7

Как она и опасалась, кошмар повторился. Он прокрался в ее сон в самый темный, самый жуткий час ночи, когда она менее всего была готова бороться с ним. Тени обретали плоть, и ужас становился все непереносимее.

Она была в комнате, странной комнате, большую часть которой занимала кровать, комнате такой большой, что не было видно углов. Она знала, что там, в темноте, прячется невидимое ей зло, но ни двинуться, ни убежать, ни бороться с ним не могла.

Камилла металась в постели и никак не могла проснуться. Забившись в судорогах, она испустила леденящий душу вопль. И в тот миг, когда тьма уже готова была поглотить ее, она услышала свое имя — сначала издалека, затем все ближе и громче:

— Камилла!

Голос звучал резко, а невидимая рука властно трясла ее за плечо. Она подчинилась и открыла глаза, помутившиеся от страха. Переход от сна к яви был мгновенным, но ужас все еще владел ею. Она увидела, что Джеррод сидит на кровати, положив руку на ее плечо.

— А? Что? — испуганно спросила она.

Он нахмурился. В его глазах мелькнула озабоченность.

— Ты кричала во сне.

Камилла провела ладонью по щеке и ощутила влагу.

— О боже! — То, чего она боялась больше всего, произошло. — Извини, — срывающимся от волнения голосом сказала она. — Я тебя разбудила.

Он с тревогой смотрел на нее.

— Тебе снился какой-то кошмар. Надо понимать, это происходит не в первый раз?

— Да! — Она провела рукой по волосам. Они были мокрые от пота, как и пижама, прилипшая к телу. Сегодняшний сон оказался страшнее и отчетливее предыдущего. С каждой ночью она все более приближалась к ужасу, все сильнее страдала, но до сих пор так и не смогла разглядеть, что же скрывалось под покровом кромешной тьмы.

Все еще дрожа, Камилла приподнялась на подушках и прикрыла глаза. Сколько это будет продолжаться? Кошмар увлекал ее куда-то, и больше всего она страшилась увидеть то, что откроется в конце туннеля.

Она скользнула взглядом по Джерроду и, увидев его обнаженное тело, залитое светом лампы, торопливо отвела глаза. Сегодня они спали в одной комнате, и сон был куда более отчетливым, чем предыдущие. Может быть, это как-то связано одно с другим? Да и раньше кошмар снился ей или после разговоров с ним, или после поцелуев. Нет, скорее всего, это просто совпадение. Одно бесспорно: он уже дважды уводил ее от края пропасти, к которому она подходила в своих кошмарах. Она бы многое отдала, лишь бы понять, что все это значит!

Облизав пересохшие губы, Камилла взглянула на мужа.

— Теперь все будет в порядке, — солгала она, прекрасно зная, что вряд ли уснет в эту ночь.

— Разумеется, — с сомнением сказал Джеррод. — Я принесу тебе воды.

Он протянул ей стакан и сел рядом, наблюдая, как она жадно пьет.

— Тебе лучше? — Он забрал стакан и поставил его на столик. — Может быть, хочешь поговорить об этом? Должна же быть какая-то причина.

Несмотря на внутреннее напряжение, Камилла чуть не рассмеялась ему в лицо. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать с новоиспеченным супругом свои дурные сны. Что ему сказать? «Боюсь, что причиной всему являешься ты?» Она сама ничего не понимала.

— Думаю, от этого будет мало толку. Как только я проснулась, все прошло.

— Ты так боролась со мной, будто спасала свою жизнь. От чего ты защищалась с такой яростью?

Камилла подняла колени и положила на них голову.

— Я же сказала, что не помню, — пробормотала она, чувствуя, как к глазам подступают горячие слезы. — Не помню! — в отчаянии повторила она.

Джеррод помолчал, подыскивая слова.

— А ты бы хотела понять? — спросил он мягко.

Она смерила его холодным взглядом.

— Ты специально меня мучаешь?

Глаза его сузились.

— Ты действительно так думаешь?

— Не знаю! Не знаю ничего, кроме того, что сказала. Не думаю, что ты… — она снова уронила голову на колени, — добьешься еще чего-нибудь от меня. Я так устала. Чертовски устала. Ты не знаешь, — неожиданно спросила она, переходя на шепот, — кошмары когда-нибудь кончаются?

— Если ты имеешь в виду сны, то рано или поздно непременно кончаются.

— А эти нет. Эти не кончаются. — Голос у нее надломился.

Джеррод со вздохом убрал прядь, прилипшую к ее щеке.

— Этот — кончился, по крайней мере, на нынешнюю ночь. Постарайся уснуть, иначе ты доведешь себя до нервного истощения. Тебе нечего бояться. Я здесь. Теперь ты не одна.

Не одна! Как славно это звучало! Глаза ее пытливо смотрели на мужа. Немного успокоившись, она снова легла и натянула одеяло до подбородка.

— Почему ты так добр ко мне? — смущенно спросила она.

Он встал, чтобы погасить свет.

