Тэянг

Глава 3 Золотой голосок Cеула

Обычно я всегда просыпался в полутьме, задолго до рассвета, так что ударивший по глазам свет меня ошарашил. Я заморгал, с трудом соображая: все хорошо, я – на своем матрасе, далекий прямоугольник окна подсвечивает родную клетчатую шторку, отделяющую мой спальный угол. Какое солнечное утро! Значит, снова будет жаркий день.

Я подскочил. Стоп! Раз уже так светло, значит, я не просто проспал и не посижу с мамой перед теликом, я уже и на работу опоздал! Как я мог забыть поставить будильник! Вскочив как ужаленный, я отдернул шторку – и замер.

Гостиная была такой же, как всегда, но мебели у нас мало, так что взгляд сразу упал на столик у телевизора. Там обычно валялся всякий мусор: пустые пачки от чипсов, стаканчики из-под кофе, картонные тарелки от пиццы. А сейчас столик был застелен скатертью, – да у нас в доме вообще скатертей нет! – и на нем были расставлены штуковины, совсем не похожие на мусор. Я опасливо подошел.

Кубки. Статуэтки. Награды. Фотография в рамочке: ребенок, в котором я узнал себя лет десять назад. Я гордо позировал в костюмчике с галстуком-бабочкой (у меня такого в жизни не было), рядом улыбалась мама в платье (она ходит только в брюках). Маленький я сжимал кубок, который сейчас стоял рядом с фотографией. «Золотой голосок Сеула-2013», – гласила надпись на его фальшиво-золотом боку. Я нахмурился и снова принялся рассматривать фотографию, только сейчас сообразив, что меня в ней смущает.

Я видел эти улыбки на совсем другой фотографии, которую мы сделали во время поездки в Национальный парк Сораксан. Там на нас была другая одежда, а стояли мы на фоне каменного медведя. Мне представилась дурацкая сцена: ночью к нам в дом влезает сказочный Лис, вырезает наши с мамой головы из старой фотки и клеит их на изображение каких-то других людей из интернета. Я бросился к полке: фотография из парка была такой радостной, что мама ее распечатала и хранила как закладку в Библии.

Фотографии не было. Библии тоже. Я перебрал книги на полке: нашлись все, кроме нее. Вчерашний вечер наконец склеился у меня в голове из отдельных бредовых фрагментов в единую ужасную картину. Не может быть: я что, реально продал душу, или что он там попросит в обмен, оборотню?

Я вцепился руками в волосы. Кто-то из вас наверняка испытывал подобное: живешь простым, но праведным человеком, который честно трудится и даже мусор мимо корзины не бросает, и вдруг творишь что-то такое самолюбивое и грешное, что аж спина холодеет. В ужасе думаешь: «Я не такой!» – но ты, похоже, именно такой.

Из кухни доносился звон посуды, и я бросился туда.

– Мама! – отчаянно крикнул я. – Ты не поверишь, что я сделал, мне так жаль, там был Лис, ну, кумихо, и он мне сказал, что…

– Ты про игру свою какую-то, что ли? – Мама потрепала меня по плечу, второй рукой закрывая кран. – Напугал!

– Кажется, я продал ему душу, – пролепетал я, с трудом оторвавшись от ее плеча. Что еще ему может быть надо! – За голос. А голоса даже нет. Вот, слушай.

Я пропел строчку из песни «Тэянг» «Океан любви» и ошарашенно замер. От удовольствия у меня аж уши вздрогнули. Я медленно повторил строчку и отстраненно подумал, что за концерт человека, который так поет, я не пожалел бы денег.

– Мама, – выдохнул я. – Я могу петь!

Таких нот я еще никогда не брал и думал, что она будет поражена, но мама фыркнула и понесла чистые миски на стол.

– Не пойму, выпил ты вчера или перегрелся, Хён. Садись-ка завтракать, я рис поджарила.

Значит, Лис подправил ее память и она думает, что я всегда мог так петь. От этого мне вдруг стало больно. Мы с мамой всегда делились друг с другом радостями и проблемами, но вот сейчас такое случилось, а я даже не могу ей ничего объяснить. Я пропел еще одну строчку из песни «Тэянг», получилось опять блестяще, мне прямо неловко стало, что такой идеальный голос вырывается из моего горла. Вроде бы мой тембр, но диапазон расширился раза в три, и все стало лучше: сила, подача, точность. А еще в голос будто добавили щепотку волшебной пыльцы, и он стал таким… Как же объяснить? Словно уши тебе гладят не то лепестком цветка, не то теплым боком пушистого кота.

