Титулы, мундиры, ордена

ОРДЕНСКИЕ ЗНАКИ И ОДЕЯНИЯ

Как уже отмечалось, орденские знаки были не только обычной принадлежностью едва ли не большинства военных, гражданских и придворных мундиров, но и означали наличие у их обладателей титула особого рода — титула кавалера орденской корпорации (ordo — сословие, община). Это соответствовало западноевропейской традиции. Первый военно-монашеский орден святого Иоанна Иерусалимского (Крестителя) возник в Палестине еще в XI в., а его знаком был белый, вырезанный из полотна крест, который нашивался на мантии и головные уборы. Представление о том, что награждение орденским знаком есть проявление почетного пожалования в члены орденской корпорации (деятельность которой обычно была направлена во славу того или другого святого), господствовало при учреждении в России первых орденов и сохранялось примерно до середины XIX в., когда ордена стали рассматриваться только как знак награды при формальном сохранении и орденских корпораций. Существование таких корпораций не просто предусматривалось законом, но и было обставлено рядом организационных и правовых норм. Орденские корпорации имели несколько целей, из которых отметим три:, деятельность по распространению православия, контроль за соблюдением норм орденского статута, прежде всего относительно самого состава корпорации, и оказание помощи ее членам.

Именно то, что ордена являлись прежде всего знаками принадлежности к орденской корпорации, качественно отличало их, с одной стороны, от наград-подарков в виде денежных выдач, поместий, кубков, шуб, дорогих кафтанов, перстней, табакерок и нагрудных портретов, а с другой — от наградных и памятных знаков, в частности от медалей.[30]

Первый в России орден — Орден святого апостола Андрея Первозванного — был основан Петром I в 1698 г. сразу же после возвращения из заграничного путешествия. О представлениях Петра относительно назначения и принципов организации Ордена мы можем судить на основании проекта орденского устава, который не был утвержден до конца XVIII в., хотя Орден начал функционировать.

Как объяснялось в этом документе, «Кавалерский орден» учреждался «в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и отечеству оказанные заслуги, а другим — для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям; ибо ничто столько не поощряет и не воспламеняет человеческое любочестие и славолюбие, как явственные знаки и видимое за добродетель воздаяние». «…Благороднейшие и к чести и славе стремящиеся души обыкли предпочитать уважение, характер и публичное возвышение и знаки монаршей милости, отличающие их от прочих, многим другим награждениям, имениям и подаркам». Подробно обосновывалась как еще не вполне утвердившаяся мысль о том, что заслуги перед государством и монархом могут быть проявлены не только в. военной области, но и на гражданской службе, а потому в равной мере должны поощряться и отмечаться.

«Избрание в кавалеры» Ордена было прерогативой гроссмейстера Ордена, которым «на вечные времена» являлся российский государь. Число кавалеров не должно было превышать 24, «дабы от великого множества кавалеров не пришел сей Орден в презрение». Все они должны были быть «благородного, знатного графского или княжеского звания». Кавалерам предписывалось помнить, «что они соединены лентой ордена, подобно крепкими узами согласия и дружелюбия». «Для оказания кавалерам почести» разрешалось, «кроме титула, принадлежащего им по их роду, чину и достоинству, придавать следующие почетные слова: высокопожалованный, достойный, превосходный, достопочтенный кавалер». Кавалеры Ордена получали «старшинство

и преимущество» как перед всеми прочими дворянами, в том числе титулованными («боярами, графами и князьями»), так и перед всеми не только равного с ними чина, но и старшего (так, кавалер в чине генерал-майора считался выше «своего генерала»). С появлением Табели о рангах кавалеры Ордена были приравнены к ее III классу (к генерал-лейтенантам).

Много внимания в уставе Ордена уделялось материальной стороне его «организации. Орденская «казна» составлялась из вступительных взносов кавалеров (при «пожаловании…по двести червонных»), доходов от пожертвованных Ордену и унаследованных им (в случае отсутствия наследников у умерших кавалеров) поместий и капиталов и т. п. За счет «казны» велась благотворительная деятельность и изготавливались орденские знаки (из драгоценных металлов и камней). В случае смерти кавалера надлежало «отослать орденский знак к казначею ордена» или оплатить его стоимость.

Знаком кавалеров Ордена было «изображение святого Андрея», распятого на синем косом кресте, с двуглавым орлом на тыльной стороне. Знак носился либо на шее на цепи ювелирной работы, либо у бедра с левой стороны на широкой голубой муаровой ленте, перекинутой через правое плечо. Дополнительным знаком кавалеров была серебряная восьмиконечная звезда с крестом на золотом поле в центре (носилась на левой стороне груди). На орденской цепи изображался девиз «За веру и верность».

Полагалась особая орденская одежда для разного рода торжеств:. епанча с изображением орденской звезды и шляпа.

Уставом предусматривался день орденского праздника, когда все кавалеры должны были собираться на торжественное богослужение в орденской церкви. Затем «все кавалеры вместе угощаются на счет орденской казны, а после сего… посещают друг друга в их домах».

Первым кавалером Ордена стал генерал-адмирал Ф. А. Головин (1699 г.), вторым — гетман. И. С. Мазепа (1700 г.). Сам Петр, как-капитан бомбардирской роты, стал шестым кавалером в мае 1703 г. за взятие с боя двух шведских кораблей в устье Невы. Всего при Петре в кавалеры Ордена было пожаловано 24 российских подданных и 14 иностранцев.

С появлением других орденов орден Андрея Первозванного оставался высшим.

