Толковая Библия. Ветхий Завет. Пятикнижие.

Название книги. Вторая часть Пятикнижия Моисеева называется у евреев палестинским начальным своим словом — «шемот» (имена) или «елле шемот» (сии имена), а у евреев александрийских и христиан по преимущественному содержанию — «Εξοδος», «Exodus», «Исход», так как описывает исшествие сынов Израилевых из Египта.

Автор книги. Автором книги Исход, как видно прежде всего из ее содержания, был Моисей. Так, после победы над амаликитянами он получает от Господа повеление записать это событие: «напиши сие для памяти в книгу» (Исх XVII:14). Подобное же повеление дано было Моисею после восстановления нарушенного Израилем завета: «И сказал Господь Моисею: напиши себе слова сии» (XXIV:27). Равным образом пред торжественным заключением завета после Синайского законодательства Моисей, пересказав народу все слова Господни и все законы, «написал Моисей все слова Господни» (XXIV:4). О Моисее, как авторе книги Исход, свидетельствует и Иисус Христос в известных словах к саддукеям: «о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему…». (Мк XII:26 [12]). Рассказ о явлении Бога Моисею при купине помещается в кн. Исход, и она-то является, по словам Спасителя, книгой Моисеевой. Конечно, выражение «книга Моисеева» может значить: книга, говорящая по преимуществу о Моисее или называющаяся по имени Моисея. Но подобное понимание не может иметь места, так как в кн. Исход Моисей не занимает главного места и в названии кн. его имя у евреев не упоминается. Выражение «книга Моисеева» имеет лишь один смысл: книга, написанная Моисеем (ср. Ин V:45–47 [13]).

В противоположность этим свидетельствам отрицательная критика отвергает Моисеево происхождение книги Исход, дробит ее содержание на несколько частей, относя происхождение каждой из них к разному времени. Так, по словам одного из представителей «гипотезы записей» — Эвальда, древнейшей частью Исхода является песнь Моисея (XV:1–18); лет через 100 после Моисея была кем-то написана «жизнь Моисея»; в последние годы судей появилась «книга завета» (Исх XX–XXIII гл.), в век Соломона «книга начал», обнимающая большую часть содержания кн. Исход; окончательная же редакция ее падает на время Иоафама, современника пророка Исаии. Приблизительно подобных же взглядов держатся Рейсс («книга завета» относится ко времени Иосафата), Делич (большая часть Исхода появилась пред пленом вавилонским) и др. Но мнение о разновременном происхождении содержания кн. Исход не имеет для себя оснований. Множество встречающихся в ней подробностей с несомненностью говорит за то, что автор книги — современник и очевидец описываемых событий. Так, предполагаемое кн. Исход состояние Египта является именно таким, каким оно оказывается и по современным эпохе Моисея египетским памятникам, совершенно отличным от позднейшего положения хотя бы, напр., в век Соломона. В частности, упоминание о некоторых египетских городах — Плиополисе, Рамсесе, Пифоме (I) и Ефаме (XIII:20), без указания на их положение, предполагает знакомство с ними читателя и самого автора. Равным образом только очевидец событий мог сообщать такие точные сведения о времени их совершения, как трехдневное путешествие по пустыне Сур от Черного моря до Меры (XV:22); прибытие в пустыню Син на 15-й день второго месяца по выходе из Египта (XVI:1); дарование на следующий день манны; расположение станом у подошвы Синая в первый день третьего месяца по исшествии из Египта (XIX:1); явление славы Божией на третий день по сошествии Моисея с Синая (XIX:16) и т. п. Как современник устройства скинии в пустыне, Моисей отмечает, что ее деревянные части были сделаны из дерева ситтим (аравийской акации), но не из другого какого-либо материала, напр., дуба или кедра, что было бы уместно в устах позднейшего писателя — жителя Палестины; упоминает о неизвестной другим ветхозаветным писателям коже «тахаги», из которой было сделано одно из покрывал скинии и т. п. Наконец, предваряющее изложение некоторых законов замечание: «когда введет тебя Господь Бог твой в землю хананеев, хеттеев, аморреев, евеев» (XIII:5; XXIII:23 и д.; XXIV:11 и д.) не оставляет никакого сомнения в том, что кн. Исход написана в пустыне, перед вступлением евреев в Палестину.

Время и место написания книги. Насколько можно судить по вышеприведенным местам кн. Исход (XVII:14; XXIV:4; XXIV:27), она написана не в одно время, а по мере того, как Моисей получал от Бога различные законы. Окончательная же редакция книги падает на конец сорокалетнего странствования по пустыне — на время пребывания евреев у Иордана «Сыны Израилевы, говорится в 35 ст. XVI гл., ели манну сорок лет, доколе не пришли в землю обитаемую; манну ели они, доколе не пришли к пределам земли Ханаанской».

Цель написания книги. Ближайшая цель написания кн. Исход заключается в том, чтобы дать народу еврейскому и увековечить в его памяти религиозно-нравственные и гражданские законы (XIII:5, 8–11; XXIV:11 и д.); более отдаленная сводится к указанию исполнения данных праотцам народа еврейского обетовании (V:2–8).

Период, обнимаемый кн. Исход, и разделение ее содержания. Книга Исход обнимает период времени от начала порабощения евреев в Египте фараоном, «не знавшим Иосифа» (I:8), до первого месяца второго года по исшествии их из Египта (XL:17), т. е. с лишком 400 лет (о продолжительности пребывания евреев в Египте см. в объяснении 49 ст. XII гл.).

Ее содержание излагает историю народа израильского «от той минуты, когда евреи под давлением фараонов начинают чувствовать взаимную солидарность, сближаются все теснее и теснее чувством общей опасности и чудесами, сопровождавшими исшествие из страны порабощения — до дарования закона на Синае, до получения полной национальной жизни, сосредоточенной около главного святилища — скинии». Заключенное в эти рамки, все содержание кн. Исход может быть разделено на три части:

– первая после краткого вступления (I:1–7), связывающего повествование кн. Исход с кн. Бытия, рассказывает об освобождении народа из египетского рабства (I:8–XIII:16);

— вторая излагает историю путешествия евреев до горы Синая (XIII:17–XVIII:27);

– третья повествует о заключении и обновлении завета Бога с избранным народом (XIX:1–XL:38).

Глава 1.

Перечислением имен сынов Израилевых, вошедших в Египет, и упоминанием о смерти Иосифа Моисей отсылает читателя к последним главам кн. Бытия (XLVI:8–27; L:26) и тем самым дает понять, что кн. Исход находится с ними в тесной связи. Подобно им, она имеет своим предметом описание жизни потомков Иакова в Египте, а начиная его с момента смерти Иосифа, является их продолжением. Перечисление сыновей Иакова — глав поколений ведется в порядке их матерей (Быт XXXV:23–26). В общее число переселившихся (Быт XLVI:27; Втор X:22), большее в греко-славянском по сравнению с еврейским на пять ввиду того, что LXX переводчиков прибавляют троих внуков и двух правнуков Иосифа (Быт XLVI:20), не включены — жены сыновей Иакова (Быт XLVI:26) и другие, принадлежащие к патриархальной семье лица — рабы и рабыни (Быт XXXII:6). С присоединением этих последних, право на что дает выражение 1-го стиха «вошли каждый с домом своим», — с семейством, включая жен, детей, слуг (Быт VII:1), вообще с поколением (Исх I:1; 1 Цар XX:16 [14]), — число вошедших в Египет справедливо увеличивают до нескольких сот. Смерть Иосифа и всего старого поколения отмечается, как начало нового, ниже описываемого периода в жизни семьи Иакова. Он характеризуется двумя чертами: усиленным размножением евреев и новыми отношениями к ним египтян.

О размножении евреев говорит и еврейское выражение «ваишрецу» — стали кишеть, подобно быстро размножающимся мелким животным (Быт I:20), и ясно свидетельствует количество вышедших из Египта израильтян. Ко времени исхода патриархальная семья превратилась, по меньшей мере, в 2 000 000 человек. Из них 60 000 пеших мужчин, т. е. имеющих 20 лет и выше от роду (Чис I:3–46), отмечены в 37 ст. XII гл. кн. Исход; остальную цифру — 1 400 000 составляют жены и дети. Являясь прямым исполнением данного Иакову обещания (Быт XLVI:3), делом Божиим (Пс CIV:24 [15]), размножение евреев объясняется и чисто естественными причинами. Первое место среди них занимает необыкновенная производительность египетской природы, сообщавшаяся и жителям нильской долины. По свидетельству Плиния, Сенеки, Аристотеля, Страбона и других, египетские женщины рождали часто и помногу — по три, по четыре и по пяти детей. Мысль о влиянии египетской природы на размножение евреев высказана, между прочим, в греко-славянском переводе, употребляющем вместо подлинного выражения: «наполнилась ими земля», другое: «умножи же их земля», «έπλήθυνε δή ή γή αυτούς». Размножению евреев содействовали, как полагают, и браки с родственными семитическими племенами, издавна поселившимися на восточной границе Египта.

На время размножения евреев падает изменение их общественного положения. Виновником этого является «новый (греч. έτερος слав. «ин»; ср. Деян VII:18 [16]) царь». Почему он называется таким именем, по новым ли отношениям к евреям, или же по своему происхождению из новой сравнительно с прежней династии, сказать довольно трудно. Большинство экзегетов держится, впрочем, того взгляда, что фараон-гонитель (Тотмес III) происходил из туземной Египетской династии, свергнувшей иго пастушеского племени гиксов, во время господства которого переселился в Египет Иаков. Свою ненависть к прежним поработителям он перенес и на дружественных им евреев. Подтверждением справедливости подобного взгляда может служить то соображение, что фараону гиксу не было побуждений притеснять евреев. Наоборот, пришельцы гиксы естественно должны были искать поддержки в таких же, как и они, пришельцах-евреях. Новый царь «не знал Иосифа», — слыхал, может быть, об имени и делах, но не признавал его заслуг, как первого сановника при фараоне враждебной династии.

Опасения фараона, что евреи, и без того уже превосходящие своей численностью и силой (Пс CIV:24 [15]) туземцев Гесема — египтян, при дальнейшем своем размножении легко могут уйти из Египта, имели для себя основание в поведении их же самих. Как видно из свидетельства 1 кн. Паралипоменон о поражении двух сыновей Ефрема жителями Гефа (VII:21 [17]) и о построении в Ханаане дочерью или внучкой того же Ефрема городов Беф-Орона и Уззен-Шееры (VII:24 [18]), евреи за время жизни в Египте поддерживали сношения с Палестиной, пытались утвердиться в ней. Это тяготение к земле своих предков говорило о том, что евреи не слились с коренным населением Египта, а потому при первой возможности, при обычной в то время войне на восточной границе, легко могут оставить чуждую им страну.

Боязнь удаления из Египта целого племени, представлявшего даровую рабочую силу, вызвала целый ряд мер, направленных к ограничению размножения евреев: «перехитрим же его, придумаем коварные меры («накал», — Пс CIV:25 [19]), чтобы он не размножался». Действовать открытой силой было нельзя как в виду отсутствия благовидного предлога, так и из опасения силы евреев. Первой из мер были тяжкие работы (Втор XXVI:6; Пс LXXX:7 [20]), придуманные фараоном. В том расчете, что, изнурив евреев, сделав их физически слабыми, они остановят их дальнейшее размножение, так как физически слабый народ не может иметь большого потомства.

Представляя особенную тяжесть в виду существования особых начальников, выбираемых, по свидетельству египетских памятников, из сурового ливанского племени и изображаемых с короткими для ударов палками в руках, работы свелись на первых порах к постройке (а может быть, расширению, возобновлению, евр. бана, — см. Пс CXXI:3 [21] (???); Ам IX:14 [22]) двух городов для запасов (для хранения провианта и оружия, — 2 Пар XXXII:28 [23]), «Пифома и Раамсеса». Под первым разумеют тот город, который лежал в западном конце долины Тумилат, на берегу канала в Красное море, и назывался у греко-римских писателей Патумос или Тоум, а под вторым — город, находившийся в земле Гесем, на восток от Пелузийского рукава Нила. Называя эти два города по существующим при них укреплениям городами «твердыми», текст LXX упоминает о построении евреями еще третьего города — Она, или Гелиополя. Общее мнение экзегетов видит в нем знаменитый в нижнем Египте городов Ан (греч. Он), носящий еще священное имя Пера, дом солнца, откуда греческое Гелиополис.

Выполнение второй меры — умерщвления еврейских младенцев мужского пола в момент их появления на свет (евр. «гаобнаим» слав.: «суть к рождению»; русск.: «при родах») поручается повивальным бабкам. По еврейскому тексту это были еврейки, в силу чего самая мера представляется странной и недостижимой, так как трудно допустить, чтобы еврейки стали умерщвлять детей своих соплеменниц. Чтение же LXX, которому следует русский перевод, а равно и свидетельство Иосифа Флавия — выражает мысль об их египетском происхождении. Справедливость подобного понимания подтверждается неудовлетворительностью производства имен Шифра и Фуа из еврейского языка и возможностью объяснения их из языка египетского. Шифра — «плодоносная», или по другому толкованию — «красивая»; Фуа — «рождающая дитя», «сияющая». Упоминание только о двух бабках объясняется тем, что лишь они одни были известны египетскому правительству.

Ответ повивальных бабок мог удовлетворить фараона ввиду, может быть, известных ему случаев необыкновенно легкого рождения детей арабскими женщинами.

Невыполнимая в виду богобоязненности бабок вторая мера заменяется однородным с ней по цели приказанием бросать новорожденных мальчиков в реку. Выражение «в реку» (евр. йеор) не содержит непременного указания на Нил, при каковом понимании новая мера представляется странной, так как в земле Гесем, где жили евреи, Нил не протекает. Еврейское «йеор» означает Нил с его рукавами (Исх VII:19; VIII:5; Ис XIX:6 [24]), а иногда (Иез XXIX:3–5 [25], 9 [26]) и эти последние. И так как по указанию Страбона и новейшим изысканиям Бругша восточная часть Египта, в которой жили евреи, изобиловала каналами, то в них и бросались еврейские мальчики. Давая новое приказание «всему народу», фараон надеялся на его сочувствие в виду всеобщего страха пред размножением евреев (I:12).

Глава 2.

На время действия третьей меры падает рождение Моисея от Амрама и Иохаведы (Исх VI:20; Чис XXVI:59).

Являясь естественным проявлением материнского чувства, забота о спасении новорожденного поддерживалась его красотой (греч. άστείος — складный, стройный). По выражению первомученика Стефана, он был «прекрасен пред Богом» (Деян VII:20 [27]), отличался необычайной, неземной красотой. Она говорила матери об особенном назначении родившегося, и, веря в это последнее (Евр XI:23 [28]), она скрывала его в течение трех месяцев. Возможность сохранения Моисея в продолжение этого именно срока объясняется, может быть, тем, что его рождение совпало с началом разлития Нила, продолжавшегося три месяца. «В это время, — говорит немецкий богослов Беер, — сообщение с деревнями, загородными местами и жилищами, расположенными на возвышенностях, бывает возможно не иначе, как на судне. При таком положении вещей неожиданные посещения неудобны. Как видно из описаний путешествий, каждый тогда с спокойным сердцем остается дома, и спокойно проводит день. При этом совершенно возможно предпринять у себя нечто такое, что остается неизвестным в ближайшем месте, а потому и родители Моисея могли, не подвергая себя особой опасности, скрыть свое дитя от египтян».

По окончании наводнения, когда укрывательство новорожденного сделалось невозможным, Иохавед придумывает новое средство для его спасения. Из местного растения папируса (евр. гомэ), служившего египтянам, по свидетельству Феофраста, Плиния и др., материалом для устройства легких судов, корзин, она приготавливает ковчег (евр. «теба»; см. Быт VI), ящик; для большей прочности и в целях наиболее долгого сохранения в нем дитяти смолит его и, положив в него младенца, ставит ящик не в открытое место канала, где его могло увлечь течение, а у дерева, в «суф», «έίς τό έλος», «в лучицу» (изгиб реки), т. е. не в тростник, как читается в русской Библии, а в водоросли, поросли, так как еврейское «суф», судя по его употреблению в II:6 [29] кн. пророка Ионы, означает именно водоросли.

Замечание ст. 4, а равно и обдуманность дальнейших действий сестры Моисеевой — Мариам (XV:20), свидетельствующих, что она поступает, как заранее наученная, что следует делать, заставляет предполагать, что совпадение места постановки ящика с местом купания дочери фараоновой — явление не случайное. Нет ничего невероятного в том, что мать Моисея, зная, где купается дочь фараона, избрала данное место с целью найти в ней спасительницу своего ребенка.

Об еврейском происхождении ребенка дочь фараона могла заключить не по обрезанию, так как обрезывались и египтяне, а по его нахождению в воде. Решившись спасти по чувству сострадания еврейское дитя, она, очевидно, не боится наказания за неисполнение царского указа. В этом случае она опирается на то уважение, которым пользовались египетские женщины вообще, тем более представительницы царской фамилии. Царица почиталась в Египте более царя: царицам и даже принцессам воздавались по смерти божеские почести.

Согласие дочери фараоновой взять в кормилицы к спасенному еврейскому младенцу еврейку, а не египтянку, является продолжением ее забот о жизни дитяти. При отвращении египтян к евреям, отвращении, доходившем до того, что египтяне не могли есть с евреями, потому что это мерзость для египтян (Быт XLIII:32), ничто и никто не мог поручиться дочери фараона, что еврейское дитя останется целым и невредимым в руках кормилицы-египтянки. И наоборот, вручение его еврейке обеспечивало ему жизнь и здоровье.

По окончании кормления материнским молоком, т. е. по истечении трех лет (2 Мак VII:27 [30]), младенец приводится к дочери фараона и от нее получает имя Моисей. Наречение имени египтянкой говорит с несомненностью за то, что по своему происхождению и оно должно быть египетским. Таковым считают его уже Филон и Иосиф Флавий, причем, по словам последнего, оно образовано из соединения двух египетских слов: мо — вода и исис — сохраненный, а равно и некоторые древние церковные писатели — Климент Александрийский, Евстафий Антиохийский, к тому же выводу склоняются новейшие экзегеты. По наиболее достоверному объяснению, первая половина имени Моисей соответствует египетскому мо — вода, а вторая, — υσης; или υσηυς — дреенеегипетскому глаголу «удша», «удш», значащему спасаться. Поэтому Моудше, Моиси, или с греческим окончанием Моисис, значит «спасен из воды». Производство имени Моисей от еврейского «маша» — извлекать не имеет за себя оснований. Глагол «маша» употребляется только в действительном значении (2 Цар XXII:17 [31]; Пс XVII:17 [32]), поэтому причастная форма «моше» означает «извлекающий», «выводящий», но не «извлеченный», каковой смысл имеет имя Моисей.

По окончании обучения всей мудрости египетской (Деян VII:22 [33]), в возрасте 40 лет (23), Моисей делает попытку облегчить личной силой тяжелое положение своих соотечественников. «Он думал, поймут братья его, что Бог рукою его дарует им спасение; но они не поняли» (Деян VII:24 [34]). В лице того еврея, от обид которого он хотел защитить другого своего ближнего, народ не признал Моисея своим начальником и судьей.

Земля Мадиамская, в которую удалился Моисей, отличается в Библии от Синайского полуострова, представляется лежащей за его пределами (Исх XVIII:1–6, 27). Ее положение обычно указывают около Эланитского залива, на восточной его стороне, указанием на что служат развалины находившегося здесь города Модиана, или Мадиама. Населявшие данную местность мадианитяне происходили от Авраама через Хеттуру (Быт XXV:1; 1 Пар I:32 [35]). Колодцы, около которых собирались стада со своими пастухами (Быт XXIX:2 и д.), являлись в пустыне таким местом, в котором всего скорее можно было встретиться с человеком. С этим расчетом и сел Моисей у колодца.

40-летнее пребывание (Деян VII:23 [36], 30 [37]) Моисея у мадиамского священника, носившего двойное имя Рагуила-Иофора (18; III:1), служило для него, по мнению святых Отцов, напр., Григория Нисского, временем просветления и очищения. Показателем такого состояния является, между прочим имя его второго сына — Елиезер: «Бог отца моего был мне помощником и избавил меня от руки фараона». Предшествующие жизненные опыты убедили Моисея в том, что не в своих силах и мудрости, а единственно в Боге отцов своих он должен искать себе помощи. Подобное настроение как нельзя более соответствовало его будущему положению в роли вождя народа еврейского.

Глава 3.

Употребленное в еврейском тексте для обозначения отношений Иофора к Моисею слово «хотен» значит не только «тесть», но «зять» (Суд XIX:5 [38]) и даже «шурин», брат жены (Суд I:16 [39]; IV:11 [40]; Чис X:29 по русск. тексту). Сообразно с этим само по себе оно не представляет еще несомненного указания на то, что Иофор одно и то же лицо с Рагуилом, отцом Сепфоры, жены Моисея. Подобное значение оно приобретает при свете других библейских мест, дающих понять, что по отношению к Моисею Иофор является родственником. Так, Моисей, намереваясь отправиться в Египет, спрашивает у Иофора согласия на это (IV:18), равным образом, получив известие о его приближении, вышел навстречу ему и поклонился (XVIII:6–7). Почетная встреча Иофора соответствует положению его, как отца жены Моисея, и наоборот, является странной, если представлять его братом Сепфоры, шурином Моисея.

Название Хорив усвояется и целому горному хребту (Исх XVII:6), в котором лежал Синай, благодаря чему эти два названия оказываются тождественными (ср. Исх III:1 с Деян VII:30 [37]; Исх XIX с Втор I:6, 19; IV:10, 15; V:2; XVIII:16; Исх XXXII:1 с Пс CV:19 [41]), и отдельной горе, находившейся севернее Синая. Так как Хорив входит в состав гор Синайского полуострова, то очевидно, что под пустыней, углубление в которую («далеко в пустыню», «в конец пустыни», по самаританскому тексту) привело Моисея к этой горе, понимается пустыня Синайского полуострова (см. Деян VII:30 [37]). Пастбища при Хориве в древности, как и теперь, изобиловали кормом и водопоями, достаточными для мелкого скота (евр. цон).

Внешняя сторона видения — горящий, но не сгорающий терновый куст изображает бедственное положение евреев в Египте. Терновый куст, не отличающийся ни ростом, ни плодородием, служит символом чего-либо низкого, презираемого (Суд IX:8–15 [42]), в настоящем случае народа еврейского, а пламя огня, как сила истребляющая (Втор IV:24), указывает на тяжесть страданий (Втор IV:20; Иер XI:4 [43]; 3 Цар VIII:51 [44]). Но как куст горел, а не сгорал, так точно и народ еврейский не уничтожался, а только очищался в горниле бедствий.

По величию явившегося и самое видение называется великим.

По абсолютной святости явившийся недоступен для смертного человека: «не подходи сюда». Последний должен испытывать в присутствии Его чувство глубочайшего смирения и почтения: «сними обувь с ног твоих» (ср. Нав V:15 [45]).

Внутреннюю сторону явления составляет определение Божие о наступлении времени освобождения евреев и введения их в землю обетованную. Основанием для него является, с одной стороны, непреложность данных Аврааму, Исааку и Иакову («Я Бог отца твоего», единственное «отца» вместо множественного «отцов», ср. XV:2; XVIII:4) обетовании о наследовании их потомками земли Ханаанской: они, как живые (Мф XXII:32 [46]; Лк XX:37 [47]; Мк XII:26 [12]), ждут их исполнения, а с другой, молитвы о помощи самих евреев. «Бог увидел их страдание, услышал вопль, знает скорби», — все это усвоено Его чувствами и мыслью. Они заслуживают божественного снисхождения, а их злобные угнетатели должны подвергнуться суду (Быт XV:14). Поэтому Бог идет избавить народ Свой, — принимает непосредственное участие в его освобождении.

«кто я, чтобы мне идти к фараону?…» Я — простой пастух, — как бы говорит Моисей, — и вдруг буду требовать от царя могущественного народа, чтобы он отпустил евреев!

Служение Богу на Хорив, как событие, следующее за изведением евреев из Египта, должно служить Моисею ручательством за несомненный успех его посланничества. Не должен он страшиться и своего ничтожества: с ним будет сам Бог.

Новое препятствие к исполнению поручения усматривается Моисеем в самом народе. Последний может спросить Моисея: как имя тому Богу отцов, Который явился ему? Что же он ответит им? Евреи пожелают видеть в самом божественном имени указания на такие свойства, которые с несомненностью ручались бы за то, что обещание вывести из Египта исполнится.

Сообразно с таким законным желанием Моисею и открывается всеобъемлющее обозначение сути Бога — Сущий, по-еврейски — «Иегова». Слово Иегова, еврейское Ягве, от глагола «гайа» — быть, взятого в 1-ой форме, означает личность самобытную, абсолютно и независимо от чего-либо существующую (Сущий). Понятие о такой личности выражено дважды употребленным личным глаголом «ehjeh» = я есмь. Они соединяются местоименной связкой для указания на то, что единственная самодовлеющая причина бытия этой личности заключается в ней самой. Вследствие безусловной самобытности Сущий является в Своих действиях всегда Себе равным и неизменным, на слово Его можно и должно полагаться. И если теперь явившийся Моисею Всевышний есть в то же время Бог отцов народа еврейского, с которыми заключен клятвой подтвержденный завет, то уже нет никаких оснований и поводов сомневаться, что Он исполнит Свое обещание вывести их потомков из Египта. Сообразно с этим и слова Моисея, посланника такого Бога, заслуживают полного доверия: «Сущий послал меня к вам… Бог отцов ваших послал меня к вам».

Доказательства успешности миссии Моисея нужны для народа (ст. 13). Они заключаются в указании, что данные патриархам обетования переносятся на страждущий в Египте народ еврейский: «Я посетил вас…», в силу чего он, как прямой потомок Авраама, Исаака и Иакова, и будет изведен из Египта: «Я выведу вас от угнетения египетского…».

Предъявляемое фараону требование носит характер общенародного желания: оно заявляется не только Моисеем, но и представителями народа — старейшинами. Заслуживающее уважения по этой черте, оно приобретает силу обязательного для царя постановления, поскольку исходит от национального Бога евреев: «Господь, Бог евреев, призвал нас». Исполняющий волю своих богов, фараон должен дать роду израильскому возможность выполнить требование их Бога.

Несмотря на упорство фараона (ст. 19), Моисей и старейшины не должны сомневаться в исполнении божественного определения об изведении евреев из Египта. За его непреложность ручается совпадение обстоятельств предстоящего исхода с тем, что было предсказано о нем Аврааму. Если ему было возвещено, что «над народом, у которого его потомки будут в порабощении, Господь произведет суд, после чего они выйдут с великим имуществом» (Быт XV:14), то так и случится. Пред выходом из Египта Бог «прострет руку Свою» (VI:6; VII:5; IX:15), поразит его чудесами, знамениями, «казнями», «судами великими» (VII:3–4; XI:9; Втор VI:22; Неем X; Пс CIV:27 [48]; CXXXIV:9 [49]; Иер XXXII:20 [50]; Деян VII:36 [51]), после чего фараон отпустит вас, и вы пойдете не с пустыми руками (20–21), — «оберете египтян» (22). Выражение «оберете египтян» представляет перевод третьей формы от еврейского глагола «нацал» (nazal), означающего буквально «брать что-либо силою, властью, в качестве добычи». Евреи будут брать у египтян вещи, как победители у побежденных. Мысль о возможности в данном случае насилия со стороны израильтян устраняется тем, что при описании того же самого события в 36 ст. XII гл. кн. Исход стоит выражение: «дали египтяне» в буквальном переводе с еврейского «подарили» (5-я форма от «шаал»).

Глагол «шаал», употребленный еще раз в 1 Цар I:28 [52], — в рассказе о том, что Анна, мать Самуила, отдала его на служение Богу, — содержит указание на добровольный дар, но не вынужденный. Тот же самый вывод подтверждается выражением ст. 21: «и дам народу сему милость в глазах египтян; и когда пойдете, то пойдете не с пустыми руками», а равно и 36 ст. XII гл.: «Господь же дал милость народу в глазах египтян, и они давали ему». Сам Бог Своей силой расположил египтян к щедрости. Замечание: «и вы нарядите ими, т. е. взятыми вещами, сыновей ваших и дочерей ваших» (22) указывает на то, что вещи относятся к предметам украшения (см. Быт XXIV:53; Исх XXXV:22; Чис XXXI:50).

Глава 4.

Новым, третьим по счету, основанием для отказа со стороны Моисея является соображение, что израильтяне не признают его за божественного посланника, а примут за простого самозванца: «скажут: не явился тебе Господь».

Будучи вполне законной, новая причина отказа не может однако служить неустранимым препятствием к исполнению возложенного на Моисея поручения. Он наделяется силой чудотворения, которая должна убедить народ, что пред ним не простой человек, тем более самозванец, а посланник Божий (ст. 5, 30–31).

Только что состоявшееся совершение трех чудес внушило, может быть, Моисею мысль, что Господь подобным же чудом устранит его природный недостаток — косноязычие. Страдающий им «вчера и третьего дня», т. е. более или менее продолжительный срок (Дан XIII:15 [53]; 1 Мак IX:44 [54]), Моисей не может взять на себя выполнение обязанностей посланника Божия, так как своей заикающейся речью («не речистый человек я») не в состоянии произвести должного впечатления на народ и фараона (VI:12; Иер I:6 [55]).

Причина, по которой Моисей не открывает Иофору истинной цели своего путешествия в Египет, заключается или в его смирении, или же, как думают некоторые, в не совсем близких отношениях к своему тестю.

Созревшая в душе Моисея решимость отправиться в Египет могла ослабляться мыслью о возможности преследования за совершенное им убийство египтянина (II:12, 15), — опасением за собственную жизнь. Ввиду этого, укрепляя его в намерении двинуться в путь, Господь в новом явлении и говорит, что возникшие в его душе опасения напрасны: «умерли все, искавшие души твоей».

На время самого путешествия в Египет падает третье богоявление Моисею, указывающее ему средства и способы к осуществлению божественного плана.

Свою просьбу отпустить евреев в пустыню для принесения жертвы Богу (III:18) Моисей должен подкрепить совершением пред фараоном всех тех чудес, сила к совершению которых сообщена Моисею («которые Я положил в руку твою»). И хотя эти чудесные действия, не одни лишь три вышеописанные, но и все последующие, так как в ст. 23 говорится о последней казни, не произведут на фараона впечатления, — сердце его по воле Божией ожесточится, однако Моисей не должен смущаться подобным обстоятельством. Требование отпустить евреев будет исполнено фараоном после последней казни — убиения его первенца (XII:29–33); оно является возмездием за нежелание дать свободу Израилю, первенцу Божию. Израиль по любви к нему Бога (Ос XI:1 [56]) есть Его первенец, любимый сын, а потому недостойно, чтобы он, предназначенный служить Богу (23; XIX:6), служил человеку. За непризнание же подобных прав Израиля фараон поплатится жизнью своего старшего сына: «ожесточу сердце фараона». Сам фараон является виновником этого состояния постольку, поскольку в силу своей гордости и своекорыстия не хочет подчиниться признаваемой им самим и его окружающими высшей божественной воле (VIII:19; IX:27): во время казни готов отпустить евреев, по миновании ее отказывается сделать это. Но, с другой стороны, греховная наклонность фараона не развилась бы в такой степени, если бы к нему не было обращено божественное повеление об отпущении евреев. В этом отношении виновником ожесточения его сердца является Бог.

Предшествующее богоявление Моисею закончилось угрозой покарать фараона за возможное неисполнение им божественного требования. Что подобная угроза — не слова только, в этом убедился сам Моисей: «дорогою на ночлег Господь хотел умертвить его». Так как действующим лицом до сих пор был Моисей, то под тем, кого хотел убить Господь, нужно разуметь его же, Моисея, но не сына, как думают некоторые. В чем заключалась причина такого грозного отношения Бога к Моисею, видно из дальнейшего хода событий. Если угроза смерти отменяется после обрезания одного из сыновей пророка: «Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего, и отошел от него Господь» (25–26), то само собою понятно, что причиной ее было необрезание этого сына. Судя далее по тому, что обрезание совершает Сепфора, можно с достоверностью предположить, что виновницей необрезания была она. Следуя обычаям своего племени, в котором, по свидетельству Иосифа Флавия, обрезание мальчиков совершалось на 13 году, она откладывала выполнение данного обряда до того времени, когда ее сыну наступит законный, по ее воззрению, возраст. Моисей, таким образом, не был виновником необрезанности своего сына. И если тем не менее опасности смерти подвергается он (Быт XVII:14), а не Сепфора, то, конечно, потому, что он — глава семьи. Совершив обрезание, Сепфора «бросила к ногам Моисея крайнюю плоть сына своего (слав. «припаде к ногам его и рече: ста кровь обрезания сына моего. И отиде от него ангел, занеже рече: ста кровь обрезания сына моего». Прим. ред.) и сказала: ты жених крови у меня по обрезанию». Действие Сепфоры свидетельствует о ее раздражении, оно же слышится и в ее словах: супружество с Моисеем является для нее причиной нежелательного пролития крови, измены обычаям предков. Из рассказа 18 гл. кн. Исход о том, что Сепфора с сыновьями присоединяется к Моисею уже по выходе евреев из Египта (2–5), с несомненностью следует, что после описанного в предшествующих стихах события она удалилась к своему отцу, а Моисей отправился в Египет один.

Исполняются божественные предсказания (ст. 27–28, ср. XIV:29–31, ср. III:18), и этим поддерживается дух Моисея. Славянское чтение ст. 31: «и вероваша людие и возрадовашася» естественнее русского: «и поверил народ, и услышали». За уверенностью последовала радость о наступлении времени освобождения, а под влиянием того и другого возникло «преклонение» пред Господом.

Глава 5.

Чем объясняется отсутствие старейшин (III:18), сказать довольно трудно. Мнение, будто бы оно вызвано тем, что со времени назначения Аарона помощником Моисея (IV:15–16) к нему перешли права последних участвовать в изложении цели посольства («скажете» — III:18), не находит для себя основания в Библии. Старейшины не назначаются быть «устами Моисея» (IV:16). Иудейское предание объясняет не упоминание о старейшинах тем, что на пути к фараону они, один за другим, оставили Моисея и Аарона. Просьба отпустить народ для служения Сущему, национальному Богу евреев, должна представляться вполне естественной для фараона (см. выше объяснение 18 ст. III гл.) и вполне обычной с точки зрения обычаев того времени. По свидетельству Геродота, подтверждаемому исследованиями египтологов, в Египте существовал обычай отправляться в известные времена в определенный город для совершения праздника в честь почитаемого в нем бога.

Если фараон отказывается исполнить такую законную просьбу, то, между прочим, потому, что она предъявляется от лица Всевышнего, «Которого он не знает».

Разделяя тот обще языческий взгляд, что могущество известного бога определяется силой и благосостоянием почитающего его народа (Ис XLV:6 [57], 14 [58]), фараон считает Всевышнего бессильным по сравнению с египетскими богами: египтяне господа, а евреи рабы. Требования же бессильного Бога для него необязательны.

Повторяя прежнее требование, Аарон и Моисей изменяют его, во-первых, в том отношении, что прямо указывают на обязательность для себя его исполнения: «Бог евреев призвал нас (с евр. «явился нам»). Отпусти нас (точнее: «позволь нам пойти»), чтобы Он не поразил нас язвою или мечом». Как для фараона и его подданных обязательна воля их богов, так и для них, Моисея и Аарона, обязательны требования Господа. В случае неисполнения они подвергнутся гневу Его, как подвергаются гневу своих богов те из язычников, которые не хотят умилостивлять их совершением празднеств. Во-вторых, вместо прежнего общего указания на путешествие в пустыню они определяют теперь количество потребного для него времени («три дня пути»), желая тем самым сказать, что удаление евреев на такой непродолжительный срок (6–7 дней в оба конца) не принесет существенного ущерба работе.

Вредная вообще, подобная мысль становится необыкновенно опасной при распространении ее среди многочисленного «народа земли», т. е. среди низшего рабочего класса. Она подготавливает почву для недовольства и проистекающего отсюда возмущения.

Солома, выдавать которую запретил фараон, употреблялась в качестве скрепляющего глину вещества: мелко изрубленная, она смешивалась с ней, и сделанный из такой массы кирпич должен был отличаться особенной прочностью. Достоверность библейского рассказа подтверждается производимыми в Египте раскопками, показавшими, что часть кирпичей древнего Гесема имеет примесь рубленой соломы.

Работа замедлялась тем, что вместо стеблей евреи собирали жниво.

Для наблюдения за работами и отчетности по ним приставники фараона выбрали из среды самих израильтян таких лиц, которые умели писать. Отсюда их название «шотерим», γραμματείς, книгочеи, надзиратели, писцы (1 Пар XXIII:4 [59]). По своему положению они принадлежали к лучшим по значению людям. Это ясно видно из того, что в некоторых местах Библии они перечисляются рядом со старейшинами и судьями (Чис XI:16; Втор XXIX:10; XXXI:28).

Предположения фараона оправдались. Обремененный непосильной работой народ думает не о празднике, а об облегчении своей участи, и с просьбой подобного рода обращается к фараону через своих надзирателей.

Получив на нее отрицательный ответ, сознавая, что нельзя ожидать помощи и от Моисея с Аароном, надзиратели укоряют последних, грозят им судом Божьим за постигшее народ еще большее угнетение (Быт XVI:5; XXXI:53; 1 Цар XXIV:12–13 [60]; 3 Цар VIII:32 [61]).

Под влиянием жалоб у Моисея возникает прежнее сомнение в целесообразности выбора его для освобождения народа еврейского: «для чего Ты послал меня?» Сам лично он не может принудить фараона отпустить израильтян (III:11), не поможет ему и Господь: «избавить же, Ты не избавил народа Твоего».

Глава 6.

Под действием руки крепкой, т. е. казней (см. выше объяснение 19–23 ст. III гл.), фараон не только отпустит, но даже «выгонит» евреев из своей земли (XII:33).

Неизбежность освобождения основывается на непреложности обетований. Явившийся Моисею Господь есть тот самый Бог Всемогущий (El-Schaddai), Который открывался патриархам (Быт XVII:1; XXXV:11) и если Сущий всегда Себе равен и неизменен, то Он исполнит данные El-Schadda'ем (Всемогущим) обещания. Последний «поставил с патриархами завет, чтобы отдать им землю Ханаанскую» (Быт XVII:8; XXVI:3; XXXV:11–12), а, тождественный с ним Всевышний приведет его в исполнение.

Тождество Сущего с Всемогущим Господом (El-Schaddа'ем) ручается за выполнение трех обетований; избавления от рабства египетского (6; ср. Быт XV:14), избрания евреев в народ Божий (7; ср. Быт XVII:7–8; ср. Втор IV:20; VII:6) и дарования им земли обетованной (8; ср. Быт XVII:8; XXVI:3; XXVIII:13; XXXV:12). Ввиду всего этого Моисей и народ не должны падать духом. Если в результате избавления они опытом узнают, что Господь — их Бог, то и теперь при предсказании предстоящего освобождения должны сохранятъ веру в Него. «Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем Бог всемогущей, а с именем Моим: «Господь», не открывался им» (3). В Своих обетованиях патриархам Бог указывал по преимуществу на Свое всемогущество (El-Schaddai), служившее для них ручательством за исполнение Его обещаний.

