Терракотовые пески

Глава 6

Первым впечатлением Жанны от Беникеша стало царящее повсюду возбуждение, яркие краски и шум. Большая машина, встретившая их на вокзале, с трудом пробиралась по узким улочкам, лавируя между нагруженными осликами, мужчинами в длинных одеяниях, бредущими по мостовой, и детьми, снующими повсюду с бесстрашием, свойственным молодости. Они только ухмылялись, когда водитель сигналил, спрыгивали на мостовую и, подбежав к машине, прижимались носами к стеклу, чтобы лучше рассмотреть сидящую внутри блондинку.

Жанна не могла удержаться от смеха. Кудрявая ребятня была так забавна — вот только оставалось загадкой, как эти чертята, носясь взад и вперед по проезжей части, умудрялись не угодить под колеса.

Машина остановилась на главной площади, в центре которой возвышалась мечеть с зеленым куполом и узкими башенками. Дом, в который они собирались войти, был окружен деревьями, в ветвях которых сверкали золотистые плоды.

— Горькие апельсины, — пояснил дон Рауль.

Жанна, щуря глаза от яркого солнца, невольно залюбовалась своим спутником. Несмотря на белый европейский костюм, Рауль казался здесь скорее человеком Востока, а не космополитом. Сердце ее учащенно билось. Высокий, с волосами цвета вороного крыла смуглый красавец, в миндалевидных глазах которого всегда кроется напряжение. Это был восточный принц до кончиков ногтей, не случайно слуги, толпившиеся у резных дверей, ловили каждое его слово.

Из багажника в мгновение ока вынули чемоданы. Когда Рауль достал сигарету, ему моментально поднесли зажигалку. Жанна не понимала ни слова, потому что окружающие возбужденно говорили на незнакомом языке.

— Нам нужно перекусить, — наконец сказал ей дон Рауль по-английски. — Потом мы прогуляемся — когда спустятся сумерки и зажгутся фонари, это место станет прекрасным и таинственным. Начнут играть музыканты, выступать заклинатели змей. Мы обязательно должны побывать на улице пряностей.

— Звучит заманчиво! — с энтузиазмом воскликнула Жанна.

Рауль повел ее по выложенному плиткой полу холла, на котором солнце, проникающее через ставни, рисовало причудливые узоры. Они попали во внутренний дворик с фонтаном, и у Жанны перехватило дыхание от красоты и покоя, столь неожиданных после шумной площади.

Слуги подали им кофе. Они устроились под сенью олеандровых и апельсиновых деревьев. Кругом цвела роскошная розовая герань, среди персидских лилий пели птицы. Это был сад из сказок «Тысячи и одной ночи», и Жанне казалось, что она видит чудесный сон. Не выдержав, она резко вскочила, и тут у нее подвернулся каблук. Девушка упала бы, если бы ее не поддержала сильная рука.

— С-спасибо. — Она чуть покраснела, встретившись с ним взглядом. — Я привыкла к туфлям на низком каблуке и чувствую себя неловко на шпильках.

— Вы вообще чувствуете себя неловко? Не уверены в человеке, который примчал вас сюда на ковре-самолете?

— Я… я думала, мы остановимся в отеле, сеньор.

— Зачем? В нашем распоряжении прекрасный дом, в котором сейчас никто не живет. Принцесса последнее время предпочитает Эль-Амару. Вас смущает перспектива провести ночь без компаньонки? Странно! Ведь вы приехали из Англии, где подобные вещи вышли из моды, одновременно с мебелью викторианского периода.

— Я не бравирую консерватизмом. — Она отодвинулась от него и села на бортик фонтана. — Просто сюрприз следует за сюрпризом. Интересно, каким будет следующий?

— В этом суть испанского характера, дорогая. Вы должны не забывать, что я выходец из Иберии.

Жанна окунула руку в воду. Она не знала, что от солнечных лучей ее волосы засветились, как серебро, и она казалась невероятно молодой и прекрасной в этом саду, где некогда прогуливались фаворитки мавританского принца. Древняя черепаха, медленно ползущая под деревом, вполне могла быть любимицей одной из тех девушек, одетых в прозрачные шелковые шаровары.

— Стоит посмотреть на вас, дон Рауль, и тут же поймешь, что вы из породы хищников.

