Того хочет Бог (СИ)

Глава 2.Николас-Иов. Малый Иерусалим.

- Каин! Я... Я хочу спросить, ты вроде сказал, мы можем поговорить? Что это? - Николас указал на черную равнину.

- Земли гнева. Мы с тобой в лимбе, на проклятой Богом, но вовсе не забытой им земле. То, что ты видишь - след гневного взора Его, след пылающих клинков архангелов, что гнали некогда силы тьмы в смрадное пекло ада. Ни одна тварь не посмеет ступить туда, и потому мы сейчас пойдем этим путем. Но и человеку на нем тяжело, грехи наши довлеют над душами, но там даруется очищение от них. Потому первый раз самый сложный, и пройти его надо быстро, иначе прикуют они тебя к земле и обратят в столп черной соли. Я помогу тебе его пройти.

- А это обязательно? Ну в смысле идти туда?

- Я отведу тебя в Малый Иерусалим, там тебя примут и помогут. Нам придется пройти два дня пути, останавливаясь на ночь на редких чистых промежутках.

- Как же в этих местах оказался Христов Град? - Николас вскинул не закрытую повязкой бровь, и Каин слегка улыбнулся:

- Тут каждый городок или село носят громкие названия. Одних Иерусалимов я знаю четыре: Малый, Большой, Западный и Истинный. В последним находится Папский Престол. Наверное, он - самый великий город из возможных здесь. В нем живет целая тьма людей, но до него идти больше двух месяцев, и попасть туда без приглашения невозможно. Малый Иерусалим же - небольшой монастырь, с десятком монахов при котором живет еще два-три десятка людей, обеспечивающих их, в обмен на причастие к Крови и Плоти Христа. Да, ты должен знать кое-что: без причастного вина ты умрешь. Потому мы все привязаны к церкви.

- А то существо, которое ты убил, это ведь был Иуда? Да? - Каин уже не скрываясь хрипло засмеялся.

- Почему ты так решил? Из-за той осинки? Нет, дитя. Иуда, доведись нам его встретит, не оставил бы от нас и мокрого места. Это был просто старый, и матерый черт, почти демон, но еще нет. Ни один человек, встретив высшего демона не смог о нем рассказать. Потому все представления о них основываются на знаниях церковных демонологов. А я им, да простит меня Церковь за эти слова, не доверяю.

- Кстати меня зовут Николас, хватит называть меня “дитя”.

- Дитя ты и есть, а про имя свое забудь. Нет его больше у тебя, до тех пор, пока священник не откроет твое предназначение, и не крестит тебя для этого мира.

- Ты вроде говорил, что наше предназначение - убивать нечисть? - Каин отвернулся и подкинул еще сухой травы и веток в костер.

- Господь мудр, и всемилостив. Не одни испытания он нам дарует, но и силы преодолеть их. В старом мире любого из нас признали бы либо святыми, либо же отправили на костер за колдовство. Но не тут. В каждой церквушке есть человек, способный читать тебя как читает он Писание. Не скрыть от такого ни правды, ни помыслов своих. В Священном Дознании есть люди, способные общаться друг с другом на безграничных расстояниях, и ни горы, ни реки, ни земли гнева не могут помешать им. Есть люди что могут руками исцелить любую рану, и видят они что отмерил тебе Всевышний.

- А твоя сила, значит, являться на молитву с копьем на перевес из воздуха?

- Почти угадал. «И от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле». Это часть моего проклятья, и дано оно мне было вместе с уродством. Всякий кто стоит дальше десяти шагов от меня, не может ни видеть, ни слышать меня, и люди будут идти мимо, если я буду умирать в муках, и никто не подаст мне воды так как не услышит мольбы моей. Те же кто добровольно идет со мной, разделяют эту часть моего проклятья. Предназначение же мое быть десницей Его, и разить мерзость без промаху и пощады, со всей силой Гнева Его. Проще говоря: я не промахиваюсь, а ударом меча могу рассечь ствол дерева толщиной в три ладони. И у тебя есть такой дар. Он проявится сам к сроку, или же его откроет пастырь, когда я доведу тебя. Ладно, думаю пока с тебя достаточно и нам пора выдвигаться. Подойди к костру, тебе надо еще кое-что сделать.

