Тень в зеркале

Джон Мартин еще раз просмотрел выцветшие журнальные вырезки, положил их в карман вместе с погашенным чеком и поспешил в комнату, где теперь наверняка находилась его жена.

Она не слышала, как он вошел, или же, услышав, не пожелала обернуться. Джоанна Мартин стояла на коленях перед убогим алтарем в затененном углу комнаты. На алтаре аккуратно сложенными стопочками лежали предметы одежды их погибшей дочери.

—- Джоанна, — тихо позвал Джон. — Джоанна, я хочу поговорить с тобой.

Он уже было подумал, что она не расслышала его... Но вот жена повернулась, и Джон невольно вздрогнул при виде ее искаженного лица — горе по-прежнему грызло прекрасные черты и высасывало жизнь из некогда дивных глаз. Сейчас Джону стало особенно очевидно, что любимая женщина нуждалась в утешении куда более сильном, чем он мог ей дать.

Рождение ребенка у супругов, которым было далеко за сорок, явилось даром небес; смерть девочки восемь лет спустя породила в преисподней мерзкое хихиканье.

Джон так бы и продолжал хранить молчание, если бы не те вырезки и чеки, что он обнаружил в спальне Джоанны. Дело не в потере трех тысяч долларов — он мог это себе позволить и с радостью отдал бы их жене. Дело в том, что деньги достались организации, о которой Джон никогда не слышал и которая, видимо, помещала свою рекламу исключительно на последних страницах дешевых и крикливых дамских журнальчиков.

— Джоанна... — Джон достал из кармана бумаги и протянул их жене. — Что все это значит?

Джоанна посмотрела на чек, вырезки и вновь повернулась к алтарю,

— Ты чересчур любопытен, — сказала она равнодушно.

— Бумаги лежали на твоем столике. Я не мог их не заметить.

— Ты не имел права.

— С каких это пор нам требуется что-либо прятать друг от друга?

— С тех пор, как ты убил Хайди.

Слова нехотя сползли с губ Джоанны, но в Джона они ударили с силой автоматной очереди. Он приоткрыл было рот, но слова замерли в горле: ни к чему отрицать обвинение или вступать в спор с женой — все предыдущие попытки провалились. Тем не менее Джон отчаянно цеплялся за надежду, что время утишит боль жены и вернет ему ее в прежнем обличье.

Седеющие волосы Джоанны тускло мерцали в золоте предзакатного света. Джон хотел их коснуться, но отдернул руку и, решительно обойдя жену, встал между ней и алтарем.

— Джоанна, — он старался говорить спокойно, — что это за Лига духовного контакта? И что заставило тебя передать им три тысячи долларов?

Джоанна заморгала, поднялась и отошла к окну. Когда закуривала, ее пальцы дрожали, но взгляд, обращенный к мужу, был ясным. Несколько мгновений губы женщины двигались беззвучно, как будто она ждала, пока слова оформятся в голове. Наконец Джоанна заговорила, и голос ее звучал напряженно и просительно:

— Я разговаривала с Хайди... Ощущала ее присутствие...

Джон невольно вздрогнул. Он столько ждал, пока пройдет горе... Потому и оставил жену наедине с собой. И вот — горе и одиночество повредили разум Джоанны. Он подошел к ней, крепко обнял за плечи, заглянул сверху в бледно-голубые бездны и — не увидел дна.

— Хайди мертва, — как ни старался Джон, голос его осекся. — Наша дочь мертва-а. Пойми же — что бы ты ни делала или ни говорила, ничто не способно вернуть ее нам.

— Конечно же, она мертва, — прошептала Джоанна, высвобождаясь из объятий мужа. — Тебе ли не знать, ты же убил ее.

— Нет! — Джон замотал головой. — Это был несчастный случай...

— Но ведь ты предложил поехать на озеро! Ты предложил...

— Замолчи! — возопил Джон и что есть мочи сжал кулаки, чтобы оборвать свой крик. Три месяца он беспомощно наблюдал, как жена все больше замыкалась в себе, уходя от него по тропам, недоступным ему. Три месяца наблюдал, как она сооружала маленькие алтари и разговаривала сама с собой. — Прекрати немедленно! Да хоть ты заревись, ведь ни чуточки вокруг не изменится. Обвиняй меня, если тебе так нравится, но не веди себя как безумная дура! Прекрати калечить себя, да и меня заодно! Ты что же думаешь — я по ней не страдаю?!