– Мам, – жалобно позвал я. – Слышишь, как я пою?

– Как обычно, лучше всех, – гордо ответила она, заваривая чай.

Я судорожно вытащил из кармана телефон и полез в аккаунт «Тэянг». Вот будет номер, если они уже выбрали нового участника! Последнее видео было выложено вчера вечером – Пак и Джо валяются на диване в танцевальной студии, пока Линхо неутомимо танцует перед зеркалом один. Судя по унылым лицам всех троих, никаких потрясающих новостей о камбэке группы, которая из-за отсутствия участника уже два месяца на паузе, не поступало.

От вида этих троих раскаяние в грешной сделке немедленно меня покинуло. Я же могу теперь оказаться прямо там, с ними!

И тут до меня дошло: Лис не сказал, что я как-то автоматически стану участником группы. Он лишь сказал, что голос поможет мне пройти прослушивание. Вот жесть: я же понятия не имею, где проходит это прослушивание и как туда попасть! «Я свою часть сделки выполню, остальное зависит от тебя», – бросил мне Лис, и теперь я его понял.

– Ладно, – пробормотал я и яростно застучал по экрану, вбивая в поиск: «Тэянг прослушивание где».

«Продюсерские центры со всей страны направили в концерн „Ай-Интертэйн“ видео своих стажеров, – рассказывала статья на сайте „Музыкальная Корея“. – Финалистов пригласили на прослушивание в главный офис концерна».

Следующий запрос: «Ай-Интертэйн главный офис адрес».

Ответ: «„Диджитал Медиа“, здание Сиот».

Спасибо, интернет! В «Диджитал Медиа» я никогда еще не бывал – это квартал новеньких бизнес-зданий, где расположены офисы телеканалов и радиостанций. Сердце у меня колотилось как бешеное, а в остальном вчерашнее недомогание как рукой сняло.

Я рванул к входной двери, на ходу проверяя телефон: так спешил узнать новости о «Тэянг», что только сейчас заметил пять пропущенных вызовов и шесть новых сообщений. Все от босса.

06:11 Хён, ты где?

06:20 Хён! Ты проспал? Ни тебя, ни продуктов!!

06:25 Перезвони, или я тебя уволю!

06:31 УВОЛЕН

06:42 Хён, немедленно иди на работу!

06:56 Теряю терпение! Поговорим, когда явишься!!

Сейчас на часах было одиннадцать сорок. Я сжал телефон так, что ладонь вспотела. Мне впервые пришло в голову, что угрозы босса не обязательно закончились бы увольнением.

– Ты куда? А завтрак? – крикнула мама мне вслед.

– У меня прослушивание! – сам себе не веря, ответил я.

– А, ну ладно, – сказала мама.

На миг мне стало грустно. Еще вчера мама воскликнула бы: «Что? Прослушивание? Не может быть, расскажи!» Но я велел себе об этом не думать и сломя голову помчался на улицу.

Начиналось жаркое, влажное лето, и воздух прямо лип к коже. Каждый, у кого был осушитель, врубал его на всю катушку, чтобы дом не зарос плесенью. Идешь по улице в выходной, и отовсюду доносится тарахтение стареньких приборов.

Особенно хорош был осушитель у деда, который жил в конце нашей улицы, в крохотной пристройке к чужому дому (уверен, давным-давно появлению его жилища сопутствовала какая-нибудь крутая история). Древний куб с толстым проводом тарахтел, как отбойный молоток, – на месте плесени я бы даже пытаться не стал.

«Хён, откуда ты знаешь, как выглядел чужой осушитель воздуха?» – наверное, спросите вы (ха-ха, вряд ли). Ответ прост: у деда был еще и винтажный японский магнитофон кассетник, и меня так завораживало это антикварное устройство, что я часто подкрадывался к его окну послушать музыку. Зайти дед меня не приглашал, но всегда делал музыку громче, когда я останавливался под окном.

