Тиберианец

Глава 1

Первый Мир. Двенадцать лет спустя…

– Ну-ка взгляни, что там?

Глеб отложил книгу, схватил щуп. Досадно, когда мурглы начинают артачится, почуяв пугающий запах металла.

Это поле никогда не возделывали. Здесь слишком много старого железа, но жизнь становится все труднее, земля вдали от деревни больше не плодоносит, вот и пришлось пахать целину за околицей.

Запряженные в плуг сгорбленные великаны тупо встали, нервно поглядывая по сторонам. Они подслеповаты, зато обладают огромной силой и непревзойденным обонянием. Такова природа планеты, откуда родом эти существа.

Ухватившись за край железки, Глеб с усилием выворотил ее и оттащил в сторону.

– Ну?

– Фрагмент обшивки.

– Тебе-то почем знать? – Скайл проводил его тяжелым взглядом. – Не умничай. Начитался книжек… До добра они не доведут… – дед ворчал и ворчал, пока Глеб успокаивал поденщиков (мурглы работали за еду, большего не требовали), жили в пещере у холма, но если испугаются – жди беды. Обычно добродушные, они иногда без видимого повода впадали в ярость, и тогда ущерба не миновать. Что-нибудь обязательно поломают, силы-то немерено.

Оттащив кусок обшивки к краю поля, он напоил и успокоил мурглов. Те примирительно рыкнули и потянули, лемех вновь начал резать податливую почву, оставляя ровную борозду.

Дед упрямился, не сдаваясь возрасту, за плуг Глеба не пускал, а он и не настаивал. Стезя землепашца, если честно, не привлекала. Юность кипела в крови, требовала большего.

Книга, за чтение которой постоянно пенял дед, осталась единственной памятью о страшных событиях двенадцатилетней давности.

Старый тиберианец спас ему жизнь. В подвале его кособокой избушки оказалось оборудованное убежище, где мальчишка провел без малого две недели. Массивная дверь с лязгом закрылась за ним и больше уже не поддавалась никаким усилиям. Казалось, что открыть ее изнутри невозможно.

Он ел, пил, спал, прислушивался, злился, плакал, но ничего не мог поделать. В конце концов, мальчишка смирился, – коротал время за чтением книги, которую успел схватить со стола, прежде чем спуститься в подвал.

…Глеб не заметил, как глубоко задумался. Сидел, глядя вдаль, где у горизонта туманились дымкой горы.

– Скучаешь?

Юноша обернулся. Сыть. Торговец. Ногу он потерял при прошлом Смещении. Теперь ковыляет на деревяшке. Скаредный, глотка воды у него задаром не выпросишь.

– Тебе чего?

– Да спросить хотел, почему не заходишь?

– Некогда мне по округе шататься.

– То и гляжу, дед пашет, а ты в теньке?

– Да не пускает он меня за плуг. Говорит, борозду криво веду.

– Неправильно живем, – Сыть присел рядышком, вытянул здоровую ногу, поморщился. – Месяц до Смещения остался, а на всю деревню два ружьишка плохоньких. Как в Сумерках отбиваться, когда твари из порталов полезут?

– Порталы разрушились. Сам ведь знаешь.

– Неправда. Окрест есть еще три. Думаешь в этот раз не сработают?

Глеб насупился, отвечать не стал.

– От меня-то чего хочешь? – наконец спросил он.

– Ты молодой, сильный. Грамоту знаешь, в технологиях кое-как разбираешься. Тебе ли поля пахать? Сходил бы в Гиблый лес.

– Смерть искать? Беду кликать?

– Не смерть, а оружие, дурень, – проворчал Сыть. – Я тебе клочок карты дам. Там два места отмечены, где раньше были укрепления тиберианцев. Говорят, полегли они все. Но вещички-то остались, как думаешь? – спросил торговец. – Находки на еду поменяю. Хоть на зерно, хоть на вяленое мясо.

– Так в округе полно железа, – сдерживая неприязнь, ответил Глеб.

– Э, брат, ты не глупи, ладно? От старых железок толку мало. Керамлит в кузнице не скуешь, тугоплавкий слишком. Я о настоящем оружии говорю. Тиберианцы в нем толк знали. А если, по случаю, логр найдешь, так я его сразу выкуплю. Какую цену ни попросишь. Хочешь, дочку за тебя выдам?

Так вот в чем дело? Логр ему нужен?! Торговец еще тот пройдоха, вон глаза как заблестели.

– Настю?

– Ее, красавицу.

– На логр обменяешь? – Глеб недобро прищурился, кулаки сжались.

Сыть опасливо отодвинулся.

– Ну чего сразу так?

– Ничего, – Глеб сдержался, рассматривая карту. – К скалам схожу. И не надо Смещением народ пугать. Мертвые те порталы, сколько веков минуло, а не работают. В прошлый раз какая-то аномалия приключилась.