Нежный голос Джоанны стегнул по мужу, словно раздвоенный кончик кнута:

— Ты никогда не любил ее слишком уж сильно, Джон. Думаешь, я этого не знаю?

Джон не сразу распознал чувство, которое захлестнуло его — то был ужас. А женщина, вселившая ужас, стала теперь для Джона совершенно чужой. И все же он любил ее — или память о ней.

— Джоанна, — как можно мягче произнес Джон, — я хочу, чтобы ты показалась врачу.

— Психиатру?

— Да, — Джон всячески старался говорить непринужденно, — И, может быть, тогда мы сумеем расправить плечи и наша жизнь как-то образуется...

— Нет, — прошептала Джоанна, метнув на мужа острый взгляд. — Со мной ничего не происходит.

Джон коснулся руки супруги. Она не отстранилась, но он почувствовал, как напряглись ее мышцы.

— Расскажи мне, кому ты передала деньги.

— У тебя же есть вырезки, — сказала Джоанна и отвернулась к окну.

— Говоришь, что с тобой ничего не происходит, а сама отдала три тысячи шайке мошенников. По-твоему, это нормально?

— Не смей называть их мошенниками!

Внезапная страстность в ее голосе заставила Джона отступить на шаг. Безвольно опустив руки, он стоял и смотрел, как жена принялась ходить взад - вперед по комнате, нервно закуривая сигарету за сигаретой. Ощущая свою полную беспомощность, Джон втиснул кулаки в карманы и стал ждать, пока уляжется ее возбуждение. Разве на него не давила тяжесть невозместимой потери бесценного сокровища? И разве сокровище — и потеря — не принадлежали и ему?

Конечно, женщины воспринимают все обостренней. Две недели после похорон Джоанна ни с кем не разговаривала...

Но сейчас-то его потери были куда тяжелее — ведь он потерял еще и жену.

— Говорю же тебе: я разговаривала с Хайди!

Джону потребовалось усилие, чтобы выпутаться из паутины своих мыслей. Он с удивлением обнаружил, что Джоанна стоит вплотную к нему, и спросил:

— Что ты сказала?

Джоанна чуть ли не улыбалась. Сжала руки так, что пальцы побелели, и словно заклинала Джона поверить:

— Знаю, это звучит безумно, но, Джон, я вправду говорила с ней. Более того, уверена — она меня слышит. Чувствую ее повсюду вокруг меня. Даже полагаю, что видела ее!

— В Лиге духовного контакта? — язвительно спросил Джон.

— Да! — Джоанна заговорила очень быстро, слова набегали друг на друга в смутной трепеной мольбе. — Я не могу это объяснить! Тебе нужно испытать все самому.

— Хайди мертва, — медленно-медленно произнес Джон. — Мертва! Тебе просто придется свыкнуться с данным фактом.

— Пусть мертва, — нетерпеливо продолжала Джоанна, — но лишь ее тело забрали у нас. Но душа ее жива, и с ней-то я и говорила!

— Побойся Бога, Джоанна, ты ведь лет десять не была в церкви!

Нечто мрачное и зловещее вспыхнуло в глазах женщины и столь же быстро погасло.

— Как бы там ни было, эти люди научились сообщаться с духами умерших, — сказала она. — И для меня они отыскали способ общения с Хайди.

— Странная услуга, за которую они содрали с тебя три тысячи!

Джоанна замерла и уставилась на супруга. Опять железная решетка надвинулась на ее глаза.

— Деньга волнуют тебя гораздо сильней, чем наша дочь. Так ведь всегда было, Джон?

— Наша дочь мертва. И все деньги мира не изменят этого факта.

— Неужели ты даже не способен представить, что возможно общение живых с мертвыми? Лига доказала мне, что это выполнимо.

— За три тысячи! Джоанна, ты не...

— Они меня не обирали, Джон! Я пожертвовала деньга по своей доброй воле. И еще пожертвую!

Джон попытался дрожащей рукой дотронуться до жены, и у него сжало в груди, когда она отстранилась. Он стиснул руки за спиной и, не поднимая взгляда от пола, тихо промолвил:

— Больше эта организация денег не получит. Ясно тебе? Больше никаких денег. И я настаиваю, чтобы ты показалась врачу. Пожалуй, позвоню ему прямо сейчас. Я откладывал это слишком...

— В таком случае лучше позвони юристу, Джон. Я требую развода.

