Тень в море

Беру портвейн, иду домой

Проснулся я ближе к полудню. Брат с мамой ушли на работу. После обеда я дочитал роман и обнаружил, что Молли положила по лепестку лилии между главами. Я собрал их и спрятал в пустую банку из-под варенья. Еще мое внимание привлекло одно предложение, которое она подчеркнула красной пастой:

“Странное дело – нам всегда кажется, что если мы помогли человеку, то можем отойти в сторону; но ведь именно потом ему становится совсем невмоготу”.

Перед глазами засверкали лампы в комнате Молли. Она сидит у большого шкафа с книгами, которые словно солдаты стоят в ровном строю, и читает “Триумфальную арку”. Берет красную пасту и подчеркивает слова Ремарка. Один бог знает, какие у нее мысли, но лицо у нее принимает важный вид.

Вечером я поехал в аэропорт. Встретил Аскара. Он вышел из второго терминала. Кожа у него загорела, и скулы выпирали от худобы. Я не сразу узнал его.

– Тебе бы чаще гулять под солнцем, – сказал он без приветствий, – а то напоминаешь одного графа, который ползал по стенам замка.

О Дракуле он знал только по фильмам и чтением совсем не увлекался.

– Неужели ты оставил Робинзона одного? – ответил я.

Мы посмеялись. Такси уже ожидало нас у входа и, положив сумки в багажник, мы поехали к нему. Он раскидал свои вещи и отправился в душ. Я поставил чайник. Мы накрыли на стол на заднем дворе, где у него располагался небольшой сад, и сели в тени клен.

– Грузия пошла тебе на пользу, – начал я.

– Да, крутая страна, – подхватил он. – Ты бы видел, какие там красивые девушки.

– Да, я читал.

Он вытащил пачку “Мальборо” и зажигалку из кармана, положил на стол и ответил.

– Это то же самое, как прочитать о еде и не попробовать.

– Ты же только пробовать умеешь. Откуда тебе знать о чтении?

Мы захохотали. Он зажег сигарету и неторопливо затянулся. Из его рта выходили колечки дыма. Аскар начал курить с восьмого класса. Он хотел узнать, почему взрослые люди тратят деньги на зловонные сигареты, которые еще вредят здоровью. В итоге попробовал пару раз и вошел в азарт. Он курил за дворовым туалетом в школе, а я все время прикрывал его зад. А в девятом классе в первый раз напился до потери памяти после новогодней дискотеки. Затем я гулял с ним до самого утра, пока он не пришел в себя. В нашей дружбе Аскар был ведущим, первопроходцем, всегда стремился испытать все на себе, научиться на своем опыте. Его не увлекали чьи-то истории, если нельзя самому оказаться в центре событии.

– Без шуток, ты обязан как-нибудь посетить Грузию, – продолжал он. – В первых горы. Они не самые высокие, но в них есть особый шарм, который точно оставит след в сердце. Во вторых вина. Даже ничего не понимающий в винах человек оценит качество грузинских вин. А девушки… Эх… – вздохнул он и попытался руками изобразить женскую фигуру, но ничего не вышло. – Какая красота таится в этих глазах. Одного взгляда достаточно, чтобы утонуть в них.

– Звучит круто, – перебил я, – но давай сначала с экзаменами разберемся.

– Блин, забыл, что ты такой зануда… Хотя ты прав. Надо поскорее оставить школу позади.

Я не ответил. Вспомнил наше знакомство. Он перевелся к нам из городской гимназии во втором классе. В первый же день мы подрались. Я не помню причину, но позже нам пришлось пропустить уроки из-за синяков. Родители увязались за нами в школу, и пока они сидели в учительской, мы пошли играть на улице. С тех пор я шел за ним куда угодно. Он влезал в передряги, а мне приходилось его прикрывать. У него мало когда бывали скучные дни.

– Последний год, – продолжал Аскар, – надо им насладиться сполна. Я вот всегда хотел спеть перед большой публикой.

– Давно пора. Не зря же ты пишешь песни девушкам.

– Нет, надо новую песню.

– Почему же? – усмехнулся я. – Может одна из девушек разбила тебе сердце?