– Ага. Аномалия. Как же. Половина деревни сгинуло, – Сыть сплюнул. – Сам-то подумай, даже если мегалиты не сработают, разве зверье ополоумевшее из леса не побежит, а? Ты ведь много читал, знаешь, – в Сумерках все с ума сходят. Что люди, что звери, что твари инопланетные. Думаешь мурглы так и просидят в своей пещере под холмом? Или у них тоже крыша поедет? Молчишь? То-то же. Оружие нам надобно. Не косы да грабли, а настоящее оружие, каким тиберианцы пользовались.

– Ладо, не дави. Сказал схожу, значит схожу. Вот только о Насте не заикайся. Захочет, сама на меня взглянет.

Торговец промолчал. Свое дело он знал, парня обещанием зацепил, подзадорил, а выйдет ли толк, вернется ли тот живым, – время покажет. Когда всю жизнь чужими руками жар загребаешь, невольно научишься терпению.

Ночью спалось плохо. Глеб ворочался с боку на бок, изредка проваливаясь в тяжелую дрему, а незадолго до рассвета не выдержал, встал, умылся и начал собираться в путь.

Сыть прав, как ни крути. Горстке людей не пережить грядущего Смещения. Надо отыскать огнестрельное оружие и патронов побольше, а еще лучше – безопасное место, где можно укрыться всей деревней.

Он вышел спозаранку, налегке. Брать в дорогу было нечего, жили бедно, едва перебиваясь от урожая к урожаю.

Почему так? Ответ прост. Когда в небе вместо солнца переливается сгусток энергий гиперкосмоса, растения ведут себя странно. Бывает зацветут, но не плодоносят, а то и вовсе зачахнут на корню без видимой причины, и потому упорный крестьянский труд далеко не всегда вознаграждался.

Проселок давно зарос. Им никто не пользовался, лишь старая колея, выбитая телегами, указывала направление.

Гиблый Лес темнел километрах в десяти. В последние годы туда вообще никто не ходил. Дураки да психи быстро перевелись. Раньше, еще при тиберианцах, опасных хищников здесь вообще не водилось, – их встречали в предгорьях и беспощадно отстреливали отряды специально обученных егерей, но теперь старые укрепления пустуют, а инопланетные твари свободно шатаются по окрестностям, нагоняя жуть на сельчан.

К холму, окруженному руинами, он добрался только после полудня.

Поваленные мегалиты темнели на желтоватых склонах. Их выворотило и опрокинуло. Земля окрест застыла пологими волнами, образующими множество концентрических окружностей.

Вспышка травматической памяти живо нарисовала совсем другой пейзаж: низкое багряное небо, сполохи молний, хлещущий по земле ливень.

Он помнил, как шел тут двенадцать лет назад, дрожа и всхлипывая, страшась увидеть мертвые тела, но жадная липкая грязь поглотила и людей и чужих.

Луга исчезли. Трава пожухла и больше не проросла. Лес выстоял, но стал другим: враждебным, полным неведомого людям зверья.

Избушка тиберианца раскатилась по бревнышку. Убежище, отлитое из неизвестного Глебу материала, угловато выступало из-под оползня. Керамлитовая дверь потемнела, изломанные приводы топорщились, словно металлические руки. Делянка исчезла, граница леса теперь проходила метрах в пятидесяти отсюда. Пропала и серв-машина, которую Урман называл «другом», – во время Смещения проливные дожди превратили глину в зыбь, и многотонный механизм скорее всего затонул в ней.

Бункер постигла не лучшая участь. Много лет назад, когда герметичная дверь открылась по таймеру, внутрь хлынули потоки липкой грязи, – Глеб тогда едва выбрался. Тут не осталось ничего полезного, исправного, лишь тяжелые воспоминания.

Он присел в тени. Десять километров по жаре отмахал, ноги гудят, живот сводит от голода. Съев кусок хлеба и запив скудный обед водой из фляги, Глеб сверился с фрагментом карты. До старого блокпоста, отмеченного маркером, еще километров восемь, – это если напрямую через чащу. Он никогда не заходил так далеко от дома. Название местности – «Белые скалы», слышал вскользь от стариков, но сейчас не мог припомнить о чем в точности шла речь.

Лес возвышался немой стеной. Во время прошлого Смещения здесь погибло множество вековых деревьев, – большинство из них увяли, но не рухнули, стоят до сих пор, удерживаемые почерневшими корнями, роняя отслаивающуюся кору, образуя мрачную чащобу, где нашли приют таинственные твари с других планет. Как они выглядят, Глеб не знал. Ни один охотник не вернулся, чтобы рассказать.

Ступив под сень крайних деревьев, он замер, настороженно прислушиваясь. Легкий ветерок поскрипывал почерневшими ветвями. Звуки мертвого леса окатили холодком, мурашки пробежали по коже. Сыть, зараза, сидит сейчас дома, чай попивает.

