарник, и теперь его мыслеимпульс был окрашен тонами подозрительности и скрытой угрозы. Он не видел тени. Раст был так поражен, что не находил слов и не знал, как выкрутиться из ложного положения. Он видел тень отчетливо.

«Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь», — достиг их головных антенн повелительный мыслеимпульс. Дюжинный Стад вмешался очень вовремя. Раст и его напарник взвалили на плечи бревно и потащили к месту, где остальные члены дюжины трудились на отведенном им участке строительства очередного внешнего купола Хэйанко.

В этот день Раст уже не пробовал ни с кем говорить о тени, лишь изредка подымал глаза, чтобы убедиться, что она все еще там. Она была там, хотя никто другой ее, похоже, не видел.

Все это следовало хорошо обдумать, но время для размышлений появилось только вечером, когда он вернулся в свою комнату-келью, в 4-м кольцевом коридоре 8-го уровня.

В келье, как обычно, приготовлена уже была свежая подстилка из растительных волокон и вечерняя пища в корзинке из сочных, съедобных листьев. На отдельном листочке была насыпана кучка янтарных кристалликов, вызывающих приятные грезы. Как обычно, поглощая пищу, он размышлял, кто же ее приносит, кто меняет подстилки. Говорили, что такими делами занимаются деклассированные сервы, но Раст их никогда не видел. Все это происходило, когда он был на работе.

Кристаллики для приятных грез он обычно проглатывал после ужина и быстро засыпал. Сегодня он решил с этим повременить.

Он валялся на подстилке, глядел в потолок и размышлял. Он видел тень над городом. Больше ее не видел никто. Большинство ошибаться не может, значит, лгут его чувства. Значит, с ним что-то не в порядке, он ненормален. Раст пару раз сталкивался с ненормальными ари, которые по каким-то причинам плохо работали и нефункционально себя вели. Их забирали стражники, и больше их никто не видел. Что с ними делают, Раст не знал. Слухи ходили всякие. Может, они становятся сервами. Должен ли он сообщить о своей ненормальности дюжинному? Но ведь то, что он видит тень, не мешает ему правильно функционировать и выполнять свою работу. Раст гордился своей работой, он не хотел становиться деклассированным сервом. Зачем он только задрал голову? Зачем глядел в небо? Зачем вообще глядеть в небо? Проклятая тень как бы заклеймила его, выделила и отделила от других ари. А для ари нет худшего, чем почему-либо стать непохожим на всех.

Мысли ползли по кругу, становились вялыми, тяжелыми, не прийдя ни к какому решению, он незаметно уснул.

Тень не оставила его и ночью. Она бесконечно долго падала на него и не могла упасть, она несла с собой темный ужас и гибель, не было вокруг ни города, ни других ари, он был один против тени и ничего не мог сделать, и она охватывала его со всех сторон и давила, давила. Кроме того, из тени, из самой черной ее глубины, приходили мыслеимпульсы, они были чуждыми и их странность таила угрозу. Эти импульсы казались чудовищно могучими и бесконечно далекими в одно и то же время. Темные мыслеформы сплетались в невиданные узоры и путем многоступенчатых трансформаций преобразовывались в оглушительные акустические колебания, грохочущие, как огромные валуны по деревянному настилу. Раст непонятно откуда знал, что эти звуки — тоже речь. В Хэйанко никому бы и в голову не пришло, что можно общаться таким образом. В Хэйанко всегда царили мир, покой и тишина. Звуки издавала дикая природа — выли, визжали, рычали дикие звери, шумели под ветром деревья, ревели ураганы… Но это было общение двух невидимых, скрытых во мраке, там, наверху.

— …следует четко различать рассудок и разум…

— …мне казалось — это одно и то же…

— …что вы, это разные вещи. Рассудок оперирует уже готовыми правилами, шаблонами. Но не он формирует эти шаблоны и не он устанавливает правила. Он подобен тупому школяру, выполняющему только то, чему его обучили. Он наделен несомненным здравым смыслом, но пороха не выдумает. Новые правила устанавливает разум, он добывает новые знания о мире и решает новые, ранее не встречавшиеся задачи делает то, на что рассудок не способен. Разум — это интуиция, озарение, пламенный прорыв в новое, неведомое, отчаянный прыжок в пустоту непознанного. Разум открывает новые истины; рассудок же их упорядочивает, придает им логическую, доказательную форму, превращает в истины расхожие и избитые, в стереотипы мышления, в затертые штампы, среди которых он дома…

Голоса говорили о священном даре, отличающем ари от диких зверей, о невидимом и неосязаемом, как будто это можно было потрогать и разобрать на части. От этого становилось жутко…

Раст очнулся от кошмара совершенно разбитый. Через никогда не закрывающийся овальный вход в келью он видел тени, проходящие по слабо освещенному коридору. Ари направлялись в общий зал своего уровня, где они получат завтрак и дневное задание.

Впервые в жизни Раст не испытал бодрого подъема сил и желания немедленно влиться в общие ряды. Он вяло поднялся и вдруг сообразил, что стал преступником. Кристаллики для сладких грез лежали нетронутыми. Ну, не преступником, нет, это слишком сильно. Янтарные кристаллики — дело добровольное, никакого закона, что их обязательно надо употреблять, не было. Но Раст никогда не слышал, чтобы кто-нибудь от них отказывался. Так не делали. Это было непринято.

Раст воровато огляделся и выбросил кристаллики вместе с листочками в канализационный люк. И понял, что его вина усугубилась — мало того, что не съел, так еще и намерен это скрыть…

Завтрак в общем зале и развод прошли как обычно. Дюжине Раста был выделен вчерашний участок, и он с усердием принялся за работу, твердо решив вверх не глядеть и ничем от остальных не отличаться. Излишнее рвение, однако, его подвело. Работал он отвратительно. При переноске бревен он никак не мог попасть в такт напарнику и постоянно сбивался с ритма, заставляя того дергаться. При составлении крепежного раствора он перепутал пропорции, так что вся дюжина с удивлением смотрела на получившуюся в результате жидкую грязь.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, но Раста выручил дюжинный. Он вернулся откуда-то из-под купола Хэйанко, из сектора, где собиралось начальство среднего звена. Не вникая в происходящее на участке, он ткнул в первого попавшегося (им оказался Раст) и отдал приказ отправляться на разведку.

— Завтра переходим на новый участок, — пояснил он. — Погляди там, что и как. Разведай запасы древесины, проведи анализ грунтов. Ну, сам знаешь…

Он объяснил Расту, куда идти, и тот рванулся прочь. Он позволил себе расслабиться и замедлить ход, лишь когда участок дюжины остался далеко позади и когда он вышел из поля досягаемости телепатических импульсов дюжинного, а стало быть, и всех остальных членов бригады. (В Хэйанко общественное положение ари определялось радиусом действия его телепатических возможностей. Чем мощнее телепатический импульс, тем выше положение ари в социальной иерархии).