Николас подошел к нему как раз в тот момент, когда Каин вытряхнул в небольшую ямку какую-то измельченную траву, и голыми руками переложил туда уголек из костра. Взяв рукой парня за затылок, он наклонил его к дыму, так что тот заволок собой все еще лицо вызвав резь в носу и глазах:

- Дыши, я не могу избавить тебя от груза твоих грехов, но могу облегчить первое пребывание на земле гнева. - Николас вдохнул раз, другой, и костер начал расплываться перед глазами рыжими пятнами. Мир закружился, а в голове стало легко и гулко. Каин подхватил закачавшегося Ника, и вскинул его в седло загремев притороченными доспехами. Слегка похлопав по морде коня, и успокоив его, он потянул уздцы в сторону черной земли. Буцефал, немного поупиравшись у границы черноты, все-таки переступил через нее, и шумно фыркая пошел вслед за хозяином. Стоило Нику пересечь ее вместе с животным, как небо поменялось с землей местами, и они закрутились в безумной пляске. Он привалился к шее коня и вцепился в нее клещом, но помогало это слабо: шея казалась зыбкой и колыхалась под руками. Несчастное животное вынесло эти давящие объятья стоически, либо ему самому было так плохо, что оно и не заметило их, так как почти сразу покрылся мыльным потом. Каин же шел как ни в чем не бывало, лишь бормотал себе под нос, и порой Ник различал в этом бормотании мелодию и ритм.

Первый переход занял часа два. За это время Николас потерял любую связь с реальностью. Он не чувствовал своего тела, а черная пустошь перед глазами порой сменялась картинами прошлого, или даже кружащими и хохочущими над ним чертями с лицами друзей и знакомых. Песенка Каина уже стала различима, и ее припев как молотом крушил лица бесов каждым поминанием Святого Града. Они остановились на крошечном клочке земли, занятом гнилым бревном, проросшим пнем и муравейником. Рыцарь помог Нику спустится с седла, усадили его возле пня и приказал внимательно наблюдать за муравьями, пока вновь разводил костер, чиркая кресалом, и подкидывал в него свою траву. После того как Ник подышал дымом снова и глотнул немного вина, их дорога продолжилась. Такими урывками они шли до самой ночи и только под светом звезд добрались до довольно большого участка с парой сухих деревцев, одно из который тут же было принесено в жертву огню. Узнав, что Николас умеет считать, Каин сказал ему считать звезды пока не уснет, и сел возле второго дерева спиной к пламени.

Пробуждение было неожиданным и страшным: резкий тычок под ребра заставил Николаса подскочить на месте, а мерзкий кислый запах и застилавший взгляд туман вышиб остатки сна.