Со времени Моисея эти последние начинают исполняться. Потомство патриархов стало великим народом, готовым начать самостоятельную политическую жизнь под непосредственным водительством Божьим. И теперь Господь проявляет Свое другое свойство, выраженное в познании Сущего, — неизменность, верность в исполнении Своих обетовании. «Спасу вас мышцею простертою (Втор IV:34; V:15; VII:19) и судами великими» (6), т. е. казнями, так как они, сокрушая царство фараона, служат для него и наказанием («суд»). «Подняв руку» — употребляемое при клятвенных обещаниях действие, указывающее на его непреложность (Быт XIV:22; Втор XXXII:40; Иез XX:23 [62]).

Утешительное обетование не произвело на народ соответствующего воздействия вследствие его малодушия — отсутствия терпения (Чис XXIV:4; Иов XXI:4 [63]), поддерживаемого тяжкими работами. Это обстоятельство в связи с неизбежностью нового отказа со стороны фараона, которого трудно убедить неречистому человеку, заставляет Моисея решительно отказаться от исполнения возлагаемого на него поручения.

Несмотря на непослушание в данное время народа и отказ Моисея идти к фараону, «говорил Господь Моисею и Аарону, и давал им повеления к сынам Израилевым и фараону». Эти новые богоявления укрепили, можно думать, дух Моисея, так как впоследствии в нем незаметно колебаний и сомнений (см. ниже гл. VII:1–6).

Так как освобождение евреев совершилось при посредстве Моисея и Аарона, которые являются главными деятелями в дальнейших событиях, то, в виду полной уместности сказать, кто же такие были они, новый раздел начинается их родословием. Не без намерения предпосылается его изложению родословие сыновей Рувима и Симеона. Божественное избрание Моисея и Аарона в вожди народа еврейского совершается, хочет сказать этим автор, независимо от старшинства рода. Левий был третий сын Иакова, и однако его потомки удостоились этого избрания, Кааф, предок Моисея и Аарона, был также не первым, а вторым сыном Левия (16). Намек на особенное благоволение Божье к потомкам Левия содержится и в указании долголетия его представителей (XVIII:20). По словам ст. 20, отцом Моисея и Аарона был Амрам. Судя по контексту, этот Амрам — не кто иной, как сын Каафа (18).

Но к такому выводу не располагает Чис III:27–28. Как видно из данного места, по бывшему во второй год после исхода из Египта исчислению в поколении Каафа, делившемся на 4 рода, оказалось 8600 человек. Сколько лиц заключал каждый род, здесь не указано. Но если разделить 8600 на четыре, то получится 2150, т. е. приблизительное среднее число взрослых лиц мужеского пола, приходящееся на каждый род. Если к этому числу мужчин присоединить еще женщин и детей, то 2150 придется возвысить до 6450. Такое число лиц должен был заключать род Амрама. Но кроме Моисея, Библия из детей Амрама знает только Аарона и Мариам (20). В виду этого отождествление Амрама, отца Моисея, с Амрамом, сыном Каафа, приводит к невероятному заключению, что от четырех представителей (Амрам, Моисей, Аарон, Мариам) в один род произошло 6450 человек. Единственным исходом из этого затруднения является вполне достоверное предположение, что Амрам, отец Моисея, не одно и то же лицо с Амрамом, сыном Каафа, а одноименный с ним позднейший потомок Левия. Мать Моисея — Иохаведа называется теткой своего мужа Амрама (20), а сообразно с этим в Чис XXVI:59 — «дочерью Левия, которую родила ему жена его в Египте». Но что касается термина «тетка» (евр. «дода»), то он может быть понят иначе, что и доказывается переводом LXX: «θυγάτηρ τοϋ άδελφού τοϋ πατρός αύτου» — двоюродная сестра с отцовской стороны, «дщерь брата отца своего». Как тетка Амрама, Иохаведа — дочь Левия (от Левия Кааф и сестра его Иохаведа, от Каафа Амрам, племянник Иохаведы). Но раз Иохаведа, жена Амрама, — его двоюродная сестра, то она уже не может быть дочерью Левия. И что действительно греческие переводчики не считали ее таковой, это видно из их чтения 59 ст. XXVI гл. кн. Чис. Вместо еврейского: «Иохаведа дочь Левия, которую родила жена Левина в Египте», они ставят: «θυγάτηρ Λευίς ή έτεκε τούτους τώ Λευι έν Αιγύπτω», — «дщи Левиина, яже роди сих (т. е. Моисея, Аарона и Мариам) Левии во Египте». Следовательно, и со стороны своей матери Моисей не был ближайшим потомком Левия.

Изложив родословие Моисея и Аарона и отметив их положение в качестве богоизбранных вождей народа еврейского (26–27), священный писатель возвращается к тому, на чем прервала его нужда внести родословие Моисея и Аарона, именно к ответу первого на приказание идти к фараону (ст. 12).

Глава 7.

В ответ на слова Моисея: «как же послушает меня фараон?» — Господь говорит ему: «смотри, Я поставил тебя Богом фараону». Тебе не страшен фараон. Я определил дать тебе и, действительно, дам такую власть, что он будет бояться тебя, как своего бога. И если цари повинуются и слушают только Бога, признавая Его высшим себя, так точно и он в конце концов подчинится тебе; твое косноязычие, на которое ты ссылаешься, как на причину непослушания царя, не будет также иметь значения. Говорящим за тебя, твоими устами, пророком будет брат твой Аарон (IV:15).

Из сравнения 15 и 17 ст. данной главы с ее 19 ст. с несомненностью следует, что жезл Ааронов (10) есть жезл Моисеев, чудесным образом превращенный в змея при Хориве (IV:2–4) и назначенный служить орудием последующих чудотворений. Если он называется Аароновым, то потому, что переходит в руки Аарона, как слова Моисея в его уста (IV:30). Выражение змей, евр. «таннин», в которого превращен жезл, означает всех морских или речных чудовищ и специально прилагается к крокодилу, как символу Египта (Ис LI:9 [64]; Иез XXXII:2 [65]; Пс LXXIII:13 [66]). В данном же месте этот термин означает, как думают, какой-либо частный вид змея, может быть, аспида, или урэуса, царского змея.

Противопоставляя божественной силе, органом которой был Моисей, знание и искусство своих магов, фараон приглашает мудрецов и чародеев. Термин «мудрецы», евр. «хакамим», буквально — опытные в искусствах, означает представителей одного из классов жреческой касты, а «чародей», евр. «мекашефим» (говорящие тихо, шепотом), указывает на лиц, совершающих чародейство, в частности, заклинание вредных животных посредством неясного бормотания магической формулы. Эти лица, названные еще волхвами (евр. «харгумим»), а Апостолом Павлом и по имени — Ианний и Иамврий (2 Тим III:8 [67], — имена их с некоторыми вариантами сохранились в Тарг. Ионаф., в Талмуде и др.) сделали своими чарами — тайным волшебным искусством то же самое, что и Аарон, т. е. превратили свои жезлы в змеев. Как совершили они это, текст не указывает.

Новейшие экзегеты объясняют превращение жезлов в змеев через аналогию с известным в древнем Египте и упоминаемым в Библии (Екл X:11 [68]) искусством заговаривания змей, приведения их в состояние оцепенения, в котором они становились как бы палками. Отцы же Церкви приписывают искусство магов силе диавола. Если превращение магами своих жезлов в змеев служило для фараона наглядным доказательством того, что на стороне Моисея нет никакого превосходства, то следующий момент первого знамения — поглощение жезлом Моисея жезлов магов должен был убедить его в большей силе посланника Божия и самого Всевышнего, от имени Которого он действует. Как видно из египетских памятников, жезл и змеи были символами, эмблемами божества и атрибутами царской власти. И если жезл Моисея пожирает жезлы магов, символы божества, то это несомненное доказательство того, что власть и сила Господа, от лица Которого он является, выше власти египетских богов. Фараон, считавший Господа бессильнее своих богов и потому не находивший нужным подчиниться Его требованию — отпустить евреев, теперь должен выполнить это повеление, как исходящее от имени всемогущего Бога.

Фараон обратил внимание на первую половину знамения, не принял в соображение второй, а потому, не находя в Моисее никакого превосходства над своими волхвами, продолжал упорствовать.

Непослушание фараона, проистекающее из того, что он не хочет признать над собой власти Всевышнего, Его могущества, силы (V:2), приводит к целому ряду знамений, казней, доказывающих превосходство Господа над богами египетскими (17; XVIII:11). Первой из них является превращение нильской воды в кровь. Предсказание о ней дается фараону в то время, когда он шел «к воде» или для омовения, или для поклонения Нилу, как божеству. Превращение нильской воды в кровь, сопровождавшееся невозможностью пить ее и вымиранием рыбы (18), должно было убедить фараона в том, что Сущий — Господь (17).

Как известно, Нил был одним из главных божеств, почитавшихся по всему Египту (Плутарх), считался эманацией Озириса и обоготворялся под различными именами, между прочим, именем Гаии. В честь его, «отца-животворителя всего существующего, отца богов», устроялись храмы (напр., в Никополисе), приносились жертвы (в капище Джебель-Семелеха изображен Рамсес II, приносящий жертву Нилу), учреждались праздники и т. п. В первой же казни это популярное божество утрачивает свои благодетельные свойства (порча воды в соединении с вымиранием рыб) в зависимости от действий Аарона и Моисея (17,20), — подчиняется, говоря другими словами, воле Того Бога, представителями Которого они являются. Прежде священный, Нил делается теперь предметом отвращения, оскверняется, так как кровь, символ Тифона, делала, по воззрениям египтян, нечистым всякого, кто прикасался к ней. Все это вместе взятое служило очевидным доказательством ничтожества бога Нила по сравнению с Богом еврейским. Такой смысл усвояет первой казни еще блаженный Феодорит. На вопрос: «почему первая казнь состояла в превращении воды в кровь?» — он отвечает: «потому, что египтяне высоко думали о реке и, как заменявшую им облака, называли богом».

Повсеместное изменение воды в кровь обозначается, во-первых, указанием на «реки» — нильские рукава, «потоки» — многочисленные каналы, которыми был изрезан Египет в целях орошения, «озера»-цистерны и «всякое вместилище вод», болотистые или илистые места, а также резервуары, устрояемые египтянами, живущими вдали от реки, во-вторых, замечанием: «была кровь по всей земле египетской» и, наконец, упоминанием о выкапывании колодцев (24).

На основании выражения: «и волхвы египетские чарами своими сделали то же», можно думать, что они произвели в воде такую же существенную перемену, какую совершил Моисей и Аарон. Своим подражанием им волхвы парализовали то впечатление, которое должен был получить фараон от чуда «И сделали то же, и ожесточилось сердце фараона».

По рассказу кн. Исход, а равно и сознанию других ветхозаветных писателей (Пс LXXVII:44 [69]; CIV:29 [70]), первая казнь была чудесным явлением, совершившимся по воле Божьей. Между тем не только натуралисты, но даже библеисты положительного направления считают ее естественным явлением, — ежегодно наблюдаемым при разливе Нила окрашиванием его воды. Но подобное отождествление превращения воды в кровь с естественным окрашиванием ее не находит для себя оснований в тексте.

По указанию Библии, первая казнь падает на время обычного уровня нильской воды, когда Нил течет в берегах. Так, фараон получает предсказание о наступлении казни в тот момент, когда идет на берег реки (15), египтяне копают колодцы около реки (24). И то, и другое сообщение понятны только при предположении, что прилегающая к Нилу местность не покрыта водой. Не допускает мысли о разливе Hилa и время совершения первой казни.

Разлив продолжается с июля по сентябрь, а первая казнь падает на январь, — это видно из следующего. По указанию Библии, от 7-й казни особенно пострадали лен и ячмень: «лен и ячмень были побиты, потому что ячмень выколосился, а лен осеменился. А пшеница и полба не были побиты, потому что они были поздние» (IX:31–32). Так как лен цветет в нижнем Египте в конце февраля, в половине марта бывает его сбор и жатва ячменя, то очевидно, что седьмая казнь совершилась в конце февраля или начале марта. От этого времени до последней казни, падающей на начало апреля, прошел месяц; следовательно, четыре последние казни совершились в течение месяца, отделяясь одна от другой почти недельным промежутком. Если таким же временем определялись промежутки, разделяющие первые шесть казней, то для их совершения потребовалось 1 1/2 месяца, причем первая казнь падала на январь.

Во-вторых, разлив Нила не только не сопровождается порчей воды, но даже представляет прекращение нездорового ее состояния, в каком она бывает в предшествующее время, в период так называемого зеленого Нила.

В-третьих, при наводнении рыба в Ниле не умирает, и само оно продолжается не 7 дней (ст. 25), а с июля по сентябрь. Совокупность всех этих данных и не позволяет отождествлять превращение воды в кровь с окрашиванием ее при разливе Нила.

Справедливость такого взгляда поддерживается, между прочим, авторитетом отцов и учителей Церкви. «Вода, преложенная в кровь, — говорит блаженный Феодорит, — обвиняла египтян в совершенном ими детоубийстве». «Моисей, — замечает Ефрем Сирин, — ударил по воде речной, и воды преложились в кровь». Еще яснее высказывает мысль о субстанциальном преложении воды в кровь Кирилл Александрийский. «Можно ли понять, — спрашивает он, — как вода была превращена в существо крови?»

Глава 8.

Вторая казнь состояла в появлении по воле Божией из рек, потоков и озер громадного количества жаб (евр. zephardea). Еврейское «zephardea» производят или от еврейского глагола «zaphar», что значит «прыгать», и арабского слова, означающего болото, так что по этому словопроизводству «zephardea» значит «прыгающая в болоте», или же от арабского слова — «dofda» с значением «вздувшаяся масса». Кроме того, в древнеегипетском языке указывают подходящее по значению и начертанию к еврейскому «zephardea» слово «цефедт», которое употреблялось для обозначения змеи и в то же время было родовым именем пресмыкающихся. Обычное как для Египта, в период после спада вод, так и для других местностей, напр., Галлии, появление жаб в настоящем случае носит черты явления чудесного сверхъестественного:

1) громадное количество жаб появилось совершенно в необычное для Египта время, притом внезапно, по одному мановению жезла Моисеева;

2) вопреки своим привычкам и естественному образу жизни, жабы устремились в дома, на людей, на домашнюю утварь, проникали на постели, в печи и даже в квашни; безвредные сами по себе, сделались по воле Божией орудием наказания для Его врагов;

3) так же мгновенно погибли, исчезли, как мгновенно появились.

Подражание волхвов Моисею, имеющее своим последствием умножение жаб, увеличило силу казни.

Неспособность магов избавить страну от жаб, вызывавших в чистоплотных египтянах чувство отвращения, привела фараона к мысли, что данная казнь совершена Богом и в силу этого только Им и может быть прекращена. Отсюда и просьба к Моисею и Аарону: «помолитесь обо мне Господу».

Предоставляя фараону самому назначить время для окончания казни, Моисей старается поддержать возникшую в его душе мысль, что постигшее бедствие — дело Божие, наступление его, так и прекращение зависит исключительно от воли Божией. Бог может по Своему всемогуществу изгнать жаб в любой, назначенный фараоном, момент.

Окончание казни, точное исполнение желания фараона должны были убедить его в справедливости слов Моисея: «нет никого, как Господь Бог наш» (10).

Мысль о Виновнике бедствия, пред волей Которого следует преклониться, была вызвана в фараоне тяжестью бедствия, казни. С ее прекращением исчезла и она. «Сообразно с сердцем людей, — говорит блаженный Августин, одних милосердие Божие приводит к покаянию, других вооружает против Него, укрепляет возле».

Третья казнь заключалась в появлении из земли по удару жезла множества «кинним», по переводу LХХ «скнипов». По мнению Филона и Оригена, разделяемому многими толковниками, это были мошки, москиты, обычный бич Египта в период наводнения. По словам же Иосифа Флавия, свидетельству самаритянского, сирийского и арабского Пятокнижия, Таргума Онкелоса, согласному с ним взгляду некоторых ученых — Буксторфа, Буддея, под «кинним» разумеются вши. Наибольшая достоверность этого последнего понимания подтверждается следующими данными. «Кинним», по библейскому повествованию, выводятся из персти земной, тогда как москиты появляются «из воды:» относительно москитов нельзя сказать, что они «явились на людях и на скоте» (17); наконец, в Талмуде слово «кинна» имеет значение «вошь». Не противоречит такому пониманию и чтение LXX — «σκνίφες». Употребление этого выражения у древних греческих авторов — Феофраста, Аэция, Аристофана показывает, что данный термин обозначает и травяную вошь, и червей, и блох.

Бессилие магов, общечеловеческое бессилие вызвать к бытию новую тварь, всего яснее сказалось в словах: «это перст Божий», дело высшей божественной силы (Пс VIII:4 [71]). Признанный самими волхвами сверхъестественный характер третьей казни виден из ее происхождения, причиной которого был удар жезла Ааронова, а равно и объема: вся персть обратилась во вшей, ни одна часть страны не была свободна от них (17; Пс CIV:31 [72]).

Нежелание фараона отпустить евреев навлекло на Египет новое бедствие, выразившееся в появлении особых живых существ, названных в еврейском тексте словом «аров», а у LXX «κυνόμνια» (песьи мухи). Производя выражение «аров» от еврейского глагола «арав» — «смешивать», Иосиф Флавий, а за ним древние еврейские комментаторы и позднейшие раввины понимают его в значении смешения различных животных и насекомых. Акила же, которому следует блаженный Иероним, разумеет под «аров» одних только мух различного рода. Но если, подобно Фюрсту, производить «аров» от арабского «аrab» — «хватать», «жалить», причем «аров» будет означать «жалящее», то подобное производство, вполне согласное со словами 45 ст. [73] LXXVII Пс: «Бог послал на них (египтян) насекомых, чтобы жалили их» (ср. Прем XVI:9 [74]), будет указывать на «аров» не как на мух вообще, а на мух, производящих сильный укус. Так и смотрели на дело LXX переводчиков, передававшие еврейское «аров» выражением «κυνόμνια» — «песьи мухи» и тем давшее понять, что они разумели под «аров» определенный род мух. Понимание LXX признается и новейшими экзегетами — Буддеем, Кейлем, Дильманом. По словам Филона, насекомое, послужившее орудием четвертой казни, совмещало свойства мух и собак, отличалось лютостью и неотвязчивостью. Издали, как стрела, неслось оно на человека или животное и, стремительно нападая, впивалось жалом в тело и как бы прилипало к нему.

Засвидетельствованное древними и новыми путешественниками обилие мух в Египте, на что намекает и пророк Исаия (VII:18 [75]), дает возможность предполагать, что орудием четвертой казни было естественное явление, причинявшее по воле Божией сверхъестественный характер. Последний обнаруживается как в наступлении и прекращении бедствия по слову Моисея (20–21, 31), так и в освобождении от него местожительства евреев — земли Гесем.

Освобождение от казни земли Гесем должно было указывать фараону на абсолютную, не признаваемую им, силу Бога Израилева. Он губит Египет, Его власть над этой страной неустранима человеческими усилиями (25), и в то же время щадит народ Свой, является властным национальным Богом, на что ранее указывалось царю. Если при поражении новой казнью как Египта, так и Гесема фараон мог подумать, что в ней нет ничего особенного, то, наоборот, при разделении между египтянами и Израилем (23), Всевышний явился именно Богом «всей земли» (22).

Невозможность для евреев выполнить предложение фараона: «пойдите, принесите жертву Богу вашему в сей земле» объясняется тем, что жертвоприношение, будучи отвратительно для египтян, возбудит их религиозный фанатизм, они побьют евреев камнями. По указанию сирийского перевода Пешито, Таргума Онкелоса, а равно и некоторых экзегетов, фанатизм египтян мог быть вызван принесением евреями в жертву таких животных, которые считались в Египте священными и заклание которых, как дело святотатственное, требовало по понятию египтян возмездия. По мнению же других (Лянге), чувство отвращения мог вызвать не один лишь выбор животных, но и весь еврейский культ, как культ иноземный. Указание на это дано в словах: «Господу, Богу нашему». Жертва отвратительна в виду того, что приносится неведомому, не чтимому в Египте Богу.

Согласие фараона на удаление евреев оказывается не добровольным, а вынужденным. Давая его, он боится лишиться даровых работников: «не уходите далеко».

Глава 9.

Пятая казнь — тяжкий мор на скот одних египтян, имеющая для себя аналогию в известных из древнеегипетских памятников, а равно и свидетельства новейших путешественников о случаях эпизоотии, не может быть отождествляема с этими последними и объясняема естественными причинами. Все обстоятельства казни — предсказание ее наступления (3), быстрота этого последнего (5), освобождение от нее земли Гесем (4), а также опустошительная сила ее действия (3), все это несомненные признаки сверхъестественного, чудесного явления.

Как видно из 9–10 и 19 ст. данной главы, выражение: «вымер весь скот египетский» нельзя понимать в буквальном смысле. Оно имеет в виду или скот, бывший в поле (3), или указывает на все виды скота (3), поражение которых составляет отличие казни от обычных эпидемий, ограничивающихся одной какой-нибудь породой.

Несмотря, однако, на это удостоверение в могуществе Всевышнего, сохранившего, согласно предсказанию, скот Своего народа, фараон не отпускает евреев. Причины этого заключаются всего скорее в том, что, будучи чувствительной для бедных, новая казнь не нанесла особенного ущерба состоянию самого фараона. В виду этого он желает лучше перенести меньшее бедствие, чем подвергнуться большему — лишиться даровых работников.

В противоположность еврейскому слову «таннур», означающему хлебную печь (Исх VIII:3, Лев II:4; VII:9; XI:35), употребленное в данном случае выражение «кибшан» означает печь для обжигания извести или плавки металлов (Быт XIX:28; Исх XIX:18). Приказание бросить кверху взятый из той печи пепел имеет, с одной стороны, отношение к положению евреев в египетском рабстве, а с другой — к одному из древних религиозных обычаев Египта. Как при первых трех казнях естественные источники египетского благосостояния (Нил и земля) обращаются в орудия суда Господня над Египтом, так и новая казнь исходит по воле Господа от одной из тех мастерских, которые служили источником монументальных египетских построек, составлявших предмет гордости фараонов. Символическое действие должно было указать фараону, что Бог евреев имеет силу и самые плавильные печи, как центр работ, обратить в источник бедствий для Египта и пепел их сделать орудием новой казни. По другому объяснению, развеваемый по ветру пепел от жертв в честь бога Тифона отвращал, по верованию египтян, зло от всех тех пределов, куда он попадал. Но теперь брошенный Моисеем к небу пепел разносит, в обличение суеверия, не благосостояние, а проклятие, вызывает болезнь, состоявшую в воспалениях и нарывах. Так как она поражала и людей, и животных, то не могла быть проказой, которой не заболевают последние.

Сознание волхвами своего бессилия есть вместе с тем и доказательство бессилия египетских богов-целителей, во главе которых стояла богиня Изида. Они не могут предотвратить наступающее бедствие и прекратить наступившее.

Наступление новой казни предваряется предсказанием, что все дальнейшие бедствия будут направлены против жестокого сердца фараона с целью вызвать в нем раскаяние (ст. 27; X:17), они дойдут до души его, тронут его затвердевшее сердце. С возникновением этого последнего, фараон смирится пред Богом, — «нет подобного Мне на всей земле», — признает Его всемогущество.

Божественная сила доказана фараону всеми предшествующими казнями, может проявиться она и в смертельном море, но в этом случае не была бы достигнута цель божественного воздействия на царя.

Он оставляется в живых для того, чтобы самому испытать силу Господа, Бога Израилева, и вместе с тем послужить орудием прославления Его по всей земле (XV:14–16).

Если таков результат дальнейших казней, то, будучи предуведомлен о нем, фараон мог бы предотвратить их наступление своим смирением пред Богом, — согласием отпустить евреев. И только его упорство вызывает неизбежность нового бедствия, града, какого еще не бывало в Египте.

Заботливость об уменьшении последствий от сильного града («посылай, собирай скот свой») относилась не лично к фараону, а к тем из его подданных, которые совершенно невинно могли пострадать за упорство царя (ст. 20–21). Протекший от момента предсказания казни до ее наступления срок (18) мог служить достаточным временем для пробуждения в душе фараона чувства смирения, боязни пред Богом (20), но так как его не последовало, то новое бедствие является вполне заслуженным наказанием.

Град, сопровождаемый гласом Божьим, т. е. громом (Исх XIX:16; XX:18; Пс XXVIII:3–9 [76]), соединенный с огнем, разливавшимся по земле целыми клубами («ет митлаккахот», ср. Иез I:4 [77]), побивший все, что было в поле, всю траву, все деревья, виноград и сикоморы (Пс LXXVII:47 [78]), сближается некоторыми с известными древнему и новому Египту ливнями. Но на самом деле носящая сверхъестественный характер (Прем XVI:17–18 [79]) седьмая казнь доказывает, подобно предшествующим, бессилие египетских богов.

«Навел на них Господь град и гром, — говорит блаженный Феодорит, — показывая тем, что Он есть владыка всех стихий. Так как египтяне и эллины думали, что одни боги — небесные, другие — земные, а иные — подземные, то Бог всяческих по необходимости вразумлял знамениями не только на реке и земле, но и в воздухе и в море, ниспосылал на них гром с неба, научая, что Он есть Творец и Владыка всяческих». И действительно, огонь, признаваемый египтянами, по свидетельству Диодора Сицилийского за великого бога, и вода, почитаемая выше всех других стихий, производят теперь опустошения.

Ограничение своего согрешения только еще раз показывает, как неглубоко раскаяние фараона. Причина его в рабском страхе пред всемогуществом Бога, на что указывают слова: «довольно явления громов Божьих и града», но не во всецелом сознании своей греховности — противлении воле Божьей. При таком настроении слова: «и не буду более удерживать», не могут быть принимаемы за выражение твердой решимости отпустить евреев.

Вполне понимая истинный характер раскаяния, зная его кратковременность (30), Моисей соглашается исполнить просьбу фараона: помолиться за него Господу, для того, чтобы доказать, что «Господня земля». В прекращении града, как и в изгнании жаб, сказывается всемогущество Всевышнего. «Он уязвил — и Он исцелит…» (Ос VI:1 [80]).

См. объяснение 22–23 ст. VII гл.

Глава 10.

Моисей не должен смущаться проявлениям упорства фараона, приводящим к новым казням; ожесточение его сердца — дело Божие, вполне согласно с предсказаниями (VII:3–5).

Неизбежные в виду настроения фараона, грядущие бедствия могут принести великую пользу и современному поколению, и его потомкам, раз последние будут ознакомлены с ними (Пс XLIII:2 [81]; LXX:17–18 [82]; LXXVII:4 [83]; Пс CIV). Всякий поймет на основании их всемогущество Сущего и верность Его Своим обещаниям.

Сопротивление фараона не может продолжаться бесконечно, ибо кто может противостоять воле Бога (Рим IX:19 [84])? Оно только вызовет со стороны всемогущего Господа новую меру наказания — нашествие кочующей (arbe) саранчи в небывалых до сих пор размерах (ср. 6 ст. с Иоил II:3–4 [85]). Она довершит то бедствие, которое нанесено градом.

Ввиду безуспешности слов Моисея, на фараона стараются повлиять царедворцы. По их словам, от будущей казни погибнет Египет. И действительно, после истребления градом первой части урожая (IX:21) египтяне могли надеяться спасти вторую (32), но теперь должна по определению Господа погибнуть и эта последняя (5), в результате чего стране грозит страшный голод. Для спасения от него царедворцы и предлагают фараону отпустить «этих людей», т. е. весь народ,

Соглашаясь вообще с предложением своих вельмож, фараон не может допустить удаления всего народа. На это и указывает его вопрос: «кто же и кто пойдет?»

В празднике в честь Всевышнего должен принять участие весь народ без исключения; скот же нужен для жертвоприношений (ст. 26). Кроме того, с уходом народа не на кого оставить стада; должны уйти и они.

Усмотрев в ответе Моисея худое намерение, т. е. желание совсем уйти из Египта, фараон обращается к нему с ироническим замечанием: «Господь да будет с вами так же, как я отпущу вас и ваших детей». Если Бог так же может помочь вам в вашем намерении уйти всем, как я могу отпустить вас с малолетними, стариками и дочерьми, то, конечно, вы уйдете. Но я не могу отпустить всех вас, не может помочь в этом вам и ваш Всевышний; итак идите, как позволяю я, идите одни мужчины — «гаттебарим» — мужчины в противоположность женщинам и детям, мужчины, исключая женщин и детей (Исх XII:37). Отпуская одних мужчин и удерживая детей, фараон, очевидно, желает, чтобы последние остались в качестве залога возвращения своих отцов.

Изгнание Моисея и Аарона, как выражение презрительного отношения к ним, посланникам Божьим, а вместе и к Нему самому, вызвало новый акт божественного суда над Египтом — появление саранчи, нанесенной восточным ветром (руах кадим), в соответствии с чем ветер, унесший ее в Красное море, называется воздвигнутым с противной стороны, западным («руах йам» — 19). Так как, по сообщению путешественников, саранча приносится в Египет юго-западным ветром из Ливийской пустыни, то в замечании еврейского текста о восточном ветре видят прямую ошибку, происшедшую от незнакомства автора кн. Исход с природой Египта. Такой взгляд высказали, между прочим, и LXX переводчиков, поставившие в своем текст: «о άνεμος ό νότος» — южный ветер. Но чтение оригинального текста не противоречит фактическим данным. По свидетельству некоторых, напр., Denon’а, Эберса и других, саранча наносится в Египет и с востока. То же самое утверждает и Баумгартен, усматривающий в сравнительно малообычном для Египта появлении саранчи с востока проявление всемогущества Иеговы, простирающегося за пределы Египта, всемогущества вездесущего.

Появление саранчи в громадном количестве вполне согласно с другими библейскими свидетельствами (Иер XLVI:23 [86]; Наум III:15 [87]), а замечание о ее жадности и вызванной ее появлением темноте подтверждается Втор XXVIII:38; Ис XXXIII:4 [88]; Иоил II:2 [89], 10 [90].

В просьбе фараона помолиться сказывается как сознание личного бессилия, так и бессилия своих богов, оказавшихся не в состоянии защитить от саранчи оберегаемые ими, по воззрению египтян, сады и поля.

С минованием бедствия исчезает в душе фараона чувство смирения, сознание своей виновности (17).

Описание девятой казни отмечает прежде всего сопровождающее ее символическое действие — поднятие Моисеем рук к небу, чем и вызвано наступление тьмы; затем густоту мрака (осязаемая тьма), доходившую до того, что никто ничем не мог заниматься, трехдневную продолжительность казни и, наконец, чудесное освобождение от нее земли Гесем. По первому и последнему признаку новая казнь является сверхъестественным явлением. Но так как один из ее элементов — густой мрак наблюдается во время юго-западного ветра хамсина, то и всю девятую казнь отождествляют с обычным для Египта явлением. Начало такому пониманию положил текст LXX, говорящий при описании девятой казни о «тьме, мраке и буре», — последняя — постоянный спутник хамсина, и автор книги Премудрости Соломоновой (гл. 17). Но при сходстве девятой казни с хамсином между ними есть, однако, и существенное различие. Сущность первой полагается в тьме; об удушливом воздухе и раскаленном песке — главных элементах хамсина в Библии нет упоминания. О буре говорит текст LXX, но с масоретским чтением совпадает Вульгата, Таргум Онкелоса, переводы сирский, арабский и самаританский. Затем хотя хамсин дует в течение двух, трех, четырех дней, но не непрерывно. Самое большее он продолжается 12 часов, так как не дует ночью. Следовательно, при хамсине не может быть непрерывной трехдневной тьмы. Трехдневный мрак, объявший Египет, служил очевидным доказательством бессилия верховного бога Ра, бога солнца, подчинившегося теперь воле Всевышнего и оказавшегося не в состоянии дать своим почитателям хотя бы частицу света.

Если без скота невозможно удаление из Египта, путешествие по пустыне, то оставление его в земле Гесем служит надежным залогом возвращения евреев в свое местожительство. Ранее таким залогом являлось оставление детей (11).

Ты, как бы говорит Моисей фараону, требуешь, чтобы мы оставили свой скот. На самом же деле ты не только не можешь настаивать на этом, но, как сознавший свою греховность (14), обязан был бы дать животных для жертвоприношения Всевышнему. Этого, конечно, ты не сделаешь; в таком случае с нами пойдут лишь наши стада. И так как теперь неизвестно, какие животные и сколько их будет принесено в жертву, то необходимо идти со всеми стадами: «не останется ни копыта».

Особая сила ожесточения фараона сказалась в угрозе убить Моисея.

«Не увижу более лица твоего» стоит как будто в противоречии с свидетельством 31 ст. XII гл. и 4–8 ст. XI гл. Но что касается первого места, то оно не говорит еще с несомненностью, что Моисей видел в этот раз лицо фараона. Он был призван к царю ночью, после смерти его первенца, т. е. в такое время, когда отец в знак печали по умершем сыне должен был, по обычаю древних, закрыть лицо свое (2 Цар XIX:4 [91]). По мнению других, выражение: «не увижу более лица твоего» значит не приду, если не изменятся обстоятельства, не приду по собственной воле и желанию.

Речь же 4–8 ст. XI гл. является прямым продолжением слов 29 ст. X гл., — произнесена Моисеем пред удалением из царского дворца. Прямое указание на это находится в словах 8 ст.: «вышел Моисей от фараона с гневом». Раздражение посланника Божия вполне понятно ввиду проявленного фараоном упорства (X:27) и обещания убить его (28) и совершенно необъяснимо при допущении, что речь 4–8 ст. произнесена при новом явлении; ни откуда не видно, чтобы фараон сделал или сказал нечто такое, что могло бы вызвать гнев Моисея.

Глава 11.

Если 4–8 ст. XI гл. являются непосредственным продолжением 29 ст. X гл. (см. выше), то в таком случае первые три стиха, содержащее рассказ об откровении Моисею о наступлении десятой казни (IV:23; XII:29–32) и об обстоятельствах исхода из Египта (III:21–22), очевидно, нарушают течение речи.

Ввиду этого некоторые экзегеты высказывают предположение, что содержащееся в них откровение падает на время перед последним объяснением Моисея с фараоном (X:24–29), а рассказ о нем помещен после (XI:1–3) ввиду того, что им достаточно объясняется смелость ответа Моисея (X:29). Текстуальным основанием для такого понимания является перевод евр. «вайомер» — сказал (XI:1) — давнопрошедшим временем. В частности, что ст. 1–3 гл. XI не представляют нового откровения, возвещение которого требует и нового явления пред лицо фараона, это доказывается отсутствием в данном случае обычной формулы: «пойди к фараону и скажи ему» (VII:15; VIII:1; VIII:20; IX:1; IX:13; X:1), которой начинается каждое новое откровение.

См. ниже толкование 31–32 ст. XII гл.

В то время как в земле Египетской раздастся вопль, среди израильтян будет наблюдаться полное спокойствие, никто и ничто не потревожит даже сторожевых собак (ср. Иудиф XI:19 [92]).

О причинах такого действия 10 казни на фараона см. ниже в объяснении 31 ст. XII гл.

Обзор первых девяти казней заканчивается указанием на точное исполнение Моисеем и Аароном божественных повелений.

Глава 12.

С исходом из Египта началась для евреев новая жизнь, ознаменованная целым рядом милостей Господних к Своему народу. Воспоминание об этих последних составляет содержание так называемого церковного года. И так как первое из благодеяний — изведение из Египта падает на месяц авив, месяц колосьев (XIII:4; Втор XVI:1), названный после плена вавилонского нисаном, то он и делается первым в церковном году.

Превращение авива в первый месяц церковного года закрепляло воспоминание об избавлении от рабства египетского; та же самая цель достигалась установлением праздника Пасхи («песах» — прохождение мимо, 11–12). Чествуя в празднике Пасхи историческое событие исхода из Египта, народ израильский вместе с тем праздновал и свое избрание в народ Божий, свое рождение, творение, так как исход и имел своею целью возрождение Израиля в народ Божий (Исх XIX:4–6).

Пасха — праздник рождения, праздник жизни. Этот общий смысл праздника и выражается в его отдельных обрядах. Чтобы быть достойным избрания Божия, еврейский народ должен очиститься. Единственным средством к этому служили в Ветхом Завете жертвы. Жертвой начинается и в ней сосредоточивается пасхальное торжество. Жертвой праздника Пасхи служил агнец, называемый «пасхальною жертвою Господу» (Исх XII:27) и «жертвою праздника Пасхи» (Исх XXXIV:25). Тот же смысл усвояется ему еврейским названием «zebach», употребляемым для обозначения кровавых жертв. Предназначаемый для Всевышнего, для богослужебных целей, агнец избирался за четыре дня до заклания —10-го авива, в целях, может быть, внимательного наблюдения, нет ли в нем недостатков, избирался каждым семейством, так как избавлены от рабства и приняты в народ Божий все евреи.

По закону агнец должен быть съедаем весь, и в крайнем случае остатки его сжигаются (10). И так как малое по числу членов семейство не в состоянии выполнить первого предписания, то оно обязано соединиться с другим. По позднейшему иудейскому преданию, в семействе не должно быть менее 10 человек.

Отделенный от стад 10 авива, пасхальный агнец закалывался 14-го вечером, или в буквальном переводе с еврейского «между двумя вечерами».

Как видно из ст. 13, было предписано кровью кропить косяки и перекладины дверей с той целью, чтобы карающая египтян десница Божья миновала евреев. Если же Ангел-губитель пощадил дома последних потому, что они были окроплены кровью агнца, то из этого видно, что она была образом искупления, очищения и примирения. Ее значение равносильно значению всякой жертвенной крови (Лев XVII:11).

Пасхальная трапеза символизировала общее единение участников трапезы между собой и с ее учредителем — Богом. На такое значение пасхальной вечери указывают условия вкушения агнца. Приготовляемый без раздробления на части, пасхальный агнец являлся символом единства и целостности, указывал, что вкушавшие его должны вступить в общение с Господом. В связи с выражаемой пасхальной трапезой мыслью об общении евреев с Богом стоит повеление вкушать агнца с опресноками и горькими травами. В Египте Израилю грозила опасность заразиться развращением своих повелителей (Нав XXIV:14 [93]). Но Господь вывел его из страны порабощения, избрал в народ чистый, святой. Как таковой, он должен изгнать из своей среды прежнюю закваску — нравственную порчу, начать новую безгрешную жизнь. Знаком этого и служило оставление в праздник Пасхи квасного хлеба, символа всего порочного (Мф XVI:6 [94]; 1 Кор V:7–8 [95]), и вкушение опресноков, хлеба чистого (евр. mazzot — чистый, ср. 1 Кор V:8 [96]). Побуждением проводить такую жизнь служило, в особенности, божественное благодеяние — освобождение от египетского рабства. Напоминанием о горечи этого последнего служило вкушение горьких трав (πηκρίδες — LXX, род самой горькой травы, соответствующей дикому латуку), употребление которых, равно как и горькой пищи, служит обычным символом бедствий и страданий (Пс LXVIII:22 [97]; Иер II:19 [98]). «Не ешьте от него недопеченного или сваренного в воде, но ешьте испеченное на огне» не стоит в противоречии с Втор XVI:7: «ты должен сварить (башал) и есть». Глагол «башал» не значит «варить», а просто «делать готовым», и потому может быть одинаково употреблен и по отношению к печению на огне, и варению в воде.

Объяснение последних слов ст. 11: «это Пасха Господня». Имеющий поразить всех первенцев в Египте от человека до скота и тем самым, поскольку некоторые породы последнего считались за богов, доказать бессилие их («произведу суд над богами египетскими»), Господь пройдет мимо домов еврейских. Отсюда «песах», Пасха — прохождение мимо.