— Это вас тревожит? — Он взял ее руку, невероятно белую по сравнению с его бронзовой кожей. — Снег и солнце нельзя смешивать — они уничтожат друг друга.

Ей пришлось выдержать его взгляд.

— Вы хотите сказать, что я… я должна растаять, раствориться в ваших желаниях, дон Рауль? Вот теперь вы действительно пугаете меня. Я согласилась поехать с вами, но лишь при условии, что сохраню свободу. Надеюсь, вы не измените своему слову?

— А что вы подразумеваете под словом «свобода»? — хмыкнул испанец. — Возможность приходить и уходить по собственному усмотрению, как в Англии? Вы не должны забывать, что вы здесь в качестве подопечной принцессы, мало того, — моей потенциальной невесты. Не смотрите на меня так! Мы с вами знаем, как на самом деле обстоят дела, но другие-то не в курсе. Я даже могу настаивать, чтобы вы в случае надобности носили паранджу.

— Вы шутите? — Но глаза его были серьезны. — Дон Рауль, если вы думаете, что я буду вести себя как арабская рабыня, то ошибаетесь! — Она попыталась вырвать руку, но его пальцы держали ее запястье, как стальные оковы.

— Вы будете поступать так, как я скажу, а не вести себя как ребенок. — Он смотрел на ее залитые солнцем золотистые локоны, окружавшие голову светлым нимбом. Изучал каждую ее черту, задержав взгляд на линии чувственных губ. — Здесь привыкли к темным волосам и оливковой коже, и я не позволю, чтобы подопечную принцессы разглядывали, как диковинное животное.

— Вы говорите так, будто я действительно ее подопечная. Но я всего лишь играю ее роль, не получая от этого никакого удовольствия.

— Все равно. Как только вы переступили порог этого дома, по городу мгновенно разнесся слух, что я привез свою невесту. Мужчины в этой части света женятся быстро, и скоро все будут считать меня без пяти минут вашим мужем. Игра пошла, моя дорогая, и вам придется играть по моим правилам.

— То есть носить паранджу?

— Да. Маску из шифона с бисером по краю. — Он ехидно улыбнулся. — Очень красиво, многим женщинам это по душе.

— Я буду чувствовать себя рабыней!

— А разве это так ужасно? — провоцировал ее Рауль. — О, Хуссейн уже ставит тарелки на стол. Уверен, что вы проголодались.

Они трапезничали у стены, увитой ползучими душистыми цветами.

«Итак, — с тревогой думала Жанна, — дон Рауль намерен заставить меня повиноваться во всем. Даже моя жизнь, пока я играю роль Джойосы, больше мне не принадлежит».

Еда оказалась невероятно вкусной. Розовая дыня просто таяла во рту, обжаренные в масле кукурузные початки аппетитно похрустывали. Кус-кус был бесподобен, а карамельный пудинг заставил ее облизнуться от удовольствия и улыбнуться мужчине, который его заказал… Он привык отдавать распоряжения, которые выполняются незамедлительно, и иногда это весьма кстати.

— Интересно, что означает ваша улыбка? — спросил он, впиваясь зубами в спелый инжир. Но пока Жанна не собиралась открывать ему свои мысли. Ими-то уж он не сможет завладеть.

— Как бы всем этим упивалась Милдред! Обстановка как в ее романах.

— Любовных романах, хотите вы сказать?

Жанна холодно посмотрела на него, не желая обсуждать щекотливый вопрос. Не первый раз она увидела в темных глазах Рауля недоумение, словно его заинтриговала девушка, которая никогда не флиртовала с мужчиной. Наверное, он хотел увидеть ее реакцию на двусмысленные замечания.

— Еда была великолепной, дон Рауль!

— Я заметил, что она вам понравилась, мисс Смит. — Его глаза смеялись. — И тем не менее, посмотрев на вас, можно решить, что раньше вы питались лишь росой. Вас хорошо кормили в детстве?

Она засмеялась:

— Кожа и кости, да, сеньор? Я слышала, что испанским мужчинам нравятся полненькие женщины с волосами цвета вороного крыла.

