Типы словообразовательной мотивированности

В «Словообразовательном словаре русского языка»[1] А. Н. Тихонова помещено 144 808 слов, из которых 126 690 слов, т. е. 88%, входят в разряд производных. Данные подсчеты произведены автором словаря, но даже беглое ознакомление с гнездами показывает, что подобное соотношение производных и непроизводных слов вряд ли можно считать окончательным и бесспорным. Так, в словаре помещено 23 гнезда с первым компонентом благо‑ (типа благовест, благодарить, благонадежный, благообразный и др.), в которых, естественно, исходные слова отнесены к непроизводным. Разведены по разным гнездам и такие слова, как класть, клад, кладовая, кладбище; искать и иск; казать и показать и многие другие. В результате разряд непроизводных слов неоправданно расширен, а разряд производных слов, наоборот, сужен.

При обсуждении словаря А. И. Моисеев отмечал, что в нем слово столяр признано корневым и поставлено в вершину отдельного, самостоятельного гнезда, как будто оно никак не связано со словом стол; слова гостинец и угощать также признаны корневыми и поставлены в вершины своих гнезд в отрыве от гнезда гость. Даже полководец и выкаблучиваться считаются корневыми словами: полководец — вершина гнезда, выкаблучиваться — одиночное слово. Таких корневых слов в словаре сотни. Представленная в словаре интерпретация их объясняется, видимо, стремлением автора строго выдержать синхронный подход к материалу. Но синхронность оказалась, кажется, не просто строгой, а обостренной и бескомпромиссной[2].

Словообразовательный словарь формален по своему существу, в нем отнесенность слова к разряду производных или непроизводных решается помещением его внутрь гнезда, если оно производное, или в вершину, если оно непроизводное. Так как значение слова при этом не описывается, трудно решить, почему оно отнесено к разряду производных или непроизводных. Совершенно очевидно, что настало время соотносить в словообразовательных гнездах не только форму производных и производящих, но и указывать, в каких семантических отношениях они находятся. Без этого описание словообразовательной системы языка будет не только неполным, но в ряде случаев искаженным.

Иначе говоря, нужен словарь не просто словообразовательный, а толково-словообразовательный, в котором бы вся лексика русского языка была сгруппирована по гнездам, а внутри них каждое слово заняло свое место в системе на основе формально-семантических отношений с другим (другими — при полимотивированности) словом. Теоретические основы такого словаря разработаны в книге «Принципы составления гнездового толково-словообразовательного словаря современного русского языка»[3].

При описании гнезд в словаре такого типа возникают трудности семантического порядка. Прежде всего требует решения вопрос, какое значение должно фиксироваться: словообразовательное или лексическое. По верному замечанию Е. А. Земской, «в семантике слова для словообразования важна не его конкретная лексическая индивидуальность, а то общее, что отражено в его строении»[4]. Например, в словах баранина, конина, севрюжина это общее предстает как «мясо того животного, которое названо производящей основой». Словообразовательное значение выявляется в словообразовательных типах, полный список которых представлен в «Русской грамматике»[5].

Центральной единицей словообразования является производное слово, распадающееся на базовую основу и аффикс (словообразовательное средство). На основе общности аффикса возникают группировки слов, производных и производящих, объединяющихся в словообразовательные ряды, в которых находит отражение словообразовательное значение. Так, в ряду печь — печник, шкала — школьник, язва — язвенник, скворец — скворечник, чай — чайник выявляется общее словообразовательное значение «предмет (одушевленный и неодушевленный), характеризующийся отношением к предмету». Аффикс в производных словах выполняет интегрирующую функцию, а корень (основа) — различительную, ср.: печник — тот, кто кладет печи; школьник — тот, кто учится в школе; язвенник — тот кто болеет язвой.

На основе общности корня слова группируются в словообразовательные гнезда, в производных корень выполняет интегрирующую функцию, а аффикс — различительную, ср.: игральный — предназначенный играть (во 2 знач.). Игральные карты; игривый — любящий играть (в 1 знач.). Игривый котенок, игрушка — вещь, которой играют (в 1 знач.) дети. Купить игрушку; игристый — такой, который играет (в 6 знач.), пенящийся. Игристое вино; игрок — тот, кто играет (во 2 знач.) во что‑н. Игрок в футбол. Игрок в карты.