— Каждый хотя бы иногда заслуживает доброго к себе отношения, Камилла, — донесся из темноты его голос. — Спи!

Она закрыла глаза, не надеясь уснуть, но сон накатил на нее, как прилив, и на этот раз ее не тревожили никакие видения. А Джеррод лежал в темноте с открытыми глазами и размышлял.


Когда Камилла проснулась, из-за штор в комнату уже сочился бледный свет зимнего утра. Отбросив с глаз волосы, она взглянула на часы. Было без малого девять. Сперва она испугалась, что проспала и теперь опоздает на работу, но тут же все вспомнила и бросила взгляд через плечо на соседнюю кровать. Там никого не было, и Камилла облегченно вздохнула.

Она искренне обрадовалась, что у нее есть несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Ночной кошмар оказался таким же мучительным, как и предыдущие, но появились новые тревожные обстоятельства. Она вспомнила про Джеррода и его удивительную доброту, слова, что ему наговорила. Наверняка он либо почувствовал, что здесь что-то неладно, либо принял ее за идиотку, не способную справиться с собственными снами.

Досадуя на себя, Камилла приняла душ и оделась в черные брюки и красный свитер.

В дверях появился Джеррод. Чуть покраснев, она подняла на него глаза.

— Доброе утро, — сказал он мягко.

Она уловила тревогу в его глазах и, взбеленившись, огрызнулась:

— Такое ли уж оно доброе?

Джеррод чуть приподнял бровь.

— Могло быть и хуже.

— Вот как? — набычилась она.

Губы его чуть дернулись.

— В чем дело, Камилла? — спросил он тихо.

В горле у нее застрял комок.

— Ни в чем. Я не привыкла так долго спать. Тебе надо было разбудить меня. — Не зная, на кого ей негодовать, она обратила весь гнев на него.

Джеррод лишь пожал плечами.

— Куда спешить? Снегопад кончился, так что улетим мы вовремя, никаких проблем. Я заказал завтрак. Его принесут через десять минут, хорошо?

— Чудесно! — коротко сказала она. Ну почему он такой веселый? Ей было бы легче, если бы он злился. — Я скоро буду готова. А если ты не будешь мешать, то управлюсь еще быстрее.

Он, как ни в чем не бывало, рассмеялся.

— Это звучит, как просьба выйти вон. Да, хотел сказать, что твоя новая прическа нравится мне больше, — волосы кажутся мягче, и тебе это очень идет. — И, улыбнувшись, он исчез.

Камилла подошла к зеркалу. Волосы клубились вокруг головы, как серебристый ореол. Она расчесала их, чтобы они казались еще пышнее, но закалывать не стала. Да, они выглядели мягче и пушистее, но лицо от этого становилось каким-то по-детски ранимым. Так вот что ему нравится! Но почему? Надеется, что она потеряет бдительность и выложит ему, что мучает ее по ночам? Ну уж дудки! Резким движением руки она заколола волосы, не оставив ни одного локона.

Сделав легкий макияж, Камилла вошла в гостиную в ту минуту, когда в нее вкатили тележку с завтраком. Усевшись на место возле окна, она поймала скептический взгляд Джеррода, разглядывавшего ее прическу. Дождавшись, когда официант удалится, он насмешливо заметил:

— Если бы я посоветовал тебе заколоть волосы, ты, надо думать, из духа противоречия распустила бы их.

Поскольку сказанное им было правдой, Камилла лишь недовольно фыркнула:

— И вовсе нет! Мне глубоко безразлично твое мнение, чего бы оно ни касалось. Я захотела сделать такую прическу, вот и все. Так волосы не мешают.

— Понятно, — пробормотал Джеррод, разливая кофе в чашки. — Но ты же не на работе, — резонно заметил он. — Так почему бы не дать волосам отдых?

— Потому что… — начала она, но осеклась, встретившись с ним взглядом. Сердце у нее почему-то забилось чаще.

На губах его появилась улыбка.

— Потому что это нарушит твой имидж? — закончил он за нее.

Теперь Камилле стало ясно, что ее опасения были не напрасны. Неважно, как ему это удалось, но он попал в точку. Следовало немедленно положить этому конец.

Она деланно рассмеялась.

— Глупости, — заметила она, отпивая кофе. — Прическа — это просто прическа.

— А притворство — это всегда притворство.

Камилла так и застыла с чашкой в руке.

— Притворство? — Она старалась говорить как можно небрежнее, но голос ее дрогнул. Если бы не внезапная слабость в коленях, она бы просто встала и вышла, но сейчас это было невозможно и оставалось только принять вызов.

Джеррод придвинул к себе яичницу с ветчиной.

— После того, что случилось этой ночью, я много размышлял, — признался он.

На бледном лице Камиллы проступили красные пятна.

— Да, я тоже хотела поговорить с тобой на эту тему, — быстро сказала она.

Он поднял глаза.

— Вот как? Послушай, ты совсем не ешь! Ты не голодна?

Камилла автоматически потянулась за тостом, почувствовав, что имеет дело с серьезным соперником. Закончив завтрак, она откинулась в кресле и предприняла новую попытку.

