Тень в комнате с портретом

Глава 3

За окнами мерно шумел дождь, но из-за непрерывной болтовни трех дам его было почти не слышно. Болтала, главным образом, Эммелина, а Кэтрин и миссис Лофтли задавали вопросы о Бате, о том, как Джонатану Хаддону удалось раздобыть свой новый приход, о маленьком Джонатане и о множестве других вещей, интересных женщинам.

Миссис Хаддон поведала тетушке и золовке, что их новый приходской дом едва ли не в три раза больше прежнего, поэтому, должно быть, в нем так холодно и неуютно.

– Я написала матушке, и отец сам приехал и забрал маленького Джонатана погостить в их доме, пока у нас хорошенько не проконопатят окна, не прочистят камины и не вставят еще одни рамы в окно детской. Мы въехали в дом весной, когда уже было совсем тепло, и все эти недостатки обнаружились лишь недавно. Экономка уже наняла работников, и я была рада ненадолго уехать. Надеюсь, к моему возвращению все будет закончено и в доме станет тепло. Терпеть не могу находиться в холодных комнатах!

– Твоя подруга, мисс Беррингтон, давно гостит у тебя? – спросила Кэти.

– Она приехала на месяц, но я уговорила ее остаться еще хотя бы на три недели. – Эммелина заметно оживилась, когда заговорила о подруге. – Агнес была моей лучшей подругой в пансионе, по правде говоря, моей единственной подругой. Ты, должно быть, не помнишь, но я как-то рассказывала твоей сестре, что отец решил дать мне хорошее образование и отправил в самый дорогой пансион, какой смог найти не слишком далеко от нашего дома. Я должна была стать настоящей леди, чтобы сделать хорошую партию, одного приданого, по мнению отца, для этого недостаточно. А поскольку я некрасива, то должна была приобрести безупречные манеры и умение одеваться к лицу.

– О, милая, как ты можешь говорить так! – возмутилась тетушка Мэриан. – Ты прелестно выглядишь, никто бы не назвал тебя дурнушкой!

– Это заслуга моей горничной и средств, потраченных на наряды… – В голосе Эммелины послышалась грусть, но Кэти почувствовала легкую зависть. Если б она сама могла относиться к недостаткам своей внешности так же спокойно и даже иронично, как жена ее брата!

– Возвращаясь к Агнес, я должна объяснить, что в пансионе я все три года чувствовала себя неуютно, ведь я не принадлежала к тому кругу, в который входили другие ученицы, дочери богатых и даже титулованных землевладельцев. Одна лишь Агнес сразу отнеслась ко мне по-доброму. Она не обратила внимания на мои платья устаревшего покроя и неправильную речь, а просто поговорила со мной о том, откуда я приехала, какие книги люблю и что думаю о долгих прогулках. Вскоре мы подружились, и другим девочкам, с которыми Агнес уже была дружна, пришлось принять меня в свой кружок. Агнес легко находит друзей, уверена, завтра она очарует по меньшей мере половину Кромберри!

Кэтрин, успевшая рассмотреть мисс Беррингтон получше, когда дамы неторопливо возвращались к себе после ужина, вполне разделяла восторги Эммелины. Останься Агнес в Кромберри, эта милая девушка могла бы стать той самой подругой, о которой Кэти мечтала последние месяцы.

– Твоя подруга и впрямь очаровательна, – согласилась тетушка Мэриан. – В ней нет ни капли того высокомерия, которым отличается миссис Пропсон. Но почему же мисс Беррингтон до сих пор не замужем? Еще немного, и ее красота поблекнет…

Кэти была готова задать тот же самый вопрос. Агнес оказалась ровесницей Эммелины, хотя и выглядела моложе, а ведь Эммелина была замужем уже целых семь лет!

– По окончании пансиона мы переписывались, но долго не виделись, – ответила миссис Хаддон. – Насколько мне известно, несколько лет назад один молодой джентльмен едва не сделал Агнес предложение, но, к несчастью, он утонул во время гребных гонок.

Миссис Лофтли вскрикнула, тут же преисполнившись сочувствия к трагедии мисс Беррингтон, да и Кэтрин тоже почувствовала, как ее накрывает печаль. Джентльмен, которого полюбила мисс Беррингтон, наверняка был хорош собой, и они с Агнес составили бы прекрасную пару. Но судьба решила, что этой любви не суждено жить долго.

– Я не спрашиваю об этом Агнес, не хочу бередить ее рану, но, полагаю, она до сих пор не излечила свое разбитое сердце, – закончила Эммелина. – Два года назад умер отец Агнес, а затем и мать, и бедняжка осталась совсем одна. С тех пор она живет в доме своей кузины, но, как мне кажется, эта корыстная женщина использует Агнес как бесплатную гувернантку для своих детей. Моя дорогая подруга не жалуется на своих родственников, но иногда в ее письмах я замечала тоску по прежним дням, когда мы были полны глупых девичьих мечтаний. Я тоже порой скучаю о нашей беззаботной болтовне, потому и решила пригласить ее погостить, и с ее приездом в нашем доме стало как будто солнечно.

Кэтрин сочувственно кивнула. Она не знала, кому больше сочувствует, Агнес или жене своего брата.