Джон почувствовал, как гигантская лапа сжала ему горло, сокрушая остатки надежды.

— Если я не смогу снять деньга со счета, то получу их по решению суда, — заявила жена.

— Джоанна, — прошептал Джон. — Джоанна, ты не понимаешь, что говоришь. Мы же такие... пожилые. Мы нужны друг другу.

— Мне нужна Хайди.

— Джоанна...

Жена ответила ему непреклонным взглядом, твердо сжав губы. Фигура ее словно окаменела.

Джон медленно пошел к двери. Взявшись за ручку, он помедлил и повернулся к жене.

— Джоанна, мне она тоже нужна. — Теперь он и не пытался скрыть дрожь в голосе. — Неужели ты не веришь мне?

Джоанна не ответила. Она уже склонилась на колени перед алтарем.

Джон явственно ощутил, как вцепилась в него Джоанна, когда они прошли под намалеванную от руки красными буквами вывеску штаб-квартиры Лиги духовного контакта и стали подниматься по лестнице. На улице их прихватил дождик, но не замочил, а только освежил лицо. Джон был счастлив. Он впервые после трагедии услышал, как рассмеялась жена. К тому же теперь он наконец-то взял такой курс, который, возможно, вновь приведет их к сближению. Если он не сумеет убедить Джоанну оставить Лигу, то убедит Лигу оставить Джоанну в покое.

Когда они поднялись наверх и протолкнулись в побитую временем дубовую дверь, Джон напустил на себя невозмутимый вид. Он оказался в огромной прихожей. Свет от громоздкой хрустальной люстры едва рассеивал сгустившийся мрак, пропитанный могильной сыростью.

— Подождем здесь, — остановила Джоанна мужа. — Мистер Лазарус придет за нами, когда освободится.

Джон кивнул, снял пальто и перекинул его через руку. Он избегал встречаться взглядом с женой, боясь, что она распознает его истинные намерения.

Лазарус. «Мистер Лазарус». Джон едва сдержал улыбку. Интересно, как на самом деле зовут этого человека. Потом надо будет навести справки.

Открылась дверь с левой стороны. Джон повернулся и увидел, что его разглядывает невысокий мужчина. Хотя глаза того были скрыты выпуклыми толстыми стеклами, Джон отчетливо ощущал пристальный взгляд коротышки.

— Я — мистер Лазарус, — представился он. — Вы не верите, что наша организация способна помочь вам. Зачем же вы пришли сюда?

Пальцы Джоанны впились в руку мужа.

— Да, — спокойно ответил Джон, — я в это не верю. По крайней мере, сейчас. Но я пытаюсь быть непредвзятым. И с радостью отдам жизнь ради того, чтобы установить контакт с дочерью. Жизнь или деньги — заплачу столько, сколько запросите.

Лазарус чуть заметно кивнул и направился к супругам. Он сильно прихрамывал.

— Мы поможем вам бесплатно, мистер Мартин, — заявил человечек, подойдя вплотную к Джону. Его голос скреб по слуху, как иссушающий ветер в пустыне. — Позже, если пожелаете сделать пожертвование в фонд нашей организации, мы примем ваш дар с глубокой благодарностью.

— Хорошо, — сказал Джон. — Покажите же, что вы умеете делать.

— Видимо, вы не так поняли, — губы Лазаруса едва шевелились. — Мы мало что можем сделать лично для вас. Вы должны помочь себе сами. Вы должны поверить. Этого требуют силы, которым мы служим.

— Силы?

— Следуйте за мной.

Резко повернувшись, Лазарус направился в длинный коридор. Джоанна поспешила за ним. Джон поотстал, а когда вошел в комнату, коротышка тут же закрыл за ним дверь.

Комната была пуста, только посередине располагался стол. Матово-черные стены, пол и потолок сливались в единое целое.

Джон подошел к столу и обнаружил, что столешница представляла собой большое зеркало. На нем красной краской был нарисован круг, а поверх того - нанесен синий восьмиугольник. Виднелись также неясно очерченные фигуры и надпись, которую Джон не смог разобрать.

— Положите руки вот таким образом, — сказал Лазарус и поставил кончики пальцев на два угла восьмиугольника.

Джоанна тут же встала к столу, положила руки на зеркало, закрыла глаза и, откинув голову, замерла в ожидании.

— Откройте глаза, миссис Мартин. И нажимайте мягче, ведь душа мягка, и касаться ее нужно нежно.