— На каждое правило есть свое исключение, — пробормотал он. — Многие друзья советовали мне откармливать Джойосу сладостями и пирожными, как это делали в гаремах с худенькими девушками. — С лукавым видом он подвинул Жанне пастилу из фиников и орехов. — Десерт, дорогая?

— Вы скорее мавританец, чем испанец, не правда ли? Я что-то запуталась.

— Вы скорее женщина, чем ангелочек? Я что-то тоже засомневался.

— Я машинистка, которую наняли в невесты. Вам, по-видимому, безразлично, как я робею, оказавшись в чужой стране, где мне предстоит играть роль избалованной, капризной аристократки. — Жанна отрешенно разглядывала оранжевую бабочку, севшую на цветок дыни. Она — испуганная молодая девушка, а не женщина, которая умеет обращаться с опытным мужчиной. Ее била дрожь, как эту бабочку.

— А разве не интересно оказаться в роли баловня судьбы? — не унимался Рауль. — Ну же, побудьте такой для разнообразия.

— Я боюсь привыкнуть к этому, дон Рауль.

— Значит, я должен найти вам богатого мужа, а то вдруг после нашего расставания вы угодите в когти еще одной Милдред.

— Правда? — расхохоталась Жанна, но каким-то странным образом ее задели эти слова. — Вы считаете, что главным условием брака является состояние жениха? У меня об этом иные представления.

— Какие же?

Он подталкивал ее к стандартному ответу, но она не попалась в ловушку.

— Я могу открыть чайный магазин или выучиться на косметичку. Мне очень понравилось в салоне красоты, все было так… красиво.

Рауль улыбнулся, откинувшись на спинку плетеного стула.

— Еще вы можете влюбиться себе на удивление. Любовь поражает самые независимые сердца. Если вы по уши влюбитесь, что станется с вашим чайным магазином?

— Я подумаю об этом, когда влюблюсь, — небрежно парировала она. — Милдред не раз говорила мне, что я классическая старая дева, так что вы рано заволновались.

— Вы очень застенчивы?

Она старалась не смотреть в его светящиеся иронией и любопытством глаза. Он опять втягивает ее в разговор на тему, которой лучше избегать. Нечестно с его стороны анализировать ее смутные мечты.

— А Джойоса была застенчива? — поспешила она сменить тему. — Если нет, то вашу бабушку удивит якобы произошедшая с ней перемена.

— Принцесса видела ее лишь два раза, тогда Джойоса была еще ребенком. Вам кажется ужасным, что молоденькую девушку выбрали в невесты для такого мужчины, как я?

— Я не знаю, что ответить на ваш вопрос, сеньор.

— Уверен, что знаете, сеньорита. — Он, не спуская глаз с Жанны, взял в руки лиловый цветок и смял его лепестки. — Разве вы не говорили, что вам понятна причина ее бегства? Думаете, она испугалась? Но чего? Моего характера… или моей страсти?

— Мне кажется, что вы бываете жестоким… по отношению к женщине, — отважилась Жанна.

— Себя вы тоже включаете в эту категорию?

Жанна задумчиво разглядывала лепестки раздавленного цветка. У Рауля всегда такой вид, будто он ожидает от других повиновения. Только общаясь с принцессой, он будет надевать бархатные перчатки. А вот Жанна уже не раз испытала силу его стальной хватки.

— Да, — кивнула она. — Себя тоже.

— Тогда как вы решились отдаться в мои руки?

— Может, мне еще придется об этом пожалеть.

— Уютный чайный магазинчик на побережье Англии должен компенсировать ваши страхи во время нашего общения, — проворчал он. — Я, конечно, не провидец, но думаю, что вам понравится жить в Эль-Амаре. Это будет для вас настолько внове — гулять по саду среди пальм, видеть оранжевую луну над песками, слышать, как утренний ветер призывает вас проснуться и прокатиться верхом… может быть, вместе со мной.

— Но я не умею ездить на лошади, — ахнула она.

— Я вас научу, — невозмутимо отозвался дон Рауль.

— Я не умею ничего из того, что ждут от Джойосы. Я даже не говорю по-испански…

— Не впадайте в панику.