– Агнес помогает мне обустраивать дом и принимает самое деятельное участие в нашем попечительском совете, – добавила миссис Хаддон. – Миссис Пропсон, кажется, даже завидует умению моей подруги терпеливо выслушивать жалобы бедных, которым мы стремимся помочь, но Агнес понимает их лучше, чем другие дамы, ведь она и сама пережила столько несчастий. Разве что мисс Лэмбон, которая бедна и одинока, может принять так же близко к сердцу чужие горести.

– Мисс Лэмбон – это леди в синем платье, с таким длинным носом? – сообразила Кэтрин.

– Да, это она. Они с миссис Пропсон – подруги детства, миссис Уиллинг говорила мне под большим секретом, что когда-то мисс Лэмбон даже собиралась замуж за брата миссис Пропсон, но его семья не позволила ему жениться на бесприданнице.

– Как печально! – воскликнула Кэти, которой нос мисс Лэмбон сразу же перестал казаться таким уж длинным.

– И она продолжает дружить с миссис Пропсон? – недоверчиво переспросила тетушка Мэриан. Ее губы сжались на мгновение, а на лбу появилась непривлекательная морщинка, как будто миссис Лофтли вспомнила какую-то свою историю, историю с грустным концом.

– Конечно же, они остались подругами! – Эммелина, казалось, не ожидала такого вопроса. – Миссис Пропсон ведь не виновата в том, что ее родители настояли на женитьбе сына, будь ее воля, она была бы рада породниться с лучшей подругой!

– Да, конечно, ты права, дорогая, – неохотно согласилась миссис Лофтли. – Но они показались мне очень разными, хотя я видела их совсем недолго.

– Расскажи о них, Эммелина, расскажи обо всех, – взмолилась Кэтрин, не оставившая надежды увековечить этих дам в своем альбоме. – Миссис Пропсон заставляет вас слушаться ее приказаний?

– Пожалуй, что так, – улыбнулась Эммелина. – Джонатан со смехом называет ее генералом, но ее решения всегда разумны, она не злоупотребляет своей властью. Никто лучше нее не справился бы со всеми этими ярмарками, лотереями и благотворительными обедами. Попечительские комитеты других приходов постоянно обращаются к ней за советами, а с двумя из них мы даже решили объединиться.

– Скоро миссис Пропсон захватит власть над всей благотворительной деятельностью в Бате, – скрипуче засмеялась миссис Лофтли и тут же закашлялась.

– Уверена, она с этим справится, а мисс Лэмбон и все мы будем рады ей помочь, – ответила Эммелина с улыбкой, лишенной зависти. – В конечном счете, разве важно, сколько в одном городе действует благотворительных комитетов, лишь бы они оказывали подлинную помощь нуждающимся в ней!

– Должно быть, ваш приход довольно богат, и миссис Пропсон там негде было развернуться, вот она и решила прибрать к рукам другие приходы! – стояла на своем тетушка Мэриан, которой, кажется, не понравилась миссис Пропсон.

– Пожалуй, вы отчасти правы, тетя, – кротко согласилась Эммелина. – Миссис Уиллинг состояла прежде в другом попечительском комитете, и она говорила, что в их приходе лишь несколько улиц застроены красивыми домами для состоятельных горожан, а дальше начинаются конторы, за которыми расположены бедные кварталы. Я плохо знаю ту часть города, но их викарий обедал у нас однажды и показался мне усталым и озабоченным. Его доход явно куда скромнее, чем у Джонатана.

«И он наверняка не такой полный, как мой братец, предпочитающий сидеть за столом вместо того, чтобы разливать похлебку на улицах», – подумала Кэтрин, но не стала произносить этого вслух.

– Миссис Уиллинг просто очаровательна! – оживилась тетя Мэриан. – Она не похожа на подругу миссис Пропсон, но теперь я понимаю, почему она оказалась в вашей компании.

– Миссис Пропсон хотела взять попечительницу из другого комитета, но та не в ладах с миссис Роуленд и не поехала. А миссис Уиллинг обожает всякие собрания и готова ехать куда угодно, лишь бы отдохнуть от адского шума в своем доме. У нее трое детей, двое из которых – еще совсем крошечные, но уже своенравные мальчики-близнецы, и она, хоть и любит поговорить, не может перекричать их всех… – Эммелина слегка покраснела. – Я не злословлю, это ее собственные слова!

– Ну конечно, дорогая. – Миссис Лофтли снова попыталась рассмеяться, но вовремя опомнилась и лишь фыркнула. – Кажется, заставить миссис Уиллинг замолчать не может ни шоколадно-лимонный торт, ни миссис Пропсон!

– О, она болтала без умолку всю дорогу и под конец немного выдохлась, так что сегодня вечером она была почти молчалива. – Эммелина могла позволить себе смеяться, не опасаясь кашля.

– Ты сказала, какая-то дама из Бата в ссоре с миссис Роуленд? – спросила Кэти, охваченная любопытством. – Выходит, вы знакомы с этой леди?