В память избавления русской армии и самого Петра I от пленения турками во время Прутского похода 1711 г., когда будущая царица Екатерина I «своим присутствием ободряла государя и все русское войско», в 1714 г. был учрежден Орден освобождения, вскоре переименованный в орден святой великомученицы Екатерины. Знаком ордена был белый эмалевый крест оригинальной формы с четырьмя латинскими буквами на нем, обозначавшими начало слов: «Господи, спаси царя!». Крест носился на левой стороне груди на банте из белой ленты с девизом «За любовь и отечество». Орден имел две степени: большой и малый кресты (с разным количеством украшений). Затем большой крест стал носиться на красной ленте с серебряной каймой через правое плечо. Его дополнила серебряная звезда с изображением серебряного креста на красном поле в центре. Число «кавалерственных дам» большого креста не могло быть более 12, а малого — более 94. С 1856 г. кресты первой степени стали украшаться бриллиантами, а второй — алмазами. Первой из рук Петра I получила орден сама Екатерина. Единственным кавалером (мужчиной) ордена был князь А. А. Меншиков (февраль 1727 г.).

В 1725 г. в связи с перенесением мощей великого князя Александра Невского в Петербург был учрежден орден в честь этого святого, причем Екатерина I сама возложила на себя орденские знаки. Это было не само-награждение, как можно было бы подумать, а вступление в орденскую корпорацию для придания ей авторитета. Знаки ордена состояли из креста красной эмали с двуглавыми орлами между концами и с изображением в середине святого Александра на коне, красной ленты (надевавшейся через левое плечо) и серебряной звезды с вензелем князя в середине и девизом вокруг красного поля — «За труды и отечество». Предельное количество кавалеров не устанавливалось.

После 44-летнего перерыва, в 1769 г., был учрежден новый орден — Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия, имевший четыре степени. Он предназначался «единственно» для воинских чинов и давался преимущественно за боевые подвиги. Однако в статуте ордена предусматривалась и другая возможность: поскольку «не всегда верному сыну отечества такие открываются случаи, где его ревность и храбрость блистать может», претендовать на получение ордена могли и те, «кои в полевой службе 25 лет от обер-офицера, а в морской 18 кампаний офицерами служили». Это привело к значительному росту числа кавалеров по выслуге лет. Чтобы сохранить за орденом характер награды исключительно за боевые подвиги, с 1855 г. выслуга лет в армии стала отмечаться орденом святого Владимира. В 1782 г. была учреждена орденская дума (из наличных в столице кавалеров) с правом предварительного рассмотрения представлений к награждению орденом 3-й и 4-й степеней.

В декабре 1833 г. был утвержден новый статут ордена с подробным перечислением отличий, которые давали права на награждение им.

Знаками ордена были белый эмалевый крест с изображением в центре святого Георгия на коне, лента из трех черных и двух оранжевых полос и четырехконечная (ромбовидная) вызолоченная звезда с изображением Георгия в центре и девизом вокруг. Крест 1-й степени носился на ленте через плечо, а 2-й и 3-й — на шее. Две старшие степени дополнялись звездами. Орден 4-й степени носился в петлице либо на левой стороне груди.

Первая степень Георгиевского ордена была наградой чрезвычайной, которую имели всего 25 человек (менее, чем высший орден Андрея Первозванного). Вот первые российские кавалеры (до 1829 г.): Екатерина II, П. А. Румянцев-Задунайский, А. Г. Орлов-Чесменский, П. И. Панин (за Бендеры), В. М. Долгоруков-Крымский, Г. А. Потемкин-Таврический, А. В. Суворов-Рымникский, В. Я. Чичагов (за Выборг), Н. В. Репнин (за Мачин на Дунае), М. И. Кутузов-Смоленский, М. Б. Барклай-де-Толли, И. Ф. Паскевич-Эриванский, И. И. Дибич-Забалканский. Вторую степень ордена получил 121 человек, в том числе за первую мировую войну — 4 военачальника. Третьей степенью было награждено всего 638 человек. Все четыре степени ордена святого Георгия имели только четыре фельдмаршала: Голенищев-Кутузов, Барклай-де-Толли, Паскевич и Дибич. Когда в 1801 г. орденская дума предложила Александру I «возложить» на себя знаки 1-й степени Георгиевского ордена, тот отказался, считая, что не заслужил эту награду. Лишь вернувшись. из похода 1805 г., он согласился на 4-ю степень ордена за проявленную «личную храбрость». В 1838 г. Николай I в связи с 25-летием своей службы в офицерских чинах настоял, чтобы вопрос о награждении его орденом Георгия 4-й степени был предварительно рассмотрен в орденской думе.

С 1849 г. имена георгиевских кавалеров отмечались на мраморных досках в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в Москве.

При Екатерине II вошло в обиход награждение золотым холодным оружием с надписью «За храбрость» и с темляком из георгиевской ленты. Награда эта была редкой и с 1807 г. официально приравнивалась к орденской, а награжденные золотым оружием вносились в общий орденский список. Золотое оружие, украшенное бриллиантами, жаловалось только генералам и адмиралам.

В честь 20-летия царствования Екатерины II в сентябре 1782 г. был учрежден орден святого равноапостольного князя Владимира, разделявшийся на четыре степени. Знаками 1-й степени ордена были золотой крест, покрытый красной финифтью с черной каймой по краям, с изображением в центре на горностаевом поле вензелей святого Владимира под великокняжеской короной; лента из трех полос — черного, красного и черного цветов; восьмиконечная звезда с серебряными и золотыми лучами, в середине которой на черном круглом поле был изображен крест и буквы С. Р. К. В. Такой же крест меньшего размера на шее (на черно-красной узкой ленте) и такая же звезда обозначали 2-ю степень ордена. Две другие степени имели малый крест, носившийся на шее и в петлице. 4-я степень ордена могла даваться за 35 лет «неотлучной и беспорочной» гражданской службы, а с 1855 г. и за 25 лет военной службы или 18 морских кампаний. С 1789 и до 1855 г. военные получали 4-ю степень ордена с бантом. Согласно статуту ордена 1845 г., он мог жаловаться и лицам купеческого сословия, не состоявшим на государственной службе, с предоставлением им прав потомственного почетного гражданства.

Ордена Георгия и Владимира имели много общего в своей организации. Предельное число их кавалеров не устанавливалось. Статутами обоих предусматривалось награждение за выслугу лет. Ордена возглавлялись кавалерскими думами, которые рассматривали представления о награждении 3-й и 4-й степенями этих орденов и вели списки всех кавалеров. Орденские корпорации имели свои помещения, церкви, казну; для кавалеров орденов назначались пенсионные капиталы.