Он быстро встал и подошел к Жанне, заставил ее подняться на ноги и взял ее за руку. Его близость, его темная сила, исходящая от него опасность встревожили бы кого угодно, а Жанна к тому же еще не забыла вкуса его губ, теплых и настойчивых. Он непредсказуем, а она — в его власти. Взрывная комбинация.

— Как я уже говорил вам, мать Джойосы — англичанка, и девица хорошо говорит по-английски. Со всем остальным справиться просто. Вы будете тренироваться в верховой езде ранним утром, а я научу вас немного говорить по-испански. Вам же не придется провести здесь год или больше. Как только принцесса поймет, что невеста отнюдь не влюблена и в будущем это будет не жена, а ком снега, вы освободитесь от меня, дорогая. Просто растаете, и все.

Растает… Жанна уже сейчас чувствовала, какую опасность таит это слово, потому что сознательно или бессознательно Рауль прижимал ее к себе, заломив ей руки за спину. Его смуглое красивое лицо оказалось так близко, что он должен был почувствовать ее прерывистое дыхание.

— У Джойосы глаза не такие огромные и выразительные, — пробормотал он, явно не собираясь отпускать свою пленницу. — Смотрите на меня в присутствии принцессы так, как сейчас, и она скоро поймет, что мои прикосновения не доставляют вам удовольствия.

— Я… мне не нравится, что меня вот так хватают и дрессируют, как ручного кролика. Дон Рауль, вы меня изувечите… Мне больно…

Его глаза смеялись.

— Я кажусь вам дьяволом? Вам не нравится, когда вас целуют?

— Не нравится, когда это делаете вы, — с отчаянием выдохнула она. — Для вас это всего лишь игра в кошки-мышки. Всю жизнь вы поступаете как вам заблагорассудится, меня же всю жизнь ограничивали в поступках и желаниях. Выпустив жертву из мышеловки, вы с любопытством наблюдаете за ее реакцией. Возможно, вы рассчитываете на то, что я отблагодарю вас, позволив… заняться со мной любовью?..

— Ваша благодарность простирается так далеко? — лукаво спросил он.

— Да я предпочту стать судомойкой! — взвизгнула Жанна.

Мучитель тут же сжал ее руку еще сильнее и притянул к себе. Ну все — жесткий поцелуй неизбежен… Но тут, к ее неописуемому облегчению, в дверях дома возник старательно прячущий глаза Хуссейн.

Рауль что-то приказал по-арабски, Хуссейн поклонился и ушел. Хозяин с явным сожалением заметил:

— На этот раз вам удалось избежать наказания за дерзость, юная леди. У меня деловое свидание. Вы предпочитаете остаться в саду или Хуссейн проводит вас в вашу комнату и вы немного отдохнете?

— Я лучше останусь здесь, — заявила Жанна, потирая ноющее запястье.

— Что, вам правда больно? — Рауль холодно улыбнулся. — Или вы пытаетесь стереть следы моего прикосновения?

Жанна наблюдала, как он входит в дом. И тут ей вдруг показалось, что двор странно затих, хотя по-прежнему журчала вода в фонтане, птицы продолжали распевать свои песни в ветвях фруктовых деревьев, в олеандрах жужжали пчелы.

Жанне стало холодно на солнцепеке. Она поежилась, отходя от стола, за которым только что обедала с доном Раулем. Девушка все машинально растирала запястье, хотя золотая цепочка больно впилась в кожу, оставила розовый след. Она приблизилась к арке, которая вела в другую часть сада, и пошла по тенистой миртовой аллее. Фонтан сиял на солнце, ветерок что-то нашептывал, с роз опадали лепестки. Жанна вздрогнула, когда в озерцо с лилиями прыгнула лягушка, похожая на крошечного дракона. Англичанка улыбнулась, вспомнив сказку о принце, который смог снять чары с девушки, превращенной в такое же существо.

Сад — укромное место, залитое солнцем и заполненное тенями, — заставил ее вспомнить старую сказку и подумать… о любви. Когда женщина любит мужчину, он становится в ее глазах совсем другим человеком. Он может быть хоть самим дьяволом, но любящие глаза видят в нет бога.

Ветер вздохнул — а может, это вздохнула она сама? Жанне страстно хотелось, чтобы кто-то был добр к ней, заботился о том, чтобы ей было хорошо. Это ценнее любого подарка. От этого становится теплее, чем у горячего очага. Вот бы увидеть хоть раз в жизни, как в темных глазах светится любовь. Любовь к ней.