– Ах да, миссис Роуленд часто приезжала в Бат раньше и знакома с миссис Пропсон и мисс Лэмбон, а также с некоторыми другими дамами. Я ни разу не видела ее, но ее покойная тетушка была покровительницей Джонатана и даже завещала ему небольшой капитал, из которого он выделяет средства на благотворительность. Это она познакомила его с некоторыми людьми в церковных кругах, при помощи которых он и получил свой нынешний приход.

– Ах вот как… – протянула миссис Лофтли. – Теперь я понимаю, почему миссис Пропсон согласилась приехать в Кромберри и привезла с собой других леди.

«А вовсе не потому, что мисс Фридделл так влиятельна», – мысленно закончила недосказанную часть фразы Кэтрин.

Три дамы проговорили бы еще час или даже два, если бы тетушка Мэриан не опомнилась первой, заметив, что Эммелина едва удерживает глаза открытыми.

– Боже мой, дорогая, мы совсем заболтали тебя! Ты так устала с дороги, а завтра нам предстоит встреча с миссис Роуленд, а затем обед у миссис Райдинг! Тебе следует немедленно лечь в постель! Кэти проводит тебя, в коридоре, разумеется, горят лампы, но наша лестница может оказаться слишком крутой для усталых ног.

Кэтрин тут же согласилась с теткой, и Эммелина благодарно позволила поддерживать себя, пока они поднимались по лестнице.

Однако молодая миссис Хаддон не спешила скрыться в своей Комнате с овцами.

– Твоя тетя не захотела долго распространяться об убийстве этой богатой дамы и последовавших за ним событиях, подмене наследницы бедной миссис Тармонт и других страшных и удивительных происшествиях, и я могу понять ее. Моего отца очень и очень расстраивает все, что может испортить репутацию его гостиниц, даже какая-нибудь мелочь, на которую никто из постояльцев не обратил бы внимания. Что уж тут говорить о кражах и убийствах! – понизив голос, заговорила Эммелина. – И все же, я хочу услышать подробный рассказ обо всем случившемся. Поистине, это кошмарная и вместе с тем романтическая история! И ты должна рассказать мне ее сегодня. В последующие дни у нас может не оказаться времени для долгого разговора.

Кэтрин попыталась возразить, Эммелина выглядела совершенно измученной, но возражения были решительно отклонены.

– Кэти, поверь, я не засну на середине твоей истории! Напротив, как только ты расскажешь о смерти этой дамы… как ее зовут… опекунши юных мисс Тармонт, я тотчас обрету прежнюю бодрость![5]

Девушке ничего не оставалось, как пригласить настойчивую родственницу в свою комнату и кратко рассказать Эммелине о трагедиях минувшего лета.

– Подумать только, какую важную роль ты сыграла в открытии истины! – изумленно воскликнула Эммелина. – Тебе должен быть так благодарен сам главный констебль, а Джонатан почти ничего не рассказал мне, или, возможно, ваша матушка в своем письме кое о чем умолчала.

«О, конечно же! – с горечью подумала Кэтрин. – Будь ее воля, она бы вовсе меня не упомянула. По ее мнению, я испортила репутацию семьи, будучи в Стоунфолле, а теперь очерняю имя Хаддонов, попадая в скандальные истории в Кромберри!»

– Ты преувеличиваешь, Эммелина, – возразила она вслух. – Я узнала кое-что важное о планах преступников, это верно, но только благодаря тому, что занималась недостойным делом – подслушивала разговор в соседней комнате.

– Сам по себе этот поступок, конечно, не назовешь благородным, – согласилась Эммелина, чья сонливость и в самом деле исчезла, лишь только Кэтрин рассказала о появлении в «Охотниках и свинье» Синглтонов и обеих мисс Тармонт. – Но он помог обличить преступников, а значит, может и должен быть прощен! Подумай о том, что было бы, удайся план этого ужасного мистера Тармонта и его пособниц!

Кэтрин передернуло. Она старалась не думать об этом, но мысль об ужасных последствиях, которые могла бы возыметь эта история, время от времени пугала ее до сих пор.

Эммелина же, впечатленная услышанным, подошла к стене, отделяющей спальню Кэтрин от Комнаты с портретом, и прижалась к ней щекой.

– Подумать только, сквозь эту толстую старую стену ты смогла что-то расслышать! – ахнула она и тут же заговорила тише, словно опасаясь, что спящая за стеной миссис Пропсон проснется и явится, чтобы уличить ее в подслушивании.

Кэтрин неохотно кивнула. Ей всякий раз было неловко рассказывать о том, каким образом ей удалось выведать планы преступников, вернее, их некоторую часть, но не могла же она солгать, заявив, что догадалась обо всем, едва увидев служанку мисс Тармонт!

Эммелина же осталась весьма довольна услышанным и, похоже, ничуть не переживала, что увидит преступления Арчи Тармонта во сне. Она попросила у Кэтрин позволения пересказать историю Агнес, и Кэти пришлось согласиться. Похоже, в жизни Эммелины происходило слишком мало волнующих событий.

– Я в самом деле очень и очень рада оказаться здесь, с вами, – в который уже раз повторила она после того, как Кэти пожелала ей доброй ночи.

– И я тоже очень рада, что ты приехала! Это такой чудесный сюрприз!