Значением праздника объясняется его постоянное совершение за все то время, в течение которого будет сохранять свою силу ветхозаветный культ. Только в этом смысле Пасха — «установление вечное» (см. 1 Кор V:7 [92]).

Подобно другим праздникам и установлениям, ветхозаветная Пасха является тенью, прообразом будущего (Кол I:15–17 [99]). В пасхальных постановлениях тень будущего прозревали еще ветхозаветные писатели. Грядущему Мессии они усвояли такие названия, которые, очевидно, заимствованы от пасхального агнца.

Так, пророки Исаия и Иеремия уподобляют Его агнцу (Ис LIII:7 [100]; Иер XI:19 [101]), и в этом уподоблении новозаветные писатели видят ясное указание на Иисуса Христа (Деян VIII:32–35 [102]). Сообразно с этим название агнца прилагается к Нему и в Новом Завете (Ин I:29 [103]; 1 Пет I:19 [104]), а святой Иоанн Богослов, рассказывая, что воины не перебили голеней Христа, замечает: «сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится» (XIX:33–36 [105]; Исх XII:10).

Более подробно раскрывают прообразовательное значение Пасхи отцы и учители Церкви. «Агнец, — говорит Кирилл Александрийский, — долженствовал быть предварительно избран и отделен от стада для жертвы: так и Христос от вечности предопределен к страданию за род человеческий». От пасхального агнца требовалось, чтобы он был совершен, без порока, мужеского пола, однолетен (Исх XII:5). Все эти черты, по указанию отцов Церкви, ясно изображают Иисуса Христа. Совершенство агнца — совершенство Христа не только по божеству, но и по воспринятому естеству, которое помазано божеством. Непорочность агнца — непорочность Христа, потому что Он врачует от позора и недостатков и скверн: сам Он воспринял на Себя наши грехи и болезни, но сам не подвергся ничему требующему врачевания. Агнец берется единолетен, как солнце правды (Мал IV:2 [106]; Григорий Богослов). В заклании пасхального агнца отцы Церкви видят соответствие с великой Жертвой. И прежде всего время заклания совпало с временем распятия Христа. «Он (Моисей), — говорит святой Ириней, — знал и день страдания Его и образно предсказал его под именем Пасхи. И в этот самый праздник Господь пострадал, совершая Пасху». «В четырнадцатый день агнец пасхальный заклан во образ Господа, распятого на кресте», замечает Ефрем Сирин. Кропление кровью пасхального агнца — образ нашего искупления кровью Христа (Кирилл Александрийский). «Вкушение пресных хлебов, по его словам, — указание на то, что сделавшиеся причастниками Христа должны питать душу свою не заквашенными, чистейшими пожеланиями, приучая себя к чуждой коварства и свободной от порочности жизни». Горькие травы — образ страданий, которые мы должны переносить по любви к Тому, Кто ради нас пошел на смерть.

Началом семидневного праздника опресноков является следующий за Пасхой день, т. е. 15-e число авива (Лев XXIII:6; Чис XXVIII:17). В ночь на это число евреи покинули Египет (29–34). В знак начавшейся с данного момента новой жизни (17) отрешения от египетской закваски, евреи должны изгнать из своих домов все квасное. Нарушитель постановлений богоизбранного народа исключает себя из среды этого последнего, — наказывается смертью (Быт XVII:14; ср. Исх IV:24; XXXI:14).

Начало и конец праздника освящаются собраниями при скинии (Лев XXIII:6; Чис XXVIII:17 и д.). Отрешившиеся от всего дурного предают себя Господу, не отвлекаясь от служения Ему житейскими занятиями. Покой первого и седьмого дня праздника опресноков подобен субботнему, но не так строг (XVI:23).

Сообразно с повелением 3-го ст. Моисей объявляет народу закон о Пасхе. Возвещая волю Божию, он делает некоторые добавления.

К добавлениям относится замечание об иссопе, под которым разумеется не иссоп в буквальном смысле, как не растущий в Сирии и Аравии, а сходный с ним вид растения, и приказание не выходить из домов: кровь спасает только находящихся в зданиях.

В Исх XI:4 поражающем первенцев египетских «язвою губительною» представляется сам Всевышний. Между тем и 23 ст. от него отличается, как орудие казни, особый губитель. (В XII:13, 23, 29 говорится – когда буду поражать землю египетскую, поразил землю, поразил Египет. Нет однозначного указания, что Господь САМ поражал людей. Если он будет вести ангелов, совершающих возмездие — это не значит, что он САМ будет убивать людей. Во многих местах Священного Писания всегда Ангелы сопутствуют Богу — ведут, помогают, разговаривают от имени Бога. Это подтверждает и следующее ниже мнение святых отцов. Прим. ред.) По словам некоторых учителей Церкви — Иустина, Оригена и блаженного Августина, это были злые Ангелы, указание на что дается в 49 ст. [107] LXXVII Пс; Василий Великий, Иоанн Златоуст и блаженный Феодорит разумеют под «губителем» доброго Ангела; Таргум, согласно замечанию книги Премудрости Соломоновой (XVII:14–15), видит в губителе непосредственное, чрезвычайное действие слова Божия («мемра», по Таргуму). Одни из новейших экзегетов отождествляют это слово с Ангелом Всевышнего, другие видят в губителе простого Ангела, что представляется более естественным (ср. 2 Цар XXIV:16 [108]; Ис XXXVII:36 [109]).

В полночь с 14 на 15-е нисана. В 5 ст. XI гл. для обозначения объема казни употреблено другое выражение: «от первенца фараона до первенца рабыни, которая при жерновах». И то, и другое выражение ясно говорит об истреблении всех первенцев, и в самых высших, и в самых низших классах народа. Пленный раб также хорошо может служить образом самого низкого положения в обществе, как и рабыня, занимающаяся размалыванием хлеба жерновами.

В противоположность первым девяти казням десятая производит на фараона предсказанное действие (XI:8). Причина этого заключается в следующем. По египетской мифологии фараон считался не только представителем, но и сыном верховного бога Ра. «Благоговейно да почитается за твои заслуги сын солнца, фараон, да поклоняются ему», говорится, между прочим, в гимне богу Ра. В виду этого взгляда вполне понятно, почему первые казни не подействовали на фараона. Пусть, рассуждал он, Всевышний доказал Свое превосходство над богами египетскими. Я сам бог, и так как ни из чего не видно, чтобы Он был выше меня, то я и не нахожу нужным подчиняться Его требованиям. Теперь же у фараона, считающего себя богом, умерщвляется по Божиему произволению первенец. Сущий, а не кто-нибудь иной (IV:23), проявил Свою власть над ним. Он сильнее, выше фараона; последнему под влиянием сознания своего личного бессилия пред Всевышним остается преклониться пред Его волей. И фараон действительно отпускает евреев, исполняет требование Моисея (VIII:26).

Замечание о хлебе, который еще не вскис, но уже был, очевидно, приготовлен для вскисания, дает право предполагать, что народу не был известен закон об опресноках. И действительно, он объявляется позднее, а самое выполнение его относится ко времени поселения в земле обетованной (XIII:6 и д.). Нисколько не противоречит такому взгляду замечание ст. 39, что евреи испекли пресные лепешки из того теста, которое они взяли из Египта. Приготовление этих лепешек было не исполнением закона об опресноках (15 и д.), а делом простой необходимости: припасов евреи с собой не захватили, кислое тесто не было готово (34), а потому и пришлось довольствоваться пресными лепешками.

См. выше объяснение 19–20 ст. III гл.

О Раамсесе см. в толкованиях на 11 ст. I гл. Сокхоф — «шатры», может быть, разумеется местность, называемая в египетских памятниках Сехет. О числе вышедших см. толков. 7 ст. I гл.

О существовании среди вышедших из Египта евреев иноплеменников упоминают и другие места Пятокнижия: Чис XI:4; Втор XXIX:11. Судя по Лев XXIV:10, к ним принадлежали египтяне, с которыми евреи вступали в родственные отношения. К иноплеменникам относят также «богобоязненных» египтян (IX:20) и, наконец, родственных евреям семитов, которые, по мнению ученых, издавна жили на восточной границе Египта.

Продолжительность пребывания евреев в Египте определяется в 430 лет: «времени же, в которое сыны Израилевы обитали в Египте, было 430 лет». В тексте же LXX в это число включены и годы обитания патриархов народа еврейского в земле Ханаанской: и обитания сынов Израилевых, сколько они и отцы их обитали в Египте и в земле Ханаанской, было 430 лет. И так как Авраам, переселившись в Ханаан 75 лет (Быт XII:4), через 25 лет пребывания в нем родил Исаака (Быт XVII:1, 21), Исаак 60-ти лет от роду родил Исава и Иакова (Быт XXV:26), а Иаков переселился 130 лет (Быт XLVII:9), то, складывая 25, 60 и 130 получаем 215, т. е. 215 лет жизни, по греческому тексту, патриархи в земле Ханаанской, и 215 лет пребывали их потомки в Египте. В зависимости от разногласия текстов и последующая литература не отличается единством взгляда на продолжительность жизни евреев в Египте. Иосиф Флавий, Юлий Африкан, Евсевий Кесарийский, из русских митр. Филарет следуют счислению LXX; Феофил же Антиохийский, равно и Климент Александрийский — счислению евреев.

Описание жизни патриархов бытописатель закончил в книге Бытия. Вся книга Исход, в частности, предшествующие данному месту главы, имеют дело с переселившимся в Египет Израилем. По ходу речи естественно ожидать, что бытописатель и при хронологических исчислениях будет иметь в виду только египетскую жизнь евреев. А что имеет в виду ее, то это видно из следующего. Подлежащий хронологическому определению период называется у него словом «мошав» (отглагольное имя существительное от глагола «иасав» — сидеть), т. е. представляется временем оседлой, а не кочевой жизни еврейского народа, каковой может быть названа только жизнь в Египте, но ни в каком случае не в Ханаане, где патриархи вели жизнь странническую (Быт XLVII:9). В пользу еврейского счисления говорит далее Быт XV:13: «знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их и будут угнетать их 400 лет».

Под землей, в которой потомки Авраама будут пришельцами 400 лет, ни в каком случае нельзя разуметь Ханаан. Согласно обетованиям (Быт XII:7; XIII:17; XV:18; XVII:8; XXVIII:13) он был отдан патриархам и их потомкам, являлся для них землею «своею», а потому и не мог быть назван «чужою», «не своею». Но если под землею «не своею» нельзя разуметь Ханаан, то и в число 400 лет пребывания в ней невозможно включать годы странствования патриархов в Палестине. Свидетельствуя против всего греческого счисления, приведенное место говорит, в частности, и против разделения периода в 430 лет на две части, считая в каждой по 215 лет. По ст. 13, пришельцами будут потомки Авраама; следовательно, из 215 лет жизни патриархов в Ханаане приходится исключить 25 лет странствования самого Авраама (см. выше), и первая часть всего периода будет равняться 190, а не 215 годам. Не противоречит еврейскому счислению происшедшая в Египте смена лишь четырех поколений (Левий, Кааф, Амрам и Моисей) и свидетельство Апостола Павла (Гал III:16–17 [110]). Как видно выше (см. объяснение 14–25 ст. VI гл.), между Каафом и Моисеем сменилось более четырех поколений, Амрам, отец Моисея, не сын Каафа, а позднейший потомок Левия. Что же касается свидетельства Апостола Павла, то, прежде всего, не видно с какого момента он начинает счисление 430 лет. С другой стороны, выражение «говорю по рассуждению человеческому», дает понять, что Апостол Павел следует общераспространенному при нем счислению.

Пасха — национальный праздник народа еврейского, установленный в воспоминание избавления от рабства египетского. И если иноплеменнику чужды вызываемые этим событием чувства, то, конечно, странно и его участие в данном празднике: «иноплеменник не должен есть ее».

Глава 13.

Первенцы евреев и первенцы их скота были спасены Господом от смерти в ночь изведения Израиля из Египта (XI:7; XII:23). Спасенные Богом, они составляли Его собственность: «мои суть», принадлежали Ему (Чис III:13; VIII:17). Поэтому они должны быть освящены, выделены (ст. 12); первенцы людей отданы на служение Богу, что с несомненностью следует из состоявшейся впоследствии замены служения первенцев служением левитов (Чис III:41, 45; VIII:16–18), а первородные чистых животных приносимы в жертву Богу (ст. 15).

3–16. Моисей предпосылает объявлению законов о празднике опресноков и посвящению первенцев указание причин их возникновения. События, вызвавшие их к жизни, должны быть знаком на руке еврея и «памятною повязкою пред глазами» (XIII:16), т. е. должны быть ясны, живы, можно сказать, осязательны в такой же степени, в какой обязателен знак на руке, повязка на глазах. Мыслью о них должно быть проникнуто все сердце еврея (Втор VI:8 и д.; XI:18–19), а потому и самые законы никогда не предадутся забвению.

Памятование дня исшествия из Египта будет сопровождаться исполнением закона об опресноках, так как вкушение «хлеба бедствия» — опресноков и есть наглядное выражение воспоминания об этом событии (Втор XVI:3).

Исполнение закона об опресноках относится ко времени прочного поселения в земле обетованной. Согласно с этим и в другом месте Моисей говорит: «там вы не должны делать всего, как мы теперь здесь делаем, каждый, что ему кажется правильным» (Втор XII:8). И действительно, если в течение всего периода странствования до границ земли обетованной у евреев не было муки, хлебом служила манна (Исх XVI:35; ср. Нав V:11–12 [111]), то само собой понятно, что до времени поселения в Ханаане евреи не имели материала для приготовления опресноков, не могли исполнять и закон о них.

Подобно закону о празднике опресноков, и закон о посвящении первенцев людей и скота должен быть исполняем со времени поселения в земле обетованной. Так как к этому времени служение при скинии лежало уже на левитах (Чис VIII:5–6 и д.), то посвящение первенцев людей заменяется внесением определенного законом выкупа (Исх XXXIV:20; Чис XVIII:15 и д.). Первородное от животных нечистых не может быть принесено в жертву (ст. 15), поэтому оно или заменяется животным чистым (XXIV:20), или же выкупается (Чис XVIII:15).

Ослабленные продолжительным рабством, не приготовленные к отпору воинственных филистимлян, которые находились в то время в дружественных отношениях к египтянам, евреи не могли выдержать столкновения с ними, ужасам войны могли предпочесть тяжесть египетского рабства и потому возвратиться в Египет. Поэтому Господь и не повел их в землю Ханаанскую, в северо-восточном направлении, — через пределы страны Филистимской.

Вместо северо-восточного пути Господь избрал направление к «йам суф», т. е., как видно из Чис XXXIII:10; к Чермному морю.

Ср. Быт L:25–26.

Идя из Сокхофа в восточном направлении, евреи пришли к Ефаму, лежащему в «конце пустыни». По словам Чис XXXIII:6, он находился на краю пустыни, и по этой же пустыне Ефам, называемой иначе Сур (Исх XV:22), евреи шли в течение трех дней после перехода через Чермное море (Чис XXXIII:8). И так как пустыня Сур-Ефам принадлежала к Каменистой Аравии, то место второго еврейского стана находилось где-либо при соприкосновании с нею Египта. В настоящее время, на основании одного египетского папируса, описывающего бегство из Египта некого Синеха по восточной границе через линию укреплений, принято считать Ефам одной из египетских крепостей, предназначенных преграждать вторжение азиатских кочевников в Египет со стороны востока. Некоторое указание на это имеется в самом имени «Ефам», созвучном с египетским названием данных крепостей — «хетам».

Трудность путешествия по пустыне (Ефам в конце пустыни) вызвала особенное божественное покровительство: днем столп облачный охранял евреев от жары, а ночью, делаясь огненным, освещал им путь. Отождествление этого явления с караванными огнями не имеет для себя никаких оснований. По указанию Исх XL:34, 38 и Чис IX:15–23, отправление евреев в путь и остановка в пути определялись движением облака и его остановкой; отношение же между движением караванных огней и народа обратное. Равным образом в Пятокнижии нет ни одного места, на основании которого можно было бы разуметь под огненным облачным столпом естественный дым или огонь. Наоборот, повсюду (Исх XIII:21–22; XIV:19–20; XXXIII:9–10; Чис IX:15–16; Пс LXXVII:14 [112]; CIV:39 [113]) данное явление изображается как знак присутствия Всевышнего.

Глава 14.

Продолжение пути в прежнем восточном направлении было бы равносильно вступлению в непосильную борьбу с гарнизонами пограничных крепостей. Пройти мимо них целому народу незамеченным было невозможно, так как даже один человек, выше упоминаемый Синех, проскользнул через ряд укреплений лишь ночью. В виду этого, в Ефаме израильтяне изменяют направление своего пути, по повелению Божию «обращаются». Так как употребленный в данном случае еврейский глагол «шув» обозначает движение с западной стороны в противоположную — восточную и наоборот (Нав XIX:12 [114], 27 [115], 29 [116], 34 [117]), то очевидно, что вместо прежнего восточного направления евреи избирают теперь западное, точнее — юго-западное. Из описания их дальнейшего путешествия видно, что по переходе через Чермное море они находятся на восточной его стороне, следовательно, до перехода были на западной. Повернув от Ефама на юго-запад, они пошли по западной стороне Чермного моря и расположились станом пред Пи-Гахирофом, между Мигдолом и между морем, пред Ваал-Цефоном. Пи-Гахироф лежал южнее, Мигдол с западной стороны, море с восточной, а Ваал-Цефон на восток, пред остановившимися евреями, на восточной стороне моря. Таково более точное определение местоположения их третьего стана.

Изменение евреями первоначального направления пути — движение по западному берегу Чермного моря представляется фараону результатом незнания пути: «они заблудились»; мало того, оказались в безвыходном положении: «заперла их пустыня». И таково, действительно, было с человеческой точки зрения тогдашнее положение евреев. Отступление к северу могло отрезать им египетское войско, путь к западу и югу преграждал горный хребет Джебель-Атака, а на восток бушевало море.

Движение евреев от Раамсеса к Сокхофу, от него к Ефаму и отсюда по западной стороне Чермного моря потребовало, то крайней мере, трех дневных переходов. И поскольку оно не закончилось принесением жертвы Богу, постольку продолжалось больший срок, чем определяли продолжительность пути в пустыню Моисей и Аарон (V:3). В виду этого египтяне вполне правильно определили цель исхода; «бежал народ», в зависимости от чего и возникло сожаление о потере даровых рабов.

Это чувство под влиянием сложившегося у фараона убеждения в безвыходности положения евреев (3) переходит в быструю решимость вернуть их. Снаряжается погоня. В ее состав вошли «шестьсот отборных, собственно военных колесниц», всякая колесница египетская, т. е. колесницы, сколько-нибудь пригодные для воинов, и, наконец, «тристаты». На каждую колесницу были назначены три человека, двое для сражения, третий для управления лошадьми.

Первый момент обещанной божественной помощи, чуда состоял в отделении евреев от настигавших их египтян. Оно было совершено благодаря тому, что облачный столп, который шел до этого времени впереди евреев, стал теперь посредине между ними и египтянами. В новом положении он производил оба свои действия: обращенный темной стороной к египтянам и светлой к евреям, он скрывал от первых еврейский стан, а вторым освещал путь. Подобную мысль выражает еврейский текст и согласный с ним русский. Такого же понимания держатся Акила и Таргум Онкелоса. В противоположность этому текст LXX, согласно со свидетельством Нав XXIV:7 [118], говорит об одном действии — распространении мрака. Когда столп был между станами, «бысть тьма и бысть мрак, и прииде ночь». (Если учесть, что египтяне были на запад от евреев — то вполне реально, что одно и тоже облако, находящееся между ними, со стороны египтян заслоняло солнце и производило ощущение ночи, со стороны же евреев — отражало солнце и еще более усиливало солнечное освещение. Прим. ред.)

Вслед за отдалением евреев от египтян божественной силой, знаком чего было простертие руки Моисея с жезлом, совершается разделение морских вод. По еврейскому тексту оно производится при посредстве восточного ветра, а по греческому — южного. Подобное разногласие объясняется следующим образом. По свидетельству путешественников, на Суэцком перешейке ветер дует в северо-восточном и юго-восточном направлении. И так как в еврейском языке имеются имена только для четырех стран, то естественно, что один и тот же ветер — юго-восточный мог быть назван и южным, и восточным. Далее, произведенное ветром Действие обозначается в оригинальном тексте глаголом «бака», что значит «распарывать», «раскалывать», «расщеплять». Водная масса, следовательно, не просто разгоняется ветром, а раскалывается, разделяется им на две части, прямое указание на что и содержится в словах ст. 22: «воды были им стеною по правую сторону и левую» (ср. Пс LXXIII:13 [66]; LXXVII:13 [119]; CXXXV:13 [120]; Неем IX:11 [121]; Ис LXIII:12 [122]; 1 Кор X:1 [123]). (Основное направление Красного (Чермного) моря — с юго-востока на северо-запад. Следовательно, разделить пополам воды мог только ветер с преобладающей южной стороны, так как наличие столь сильного восточного ветра наверняка могло препятствовать переходу евреев через Красное море. Таким образом, указание греческого текста о южном ветре, «распоровшем» море, при наличии сведений об отсутствии указаний промежуточных направлений, как раз подтверждается географическими и историческими данными. Прим. ред.)

С наступлением утра, в «утреннюю стражу», настал последний, третий момент чуда, отмеченный словами: «воззрел Господь на стан египтян из столпа облачного и огненного». Принятое вавилонянами и ассириянами деление дня и ночи на стражи существовало и у евреев (1 Цар XI:11 [124]; Плач II:19 [125]); утренняя стража, по нашему счислению, — время от 2 до 6 часов утра. Божественное действие, приведшее египтян в замешательство и обозначенное словом «воззрел», передается в еврейском тексте глаголом вайашкев от «шакав», — буквально: «наклонился с тем, чтобы посмотреть». Судя по Пс CXLIII:3 [126] и Ам IX:4 [127], данное выражение указывает на движение воли Божьей, обращенной на врагов Израиля. Но внешнее действие «воззрения» — замешательство египтян дает право думать, что и причина его — «воззрение» сказалась чем-либо видимым. И действительно, Пс LXXVI:17–19 [128], понимает его в смысле жестокой, громовой бури, разразившейся над египтянами. «Видели Тебя, Боже, воды, видели Тебя воды и трепетали, Из туч лились воды, облака издавали глас, и стрелы Твои расходились» (ср. Пс XVII:28 [129]). Равным образом, и по словам Иосифа Флавия, Господь поразил египтян громовыми ударами с сверкающими молниями.

Замешательство египтян еще более усилилось через «отнятие Богом осей у колесниц», по греческому чтению — через «связание осей колесниц», так что последние с трудом двигались. Греческий перевод, подобно самаританскому, указывает, может быть, на то, что в размягченном дождевой водой и множеством прошедших евреев морском дне стали вязнуть тяжелые египетские колесницы. Теперь, как часто случалось с врагами народа еврейского (Суд VII:21 [130]; 1 Цар XIV:20 [131] и д.), с замешательством возникает страх, — «побежим от израильтян», а со страхом новое замешательство, — беспорядочное бегство.

Хотя текст не упоминает, что водные стены сомкнулись под влиянием ветра, однако это с несомненностью следует как из того, что для произведения данного явления совершается прежнее действие, — Моисей простирает на море руку с жезлом, так из 10 ст. XV гл. (ср. ст. 8). Замечание ст. 25: «побежим от израильтян» дает полное основание думать, что от восточного берега Чермного моря, на который переходили евреи, египтяне направились к западному. Сообразно с этим и дувший им «навстречу» ветер, под влиянием которого сомкнулись водные стены, мог быть только западным.

Прежнее неверие (11–12) сменяется под влиянием чуда верой в Господа и доверием к Моисею (Пс CV:12 [132]). Так, Чермное море сделалось для народа еврейского купелью веры во всемогущество, премудрость и благость Господа (1 Кор X:2 [133]). Сообразно с этим переход через него и прообразует собой новозаветное таинство крещения. «Море, — говорит блаженный Феодорит, — уподобилось купели, облако — благодати Духа; Моисей — иерею; жезл — кресту; прошедший море Израиль — крещаемым, а преследовавшие его египтяне представляли собой образ демонов, сам же фараон служил изображением диавола».

Глава 15.

Благодарственная песнь, воспетая евреями после перехода через Чермное море, кроме приступа или введения (1–2 ст.), распадается на три части. Первая (3–8 ст.) изображает всемогущество Всевышнего, мужа брани, выступившего на спасение Израиля против фараона; вторая (9–13 ст.), начинаясь описанием гордости врага и его погибели, раскрывает положение, что Господь, Бог Израиля, неизмеримо высок по сравнению с другими богами; третья (14–18 ст.) описывает впечатление, произведенное всемогуществом Господа на окрестные языческие народы.

Тема песни — прославление величия Всевышнего («высоко превознесся»), сказавшегося в частном случае — поражении египтян: «коня и всадника его ввергнул в море».

Победитель египтян, Господь является для народа еврейского «крепостью», так как переход через Чермное море и избавление от смерти — дело не сил Израиля, а силы Господа (XIV:31); народ заявил себя только испугом и воплями (XIV:10), в нем нет ни силы, ни славы. Могущество Всевышнего даровало народу спасение, поэтому, составляя силу, крепость евреев, Он является и их спасением. Как таковой, только Он один служит предметом почитания, прославления среди Израиля (ср. Быт XXVIII:20–21). Он, хранивший отцов (1 Пар XVI:19–22 [134]), исполнил данные им обетования (Быт XV:14), есть Бог истинный и потому достоин того, чтобы быть превозносимым (2 Цар XXII:47 [135]; Пс XCVIII:5 [136]; CXVII:28 [137]; Ис XXV:1 [138]; LVII:15 [139]).

Более подробное описание могущества Сущего. Всевышний проявил великую силу Свою, оказался мужем брани (Пс XXIII:8 [140]), сражающимся за народ Свой (Втор IV:34) при потоплении войск фараоновых в море (Пс CV:8–10 [141]). Погрязшие в глубине, как камень, — без всякой надежды на спасение, они сражены не чем иным, как сильной десницей Господа (Исх XV:6). Восставшие против Бога, они быстро, все до одного, уничтожены, как солома огнем, пламенем гнева Его (ср. Ис V:24 [142]; XLVII:14 [143]).

Само естественное явление, послужившее в руках Божьих орудием спасения евреев: «влага стала, как стена» (XIV:22), превращено Богом при посредстве ветра: «дунул духом Твоим» (ср. Иов XXXVII:10 [144]) в средство уничтожения врагов, — оно дело Его всемогущества.

По только что проявленным свойствам Господь не имеет Себе равного между богами (2 Цар VII:22 [145]; 3 Цар VIII:23 [146]; Пс LXX:19 [147]; LXXXV:8 [148]; LXXXVIII:6–8 [149]; Иер X:6 [150]), в частности, между богами египетскими, бессилие которых известно евреям. Он существо премирное «величествен святостью»; как таковой, Он достоин хвалы, прославления (Пс CXVII:29 [151]).

Всевышний достоин хвалы не только как совершитель великого чуда — поглощения египтян «землею», причем термин «земля» обозначает вместе и воду, но и как покровитель Своего народа (ср. Пс CIV:5 [152]), охраняющий его на пути «в жилище святыни Твоей» в землю Ханаанскую (Пс LXXVII:54 [153]), освященную богоявлениями патриархам (Быт XXVIII:16; XXXI:13 и пр.), так и жертвенниками Богу (Быт XXVIII:18).

Впечатление, произведенное переходом через Чермное море на народы, владеющие землей Ханаанской и живущие невдалеке от нее. Песнь приписывает им те же самые чувства, которые вызвало чудо и в народе еврейском (XIV:31): однородные явления производят одинаковые действия. После египтян филистимляне были первым народом, которого боялись евреи (XIII:17); главный враг поражен, и по законам психологии мысль переходит от египтян к филистимлянам (ст. 15, ср. Нав II:9, 11 [154]).

Подобное состояние народов желательно для евреев и во все дальнейшее время странствования до земли Ханаанской. Устрашенные помогающей евреям мышцею Всевышнего, немые как камень, т. е. бессильные что-нибудь предпринять (1 Цар XXV:37 [155]), они не в состоянии будут оказать им сильного сопротивления (Втор II:25; XI:25; ср. Нав II:9–11 [154]).

Но и при этом условии введение и поселение евреев в Ханаане зависит от Бога (Втор XXXI:1–6), в силу чего он и умоляется довести данное дело до конца. «Гора достояния Твоего» — гористая Ханаанская местность (Пс LXVII:16–17 [156]; Ис V:1 [157]), составляющая собственность Господа (Иер II:7 [158]) и, как жилище Его, являющаяся местом святым, святилищем (Пс LXXVII:54 [153]).

Здесь, в Ханаане, Господь будет царем Своего народа (Пс CXIV:10 (???)).

Как видно из 1 ст., песнь исполнялась мужчинами: по ее окончании рассказывалась история освобождения (19), а затем в заключение хор женщин во главе с Мариам исполнил первый стих песни.

Вплоть до (XVIII:27) — путь от Чермного моря до Синая. Перечисление станов и имевших место при остановках событий. Из показания Чис XXXIII:10, что третий стан евреев был при Чермном море, с несомненностью следует, что по переходе через море евреи пошли не по прямой караванной дороге, ведущей к северо-востоку на Эламитский залив, а направлялись к югу, вдоль восточного берега Чермного моря. Пустыня Сур, иначе называемая Ефам (Чис XXXIII:8), могла получить двойное имя от двух лежащих в ней городов. Три дня пути по ней без воды говорят о силе жажды и естественности отмеченного далее ропота.

Место первой остановки — Мерру полагают обыкновенно в вади (поток, русло, долина) Гавара. Подобно Мерре источник Гавара отмечается несколько соленым вкусом воды, что и теперь бедуины считают ее самой худшей во всей окрестности.

Естественное объяснение чуда не имеет для себя оснований. Текст не содержит и намека на то, чтобы Моисей вычерпал воду, и вновь появившаяся оказалась хорошей (мнение Иосифа Флавия). Равным образом опытами путешественников не подтверждается тот взгляд, будто дерево обладает естественными свойствами превращать горькую воду в годную для питья. Не знают такого дерева и арабы. Событие служило испытанием веры народа в том отношении, что он не усомнился в действенности употребленного Моисеем чрезвычайного средства, — не усомнился и не отказался пить ту воду, о которой только что говорил: «что нам пить?» Так точно и для обратившегося ко Христу вера в Него, распятого на кресте, прообразуемом древом Мерры (Ефрем Сирин), служит утешением и усладой в земной юдоли. «Слыша о древе Мерры, — говорит Григорий Нисский, — конечно, будешь разуметь крест. Слаще становится добродетельная жизнь, услаждаемая надеждою будущего».

Частный случай спасительного действия веры дает повод к установлению общего положения об условиях избавления от разного рода бедствий, верхом которых служат египетские казни (Втор VII:11–15; XXVIII:27, 60). Обещание Господа должно было поддерживать дух народа при дальнейших, предстоявших ему на пути испытаниях.

Второй стан — Елим находился южнее Мерры в теперешней вади Гарандел, изобилующей прекрасными пальмами, тамарисками, акациями и сочною травой.

Глава 16.

Через месяц по выходе их Египта (Чис XXXIII:3) евреи пришли в пустыню Син, не прямо из Елима, а из стана, бывшего при море (Чис XXXIII:10–11).

Ропот направлен против обоих братьев — их божественного посланничества: «вывели нас в пустыню» (ср. III:10), а вместе с тем и против самого Всевышнего, призвавшего Моисея и Аарона. Кроме прихоти (Пс LXXVII:18 [159]; CV:14 [160]), основанием для ропота является боязнь голодной смерти, более мучительной, чем смерть от египетских казней в состоянии полного материального довольства: «сидели у котлов мясных» (ср. Чис XI:4–5).

Горестное воспоминание: «ели хлеб досыта» не должно иметь места. Дан будет хлеб с неба, т. е. манна (ст. 15; Пс LXXVII:24 [161]), в достаточном на каждый день количестве, и им будет напитан народ досыта (ст. 8; Пс LXXVII:25 [162]). Ежедневное собирание манны напоминало евреям о всецелой зависимости их существования от Бога (Втор VIII:16–17) и в то же время приучало к точному исполнению требования не заготовлять ее на другой день, кроме субботы (29). В этом отношении дарование манны является испытанием народа еврейского.

Прежде объявления воли Божией, Моисей и Аарон стараются остановить ропот. Роптать против них нет оснований, так как не они, Моисей и Аарон, вывели евреев из Египта и подвергли последних бедствию: «мы что такое, что ропщете на нас?» Ответственным за бедствие является сам Бог, так как Он вывел народ из Египта. Как ответственный за лишения, Господь услышал народный ропот и явился Израилю. И в этом предстоящем явлении Сущего заключается основание для прекращения недовольства. Бог, изведший евреев из Египта и теперь подвергший их лишению, сам и устранит последнее: «вечером даст мяса, а утром хлеба».

Явление славы Господней, служившее указанием на присутствие Бога среди народа (Чис XVI:19 и д.; 3 Цар VIII:10–11 [163]), было наглядным доказательством справедливости предшествовавшей речи Моисея.

По свидетельству путешественников весной на синайском полуострове бывает такая масса перелетных птиц, что их можно ловить руками. Это естественное явление и послужило орудием в руках Промысла Божия для напитания евреев. По указанию Чис XI:9, появление росы сопровождалось появлением манны. Но так как роса сходит с небес (Втор XXXIII:13, 28; Зах VIII:12 [164]), то и манна, даруемая небом, называется «хлебом с неба» (ст. 4; Пс LXXVII:24 [161]; CIV:40 [165]; Неем IX:15 [166]; Ин VI:31 [167]). По внешнему виду она напоминала кориандровое семя белого, как иней, или желтовато-голубого цвета, была похожа на бдоллах, а по вкусу была то же, что лепешка с медом (31; Чис XI:7). Самое слово «манна» образовано из двух еврейских слов: «ман», «ма» — что и «гу» — он, и буквально значит: что это? Производство от «манан» — дарить не имеет для себя основания в тексте. Подобно появлению перепелов, дарование манны считается со времени Иосифа Флавия явлением естественным. Как он, так и другие исследователи отождествляют библейскую манну с манной тамарисковой вытекающей из тамарисков в виде клея. В жидком состоянии последняя имеет темновато-грязный цвет, а в сухом — совершенно белый; собирается на Синайском полуострове в вади Фейран и Гарандел в то же самое время, в которое находились евреи в пустыне Син, — в мае, июне. Но при всем сходстве между манной библейской и тамарисковой есть и существенное различие. Оно касается прежде всего количества. Евреи собирали манну каждый по гомору (ст. 16), следовательно, все в достаточном количестве; между тем тамарисковой манны добывается в год не более 500–600 фунтов. Манной евреи питались во все сорокалетнее странствование (ст. 35), даже на восточно-иорданской стороне (Нав V:12 [168]), между тем тамарисковая манна, кроме пустыни Син, нигде теперь не встречается. Тамарисковая манна вроде воска, а библейская — как мука или крупа, которую могли молоть в жерновах, толочь в ступе и варить в котле (Чис XI:8). Библейская манна подвергалась разложению (20), а тамарисковая нет; первая не появлялась по субботам (27), последняя собиралась и в этот день.

Количество собираемой манны измерялось гомором (евр. «омер» — спор). Данный термин служил названием неизвестной меры вместимости, а обозначает «сосуд для питья, какой обыкновенно имеют при себе жители Востока в своих путешествиях по пустыне для черпания воды из источников» (Михаэлис). Такой же точно взгляд высказывает и другой экзегет — Канне. И так как эти домашние сосуды при относительном равенстве могли быть различной вместимости, то этим и объясняется то обстоятельство, что у собравших больше манны (17) при измерении ее гомором не было лишнего и у собравших меньше не оказалось недостатка. Большие по числу членов семьи имели и большие гоморы, благодаря чему в них и могло вместиться большее количество собранной манны, — лишней манны не оказалось. Меньшие семейства имели меньшие гоморы, и в них вошло столько манны, сколько было нужно для семьи, — недостатка не было. Если указанным пониманием термина «гомор» достаточно объясняется речь ст. 18, то ему не противоречит замечание ст. 36, что гомор — 1/10 ефы. В виду неодинаковой его вместимости было вполне естественно указать отношение его к определенной мере.

Неисполнение второго приказания всего скорее объясняется жадностью (ср. Чис XI:32–33).

Так как народу не был разъяснен смысл приказания собирать в шестой день двойное количество манны (5), то вполне естественно, что он не понимал его. Намек на это содержится в поведении начальников общества. Они доносят Моисею о выполнении его повеления, как бы дожидаясь указания, что же следует делать с двойным количеством манны.

Имевшее место на первый раз непослушание некоторых из народа было устранено впоследствии вторичным повторением закона о субботе (28–30).

(Очень интересное замечание. Гомор — совершенно фиксированная мера объема. Прим. Ред.)

Так как устройство скинии собрания и ее принадлежностей, в частности ковчега завета, относится к позднейшему времени, то, по мнению одних экзегетов, события данных стихов имели место гораздо позднее пребывания евреев в пустыне Син. Другие же на основании 7 и дальнейших стихов XXXII гл. Исх предполагают, что до построения скинии у евреев существовало особое святилище, в котором и был поставлен сосуд с манной.

Замечание ст. 35 принадлежит позднейшему времени и автору.

Глава 17.

Промежуточными станами между Сином и Рефидимом были Дофка и Алуша (Чис XXXIII:12–13), местоположение которых в точности неизвестно. Движение евреев определялось «повелением Божьим», т. е. указанием шедшего впереди их облачного столпа (Исх XL:34–38; Чис IX:15–23). Последний пред Синаем стан Рефидим полагают или в долине Фейран, отличающейся плодородием и обилием вод, собирающихся в ручеек, вытекающий из скалы (6), или в долине Шейх, в местечке Сувейра, где находится камень, называемый седалищем Моисея.

Со стороны народа ссора с Моисеем состояла в обвинении его за изведение из Египта и подвержение новому бедствию — смерти от жажды (3). В ее основе лежало сомнение в божественной помощи: народ не был уверен в присутствии в своей среде Господа (ст. 7), второй раз (XV:24) делал греховную попытку убедиться, поможет он Моисею или нет (ср. Пс LXXVII:18 [159] и д.); ввиду этого ссора и являлась искушением Бога.

С чудодейственным жезлом (VII:20; XIV:16) в руках Моисей выступает пред народом в качестве чудотворца. Евреи поверят ему, как посланнику Божию (XIV:31), исчезнет намерение убить его, а потому ему нет оснований бояться смерти: «пройди перед народом».

Присутствие в руках Моисея чудодейственного жезла убеждало народ и его в предстоящем совершении чуда, в том же самом удостоверяли Моисея слова: «вот Я стану пред тобою». Ты не будешь оставлен Мною, Я буду сам присутствовать и совершу чудо, как бы говорит Господь (Пс LXXVII:15–20 [169]; CIV:41 [170]; CXIII:8 [171]). «В Хориве», не на горе этого имени, так как в данное время евреи не подошли еще и к Синаю, а в носящем данное имя горном хребте. «Камень, из которого потекла вода, — как говорит Апостол Павел, — есть Христос (1 Кор X:4 [172]), для неверных сухой и упорный, а как скоро кто приложит жезл веры, делающейся удобоприемлемым для жаждущих и текущим внутрь приемлющих Его» (Григорий Нисский).