- Вставай! Быстрее уходим отсюда! - Крик Каина звучал глухо, словно доносящийся из другой комнаты, но вот рука его, сграбаставшая парня за шиворот акетона с такой силой, что затрещали швы, была совсем рядом. Конь в этот раз не упирался, а сам выскочил в черноту как был, стреноженным, выпучив в ужасе глаза. Черная карусель вновь завертелась, но в этот раз Ник смог устоять на ногах. Уже в нескольких шагах за границей чистой земли туман исчезал, и даже запах его практически не доносился. Они стояли там и чего-то дожидались, в один момент Николасу показалось, что по туману проскочили огоньки, и после этого он начал быстро рассеиваться. Когда последние его клоки растаяли в звездном свете, они вернулись обратно. Костер исчез. Сожжённое дерево стояло на месте, и даже примятая трава расправилась. Из корней выскочил зверек и моментом оказался в черноте. Упав там он начал дергаться извиваться в разнобой маша лапками. Каин спокойно подошел к нему, поднял и одним движением оторвал голову. Кровь полилась на землю и, дождавшись, когда она немного стечет, он кинул тушку Нику, приказав ее разделать. Зверек был похож на суслика. Потянувшись к ножнам на поясе, Ник осознал, что они пусты, и что он вообще вспомнил о них первый раз за два дня. Наверное, нож выпал во время одного из падений. Николас вспомнил, что видел кинжал на седле Буцефала, и решил его взять. Искомый клинок оказался прикрыт седельной сумкой, и когда он доставал его, заметил, что из сумки выпал небольшой мешочек. Из любопытства Ник заглянул в него, и рассмотрел горсть сероватых виноградин, несколько белых комочков и два перламутровых черных камешка. Быстро сунув мешочек обратно в сумку, он взял кинжал, и пошел заниматься тушкой. В свете нового костра потрошить зверька было куда удобней, но даже сидя напротив Каина, он не решился поинтересоваться странным содержимым кошеля, вместо этого он спросил:

- Этот туман, как тогда, когда я оказался тут. Откуда тут снова это дерево, и животные? Ведь ничего не было?

- В этом проклятом месте нет ничего постоянного, малыш. Каждый кусок поверхности, а может и то что под ней, обновляется. Раз за разом, с разными перерывами, но там появляется все, что было и при прошлом обновлении, и до того. - Рыцарь посмотрел на парня - В том числе и люди. Ты, я, многие другие. Не знаю, как такое возможно, но одно верно точно: никто еще ни разу не встречал свою копию, не поддавшуюся тьме. Ну или я о таком не слышал. Есть конечно исключительные места. Святая земля, неподверженная хаосу. Там никогда не бывает смрадного тумана, и твари на ней встречаются редко. Там то и стоят все людские поселения.

Второй день пути выдался спокойным. Они все так же шли от одного пяточка чистой земли к другому и один раз наткнулись на туман, но обошли его стороной. Николаса уже не штормило так сильно, и он обходился без травяного зелья. Буцефал так же успокоился, и руки не соскальзывали с его шкуры. На этот раз на ночевку они остановились еще засветло и теперь у них даже не было чем распалить огонь, но зато Каин был совершенно уверен, что в этот раз им не грозит попасть в кислый туман, а на завтра он пообещал, что до цели они доберутся еще до обеда. Так и вышло, солнце еще не дошло до зенита, как они увидели самое крупное за все это время светлое пятно. Там виднелось несколько зданий и даже вроде стена. Чем ближе они подходили к нему, тем яснее становилось видно. Гордое имя Иерусалим носил небольшой двухэтажный монастырь с часовенкой, а так же два продолговатых барака. Обнесены они были низкой, чуть выше роста человека стеной, которая была пригодна разве что помешать свиньям разбредаться со двора. Стояло это все на языке суши, вдающимся вглубь небольшого озерца. В озерцо впадала мелкая речушка, идущая как ни в чем, ни бывало по черной земле. Очевидно, что с обратной стороны стены стоял парапет, и по нему ходило несколько человек. По углам были небольшие навесы. Снаружи по полосам распаханной земли, засаженной какими-то невысокими растения, ходили женщины в коротких, открывающих голени, юбках и что-то собирали. Козел стоял рядом с посадками и меланхолично жевал один из кустиков. Николаса насторожило что они смогли подойти так близко, и никто их не заметил, но потом он вспомнил об особенности своего спутника и успокоился.

Едва они переступили границу черноты, как Каин остановился. Он придержал коня и показал Николасу, что бы он спускался. Сойдя на слегка подкашивающихся ногах, и прогнав дурноту он посмотрел на мужчину. Каин достал из сумок тот самый мешочек, отсчитал десяток виноградин. Он протянул их Нику и сказал:

- Сейчас ты пойдешь туда и расскажешь дозорному что ты новенький, и пришел со мной. Тебя должны проводить к отцу-настоятелю. Ему и передашь это, скажешь, что мне надобно фуража для коня, две меры, кувшин вина и еды на десять дней. Так же проследи что бы зерно было не гнилым, а вино не разбавленным, никто на тебя за это не обозлится, а мне все лучше: они постоянно норовят гадость какую мне подкинуть. Тот, кто нести все будет, пусть идет до моего коня и свернет направо.