Повсюду на ветвях сизыми пятнами разросся лишайник. Цепкие неприхотливые вьюнки карабкались по мертвым стволам погибших деревьев, слегка оттеняя их зеленью. Вдоль земли стелился колючий кустарниковый подлесок.

Присмотревшись, Глеб заметил молодую поросль волчьей нити, – так в просторечье называли плотоядную траву, способную захлестнуть петлями лапу некрупного зверя, опутать и держать, пока добыча не издохнет. Места успешной охоты растения несложно отличить по густым сочным зарослям, да белеющим костям.

Волчью нить тиберианцы часто высаживали в поле перед укреплениями. Об этом прямо написано в наставлении:

«…семена волчьей нити следует собрать и хранить в прохладном, темном и сухом месте, предупреждая их спорадическое прорастание. Сеять целесообразно на открытой местности перед тактическими укреплениями, бастионами и блокпостами, но не ранее чем за месяц до Смещения. Трава хорошо приживается даже на бедных каменистых почвах и, достигнув двадцати-тридцати сантиметров в высоту, способна в период Сумерек остановить мелких и средних хищников, что ведет к существенной экономии боеприпасов.

Примечание: после завершения Смещения посевы волчьей нити следует сжечь, оставив лишь контролируемые образцы для получения семян…»

Каждая строка старой книги, – словно экскурс в иную жизнь, где люди не боялись окружающего мира. Вот бы вернуть те времена…

Он продолжал осматриваться. Через поросль хищной травы идти опасно. Но она повсюду!

Как же быть?

В памяти вновь всплыли скупые, но емкие по смыслу формулировки, в которых угадывался опыт выживания многих поколений:

…оказавшись в незнакомом лесу держись звериных троп. Они огибают опасные растения и часто выводят к местам водопоя. Русло ручья или небольшая речушка послужат тебе надежной дорогой сквозь любую чащу.

Взгляд отыскал прореху в кустарнике. Судя по всему зверь тут прошел матерый, клочки свалявшейся коричневой шерсти запутались в колючках на высоте метра от земли. Значит в холке он метра полтора будет?

Страшно вообще-то, но не поворачивать же обратно?

Нет. Ни за что! – он обогнул прогалину, заросшую волчьей нитью, и углубился в сумеречную чащу.

Зловещие поскрипывающие звуки теперь раздавались отовсюду, преследовали по пятам, белесые нити какого-то растения, похожие на седые волосы, свисали с нижних ветвей деревьев, норовя прикоснуться к лицу, колючки цеплялись за одежду, изредка слышался чей-то рык, но вдалеке.

Звериная тропа некоторое время вела в нужном ему направлении, затем вдруг круто повернула, огибая странную замшелую скалу.

«Слишком она ровная», – промелькнула мысль.

Глеб остановился, переводя дух. Сумрак дремучего леса стал еще гуще, наверное, дневной свет веками не пробивался сюда. Где-то поблизости журчал родник. Удивительно, но деревья окрест не погибли.

Пахло прелой листвой.

Пройдя еще немного, он заметил за плотной стеной кустарника нечто, напоминающее вход в пещеру. Здравый смысл подсказывал: «вернись на тропу», но проснувшийся интерес быстро пересилил доводы рассудка.

Глеб кое-как продрался сквозь заросли и внезапно оказался в непонятном, удивительном месте.

Вход в «пещеру» оказался арочным проемом, сложенным из идеально подогнанных друг к другу каменных блоков.

Под ногами упруго проминался ковер опавшей листвы. Журчание воды стало отчетливее. Частично обвалившийся свод когда-то имел полусферическую форму. Удивляла монументальность постройки и безупречная техника ее исполнения. Наверное тысячи искусных каменотесов должны трудиться годами, не покладая рук, чтобы возвести такое здание. Но кто его построил и для чего?

Ответ он нашел у дальней стены помещения, там где валялось несколько расколотых гранитных блоков.

Родник бил из скалы. Что удивительно, известняковый выступ не срезали при строительстве, а лишь обрамили в мрамор, – получилось несколько небольших террас, по которым, журча, стекала вода, собираясь в неглубоком округлом бассейне.

Из-за обилия влаги повсюду рос мох. Осматриваясь, Глеб заметил, что очертания природной драпировки кое-где принимают формы гуманоидных фигур. Заинтересовавшись, он содрал пласт мха, с удивлением обнаружив под ним хорошо сохранившийся барельеф.

В камне была высечена пустыня. Описание и зарисовки песчаных барханов он не раз встречал в книге поэтому легко узнал их. Недоумение и даже легкое замешательство вызвали изображения необычайно высоких людей, идущих к затерянному в песках куполообразному зданию. Резчик по камню с удивительной достоверностью передал подробности. На следующем барельефе усталые путники уже находились внутри здания, и Глеб со всей очевидностью узнал постройку, где находился сейчас. Даже выступ скалы (из которого бил источник), имел идентичную форму.

