Только по любви

Глава седьмая

Эми провела беспокойную ночь на не слишком удобной кровати и наутро почувствовала себя разбитой и неготовой для дальней дороги. Но она решила не жаловаться, дабы не показаться изнеженной особой. Стиснув зубы, старалась не обращать внимания на ухабы.

Путь их лежал на юг, к отрогам гор. Путешествие было утомительным. Даже яркое солнце не делало дорогу приятной. Пейзаж за окном был таким однообразным, что девушка задремала. Откинувшись на спинку сиденья, она погрузилась в дремоту, а когда очнулась, то была удивлена, что уже наступил полдень.

Ей казалось, что она только что заснула, но Маркус уже трясет ее за плечо, а кучер приказывает лошадям остановиться.

— Уже приехали? — пробормотала она.

— Нет еще, — рассмеялся Маркус. — Но надо немного размяться и поесть. И лошадей накормить и напоить.

Опершись на поданную Маркусом руку, Эми вышла из экипажа. Ноги ее дрожали, будто она только что сошла с шаткой палубы. Такое сравнение будет теперь навсегда связано в ее памяти с леди Беллингем.

Келли уже помогал кучеру с лошадьми, и Эми огляделась.

— Какая красота! — невольно воскликнула она. — Какое великолепие… Просто… земля обетованная!

Последние слова вырвались у Эми совершенно непроизвольно, и она покраснела. Но вокруг и впрямь царила благодать, сотворенная рукой Божией.

Пока она спала, дорога постепенно поднималась все выше в горы и вывела их на небольшое плато, где они и остановились. Вокруг возвышались скалы, покрытые короткой густой травой и множеством цветов.

Воздух был прозрачным и свежим, как вино. Это затертое сравнение невольно приходило на ум — оно передавало именно то ощущение, которое испытывала Эми.

— Неужели вы думаете, что я позволил бы привезти свою тетушку не в землю обетованную? — неожиданно сказал Маркус, словно он совершенно не удивился словам Эми.

Что бы он ни вытворял в своей жизни, видимо, он действительно любил тетку. Просто ему трудно в этом признаться, такой уж у него характер.

— Я знаю, что вы ее любили. И ей бы здесь понравилось. Она, правда, всегда уверяла, что ее душа живет на острове Скай, но я думаю, это место тоже бы подошло ее душе.

Эми распростерла руки, как бы обнимая вселенную. Маркус схватил ее за руки и сжал, прежде чем поцеловать.

— Спасибо вам за это, Эми.

Идиллию прервал грубый голос Келли, который подошел к ним, держа в руках корзину с провизией.

— Ну что, влюбленные пташки, не хотите ли подкрепиться, а то мы с Уиллом собираемся отметить выпивкой нашу удачу.

Маркус зло посмотрел на Келли и съязвил:

— Неужели вы для разнообразия наконец-то выиграли?

— Твоя беда в том, мой мальчик, что ты не веришь в своего дядюшку Ронана. А мы выиграли, и довольно много, — заявил Келли и протянул Маркусу фляжку с элем, но тот отказался.

— Советую и тебе воздержаться хотя бы до темноты. А тебе, Уилл, лучше вообще не пить, пока ты правишь лошадьми. Нам предстоит трудный перевал, и хочется обойтись без несчастного случая.

— Не бойтесь, мистер Беллингем, сэр, — возразил Уилл таким же пьяным голосом, как у Ронана. — Я не собираюсь сбрасывать вас с горы. Я только глотну эля, чтобы промочить горло, а потом перейду на воду.

— Молодец.

В корзине было несколько бутылок воды и завернутые в чистые тряпицы пироги и фрукты.

— В гостинице нам не дали ни чашек, ни стаканов, а Ронан, конечно, ни о чем таком не позаботился, — извинился Маркус, подавая Эми бутылку с водой.

— А зачем нужны стаканы? Они бы все равно побились, — насмешливо произнес Ронан, растягиваясь на траве рядом с Уиллом.

— Я не возражаю пить прямо из бутылки, — не обращая внимания на Ронана, заявила Эми. — Меня еще никто не подозревал в том, что я выросла в оранжерее, — добавила она вполголоса.

Запрокинув голову, девушка начала с удовольствием пить холодную освежающую воду. Когда она напилась, Маркус взял у нее бутылку и, не вытирая горлышко, тоже стал пить, не отрывая при этом взгляда от лица Эми. Этот интимный жест вызвал у нее неожиданную волну чувственного наслаждения.