— Да-да. Извините.

Толстые линзы метнулись в сторону Джона. Тот тяжело сглотнул, подошел к столу и как только коснулся восьмиугольника, свет замигал, а кончики пальцев словно получили легкий удар током, пробежавшим потом по телу.

«Электроды, — определил Джон. — Впечатляет, особенно того, кто не потрудится задуматься над этим». Он также подивился тому, что Джоанна — такая умная женщина, как бы ее ни угнетало горе — дала себя обмануть группе проходимцев, духовным вампирам, которые жиреют, высасывая соки из семей, убитых несчастьем.

Внезапно их охватил поток ослепительного света. У Джона мгновенно пересохло во рту. А когда Джоанна заговорила, его прошиб пот.

— Хайди, — прошептала она. — Хайди, я чувствую тебя рядом. Ты можешь мне что-нибудь сказать?

— Она не может говорить, — пояснил Лазарус. — Не может на этой стадии. Контакт достаточно давно не налаживался. Пожалуйста, помните — вы должны держать глаза открытыми.

— Хай-ди! — выдохнула Джоанна. — Хайди, нам так тебя недостает! Папочка и я хотим, чтобы ты знала об этом!

Теперь Джона кинуло в холод. Он попытался овладеть собой, попытался вернуть себе хоть толику объективного восприятия — ведь он что-то почувствовал. Нечто призрачное проникало в его сознание. Душа Хайди.

— Держите глаза открытыми, миссис Мартин. Это же врата вашей души. Именно через глаза проникает к вам иной дух.

— Хайди, — продолжала Джоанна, — о, Хайди, мы с папочкой так горюем, вспоминая те случаи, когда приходилось тебя наказывать. Если бы ты только знала, как мы по тебе скучаем и жаждем твоего возвращения!

Джон собрался с силами и огляделся вокруг. Свет потускнел до мягкого мерцания, и казалось, что черные стены надвинулись, угрожая поглотить людей. В то же время он чувствовал рядом присутствие дочери.

«Хайди мертва. Хайди мертва. Мертва-а-а!»

Но почему же тогда он ощущал ее вблизи? Джон прикрыл глаза, и на мгновение ощущение ослабло.

— Хайди, мы так тебя любим!

Джон поглядел вниз и обмер — стол двигался. Или это ему показалось, пока всматривался в глубь зеркала? Оттуда на него взирал он сам, выпучивший глаза и побледневший. Ноги не держали Джона.

Лазарус что-то монотонно повторял, причудливо разевая рот.

Снова вгляделся Джон в зеркало и увидел, как под кругом, восьмиугольником и надписью двигалось нечто. Это трудно было назвать человеческим лицом, скорее — тенью или же субстратом человека. Но где существовала тень — в зеркале или в воображении?

Чем бы и где бы ни была, но она находилась там, мрачная и зловещая, скользящая и ускользающая, расползающаяся и сжимающаяся, словно зловонная нефтяная пленка на морских волнах. И всплывала на поверхность, приближалась к нему, касалась его пальцев...

— Ладно, хватит! Прекратите это! Прекратите же!

Вспыхнул свет, и Джон обнаружил себя стоящим в трех футах от стола. Руки его были прижаты к груди, капельки пота сбегали по лбу и щекам.

Лазарус и Джоанна разглядывали его.

— Джон, ты все испортил! — воскликнула Джоанна тоном раздраженного ребенка. — Испортил!

— Я... Извините. — Джон лихорадочно подбирал слова, понимая, что неловкая фраза могла сейчас лишить его всех шансов на выполнение своего плана. — Видимо, эксперимент оказался не совсем мне по силам.

Лицо Лазаруса осталось непроницаемым. Джоанна моргнула, и ее черты внезапно расслабились.

— Но ведь было так чудесно, Джон? Ты ее почувствовал?

Джон улыбнулся жене и повернулся к Лазарусу. Нет, на лице у того абсолютно невозможно что-либо прочитать. И в то же время Джон не мог отделаться от угнетающего чувства, что коротышка постигает каждую его мысль.

— Все было необычно, — признался Джон супруге. — Несомненно, в этом что-то есть...

Лазарус опять едва заметно кивнул.

— Мы вернемся, — заверил Джон, не решаясь взглянуть на Лазаруса и кляня себя за это. — Кстати, я намереваюсь внести свой весомый вклад...

— О, Джон!