Но что же получается? Раньше, – тысячи лет назад, – здесь была пустыня? И какие-то существа, в общих чертах похожие на людей, возвели здание, защищающее драгоценный источник воды?

Он напился, наполнил флягу, присел на мшистый бортик бассейна, позволив себе короткую передышку.

Невольно вспомнились заметки на полях книги, сделанные от руки. Маргиналии скорее всего принадлежали Урману и подвергали сомнению некоторые догматы тиберианцев.

«…Наш мир намного старше, чем можно вообразить, – писал он. – Из-за регулярных Смещений, его пленниками в разные периоды становились представители сотен, если не тысяч инопланетных цивилизаций. Я полностью согласен: свои земли нужно защищать, но мрачная, бесноватая ксенофобия совершенно не подходит для воспитания новых поколений, ведь Первый Мир, благодаря действующим и поныне логрианским технологиям, всегда будет представлять из себя пестрый конгломерат чуждых друг другу существ. Думаю, нужно наконец признать: не все ксеноморфы, пришедшие с Равнины Порталов, нам враги. Есть те, кто сам нуждается в помощи, действует скорее от отчаяния, чем в силу ненависти к людям, ведь они нас совершенно не знают, как и мы их. Отделяя зерна от плевел, мы получим не только союзников, но и доступ к уникальным инопланетным технологиям, которые можно использовать на общее благо…»

С точки зрения тиберианцев, слова написанные рукой Урмана, – опаснейшая ересь, предательство, наказуемое смертью, но Глеба они заставили задуматься.

Может он прав?

Разве мурглы нам враги? Ну, да, иногда дурят, но по большому счету – безобидные и трудолюбивые существа, с которыми легко поладить.

Немного отдохнув, он внимательно обследовал зал.

Оказывается, под слоем мха скрывались не только барельефы. На полу белели кости животных, а вот похоже и зверь, проложивший тропу! – среди останков Глеб заметил фрагменты шкуры, покрытой коричневатой шерстью. Но кто убил опасного хищника?!

Подавив брезгливость, он палкой переворошил кости.

Под ноги неожиданно выкатился кусок черепа, похожего на человеческий. Он лежал глубже, словно зверь повалил несчастного на пол и пытался загрызть…

А это еще что?!

Он присел на корточки, разглядывая два странных устройства, похожие на слегка изогнутые прутья, покрытые сталистой чешуей. Явно не останки, а какой-то технический артефакт! Не без внутреннего трепета Глеб подобрал один из них, попробовал согнуть, но встретил упругое сопротивление. Непонятная вещица. Словно искусственно созданная змея с металлической чешуей, заостренным хвостом и цепкими захватом вместо головы. Ничего подобного он раньше не видел.

А вот браслет, блеснувший среди костей, – это определенно кибстек! Значит погибший и в самом деле был человеком!

О прошлом Глеб знал мало. Байки стариков особого доверия не внушали. Наставление по подготовке тиберианцев содержало много полезной для выживания информации, но истории касалось скупо, вскользь, проповедуя ксенофобию, которую как раз и критиковал Урман в своих заметках.

Кем же был загадочный путник? И как совладал со зверем? Среди останков не нашлось оружия. Не кулаками же он забил ксеноморфа?!

Озадаченный, Глеб вернулся к роднику, присел на замшелый бортик подле источника. Он рос крепким парнем, но дальние пешие переходы требовали особой закалки организма. Впрочем, молодость компенсирует многое. Чтобы восстановить силы в его возрасте достаточно короткой передышки.

Разные мысли теснились в голове, не давая покоя.

Затерянная в лесу постройка задела воображение даже сильнее, чем человеческие останки и найденные среди них технические артефакты. От кибстека толку точно не будет. Всем известно, что в Первом Мире кибернетические устройства постоянно сбоят. Использовать их можно только глубокой ночью, когда сгусток энергий гиперкосмоса, освещающий и согревающий планету, уйдет за горизонт. Тогда его излучение становится слабее, и некоторые вещицы можно попытаться включить.

Металлические «змеи» вообще внушали опасение. Выбросить – жалко. Таскать с собой стремно и неудобно, – в котомку они не поместились. Куда же их приладить?

Выход нашелся. С собой у него была бечевка и Глеб примотал находки к левой руке, закрепив их от запястья до локтя.

Ладно, еще немного посижу, и дальше в путь. Надо искать ручей, он обязательно должен быть где-то поблизости. Тропой теперь можно пользоваться, особо не опасаясь, ведь проложивший ее зверь издох. То-то она и показалась слишком узкой, уже почти заросшей.