Как видно из иллюстраций, значение производного в словообразовательном гнезде формируется на основе соотношения не более чем одной словообразовательной пары, а потому и носит индивидуальный характер: это по существу не что иное, как мотивированное лексическое значение слова[6]. Оно, как правило, имеет двухчастное строение, состоит из мотивирующей части и формантной[7], причем формантная часть значения реализует себя в узких, частных вариантах, благодаря чему значение производного в пределах гнезда предстает как индивидуальное. Именно мотивированное лексическое значение слова имел в виду Г. О. Винокур, когда писал: «Значение слов с производной основой всегда определимо посредством ссылки на значение соответствующей первичной основы, причем именно такое разъяснение значения производных основ и составляет собственно лингвистическую задачу в изучении значения слов (ср., например, обычные приемы толковых словарей)»[8].

При описании значений производных в словообразовательном гнезде подчас трудно решить, находятся ли однокоренные слова в каких-либо семантических отношениях; а если их удается выявить, возникает вопрос, достаточно ли они отчетливы, чтобы признать их синхронными. Задача, которую приходится решать, состоит в том, чтобы выявить полное семантическое опрощение[9] (при прозрачности формы), отсутствие каких-либо смысловых связей между однокоренными словами. Если же такие связи есть, то необходимо установить, какое место они занимают на шкале мотивированности. Между полной мотивированностью и семантическим опрощением существует цепь переходов по принципу убывания смысловых связей.

Так, у слова искупить два значения, ср.: 1. Заслужить чем‑л. прощение за что‑л. 2. Возместить, сделать незаметным какой‑л. недостаток (МАС). Ни одно из этих значений не соотносится со словом купить, ср.: 1. Приобрести за деньги. 2. Привлечь на свою сторону посредством взятки. 3. Получить по правилам игры в дополнение к своим картам (МАС). При прозрачности формы, отсутствии звуковой деформации бывших морфем значение слова искупить оказалось изолированным от значения слова купить, в слове бывшие морфемы интегрировались в одну, завершился процесс семантического опрощения, слово оторвалось от гнезда и заняло позицию гнезда самостоятельного.

Такой же процесс произошел в слове исключить, значение которого «удалить, изъять из состава чего‑н.» (МАС), ср. исключить из списков, не соотносится ни с одним значением слова ключ. Семантическое опрощение привело к отрыву от гнезда, а сам процесс характеризуется дроблением гнезд и формированием новых. Выявление всех случаев семантического опрощения возможно только в рамках толково-словообразовательного словаря при сплошном описании гнезд. Но уже сейчас можно сказать, что опрощение охватывает незначительное количество бывших производных (данное утверждение основывается на материалах толково-словообразовательного словаря, включающего гнезда от А до К).

Подавляющее число производных входит в разряд мотивированных (речь, естественно, идет о словах современного русского языка, зафиксированных в толковых словарях), но сама эта мотивированность неоднородна и имеет ступенчатый характер.

За последние годы изучение проблемы мотивированности активизировалось. Перенос внимания с формантной части значения на лексическое значение производящего и характер его вхождения в производное оказался продуктивным и позволил выявить ряд типичных случаев, резко расширив наше представление о типологии мотивированности.

Выше отмечалось, что при описании лексического значения производного малопродуктивны формулы толкования, свойственные всем производным одного словообразовательного ряда, в таком случае в общем значении нивелируется индивидуальное. Само общее значение базируется на индивидуальном, лексическом, а не наоборот. При описании значений производных в толково-словообразовательном словаре возникает проблема характера семантических определений.

Е. А. Земская отмечает, что семантические определения типа дождевик «вид верхней одежды — легкое пальто», подснежник «растение из семейства амариллисовых с поникшим цветком», дробовик «охотничье гладкоствольное ружье», змеевик «согнутая спиралью металлическая, стеклянная или фарфоровая трубка», рудник «система подземных сооружений для добывания полезных ископаемых», извлеченные из толковых словарей, содержат элементы энциклопедизма и «не годятся для словообразовательного анализа, так как в них „скрыта“, „замазана“ связь между строением слова и его семантикой»[10]. Исходя из таких определений, все названные слова следует отнести к непроизводным, не обладающим внутренней формой, и их, естественно, надо вывести из своих словообразовательных гнезд.