Благодарная Джоанна прильнула к мужу, но Лазарус отверг благородный жест решительным взмахом руки.

— Сколько вы там собираетесь пожертвовать — это ваше дело, — небрежно бросил он. — Можете приходить сюда, когда пожелаете, независимо от того, оделите нас деньгами или нет.

— Ты не могла бы подождать меня снаружи, дорогая? — попросил Джон. — Мне надо кое о чем переговорить с мистером Лазарусом.

Джоанна чмокнула мужа в щеку и поспешила выйти из комнаты.

— Вы соорудили здесь весьма занятную штуковину. — Джон надвинулся на коротышку. — Не знаю, как вы создаете все эти спецэффекты, но меня они поразили. — Джон помолчал. Лазарус смерил его безразличным взглядом. — Теперь я собираюсь поразить вас — возьму эту штуковину и надену вам на уши, если не оставите в покое мою жену.

— Нет здесь никаких спецэффектов, мистер Мартин, — сказал Лазарус так тихо, что Джон с трудом сумел его расслышать. — Ваша жена сама пришла к нам, а не мы к ней. В том, чем мы занимаемся, нет ничего незаконного, и, уверен, вы в том сами только что убедились. К тому же наше отношение к просителям не зависит от того, одобряют или нет их супруги методы Лиги. Не сомневаюсь, вы меня поймете, мистер Мартин.

Джон сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Угрожать Лазарусу бессмысленно — все равно что дразнить гусей.

Нужно унять гнев... Джон пошел, как ему казалось, с козырей и — проиграл. У Лазаруса даже дыхание не участилось... Джон знал, что его брак рухнет, едва Джоанна узнает, что он замыслил. Потеряет жену, и она себя потеряет — навеки, если только ему не удастся пронять Лазаруса.

— Я — состоятельный человек, — вымолвил наконец Джон. — А вы знаете, что могут деньги. Рано или поздно я разоблачу вас. Отвяжитесь от моей жены, иначе вам не спасти свою шкуру. Подумайте, Лазарус: стоит ли одна женщина того, чтобы рисковать из-за нее всеми вашими махинациями?

Лазарус ничего не ответил. Глянув на него, Джон повернулся и направился к двери. Там его и настиг голос коротышки, непреклонный в своей жуткой тихости:

— Мистер Мартин.

Джон остановился, но не повернул головы.

— Вы же ощутили присутствие Хайди, — продолжил Лазарус. — Почему же отказываетесь признать, что, может быть, существует некая сила, некая энергия, которая действует здесь и которая недоступна вашему пониманию? Вы не ошиблись — это была именно ваша дочь.

Джон резко повернулся к Лазарусу.

— Надо понимать, вы имеете в виду так называемые силы тьмы? — голос Джона был щедро приправлен сарказмом.

— Да, — согласился Лазарус. В уголках его рта наметилась улыбка. — Они самые. Силы тьмы, как вы предпочитаете их называть.

— Я предпочитаю силы света, — Джон попытался придать словам насмешливость, но не удалось. Что-то в Лазарусе отбивало у собеседника охоту шутить и более того — наполняло страхом.

— Силы света хрупки, — спокойно пояснил Лазарус. — Хрупки и труднодосягаемы. Не очень-то годится для спешащих людей, а таких большинство. Силы же тьмы не назовешь хрупкими. Доказательства того — вокруг вас. Потому они наиболее эффективны для применения в короткий промежуток времени.

Джон попытался улыбнуться, но лицо его будто окаменело.

— Помнится, силы, о которых вы говорите, требовали в виде уплаты человеческую душу...

— Это — вымысел, — отрезал Лазарус. — Они нуждаются лишь в своеобразной дани, без чего просто не могут существовать. Деятельность нашей организации зависит от денег клиентов. Силы, которыми мы владеем, зависят от вашей веры. Душа здесь совсем ни при чем. У большинства людей она умирает раньше тела. Нам нужны живые, а не мертвые.

— Вы сошли с ума, — голос Джона дрожал, но теперь уже не от ярости. — Вы законченный безумец!

— Вам уже многое было даровано, мистер Мартин. Вопреки вашему неверию, вам дали ощутить присутствие дочери. Но отныне, если пожелаете продолжить общение с Хайди, вы должны будете проявить веру и готовность к сотрудничеству. В любом случае было бы неразумно вмешиваться. Совсем неразумно.

— Вы угрожаете мне?

— Предостерегаю. Ни больше, ни меньше.

