Того хочет Бог (СИ)

Глава 1. Николас-Иов. Будь проклята, Франция.

Николас брел по залитой солнцем равнине. Пышное разнотравье превратило ее в веселое лоскутное одеяло, а легкий прохладный ветерок буквально приглашал встать не месте и любоваться этим великолепием. Возможно так бы он и поступил, если бы не кровавая маска стягивающая лицо и нестерпимое жжение где-то под расколотым бацинетом. А еще не бредущие в небольшом отдалении бывшие товарищи, с которыми еще вчера он дрался плечом к плечу против проклятых бургундцев, да не будет Господь милостив к ним. Небольшая стычка с их обозом закончилась абсолютной победой и тем вечером они пировали. Николасу как всегда досталась предрассветная смена караула, что в этот раз его только обрадовало: стоять на посту с полным животом - то еще удовольствие. Туман появился внезапно, как будто небо упало на землю, даже полная луна не могла пробиться через это марево. Пах туман чем-то неестественным, кислым, слово вскипело прокисшее мыльное пиво. Звуки тонули в нем и Николас не мог различить ничего, кроме собственного дыхания. Не осознавая, что делает, он снял перчатку с левой руки и сжал нательное распятие. Тишина длилась целую вечность, возможно и солнце давно уже встало, но проклятый туман не давал ему осветить землю. Неожиданный звук раздавшийся со стороны лагеря был каким-то странным. Рев не походил на побудочный рожок: низкий, урчащий он раскатывался над самой землей заставляя ноги дрожать. Николас сорвался с поста, бросился к своим, почти сразу вбежав в круг света от пылающего шатра, что рухнул на жаровню. Полотно шевелилось и из-под него доносились крики. Рев повторился и тут же вслед за ним истошный визг. Щелчок арбалета, и что-то горячее брызнуло Николасу на щеку. Лишь через пару мгновений он понял, что болт разворотил ему ухо, но удивится так и не успел - тяжелая булава врезалась в его шлем, и весь мир потонул в раздавшемся звоне.

Придя в себя под одним из редких тут кустов, он увидел лишь разоренный лагерь, по которому, то тут, то там, бродили фигуры людей с английскими цветами. На первый взгляд богомерзкие французы не взяли ничего, а устроили разорительный налет и тут же скрылись, и теперь оставшиеся в живых ищут уцелевших. Кажется, одного нашли: человек упал на колени, и потянул вяло шевелящегося раненого из-под перевернутой телеги. Николас уже хотел попробовать подняться, когда понял, что раненому никто не собирается помогать. К нему быстрой шатающейся походкой подошло еще три человека. Все опустились на четвереньки, после чего раздался, хрип, небольшой вскрик, бульканье и.... И тут ему показалось что он на момент потерял сознание, и все увиденное не более чем бред: кровавые руки мелькали над несчастным все быстрее и быстрее, вот за одной из них потянулись лентой внутренности, а четверо бывших соратников при этом жадно и довольно урчали. Николас в ужасе пополз назад, ломясь сквозь кусты, и слишком поздно понял, как сильно он шумит. Ближние к нему, покачивающиеся на месте, фигуры тут же побрели в его сторону. У того, который подошел первым была разорванная, как ножом исполосованная, стеганка, а левая рука отсутствовала почти по плечо. С обрубка медленно, будто в страшном сне, капала тягучая кровь. Адская тварь была уже в ярде от него, когда под руку попалась крепкая палка и стоило ей наклонится над Ником, как он с силой ткнул ею перед собой. Палкой оказался лук, с порванной тетивой и усиленный рогом конец плеча хлюпнув вошел прямо в рот. Исчадие, дергаясь, продолжило свои попытки дотянутся до него, все сильнее и сильнее насаживаясь на лук, и обмякло лишь когда тот показался из затылка.

Не ясно что стоило ему больших сил: подняться или вытащить застрявший лук из головы мертвеца, но он сделал и то, и то, раньше, чем оставшиеся твари добрались до него и теперь брел по этой степи, опираясь на спасшее его оружие, в сопровождении бывших солдат. Их голодные завывания не давали ему упасть на месте и целиком предаться своей боли: голова болела безумно, тошнота накатывала волнами, и ему пришлось блевать прямо на ходу, испачкав в рвоте свой акетон. Правая рука под кожей перчатки сильно ныла, как и правое же колено, с которого слетел наколенник, еще во время нападения. Несмотря на это ему приходилось идти без остановки. Мертвецы не отставали. Нижнее плечо лука глубоко уходило в проклятую Богом французскую землю. Если бы Николас мог думать, он был бы абсолютно уверен, что французы связались с чернокнижием и воззвали к архиврагу, лишь бы не возвращать корону законному правителю. Но сейчас мерзкий звон и хрипы тварей не оставляли в голове места для мыслей.