Раст брел вдоль периметра недостроенного внешнего купола, не глядя перед собой и пытаясь унять дрожь. На волосок, на тончайший волосок был он от того, чтобы попасть в разряд деклассированных, а может быть, и того хуже. Он ясно понимал, что спасла его лишь случайность. Из тех, что происходят раз в жизни. Если он срочно не возьмет себя в руки, то завтра его можно считать конченым ари. Чудеса не повторяются. (По правде сказать, Раст был уверен, что они вообще не происходят.)

Раст чувствовал, что если он не поделится с кем-нибудь своими горестями, не найдет ари, у которого можно попросить совета, то он пропал. Беда была в том, что круг его общения полностью исчерпывался его дюжиной, во главе с дюжинным начальником. Не изливать же душу первому встречному… Никогда в жизни он не чувствовал себя так одиноко и скверно. Проклятая тень! Он невольно поднял голову, но тени не увидел. Над его головой высились вертикальные трубчатые конструкции с навешанными на них плоскостями хлорофилловых плантаций. Сам того не замечая, он забрел в область фермерских хозяйств.

— Фермерские хозяйства, — сказал он сам себе.

И тут его озарило.

Расх! Ну конечно же! Как он мог забыть?! Дружище Расх, старый добрый Расх, соученик по яслям-школе, верный соратник во всех детских играх и шалостях, надежный друг и товарищ, с которым они так часто мечтали и спорили о своем взрослом будущем. Раст склонялся к тому, чтобы стать строительным рабочим, но у него были поползновения и к другим профессиям, Расх же, не по летам серьезный, твердо знал, что его предназначение — агрикультура и никогда в этом не сомневался…

Где-то здесь его можно найти. Нужно найти. Даже если придется обойти все хлорофилловые плантации одну за другой.

Расту повезло. Друга Расха он встретил на первой же плантации, на которую поднялся, вскарабкавшись по главной трубчатой опоре. В дальнем от Раста крае плантации паслось несколько ленивых тласко, поглощая сочную зелень, а Расх шел навстречу Расту, неся подрагивающий белый шар — комок уже загустевшего сладковатого молока тласко, некоторые фракции которого шли на изготовление кристалликов для сладких грез, а все остальное — в пищу малолеткам.

— Расх! — воскликнул Раст. — Здравствуй, Расх! Как я рад тебя видеть. Ты узнаешь меня?

Ответный мыслеимпульс, окрашенный тонами хмурого замешательства, неуверенно:

— Ты — Раст…

Констатация или вопрос? На выбор.

— Ну, Расх, дружище… Вспомни ясли-школу, наши проделки, как мы строили планы на будущее… Неужели, старина, не узнаешь своего однокашника и лучшего друга?

— Ты — Раст.

Твердая уверенность, но никакой радости, никаких теплых сентиментов от встречи с другом юности.

— Я помню тебя, — сказал Расх, — ты — Раст. Но что ты здесь делаешь? Ты — строительный рабочий, а это — фермерская зона.

Раст начал выпаливать сбивчивые, торопливые мыслеформы, с отчаянием сознавая, что коротко он ничего объяснить не сможет, а долго говорить ему не дадут.

— Слушай, Расх, мне необходимо с тобой посоветоваться… больше просто не с кем… я, кажется, попал в беду… если ты мне не поможешь, то я уж и не знаю… понимаешь, я чувствую, что городу угрожает опасность, но доказать не могу…

— Ты — строительный рабочий, — сказал Расх, — что же ты здесь делаешь? Почему ты не на работе? Это все попахивает нефункциональным поведением, твое место в другой части города.

Раст осекся. Он почувствовал, как новая волна черного страха леденит его внутренности. Он поднял голову. Тень отсюда была видна, она была на месте, черная, с отчетливо обрисованными краями, огромная, гораздо больше, чем вчера.

— Расх, — закричал он отчаянно, — опомнись! Ведь это же я, Раст! Неужели и ты мне не поможешь? Неужели и ты этого не видишь?! Посмотри наверх — ведь она нависла над нами и становится все больше и больше!..

Расх с достоинством уверенного в своей правоте ари поднял голову.

— Над нами небо и другие плантации. Больше ничего. Раст, ты нефункционален! О тебе следует доложить надлежащим лицам. Сейчас я не могу этого сделать, я занят, но будь уверен, что вечером…

Раст бросился бежать. Им владело одно желание — где-то затаиться, спрятаться от всего мира, переждать, пересидеть. Может, все как-то образуется…

Он нашел укрытие в самом центре фермерской зоны, где трубчатые опоры стояли густым лесом и где не видно было неба.

Он сидел, свернувшись калачиком, уткнув голову в колени и обхватив ее руками. Он был абсолютно одинок. Мыслеформы складывались в стон, «Нефункционален… изгой… пария…» Все было против него, и Расх тоже. Расх! Внезапно зародилось сомнение. Слишком быстро он его отыскал. Может, это не он, а какой-то другой Расх? В конце концов, всех рабочих фермерской зоны зовут Расх, что сокращенно означает рабочий сельскохозяйственный. Да, но ведь он признал его, Раста? Ну и что? Всех строительных рабочих зовут Раст. Это тоже сокращение. Просто у этого Расха в детстве тоже был приятель, ставший Растом. Только и всего. Это был не тот, не его Расх. Если найти того… Надо найти…

Раст даже не шевельнулся, а продолжал сидеть, согнувшись в три погибели, ощущая, как всего его заковывает лед одиночества. Он не найдет своего Расха. Это фикция, иллюзия. Его Расх ничем не отличается от других, а значит, не существует. Безразлично, тот это был Расх или не тот. Все они будут отвечать одними и теми же заученными словами, никто из них не спасет и не поможет.

Нет, не может быть, должны же они как-то различаться. Должны? Зачем? Разве его дюжинный Стад выделяет как-то членов своей дюжины? Если ему нужно приказать что-то сделать, он подзывает первого попавшегося. Его, Раста, или другого Раста. Все равно.

Расту вдруг показалось, что его не существует, что все это происходит с кем-то другим, и его нынешние беды — это не его беды, а кого-то другого.

«Но я не они! Я — вот здесь, тут. Это я здесь сижу и думаю. Это мне плохо, а не им. Значит, я существую…»

Все его тело ныло от тоски и отчаянья, а голова раскалывалась от страшных и непривычных мыслей. Ему хотелось только одного — поскорее попасть в свою келью и заснуть, приняв средство для сладких грез, и чтобы назавтра все оказалось лишь страшным сном. Поскорее попасть в свою келью… В свою келью! Да есть ли у него хоть что-нибудь свое?!

Он вспомнил, как, возвращаясь вечером с работы, они идут длинной цепочкой по коридору и один за другим ныряют в кельи. Но, наверное, и кельи все совершенно одинаковы, и какую ты займешь, зависит лишь от твоего положения в цепочке. Коридор кольцевой, и когда стоишь у входа в келью, то можешь видеть еще два таких же входа впереди и два сзади. Можно ли говорить, что он каждый раз ночует в одной и той же комнатке?..