Жанна услышала какой-то шум за стеной, огораживающей сад. Присмотревшись, она обнаружила в стене маленькую дверцу, наполовину скрытую вьющимися цветами. Девушка отодвинула этот живой занавес и потянула за ручку. Дверь распахнулась. Перед ней открылась городская площадь и высокая мечеть, окруженная деревьями. Сплошной стеной стояли прилавки. Под тентами была выставлена разнообразная утварь, вокруг взад и вперед сновали мужчины в длинных одеяниях, словно сошедшие с полотен средневековых художников.

Звучала какая-то странная музыка, и Жанна подумала о заклинателях змей, продавцах специй, красных гранатовых плодах и арабском серебре.

Усмехнувшись при мысли о том, что нужно бы надеть паранджу, она решительно вышла на площадь. Вот еще одна из злых шуток дона Рауля. Он прекрасно знал, что от европейских женщин не ждут, чтобы они себя вели как мавританки, только местным не разрешалось открывать лицо. Вековые традиции держат крепко, и Жанна видела тут и там женские фигурки, закутанные с головы до ног.

В ней неожиданно проснулся дух авантюризма, и она решила посетить ярмарку. Все это было так интригующе! В конце концов, дон Рауль может быть так занят, что ему не удастся улучить минутки, чтобы поводить гостью по городу. Жанна вернулась в дом, накинула жакет, схватила сумочку и уже через пять минут пересекала площадь, направляясь к рынку. Она пообещала себе, что пробудет тут совсем чуть-чуть и не станет заходить слишком далеко, зато почувствует местную атмосферу и купит кое-какие сувениры.

Стало смеркаться, торговые ряды освещал желтый свет ламп. Гортанный язык мешался со звуками дикой музыки, и, смешавшись с толпой покупателей, зевак и продавцов, Жанна вдруг почувствовала панику.

Но, разглядывая великолепные изделия, выставленные на прилавках, она преодолела страх и неуверенность. Чего здесь только не было! Шелка ручной работы всевозможных цветов, невероятно нежные на ощупь. Ковры с ярким арабским рисунком. Выставленные в витринах драгоценности и нити дешевых бус. Серебряные клетки для птиц. Горы амулетов в форме рыб, звезд, знаков зодиака.

Запах мяты мешался с запахом жареного мяса. Горы тыкв возвышались над холмами пурпурного инжира и сладких лимонов. Абрикосы и хна соседствовали с туфлями из мягкой кожи, возле великолепных тканей для свадебных нарядов толпились группы щебечущих женщин. Продавцы благовоний предлагали свой товар в крошечных пиалах и флаконах самой причудливой формы. Взгляд Жанны привлекла маленькая шкатулка, сделанная в форме арки.

Жанна взяла ее в руки, и продавец тут же заломил цену, в несколько раз превышающую реальную стоимость безделушки. Девушка покачала головой и предложила торговцу десять долларов. Тот в комическом ужасе воздел руки к небесам. Она указала ему царапину на крышке, и он быстро снизил цену до тридцати долларов. Жанна положила коробочку обратно на прилавок.

— Двадцать пять долларов, — выдохнул торговец.

Жанна провела пальцем по рисунку.

— Пятнадцать, — заявила она, довольная, что так хорошо торгуется.

Араб быстро оглядел ее одежду, светлые волосы и белую кожу.

— Двадцать, — упрямо буркнул он.

— Не хочешь — не надо. — Жанна повернулась, чтобы уйти, но тут же вскрикнула, потому что продавец грубо схватил ее за плечо.

— Богатая женщина! — зло крикнул он.

— Неправда! — Девушка сбросила с плеча его руку и побледнела, увидев, что ее окружила целая толпа. Глаза людей смотрели настороженно и враждебно, и в горле у нее запершило от запаха, исходившего от их одежды. Оглянувшись, Жанна поняла, что она должна как можно скорее выбираться отсюда, пока цела. Дрожащими руками она открыла кошелек и уже хотела заплатить за шкатулку, как чья-то рука сжала ее пальцы.

