Тишина. Часть 3

***

Сколько прошло времени, она не знала, в камере не было света, или же день и ночь обходили её стороной. Ирма вглядывалась и вглядывалась в темноту, но не могла различить ничего. В конце концов, от этого начинала болеть голова, и противные белые искры мельтешили перед глазами. Она пыталась считать секунды, но сбивалась. Начинала заново и снова сбивалась.

Видимо, её тюремщики решили, что свет ей больше не понадобится. Раньше это не стало бы проблемой, она смогла бы осветить себе путь в любой темноте, но сил ей оставили лишь на то, чтобы не умереть. Все процессы в её теле были заморожены, оставалось только думать и вспоминать. И она вспоминала – детство, где не было друзей, юность без любви, зрелость без секунды покоя. Так что же было? Вопрос ставил Ирму в тупик. Одно время она не видела ничего, кроме знания, его только она и считала важным. Из-за этого и не было друзей и любви, но потом появились они – Макс и Тин. И именно из-за них она наплевала на всё: на знание, на уважение Совета, на заветы Древних. И сейчас оставалась одна надежда, что у них всё будет хорошо, что Совет не загнал Тин на самое жёсткое задание из возможных, и она справится, а Макс не будет делать глупостей, пытаясь найти её. А она просто будет ждать, когда Крис доберётся до неё и Ренор захлопнет ловушку.

«Это будет справедливо, – думала Ирма, – справедливо, что ей суждено убить меня, ведь именно я обрекла её на гибель, оставив на берегу Туманного края. Она сильна, раз смогла выбраться, сильней, чем раньше. Но Ренор готов. Сумасшедший старик. Он же видел гибель Дерева: если она способна устроить такое, что же будет, когда она окажется здесь. Мои девочки, мои неправильные девочки. Хоть бы вы никогда не встретились». Её размышления прервал глухой стук.

Сильвийка открыла глаза и вгляделась в темноту, но ничего не изменилось, возможно, послышалось, или, наконец-то, галлюцинации, быть может, они развеют тоску и безысходность. Ирма не видела надежды для себя, ей было слишком хорошо известно, что значит оказаться в плену у Совета. Она была сильной чародейкой и, возможно, могла бы бороться, но упустила шанс, сейчас с ней мог бы справиться даже ребёнок. И, зная об этом, Ирма смирилась, не боялась, не паниковала, просто опустила руки и думала.

Стук повторился вновь, и сердце Ирмы, несмотря на оцепенение, ускорило своё биение. Что-то шевельнулось в её душе, подталкивая ответить на этот стук. Она ощущала нечто близкое и знакомое, но невозможное в этой клетке. Волнение нарастало, она должна была дать знать о себе, иначе её просто не заметят. С другой стороны, если заметят, что кто-то пытается проникнуть к ней, этому кому-то не поздоровится, и Ирма знала кому – только Тин могла вызвать в ней столько тепла. Мысль лихорадочно металась из стороны в сторону, Ирма сопротивлялась изо всех оставшихся сил, если ей суждено погибнуть здесь, пусть так и будет, но если здесь заметят её последнюю ученицу, то отправят вслед за учителем. И когда сильвийка уже решила, что спрятала свой разум от Тин, воздух перед ней запылал.

Стало страшно. Ирма ощущала небывалую мощь, она заполняла собой каждую частичку пространства, растягивая и сжимая его. Узы, сковывавшие её, ослабли, и чародейка смогла принять сидячее положение, с трепетом осматривая небольшую комнату, наполненную силой. Неужели это Тин? Когда они виделись в последний раз, Ирма не предположила бы даже, что в этой девочке есть нечто подобное.

Этого Ирма больше всего и боялась – заветы Древних нарушены. Последний раз, когда она наблюдала нарушение заветов, её сердце было расколото на части, и одна из них скрылась в тумане.