Кэтрин не лукавила. Может быть, судьба нарочно прислала Эммелину в Кромберри, чтобы они могли узнать друг друга лучше и подружиться так, как иногда дружат молодые женщины, породнившиеся через брата одной и мужа другой? И Эммелина станет Кэти куда лучшей сестрой, чем до сих пор была Маргарет? Конечно, далекая подруга не заменит Дженни Морвейн или даже Бетси, но иногда долгие часы за конторкой Кэтрин нечем себя занять, и она могла бы писать письма, будь у нее достаточно адресатов. После отъезда из Стоунфолла она утратила всех прежних подруг и писала лишь отцу и реже – матери и брату с сестрой. А Эммелина могла бы стать приятной собеседницей, если, конечно, она способна сохранять в переписке ту живость, которую Кэтрин неожиданно увидела в ней сегодня. Конечно, у Эммелины уже есть чудесная подруга, но Агнес рано или поздно вернется туда, откуда приехала, или найдет себе жениха… Дальше Кэтрин раздумывать не стала, ей не хотелось возвращаться мыслями к Стоунфоллу и своим печалям. Самое разумное, что она может сделать, это поскорее лечь спать, ведь завтра в «Охотниках и свинье» опять будет шумно и беспокойно. Жаль, что Кэтрин не побывает в блестящем обществе у миссис Райдинг, ведь там будет миссис Дримлейн. Кэти не терпелось поговорить со старушкой и услышать, что думает старая леди о том, как организован попечительский комитет в Бате.

Миссис Лофтли была приглашена на завтрашний обед с одним сопровождающим лицом – подобные приглашения миссис Райдинг традиционно рассылала всем дамам-благотворительницам в Кромберри, оставляя им самим возможность решать, кого они захватят с собой – дочь на выданье, тетушку-сплетницу или усталого, ворчливого супруга, готового проделать дальний путь ради роскошного угощения. По крайней мере, в этом случае каждая из дам привезет с собой кого-то одного, а не целый выводок шумных девиц с острыми плечами и дурными манерами или нескладных молодых людей, пытающихся неловко острить и делать вид, что дочери миссис Райдинг для них подходящая пара.

Что ж, миссис Лофтли обязательно расскажет во всех подробностях о том, как прошел обед, что говорили светские дамы, какие у них были платья и, конечно же, что подавалось на стол. А миссис Дримлейн потом разбавит эту картину яркими, свежими штрихами, со свойственным ей беспощадным остроумием заклеймив глупость, самонадеянность и другие подобные качества, которых, по ее мнению, мало кто был лишен полностью.

Удовлетворенная тем, что она узнает все, что ей надлежит знать, Кэтрин заснула. А утром ее ждал еще один сюрприз.

– Ты же не думаешь, что я могу взять на обед к миссис Райдинг твоего дядюшку? – Миссис Лофтли смотрела на племянницу с удивлением, глаза ее еще чуть слезились, но в целом тетушка Мэриан сегодня выглядела почти удовлетворительно, как сказала бы мать Кэтрин. Должно быть, обед у миссис Райдинг обладает целительными свойствами, еще даже не начавшись.

– И мне следует поехать с вами? – Кэтрин все еще не верилось, что ей доведется побывать в доме миссис Райдинг, и не просто побывать, а быть гостьей за обедом, где соберется лучшее общество Кромберри и его окрестностей, не говоря уж о миссис Роуленд и дамах из Бата.

– Разумеется, и тебе нужно надеть свое самое нарядное платье! – Тетушка бросила взгляд на лестницу – гостьи вот-вот должны были спуститься к завтраку. – Не иначе, простуда повлияла и на твой разум, дитя мое! Еще на прошлой неделе, когда я получила это прелестное приглашение от миссис Райдинг, мы условились, что сопровождающей персоной будешь ты. Мой дорогой мистер Лофтли не очень-то умеет держать себя в таком обществе, и его поездка туда не доставит удовольствия ни ему самому, ни другим людям. А тебе полезно бывать в свете, как и любой другой молодой леди. Ты и сама это понимаешь!

– Но я вовсе не леди, – с унылым смирением ответила Кэтрин. – Вы не хуже меня знаете, к чему приводит стремление девушки из нашего круга пробраться в высшее общество!

Миссис Лофтли поморщилась.

– Бога ради, не говори о бедняжке Дженни, пока все эти дамы живут у нас! Я уже просила Эммелину не упоминать об убийствах, когда мы не одни. Кажется, наши гостьи настолько поглощены собой и ожиданием визита миссис Роуленд, что мысли о случившихся в «Охотниках и свинье» трагедиях вовсе не посещают их модно причесанные головы! Хорошо бы так оно и осталось, тогда они смогли бы порекомендовать нашу гостиницу своим знакомым… Что касается общества, сегодня у миссис Райдинг будет множество гостей, среди которых ты вполне можешь выбрать себе компанию по вкусу. Она так редко приглашает к себе горожан, что этой возможностью грешно не воспользоваться! Там будет и доктор Голдблюм со своим сыном, и мистер Уоттс, торгующий зерном в трех графствах, а у него, как тебе известно, целых два сына!