– Ты меня с собой не путай, Тима. Просто устал я от сопливых песен.

Я прилег, подложив подушку под локоть. Она оказалась жесткой, Аскар бросил мне одну из своих.

– Не понимаю вообще, как мы столько лет с тобой дружим? – спросил он.

– Может быть, потому что я настолько же умный, насколько ты тупой? Ради баланса во вселенной, понимаешь?

Он сделал оскорбленное лицо, но тут же вышел из роли.

– Нет. Скорее, я настолько же талантливый, насколько ты бездарь. Ради баланса, понимаешь? – ответил он и изобразил руками баланс в виде весов.

Мы засмеялись. Его густые русые волосы сливались с ветками магнолии и глаза цвета темного шоколада дополняли картину. Ростом он был чуть выше меня в длину мизинца и тяжелее. Но лишний вес не мешал ему в знакомстве с девушками, а остроумие лишь помогало в этом деле. Он сам научился играть на гитаре, пробовал меня учить пару раз, но я оказался бездарностью, как он говорил. Песни сочинял исключительно девушкам.

– Но в одном мы точно согласны. Этот чай лучше всех, – воскликнул он, наполняя свой стакан, и откинулся на подушки. – А чего необычного ты хочешь сделать в последний год?

– Хочу влюбиться, – ответил я.

– И ты считаешь это чем-то необычным?

Я задумался. Лег на спину и посмотрел в небо. Солнце за горизонтом окрасило облака в цвет раскаленного железа.

– Не знаю, но брат со своей девушкой выглядел вчера таким счастливым. Хочу понять…

– Если так, то не буду спорить с твоей логикой, – сказал он то ли всерьез, то ли в шутку.

– Из твоих уст это звучит как что-то обычное. Неудивительно, что ты дольше месяца ни с кем не встречаешься.

Он закатил глаза и фыркнул.

– Если бы ты знал, как это утомляет.

– Может быть, отношения утомляют, но не любовь. Она открывает в тебе второе дыхание.

– Стопудово, прочитал где-то. Посмотрим, как ты запоешь, когда она начнет выносить тебе мозги.

– Умеешь ты убивать романтику, – ответил я.

Аскар замахал руками, допивая чай, и дотянулся до гитары. Мне всегда нравилось, когда он так делал. Это значило, что он продолжит разговор песней.

– Я романтик только когда пою. Ну, иногда, когда пью.

Он настроил гитару и сыграл Агату Кристи “Как на войне”.

Но я устал, окончен бой,

Беру портвейн иду домой, – усмехался он над моими словами.

У него был чистый бархатный голос, которым он владел словно одной из своих конечностей. Слушая его, хотелось, и смеяться, и плакать. Настолько хорошо он управлял эмоциями людей.

Аромат душистого чая увлекал меня за собой, погружая в воспоминания, речной ветер остужал горящую кожу и вдыхал жизнь в мою молодую душу. Мы просидели до рассвета. Я уснул раньше Аскара под его шуточную песню “Лимонная долина”. Она о девушках внешне безупречных, но с ужасными характерами. Кислые как лимон, говорил он.

Скиталец, измученный жизнью,

Шел в поисках дома своего,

И довела его фортуна,

До долины, где не было никого.

Ни души, кроме деревьев лимона,

Что не отличаются друг от друга ничем,

Он смотрел на них восхищенно,

Но кислее ничего в жизни не ел.

Дальше он пел о том, как разочаровался в них и убежал оттуда. Но на этих строках я заснул.

Мы проснулись после обеда. Я спал крепко, мне приснилась Лимонная долина, над чем мы вдоволь посмеялись.

Неделю я провел у него. Мы работали на даче. Так загорели, что кожа слезла со спины. По вечерам ходили купаться на речку и засыпали под открытым небом на заднем дворе. Перед сном он играл на гитаре, а иногда я читал стихи Есенина.

Подробности тех времен забываются, как бы я не желал вспомнить, но первое что приходит мне в голову в такие минуты – это чувство беззаботности. Теперь же, когда я уже прожил почти три десятилетия, оглянувшись назад, с уверенностью могу сказать, что это было лучшее лето в моей жизни.