— Я хотела извиниться за то, что потревожила тебя. Кажется, я вела себя как последняя дура.

— Ты так думаешь? — спросил Джеррод.

— А по-твоему, нет? — взорвалась она.

— Нет, — пожал он плечами.

Она в отчаянии всплеснула руками и воскликнула:

— Я тебя не понимаю!

Улыбка на его лице стала еще шире.

— Жаль, потому что я, кажется, начинаю тебя понимать.

По спине у нее пробежал холодок.

— Мне не нужно, чтобы ты понимал меня, — бросила она ему в лицо и тут же прикусила язык, сообразив, что проговорилась.

— Допускаю, что тебе это ни к чему. Но это не меняет дела. Вчера я уже сказал, что тебе не переубедить и не остановить меня, — напомнил он, неспешно пережевывая тост. — Хочешь знать, к каким выводам я пришел?

— Нет! — выпалила Камилла, сжав кулаки. — Впрочем, кажется, тебя это все равно не остановит.

Он одобрительно рассмеялся.

— Видишь, и ты начинаешь понемногу понимать меня. Но мы говорили о тебе. О том, что ты не просто притворщица, но, я бы сказал, фокусница-иллюзионистка, мастерица по части заговаривания зубов.

Он сделал паузу, и Камилла, нервы которой были на пределе, не выдержала:

— И это все?

— Есть еще кое-что, — интригующе добавил он.

— И что же именно?

— Я окончательно убедился, что Снежная Королева — это миф, выдумка, сказка.

У нее от волнения пересохло во рту.

— Но ты же сам имел с ней дело, — возразила она, чувствуя себя так, будто ее лишили единственного оружия, которым она могла защищаться.

Джеррод покачал головой.

— Возможно, она и впрямь существовала когда-то, но сейчас от нее не осталось и следа. Когда ты чувствуешь угрозу, то цепляешься за старую, привычную маску, но она уже не держится на твоем лице. Так почему бы не проститься с этой ролью раз и навсегда, Камилла? Тебе больше нет необходимости играть ее, — сказал он тихо.

— Такая необходимость всегда есть, и…

— Ты сильно заблуждаешься, — прервал он ее. — Ты больше не вызываешь доверия в этой роли, по крайней мере, у меня. Возможно, когда-то она тебе помогала, но теперь совершенно не нужна, если, конечно, ты не рассматриваешь меня как главную угрозу своему существованию. Однако я не представляю для тебя никакой опасности, Камилла, и, надеюсь, вскоре ты сама сможешь в этом убедиться.

— И что тогда? — растерянно спросила она.

— Тогда, милая моя женушка, я смогу помочь тебе…

Руки ее сжались в кулаки.

— Я уже сказала…

— Я слышал. Не принимай скоропалительных решений. Оставь прошлое прошлому. Начни все заново, с чистого листа.

Камилла всматривалась в его лицо, пытаясь понять, какие мысли таятся за этой внешней доброжелательностью. После кошмарной ночи Джеррод сменил тактику и добился того, что она ощутила себя совершенно беспомощной и безоружной. И все из-за этого проклятого сна!

— Не понимаю, почему ты так печешься обо мне, — дрожащим от волнения голосом сказала она и, чтобы как-то скрыть растерянность, залпом осушила чашечку кофе.

Джеррод тут же услужливо налил ей новую.

— Со временем ты все поймешь.

— Если честно, я бы предпочла, чтобы ты читал мне нотации, кричал, стучал кулаком по столу.

— Вот как? — удивился он. — Но люди в гневе редко видят главное, злость застилает глаза.

— По-моему, ты хитрый и опасный человек, — заявила Камилла, чувствуя, что все глубже и глубже запутывается.

Джеррод лишь загадочно улыбнулся.

— Напомни мне, чтобы при случае я рассказал тебе одну историю об Аврааме Линкольне. — Он допил кофе и поднялся из кресла. — Я начну собираться, пока ты завтракаешь. На половину одиннадцатого заказана машина. — Проходя мимо нее, он остановился. — Кстати, продолжай и дальше закалывать волосы. Я случайно обнаружил, что у тебя нежная, красивая шейка.

И прежде чем она успела что-то сказать, его губы коснулись ее шеи. Камиллу словно громом поразило. Она попыталась увернуться, но Джеррод хрипло рассмеялся.

— Проверка, не более того, — пояснил он и вышел.

Она откинулась на спинку кресла, совершенно обессиленная. У нее было ощущение, что с ней затеяли опасную игру. Самое скверное было то, что по большому счету Джеррод был прав. Он раскусил ее, и сегодняшний разговор преследовал ту же цель, что и вчерашняя попытка соблазнить — этот мужчина пытался во что бы то ни стало сломить ее оборону. Что ж, теперь она будет начеку и не поддастся на его уловки.

И все же… Он казался таким искренним… Камилла тяжело вздохнула. Господи, что же ей теперь делать?!