Особенно он любил музыку белых. По-английски я понимал только «лав» и «хейт», но в самом пении было что-то волнующе-экзотическое, и я искал потом по всему интернету треки, которые он включал. Так я открыл для себя Дэвида Боуи, «Роллинг Стоунз» и много кого еще.

Родной k-pop дед не слушал (возможно, потому, что эра бойз-бэндов не совпала с эрой кассет), но сейчас, пробегая по раскаленной улице мимо его окна под звуки группы «U2», я все равно притормозил.

– Господин Ким! – крикнул я. Радость бурлила во мне, как пузырьки газировки. – Я иду на прослушивание в группу!

Мама сейчас не могла разделить со мной мою радость, но дед-то – фанат музыки, он поймет! Дед тут же выглянул из окна: в его лачуге была только одна комната, так что далеко идти не пришлось.

– Соседский парень… – протянул он. Я впервые видел его так близко. – Я думал, ты немой.

И только тут я понял, что за три года с момента нашего переезда сюда я не сказал деду ни слова.

– Простите, господин Ким. – Я торопливо поклонился, улыбаясь так, что почувствовал все мышцы в собственных щеках. – Меня зовут Ли Син Хён! Спасибо за музыку! – И помчался дальше прежде, чем он успел ответить.

В окне поезда я увидел свое размытое, темное отражение, и только тогда до меня дошло, что я все в той же одежде, в которой вчера ходил целый день, а потом завалился спать. Но возвращаться не стал – меня гнал вперед страх, что на кастинг явится какой-нибудь неотразимый претендент, и тогда пиши пропало. Я лихорадочно напевал себе под нос каждую секунду: в вагоне метро, на переходах и эскалаторах. Иллюзия не пропадала, голос был магнетически прекрасным. Люди улыбались, когда слышали меня.

На станции «Диджитал Медиа Сити» Сеул был совсем не таким, как около моего дома, и даже не таким, как в центре: полный футуризм, только космических кораблей не хватает. Дома, похожие на стеклянные кубы, непонятные арт-объекты, стильные кафешки с английскими названиями. Чтобы посмотреть на верхние этажи зданий, надо так голову запрокидывать, что можно себе шею сломать. Я быстрым шагом дошел до бизнес-центра с огромной буквой «Сиот». Бежать я боялся, мокрая от пота спина – не лучший вид для кастинга в «Тэянг». От слов «кастинг в „Тэянг“», произнесенных даже мысленно, в груди у меня сладко заныло.

В бизнес-центре было холодно – кондиционер работал на полную мощность. Я поежился, оглядывая стойку ресепшена, турникет и охранника. Огонек на турникете горел красным – понятно, что надо приложить бейдж, иначе не пройти. Мне страстно захотелось сбежать, но я заставил себя подойти к турникету.

– Добрый день. Я на кастинг в «Тэянг».

Охранник спокойно кивнул – значит, кастинг действительно здесь!

– А вы не спешили. Остальные тут с утра.

Я поклонился:

– Простите. Я… предупреждал, что приеду позже.

Охранник поднял планшет и мазнул пальцем вверх по экрану.

– Имя?

Я назвался в надежде, что Лис решил этот вопрос. Если уж он создал для меня фальшивые награды с конкурсов, на которых я не бывал, то и со списком наверняка разобрался.

– Такого имени нет. – Еще несколько движений пальцем по экрану. – Вы должны уйти.

Лицо охранника стало жестким – решил, я чокнутый фанат. Воцарилась тишина. Рассердившись на Лиса – ну что ему стоило! – я прибег к отчаянным мерам: запел первый куплет хита «Тэянг» «Океан любви».

Взгляд охранника невольно смягчился. В огромном холле голос резонировал так, что я и сам мурашками покрылся. Но стоило мне закончить петь, он покачал головой, будто стряхивал наваждение.

– Тебя нет в списке, остальное – не мое дело. Звякни тому, кто тебя пригласил. Скажи, что забыли внести.

Я несколько раз кивнул, попятился, а потом разбежался и, оттолкнувшись руками от опор турникета, перепрыгнул его. Вообще-то я не дохляк: годами таскал и резал продукты по двенадцать часов в день, тут любой накачается. Главное – не думать, какую дичь творишь. Кажется, резким броском я немного выбил себе плечо, зато ноги взметнулись в воздух, и я успешно приземлился по другую сторону турникета.

