Тень Победы [Новое издание, исправленное и переработанное]

ГЛАВА I. Причислить к лику святых

Под самый закат своей истории Советский Союз остался без героев. — Следствие по делу о «подвиге» 28 панфиловцев: как журналисты «Красной звезды» создали один из самых известных мифов о героизме советских солдат. — Трудовой «подвиг» Стаханова как результат манипулирования статистической информацией. — Потребность в новых кумирах и рождение культа личности Георгия Жукова. — Сталин и Рокоссовский о болезненном самолюбии и чванстве Жукове. — «Наблюдается излишняя жесткость»: как и почему Жуков сделал успешную карьеру в 1930-е годы. — «Исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество»: советские генералы и маршалы о личных качествах Жукова. — Рукоприкладство и мордобой в генеральской среде и на всех нижестоящих уровнях Красной Армии. — Почему советские военачальники спасли Жукова от сталинской расправы в 1946 году, и почему ни один из них не вступился за Жукова в 1957 году, когда его дело обсуждалось на пленуме Центрального Комитета КПСС.

Эдуард Васильевич Харитонов. Известный Жуков. Журнал «Военно-исторический архив». № 3 (99). Март 2008 года

Под самый закат своей истории Советский Союз остался без героев. Выяснилось, что вожди Советского Союза, все без исключения, были преступниками и негодяями.

Если спуститься с заоблачных кремлевских высот и приглядеться к скромным героям, на которых должен был равняться народ, то и тут героизм поблек под напором неопровержимых фактов.

Возьмем легендарный бой у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года. С нашей стороны — 28 солдат 4-й роты 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова. Солдаты вооружены винтовками, гранатами и бутылками с зажигательной смесью. У них — ни танков, ни артиллерии. А у немцев — 54 танка. Действия немецких танков поддерживают два десятка минометных и артиллерийских батарей.

Перед боем политрук Диев произнес слова, которые облетели всю страну: «Велика Россия, а отступать некуда, — позади Москва!» Герои-панфиловцы уничтожили множество танков, погибли все до одного, но врага к Москве не пропустили. Командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков ходатайствовал о награждении героев, и указом Президиума Верховного Совета СССР каждому из двадцати восьми было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза…

На этом подвиге мы все воспитаны.

Однако были неясности. Они возникли еще в 1941 году. 27 ноября 1941 года газета «Красная звезда» сообщила, что во главе 28 героев стоял политрук Диев. В той же газете 22 января 1942 года сообщалось, что во главе группы героев стоял политрук Клочков. Попытки объединить двух героев в одном образе привели к обратному результату. Герои множились. В советскую историографию он вошел в четырех вариантах: Диев, Клочков, Клочков-Диев и Диев-Клочков.

Возникал вопрос: если все погибли, то откуда нам стали известны слова героического политрука?

Были и другие накладки, куда более удивительные.

После войны этим эпизодом занялась военная прокуратура. Всплыли подробности воистину фантастические. Прежде всего: позади Москва, но отступать все еще было куда. 1075-й стрелковый полк в том бою был выбит со своего рубежа. За это командир и комиссар полка были сняты с должностей.

Еще момент. Если 4-я рота 2-го батальона полегла полностью, но врага не пропустила, если перед траншеями 2-го батальона десятками горят немецкие танки, то командир батальона майор Решетников был обязан об этом доложить. Но он почему-то не доложил. Возможно, горящих немецких танков не приметил. Ничего о героизме роты не докладывал ни командир 1075-го стрелкового полка полковник И. В. Копров, ни командир 316-й стрелковой дивизии генерал-майор И. В. Панфилов, ни командующий 16-й армией генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский. Интересно, что и немцы об этом бое тоже ничего не знали. Вот и возник вопрос: если никто из фронтовых командиров не докладывал о подвиге, как же о нем узнали в Москве?