– Неужели вы хотите, чтобы я вышла замуж? – Кэти заметно передернулась при воспоминании о противном Голдблюме-младшем, а сыновья мистера Уоттса хоть и не вызывали у нее отвращения, никогда не рассматривались ею в качестве возможных спутников жизни. По правде говоря, мисс Хаддон и вовсе не думала о женихах за все время своего пребывания в Кромберри. По приезде сюда ее сердце было занято болезненными воспоминаниями о первой сильной привязанности, объектом которой стал легкомысленный, эгоистичный молодой джентльмен, воображавший себя художником. Знакомство с ним закончилось для девушки не только разбитым сердцем, но и ссылкой в Кромберри – воистину, нет худа без добра! А в гостинице дядюшки у Кэти с первого дня было столько дел и обязанностей, что у нее почти не оставалось времени даже на любимое занятие живописью, не говоря уж об охоте за женихами! Порой на сон грядущий Кэтрин грезила о великой любви, как и полагается любой восемнадцатилетней девушке, но эти грезы быстро соскальзывали в сон, и наутро от них не оставалось и следа.

– Мне будет бесконечно жаль отпускать тебя, милая, ты стала незаменимой здесь, за конторкой, и мы с твоим дядей так сильно полюбили тебя за прошедший год. – Наверху захлопали двери, и миссис Лофтли поторопилась закончить разговор с племянницей. – И все же тебе нужно выйти замуж и, желательно, не затягивать с этим до тридцати лет, как это случилось со мной! Женщине нужен муж, дети и уютный дом. Нет, я не жалуюсь, у меня есть почти все из этого и даже больше, но все же… Доброе утро, миссис Уиллинг! Надеюсь, вам хорошо спалось под нашим скромным кровом!

Миссис Лофтли не закончила предложение, обернувшись к спускавшейся по лестнице гостье, а Кэтрин впервые задумалась о том, как складывалась жизнь тетушки Мэриан до знакомства с дядей Томасом. Тетя до сих пор оставалась привлекательной, а лет пятнадцать назад, должно быть, считалась красавицей, разве что чрезмерно худощавой. Почему же она не вышла замуж в положенном возрасте? Как было известно Кэти, тетушка Мэриан была дочерью уважаемого аптекаря и принесла дяде Томасу кое-какое приданое. Может быть, у нее в молодости тоже случилась трагедия, подобная той, что разрушила мечты о счастье Агнес Беррингтон?

Кэтрин решила при случае осторожно расспросить миссис Дримлейн. Раз начав мучить ее, любопытство теперь не отстанет, это ей было прекрасно известно. А сейчас ей надлежало кивать и улыбаться почтенным леди, которые теперь уже все компанией спускались в холл, ведомые беззаботной болтовней миссис Уиллинг.

А после, покончив с делами, Кэтрин нужно приготовить свое лучшее платье, в котором она была на свадьбе Бетси и Джона, и упросить горничную миссис Лофтли сделать ей прическу, подходящую для поездки к миссис Райдинг. Как бы там ни обстояли дела с блестящими юными леди, Кэти хотелось быть настолько красивой, насколько это возможно для нее.

Но прежде им еще нужно дождаться миссис Роуленд и ее брата и разместить их в самых лучших номерах со всем возможным удобством. Да еще и мисс Фридделл не оставит «Охотников и свинью» своим вниманием, как бы ни мечтала миссис Лофтли сама встретить столь почетную гостью.

После завтрака миссис Пропсон повелела своим войскам занять большую гостиную, именуемую Залом герцогини. Здесь дамы собирались дожидаться появления миссис Роуленд и представительства из попечительского комитета Кромберри.

Дождя, к радости всех, кто был приглашен сегодня к миссис Райдинг, не ожидалось, хотя и солнечным этот день не смог бы назвать даже такой оптимист, как старый браконьер Подрик Плам, уже тридцать лет промышляющий на Кроме и в лесах ниже по течению даже в самую скверную погоду.

Мисс Фридделл явилась с двумя своими верными адъютантами около одиннадцати часов, когда гостьи уже начинали выказывать недовольство холодным приемом, оказанным им попечительским советом Кромберри.

Со своего места за конторкой Кэтрин не слышала, но могла догадаться, как рассыпается в извинениях сестрица викария, а ее подруги фальшивым эхом повторяют за ней: простуда, погода, приходской дом еще не вполне готов для завтрашних мероприятий, несметное множество дел… И все в таком духе.

Миссис Лофтли робко просочилась в собственную гостиную, надеясь принять участие в беседе, а Кэти завистливо поглядывала в сторону кабинета мистера Лофтли. Вот уж кто сохранял невозмутимость перед лицом сплотившей ряды армии дам-благотворительниц. Дядюшка Томас сидел за столом в своем кабинете и подсчитывал прибыль, которую принесет ему визит этих гостей. Он совершенно не переживал из-за того, что ему не слышно и не видно ничего из того, что происходит в Зале герцогини.