У охранника на поясе был шокер, это я сразу заметил, но он так оторопел от моей выходки, что потерял драгоценные секунды на удивление, и я бросился к лестнице.

– Стой! – предсказуемо крикнул он.

Но я, конечно, не остановился.

Лифты меня бы подвели – если они не на первом этаже, охранник догонит, – поэтому я сразу бросился к лестнице. В кафе по телику недавно показывали фильм про гормоны, и там было сказано, что адреналин в минуты опасности придает нам невероятную силу. Вот сейчас я почувствовал это на себе: лестничные пролеты так мимо и мелькали. Только парочку этажей спустя я понял: здание высоченное, и откуда мне знать, на каком этаже кастинг? Я влетел на ближайший этаж, отчаянно озираясь. Расходящиеся в трех направлениях коридоры, одинаковые двери с номерами, кофейный аппарат и никаких прослушиваний – да что ж такое! По коридору навстречу мне шла женщина в офисной одежде. Я подбежал к ней и умоляюще выпалил:

– Здравствуйте! Где кастинг в «Тэянг»?

Ее усталое лицо осветилось слабой улыбкой, и я возблагодарил жизнь за то, что у «Тэянг» много фанатов. Мы все – большая семья, и у нас один общий секрет: парни, которых мы никогда не встречали, помогают нам преодолевать трудности собственной жизни. Дверь, ведущая с лестницы, распахнулась, и на этаж выскочил охранник. Он задыхался – похоже, нечасто ему приходится так бегать, – и я с мольбой глянул на женщину. Она молча толкнула меня в ближайший кабинет и шагнула следом, захлопнув дверь.

Мы помолчали, глядя на дверь, но по ту сторону было тихо. Кажется, еле живому от бега охраннику не хватило одной секунды, чтобы оглядеть все коридоры и заметить меня.

– Спасибо, – выдохнул я.

– Их самих я не видела, – тихо сказала женщина. У нее было круглое, немного помятое лицо с ярко накрашенными глазами. – Тут только продюсеры. Но если ты их увидишь, передашь записку Линхо?

Изысканного, стильного Линхо особенно любили за то, как он танцует. У него были танцевальные соло-фрагменты почти во всех клипах, он часто показывал видео своих тренировок и вечно пил коктейли из зеленых овощей. У меня он среди членов группы был на последнем месте. Женщина отступила к столу и торопливо нацарапала что-то на листочке с клейким краем, сложила его в несколько раз и двумя руками, как подают подарки, протянула мне.

– Обязательно передам, если увижу его. – Я уважительно принял записку двумя руками и сунул в карман.

– Шестой этаж, офис шестьсот двадцать семь, – сказала женщина и вдруг усмехнулась. – У нас в здании все, кажется, раз по десять мимо него прошли, вдруг их увидим. Ладно, идем, это не мой кабинет, Мира может вернуться.

В роскошном лифте с зеркальными стенами мы доехали до шестого этажа секунд за пять. Я прижал ладонь к карману, где лежала записка, глубоко поклонился и вышел.

Шестой этаж поразил мое воображение – или, точнее, то, что здесь происходило. Никаких тесных коридоров – широкие пространства, стеклянные переговорные, диваны тут и там. На диванах, уткнувшись в телефоны, сидело не менее трех десятков невероятно красивых парней. У меня аж сердце захолонуло – я решил, что «Тэянг» где-то среди них. Но мне тут же стало ясно, что стильные прически и покрашенные в разные цвета волосы не делают этих парней ребятами из «Тэянг». Хотя собрались они как раз для того, чтобы попасть в группу: у каждого на груди был стикер с номером. Каких только причесок тут не было! И длинные волосы, и яркие цвета, и выбритые виски. Я поправил огромную футболку из секонд-хенда и пальцами кое-как зачесал свои жесткие волосы назад.

Кастинг проходил не в стеклянной переговорной, а в офисе с настоящими стенамия – оттуда как раз вышел парень с синим ирокезом.

– Номер сорок шесть, – объявила девушка с бейджем на шее, встав в дверном проеме.

Один из парней вскочил с дивана, но я оказался быстрее. Наплевав на приличия, проскользнул в дверь мимо девушки – и замер.