О подвиге первой сообщила центральная военная газета «Красная звезда». Литературный секретарь «Красной звезды» А. Ю. Кривицкий описал героический бой как очевидец. Но был ли он очевидцем? В военной прокуратуре ему вежливо задали вопрос: был ли он 16 ноября 1941 года в районе разъезда Дубосеково? Выяснилось: в районе боя означенный товарищ не был. Если бы был, то из этого ада живым бы не вышел. На допросе он признал, что в ноябре 1941 года из Москвы не выезжал. О подвиге ему стало известно со слов корреспондента В. Коротеева, который был в войсках. Правда, Коротеев в направлении переднего края дальше штаба 16-й армии двигаться не рискнул. Именно там, на задворках штаба, бравый военный корреспондент подхватил слух о совершенном подвиге и, как сорока на хвосте, принес новость в родную редакцию.

Следствие установило, как возникла легенда о подвиге 28 панфиловцев. Было это так. Главный редактор «Красной звезды» Д. Ортенберг спросил сочинителя Коротеева о том, сколько в героической роте было людей. Коротеев ответил: человек тридцать-сорок. Решили: пусть их будет тридцать. Но не могли же они все как один быть героями? Не могли. Бывают у нас и отрицательные примеры. И Верховный главнокомандующий товарищ Сталин в приказе № 308 от 18 сентября 1941 года требовал «железной рукой обуздывать трусов и паникеров». Значит, так: перед боем двое подняли руки и побежали сдаваться. Наши их, понятно, тут же расстреляли. Так сказать, железной рукой обуздали. Сколько, следовательно, бойцов осталось? Правильно, двадцать восемь. Потом Ортенберг, подумав, решил, что два предателя — много, и потому количество предателей сократил на одного человека. А героев так и осталось двадцать восемь.

А сколько же было немецких танков? Допустим, по два танка на каждого героя. Значит, танков было 56. Главный редактор, еще подумав, сократил это количество на два танка. Ему показалось, что так история будет выглядеть более достоверной. По прошествии десятилетий число уничтоженных танков сократили до 18. Тут тоже чистая математика: просто 54 разделили на 3. Если бы наши славные инженеры человеческих душ и дальше так же смело делили и отнимали, то в конечном итоге могли бы вплотную приблизиться к правде.

Во время следствия выплывало такое, о чем вспоминать было неудобно. Потому военная прокуратура шума не поднимала. Сочинителей можно было бы покарать. Можно было и главному редактору дать по шее. Но подвиг панфиловцев уже вписан в энциклопедии и учебники, уже высечен в граните, уже чеканными буквами вписан в историю войны как один из самых ярких ее эпизодов. Кроме того, в эту историю оказался замешан Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Сочинители перестарались? Ничего страшного. Вся история Советского Союза в то время была выдуманной. Но если бы не Жуков, то подвиг 28 панфиловцев так и остался бы легендой, вроде ходивших в народе во время Первой мировой войны рассказов об удивительных деяниях казака Козьмы Крючкова, напоминавших истории о похождениях барона Мюнхгаузена. Говорили, что Козьма Крючков на одну пику по семь германцев насаживал.

Ничего плохого в таких историях нет. Вот написал же Александр Твардовский поэму о том, как русский солдат Василий Тёркин вышел утром в поле и увидел, что прет на него тысяча немецких танков! Тёркин, понятное дело, не растерялся… За веселый треп любили фронтовики Твардовского и выдуманного им солдата Василия Тёркина, который выходил победителем из любых переделок. Все пронимали: это вымысел, шутка веселая. Но Жуков историю о 28 панфиловцах, которая так и осталась бы заурядной фронтовой байкой или газетной «уткой», распространявшейся с молчаливого согласия комиссаров для поднятия боевого духа, возвел в ранг реального события. Это он при каждом случае так бахвалился: где я, там и победа! Любое немецкое наступление захлебывается там, где я появляюсь! Под моим командованием умирают, но не сдаются!