Николас кивнул ему и пошел в сторону людей. Стоило немного отойти, как одна из женщин выпрямилась, глянув в его сторону, и что-то крикнула говорившим между собой стражам на ограде, те, прервавшись, передали сообщение вниз, и через некоторое время не широкие ворота слегка приоткрылись и из них вышел еще один мужчина.

- Qui êtes-vous? où tu viens?? - Мужчина требовательно уставился на Ника. Тот разглядывал его с недоумением: не покрытая голова с курчавыми волосами, в руках арбалет, на подобии того, что был у наемных арбалетчиков, порой встречаемых среди французов, тело прикрывал пластинчатых нагрудник, боковые ремни которого были расстегнуты, из-за чего он болтался на плечах, поза не выдавала ни малейшего напряжения, а лицо выражало тем больше презрения, чем больше он осознавал, что Ник его не понимает.

- Ты такой кто? Откуда? Имя! - Переспросил он на ломаном, но вполне сносном английском.

- Я новенький, пришел с Каином - и обернувшись указал на уже появившегося на границе черноты Буцефала, пощипывающего траву. - Вон его конь.

Лицо француза стало еще кислее, и он, сплюнув под ноги, втоптал ногой слюну:

- Иди - сказал он, глядя на влажное пятно в пыли.

Арбалетчик развернулся, и жестом позвав за собой Ника, направился внутрь. Ник не понимал в чем причина такой реакции, но все же пошел следом. Внутренний двор выглядел вполне ожидаемо: хоть сколько ни будь нормальным был только монастырь, с каменным основанием и деревянным вторым этажом. Бараки же то местами покрылись мхом, то были обшиты свежим горбылем. Дверь одного из них покосилась, и сейчас ее чинило два человека. Земля внутри была плотно утоптана, и пара хрюшек безуспешно пытались расковырять ее прямо перед Часовней, которая вместе с монастырем отделялась от общего пространства жердяной изгородью. Основная масса людей, если так можно было назвать пятерых мужчин и двух женщин, находилась под легким навесом, стоящим возле стены того барака, что по новее. Они с любопытством провожали Ника взглядом. В какой-то момент из закутка между изгородью монастыря и бараком выскочила небольшая собачонка, и с заливистым лаем понеслась было к гостю, но тут же ретировалась под возмущенный визг одной из свиней, погнавшейся было за ней, но не сумевшей пролезть в узкий проход.

Комната настоятеля была в самом конце второго этажа. Поднимаясь туда они так и не встретили ни единой души. Сам настоятель был крупным мужчиной лет тридцати. Сутана не скрывала мощного телосложения, а большие руки листали страницы амбарной книги, в которой он делали странные пометки, и изменял старые. Выглядели они как линии, круги и точки. Часть из них была перечеркнута, а некоторые даже по несколько раз. Абсолютно лысый череп при этом блестел испариной, а серо-голубые глаза хмурились и прищуривались, как если бы он пытался всмотреться за страницы. Он не сразу обратил внимание на пришельцев, и им пришлось подождать около минуты. Обстановка в комнате была простая: лежанка с залатанным тюфяком, стол, два стула, лавка у стены и пустая клетка на окне, с покрытым пометом дном, и парой серо-черных перышек. Когда монах оторвал голову от книги, Николас заметил, что глаза его быстро сменили цвет на изумрудно-зеленый, а кожа слегка побледнела.

- Да Поль? Кто твой спутник и чего вы хотели?

- Каин прийти. Этот новый. С ним.

