Наурызбек Али Тень в море

Ты уже Капитан

«Хоть ты меня ограбил, милый вор,

Но я делю твой грех и приговор».

Уильям Шекспир

В детстве я обладал живым воображением. Мир не нравился мне таким, какой он есть, и я менял его, как вздумается. Впоследствии мои фантазии перекочевали в сновидения. Нетрудно догадаться какие яркие сны мне снились, но я не находил в них смысла.

Несколько месяцев назад я перестал выпивать снотворное. И тогда же закончились антидепрессанты. С тех пор меня снова посещают странные сны, которые к тому же повторяются. Порой я просыпаюсь ночью и твержу себе, что с утра наведаюсь к врачу за препаратами, но это решение так и не покидает комнату.

Вот уже неделю снится наша старая квартира. В ней нет освещений. Только лунный свет мерцает сквозь шторы в гостиной. Я пытаюсь осмотреться, но в сумраке не могу ничего разглядеть и двигаюсь по памяти, как делают незрячие люди.

Мы съехали из той квартиры почти десять лет назад, но воспоминания о ней сохранились где-то глубоко в подсознании. Назвать эти сновидения, кошмарами сложно, но проснувшись, я ощущаю тяжелый осадок в сердце, будто бы что-то ускользнуло у меня из рук, что-то очень ценное, дорогое, потерялось в глубинах разума, и я даже не в силах вспомнить, что это было.

А вчера мне снился брат. К слову, с ним я не разговаривал столько же, сколько не был в той квартире. Он сидел на кровати в спальной и глядел на стену за моей спиной. Меня он не видел, будто мое тело было прозрачное. Я приблизился к нему и заметил его сморщенные как сухофрукты руки, притронулся к ним и ощутил холод. Он не сдвинулся с места. На затененном фоне выделялось только его бледное лицо. Его густые темные кудри местами поседели, в уголках губ и на лбу виднелись толстые линии морщин, а глаза цвета выдержанного коньяка больше не горели жизнью.

Внезапно он поднял взгляд на меня и сжал мои запястья. Лицо его исказилось в гневе. Я вздрогнул. Его ногти как клешни медвежьего капкана сдирали кожу рук до самых костей. Я вскрикнул, но воздух покинул мои легкие. Мы тут же оказались под мутной водой. Вдруг комната испарилась, а вода окрасилась в томно красный цвет. Все, что я мог разглядеть – искривленное лицо брата.

Я проснулся. Сердце колотилось как после марафона. Солнце уже осветило мою крошечную комнату и пыль, взятая врасплох, металась по воздуху в поисках осадочной поверхности. Я потянулся к телефону. Еще не было шести, но спать перехотел. Стоило закрыть глаза, видел разгневанное лицо брата. Я взволновался. Когда долгое время находишься вдали от дома – любая мелочь заставит переживать. Позвонил брату, но номер был отключен. Не помню, когда он в последний раз отвечал на мои звонки. Открыл окно. Горячий влажный воздух подул в лицо. Руки по привычке направились в сторону нераспечатанной пачки Честерфилд на подоконнике. Я закурил, медленно наполняя легкие горьким дымом и успокоился.

В запасе оставался час. Я достал из холодильника два яйца, пару кусочков ветчины и несколько сомнительных помидоров черри в консервной банке. Пожарил пышный омлет и увеличил в высоте гору немытых посуд. За завтраком я снова набрал брата и не дозвонился в очередной раз. Принял душ, подровнял бороду, уложил волосы и пошел на работу.

Наш многоквартирный дом находится в западной части Абу-Даби, в Туристик Клаб, где живут представители разных народов. Я снимаю комнату на седьмом этаже. Когда только переехал сюда, я с любопытством разглядывал постояльцев, даже не подумав, что могу доставить им неудобства. Однажды один из моих соседей подошел ко мне и объяснил неделикатность моей привычки. В свое оправдание скажу, что там, откуда я родом, разнообразие внешности является редкостью.



На работу я добираюсь на автобусе. Остановка находится в нескольких метрах от дома, но пока дойду, успеваю вспотеть. Тут почти круглый год жарко как в турецкой бане, и поскольку город находится на берегу моря, даже ночью стоит тяжелая духота.

Летом даже жители города не рискуют выходить из дома по пустякам. Зато зимой наступает настоящий рай, ради которого несложно помучиться остальные девять месяцев.