Амаликитяне, потомки Исава через сына его Елифаза (Быт XXXVI:12), — кочевой, живущий грабежом, народ, занимали пространство между Идумеей и Синаем. Судя по свидетельству Втор XXV:18, они напали не на главные силы и массы народа, а на последние, утомившиеся в пути и потому отставшие, ряды.

Иисус, первоначально называемый Осией, — сын Навина из колена Ефремова (Чис XIII:8, 1). Только что роптавший, недовольный Моисеем народ не мог по своему настроению принять участие в битве во всем своем составе; для нее избираются лица отважные, не потерявшие присутствия духа (ср. Суд VII:1 [173] и д.). Обещание встать с жезлом Божиим, жезлом чудодейственным (см. выше ст. 5), есть не что иное, как уверение в предстоящей победе над врагами.

По мнению Иосифа Флавия, упоминаемый в настоящем случае Ор есть одно и то же лицо с Ором, дедом известного художника, строителя скинии Веселеила и сыном Халева из колена Иудина (Исх XXXI:2; XXXV:30; XXXVIII:22; 1 Пар II:19 [174], 50 [175]; IV:1 [176], 4 [177]; 2 Пар I:5 [178]). Иудейское предание, отмечаемое Иосифом Флавием называет его мужем сестры Моисеевой Мариам. Насколько справедлива и верна еврейская традиция, сказать довольно трудно. Но она в достаточной мере объясняет тот факт, почему Моисей избирает в данном случае Ора; вместе с Аароном он — его ближайший родственник.

«Не потому только, — говорит Иустин философ, — народ одерживал победу, что Моисей молился, но и потому, что в то время, как имя Иисуса было во главе битвы, сам он, Моисей, делал знамение креста».

Израиль, как святыня Господня, является неприкосновенным; всех обижающих его настигает бедствие (Иер II:3 [179]). Это общее правило применяется и к амаликитянам (1 Цар XV:2–3 [180]). Приказание об истреблении записывается для того, чтобы впоследствии не было забыто.

Израиль сражался под знаменем Всевышнего, которое держал в своих руках Моисей, отсюда и название жертвенника: «Иегова Нисси»; по-еврейски: Господь — знамя мое. Такой смысл устанавливается выражением ст. 16: «ибо рука на престоле Господа». Моисей изъясняет название жертвенника: «Господь — знамя мое» тем, что рука его была на знамени Всевышнего, держала последнее (слав.: «рукою тайною», LXX: «εν χειρί κρυφαία» о руке Господа, поборовшей Амалика).

Глава 18.

Описанное в данной главе событие относится к более позднему, чем пребывание евреев в Рефидиме, времени, и рассказ о нем должен быть помещен, по мнению экзегетов, в X гл. кн. Чис между 10 и 11 ст. Справедливость подобного предположения подтверждается следующим. По словам 5 ст., событие имело место у горы Божией, т. е. Хорива (III:1), но не в Рефидиме, в котором находятся в данный момент евреи. Точнее, по указанию Втор I:6–19, избрание Моисеем себе помощников в лице тысяченачальников и стоначальников совершилось после синайского законодательства, перед удалением евреев от Хорива, на каковое время падает также возвращение Иофора из еврейского стана в свою землю (ст. 27, ср. Чис X:29). И так как рассказ о путешествии евреев от Синая начинается с 11 ст. X гл. кн. Чис, то перед ними должно быть помещено описание события XVIII гл. кн. Исход.

Глава 19

Прямого указания на время прибытия евреев в пустыню Синайскую нет ни в данном месте, ни в параллельном ему Чис X:11. Но так как еврейское выражение «ходеги» (месяц) употребляется в значении «новомесячия» (1 Цар XX:5 [181]; 4 Цар IV:23 [182]), то в соединении с числительным «гашшелиши» оно должно быть переведено: «в третье новомесячия», т. е. в первое число третьего месяца. Только при таком понимании становится понятной и дальнейшая фраза: «в этот именно день» («байом газзе»). Не будь точного определения времени прибытия, ранее она остается неясной. На первое число третьего месяца падает прибытие евреев к Синаю и по Иудейскому преданию, записанному в Талмуде.

Гора Синай, против которой расположились станом евреи и на которой совершилось впоследствии законодательство, относится по более распространенному христианскому преданию к юго-восточной группе гор Синайского полуострова и отождествляется с той, у подножия которой находится монастырь святой Екатерины. Отождествление горы законодательства с горой Сербал, находящейся вблизи города Фарана, не может быть допущено потому, что она не видна на близком расстоянии, — закрывается другими горами, а между тем, по свидетельству Библии, вершина горы законодательства была видна евреям, стоящим при ее подошве (XX:18; XIX:17). Кроме того, окружающие Сербал долины невелики, не отличаются ровностью, одним словом — не представляют места, необходимого для расположения еврейского стана.

Речь Господа направлена к тому, чтобы побудить евреев дать добровольное согласие на вступление с Ним в завет. Оно прежде всего вызывается их религиозным опытом, — «вы видели». Этот опыт есть знание Божественного Правосудия по отношению к врагам, — «вы видели, что Я сделал египтянам», и милости к ним самим. Всемогущей силой Божией евреи избавлены от рабства и приведены в безопасное место, место явления и откровения славы Всевышнего (к Себе). Эти прежние милости, возбуждая в народе ревность к исполнению воли Божьей, должны служить для него залогом, ручательством получения новых благодеяний.

И действительно, послушание воле Божьей, проявляющееся в исполнении заключаемого теперь завета, привлечет новую, чрезвычайную милость. Она выразится в том, что евреи сделаются «драгоценною собственностью Бога» (евр. segulla, 1 Пар XVII:22 [183]; греч. λαός περιούσυιος) среди всех народов земли. Последние — собственность Бога по творению, Израиль же — собственность Его по избранию и спасению (Втор IV:20; VII:6; XIV:2; Пс CXXXIV:4 [184]). Этим драгоценным уделом он и останется под условием соблюдения завета (Втор XXVI:18).

Драгоценную собственность Бога евреи составят потому, что, исполняя его завет, образуют царство священников. Весь народ будет находиться в ближайшем общении с Богом, какого удостаиваются лица — священники, — призванные быть посредниками между Богом и остальными людьми (Лев X:3). Являясь священником — служителем Господа (Ис LXI:6 [185]), провозвестником Его воли и спасения, народ будет дорог в очах Божиих (Ис XLII). Как царство священников, евреи призваны стать «народом святым» — чистым от грехов (Лев XI:44–45; XX:26; Втор XIV:2).

Данное народом согласие на исполнение завета (ст. 8) немыслимо без веры в его божественный авторитет, а эта последняя без доверия Моисею, — посредника при заключении завета, — как посланника Божия, вестника божественной воли. За такового евреи примут его, услышав голос к нему Господа из облака: Моисей приносит народу откровение.

Приготовление к предстоящему законодательству через омовение указывает на него, как на событие, выделяющееся из ряда обыденных. Даже самая гора отделяется (освящается — ст. 23) от остальной местности. Переступивший черту убивается издали, так как в противном случае и убивающему пришлось бы переступить ее, т. е. нарушить запрещение. По греческому чтению ст. 13 народ мог подняться на гору после богоявления.

Появление облака служило для Моисея указанием на начало богоявления (ст. 9); во время его должны присутствовать и евреи (9), а потому теперь они и подводятся Моисеем к горе.

Огонь, в котором снисшел на Синай Господь и который горел до самых небес (Втор IV:11), служил символом Его божественной славы (Втор V:24). Ее проявление не выдерживает даже неодушевленная природа, — «вся гора сильно колебалась» (ср. Пс LXVII:8–9 [186]; CXIII:7 [187]).

Судя по дальнейшему, вопросы Моисея были направлены к тому, чтобы узнать предстоящие распоряжения Господа.

Первым из них является призвание Моисея на вершину горы, которая является тем местом, на которое сошел Господь.

Повторение прежнего повеления едва ли не было вызвано тем, что народ считал его обязательным только для двух истекших дней и необязательным для дальнейших. Нарушение его могло произойти и от необычайности совершавшегося, которая могла одолеть долг послушания, чувство страха, — вызвать желание посмотреть.

В силу своей греховности народ не может находиться в непосредственном общении с Богом, в знак чего он и не переступает черты, отделяющей его от места присутствия Господа. В том же положении оказываются и священники, совершители жертв. Их священство основывается на праве естественном, праве старшинства в роде, но не на божественном избрании и приближении (Лев X:3; Чис XVI:5). Они не могут взойти на гору, — быть посредниками при заключении завета между Богом и людьми, так как не получили от Бога прав на подобное посредство. Отдельное упоминание о священниках уместно в данном случае потому, что они, считая себя стоящими выше остального народа, могли думать, что на них не простирается обязательное для всех запрещение «порываться к Господу».

Глава 20.

Судя по 19 ст. данной главы, равно Втор IV:36; V:4, «все слова сии», т. е. десятословия (Втор IV:13; X:4), были изречены Господом непосредственно самому народу. В виду этого свидетельство Втор V:5, должно быть понимаемо в том смысле, что посредником между Богом и народом в деле передачи Его велений Моисей явился позднее (ср. ст. 19). В данное время он, сойдя с горы (XIX:25), находится вместе со всем народом у ее подошвы, не восходит на вершину (ст. 21–22). Служение Ангелов, о котором говорит архидиакон Стефан (Деян VII:53 [188]), возвещение слова (т. е. закона) через Ангелов, о котором упоминает Апостол Павел (Евр II:2 [189]), и преподание закона через Ангелов (Гал III:19 [190]) указывают не на то, что Бог изрекал заповеди через Ангелов, но или на то, что Господь-законодатель сошел на Синай с сонмом Ангелов (Втор XXXIII:2), присутствовавших при изречении заповедей, или на то, что закон ветхозаветный, взятый во всей совокупности его предписаний, а не в смысле одного десятословия, был дан народу еврейскому через многих провозвестников («Ангелов») божественного откровения.

Я Господь, Бог откровения, завета, проявивший Себя истинным Богом в целом ряде казней, и факт изведения народа из Египта (Втор IV:32–35) должен быть твоим «Всевышним» — предметом твоего почитания. «Господь есть Бог, нет другого, кроме Его» (Втор IV:4, 35; VI:4). Поэтому с верою в Него несовместимо почитание других богов, — оно исключается ею; «да не будет у тебя других богов пред лицом Моим», при Мне, вместе со Мною (Втор V:7; 4 Цар XVII:35 [191]).

Запрещая служение языческим богам, первая заповедь запрещает поклонение и их изображениям, от которых они неотделимы. Языческие боги имеют характер чувственный — без внешних форм, идолов они немыслимы. Ввиду этого особое запрещение изображений языческих богов представляется уже излишним. Следовательно, во второй заповеди предметом запрещения является не делание изображений других богов, а создание изображений Бога откровения, Сущего. Побуждением к такому запрещению могло служить то обстоятельство, что свойственная человеку потребность наглядного представления о Боге невидимом (Втор IV:15) могла привести к изображению Его в чувственных, видимых формах и к обоготворению этих последних — идолопоклонству. Всевышний не должен быть представляем в виде кумира, изваяния (евр. «песел»; Втор IV:16) и под другими формами, образами («всякое подобие:» евр. «векол темуна», темуна — образ, облик (Втор IV:15, Иов IV:16 [192]), являющимися воспроизведением светил небесных («на небе вверху»), людей, скота, птицы, гада («на земле внизу») и рыб («в воде ниже земли», — Втор IV:16–19). Запрещение делать изображения Господа основано на том, что Он невидим (Втор IV:15), запрещение же поклоняться и служить им (5 ст.) мотивируется тем, что Сущий есть Бог-ревнитель (Втор IV:24; VI:15; Нав XXIV:19 [193]), т. е. ревностно оберегающий Ему одному принадлежащие права на поклонение со стороны людей и не допускающий, чтобы свойственные Ему слава и прославление воздавались идолам (Ис XLII:8 [194]; XLVIII:11 [195]). Побуждением для евреев избегать поклонения идолам является вытекающая из свойств Бога-«ревнителя» неизбежность наказания ослушников Его воли и милости к верным Ему (XXIV:7; Чис XIV:18; Ис XIV:21 [196]). Иегова наказывает детей за вину отцов, не безвинных детей за преступления предков, что несогласно с Втор XXIV:16; Иер XXXI:30 [197]; Иез XVIII:1–32, а тех детей, собственная преступность которых («ненавидящих Меня») коренится в виновности их отцов.

Вера в Господа, естество, вызывающее чувство почтения, благоговейного страха (Быт XXXI:42), предполагает почтение, благоговейное отношение и к Его имени. Этого последнего и требует третья заповедь, запрещая профанирование — бесцельное, напрасное употребление божественного имени («напрасно» — евр. «шаве», — см. Иер II:30 [198]; IV:30 [199]; VI:29 [200]).

Предписание о субботе было уже известно народу еврейскому (Быт II:3; Исх XVI:23 и д.), поэтому оно только напоминается: «помни день субботний», а не объявляется в качестве нового закона.

Израиль должен помнить об освящении субботы (XXXI:13–14; Лев XIX:3, 30; XXVI:2; Втор V:12), т. е. о выделении ее из ряда других недельных дней. Это выделение выражается в том, что шесть из них посвящаются работе разного рода (XXXI:15; XXXIV:21; Лев XIX:3), а седьмой Господу. Шесть первых дней — время заботы о земных нуждах, в седьмой же еврей должен освободиться от погружения в житейские интересы, отрешиться от привязанности к земле. Средством к этому является прекращение всякого дела (Лев XXIII:3), — собирания манны (XVI:26), приготовления пищи в вареном и печеном виде (XVI:23), сеяния и жатвы (XXIV:21), возжигания огня (XXXV:3), собирания дров (Чис XV:32), ношения тяжестей (Иер XVII:21 [201]), торговли (Ам VIII:5 [202]), работы в точилах, перевозки снопов и товаров (Неем XIII:15 [203]). Работа запрещается не только самому еврею с семейством, но даже рабу, пришельцу и скоту. В противном случае, т. е. при работе раба, хозяин-еврей невольно бы переносился мыслью к его труду, не отрешился бы, следовательно, от забот о земном.

Основанием для субботнего покоя служит освящение субботы самим Богом (ст. 11): священное не может быть включаемо человеком в круг явлений житейского обихода (XXXI:16–17). По указанию Втор V:15, суббота празднуется в также в воспоминание исхода из Египта. Освобождение от рабства было вместе и избранием евреев в народ Божий, теократический, положило начало ему. По идее же теократии Израиль должен служить Всевышнему. Празднование субботы — посвящение ее Богу и служило прямым выражением этой основной идеи ветхозаветной теократии, идеи избрания евреев в народ Божий и вытекающего отсюда служения Господу.

Почитание отца и матери, повиновение им детей является источником благоденствия и долгоденствия отдельных лиц (Притч XX:20 [204]), целых поколений (Иер XXXV:18–19 [205]; Притч I; Сир IV:6–9 [206]) и всего народа.

Крепкие своей нравственной связью, верностью заветам отцов, отдельные семьи не распадутся и сами (ср. Екл IV:9–12 [207]) и создадут прочное, долговечное общество; расстройство; распадение семьи — признак близкой гибели целого народа (Мих VII:6 [208] и д.). В виду подобного значения семьи, как основы всей гражданской жизни, Моисей и начинает определение, урегулирование взаимных, общественных отношений пятой заповедью: прочная семья — залог прочного общества.

Выражение: «да благо ти будет», отсутствующее в еврейском чтении ст. 12, но встречающееся при повторении данной заповеди во Второзаконии (V:16), имеется налицо в том и другом месте по тексту LXX.

Шестая заповедь охраняет право человека на жизнь. Виновником жизни каждого человека является Бог (Иов X:10–12 [209]), а потому и отнять ее может только Он один.

Под прелюбодеянием разумеется связь женатого мужчины с чужой женой, замужней женщиной, а также замужней женщины с чужим мужчиной (Лев XX:10; Притч VI:32 [210]; Иер XXIX:23 [211]), и даже невесты с посторонним мужчиной (Ос IV:13 [212]). Оно рассматривается как нарушение брачного союза, почему и идолопоклонство народа еврейского, измена завету с Богом, который представляется под образом союза мужа с женой (Иер III:1 [213]; Ос II:4 [214], 13 [215]), называется прелюбодеянием. И так как брачной союз является божественным установлением, то уже в патриархальный период прелюбодеяние считается великим злом, грехом пред Господом.

Восьмая заповедь охраняет собственность ближнего. Собственность добывается посредством труда, труда тяжелого (Быт III:19), который в силу этого ценится и уважается самим трудящимся. Но всякий ценящий свой труд должен ценить и труд ближнего (см. толкование 22 гл.), а потому и не наносить ущерба его собственности.

Требование восьмой заповеди расширяется в девятой. В то время как первая запрещает нанесение вреда лишь собственности ближнего, вторая имеет в виду вред, причиняемый жизни, чести и т. п. ближнего, как ложным показанием перед судьей (Втор XIX:18), так и клеветой (Пс XIV:2–3 [216]; XLIX:20 [217]; Сир VIII:12–13 [218]).

От запрещения худых дел и слов закон переходит в десятой заповеди к запрещению худых желаний и помышлений, составляющих источник худых дел. В порядке перечисления предметов, на которые воспрещено обращать худые желания и помышления, есть разница между еврейским текстом кн. Исхода и Второзакония (V:18). В первой редакции заповедь начинается так: «не желай дома ближнего твоего», а во второй: «не желай жены искреннего твоего», а потом: «не желай дома ближнего». Какая редакция вернее, сказать трудно. Перенесение слов из одной заповеди в другую немыслимо, а перестановка в одной и той же возможна. Под «домом», пожелание которого запрещается, всего естественнее разуметь дом не только в смысле жилища, но в смысле семьи и всех стяжаний домохозяина, которые затем и перечисляются отдельно, в разъяснение общего понятия «дом».

Боязнь быть сожженными огнем (Втор V:22; XVIII:16) заставляет евреев отступить от Синая. При возникшей вследствие этого невозможности лично слышать голос Всевышнего народ просит Моисея быть посредником между ним и Богом. Ущерба от этого, как бы говорят евреи, не произойдет никакого: выслушивая повеления Иеговы из уст Моисея, они исполнят их (Втор V:24), как будто слышали непосредственно от самого Бога.

Вызывающие чувство страха явления имеют своею целью не смерть народа, но запечатление в его памяти совершавшегося законодательства, чтобы воспоминание о нем удерживало впоследствии евреев от нарушения заповедей. Страх, вызываемый видом грозного явления и поддерживаемый воспоминанием о нем, проникнет все существо народа и оградит от покушения нарушать завет.

Так как не было побуждений ослаблять чувство страха повелением подойти к горе, то народ и остался вдали от нее.

С данного стиха начинается изложение законов, возвещенных на Синае одному Моисею и им переданных впоследствии всему народу. К этим законам и относятся слова Втор V:5. Первым из таких постановлений является постановление о месте совершения богослужения — жертвеннике. Так как жертвенник назначается для Бога (ст. 24–25), то он должен быть сооружен в духе истинного богопочитания, не должен носить и следов язычества. И прежде всего на нем или при нем не могут находиться статуи, — золотые и серебренные идолы, несогласные с верой в единого истинного Бога. Ввиду этого и повторяется вторая заповедь, с указанием основания для запрещения делать кумира: невидимость Бога — «говорил с неба» (Втор IV:36; Неем IX:13 [219]).

Так как далее евреи подражая язычникам, могли делать на камнях жертвенника изображения и кланяться им (Лев XXVI:1), то во избежание этого закон требует, чтобы жертвенник был сделан из земли, а если из камней, то непременно из не тесанных (Втор XXVII:5 и д.; Нав VIII:31 [220]; 1 Мак IV:47 [221]), так как на них труднее вырезать то или другое изображение. В виду временного отсутствия одного определенного места для совершения богослужения (Втор XII:5, 11, 21; XIV:23; XVI:6, 11) жертвенник может быть сооружаем там, где «Господь положит память имени Своего» (24), т. е. там, где Он проявит Свое присутствие (3 Цар IX:3 [222], — по поселении евреев в Ханаане получил полную силу закон Второзакония об единстве места богослужения, цит. мм.). Только тогда будет угодна Богу приносимая на жертвеннике жертва. И, наконец, как жертва покрывает грехи человека, так должна быть скрываема и нагота, напоминающая о грехе: при жертвеннике не должно быть ступеней, восхождение по которым способствует открытию наготы.

Глава 21.

По закону в рабы мог быть покупаем обедневший еврей за неуплату долга (Лев XXV:39), а также вор, оказавшийся не в состоянии уплатить за похищенное (Исх XXII:3). Шестилетний срок рабства (Втор XV:12, 18; Иер XXXIV:14 [223]) назначается в соответствии с заповедью о шести днях работы и покое седьмого дня. Год освобождения раба седьмой не есть седьмой юбилейный, а седьмой от начала рабства каждого отдельного раба. Если бы он был седьмым юбилейным, то рабу пришлось бы служить не шесть лет, а столько времени, сколько оставалось до него с момента поступления в рабство, в некоторых случаях месяц, даже меньше. И действительно закон прямо указывает, что в седьмой юбилейный год рабы находятся при своих господах, не получают свободы (Лев XXV:4–6). По окончании шестилетней службы раб отпускался на волю не только «даром», без выкупа, так как за это время он заработал двойную плату наемника (Втор XV:18), но и получал от хозяина все необходимое для обзаведения собственным хозяйством: от стад, от гумна и точила (Втор XV:14).

В первом случае (ст. 3) жена рассматривается как собственность мужа-раба, а потому с ней, своей собственностью, он и уходил на волю. Во втором (ст. 4) она — собственность господина, в силу чего при освобождении своего мужа остается с детьми в доме хозяина.

Еврей, женившийся в состоянии рабства на рабыне своего господина и потому не имеющий права освободиться в седьмой год со всей своей семьей, из-за любви к жене и детям может остаться рабом навеки, т. е. до пятидесятого юбилейного года (Лев XXV:39–41). Другое действие, также устраняющее возможность разных злоупотреблений, состояло в прокалывании уха раба шилом у косяка или дверей того дома, в котором он пожелал служить (Втор XV:16–17). Раб как бы прикреплялся к дому своего господина.

Как видно из Втор XV:17 и Иер XXXIV:9–11 [224], 16 [225], рабыни-еврейки освобождались на тех же началах, что и рабы-евреи. Поэтому общее правило: рабыня «не может выйти, как выходят рабы», имеет в виду не просто рабынь, но рабынь-наложниц.

Когда еврейка, купленная в качестве наложницы и сделавшаяся таковою, впоследствии будет отвергнута господином, то он, как виновный в ее бесчестии, должен помочь ей выкупиться, уступить ее дешевле тому, кто пожелает ее купить, только не язычнику, брак с которым запрещен (Втор VII:3).

Отдав еврейку-рабыню в наложницы сыну, господин должен рассматривать ее не как рабу, а как дочь.

При существовании других наложниц, появившихся позднее, она не лишается прав жены и средств к существованию.

Если хозяин дома не позволит отвергнутой им наложнице выкупиться, не будет рассматривать ее, наложницу сына, в качестве дочери и при существовании у сына других наложниц лишит ее сожительства с ним, то при несоблюдении этих трех условий она получает право уйти от него без выкупа.

12–32. Законы, разъясняющие заповедь — «не убий!» убийство сознательное и ненамеренное; различные случаи увечья, как нанесения вреда жизни ближнего.

Сознательное убийство во всех его видах (Чис XXXV:16–21), будет ли оно совершено евреем или же пришельцем (Лев XXIV:22), наказывается по общему праву кровавой мести смертью: «мститель за кровь сам может умертвить убийцу: лишь только встретит его» (Чис XXXV:19, 21).

Применяемое в случае сознательного убийства, право кровавой мести не имеет места при убийстве ненамеренном, заранее необдуманном (Чис XXXV:22–23; Втор XIX:4–5; 1 Цар XXIV:18 (???)). Невольный убийца не подлежит суждению на смерть (Втор XIX:6), и само общество должно спасти его от руки мстителя за кровь (Чис XXXV:25), предоставив право убежать в место, «назначенное Богом», в один из городов убежища (Чис XXXV:11 и д.). Закон о невольных убийцах, ограничивая право кровавой мести, смягчал грубость нравов.

Коварный, сознательный убийца, лишенный права скрыться в одном из городов убежища (Втор XIX:11–12), не может спастись от смерти и у жертвенника (3 Цар II:28–34 [227]). Требуя от Израиля истреблять зло из своей среды (Втор XIX:19–20), Господь тем более сам не может охранять его на месте Своего жилища, в скинии или храме, у жертвенника.

Как видно из Втор XXI:18–21, отец и мать сами отказываются от дурного сына. Нетерпимый член семьи, поругающий внушаемые природой чувства, он нетерпим и в обществе — исторгается из его среды, побивается камнями.

Свобода драгоценна не менее жизни, поэтому лишение ее — покража и продажа евреем своего соотечественника (Втор XXIV:7) приравнивается к убийству.

18–33. Различные случаи увечья; назначаемые за них наказания соответствуют степени преступления.

Избивший ближнего в драке должен вознаградить его тем, чего он лишил его: уплатить ему ту сумму денег, которую пострадавший мог бы заработать, если бы был здоров, и на свои средства вылечить его.

За убийство раба и рабыни, умерших во время наказания, хозяин не подвергается смерти, а лишь назначаемому судом наказанию, или потому, что раб не приравнивается к свободному (ср. ст. 21 с 19; 26 с 23 и 32 с 29), или потому, что хозяин только наказывал неразумного раба (Притч X:13 [228]), не имея в виду убить его. Господин даже и совсем освобождается от наказания, когда смерть раба не является непосредственным следствием побоев: умрет день или два спустя после побоев. Для хозяина в этом случае достаточно и того наказания, что, теряя раба, он теряет заплаченные за него деньги, наносит себе ущерб: «это его серебро».

Пеня назначается за преждевременно выкинутое дитя. Посредники требуются для предотвращения со стороны мужа неумеренности в требованиях. Греческий перевод вносит такое различение в степени развития выкидыша, для которого нет основания в еврейском тексте. Выкидыш «неизображенный» — ребенок не сформировавшийся, он не приравнивается к полному человеку — и потому за смерть его назначается лишь пеня. Выкидыш, «изображенный» — внешне сформировавшийся ребенок, и за его смерть, как и за смерть взрослого человека, виновный подвергается смерти.

Если последствием драки, кроме преждевременных родов, будет нанесение повреждения самой беременной женщине, то в этом случае нужно поступать по следующему правилу: «душу за душу», т. е. жизнь за жизнь (термин «душа», употребляемый в Библии для обозначения жизненной силы, с удалением которой живое существо умирает, ставится взамен выражения «жизнь»: Пс CVI:5 [229]; Ион II:8 [230]; Плач I:11 [231], 19 [232]; Пс LV:7 [233]; 3 Цар XVII:21 [234]), глаз за глаз и т. д. Составляя продолжение предшествующей речи, слова: «если будет вред, то» устанавливают и общее правило о возмездии за увечье (Лев XXIV:20; Втор XIX:21; Мф V:38 [235]). Зло, причиненное одним евреем другому, должно быть наказано таким же злом, — возмездие простое, чувствительное и способное с силой предупреждать преступление.

Общее правило, определяющее степень наказания за нанесенное увечье, не применяется к рабам, но его изменение ограничивает произвол и жестокое обращение с ними хозяев.

Вол умерщвляется как опасное для жизни человека животное и притом согласно божественному определению (Быт IX:5; Чис XXXV:33). Не освобожденное от крови, мясо его не вкушается по общему закону, требующему вкушать мясо без крови (Лев XVII:10–14). Хозяин, не знавший о бодливости своего вола (ср. ст. 29), не виноват. Но побитие вола камнями и запрещение извлечь пользу из его мяса наносили хозяину столь значительный ущерб, что естественно побуждали его не относиться равнодушно к вопросу; не имеет ли вол наклонности бодаться?

Хозяин вола предается смерти за беспечное отношение к жизни ближнего. Виновником смерти является не столько неразумное животное, сколько он сам, имевший возможность устранить ее соответствующими мерами. Строгость наказания совершенно уничтожала возможность равнодушия к бодливости животного и заставляла заботиться о безопасности ближних.

Смерть заменяется выкупом на том, может быть, основании, что вина домохозяина заключается только в беспечности, но не в злом умысле.

30 сиклей составляют, по всей вероятности, покупную цену раба, подобно тому, как 50 сиклей — выкупную цену взрослого человека (Лев XXVII:3).

Хозяин незакрытой ямы возмещает тот убыток, который причинила ближнему беспечность.

Солидарность интересов заставляет — делить несчастье пополам.

В убытках виноват лишь тот, кто беспечно, нерадиво относится к собственности ближнего, а потому он один и терпит ущерб.

Глава 22.

Покража вола, как более ценного и полезного в хозяйстве животного, чем овца, наносит ему больший ущерб; за больший ущерб назначается и большее наказание. Заколовший или продавший животное наказывается строже того, в руках которого оно найдено. Причина этого заключается в том, что заклание или продажа украденного животного, с одной стороны, лишает хозяина возможности когда-либо воротить похищенное, а с другой — свидетельствует об отсутствии у вора всякого желания принести повинную в своем преступлении.

Убийство вора ночью приравнивается к убийству ненамеренному, так как в темноте трудно определить куда наносится удар, и соразмерить силу последнего. Как ненамеренное, оно и не наказывается смертью. Убийство же вора при дневном свете, когда домохозяин мог избежать его, употребив другие средства для охранения своей собственности, считается сознательным и, по общему закону (XXI:12), карается смертью. В том случае когда вор пойман с поличным в руках, — не успел привести в исполнение своего замысла продать или заколоть похищенное животное, он не наносит домохозяину ущерба и наказывается только за самое преступление: за вола и овцу платит вдвое (ст. 4). Подобное постановление совершенно неприменимо к ворам-беднякам, что в свою очередь могло поощрять их к воровству. Ввиду возможности совершения краж людьми, являющимися по указанным предписаниям безнаказанными, в закон вносится новое постановление: если укравший не в состоянии своим имуществом возместить нанесенный им убыток, то он продается, и продажная цена идет на удовлетворение потерпевшего.

Собственность ближнего должна быть ценима и уважаема, как личная. Пренебрежительное отношение к ней, тем более сознательное: «пустив скот свой травить чужое поле», наказывается тем, что нанесший ущерб достоянию ближнего возмещает его с избытком: платит лучшим из виноградника своего. Греческий и славянский текст говорят о вознаграждении лучшим в том лишь случае, когда потравлена вся нива или виноградник. При полном истреблении растений трудно определить, каковы они были, хорошие или худые; но так как закон — на стороне обиженного, а не обидчика, то последний и отдает первому лучшее из своего поля. Разводящий огонь на своем поле, предполагающийся, может быть, для сожжения сорных трав, виноват в том, что дал ему возможность достигнуть громадных размеров, — сжечь терн, изгороди из колючих растений, отделявшие одно поле от другого, и хлеб соседа (Лев XXVI:4 (???)).

См. толкование ст. 2–4.

При не нахождении вора подозрение в покраже падает на того, кто взял у ближнего на сохранение пропавшую вещь. Для освобождения от него достаточно со стороны подозреваемого одной клятвы пред судьями, что он «не простер руки своей на собственность ближнего».

Вышеуказанный частный случай дает повод установить общее правило о разрешении тяжб «по всякому делу неверному», т. е. по таким делам, в которых предполагается неверный, несогласный с правдой образ действования заинтересованных сторон. Вопрос, кому принадлежит спорная вещь или животное, решается судьями, причем, если правда на стороне собственника, то присвоивший их платит ему вдвое. Если же собственник оклеветал ближнего, то он подвергается наказанию, назначенному за ложное показание (Втор XIX:19).

Отсутствие свидетельских показаний («никто сего не увидит»), при каких обстоятельствах произошла утрата взятого на сохранение скота, заменяется доверием к клятве подозреваемого (ср. ст. 8). Хозяин скота «должен принять» ее, — довольствуется и не имеет права требовать уплаты.

Если украден будет отданный на сбережение скот, причем предполагается и то, что вор не найден, и то, что скот украден из дома, где можно бы уберечь его, то взявший скот на сбережение платит потерпевшему.

Представление растерзанного диким зверем животного служит не только подтверждением совершившегося факта, но и доказательством того, что взявший животное охранял его, прогнал хищника (растерзанное не съедено). Поэтому он не виноват (Быт XXXI:39).

Скот, взятый у ближнего на пользование, должен быть охраняем более, чем взятый на сохранение, так как в первом случае он доставляет прямую пользу взявшему. Поэтому если он не будет заботиться о нем, то наказывается за свое небрежное отношение, последствием которого является смерть или повреждение животного от жестокого обращения с ним.

Присутствие хозяина при смерти или повреждении скота, отданного на время другому, освобождало последнего от обязанности платить за него, потому что хозяин лично мог видеть, что в обращении с его животным не было небрежности или жестокости, и сам мог принять меры к охранению своей собственности. «Если он наемный, то пусть и пойдет за наемную плату свою». Ссужая другого своей скотиной из выгод, за плату, ссужающий извлекая выгоду, берет на свой страх и ущерб, который может быть покрыт полученной наемной платой.

Обольщение девушки является кражей ее высшего достояния — девственности, а вместе с тем и обесценение ее на случай выхода замуж или продажи в рабство. Поэтому обольститель и платит вено в 50 сиклей (Втор XXII:28–29) и в случае согласия отца на брак (Быт XXXIV:11–12) женится на ней без права развода во всю дальнейшую жизнь.

Изложенные в данных стихах законы ограждают не такие или иные права ближнего, но определяют наказание за нетерпимое в народе Божием нарушение основных начал его нравственной и религиозной жизни. Общее между ними и наказание — смерть.

Ворожба, мнимое или действительное вступление в общение с темной силой, несовместима с верой в божественное покровительство (Чис XXIII:22–23 то, что они постановляют одинаковое) и существованием откровения (Втор XVIII:10–14). Прорицатели, гадатели, чародеи и т. п. должны быть преданы смерти через побиение камнями (Лев XX:27), и чувство сострадания к слабой женщине не должно склонять еврея к желанию не прилагать к ворожее закона во всей его строгости.

Скотоложство — порок народов, отвергнутых Богом (Лев XVIII:23 и д.), является попранием закона и целей брака, оскверняет землю (Лев XVIII:28).

Как народ богоизбранный, евреи должны служить Иегове; приносящий жертву другим богам является нарушителем закона, лежащего в основании завета между Богом и народом избранным (Исх XX:5).

Гуманное отношение к пришельцам (Исх XXIII:9; Лев XIX:33; XXV:35; Втор X:19; Иер VII:6 [236]; Мал III:5 [237]), лицам других национальностей, представляет по своим мотивам — «ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской» — применение к частному случаю общего правила; «не делай другому того, что нежелательно для себя». Как видно из Лев XIX:33–34, закон разумеет не одно только избежание обид и пристрастное отношение к ним, но гораздо большее, именно любовь к ним: «люби его, как себя».

Легкая возможность притеснять вдову и сироту, не имеющих для себя заступника, отказать им в законных требованиях (Втор XXVII:19), отнять их собственность (Ис X:2 [238]; Мих II:9 [239]), обратив их в рабов (4 Цар IV:1 [240]), не должна служить приманкой для своекорыстных людей. Защитником вдов и сирот вместо умершего главы семейства является сам Бог (Пс LXVII:6 [241]); Он услышит вопли их, как и вопли всех нуждающихся (Иов XXXIV:28 [242]), и накажет притеснителей вдовством их жен и сиротством детей. В основе, гуманного отношения к вдовам и сиротам лежит то же начало, что и в основе сострадательного отношения к пришельцам (см. выше).

Ссуда имеет целью не обогащение, наживу кредитора, а поддержание обедневшего ближнего (Лев XXV:35–37), поэтому с него и нельзя брать процентов, ни серебра, ни хлеба отдавать в рост (Втор XXIII:20; Пс XIV:5 [243]; Иез XVIII:8 [244], 13 [245] и д.). Основанием для этого частного предписания является общее положение, что в народе еврейском не должно быть бедности (Втор XV:4).

Для обеспечения уплаты долга заимодавцу позволялось брать от должника залог, но и в этом случае первый должен был руководиться состраданием к бедному должнику. Заимодавец не мог пойти за этим залогом в самый дом должника; последнему предоставлялось самому выбрать вещь, без которой он сравнительно легко мог обойтись в течение известного времени (Втор XXIV:10–11; ср. и ст. 6). Таковой вещью являлась, между прочим, одежда, нередко отдаваемая в залог (Иов XXII:6 [246]; Притч XX:16 [247]; XXVII:13 [248]; Ам II:8 [249]). Возвращение ее должнику — акт сострадания к бедному ближнему, обреченному в противном случае, за неимением особого покрывала, дрогнуть от стужи в течение холодной восточной ночи (Иов XXIV:7 [250]). Так как у заимодавца могло возникнуть опасение, чтобы возвращение заклада не лишило его возможности получить уплату долга, и он мог бы не дать особенного значения мысли, что его должнику нечем будет прикрыться во время ночи, то побуждением к состраданию является соображение, что Бог, милосердный к бедному (XXIV:6; Пс LXXXV:15 [251]; 2 Пар XXX:9 [252]), будет строг к жестокосердому, — накажет его (Иов XXII:6 [246], 10 [253]).

«Не злословь, не порицай судей». По объяснению одних — Бога, за каковое понимание ручается Притч XXIV:21 [254] и 1 Пет II:17 [255], — в том и другом месте заповедь о страхе пред Богом стоит, как и в данном стихе, в связи с указанием на уважение начальников. По мнению других — судей в буквальном смысле, так как к ним прилагается имя «elohim» (Пс LXXXI:6 [256]). В последнем случае предписание стремилось бы поднять уважение к закону, подрываемое поношением его представителей. Но так как понимание «elohim» в смысле «судей» вносит тавтологию в узаконение: «судей не злословь, начальника, того же судью, не поноси», то гораздо естественнее разуметь под «elohim» Бога. За это ручается, между прочим, и то, что предписание: «не порицай «еlohim'а» стоит пред речью о промедлениях в принесении Богу плодов земли и доставлении первородных (ст. 29–30). Наконец, при подобном объяснении становится вполне понятной и естественной связь рассматриваемых слов с предшествующими. Исполнение нравственных предписаний, данных в ст. 21–27, стесняло свойственную многим наклонность увеличивать свое благосостояние посредством утеснения бедных и потому могло вызывать ропот и недовольство законом. В виду этого теперь говорится: «Бога не порицай», — не жалуйся на Бога, не ропщи на Него за то, что тебе даются предписания, стесняющие твои своекорыстные поползновения. «Не поноси и начальников», следящих за исполнением этих узаконений.

Начатки «гумна», т. е. хлеба, «точила», т. е. винограда и елея, приносились Богу, как владыке земли обетованной, в благодарность за дарование ее евреям (Втор XXVI:2–11), а Он отдавал их священникам (Чис XVIII:12). Чтобы последние могли получать необходимые к жизни средства в свое время, евреи и не должны медлить приношением начатков. Народу дается предостережение от легкомысленного отношения к исполнению заповедей. «Первенца от сынов твоих отдавай Мне». Эти слова не представляют повторения прежде данной заповеди (Исх XIII:13), а только приложение повеления «не медлить» к исполнению уже известной заповеди относительно первородных.

Замечание о принесении Богу первенцев чистых животных в восьмой день по рождении говорит о том, что они предназначались в жертву (Лев XXII:27). И так как нужда в жертвенных животных была велика, то закон и требует не медлить их доставлением.