- Хорошо, иди Поль, ты свободен. - Француз кивнул в ответ и ушел. Настоятель снова склонился над книгой.

- Он ничего тебе не передал?

Николас положил на стол оплату.

- Вот, он просил два мешка фуража, кувшин вина и еды на десять дней. Он будет правее своего коня ждать. - Мужчина посмотрел на плату, встал из-за стола и подойдя к окну крикнул:

- Джон, там этот урод за воротами. Справа от коня ждет, отнеси ему все как обычно, только не харкай в кувшин в этот раз, он узнает, да и я тоже.

- За что вы его так не любите? - Ника шокировало такое отношение к его спасителю.

- А за что нам его любить? Вот тебя он притащил, еще один рот. Да Господь велит каждому дать шанс и возможность нести службу в его честь, и мы его тебе без сомнения дадим, но и с радостью тебя тут никто не встретит. К тому же это тебя он привел к нам. А другому на твоем месте мог бы оторвать голову. Случаи были. Что им движет, какие мысли роятся в голове это существа не понятно, и потом нам не за что его любить, пусть радуется, что мы вообще ведем с ним дела. Он давал тебе вино с семенем?

- Эээ... да, наверное.

- Хорошо, значит до завтра потерпишь. К вечеру вернется брат Иероним, он тебя осмотрит и утром тебя исповедуют, причастят и крестят новым именем. До тех пор избавься от своих изгаженных обносков. На первом этаже зайди в комнату сразу под моей. Там будет брат Енох, тихо загляни и, если он молится, подожди пока закончит. После чего скажи, что ты здесь недавно и тебя послал я. Он даст тебе одежду на первое время. Потом найди в поселке Хука, он вроде ковырялся с дверью. Спросишь, чем можешь быть полезен до вечера, он определит тебя на работу. Все понял?

Ник кивнул, и Отец-настоятель махнул ему рукой в сторону двери. Николас вышел, испытывая смущение, граничащее с раздражением, по поводу того, как эти люди относятся к Каину. Он не очень верил, что тот может без причины убить человека, и вообще показался ему лишь слегка странноватым, но не «непонятным существом». Ну, не считая его внешности, конечно. Он спустился на первый этаж, и прошел в указанную комнату. Дверь была плотно прикрыта, но не заперта. За ней Николас обнаружил стоящего на коленях монаха, уставившегося в стену. Со спины его фигура во всем походила Отца-настоятеля, за исключением того, что вместо лысины голову прикрывали жесткие черные волосы, с аккуратно выбритой тонзурой. Ждать пришлось долго, от нечего делать Ник размотал повязку на голове: она уже не болела. Руки нащупали изуродованное, смятое и сросшееся как попало, ухо и рубец на голове. Он сразу представил, как это выглядит и ему стало ужасно обидно за это уродство. Он много раз видел чужие шрамы, но не испытывал по отношению к ним каких-то сильных эмоций. С людьми случается всякое и это не повод дурно думать о них, но в глубине души он был уверен, что с ним то ничего такого не случится, и лицо его останется целым навсегда. А тут такая досадная рана. На его глаза уже готовы были навернуться слезы, но тут он вспомнил все, что случилось с ним за последние дни, и эти переживания по поводу уха стали отвратительно смешными. От ощупывания уха его отвлек брат Енох, видимо завершивший молитву и подошедший к нему совершенно беззвучно. С его открытого, широкого лица с неуловимой печалью смотрели большие черные глаза. Монах стоял на месте, и ни говоря ни слова продолжал сверлить юношу взглядом. Николас по началу немного растерялся, но после все-таки обратился к нему:

- Отец настоятель сказал мне взять у вас одежду и, наверное, отдать вам мою.