Начинало темнеть, он поднялся и двинулся к своему сектору Города, надеясь влиться незамеченным в общие ряды возвращающихся с работы ари. Остаться на ночь вне Города означало верную гибель. Это знал каждый.

Он без приключений добрался до своего уровня, очень удачно пристроился к цепочке Растов и, дорвавшись наконец до свободной кельи, быстро проглотил вечернюю пищу и рухнул на подстилку, не прикоснувшись к янтарным кристалликам. Так закончился день второй и началась

Тень заключила его в свои объятья, а темный ужас породил твердую уверенность, что Городу угрожает смертельная опасность, и снова страшно спокойные и рассудительные голоса вели свой абстрактный диалог:

— …мне не вполне понятен тезис о том, что в разуме заложена тенденция к самоустранению…

— …вам не приходилось мучительно размышлять — выключили ли вы свет, уходя из дома?

— Приходилось, и что?

— Знаете, почему это происходит? Потому что разум, выработав раз и навсегда правило — уходя, гасить свет, — в этом процессе уже больше не участвует. У него другие задачи, он доверяет эти действия рассудку. О таком пустяке не стоит уже размышлять. В свою очередь, рассудочное действие — исполнение выработанного разумом правила — становится чисто рефлекторным, и в памяти такое действие не откладывается. Потому и приходится гадать после — погасил свет или нет…

Теперь применим это рассуждение в глобальном масштабе. Разум борется с энтропией окружающей среды, упорядочивает среду так, чтобы она оптимально отвечала его потребностям. Представим на миг, что ему удалось полностью преобразовать окружающую среду так, что она идеально подходит для обитания носителей этого разума. В этой среде можно отлично существовать, придерживаясь уже выработанных правил, и не возникает ничего нового и неожиданного. Не надо больше решать никаких новых задач. Разум, таким образом, лишает сам себя пищи, а без нее он быстро исчезает, трансформируясь в рассудок, а позже и в рефлекторную деятельность, в инстинкт. Социум превращается в огромный, хорошо отлаженный, но совершенно бездумный механизм, где у каждого винтика есть свой шесток и свой набор предписываемых действий, но нет никакой личной воли, никакой свободы выбора, никакого…

Он проснулся раньше времени.

Сон не принес ни успокоения, ни облегчения. Голова раскалывалась от огромных чужих мыслей. Мыслей, которые не могли принадлежать ни одному ари. Кто из ари может сказать о себе, что он способен «погасить свет»? Раст знал только два вида света. Первый — бледное сияние, которым светились стены коридоров и залов Хэйанко, а второй — свет, лившийся с неба. Первый никогда не гас и освещал внутренности Хэйанко с незапамятных времен, с самого основания Города. Второй регулярно сменялся ночной тьмой, но это считалось явлением природных сил… И вот эта фраза: «погасить свет», и эта тень… Неужели?! Об этом и подумать было страшно…

Он поднялся, когда в коридоре показались первые тени. Вяло проследовал вместе со всеми в зал утреннего развода, совершенно автоматически занял место в своей шеренге, одной из многих, выстроившихся перед длинными циновками, на которых с равномерными интервалами лежали уже порции утренней пищи. С привычным отупением он внимал ритуальным Мудрым Наставлениям, с которых начинался каждый новый день в Хэйанко, механически в надлежащих местах произнося вместе со всеми ответное Благодарственное Слово. Мысли Мудрых Наставлений, гладкие и обкатанные, скользили мимо, не задевая сознания и не вызывая никаких чувств. Он задрал голову и разглядывал своды зала и темные, деревянные балки и колонны.

Поглощая завтрак, он вяло размышлял, что все же не так они уж и неразличимы. Вот ведь знает же он, что это его дюжина, и начальник Стад тоже знает, где его команда, а где чужая. Сейчас трапеза закончится и начнется развод, вот уже и дюжинные вышли в зал и приготовились дать утренний инструктаж…

Трапеза закончилась, дюжины собрались кучками. Дюжинный Стад шел к своей команде, на ходу обводя взглядом ее членов, как бы пересчитывая или отыскивая кого-то.

Раста как будто по голове ударили, и он присел от внезапной слабости.

Разведка!

Ведь его вчера послали обследовать новый участок!..

Стад был уже близко. Сейчас спросит, кого он вчера посылал с этим заданием и…

Панический ужас помрачил сознание Раста, и он бросился бежать, топча циновки и расшвыривая попадавшихся на пути ари. Краем глаза он успел заметить, что несколько стражников отделились от стен и, пока еще ничего не предпринимая, провожают его взглядами.

Раст нырнул в первый попавшийся коридор, не понимая, куда он бежит и зачем. Он знал только одно — он пропал. Погони еще не было, но через пару мгновений она начнется.

Он бежал сломя голову, шарахаясь от стражников, распугивая каких-то робких ари, про которых он и не знал — кто они, сворачивая без всякой системы в боковые переходы, перебегая с уровня на уровень. Он всей шкурой ощущал, как за его спиной разливается волна слепящего эмоционального подъема, пробуждающегося древнего охотничьего инстинкта. За ним гнались. Теперь уж точно.

На очередном уровне он напоролся на засаду из трех стражников, заметался, чудом избежал острых деревянных копий, рванулся в боковой переход, прыгнул в люк, ведущий куда-то вниз, оказался в небольшом зале, из которого выходили пять коридоров, метнулся в первый попавшийся, промчался длинным, извилистым проходом, с облегчением заметил, что от стражников он оторвался, но в то же время понял, что заблудился окончательно. Этой части Города он не знал.

Извилистый коридор закончился тупиком. Потрясенный Раст бессмысленно пялился на глухую стену, не веря собственным глазам. Хэйанко был слишком рационален и функционален, чтобы допустить такое — строить никому не нужные коридоры. Такого не могло быть. Коридоры и туннели делаются, чтобы куда-то вести…

Стена.

Бегство окончено. Если стражники знают план этой части города, то им не надо даже и гнаться за ним — достаточно подождать в том зале, пока он сам не выйдет.

Выбора не было — остаться здесь и умереть от голода или идти назад и сдаться стражникам…

Ошеломленный Раст топтался на месте, вертя головой по сторонам. Взгляд его вдруг запнулся на странной детали рельефа справа от него. В шероховатой, слабо светящейся стене шла тонкая, темная линия. Он проследил ее взглядом — линия образовывала большой замкнутый овал.

Какое-то время Раст напряженно разглядывал овал, медленно, но верно постигая концепцию дверей. Внутри Хэйанко дверей не было. За ненадобностью. Каждый ари твердо знал свое положение, в городе, свои уровни, свои залы и коридоры, и ходил только в этих, отведенных ему пределах. У выходов, ведущих в особо важные части города, стояли стражи. Но работы у них не было…

Раст, конечно, знал, что проходы, ведущие из города наружу, на ночь закрываются. Но как это делается, он никогда не видел.