Вкушение мяса животного, растерзанного зверем, оскверняло еврея (Лев XXII:8; Иез IV:14 [257]), поэтому запрещение вкушать его и стоит в связи с повелением быть людьми святыми.

Глава 23.

Произнесению справедливого приговора о подсудимом немало мешает существование разного рода недостоверных, ложных о нем слухов. Поэтому во имя справедливости не следует распространять о нем что-нибудь дурное, как выдуманное самим, так и слышанное от других: не следует быть «переносчиком в народе» (Лев XIX:16; Притч X:18 [258]; Пс C:5 [259]). Из желания угодить «великому» (Лев XIX:15), стремящемуся погубить невинного подсудимого, не следует помогать ему («давать руку») ложным показанием против обвиняемого. Такого свидетеля ждет установленное законом наказание (Втор XIX:18–19; Притч XIX:5 [260], 9 [261]).

При показаниях на суде должно руководиться не мнением большинства, а одной лишь истиной. Ей не нужно изменять даже в том случае, когда большинство свидетелей показывает заведомую неправду с целью погубить подсудимого (Притч XVIII:5 [262]; Мф XXVII:24–26 [263]; Мк XV:15 [264]; Лк XXIII:23 [265]; Деян XXIV:27 [266]; XXV:9 [267]).

Снисходительное, сострадательное отношение к бедным (XXII:25 и д.) не должно мешать справедливости; если он виновен, то следует наказать его (Лев XIX:15).

Справедливость заставляет относиться и к врагу, как к брату (Втор XXII:1–4). Эта мысль и поясняется двумя примерами помощи врагу в бедствии, причем во втором случае помощь требует уже больше самоотвержения, так как гораздо труднее работать вместе с врагом в его интересах («развьючь вместе с ним» — ст. 5), чем помочь врагу в его отсутствие (ст. 4).

Судя по еврейскому «шафат», употребляемому для обозначения деятельности судьи, требование данного стиха предъявляется уже не свидетелям, а судьям. Они извращают дело нищего в том случае, когда принимают во внимание ложные показания свидетелей и произносят несправедливые приговоры (Втор XXVII:19; Исх X:12 (???); Иер V:28 [268]). Хотя права каждого, и богатого, и бедного, не должны быть нарушаемы на суде, но о бедном говорится потому, что бедному легче пострадать на суде, чем богатому.

По связи речи ясно, что под неправдой нужно разуметь намеренно неправильное постановление приговора. Избегать сознательно несправедливых приговоров тем большая обязанность судьи, что они приводят невинных к смерти, которая не остается ненаказанной (Втор XXVII:25; Притч XVII:26 [269]; Иер VII:6–7 [236]).

Принятый от тяжущегося подарок невольно вызовет к подсудимому такое расположение, при котором судья утратит способность правильно рассмотреть дело. Взятки заставляют не видеть неправды там, где она есть (Исх XXXIII:15 (???)), и правды там, где она несомненна. Они ослепляют глаза даже мудрых (Втор XVI:19; Сир XXI:29 [270]) и в результате прекращают дело правых, — у правого отнимают законное (Мих VII:3 [271]).

Повеление: «пришельца не обижай» не составляет повторения Исх XXII:21. Там речь шла об отношениях между собой частных лиц, здесь о судебном разбирательстве. Пришельцы, как подчинившиеся в известном отношении законам народа еврейского, и должны быть рассматриваемы с точки зрения этих законов: «один суд должен быть для еврея и для пришельца» (Втор I:16; XXIV:17; XXVII:19).

Продолжением субботнего недельного покоя является покой в седьмой субботний год. Необрабатываемая в это время земля восстановляла свои естественные силы, истощенные предшествующей шестилетней работой. Все выросшее на ней без содействия отдельных личностей (Лев XXV:5) являлось общим достоянием и потому было предметом свободного пользования со стороны неимущих.

Закон о субботнем покое преследует цель восстановления сил утомленного шестидневной работой раба и скота.

Праздничные времена, бывшие для евреев благодеянием, должны были напоминать народу о виновнике их установления — Боге, причем благодарность за благодеяние естественно приводила к точному исполнению Его повелений, исключающему возможность мысли о других богах.

Почитание Всевышнего должно найти свое выражение не в одном устном исповедании Его Богом истинным, но и в троекратном в течение года праздновании Ему. Три ниже перечисляемые праздника имеют ближайшее отношение к жизни евреев, как народа земледельческого.

15. Праздник опресноков, первым днем которого было 15-е авива (Лев XXIII:6), совпадал с началом жатвы (ibid. ст. 10; Втор XVI:9), и потому в благодарность за новопоспевший хлеб и для снискания благоволения Божия на второй день его совершалось возношение пред Господом снопа из начатков жатвы (Лев XXIII:10–11) и с этого же времени разрешалось вкушение нового хлеба (ст. 14).

Праздник жатвы новых плодов труда народа еврейского (Лев XXIII:16), праздник седмиц (ibid. ст. 15; Втор XVI:9), или пятидесятница, был праздником «начатков жатвы пшеничной» (Исх XXXIV:22). Начатки этой последней, два кислые хлеба, испеченные из лучшей новой муки, приносились Господу, как первый плод (Лев XXIII:16–17). Праздник собирания плодов в конце года (Исх XXXIV:22), или праздник кущей (Втор XVI:13), продолжавшийся семь дней (Лев XXIII:34; Чис XXIX:12), был временем веселья и благодарения Бога за божественное благодеяние, наглядное проявление которого еврей видел в собранных плодах (Втор XVI:15).

Так как земледельцы видели в перечисленных праздниках проявление благодетельной руки Божией, то для исповедания владычества Господа они и собирались пред «лице Его» (Втор XVI:16), т. е. в скинию. Являлся мужеский пол; на нем лежал труд обработки земли, и поэтому он имел более оснований и побуждений прославлять давшего урожай; но его присутствие не исключало явления на эти праздники и женщин (1 Цар I:3 [272] и д.).

18–19. Три частные предписания, относящиеся к трем годичным праздникам.

Греко-славянский текст в начале стиха 18-го имеет прибавку против еврейского текста: «όταν γάρ έκβάλω τά έθνη άπό προσώπου σοϋ καί έμπλατόνω τα όρια σοϋ», «егда бо изжену языки от лица твоего и расширю пределы твоя». Прибавка эта возможно перенесена сюда из параллельного места Исх XXIV:24–25 ст., (ее нет в некоторых кодексах). «Не изливай крови жертвы Моей на (евр. «ал») квасное». Так как еврейский предлог «ал» значит не только «на», но и «с», то смысл данного предписания тот, что пасхальный агнец, являвшийся жертвой (см. выше толкование 3 ст. XII гл.), не должно вкушать с квасным хлебом. «Тук от праздничной жертвы Моей не оставляй до утра», — не должна оставаться до утра жертва праздника Пасхи (Лев VII:15, ср. Исх XII:10).

Так как общий закон о посвящении Богу начатков был объявлен ранее (XXII:29), то предписание данного стиха нельзя считать его повторением. Скорее можно думать, что в настоящем случае идет речь о принесении начатков в праздник седмиц, или пятидесятницу. «Не вари козленка в молоке матери его». Религиозное усердие собиравшихся на великие праздники могло выражаться желанием употребить лучшие способы приготовления в пищу тех частей жертвенных животных, которые были оставляемы для употребления как представивших животное в жертву, так и священников. Евреи и сами опытом могли дознать, и от иноземцев получить сведения, что мясо, сваренное в молоке, особенно любимое мясо козленка (Быт XXVII:9; Суд VI:19 [273]; XIII:15 [274]; 1 Цар XVI:20 [275]), получает особую нежность. В большой праздник, при святилище, приготовить мясо наиболее вкусным образом было достаточно побуждений. Закон и не воспрещает варить мясо в молоке: он только воспрещает употреблять для этого молоко матери козленка, потому что и естественное чувство может возмущаться употреблением матернего молока для наиболее вкусного изготовления ее детеныша.

Покровительство Божие евреям проявится в посольстве Ангела, хранителя на пути (ст. 20), сообщении новых откровений (ст. 21), основанных на повиновении Богу непреоборимости и благополучии народа (ст. 22–26, ср. Лев XXVI:9; Втор VII:13; XXVIII:11; греко-славянский текст в ст. 22 имеет вставку, заимствованную из Исх XIX:5–6), в завоевании земли Ханаанской не столько силой оружия, сколько силой божественной помощи (ст. 27–28; ср. XV:14–16; Втор II:25; Нав II:9 [154]; Втор VII:19; Нав XXIV:13 [276]), в постепенном подчинении хананеев (ст. 29–30), как средстве к обеспечению развития и укрепления самих евреев, так как при быстром истреблении врагов земля превратилась бы в пустыню, и евреям пришлось бы страдать от диких зверей (ср. 4 Цар XVII:25 [277] и д.), и, наконец в даровании в прочное владение земли Ханаанской в границах от моря Чермного до моря Филистимского (Средиземного) и от пустыни (Аравийской) до реки Евфрата.

Глава 24.

Народ, как член заключенного завета (ст. 6–8), допускается в лице своих представителей — 70 старейшин, глав 70 родов (Исх I:5), за черту у подножия горы для поклонения Господу, — выражения своего благоговения и полной покорности.

Повеление ст. 2 касается дальнейшего восхождения Моисея. Вместе с Аароном, Надавом, Авиудом и 70 старейшинами он поклонился Господу «издали» (ст. 1–11), не приближался к Нему. После этого он должен взойти на гору один и приблизиться к Всевышнему (ст. 12, 16, 18). Причина, удалявшая членов ветхозаветного царства от непосредственного общения с Богом, т. е. греховность, не уничтожена и доселе: для получения скрижалей, законов и заповедей восходит на гору один лишь Моисей.

После богоявления, бывшего во мраке (XX:21), Моисей сошел с горы к народу и объявил ему «все слова Господни и все законы» — не десятословие, так как евреи слышали его непосредственно из уст самого Господа, а законы гл. XX:19–23. Последовавшее за этим обещание народа: «все, что сказал Господь, сделаем» является выражением добровольного согласия на вступление в завет, последним моментом пред его заключением (ст. 4 и д.).

По идее завета, обе вступающие в союз стороны должны составлять одно неразрывное целое. Эта мысль и выражается в дальнейших обрядах. Как жертвенник, место явления Бога Своему народу (XX:21), указывает на присутствие Всевышнего, так двенадцать столпов означают присутствие всего народа. При заключении союза находятся налицо обе стороны.

В завет с Богом вступает новый, юный Израиль, новый в том смысле, что он дал обещание отказаться от своей греховной воли и поступать по заповедям Божьим (ст. 3). Этот-то новый народ и представляется теперь своими «юношами», первенцами, для которых дальнейшая жизнь впереди. Принесенные ими от лица всего народа жертвы всесожжения и мирные выражали всецелую преданность Богу, и благодарность за принятие в завет.

Как две равные крови, будучи взяты вместе, составляют одно целое, так и окропленный одной половиной крови народ составляет теперь единое с Богом, место присутствия Которого — жертвенник — окропляется другой половиной крови. Повествование XXIV гл. кн. Исход о жертвоприношении при вступлении израильтян в завет с Богом значительно расходится со свидетельством о том же предмете Послания к Евреям (IX:19–21 [278]). По словам Апостола Павла, израильский народ окроплялся кровью тельцов и козлов, причем кровь была смешана с водой и кропилась посредством червленой шерсти и иссопа; окроплялся не только народ, но и книга закона, скиния и все богослужебные сосуды. По одному объяснению, разноречие произошло от того, что Апостол Павел принял во внимание свидетельство иудейского предания; по другому же, он имел в виду день очищения. Этот последний был ежегодным воспоминанием и как бы повторением дня заключения завета при Синае, а потому и неудивительно, если Апостол отождествил оба эти дня. В день же очищения, кроме тельцов, приносились в жертву козлы, а также кропилась кровью скиния и все ее принадлежности (Лев XVI).

Как член заключенного завета, народ допускается для поклонения Господу. Замечание о поклонении Ему издали (ст. 1), о виде подножия (ст. 10) и о сохранении в живых после видения (ст. 11) ясно свидетельствует, что поклонившиеся Господу не духовно только созерцали Его, но видели славу и присутствие Его телесными очами. Но, с другой стороны, явление им Господа есть появление не Его самого, т. е. не Его сущности и внутренней жизни, а только Его славы; взошедшие видели только подножие в том явлении, в котором открылось присутствие божества. Созерцание Бога, не сопровождавшееся смертью созерцавших, служило знаком Его благоволения к народу еврейскому. Как ранее, находясь вне завета, он не мог взойти на гору и остаться живым (XIX:24), так теперь, удостоенный союза с Богом, остается цел и невредим.

Как видно из последних слов ст. 11: «ели и пили», повеление о новом восхождении на Синай дано было Моисею после того, как он сошел со старейшинами с горы. Цель нового восхождения — получение «скрижалей каменных, закона и заповедей, которые Господь написал для научения». Не отмеченное в настоящем случае, число скрижалей указано в других местах (XXXI:18; XXXII:15); их было две, и каждая была исписана с обеих сторон (XXXII:15). Слова: «закон и заповедь» едва ли могут означать десятословие, начертанное на скрижалях, так как оно обыкновенно называется «откровением», «словами завета», «десятословием» (XXV:16; XXXI:18; XXXII:15; XXIV:28; XL:20; Втор X:4). «Закон и заповедь» указывают на те законы и повеления, которые даны Моисею во время его пребывания на горе и изложены в главах XXV–XXXI. Сообразно с этим выражение: «которые Я написал в научение их» должно относить только к скрижалям.

В восхождении Моисея с Иисусом Навином усматривается действие божественного Промысла, давшего возможность проявиться неверию евреев. Если бы Иисус Навин остался в стане, то он, предполагают, не допустил бы народ до поклонения золотому тельцу. Как можно заключать из 2 ст. данной главы, а равно 11 ст. XXIII гл., Иисус Навин хотя и находился на горе, но не в одном месте с Моисеем.

Заместителями Моисея при разборе важных дел являются ближайшие его помощники — Аарон и Ор (XVII:10 и далее).

Законодательство продолжается при той же, что и ранее, обстановке (XIX:18).

Глава 25.

Скиния устраивается на добровольные приношения как потому, что не было иных источников для приобретения необходимых материалов, так и потому, что она, жилище Всевышнего (ст. 8; XXIX:45), Бога всего народа, является общенародным достоянием. Обращение к доброхотным жертвователям было так успешно, что после пришлось прекратить прием приношений (XXXVI:5–6).

Говоря о золоте, ст. 3 не прибавляет слова: «чистое» (ср. ст. 11 и 17), а потому можно думать, что предметом приношений могло быть и очищенное, и неочищенное золото.

Так как из материи указанных цветов (текелет, аргаман, толаат, шани) в соединении с виссоном (льном) устроились покрывала скинии (XXVI:1), одежды первосвященника (XXVIII:5 и д.), а закон запрещает соединять нити из шерсти и льна (Лев XIX:19; Втор XXII:11), то очевидно, что она не была материей шерстяной. Под «виссоном», из которого были сделаны десять покрывал скинии (XXVI:1), завеса, отделявшая святилище от святого святых (XXVI:31), завеса при входе в скинию (ст. 36), а также сшиты ефод, пояс и наперсник судный первосвященника (XXVIII:5 и д.), хитоны, головные повязки, нижнее платье и пояса священников (XXXIX:27–28), разумеется, вероятно, хлопчатая бумага. Это доказывается теми названиями, которые давались данной ткани евреями. Из них «шеш» представляет видоизменение египетского слова «щепе», означающего «лен», а «буц» употребляется для обозначения сирийского льна, отличного от египетского (Иез XXVII:16 [279]). Лен и хлопчатая бумага жителями Востока строго не различались (арабское «каттунь» обозначает и «лен», и «хлопок», а также полотняную материю из хлопка или льна).

Кожи бараньи красные — сафьян. Кожи «тахаш», — от какого животного, дельфина, тюленя или морской породы, они добывались, неизвестно. Несомненно одно, что, предназначенные служить верхним покрывалом скинии (XXVI:14), они отличались прочностью и непромокаемостью. Дерево «ситтим», аравийская акация, отличалось твердостью и легкостью, и потому было самым подходящим для устройства переносной скинии.

Ароматы для елея помазания перечислены в XXX:23–25; для благовонного курения — в XXX:34–36.

7. Камни «шогам», оникс или аквамарин; «камни вставные», которые нужно вставить в оправе в облачение первосвященника (XXVIII:17–20; XXXIX:10–13).

Как видно из XXV:40; Деян VII:44 [280]; Евр VIII:5 [281], Моисею даны были не только словесные наставления относительно устройства скинии и ее принадлежности, но и были показаны самые образцы здания и находящихся в нем предметов.

Сделанный из аравийской акации, длиной около 30 вершков (локоть — около 3/4 аршина), шириной и высотой около 18 вершков, ковчег завета снаружи и изнутри был обложен золотыми листами. На самом ли верху, или же ниже шел венец, текст не говорит.

Четыре золотых кольца были приделаны по два на каждой стороне ковчега, вероятно на поперечной, но не продольной (3 Цар VIII:8 [282]).

Шесты назначены для того, чтобы носить ковчег завета, не прикасаясь к нему руками (Чис IV:15). Они всегда должны быть вдеты в кольца, за исключением того случая, когда нужно было закрыть ковчег покрывалами пред перенесением его на другое место (Чис IV:5–6).

В ковчег должно быть доложено «откровение», т. е. две скрижали (XXXI:18; XXIV:20), которые будут даны (XXIV:12).

Еврейское название крышки «капорет» (от глагола «кафар» — покрывать, делать невидимым, очищать), греческое ίλαστήριον, славянское «очистилище» — дано ей потому, что семикратным кроплением на нее в день очищения достигалось очищение народа от грехов (Лев XVI:14–16).

Образ библейских херувимов скинии с точностью неизвестен. Их можно считать тождественными с херувимами видения пророка Иезекииля (Иез X:21 [283]). Херувимы были «чеканной работы», т. е. изображения их были выбиты из золота. Местом их помещения на крышке служили оба конца ее.

Крылья херувимов должны быть подняты кверху, но не в прямом направлении от крышки вверх, а в косом: при таком расположении они действительно «покрывали» крышку. Лица херувимов должны быть обращены одно к другому и в то же время к крышке; следовательно, головы их были наклонены к крышке ковчега. Как видно из устройства херувимов храма Соломонова (2 Пар III:13 [284]), сделанных по образцу херувимов скинии, эти последние имели прямое положение: «стояли на ногах своих». О коленопреклоненном положении херувимов не может быть речи.

Как место непосредственного присутствия и откровения Всевышнего, в силу чего Он называется «седящим на херувимах, что поверх ковчега завета» (2 Цар VI:2 [285]; Ис XXXVII:16 [286]), и «говорящим с крышки, которая над ковчегом свидетельства, из среды двух херувимов» (Чис VII:89), капорет был престолом Господа, внешним основанием для которого служил ковчег со скрижалями завета в знак того, что пребывание Всевышнего в скинии основывается на заключенном завете. Откровение будет состоять в сообщении Моисею всех повелений, которые народу нужно будет исполнять.

Стол из акации, около 24 вершков длины, 12 ширины и 18 высоты, был обложен листами чистого золота (XXXVII:10–16), почему и называется иногда «столом чистым» (Лев XXIV:6). Кругом него был сделан «золотой венец». Как видно из изображения стола для хлебов предложения на арке императора Тита в Риме, под венцом разумеется массивная золотая планочка 6 дюймов ширины, ограждавшая со всех сторон верхнюю поверхность стола. Так как гладкую обкладку трудно назвать венцом, то можно думать, что она была волнистообразна, или вырезана в виде тонких желобков, выемок. На такую форму указывает чтение LXX «στρεπτόν κυμάτιον» (слав.: «витое обложение»), — термин «κυμάτιον» обозначает волнисто вырезанную доску дорического карниза. Под доской с каждой стороны стола шла связка, т. е. стенка, соединяющая ножки и имеющая ширину ладони. По указанию рисунка на арке, этой связкой был золотой прут, соединяющий все четыре ножки стола в одно целое по самой средине их высоты, а греческое ее название «στεφάνη» говорит за то, что она не была гладкой, но, вероятно, представляла подражание венку из цветов.

Четыре кольца должны быть приделаны на четырех углах, у четырех ножек стола, — в тех местах, где ножки стола были соединены связкой: «при стенках должны быть кольца». Шесты, предназначенные для перенесения стола, вдевались в кольца лишь на время ношения.

К принадлежностям стола относятся «кеарот» — блюда (LΧΧ: τρύβαια), по объяснению талмудического предания — те формы, в которых приготовлялись и приносились в святилище хлебы; «капот» (LΧΧ: θοίσκας), по тому же преданию — фимиамники, или чаши, в которые полагался фимиам (ср. Лев XXIV:7; Чис VII:14), и, наконец, «кесот» и «менакийот» — сосуды для вина, как видно из прибавленного к ним выражения: «которыми возливали». «Кесот», греч. «σπονδεια», это большие винные кружки: «менакийот» — меньшие.

Хлебов нужно было класть двенадцать (Лев XXIV:5) по числу двенадцати колен Израилевых, в два ряда (Лев XXIV:6), по шести в ряд, хлеб на хлеб, как об этом говорит иудейское предание и Иосиф Флавий и указывает изображение стола на арке Тита, представляющее подобие двух возвышающихся цилиндров. Приготовленные из большого количества муки, — в каждом хлебе должно быть 2/10 ефы (Лев XXIV:5), хлебы каждую субботу заменялись новыми (Лев XXIV:8). Хлебы называются хлебами лица, потому что находились пред лицом Сущего. Когда скиния снималась с места, то, по указанию Чис IV:7, стол для хлебов предложения закрывался голубой одеждой, на которую ставили все принадлежности вместе с хлебами предложения, и затем покрывали ярко-красным покровом и кожаным «тахаш».

В отличие от других принадлежностей — сосудов скинии — светильник был сделан из чистого золота. Он был «чеканной» работы, т. е. светильник не был отделываем резцом, но был весь вылит из таланта золота (XXV:39). Ствол светильника должен быть не гладкой однообразной формы, но должен состоять из цветочных чашечек, шарообразных фигур, подобных яблокам, и из цветков. Чашечки, яблоки и цветки должны составить не украшение, приделанное к стволу светильника, но одно целое со стволом, должны входить в его состав.

Из ствола светильника выходили шесть побочных ветвей, три с одной стороны и три с другой. Как видно из изображения светильника на арке Тита, они выходили дугообразно, в форме веера.

Существование на каждой боковой ветви трех цветных чашечек, похожих на чашечку миндального цветка, заставляет предполагать, что и яблок, и цветков на каждой ветви было по три. В таком случае каждый боковой стебель светильника состоял из девяти фигур: сначала шла миндалевидная чашечка, затем шарообразная фигура — яблоко и, наконец, цветок. Умолчание о том, что чашечки, яблоки и цветы были различной величины, заставляет думать, что они были одинаковых размеров. В силу же этого нижние ветви должны были оканчиваться в своем верхнем конце не на одной высоте с верхними стеблями, а ниже их, и ниже настолько, сколько занимали пространства три фигуры: чашечка, яблоко и цветок.

На стволе светильника те же самые фигуры чашечки, яблока и цветка повторялись четыре раза. На их размещение указывает замечание о расположении яблок. Первое находилось несколько ниже на том месте ствола, из которого выходили две нижние ветви; второе и третье стояло в таких же отношениях к средним и верхним стеблям (ст. 35).

Что касается формы лампад, то библейский текст не говорит о ней ничего. На основании Зах III:9 [287]; IV:2 [288], где семь лампад ставятся в соотношение с таинственным камнем о семи очах, древние толковники называли их глазообразными. В позднейшем еврейском предании лампады светильника являются ложкообразными. Новейшие же исследователи на основании находимых в палестинской почве экземпляров древних ламп считают лампады Моисея ладьеобразными с носками или продолговато-круглыми с двумя отверстиями для фитиля и вливания масла. По указанию Исх XXVI:35, светильник стоял не посредине скинии, а при южной продольной ее стороне, причем, как свидетельствует Иосиф Флавий, широта его не приходилась по широте скинии; он стоял косо: узкая сторона была обращена к Святому святых и ко входу святилища, а широкая — к столу для хлеба предложений, находящемуся на северной продольной стороне скинии (XXVI:35). И если эта широкая сторона светильника называется передней (лицевой), то очевидно, что падавший на нее свет лампад падал вместе с тем и на стол предложений. Подобное направление света могло объясняться устройством лампад: они могли быть закрытыми за исключением двух отверстий для фитиля и вливания масла, и если из первого отверстия, обращенного к столу предложений, выставлялась горевшая светильня, то свет от нее и падал на священную трапезу.

Принадлежностями светильника были щипцы, или клещи (Ис VI:6 [289]), предназначенные для снимания нагара с светилен, и ложки — сосуды для его гашения.

Глава 26.

Первый из покровов скинии, так называемый нижний, внутренний, по своему материалу имел сходство с разноцветной завесой, отделяющей святилище от святого святых (ст. 31). Он был сделан работой «choscheb» по греч. «έργον ύφαντόν», представлявшей, по древнему преданию, ту особенность, что она давала ткани два разные вида с лица и изнанки. На одной стороне по трехцветному полю были вышиты изображения херувимов.

Подобно тому как стены скинии слагались из отдельных брусьев, и покров скинии состоял из десяти отдельных полос, имевших каждая 28 локтей длины и 4 локтя ширины. Эти отдельные узкие полосы были затем сшиты вместе, — образовали два больших полотнища, причем каждое состояло из пяти полос.

Образовавшиеся таким образом две большие полосы, по 28 локтей в длину и 20 локтей в ширину, уже не сшивались, но соединялись при помощи 100 голубых петлей, расположенных по 50 в той и другой полосе, петля против петли, и соединенных 50-ю золотыми крючками. По соединении указанным способом обеих половин, получался один покров в 28 локтей длины и 40 ширины. Имевший такие размеры, покров налагался на брусья стен скинии таким образом, что его ширина (40 локтей) приходилась на длину всего здания и на заднюю западную стену. Именно одна половина покрова своей 20-локтевой шириной покрывала двадцать локтей святилища, десять локтей второй покрывали святое святых и остальные десять шли на западную сторону, имевшую в высоту именно десять локтей (ст. 16). Право на подобное понимание даст (33 ст.; из его указания, что завеса, разделяющая святое святых от святилища, висела как раз под крючками, соединявшими две половины покрова по 20 локтей каждая, с несомненностью следует, что первые двадцать локтей покрывали пространство до святого святых, т. е. святилище. И так как скиния имела в длину 30 локтей (ст. 16 и 18), то на длину святого святых требовалось из остальных 20 локтей покрывала лишь десять локтей. Остающиеся десять закрывали заднюю сторону не до самой земли, так как из них нужно вычесть ту часть, которая приходилась на толщину брусьев. Своей длиной нижний покров покрывал ширину скинии. Но так как его длина равнялась 28 локтям, а ширина скинии, считая 10 локтей верха и 20 локтей до высоты двух боковых сторон, равнялась 30 локтям, то и в северном, и южном боках, как и на западной стороне, он не достигал до земли более, чем на локоть: и в этом случае часть недостающих двух локтей шла на толщину брусьев. Это явление было не случайное, а намеренное: не следовало ткани с изображением херувимов спускаться до самой земли и пылиться.

Второй ряд покрывал, поверх нижнего покрова, состоял из отдельных одиннадцати полос, сделанных из козьей шерсти. По своей длине в 30 локтей он превосходил нижний покров на два локтя, а по ширине (44 л.) на четыре.

Пять полостей были сшиты в одно покрывало, а остальные шесть — в другое. Шестая полость в этом покрывале имела такое назначение. Одна половина ее, т. е. два локтя, назначалась, по указанию 12 ст., для задней — западной стороны скинии. Благодаря этому, 10 1/2 покрывал, имевших в ширину 42 локтя, покрывали сорок локтей длины скинии: двадцать локтей шло на покрытие святилища, десять — святого святых и двенадцать на покрытие десяти локтей западной стороны. Лишние два локтя требовались для того, чтобы закрыть ее до самой земли, прикрыть ту часть столбов, для покрытия которой нижние покрывала оказались короткими. Собственно, эти два локтя шли на толщину брусьев, и так как, по всей вероятности, их было много, то остаток был загнут. Другая половина излишней шестой полости была спущена на переднюю, восточную сторону скинии. Здесь она, как думают, образовала то, что в греческих постройках называлось «άέτωμα» т. е. выступ, образуемый нижним краем крыши на фасадных сторонах, в виде треугольного карниза.

На кромке последнего из сшитых вместе пяти покрывал и на кромке из сшитых вместе шести покрывал сделано по пятидесяти петлей, которые должны были, как и в кожаных покрывалах, приходиться одна против другой. Вставленные в эти петли медные крючки соединяли покров.

См. в объяснении ст. 9.

Полости второго покрова имели в длину 30 локтей (ст. 8) и потому могли закрыть ширину скинии. По сравнению с длиной полостей нижнего покрова они имели «излишек» в два локтя, — спускались на один локоть ниже цветных покрывал и по северной, и по южной стороне скинии, и таким образом прикрывали ту часть продольных столбов, для покрывания которой первые оказались короткими.

После распространения второго покрова скиния с наружной стороны была уже вполне готова. Но в таком виде она могла бы страдать от зимних дождей и частых в Аравийской пустыне ураганов. В виду этого для нее назначаются два других, более прочных, покрова. Как совершенно безыскусственные, они и не описываются подробно; текст указывает только их материал. Один был сафьянный, «из красных бараньих кож», другой, самый верхний, из материала «тахаш».

Деревянный остов скинии состоял из брусьев, сделанных из аравийской акации. Говоря о длине (10 локтей) и ширине (1 1/2 л.) брусьев, текст не упоминает об их толщине. Она может быть выведена из других определенно известных величин. Как видно из 22–23 ст., на западной стороне скинии стояло восемь брусьев, которые при ширине каждого в 1 1/2 локтя давали 12 локтей. Но эта 12-локтевая ширина скинии не была ее внутренней шириной. По единогласному свидетельству Филона, Иосифа Флавия и всего иудейского предания, скиния имела внутреннюю ширину в десять локтей. Двенадцать локтей были, следовательно, наружной шириной скинии. 10-локтевая внутренняя могла получиться только в том случае, если продольные стены, упираясь в края задней или поперечной стороны, отнимали от ее 12-локтевой меры по одному локтю с одной и другой стороны. Это же последнее было возможно только в том случае, когда составляющие их брусья имели толщину одного локтя.

Каждый брус оканчивался внизу двумя «йодот» — ручками, двумя шипами.

Для продольных, северной и южной, сторон скинии назначено сорок брусьев, по двадцати на каждую. Так как ширина каждого бруса была полтора локтя, то из плотно приставленных друг к другу брусьев должна была получиться сплошная стена в тридцать локтей длины. Каждому шипу соответствовала особая подставка с отверстием, сделанным по мерке шипа, в которое он и вставлялся, как в свое основание. Благодаря этому столбы получали известную долю устойчивости. Подставы столбов скинии отличались от подстав двора тем, что были не медные, а серебряные, и на каждую из них пошло по таланту серебра (Исх XXXVIII:27). Форма их неизвестна.

Из восьми брусьев задней стороны шесть имели такой же вид, как и брусья продольных стен, но остальные два угловые отличаются от других. О них текст говорит следующее: «и два бруса сделай для углов скинии на двух сторонах, чтобы они были близнецы снизу и целыми сверху, к кольцу одному». По наиболее правдоподобному объяснению, данное место имеет такой смысл. Угловые столбы должны выражать собой известную строителям художественную архитектурную параллельность (быть «близнецами», сходными, «ίσοι» греческого перевода), начиная с самого своего основания и далее. Но вместе с этим они не должны терять что-либо из того, что свойственно другим брусьям; напротив, они должны иметь такое же полное значение в счете брусьев и, подобно всем остальным брусьям, подчиняться общей системе укрепления скинии, внося свои отдельные кольца в общие ряды колец и засовов.

Вставленные своими шипами в подставы, брусья получали устойчивость внизу, в своем основании. Для сообщения же им устойчивости на остальном протяжении употреблялись шесты, по пяти на каждой стороне. Так как шесты продевались в кольца, то, очевидно, были круглыми. Один из них называется «внутренним, проходящим по средине брусьев», точнее — «сквозь толщу брусьев», сквозь пробуравленные в самых брусьях отверстия. Сообразно с этим четыре других шеста должны были идти по наружной, лицевой стороне стен скинии. Замечание о пятом шесте, что он шел от одного конца до другого, указывает на его длину, равную длине всей скинии. И так как и прочие шесты должны были, подобно ему, скреплять брусья, то представлять их более короткими нет основания. Что касается расположения шестов, то текст о нем не говорит. Можно лишь думать, что «внутренний» шест шел по самой средине высоты брусьев, на равном расстоянии от низа и верха. Остальные четыре были расположены таким образом, что два находились ниже «внутреннего», на равном расстоянии от него и друг от друга, а два другие выше его.

В скинии, на расстоянии 20 локтей от входа, висела завеса из такого же материала и такой же работы, как и нижние покрывала (XXVI:1). Утвержденная на четырех, обложенных золотом, столбах из дерева ситтим, она разделяла внутренность скинии на две части: переднюю в 20 локтей длины, 10 локтей ширины и высоты, называвшуюся «святилище», и западную 10 локтей в кубе, носившую название «святое святых».

О принадлежности святилища — жертвеннике каждений говорится, что он стоял перед завесой, которая «пред ковчегом откровения, против крышки, которая на ковчеге откровения» (XXX:6; XL:5); он является как бы предваряющим ковчег завета, стоит на переходе от святилища к святому святых. Если же о двух других принадлежностях — столе и светильнике замечается, что они были вне завесы, то это значит, что они стояли дальше от завесы, чем жертвенник и не по средине широты скинии, а по сторонам, один направо, другой налево от жертвенника.

На входной восточной стороне скинии деревянной стены не было. Ее не закрывали и покровы: нижний совсем не свешивался на восточную сторону, а второй спускался небольшой частью. В виду этого для заграждения восточной стороны и для образования входа во святилище здесь была распростерта радужная завеса, не отличавшаяся по материалу от завесы двора. По свидетельству Иосифа Флавия, она простиралась сверху только до половины стен скинии. Но это указание понимают в том смысле, что завеса имела особые приспособления в виде петлей и крючков, при помощи которых она приподнималась на время богослужения.

Для утверждения завесы было поставлено на восточной стороне пять колонн. Так как им дается по одной подставе, а брусья стен скинии имели по две, то отсюда заключают, что колонны были уже брусьев. И действительно, если бы ширина каждого из них равнялась 1 1/2 локтям, то пять колонн поглощали бы от ширины святилища семь с половиной локтей; промежутки, предназначенные для входа, были бы слишком узки.

Глава 27.

Так как жертвенник из земли (Исх XX:24–25) не всегда был удобен для жертвоприношений, то законодательство требует устройства более устойчивого жертвенника. Как видно из описания, это был сделанный из досок дерева ситтим (ст. 8) сруб, пустой внутри (ст. 8), не имевший ни дна, ни верхней крышки, в пять локтей длины и ширины и в три локтя вышины. В виду сравнительной высоты жертвенника к нему приходилось «восходить» (Лев IX:22). И так как удобные для восхождения ступени были запрещены (Исх XX:26), то можно думать, что с одной его стороны была сделана покатая насыпь.

По четырем углам жертвенника из его стен выступали завитки, имевшие форму рогов вола, как главного жертвенного животного, и потому называвшиеся рогами жертвенника. Они не были только прибиты к углам жертвенника в качестве украшения, но составляли с ним одно целое, — были сделаны из того же дерева и обложены не особенными медными листами, но той же обкладкой, которой были покрыты и стенки. Поскольку с рогами жертвенника был связан обряд жертвоприношения, состоявший в кроплении их кровью жертвенного животного, постольку, можно думать, они имели великое священное значение и составляли важную принадлежность жертвенника. Искавшие спасения жизни ухватывались за его рога (3 Цар I:50 [290]; II:28 [227]); название рогов заменяет название жертвенника (Пс CXVII:27 [291]), и сокрушение их равносильно уничтожению жертвенника (Иудиф IX:8 [292]; Ам III:14 [293]). Стенки жертвенника были обложены медью как для противодействия постоянно пылавшему на нем огню, так и для сообщения им прочности и вида.

Медные горшки, котлы, требовались как для собирания пепла от жертв, так и для варения жертвенного мяса (ср. Лев VI:28); лопатки — для очищения жертвенника от пепла; чаши — для сцеживания крови жертвенных животных; вилки, вероятно, с тремя зубцами (1 Цар II:13 [294]), — для поворачивания сжигаемых частей и для вынимания мяса из горшков, в которых оно варилось и, наконец, угольницы.

Сетка окружала жертвенник со всех сторон: «сделай на четырех углах ее четыре кольца». По точному переводу с еврейского текста, она должна быть положена под «карков жертвенника снизу, так чтобы доходила до половины жертвенника». В виду того, что выражение «карков», кроме данного места, в Библии не встречается, объяснения его отличаются разноречием. Одни экзегеты разумеют под ним скамью, обходившую жертвенник кругом по его средине, которой пользовались священники при совершении жертвенных операций. Но скамья представляла бы запрещенные законом ступени (Исх XX:26) и увеличивала бы размеры жертвенника.

Равным образом неодинаково представляется положение и устройство решетки. Некоторые видят в ней решетку, или решетчатый очаг, на верхней площадке жертвенника, помещают ее то между рогов жертвенника, то с большим или меньшим углублением в ящик жертвенника. Но существование на жертвеннике искусственного очага является лишним, потому что действительным местом сожжения жертв должна служить земля (Исх XX:24–25). Гораздо вероятнее и правдоподобнее следующее объяснение этих частей жертвенника. Именем «карков» называется в жертвеннике то, что в принадлежностях святилища — алтаре кадильном и столе предложений обозначено словом «zer» — венец. Это был простой карниз или простая полоса, проходившая по верхнему краю стенок жертвенника, сообщавшая им большую крепость и вместе с тем служившая украшением жертвенника, приближавшим его к священным сосудам. В то же самое время этот карниз служил связью для рогов жертвенника, соединял их в одно целое. Непосредственно под данной полосой, или карнизом, по наружной стороне жертвенника и в верхней ее половине проходила сетчатая медная решетка, покрывавшая верхнюю половину стенок жертвенника.

Были ли сделаны для вкладывания шестов особые кольца, или же это были кольца решетки (ст. 4), текст не говорит. Но если допустить, что кольца решетки находились на нижних боках, углах ее, то существование других представляется излишним. Шесты служили для перенесения жертвенника, который в случае ненастья закрывался во время похода особенным кожаным покровом, «тахаш» (Чис IV:13–14).

Пустая внутренность сруба из досок наполнялась, вероятно, землей или камнями.

Окружавшая двор скинии ограда состояла из столбов и навешенных на них завес из крученого виссона. На продольных, южной и северной, сторонах завесы имели по сто локтей длины, и на этом протяжении было поставлено по двадцати столбов, так что на каждые пять локтей приходилось по одному столбу. Завесы боковых, поперечных сторон простирались на 50 локтей, а при них 10 столбов, расставленных на том же самом расстоянии. Само собой понятно, что при разделении длины и ширины ограды на пятилоктевые промежутки не должна браться в расчет толщина столбов, потому что в противном случае получилось бы не 100 локтей длины и 50 ширины, но больше, больше настолько, сколько локтей составляла широта столбов, взятых вместе. Пятилоктевое расстояние нужно считать поэтому не между столбами, а между предполагаемыми их внутренними стержнями, или осями.