Дороги уже расчистили, и они быстро добрались до аэропорта. Камилла сидела на переднем сиденье роскошного «мерседеса» и смотрела в окно. Джеррод оказался отличным водителем, и ехать с ним в машине было одно удовольствие.

Она сама удивлялась чувству легкости, которое овладевало ею рядом с мужем. Камилла пыталась понять, означает ли это, что она доверяет ему — человеку, довериться которому казалось чистым безумием. Но почему она вообще задается таким вопросом? Что он хочет от нее? А она от него? Почему столько вопросов и ни одного, абсолютно ни одного ответа?

Камилла пыталась думать о чем-нибудь другом, но это было невозможно. Все мысли приводили к одному. Предстоящее знакомство со свекром и свекровью совершенно не вдохновляло ее. Они не могут принять невестку благожелательно, зная, кто она такая и какую роль сыграла в жизни их сына. Конечно, она постарается исправить это впечатление, но вряд ли стоит рассчитывать на их любовь.

Пытаясь хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, она обратилась к Джерроду:

— Ты собирался рассказать мне какую-то историю о президенте.

После долгого молчания ее голос раздался так неожиданно, что тот резко обернулся и на миг выпустил из рук руль. Выругавшись сквозь зубы, он выправил автомобиль.

— Святые небеса! Ты что, хочешь отправить нас на тот свет?

Камилла хотела извиниться, но лишь запальчиво бросила:

— Снимаю свое предложение с повестки дня.

— Ну, зачем же! — прорычал он и, вздохнув, спросил: — Что за история? О каком президенте?

— О Линкольне, — напомнила она.

— О Линкольне? — Джеррод удивился, но тут же лицо его просияло. — Авраам Линкольн — это худосочный терьер. С виду — пигалица, но лаял, как настоящий волкодав. Мы взяли его из Общества защиты животных. Прежний хозяин жестоко с ним обращался, но пес вырос не трусом, как можно было ожидать, а страшным задирой. Он никому не верил, на всех набрасывался. Но его глаза… Его глаза говорили, что больше всего на свете он хочет, чтобы его любили. Именно поэтому я взял его к себе. Несколько раз дело доходило до нешуточных схваток, но в конечном счете он меня принял и стал мне доверять.

Камилла слушала его со странным чувством. Он говорил о животном с такой любовью и теплотой, что у нее от волнения перехватило горло.

— Останови машину! — хрипло приказала она.

Джеррод тревожно покосился на нее.

— Что-нибудь не так?

— Останови эту чертову машину! — снова потребовала она, и, когда он вырулил к краю шоссе, схватилась за ручку, кое-как открыла дверь и выскочила на мороз. Закутавшись поплотнее в пальто, она сделала пару шагов и судорожно глотнула воздух.

Сзади заскрипел снег — это Джеррод вышел из машины, чтобы присоединиться к ней.

— Так ты и меня собирался приручить, как ту собаку? — Голос у нее звенел от боли.

Сунув руки в карманы куртки, он посмотрел на нее и с расстановкой произнес:

— Я хочу, чтобы ты доверяла мне, тогда я смогу тебе помочь. Я рассказал тебе о терьере, потому что ты напоминаешь мне его. Ты огрызаешься, фырчишь, показывая всем, какая ты дикая и неуправляемая, хотя на деле это всего лишь маска, за которой скрывается ранимая и нежная душа.

Камилла остолбенела. Казалось, он заглянул в самое ее сердце и узнал то, о чем никто другой и не догадывался. Как опытный взломщик, он открывал замок за замком, и вскоре, пожалуй, у нее не останется ни одного секрета.

Джеррод вздохнул и, положив руку ей на плечо, заставил ее повернуться.

— Послушай, ты должна хоть кому-то довериться.

Она отступила на шаг.

— Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?

— Потому что я не из тех, кто делает вид, что проблемы других его не касаются.

— Тогда сделай его. Вот увидишь, тебе понравится! — с усмешкой сказала она.

Джеррод грустно улыбнулся.

— Мимо! Меня не пробьешь такими выпадами.

Камилла беспомощно взглянула в его суровое, решительное лицо. Он явно не собирался сдаваться. Он загонял ее, как волк свою жертву, пока та не выбьется из сил.

Муж ласково убрал прядь с ее глаз.

— Что бы тебя ни мучило, Камилла, ты не должна противостоять этому в одиночку.

Горло у нее сжалось. Боже, как он мог говорить такое! Господь свидетель — с нее хватит! И все же так заманчиво было поддаться искушению и слушать его решительный голос, смотреть в его глаза… Она устала бороться со своим кошмаром. Может быть, и в самом деле стоит принять протянутую руку помощи?

Камилла покорно опустила веки.

— Хорошо, — прошептала она.

Джеррод с облегчением вздохнул.

— Пойдем обратно в автомобиль.

Она тряхнула головой и отвернулась, подняв воротник.

— Нет! — Взгляд ее рассеянно блуждал по заснеженным далям. — Я действительно мало что могу сказать. У меня бывают… Ну, про кошмары ты знаешь. Поначалу я не могла понять, что происходит, просто ощущала беспричинный страх. — Она судорожно сглотнула. Каждое слово давалось ей с величайшим трудом. — Они начались ниоткуда, с пустого места.