В апреле 1797 г. Павел I ввел в число российских орденов орден святой Анны. Он был учрежден еще в 1736 г. герцогом шлезвиг-гольштейнским в память о своей супруге — дочери Петра I. Первые буквы слов «Анна — императора Петра дочь» послужили началом латинских слов орденского девиза «Любящим правду, благочестие и верность». Павел полагал, что этот орден уже «учинился присвоенным Империи всероссийской» в 1742 г. Теперь (в 1797 г.) он был разделен на три степени, к которым в 1815 г. была добавлена четвертая.

Устанавливались следующие знаки ордена Анны: золотой крест, покрытый красной финифтью, с изображением святой Анны в середине, красная лента с желтой каймой по краям и восьмиконечная звезда с красным крестом посередине, обрамленным девизом. Первая степень обозначалась крестом на ленте через левое плечо и звездой. Вторая — крестом. меньшего размера на узкой ленте на шее. Третья — малым крестом на узкой ленте в петлице. Четвертая степень ордена представляла собой красный финифтевый медальон с крестом и короной, который помещался на рукояти холодного оружия и иногда назывался «клюквой». В июне 1828 г. крест 3-й степени для кавалеров, получивших его за военные подвиги, был дополнен бантом из орденской ленты. По статуту 1829 г. на шпаге с орденом Анны 4-й степени стала делаться надпись «За храбрость», а темляк стал изготовляться из орденской ленты. С 1797 г. две высшие степени ордена могли жаловаться с алмазными украшениями, означавшими «особенную степень награждения». В 1828–1874 гг. знаком «возвышенного достоинства» этих степеней была императорская корона.

В том же 1797 г. бриллиантовые украшения были введены и к орденам Андрея Первозванного и Александра Невского как знак их высшей степени. Известны случаи, когда награжденные по этическим соображениям отказывались получать столь дорогие украшения (граф А. А. Аракчеев, например, всячески подчеркивавший свою бескорыстность).

В день своей коронации 5 апреля 1797 г. Павел I объединил существующие в России орденские корпорации в единый Российский кавалерский орден, или Кавалерское общество Российской империи. Однако в него не вошли кавалеры орденов Георгия и Владимира. Правда, статут первого из них в тот же день был подтвержден. Но в павловское царствование пожалование этими орденами не производилось. Лишь 12 декабря 1801 г. при Александре I оба эти ордена были восстановлены «во всей их силе и пространстве». Российский кавалерский орден делился на четыре класса в соответствии с числом объединенных им орденов. Старшинство их устанавливалось следующее: орден святого Андрея Первозванного, Екатерины, Александра Невского и Анны (трех степеней). Подтверждалось, что кавалеры высшего ордена считаются в III классе. Все великие князья получали «Российский орден всех наименований», а великие княжны — знаки ордена святой Екатерины при крещении; князья и княжны императорской крови — по достижении ими совершеннолетия. Право награждения орденом распространялось отныне и на духовных лиц, которые в этом случае считались не кавалерами, а сопричисленными к ордену. Отныне запрещалось самовольное украшение орденских знаков драгоценными камнями и подтверждалась обязательность возвращения орденских знаков в случае смерти кавалера. Для каждого‘из орденов, объединенных Российским кавалерским орденом, устанавливались дни орденских праздников, особые церкви и специальное парадное одеяние. При Российском ордене учреждались канцелярия (с 1798 г. Капитул орденов) и состав официалов (церемониймейстеров, герольдов, казначеев и т. п.) во главе с канцлером из числа кавалеров ордена Андрея Первозванного. Наконец, кавалеры должны были уплачивать благотворительные взносы при получении орденов, но вместе с тем «в пользу» их устанавливались разного рода «доходы».

Создание единого Кавалерского общества Российской империи было связано с тем, что в январе 1797 г. в России была разрешена деятельность Ордена Иоанна Иерусалимского, получившего по месту нахождения своей резиденции название Мальтийского. Мера эта мотивировалась Павлом I желанием «доставить… своим подданным, кои могут быть приняты в… Орден, все выгоды, почести и преимущества, от того проистекающие». Учреждались два российских приорства Мальтийского ордена — православное и католическое. Кавалерами Ордена могли быть лишь лица с дворянской родословной не менее 150 лет. Достойнейшие из кавалеров получали за счет Ордена выделенные для этой цели десять поместий — командорств (патронатов), часть доходов с которых передавалась Ордену (владельцы таких имений именовались командорами). Те, кто не смог доказать своего 150-летнего дворянского происхождения, могли стать «почетными» (т. е. недействительными, не настоящими) кавалерами и командорами Ордена. Великий приор и командоры имели исключительное право носить на шее большой орденский крест (так называемый мальтийский — белый эмалевый с раздвоенными концами и «бурбонскими лилиями» между ними) под золоченой короной с богатой арматурой, тогда как все прочие должны были носить малый белый крест в петлице. Почетные кавалеры могли носить малый крест «Благочестие и милость» в петлице. Кресты носились на черной ленте. Для орденских кавалеров в пределах Российского приорства устанавливались (как это делалось и в других приорствах) «особенные мундиры». Почетные кавалеры не имели права носить этот мундир без специального «позволения» российского императора и гроссмейстера Ордена. О внешнем виде мальтийского орденского мундира мы можем судить лишь по портретам конца XVIII — начала XIX в.: красный длинный кафтан с черными бархатными воротником, лацканами и обшлагами, пуговицами с изображением мальтийского креста, легкими эполетами с кистями и нашитым на левой стороне груди маленьким белым матерчатым мальтийским крестом. Кроме мундира, кавалерам Ордена полагалась черная бархатная мантия с белым нашивным мальтийским крестом на левом плече.

