Толстушка под прикрытием

Глава 4

Двухкомнатная просторная квартира Лоры с большой кухней и ванной выглядела старомодно. На секунду мне показалось, что я попала внутрь шкатулки, предназначенной для хранения драгоценностей. Темно-вишневые бархатные шторы, того же цвета ковры в гостиной и спальне, обои оттенка вина «Бордо»… Даже скатерть на столе оказалась в той же гамме.

А на кухне было такое количество утвари, что у меня разыгрался комплекс неполноценности. Похоже, я отвратительная хозяйка: из приспособлений для готовки в моем доме есть лишь толкушка, да и та не используется. А здесь столько всего! Причем большую часть штучек я ранее не видела, даже не понимаю: для чего они нужны? Вот, например, эта железная палочка с крючками или крохотная удочка из красного пластика. Что с ними делать надо?

Еще оказалось, что Лора обожает безделушки. Их у нее тьма-тьмущая, и нигде нет застарелой пыли, даже на книгах, коих немало на открытых полках. Интересно, что читает Селезнева? «Страсть на пляже», «Любовник леди Мюрей», «Принц и нищая», «Путешествие в рай», «Конфета для двоих»… Сплошные любовные романы зарубежных писателей! У такой женщины должны храниться толстые собрания фотографий. Где они? Да вот же, на верхней полке лежит стопка переплетенных в искусственную кожу альбомов. Я начала перелистывать страницы.

Замечу мимоходом: снимки очень информативны. Сколько раз я, общаясь с каким-нибудь человеком и составив о нем определенное мнение, заглядывала в Инстаграм[3] знакомого и поражалась. Мне парень показался серьезным, даже суровым, а он, оказывается, обожает дурачиться.

Но в альбомчиках Лоры не было неожиданностей, в них содержались снимки, сделанные в основном в школе – Селезнева в окружении детей и коллег. Но что меня удивляет?

Ответ на вопрос я не успела найти, потому что Иван Никифорович воскликнул:

– Вон та фигурка! На журнальном столике между креслами.

Я перевела взгляд и заметила статуэтку высотой примерно двадцать пять сантиметров. Она отдаленно напоминала известную всем Венеру Милосскую[4], которой современный мастер приделал руки. В правой длани красавица держала журнал, в левой – большую сумку. Она была облачена в короткое платье, шею обвивали жемчужные бусы, ноги обуты в лодочки на высоком каблуке. Вот голова оказалась точь-в-точь скопирована с произведения древнегреческого скульптора, только его московский коллега из двадцать первого века украсил уши Венеры цыганскими серьгами.

– На мой неискушенный взгляд – жуть, – оценил статуэтку Иван Никифорович. – А ты что скажешь?

– У людей искусства свой взгляд, – деликатно ответила я.

– Ты бы такую купила? – спросил босс.

– Нет, – призналась я. – Вообще не увлекаюсь собирательством. А вот Лора, похоже, коллекционирует статуэтки всех мастей.

– Точно, скупает всякий хлам. В особенности ей нравятся собачки, – сказал Иван Никифорович. – Живую заводить не желает. Как-то рассказала мне, что в детстве стала свидетельницей неприятной сцены. В соседней квартире умерла молодая женщина, а у нее был пудель, которого покойная обожала. Через день после кончины хозяйки его выгнали на улицу ее родственники. Собачка плакала, как человек, просилась домой, но ее не пускали. В конце концов мать Лоры забрала бедолагу к себе. Пудель прожил в семье Селезневых много лет, оказался очень умным, благодарным. Вроде счастливое завершение истории, но Лора при всей своей любви к животным никогда больше питомцев не заводила. Мне она тогда сказала: «Вот так скончаешься внезапно, и божье создание будет мучиться. Не факт, что ему попадется добрый человек, как моя мама». Смотри, на подоконнике у нее целая семья разнокалиберных псов выставлена…

Слушая Ивана Никифоровича краем уха, я пристально рассматривала Венеру. Почему она мне кажется знакомой? Где я видела сию красотищу ранее? Ну конечно же!

Я вытащила из сумки плоский ноутбук и быстро вбила в поисковую систему нужный адрес.

– Что ты делаешь? – заинтересовался шеф.

Я развернула компьютер экраном к нему.