Так продолжалось практически до самого заката, и изнемогающий от усталости и боли йомен уже решил, что ему придется идти еще и всю ночь, как преследователи остановились, и неожиданно прибавив в скорости пошли обратно. Солнце коснулось горизонта и взорвалось тьмой. Светило налилось чернотой, украсилось бордово красной короной, и в этом мертвенном свете Николас увидел ЕГО. Подле одинокой осины, опираясь на нее одной рукой и слегка пригибая деревце своей массой, стоял демон. Ни кем другим эта омерзительная тварь просто не могла быть. Огромный монстр бугрился мышцами, его козлиные ноги блестели лоснящейся шкурой, а тело покрывал доспех из костей грешников. Ростом исполин был выше той самой осины, его огромные глаза под нависшим лбом горели адским пламенем, а безмерный рот с полными губами казалось был растянут в добродушной улыбке, выглядящей ужасно на его лице. Демон стелющейся, гладкой и мягкой походкой стал обходить сжимающего распятие и пытающегося молиться, путая Патер Ностер с Аве Марией, солдата по широкой дуге. Его губы приоткрылись и взгляду предстали ряды ровных, слегка заостренных к концу, зубов. Периодически он опирался на одну из длинных, до земли, рук, загребая когтями землю и траву. Он шел по сужающейся спирали, и его приплюснутые ноздри раздувались, казалось он вдыхал ужас своей жертвы и тот доставлял ему радость. Николас обмочился бы, если бы его ужас был не так велик, что даже чресла сковало оцепенение.

Человек уже мог разглядеть куски мяса, застрявшие между зубов твари, когда земля задрожала и в каком-то десятке шагов от демона, прямо из воздуха появился всадник. В багровом сиянии черного солнца он в считанные мгновения долетел до создания ада, и его пика разлетелась в щепки, попав ей в голову. Один из обломков сбил Николаса с ног, но даже упав он увидел, как исполин встает с земли, на которую рухнул после удара, и из-под сорванных костяных пластин на голове ручьем льется черная кровь. Пока это происходило рыцарь выбросил обломки пики, и, разворачивая коня, снял с седла клевец. Монстр, как был, полусидя, внезапно распрямился и совершил гигантский прыжок на нападавшего, и всадник, продолжая разворот, всадил ему клевец точно туда же, куда и копье. Сила удара заставила тушу слегка сменить направление, и она, вырвав засевшее в голове оружие из рук, пролетела мимо, лишь слегка задев рукой по крупу коня. Пав на землю, демон больше не поднялся.

Всадник громыхнул тяжелыми турнирными латами, грузно свалился со скакуна, и направился в сторону Николаса. Он был огромен. Хоть и ниже убитой им твари, но на две головы выше Ника. Доспех, который сначала казался сияющим, оказался много раз чиненым и даже имел вставки, которыми его явно увеличивали, подгоняя по фигуре. Местами виднелась ржавчина. Подойдя вплотную он протянул парню руку и помог встать. По лицу Николаса текли слезы. Он смотрел на своего избавителя, еще не отойдя от увиденного кошмара. Его ноги предательски дрожали, а желудок был готов вывалиться через рот. Он снова упал на колени:

- Благодарю! Благодарю вас добрый сэр! Слава Господу нашему, что не оставил меня в моих молитвах! - слова застревали в горле и прерывались рыданиями.

- Вставай дитя, негоже бить поклоны на этой земле. - сильная рука буквально сграбастала парня за шкирку и вздернула с колен. - Постой возле Буцефала, мне надо закончить с сатановым отродьем.

Ник стоял у коня, растирая слезы по лицу и обдирая при этом запекшуюся кровь. Воин подошел к поверженному врагу и достав откуда-то небольшой топорик, начал рубить затылок. Завершив разделку головы, он расстегнул латные рукавицы и снял перчатки, наклонился и начал что-то извлекать из зияющей раны. Когда он выпрямился, руки его были на удивление чисты, несмотря на черную кровь, которая покрывала все пространство вокруг твари. Руки эти притягивали взгляд ощущением какой-то неправильности, но понять, что именно с ними не так, было сложно. Николас был рад, что его не может уже тошнить сильнее.

- Идем. - Рыцарь взял коня под уздцы - Не отходи от меня больше чем на десять шагов, и не сотрясай воздух лишний раз, неведомо кто явится на твои воззвания.

Николас рад был бы пойти за ним, но стоило коню сделать шаг, и его рука, соскользнув с крупа, провалилась вниз увлекая за собой и все тело.

-Ох, Дева Мария - В голосе рыцаря, сквозь накатывающее забытье, Ник различил раздражение, прежде чем потерять сознание.