После того как в конце декабря 1798 г. Павел I по предложению Мальтийского ордена принял сан его великого магистра и возложил на себя знаки этого сана (рыцарскую мантию, корону, меч и крест),[31] деятельность Ордена в России была расширена. Манифестом 29 ноября 1798 г. российские дворяне как бы приглашались к вступлению в Орден и использованию «открытого… для них нового способа к поощрению честолюбия на распространение подвигов». Число командорств за счет жалуемых Ордену сумм увеличивалось до 98. В 1799 г. было разрешено принятие в Орден дворянских детей с уплатой значительных (1200 и 2400 р.) взносов. Тогда же были установлены правила для учреждения родовых командорств за счет самих кавалеров при условии, чтобы командорские имения приносили не менее 3 тыс. р. «верного дохода» и отчисляли в пользу Ордена 10 %.

С воцарением Александра I все ордена, включая Георгия и Владимира, снова стали рассматриваться как самостоятельные корпоративные организации (а не как классы единого Российского кавалерского ордена), хотя и подведомственные общему Капитулу. Командорские имения были переданы в казну, а вместо доходов с них орденским кавалерам стали выплачиваться денежные пенсионы. В 1803 г. Александр сложил с себя звание магистра Мальтийского ордена, что означало и упразднение в России этого Ордена (в 1817 г. об этом было повторно объявлено), хотя кавалеры продолжали носить полученные ранее орденские знаки.

В начале царствования Николая I количество пожалований орденами значительно возросло. Было увеличено и число орденов. Вся орденская система подверглась многочисленным реформам.

В августе 1827 г. был учрежден Знак отличия беспорочной службы за 15 и более лет (по пятилетиям) нахождения в классных чинах. Получение знака было условием награждения очередным орденом. Знак представлял собой позолоченную серебряную квадратную сквозную пряжку с изображением на ней дубового венка и числа лет службы (римской цифрой). Военные носили ее в петлице на георгиевской ленте, а гражданские чиновники — на владимирской. С мая 1859 г., согласно новому статуту, Знак отличия беспорочной службы стал даваться за выслугу не менее 40 лет.

В декабре 1828 г. был введен Мариинский знак отличия беспорочной службы для лиц женского пола за долговременную службу в благотворительных учреждениях. Знак имел две степени и носился на владимирской ленте с бантом на левом плече (первая степень) и на груди. Собственно знак представлял собой золотой с голубой финифтью крест (первая степень) или медальон, на которых помещались изображения-вензелей имени императрицы Марии Федоровны, венка из дубовых и виноградных листьев и римской цифры, указывающей число лет службы.

В ноябре 1831 г. к числу российских императорских орденов были причислены два ордена Царства Польского: Белого Орла (главная эмблема польского герба) и святого Станислава (считавшегося покровителем Польши). Первый из них возник еще в 1325 г., второй — в 1765 г. После присоединения Польши к России Александр I стал жаловать эти ордена польским уроженцам.

Знаками ордена Белого Орла были красный эмалевый с белой окантовкой крест и восьмиконечная золотая звезда. Подложкой для креста служило изображение двуглавого орла под императорской короной; на крест был наложен белый одноглавый орел под польской короной. Крест носился на темно-синей ленте через левое плечо. Особый статут этого ордена не был утвержден, но он получил очень высокое место среди российских орденов — вслед за орденом Александра Невского.

Орден Станислава имел статуты 1815, 1829 и 1839 гг. Предусматривалось, что орден мог даваться, в частности, за благотворительную деятельность, за учреждение значительных и полезных для страны мануфактур, за неоспоримо полезные открытия в земледелии, торговле, науках, искусствах и ремеслах, а также «за сочинение и обнародование творений, признанных общеполезными». Знаками ордена были золотой крест под красной эмалью и звезда. Каждый из четырех концов креста был разделен надвое и имел в завершении золотые шарики. По краям шла двойная золотая кайма. В середине на круглом щитке белой финифти помещался красный вензель Станислава (SS) под зеленым венком. Вокруг щитка по углам креста — четыре золотых двуглавых орла. Крест носился на муаровой ленте красного цвета с двойной белой каймой с каждой стороны. Серебряная звезда с восьмью лучами имела в середине белый круглый щит, обведенный зеленой полосой, с вензелем святого Станислава, украшенным вокруг лавровыми золотыми ветвями. Крест 1-й степени носился у левого бедра; крест 2-й степени был меньшего размера и носился на шее. Крест этот мог быть под императорской короной (возвышенное достоинство) или без нее. Знаком 3-й степени был еще меньший крест, носившийся в петлице. В общем порядке старшинства российских орденов орден святого Станислава следовал за орденом святой Анны.

Еще в начале XIX в. Александром I был причислен к польским орденам знак отличия Virtuti militari — знак воинской доблести, учрежденный в Польше в 1792 г. В ноябре 1831 г. Николай I распорядился раздать эти знаки вместо медалей всем генералам и офицерам, участвовавшим в подавлении восстания в Польше. Четыре главные степени ордена имели следующие знаки: 1) золотой крест с черной эмалью на голубой с черной каймой ленте, надеваемой через плечо, и звезда; 2) такой же крест на узкой ленте для ношения на шее; 3) такой же крест меньшего формата; 4) золотой крест без эмали. В ряду всех других российских орденов считался на последнем месте. После 1832 г. награждения им не производились.

Начиная с 1845 г. при награждении орденами лиц нехристианских вероисповеданий изображения святых на орденских знаках стали в общем порядке заменяться двуглавым орлом или другими символами.