— Такого не бывает. Они начались тогда, когда ты встретилась со мной?

Камилла побледнела.

— Да. Но откуда это тебе известно?

— Я же не слепой и вижу, как ты изменилась за последние недели, — сказал Джеррод. — Но ведь это не все, что ты хотела сказать?

— Нет, — хрипло ответила она и закашлялась. — Кошмар с каждым разом становится все явственнее.

Он, приблизившись, заключил ее в свои сильные объятия. Удивительно, но она даже не пыталась сопротивляться.

— Продолжай.

Она закрыла глаза, стиснув рукой край его куртки.

— Я чувствую страх. Я никого не вижу, но знаю, кто-то притаился рядом и готов наброситься на меня. Я хочу бежать и не могу. Я заперта в большой комнате, но вижу в ней только кровать и саму себя. Мне надо убежать, но что-то держит меня! Это ужасно! — крикнула она, забившись в судорогах.

— Тсс! — прошептал Джеррод, гладя ее по голове. — Бедняжка. Ничего удивительного, что ты так испугалась. Без сомнения, ты не смогла бы долго носить это в себе. Тебе необходимо было выговориться.

— Я думала, что это всего лишь ночной кошмар, однако теперь мне и днем мерещатся те же картины. О боже, я так боюсь! — Она подняла глаза, в которых отразилось неподдельное страдание. — Может быть, я схожу с ума?

— Нет! — решительно заявил он. — Даже не думай об этом. Я не психоаналитик, Камилла, но мне кажется, что сны — это отражение того, что спрятано у тебя в подсознании. Если так, то самое неразумное в подобной ситуации — это сопротивляться своим воспоминаниям. Ты должна понять, что терзает тебя. Конечно, это непросто, но для того, чтобы исцелиться, нужно взглянуть правде в глаза. Я бы хотел, чтобы ты побеседовала с одной моей знакомой. Думаю, вы друг другу понравитесь. Более чуткого и приветливого человека я не знаю. Думаю, она скажет то же самое, что и я, но как бы там ни было, я не оставлю тебя в беде, Камилла. Можешь на меня положиться.

Она пытливо смотрела на него.

— К чему это обещание? Ты прекрасно знаешь, что наш так называемый брак продлится недолго. — Сердце у нее болезненно сжалось.

Джеррод еще теснее прижал ее к себе.

— Я не собираюсь бросать тебя, Камилла.

Положив голову ему на плечо, она загляделась вдаль. Было так уютно, так спокойно рядом с этим мужчиной. И все равно она не решалась довериться ему.

— Не знаю, зачем тебе это.

— А должен быть какой-то мотив? Ты всегда ищешь какую-то подоплеку. А тебе не кажется, что люди могут помогать только из желания помочь?

— Мне не приходилось с такими сталкиваться, — сказала она с болью в голосе.

— Тебе не повезло, — вздохнул он. — Но сейчас это именно так.

— А как мне в этом убедиться?

— Прислушайся к своему внутреннему голосу, и тебе все станет ясно.

И он, разумеется, был прав. Разве не доверилась она его теплым и надежным рукам? Никогда еще Камилла не чувствовала себя такой защищенной. После многих лет отчаянной борьбы за выживание было так приятно и радостно капитулировать перед его объятиями. В мгновения, подобные этому, она обретала блаженство, которого жаждала всю жизнь.

— Камилла, ты не допускаешь, что могла стать жертвой насилия?

Вопрос был задан тихо, но ее голова немедленно поднялась с его плеча.

— Насилия? Не знаю… — А вдруг? Но если и так, неужели она сказала бы об этом Джерроду? Или все-таки сказала бы?

— Ничего, не обращай внимания, — улыбнулся он. — Просто мне показалось, что твоя реакция похожа на… Главное, всегда помни, что отныне ты не будешь одна. Я помогу тебе, Камилла. Ручаюсь, что скоро ты избавишься от своих страхов.

Камилла почувствовала, как странное тепло затопило ее изнутри. Она вдруг обнаружила, что стоит, прильнув к его груди, и смутилась.

— Не обещай того, что не сможешь выполнить, — жестко бросила она, отступая на шаг.

Он взял ее за руку и повел к автомобилю.

— Когда ты узнаешь меня немного лучше, то поймешь, что я никогда не бросаю слов на ветер, — спокойно сказал он.

Камилла задумчиво кусала губу. Хочет ли она узнать его лучше? В данную секунду она понимала только одно: ей становилось удивительно хорошо, когда он обнимал ее.

Через минуту они уже снова мчались по шоссе. Камилла молчала, пытаясь понять, что же произошло между ними. Доверься мне! — сказал Джеррод. Должен же быть хоть какой-то смысл в его действиях? Никто добровольно не взвалит на свои плечи такую ответственность, не имея достаточных оснований. Быть может, ее подозрения — неизжитое наследие прежней жизни? Что она знает о своем муже? Только то, что он ни перед чем не останавливается, добиваясь поставленной цели. Может быть, стоит пересмотреть свои суждения о нем? В конце концов, они основывались на ее собственных представлениях о мужчинах. Так не лучше ли отложить вынесение приговора и посмотреть, как события будут развиваться дальше?