Сама расстановка столбов происходила, очевидно, следующим образом. Если она началась с южной стороны, идущей с востока на запад, то первый столб был поставлен по прохождении первой локтевой стадии; второй — после второго пятилоктевого промежутка и т. д., так что двадцатый столб падал на крайний пункт сотого локтя, или на самый юго-западный угол. Равным образом и первый столб поперечной западной стороны поставлен после пятого локтя, а последний или десятый после пятидесятого, на самом северо-западном углу. Также и первый столб северной продольной стороны был поставлен на пятом локте, а последний на сотом, или на северо-восточном углу. Отсюда, именно с пятого локтя от угла, начата установка столбов восточной стороны, так что последний десятый столб пал на оставшийся доселе незанятым юго-восточный угол, или на исходный пункт общего счета.

В составе столбов различается подножие — пьедестал, собственно столб, или ствол, верх, или капитель (XXXVIII:17). Подножия были сделаны из меди, имели, по словам Иосифа Флавия, шпицеобразную форму, — напоминали те железные чехлы, которые греки надевали на колья, втыкая их в землю. Другие считают их плитообразными. Материал и форма столбов не указаны. Но первый подразумевается, — это указанное для самой скинии дерево ситтим, аравийская акация. Что касается формы, то одни считают столбы четырехугольными, так как эта форма чаще других встречается в описании скинии, другие же в виду того, что столбы называются «amudim», колонны, и имеют капители, выдают их за круглые. Неизвестна равным образом и форма капителей, обложенных серебром (XXXVIII:17). Была ли она шарообразная, или же напоминала цветочную чашечку, сказать невозможно. Несомненно лишь то, что капители должны были возвышаться над завесой, так как в противном случае их нельзя было видеть, они оказывались лишними.

Для утверждения столбов служили связи, пропущенные через серебряные крючки. Под связями разумеются серебряные пруты, проходившие от столба к столбу и, следовательно, обходившие кругом всей линии ограды. Они держали столбы в прямом направлении и препятствовали их падению в плоскости завесы. Падение же столбов в другом направлении, выпадение их из линии ограды предотвращались при помощи цепей, которые спускались от капителей и утверждались в земле, по словам Иосифа Флавия, — медными в локоть длины. На соединенные прутами столбы была повешена завеса. При длине в 280 локтей и при высоте в 5 она не могла быть одной цельной полосой, но представляла соединение отдельных частей, как и покровы скинии. Чтобы легкая льняная материя могла сопротивляться ветру, она должна быть прочно прикреплена не только вверху столбов, но и внизу.

На входной, восточной, стороне двора пространство с каждого бока в пятнадцать локтей было закрыто такими же завесами, как и на остальных сторонах. На этом пространстве было поставлено по три столба, всего шесть.

По средине восточной стороны пространство в двадцать локтей было оставлено для входа. Его составляли четыре столба с повешенной на них завесой в двадцать локтей. В отличие от завес ограды («kelah») она носила название masach и была приготовлена из голубой, пурпуровой, червленой ткани и крученого виссона работой «rokem». В переводе LXX данный термин передается выражением «ποικιλία του ραφιδεντου», в славянском — «пестрение швенное», в латинском — «opus plumarii». Известно, что именем «plumae» — перья назывались дощечки в военных латах, располагавшиеся, как перья птиц или чешуя рыб. Отсюда «plumaria» назывались украшения на одеждах, подобные перьям, дощечкам и цветам, вытканным или вышитым иглой.

Талмуд и раввины в объяснение термина «rokem» говорят, что под ним разумеются украшения, нашиваемые иглой по тканному полю и притом имеющие одно лицо, т. е. одинаковые с лица и изнанки. Сообразно с этим под работой «rokem» разумеется такая отделка ткани, в которой белое поле виссона было разделано голубыми, пурпуровыми и ярко-красными нитями в виде лат или квадратов. Своим цветом и работой завеса входа резко выделялась среди белой полотняной ограды скинии. Выделение было еще рельефнее, если она действительно имела те размеры, о которых говорит перевод LXX: вместо 5 локтей высоты имела двадцать. Предназначенная для того, чтобы закрывать вход, завеса не была, конечно, прикреплена внизу и могла, смотря по надобности, подниматься на известную высоту.

Поясняется указание ст. 10 в том отношении, что говорится о связях между столбами кругом всей ограды.

Для точности повторены измерения всего двора, причем вполне ясно отмечено, что обе продольные стороны должны иметь по сто локтей, короткие по пятидесяти, а высота везде должна быть в пять локтей.

Упоминание о кольях скинии и двора дает видеть, что для прикрепления к земле верхних покровов скинии и для укрепления столбов двора требовались колья, а к ним и веревки (Чис III:37; IV:26, 32; Исх XXXV:18).

О приношении елея для золотого семисвешника: среди описания устройства будущей скинии говорится об елее потому, что он должен составлять такую же необходимую принадлежность святилища как и его вещи. Приносимый всеми евреями, елей должен быть приготовлен из маслин: должен быть «чистый», т. е. без отстоя, без примеси и без сора; должен быть «выбитый», т. е. не выжатый прессом, а стекший из растолченных маслин. Елей горел «во всякое время», — не только днем, но и ночью, как это подтверждается и положительным законом о всегдашнем горении светильника (XXX:8; Лев XXIV:3–4), об утреннем приведении в порядок лампад (Исх XXX:7), а также и тем обстоятельством, что, при отсутствии окон, в святилище нельзя было обходиться без огня и днем. Оправление светильника должно быть совершаемо Аароном и сынами его, т. е. первосвященником и священниками, а не левитами.

Глава 28.

Учреждение ветхозаветной Иерархии. До Синайского законодательства у евреев действовало право естественного священства: глава семьи был в то же время и священником, — приносил жертвы (Быт XII:7; XXII:2; XXVI:25; XXVIII:18). С устройством же скинии и возникновением сложного культа для богослужения назначаются особые священники, члены фамилии Аарона, с ним, как первосвященником (Лев XXI:10; ср. Исх XXVIII:1; Чис XXXV:28), во главе. Для служения при скинии они предназначаются Богом еще в Египте (1 Цар II:27–28 [295]), и оно дается им как дар (Чис XVIII:7).

Но, будучи делом свободного божественного установления, избрание священников из колена Левиина вызывалось, можно думать, его сравнительной нравственной чистотой и религиозностью. Если даже не придавать особенного значения свидетельству еврейского предания, что пред исходом из Египта колено Левиино повело борьбу за исповедание Всевышнего против увлекавшихся язычеством, то и тогда о его религиозности может свидетельствовать поведение левитов после поклонения золотому тельцу при Синае (XXXII:27–28). «Возьми к себе», — ты близок ко Мне, ты посредник между Мной и народом, в такое же положение повелеваю поставить и твоего брата с его сыновьями. Исполнение обязанностей священного служения, поставляя служащих в положение посредников между Богом и народом, делает их лицами, принадлежащими Богу. Они не священники народа, но священники Богу.

Одежды Аарона и его сыновей указывали на их сан, служили внешним отличием священных лиц от остального народа. Отсюда, как носимые только священниками, они называются «священными». Священны они и потому, что надевались только при священнодействиях (XXIX:29; XXXI:10). Говоря далее о «славе и благолепии» служения, одежды соответствовали благолепию святилища.

Для устроения одежд Моисей должен избрать «мудрых сердцем», людей искусных в художестве и ремеслах (XXXI:6; XXXV:10; XXXVI:1–2).

Ефод (слав. «верхняя риза», или «эфуд»). Производимое толковниками от еврейского глагола «афад» — «связывать», данное название указывает на одежду, состоявшую из двух кусков материи, из которых один покрывал спину, другой грудь до пояса; на плечах они скреплялись нарамниками (см. ст. 7), а при поясе завязками (ст. 8). Материалом для ефода служили нити голубой, пурпуровой и червленой пряжи, виссон (лен) и золото. Последнее растягивалось в листы, разрезалось на нити, которые и были вотканы между петлями указанных цветов (XXXIX:3). «Ефод, говорит блаженный Иероним, соткан из четырех цветов: гиацинтового, льняного, багряного червленного и золотого. Золотые пластинки, т. е. листы, растягиваются до чрезвычайной тонкости, нарезанные из них нити сучатся с утоком из трех цветов и нитяною основою».

Нарамники, или застежки на плечах, связывали ефод на обоих концах его (XXXIX:4). Это указание дает понять, что ефод не представлял собой цельной одежды, — тогда не было бы нужды скреплять, связывать два конца его на плечах. Она состояла из двух кусков сотканной вышеуказанным способом материи, из которых один оканчивался на плечах первосвященника со стороны груди, а другой со стороны спины. Во избежание распадения концы этих половин связывались на каждом плече нарамником особого рода застежкой. Форма этой последней неизвестна, но, как видно из 9–12 ст. (XXXIX:6–7), каждая из них была украшена камнем «шогам» — ониксом, вставленным в золотую оправу.

На плечах два куска материи скреплялись нарамниками, а внизу при поясе — завязками.

По преданию на камне, назначенном для правого плеча, были вырезаны имена шести старших сынов Иакова.

Вырезанные на каждом камне имена сынов Израилевых носились Аароном пред Господом «для памяти», — для того, чтобы он не забывал народ свой в просительной молитве. Вместе с первосвященником, являвшимся пред лицо Божие, являлись к лицу Божию и колена Израилевы.

Цепочки, о которых говорится в данных стихах, нельзя отождествлять с цепочками, при помощи которых прикреплялся к нарамникам наперсник судный (ст. 22–25). Об устройстве последних дается особое повеление (ст. 22). Естественнее предположение, что цепочки, ст. 13–14, обвевали гнезда и тем предохраняли выпадение камней нарамников из оправ.

Название наперсник дано одежде от ношения ее на груди, а наименование «судный» произошло от присутствия в нем урима и туммима (см. объяснение ст. 30). Сделанный из той же самой материи, что и ефод, он представлял квадратный плат в пядень длины и ширины (около пяти вершков). Наперсник был двойной, состоял из сложенной вдвое материи.

В наперснике, с передней его стороны должны быть вставлены в золотых оправах 12 драгоценных камней, расположенных в четыре ряда. Какие это были камни, с точностью сказать невозможно. На основании древних переводов можно с вероятностью предполагать, что в верхнем ряду находились сердолик, топаз и изумруд; во втором — карбункул, сапфир и яспис; в третьем — яхонт, агат и аметист; в нижнем, т. е. четвертом, — хризолит, берилл и оникс. Сердолик — красного цвета; топаз — золотистого; изумруд — зеленого; карбункул — огненного; сапфир — голубого; яспис — различных цветов; яхонт — золотисто-желтого; агат — различных цветов; аметист — фиолетового; хризолит — зеленоватого; берилл — зелено-голубоватого; оникс — вроде агата. В каком порядке должны следовать имена колен, текст не говорит, но вероятно, в порядке старшинства, как и на нарамниках (ст. 10).

К каждому из двух верхних, т. е. ближайших к плечам, углов наперсника приделывалось по золотому кольцу, к ним в свою очередь по золотой цепочке, а каждая из этих последних прикреплялась к соответствующему гнезду нарамника.

По такому же золотому кольцу прикреплялось и к каждому из двух нижних углов наперсника, только они находились не на лицевой его стороне, а на исподней, обращенной к ефоду. В свою очередь и этот последний под стягивающим его поясом имел на каждом углу по кольцу, кольцо против кольца наперсника. Кольцо наперсника связывалось с кольцом ефода шнуром, и благодаря этому наперсник не спадал с ефода, не сбивался на сторону.

Ношение первосвященником на своей груди, у сердца, камней с именами сыновей Израилевых указывало на его духовные отношения к своему народу. Первосвященник соединен с ним узами самой тесной любви.

С наперсником судным был соединен «урим и туммим». Еврейский текст, говоря об отношении последнего к первому, употребляет выражение «нататта» (от натан), означающее: «прибавь, приложи» урим и туммим к наперснику (ср. Лев VIII:8). (Здесь интересно рассмотреть соответствующий текст Славянской Библии — И опояса его по устроению ефуда, и стисне его им: и возложи нань слово, и возложи на слово явление и истину. Прим. ред.). Сообразно с этим название «урим и туммим» означало предмет, прилагавшийся к наперснику. С большей точностью выясняется отношение между ними путем сравнения данного стиха и Лев VIII:8 с 16 и 21 ст. XXV гл. книги Исход. В том и другом стихе говорится о вложении в ковчег скрижалей завета, причем в еврейском тексте употреблен тот же, что в Исх XXVIII:30; Лев VIII:8, глагол «натан» с предлогом «эл». Но если в них он характеризует отношение скрижалей к ковчегу, то и в последних — отношение урима и туммима к наперснику. Как скрижали вложены в ковчег завета, так урим в наперсник. Возможность этого видна из того, что последний был «двойной», состоял из двух кусков материи. Но если урим и туммим «вкладывался» в наперсник, то его уже нельзя отождествлять, как делают некоторые, с 12 камнями: они были на наперснике, но не в наперснике. С представлением об уриме и туммиме, как предмете, совпадает и другое, высказанное экзегетами, мнение, будто бы этим именем называлось получаемое первосвященником откровение. В частности, на отличие урима от откровения указывает Чис XXVII:21: «и будет он (Иисус Навин) обращаться к Елеазару священнику и спрашивать его о решении урима». Из сравнения слов: «и будут они (урим и туммим) у сердца Аарона» с дальнейшим выражением: «и будет Аарон носить суд сынов Израиля у сердца своего», с несомненностью следует, что название «суд» усвояется уриму и туммиму и что в зависимости от этого содержащий их наперсник получил имя «наперсника судного» (ст. 15). И так как с выражением «суд» (евр. «мишпат») соединяется понятие об откровении (Ис LI:4 [296]), то название урима «судом» указывает на то, что посредством него открывалась воля Божия, получалось откровение (Чис XXVII:21). (Это толкование подходит к славянскому толкования «урим» и «туммим» как «слово» и «истина». Прим. ред.)

«Меил» (слав.: долгая риза, внутренняя) в отличие от ефода был одноцветный. Верхняя риза названа «ризою к ефоду», т. е. принадлежностью ефода, который без него не надевался.

Одежда была не распашная, не застегивающаяся, но цельная, с отверстием для головы в верхней части. Отверстие нужно не прорезать, а сделать его при самом тканье ризы, которая вся была тканая (XXXIX:22). Чтобы отверстие не дралось, оно обшивалось (XXXIX:23).

По подолу верхней ризы, доходившей, по словам Иосифа Флавия и блаженного Иеронима до колен, шли вперемежку (XXXIX:26) трехцветные подобия гранатовых яблок, сделанные из голубой, пурпуровой и червленой крученой пряжи (XXXIX:24), и золотые звонки. В то время как гранатовые яблоки, отличавшиеся сладостью, напоминали о сладости возвещаемого первосвященником закона (Пс CXVIII:72 [297]), так звук звонков при входе Аарона во святилище и выходе из него имел ближайшее отношение к личной безопасности первосвященника: «и не умрет он». Входя во святилище, место особого присутствия Божия, Аарон, облеченный в свои священные одежды, являлся представителем и ходатаем народа, а не нарушителем святости места; потому Аарон должен быть чужд страха наказания смертью за оскорбление величия Божия. Объяснение Иисуса сына Сирахова (XLVI:11 [298]) не делает понятным выражение: «и не умрет он».

Прикрепляемая к головной повязке первосвященника золотая дощечка, «диадема святости» (XXIX:6; XXXIX:30), с находящейся на ней надписью: «святыня Господня», указывала на то, что первосвященник носил грехи или недостатки приношений сынов Израилевых. Какие это грехи жертв и отчего они происходят, сказать с определенностью трудно. Одни причину этого указывают в грехах приносящего жертву, которые заражали своей нечистотой и то, что приносилось в жертву. Другие под грехами приношений разумеют грехи священников при совершении жертвоприношений, происходящие от нарушения обрядовых постановлений. Если бы первосвященник не нес, т. е. не снимал, этих грехов, то священные дары, назначенные для очищения человека и умилостивления Бога, не достигали бы своей цели. Описания головного убора первосвященника в Библии нет. По словам Иосифа Флавия он состоял из льняной ткани, обыкновенной священнической повязки, поверх которой была другая, сделанная из узорчатой фиолетовой ткани с тройным кованым золотым венком (Иуд. Древн. III, 7, 6).

Хитон (слав.: «риза тресновита» — бахромчатая, или, по другому объяснению, клетчатая) делался из виссона, тканый (4 ст.; XXXIX:27). Можно думать, что из одноцветных нитей материя хитона была выткана шашечками, или мелкими квадратами, в которых нити шли в различных направлениях, образуя материю в виде пике. Пояс был сделан из виссона и из материи голубой, пурпурового и червленого цвета, узорчатой работы (XXXIX:29).

Умолчание об устройстве священнических хитонов и поясов даст основание предполагать, что они не отличались от соответствующих одежд первосвященника (ср. XXXIX:27). Название же священнической повязки — «мигбаа» (XXXIX:28; Лев VIII:13) отличается от имени первосвященнического головного убора «мицнефет», что в свою очередь указывает на различие в устройстве и самих головных украшений.

Надраги, нижнее льняное одеяние, простиравшееся от чресл, поясницы, до голеней (часть ноги от колена до ступни), прикрывали телесную наготу. Ношение их указывало на сознание священниками своей греховности, на благоговейное отношение к святости места и потому спасало от смерти.

Глава 29.

Приготовительные к посвящению действия. Приведение к скинии жертвенных животных: тельца, приносимого в жертву за грех (ст. 14), овна — в жертву всесожжения (ст. 18) и второго овна, предназначенного в жертву посвящения (Лев VIII:22). Вместе с кровавыми жертвами должна быть принесена и бескровная в главнейших видах (Лев II:16), сообразно с чем и заготовляется для нее соответствующий материал.

4–9. Первый акт посвящения — омовение водой, облачение и возлияние елея.

Каждому частному случаю служения Аарона и его сыновей при скинии предшествовало омовение рук и ног (XXX:18–21; XL:30–32). И так как посвящение вводило в служение, являлось началом его, то и служение вообще предваряется омовением не всего тела, что предполагает непристойное в присутствии всего народа обнажение (Лев VIII:3, 6), а по аналогии с обычным — омовением рук и ног. Являясь указанием на необходимость телесной чистоты, оно говорило и о той чистоте душевной, которой должны отличаться посвящаемые, как служители Божии.

Омовением предваряется служение при скинии; оно же требует соответствующих одежд (XXVIII:3–4). Поэтому, как будущие служители скинии, сперва Аарон, а затем его сыновья облачаются в одежды священнослужения, получают первые знаки своего сана.

Цель помазания Аарона особо приготовленным елеем (XXX:22–25), обильно возлитым на главу его (Пс CXXXII:2 [299]), заключалась в «освящении» помазуемого (XXX:30; Лев VIII:12). Как самое освященное миро выделялось из круга предметов житейского обихода (XXX:32–33), так и помазуемые им вещи и лица освящались, назначались для священных целей. В таком смысле употреблен данный термин в замечании о первосвященнике: «на голове его елей помазания, и он освящен, чтобы облачаться в священные одежды» (Лев XXI:10; ср. ст. 12). По мнению других, помазание служило знаком сообщения Аарону особых благодатных сил, необходимых ему для прохождения служения. Но Библия не дает оснований для такого понимания.

Сопровождалось ли облачение сынов Аарона помазанием, об этом не говорит ни данная глава, ни параллельная ей 8 гл. кн. Левит. Что же касается других, освещающих данный вопрос, мест, то между ними замечается разногласие. В то время как по указанию одних, — Лев VI:13, 15 (евр.); XVI:32; XXI:10, 12; Чис XXXV:25, — помазанным представляется только Аарон, другие свидетельствуют о помазании и священников, — сыновей Аарона. К ним относятся Исх XXVIII:41; XXX:30; XL:14–15; Лев X:7; Чис III:3. Если два первых и последнее место могут возбуждать сомнения в тождестве помазания священников с помазанием первосвященника, то третье и четвертое не оставляют для него места. «Помажь их, — говорится в Исх XL:15, — как ты помазал отца их». Аарону и его сыновьям, Елеазару и Ифамару, нельзя предаваться печали по умершим Надаву и Авиуду и выходить из скинии, «потому что на них елей помазания Господня» (Лев X:7).

10–28. Второй акт посвящения — принесение жертв — вводил Аарона и его сынов в должность и права священства, для которого они были отделены предшествующими действиями. Подобный смысл соединяется с ним на основании слов ст. 9: «наполни руки Аарона и сынов его». Как видно из 1 Пар XXIX:5 [300] и 2 Пар XXIX:31 [301], «выражение наполнить руки для Всевышнего» означает: «запасаться тем, что приносится Богу». Аарон и его сыновья не сами запаслись «тем, что приносится Господу», в настоящем случае, жертвами, а через Моисея: он «наполнил им руки», т. е. через него приобрели жертвы, получили право на их совершение.

Кровь жертвы за грех — тельца не вносилась в святилище, как это требовалось впоследствии (Лев IV:5–7), а только возлагалась на рога жертвенника всесожжений. Причина этого заключалась в том, что посвящение Аарона и его сыновей не было еще кончено. Он не был еще первосвященником, а сыновья его священниками. Мясо же жертвы за грех сожигалось, однако, вне стана, подобно тому, когда кровь жертвы вносилась в святилище (Лев IV:11–12). Объяснение этой особенности заключается в следующем. По общему правилу мясо должен был бы есть священнодействовавший в данном случае Моисей, но он не мог есть мясо жертвы за грех, так как не был священником.

15–18. Жертва всесожжения была совершена с соблюдением указанных законом обрядов (Лев I:3 и д.).

Первой особенностью жертвы посвящения было возложение ее крови на край правого уха и на большие пальцы правой руки и правой ноги посвящаемых. Через ухо, руку и ногу помазуются члены, которыми священники совершают свое служение. Ухо помазуется для того, чтобы оно лучше слышало закон и свидетельство Божие; рука — для того, чтобы она точно исполняла заповеди Божии и священнические обязанности; нога — для того, чтобы она беспорочно ходила в святилище. «Помазуются, говорит Кирилл Александрийский, все члены правой стороны и как бы в последней своей части, т. е. на краях: край, сказано, уха, равно также и ноги и руки, потому что всякое доброе деяние благородно и право, не имеет ничего как бы левого или порочного и до краев доходит, т. е. до конца или до целого, ибо посвященным Богу надлежит быть правыми в освящении и до конца в терпении, и весьма неразумно возвращаться назад, как бы не решаясь довести до конца добро».

Второй особенностью жертвы посвящения было кропление посвящаемых и их одежд смешанной с миром кровью. Одежда указывает на известную должность, а должность — на известным образом одетую личность. Личность и одежда вместе образуют таким образом священника. Поэтому и освящение той и другой должно было совершиться зараз. При заключении завета при Синае достаточно было окропить народ одной жертвенной кровью, без прибавления к ней елея, так как народ не обязывался проходить никакой особенной должности; между тем с посвящением священников на них возлагалось особое служение; поэтому необходимо было к очистительной силе крови присоединить еще освящающее действие мира.

Возложение на руки священников тех частей жертвенного животного, которые должны быть пожертвованы Богу, а равно и хлебного приношения в трех видах (хлеб, оладья и лепешка) и потрясение всего этого прежде сожжения на жертвеннике означает вручение посвящаемых жертв, которые они должны будут приносить Всевышнему, или — наделение их дарами, которые они, как священники, всегда должны будут приносить Богу. Такой именно смысл усвояется данным обрядовым действиям выражением ст. 22: «это овен вручения священства».

Моисей, как исполнявший вместо Аарона и его сынов весь обряд жертвоприношения и представлявший на этот раз в своем лице все священство, получил ту долю жертвы, которая принадлежала всем священникам, именно грудь потрясения (Лев VIII:29 и д.).

Самым действием воздвижения и возношения грудь и бедро освящаются и изымаются из общего употребления, из употребления не посвященными людьми. Они возносятся Господу: «это — возношение». Поднесенное же Господу не может возвратиться в пользу принесших мирян; сам Бог отдает поднесенное Ему Своим освященным служителям. Поэтому то, что поступило теперь в пользу Моисея, впоследствии, на будущее время должно отдаваться первосвященнику — Аарону и сыновьям его — священникам.

Как известные части от мирной жертвы поступают в пользу не только Аарона и его сынов, но и всех будущих первосвященников и священников, так точно и облачение предназначается не для одного Аарона, но и для всех его преемников. В этом наследственном облачении они должны будут принимать помазание и вручение священства в течение семи дней.

Как и всякая мирная жертва, жертва посвящения закончилась трапезой (ср. Лев VII:15 и д.). И если трапеза выражала мысль об общении, то в настоящем случае она указывала на то, что Аарон и его сыновья принимаются в особенный священнический союз с Богом, в благах и благословениях которого никто не мог иметь части, кроме очищенных священников. Поэтому никто посторонний и не мог вкушать ее.

Повеление о сожжении оставшегося из мяса и хлеба должны были привести в исполнение сами посвящаемые (Лев VIII:32). Основание, по которому запрещено доедать на другой день остатки мяса от овна посвящения и от хлебов, указано в словах: «ибо это святыня». Оставшееся к другому дню могло или от случайного недосмотра в деле сбережения, или от действия воздуха и т. п. подвергнуться некоторому изменению, порче, не вполне благоговейному хранению (Лев VII:19 и д.). Повелением сжечь остатки святыня ограждалась от подобных случайностей.

Чтобы освящение было полным и совершенным, Аарон и его сыновья должны было безотлучно оставаться при скинии семь дней (Лев VIII:33). Все они были днями посвящения, и в каждый из них повторялись те же самые обряды, какие имели место и первый день (Лев VIII:33–34).

Приношение в жертву тельца за грех посвящаемых (ст. 1, 14) имело и другое значение, — служило средством очищения и освящения жертвенника. Он будет очищаться и освящаться, во-первых, самим принесением на нем жертвы, а во-вторых, помазанием его елеем (Лев VIII:10–11). Помазание священным елеем выделяло все из круга предметов и явлений житейского обихода (XXX:29). Освящение и очищение жертвенника должно совершаться, как и посвящение Аарона, в течение семи дней.

За повелением освятить жертвенник следует указание, какие жертвы должны быть ежедневно приносимы на жертвеннике, лишь только он и священные лица получат освящение.

Для всегдашней ежедневной жертвы всесожжения (ст. 42) назначаются два однолетних агнца (ср. Чис XXVIII:3 и д.); одного следует приносить утром, в начале дня, часу в седьмом, другого вечером («между вечерами», — см. Исх XII:6). Как начало дня, так и конец его освящаются выражением полной преданности Богу.

По общему закону Чис XV, кровавая жертва соединяется с хлебным приношением, для которого назначается 1/10 ефы пшеничной муки, 1/4 гина выбитого елея и столько же вина. Предметами бескровной жертвы служили главные дарованные Творцом (Пс CIII:14–15 [302]) средства для сохранения человеческой жизни и для земного довольства, а потому в ней находила полное, наиболее наглядное выражение основная идея жертвы — мысль о самопожертвовании.

Неуклонное исполнение закона об ежедневных жертвах всесожжения снова вменяется во всегдашнюю обязанность народу еврейскому, причем указано и основание для этого. Оно заключается в том, что в скинии собрания Господь будет являть Свое особое присутствие, будет открываться и говорить. Благоговейное отношение к Его присутствию и должно выражаться, между прочим, неопустительным принесением Ему ежедневных жертв.

Такое благоговейное отношение тем более необходимо, что скиния служит местом откровения Господа не одному Моисею, но и другим сынам Израиля. Постоянное явление славы Божией освятить скинию, сделает ее местом святым.

Если сам Бог освятит скинию Своим пребыванием, освятит и служащих Ему, то сыны Израиля должны неопустительно свидетельствовать свое благоговение к пребывающему в их святилище Божеству приношением заповеданных жертв, как дара любви, благодарности и покорности.

Глава 30.

Наименование алтаря кадильного жертвенником, т. е. таким же названием, которое усвоялось алтарю для приношения жертвенных животных, ясно показывает, что приношения, возносившиеся на кадильном алтаре, были также жертвой Всевышнему. Рога алтаря кадильного выходили из него, составляли с ним одно целое (XXVII:2).

Золотом, а не медью (XXVII:2), был обложен весь алтарь, кроме нижней стороны, обращенной к земле. Венец, устроенный у верхнего края жертвенника, был, по всей вероятности, несколько выше его верхней доски.

Точное определение местонахождения алтаря кадильного дано в словах: «пред завесою, против крышки». Последнее выражение указывает, что жертвенник должно поставить пред серединой завесы, так чтобы он стоял прямо против ковчега откровения, в одинаковом расстоянии и от северной, и от южной сторон святилища.

Время воскурения фимиама на алтаре кадильном совпадает с временем совершения ежедневной утренней и вечерней жертвы всесожжения (XXIX:39, 41), а его сожигание также обязательно на все будущие времена существования ветхозаветной церкви, как и ежедневные жертвы из агнцев (XXVIII:42 (???)).

К речи об устроении и назначении алтаря кадильного присоединено повеление для Аарона и всякого будущего первосвященника однажды в году, в день очищения (Лев XVI), совершать очищение над его рогами кровью очистительной жертвы. По наименованию: «святыня великая» алтарь кадильный приравнивается к святому святых, жертвеннику двора (XXIX:37), столу и светильнику (XXX:29).

11–16. О священной подати. Повеление вносить священную подать прерывает речь об устроении принадлежностей скинии. Это произошло не от того только, что священная подать давала средства для их приготовления (ст. 16; ср. Неем X:33–34 [303]), почему и речь о ней вполне уместна при речи о предметах, на которые она тратится, но и от того, что речь о кадильном жертвеннике заключена повелением очищать его. И священная подать имела очистительное значение (16).

Внесение в перепись означало включение в список возрастных мужчин, способных носить оружие (Чис I:3), защитников свободы и независимости еврейского народа. Чем значительнее было число этих защитников, тем надежнее была охрана народной свободы и независимости. Но надеяться на эту охрану можно только при милости Божией к защитникам народа, потому что сама жизнь их находится в руках Божиих. Во свидетельство постоянной зависимости в самом бытии от Бога исчисляемые и должны давать дар Богу на искупление души, т. е. своей жизни. Этот дар, принесенный с сознанием полной зависимости от Бога, имел значение умилостивительной и очистительной жертвы, отвращающей гнев Господень.

Половина священного сикля, количество подати, равняется копейкам сорока или сорока трем.

В перепись должны были вноситься мужчины, начиная с двадцатилетнего возраста и выше, но каким сроком оканчивая — не сказано. Можно предполагать, что право на исключение из списка давало достижение 50-летнего возраста (Чис IV:3, 23, 30, 35, 39, 43, 47; ср. Иосиф Флавий, «Иудейские Древности» III, 8, 2). Умолчание закона об ежегодном взносе, умолчание об ежегодном составлении переписи и свидетельство кн. Неемии о добровольном наложении на себя возвратившимся из плена иудеями платить ежегодно на потребности скинии по 1/3 сикля дают основание думать, что священный взнос в пользу скинии должен быть единовременным.

Сбор имеет значение очистительной и умилостивительной жертвы, а потому и размеры его одинаковы для богатых и бедных.

Всевышний не будет забывать Своей милостью внесенных в перепись, будет щадить их жизнь.

Как видно из текста, умывальница состояла из двух частей: вместилища для воды и подножия; некоторые указания на устройство первой части дает Исх XXXVIII:8 (см. толкование на это место). Умывальница находилась между скинией и жертвенником, — на прямой линии от последнего ко входу в святилище.

Благоговейное отношение к святости места: «когда они должны входить в скинию собрания», и к святости действия: «когда должны приступать к жертвеннику» (по связи речи, к алтарю кадильному), требует физической чистоты. Небрежение о ней, проявление неблагоговейного отношения к святыне, наказывается смертью.

Елей, назначенный для помазания скинии, ее принадлежностей, Аарона и его сыновей (ст. 26 и д.), был приготовлен Веселиилом). В его состав входила «самоточная смирна», т. е. смола миррового кустарника, сама собой выступающая каплями на разных местах ствола этого кустарника. Количество этой смолы обозначено словом: «пятьсот», без указания меры. Но как видно из замечания ст. 24: «по сиклю священному», мерой служил «священный сикль», 500 священных сиклей равняются почти 16 фунтам. Корица, т. е. кора с коричного дерева, встречающегося и теперь в Индии и на острове Цейлоне, должна быть взята в количестве 250 сиклей, т. е. восьми фунтов. Благовонный тростник, имеющий пахучие корни, был известен древним, как одно из самых благовонных веществ.

Кассия — ароматическая кора от дерева «laurus cassia». Гин равнялся четвертой с небольшим доле ведра.

В чем состоял способ приготовления мира, в особом ли изготовлении каждого из благовонных веществ до соединения его с остальными, или же в особом приготовлении всей смеси, в точности неизвестно.

Помазание миром перечисленных в предшествующих стихах предметов выделяло их из круга обычных житейских вещей. Оно служило видимым знаком осуществления Божия изволения о сообщении помазанным предметам такого значения и такой силы, которых сами по себе они не могли иметь.

Помазание Аарона, как и помазание принадлежностей скинии, выделяло его с сыновьями из среды остального народа, поставляло в посредники между Богом и людьми.

Священный елей изъемлется из обычного человеческого употребления; нарушающий это постановление наказывается смертью (ср. Быт XVII:14).

Входящие в состав благовонного курения вещества в точности неизвестны. Еврейское слово «стакт», буквально означающее: «капля, каплющее», указывает не на самое вещество, а на его появление из растения капля по капле. Под «онихом» разумеют или нарост на раковине, или саму раковину одной из пород улиток, водящихся в водах Индии и Черного моря. Название третьего вещества «халван» указывает на его белый цвет, похожий на цвет молока. Под «халваном» разумеют смолу, добываемую из одного кустарника, растущего в Сирии и Персии. Замечание «душистый» указывает на то, что халван был благовонный и неблаговонный. Четвертое благовоние — «ливан» есть смола растения из породы теревинфов, встречающегося в южной Аравии. Прибавление к названию этого вещества слова «чистый» указывает или на отсутствие какой-либо примеси, которую было выгодно подмешивать в состав этого ценного предмета, или на способ собирания смолы. Именно для получения совершенно чистой смолы расстилают около растения подстилку, на которую и опадают ее капли. Определена только одинаковость количества каждого из веществ, имевших войти в состав курения.

Способ приготовления фимиама остается неизвестен.

Повеление: «истолки его мелко» указывает не на способ приготовления курения, а на тот вид, в каком приготовленное курение должно быть возлагаемо в скинии собрания. Взяв часть изготовленного фимиама, надлежало мелко истолочь его и в таком виде употреблять. Из Исх XL:5 ясно видно, что курение должно было возлагаться на жертвенник, стоявший во святилище против ковчега завета, находившегося за завесой во святом святых.

Глава 31.

Дело устроения скинии по указанному Моисею образцу должно быть совершено строителями, назначенными также самим Богом. Что Аголиав был только помощником (ст. 6) Веселиила, это видно не только из того, что Веселиил поставлен на первом месте, но и из того, что ему усвояются особые дары Божии (ст. 3–4). То же самоое открывается из упоминания в других местах (XXXVII:1) о нем одном. При перечислении предметов, которые должны быть устроены строителями скинии (ст. 7–11), одеждам Аарона усвояется особое название «серад», смысл которого неясен. На основании XXXV:19 и XXXIX:41 можно думать, что одежды названы служебными, т. е. назначенными для ношения при священнослужении.

Нерушимость субботнего покоя. Так как заповедь о субботе повторена для всего народа израильского, то нельзя уже думать, что повторение потребно было в видах удержания строителей скинии от производства работ в субботние дни. Цель напоминания о субботнем покое иная. Святилище, об устройстве которого шла речь, назначается для служения Богу. Сущность же этого последнего составляет постоянное исповедание владычества Божия словом и делом. Свое выражение оно находит между прочим в соблюдении субботнего покоя. Употребление слова «суббота» во множественном числе дает полное право утверждать, что речь идет не об одном седьмом дне, но и прочих днях покоя от работ. Соблюдение данного предписания является «знамением между Богом и евреями», — свидетельствует о верности народа своему Господу и о выделении из среды прочих народов. Неисполнение заповеди о субботнем покое равносильно сознательному отрицанию владычества Всевышнего и потому должно иметь своим последствием изъятие отрицателя из среды народа Божия (Чис XV:32–35).

Изреченные в слух всего народа (XIX:17), десять заповедей самим Богом даны в письменах на двух каменных досках, исписанных с лицевой и задней стороны (XXXII:15). Судя по тому, что Моисей нес скрижали в одной руке (XXXII:15) и вложил их в небольшой по размерам ковчег, можно думать, что они не отличались особенной величиной.

Глава 32.

Как видно из Втор IX:9 и д., требование народа «сделай нам богов, которые бы шли пред нами», имело место незадолго до окончания 40-дневного пребывания Моисея на Синае и было вызвано его продолжительным отсутствием, наводящим на мысль, что он больше не возвратится с горы. Так как Моисей был для евреев представителем Бога (XX:1–2), то его невозвращение к народу служило для последнего ручательством за то, что он оставлен Всевышним (ср. Втор XXXI:1–6). Прямое указание на существование подобного взгляда имеется в словах «сделай богов, которые бы шли пред нами». Народ не верит, что впереди него пойдет, как прежде, столб облачный, служивший видимым знаком присутствия и откровения Сущего Израилю, и просит заменить Его изображением другого бога. Стоящее в данном случае еврейское выражение «elohim» со сказуемым во множественном числе, каковое сочетание употребляется для обозначения богов языческих, дает понять, что евреи просят сделать изображение не Всевышнего, а бога языческого. Справедливость подобного понимания подтверждается словами Пс CV: «и променяли славу свою на изображение вола, ядущего траву. Забыли Бога, Спасителя своего, совершившего великое в Египте» (ст. 20–21).

По собственному признанию Аарон, к которому, как заместителю Моисея (XXIV:14), обратились евреи с просьбой, уступил их требованию в виду того, что этот народ «зол» (ст. 22), т. е. опасение за собственную жизнь (XVII:4) заставило его исполнить народное требование. Что касается предложения принести «золотые серьги, которые в ушах жен», то, по мнению Ефрема Сирина и блаженного Феодорита, оно было сделано с надеждой, что жены, жалея свои драгоценности, отклонят мужей от слияния тельца.

Избрав для изображения бога форму тельца, Аарон, как думает большинство древних (Филон, Лактанций, блаженный Иероним) и новых исследователей, подражал египтянам. В пользу подобного вывода говорит прежде всего несомненный факт почитания египтянами черного быка Аниса в Мемфисе и белого, или Мневиса, в Гелиополисе, причем свидетельства греческих писателей, Страбона, Плутарха, Геродота, дают основание предполагать, что египтянами употреблялись и изображения этих священных животных (хотя вообще зооморфизм гораздо меньше имел места среди египтян, чем собственно зоолятрия). На египетское происхождение золотого тельца указывает далее и самый характер совершенного в честь его торжества. Кроме жертвоприношения, оно состояло в пиршестве, играх (ст. 6), пляске (ст. 19) и шумных песнях (ст. 18). Такие же приблизительно формы имели и египетские празднества в честь Изиды. Описывая их, Геродот говорит: «одни из женщин ударяют в цимбалы, другие играют на флейтах, прочие женщины и мужчины поют и рукоплещут». За египетское происхождение золотого тельца говорят, наконец, и слова первомученика Стефана: «отцы наши обратились сердцами к Египту, сказав: сделай нам богов» (Деян VII:39 [304]).

