Тигровая луна

16

Вечерний свет не проникал во мрак пещеры, так что Дюрелл сейчас не отказался бы от лампы Аладдина. Пещера — часть их тюрьмы — была создана самой природой; веками сочившаяся вода образовала в скале пустоты, которые служили ещё древним людям. Когда они медленно пробирались в тоннеле, кроме тихого шороха их шагов не раздавалось ни звука. После поворота вправо оставалось примерно сорок футов до железных ворот, сквозь которые он вошел в прошлый раз. Миновав поворот, за железными решетками Дюрелл разглядел мерцание вечерних сумерек.

— Сезам, откройся, — мрачно пошутил он.

Заклинание не подействовало. Дюрелл осторожно приблизился к воротам, опасаясь возможных часовых. Новые засовы и висячие замки придали препятствию надежность. Он немного постоял, вдыхая прохладный воздух пустыни, долетавший из крошечной долины. Казалось, много воды утекло с тех пор, как он впервые появился в этом саду Искандера, чтобы забрать Таню. Теперь он уже усомнился, что на этот раз все получится так же просто и удачно.

— Видишь, все бессмысленно, — шептала Таня. — Нам удалось миновать тигра, но для чего?

— Может быть, просто для того, чтобы найти мне пару штанов.

Впервые её лицо осветила неподдельная улыбка. Дюрелл отвернулся от ворот и двинулся назад, пока из-за поворота вновь не показался тигр. Отсюда боковые помещения были едва видны. В первом слева находились сундуки с драгоценными камнями и одеждой. Вероятно, — подумал Дюрелл, — эта сокровищница Хар-Бюри предназначалась для оплаты мятежа и сложилась из пожертвований тысяч сторонников, которых обманывали и запугивали, чтобы те решились отказаться от своих мизерных ценностей. Но его удивило, что Хар-Бюри хранил свои богатства в пещере — тюрьме. Возможно, только здесь он мог обезопасить клад от алчности своих соратников. На быструю и легкую добычу, — думал Дюрелл, — всегда найдутся желающие.

Сундуки были из прочного дерева, крышки окованы железом. Дюрелл не обратил внимание на драгоценности, ещё не прихваченные Таней, и повернулся к одежде. Там были вышитые шелковые женские платья, которые он игнорировал, с усмешкой покосившись при этом на девушку. Но зато в другом сундуке он обнаружил настоящие сокровища. Дюрелл выбрал себе рубашку и брюки по росту и почувствовал себя рядом с Таней гораздо увереннее. Он не отказался бы и от арсенала с оружием, но такое везение было слишком неимоверным. Оружия не нашлось.

— Почему здесь хранится военная форма? — спросила Таня.

Дюрелл приколол на погоны звездочки полковника.

— Настоящее имя Хар-Бюри — Рамсур Сепах. Он готовится к военному перевороту. Своих ставленников он оденет в армейскую форму, введет их в Тегеран — и никто не успеет сообразить, что опорными пунктами командуют подставные офицеры.

— Но где они возьмут оружие?

— У Та-По и мадам Ханг.

— Да… Картина выстраивается логичная.

— Ты тоже прекрасно туда вписываешься. Когда ты впервые заявила о себе, блуждая по окрестностям и всем подряд объясняя, кто ты на самом деле, Хар-Бюри решил, что тебя можно продать Та-По за немалую цену в виде военной и идеологической помощи. Вот почему он так стремился тебя заполучить. Вот почему он держит тебя здесь.

— Но я не представляю для Китая никакой ценности.

Он пытался разглядеть в темноте озадаченное выражение её лица. Она кусала губы.

— Мы оба это знаем, и отец твой знает тоже, — кивнул Дюрелл. — Но, возможно, остальные не в курсе. — Он сделал паузу. — Ты уже отошла от всего этого?

— Моя голова забита самыми противоречивыми воспоминаниями, пожаловалась она. — Интересно, почему тебе удалось справиться с последствиями быстрее, чем мне?

— Потому что я догадывался с самого начала. Пойдем дальше. Нужно многое успеть, а в запасе у нас только ночь.

— Дюрелл…

Остановившись, он обернулся. Ее светлые волосы притянули к себе весь тусклый свет в пещере и превратились в сияющий ореол вокруг прекрасного лица.

— Дюрелл, мне нужна помощь…

— Знаю.

— Только отец может мне помочь.

— И он здесь. Мы его найдем.