Взгляд снова остановился на барельефном изображении. Трудно представить, что когда-то тут простиралась пустыня. Кругом, куда ни пойди, одни загадки. Еще мальчишкой он задавался невольными вопросами, а что за руины высятся по обе стороны проселка, кто возвел мегалиты, куда подевались все тиберианцы?

Но, как оказалось, это лишь верхний пласт новейшей истории. А если копнуть глубже? Сколько цивилизаций сменили друг друга на просторах затерянной в недрах гиперкосмоса планеты? Например мифические логриане, существовали ли они вообще?

Говорят, что логры – крошечные кристаллы, оставшиеся после строителей межзвездного транспортного узла, способны дать бессмертие любому существу, кто поймет, как правильно их использовать. Вот почему глаза торговца так жадно блестели.

Подобные мысли всегда будоражили воображение Глеба. Молодой, энергичный, любознательный, он хотел бы стать исследователем, открывать удивительные тайны прошлого, путешествовать, но увы, – тяжелый крестьянский труд, постоянная забота о хлебе насущном, позволяли лишь мечтать, да совершать короткие рискованные вылазки, обычно в межсезонье, когда работы на полях было мало.

Тихое журчание воды и сумрак воздействовали успокаивающе. Глеб сам не заметил, как задремал.

Проснулся он от холодного прикосновения и резкой боли в запястье.

Вскрикнув, Глеб вскочил на ноги, еще не понимая, что происходит, попытался схватить самодельное копье, но руки не слушались, их словно зажали в тиски. По телу струился пот, пахло чем-то чуждым, неприятным.

Из котомки вдруг раздалось однотонное настойчивое попискивание.

Сумрак древней постройки стал плотнее. Фрайг, как страшно… Он чувствовал прикосновение чего-то обжигающе холодного. Два артефакта «ожили», стали длиннее и тоньше, словно настоящие змеи с металлической чешуей. Разорванная бечевка валялась на полу.

Глеб не знал, что делать. Он замер, выпучив глаза, пребывая в шоке. Металлизированные устройства обвивали обе его руки, а их давление постепенно ослабевало.

Боль отступила. Резко и неприятно кружилась голова. Писк не утихал. Превозмогая ужас, Глеб взглянул на свои руки.

Тускло поблескивающие «змеи» глубоко вонзились в его запястья!

«Они выпьют мою кровь?!» – паническая мысль глухо билась в ритме участившегося пульса, но шли секунды, а ничего плохого не происходило.

Кое-как совладав с собой, Глеб дотянулся до котомки.

Писк издавал кибстек.

Кибернетическое устройство работало, неярко светился крошечный экран, на нем в такт звуковым сигналам мигала короткая надпись:

Биологические образцы получены. Метаболические шунты активированы. Результат анализа ДНК – положителен для текущих настроек. Нажмите «продолжить» для получения подробной информации.

…

Глеб, все еще пребывая в состоянии шока, надел браслет и коснулся сенсора. А что еще оставалось делать?

Кибстек сжался, автоматически подгоняя размер под нового владельца.

Несколько лучиков вырвались из него, сформировав полупрозрачный голографический экран с изображением двух глянцевитых «змей».

…

Аспирианские метаболические шунты. Унифицированное устройство, обладающее высокой адаптивностью. Может использоваться в медицинских и боевых целях.

Подробнее смотри в разделе «классификация, технические характеристики и основы эксплуатации инопланетных устройств».

…

Глеб обессиленно присел на замшелый бортик.

Шунты больше не мешали двигаться, они как будто стали частью его тела! Но как от них избавиться? И почему активировался кибстек, ведь нанокомпы не работают в условиях Первого Мира! До заката еще несколько часов!

Скользнув взглядом по экрану, он наткнулся на короткую кликабельную фразу:

«Об устройстве».

Как нужно обращаться с кибстеком, Глеб знал из «наставления по подготовке тиберианцев». Там все объяснялось доходчиво. Коснувшись надписи, он тем самым открыл еще одно оперативное окно, в котором отобразилась информация:

Модель К-18-N, гражданский вариант сборки. Изготовлен на Элио. Адаптирован под условия Первого Мира. Последнее обновление 24 года назад. Для получения актуальной версии программного обеспечения обратитесь в технический отдел гарнизона Конфедерации Солнц.

Некоторое время Глеб сидел, обессиленно опираясь спиной о бортик бассейна. Его мутило от перенапряжения.

Две металлизированные «змеи» по-прежнему внушали ужас. Как избавиться от них? Распоясавшееся воображение рисовало жутковатые перспективы. О возвращении в поселок сейчас не могло быть и речи. Сельчане забьют прямо на улице, без жалости и сомнений. Вот почему старый тиберианец жил особняком.

Крестьяне, чья жизнь и без того трудна, никогда не привечали людей с непонятными способностями, вживленными устройствами и иными «апгрейдами». От них одни беды, – говаривал дед.