Ирма была удивлена и довольна, прошёл всего лишь месяц, а Тин стала намного внимательней и взрослей. Углядела-таки ловушки Ренора. Надо было предупредить её о замысле главы Совета и о Крис, с которой они могут столкнуться, если примчатся в лес Грёз. Но едва она решила заговорить, как содрогнулось от невыносимой боли. Теряя сознание, Ирма успела почувствовать, как её губы шевелятся, говоря слова, которые она ни за что не сказала бы своей Тин. Что-то липкое и тёплое скользило по шее, вызывая за собой панику, а невидимые руки сдавливали мозг, продолжая говорить за неё. Она кричала, но не в голос, а про себя, внутри, и от этого было ещё больней. Пламя погасло, и сильвийка рухнула на пол, не в силах пошевелиться, но на этот раз не из-за сдерживающих заклятий, а без сознания, сломанная, как кукла.

Заклинание работало. Тин казалось, что она, расправив огромные огненные крылья, несётся над землей, оставляя позади километры полей, лесов и рек. В серебристой дымке впереди маячили огромные исполины – Деревья леса Грёз. Девушка точно знала, где сейчас Ирма, и направляла свой разум по следу, оставленному ритуалом поиска. Она влетела в зелёные кроны с такой скоростью, что если б была во плоти, снесла бы, наверно, всё на своём пути.

Деревья, деревья, деревья, всё не то, эти слишком малы, она приближалась к Древу Совета. Конечно, где же ещё быть Ирме, она член Совета, одна из сильнейших магов мира Анданты. Наверно, так Тин подумала бы раньше, но сейчас чутье подсказывало, что её учитель не на работе и не по доброй воле. Что-то колыхнулось рядом, птица опустила взор – прямо под ней на земле вместо Дерева, были лишь обломки, всё в округе было ранено, потоки силы в хаосе. Случилось нечто ужасное, но это потом, сейчас к Ирме. Она почувствовала преграду задолго до цели и, не задумываясь, выставила вперёд когти и вонзила их в тонкую грань защитного барьера. Он раскололся вмиг под её напором, ничто не могло сдержать силу разума, тем более – сейчас.

Дерево Совета невозможно было не узнать: огромное, утопающее в зелени и переплетениях силы, оно всегда притягивало к себе и заставляло забыться, но не в этот раз. Тин видела след и летела по нему, ниже, ниже и ниже, под корни Дерева.

Комната, в которой Тин очутилась, была очень мала, и в ней невысоко парил над полом её учитель. Сначала девушка подумала, что она без сознания, но Ирма открыла глаза, посмотрела в темноту и снова закрыла их.

Разговор с учителем вышел весьма странным, Тин не могла чувствовать в полную силу, что же творится в этой камере. Одно было ясно – Ирму держат в заточении, и те слова, что она сказала напоследок, принадлежали не ей. Непонятно, кто говорил за неё, но он был очень силён. Сильвийка видела, как обмякло тело Ирмы, видела кровь и муку, застывшую на её красивом лице. Этого достаточно, большего она тут не узнает, а увиденного хватит, чтобы сделать выводы.

Птица рванула ввысь, оставляя за собой выжженный яростью след, всё набирая и набирая высоту, стремясь быстрей убраться от этого места. Её не могли видеть, но если бы она знала, сколько шуму навела в залах Совета, то была бы довольна. Тин не понимала, как в таком месте, как лес Грёз, возможна любая несправедливость. Разве Совет не для того и существует, чтобы поддерживать порядок, судить по законам, принятым в их обществе, и не допускать подобной жестокости. Что же такого могла сотворить Ирма, за что её так наказывают, неужели за неё, Тин? Девушка настолько погрузилась в размышления, что не заметила, как вокруг Дерева Совета начал сгущаться туман.

Ей хотелось бесконечно лететь над зеленью лесов и золотом полей, вдыхать прохладный воздух, разреженный её движением, но это было невозможно: её ждали друзья и загадочный Модэус. Ждали с новостями, любыми, пусть даже с такими, какие она несла на своих крыльях. Эх, если бы ей было подвластно остановить время, хотя бы ненадолго, чтобы успеть насладиться этой бездумной свободой. Юная сильвийка чувствовала сейчас окружающий мир как никогда сильно: ветер, вода, земля, огонь внутри – всё это заставляло её забыть о проблемах своего тела. Забыть о раздирающей душу тоске, о грустных тёмных глазах Локки и огромных руках Тодэса. Забыть о том, что единственный родной ей человек – Макс – никак не отвечает на её призывы, а учитель, открывший для неё мир, заточён глубоко под Деревом Совета.