Жанна в испуге подняла глаза и увидела знакомую высокую фигуру.

— О!.. — вырвался у нее возглас.

Толпа тут же растаяла, а продавец укрылся за горой посуды из меди и бронзы.

Ее буквально протащили по проходам между лавочками, и через минуту они достигли площади.

— Мне бы перекинуть вас сейчас через колено и отшлепать, но надеюсь, что вы уже получили хороший урок. Зачем вам потребовался этот хлам?

Жанна никак не могла успокоиться, но больше всего ее злило, что именно он пришел к ней на помощь.

— Мне понравилась шкатулка… она такая необычная.

— Ну вы просто как ребенок. Думаете, с вашей стороны было благоразумно одной направиться на ярмарку? Меня просто дрожь пробирает при мысли, что могло бы случиться, не окажись я там вовремя.

— Вы-то, конечно, намного благоразумнее. — Жанна пришла в ярость из-за того, что ей приходится отстаивать свои права из-за какой-то ерундовой бронзовой вещицы. Ее щеки пылали. Значит, он шел за ней следом по бесконечным ярмарочным рядам, выжидая, когда она попадет в беду, а он — супермен нашелся! — ее вызволит. — Вы получили удовольствие, шпионя за мной?

— Мой деловой партнер только что ушел, я видел, как вы ворвались в дом, схватили жакет и помчались бог знает куда. Естественно, я пошел за вами. — Он все еще сжимал ее руку стальными пальцами. — Вы всегда так импульсивны, глупы или просто вам доставляет удовольствие нервировать меня? Если это так, мы вряд ли станем друзьями.

— Я полагала, что от меня требуется холодное безразличие, дон Рауль. В кои-то веки смогу делать то, что мне хочется.

— Вы испытываете мое терпение, Жанна.

— Потому что спорю с вами?

— Я рассчитываю на то, что вы будете хотя бы прислушиваться к моим словам. Я поступаю сурово не потому, что хочу выглядеть тираном, а делаю это во имя вашего же блага. Позвольте мне напомнить вам, что это Марокко. Вы молоды и не знаете обычаев страны. Разве вы не испугались, когда на ярмарке вас окружила толпа людей, так непохожих на вас? Большинство просто глазели из любопытства, но среди них, бесспорно, были и опасные типы. Увидев, что вы одна, они могли освободить вас от вашего кошелька… или даже невинности.

— Ч-что вы имеете в виду?

— Вы хорошо меня понимаете.

— Мне это и в голову не пришло!

— Время от времени с вами такое случается. Вы, кажется, еще до конца не поняли, что вы уже не машинисточка, незаметная в тени шумной писательницы. Сейчас на вас красивая одежда, ваши волосы сверкают, а на руке у вас изумруд семьи Романос.

— Изумруд, — ахнула она. — Дон Рауль, я об этом просто не подумала, — боже, ведь его могли украсть! Неудивительно, что вы сердитесь на меня. Я… не привыкла носить драгоценности. Пожалуйста, заберите кольцо для сохранности.

Рауль взял ее за руку, в свете ламп камень искрился и переливался.

— Вы необычная девушка, Жанна. Значит, вы совсем забыли, что носите мое кольцо?

— Боюсь, что так… — Она взглянула ему в лицо и почувствовала болезненный укол в сердце. Это кольцо должна носить женщина, которую он любит, а не та, для которой все это лишь маскарад и которая так мало для него значит. Он пошел за ней следом на ярмарку не потому, что беспокоился о ее безопасности, он просто орлиным оком следил за тем, чтобы ничего не случилось с кольцом.

— Все в порядке, — весело сказала она, — кольцо не пострадало. Если вы настаиваете на том, чтобы я продолжала его носить, я буду впредь осторожней.

— Настаиваю.

Жанна улыбнулась.

— Как красива мечеть, когда сквозь решетки струится свет. Она сама сверкает, как огромная драгоценность. На балкон, окружающий главный купол, пускают?

— Хотите посмотреть на город с высоты птичьего полета? Предупреждаю: подъем очень крут.

— Это было бы так интересно…

— Кажется, что вы хотите увидеть все в один день.

— Разве мы не уезжаем завтра в Эль-Амару?

— А вы хотите?

— Но ведь я должна следовать вашим пожеланиям, сеньор.