Но я же не виноват, – пытался мысленно успокоить себя Глеб, однако, не помогало. Холодное прикосновение инопланетных устройств воспринималось на уровне страха, порожденного невежеством.

Во времена тиберианцев на парня, владеющего аспирианскими шунтами, не обратили бы особого внимания. В ту пору артефакты активно использовались, в меру знаний и бесстрашия их обладателей.

Дрожь понемногу улеглась.

На самом деле психика Глеба исподволь была подготовлена к такого рода испытаниям. Сам того не подозревая, он обладал высокой моральной адаптивностью, и все благодаря книге, которую читал снова и снова. Сначала он просто хотел забыть страшные события, сделавшие его сиротой, затем, по мере взросления, все чаще и чаще пытался вообразить, какой была жизнь при тиберианцах? Он представлял мужественных и бесстрашных людей, владеющих могучими технологиями, читал описания устройств, которыми они пользовались, – до поры эти знания никак себя не проявляли, оставались не востребованы, но сегодня пригодились, помогли пережить минуты ужаса, не сойти с ума от страха, не броситься куда глаза глядят, навстречу верной погибели.

В поисках выхода, он принялся изучать кибстек, перебирая пункты меню, постепенно открывая для себя интерфейс устройства.

Его прежний владелец, судя по всему, был целителем. При помощи инопланетных артефактов он мог излечивать других людей, отдавая процессу часть собственных жизненных сил, а затем восполнять их, отлавливая в лесу мелких животных.

Описание процесса «восполнения» вновь окатило дрожью. Нет, нет, я точно так не смогу и не стану делать!.. – думалось Глебу. Высосать чью-то жизнь, ну уж нет…

Глаза слезились от непривычных усилий, но он продолжал изучать интерфейс, просматривал заметки, в надежде найти решение возникшей проблемы.

Наконец ему улыбнулась удача.

Перейдя в раздел «периферия», Глеб увидел стилизованное изображение шунтов и, подавив сомнения, коснулся иконки.

Запустилась какая-то программа. На некоторое время экран заполнили строки кода, затем появились три виртуальные кнопки и надпись под ними:

Процесс тестирования завершен. Модуль адаптации активен. Выберите желаемое действие:

Активация функции «исцеление».

Активация функции «восполнение».

Реконфигурация настроек для боевого применения.

Дезактивация устройств.

…

Конечно же он выбрал последний пункт!

Стоило прикоснуться к голографической иконке и шунты немедленно отреагировали. Они соскользнули на пол, укоротились и свернулись кольцами.

Глеб посмотрел на свои запястья. Там не осталось никаких ранок, только две темные точки.

Капельки пота выступили на лбу. Он устал так, словно пробежал, не останавливаясь, километров десять. На самом деле испытание носило моральный характер, и он его выдержал.

Подобрав свернувшиеся в кольца шунты Глеб обернул их тряпицей и спрятал в котомку. Возможно, еще пригодятся.

Вскоре он покинул древнюю постройку, вновь отыскал звериную тропу и продолжил путь.

Характер растительности постепенно изменился. Все реже и реже попадались сухие погибшие деревья. Появились высокие травянистые растения с огромными листьями, образующие тенистое царство дикой природы, где причудливо смешалась флора и фауна многих планет.

Звериная тропа вывела юношу к ручью, который вскоре влился в небольшую речку. По ее берегам буйно разрослись высоченные хвощи, с подлеском из остролиста, – растения, похожего на осоку, но высотой в полтора-два метра.

Идти по берегу не получилось, жесткие листья с острыми как бритва краями образовывали непроходимые заросли. Пришлось шагать по мелководью.

К вечеру небо нахмурилось, подернулось облаками, начал накрапывать ленивый дождик, а вскоре ночь окутала землю моросящей мглой.

Глеб устал и продрог. Холодные воды речушки с шумом убегали вдаль, а он, заметив на берегу группу высоких деревьев, выбрался на сушу, цепляясь за их узловатые корни, и обессиленно присел, ощущая спиной морщинистую кору.

Вокруг постепенно закипала неведомая ему жизнь: сначала раздался отдаленный рык, затем прошелестела крыльями стайка каких-то летающих существ, и вдруг над самой головой раздался громкий, басовитый раскатистый клекот.

Апатию как рукой сняло. Он вскочил на ноги, озираясь, судорожно сжимая во вспотевших ладонях самодельное копье, а напугавший его звук лишь множился, дробясь эхом.

Воображение моментально нарисовало огромную тварь, притаившуюся в кроне дерева. Сейчас спрыгнет прямо на голову, подомнет, вонзит клыки, и поминай как звали!..

Заточенный кусок металла, прикрученный к палке, уже не казался столь универсальным и грозным оружием, как хотелось бы. Это в полях, где цель видно за версту, Глеб ловко метал копье в мелких грызунов, но обладатель такого голоса наверняка перекусит оружие, как зубочистку.