«Может быть, и это, — думал он, — путь наружу. В крайнем случае можно будет им воспользоваться, выйти из Города и… И что? Что делать снаружи?..»

На него снова навалилась равнодушная, холодная тяжесть одиночества. Идти было некуда. Снаружи он проживет не больше одного дня. Ари не может существовать вне Города и без Города. А внутри ему места тоже не было.

Темная линия внезапно расширилась и засветилась. Участок стены внутри нее отошел назад и в сторону. В проеме, в золотистом теплом сиянии, стоял очень старый ари с необычно большой головой.

— Входи, юноша, — послал он доброжелательный мыслеимпульс, хранитель памяти Знар приветствует тебя. Долго, однако, они раскачивались, прежде чем прислать мне, наконец, ученика…

— Итак, юноша, — сказал Знар, — ты говоришь, это какая-то ошибка и тебя никто не присылал. Странно. Что-то же тебя привело ко мне!

— Это… получилось случайно… Это… долгая история.

— Вот и прекрасно. Мне спешить некуда. Сейчас я тебя угощу квилом, и ты мне расскажешь эту свою историю. Присаживайся, присаживайся…

Раст покорно присел на указанную подстилку, оглядываясь по сторонам. Такого помещения он сроду не видывал. Даже стены здесь светились не так, как в других частях Хэйанко. Свет был теплым, золотисто-розовым и более ярким. В комнате было множество предметов, совершенно ему незнакомых. Например, многочисленные дощечки, покрытые желобками, черточками, насечками, в расположении которых угадывалась какая-то система. Как завороженный, глядел он на деревянную фигурку, изображающую… ари. Он был как живой и казался погруженным в какие-то мысли. Только что этот деревянный ари был гораздо меньше настоящего.

— Нравится? — спросил Знар, опускаясь на подстилку и выставляя перед собой две лиственные корзинки с незнакомой Расту пищей. — Это называется скульптура.

— Но… для чего она нужна? В чем ее функция?

— Ни для чего. Или, если хочешь, — чтобы доставлять удовольствие. Угощайся, это квил.

Такой пищи Раст еще никогда не пробовал. Она таяла во рту, оставляя после себя целый букет небывалых вкусовых ощущений.

— Из чего это сделано? — спросил он.

— Из молока тласко. Особенным образом обработанного. На высших уровнях — это обычная еда. Но ты, кажется, не с этих уровней.

— Нет, я — Раст.

— Понятно… Так что же тебя привело в эту часть города?

Раст проглотил последнюю порцию квила и, помолчав немного, начал рассказывать. Поначалу он запинался, робел, но потом, увидев, что Знар его не перебивает и слушает с большим вниманием, заговорил уверенно и твердо.

— Да, — сказал Знар, когда Раст замолчал, — много историй из прошлого Хэйанко хранится здесь у меня, записанными на этих дощечках. Как часто я размышлял о былых временах, когда происходили события странные и удивительные. Я считал тогда, что времена великих деяний давно минули и сейчас уже нечему случаться. И уж никак не думал, что сам окажусь замешан в историю, о которой не грех оставить память на письменных дощечках…

Раст никак не мог взять в толк, как это память можно сохранять на каких-то дощечках, но спросить побоялся.

— Хотя твоя история, — продолжал Знар, — совершенно неправдоподобна для восприятия нормального ари, но, как ни странно, я тебе верю. Последние дни я и сам ощущаю гнет какой-то необъяснимой тревоги. Я даже хотел выбраться наружу, чтобы докопаться до ее причин. Но мне нельзя покидать свой пост.

— Но кто же ты такой? — воскликнул Раст. — В чем твоя функция?

— Я ведь сказал — Хранитель Памяти, Знаток Архивов.

— А зачем хранить память?

— Действительно, — с горечью произнес Знар. — Зачем? Если ничего не происходит и ничего не меняется, если один день сменяется другим, в точности таким же, то память о них хранить ни к чему. Но когда-то, давным-давно, хотя и не на моей памяти и даже не на памяти десятков других моих предшественников, все было иначе. Должность Хранителя была одной из самых почетных, и высшие сановники на самых верхних уровнях не гнушались приходить к нам за советом…

— Выходит, пусть случайно, но я попал в нужное место. Уж если твои предшественники давали советы таким важным ари, то ты сможешь как-нибудь помочь простому Расту.

— Возможно, юноша, возможно. Я как раз об этом и размышляю. Ну, а у самого тебя какие-нибудь идеи есть?

— Не знаю… я как-то не думал… я знаю только, что Город в опасности, и все.

— И чем же можно помочь живущим в нем ари?

— Ну, сначала хотя бы предупредить всех, чтобы они поверили…

— А потом?

— А потом… может быть, вывести всех из Города… в безопасное место, пока угроза не минует.

— Что ж, юноша, ты делаешь успехи, постигая науку логического мышления. Продолжим. Итак, первое: нам надо предупредить население Хэйанко; второе: вывести его из Города. Но предупредить не удается угрозы никто, кроме тебя, не видит, и никто поэтому тебе не верит. Что же делать?

Раст потерянно глядел на Знара. Он было уже и сам начал восхищаться внезапно открывшейся у него способностью строить умозаключения. Но эта способность тут же начала сбоить.

— Не знаю, — робко ответил он.

— Зато я знаю, — важно произнес старик, — затем мы, Хранители, и существуем. Тебе следует убедить ари из самого высшего уровня, словам которого все другие ари поверят, даже если они будут противоречить их ощущениям. Лучше всего, конечно, тебе выйти на Царствующую Особу Верховного Ари.

— А он действительно существует?

Раст не знал социальной структуры Хэйанко, ибо никогда над ней не задумывался. Его мир был дан ему изначально, он был, как считал Раст, таким от века и всегда был таким, каким он был. Он попросту был. Мир Раста ограничивался его уровнем, его дюжиной и его дюжинным Стадом. Он, конечно, знал, что и над Стадом есть начальники, да и в утренних Поучениях тоже упоминались какие-то Всевидящие Мудрые, но это уже все тонуло в мифологическом тумане.

— Конечно, — ответил Знар, — да ты сам посуди — положение ари в Хэйанко тем выше, чем мощней его разум, чем дальше он может послать свою мысль, чем глубже он может прочесть душу других ари. Дюжинный начальник потому и называется дюжинным, что может держать под контролем дюжину ари. А его начальник уже дюжину дюжин, а там…

Раст перебил:

— Так, значит, Царствующая Особа — Верховный Ари — может проникнуть в душу и держать под контролем каждого ари?

— Да! Царствующая Особа силой Своей Августейшей Мысли пронизывает весь Хэйанко.

— И ничего в Хэйанко не происходит без его ведома?

— Ну разумеется!

