Тери

XI

Через два дня, когда Адриэль оправилась и могла отправляться в путь, Рэб воспользовался охотным согласием Комака и взял бразды правления в свои руки.

— Куда пойдем? — спросил Комак. Он говорил вслух, потому что при разговоре присутствовала Адриэль.

Тери Джоун крутился поблизости и все слышал.

— На восток. Уйдем как можно дальше от владений Китру.

— Но зато мы приблизимся к крепости Мекка!

— Знаю, — ответил Рэб.

— Там безопасно?

— Не беспокойся, Комак. Я намерен держаться на почтительном расстоянии от легионов Верховного правителя. Однако сейчас в голове у меня зреет один замысел. Он еще не до конца разработан. Как только мой план будет готов, я посвящу тебя во все подробности. Верь мне!

— Ты знаешь, что я тебе верю. Мы все тебе верим.

Позже, когда Рэб удалился в уединенное место, где они могли поговорить, Джоун спросил его, почему он не рассказал носителям Дара о тайнике под крепостью Мекка.

— Я не хочу их пугать. Некоторые из них, возможно, испугаются и отделятся от нас. Разброд ни к чему хорошему не приведет. Нам надо держаться вместе… и еще у нас должна быть цель. Дни полета вслепую позади. Наше будущее связано с сокровищем, которое покоится под крепостью Верховного правителя Мекка. Значит, нам либо придется прямо сейчас как-то решать вопрос с Мекком, либо всю оставшуюся жизнь провести в бегах.

— Как?

— Не знаю… пока не знаю. Но чувствую, что наш таинственный друг Тлад обязательно отыщет слабое звено в оборонительных укреплениях Мекка. И когда он его отыщет, ему потребуется помощь. Я хочу, чтобы мы оказались поблизости и сумели помочь ему.

— Почему Тлад хочет помочь носителям Дара и тери? — спросил Джоун. Этот вопрос давно не давал ему покоя.

— Не знаю. Ты ему доверяешь?

Джоун кивнул:

— Я обязан ему жизнью.

— Значит, у тебя веский повод доверять ему. У меня такого повода нет, и все же что-то подсказывает мне, что судьба носителей Дара в каком-то смысле связана с Тладом. Что еще непонятнее, я предвижу: их судьба неразрывно переплетена с тобой, Джоун!

Джоун был ошеломлен:

— Со мной?! Но что я могу?

— Не знаю. Однако я чувствую, что обязан держать под рукой все части головоломки до тех пор, пока она не сложится в единый узор. — Вдруг он резко переменил тему: — Что же касается более насущных проблем… я заметил: ты избегаешь Адриэль.

— Да, — только и ответил Джоун.

Как только он убедился, что девушка полностью оправилась от действия зелья, он старался держаться от нее подальше.

— Она ничего не понимает. По-моему, она немного обижена.

— Пройдет, — сказал тери, повернулся спиной к своему собеседнику и направился в лагерь.

Во время неспешного похода на восток тери оставался с племенем пси-талантов. Однако он попрежнему избегал Адриэль; он заставлял себя не обращать внимания на ее обиду. Он старался уделять равное внимание всем носителям Дара. И не только потому, что так ему посоветовал поступать Рэб, но и из-за того, что близость к Адриэль стала для него почти невыносимой.

Он часто трусил по лесной тропинке рядом с каким-нибудь талантом и притворялся, будто учится говорить. Он показывал на какой-нибудь предмет и называл его, а иногда делал вид. что не знает какого-нибудь слова; таким образом, человеку приходилось вступать в разговор и давать объяснения. После героического спасения Рэба и Адриэль все носители Дара обожали его. Не прошло и нескольких дней, как пси-таланты начали подсознательно укореняться в мысли, что он больше похож на крупного лесного жителя, так сказать туземца, чем на животное. Всем нравилось заниматься с Джоуном и способствовать расширению его словарного запаса.

А Джоуну становилось тошно от таких занятий.

До того как он познакомился с Рэбом, ему почти нравилось изображать из себя бессловесное животное. Но с тех пор, как он узнал, что он — человек, все изменилось. Теперь его роль казалась ему унизительной. Он хотел быть таким же, как они, считаться равным среди равных. Хотел, чтобы они видели в нем думающее, чувствующее, разумное существо — такое же, как и они сами. А еще он ждал, что вернется Тлад и даст пси-талантам — да и ему самому — верное направление в жизни. Хватит попусту бегать по лесам и бороться за выживание! Тлад укажет им цель.

Рэб ежедневно тренировал лучников. В полдень обычно устраивали привал или останавливались на стоянку; после того как разбивали лагерь, сразу же устанавливались мишени. Некоторые подвешивались на веревках, которые тянули помощники — надо было учиться стрелять по движущейся цели. По ним то и дело сыпался град стрел.