Предложенные Е. А. Земской определения вскрывают мотивированный характер данных слов, ср.: дождевик «легкое пальто, служащее средством защиты от дождя», подснежник «цветок, зацветающий сразу после таяния снега», дробовик «охотничье ружье, стреляющее дробью», змеевик «трубка, по форме напоминающая змею», рудник «система подземных сооружений для добывания руды и других полезных ископаемых». Именно определения такого рода пригодны для толково-словообразовательного словаря. В принципе описание значений производных в толковом и толково-словообразовательном словарях не должны различаться, но если в толковом словаре мотивированные слова описываются энциклопедически, это свидетельствует о неразработанности данной проблемы в словообразовательной науке: лексикография должна следовать за теоретическим и описательным словообразованием, а не наоборот.

Первым предпринял попытку определить типы словообразовательной мотивации В. В. Лопатин в статье «Метафорическая мотивация в русском словообразовании»[11]. Назвав производные, толкование которых не вызывает трудностей, «нормальными» мотивированными словами, он отметил: «Специфика метафорической мотивации состоит в том, что переносный смысл возникает у определенных основ только на уровне мотивированного слова, только в его словообразовательной структуре». Так, в слове небоскреб рядом с его номинативным значением «очень высокий многоэтажный дом» соседствует его образное содержание «скребущий небо». В слове советь отмечается переносное значение, основанное на сравнении человека с совой.

Отграничивая метафорическую мотивацию от переносной, В. В. Лопатин указал, что в последней перенос происходит в мотивирующем, а не в мотивированном. Так, слово пролаза соотносится не с прямым значением слова пролезть, а с переносным, ср. «попасть куда‑л., проявив хитрость». В статье, таким образом, выделены три типа мотивации — «нормальная», метафорическая, переносная.

Большое место проблема типов мотивированности занимает в работах Е. А. Земской. В поле ее зрения попали такие производные, которые обычно относят к немотивированным. Признав отношения в парах типа дом — домик прозрачными, она определила отношения в парах обезьяна — обезьянничать, ишак — ишачить, попугай — попугайничать как метафорические, так как «производные слова основываются на переносных (метафорических) значениях производящих»[12]. В трактовке В. В. Лопатина этот тип мотивации характеризуется как переносная мотивация, базирующаяся на переносных значениях производящих.

Е. А. Земская выделила периферийную мотивацию в ряде слов и предложила описывать их значение следующим образом: полковник «тот, кто командует значительным воинским подразделением, в том числе полком», белье «нижняя одежда, которая нередко имеет белый цвет», кашевар «тот, кто готовит пищу, в том числе кашу». Определив связи между указанными производными и производящими как живые, она назвала их «периферийными (т. е. не основными, окраинными), потому что семантика производных не включает семантику производящих целиком»[13].

В другой своей работе[14] Е. А. Земская описала все виды семантических отношений между производными и производящими. Она выделила основную мотивацию (дом — домик и т. п.) и коррелирующую с ней периферийную, когда семантика мотивирующего слова составляет периферийную часть семантики мотивированного слова, ср. госпитализировать «помещать в любую больницу, в том числе в госпиталь».

Далее на основе, корреляции выделяется прямая мотивация (школа — школьник и т. п.) и переносная, делящаяся на два подвида: реальная мотивация, когда образное значение мотивированного наследуется от переносного значения мотивирующего, ср. петух «задиристый, запальчивый человек, забияка» — петушиться «вести себя задиристо, запальчиво, как петух», и ассоциативная, когда значение мотивированного базируется на устойчивых ассоциациях, свойственных значению мотивирующего, ср. школьник — школьничать «вести себя шаловливо, как школьник». Кроме того, Е. А. Земская выделила еще образную мотивацию, когда образное значение мотивированного основывается на прямом значении мотивирующего, ср. молокосос.