Указом от 5 августа 1855 г. для отличия орденских наград «за военные подвиги против неприятеля» от прочих было предписано дополнять знаки первых (кроме ордена Георгия) изображением накрест лежащих мечей. На крестах орденов Андрея Первозванного и Белого Орла мечи помещались сверху под короной, а на звездах так, чтобы средний щит покрывал перекрещение мечей. На прочих орденах, пожалованных за военные подвиги, мечи помещались в середине креста и звезды. При получении старших степеней этих же орденов за гражданские заслуги мечи переносились на них — сверху креста и звезды (последнее было отменено 3 декабря 1870 г. в связи с разрешением носить ордена с мечами низших степеней вместе с высшими без мечей). Одновременно отменялись банты к орденам Владимира 4-й и Анны 3-й степеней, полученным за воинские подвиги. Банты сохранялись только для орденов Георгия и Владимира 4-й степени, полученных за выслугу лет в армии и во флоте. С 15 декабря 1857 г. банты добавлялись к орденам Владимира 4-й, Анны 3-й и Станислава 3-й степеней с мечами, если они были получены военными чинами.

Установление 1797 г. исходило из того, что кавалер ордена — это дворянин. Получение ордена недворянином могло быть лишь случаем исключительным и непременно связанным с одновременным получением дворянства. С учетом этого важным новшеством названного акта было введение особого знака отличия в составе ордена святой Анны для унтер-офицеров и рядовых, недворян, выслуживших «в войсках… беспорочно и безотлучно двадцать лет». Награжденные аннинским знаком отличия освобождались от телесных наказаний, получали удвоенное жалованье, а затем пенсию «по смерть свою, где бы ни находились». Знак представлял собой вызолоченную серебряную медаль с изображением орденского креста на аннинской ленте в петлицу. В 1864 г. условия получения знака отличия ордена святой Анны были изменены: им стали награждать за небоевые «особые подвиги и заслуги». В 1807 г. был введен «знак отличия Военного ордена» святого Георгия, который давался нижним чинам «за заслуги боевые, за храбрость, против неприятеля оказанную», и также предоставлял ряд важных льгот. Знак имел форму серебряного креста, в центре которого изображен на коне святой Георгий, и носился на георгиевской ленте в петлице. В 1856 г. знак отличия Военного ордена был разделен на четыре степени (золотой, серебряный золоченный, серебряный и посеребренный кресты). При производстве кавалера знака Военного ордена в офицеры эта награда сохранялась за ним даже при получении ордена Георгия 4-й и прочих степеней.

С середины XIX в. преобладающим становится представление об орденах как о награде орденским знаком, имеющей определенный ранг в орденской иерархии и сопряженной с некоторыми правами и преимуществами. Однако в орденской организации не исчезли и признаки корпоративности. Так, продолжались ежегодные собрания орденских дум, некоторые из которых сохраняли право «окончательного рассмотрения представлений» о награждениях младшими степенями орденов. В связи с этим сами награждения приурочивались к собраниям дум. Посетив в декабре 1880 г. резиденцию думы ордена святого Владимира, П. А. Валуев характеризовал это учреждение как отжившее. Впрочем, замечает он, «видно, что когда-то оно могло быть почтенным и почитаемым». Регулярно отмечались орденские праздники. Более торжественно праздновались дни орденов Андрея Первозванного (30 ноября) и Георгия Победоносца (26 ноября), а также установленный в 1797 г. общий орденский праздник в день святого архистратига Михаила (5 апреля). Существовали орденские капиталы, складывавшиеся главным образом из государственных ассигнований и денежных взносов самих кавалеров. За счет этих капиталов назначались пенсионы определенному числу кавалеров, дети кавалеров содержались в специальных учебных заведениях и т. п.

В связи с введением в российскую орденскую систему орденов Царства Польского Капитул орденов в 1832 г. был переименован в Капитул императорских и царских орденов. В 1842 г. Капитул, был включен в состав Министерства императорского двора, а должность канцлера орденов была соединена с должностью министра двора. Еще раньше она была отнесена к I классу по Табели о рангах. Первыми канцлерами орденов были фельдмаршал князь Н. В. Репнин (1797–1802 гг.), действительный тайный советник I класса князь А. Б. Куракин (1802–1819 гг.), обер-камергер А. Л. Нарышкин (1819–1826 гг.), действительный тайный советник князь Алексей Б. Куракин (1826–1829 гг.), действительный тайный советник I класса князь А. Н. Голицын (1830–1842 гг.), министр императорского двора генерал-фельдмаршал князь П. М. Волконский (1842–1852 гг.). По правилам 1797 г. канцлер назначался из числа кавалеров ордена Андрея Первозванного. Согласно указу 1844 г., он, наоборот, по должности «признавался кавалером» этого ордена.

Приведем в некоторую систему сказанное ранее об особенностях орденских знаков. В полном варианте они состояли из трех главных элементов: креста, звезды и ленты. Золотые кресты были покрыты синей, красной или белой эмалью. В центре их помещался круглый медальон с изображением святого, его вензелей или двуглавого орла. Некоторые кресты имели подложку ювелирной работы (кресты ордена Андрея Первозванного и Белого Орла были расположены на фоне двуглавого орла), дополнялись двуглавыми орлами между лучами, накладывались на перекрещенные мечи или дополнялись императорской короной сверху. Все кресты были прямыми, некоторые из них с расширяющимися и рассеченными концами. Исключением был лишь орден Андрея Первозванного, имевший косой крест с изображением распятого святого. В зависимости от степени ордена кресты отличались по размеру и способу ношения: первые степени носились на бедре (на ленте через плечо), вторые и третьи (Георгия и Владимира) — на шее, низшие — в петлице, на левой стороне груди или на холодном оружии. В 1816 г. размеры орденских крестов Георгия и Владимира были ограничены. Звезда обозначала высшую степень ордена. Исключением были звезды орденов Георгия и Владимира, обозначавшие как первую, так и вторую их степени.