Джоун часто слышал стоны, жалобы на стертые пальцы, руки, онемевшие плечи, но он замечал, что стрелять стали точнее, дружнее. Вот что было важно!

На закате восьмого дня в лагерь пришел Тлад.

Рэб немедленно отвел его в сторону. Тери Джоун последовал за ними. Ему хотелось услышать, что они замышляют; кроме того, ему, как всегда, нравилось просто находиться рядом с Тладом.

— Ну? — выжидательно спросил Рэб, как только они оказались вне пределов слышимости остальных. — Что-нибудь нашел?

— И да и нет. — Вид у Тлада был усталый, а голос — напряженный, как будто он недавно пережил большое потрясение. — По всей видимости, проникнуть в крепость Мекка никак нельзя. Ее можно взять только приступом, штурмом… но для штурма у тебя слишком мало людей. Кроме того, достать оружие невозможно, если не пройти через Яму.

Лицо Рэба разочарованно вытянулось.

— Ты не сказал нам ничего такого, чего мы не знали бы и сами!

— Имей терпение. Я все же кое-что придумал. Он развернул листы бумаги, испещренные неразборчивыми волнистыми линиями.

— Что это такое?

— Карты. Я долго ломал голову, пытаясь вспомнить карты, которые я видел в пятом томе, и наконец мне удалось по памяти воспроизвести некоторые из них. Карты дают точное представление о местности вокруг крепости Мекка — какой она была прежде, чем все распалось во времена Страшной Болезни.

— Но сейчас там все по-другому.

— Верно. Однако карта показывает, как можно спуститься в Яму, минуя крепость.

— В Яму? Интересно, кто полезет в Яму по доброй воле?

— Мы. Только так мы сумеем заполучить супероружие.

— Пройти через Яму? — в благоговейном ужасе переспросил Рэб. — Никто не пройдет через Яму!

— Придется. Другого пути нет.

— Но это невозможно! Нас разорвут на куски! Джоун нарушил молчание:

— Что такое Яма?

Он вспомнил: когда он был маленьким, мама иногда рассказывала страшные истории, в которых упоминалась Яма. Но что такое Яма, мама не объясняла.

— Крепость Мекка построена на развалинах древнего города, в котором жила правящая верхушка клана тератолов, — сказал Тлад. — Именно там они проводили свои чудовищные опыты по изменению формы. Судя по тому, что мне удалось выяснить, существа, полученные в результате неудавшихся опытов, а также те создания, которые они боялись выпускать на волю, тератолы спускали в особую пещеру, расположенную под городом. Там находились тери, измененные как снаружи, так и внутри, — уроды, которых намеренно лишили доброты, жалости, способности к сочувствию и состраданию. Тератолы, видимо, развлекались, следя за тем, как в Яме совокупляются созданные ими чудовища и порождают на свет еще более чудовищное потомство. Там, внизу, они собрали все зло, там сосредоточен сам Порок!

— Значит, там, под крепостью, полным-полно тери? — переспросил Джоун. — Почему же Мекк не уничтожит их?

Рэб рассмеялся:

— Уверяю тебя, ему очень хочется их уничтожить! Жаль, что он не в состоянии их истребить. Но он не может рисковать. Его солдаты и близко не подойдут к Яме, а если он попробует заставить их спуститься туда силой, они поднимут мятеж. Потому-то он и оставил чудовищ в покое.

Джоуна потрясла нелепость происходящего: убийца тери Мекк вынужден жить над громадным гнездом тери.

— Там все очень просто и понятно, — сказал Рэб, содрогаясь. — Однажды я имел возможность взглянуть на обитателей Ямы через одну из вентиляционных решеток.

— Наверное, тератолам нравилось наблюдать за ними, — заметил Тлад. показывая на карту. — Вот как они это делали.

Рэб и тери подошли ближе. Казалось, Рэб разбирает закорючки на карте, однако для Джоуна они не значили ничего.

— Что там? — спросил Рэб, ткнув пальцем в одну точку.

— Смотровая камера. Тератолы соорудили под землей специальную галерею с прозрачной стеной, через которую они могли наблюдать за происходящим в Яме; сами же они при этом оставались в безопасности. Через галерею мы попадем в Яму так, что ни Мекк, ни его солдаты о нас не узнают. Оттуда, видимо, недалеко до тайника.