— Мы можем остаться еще на день. И на этот раз я отведу вас к владельцу подлинного антиквариата и вы можете выбрать действительно ценную шкатулку для драгоценностей.

— Я… я хотела купить лишь сувенир в память о Беникеше.

— Что-то вроде пепельницы или камешка с пляжа?

— Примерно. — Рауль отпустил ее руку, и она отодвинулась. — Не смейтесь надо мной. Я не могу позволить себе что-то по-настоящему ценное.

— Вам не придется это покупать на свои деньги, дорогая.

— Но я бы предпочла именно этот вариант. — Она вскинула подбородок. — Нехорошо получать подарок за подарком, потому они для вас так мало значат, вы ведь привыкли к тому, что можете купить все. Вам незнакомо чувство удовольствия от приобретения какой-то понравившейся мелочи. Вы испорченный человек, Рауль Цезарь-бей.

— А вы нет. — Его голос стал обманчиво мягким, и Жанна вдруг осознала, что ее вовсе не отпустили, а закутали в складки длинного плаща. — Хорошо, мы поднимемся на башню, и вы загадаете желание звездам. Держу пари, что это доставит вам больше удовольствия, чем покупка любой драгоценности.

— Конечно. — Когда они переходили площадь, Рауль бережно прижимал ее к себе, прикрывая плащом, и она буквально задыхалась от волнения.

Ночь дышала ароматами пустыни, прямо над головой в небе цвета индиго висели звезды. Что ей загадать? Сбудется ли ее желание?

В мечети им пришлось сменить уличную обувь на специальные тапочки. Подниматься в них было делом достаточно сложным. Жанна не выдержала и сняла их. Она побежала перед доном Раулем по ступенькам в одних нейлоновых чулках и наконец выскочила на узкий балкон. На нее налетел порыв ветра, и она задохнулась от волнения. Ветер пустыни из загадочных бескрайних мест! Где-то там, среди гранатовых деревьев, стоит дом, в который они направляются.

Они вместе смотрели на огромные звезды, которые были так близко, что, казалось, их можно поймать, но, когда Жанна протянула руку, в ней ничего не оказалось.

— Прелесть какая, — выдохнула она. — Волшебный город, а за ним тысячи миль песка. Этот мир так отличен от моего! Вы знаете его изнутри, и потому он не пугает вас. Вас вообще ничего не пугает.

— Я не стал бы иметь с вами дело, если бы видел, что вы впадаете в депрессию от любой неудачи, — улыбнулся он. — Вам тоже храбрости не занимать.

— Я растерялась на базаре, — призналась она. — Сердиться на всякие мелочи здесь, осознавая величие мира, невозможно.

— Звезды похожи на людей, — почти прошептал он… — Кажется, что на небе они рядом, а на самом деле далеки друг от друга. Каждая звезда одинока.

— Да, это чувствуется. — Жанна искоса посмотрела на его четко обрисованный твердый профиль. Рауль чувствует себя одиноким и скучает о женщине, оставшейся во Франции? Ему бы хотелось, чтобы именно она, а не девушка, похожая на Джойосу, стояла рядом? Его руки так крепко сжимали перила, что их косточки на фоне бронзовой кожи и черного железа показались белыми.

Все это притворство не доставляет ему удовольствия, но он считает ложь во спасение необходимой. Рауль не хочет спорить с больной принцессой Ямилой… ему нужна Жанна, чтобы доказать, будто девушка, предназначенная ему в невесты, его не любит.

Жанна смотрела на звезды, сияющие над пустыней. Их свет холоден, они никого никогда не согреют. Ей хотелось, чтобы Рауль снова закутал ее в плащ. Ей предстоит нелегкая задача — продемонстрировать, что он ей безразличен. Она никогда так не сомневалась в их затее, как здесь, на балконе арабской мечети.

Жанна никогда не знала любви и нежности. Она рано столкнулась с одиночеством, но здесь, на краю пустыни, она поняла, что такое любовь.

Но в Эль-Амаре она должна тщательно скрывать растущее в ее сердце чувство и притворяться снежной королевой. Дон Рауль ждет от нее холодности, которая должна убедить его бабушку в том, что она не годится ему в невесты!