Надо уходить… Но куда?.. – мысли метались без толку, всю напускную храбрость, как ветром сдуло.

Вдоль реки, куда же еще?!

Ага. А вдруг там тоже ночные хищники?! И вообще, неизвестно, кто крадется сейчас к водопою под покровом тьмы?

Клекот над головой зазвучал снова, оглушительно, отчетливо.

В разрывах туч проглянула одна из планет Ожерелья, ее холодный отраженный свет пронзил крону, искрясь в каплях воды, покрывающих листву. К своему удивлению Глеб не заметил среди ветвей очертаний невиданной твари. Если верить глазам, там вообще никого не было!

Ну не грезится же мне этот жуткий клекот?!

Надо проверить. Набраться храбрости, иначе точно буду бегать с мокрыми штанами всю жизнь. Если нервишки, конечно, выдержат.

Мысль: лезть на дерево и проверять вздорные догадки, поначалу показалась суицидной, но затем в ней нашлось рациональное зерно. Если зверя там нет, смогу побороть страх и заодно найду пристанище на ночь!..

Как частенько поговаривал дед: «старость – не радость, но и молодость – не жизнь». Это он о безрассудных порывах, на которые мы частенько растрачиваем лучшие годы. Однако, храбрецам по первости везет. Глеб просто не мог и дальше стоять в оцепенении, – он безрассудно полез на дерево.

Клекот тем временем стал попросту оглушительным. Либо зверь обладает феноменальной мимикрией, либо…

Фрайг!.. Вот же он!..

От неожиданности Глеб едва не проткнул копьем маленькое притаившееся на развилке ветвей существо.

Присмотревшись, он разглядел древесную ящерицу, – та надувала два кожистых мешка, готовясь разразиться очередной «серенадой».

Сердце билось часто и неровно. Бешеный выброс адреналина стер накопившуюся за день усталость.

Всю ночь Глеб просидел на дереве, почти не сомкнув глаз.

Дождь то усиливался, то стихал, одежда промокла насквозь, от речушки поднимался туман, иногда во тьме слышались звуки отчаянной борьбы, раздавалось рычание.

Громко перекликались древесные ящерицы. Довольно часто до слуха долетал переливчатый вой, – он стелился по подлеску, нагоняя жуть. Иногда Глебу мерещилось сиреневое свечение: так (если верить рассказам) выглядят энергоматрицы недавно погибших существ, – к рассвету они исчезнут без следа, но ночью их следует опасаться.

Первый Мир, где он родился и вырос, полнился неразгаданными тайнами. От знаний, накопленных тиберианцами, остались лишь крохи, да и те постепенно обросли домыслами.

В точности Глеб знал лишь одно: три Смещения тому назад произошло нечто страшное. Практически все тиберианцы погибли, немногие человеческие города превратились в руины, уцелели лишь отдельные деревушки, а через несколько лет обрушилась новая беда: на равнину, издревле населенную людьми, вторглись фокарсиане.

Насекомоподобные существа мигрировали со стороны гор. Повсюду возникали их инкубаторы, где в осклизлых коконах созревали боевые и рабочие особи, но климат умеренных широт пришелся насекомым не по нутру. Наступила осень, и они вдруг начали гибнуть. Сезонное похолодание выдержали лишь ашанги – выносливые и безжалостные бойцы, однако, без рабочих они не смогли поддерживать жизненные потребности инкубаторов и в конце концов отступили.

С тех пор минуло много лет.

Книга, случайно попавшая в руки Глеба, перевернула его мировоззрение. Он получил представление о технологиях, как таковых, и потому не сошел с ума от страха, когда инопланетные метаболические имплантаты самопроизвольно подключились к его организму. Он смог использовать элементарные функции кибстека, о которых читал.

И все же будущее виделось туманным, размытым. Автоматическая штурмовая винтовка системы Ганса Гервета, горсть патронов к ней, – разве это может рассматриваться, как предел мечтаний или способ изменить жизнь к лучшему?..

Небо постепенно начало светлеть. Густой туман затопил окрестности. Голод и сырость донимали все сильнее. Глеб съел последний припасенный в дорогу кусочек хлеба и слез с дерева, разминая затекшие мышцы, затем проверил нанокомп. Несмотря на занимающийся рассвет, тот продолжал исправно работать, – устройство действительно оказалось надежно защищено от губительных воздействий гиперкосмоса.

К сожалению никаких навигационных данных в кибстеке не сохранилось. Текущее положение тоже не отображалось.

…

Потеряна связь со спутниками.

Используйте разведывательный зонд, либо включите беспроводное соединение с модулем СК[1], чтобы начать генерацию новой карты местности.