Звезды были золотыми, серебряными или комбинированными. Георгиевская золотая звезда имела форму равноугольного ромба (4 луча); владимирская складывалась из золотого и серебряного квадратов, наложенных друг на друга. Звезды могли быть вышитыми на мундире или накладными. В середине звезды помещался круглый медальон с изображением креста, святого или его вензелей и с девизом по окружности. Тексты орденских девизов в прошлом были широко известны. Приводим их ниже:

Звезды носились на левой стороне груди, кроме аннинской, которая носилась на правой. Звезды на мундирах как знаки высших степеней орденов представлялись современникам чем-то магическим: ими гордились, перед ними преклонялись. Это высмеивал П. И. Вейнберг в своем стихотворении «Взгляд на природу» (1862 г.):

Все ордена имели ленты особой расцветки:

Для орденов первых степеней (кроме Иоанна Иерусалимского) полагалась широкая (около 10 см) лента, которая носилась через плечо — правое или левое (Белого Орла, Александра Невского и Анны), а концы ее скреплялись орденским знаком (крестом) на противоположном бедре. Кресты на шее и в петлице (на груди) носились на соответствующих узких лентах (шириной от 5 до 2 см). Знак ордена Андрея Первозванного в особо торжественных случаях мог носиться также на цепи ювелирной работы, надевавшейся на шею.

Для участия в орденских праздниках и особых церемониях при дворе в 1797 г. кавалерам и официалам российских орденов Андрея Первозванного, Екатерины, Александра Невского и Анны были установлены особые одеяния; в 1833 г. такое же одеяние получили кавалеры и официалы ордена Георгия. В конце XVIII — начале XIX в. орденские одеяния становятся излюбленным атрибутом парадного портрета (напомним портрет президента Академии художеств графа А. С. Строганова в одеянии кавалера ордена Андрея Первозванного, 1814 г.).

Одеяние кавалеров ордена Андрея Первозванного (предусмотренное еще проектом устава этого ордена) состояло из длинной епанчи, супервеста (рубахи) и шляпы. Епанча шилась из зеленого бархата, была подложена белой тафтой, имела серебряный глазетовый краген (широкий воротник) и завязывалась серебряными шнурками с кистями на концах. На левой стороне нашивалась орденская звезда увеличенного размера. Супервест из серебряного глазета с золотым галуном и такой же бахромой имел нашитый на груди крест. Черная бархатная шляпа украшалась бело-красными перьями и косым крестом из узкой голубой ленты.

Одеяние кавалерственных дам ордена Екатерины включало далматику (рубаху) из серебряного глазета, вышитую золотом, с золотыми шнурками и кистями, со «шлейфом» (накидкой) из зеленого бархата (причем шлейфы великих княгинь и княжон полагались более длинными), а также шляпу из зеленого бархата, украшенную драгоценными камнями и серебряной вышивкой. Императрица имела, кроме того, зеленую бархатную епанчу с горностаями.

Одеяние кавалеров ордена Александра Невского состояло из епанчи, супервеста и шляпы. Длинная епанча красного бархата имела подкладку из белой тафты и серебряный глазетовый краген. На левой стороне епанчи нашивалась орденская звезда увеличенного размера. Супервест и шляпа были такими же, как у кавалеров ордена Андрея Первозванного, но крест на шляпе нашивался из красной ленты.

Одеяние кавалеров ордена Анны включало в себя епанчу из красного бархата, подложенную тафтой соломенного цвета, с золотым глазетовым крагеном, шнурками и кистями. На правой стороне епанчи вышивалась орденская звезда увеличенного размера. Епанчи кавалеров низших степеней ордена были короче. Супервест из серебряного глазета, подобный супервесту ордена Андрея Первозванного, полагался только кавалерам 1-й степени. Одеяние дополнялось шляпой из красного бархата с бело-красными перьями и нашивным крестом.

По статуту ордена Георгия «особое кавалерственное одеяние» состояло из оранжевого бархатного супервеста, обшитого золотой бахромой, с черными широкими бархатными крестами спереди и сзади.

Кавалерам орденов Владимира, Белого Орла и Станислава (всех степеней) специального одеяния не полагалось.

Официалы орденов по закону 1797 г., дополненному в 1830-е гг., также имели торжественные одеяния и знаки отличия.

Канцлер орденов и чиновники Капитула в качестве обычной официальной одежды с декабря 1829 г. имели гражданские мундиры темно-зеленого сукна с голубыми бархатными воротниками и обшлагами, с серебряным шитьем особого узора и белыми пуговицами с изображением звезды ордена Андрея Первозванного. Знаки ордена Андрея Первозванного канцлер должен был носить только на цепи. В 1833 г. в качестве особого знака своего звания канцлер получил трость черного дерева с белым из слоновой кости набалдашником, сверху которого имелось серебряное с финифтью изображение Андреевского ордена, а по сторонам набалдашника — восемь золотых андреевских крестов с черной финифтью; ниже помещалось золотое кольцо с андреевской лентой. Обер-церемониймейстер всех орденов носил придворный мундир, крест Андрея Первозванного на голубой ленте на шее и имел короткую епанчу зеленого бархата. Церемониймейстеры отдельных орденов также носили придворные мундиры, кресты соответствующих орденов на шее и короткие епанчи «цветом противу кавалеров». Секретари и герольды носили соответствующие орденские кресты на лентах в петлице. Герольды, кроме того, имели особое праздничное «герольдское одеяние».

Для официалов ордена святого Станислава (церемониймейстера, секретаря и двух герольдов) статутом 1839 г. устанавливался официальский знак в виде уменьшенного креста этого ордена 3-й степени, обведенного вокруг двумя золотыми обручами с вензелями святого между ними. Церемониймейстер носил этот знак на шее на ленте 2-й степени ордена, а секретарь и герольды — в петлице на ленте 3-й степени ордена. Аналогичные знаки имели по статуту 1845 г. официалы ордена святой Анны.

В 1855 г. велась работа по пересмотру одеяний кавалеров и официалов. В частности, предполагалось ввести их для герольдов всех орденов без исключения.

Награждение орденами производилось, как правило, «в порядке постепенности» — сначала младшими, затем старшими. Дважды одним и тем же орденом (одного достоинства) не награждали. В связи с этим ордена делились на степени старшинства или имели особые знаки, обозначавшие высшее достоинство ордена. По мере учреждения новых орденов к середине XIX в. сложилась следующая их иерархия:

Естественно, что дамский орден святой Екатерины и орден Георгия находились вне этой иерархии, но были сопоставимы с первыми тремя высшими орденами.

