8

Время от времени, как родительские собрания в школе, у нас в «Кленах» проводятся собрания родственников пациентов. Обычно их организует заведующая. Основной пункт — сбор денег на дополнительные нужды. Прошлое состоялось неделю назад. После подробно изложенных коммерческих соображений Ироиды, предлагалось выступить всем желающим. Физрук с Лилей, отрешенно уединившиеся в уголке, интереса к поступившему предложению не проявили; Ефимка пообещал, что за определенную сумму, которую он озвучит чуть позже, с глазу на глаз, пациенты пансионата будут сверкать новенькими зубами; терапевт Анна Викторовна, как всегда, отметила благотворное влияние на стариков здешнего свежего воздуха и здорового питания.

— А вы хотите что-нибудь сказать, Анастасия Александровна? — обратилась ко мне заведующая.

Я встала, оглядела хорошо одетую публику, заполонившую иномарками всю стоянку пансионата, и сказала:

— У меня к вам одна просьба: навещайте своих родителей почаще.

— Это все? — ухмыльнулась Ироида.

— Нет, не все. Еще есть предложение. Давайте поставим в холле большую живую елку и пригласим в один из новогодних дней Деда Мороза со Снегурочкой. Это, если всем скинуться, будет совсем недорого.

Брызнуло несколько смешков, заведующая делала мне знаки, означающие, что я не в своем уме.

— А что, пусть старички порезвятся, — сказал упитанный дядька в длинном кожаном пальто, сидящий на первом ряду. — По-моему, неплохая идея!

— И, если у вас есть такая возможность, — продолжила я, — пожалуйста, заберите родителей домой хотя бы на новогоднюю ночь. Им так приятно будет встретить праздник в домашней обстановке.

По залу пробежал шумок недоумения.

— Я, например, буду в командировке, — заявила ухоженная дама со сложной высокой прической.

— И вообще, зачем их травмировать — возить туда-сюда? — раздался голос с задних рядов. — Пусть лучше здесь отдыхают.

— Нет, это действительно ни к чему, — Ироида грозно глянула в мою сторону.

— Значит, так, — подытожил дядька в кожаном пальто, — собрание постановило: Деда Мороза со Снегуркой пригласить, родителей не тормошить. Все согласны?

Согласие было почти единодушным. Только двое подошли потом ко мне и объявили о своем желании забрать стариков.

Один из них — Максим, племянник Светланы Сергеевны. Пухлые щеки, тонкие усики, хмельные глаза. Несколько месяцев назад он приходил в мой кабинет на консультацию. Начал с того, что у его тети хронические бессонницы, закончил собственными проблемами: напрочь пропало сексуальное влечение к жене, не складываются отношения с четырнадцатилетним сыном. Парня затянули в какую-то секту, и тот ходит теперь как обкуренный, запирается у себя в комнате и целыми вечерами сидит, слушая заунывную музыку. Мы проговорили тогда часа два.

— Ну, как у вас отношения в семье? — спросила я его полгода спустя. — Наладились?

— Ну… — засмущался Максим. — Как вам сказать? В общем, да.

— И что, снова тянет к жене? — улыбнулась я.

— К жене? Нет, у меня появилась другая женщина…

— Да?.. А как сын?

— Скоро у меня будет еще один сын, — с гордостью сообщил он. — Мила ждет ребенка.

— Мила — это жена?

— Да нет, — отмахнулся Максим. — При чем здесь жена? Мила — моя любимая.

— А-а-а…

— Осуждаете?

— Ну, что вы… С какой стати? Хотите дружеский совет? Не забывайте о первом сыне, ладно? Поймите — переходный возраст, сейчас ему особенно необходимо ваше внимание.

— На совесть давите?

— Нет, просто делюсь собственным опытом. Я пережила то же самое. Мне было пятнадцать, когда отец завел другую семью. Поверьте, это тяжело.

— Вы хотите сказать, что до сих пор не простили его?