Очнувшись, первое что он увидел - лошадиное брюхо. Второе - землю и траву. Была глубокая ночь, но свет звезд был достаточно ярок, что бы можно было различить каждую травинку. Неизвестно сколько он так разглядывал тянущуюся под ним равнину, прежде чем его желудок решил дать о себе знать. Он сократился в ротном позыве, но вышел лишь вонючий воздух с резким характерным звуком. Конь остановился, и кто-то скинул Николаса с седла. Человек бесшумно склонился над ним черным силуэтом и слегка похлопал по щеке, обдирая при этом заскорузлой кожей перчаток. Ник застонал и попытался повернуться на бок, после чего испытал еще несколько рвотных спазмов, закончившихся неудачей. Когда он снова лег на спину, сильная рука заставила его открыть рот, и в горло полилась струйка чего-то остро пахнущего вином и пряностями. Вкуса он не ощутил, но желудок почти сразу успокоился и по телу пошла волна облегчения и тепла, нисколько не похожего на опьянение. Николас уснул.

Проснулся он полностью отдохнувшим, и по походной привычке лежал с закрытыми глазами, пытаясь выкроить каждую секунду до того, как протрубят побудку. Но никто и не думал трубить. Воспоминания о вчерашнем дне возвращались медленно, нехотя и урывками. Вот Джофф, с оторванной рукой насаживается на лук. Вот он, уходя от преследователей, оступается на коме земли и почти падает, удержавшись лишь за счет того же лука. А вот пика с хрустом врезается в голову монстра, сбивая его. Руки потянулись к голове, но наткнулись на плотную повязку. Он открыл глаза, и тут же закрыл их снова, с силой зажмурившись. Хотя лежать ему пришлось на самом обычном одеяле, расстеленном поверх самой обычной земли, но стоило протянуть руку, как он мог дотронутся то совершенно черной травы, и чернота эта расстилалась перед ним, насколько хватало глаз.

- Не поворачивайся. - Голос заставил его вздрогнуть - Я хочу тебе сказать, что что бы ты ни увидел, обернувшись, идти тебе некуда. Земли где мы с тобой не отмечены ни на одной человеческой карте, и не описаны ни одним из мудрецов. Мы в преддверьях ада, в лимбе, и уповать отныне ты можешь лишь на себя да на Господа Бога нашего. На тебя пал взор Его, и был ты избран, как и многие тут, дабы противостоять Нечистому и легионам его и лишь служением во славу Его обретешь ты тут очищение и покой. И не пытайся уповать на проведение. И помни что в мудрости своей Он направил меня во спасение твое и благодарен будь за это. А теперь обернись, дитя, и посмотри на меня.

Николас обернулся, и в ужасе уставился на своего спасителя: огромный человек имел землисто белесую кожу, покрытую бугристыми наростами, пальцы рук заканчивались короткими затупленными когтями, а кожа превратилась в рыбью чешую. Голова, сидевшая на короткой могучей шее, была абсолютно лыса и так же бугрилась костяными бляшками. Сгорбленный нос нависал над безгубым ртом, а серые глаза под тяжелыми надбровными дугами затянуло поволокой. Одет он был в простой серый гамбезон и кожу. Отсветы только что замеченного Ником костра поблескивали на идеально начищенных сапогах. Почему-то ни на чем другом, кроме сапог, Ник не хотел фиксировать взгляд.

- И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его - Голос существа был полон печали - Можешь так и звать меня, Каин. Многие знают меня под этим именем, хотя я и не Первый Убийца, но грехи наши схожи и тяжесть имеют равную, а потому и наказание одно. Поешь - он кинул застывшему статуей солдату тряпичный сверток - как придешь в себя, можешь задавать вопросы. У нас есть немного времени.

Договорив Каин принялся чистить стреноженного Буцефала. Николас наблюдал за чудовищем с библейским именем одновременно с ужасом и благоговением. В каждом его движении чувствовалась нечеловеческая сила и грация, а глядя на его омерзительную внешность, не верилось, что дана она ему проведением Господним. Пересилив себя, он все-таки поднял сверток. Там оказался кусок вяленного мяса, и, стараясь не думать о его природе, Ник вонзил в него зубы. Желудок тут же отозвался жалобным урчанием. Доев и поднявшись с земли, он уставился на сверкающую, как мокрая галька под утренним солнцем, черную равнину. Он не хотел верить словам этого монстра, но все что он видел говорило - так оно и есть. Под ребрами жгло нестерпимое желание сорваться с места и бежать отсюда так далеко, как только смогут унести его ноги. Упасть, забиться в самую глубокую дыру и выть в ужасе. Но он был сыном своего отца. Уже три поколения его семья участвует в войнах за Английской Престол и Короля. Его дед воевал за короля Эдуарда, под началом самого Черного Принца. Отец поднимал клинок во славу Генриха Четвертого, а теперь и ему, с исполнением шестнадцати, выпала честь биться за Генриха Шестого, ради того, чтобы вернуть Англии ее законные земли. Тогда того хотел Бог, и не было в этом сомнений. То, что произошло с ним сейчас, так же Его воля и он не имел права противиться ей.

- Каин! - Николас позвал его по имени, и ощутил, как сделал первый шаг в пропасть.