Мои будни однообразны – работа, дом и книги. Но иногда я хожу на пикники с друзьями в Руб-эль-Хали. В темноте песок напоминает море и сугробы похожи на бушующие волны. Вдали от города, где нет искусственного света уличных фонарей, можно увидеть Туманность Андромеды. Ни в одном из походов мы не ночевали в палатке, желая спать под осыпанным звездами небосводом.

По вечерам я остаюсь один в своей комнате. Бывали ночи, когда я не смыкая глаз, курил на балконе. Я оставил прошлую жизнь позади и не собираюсь возвращаться, но в иной раз мне не хватает брата или Аскара рядом. С ними я не чувствовал себя одиноким.

После работы я отправился в торговый центр за новой клавиатурой. Буквы на старых кнопках совсем уже стерлись. Когда-то я переносил чувства на бумагу как часть терапии, но позже полюбил это занятие. Теперь же все свободное время я трачу на сочинение рассказов.

Автобус опаздывал. Остановка заполнилась людьми, и пришлось ждать под солнцем. Голова вскипела как чайник от жары и еле держалась на шее. К счастью, стоило приподнять руку и такси было тут как тут. Я сел и повернул кондиционер на себя. Подумал, наверное, такой воздух дует у врат рая. Закрыл глаза и вспомнил, как стоял на вершине Мтацминды. Время замерло. Я снова почувствовал себя подростком и все, что происходило с того дня стало только плодом моего воображения.

– We’ve arrived, – грубый мужской голос с арабским акцентом ухватил меня за ноги, и за секунду перетащил с прохладных вершин гор в горячую пустыню.

Я вышел из машины. Проходил пару часов и выбрал нужную клавиатуру. Стоял у стойки кассы с блоком Честерфилда и услышал сзади, как кто-то окликнул меня, и сделал это так отчетливо, без акцента, что на секунду мне показалось – я дома. Обернулся. Передо мной стояла девушка на голову ниже меня в платье цвета опавших листьев. Я обратил внимание на необычную для этих краев светлую кожу и пышные кудри.

– Ты что, не узнал меня? – спросила она. Ее губы растянулись в широкой улыбке. – Это же я – Молли!

Присмотрелся в ее черные глаза. Прошло полминуты, пока я признал в ней озорную девушку, которая в свое время изменила брату жизнь.

– Молли? – спросил я с желанием убедиться, что это правда была она, и я не брежу от солнечного удара.

– Кто же еще? – она раскрыла объятия. – Сколько лет прошло, а ты все такой же.

От такой непринужденности мне стало не по себе. Время никак не влияло на ее отношения к людям.

– Твои комплименты всегда были двусмысленны, – ответил я и высвободился из ее объятий.

– Да, все такой же, – продолжала она, не отпуская мою руку. – Готова поспорить, ты думаешь, отчего же я назвала тебя по имени.

Я не помнил, когда она в последний раз называла меня по имени. С ней я всегда был Матросом готовым отправиться в плавание с первым зовом моря.

– Оттого, что ты больше не Матрос, глупый. Ты уже Капитан!

Я повел ее в ресторан тайской кухни на берегу Персидского залива. Солнце садилось, так что мы могли посидеть на площадке ресторана. Молли попросила место ближе к краю, чтобы смотреть вдаль без препятствий. Море сохраняло спокойствие. На бирюзовой поверхности воды отражались лучи закатного солнца. Глаза Молли следили за последними минутами утопающего светила и казались одного цвета с кровью, стекающей по мокрому асфальту.

– Как всегда выбираешь лучшие места, – сказал я.

Ответа не последовало. Она фотографировала себя на фоне моря. Я смотрел на нее такую беззаботную и пытался вспомнить, что нас с ней объединяло. Но как бы я ни старался, как бы ни напрягал мозг, видел лишь ее сегодняшнюю, малознакомую, а тот образ ее, который когда-то взволновал нас с братом, канул в бездну памяти, в небытие и больше не всплывет на поверхность.

Лампы на столиках горели перламутром. Я откинулся на спинку стула. Голова, наконец, остыла. Говор посетителей. Умиротворение.

– Еда! – вскрикнула Молли.

Принесли наш заказ. Ей креветки, мне пад тай. Как только я взял вилку в руку, она с ухмылкой остановила меня.

– Постой, я сфоткаю!

Улыбка у нее осталась такой же.

– Ну, рассказывай, каким ветром тебя сюда занесло? – задал я вопрос, который интересовал меня с первой минуты нашей встречи.

– А мне не нужен ветер, глупый, – ответила она в своей беспечной манере, – я просто расправляю крылья и лечу.