– На российском рынке существует журнал для женщин «Дом солнца». Он пользуется популярностью, тираж огромный. На протяжении многих лет гламурное издание устраивает конкурс «Убей лишний вес». Приглашается какая-нибудь звезда: певица, актриса, писательница (дама должна обладать избыточными килограммами и желать от них избавиться), а толстушки всей страны присылают в «Дом солнца» свои анкеты и эссе на тему, почему им хочется стать стройными. Жюри, в состав которого входят врач-диетолог, владельцы фитнес-центра и клиники пластической хирургии, психолог, еще какие-то специалисты, выбирают трех победительниц и приглашают их в редакцию. Этим женщинам предстоит соревноваться со звездой. У всех участниц, включая селебрити[5], равные условия, к их услугам консультации по питанию, спортивные занятия, всякие процедуры, ускоряющие сгорание жира, беседы с душеведом. Возможности предоставлены большие, далее все зависит от тебя. Регулярно потеешь в тренажерном зале, ходишь на болезненный массаж, ешь здоровую пищу? Тогда непременно станешь стройной. Если ленишься, жалеешь себя – ничего не получится. В Интернете каждый день публикуется отчет о том, как идет конкурс, кто сколько кэгэ скинул. Через месяц подводят итоги. Побеждает та, которая лишилась наибольшего количества жира.

– Глупость какая-то, – не одобрил затею Иван Никифорович. – Людям время девать некуда.

– Не скажите, – возразила я. – Сразу выявляется характер участниц проекта. Год назад в нем победила актриса Лена Батькова. Мне она категорически не нравилась: в прессе постоянно появляются сообщения о вздорности и скандальности звездули. Но в процессе соревнования я даже стала уважать лицедейку. Она ни разу не дала слабины, не хныкала, не жаловалась на голод. И добилась лучшего результата. Я вот тоже хочу сбросить килограммов десять, но силы воли не хватает.

– Нет в мире справедливости: нервные клетки не восстанавливаются, а жировые не погибают, – хмыкнул босс. – Какое отношение конкурс имеет к нашей проблеме?

Я откашлялась и зачитала вслух текст:

– «За победу в соревновании всем участницам вручаются особые призы – золотая, серебряная и бронзовая скульптуры «Современная Венера». Статуэтки – настоящее произведение искусства. Их специально для журнала «Дом солнца» делает скульптор Мэт Харриш, чьи работы критики называют лучшими в своем жанре. Каждый раз автор создает оригинальные версии, он не тиражирует Венер. В нынешнем году богиня любви предстанет перед вами в платье, в подвесках, украшенных бриллиантовой россыпью, и с оригинальными аксессуарами». Смотрите, у Лориной скульптуры цыганские серьги с россыпью блестящих камушков, и она в платье и туфлях, с сумкой.

– Если брюлики настоящие, то дороговат подарочек от бывшей ученицы, – пробормотал Иван Никифорович.

– И почему таинственная девица назвалась автором статуэтки, которую создал Мэт Харриш, как тут сказано? – задала я вопрос.

– Полагаю, у ваятеля в паспорте указано имя «Миша Харитонов» или «Маша Харькова», – пожал плечами мой шеф. – Наш народ ни в грош не ставит российских деятелей культуры и обожает иностранных.

– Хорошо, пусть к Лоре подошла Маша Харькова, которая ваяет Венер, – согласилась я. – Но статуэтка – заказ от журнала, конкурс начинается на днях. Что за бредовая идея преподнести приз бывшей училке, случайно попавшейся на глаза в супермаркете? Изделие довольно дорогое, это не чашка, не копеечный сувенирчик, а вещь, претендующая на эксклюзивность. И что эта Маша ответит заказчику, когда тот скажет ей: «Ау, Мэт Харриш, одной наградки-то не хватает?»

– Необходимо найти девушку, которая зачем-то всучила Лоре это дерьмо! Саму фигурку живо упаковать! – принялся раздавать указания начальник.

– Ваня, – остановил его приехавший следом и до сих пор молча бродивший по квартире Глеб Валерьянович, – не командуй. Делом занимается Татьяна, ты сейчас просто клиент. А «Венеру» я, естественно, унесу в лабораторию. Согласен, весьма странное подношение, сделанное в неподходящем месте. Скажи, Лора упоминала про тележку с продуктами?

– Не понял. Ты о чем? – удивился босс.

– Девушка, с которой Селезнева повстречалась в супермаркете, толкала перед собой проволочную тачку на колесах? Или несла корзинку с продуктами? – уточнил Борцов. – Сосредоточься, это важно.

Иван Никифорович насупился.

– Я плохо помню детали Лориного рассказа, поэтому ответ на твой вопрос дать не могу. Передаю суть: молодая женщина подбежала…

– В каком магазине это произошло? – перебил его эксперт.

– В «Мишке Пастила», – объяснил шеф. – Идиотское название, но выбор там прекрасный, цены не кусаются. Супермаркет в конце улицы расположен, в нем всегда много народа.

– «Мишка Пастила», – оживилась я, – это торговая сеть. Около меня такой открыт. На самом деле замечательный магазин. А в каком отделе Лора столкнулась с незнакомкой?

– В бытовой химии. Покупала стиральный порошок.