Да, пожалуй, так и следовало поступить. Кроме того, ей требовалось время, чтобы перевести дыхание. Слишком многое произошло за такой короткий срок. Временами у нее просто голова шла кругом. Если повезет, она скоро сможет выведать, что заставляет его поступать именно так, а не иначе. Необходимо во всем разобраться.


Они остановились на ланч в придорожном ресторанчике. В окружении древних дубовых балок и решетчатых окон напряжение Камиллы как рукой сняло.

— Я был уверен, что тебе здесь понравится, усмехнулся Джеррод, заметив, как повеселела его спутница.

Она приветливо улыбнулась в ответ.

— Здесь чудесно! Ты часто бываешь в этом ресторане?

— Стараюсь наведаться сюда всякий раз, как приезжаю в гости к отцу. Если хочешь, я покажу тебе достопримечательности Филадельфии, когда мы туда доберемся.

— Я думала, ты будешь занят, — обрадовалась Камилла.

Джеррод лишь пожал плечами.

— Ничего такого, что не могло бы подождать. Так как, принимаешь мое предложение?

— Да, спасибо. Я буду рада, — быстро сказала она и, смутившись от его ласкового взгляда, потупила глаза.

Кухня в ресторанчике оказалась столь же добротной, как и его архитектура. Окончательно расслабившись, Камилла слушала то, что говорил ей Джеррод, и следила за каждым его жестом. Она рассмеялась, узнав о приключениях на студенческих каникулах, проведенных однажды в горах, и сама рассказала пару забавных случаев из своей жизни. Она наслаждалась его добродушным смехом, и глаза ее светились покоем и счастьем.

Камилла понимала, что он старается развлечь ее, поднять настроение, и была благодарна ему за это. Она готова была до конца жизни сидеть за этим столиком и разговаривать с ним. И лишь когда голос диктора сообщил по телевизору прогноз погоды, Камилла вернулась к действительности. Остаток пути она не отрывала взгляда от его сосредоточенного профиля, а когда прядь волос упала ему на глаза, поспешила убрать ее. Джеррод на секунду оторвал взгляд от дороги и благодарно улыбнулся, и сердце у Камиллы взволнованно екнуло.

Смешавшись, она отвернулась к окну. Боже правый, так и влюбиться недолго! В душе ее боролись противоречивые чувства. Если это не влюбленность, то что? И что означают эти перепады настроения от неуверенности к блаженному спокойствию и обратно? Она никогда прежде не влюблялась, а потому не могла найти ответа на свой вопрос. В конце концов, разве не было верхом безумия влюбиться в Джеррода Грейсона?

Она взглянула на свое отражение в стекле. А что если уже поздно?

Часам к четырем дня они добрались до Филадельфии. Грейсоны-старшие жили в пригороде, в большом особняке с садом. Должно быть, они услышали звук подъехавшей машины.

Дверь распахнулась, выбежали три собаки, а следом за ними вышли хозяева.

Пока Джеррод возился с собаками, приветствовавшими гостя радостным лаем, его отец, широко улыбаясь, помог Камилле выйти из автомобиля. Джеррод-старший оказался высоким мужчиной, поразительно похожим на сына, если не считать совершенно седых волос и морщин на лице. Вот так, подумала Камилла, будет выглядеть мой муж спустя годы. От этой мысли ей почему-то стало спокойно и тепло на душе.

— Так вот ты какая, Камилла! — воскликнул отец, совершенно не обращая внимания на сына. — Наконец-то мы сможем с тобой познакомиться. Разумеется, я видел тебя в церкви, но та встреча не в счет.

Камилла покраснела до корней волос.

— Я хотела бы извиниться и объяснить вам…

— Ни к чему, — остановил он ее. — У тебя имелись на то свои причины. Джеррод в курсе, и этого достаточно. А пока добро пожаловать в наш дом.

Он расцеловал ее в обе щеки.

— Милости просим, дорогая, — присоединилась к мужу Элен Грейсон.

Но, хотя она приветливо улыбалась, Камилле почудилась некоторая сдержанность в ее голосе. Свекровь, судя по всему, пока еще воздерживалась от окончательной оценки, что, в общем-то, было совершенно понятно и естественно.

— На улице холодно, — торопливо сказала Элен. — Я проведу гостью в дом и напою горячим чаем, пока вы разгружаете багаж, — сообщила она и заговорщически подмигнула невестке. — Они с полчаса будут заняты, а мы пока поболтаем. Я слышала, вы открыли собственное модельное агентство. Было бы очень интересно поговорить на эту тему.