— Он всезнающ и вездесущ?

— Конечно же…

— Тогда он должен знать, где я сейчас нахожусь… Почему бы ему не направить сюда стражников?

Знар выглядел ошарашенным.

— Неожиданный поворот мыслей, юноша, — выдавил он наконец. — Но… но логичный. Я, признаться, как-то не задумывался…

— Может, и стражники за мной гнались не для того, чтобы покарать, а чтобы доставить к Верховному Ари? Ведь если Он знает, что происходит что-то неладное и если Его беспокоит судьба Хэйанко, то Он просто должен со мной поговорить… Может быть, мне надо выйти и добровольно сдаться стражникам, чтобы они меня к Нему отвели?..

Подхваченный порывом, Раст вскочил на ноги, вполне серьезно намереваясь выскочить в коридор и отправиться на поиски стражников.

— Стой! — воскликнул Знар отчаянно. — Погоди, юноша, не торопись!

Было видно, что он растерян и лихорадочно подыскивает какие-то аргументы.

— Не торопись, — бормотал он, — не спеши, тут надо все хорошо обдумать… Сядь…

Раст подчинился, выжидательно глядя на старика.

Знар мрачно о чем-то размышлял и наконец пришел к какому-то решению. Когда он вновь обратился к Расту, его мыслеимпульсы несли в себе заряд твердой убежденности.

— Не так все просто, юноша, в этой жизни. Часто жизнь и наши представления о ней не вполне совпадают. Может быть, то, что я скажу, покажется тебе ересью, но я думаю, ты поймешь. Мне кажется, что ты предназначался для иной участи, нежели быть простым Растем.

— Как это? — удивился Раст. — Разве в Хэйанко не царит совершенная справедливость? Разве каждый ари не занимает именно то место в жизни, которое определяется его способностями, данными ему от рождения?

— Конечно же, все именно так! Да — так… Почти так…

— Почти — значит, не вполне?

— Да. Скажем, твое место в Городе действительно полностью определяется твоими способностями, в этом ты прав. Но ты не знаешь того, что твои способности специально формируют, чтобы ты занял именно это места и никакое другое.

— Но кто и когда это делает?

— Делается это в яслях-школе.

— Но там нас учили, что все наши способности даны нам от рождения, раз и навсегда, и их нельзя изменить…

— Это ложь. В яслях-школе работают, конечно, умные ари, они свое дело знают и знают, что надо внушать ученикам. Но все дело в том, что никто не знает, как можно определить способности юного ари, только-только попавшего в ясли из инкубатора. Да никто и не пытается их определять. Просто известно, что Город нуждается в таком-то количестве, скажем, аграриев и строителей и в таком-то количестве надзирателей. Берут соответствующее количество малышей и воспитывают их в соответствующем духе, внушая им, что это и есть их предназначение и что ни для чего другого они не пригодны.

— Но, Знар, ты же сам говорил про силу мысли! Чем она мощнее, тем выше положение ари и больше его ответственность…

— Силу мысли можно контролировать. Для чего, по-твоему, служат янтарные кристаллики? Только для того, чтобы видеть приятные сны?

— Так что же, если бы я или другие Расты не принимали бы на ночь этих кристалликов, то у нас сила мысли была бы не хуже, чем у Стада, а может быть, даже…

— Да, да… Конечно, для разных категорий ари и кристаллики разные, и концентрация, но суть одна — подавлять силу мысли и сделать так, чтобы ари был доволен своим положением и не хотел ничего другого.

— Но это чудовищно! И ты, зная это, ничего не делаешь, чтобы рассказать, чтобы открыть глаза?!

Гнев не давал Расту найти нужных слов.

— Раст, — сурово сказал старик. — Кто ты такой, чтобы решать, что верно, а что нет, и кто я такой, чтобы пытаться изменить порядок, существующий от века? Что важнее — эмоции одного ари или существование и процветание всего Хэйанко в целом? Если существующий порядок хорош для Хэйанко, значит, он справедлив. Интересы Города превыше всего. И, в конце-концов, твои собратья-расты… и другие… они ведь счастливы и не хотят себе другой участи. Так или нет?

— Да, так… — пробормотал обескураженный Раст.

— Это только ты у нас такой… особенный. Да и то только потому, что увидел эту тень и почувствовал угрозу для Города. Твое поведение — нарушение законов Хэйанко, но оно оправдывается интересами Города же…

— А кристалликов я уже две ночи не принимал, — не совсем к месту брякнул Раст.

— А-а, вот оно что. А я уж начал думать, что тебя поначалу воспитывали для более высокого положения и только потом понизили статус.

— А такое бывает?

— Точно не знаю. Доходили до меня иногда слухи о каких-то интригах там наверху… Не знаю, не знаю…

Он замолчал. Раст ждал новых откровений, но Знар, казалось, забыл о нем, погрузив взор в какие-то мрачные глубины.

Только для того, чтобы продолжить разговор, Раст спросил:

— Знар, вот насчет янтарных кристаллов… Почему в этих приятных грезах мне часто снятся какие-то странные ари, каких в жизни не существует? Они немного не такие, как мы, но меня к ним почему-то сильно тянет в этих снах, почему-то с ними мне очень хорошо, хотя, проснувшись, я не могу никак понять, в чем тут дело.

— Это, юноша, — проворчал Знар, стряхивая оцепенение, — у тебя атавизм. Тебе снятся женщины.

— Кто?

— Женщины. Ты никогда не задумывался — откуда ты взялся, откуда появился в этой жизни?

— Как откуда? Из Инкубатора, это все знают…

— Ну, а в Инкубаторе ты как появился?

Он смотрел на Раста, Раст молчал.

— Женщины, — продолжал Знар, — это ари, способные производить на свет себе подобных. В глубокой древности население Города разделялось на два пола, и количество мужчин, то есть нас, и женщин было примерно одинаково и все жили вперемешку. Население разбивалось на пары, и каждая пара, состоявшая из мужчины и женщины, путем… м-м… определенных действий создавала маленьких ари. Но потом было решено, что в интересах Города следует поставить этот процесс под контроль, чтобы размножение не было стихийным и чтобы Хэйанко всегда был твердо уверен, что в нужный момент получит нужное количество работников той или иной категории…

— Так что, они, то есть женщины, еще где-то существуют?

— Не скажу. Может быть, да, а может быть, научились обходиться вовсе без них… Все, связанное с Инкубатором и процессом воспроизводства населения, окружено строгой секретностью самого высокого уровня. Это вторая из двух великих тайн Хэйанко.

— А какая первая?

— Первая — это местонахождение Царствующей Особы — Верховного Ари…

— Верховный Ари! — воскликнули они одновременно, уставившись друг на друга, и одновременно засмеялись.