— Простила, конечно. Только уже ничего не поправишь. Та пятнадцатилетняя девочка так и осталась брошенной…

— Спасибо, — иронично хмыкнул Максим, — учту.

Еще решили забрать на Новый год Игоря Ивантеевича. Дед этот приходил ко мне только однажды. Жаловался на старческую сентиментальность: дескать, плакать стал абсолютно без всякого повода. А ведь за всю-то жизнь рыдал — по пальцам сосчитать: когда умер первенец, годовалый Андрюша (двусторонняя пневмония), да на похоронах родителей, сначала отца, а потом, через пару лет, матери. Что же делать? Да ничего, успокоила я его. Слезы стариков так же естественны, как плач младенцев. В старости сердце обнажается, как у ребенка, и живется честнее и чище. Плачьте, не бойтесь. Это даже хорошо.

Внучка Игоря Ивантеевича, юная Инна, сказала, что его, если к весне не помрет, увезут домой насовсем — так решила после развода с мужем ее мать. Внучка просила морально подготовить деда к перемене места жительства.

— А если не захочет? — засомневалась я.

Насмешливый взгляд, энергичная жвачка во рту, короткая курточка, из-под нее дерзко торчит голый живот с пирсингом.

— Что значит — не захочет? Мы же его домой забираем. Домой, догоняете?

— Я-то догоняю, — пришлось тоже перейти на сленг, — а вот догонит ли дед?

Инна расхохоталась.

— Ну, вы даете! Кто ж в этом обезьяннике добровольно торчать станет?

— Обезьянник, по-моему, в милиции.

— Вам видней, — съязвила девушка. — Все равно — зверинец. Или как там правильно — богадельня?

— Богадельня — уже ближе к истине. Но тоже не точно. Здесь, как вы знаете, проживание далеко не бесплатное.

— У меня мозги с вами мутируют. Короче, весной дед отбывает. А уж как вы ему об этом скажете — не мои заморочки.

Пришлось переговорить с Игорем Ивантеевичем.

— Как забирают? Куда? — испугался дед.

— Так решила ваша дочь. Дома в любом случае лучше, правда?

— Тамарка решила? Но что я там… Как я буду… То есть оно, конечно… Только как же это так, а?..

— Не переживайте, Игорь Ивантеевич. С вами будут близкие люди — дочь и внучка. Они обеспечат необходимый уход.

— А если я не хочу?! — неожиданно вскипел старик. — Не хочу, и все. На восемь лет, значит, сбагрили, а теперь вдруг давай, батя, вертайся! Дудки! А Тамарке передайте вот что! — Игорь Ивантеевич показал мне крепкую фигу.

Я долго уговаривала его. Кончилось тем, что он разревелся у меня в кабинете.

Обняла:

— Ничего, ничего.

— Я же говорил вам — сентиментальность…

— Значит, все-таки поедете?

— Куда ж я денусь? — всхлипнул дед. — Ведь они платить за меня не будут? Не будут. А за бесплатно только уморить могут. Жаль, у меня здесь друзья…

— Друзья и там появятся, — обнадежила я.

— Какие? Скамеечные бабуси? А здесь я и в шахматы, и в нарды, и вообще поговорить. Эх, да что теперь! Только помереть им назло и осталось!

После собрания ко мне подскочила разъяренная Ироида:

— Что еще за сентиментальная чушь? Детский сад у нас, что ли? Смешно!

— Вот и пусть будет смешно. Для этого все и делается. Понимаете, Ироида Евгеньевна, праздник должен быть запоминающимся, а зрительный ряд — ярким, это поможет преодолеть нашим пациентам инерционность будней.

— Да ну вас! — махнула она рукой. — Придумали тоже. Хоть бы меня предупредили.

— Вы уже отвергли мое предложение.

— Естественно!

— Поэтому и не предупредила.

— Я только одного не пойму, Анастасия Александровна, вам-то зачем все это надо? Ну, скажите — зачем?

Загрузка...