У него не было того оптимизма, который он демонстрировал. Выбраться из пещеры, где хранились сундуки с формой и драгоценностями, было невозможно. Он вернулся в главный тоннель. Поджидавший их тигр тут же зарычал и направился к ним от входа в пещеру. Дюрелл просто не обратил на него внимания. Тогда тигр остановился, громко урча и подергивая напряженным хвостом. Но потом, заключив, что в занятиях его приятелей-заключенных нет криминала, вернулся на свое излюбленное место.

Следующая пещера оказалась более неровной, темной и пустой. Дюрелл ощупал пол, отыскал маленький камешек и подбросил его вверх. Потолка видно не было. Камешек взлетел высоко, ударился о невидимую твердь и отскочил назад, отбив мелкие крошки песчаника.

— Мы в другом водоеме, — заключил Дюрелл.

— Но он закрыт наглухо.

— Нам нужно просто взобраться наверх. Ты это место не изучала?

— Нет. Я боялась тигра.

Дюрелл стал старательно ощупывать стены. Свет сюда почти не проникал, а к тому времени, когда Дюрелл обошел половину пещеры, пропал совсем. Стены образовывали цилиндр меньшего диаметра, чем яма, в которой он пришел в себя. Песчаник оказался мягким и крошился под ногтями, а когда Дюрелл воспользовался цепочкой из украшений, оказалось, что порода соскребается довольно легко. Но он никак не мог найти того, что искал, хотя обошел почти всю окружность. Вдруг его настороженные пальцы наткнулись на нечто вроде глубокой выемки в стене, и Дюрелл удовлетворенно хмыкнул.

— Что там? — шепотом спросила Таня.

— То, на что я надеялся. Полагаю, это ступени. Древние кочевники пользовались либо приставными лестницами, либо ступенями, по которым спускались к поверхности воды. Женщины шли вниз и наполняли кувшины и сосуды.

— Но здесь нет ступенек…

— Они за стеной. Если нам удастся выломать несколько блоков…

Как только Таня уяснила задачу, к ней вернулись хладнокровие, работоспособность и энергия. Дюрелл поделил ювелирные украшения поровну, и они на ощупь принялись за работу, расширяя небольшую полость. Поначалу Дюрелл обрабатывал стыки плит; древний строительный раствор легко крошился. Но когда он закончил работу над первым блоком, то не смог сдвинуть его с места. Опустившись коленями на песчаный пол, он стал толкать его, тянуть, раскачивать. Таня пришла на помощь, но все равно ничего не получалось: они не могли вывернуть плиту. Дюрелл вспотел. Тигр в наружном тоннеле забеспокоился. Была полночь. Тяжело дыша, Дюрелл отвалился назад, собираясь вновь приналечь.

— Подожди, — сказала Таня. — Нам сначала надо снять или расшатать верхний блок.

— Но как?

— Сундуки с формой. Они окованы железными полосами. Если нам удастся сбить одну и использовать её как рычаг…

Прошел драгоценный и к тому же из-за рыскающего вокруг тигра опасный час, пока Дюреллу удалось отодрать от сундука крышку. Его тяжкое дыхание заглушил необычайно громкий треск ломающегося дерева. Наступая на деревянные обломки, Дюрелл отодрал их от железной полосы и вернулся к Тане, которая продолжала воевать со стеной, усердно расковыривая стыки. Через несколько минут он на ощупь просунул рычаг между блоками и нажал. Сверху послышался скрип, и на них дождем посыпались песок и галька.

— Мы поднимем тревогу, — охнула Таня.

— Тут уж ничего не поделаешь.

Он опять поднажал, и первый — самый трудный — каменный блок отделился от стены. Его быстро оттащили ко входу в пещеру, собираясь воздвигнуть подобие баррикады. Затем Дюрелл вернулся помочь Тане убрать обломки.

— Ты был прав, — прошептала она. — Похоже на лестницу.

За работой они потеряли счет времени. Некоторые плиты, веками подтачиваемые водой, уступали легко. Другие были чрезвычайно неподатливы. Ладони от борьбы с упрямыми плитами начали кровоточить. Но шаг за шагом они продвигались к цели. Старая каменная лестница в стене водоема неуклонно вела вверх. Чем дальше они продвигались, тем легче высвобождались блоки. К счастью, ни один из них не оказался настолько тяжел, чтобы с ним нельзя было справиться, хотя дважды блоки выскальзывали и летели вниз, с глухим стуком врезаясь в темное дно пещеры. Дюрелл хотел дать Тане передохнуть, но она отказалась. Стоило ей согласиться с его доводами, и мысль о побеге её захватила. Он пока не упоминал о проблемах, поджидавших их после подъема по лестнице. Сверху была каменная или деревянная крышка, и, возможно, справиться с ней не удастся. Даже если они выберутся наружу, там можно наткнуться на все, что угодно.