В конце 1941 — начале 1942 года кто-то из подчиненных прочитал в газетах рассказ о фантастическом подвиге 28 панфиловцев и доложил Жукову. Жуков потребовал составить список погибших, тех, кто мог бы быть в том легендарном бою, и представил их к награждению. Всем, кого вписали в список, были присвоены высокие звания посмертно. После того, как Верховный Совет издал указ о награждении этих «героев», их «подвиг» перестал быть плодом журналистского трепа. Он стал реальным событием, хотя не все из попавших в список на самом деле погибли. В списке героев оказались и те, кто добровольно ушел к гитлеровцам и служил им верой и правдой.

История про 28 панфиловцев была настолько плохо состряпана, что постоянно вызывала интерес исследователей, которые хотели знать правду. Задолго до гласности и перестройки В. Кардин в «Новом мире» подверг эту несуразную историю беспощадному анализу. За ним последовали Б. Соколов, В.Люлечник и другие.

Потом публикации пошли потоком, и миф об этом подвиге был окончательно развенчан.

А в труде советским людям было велено равняться на шахтера Алексея Стаханова. План ему — вырубить за смену 7 тонн угля. А он в ночь на 31 августа 1935 года возьми да и выруби не 7, а целых 102 тонны! И развернулось в стране стахановское движение: бросились последователи Стаханова по десять норм за смену выполнять. По двадцать! Этих людей пропаганда называла стахановцами, народ — стакановцами. Народ знал: не все тут чисто. Через десятки лет выплыли подробности и этого «подвига». Стаханов действительно вырубил 102 тонны угля. Правда, на время этой рекордной смены всем остальным забойщикам шахты «Центральная-Ирмино» отключили сжатый воздух, чтобы в отбойном молотке Стаханова давление не падало. Ради того, чтобы не мешать трудовому порыву Стаханова, рабочий ритм шахты был полностью нарушен. Вырубленный Стахановым уголь надо было выкатывать из забоя, потому все вагонетки — Стаханову! Стахановским вагонеткам — «зеленую улицу»! Остальные бригады подождут.

Были и другие фокусы. Главный трюк — статистика. Все зависит от методики подсчета. Забойщик работает не один. Вырубленный уголь надо отгребать, грузить в вагонетки, откатывать их, таскать бревна и крепить забой. Если вырубленный забойщиком уголь разделить на всех, кто ему помогает и обеспечивает его работу, то и получится примерно семь тонн на брата. А на время рекордной смены Стаханова применили другую, более прогрессивную методику расчета. Все, что он вырубил, ему и записали, посчитав все добытые тонны угля его личной заслугой. А всех, кто отгребал, грузил и откатывал уголь, всех, кто крепил забой вслед за Стахановым, провели по другой графе. На всех помогающих и обеспечивающих добытые тонны не делили. Вот так и получился всесоюзный рекорд.

Трудовой «подвиг» Стаханова — обыкновенная советская туфта.

Многие другие наши герои, рангом ниже панфиловцев и стахановцев, на поверку тоже оказывались героями дутыми. Народ смеялся, сочинял анекдоты и матерные частушки про фальшивых кумиров.

Теперь поставим все точки над ё. Я не говорил, что массового героизма на войне не было. Я о другом. У нас героический народ. И порой совершал он такое, чем следует восхищаться. Но товарищи из Агитпропа почему-то стремились воспевать подвиги величественные, эпические, подвиги за гранью возможного. Наших пропагандистов почему-то на туфту тянуло. Неизбежно со временем туфта раскрылась, и страна осталась без героев.

И перед идеологами возникла проблема: на кого теперь народу равняться? На Ленина, оказавшегося палачом, или на комсомольцев-героев из подпольной организации «Молодая гвардия»?

Срочно требовался новый кумир, которого можно было бы на гранитный постамент вознести. Подумали вожди и решили: Жуков! Кто же еще? Жуков — спаситель Отечества, великий полководец на белом коне!

Так родился новый культ личности.

Опыт раздувания культов личности у нас богатейший. Культ Жукова выстроили умело и быстро.

Вокруг Жукова возникали легенды одна другой краше.

Маршал Великой Победы!

Жуков не проиграл ни одного сражения!