Полёт внезапно закончился, девушка, сама того не желая, вернулась в своё тело. Усталость и боль тут же накрыли её. Она села и невольно вздрогнула, посмотрев на свои красные, будто обожжённые, руки. Вот тебе и огненные крылья, подумала Тин. Друзья были рядом – Лия, видимо, от волнения, не контролировала себя и пускала разряды в землю. Локки нетерпеливо ходил кругами, вытаптывая и без того увядшую вокруг траву. А Модэус с идиотским выражением на лице обмахивал Тин натянутым на две палки плащом. Они суетились вокруг неё, сыпля вопросами и предположениями. Их слова сливались в одно монотонное гудение, Тин закрыла уши руками и сосредоточилась. Она скорей почувствовала, чем увидела, как все остановились, с тревогой всматриваясь в её лицо.

Тин словно окатило холодной водой – опять Локк вспомнил о ней с Тодэсом. Неважно, мелькнула мысль, это не его дело. Надо было что-то решать по существу, а не орать друг на друга посреди леса.

Все замерли, напряжённая работа мысли читалась на каждом лице. Тин постояла немного и направилась в сторону их временного лагеря. Они пойдут следом за ней, сейчас отойдут от криков и пойдут. Девушка всегда чувствовала себя виноватой, когда они ругались, словно во всех спорных ситуациях была только её вина. Трава почти не мялась от её шагов: за время их испытания сильвийка совсем исхудала, ещё немного и будет улетать вместе с порывами ветра. Всё вокруг было настолько живым, что казалось ей нереальным – лес с сотнями трав, множеством животных, птиц и насекомых, ветер, солнце, журчащий недалеко ручеёк. В сравнении со всем этим Тин чувствовала себя омертвевшей, словно её выдернули из этого мира, а обратно вставили неверно, как кусочек от другого пазла. Вместе с этим она так остро ощущала всё это, но как-то по-особому – дико, как зверь, выслеживающий добычу. Что-то менялось в ней, постоянно и необратимо, и теперь, после этой ссоры, первой, после того, как они вышли из Грота, Тин ощутила боль.

Остаток дня прошёл в молчании, только Модэуса не зацепила новость о том, что у Тин кто-то есть. Он рассказывал истории из своей жизни и смеялся над кислыми лицами сильвов.

Это было так, Тин смотрела в глаза своей подруге и понимала, что она права. Всё это испытание могло пройти иначе, без напряжения и применения магии напрямую, если бы Тин отказалась узнать о себе. Сейчас не было бы боли и жара внутри, и они, возможно, уже праздновали вместе, а может, она праздновала бы с Тодэсом – королева-чародейка из сильвийских лесов. Никаких Модэусов и сидения в лесу уже вторую неделю. Но она решила узнать правду, и вот они тут, усталые, наполненные древней магией, нарушившие заветы Древних. И что самое неприятное, возможно, не только они, ведь испытание на две команды.

Возбуждение охватило друзей, наконец, хоть кому-то пришла в голову, какая-никакая, идея. Только Модэус продолжал непонимающе переводить взгляд с одного сильва на другого.

Тин вздохнула, наконец-то все были заняты делом и не поднимали болезненные темы для разговора. Надежда промелькнула перед ними, и желание сделать всё для того, чтобы её оправдать, вычеркнуло на время злость и недоверие.

Найти следы в магических потоках – это было легко сказать, но не сделать, и Тин не была уверена, что у неё получится, но попытаться стоило. Всё, что когда-либо было сказано на языке магии, сохранялось долгое время в её потоках. Нужно было внимание и силы – с силой проблемы не было, а вот с вниманием… Девушка была потрясена полётом, увиденным и услышанном в том подземелье, где держали Ирму, она никому бы не сказала об этом, но ей очень хотелось лежать и плакать. Всё затянулось в тугой узел: события, люди, слишком много напряжения, слишком много боли.

Солнце почти село, когда Тин наконец-то нашла место, где ей показалось спокойней всего. Лия молча ходила за ней след в след и, когда девушка устроилась под деревом, вздохнула и уселась рядом. Это было странно, вокруг было столько пространства, большой, по человеческим меркам, лес, поляна, даже пригорок, поросший высокой и жёсткой травой, а найти себе место было тяжело. Но возможно.