Рэб покачал головой:

— Ты представляешь, о чем просишь? Мне все равно, далеко тайник или близко, — пробраться туда невозможно! Там, внизу, живут самые омерзительные, самые испорченные твари; они ведут нескончаемую войну друг с другом. Единственное, что может ненадолго сплотить их, — вид нормального человеческого существа. Секунды не пройдет, как они разорвут человека на куски, а потом возобновят драку над его останками! — Он понизил голос. — Именно так в том краю казнят бродяг и мелких преступников. Приподнимают одну из решеток и швыряют их в Яму!

Тлад поморщился:

— Они бросают людей в Яму?

— Только тех, кто признан недостойным распятия.

— И все же нам придется пойти на риск, — не сдавался Тлад.

— Даже не думай! Я не могу никого просить спуститься туда!

— Тогда я ничем не сумею тебе помочь, — сердито ответил Тлад и отвернулся, собираясь уходить.

Джоун задержал его, положив руку ему на плечо:

— Погоди! Возможно, тери сумеет достать оружие, пройдя через Яму.

— Нет! — вскричал Рэб. — Там не выживешь даже ты, Джоун!

— Я хочу попробовать. — Джоун вдруг понял: ему очень хочется спуститься в Яму.

— Но зачем? Ты ведь рискуешь жизнью!

— Своей жизнью.

Рэб долго молчал, прежде чем ответить.

— Возможно, у тебя и получится, — сказал он наконец. — Но каким образом одному человеку удастся столько сделать?

— Он принесет оттуда несколько образцов оружия, — ответил Тлад. — С помощью оружия мы очистим Яму — против оружия не выстоит никто — и добудем остальное.

Глаза Рэба загорелись воодушевлением. Он обнял Джоуна за мощные плечи:

— Брат тери, кажется, тебе суждено еще раз спасти носителей Дара!

В ту же ночь Джоун сидел у главного костра вместе с Рэбом и Тладом; остальные уже разошлись по палаткам и спали.

— Тлад, ну почему всегда все так получается? — тихо спросил Рэб. В руке у него была пригоршня мелких камешков; он по одному швырял их в костер.

— Ты имеешь в виду войну? — Тлад пожал плечами. — Видимо, стремление воевать — неотъемлемая часть человеческой натуры.

— Ты так думаешь? Не знаю, не знаю. Почему мы боремся за жизнь в лесу, в то время как Мекк, его попы и солдаты находятся в крепости и придумывают новые способы разыскать и убить нас?

— Видимо, у истоков всего лежит секта сторонников Истинной Формы.

— Ах, вера! Уверяю тебя, я бы сумел найти вере более достойное применение! Помимо того, что нас мало, против нас еще работают все религиозные мифы. Сторонники Истинной Формы учат, что Страшная Болезнь была деянием Господа; благодаря Страшной Болезни Господь изменил тех, кто навлек на себя Его гнев. Следовательно, все, помеченные печатью Страшной Болезни, отвратительны Господу и должны быть истреблены.

— Мы все боимся странного и не похожего на нас. Даже ты не уверен, что твои сотоварищи, носители Дара, не отвергнут Джоуна, если ты скажешь им, что он — человек.

— Знаю. Убийство и мучения других существ всегда считались злом. Но потом попы, сторонники учения Истинной Формы, завладели сознанием Мекка и убедили его приказать уничтожить всех тери. По-моему, то, что носителей Дара также причислили к тем, кого необходимо истребить, было неизбежно. Так что сейчас убийство носителя Дара или тери — признак набожности. Все исказилось.

— Убежден, носителей Дара включили в список кандидатов на уничтожение также и по политическим мотивам, — ответил Тлад. — Если Мекк действительно так подозрителен и труслив, как ты уверяешь, он, видимо, захотел уничтожить тех, кто способен устроить заговор против него, не произнеся ни единого слова.

— Подозреваю, что так оно и есть. Но если настоящее ужасно, будущее может быть еще хуже.

— Хуже? — прошептал Джоун. Он больше не мог сдерживаться. — Что может быть хуже того, что происходит сейчас?

— В настоящее время провинции исполняют Указ об истреблении из страха прогневить Мекка. Но со временем убийство любого существа, которое не является носителем Истинной Формы, может войти в привычку и стать обычным делом. Истребление тери продолжится годы спустя после смерти Мекка, потому что будет неразрывно связано с религиозным мифом, с легендой. Как можно бороться с легендой?

— Сочинить другую легенду, — отчеканил Тлад. Рэб рассмеялся:

— Только и всего? Другую легенду! Ах, если бы я только мог! Я создал бы новую веру, основал новую религию, которая объединила бы нас всех вместо того, чтобы разделять. А еще лучше, я покончил бы с любой религией и позволил людям жить так, как им заблагорассудится.

