Тесла и сверхсекретные проекты Пентагона

Вступление ОТЕЛЬ «НЬЮ-ЙОРКЕР», 5 ЯНВАРЯ 1943 ГОДА

_{Никола Тесла в последние годы жизни (эскиз д-ра Луиса Ривьеры)}

Тяжелые темные шторы почти не пропускают сизый свет хмурого зимнего утра в роскошные апартаменты гостиничного «президентского» номера. Матовый голубой шелк очень дорогого постельного белья скрадывает резкие черты болезненно-бледного старческого лица. Пепельные локоны когда-то блестяще-черных волос, сейчас разбавленных обильной проседью, падают на высокий широкий лоб мыслителя. Горячечные красные пятна непрекращающейся лихорадки покрывают исхудалое лицо и тонко очерченный нос. Сквозь странную застывшую полуулыбку тонких губ прорывается свистящее дыхание, перемежающееся хрипами тяжелой легочной болезни. Похоже, что на лице живут только старчески выцветшие темные глаза, наполненные глубокой усталостью и внеземной грустью. Каждый, кто встречается с ними взглядом, сразу же понимает, какую титаническую борьбу ведет с подступающим небытием этот восьмидесятисемилетний старик — знаменитый изобретатель и исследователь Никола Тесла, надеющийся успеть сделать еще хоть что-нибудь для всеобщей пользы.

В гостиничную спальню тяжелым шагом в белом больничном халате, не способном скрыть выправку былого офицера, входит лечащий врач — профессор военно-морской академии. Дружески кивнув больному, он, долго хмурясь, считает нитевидный пульс, а затем, незаметно вздохнув, делает несколько инъекций. Тяжелая одышка изобретателя постепенно переходит в ровное дыхание, воспаленные веки смыкаются, и сознание тут же погружается в далекое прошлое…

Никола и его старший брат Дане — сыновья смилянского приходского священника Милутина Теслы — встречают рассвет в горах. С обломка скалы, нависшей над обрывом, как зачарованные, любуются они первыми лучами восходящего солнца. Разгоревшееся зарево, как исполинский костер, еще невидимый из-за близких утесов, заливает все вокруг розовым светом, заставляющим сверкать алмазами мириады росинок. Пройдет много лет, и образ спешащего вокруг нашей планеты солнца станет принципом главного изобретения его жизни — асинхронного двигателя переменного тока.

Больной тяжело вздыхает во сне, осталось так немного, и, быть может, он опять встретит своего дорогого брата, так трагически рано покинувшего этот мир…

Первая непосредственная встреча с электричеством состоялось у Николы глухим зимним вечером после редкой зимней грозы с молниями и снегопадом. Он играл у камина с семейным любимцем большущим черным котом Мечеком. Неожиданно мальчик замечает какие-то странные искрящиеся огоньки на кошачьей шерсти. Инстинктивно резким движением Никола старается смахнуть их, и вдруг Мечека охватывает голубое свечение, шерсть встает дыбом, разбрасывая снопы искр.

— Осторожно! Не устрой пожар! — испуганно восклицает мать.

— Наверное, это остатки грозового электричества, — задумчиво говорит отец, и Никола чувствует, что в его жизнь вошло что-то совершенно новое…

Отрочество, тяжелая хворь, свалившаяся ниоткуда лихорадка, ужасный жар и странное выздоровление после чтения книг Майн Рида и Фенимора Купера. Далекая заокеанская страна индейцев, ковбоев и бесконечных прерий потянула к себе столь сильно, что захотелось немедленно выздороветь, и болезнь отступила…

И еще одна очень странная хвороба, как «по заказу». Отец мечтает видеть сына священником, но искры электричества из далекого детства давно уже разожгли у него в душе неугасимый пожар, его будущее — это электротехника. Единственный способ переубедить своего горячо любимого родителя — пригрозить смертельным недугом, преодолеть который может только желание продолжить политехническое образование. И огорченный отец в конце концов сдается…

Первая попытка разработать новую схему электродвигателя переменного тока и споры с преподавателями. Полемика с профессором Яковом Пешлей и запись в дневнике: «Интуиция — это нечто такое, что опережает точное знание. Наш мозг обладает, без сомнения, очень чувствительными нервными клетками, что позволяет ощущать истину, даже когда она еще недоступна логическим выводам или другим умственным усилиям. Под воздействием авторитета профессора я на некоторое время отказался от своей идеи, но быстро пришел к выводу, что я прав. И я принялся за работу со всем жаром и беспредельной верой юности…

Больной снова хрипло вздыхает в своем тяжелом забытьи и осторожно поворачивается на другой бок. Воспоминания снова приходят к умирающему…

Статуя Свободы протягивает свой факел еще одному эмигранту, явившемуся за своей долей «американской мечты» в «самой демократичной стране мира с равными возможностями для всех». Сколько подлостей и предательств ждет его впереди! Позади остались наивные юношеские мечты, вера в добропорядочность и корпоративную честность изобретателей, этого, по словам студенческого кумира Томаса Алвы Эдисона, «всемирного картеля двигателей мирового прогресса». А сам кумир окажется бесчестным дельцом и самым настоящим вором интеллектуальной собственности — плагиатором, любимые «афоризмы» которого помнятся до сих пор:

«В торговле и промышленности все воруют… Я сам много украл. Но я знаю, как красть. Они не знают, как красть…

О значимости своего изобретения я сужу только по числу долларов, которое оно приносит, и ничто другое меня не волнует…