Образная мотивация выпадает из классификации, основанной на дихотомическом принципе: основная и периферийная мотивации противопоставляются по признаку «какое место в значении мотивированного занимает мотивирующая часть семантики», прямая и переносная находятся в оппозиции по признаку «какой тип лексического значения мотивирующего (прямое или переносное) наследуется мотивированным». Образную мотивацию ни по одному из этих признаков выделить нельзя, как, впрочем, и ассоциативную — они выделяются на иных основаниях. Кроме того, остается не совсем ясным, как соотносятся между собой основная и прямая мотивации: это один тип или два самостоятельных типа.

Следует заметить, что концепция Е. А. Земской привлекает глубиной анализа, удачным использованием терминов, что важно при практическом описании гнезд, и тщательной разработкой семантических определений.

И. С. Улуханов описывает степени словообразовательной мотивации на основе четырех признаков: 1. Входит или не входит значение А (мотивирующее) в значение Б (мотивированное), и если входит, то полностью или частично. 2. В какой степени А заполняет мотивирующую часть значения Б. 3. В какое из значений (денотативное или ассоциативное) слова Б входит значение слова А. 4. Какую роль (описательную, сопоставительную, экспрессивную) играет значение слова А по отношению к слову Б.

В результате получилось три степени. 1. Все значения А входят в значение Б: а) значение А совпадает с мотивирующей частью денотативного значения Б: лес — лесок; б) значение слова А совпадает с мотивирующей частью ассоциативного значения слова Б: 1. с ассоциативно-описательным значением: горб — горбуша; 2. с ассоциативно-сравнительным: сова — советь. Сюда же относится периферийная мотивация, когда значение А полностью входит в значение Б, но занимает в последнем периферийное место брошюра — брошюровать. II. Часть А входит в Б: булава — булавка. III. Ни один из компонентов значения А не входит в Б, мотивированное и мотивирующее связаны экспрессивно: патрон — распатронить, быть — забыть[15].

Оценивая данную классификацию, следует отметить, что из нее необходимо вывести третью степень мотивированности: если ни один компонент значения мотивирующего не входит в значение мотивированного, то, следовательно, между А и Б нет мотивационных отношений. По верному замечанию Е. А. Земской, «необходим и достаточен хотя бы один общий компонент в семантике двух слов (производного и производящего), чтобы можно было считать, что они находятся в отношениях производности»[16]. В словах распатронить, забыть завершился процесс семантического опрощения, и хотя их форма прозрачна, с бывшими производящими патрон и быть связи они не имеют, ср: распатронить 1. Распаковать, разворошить. 2. Расправиться, разделаться с кем‑л., забыть. 1. Перестать помнить, утратить воспоминание о ком-чем‑л. (МАС).

Внутренне противоречивой оказалась первая степень мотивированности, в которую наряду со случаями лес — лесок, когда действительно все значения А входят в значение Б, попали случаи типа горб — горбуша, сова — советь, когда только часть значения мотивирующих вошла в значение мотивированных: из слова горб извлечен только компонент «выпуклость», а из слова сова — только компонент «дремотное состояние».

В концепции И. С. Улуханова представляют интерес два первых признака, на основании которых классифицируются мотивированные слова: каждый из них основан на дихотомическом принципе и позволяет непротиворечиво описывать степени мотивированности. На первом уровне анализа все производные по признаку «способ вхождения производящего в значение производного — полностью или частично» распадаются на две группы: слова с полной мотивированностью и слова с частичной мотивированностью.

Рассмотрим сначала полную мотивированность, она неоднородна по своему характеру и распадается на ряд типов. В зависимости от того, с каким значением производящего — прямым или переносным — соотносится значение производного, различаются полная прямая и полная переносная мотивированность.

Полная прямая мотивированность — это основной тип словообразовательной мотивированности, характеризующейся полным вхождением прямого значения производящего в значение производного, причем в производном оно формирует ядро лексического значения, ср.: каменный «относящийся к камню», каменистый «обильный камнями».

В связи с тем, что производные попадают в одну из подсистем языка — лексическую деривацию или синтаксическую, различающихся характером соотношения значений производных и производящих, будут различаться и способы описания значений в толково-словообразовательном словаре.