Джон хотел дать отпор, но вспомнил, каково это - чувствовать повсюду вокруг себя присутствие Хайди...

— Подумайте о том, что я сказал вам, мистер Мартин.

Джон вышел из комнаты, что есть силы хлопнув дверью.

Два часа прождал Джон по ту сторону улицы. Наконец рано утром, убедившись, что здание, где располагалась Лига, пустынно, пересек улицу и взбежал по ступенькам. Выждав минут десять, достал из кармана связку ключей. Затем, постукав по другому карману, проверил наличие крошечного фотоаппарата.

Рукоятка легко повернулась. Тяжело дыша, Джон толкнул дверь и вступил в темную прихожую. В сотый раз он проклял себя за то, что отправился на дело в одиночку. Конечно, это работа для профессионала, но ведь так тяжело найти детектива, который отважился бы на взлом, не говоря уж о том, чтобы воспринял рассказ Джона всерьез.

Нет, он решил правильно: это его жену нагло использовали, это его брак находился под угрозой, и справиться с проблемой полагалось ему самому.

Следуя за узким лучом фонарика, Джон прошел в комнату. Дверь ее была открыта. Он понимал, что хватается за соломинку и мог ничего не обнаружить. Ведь воздействие оказывалось, несомненно, главным образом психологически. С другой стороны он ощущал «присутствие» Хайди. Почувствовал удар током, когда коснулся стекла, не говоря уже про тень в зеркале...

Здесь должно размещаться оборудование, которое творит иллюзии, и Джон был преисполнен решимости найти его. Он принесет убедительные фотографии Джоанне. Если это не поможет, предъявит их полиции. Любым способом надо остановить Лазаруса.

Самое простое объяснение его воздействия — гипноз при помощи электроники. Лазарус постоянно напоминал им, чтобы держали глаза открытыми. Значит, хотел, чтобы они увидели... световые формы, движущиеся в зеркале? Механизм заключен в столе. Ток идет по крошечным электродам, прикрытым фигурами, нарисованными на столешнице. А всю штуковину Лазарус приводил в действие, нажимая ногой какой-то рычаг со своей стороны стола.

Все сходилось. Оставалось отыскать собственно оборудование. Джон опустился на колени и обследовал пол там, где стоял Лазарус, - сплошной мрамор и ничего больше. Джон встал и пихнул стол. Тот легко сдвинулся. Никаких проводов в его ножках не было.

На мгновение Джон остановился и несколько раз глубоко вздохнул. Сердце учащенно забилось, но Джон принудил его сокращаться в умеренном ритме.

Оборудование должно быть где-то. Требовалось просто найти его. Тщательное изучение стола показало, что на нем располагалось только зеркало, и очень тонкое. Под ним негде разместить даже самые изощренные механизмы и проводку.

Наконец, зажав в дрожавшей руке ключ, Джон соскреб им масляную краску с фигуры, на которую он накладывал пальцы во время сеанса. Одно лишь стекло, а оно не проводит электричество.

Холод охватил тело Джона. В то же время намокло под мышками, и вскоре пот заструился по груди, животу и спине. Джон встряхнулся, ослабил галстук и сделал еще одну серию вздохов. Тьма вокруг луча фонарика угрожающе сгущалась - будто ночь пыталась засунуть в легкие Джона сырое шерстяное одеяло.

Он ударил в темноту лучом, затем, успокоившись, перевел свет на стену. Одна ее секция очень его заинтересовала. Подойдя вплотную, Джон провел пальцами по едва различимому контуру - дверь с утопленными петлями и без рукоятки. От толчка она распахнулась...

Помещение, открывшееся взгляду, напоминало скорее чулан, чем комнату. И там, подсоединенный к кабелю, который змеился по полу и исчезал в противоположной стене, стоял кинопроектор. Перед ним, на двери, в линию с объективом располагалось маленькое отверстие, оно легко открывалось и закрывалось.

Джон с трудом подавил торжествующий вопль. Он был уверен, что обнаружил то, что искал. Требовалось только понять, как действует механизм в целом.

Открыв проектор, он посветил внутрь и увидел длинную ленту кинопленки. Благодаря склейке, соединявшей ее концы друг с другом, пленку можно было крутить беспрерывно.

Еще до того, как он извлек ленту, Джон знал, что увидит на кадрах Хайди. Это был очень хороший снимок, запечатлевший девочку во всей ее живости и простодушной веселости. Джон сфотографировал дочку за день до того, как их моторка напоролась на покрытый водой камень.