Орденская иерархия явственно выступала в порядке ношения орденских знаков, когда они надевались и размещались на мундире в строго определенной последовательности.

Хотя ордена не были формально приравнены к классам Табели о рангах (кроме ордена Андрея Первозванного, отнесенного к III классу), в позднейших статутах некоторых из них пояснялось место кавалеров среди чиновных особ во время церемоний «при высочайшем дворе и во всех торжественных случаях». Так, кавалеры ордена Владимира двух старших степеней «имели вход… с особами IV класса», а младших степеней — «с особами VI класса» (если они не имели более высокого чина). А кавалеры ордена Георгия двух низших степеней «как при дворе…, так и во всех публичных местах и торжествах имеют вход вместе с полковниками, хотя бы состояли в чинах и ниже полковника». Что касается кавалеров двух высших степеней ордена Георгия, то они имели «вход с генерал-майорами», но вместе с тем пользовались Исключительной привилегией — «имели вход при дворе… за кавалергардов».

С другой стороны, возможность получения ордена связывалась с классом чина награждаемого. Так, высшие ордена могли даваться лишь чинам I–III классов; ордена Белого Орла, Владимира 2-й степени и Анны 1-й степени — чинам не ниже IV класса; ордена Станислава 1-й степени и Владимира 3-й степени — не ниже VI класса и т. д. Аналогичным образом орден Георгия 3-й степени давался генералам и полковникам, 2-й степени — только генералам, а 1-й степени — лишь фельдмаршалам и полным генералам. Вместе с тем награждение орденом обычно сокращало срок выслуги следующего чина.

В связи с постоянным значительным увеличением численности чиновников возрастало и общее количество награждений орденами, что вызывало обеспокоенность правительства, которое пыталось разными мерами усилить контроль за правильностью и соразмерностью (по разным ведомствам) представления к наградам. Обеспокоенность эта была связана прежде всего с тем, что пожалование в кавалеры ордена сопровождалось возведением кавалеров в потомственное дворянство. Такой порядок не знал исключений до 30 октября 1826 г., когда были ограничены права купечества: при награждении орденом купцы стали получать лишь личное дворянство, а с 1832 г. — потомственное почетное гражданство. Правда, число самих награждений купцов орденами увеличилось. Во многих случаях это было следствием крупных пожертвований на разного рода цели. А. И. Дельвиг рассказывает, что в середине XIX в. генерал-губернатор Москвы А. А. Закревский попросту требовал от московских купцов пожертвований на благоустройство города. «Известно было, что пожертвовавший получит орден, до чего большая часть купцов были очень падки, а не пожертвовавший подвергнется разного рода преследованиям».

При рассмотрении в 1844 г. вопроса о внесении в Кавалерскую думу ордена святого Станислава списка представленных к награждению Комитет министров «усмотрел, что правила статута» этого ордена «даже низшим чиновникам открывают легкий путь к приобретению потомственного дворянства», тогда как «по важности соединенных с дворянским достоинством прав оное должно быть возмездием отличных заслуг». Признавалось желательным «ограничить прилив нового дворянства» в дворянско-поместное сословие и его, так сказать, разбавление. Последствием этих соображений были три меры: с июля 1845 г. награждение низшими степенями ордена Станислава было вообще прекращено; награждение низшими тремя степенями ордена Анны стало давать права лишь личного дворянства; когда в июне 1855 г. пожалование низших степеней ордена Станислава было возобновлено, оно стало сообщать награжденным только права личного дворянства. Таким образом, потомственное дворянство давалось лишь с ордена Владимира 4-й степени. Сокращение числа орденских наград было отчасти компенсировано увеличением ценных подарков «от двора» в виде табакерок из драгоценных металлов, перстней с миниатюрными портретами императора и т. п.

С апреля 1874 г. права потомственного дворянства начали распространяться и на детей кавалеров орденов, рожденных до получения отцами потомственного дворянства. Вследствие этого, стала значительно быстрее возрастать общая численность дворянского сословия за счет потомков орденских кавалеров. В середине 1880-х гг. в правительственных сферах была снова высказана мысль о необходимости сократить число лиц, получавших потомственное дворянство за службу, и повысить с этой целью соответствующие критерии. В частности, намечалось предоставить право на потомственное дворянство лишь самым высшим орденам начиная с Владимира 2-й степени (право на дворянство кавалеров низших степеней ордена Георгия под сомнение не ставилось). Однако предложение это не осуществилось. До начала XX в. потомственное дворянство легче, а поэтому и чаще получалось по ордену, нежели по чину. В правах потомственного дворянства в 1875–1884 гг. 40 % лиц было утверждено по чину и 60 % — по ордену, а в 1882–1896 гг. соответственно — 28 и 72 %. Для получения дававшего на это право ордена Владимира 4-й степени достаточно было занимать должность не ниже VII класса, находиться в чине этого же класса и иметь 35 лет беспорочной службы. Чин же действительного статского советника, который давал потомственное дворянство гражданским чиновникам, могли иметь только те, кто занимал генеральскую должность V класса и выше. Поэтому с 28 мая 1900 г. потомственное дворянство стало даваться лишь с ордена Владимира 3-й степени.