В подсистему синтаксической деривации входят производные, лексическое значение которых «тождественно значению производящих, но производные отличаются от производящих принадлежностью к иной части речи (и, следовательно, иной синтаксической функцией)»[17]. В русской лексикографической традиции синтаксические дериваты описываются отсылочным способом, ср.: ходьба «действие по глаголу ходить», синева «признак, свойство по прил. синий», лесной «относящийся к лесу», хорошо «признак по знач. прил. хороший». Формулы описания значений синтаксических дериватов в высшей степени стандартизованы во всех группах производных: в отглагольных существительных со значением отвлеченного действия, в отадъективных существительных со значением отвлеченного признака, в отсубстантивных прилагательных со значением относительности, в отадъективных наречиях со значением качества.

В подсистему лексической деривации входят производные, лексические значения которых «не тождественны значениям производящих»[18]. Формантная часть значения в этой подсистеме носит более узкий характер, так как формируется в словообразовательном типе (а не в блоках словообразовательных типов, как в подсистеме синтаксической деривации), причем часто сопровождается фразеологизованнымн довесками смысла, ср.: тракторист «тот, кто водит трактор», школьник «тот, кто учится в школе»…

Значение производного в подсистеме лексической деривации описывается не способом отсылки к значению производящего, а способом включения производящего в толкование, ср.: кусаться «иметь обыкновение кусать», закусать «кусая, причинить вред», искусать «кусать во многих местах», перекусать «кусать всех, многих», покусать «кусать во многих местах или многих», прокусить «кусая, прогрызть насквозь» (все производные мотивируются прямым значением слова кусать «вонзая зубы, ранить, а также жалить»). В пределах словообразовательного гнезда значение каждого производного предстает как индивидуальное.

Полная переносная мотивированность характеризуется полным вхождением переносного значения производящего в значение производного, причем в ряде случаев производное осваивает только переносное значение производящего, ср.: выкусить «кусая, выесть», обкусать «кусая, обгрызть со всех сторон», откусить «кусая, отделить», перекусить «кусая, разделить надвое», раскусить «кусая, раздробить, разъединить на части» (все производные мотивируются вторым значением слова кусать «захватывая зубами, отделять части чего‑л. съестного»).

Как видно из иллюстраций, в гнезде с вершиной кусать одни производные соотносятся с прямым значением, другие — с переносным (производным). Для описания словообразовательного гнезда переносная мотивированность так же важна, как и прямая, так как ориентация только на прямые значения производящих приводит к необоснованному дроблению гнезда, выведению производных, возникших на базе переносных значений, в самостоятельные гнезда, т. е. к фиксации опрощения там, где его нет. Так, в «Словообразовательном словаре русского языка» существительное иск возглавляет отдельное гнездо, но оно соотносится с переносным значением слова искать «обращаться в суд или арбитраж с требованием о защите гражданских прав», ср. искать долг с соседа. Кроме того, введение в научный обиход переносной мотивированности дает возможность описать все случаи отраженной полисемии в производном, когда все значения производящего или только их часть, сопрягаясь с одним значением аффикса, формируют полисемию в производном.

К прямой и переносной мотивации примыкает периферийная полнотой освоения значения производящего, но противопоставляется им по признаку «место значения производящего в семантической структуре производного». Если при полной прямой мотивированности значение производящего формирует ядро значения производного, то при периферийной — узкий участок семантического пространства, окраину семантического поля. Связано это с процессом расширения лексического значения производного: мотивационное значение перемещается на периферию семантического пространства, а ядро занимает значение, находящееся с мотивационным в парадигматических отношениях, чаще всего — в родо-видовых.

Так, в словах чернила, белье ядро мотивирующей части значения производного занимает родовое значение «цвет», а видовые «черный», «белый» перемещаются на периферию. В производных брошюровать, полководец, столяр ядро значения заполнили соответственно «книга», «крупное войсковое соединение», «изделие из дерева», а значения производящих брошюра, полк, стол переместились на периферию.