Кэтрин отчаянно хотелось узнать, кто из дам одержит верх в споре – миссис Пропсон или мисс Фридделл. На остальных леди она не поставила бы и пенни, даже будь у нее склонность к пари. Что касается спора, девушка не сомневалась – все эти почтенные дамы непременно разойдутся во мнениях, стоит ли класть в корзинку для какой-нибудь бедной семьи бутылочку бренди для ее главы, какого-нибудь буйного пьяницы, или же лучше положить лишний фунт хлеба, который этот самый глава непременно снесет в трактир и обменяет на стакан чего-нибудь похуже бренди.

Подобные споры постоянно вела мать Кэтрин со своими подругами во время заседаний благотворительного комитета в Стоунфолле, и Кэти не видела причин, почему сегодня дискуссия может не состояться. Даже со своего места она слышала, как все громче начинают звучать голоса в Зале герцогини и как их решительно перекрывает властный тон миссис Пропсон.

– Ну когда же появятся миссис Роуленд и ее брат?

И тут же вступает мисс Фридделл:

– И в самом деле! У них остается так мало времени на отдых и приведение в порядок своих туалетов, миссис Райдинг терпеть не может, когда ее гости опаздывают!

Гул снова становится неразборчивым – другие дамы спешат высказать свое мнение.

Иногда Кэти начинала тяготиться своим местом за конторкой – и заняться нечем, и встать и пойти прогуляться по Мэйн-стрит нельзя. К счастью, такие минуты затишья случались не так уж часто.

К моменту появления долгожданных постояльцев Кэтрин уже нарисовала в своем воображении множество ужасных картин – карета миссис Роуленд застревает в грязи или падает с моста в Кром, и старый Подрик вытаскивает своим багром багаж миссис Роуленд и ее брата, промокших и раненых. Вся компания дам из Бата попадает под дождь, опаздывает на обед к миссис Райдинг и, наконец, становится жертвой простуды.

Бог знает, что еще могла бы вообразить Кэтрин, но Эндрю, отправленный мистером Лофтли с каким-то поручением, едва ли не вбежал в холл.

– Карета подъезжает, мисс, зовите вашу тетушку, и пусть кто-нибудь сбегает за Сэмюэлем! Вся карета обвязана багажом, как будто они переезжают в Кромберри навсегда!

Кэтрин вскочила на ноги, не дождавшись окончания фразы, и внезапно резко остановилась. Слова лакея напомнили ей о другом семействе, собиравшемся переехать в окрестности Кромберри лишь несколько месяцев назад. У них тоже было много багажа, но переезд так и не состоялся…

«Право же, из-за вчерашнего разговора с Эммелиной я вновь и вновь вспоминаю о Синглтонах и Тармонтах! Кое-кто из тех наших гостей уже вынашивал коварные планы, когда переступил порог «Охотников и свиньи», и дело тут вовсе не в багаже! А у наших теперешних постояльцев все коварство сведется лишь к тому, кто займет лучшее место за обедом у миссис Райдинг!»

Отмахнувшись от дурного предчувствия, на миг охватившего ее, Кэтрин сорвалась с места и бросилась сперва на кухню, чтобы позвать второго лакея, затем в Зал герцогини, чтобы сообщить о появлении новых гостей.

Она едва успела вернуться за конторку, подгоняемая миссис Лофтли, за которой, в свою очередь, торопились остальные дамы, как в распахнутых дверях появились джентльмен и леди.

После вчерашнего удивления миссис Лофтли и ее племянница, кажется, уже должны были быть готовыми к встрече лондонских гостей, и все же они обе ненадолго застыли в изумлении.

Быстрее опомнилась более искушенная тетушка Мэриан, главным образом потому, что хотела первой поприветствовать миссис Роуленд, не дав возможности мисс Фридделл начать пространную речь, которая задержит всех в холле на четверть часа дольше, чем нужно.

Наслышанная о самоотречении миссис Роуленд, жертвовавшей колоссальные суммы на благотворительность, Кэтрин ожидала увидеть худощавую женщину в скромном туалете, полную достоинства и доброты, способную одним своим видом устыдить разряженных батских дам.

Однако же это впечатление осталось лишь еще одной из мгновенных зарисовок ее воображения. Дама, ступившая в холл летящей и стремительной походкой, пышностью форм не уступала мисс Фридделл, бывшей старше ее лет на двадцать. Вокруг полного и румяного лица миссис Роуленд колыхались перья, украшавшие дорогую шляпку и скрывающие цвет ее волос, оказавшийся позднее темно-каштановым. Ее обширная пелерина была обшита дорогим золотисто-коричневым мехом, прежний владелец которого имел несчастье попасться охотнику невообразимо далеко от берегов Британии.

Под пелериной было дорожное платье из мягкой голубой шерсти, подходившее под цвет больших, широко расставленных глаз миссис Роуленд. Такие же глаза были у ее брата, упитанного жизнерадостного джентльмена, казавшегося не старше Эммелины. Брат и сестра были на удивление похожи, различались у них только носы – явно мужской, крупный и с горбинкой, по необъяснимой прихоти судьбы доставшийся миссис Роуленд, и мясистый, крепкий, но при этом по-женски вздернутый у мистера Макнила.

Мисс Фридделл устроила из церемонии представления что-то, напомнившее Кэтрин переполох в курятнике, и она даже незаметно записала эту мысль на полях раскрытой перед ней конторской книги дядюшки. Вот еще один сюжет для ее тайного альбома!