Сложность орденской системы (как и общей системы наград) была столь велика, что во многих случаях, как это ни парадоксально, определенного строгого порядка в ней просто не усматривалось. Так, министр финансов С. Ю. Витте утверждал в конце XIX в., что «точно определенных правил о наградах не было, поэтому никакой определенности в выдаче наград не существовало. От того или другого влияния министра на государя, от умения его испросить те или другие награды зависело повышение всех’ служащих, причем в этих повышениях… в значительной степени играло роль личное усмотрение». Постоянными были сетования на то, что ордена (и награды вообще) раздаются произвольно, не за заслуги, а просто угодным чиновникам. 1 января 1878 г. обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев писал наследнику престола (будущему Александру III): «Сегодня… в Зимнем дворце я был свидетелем негодования, которое громко выражалось по случаю нынешнего приказа по Морскому ведомству: много наград, а имена тех, кто получил награды, возбуждают негодование. Указывают: такой-то крестил детей у Кузнецовой, такой-то устраивал дела ее, такой-то — любимец Попова и т. п.» (А. В. Кузнецова — любовница генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, а А. А. Попов — видный деятель морского ведомства, поддерживаемый великим князем). А незадолго перед тем Победоносцев писал тому же адресату: «Награды в последнее время потеряли истинную цену и приобрели фальшивую: так много их раздается во все стороны и без разбора. Без сомнения, легко и приятно раздавать награды щедрою рукой с мыслью о том, что делаешь — много счастливых… Право награждать налагает тоже нравственный долг на власть, раздающую награды. Послаблением в наградах можно произвести такую же нравственную распущенность, как и послаблением во взысканиях. И эта распущенность у нас уже дошла до крайности… Всякий, как бы ни был негоден, уже обижается, когда не получает наград. И награду дают человеку для того. чтобы не обиделся, наградою прикрывают в человеке дурное, негодное дело, когда не хотят его обнаружить, награду дают, чтобы потешить человека».

О любопытном случае сообщает в своем дневнике министр внутренних дел П. А. Валуев: он использовал награждение орденом для компрометации князя Г. А. Щербатова — петербургского губернского предводителя дворянства, который, по мнению Валуева, «играл в оппозицию» правительству. «Щербатов сделал мне небольшую сцену по поводу пожалования ему Станиславской ленты. Она ему не под стать при игре в оппозицию. Для этого я ее и выпросил».

Несмотря на некоторые сбои в функционировании орденской системы, орденские знаки давали возможность более точно судить о ранге чиновника: получил ли он уже ордена, которые возможно было получить в его чине, и тем самым «готов» ли он был к получению следующего чина? Вот пример рассуждения по этому поводу А. И. Дельвига: «При воцарении императора Николая Клейнмихель был уже генерал-лейтенантом с аннинской лентой и владимирской звездой». Смысл этой констатации заключался в том, что Клейнмихель уже был близок к получению чина полного генерала. Чеховские герои («Толстый и тонкий»), говоря о своей карьере, также упоминают о чине и ордене: коллежский асессор со «Станиславом» и тайный советник с двумя звездами орденов.

В своем функционировании в качестве награды орденские знаки дополнялись наградными медалями (в основном за военные заслуги). Считается, что слово «медаль» происходит от слова «металл». Наградные медали, в том числе офицерские, в виде дисков (круглых или овальных), а затем и крестов, носимых на лентах на шее, в петлицах или на груди слева, появились в России во время Северной войны, затем получили распространение в последней трети XVIII в. Не повторяя того, что уже было сказано о важном отличии медалей от орденов, отметим здесь лишь, что и те, и другие — почетный знак подвигов или заслуг. Но медаль — низшая награда, как бы младший орден. Для медалей было характерно, что они, в отличие от орденов, более свидетельствовали об участии их обладателей в тех или иных военных кампаниях, отдельных сражениях и других событиях (как правило, медали имели надписи, пояснявшие, за что они выданы), чем о степени их заслуг. В функции нагрудного знака на мундирах медали были столь же распространены, как и ордена.[32]

Как и мундиры, орденские знаки, медали и другие нагрудные знаки привлекали к себе пристальное внимание всех императоров, которые не только лично занимались утверждением всех этих знаков, но и с неослабным вниманием следили за соблюдением всяких правил на этот счет. Внешняя сторона мундирно-орденской системы рассматривалась ими в плане государственной геральдики. Не случайно поэтому, когда в 1855 г. была проведена работа по пересмотру рисунков российского герба и государственных флагов, много внимания было уделено орденским знакам и одеяниям.

А. И. Дельвиг рассказывает в своих воспоминаниях о таком характерном эпизоде. 6 апреля 1866 г. он в качестве инспектора железных дорог провожал императорскую фамилию, переезжавшую из Петербурга в Царское Село. В царской комнате вокзала, затемненной высокими растениями, собралось много народа. Дельвиг заметил, что Александр II, разговаривая с королевой вюртембергской, «постоянно смотрел» на него, находившегося «в противоположном углу» комнаты. Затем царь, «оставив королеву, быстро подошел» к Дельвигу и спросил, «какая надета» на нем «серебряная медаль». Тот ответил: «За поход в Венгрию». Далее «произошел следующий разговор:

— На какой ленте она носится?

— На соединенных андреевской и владимирской.

— На каких лентах навязана твоя медаль?

— Я не могу видеть этого, но полагаю, что моя медаль висит на означенных двух лентах.

— Подобного сочетания лент, как у тебя на медали, не существует».

Затем, подозвав великого князя Константина Николаевича, император поручил ему «показать надетую на его груди венгерскую медаль и на каких лентах должна она носиться». Оказалось, что медаль Дельвига «висела на андреевской и аннинской лентах». Далее он разъясняет, что виновником путаницы был его камердинер. Но он же признает, что «разница между узенькими ленточками аннинской и владимирской так незначительна, что, конечно, никогда бы я ее не заметил. Тем удивительнее, что государь, стоя далеко от меня в темной, переполненной посетителями комнате, на моей груди, на которой было много медалей, мог заметить на одной из них неправильно навязанную ленточку».

И в отдельности, и вместе с мундирами ордена (особенно медали и другие наградные и памятные знаки) представляют собой вполне читаемую знаковую систему, сообщающую много полезных сведений об их обладателях, в том числе о роде службы (военная, морская, гражданская), о ее продолжительности (а вместе с тем и о примерном возрасте), чине и звании, успешности карьеры вообще. В частности, орденские знаки служили важным признаком отличия старшинства придворных чинов и кавалеров, несмотря на одинаковость их мундиров. Иногда эти сведения очевидны, в других случаях для получения их приходится обращаться к справочникам-определителям (редко кто из специалистов может опираться только на собственные знания и память). В конечном итоге удается определить личность обладателя мундиров и орденов.