Где Жуков, там и победа!

Жукову было достаточно одного взгляда на карту, чтобы правильно оценить ситуацию, понять и разгадать замысел противника!

Зазвучали даже и такие голоса: ах, если бы сегодня Жуков был жив! (Красная звезда. 4 февраля 1997 г.)

Товарищи в Кремле сомневаются: хоронить Ленина или держать в виде наглядного пособия? Зря сомневаетесь. Труп Ленина смело можно выносить из мавзолея. На фоне культа Жукова культ Ленина уже давно померк и ослаб. И статуя кровавого тирана Жукова, установленная на Манежной площади перед Историческим музеем, гораздо более благосклонно воспринимается народом, чем набальзамированные части тела главного организатора Октябрьского переворота.

В середине 1980-х годов, после смерти Брежнева, народу ненавязчиво внушали мысль о том, что Маршал Советского Союза Жуков Георгий Константинович за свои героические деяния не был оценен по достоинству. Он был всего лишь четырежды Героем Советского Союза, но таких полководцев в нашей истории было двое. Второй — Маршал Советского Союза Брежнев Леонид Ильич. Потому (дабы несколько возвысить Жукова над выдающимся «полководцем» Брежневым) предлагали, оставив Брежнева четырежды героем, Жукову посмертно присвоить пятую звезду, объявив Героем пятикратным.

Этого, понятно, мало. Предлагали учредить звание Генералиссимуса России и посмертно присвоить его Жукову (Красная звезда. 3 августа 1996 г.). У нас так было принято: не просто почитать мертвецов, но советоваться с ними, обращаться к ним за помощью и заступничеством, включать их в составы трудовых коллективов и боевых подразделений, выписывать им партийные билеты нового образца с символическими номерами, награждать орденами и званиями и даже просить их подтвердить правильность выбранного нами пути. Надеюсь, народ еще помнит времена, когда отставные стукачи и палачи всхлипывали после третьего стакана: «Ах, если бы был жив Ленин!», когда на каждой стене красовались словно пришедшее из загробного мира одобрение вечно живого вождя «Верной дорогой идете, товарищи!» и его изображение, на котором Ленин характерным жестом указывал потомкам путь в светлое будущее. Покойный Ильич как будто бы видел, куда мы идем, и с того света одобрял: так держать! Выходило, что нами мертвец правит.

Тут, правда, надо признать, что некоторые наши друзья по части подчинения мертвецам обогнали нас, опередили. Вот, например, в Корейской Народно-Демократической Республике пост Вечного Президента навсегда оставлен за усопшим вождем товарищем Ким Ир Сеном. Получается, что страной правит мертвец. С того света указания шлет. Вот и мы, словно беря пример с северокорейских товарищей, возводим Жукова в разряд вечно живых с посмертной выслугой лет и присвоением очередных воинских званий.

Но даже и такая высокая честь кажется почитателям Жукова недостаточной. Потому поступают предложения вознести Жукова еще выше. На самые небеса. Вот член Союза журналистов России В. Дебердеев, «убежденный, правоверный атеист» (как он сам себя называет), предлагает причислить Жукова к лику святых Русской православной церкви (Красная звезда. 3 августа 1996 г.). Конфуз в том, что один святой Георгий уже есть. Потому предложение товарища Дебердеева сводится к тому, чтобы количество Георгиев Победоносцев удвоить. Один — просто Георгий, а другой — Георгий Константиныч. Иначе как же их различать? Тот на белом коне, и этот тоже…

Жукову звание святого пока не присвоили, а его бывший охранник (на языке сотрудников НКВД и МГБ — «прикрепленный») уже бросил клич: да святится имя его! (Красная звезда. 30 ноября 1996 г.) И набраны это слова крупным жирным шрифтом. А 1 марта 1997 года «Красная звезда» пишет уже ни много ни мало про «возвышенный ореол и даже некоторую святость» Жукова.