В момент своего возникновения такие производные обладали полной прямой мотивированностью, ядро их значения заполняло значение производящего, но на временной оси, чаще всего в силу экстралингвистических причин, произошло расширение лексического значения производного и сужение сферы действия мотивационного признака. Данные процессы свойственны лексической системе языка, но актуальны для словообразования: периферийная мотивированность — результат семантических изменений в лексике, а не особое свойство словообразовательных отношений.

Слова, обладающие периферийной мотивированностью, располагаются на границе с демотивированностью, но мотивировочный признак не совсем угас, поэтому права Е. А. Земская, предлагающая описывать их значения с использованием сочетания «в том числе», ср. госпитализировать «помещать в любую больницу, в том числе в госпиталь».

Полная мотивированность, таким образом, реализуется в языке в трех типах — прямой, переносной и периферийной, каждая из которых занимает свое место на шкале мотивированности. Сама шкала выстраивается по признаку убывания семантической отчетливости в отношениях производных и производящих. Прямая мотивированность — это синхронные отношения в чистом виде, так как в семантические связи в языке вступают прежде всего прямые значения, ядро лексической системы. Менее отчетливо проявляет себя переносная мотивированность, для ее выявления требуется специальный анализ всей лексико-семантической парадигмы производящего и определение роли каждого лексико-семантического варианта в словопроизводственном процессе. Наконец, пограничное место с демотивированностью занимает на этой шкале периферийная мотивированность, когда семантические отношения производных и производящих проявляются слабо.

Полной мотивированности противопоставляется неполная, частичная, когда в значение производного лексическое значение производящего входит с семантическим усечением. По признаку «способ вхождения части значения производящего в значение производного» неполная мотивированность распадается на три типа: косвенную, метафорическую и ассоциативную.

Косвенная[19] мотивированность выявляется в тех случаях, когда прямая отсылка к производящему или прямое включение производящего в толкование производного невозможны, а семантические отношения проявляют себя косвенно, через лексическое значение производящего, точнее — через его часть. Так, в словах инженерский, интеллигентский, столярский, ювелирский проявляет себя полная прямая мотивированность, лексические значения производных описываются способом отсылки ко всему значению производящих, ср. «относящийся к инженеру, интеллигенту, столяру, ювелиру».

В словах же инженерный, интеллигентный, столярный, ювелирный семантические отношения с производящими завуалированы, в результате возникают трудности при описании их значения. В толковых словарях слово инженерный толкуется через слово «технический», слово интеллигентный — через «обладающий большой внутренней культурой», слово столярный — через «относящийся к обработке дерева», слово ювелирный — через «относящийся к изделиям из драгоценных металлов и камней» (СО‑90).

Приведенные семантические определения, точные по своему существу, не включают в себя значение лица производящих, оно подверглось усечению, роль мотивационного признака берет на себя оставшаяся часть лексического значения, которая реально входит в производное, ср.: инженер «специалист с высшим техническим образованием», интеллигент «лицо, принадлежащее к интеллигенции», столяр «рабочий, специалист по обработке дерева и изготовлению изделий из него» (СО‑90), ювелир «мастер по изготовлению художественных изделий, украшений из драгоценных металлов и камней» (МАС). В семантическую структуру этих слов входят два компонента — «лицо» и его «свойство, занятие», первый компонент отсекается, второй осваивается производным словом.

При описании значений производных, характеризующихся косвенной мотивированностью, целесообразно использовать два семантических определения: в первом дается отсылка к занятию, свойству лица, во втором называется конкретный характер этого занятия, свойства, в котором и проявляет себя косвенный характер мотивированности, ср.: инженерный «относящийся к занятию инженера, технический», интеллигентный «относящийся к свойству интеллигента: обладающий образованием, специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры, а также вообще обладающий большой внутренней культурой», столярный «относящийся к занятию столяра, связанный с обработкой дерева», ювелирный «относящийся к занятию ювелира, к изготовлению изделий из драгоценных камней и металлов».