Когда спустя сорок минут мужчины присоединились к ним, женщины допивали уже вторую чашку чая, сидя возле горящего камина в гостиной. Элен обладала редким даром мгновенно располагать к себе, хотя некоторая доля настороженности в ней все еще осталась. Она, безусловно, принимала выбор пасынка, но сохраняла за собой право на собственную точку зрения.

— Нам что-нибудь осталось? — спросил Джеррод-старший, фея у огня руки.

— Я заварю свежего чаю, — сказала его жена, вставая. — Куда ты дел псов?

— Запер в кабинете. Джеррод не знает, любит ли Камилла животных, — пояснил тот и повернулся к невестке. — Как ты относишься к собакам, дорогая? Что касается твоего мужа, то он просто помешан на них. Это была его идея — завести трех псов.

Джеррод сел рядом с женой на диван, и она тут же встала.

— Мы тоже держали собаку, пока Пол был жив.

Грейсон-старший кивнул головой:

— Ах, да, твой брат. Некрасивая история вышла. Я очень любил твоего отца и, если бы знал о случившемся, обязательно помог бы тебе. Это слабое утешение, я понимаю. Хочу лишь попросить прощения за Джеффри. В него прямо-таки дьявол вселился. Я ничего не могу с ним поделать, да и сам он не пытается измениться. Мы с его матерью развелись, когда мальчики были совсем маленькими, и каждый взял себе по сыну. Джеф был ее любимцем, и она его безбожно избаловала. В детстве она никогда не наказывала его, а потом уже было поздно. С Джерродом я не знал хлопот, не считая тех, которые доставляет любой подросток. Мне всегда хотелось помочь и второму сыну, как-то повлиять на него, но он со временем только отдалялся от меня. Часто я задавался вопросом, каким бы он вырос, если бы жил со мной. Мог бы он стать лучше?

— Он бы прикинулся благовоспитанным мальчиком, а это было бы еще хуже, — поморщился Джеррод. — Тебе не следует ни в чем упрекать себя. Просто он родился таким необузданным.

Грейсон-старший положил руку ему на плечо.

— Я знаю, сын. Но, несмотря ни на что, мы его любим и прощаем все выходки. Однако попомни мое слово, когда-нибудь он зайдет слишком далеко и совершит то, чего не сможет простить даже его собственная семья. Не скажу, что я с нетерпением жду этого дня. — Он тяжело вздохнул, посмотрел на Камиллу и улыбнулся. — Но мы говорили о собаках. Они тебе понравятся. Чуть позже Джеррод познакомит тебя с ними, и мы сможем выпустить их из кабинета.

Из кухни вернулась Элен с подносом и подала каждому чашку чая.

— Кстати, насчет собак. Самое главное, чтобы они не зализали тебя до смерти, — сухо сказала она. — Джеррод, мы отвели вам большую комнату для гостей. Ваши вещи уже наверху, а уж как их лучше разместить — это твоя забота.

Камилла оглянулась на мужа. Тот улыбался, хотя несколько натянуто.

— Спасибо, Элен. Мы попьем чаю, а потом поднимемся и распакуем чемоданы.

Еще через четверть часа они с Камиллой стояли у дверей спальни.

— Вот наша комната, — сухо сказал Джеррод и как-то странно усмехнулся. Распахнув дверь, он пропустил жену вперед.

Камилла переступила порог и остолбенела. Так вот почему он усмехался! Это была красивая комната, выдержанная в веселых весенних тонах, но с одной единственной кроватью.

Джеррод закрыл за ней дверь.

— Прости, я не мог ничего поделать. Но я надеюсь, что ты меня больше не боишься, да и кровать такая большая, что можно спать, не прикасаясь друг к другу.

— Да, это точно, — согласилась она и подошла к окну, притворившись, будто любуется видом заснеженного сада. У нее перехватило горло — не от мысли, что ей придется спать в одной постели с мужем, а от чего-то еще. В стекле за ее спиной появилось отражение Джеррода. Он осторожно положил руки ей на плечи, и по телу ее растеклось тепло. Напряжение спало. Глаза их встретились в стекле, и он улыбнулся.

— Я буду, как рыцарь, который спал, положив между собой и дамой обоюдоострый меч, — сказал он глухо.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Камилла.

Джеррод опустил руки и отошел в сторону.

— Только одно: тебе не стоит опасаться моих приставаний.

Румянец смущения залил ее щеки.

— Ага… Понятно.

Наклонив голову, она проскользнула мимо него к своим чемоданам. Ну и глупа же ты, Камилла, корила она себя. Он же ясно дал понять, что не интересуется тобой. Что ж, оцени его предупредительность и ничем не выдай, как сильно уязвило тебя его решение.

Она деланно рассмеялась.

— У меня словно камень с сердца упал. Займусь разборкой вещей. Могу и твои разобрать, если хочешь, — громко заговорила она, пытаясь заглушить боль, причиненную его словами.

Джеррод положил свой чемодан на кровать и, бросив на нее странный взгляд, сказал:

— Спасибо. Признаться, ненавижу это занятие.