— Да, юноша, — добродушно сказал Знар, — большой круг мы описали, чтобы вернуться к тому, с чего начали — как тебе попасть к Верховному Ари. Такова логика — одно понятие влечет за собой другое, из второго вытекает третье, и вот оказывается, что не мы ведем беседу, а она влечет нас по цепочке силлогизмов, выстроенных в порядке, подчиненном предмету беседы. Но разве не обогатили мы своих душ на этом пути?

— Да! — воскликнул Раст. — Я столько нового узнал…

— И теперь тебе уже не покажутся ересью мои слова относительно Царствующей Особы. Я не рискну сомневаться в том, что Верховный Ари может держать под контролем весь Хэйанко и каждого живущего в нем ари. Но «может» не означает, что он действительно это делает. В конце-концов, есть же у него и другие важные дела… Ты улавливаешь мою мысль?

— Кажется, да…

— Следовательно, не стоит добровольно сдаваться охранникам. Те, к кому они тебя приведут, могут не разобраться в твоих мотивах и принять неверное решение, которое может стать роковым и для тебя и для Хэйанко.

— Так что же делать?

Знар помрачнел.

— Делать, — пробормотал он. — Вот именно — делать…

Он вздохнул.

— Наша беседа была прекрасна. Я уже и забыл, каким удовольствием является простое общение. Но сейчас не время наслаждаться созерцанием движения мыслей в сфере отвлеченных понятий. Нужны реальные действия в этом грубом мире, полном тяжести и страданий. Что ж…

Знар поднялся и прошел в дальнюю часть помещения, туда, где стояли полки, заваленные письменными дощечками, статуэтками, какими-то чашами, камнями… Он наполовину скрылся за одной из полок, что-то там делал, что-то передвигал и перекладывал. Наконец распрямился и вернулся к Расту, неся в руках странный, невиданный предмет. Длинный, узкий, тускло блестящий…

— Металл! — выдохнул Раст мыслеформу, окрашенную какой-то древней жутью. Само понятие было ересью.

— Да, — сурово проговорил Знар. — Металл. Это меч — древнее оружие. Дошло до нас из тех диких времен, когда наши предки впадали в технологическую ересь и увлекались изготовлением разных предметов из мертвой материи. Темные времена — смертельная борьба, смуты, убийства… Только поворот на биологический, естественный путь развития вырвал нашу цивилизацию из мрака варварства. Держи.

— Но что я с ним буду делать? — испуганно пролепетал Раст, не прикасаясь к оружию.

— Если понадобится, то и сражаться. Но я вижу, ты колеблешься. Ты не уверен в своей правоте? Не уверен в том, что Хэйанко угрожает опасность?

— Я… не знаю… я ее видел, но…

— Хорошо.

— Знар осторожно положил меч на подстилку между собой и Растем.

— Проведем последнюю проверку. Постарайся увидеть тень отсюда.

— Как? Над нами столько сводов…

— Если бы ты видел тень глазами, то ее видели бы и другие. Ты улавливал ее внутренним взором. Значит, безразлично, что находится над твоей головой — чистое небо или своды города.

— Но в фермерской зоне, там, где плантации заслоняли небо, я ее не видел!

— Вздор. Самовнушение. Внутреннее зрение отключалось именно из-за твоей уверенности в том, что в этот миг ты не должен видеть тени. Так что давай…

— Но что я должен делать?

— Сядь поудобнее, расслабься, обрати взгляд внутрь себя, вслушивайся. Постарайся ни о чем не думать. Я буду вслушиваться вместе с тобой, может быть, смогу помочь…

Раст послушно выполнил указания старика. Какое-то время он отдавался ощущениям своего тела, добиваясь, чтобы нигде не оставалось ни малейшего напряжения. Полностью расслабившись, он вглядывался в темноту и вслушивался в пустоту, заполненную едва уловимым шорохом и шелестом чужих мыслей — обычным, теплым, живым фоном Хэйанко. Видимо, мягкая и доброжелательная атмосфера жилища Знара так повлияла на него, что Раст засомневался — а была ли тень? Не приснились ли ему все эти ужасы, не пустая ли это выдумка, плод воображения больного разума? Ему было хорошо здесь, и все страхи казались чем-то ненастоящим…

Удар был силен и страшен своей внезапностью. Он почувствовал, как все его тело превратилось в сплошной, туго стянутый узел, а в самой сердцевине возник и мгновенно разросся кристалл черного льда. Мрак обрушился сверху, и через миг он барахтался в океане темного, животного ужаса. Кажется, он кричал…

Во тьме возникло слабое световое пятнышко — лучик надежды, и душа Раста, не рассуждая, бросилась к нему.

— Очнись, Раст, приди в себя, очнись!..

Сквозь мглу он разглядел склонившегося над ним Знара. Старик тряс его изо всех сил.

— Очнись!

Раст пришел в себя. Знар облегченно вздохнул и вновь уселся на свое место.

— Да, — сказал он, — время не ждет. Угроза реальна, я это видел, хотя природа ее мне не ясна. Только полная эвакуация спасет население. Ты обязан пробиться к Верховному Ари. И у нас нет времени, чтобы убеждать всех начальников, на всех уровнях иерархии, снизу доверху. Только решительные действия могут нас спасти. Слушай и запоминай. Исследуя записи своих предшественников, я наткнулся на упоминание о тайном ходе, ведущем, как там было сказано, «к самому охраняемому месту Хэйанко». Ясно, что речь идет либо о резиденции Верховного Ари, либо об инкубаторном комплексе. Более точных указаний, к сожалению, нет. Придется положиться на удачу и рискнуть. Пройдешь этим ходом, а там… Или победа, или конец. По крайней мере, мы сделали что могли… Чтобы пройти ко входу в этот потайной туннель, тебе придется выбраться наружу и подняться на купол Хэйанко, на самую верхушку… Сможешь?

Раст еще не вполне оправился от пережитого ужаса, но все же он не смог сдержать кривой ухмылки.

— Не будь таким самонадеянным, — сказал Знар. — Идти ведь придется ночью, чтоб тебя никто не задержал.

Раста пробрала дрожь.

— Попытаюсь, — ответил он.

— Попытайся. Вход в туннель заделан, вскроешь его мечом. Там не должно быть много работы — тонкая крышка из обычного строительного материала. Бери меч.

Раст послушно взял оружие и с удивлением обнаружил, что непривычная тяжесть в руке придает ему сил и уверенности.