Подол ее платья развевался на ветру, обнажая белоснежные колени. В мыслях замелькали огни ночного неба, речка за дачным участком и одинокая девушка, сидящая на краю деревянного трапа.

– Отдыхать приехала, что мне еще тут делать? – добавила она.

– В такую жару?

– А когда меня это останавливало? – она смахнула волосы с лица и заложила ногу на ногу.

Я ничего не ответил и лишь покачал головой. Молли перевела взгляд в сторону моря и добавила:

– А я все-таки посмотрела все эти страны.

Мы замолчали. Она была так же красива и юна, как в день нашей первой встречи. А тонкие цепи морщинок, которые появлялись вокруг ее глаз и губ, когда она улыбалась, делали ее только женственнее. Лишь нос выглядел по-другому. Горбинка пропала.

– Одна? – прервал я молчание.

– Нет, конечно, глупый, – подмигнула она. – С молодым человеком.

– Ясно, – ответил я, а сам думал, всегда ли мы были такие разные или изменились со временем. – Ты все такая же красивая.

– Правда? А мне кажется, я набрала пару килограммов. Много лет все же прошло, – она встала, увлекшись темой и покружилась. – Хотя в платье не так заметно. А может, ты и прав. Тебе виднее. Легче судить, когда имеешь в голове ясный образ человека до и после. А у меня взгляд совсем притупился…

– Да, правда, – думал я, пропуская ее бессмысленный лепет мимо ушей. – Мы изменились. Нет больше тех наивных детей, которые ночами не спали, чтобы первыми встретить новый день, тех счастливых глаз, что могли разыскать капельку света во тьме, тех чистых сердец, готовых полюбить человека за то, что он есть и не просить ничего взамен. Дети повзрослели. Глаза ослепли и сердца очерствели. А нетронутые временем девственные души погрязли в грехах.

Она кружилась. Платьем прорезала воздух. Ее тонкие ноги кокетливо подпрыгивали вокруг стола, имитируя балерин. Женственные руки возвышались над ее головой, но она больше не имела никакого влияния надо мной.

– А вот ты возмужал, – продолжила она, – только подстричься не помешает, а то сложно разглядеть в копне волос прежнего тебя.

– Я не хочу быть похожим на старого себя.

Молли снова села. Я увидел, как с лица ее исчезла улыбка.

– Прости, что оставила тебя одного, – промолвила она полушепотом.

– Я и сам не хотел никого видеть.

Я солгал, но так было правильнее. Копаться в прошлом, когда раны уже зажили, все равно, что собирать осколки разбитого стекла руками. От того и другого больше вреда, чем пользы.

– Наверное, ты прав. В любом случае я рада, что встретила тебя. Шанс один на миллион. Кто бы мог подумать, что так может повести человеку.

– Да, – ответил я, скорее ради того, чтобы хоть чем-то ответить, нежели согласившись.

– Кстати, твоя Настя вышла замуж за одного очень перспективного молодого человека. Я была подружкой невесты.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить о ком она говорит. Молли смотрела в ожидании ответа, но мое равнодушие разочаровало ее.

– Я рад за нее, – снова солгал я. – А что с Адой?

– Ее я не видела, пожалуй, с выпускного.

– Ах, да, припоминаю что-то такое, – ответил я и перенесся в школьный спортзал. Большие панорамные окна, тусклый свет ламп, деревянный пол, музыка и веселые выпускники. Я бегу оттуда, а Молли машет мне вслед. – Хотя уже неважно.

– Ты прав. Сейчас нам обязательно нужно наверстать упущенное, – продолжила она. – Я бы могла рассказать о своих путешествиях, а ты мог бы почитать мне свои стихи. Ты ведь пишешь?

Я кивнул. Она попросила счет и сама расплатилась.

– Запиши мой номер.

Я записал. Молли обещала позвонить мне, но этого звонка я не дождался. Домой вернулся ближе к полуночи. Прошел весь путь пешком и переварил в голове случившееся.

Я включил компьютер и установил новую клавиатуру. Открыл пустой лист. Смотрел на него и перед глазами возникло красочное видение – последняя встреча. Молли в черном платье с распущенными волосами. Мы толком не попрощались в тот вечер. Да и не думали, что придется прощаться.

Я не предполагал, что когда-нибудь напишу рассказ о Молли с братом. Но если посудить, какую роль в наших жизнях она сыграла, и какая история получилась, то это был лишь вопрос времени, когда я перенесу все на бумагу. А сегодняшняя встреча потревожила мои давно забытые воспоминания и ускорила работу.

Загрузка...