До Эммелины и мисс Беррингтон очередь дошла в самом конце, и тут оживление миссис Роуленд достигло, вероятно, своего предела. К досаде мисс Фридделл, ревниво подсчитывавшей продолжительность каждой улыбки, подаренной высокой гостьей другим леди.

– Миссис Хаддон? Ваш муж – преподобный Джонатан Хаддон? Я чрезвычайно рада познакомиться с вами, дорогая миссис Хаддон! – воскликнула миссис Роуленд, ее перья затряслись в каком-то немыслимом танце. – Моя тетушка была весьма, весьма высокого мнения о вашем супруге! Что, признаться, принесло нашей семье некоторые… Впрочем, у нас еще будет время поговорить обо всем! Подумать только, из Кромберри я собиралась проехать прямо в Бат, чтобы познакомиться с вами, а вы здесь, собственной персоной! Меня не предупредили о том, что вы тоже приедете.

Последние слова с легким налетом укоризны были обращены к миссис Пропсон.

– О, дорогая Инес! Наши планы переменились из-за нездоровья милого друга, миссис Морли, и миссис Хаддон присоединилась к нам едва ли не в последний момент. – Миссис Пропсон как будто оправдывалась, но тон ее нельзя было назвать извинительным.

– Что ж, я рада, что все сложилось именно так, хотя мне и жаль миссис Морли. – Миссис Роуленд ненадолго обернулась к миссис Пропсон и тут же снова уставилась на Эммелину, которая смотрела на эту женщину с тревожным недоумением. – А теперь я прошу извинить меня и моего брата, но нам бы хотелось уделить немного времени своей внешности. Насколько мне известно, сегодня нам всем предстоит обед у бесконечно щедрой и гостеприимной миссис Райдинг, и самое малое, чем мы можем отплатить ей за ее доброту, это выглядеть достойно!

– И оправдать ожидания местного общества, которое соберется поглазеть на жителей Лондона! – мистер Макнил заговорил впервые с той минуты, когда его представили дамам.

– Пустяки, Сирил, у большинства тех, кто живет рядом с миссис Райдинг, есть собственные дома в Лондоне, их не удивишь столичной модой или твоими дурными манерами! – отмахнулась от него сестра. – И все же, я прошу нашу прелестную хозяйку проводить нас в наши комнаты и приказать горничным принести нам по чашке чая. В дороге мне всегда так хочется пить! Уверена, наши слуги уже распаковали багаж и достали все самое необходимое!

Миссис Лофтли, довольная комплиментом, поспешила исполнить просьбу гостьи, и через мгновение оставшиеся в холле дамы провожали взглядами поднимавшихся по лестнице хозяйку и ее гостей.

Мистер Лофтли последние четверть часа простоял в дверях своего кабинета, не решаясь вступить в холл. Его супруга настолько запугала беднягу требованиями вести себя как подобает джентльмену или хотя бы человеку приличного воспитания, что дядюшка Томас предпочел вовсе не показываться гостям. По крайней мере, в первый момент. Теперь же он тихонько удалился обратно в кабинет и прикрыл за собой дверь, без малейшего сочувствия оставив племянницу одну нести на себе тяжкий гнет приема высоких гостей.

Дамы изъявили желание вернуться в Зал герцогини, где они могли бы обсудить туалет миссис Роуленд и количество фунтов, которое набрал ее брат с последнего своего визита в Бат. Кэти пришлось проводить их, так как мисс Фридделл сделала вид, будто не помнит, куда нужно идти.

Затем Кэтрин вновь устроилась за конторкой, радуясь наступившей тишине.

Идея нарисовать мисс Фридделл, ее подруг и прибывших из Бата леди в виде ошалевших от визита в курятник двух лисов казалась Кэти все более притягательной, и минут десять она мысленно размещала действующих лиц то так, то этак, надеясь найти удобный ракурс. Все лица должны быть видны, ведь они отражают характер, а сделать это на одном рисунке будет непросто. Рука Кэтрин так и тянулась к альбому, спрятанному за конторскими книгами дядюшки Томаса, но она больше всего на свете боялась, что этот маленький альбом увидит кто-нибудь вроде мисс Фридделл. Кто-нибудь, кто найдет на этих страницах себя и будет очень, очень разгневан!

Доктор Хаддон нередко упрекал дочь в том, что ее картинки лишь высмеивают недостатки других людей, но, при несомненном сходстве персонажей, не прибавляют этому миру красоты, не намекают на необходимость быть снисходительнее к слабостям ближних. Уступая этим укорам, как и голосу совести, Кэтрин пыталась рисовать милые и очаровательные портреты и не менее милые пейзажи Кромберри. И все равно, куда больше ей нравились свои рисунки, порой небрежные, порой чрезмерно детализированные, но непременно смешные и нередко обличающие. «Если уж ты кого невзлюбишь, ему следует поостеречься, – посмеивалась над некоторыми страницами в ее альбоме миссис Дримлейн, которой Кэти показывала свои рисунки. – Особенно достается мисс Фридделл и викарию! Что ж, я буду лицемеркой, если стану утверждать, что они не заслуживают чести оказаться на этих страницах!»