Тин перешла в Проводника, она не хотела больше рисковать, нарушая заветы Древних. Он откликнулся тут же, ей даже не пришлось особо напрягаться или сосредотачиваться, можно было и не искать место, где ей было спокойней, а остаться в палатке. Сильвийка преобразилась и впервые ощутила тяжесть крыльев на своей спине, это было необычное ощущение, они словно дополняли её, увеличивая мощь. Проводник сдерживал и ограничивал её силу, но Тин чувствовала, как его магическая структура трещит по швам. Надо было действовать быстрее, иначе всё опять закончится нарушением заветов, и она начала поиски.

Только теперь, отвлекшись от осознания себя, девушка обратила внимание на то, что окружало её. Она хотела увидеть магические потоки и следы активности в них – и увидела. Вокруг неё пространство пересекали светящиеся дуги, они находились в постоянном движении, словно вода, только гуще. Они были разных цветов и оттенков, как радуга, весьма сумасшедшая радуга. То тут, то там на поверхности потоков вспыхивали небольшие огни, наверно, это активность магии. Существо, каким сейчас была сильвийка, потянулось к одному такому всплеску – мир закружился вокруг неё с неимоверной скоростью, или это она закружилась внутри мира. Тин знала, что не пострадает, но страх от скорости и кружения всё же заставил её поволноваться.

Когда её слегка ватные ноги снова коснулись земли, девушку ждал ещё один сюрприз. Она оказалась в небольшой, но чистой и светлой комнате. В окна бил необычно яркий солнечный свет, пели птицы, и шелестела листва. За столом возле окна сидел юный сильв – его глаза были закрыты, а лицо сосредоточено. Видимо, он проводил учебную медитацию, необходимую для овладения переходом в Проводника. Тин догадалась чисто интуитивно, подсознание выкапывало информацию независимо от того, чем занималась его обладательница или где она была. Это был лес Грёз, она дотронулась до той вспышки активности, и её разум перенесло к ней, а точнее к этому сильву, только познающему магию. Сейчас он никак не мог совладать с собой – то чесал нос, то топал ногой, но, видимо, был момент, когда он почувствовал путь к своему Проводнику, и магия откликнулась, загоревшись небольшой вспышкой на теле потока.

Это было захватывающе, раньше Тин никогда даже не пыталась отслеживать магию в самих её потоках, это был удел дозорных, что постоянно и неусыпно следили за всем, что происходит в мире Анданта. Эта работа была настолько важна, что даже место расположения их башен было засекречено Советом. Теперь Тин поняла, почему – слишком много знания, каждое магическое действо, пусть даже небольшое и незначительное, отображалось здесь, что говорить о более сильных магах, вся сущность которых была сплетена с потоками.

Тин сосредоточилась, лёгкое головокружение – и вот она опять оказалась в исходной точке. Юный сильв в залитой солнцем комнате растаял без следа. Ей теперь было ясно, как обращаться с вспышками активности, но как определить нужную – оставалось непонятным. Что же могло помочь? Девушка задумалась, она знала, что потоки магии соответствуют определённым стихиям или явлениям по цвету, и она знала, какими стихиями владеют её, пусть и не близкие, но друзья. Определённо, это поможет, решила сильвийка и протянула тонкие пальцы к ближайшему тёмно-бурому потоку.

Всё вокруг подёрнулось дымкой, и картины того, что уже произошло, замелькали перед её глазами – выросший с помощью магии цветок, оружие закалённое зачарованным молотом, огромная плотина на пути бурного потока, огненные цветы на бескрайнем поле. Девушка вскрикнула от неожиданности, но поток не останавливался, её разум заполняли и заполняли события. Они были бессистемные, вырванные из времени в абсолютно случайном порядке, а потому и бесполезные. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуться в начальную точку, при этом девушка буквально слышала треск, идущий от рвущихся между ней и Проводником связей. Нет, так делать было нельзя, ещё немного, и всей её осторожности пришёл бы конец. Надо было найти способ, Тин лихорадочно соображала, что же она упускает такого, что могло бы ей помочь.