– Щедрая дарительница тоже выбирала средство для белья! – воскликнула я. – Может, она живет неподалеку?

– Нет, – возразил Иван, – бывшая ученица в хозотдел заходить не собиралась. Она кинулась к Селезневой со словами: «Дорогая Лора Павловна! Как хорошо, что я вас заметила! Шла за хлебом, случайно голову повернула – и ахнула: вы стоите. Вот здорово! Меня словно кто-то толкнул. А ведь могла мимо вас пролететь!»

– Странно… – покачала я головой.

Но объяснить, что посчитала необычным, не успела, меня перебил Глеб Валерьянович:

– Согласен, тут много удивительного. Начнем со шкафа. А ну, шагайте в спальню.

Борцов вышел в коридор, я поспешила за ним.

– Смотрите, – велел эксперт, раздвигая дверцы.

– Одежда, – протянул Иван Никифорович. – И что?

– Внимательно глянь на шмотки, – продолжал Глеб Валерьянович. – Строгие черные юбки, простые бежевые и серые блузы, платья элегантного покроя неярких тонов, классическая обувь… и – вот это!

Борцов вытащил из гардероба вешалку, на которой болтался бордовый прикид с рукавами и горловиной, отороченными мехом невинноубиенной кошки, и усыпанный стразами размером с перепелиные яйца.

Я заморгала. А Глеб Валерьянович выудил из шифоньера другой наряд, на сей раз из темно-красной ткани, прикидывающейся парчой, с отложным кружевным воротником желтого цвета и с поясом из массивных голубых каменьев, смахивающих на бутылочные осколки.

– Похоже, Лора Павловна обожает бордовый цвет, – только и сумела вымолвить я.

– Какая женщина станет носить подобранную с безупречным вкусом одежду и сей китч? – не утихал Борцов.

– Наряды для службы и отдыха разнятся, – справедливо заметила я.

– Но не настолько же! – парировал эксперт. – Судя по повседневному гардеробу, по праздникам Селезнева должна была надевать черное платье с ниткой жемчуга. А что на вешалках?

Я потрогала псевдопарчовое одеяние.

– Всего-то два выбивающихся из общего ряда наряда. Кажется, они не новые. Может, Селезневой их подарила подружка? Сказала: «Лора, хватит рядиться в скучные тряпки. Вот тебе яркие, модные платья». Сейчас в тренде все блестящее, кричащее, на грани вульгарности.

– Никогда не видел Лору разодетой как проститутка на Пасху. Она всегда выглядит безупречно. И у нее нет закадычных приятельниц, которые стали бы дарить наряды, – пробормотал Иван Никифорович. – Она вообще трудно сходится с людьми.

– Но с тобой быстро закрутила роман, – подчеркнул эксперт.

– Говори прямо, что ты имеешь в виду, – обозлился Иван Никифорович.

– Не замечаешь странностей в гардеробе – посмотри на квартиру, – загудел Глеб Валерьянович. – Вроде все гармонично: мещански-кукольный интерьер, любовные романы. Но где фотографии? Нет ни одной! Ни на стене, ни в рамочках на комоде. У хозяйки таких апартаментов снимков должно быть миллион: она сама, родители, покойный муж, свидетельства всяких экскурсий, поездок с супругом.

Начальник показал рукой на книжные полки:

– Вон альбомы.

Я рассматривала карточки и не могла отделаться от мысли: что-то тут не так. А сейчас сообразила. Нет ни одного снимка Лоры в молодости или детстве, отсутствуют фотографии папы-мамы, дяди-тети, только рабочие сюжеты.

Борцов снял со стены небольшую картинку и потряс ею перед Иваном Никифоровичем.

– Ну не странно ли украшать опочивальню видом Ниагарского водопада, где, полагаю, госпожа Селезнева никогда не бывала, и не вспомнить о покойных предках? Ваня, глянь на рюши, оборки, кучу мелочей, фарфоровых собачек… Женщины подобного типа очень сентиментальны, да у нее у кровати просто обязаны красоваться изображения бабушки, дедушки и прочих!

Иван Никифорович попытался выхватить у Борцова рамку:

– Не трогай, разобьешь!

– Ваня, забудь, что Лора – твоя любимая баба, включи профессионала! – потребовал Борцов.

– Дай сюда! – зашипел шеф и дернул к себе рамку.

– А, не желаешь признать правду… – фыркнул Глеб Валерьянович и схватился за снятую со стены картинку еще и левой рукой.

Пару секунд они боролись за снимок, потом Иван Никифорович ойкнул, рамка упала на пол. Стекло разбилось, осколки веером брызнули в разные стороны.

Я наклонилась, подняла фото водопада, а заодно кусок картона, служивший задней стороной картинки, и увидела, что к нему изнутри прикреплена старая черно-белая фотография.