— То, о чем ты мечтаешь, нереально. Легенды существуют потому, что люди их выдумывают, а потом цепляются за них. Людям нужны мифы. Для того чтобы вытеснить существующие верования, тебе придется придумать другого бога — более сильного и доброго, такого бога, который затмит остальных, который внушит людям, что тери и носители Дара — такие же люди, как и все мы, и внушит так крепко, что новую веру уже ничем нельзя будет выкорчевать.

— Если бы я сумел завладеть тем оружием! — Рэб сжал кулак и потряс им в воздухе. — Уж я бы показал Мекку и его попам, на что способны люди-тери и люди — носители Дара!

— Значит, вот для чего тебе понадобилось оружие! Тебе самому захотелось сделаться Верховным правителем!

— Нет, что ты! — поспешно возразил Рэб. — Просто мы используем оружие для того, чтобы изменить соотношение сил в нашу пользу. Нам больше не нужно будет бежать… ни от кого!

Тлад ничего не ответил. Джоун пристально наблюдал за ним; Тлад задумчиво смотрел в костер, и на лбу у него появилась озабоченная складка.

На следующее утро Джоун стал разыскивать Тлада, однако вскоре узнал, что тот ушел с рассветом — ушел неизвестно куда. Джоун бросился в лес; скоро он добежал до хижины Тлада. Солнце взошло уже высоко, но Джоун не сомневался, что сумеет догнать человека. Ни один человек не способен так быстро передвигаться по лесу, как…

Ему еще предстоит привыкнуть думать о себе как о человеке! Джоун потихоньку начинал считать себя представителем людской расы; теперь ему хотелось, чтобы другие тоже видели в нем человека. Но Рэб твердил: не спеши, не спеши, не спеши! Вот он и не спешил. Однако с каждым днем его все больше и больше раздражала необходимость скрывать свой разум. Будучи от природы немногословным, он теперь начал испытывать ненасытную тоску по общению. Ему очень хотелось разговаривать с другими людьми. Однако слушать его было некому. Рэб всегда бывал либо занят, либо общался с другими носителями Дара; когда приходил Тлад, они с Рэхом беседовали о вещах, в которых Джоун не разбирался. Из-за своего невежества он был обречен на молчание.

Поэтому он отправился на поиски Тлада. Тлад был человеком, однако почему-то не искал общества других людей. Может быть, он примет в свою компанию тери, которому ужасно хочется быть на равных с другими людьми? Оба они — чужаки, пришлые, оба отличаются от остальных. Только Тлад держится особняком потому, что сам так решил, а тери — из-за своего происхождения и в силу закона.

Тлада в хижине не оказалось, но по всем признакам он ушел отсюда совсем недавно. Может, они просто разминулись: тери бежал по параллельной тропке. Джоун немного подождал, потом решил побродить по лесу на участке между хижиной Тлада и лагерем пси-талантов.

Через какое-то время он вышел на знакомую поляну. Посмотрев налево, он увидел то, что привык называть про себя мерцающим ужасом. Но он увидел и кое-что еще.

Кто-то шел по полю. Человек…

Это был Тлад.

Джоун наблюдал, как Тлад подходит к мерцающему ужасу. Он шел быстро, уверенно, как человек, который твердо знает, куда идет, и которому не терпится туда попасть. Он подошел прямо к туманному пятну… и вошел в него!

Туман накрыл его с головой, и Тлад исчез.

Джоун побежал вперед; сердце готово было вырваться у него из груди. Тлад в опасности! Он должен ему помочь! Но где же он? Может, то, что спрятано внутри мерцающего ужаса, затащило его внутрь и проглотило? А может, Тлад не подвержен страху? Может, он сам — его часть?

Вопросы остались без ответов; Джоун ощутил, как грудь и горло стискивают первые щупальца страха и отвращения. И все же он продолжал бежать. Он бежал до тех пор, пока не понял, что больше не может дышать; ноги у него затекли и сделались ватными. И когда ноги отказались подчиняться, он пошел — медленно, с трудом, потом пополз. Он заставлял себя двигаться вперед. Наконец он вошел в туман.

Внезапно лес исчез. Перед его глазами все поплыло. Остался только страх, который пронизывал его насквозь. И все же он заставлял себя идти, ползти вперед. Еше один шаг, еще один… И еще…

Вдруг туман развеялся.

А с ним исчез и страх.

Джоун стоял, тяжело дыша, обливаясь потом; он находился в прохладном помещении без запаха; казалось, помещение сделано из полированной стали.

Невдалеке от него — шагах в трех — в кресле к нему спиной сидел Тлад. Он пристально вглядывался в портрет мужчины, который висел на стене над ним. Джоун уже открыл рот, чтобы заговорить…

Но портрет заговорил первым.