«Что же делать, что я могу?» Вопрос горел в её голове, Тин не знала, что делать, и хваталась то за одну, то за другую вспышку активности. Картины мелькали перед ней, сменяя одна другую, в какой-то момент сильвийка начала терять контроль, водоворот событий проносился вокруг неё, затягивая её разум в пучины магии.

«Разум! Глупая, глупая Тин!» Девушка вдруг поняла, что надо делать. Вырвавшись из очередной вспышки, Тин сосредоточилась, сейчас она вспомнила всё, чему учила её Ирма. Сплетая свою мысль в тонкую иглу, девушка представила Марту: чёрные волосы, бездонные глаза, хитрая улыбка; она представила её настолько реальной, что появилось желание протянуть руку и прикоснуться к подруге, но это было невозможно. Теперь её мысль-игла устремилась к представленному образу, аккуратно, но эффективно, она прорывалась к цели, чтобы открыть дверь в разум Марты и установить связь с её воспоминаниями. Это было до жути приятно, сильвийка ещё никогда не использовала свои способности в магии разума. Она сама словно стала этой иглой и сейчас испытывала огромное давление, но вместо боли было удовольствие. Такое случилось с ней лишь однажды, тогда, на верхней площадке Дерева, когда Тодэс прижимал её к себе своими огромными руками, и стоило ему хоть немного отпустить её, приходила боль. От этих воспоминаний в ней разгорался огонь, так сложно было сосредоточиться на Марте, когда все мысли были с Тодэсом.

Но вот оно, наконец-то – на её пути возникла преграда, невидимая, но ощущаемая, она словно тонкая пелена окутывала образ Марты, не пропуская сквозь себя постороннее влияние. Надо было действовать осторожно, чтобы не навредить сильвийке. Тин вспомнила искажённое болью лицо Ирмы, тот, кто говорил её устами, не церемонился, и как бы девушка не старалась думать, что с учителем всё будет хорошо, правда настойчиво буравила мозг – после такого «хорошо» просто невозможно. Сейчас она тонкой иголочкой своего разума разрушала, немного, но разрушала защиту чужого разума, даже такое небольшое проникновение могло закончиться фатально, а то, что сотворили с Ирмой, не оставляло никак шансов. Если бы её руки были материальны, они бы дрожали, вместо них дрожало сознание Тин. Она оказалась на месте, водоворот мыслей и воспоминаний Марты смутили её. Девушка сейчас была готова провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть, не слышать и не ощущать то, что происходило в разуме её знакомой.

Ухватившись за тонкую ниточку, ведущую к зрению Марты, как за спасительную соломинку, Тин немного успокоилась и собралась. Чем быстрей она узнает, где сейчас находятся её одноклассники, тем лучше для Марты.

Яркий свет ударил ей в глаза – солнце светило необычайно сильно, отливая на зелени леса бронзовыми каплями. Видимо, тут тоже был дождь и сейчас закат блистал в его каплях. Тин увидела осунувшееся и взволнованное лицо Эвиля, он что-то говорил, но девушка не слышала слов. Немного повозившись Тин «настроила» звук.

Лия была рядом, она сидела в лучах прячущегося солнца, словно маленькая фея, хрупкая и милая. Но стоило Тин зашевелиться, её подруга сорвалась с места точно кошка, сверкая своими жёлтыми глазами.

Сгорю. Тин содрогнулась от этой фразы и двинулась за Лией, которая вприпрыжку убежала вперёд. Жар вернулся с прежней силой, Тин устало передвигала ноги, и думала о том, что только что увидела. Эта деревня из её сна не отпускала её. Как она могла увидеть во сне реальные события? Но нет же, она видела лишь начало, начало гибели стольких живых существ и рассказала она об этом лишь Лие и учителю. И вот команда Марты отправлена именно туда на испытание, к прорыву магии, жутким монстрам и неминуемой гибели. И они погибли бы, если бы Марта не использовала свои способности и магию напрямую. Все подстроено, но зачем?