Миссис Дримлейн и сама не терпела ханжество и притворство, и Кэтрин хотелось поскорее запечатлеть недавнюю сценку еще и ради того, чтобы ничего не упустить, когда она будет рассказывать старой леди о знакомстве с миссис Роуленд. Ни эта дама, ни ее брат не походили на людей, которые раздали свое состояние беднякам, оставив себе лишь самое необходимое.

Миссис Лофтли спустилась в холл и отпустила Кэтрин, чтобы та могла приготовить платье для поездки к миссис Райдинг. В отличие от племянницы, тетушка Мэриан пребывала в полном восторге от своих новых гостей и, похоже, совсем не сожалела о том, что они обрели приют под ее кровом, а не в доме викария.

Когда же Кэти робко упомянула отнюдь не аскетический вид миссис Роуленд, миссис Лофтли поторопилась встать на ее защиту:

– Мы несколько минут проговорили с ней наедине, пока ожидали Сару с чайным подносом, и она объяснила мне главные принципы, помогающие ей собирать столько денег для помощи лондонской бедноте. И как раз упомянула блистательный внешний вид, которым неизменно гордится.

– Вот как? – с сомнением хмыкнула Кэтрин. Ей казалось, что богатые платья только оттолкнут тех, кто готов расстаться с последним пенни, чтобы оказать помощь ближнему. Разве можно поверить в искреннее желание помогать другим дамы, разодетой в шелка и бархат и сверкающей бриллиантами?

Но тетушка Мэриан уже прониклась новой верой.

– Ты не понимаешь, дитя. Миссис Роуленд собирает средства для помощи отнюдь не у таких же бедняков, каким она стремится помочь. В высших лондонских кругах ее не стали бы и слушать, да даже на порог не пустили, оденься она в какое-нибудь рубище! Нет, дорогая, в тех кругах совершенно другие законы, и успех имеют только те, кто выглядят и ведут себя как подобает.

– Их семья очень богата? – Кэтрин слышала, как мисс Фридделл упоминала значительное состояние Макнилов, но о муже миссис Роуленд мало что было известно.

– Лет сто назад о них, должно быть, и не слышали в обществе. – Миссис Лофтли тоже постаралась припомнить, что о семействе миссис Роуленд рассказывала всезнающая сестрица викария. – А вот дед миссис Роуленд разбогател в колониях и оставил своим детям огромное наследство. Покойный отец нашей гостьи дал за дочерью огромное приданое, а один из его братьев, который так и не женился, поделил свою часть состояния между будущими детьми миссис Роуленд и младшего Макнила.

– У них много детей? – Кэтрин постаралась отмахнуться от укола зависти – если бы кто-нибудь оставил ей хотя бы триста фунтов, она бы тотчас отправилась в Лондон учиться живописи, как ни жаль ей было бы покидать Кромберри и тех, кого она успела здесь полюбить.

– У миссис Роуленд двое сыновей, уже довольно взрослых, и дочь-подросток, а ее брат женился несколько лет назад и до сих пор не обзавелся наследниками.

– Выходит, дети миссис Роуленд не знают, сколько денег им достанется из наследства дяди? – удивилась Кэтрин.

– Я не задумывалась об этом… – пожала острыми плечами миссис Лофтли. – Но, пожалуй, ты права. Им придется дождаться, когда жена их дядюшки достигнет возраста, не позволяющего иметь детей, и тогда, должно быть, наследство будет поделено и обретет для них конкретные размеры. Впрочем, доподлинно это неизвестно, мисс Фридделл могла что-нибудь напутать, или стряпчие имеют какие-то определенные указания по поводу средств, которые должны достаться каждому из детей в том или ином случае.

Пространные объяснения по данному вопросу не интересовали ни ту, ни другую, и вскоре Кэти направилась в свою комнату, чтобы проверить, нет ли пятен на ее нарядном платье.

Два часа спустя она услышала сквозь толстую дверь своей спальни легкий гул, сообщивший ей о том, что гости покинули свои комнаты и направились вниз, чтобы занять свои места в экипажах, предоставленных Джоном Хартом. Миссис Роуленд оказала любезность мисс Фридделл и ее подругам, предложив место в своем экипаже, а за тетушкой Мэриан и Кэтрин должна была приехать карета сына миссис Дримлейн.

Кэти подождала, пока шум в коридоре стихнет, и тоже направилась к выходу. Перед этим она провела едва ли не целый час перед зеркалом и все же не смогла удержаться и не заглянуть в него еще раз. Ей так редко нравилось то, что она в нем видела!

Сегодня ее бледно-розовое платье, отделанное расшитой крошечными розовыми бутонами тесьмой, прекрасно сидело на похудевшей фигурке, каштановые волосы были уложены Салли с благородной простотой, как подобает настоящей леди, а блестевшие от волнения серые глаза отвлекали внимание от покрасневших щек. Кэтрин волновалась сильнее, чем за все предыдущие дни, и порой ей отчаянно хотелось, чтобы прием у миссис Райдинг поскорее остался позади и они уже катили с тетушкой Мэриан назад в Кромберри, под верную старую кровлю «Охотников и свиньи».