Брат Енох кивнул, и пододвинул к нему плетеную корзину, после чего пошел к левой стене, у которой стояли полки. За то время, пока он там копался, Николас успел снять свою одежду, кинуть в корзину. Печально звякнул последний наколенник. Где остались шлем, и латная левая перчатка он не помнил и сам. Мужчина протянул ему сверток одежды: просторную суконную рубаху, плотные штаны и тряпичные ботинки на завязках и с кожаной подошвой. Все оказалось почти в меру. Монах все так же молча смотрел, как Ник одевается. Николас немного помялся, не зная что еще сказать, но в итоге просто поблагодарил его, и ушел. Брат Енох проводил его своим печальным взглядом. Идя к выходу Ник из любопытства заглянул в пару комнат, но не увидел ничего интересного: пустая столовая, и такая же пустая келья, однако он заметил лестницу, ведущую вниз, и запомнил, что в монастыре есть погреба.

За то время что он находился в здании, на улице практически ничего не изменилось: те же свиньи, скребущие двор, люди под навесом и несколько охранников на стенах. Поль так же сидел под навесом, а мужчина, чинивший дверь, видимо закончил и сейчас пил что-то прямо из горла кувшина. Ник направился к нему и, заметив, как Поль провожает его злым взглядом, ответил ему тем же, а потом еще и добавил неприличный жест. Один из мужчин, сидевших рядом с французом, засмеялся и толкнул его в плечо. Остальные заулыбались, а когда Поль огрызнулся в ответ, тоже начали смеяться. Отвернувшись от них Николас слегка усмехнулся: не нравился ему француз, и вообще все беды них, как ни крути. Когда Ник дошел до Хука, тот уже закончил пить, и стоял о чем то не громко разговаривая с высокой статной женщиной, с выбившимся из под крузелера рыжей прядью волос. Николас дождался пока они закончат свой разговор немного в отдалении, что бы не мешать: их десятник жестко отучал всех любителей послушать чужие разговоры, и парень на всякий случай решил поосторожничать, пока не разобрался что тут к чему. Хук был заметно ниже Отца-настоятеля или брата Еноха, но при этом казался еще больше из-за широких плеч. Мощные, развитые мышцы рук и спины, проглядывающие под рубахой, а также немного различная высота плеч, выдавала в нем человека, долгое время проведшего с луком в руках. Таких было довольно много среди английских солдат. Николас тоже умел стрелять из лука, но натянуть в полную силу мог далеко не каждый. Голова лучника была так же гладко выбрита, как и у отца настоятеля, а над живыми, веселыми глазами кустились рыжие брови. Его руки во время разговора раз за разом поднимались к лицу и подергивали волоски в короткой бородке. Женщина, говорившая с ним, была выше него почти на пол головы, и имела ладную, но плотно сбитую фигуру. Лицом они были похожи, и, учитывая рыжие волосы, Николас решил, что они родственники, скорее всего брат и сестра. Разговор закончился, и женщина ушла. Хук еще раз глотнул из кувшина и сам подошел к парню:

- Попомни мои слова, парень, ты конечно будешь скучать по своим родителям, но ни за что в жизни ты не захочешь иметь тут свою мать возле себя. Боже, эта женщина - ходячая совесть! - он снова подергал бородку.

Ник уже в какой-то мере устал удивляться, потому даже не стал спрашивать, действительно ли она - мать этого мужчины, но Хук все понял по взгляду и ответил:

- Да, она моя мать, чтоб ее черти забрали. Лучше пусть она им вторую плешь выедает, чем мне. Так чего тебе?

- Да я как бы с вами теперь, новенький, ну если там что Отец-настоятель решит. Отправил найти пока занятие до вечера.

- Значит новенький, ну давай знакомится, новенький. Я Хук, по крещению Иоанн, глава местной общины, чтоб ее перевернуло да прихлопнуло. А звать то тебя как, новенький? Давно тут? Кем был до всего этого?

- Ник, только есть же вроде какая-то проблемка с именами, нет? Я сын йомена, на земле работать могу, со скотиной обращаться, охочусь, немного. Но только на мелкую дичь и с разрешения Герцога, конечно, счету учен и письму немного. Сюда... попал три дня назад, когда шел в отряде из армии Генриха Шестого.