Так как телец или вол служил в древности образом силы и энергии, то и воплощенную в золотом тельце силу евреи признали за силу, изведшую их из Египта: «вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской». Но эта сила не была в их глазах силой (по крайней мере, в глазах подавляющего большинства) Всевышнего, и сам золотой телец не служил Его изображением. В справедливости этого, кроме вышесказанного, убеждают слова Господа Моисею (ст. 8): служение золотому тельцу не есть служение Ему, Сущему (каким оно могло быть в глазах Аарона, ст. 5, и других менее развитых религиозно членов народа), представленному в образе тельца, а поклонение этому последнему. Такой же точно взгляд высказывает Апостол Павел, называя служивших золотому тельцу идолопоклонниками (1 Кор X:7 [305]).

Словами: «завтра праздник Господу» Аарон старается исправить народный взгляд на золотого тельца; он является изображением невидимого Господа. Но языческий характер совершенного в честь нового бога торжества доказывает, что народ в массе своей остался при своем убеждении.

Служение золотому тельцу, как нарушение первой заповеди, идолопоклонство, в духовном смысле разврат (Втор IV:16), являлось со стороны народа изменой данному им обещанию исполнять все то, что скажет Бог (XIX:8; XXIV:7). При таких отношениях к Иегове евреи перестают быть богоизбранным народом: «развратился народ Твой» (ср. Втор XXXII:5). И если дарование законов обусловливается сыновним отношением Израиля к Богу, верностью Его постановлениям, то с изменой Иегове, с утратой народом своей богоизбранности прекращается и самое законодательство: «поспеши сойти отсюда».

Частный случай непослушания служит проявлением народного характера, — той жестокости (XXXIII:3, 5; Втор IX:6, 13), которая сказывается противлением божественному водительству, нежеланием сгибать свою шею под иго закона. При таком отношении евреев к Богу уже нет места для Его милосердия; оно исключает даже возможность ходатайства: «оставь Меня» (Иер VII:16 [306]; XI:14 [307]). Милосердие сменяется гневом, который сказывается наказанием (Наум I:2 [308] и д.). Но наказание недостойных потомков Авраама не исключает возможности исполнить данные ему обетования: богоизбранный народ будет произведен от потомка Авраама — Моисея.

Умоляя об отмене грозного суда над преступным народом, Моисей не пытается умалить его вину. Он только указывает на прежние благодеяния Бога к евреям (ст. 11), как на основание вновь явить милость. Другим основанием для этого является со стороны Всевышнего ревность о славе Своего святого имени: если Он истребит Израиля, то другие народы и прежде всего египтяне с злорадством скажут: «от того, что нет у Господа силы ввести этот народ в землю, которую Он с клятвою обещал Ему, погубил Он его в пустыне» (Втор IX:28). Не может Господь погубить Израиля и в силу данных его предкам обетований. Обещания размножить, сохранить и ввести в землю обетованную даны семени Авраама вообще (Быт XLVIII:19), а потому перенесение их на колено Левия, в частности — на поколение одного Моисея, было бы прямым нарушением клятвой подтвержденного завета.

Грозное определение отменяется только до времени (ст. 34; Чис XIV:22 и д.).

Скрижали с написанными на них заповедями являлись как бы документом завета между Богом и народом. Народ засвидетельствовал свою готовность исполнить волю Божию (XIX:8; XXIV:3), а Господь обещал со Своей стороны дать скрижали (XXIV:12) и действительно дал (XXXI:18). Но как скоро Израиль не исполнил своего обязательства, нарушил завет, утрачивается всякий смысл в существовании его документа — скрижалей: он разбивается. «Поелику, — говорит блаженный Феодорит, — скрижали представляли собою образ брачного обязательства, невеста же, не входя еще в брачный чертог, уклонилась в любодеяние, то весьма справедливо Моисей раздрал сие брачное обязательство».

20–29. Суд над идолопоклонниками, начинающийся уничтожением золотого тельца, продолжающийся в выговоре Аарону и закончившийся избиением виновных.

Нарушен завет со Всевышним — разбиты скрижали. Но Израиль не может остаться и при новом своем боге — золотом тельце: его существование — прямой повод к продолжению идолопоклонства. Поэтому он и предается уничтожению. Телец был сожжен, — сожжена деревянная болванка, имевшая форму тельца, а не сгоревшие части — золото — были разбиты, растерты, брошены в поток, текущий с горы (Втор IX:21), и его водой напоены евреи. Уничтожение тельца не означает снятия с народа виновности. Наоборот, он пьет воду, в которую всыпан порошок, оставшийся после сожжения тельца, т. е. воспринимает, берет на себя грех с его последствиями.

К лицам, на которых падает ответственность за нарушение завета, причисляется Аарон, как виновник того, что слиянием золотого тельца ввел евреев в грех идолослужения. Сам Аарон не отрицает своей вины, а только старается умалить ее: пытается в самых легких чертах представить свое участие в устранении тельца. По его словам выходит, что он только предложил носившим золотые украшения снять их, что они сами дали золото, которое он бросил в огонь, а телец образовался сам собой.

Моисей не придал особенного значения объяснениям своего брата. По его взгляду, Аарон виноват в таком послаблении, которого он ни в каком случае не должен был допускать и которое покрыло народ позором в глазах посторонних.

Указание Аарона на необузданность народа, как на причину его поступка имело известную долю справедливости. На призыв Моисея: «кто Господень, ко мне!» — откликнулись лишь одни сыны Левия, составлявшие в то время довольно многочисленное колено: в нем числилось более 22 000 душ мужского пола (Чис III:39). Расположение остального народа, оказалось не на стороне Господа, а на стороне золотого тельца. И это упорство, более греховное и преступное, чем самое служение тельцу, так как оно говорило о полном ожесточении сердца, навлекло на народ вполне заслуженное наказание.

Так как к Моисею собрались все сыны Левия (ст. 26), то убиваемые ими братья, сыновья не были таковыми в буквальном смысле. Три тысячи убитых левитами потерпели наказание не за общую вину всего народа, а за собственную личную вину. Они, как предполагают, продолжали на улице праздновать свой праздник, продолжали и тогда, когда прошло немало времени после возвращения Моисея с горы, после уничтожения золотого тельца.

Исполненное левитами без послаблений, без изъятий, основанных на личных отношениях к тому или другому из виновных, дело наказания было делом служения Господу, делом священным. Поэтому Моисей и сказал им «посвятите сегодня руки ваши Господу». Своим поведением сыны Левия заслужат благословение от Господа «да ниспошлет Он вам благословение».

Восхождение Моисея на гору Синай и 40-дневное пребывание на ней в посте и молитве (Втор IX:18) имело своею целью заглаждение совершенного народом великого греха. О своем намерении Моисей предваряет народ. Предварение могло иметь большое значение и для народа, и для самого Моисея. В первом оно возбуждало сознание греха и раскаяние в нем и тем облегчало ходатайство пророка, чем больше нашлось бы людей, сердечно кающихся в грехе, тем скорее могли быть услышаны мольбы Моисея о прощении греха.

Так как грех народа состоял в нарушении завета, то просьба Моисея «прости грех их» равносильна мольбе: не считай завет нарушенным, не отвергай Израиля, не отнимай у него звания и прав народа богоизбранного. Необходимость подобной просьбы была вызвана следующим. На первое ходатайство Моисея (ст. 11–13) Господь отвечал обещанием не истреблять Израиля. Дальнейшее его существование было таким образом обеспечено. Но подобное обещание не означало еще, что евреи остаются народом богоизбранным. Сомневаться в этом побуждало самое настроение народа, не только не проявившего готовности возвратить себе божественную милость, но и обнаружившего крайнее упорство (ст. 26), грозившее им со стороны Бога полным отвержением. Ввиду этого Моисей и молит: «прости грех их». Если прощение не может быть даровано, то он предлагает в жертву свою жизнь: «изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (ср. Пс LV:9 [309]; Дан XII:1 [310]).

Закон, нарушителями которого явились евреи, требует наказания виновного (22), и так как правда одного не вменяется в праведность другому (Иез XVIII:20 [311]), то самопожертвование Моисея не может быть принято. Виновные будут наказаны, не теперь, а впоследствии: к дальнейшим преступлениям будет причислена тогда и теперешняя вина народа. Но до наступления этого времени Моисей должен оставаться вождем Израиля: «веди народ сей». При этом, как и ранее он будет руководим непосредственно самим Богом: «вот, Ангел Мой пойдет пред тобою». Лично Моисею, а не народу, обещается руководительство Божие, и это — одно из свидетельств гнева Всевышнего против согрешившего Израиля.

Речь идет не о новом наказании, но о совершившемся (ст. 28), которое исходит от Бога (ст. 27).

Глава 33.

С отвержением своего законодателя-Бога народу нет необходимости и побуждений оставаться при горе законодательства, месте обитания Всевышнего (Исх XIX); он может двинуться в дальнейший путь по направлению к земле обетованной: «иди отсюда ты и народ». Вступить в нее он должен в силу непреложного клятвенного обещания Бога патриархам. Исполнение этого последнего не допускает, однако, возможности присутствия среди евреев Господа, так как Он не стерпит дальнейших проявлений жестоковыйности народа и погубит его на пути до прибытия в Ханаан (ст. 3). Но так как, с другой стороны, евреи не могут овладеть им без высшей помощи, то им и посылается от Бога Ангел. Последний не есть уже Ангел Всевышнего, или завета (XXIII:20), и потому присутствие его отличается от обитания среди народа самого Бога. Прежде всего оно имеет временный характер, — продолжится лишь до изгнания жителей Ханаана из занимаемых ими местностей; во-вторых, не будет сопровождаться каким-либо общением с народом: «ангел пойдет пред народом» (ср. XXIII:20–22) и, в-третьих, не потребует от Израиля святости: шествию Ангела пред народом не помешает жестоковыйность последнего (ст. 3; ср. XXIII:21). Но если среди евреев не будет присутствовать Сущий, то они перестают быть народом богоизбранным, уравниваются с остальными народами. Поэтому Моисей и говорит впоследствии: «если ты пойдешь с нами, то я и народ Твой будем славнее всякого народа на земле» (XXXIII:16).

Оставленный Богом, Израиль сознал собственную слабость среди других могущественных народов земли, понял, что, предоставленный своим силам, он ничего не имеет в будущем, кроме такого же рабства и угнетения, какие испытал в Египте. Это сознание и вызвало в нем чувство раскаяния, проявившееся в плаче и нежелании возлагать на себя украшения.

Вызванное сознанием предстоящего бедствия раскаяние хотя и не отменяет божественного определения, но, проявленное с соизволения Бога в более усиленной форме: «снимите с себя украшения ваши», подает некоторую надежду на возможность помилования: «Я посмотрю, что Мне делать с вами». В знак покаяния и скорби евреи снимают с себя дорогие одежды и драгоценные украшения (ср. Ин III:6–7 (???)) и складывают их у подошвы горы, говоря этим, что отныне они посвящают их единому Богу, не будут делать из них, как ранее, изображений языческих богов.

Видимым указанием на обитание Бога среди Израиля, а следовательно и на богоизбранность последнего, служило явление, откровение Господа среди народа. Но так как он лишен теперь звания и прав народа богоизбранного, — Всевышний не живет среди него, то в знак этого Моисей выносит за пределы стана тот шатер, в котором является ему Бог. Эта палатка не была ни постоянным жилищем Моисея, — он приходил в нее из стана для получения откровения, а затем возвращался обратно (ст. 8–11), — ни устроенной впоследствии скинией собрания, она являлась приемным шатром вождя израильского.

Результатом указанной меры Моисея явилось усиление народного раскаяния. Равнодушно отнесшийся ранее к призыву: «кто Господень, ко мне!» (XXXII:26) народ стремится теперь к Богу, ищет Его (ст. 7) и выражает чувства почтения к своему богоизбранному вождю — Моисею; прежде поклонявшийся золотому тельцу, в настоящее время поклоняется Господу, обнаруживавшему Свое присутствие в столпе облачном.

Так как, по словам самого Господа, человеку нельзя видеть лицо Господа и остаться в живых (ст. 20), то выражение данного стиха указывает на то высокое нравственное совершенство Моисея, при котором ему дозволено было приближаться умственно и нравственно к источнику всякой мудрости и истины и черпать в этом таинственном общении сверхчеловеческую мудрость. Близость к Моисею Иисуса Навина приготовляет его к будущему званию вождя народа еврейского.

Моисею было известно божественное обещание послать Ангела (ст. 2), но он не знал, будет на нем «имя Господа» или нет. Поэтому вопрос об имени равносилен вопросу: сам ли Господь пойдет с Израилем, или же предоставит его руководству сотворенного Ангела, другими словами — останутся евреи народом 6огоизбранным или нет? Дальнейшая судьба их должна быть известна Моисею, как вождю, призванному к этой должности самим Богом: «Я знаю тебя по имени» (III:4), а открыть ее Господь может в силу Своего благоволения к нему: «ты приобрел благоволение в очах Моих».

Открыть Моисею Свою волю, Свои определения («пути») Господь может в силу благоволения к нему; но такой же милости заслуживает и Израиль, являющийся народом Божиим: «сии люди и народ Твой».

Как видно из XXIV:6 и д., определение Всевышнего, что Он пойдет и введет в покой, т. е. в землю обетованную (Втор III:20; Нав I:13 [312]; XXII:4 [313]), основано на Его неизреченном милосердии.

Хотя обещание ст. 14 дано лично Моисею, но относит последний его и к народу. Как ранее он не мог допустить мысли о погибели народа без того, чтобы самому не принять участия в ней, так и теперь не признает того, чтобы милость Божия оказана была только ему одному. Наоборот, она ручается за проявление божественного милосердия и ко всему Израилю. В противном случае евреи не нуждаются в удалении от Синая, вступлении в «покой». Не земля обетованная есть истинная цель желаний народа, а общение с Богом. Моисей готов отказаться за народ от Палестины, лишь бы удержать за ним то положение, которое возвышало его над всеми остальными народами: «не потому ли я и народ Твой будем славнее всякого народа на земле, что Ты пойдешь с нами?»

Так как Моисей просил Господа, чтобы Он шел с народом, — не лишал его богоизбранности, то и слова: «Я сделаю то, о чем ты говоришь» указывают на исполнение просьбы и желаний пророка.

Услышав об исполнении своей просьбы, Моисей желает насладиться созерцанием Того, Который проявил любовь и милость к народу еврейскому.

Господь не отказывает пророку в его просьбе, но предупреждает его, что человек не может увидеть Господа; Моисей слышит лишь голос, произносящий священное наименование Всевышнего, и разъяснение действий Его в отношениях его к человечеству вообще и к Израилю в особенности (ср. Рим IX:15 [314]). Как не имеющий возможности созерцать Господа, Моисей увидит только отблеск божественной славы: «увидишь Меня сзади».

Глава 34.

Как видно из предшествующей главы, отверженному Богом Израилю дается обещание, что он по-прежнему будет народом богоизбранным. Осуществлением подобного обещания и является восстановление нарушенного завета. Так как по существу этот второй завет подобен первому, то он и совершается при одинаковой с ним обстановке. Приготавливаются скрижали, но не Господом (XXXII:16), а Моисеем в знак напоминания о нарушении завета; запрещается кому бы то ни было, кроме Моисея, восходить на Синай (ср. XIX:12); посредником при заключении завета является Моисей, а Господь сходит к нему в облаке (XIX:9; XX:20).

5–7. Необходимым условием при заключении завета было согласие народа (XIX:8 и т. д.); но его уже недостаточно при восстановлении завета. Последнее может быть желательно для нарушившего завет, т. е. Израиля, и совершенно не желательно для оставшегося верным ему, т. е. Бога. Поэтому в то время как при заключении завета Господь предложил Израилю выразить свое желание вступить в союз с ним, теперь Он указывает на возможность со своей стороны восстановить нарушенный завет. Она коренится в открытых им Моисею (XXXIII:19; Чис XIV:17–18) свойствах божественного милосердия, долготерпения, которые приходят во всепрощение, но не исключают и правосудия. Открывшийся ранее при купине, как единый существующий, неизменяемый, Всевышний открывается теперь, как человеколюбивый милосердный. И поскольку эти последние свойства обеспечивают восстановление нарушенного завета, постольку, благодаря им, Господь является не изменившим Своему первоначальному обещанию быть Богом народа еврейского.

(В Славянской Библии (с греческого текста 70-и) эти слова звучат несколько по иному: 5. И сниде Господь во облаце, и преста ему тамо Моисей, и призва именем Господним. 6. И мимоиде Господь пред лицем Его… и т. д. Как видно из контекста, слово «Иегова» в славянском и греческом вариантах отсутствует и переведено по его смыслу — Господь (точнее — Сущий). А призвание именем Господним вполне можно истолковать как восторженное: О Всевышний! Прим. ред.)

Преклоняясь пред милостью Господа, Моисей просит, чтобы в будущем Он обнаруживал Свое присутствие среди Израиля в качестве Владыки (адонай) и Своим всемогуществом обуздывал его жестоковыйность, а теперь простил бы его грех, сделал бы Своим уделом. На милости основано принятие в завет, на правосудии, не оставляющем вину без наказания, дальнейшее руководство народом. (Использование в еврейском тексте слово «адонай» есть не имя собственное, а скорее обозначение Бога, как Всемилостивого и праведного Судии (от слова «дан» — судия, как указывалось ранее). В таком контексте слово «адонай» используется во всех Священных еврейских текстах — там, где говорится о Всевышнем, как вершащем праведный и неотвратимый суд, и соответственно с этим смыслом правильно используется в славянском и греческом переводах. Прим. ред.)

Обещание сотворить перед Израилем великие чудеса, каких еще не было на земле, равносильно обещанию быть его Богом (Втор IV:34, 37–38; 2 Цар VII:23 [315]).

При восстановлении завета, как и при его заключении, народу израильскому даются основные законы, определяющие его отношение к Богу. И так как восстановляемый завет одинаков с заключенным в первый раз, то и законы даются одни и те же. Повторяется первая заповедь (ст. 12–17; ср. XX:2–3; XXIII:23–49) с усиленным увещанием и приказанием избегать всего того, что ведет к ее нарушению. Сюда относятся союзы и особенно брачные с жителями земли Ханаанской (Нав XXIII:7 [316], 12–13 [317]) и сохранение памятников язычества, в частности «священных рощ», евр. «ашер» (ст. 13), т. е. искусственно приготовленных из дерева статуй богини Астарты (Втор XII:2 и д.; 3 Цар XIV:23 [318]; 4 Цар XVII:10 [319]; Иер XVII:2 [320] и т. п.).

См. объяснение ст. 15 и д. гл. XII; 15 ст. XXIII гл.

См. толкование гл. XIII, ст. 2, 13.

См. толкование 8–11 ст. XX гл. Новым при повторении четвертой заповеди является увещание сохранять субботний покой и во время спешных полевых работ.

См. толкование ст. 14–17 гл. XXIII.

См. толкование ст. 18–19 гл. XXIII.

Требуя от народа веры в Иегову и проведения ее в жизнь (праздники, посвящение первенцев), перечисленные в настоящем случае законы напоминали ему основные начала и требования теократии, а потому были достаточны — для восстановления завета.

Исходившее от лица Моисея сияние было результатом приближения к Богу: оно просветлило и очистило плоть пророка.

Во время синайского законодательства народ не мог вынести близости к себе Всевышнего и потому просил Моисея говорить с ним вместо Бога (XX:19). Его в своей среде он усматривает теперь в сиянии лица пророка, не смеет приблизится к нему, как не смел приблизиться к горе (XX:18).

Подобное настроение не покидало народ и во все последующее время: «и видели сыны Израилевы, что сияет лицо Моисеево» (ср. ст. 30), и потому при возвещении откровения Моисей носил покрывало.

Глава 35.

Повторение закона о субботнем покое пред началом работ по устройству скинии имело целью предупредить народ, чтобы он из излишнего усердия при постройке святилища не забывал и не нарушал одного из важнейших постановлений, являющихся залогом его завета с Господом (ср. XXXI:13 и д.). Новое разъяснение закона о субботе запрещает «зажигать огонь в день субботний», т. е. приготавливать пищу.

См. толков. 2–7 ст. XXV гл.

См. толков. 9–12 ст. XXV гл.; 31–33 ст. XXVI гл.; 23–25 ст. XXX гл.

См. толков. 23–39 ст. XXV гл.

См. толков. 1–10 ст. XXX гл.

См. толков. 1–8 ст. XXVII гл.

См. толков. 9–19 ст. XXVII гл. Лишним в данном случае является указание, что столбы внешнего двора укреплялись при помощи веревок.

См. толков. XXVIII гл.

Об усердии народа можно судить по тому, что принесенных материалов оказалось более, чем следует, и Моисей должен был остановить приток пожертвований (XXXVI:5–6). Золотые вещи могли быть теми самыми, которые взяли евреи у египтян (см. 19–20 ст. III гл.).

См. толков. 2–6 ст. XXXI гл.

Работа резчика — резная работа по металлу, дереву и камням (ст. 33). Работа искусного ткача — работа с вытканными изображениями. Этой работой были сделаны завеса святого святых, ефод, первые покрывала скинии. Работа ткачей — работа одноцветной ткани.

Глава 36.

См. толкование 30, 34 ст. гл. XXXV.

См. толкование 21–24 ст. гл. XXXV.

Ревность и усердие народа объясняется склонностью к обрядовой стороне религии и, может быть, стремлением загладить грех тельцеслужения при Синае.

См. толкование 1–14 ст. гл. XXXVI. В настоящем случае пропущено лишь предписание ст. 12–13.

См. толк. 15–30 ст. гл. XXVI.

Приготовление завесы, отделяющей святое святых от святилища. См. толк. 31–33 ст. гл. XXVI.

Приготовление завесы, закрывающей вход в скинию. См. толк. 36–37 ст. XXVI гл.

Глава 37.

Устройство ковчега завета. См. толк. 10–22 ст. гл. XXV. В настоящем случае внесено лишнее по сравнению с гл. 25 замечание, что устройство ковчега зав. было делом главного строителя скинии Веселиила, и опущены предписания ст. 15–16 и 21–22, так как выполнение их не относилось к обязанностям Веселиила.

Устройство стола для хлебов предложения. См. толк. 23–30 ст. XXV гл. Опущение предписания ст. 30 объясняется тем же, что и замалчивание предписаний ст. 15–16.

Устройство золотого светильника См. толк. 31–39 ст. XXV гл.

Устройство жертвенника курений. См. толк. 1–5 ст. XXX гл. Приготовление мира и курения. См. толк. 23–25 ст. XXX гл.

Глава 38.

Устройство жертвенника всесожжении. См. толк. 1–8 ст. гл. XXVII.

Устройство умывальника. К рассказу 18 ст. XXX гл. об устройстве умывальника настоящий стих делает одно важное добавление, замечая, что он был сделан из «зеркал женских сборищ» (bemarot гаццобот). Согласно переводу LXX («из зеркал постниц»). Филон, Иосиф Флавий и все иудейское предание разумеют под «bemarot» именно женские зеркала, предполагая, что они вошли в состав умывальника, не теряя своего внешнего вида, были к нему припаяны. По словам Филона, священники, умывая руки в умывальнике, смотрелись в бывшее тут зеркало. Что касается русского чтения, то оно возникло благодаря тому, что слово «bemarot» понято в общем значении — «образ, изображение», а выражение «гаццобот» произведено от корня, означающего «красота, изящество». Но какого рода были эти изображения, текст не разъясняет и дальнейшими словами: «украшающими вход скинии собрания». Может быть, это были изображения херувимов.

Устройство двора скинии. См. толк. 9–19 ст. XXVII гл.

Сумма народных приношений. По общему признанию, талант равнялся 3000 сиклей; следовательно, 29 талантов 730 сиклей золота (ст. 24) составят 87 730 сиклей золота. Признавая, что сикль весит 3 золотника с небольшим, получим около 3 000 фунтов золота. Серебра было собрано 100 талантов и 1 775 сиклей (ст. 25), т. е. 301 775 сиклей. И так как серебряный сикль равнялся на наши деньги 80 к., то стоимость серебра достигала 241 420 р.

Ценность меди определена быть не может.

Глава 39.

Изготовление ефода. См. толк. 5–12 ст. XXVIII гл.

Изготовление наперсника судного. См. толк. 15–28 ст. XXVIII гл.

Изготовление верхней ризы. См. толк. 31–34 ст. XXVIII гл.

Изготовление хитонов и кидара.

См. толк. 39–40 и 42 ст. XXVIII гл.

См. толк. 36–37 ст. XXVIII гл.

Работы осматриваются и проверяются Моисеем во исполнение данного ему Господом повеления: «смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе» (XXV:40; XXVII:8).

Порядок производства работ в Библии русской существенно отличается от порядка по Библии греческой и славянской. Так, 8 ст. XXXVI гл. греческой Библии равняется 1 ст. XXXIX гл. Библии русской, а все остальное ее содержание воспроизводит 2–31 ст. XXXIX гл.; 1-й ст. XXXVII гл. — 8 ст. XXXVI гл.; дальнейшее описание устройства завесы для святого святых — 35–38 ст. XXXVI гл.; описание двора — 9–20 ст. XXXVIII гл.; следующее за ним замечание «и сие сочинение скинии свидания» — 21–23 ст. XXXVIII гл.; описание устройства ковчега завета, стола для хлебов предложения и светильника — 1–23 ст. XXXVII гл. Конец главы не имеет для себя ничего соответствующего в русском тексте. Гл. XXXVIII в описании устройства жертвенника всесожжении равняется 1–7 ст. 38 гл.; в описании приготовления мира — 29 ст. 37 гл., умывальника — 8 ст. XXXVIII гл. Гл. XXXIX до слов: «и сотвориша сынове Израилевы» — 24–31 ст. XXXVIII гл.; слова: «и сотвориша… яко заповеда Господь» воспроизводят 32 ст. XXXVIII гл.; конец главы — 33–43 ст. XXXIX гл.

Глава 40.

Как видно из 17 ст. настоящей главы, поставление скинии пало на первый день первого месяца второго года по выходе евреев из Египта.

Повторяется ранее данное повеление (XXX:25–30).

В ковчег было положено откровение, т. е. скрижали, и кроме них, в нем ничего не было. Расцветший жезл Ааронов был положен пред ковчегом откровения (Чис XVII:10); сосуд с манной был поставлен пред ковчегом (Исх XVI:34) и книга закона была положена «одесную ковчега» (Втор XXXI:26). Сообразно с этим и автор 3 кн. Царств замечает: «в ковчеге ничего не было, кроме двух каменных скрижалей, которые положил туда Моисей» (VIII:9, ср. 2 Пар V:10 [321]). Известное свидетельство Ап. Павла (Евр IX:3–4 [322]) основывается, может быть, на еврейском предании.

Облако было символом присутствия Господа (XIV:19–20; XXIV:15–17; XXXIII:9). Осенявшее прежде палатку, вынесенную Моисеем после тельцеслужения за пределы стана (XXXIII:9), оно покрыло теперь скинию собрания, что служило указанием на благоволение Божие.

Слава Господня имела вид страшного для простого смертного «огня поядающего» (XXIV:17), что и служило для Моисея препятствием пойти в скинию. Кроме того, для этого требовалось специальное повеление со стороны Господа (XXIV:16, 18).

Облако, осенившее скинию, заменило евреям столб облачный и огненный (XIII:21–22).

Примечания

1. В славянском переводе 70-и — «бысть же на пути в стану, срете его аггел Господень и искаше его убити… И отиде от него аггел, занеже рече: ста кровь обрезания сына моего». В силу этого говорить о богоявлении — несколько натянуто. Речь видимо идет именно об ангеле Господнем. Интересно, почему толкователи не остановились на этом чрезвычайно важном моменте? Прим. ред.

2. Иегова.

3. В месяце колосьев.

4. Горечь.

5. Искушение и укорение.

6. Господь знамя мое.

7. Т.е. пред судей. Пс LXXXI:1–2 [323], 6 [256]

8. Верхняя короткая одежда.

9. Короткая одежда.

10. Длинная нижняя одежда.

11. Головное украшение.

12. А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? (Мк XII:26).

13. 45 Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцем: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. 46 Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. 47 Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам? (Ин V:45-47).

14. Так заключил Ионафан завет с домом Давида [и сказал]: да взыщет Господь с врагов Давида! (1 Цар XX:16).

15. И весьма размножил [Бог] народ Свой и сделал его сильнее врагов его (Пс CIV:24).

16. до тех пор, как восстал иной царь, который не знал Иосифа (Деян VII:18).

17. и Завад, сын его, и Шутелах, сын его, и Езер и Елеад. И убили их жители Гефа, уроженцы той земли, за то, что они пошли захватить стада их. (1 Пар VII:21).

18. И дочь у него [была] Шеера. Она построила Беф-Орон нижний и верхний и Уззен-Шееру (1 Пар VII:24).

19. Возбудил в сердце их ненависть против народа Его и ухищрение против рабов Его (Пс CIV:25).

20. Я снял с рамен его тяжести, и руки его освободились от корзин (Пс LXXX:7).

21. Иерусалим, устроенный как город, слитый в одно (Пс CXXI:3).

22. И возвращу из плена народ Мой, Израиля, и застроят опустевшие города и поселятся в них, насадят виноградники и будут пить вино из них, разведут сады и станут есть плоды из них (Ам IX:14).

23. и кладовые для произведений [земли], для хлеба, вина и масла, и стойла для всякого рода скота, и дворы для стад (2 Пар XXXII:28).

24. и оскудеют реки, и каналы Египетские обмелеют и высохнут; камыш и тростник завянут (Ис XIX:6)

25. 3 Говори и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я — на тебя, фараон, царь Египетский, большой крокодил, который, лежа среди рек своих, говоришь: «моя река, и я создал ее для себя». 4 Но Я вложу крюк в челюсти твои и к чешуе твоей прилеплю рыб из рек твоих, и вытащу тебя из рек твоих со всею рыбою рек твоих, прилипшею к чешуе твоей; 5 и брошу тебя в пустыне, тебя и всю рыбу из рек твоих, ты упадешь на открытое поле, не уберут и не подберут тебя; отдам тебя на съедение зверям земным и птицам небесным. (Иез XXIX:3–5).

26. И сделается земля Египетская пустынею и степью; и узнают, что Я Господь. Так как он говорит: «моя река, и я создал ее» (Иез XXIX:9).

27. В это время родился Моисей, и был прекрасен пред Богом. Три месяца он был питаем в доме отца своего. (Деян VII:20).

28. Верою Моисей по рождении три месяца скрываем был родителями своими, ибо видели они, что дитя прекрасно, и не устрашились царского повеления (Евр XI:23).

29. Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя (Ион II:6).

30. Наклонившись же к нему и посмеиваясь жестокому мучителю, она так говорила на отечественном языке: сын! сжалься надо мною, которая девять месяцев носила тебя во чреве, три года питала тебя молоком, вскормила и вырастила и воспитала тебя (2 Мак VII:27).

31. Простер Он [руку] с высоты и взял меня, и извлек меня из вод многих (2 Цар XXII:17).

32. Он простер [руку] с высоты и взял меня, и извлек меня из вод многих (Пс XVII:17).

33. И научен был Моисей всей мудрости Египетской, и был силен в словах и делах (Деян VII:22).

34. И, увидев одного из них обижаемого, вступился и отмстил за оскорбленного, поразив Египтянина (Деян VII:24).

35. Сыновья Хеттуры, наложницы Авраамовой: она родила Зимрана, Иокшана, Медана, Мадиана, Ишбака и Шуаха. Сыновья Иокшана: Шева и Дедан (1 Пар I:32).

36. Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло ему на сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых (Деян VII:23).

37. По исполнении сорока лет явился ему в пустыне горы Синая Ангел Господень в пламени горящего тернового куста (Деян VII:30)

38. В четвертый день встали они рано, и он встал, чтоб идти. И сказал отец молодой женщины зятю своему: подкрепи сердце твое куском хлеба, и потом пойдете (Суд XIX:5).

39. И сыны [Иофора] Кенеянина, тестя Моисеева, пошли из города Пальм с сынами Иудиными в пустыню Иудину, которая на юг от Арада, и пришли и поселились среди народа (Суд I:16).

40. Хевер Кенеянин отделился [тогда] от Кенеян, сынов Ховава, родственника Моисеева, и раскинул шатер свой у дубравы в Цаанниме близ Кедеса (Суд IV:11).

41. Сделали тельца у Хорива и поклонились истукану (Пс CV:19).

42. 8 Пошли некогда дерева помазать над собою царя и сказали маслине: царствуй над нами. 9 Маслина сказала им: оставлю ли я тук мой, которым чествуют богов и людей и пойду ли скитаться по деревам? 10 И сказали дерева смоковнице: иди ты, царствуй над нами. 11 Смоковница сказала им: оставлю ли я сладость мою и хороший плод мой и пойду ли скитаться по деревам? 12 И сказали дерева виноградной лозе: иди ты, царствуй над нами. 13 Виноградная лоза сказала им: оставлю ли я сок мой, который веселит богов и человеков, и пойду ли скитаться по деревам? 14 Наконец сказали все дерева терновнику: иди ты, царствуй над нами. 15 Терновник сказал деревам: если вы по истине поставляете меня царем над собою, то идите, покойтесь под тенью моею; если же нет, то выйдет огонь из терновника и пожжет кедры Ливанские. (Суд IX:8–15).

43. который Я заповедал отцам вашим, когда вывел их из земли Египетской, из железной печи, сказав: слушайтесь гласа Моего и делайте все, что Я заповедаю вам, — и будете Моим народом, и Я буду вашим Богом (Иер XI:4).

44. 51 ибо они Твой народ и Твой удел, который Ты вывел из Египта, из железной печи (3 Цар VIII:51).

45. Вождь воинства Господня сказал Иисусу: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято. Иисус так и сделал (Нав V:15).

46. Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых (Мф XXII:32).

47. А что мертвые воскреснут, и Моисей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова (Лк XX:37).

48. Они показали между ними слова знамений Его и чудеса [Его] в земле Хамовой (Пс CIV:27).

49. послал знамения и чудеса среди тебя, Египет, на фараона и на всех рабов его (Пс CXXXIV:9).

50. Который совершил чудеса и знамения в земле Египетской, [и] [совершаешь] до сего дня и в Израиле и между всеми людьми, и соделал Себе имя, как в сей день (Иер XXXII:20).

51. Сей вывел их, сотворив чудеса и знамения в земле Египетской, и в Чермном море, и в пустыне в продолжение сорока лет (Деян VII:36).

52. и я отдаю его Господу на все дни жизни его, служить Господу. И поклонилась там Господу. (1 Цар I:28).

53. И было, когда они выжидали удобного дня, Сусанна вошла, как вчера и третьего дня, с двумя только служанками и захотела мыться в саду, потому что было жарко (Дан XIII:15).

54. Тогда сказал Ионафан бывшим с ним: встанем теперь и сразимся за жизнь нашу, ибо ныне — не то, что вчера и третьего дня (1 Мак IX:44).

55. А я сказал: о, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод (Иер I:6).

56. На заре погибнет царь Израилев! Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего (Ос XI:1).

57. дабы узнали от восхода солнца и от запада, что нет кроме Меня; Я Господь, и нет иного (Ис XLV:6).

58. Так говорит Господь: труды Египтян и торговля Ефиоплян, и Савейцы, люди рослые, к тебе перейдут и будут твоими; они последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя, [говоря]: у тебя только Бог, и нет иного Бога (Ис XLV:14).

59. Из них [назначены] для дела в доме Господнем двадцать четыре тысячи, писцов же и судей шесть тысяч (1 Пар XXIII:4).

60. 12 Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей; я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил: узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтоб отнять ее. 13 Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отмстит тебе Господь за меня; но рука моя не будет на тебе (1 Цар XXIV:12–13).

61. тогда Ты услышь с неба и произведи суд над рабами Твоими, обвини виновного, возложив поступок его на голову его, и оправдай правого, воздав ему по правде его (3 Цар VIII:32).

62. Также, подняв руку Мою в пустыне, Я [поклялся] рассеять их по народам и развеять их по землям (Иез XX:23).

63. Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать? (Иов XXI:4).

64. Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила? (Ис LI:9).

65. сын человеческий! подними плач о фараоне, царе Египетском, и скажи ему: ты как молодой лев между народами и как чудовище в морях, кидаешься в реках твоих, и мутишь ногами твоими воды, и попираешь потоки их (Иез XXXII:2).

66. Ты расторг силою Твоею море, Ты сокрушил головы змиев в воде (Пс LXXIII:13).

67. Как Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии противятся истине, люди, развращенные умом, невежды в вере (2 Тим III:8).

68. Если змей ужалит без заговаривания, то не лучше его и злоязычный (Екл X:11).

69. и превратил реки их и потоки их в кровь, чтобы они не могли пить (Пс LXXVII:44).

70. Преложил воду их в кровь, и уморил рыбу их (Пс CIV:29).

71. Когда взираю я на небеса Твои — дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил (Пс VIII:4).

72. Он сказал, и пришли разные насекомые, скнипы во все пределы их (Пс CIV:31).

73. послал на них насекомых, чтобы жалили их, и жаб, чтобы губили их (Пс LXXVII:45).

74. ибо их убивали уязвления саранчи и мух, и не нашлось врачевства для души их, потому что они достойны были мучения от сих (Прем XVI:9).

75. И будет в тот день: даст знак Господь мухе, которая при устье реки Египетской, и пчеле, которая в земле Ассирийской (Ис VII:18).

76. 3 Глас Господень над водами; Бог славы возгремел, Господь над водами многими. 4 Глас Господа силен, глас Господа величествен. 5 Глас Господа сокрушает кедры; Господь сокрушает кедры Ливанские 6 и заставляет их скакать подобно тельцу, Ливан и Сирион, подобно молодому единорогу. 7 Глас Господа высекает пламень огня. 8 Глас Господа потрясает пустыню; потрясает Господь пустыню Кадес. 9 Глас Господа разрешает от бремени ланей и обнажает леса; и во храме Его все возвещает о [Его] славе. (Пс XXVIII:3–9).

77. И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него (Иез I:4).

78. виноград их побил градом и сикоморы их — льдом (Пс LXXVII:47).

79. 17 Но самое чудное было то, что огонь сильнее оказывал действие в воде, все погашающей, ибо самый мир есть поборник за праведных. 18 Иногда пламя укрощалось, чтобы не сжечь животных, посланных на нечестивых, и чтобы они, видя это, познали, что преследуются судом Божиим (Прем XVI:17–18).

80. В скорби своей они с раннего утра будут искать Меня и говорить: пойдем и возвратимся к Господу! ибо Он уязвил — и Он исцелит нас, поразил — и перевяжет наши раны (Ос VI:1).

81. Боже, мы слышали ушами своими, отцы наши рассказывали нам о деле, какое Ты соделал во дни их, во дни древние (Пс XLIII:2).

82. 17 Боже! Ты наставлял меня от юности моей, и доныне я возвещаю чудеса Твои. 18 И до старости, и до седины не оставь меня, Боже, доколе не возвещу силы Твоей роду сему и всем грядущим могущества Твоего. (Пс LXX:17–18).

83. не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Господа, и силу Его, и чудеса Его, которые Он сотворил (Пс LXXVII:4).

