Теперь ты ее видишь

Сейчас

– Мое имя Шарлотта Рейнолдс. – Я наклоняюсь вперед, когда говорю в микрофон, хотя сама не знаю, зачем. Возможно, мне просто необходимо хотя бы произнести свое имя как можно яснее. Протянув руку к стакану перед собой, я сжимаю его кончиками пальцев, медленно вращая против часовой стрелки, наблюдая, как вода внутри колышется крошечными волнами. Я даже не осознаю, что затаила дыхание, пока не выпускаю воздух шумным выдохом.

Часы на голой белой стене напротив мигают яркими красными цифрами. 21.16. Мои дети сейчас будут в постели. Том сказал, что останется на ночь и ляжет спать в свободной комнате. «Не волнуйся, – сказал он мне, когда я звонила ему ранее. – Я не уйду никуда, пока ты не вернешься домой». Это не то, о чем я волнуюсь, но я не стала об этом говорить.

Дом кажется сейчас таким далеким от этой душной выбеленной комнаты с тремя стульями, столом и магнитофоном, установленным на одном конце стола, и мне интересно, как долго я пробуду здесь. Как долго они могут держать меня, прежде чем решить, что делать дальше? С самого праздника я боялась оставлять своих детей. Я бы сделала всё, чтобы укладывать их в кровати прямо сейчас, вдыхать их знакомые запахи и читать им еще одну историю, которые они всегда просят.

«Они не задержат тебя там, да?» – спросил меня Том по телефону.

«Нет, они просто хотят задать мне несколько вопросов». – Я отмахнулась от факта нахождения в полицейском участке, как от чего-то незначительного. Я не сказала Тому, что женщина-детектив спросила, хочу ли я, чтобы кто-то присутствовал со мной, а я отказалась и заверила ее как можно искреннее, что мне никто не нужен, поскольку я охотно расскажу, что знаю.

Мои пальцы начинают подрагивать, и я отдергиваю их от стакана и прячу под столом, плотно сжимая, стараясь разогнать кровь в них.

– Итак, Шарлотта, – детектив неторопливо растягивает слова. Она спросила, может ли называть меня по имени, но не предложила подобной привилегии взамен. Я знаю – ее зовут Сюзанна, потому что она много раз сказала это на запись, но, видимо, она понимает, что я не буду ее так называть. Не после того, как она представилась – «детектив-инспектор Роулингс». Это маленькая деталь, но она напоминает, кто здесь главный.

Мое дыхание застревает в горле, пока я жду, когда она спросит меня, что я делала там сегодня вечером. Во многих отношениях правда будет удобным выбором. Интересно, если я скажу ей, позволит ли она мне уйти домой к моим детям.

Детектива прерывает стук в дверь, и она смотрит, как полицейская-офицер засовывает голову в комнату.

– Инспектор Хейз едет из Дорсета, – говорит офицер. – Время прибытия – три часа.

Роулингс кивает ей в знак благодарности, и дверь снова закрывается. Хейз является старшим следователем в деле Алисы Ходдер. Он стал постоянным элементом моей жизни за последние две недели. Интересно, означает ли это, что меня будут держать здесь, пока он не прибудет? Я допускаю, что он захочет поговорить со мной. Мысль о том, что я могу просидеть в этой комнате еще три часа, делает эти стены еще теснее. Я не припоминаю, чтобы когда-либо страдала клаустрофобией, но прямо сейчас ощущение ловушки вызывает легкое головокружение, у меня темнеет в глазах, и я моргаю, пытаясь приспособиться.

– Вы в порядке? – спрашивает детектив Роулингс. Ее слова звучат грубо. Они создают впечатление, что ее разозлило бы, если бы это оказалось не так. У нее крашеные светлые волосы, стянутые сзади в тугой узел, демонстрирующий черные корни. Она выглядит молодо, не больше тридцати, и нанесла слишком много ярко-красной помады на свои очень полные губы.

Я прижимаю руку ко рту и надеюсь, что чувство тошноты пройдет. Я киваю и тянусь к стакану с водой, чтобы сделать глоток.

– Да, – говорю я. – Спасибо, со мной всё будет хорошо. Я просто чувствую себя немного нездоровой.

Детектив Роулингс поджимает красные губы и откидывается назад на стуле. Она никуда не торопится. Возможно, она хочет показать, что события этого вечера нарушили ее планы, но паузы, долгие, как беременность слона, выдают, что у нее нет никаких дел получше.

– Итак, – она начинает снова и задает свой первый вопрос, но не тот, который я ожидаю. Вместо него я слышу: – Давайте начнем с того, что вы расскажете мне, что произошло тринадцать дней назад. В день праздника.