- Скотина эт хорошо. А то что солдат - совсем хорошо. Вот что, солдат, иди достань Матронку из-за барака и выкинь ее за ворота, она своими воплями уже все уши пролаяла. Сама она оттуда ни в жисть не вылезет, пока свиней в сарай не загонят. - сказав про сарай он кивнул на кучу жердей и досок, которые то ли были сараем в прошлом, то ли им еще только предстояло им стать - Вооот, а я пока придумаю чем тебя занять. И да, на святой землице-то можешь своим именем пользоваться. А вот как уйдешь отседа, так и забудь его. Там то только божьим именем пользоваться можно, его бесы не слышат. И чуть не забыл, смотрю вы с Полем не поладили, так ты на него не зверись, он тут единственный француз и все ждет, когда кто нить из земляков появится, наш язык ему надоел до печеночных колик. Вот и огорчился, что ты не из них. А за любую драку и вражду буду сечь обоих плетью без разбора. Все иди давай быстрее, вытаскивай животинку. А то она опять навалит под оконцем - мигом весь дом провоняет.

Задача достать собаку из закутка оказалось довольно нетривиальной. Эта мелкая брехливая тварь, как еще назвать ее Ник просто не знал, умудрялась вертеться там словно полоз, и уже два раза его цапнула. В конце концов он, выбрав момент, отвесил ей такого пинка, что она просто вылетела наружу, и успел перекрыть проход раньше, чем она заскочила обратно. Остальную работу за него сделали свиньи, с визгом набросившиеся на Матронку. Заложив крутой вираж у самых его ног, собака с визгом и воем бросилась к воротам и смешно дергая задними лапами проскочила под ними. Одна из свиней не успела остановится и с хрустом впечаталась в створку, после чего развернулась, и с полным достоинства видом вернулась на первоначальную позицию. Люди во дворе оценили это представление, и от души веселились, обсуждая произошедшее. Отдышавшись Ник вернулся к главе общины, и тот протянул ему кувшин. Парень с благодарностью взял его и сделал большой глоток. В кувшине оказалось слабое вино, но он все равно глотнул еще пару раз, прежде чем вернуть его.

- Эт ты ее ловко конечно - Хук улыбнулся и посмотрел на ворота, из-за которых раздался лай, и, вслед за ним, женский крик - и в правду умеешь, со скотиной то, большей скотины чем эта шавка тут и не найти. А по поводу работы - вон видишь тележка стоит с бочатами? Возьми ее, и натаскай воды в бочку у ворот. Думаю, до вечера это тебя займет. Озеро найдешь, не заблудишься? Давай иди.

Работа была нудной и тяжелой, но Николас воспользовался ею, чтобы получше осмотреться на это куске обитаемой земли. Пока ходил он заметил еще двоих мужчин, которые на берегу озера вывешивали на просушку бредни. Растительность вокруг была скудной, но он нашел остатки рощицы, которая видимо была изведена на жерди и другие строительные материалы. Пройдя вдоль берега озерца, он вышел на границы черноты, и заметил, что она доходит ровно до линии песчаного пляжика. Никакой живности в воде он практически не увидел, да и камыш там почти не рос. В общем заходя к озеру несколько раз, и с разных сторон доходя почти до его середины, он так и не смог найти ничего интересного, а размеры их полуострова определил примерно, как пять сотен шагов в длину и около трех сотен в ширину. А также увидел, что вода во впадающей в озеро речке тоже стоячая, и по сути она является своеобразным продолжением озера.

Уже к середине дня Николас решил, что в дне той бочки наверняка дыра, и таскаемая им вода заливает самые глубины преисподнии, а к вечеру был совершенно уверен в этом. Наполнить ее он так и не успел: со стороны, противоположной той, откуда сегодня он пришел с Каином, показалась процессия людей, которые тащили за собой две повозки с ясно различимыми силуэтами в них. Там были накрытые тканью тела.