Видимо, Лазарус получил снимок от Джоанны. Джон почти явственно мог представить, как тот нашептывал Джоанне о необходимости принести фото, дабы наладить «общение».

Джон подавил приступ ярости и принялся тщательно изучать пленку. Оказалось, что среди сотен кадров лишь пять или шесть несли изображение Хайди. Оставшиеся были густо замазаны черным, так что свет совершенно не проникал через них. Каким-то образом, наверно, с помощью дистанционного управления, Лазарус запускал проектор, и мелькавшая перед глазами фотография Хайди создавала эффект «присутствия». Несомненно, в других стенах располагались еще три проектора. Поэтому куда бы ни смотрел клиент, он «видел духа» — того, что показывал ему Лазарус, — на самом деле ничего не видя.

Тьма уже больше не казалась угрожающей, и Джон выключил фонарик. Смутная мысль возникла в его сознании. Вроде бы он читал о чем-то подобном... Проектор подает пленку со скоростью 24 кадра в секунду, и один и тот же кадр, появляющийся каждые две или три секунды, промелькнет слишком быстро, чтобы его можно было зафиксировать сознанием.

«— Держите глаза открытыми, миссис Мартин. Это — окна вашей души».

Внушение на уровне подсознания. Вот как оно называется, вспомнил Джон. Однажды группа психологов провела эксперимент — они вставили кадры с изображением различных продуктов в художественный фильм и показали его в обычном кинотеатре. Никто из зрителей после сеансов не мог вспомнить эти кадры, однако на протяжении последующего месяца именно данные продукты покупатели в округе приобретали вполовину больше, чем прежде.

Очевидно, Лазарус много читал, или, возможно, он сам был психологом.

Оставалось разобраться с тенью в зеркале. А потом... Джон жаждал увидеть, как будет стараться Лазарус сохранить спокойствие, когда увидит снимки, когда услышит, что его «силы тьмы» изготовляются на фабриках «Белл» и «Кодак».

Джон включил фонарик, подошел к столу и стал разглядывать композицию, образованную красным кругом и восьмиугольником. Задумавшись, он положил руки на фигуры...

«Забавно, — отметил Джон, — будто жидкий огонь побежал по рукам». А вот глубоко-глубоко в серебристом стекле зашевелились тени. «Хорошо, очень хорошо. Нужно их сфотографировать». Он нуждался в доказательствах, чтобы подкрепить разоблачение...

Словно выплывая из тумана, Джон пытался сообразить, откуда доносится музыка. Повернув голову, он разглядел сидящих в дальнем углу комнаты трех нагих барабанщиков. Зажмурив глаза и оскалив зубы, они будто замерли посреди бесконечного яростного оргазма.

— Как жаль, что вы их не дослушаете, — сказал Лазарус.

Он теперь не хромал, пока подходил к Джону, и был без очков. Его глаза — черные чернильные заводи — не имели зрачков, и двигались в них тени, подобные теням в зеркале.

Джон хотел заговорить, но смог только прохрипеть под толстой клейкой лентой, стянувшей ему рот.

Тени в глазах коротышки шевелились, надвигались, грозили поглотить Джона.

— Ну и дурак вы, Мартин. Надеюсь, теперь вы это поняли.

Джон попытался высвободиться из оков, но в изнеможении откинулся назад. Он был раздет догола, и холод от каменного стола, на который его положили, просачивался внутрь, парализуя. Уголком глаза он видел каменные чаши, укрепленные вдоль обеих сторон стола. К ним вели вырезанные в камне канавки, запятнанные чем-то похожим на засохшую кровь.

Лазарус подал знак кому-то, стоящему вне поля зрения Джона. Он выгнул голову, стремясь рассмотреть, кто же приближается к нему такими мягкими шагами...

Голое тело Джоанны блестело от пота и вонючей мази. Тени в ее глазах приплясывали и корчились, когда она занесла нож над грудью мужа.

Вопль разразился беззвучно в горле Джона, а нож начал стремительно спускаться. «Но это же безумие, — его разум отчаянно сопротивлялся.

— Чушь...»

В тот самый миг, когда нож врезался в его сердце, Джона посетила уверенность в том, что будь у него еще немного времени, он бы разгадал, как Лазарус управлял тенью в зеркале.

Но времени-то и не хватило...

Перевод В. Мылова