Тин не стала сопротивляться и села на плед возле палатки. Закрыв глаза, она попыталась остановить поток мыслей в своей голове, и без них сейчас было совсем худо. Девушка почувствовала, как к ней приблизилась Лия, и спустя несколько мгновений по телу пробежал холодок, оставляя после себя приятную свежесть. Жар внутри неё сжался в комок, ушёл внутрь, будто пытаясь укрыться от целительной свежести.

Теперь было жалко смотреть на Лию, бедняжка хотела помочь снять усталость, но, видимо, древняя магия посчитала её целительную силу лишь подпиткой для хрупкого сильвийского тела Тин.

Пока Модэус ходил за водой и вешал котелок над бойким костром, девушки молча сидели и смотрели, как последние лучики солнца исчезают за горизонтом. Локки вернулся весьма довольный, он сделал обход, убедившись в том, что они выбрали удачное место для стоянки.

Девушка не знала, с чего начать, последний раз, когда она рассказывала друзьям про Богов, всё закончилось тем, что Локки лишил Лию силы, и та чуть было не погибла.

От возмущения взгляд Локки потемнел, а ладони сжались в кулаки.

Шаг за шагом отмеряя километр за километром, они шли, и Тин ощущала на себе тысячи взглядов. Земля, воздух, трава и опавшие листья провожали её страхом и болью. Девушка чувствовала, что за ней остаётся след, невидимый простым людям или сильвам, но ощутимый другими живыми существами. Было тяжело, каждый день Тин думала, что именно сегодня силы покинут её, и она больше не сдвинется с места, но солнце вставало вновь и вновь, и девушка вместе с ним. Она не понимала, что сдерживает силу внутри неё, почему она не вырвалась до сих пор, разрывая её тело и сметая всё на своём пути, словно что-то останавливало её. Что-то, чему даже эта древняя мощь не хотела мешать. Но пока они шли вперёд, стараясь изо всех сил успеть.

Осень вступала в свои права – просветы в листве становились всё больше, и холодный ветер сдувал её с лесных троп. Их головы были забиты дурными мыслями и, словно назло, рассветы и закаты были невероятно прекрасными. Дождь перестал, и небо с первыми лучами солнца наливалось цветом. Багряные, густые оранжевые восходы и закаты, опавшая листва в их свете – порой путникам казалось, что они попали в другой мир. Эта красота была фантастической и пугающей, при этом настолько реальной, что казалось, протяни руку – и сможешь к ней прикоснуться.

Знали ли Боги о том, какой прекрасный мир они создали? Могут ли они вообще понимать красоту? Может, для них красота этого мира ничего не значит? Если так, то тогда Тин понимала, почему они с такой лёгкостью однажды разрушили его. Слова из летописей всплывали у неё в памяти сами собой: «Проводник – это не просто оболочка, это наша защита от гнева Богов. Неразумные жили бы и дальше, но злоупотребили они силой, дарованной им. Раскалёнными словами выжжены в нашем разуме заветы Богов, с болью и презрением сотворены мы, и наказанием нашим будет вечное терпение и муки».

Терпение и муки. Сильвы были ограничены в прикосновениях, их уделом было одиночество и тоска. До того, как Тин допустили в библиотеку, она считала, что это состояние души нормально для всех, но, как оказалось, это наказание за чужие деяния. Древние, наверно, были очень сильны, если смогли выжить с этим знанием – огнём, горящим в их разуме. Они нашли гармонию, смогли продолжить свой род и передали знание о завете дальше, своим потомкам. Сильвийское общество развивалось достаточно быстро, Боги не уничтожили творения рук своих первых созданий, все технологии, машины, назначение многих из которых сильвы так и не смогли понять, перешли к хвостатым чародеям.

Как оказалось, люди развивались в то же время, но только на другом континенте. Причины, по которым Боги вернули их в этот мир, в летописях не были указаны. Сильвы столкнулись с людьми всего лишь около трехсот лет назад. Для них это стало шоком, ведь во всех преданиях говорилось о том, что из-за людей был разрушен прежний мир, да и они сами исчезли. Они очень долго присматривались друг к другу. Сильвы смотрели на людей свысока, по их мнению, лишённые магии существа были неинтересны и слишком просты, даже ущербны. Люди же откровенно боялись загадочных хвостатых сильвов, но были пленены их глазами и магией. Но в итоге обе расы свыклись друг с другом, сильвы поняли, что люди не такие, как описано в летописях. Они не пользуются разрушительной магией и не творят эксперименты, способные разрушить мироздание. Сами же сильвы показали, насколько полезной может оказаться магия, вместе с учеными Империи мудрецы Совета разобрались со многими технологиями, что остались с древних времен.