— Запомни, — сказал Знар, — Верховного Ари постоянно охраняют два стражника. И они вооружены мечами, точно такими же как этот. А теперь слушай и запоминай приметы, по которым ты найдешь туннель…

Впервые в жизни Раст вышел за пределы города ночью. Знар вывел его наружу через короткий личный туннель, шедший прямо из его жилища. Раст последний раз обернулся, поглядел на темный силуэт старика на фоне бледного свечения и, сжимая в руке меч, шагнул во тьму. В памяти его всплывали все те ночные ужасы и кошмары, все хищники и чудовища, порождения мрака, которыми так любили запугивать друг друга простые ари. Он был готов ко всему. Он двинулся в обход периметра, как только глаза привыкли к темноте и он стал различать, неясные формы вокруг себя. Он держал меч наготове и вертел головой, вслушиваясь в ночь. Но слышал он только шум ветра. Если во мраке и водились чудовища, то до поры до времени они занимались своими делами. Дойдя до старой части купола, он полез наверх и тогда только понял, что главная опасность заключается не снаружи, а внутри него самого. И еще он понял, почему ари не может жить вне Города и погибает, если его оторвать от других ари. Выйдя за пределы общего городского психополя, складывающегося из тысяч индивидуальных психополей, Раст начал слабеть и замерзать. Силы оставляли его с катастрофической скоростью. Сколько времени понадобилось бы ему, чтобы забраться на купол днем? Всего ничего, ведь купол превышал его рост всего лишь в 60–70 раз. Не то было сейчас. Масштабы изменились. Путь наверх неимоверно разросся и нависал над ним неразрешимой задачей. Распластавшись по шероховатой поверхности и цепляясь за выступающие деревянные балки, Раст медленно, мучительно медленно подтягивал тело вперед, чтобы отхватить очередной клочок пространства, рухнуть и застыть, копя силы для следующего рывка. Временами он испускал короткий стон. Тяжелый меч превратился в громоздкую обузу, но он не бросал оружие, хотя и речи не могло быть ни о какой самозащите, если бы на него кто напал.

Раст впал в полнейшее отупение. Весь огромный мир съежился и свелся для него к почти неразличимым деталям рельефа, которые попадали в его сузившееся поле зрения и в которые он почти утыкался головой. Время остановилось, исчезла вся его прошлая жизнь и потеряло всякий смысл понятие будущего, осталось лишь одно мучительное, бесконечно длящееся настоящее. Только в редкие моменты просветления он улавливал, что ветер становится все сильнее и, значит, он все-таки не стоит на месте, а ползет и забирается все выше и выше.

Постепенно рельеф становился все более пологим и наконец под ним оказалась горизонтальная площадка, а ветер усилился настолько, что порывы его угрожали оторвать Раста от купола и сбросить во мрак. Он понял, что дополз. У него хватило сил поднять голову, и привыкшие ко тьме глаза различили вдали трубчатые конструкции и сотрясаемые ветром плоскости хлорофилловых плантаций, а еще дальше темные, громадные массы окружающего город леса.

Сильный порыв ветра толкнул его в бок, он перевернулся на спину, развалился плашмя, раскинув руки-ноги и цепляясь за ближайшую деревянную балку, чтобы не быть унесенным прочь. Если бы он не был измотан до последнего предела, если бы он был еще способен хоть что-то чувствовать, то его ожидал бы неминуемый шок, ибо Раст никогда не видел звезд, а Знар забыл его предупредить о их существовании. Поэтому он просто лежал в смертельном оцепенении и в спасительном равнодушии к собственной участи глядел вверх, а мрак разглядывал его миллионами ярких, мигающих глаз. Раст провалился в полусон, полу-обморок, и в его голове тут же загрохотали чужие голоса.

— …неутешительная картина… все так пессимистично — разум стремится к самоубийству…

— Ну, не так все мрачно. Я сказал, что есть тенденция к самоустранению, а это еще не самоубийство. К тому же это лишь одна сторона процесса.

— Есть и другая?

— Конечно. Вот нисходящая линия: разум — рассудок — рефлекс инстинкт… Нечто трепетное и живое, горячее, подвижное, постепенно остывает, затвердевает, одевается в жесткий костяной панцирь, умирает… А потом возрождается как Феникс…

— Каким же образом?

— Не забывайте, что разум — орудие выживания. Животное стало разумным, чтобы выжить. Развитый мозг потребовался, чтобы лучшим образом реагировать на изменения среды, на внешнюю угрозу. Но вот среда преобразована, внешней угрозы нет, и разум, это острое оружие, постепенно притупляется, погружается в спячку и… и теперь ему грозит внутренняя опасность — опасность деградации, вырождения в инстинкт. И тут же срабатывает механизм защиты — раз есть опасность, разум обязан пробудиться. Ему ведь все равно — внешняя угроза или внутренняя. Главное — опасность.

— Но как конкретно работает этот защитный механизм?

— Могу привести аналогию из теории вероятностей. Есть там одна теорема. Допустим, имеется некая система, состоящая из множества элементов, и каждый элемент характеризуется неким численным параметром. Параметры могут принимать совершенно разные значения. Так вот, когда значения параметров начинают стремиться к какому-то одному и тому же числу, то есть элементы теряют свою индивидуальность, то повышается вероятность появления флюктуации. Это значит, что параметры каких-то немногих элементов станут резко отличаться от общего, среднего значения.

— И что это означает на языке социологии?

— Ну, когда общество превращается в хорошо отлаженный механизм, а его члены в лишенные индивидуальности винтики, резко повышается вероятность появления гениев, пророков, бьющих тревогу, не дающих социуму впасть в окончательную спячку.

— Пророки? Это уже что-то из области мистики.

— Не придавайте слишком большого значения термину. Можно сказать так: личности с обостренным чувством будущего, наделенные вторым виденьем, даром улавливать смутные картины будущего. Может, они не умеют правильно эти картины интерпретировать, но они пытаются заразить своей тревогой окружающих…

— Все равно пессимистично. Что может одиночка, пусть даже и гениальная? Вы не хуже меня знаете, как принято поступать с пророками, особенно если они предсказывают неприятности.

— …

Раст очнулся, когда взошло солнце. Ощущал он себя так, как будто весь вчерашний день его избивали дубинками. Он лежал на спине, бездумно пялился в глубокую синеву и чувствовал, как под действием солнечного тепла в закоченевшее тело возвращается жизнь. Не хотелось ни о чем думать, ничего не хотелось делать. Лежать бы так и лежать и смотреть в чистое синее небо. Никакой тени над головой, никакой угрозы.

Он вздрогнул.

Тень! Где…

Он не успел завершить мысль, а тень уже нависла над ним — черная, отчетливо видимая, жуткая и совсем, совсем низко. Она была, она угрожала…

Раст схватил валяющийся рядом меч, вскочил на ноги. Он огляделся. Приметы, названные Знаром, совпадали. Где-то здесь. Он принялся лихорадочно долбить свод купола вокруг себя. После очередного удара меч провалился в пустоту. Несколькими ударами он расширил лаз, перебросил перевязь меча через плечо и погрузился в узкий туннель, ведший почти вертикально куда-то вниз. Он спускался с максимальной скоростью, цепляясь за выдолбленные в стенках туннеля лунки, почти застревая в самых узких местах. Вскоре слабое, светлое пятнышко осталось далеко вверху. Ему снова стало холодно, но он знал, что это не от сырости и темноты, а от страха. Тень нависала слишком, слишком низко.