Косвенная мотивированность свойственна тем производным, которые вступают со своими производящими в привативные отношения по форме и в эквиполентные отношения по смыслу, последние характеризуются совпадающей частью значения и различающимися компонентами. Так, лексическое значение производящего взгромоздить «поместить с усилием на что‑н. высокое (о тяжелом, громоздком)» взаимодействует со значением объектности, ср. взгромоздить ящик на шкаф. Лексическое значение производного взгромоздиться «взобраться с усилием, тяжело на что‑н. высокое» (СО‑90) относится к субъектному семантическому типу, ср. кровельщик взгромоздился на крышу. У этих значений общая часть «помещение с усилием на что‑н. высокое (о тяжелом, громоздком)», значение объектности отсекается при вхождении в производное, а его место занимает значение субъектности. Косвенная мотивированность в таком случае проявляет себя в чистом виде, толкование значения производного осуществляется через лексическое значение производящего, включение последнего в семантическое определение невозможно, хотя отношения в словообразовательной паре в достаточной степени прозрачны.

При метафорической мотивации из лексического значения производящего извлекается только один семантический компонент, который кладется в основу новой номинации. Осуществляется это способом переноса по сходству. Если в лексике метафора — явление семантическое (одна и та же форма обслуживает разное содержание), то в словообразовании она сопровождает рождение нового слова, которое является единственным носителем этого метафорического смысла. Сравнение выступает промежуточным звеном между производящим и производным: при порождении слова оно свертывается в метафору[20], при описании значения производного метафора развертывается в сравнение, ср.: каменеть «становиться твердым как камень», кипенный «белый как кипень», змеиться «извиваться подобно змее», змеевик «трубка, по форме напоминающая змею», репчатый «по виду похожий на репу», пуговичник «растение с соцветием, напоминающим пуговицы», волнушка «гриб, у которого на шляпке разводы в виде волн», дождевание «искусственное орошение способом, напоминающим дождь».

Отличительной особенностью метафорической мотивированности является включение в толкование производящего, но так как описание значения производного осуществляется через сравнение, то сравнительные кванторы как, как бы, в виде, наподобие, подобно, напоминающий и др. показывают, какой семантический компонент производящего лег в основу нового лексического значения.

Ассоциативная мотивированность характеризуется меньшей отчетливостью семантических связей производного и производящего, чем метафорическая мотивированность. Так, лексическое значение слова школьничать «вести себя так, как это свойственно школьнику, ребячиться» (МАС) вроде бы никак не связано со словом школьник, лексическое значение которого «ученик школы» не содержит в себе компонента «свойство», как, например, в словах шулер «тот, кто пользуется нечестными, мошенническими приемами в карточной игре», проказник «тот, кто совершает проказы; шалун, озорник», ср.: шулерничать «вести себя как шулер», проказничать «вести себя как проказник».

В производных шулерничать, проказничать реализована метафорическая мотивированность, основанная на извлечении из лексических значений производящих одного семантического компонента «свойство» и уподоблении действия этому свойству. Иное дело в слове школьничать: уподобление свойству есть, но это свойство в значении производящего отсутствует. В этом и заключается сущность ассоциативной мотивированности: она опирается на мотивировочный признак, который в толковых словарях у производящего не фиксируется, но это не значит, что его нет вовсе. Специфика ассоциативного признака, по мнению Д. Н. Шмелева, заключается в том, что он «обычно не отмечается при толковании слова в его основном значении», а «как бы только потенциально сопутствует»[21] ему.

Во всех случаях, когда в основу лексического значения производного кладется ассоциативный признак, находящийся в семантической структуре производящего в латентном состоянии, мы имеем дело с ассоциативной мотивированностью, ср.: гусь «дикая и домашняя водоплавающая птица с длинной шеей» (ассоциативный признак «способ передвижения» в латентном состоянии) — гуськом «один за другим, как гуси», сова «ночная птица с большими глазами и крючковатым носом» (ассоциативный признак «способ функционирования днем» в латентном состоянии) — советь «пребывать в дремотном состоянии, как сова днем».

В заключение приведем шкалу мотивированности, где каждый тип занимает свое место в соответствии с убыванием мотивировочного признака:

полная — частичная

1) прямая 4) косвенная

2) переносная 5) метафорическая

3) периферийная 6) ассоциативная

Москва.