Время неумолимо двигалось вперёд, неся этот союз сквозь века. Никогда ещё в Анданте не было столько покоя и мира. Почему же сейчас Тин видит столько несправедливости? Всё смешалось в её сознании – чёрное, белое, добро, зло. Если бы ей сейчас необходимо было выбрать цвет, она назвала бы серый. Девушка не помнила своего детства, для неё вся её жизнь была здесь – лес Грёз, Совет, Школа, испытание, и теперь этот идеальный образ разрушен. Во что же верить? Кому доверять?

Одиночество – чувство, к которому она, как и любой другой сильв привыкла, сейчас казалось просто невыносимым. Через силу переставляя ноги, Тин шла со своими друзьями через леса и поля Трилесья, всё приближаясь и приближаясь к цели. И что же будет потом? Даже если они найдут Марту, Эвиля и Надин, что делать дальше? Они не знали, но Тин видела в глазах своих друзей: что ни случится, они будут рядом, и это придавало сил и надежды.

Скоро леса уступили совсем обжитым землям со вспаханными полями, большими поселениями, мельницами, стадами домашних животных. Пробираться незамеченными становилось всё трудней. Локки совсем извёлся, ему казалось, что кто-то следит за ними. Тин пыталась успокоить друга, утверждая, что мало кто мог их заметить, но он стоял на своём и при малейшем шорохе хватался за мечи. При этом он не уставал интересоваться тем, как она себя чувствует и не понести ли её рюкзак, от чего девушке становилось совсем грустно. Лия же после каждого перехода, усаживалась возле Тин, пытаясь облегчить её жар, после чего саму её приходилось отпаивать травами, но она упрямо каждый вечер делала это и уходила в глубокой задумчивости, словно не в силах что-то понять.

Модэус же, казалось, стал тенью Тин, девушка встречалась взглядом с ним каждый раз, стоило ей только проявить какую-нибудь слабость. Сильвийка понимала, что они переживают и стараются помочь, Модэусу так вообще поручили за ней присматривать неведомые силы. Но всё равно порой она выходила из себя, ворчала, огрызалась, а позже извинялась перед друзьями.

В тот вечер все были заняты уже привычными делами: костёр, еда, палатка, дежурство. Локки обеспокоено осматривал окрестности, наверно, всё пытается понять, кто же их преследует, подумалось Тин. Лия зависла с деревянной ложкой над котелком. Она ненавидела готовить, но выбора ей не оставили, поэтому у неё было такое выражение лица, словно она целится ложкой в невидимую рыбу. Осторожно, чтобы ещё больше не раздражать подругу, Тин придвинулась к огню. Ей не было холодно, скорее, неуютно и сыро. Вскоре появился Модэус с охапкой веток, вывалив их недалеко от Тин, он принялся наламывать заготовки для костра.

Душераздирающий крик Лии вывел из зябкого оцепенения. Локки взвился пружиной, выхватывая тонкие мечи из ножен и рванул в сгущающуюся темноту. Тин не раздумывала ни мгновения – сгустки огня сформировались в её руках, и девушка, размахнувшись, запустила их в темноту. Сухая трава вспыхнула, осветив место их стоянки – Локки, словно тень скользил вокруг огромной фигуры, загораживая собой то Тин и Модэуса, то Лию, которая уже, видимо, отошла от испуга и сейчас засверкала молниями. Огромный некто зарычал и хорошенько выругался.

Сердце Тин перешло на галоп, этот голос она никогда не перепутала и не забыла бы, пусть сейчас он и был больше похож на рык животного.

Это точно был он. Тин ощущала это своим существом, но что-то было по-другому. Тодэс стоял спиной к ней, и девушка не хотела ничего менять, словно кто-то внутри неё говорил, что это небезопасно.

Он неспешно двинулся прочь, оглядываясь чуть ли не через шаг, а Тодэс по-прежнему ухмылялся, глядя ему вслед.