Дюрелл не имел представления, сколько часов миновало, прежде чем он смог коснуться «крыши» водохранилища. В первый миг даже екнуло сердце — он нащупал лишь гладкий камень. Чтобы дотянуться подальше, пришлось убрать груду булыжников со следующей ступеньки.

Он нащупал доску.

Лестница, которую они расчистили, была слишком узка, чтобы Таня могла ему помочь. Он полагал, что они находились на высоте больше двадцати футов от дна водоема. Случайное падение вниз могло означать конец всему. Когда он опять потянулся к доске, поза его оказалась весьма рискованной. Да, там было несколько досок, скрепленных поперечиной, которая казалась рассохшейся и хрупкой. Величину и вес крышки он определить не мог.

— Отдохнем немного, — шепнул он Тане.

Она опустилась на одну ступеньку и положила голову ему на колени первое проявление слабости, которое она себе позволила. Мышцы Дюрелла дрожали от усталости. Он хотел увидеть её лицо, но тьма была настолько плотна, что хотя они касались друг друга, но ничего не видели. Когда она заговорила, голос был так напряжен, словно ей потребовалось все самообладание, чтобы удержаться от рыданий.

— Я так устала, Дюрелл.

— Ты была восхитительна, — он коснулся её длинных шелковистых волос.

— Нет, я была холодной, бесчувственной скотиной. Наверное, я заслужила весь тот кошмар, в который попала. Но почему мой отец и все остальные так со мной поступили? Вся эта муштра, и тесты, и тренировки перед полетом на Луну… Это было так тяжело, так трудно! Я себе говорила, Дюрелл, что ученый не может позволить себе роскошь быть женщиной. Но я — я хочу быть женщиной, Дюрелл. А сейчас уже слишком поздно.

— Давай не раскисать, — мягко предложил он.

— За что мы боремся? Пусть я останусь у них. Пусть они узнают правду. Почему ты все это не бросишь?

— Не знаю. Я должен — и все!

— Для американца ты совсем неплохой человек.

Он тихо хмыкнул.

— Не лучше и не хуже других.

— Я хочу плакать, но не могу, — призналась она минуту спустя. Сколько себя помню, никогда у меня глаза не были на мокром месте. Папа всегда говорил, что я должна стать взрослой и использовать свой ум на благо страны. Я считала, это и есть самое большое счастье. А сейчас на глаза наворачиваются слезы.

— Если ты заплачешь, ничего страшного не случится.

Она внезапно задрожала.

— Ой, мне так холодно!

Дюрелл тоже ощутил легкий озноб. По затылку и спине текла струйка холодного воздуха. Он внезапно решил устроиться понадежнее, и Таня убрала голову с его колен. Дюрелл посмотрел вниз, в черноту ямы. Дна видно не было, но ему показалось, что внизу тускло мерцают два светящихся зеленых изумруда. Злобные глаза тигра были направлены прямо на них. Дюрелл сказал Тане, чтобы та сидела спокойно, а сам сжался в комок на узкой ступеньке, послюнил пальцы и протянул в темноту руку. Да, оттуда сквозил холодный ночной воздух. У Дюрелла вновь воскресла надежда. Взяв железку, он ткнул ей в деревянную крышку над водоемом. Поначалу ничего не случилось. Он давил изо всех сил, пока тело не стало протестовать, едва не потеряв равновесия. Пришлось остановиться и передохнуть.

— Что случилось? — поинтересовалась Таня.

— Полагаю, мы сможем отсюда выбраться.

Он возобновил попытки. Послышался слабый скрип и треск выдираемого из сухого дерева гвоздя. Холодный воздух внезапно хлынул в перепачканное лицо. Он чихнул из-за попавшей в нос пыли, потом последний раз приналег. Таня ухватила его сзади за плечи, чтобы поддержать, пока он своим рычагом будет отдирать доски. Что-то хлопнуло, натужно заскрипело, одна из досок оторвалась и полетела вниз — туда, где стоял не сводящий с них глаз тигр.

Дюрелл сразу дотянулся до отверстия, ухватился за край и оттолкнулся от ступеньки вперед и вверх. Его ноги болтались над черной бездной. Над ним порывами проносился ледяной воздух. Он качнулся, подтянулся на руках, грудью навалился на край доски и, оттолкнувшись руками, дважды перекувыркнулся, прежде чем смог остановиться.

Не меньше минуты он лежал, глядя на лунный серп, проплывавший над ним в ночном небе.