Когда погас последний слабый лучик света, туннель внезапно расширился, и нога Раста не нащупала очередной выбоины. Он тщетно пытался разглядеть хоть что-либо под собой, сделал неловкое движение, перенося центр тяжести, и сорвался вниз. К счастью, высота была не слишком большой. Он плюхнулся на твердый пол и сразу же вскочил на ноги. Не видно было ни зги. Вытянув вперед руки, он сделал пару шагов и уткнулся в стену. Передвигаясь наощупь вдоль стены, он быстро понял, что попал в очень небольшое, замкнутое помещение. И никакого намека на выход, кроме верхнего, который теперь был недоступен. Раст еще раз пошел вдоль стены, методично, через небольшие интервалы, тыча в нее мечом. Звук ударов был безнадежно глухой, но на очередном шаге стена отозвалась гулко и протяжно. Раст ударил в это место сильнее, и меч пробил тонкую перегородку насквозь. Еще несколько яростных ударов, и Раст вместе с остатками стены вывалился в соседнее помещение, с трудом удержался на ногах и замер.

Стены помещения светились приглушенным розоватым светом. Пол был покрыт узорными подстилками, а на них во множестве валялись в разнообразнейших позах ари. Все спали. Никто не отреагировал на его появление. Раст расслабился и, держа меч наготове, пошел к дальнему краю комнаты, где светился голубоватым сиянием вход. Он осторожно ступал между спящими телами. Тут и там его взгляд натыкался на остатки пищи, недоеденной или почти нетронутой. Он узнал только квил. Всего остального он и в глаза никогда не видел. И повсюду, повсюду лиственные корзинки с кристалликами для сладких грез, и кристаллики тоже были самые разные — янтарные, желтые, золотые, бурые, темно-коричневые, пурпурные. Раст никогда и не подозревал о существовании такого разнообразия!

У входа он остановился, пораженный внезапным приступом малодушия. Сейчас перед ним должна была открыться истина, сейчас ему предстоит узнать, не напрасны ли были все его усилия. Для этого надо было сделать всего лишь шаг. И он боялся сделать этот шаг. Он проанализировал свое состояние. Что-то необычайно тревожило его. Тень? Ну да, да — это само собой. Она, казалось, легла уже ему на плечи, пронизывая страхом все уровни Хэйанко. (Неужели только он один чувствует ее приближение?..)

Но было еще что-то, кроме тени, что беспокоило его, и он вдруг понял, что уже знает ответ, знает, что ждет его впереди. Они со Знаром ошиблись и сделали неправильный выбор — это не резиденция Верховного Ари. Но почему он так в этом уверен? Ответ возник в мозгу почти одновременно с вопросом. Психополе. Даже их дюжинный Стад излучал психополе, несущее повышенный заряд энергии и авторитета, В резиденции, где обитает Верховный Ари в окружении Всевидящих Мудрых, психополе должно достигать высшей степени напряженности. Попадая в его сферу, простой ари должен был трепетать от благоговейного ужаса и священного экстаза. Здесь же — самый обычный фон.

Как бы в ответ на его мысли, мимо входного проема прошла в голубом сиянии вереница каких-то бледных ари, и каждый из них осторожно тащил в руках нечто овальное, живое, мягкое и медленно пульсирующее. Зародыши, из которых позже в инкубаторе вырастут маленькие ари!

Сомнений не оставалось. Раст подождал, пока последний из вереницы не скроется с глаз, и вышел в заполненный голубым светом огромный зал. Сладкую жуть испытывал бы он в другое время от мысли, что сейчас прикоснется к самой жгучей тайне Хэйанко и увидит место, где возникает новая жизнь. Но сейчас он ощущал только беспредельную опустошенность и равнодушно оглядывал обширный зал с низкими потолками и нечто огромное в центре зала, вокруг чего бесшумно суетилось множество ари. У Раста не было нужного слова, он не знал, как назвать то, что он видит перед собой.

Это нечто было огромным, вытянутым в длину, диаметром в несколько ростов среднего ари. Оно почти касалось потолка. Оно было поделено на сегменты, и сверху по его блестящей упругой коже ползали несколько ари — не то чистили, не то массажировали. Раст медленно шел вдоль этой твари или этой живой вещи, чувствуя на коже жар, исходящий от огромного тела. Суетившиеся вокруг ари мельком поглядывали на Раста, но, увидев его меч, тут же отводили взгляды в сторону и огибали Раста стороной.

Сегменты пышущего жаром тела стали уменьшаться в диаметре. Он вышел к началу этого существа и замер, пораженный. Эта штука… это гигантское тело сужалось и завершалось торсом самого обычного ари. Да — голова, руки, грудная клетка, а ниже талии — вот это огромное, чудовищно разросшееся образование.

Но не это открытие потрясло его больше всего. По обеим сторонам этого чудовищного гибрида стояли два стражника и у каждого был меч, в точности такой же, какой сжимал в руке Раст.

Царствующая Особа! Верховный Ари!

У головы гибрида стояла цепочка робких сервов, держа наготове корзинки с пищей. Один из них закладывал порции еды в равномерно движущиеся челюсти. В пустых глазах создания не отражалось ни единой мысли.

Верховный Ари! Царствующая Особа! Она же — матка, поставляющая городу Хэйанко его население…

Тяжелый удар потряс стены и своды зала. По потолку побежали трещины, с него посыпался песок, падали куски свода. Стражи напряженно глядели вверх, сервы беспокойно шевелились. Раст горько засмеялся и отбросил ненужный меч. Ночью он готов был сражаться с чудовищами, но их не оказалось, и сражаться пришлось с самим собой. Прорвавшись в святая святых, он готов был убеждать и доказывать, но убеждать оказалось некого. Царствующая Особа оказалась просто машиной для воспроизведения потомства, а весь Хэйанко — безмозглым, хорошо отлаженным механизмом, единственной целью существования которого было поддержание этого самого существования. А те ари, дрыхнувшие в комнате с розовым сиянием, — может, это и есть Мудрые Всевидящие?..

Страшно, как будто под огромной тяжестью, затрещали деревянные балки, с потолка валились целые глыбы. Сервы метались по залу, испуская панические мыслеимпульсы.

Раст гневно задрал голову вверх, в бессильной ярости потрясая руками.

И в следующий миг своды Хэйанко, Города Мира и Спокойствия, обрушились на него всем своим весом…

Двое идут по лесу. Солнечный сентябрьский денек хорош. Воздух чист и прохладен, лес еще по-летнему зелен. После недавних дождей в нем полно грибов. Двое пришли сюда именно за ними. На них длинные плащи, а в руках посохи и корзинки. Но корзинки пусты. Занятые интересным философским диалогом, о грибах они и думать забыли. Они идут сквозь кусты, не разбирая дороги, не обращая внимания на окружающую красоту, не замечая ни того, что вокруг них, ни, тем более, того, что осталось позади.

Позади, за их спинами…

Растоптанный муравейник. След сапога.