84. Ты скажешь мне: «за что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?» (Рим IX:19).

85. 3 Перед ним пожирает огонь, а за ним палит пламя; перед ним земля как сад Едемский, а позади него будет опустошенная степь, и никому не будет спасения от него. 4 Вид его как вид коней, и скачут они как всадники (Иоил II:3–4).

86. вырубят лес его, говорит Господь, ибо они несметны; их более, нежели саранчи, и нет числа им (Иер XLVI:23).

87. Там пожрет тебя огонь, посечет тебя меч, поест тебя как гусеница, хотя бы ты умножился как гусеница, умножился как саранча (Наум III:15).

88. и будут собирать добычу вашу, как собирает гусеница; бросятся на нее, как бросается саранча (Ис XXXIII:4).

89. день тьмы и мрака, день облачный и туманный: как утренняя заря распространяется по горам народ многочисленный и сильный, какого не бывало от века и после того не будет в роды родов (Иоил II:2).

90. Перед ними потрясется земля, поколеблется небо; солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет (Иоил II:10).

91. А царь закрыл лице свое и громко взывал: сын мой Авессалом! Авессалом, сын мой, сын мой! (2 Цар XIX:4).

92. Я поведу тебя чрез Иудею, доколе не дойдем до Иерусалима; поставлю среди его седалище твое, и ты погонишь их, как овец, не имеющих пастуха, — и пес не пошевелит против тебя языком своим. Это сказано мне по откровению и объявлено мне, и я послана возвестить тебе (Иудиф XI:19).

93. Итак бойтесь Господа и служите Ему в чистоте и искренности; отвергните богов, которым служили отцы ваши за рекою и в Египте, а служите Господу (Нав XXIV:14).

94. Иисус сказал им: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской (Мф XVI:6).

95. 7 Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас. 8 Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины. (1 Кор V:7–8).

96. Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины (1 Кор V:8).

97. И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом (Пс LXVIII:22).

98. Накажет тебя нечестие твое, и отступничество твое обличит тебя; итак познай и размысли, как худо и горько то, что ты оставил Господа Бога твоего и страха Моего нет в тебе, говорит Господь Бог Саваоф (Иер II:19).

99. 15 Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; 16 ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано; 17 и Он есть прежде всего, и все Им стоит. (Кол I:15–17).

100. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих (Ис LIII:7).

101. 19 А я, как кроткий агнец, ведомый на заклание, и не знал, что они составляют замыслы против меня, [говоря]: «положим [ядовитое] дерево в пищу его и отторгнем его от земли живых, чтобы и имя его более не упоминалось» (Иер XI:19).

102. 32 А место из Писания, которое он читал, было сие: как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих. 33 В уничижении Его суд Его совершился. Но род Его кто разъяснит? ибо вземлется от земли жизнь Его. 34 Евнух же сказал Филиппу: прошу тебя [сказать]: о ком пророк говорит это? о себе ли, или о ком другом? 35 Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе. (Деян VIII:32-35).

103. На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира (Ин I:29).

104. но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца (1 Пет I:19).

105. 33 Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней, 34 но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода. 35 И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили. 36 Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится. (Ин XIX:33–36).

106. А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные (Мал IV:2).

107. послал на них пламень гнева Своего, и негодование, и ярость и бедствие, посольство злых ангелов (Пс LXXVII:49).

108. И простер Ангел руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но Господь пожалел о бедствии и сказал Ангелу, поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку твою. Ангел же Господень был тогда у гумна Орны Иевусеянина (2 Цар XXIV:16).

109. И вышел Ангел Господень и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч [человек]. И встали поутру, и вот, все тела мертвые (Ис XXXVII:36).

110. 16 Но Аврааму даны были обетования и семени его. Не сказано: и потомкам, как бы о многих, но как об одном: и семени твоему, которое есть Христос. 17 Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу (Гал III:16–17).

111. 11 и на другой день Пасхи стали есть из произведений земли сей, опресноки и сушеные зерна в самый тот день; 12 а манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть произведения земли, и не было более манны у сынов Израилевых, но они ели в тот год произведения земли Ханаанской. (Нав V:11–12).

112. и днем вел их облаком, а во всю ночь светом огня (Пс LXXVII:14).

113. Простер облако в покров [им] и огонь, чтобы светить [им] ночью (Пс CIV:39).

114. от Сарида идет назад к восточной стороне, к востоку солнца, до предела Кислоф-Фавора; отсюда идет к Даврафу и восходит к Иафие (Нав XIX:12).

115. потом идет назад к востоку солнца в Беф-Дагон, и примыкает к Завулону и к долине Ифтах-Ел с севера, в Беф-Емек и Неиел, и идет у Кавула, с левой стороны (Нав XIX:27)

116. потом предел возвращается к Раме до укрепленного города Тира, и поворачивает предел к Хоссе, и оканчивается у моря, в местечке Ахзиве (Нав. XIX:29).

117. отсюда возвращается предел на запад к Азноф-Фавору и идет оттуда к Хуккоку, и примыкает к Завулону с юга, и к Асиру примыкает с запада, и к Иуде у Иордана, от востока солнца (Нав XIX:34).

118. но они возопили к Господу, и Он положил тьму между вами и Египтянами и навел на них море, которое их и покрыло. Глаза ваши видели, что Я сделал в Египте. [Потом] много времени пробыли вы в пустыне (Нав XXIV:7).

119. разделил море, и провел их чрез него, и поставил воды стеною (Пс LXXVII:13).

120. разделил Чермное море, ибо вовек милость Его (Пс CXXXV:13).

121. Ты рассек пред ними море, и они среди моря прошли посуху, и гнавшихся за ними Ты поверг в глубины, как камень в сильные воды (Неем IX:11).

122. Который вел Моисея за правую руку величественною мышцею Своею, разделил пред ними воды, чтобы сделать Себе вечное имя (Ис LXIII:12).

123. Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море (1 Кор X:1).

124. В следующий день Саул разделил народ на три отряда, и они проникли в средину стана во время утренней стражи и поразили Аммонитян до дневного зноя; оставшиеся рассеялись, так что не осталось из них двоих вместе (1 Цар XI:11).

125. Вставай, взывай ночью, при начале каждой стражи; изливай, как воду, сердце твое пред лицем Господа; простирай к Нему руки твои о душе детей твоих, издыхающих от голода на углах всех улиц (Плач II:19).

126. Господи! что есть человек, что Ты знаешь о нем, и сын человеческий, что обращаешь на него внимание? (Пс CXLIII:3).

127. И если пойдут в плен впереди врагов своих, то повелю мечу и там убить их. Обращу на них очи Мои на беду им, а не во благо (Ам IX:4).

128. 17 Видели Тебя, Боже, воды, видели Тебя воды и убоялись, и вострепетали бездны. 18 Облака изливали воды, тучи издавали гром, и стрелы Твои летали. 19 Глас грома Твоего в круге небесном; молнии освещали вселенную; земля содрогалась и тряслась. (Пс LXXVI:17-19).

129. ибо Ты людей угнетенных спасаешь, а очи надменные унижаешь (Пс XVII:28).

130. И стоял всякий на своем месте вокруг стана; и стали бегать во всем стане, и кричали, и обратились в бегство (Суд VII:21).

131. И воскликнул Саул и весь народ, бывший с ним, и пришли к месту сражения, и вот, там меч каждого [обращен] был против ближнего своего; смятение [было] очень великое (1 Цар XIV:20).

132. И поверили они словам Его, [и] воспели хвалу Ему (Пс CV:12).

133. и все крестились в Моисея в облаке и в море (1 Кор X:2).

134. 19 Они были тогда малочисленны и ничтожны, и пришельцы в ней, 20 и переходили от народа к народу и из одного царства к другому народу; 21 но Он никому не позволил обижать их, и обличал за них царей: 22 «Не прикасайтеся к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла». (1 Пар XVI:19–22).

135. Жив Господь и благословен защитник мой! Да будет превознесен Бог, убежище спасения моего (2 Цар XXII:47).

136. Превозносите Господа, Бога нашего, и поклоняйтесь подножию Его: свято оно! (Пс XCVIII:5).

137. Ты Бог мой: буду славить Тебя; Ты Бог мой: буду превозносить Тебя (Пс CXVII:28).

138. Господи! Ты Бог мой; превознесу Тебя, восхвалю имя Твое, ибо Ты совершил дивное; предопределения древние истинны, аминь (Ис XXV:1).

139. Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте [небес] и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (Ис LVII:15).

140. Кто сей Царь славы? — Господь крепкий и сильный, Господь, сильный в брани (Пс XXIII:8).

141. 8 Но Он спас их ради имени Своего, дабы показать могущество Свое. 9 Грозно рек морю Чермному, и оно иссохло; и провел их по безднам, как по суше; 10 и спас их от руки ненавидящего и избавил их от руки врага. (Пс CV:8–10).

142. За то, как огонь съедает солому, и пламя истребляет сено, так истлеет корень их, и цвет их разнесется, как прах; потому что они отвергли закон Господа Саваофа и презрели слово Святаго Израилева (Ис V:24).

143. Вот они, как солома: огонь сожег их, - не избавили души своей от пламени; не осталось угля, чтобы погреться, ни огня, чтобы посидеть перед ним (Ис XLVII:14).

144. От дуновения Божия происходит лед, и поверхность воды сжимается (Иов XXXVII:10).

145. По всему велик Ты, Господи мой, Господи! ибо нет подобного Тебе и нет Бога, кроме Тебя, по всему, что слышали мы своими ушами (2 Цар VII:22).

146. и сказал: Господи Боже Израилев! нет подобного Тебе Бога на небесах вверху и на земле внизу; Ты хранишь завет и милость к рабам Твоим, ходящим пред Тобою всем сердцем своим (3 Цар VIII:23).

147. Правда Твоя, Боже, до превыспренних; великие дела соделал Ты; Боже, кто подобен Тебе? (Пс LXX:19).

148. Нет между богами, как Ты, Господи, и нет дел, как Твои (Пс LXXXV:8).

149. 6 И небеса прославят чудные дела Твои, Господи, и истину Твою в собрании святых. 7 Ибо кто на небесах сравнится с Господом? кто между сынами Божиими уподобится Господу? 8 Страшен Бог в великом сонме святых, страшен Он для всех окружающих Его. (Пс LXXXVIII:6-8).

150. Нет подобного Тебе, Господи! Ты велик, и имя Твое велико могуществом (Иер X:6).

151. Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его (Пс CXVII:29).

152. Воспоминайте чудеса Его, которые сотворил, знамения Его и суды уст Его (Пс CIV:5).

153. и привел их в область святую Свою, на гору сию, которую стяжала десница Его (Пс LXXVII:54).

154. 9 и сказала им: я знаю, что Господь отдал землю сию вам, ибо вы навели на нас ужас, и все жители земли сей пришли от вас в робость; 10 ибо мы слышали, как Господь иссушил пред вами воду Чермного моря, когда вы шли из Египта, и как поступили вы с двумя царями Аморрейскими за Иорданом, с Сигоном и Огом, которых вы истребили; 11 когда мы услышали об этом, ослабело сердце наше, и ни в ком [из нас] не стало духа против вас; ибо Господь Бог ваш есть Бог на небе вверху и на земле внизу; (Нав II:9–11).

155. Утром же, когда Навал отрезвился, жена его рассказала ему об этом, и замерло в нем сердце его, и стал он, как камень (1 Цар XXV:37).

156. 16 Гора Божия — гора Васанская! гора высокая — гора Васанская! 17 что вы завистливо смотрите, горы высокие, на гору, на которой Бог благоволит обитать и будет Господь обитать вечно? (Пс LXVII:16–17).

157. Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его. У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы (Ис V:1).

158. И Я ввел вас в землю плодоносную, чтобы вы питались плодами ее и добром ее; а вы вошли и осквернили землю Мою, и достояние Мое сделали мерзостью (Иер II:7).

159. искушали Бога в сердце своем, требуя пищи по душе своей (Пс LXXVII:18).

160. увлеклись похотением в пустыне, и искусили Бога в необитаемой (Пс CV:14).

161. и одождил на них манну в пищу, и хлеб небесный дал им (Пс LXXVII:24).

162. Хлеб ангельский ел человек; послал Он им пищу до сытости (Пс LXXVII:25).

163. 10 Когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Господень; 11 и не могли священники стоять на служении, по причине облака, ибо слава Господня наполнила храм Господень. (3 Цар VIII:10–11).

164. Ибо посев будет в мире; виноградная лоза даст плод свой, и земля даст произведения свои, и небеса будут давать росу свою, и все это Я отдам во владение оставшемуся народу сему (Зах VIII:12).

165. Просили, и Он послал перепелов, и хлебом небесным насыщал их (Пс CIV:40).

166. И хлеб с неба Ты давал им в голоде их, и воду из камня источал им в жажде их, и сказал им, чтоб они пошли и овладели землею, которую Ты, подняв руку Твою, [клялся] дать им (Неем IX:15).

167. Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть (Ин VI:31).

168. а манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть произведения земли, и не было более манны у сынов Израилевых, но они ели в тот год произведения земли Ханаанской (Нав V:12).

169. 15 рассек камень в пустыне и напоил их, как из великой бездны; 16 из скалы извел потоки, и воды потекли, как реки. 17 Но они продолжали грешить пред Ним и раздражать Всевышнего в пустыне: 18 искушали Бога в сердце своем, требуя пищи по душе своей, 19 и говорили против Бога и сказали: «может ли Бог приготовить трапезу в пустыне?» 20 Вот, Он ударил в камень, и потекли воды, и полились ручьи. «Может ли Он дать и хлеб, может ли приготовлять мясо народу Своему?» (Пс LXXVII:15–20).

170. Разверз камень, и потекли воды, потекли рекою по местам сухим (Пс CIV:41).

171. превращающего скалу в озеро воды и камень в источник вод (Пс CXIII:8).

172. и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос (1 Кор X:4).

173. 1 Иероваал, он же и Гедеон, встал поутру и весь народ, бывший с ним, и расположились станом у источника Харода; Мадиамский же стан был от него к северу у холма Море в долине. 2 И сказал Господь Гедеону: народа с тобою слишком много, не могу Я предать Мадианитян в руки их, чтобы не возгордился Израиль предо Мною и не сказал: «моя рука спасла меня»; 3 итак провозгласи вслух народа и скажи: «кто боязлив и робок, тот пусть возвратится и пойдет назад с горы Галаада». И возвратилось народа двадцать две тысячи, а десять тысяч осталось. 4 И сказал Господь Гедеону: все еще много народа; веди их к воде, там Я выберу их тебе; о ком Я скажу: «пусть идет с тобою», тот и пусть идет с тобою; а о ком скажу тебе: «не должен идти с тобою», тот пусть и не идет. 5 Он привел народ к воде. И сказал Господь Гедеону: кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес, того ставь особо, также и тех всех, которые будут наклоняться на колени свои и пить. 6 И было число лакавших ртом своим с руки триста человек; весь же остальной народ наклонялся на колени свои пить воду. 7 И сказал Господь Гедеону: тремя стами лакавших Я спасу вас и предам Мадианитян в руки ваши, а весь народ пусть идет, каждый в свое место. (Суд VII:1–7).

174. И умерла Азува; и взял себе Халев Ефрафу, и она родила ему Хура (1 Пар II:19).

175. Вот сыновья Халева: сын Хур, первенец Ефрафы; Шовал, отец Кириаф-Иарима (1 Пар II:50).

176. Сыновья Иуды: Фарес, Есром, Харми, Хур и Шовал (1 Пар IV:1).

177. Пенуел, отец Гедора, и Езер, отец Хуша. Вот сыновья Хура, первенца Ефрафы, отца Вифлеема (1 Пар IV:4).

178. А медный жертвенник, который сделал Веселеил, сын Урия, сына Орова, [оставался] там, пред скиниею Господнею, и взыскал его Соломон с собранием (2 Пар I:5).

179. Израиль [был] святынею Господа, начатком плодов Его; все поедавшие его были осуждаемы, бедствие постигало их, говорит Господь (Иер II:3).

180. 2 Так говорит Господь Саваоф: вспомнил Я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостал ему на пути, когда он шел из Египта; 3 теперь иди и порази Амалика, и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла. (1 Цар XV:2–3).

181. И сказал Давид Ионафану: вот, завтра новомесячие, и я должен сидеть с царем за столом; но отпусти меня, и я скроюсь в поле до вечера третьего дня (1 Цар XX:5).

182. Он сказал: зачем тебе ехать к нему? сегодня не новомесячие и не суббота. Но она сказала: хорошо. (4 Цар IV:23).

183. Ты соделал народ Твой Израиля Своим собственным народом навек, и Ты, Господи, стал Богом его (1 Пар XVII:22).

184. ибо Господь избрал Себе Иакова, Израиля в собственность Свою (Пс CXXXIV:4).

185. А вы будете называться священниками Господа, служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их (Ис LXI:6).

186. 8 Боже! когда Ты выходил пред народом Твоим, когда Ты шествовал пустынею, 9 земля тряслась, даже небеса таяли от лица Божия, и этот Синай — от лица Бога, Бога Израилева. (Пс LXVII:8–9).

187. Пред лицем Господа трепещи, земля, пред лицем Бога Иаковлева (Пс CXIII:7).

188. вы, которые приняли закон при служении Ангелов и не сохранили (Деян VII:53).

189. Ибо, если через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние (Евр II:2).

190. Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому [относится] обетование, и преподан через Ангелов, рукою посредника (Гал III:19).

191. Заключил Господь с ними завет и заповедал им, говоря: не чтите богов иных, и не поклоняйтесь им, и не служите им, и не приносите жертв им (4 Цар XVII:35).

192. Он стал, — но я не распознал вида его, — только облик был пред глазами моими; тихое веяние, — и я слышу голос (Иов IV:16).

193. Иисус сказал народу: не возможете служить Господу, ибо Он Бог святый, Бог ревнитель, не потерпит беззакония вашего и грехов ваших (Нав XXIV:19).

194. Я Господь, это — Мое имя, и не дам славы Моей иному и хвалы Моей истуканам (Ис XLII:8).

195. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это, — ибо какое было бы нарекание [на имя Мое]! славы Моей не дам иному (Ис XLVIII:11).

196. Готовьте заклание сыновьям его за беззаконие отца их, чтобы не восстали и не завладели землею и не наполнили вселенной неприятелями (Ис XIV:21).

197. но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет (Иер XXXI:30).

198. Вотще (тщетно — напрасно. Прим. ред.) поражал Я детей ваших: они не приняли вразумления; пророков ваших поядал меч ваш, как истребляющий лев [, и вы не убоялись] (Иер II:30).

199. А ты, опустошенная, что станешь делать? Хотя ты одеваешься в пурпур, хотя украшаешь себя золотыми нарядами, обрисовываешь глаза твои красками, но напрасно украшаешь себя: презрели тебя любовники, они ищут души твоей (Иер IV:30).

200. Раздувальный мех обгорел, свинец истлел от огня: плавильщик плавил напрасно, ибо злые не отделились (Иер VI:29).

201. Так говорит Господь: берегите души свои и не носите нош в день субботний и не вносите их воротами Иерусалимскими (Иер XVII:21).

202. вы, которые говорите: когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы, уменьшить меру, увеличить цену сикля и обманывать неверными весами (Ам VIII:5).

203. В те дни я увидел в Иудее, что в субботу топчут точила, возят снопы и навьючивают ослов вином, виноградом, смоквами и всяким грузом, и отвозят в субботний день в Иерусалим. И я строго выговорил [им] в тот же день, когда они продавали съестное (Неем XIII:15).

204. Кто злословит отца своего и свою мать, того светильник погаснет среди глубокой тьмы (Притч XX:20).

205. 18 А дому Рехавитов сказал Иеремия: так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: за то, что вы послушались завещания Ионадава, отца вашего, и храните все заповеди его и во всем поступаете, как он завещал вам, — 19 за то, так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: не отнимется у Ионадава, сына Рехавова, муж, предстоящий пред лицем Моим во все дни. (Иер XXXV:18–19).

206. 6 Уважающий отца будет долгоденствовать, и послушный Господу успокоит мать свою. 7 Боящийся Господа почтит отца и, как владыкам, послужит родившим его. 8 Делом и словом почитай отца твоего и мать, чтобы пришло на тебя благословение от них, 9 ибо благословение отца утверждает домы детей, а клятва матери разрушает до основания. (Сир IV:6–9).

207. 9 Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: 10 ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. 11 Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? 12 И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется. (Екл IV:9–12).

208. Ибо сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка — против свекрови своей; враги человеку — домашние его (Мих VII:6).

209. 10 Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, 11 кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, 12 жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой? (Иов X:10–12).

210. Кто же прелюбодействует с женщиною, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это (Притч VI:32).

211. за то, что они делали гнусное в Израиле: прелюбодействовали с женами ближних своих и именем Моим говорили ложь, чего Я не повелевал им; Я знаю это, и Я свидетель, говорит Господь (Иер XXIX:23).

212. На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают каждение под дубом и тополем и теревинфом, потому что хороша от них тень; поэтому любодействуют дочери ваши и прелюбодействуют невестки ваши (Ос IV:13).

213. Говорят: «если муж отпустит жену свою, и она отойдет от него и сделается женою другого мужа, то может ли она возвратиться к нему? Не осквернилась ли бы этим страна та?» А ты со многими любовниками блудодействовала, — и однако же возвратись ко Мне, говорит Господь (Иер III:1).

214. И детей ее не помилую, потому что они дети блуда (Ос II:4).

215. И накажу ее за дни служения Ваалам, когда она кадила им и, украсив себя серьгами и ожерельями, ходила за любовниками своими, а Меня забывала, говорит Господь (Ос II:13)

216. 2 Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем; 3 кто не клевещет языком своим, не делает искреннему своему зла и не принимает поношения на ближнего своего (Пс XIV:2–3).

217. сидишь и говоришь на брата твоего, на сына матери твоей клевещешь (Пс XLIX:20).

218. 12 Не выдумывай лжи на брата твоего, и не делай того же против друга. 13 Не желай говорить какую бы то ни было ложь; ибо повторение ее не послужит ко благу. (Сир VIII:12–13).

219. И снисшел Ты на гору Синай и говорил с ними с неба, и дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые (Неем IX:13).

220. как заповедал Моисей, раб Господень, сынам Израилевым, о чем написано в книге закона Моисеева, - жертвенник из камней цельных, на которые не поднимали железа; и принесли на нем всесожжение Господу и совершили жертвы мирные (Нав VIII:31).

221. Взяли камни целые, по закону, и построили новый жертвенник попрежнему (1 Мак IV:47).

222. И сказал ему Господь: Я услышал молитву твою и прошение твое, о чем ты просил Меня. Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни (3 Цар IX:3).

223. в конце седьмого года отпускайте каждый брата своего, Еврея, который продал себя тебе; пусть он работает тебе шесть лет, а потом отпусти его от себя на волю"; но отцы ваши не послушали Меня и не приклонили уха своего (Иер XXXIV:14).

224. 9 чтобы каждый отпустил на волю раба своего и рабу свою, Еврея и Евреянку, чтобы никто из них не держал в рабстве Иудея, брата своего. 10 И послушались все князья и весь народ, которые вступили в завет, чтобы отпустить каждому раба своего и каждому рабу свою на волю, чтобы не держать их впредь в рабах, — и послушались и отпустили; 11 но после того, раздумавши, стали брать назад рабов и рабынь, которых отпустили на волю, и принудили их быть рабами и рабынями. (Иер XXXIV:9–11).

225. но потом раздумали и обесславили имя Мое, и возвратили к себе каждый раба своего и каждый рабу свою, которых отпустили на волю, куда душе их угодно, и принуждаете их быть у вас рабами и рабынями (Иер XXXIV:16).

226. и сказал Давиду: ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом (1 Цар XXIV:18).

227. 28 Слух [об этом] дошел до Иоава, — так как Иоав склонялся на сторону Адонии, а на сторону Соломона не склонялся, — и убежал Иоав в скинию Господню и ухватился за роги жертвенника. 29 И донесли царю Соломону, что Иоав убежал в скинию Господню и что он у жертвенника. И послал Соломон Ванею, сына Иодаева, говоря: пойди, умертви его. 30 И пришел Ванея в скинию Господню и сказал ему: так сказал царь: выходи. И сказал тот: нет, я хочу умереть здесь. Ванея передал это царю, говоря: так сказал Иоав, и так отвечал мне. 31 Царь сказал ему: сделай, как он сказал, и умертви его и похорони его, и сними невинную кровь, пролитую Иоавом, с меня и с дома отца моего; 32 да обратит Господь кровь его на голову его за то, что он убил двух мужей невинных и лучших его: поразил мечом, без ведома отца моего Давида, Авенира, сына Нирова, военачальника Израильского, и Амессая, сына Иеферова, военачальника Иудейского; 33 да обратится кровь их на голову Иоава и на голову потомства его на веки, а Давиду и потомству его, и дому его и престолу его да будет мир на веки от Господа! 34 И пошел Ванея, сын Иодаев, и поразил Иоава, и умертвил его, и он был похоронен в доме своем в пустыне. (3 Цар II:28–34).

228. В устах разумного находится мудрость, но на теле глупого — розга (Притч X:13).

229. терпели голод и жажду, душа их истаевала в них (Пс CVI:5).

230. Когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе, и молитва моя дошла до Тебя, до храма святаго Твоего (Ион II:8).

231. Весь народ его вздыхает, ища хлеба, отдает драгоценности свои за пищу, чтобы подкрепить душу. «Воззри, Господи, и посмотри, как я унижен!» (Плач I:11).

232. Зову друзей моих, но они обманули меня; священники мои и старцы мои издыхают в городе, ища пищи себе, чтобы подкрепить душу свою (Плач I:19).

233. собираются, притаиваются, наблюдают за моими пятами, чтобы уловить душу мою (Пс LV:7).

234. И простершись над отроком трижды, он воззвал к Господу и сказал: Господи Боже мой! да возвратится душа отрока сего в него! (3 Цар XVII:21).

235. 38 Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб.(Мф V:38).

236. 6 не будете притеснять иноземца, сироты и вдовы, и проливать невинной крови на месте сем, и не пойдете во след иных богов на беду себе, — 7 то Я оставлю вас жить на месте сем, на этой земле, которую дал отцам вашим в роды родов. (Иер VII:6–7).

237. И приду к вам для суда и буду скорым обличителем чародеев и прелюбодеев и тех, которые клянутся ложно и удерживают плату у наемника, притесняют вдову и сироту, и отталкивают пришельца, и Меня не боятся, говорит Господь Саваоф (Мал III:5).

238. чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных из народа Моего, чтобы вдов сделать добычею своею и ограбить сирот (Ис X:2).

239. Жен народа Моего вы изгоняете из приятных домов их; у детей их вы навсегда отнимаете украшение Мое (Мих II:9).

240. Одна из жен сынов пророческих с воплем говорила Елисею: раб твой, мой муж, умер; а ты знаешь, что раб твой боялся Господа; теперь пришел заимодавец взять обоих детей моих в рабы себе (4 Цар IV:1).

241. Отец сирот и судья вдов Бог во святом Своем жилище (Пс LXVII:6).

242. так что дошел до Него вопль бедных, и Он услышал стенание угнетенных (Иов XXXIV:28).

243. кто серебра своего не отдает в рост и не принимает даров против невинного. Поступающий так не поколеблется вовек (Пс XIV:5).

244. в рост не отдает и лихвы не берет, от неправды удерживает руку свою, суд человеку с человеком производит правильный (Иез XVIII:8).

245. в рост дает, и берет лихву; то будет ли он жив? [Нет], он не будет жив. Кто делает все такие мерзости, тот непременно умрет, кровь его будет на нем. (Иез XVIII:13).

246. Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что и с полунагих снимал одежду (Иов XXII:6).

247. Возьми платье его, так как он поручился за чужого; и за стороннего возьми от него залог (Притч XX:16).

248. Возьми у него платье его, потому что он поручился за чужого, и за стороннего возьми от него залог (Притч XXVII:13).

249. На одеждах, взятых в залог, возлежат при всяком жертвеннике, и вино, [взыскиваемое] с обвиненных, пьют в доме богов своих (Ам II:8).

250. нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже (Иов XXIV:7).

251. Но Ты, Господи, Боже щедрый и благосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный (Пс LXXXV:15).

252. Когда вы обратитесь к Господу, тогда братья ваши и дети ваши [будут] в милости у пленивших их и возвратятся в землю сию, ибо благ и милосерд Господь Бог ваш и не отвратит лица от вас, если вы обратитесь к Нему (2 Пар XXX:9).

253. За то вокруг тебя петли, и возмутил тебя неожиданный ужас (Иов XXII:10).

254. Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся (Прит XXIV:21).

255. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите (1 Пет II:17).

256. Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы (Пс LXXXI:6).

257. Тогда сказал я: о, Господи Боже! душа моя никогда не осквернялась, и мертвечины и растерзанного зверем я не ел от юности моей доныне; и никакое нечистое мясо не входило в уста мои (Иез IV:14).

258. Кто скрывает ненависть, у того уста лживые; и кто разглашает клевету, тот глуп (Притч X:18).

259. Тайно клевещущего на ближнего своего изгоню; гордого очами и надменного сердцем не потерплю (Пс C:5).

260. Лжесвидетель не останется ненаказанным, и кто говорит ложь, не спасется (Притч XIX:5).

261. Лжесвидетель не останется ненаказанным, и кто говорит ложь, погибнет (Притч XIX:9).

262. Нехорошо быть лицеприятным к нечестивому, чтобы ниспровергнуть праведного на суде (Притч XVIII:5).

263. 24 Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. 25 И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. 26 Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие. (Мф XXVII:24–26).

264. Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие (Мк XV:15).

265. Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников (Лк XXIII:23).

266. Но по прошествии двух лет на место Феликса поступил Порций Фест. Желая доставить удовольствие Иудеям, Феликс оставил Павла в узах (Деян XXIV:27).

267. Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом? (Деян XXV:9).

268. сделались тучны, жирны, переступили даже всякую меру во зле, не разбирают судебных дел, дел сирот; благоденствуют, и справедливому делу нищих не дают суда (Иер V:28).

269. Нехорошо и обвинять правого, [и] бить вельмож за правду (Притч XVII:26).

270. Угощения и подарки ослепляют глаза мудрых и, как бы узда в устах, отвращают обличения (Сир XXI:29).

271. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело (Мих VII:3).

272. 3 И ходил этот человек из города своего в положенные дни поклоняться и приносить жертву Господу Саваофу в Силом; там [были Илий и] два сына его, Офни и Финеес, священниками Господа. 4 В тот день, когда Елкана приносил жертву, давал Феннане, жене своей, и всем сыновьям ее и дочерям ее части; 5 Анне же давал часть особую, ибо любил Анну, хотя Господь заключил чрево ее. (1 Цар I:3-5).

273. Гедеон пошел и приготовил козленка и опресноков из ефы муки; мясо положил в корзину, а похлебку влил в горшок и принес к Нему под дуб и предложил (Суд VI:19).

274. И сказал Маной Ангелу Господню: позволь удержать тебя, пока мы изготовим для тебя козленка (Суд XIII:15).

275. И взял Иессей осла с хлебом и мех с вином и одного козленка, и послал с Давидом, сыном своим, к Саулу (1 Цар XVI:20).

276. И дал Я вам землю, над которою ты не трудился, и города, которых вы не строили, и вы живете в них; из виноградных и масличных садов, которых вы не насаждали, вы едите [плоды] (Нав XXIV:13).

277. И как в начале жительства своего там они не чтили Господа, то Господь посылал на них львов, которые умерщвляли их (4 Цар XVII:25).

278. 19 Ибо Моисей, произнеся все заповеди по закону перед всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом, и окропил как самую книгу, так и весь народ, 20 говоря: это кровь завета, который заповедал вам Бог. 21 Также окропил кровью и скинию и все сосуды Богослужебные. (Евр IX:19–21).

279. По причине большого торгового производства твоего торговали с тобою Арамеяне; за товары твои они платили карбункулами, тканями пурпуровыми, узорчатыми, и виссонами, и кораллами, и рубинами (Иез XXVII:16)

280. Скиния свидетельства была у отцов наших в пустыне, как повелел Говоривший Моисею сделать ее по образцу, им виденному (Деян VII:44).

281. которые служат образу и тени небесного, как сказано было Моисею, когда он приступал к совершению скинии: смотри, сказано, сделай все по образу, показанному тебе на горе (Евр VIII:5).

282. И выдвинулись шесты так, что головки шестов видны были из святилища пред давиром, но не выказывались наружу; они там и до сего дня (3 Цар VIII:8).

283. У каждого по четыре лица, и у каждого по четыре крыла, и под крыльями их подобие рук человеческих (Иез X:21).

284. Крылья сих херувимов [были] распростерты на двадцать локтей; и они стояли на ногах своих, лицами своими к храму (2 Пар III:13).

285. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала Иудина, чтобы перенести оттуда ковчег Божий, на котором нарицается имя Господа Саваофа, сидящего на херувимах (2 Цар VI:2).

286. Господи Саваоф, Боже Израилев, седящий на Херувимах! Ты один Бог всех царств земли; Ты сотворил небо и землю (Ис XXXVII:16).

287. Ибо вот тот камень, который Я полагаю перед Иисусом; на этом одном камне семь очей; вот, Я вырежу на нем начертания его, говорит Господь Саваоф, и изглажу грех земли сей в один день (Зах III:9).

288. И сказал он мне: что ты видишь? И отвечал я: вижу, вот светильник весь из золота, и чашечка для елея наверху его, и семь лампад на нем, и по семи трубочек у лампад, которые наверху его (Зах IV:2).

289. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника (Ис VI:6).

290. Адония же, боясь Соломона, встал и пошел и ухватился за роги жертвенника (3 Цар I:50).

291. Бог — Господь, и осиял нас; вяжите вервями жертву, [ведите] к рогам жертвенника (Пс CXVII:27).

292. Господь — имя Тебе; сокруши же их крепость силою Твоею, и уничтожь их силу гневом Твоим, ибо они замыслили осквернить святилище Твое, поругаться над мирным селением имени славы Твоей и железом сокрушить рог Твоего жертвенника (Иудиф IX:8).

293. Ибо в тот день, когда Я взыщу с Израиля за преступления его, взыщу и за жертвенники в Вефиле, и отсечены будут роги алтаря, и падут на землю (Ам III:14).

294. и долга священников в отношении к народу. Когда кто приносил жертву, отрок священнический, во время варения мяса, приходил с вилкой в руке своей (1 Цар II:13).

295. 27 И пришел человек Божий к Илию и сказал ему: так говорит Господь: не открылся ли Я дому отца твоего, когда еще были они в Египте, в доме фараона? 28 И не избрал ли его из всех колен Израилевых Себе во священника, чтоб он восходил к жертвеннику Моему, чтобы воскурял фимиам, чтобы носил ефод предо Мною? И не дал ли Я дому отца твоего от всех огнем сожигаемых жертв сынов Израилевых? (1 Цар II:27–28).

296. Послушайте Меня, народ Мой, и племя Мое, приклоните ухо ко Мне! ибо от Меня произойдет закон, и суд Мой поставлю во свет для народов (Ис LI:4).

297. Закон уст Твоих для меня лучше тысяч золота и серебра (Пс CXVIII:72).

298. и окружил его золотыми яблоками и весьма многими позвонками, чтобы при хождении его они издавали звук, чтобы сделать слышным в храме звон для напоминания сынам народа Его (Сир XLVI:11).

299. [Это] — как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды его (Пс CXXXII:2).

300. для каждой из золотых вещей, и для каждой из серебряных, и для всякого изделия рук художнических. Не поусердствует ли [еще] кто жертвовать сегодня для Господа? (1 Пар XXIX:5).

301. И продолжал Езекия и сказал: теперь вы посвятили себя Господу; приступайте и приносите жертвы и благодарственные приношения в дом Господень. И понесло [все] собрание жертвы и благодарственные приношения, и всякий, кто расположен был сердцем, — всесожжения (2 Пар XXIX:31).

302. 14 Ты произращаешь траву для скота, и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли пищу, 15 и вино, которое веселит сердце человека, и елей, от которого блистает лице его, и хлеб, который укрепляет сердце человека (Пс CIII:14–15).

303. 33 на хлебы предложения, на всегдашнее хлебное приношение и на всегдашнее всесожжение, на субботы, на новомесячия, на праздники, на священные вещи и на жертвы за грех для очищения Израиля, и на все, совершаемое в доме Бога нашего. 34 И бросили мы жребии о доставке дров, священники, левиты и народ, когда которому поколению нашему в назначенные времена, из года в год, привозить [их] к дому Бога нашего, чтоб они горели на жертвеннике Господа Бога нашего, по написанному в законе. (Неем X:33–34).

304. которому отцы наши не хотели быть послушными, но отринули его и обратились сердцами своими к Египту (Деян VII:39).

305. Не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить, и встал играть (1 Кор X:7).

306. Ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною, ибо Я не услышу тебя. (Иер VII:16).

307. Ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошений; ибо Я не услышу, когда они будут взывать ко Мне в бедствии своем (Иер XI:14).

308. Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен в гневе: мстит Господь врагам Своим и не пощадит противников Своих (Наум I:2).

309. У Тебя исчислены мои скитания; положи слезы мои в сосуд у Тебя, — не в книге ли они Твоей? (Пс LV:9).

310. И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге (Дан XII:1).

311. Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается (Иез XVIII:20).

312. вспомните, что заповедал вам Моисей, раб Господень, говоря: Господь Бог ваш успокоил вас и дал вам землю сию (Нав I:13).

313. ныне Господь, Бог ваш, успокоил братьев ваших, как говорил им; итак возвратитесь и пойдите в шатры ваши, в землю вашего владения, которую дал вам Моисей, раб Господень, за Иорданом (Нав XXII:4).

314. Ибо Он говорит Моисею: кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею (Рим IX:15).

315. И кто подобен народу Твоему, Израилю, единственному народу на земле, для которого приходил Бог, чтобы приобрести [его] Себе в народ и прославить Свое имя [и] совершить великое и страшное пред народом Твоим, который Ты приобрел Себе от Египтян, изгнав народы и богов их? (2 Цар VII:23).

316. Не сообщайтесь с сими народами, которые остались между вами, не воспоминайте имени богов их, не клянитесь [ими] и не служите им и не поклоняйтесь им (Нав XXIII:7).

317. 12 Если же вы отвратитесь и пристанете к оставшимся из народов сих, которые остались между вами, и вступите в родство с ними и будете ходить к ним и они к вам, 13 то знайте, что Господь Бог ваш не будет уже прогонять от вас народы сии, но они будут для вас петлею и сетью, бичом для ребр ваших и терном для глаз ваших, доколе не будете истреблены с сей доброй земли, которую дал вам Господь Бог ваш. (Нав XXIII:12–13).

318. И устроили они у себя высоты и статуи и капища на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом (3 Цар XIV:23).

319. и поставили у себя статуи и изображения Астарт на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом (4 Цар XVII:10).

320. Как о сыновьях своих, воспоминают они о жертвенниках своих и дубравах своих у зеленых дерев, на высоких холмах (Иер XVII:2).

321. Не было в ковчеге ничего кроме двух скрижалей, которые положил Моисей на Хориве, когда Господь заключил [завет] с сынами Израилевыми, по исходе их из Египта (2 Пар V:10).

322. 3 За второю же завесою была скиния, называемая «Святое-святых», 4 имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета (Евр IX:3–4).

323. 1 Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд: 2 доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? (Пс LXXXI:1–2).