Еще раз улыбнувшись ей, он вышел. Камилла рухнула на кровать, бессильно раскинув руки. Джеррод обращался с ней, как старший брат с сестренкой, но вместо того, чтобы приободриться, она почувствовала себя обманутой. Не брата она искала в Джерроде, а…

С ее губ слетел стон. Боже, да она и вправду влюбилась в него! Ей уже мало было дружбы, бесконечно мало! Она хотела его всего, без остатка. Глубина и сила этого чувства поразили Камиллу. Как могло это произойти так быстро?

Ответа она не находила. Знала лишь, что от столь демонстративно-братского отношения ощущала себя совершенно беспомощной. Он отталкивал ее, а потому самым разумным было последовать его совету и обуздать свою страсть. Не хватало еще, чтобы Джеррод заметил ее душевное смятение.


После обеда они отправились с собаками на прогулку, а вернувшись, согрелись горячим шоколадом и травяным чаем. День выдался на редкость утомительным, и за ужином Камилла клевала носом. Она не протестовала, когда Джеррод помог ей подняться и, пожелав его родителям спокойной ночи, поплелась вслед за ним из гостиной.

В спальне он подхватил свой халат и предложил:

— Можешь принять ванну. Я воспользуюсь другой в конце коридора.

Камилла все больше запутывалась в собственных чувствах. По идее, ей следовало благодарить его за чуткость, но она была так раздосадована, что даже заплакала. Впрочем, тут же вытерев слезы, взяла ночную рубашку и направилась в ванную.

Она рассчитывала оказаться в постели раньше Джеррода, но, когда вышла из ванной, он уже лежал там. Увидев его, полуобнаженного, свободно откинувшегося на подушки, она ощутила острый приступ желания.

Должно быть, это отразилось на ее лице.

— Ты в порядке? — спросил Джеррод тревожно, привставая с постели.

— О, да, конечно, — торопливо пробормотала она, предупреждая его движение.

— А то я было решил, что тебя вновь посетило это твое наваждение, — продолжил он.

Камилла, пытаясь как-то скрыть свое возбуждение, принялась суетливо развешивать одежду на стуле.

— Нет. В голове немного шумит, вероятно, от усталости, — солгала она.

Собрав в кулак всю свою волю, она прошла к кровати, с беззаботным видом забралась под одеяло и легла как можно дальше от Джеррода, боясь выдать себя при первом же прикосновении к этому мужчине. Он нагнулся к лампе и выключил свет. Лежа в темноте, она прислушивалась к его дыханию, и только убедившись, что он заснул, немного расслабилась. Камилла боялась, что не уснет, но усталость взяла свое, и она погрузилась в тревожный, беспокойный сон.

Проснувшись от собственного пронзительного вопля, она обнаружила, что трясется всем телом. Слезы градом катились у нее по лицу.

Джеррод зажег свет и сел рядом, а через минуту дверь распахнулась, и в проеме показались встревоженные лица его отца и Элен.

Все еще дрожа, как в ознобе, Камилла уронила голову на руки. Джеррод обнял ее за плечи, оглядываясь на родителей.

— Господи, что стряслось? Что с Камиллой? — срывающимся голосом спросила Элен.

— Ей приснился кошмар, — коротко пояснил тот. — С ней и раньше такое случалось.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — спросил отец, нахмурившись.

— Спасибо, папа, вряд ли. Мы сами справимся.

— Хорошо, но знайте, что мы рядом, — сказала Элен.

Поколебавшись, отец и мачеха Джеррода вышли.

— О боже! — вырвалось у Камиллы.

— Ты кричала. Можешь вспомнить, почему?

Камилла содрогнулась.

— Он смеялся, — сдавленно пробормотала она, явственно вспомнив весь сон.

— Он? — спросил Джеррод. — Ты должна мне рассказать, кто именно!

— Не знаю. Я не разглядела… Все было как в тумане. Помню лестницу… и смех. Злорадный, страшный. Смеялся мужчина. О боже! — разрыдалась она, уткнувшись ему в плечо.

— Все хорошо, слышишь? — уговаривал он ее, как ребенка.

Всхлипнув, Камилла попыталась взять себя в руки.

— Я испугалась. Что все это значит?

— Не знаю, дорогая. Больше всего на свете я хотел бы помочь тебе, — пробормотал он, целуя ее волосы.

Она обвила руками его шею и умоляюще прошептала:

— Обними меня. Не оставляй меня одну!

— Не оставлю, душа моя. А теперь успокойся и не плачь! — Он осторожно опустил ее на кровать рядом с собой, накрыл одеялом и выключил свет.

Камиллу продолжало трясти, но скоро дрожь улеглась: тепло его тела согревало ее, успокаивая и расслабляя. Еще раз или два она всхлипнула, а потом вдруг услышала ровный стук сердца рядом. Ей захотелось, чтобы эта близость никогда не кончалась, чтобы она оставалась в его объятиях целую вечность. Если бы он мог любить ее, как она его любит! Если бы… С губ ее слетел слабый вздох, пальцы разжались, веки опустились.

Она провалилась в сон, словно младенец, которого не тревожат никакие видения.

Загрузка...