…

Делать нечего, ориентироваться придется по старинке, и Глеб развернул листок, полученный от торговца. Так, вот излучина, которую я прошел еще вчера, – он внимательно всматривался в потускневшие, а кое-где стершиеся на сгибах линии. По всему видно, что идти надо вдоль русла. Форпост тиберианцев располагался в нескольких километрах ниже по течению, там, где раньше проходила лесная дорога.

Проточная вода показалась обжигающе холодной. Неглубокая речушка, питаемая родниками, бежала по каменистому дну. Склоны промытого ею оврага густо оплетали корни растений. Над головой нависали кроны деревьев, влажный, таинственный сумрак мог в любую секунду обернуться смертельной опасностью, – ночные звуки ясно дали понять, что хищников тут хватает.

Вот невдалеке плеснула вода. Глеб замер, вскинув самодельное копье. Зверь, величиной с собаку, охотился на кого-то в заводи. Его серая шерсть намокла, отчего незнакомая тварь выглядела похожей на облезлую крысу-переростка.

«Вряд ли решится напасть на меня», – мысленно рассудил он, вспомнив краткие заметки о повадках животных. Некрупные звери, если их специально не злить, обычно сторонятся всего незнакомого.

Так и есть. Заметив человека, ксеноморф затаился среди осклизлых корней, настороженно принюхиваясь.

Глеб тоже не собирался нападать, хотя желудок моментально свело от голода.

Нет, употреблять в пищу мясо незнакомого существа, – вообще не вариант. Лучше даже не пробовать. Можно запросто отравиться.

Несмотря на доводы рассудка, чувство голода стало лишь острее, а рот вдруг наполнился слюной.

Да что происходит?!

Ткань котомки неожиданно шевельнулась. Внешние метаболические имплантаты проявили инициативу, скользнули, обвивая руки, но не впились в запястья, а лишь изогнулись острыми жалами в направлении потенциальной добычи, словно спрашивали: «позавтракаем»?

Фрайг… Этого еще не хватало… – Глеба взяла откровенная оторопь. В детстве дед Скайл часто пугал его сказками о технологических оборотнях, – людях, попавших под влияние чужих устройств, и уже не мыслящих себе жизни без них. Именно за это тиберианцев побаивались и недолюбливали. Они откровенно ненавидели чужих, безжалостно уничтожали их при любой возможности, но мрачная ксенофобия не мешала заимствовать достижения иных цивилизаций, проводить исследования и адаптировать артефакты других рас под собственные нужды.

Метаболические шунты по-прежнему плотно обвивали руки, провожая плавным движением жал затаившуюся среди корней добычу. Каким-то образом они чувствовали голод своего нового обладателя.

Нет! – мысленно отрезал Глеб, страшась совершить роковой поступок, шагнуть за черту, откуда (в его понимании) уже нет возврата.

Надо выкинуть шунты, ну или хотя бы запаковать их понадежнее.

Устройства внезапно отреагировали, соскользнули к поясу, а оттуда назад, в котомку, свернулись кольцами и притихли, как ни в чем не бывало.

Капелька ледяного пота скользнула от виска к скуле. Глеб машинально смахнул ее, мельком заметив точечную искру индикации на кибстеке. Коснувшись сенсора он прочитал сообщение:

Рекомендуемая функция «восполнение».

Активировать/Отменить.

…

Он коснулся пиктограммы отмены.

Теперь понятно, как прошлый владелец аспирианских устройств смог убить напавшего на него зверя. Он просто высосал жизнь из хищника, но по роковому стечению обстоятельств этого оказалось недостаточно для исцеления полученных в борьбе смертельных ран.

Взяв себя в руки, усилием воли совладав с дрожью, Глеб поспешил убраться подальше от заводи. Он брел по скользким от водорослей камням, невольно вспоминая картину, которую Сыть хранил подальше от любопытных глаз в сундуке на складе. Однажды в детстве, играя с Настей, они забрались туда, назло запрету, и долго рассматривали старый холст. Неизвестный художник изобразил на нем битву тиберианцев с полчищами ксеноморфов. Больше всего мальчишке запомнились огромные шагающие машины, и еще неподвластная разумению ребенка сценка: тяжело раненный тиберианец лежит на земле, истекая кровью. Подле него склонился другой воин. Одной рукой он зажимает рану друга, а другой удерживает чужого.

Только сейчас Глеб понял смысл того эпизода, вспомнив, как жутко выглядел норлианский боец, – великан словно усох, экипировка болталась на нем, как на пугале, кожа прилипла к костям, а во взгляде уже не читалось жизни.

Второй тиберианец был лекарем и использовал аспирианские метаболические шунты, отнимая жизнь у врага и отдавая ее другу.

Смысл технологии не стал яснее, скорее она получила дополнительный оттенок неприятия.

Глебу еще предстояло сделать выбор. Побороть голод он смог. Но в жизни бывают и другие ситуации, не предполагающие компромиссов.

Впрочем сейчас он думал лишь о том, как побыстрее добраться до старого блокпоста.