Смущает вот что: товарищ Дебердеев, который предлагает произвести Жукова в ранг святого, сам ни в чертей, ни в святых не верит. И заявляет об этом. Ситуация знакомая. Мы на том уже ломали ноги и шеи: весь XX век проходимцы всех мастей призывали и заставляли нас верить в то, во что сами не верили.

И чтобы вновь не наломать ног и дров, давайте вспомним, что думали, говорили и писали о кандидате в святые Жукове Георгии Константиновиче те, кто знал его лучше нас.

Давайте послушаем не современных борзописцев, а современников Жукова, его командиров, сослуживцев и подчиненных.

Генералиссимус Советского Союза Сталин Иосиф Виссарионович:

Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения (Приказ министра Вооруженных Сил Союза ССР № 009.

9 июня 1946 г.).

Маршалы Советского Союза Булганин Николай Александрович и Василевский Александр Михайлович с этими словами Сталина были полностью согласны. Скажу больше: именно они 8 июня 1946 года направили Сталину проект этого приказа о Жукове. Текст приказа и факсимильная копия письма Булганина и Василевского Сталину опубликованы в «Военно-историческом журнале» (далее — ВИЖ) в 1993 году (1993. № 5. С. 27). Сталин согласился с подготовленным текстом и приказ подписал.

Маршал Советского Союза Рокоссовский Константин Константинович лично знал Жукова полвека. Поначалу Рокоссовский даже был над Жуковым командиром. И выдвинул его на вышестоящую должность.

Было так. В 1930 году Рокоссовский был командиром 7-й Самарской имени английского пролетариата кавалерийской дивизии. А Жуков в этой дивизии командовал 2-й бригадой. Вот выдержка из аттестации Жукова, подписанной Рокоссовским 8 ноября 1930 года:

Обладает значительной долей упрямства.

Болезненно самолюбив. (ВИЖ. 1990. № 5. С. 22.)

Необузданное самолюбие Жукова сочеталось с пьянством, изрядной половой распущенностью и нечеловеческой жестокостью. Эти качества часто соседствуют: развратник почти всегда оказывается садистом, а садист — развратником. В Красной Армии не принято было жаловаться на командиров, но жестокость Жукова по отношению к подчиненным превышала все допустимые пределы даже по самым бесчеловечным советским меркам. Свидетельства Рокоссовского коммунисты десятки лет прятали от народа. Теперь они опубликованы. И они шокируют. Рокоссовский описывает обстановку дикой нервозности в бригаде Жукова. Бригаду трясло и лихорадило. Порядок удалось навести, только убрав Жукова. Его отфутболили на повышение. Рокоссовский пишет:

Приходили жалобы в дивизию, и командованию приходилось с ними разбираться. Попытки воздействовать на комбрига успеха не имели. И мы вынуждены были, в целях оздоровления обстановки в бригаде «выдвинуть»

Г. К. Жукова на высшую должность (ВИЖ. 1988. № 10. С. 17).

Жукова отправили в Москву на должность помощника инспектора кавалерии Красной Армии. Не оттого пошел Жуков на повышение, что уж очень хорошим был командиром, а оттого, что надо было обстановку разрядить, избавить бригаду от садиста-командира любым способом, пусть даже и назначением на более высокую должность.

В Красной Армии жестокость ценится. Командир-садист — на вес бриллиантов. Но у Жукова жестокости было больше, чем требовалось.

31 октября 1931 года, через год после того, как Жукова аттестовал Рокоссовский, аттестацию на Жукова пишет член Реввоенсовета СССР, инспектор кавалерии РККА Семён Михайлович Будённый. Он считает, что Жуков — твердый член партии, но добавляет: наблюдается излишняя жесткость (ВИЖ. 1990. № 5. С. 23).

Следующая ступень карьеры Жукова — командир 4-й кавалерийской дивизии. «С. М. Будённый вспоминал, как Жуков вступал в командование кавдивизией и как излишне сурово обещал навести в ней порядок» (ВИЖ. 1992. № 1. С. 76). Сам Семён Михайлович Будённый весьма часто «подносил в морду». Не с…