После того как они перекусили, Маркус растянулся на траве, заложив руки за голову, и предложил Эми тоже отдохнуть хотя бы полчаса, перед тем как они снова отправятся в путь.

— Мне хочется немного прогуляться, — призналась она. — А то слишком я засиделась.

— Только постарайтесь не слишком близко подходить к краю, — предупредил Маркус.

Эми сердито глянула на него, и он поднял руки, сдаваясь.

— Хорошо, хорошо! Вы не тепличное растение… но вы мне очень дороги, Эми, и я не хочу вас потерять.

Прогуливаясь по лугу, девушка размышляла о том, что для человека, заявляющего, что он не любит выставлять напоказ свои чувства, Маркус слишком часто говорит нужные вещи и в нужное время. А ей следует быть настороже, потому что он не всегда так искренен, как кажется. Ему выгодно поддерживать в ней иллюзию, будто все, что он говорит, — правда. Не надо об этом забывать.

Эми так задумалась, что не заметила, как слишком близко подошла к краю плато. Она быстро отступила и оказалась в сильных мужских руках, обнявших ее сзади. По зловонному дыханию она сразу поняла, кто это.

— Осторожно, юная леди, мы не хотим вас потерять, — прохрипел Келли, и хотя он точь-в-точь повторил слова, сказанные Маркусом, интонация была совершенно другой.

Эми высвободилась из его лап, стараясь подавить чувство гадливости.

— Спасибо за заботу, мистер Келли, но, как видите, со мной все в порядке.

Краем глаза она углядела, что Маркус встал, очевидно услышав голос Ронана, и направляется к ним. Он был явно раздражен тем, что Эми и Ронан стоят так близко друг к другу.

— В чем дело? — хмуро спросил он.

— Мистеру Келли показалось, что я стою у самого края, и он кинулся меня спасать, — скороговоркой пояснила Эми. Недоставало еще стать яблоком раздора между партнерами. — Я уверила его, что никакой опасности нет.

— Думаю, мы уже отдохнули и можем продолжить путь. Мне бы хотелось, чтобы мы добрались до перевала до того, как на горы спустится вечерний туман, — заявил Маркус.

Эми стало немного не по себе: не хватало еще, чтобы Маркус приревновал ее к Ронану!

Уже сидя в карете, она поинтересовалась:

— А этот перевал, о котором вы сказали, опасен?

— Да нет. В это время года он совершенно безопасен, к тому же Уилл знает дорогу как свои пять пальцев. Осенью ехать немного сложнее, а вот зимой лучше вообще ехать кружным путем. Но об этом можно не беспокоиться, если только вы не собираетесь уехать из Кэлланби ближе к зиме.

— Пока я не имею ни малейшего представления о том, сколько пробуду в Кэлланби, — бесстрастным голосом заявила Эми. — Это будет зависеть от многих причин.

— Назовите их.

— Зачем? Вы не хуже меня знаете условия нашего соглашения.

— Ах да, нашей сделки. И, видимо, прежде всего следует иметь в виду размер вашего вознаграждения?

— Прошу вас, не старайтесь выставить меня в дурном свете, — рассердилась Эми. — Это была не моя идея. Я всего-навсего согласилась на ваши унизительные условия, потому что… потому что не могу питаться одним воздухом. К тому же, когда все это кончится, я, скорее всего, вернусь домой, чтобы устроить свое будущее.

Она знала, что ничего такого не сделает, ведь для того, чтобы покинуть Изумрудный остров, ей придется снова плыть по морю, а одна эта мысль вызывала у нее дрожь. Она оказалась в ловушке — ей не избавиться ни от Ирландии, ни от сидящего рядом человека.

— Я так и думал, что вы не решитесь на морское путешествие, — заметил Маркус, словно читая ее мысли.

— Это единственная возможность выбраться отсюда…

— Ах, Эми, — с притворной печалью в голосе сказал Маркус, — неужели вам так уж хочется от меня избавиться? Неужели по моим письмам вы не поняли, что я вовсе не такой бесшабашный, каким считала меня тетушка?

— Разумеется, поняла. Но и ваша тетушка была совсем не такого плохого мнения, как старалась показать. В глубине души она восхищалась вашей отчаянностью. Просто она считала, что вам пора остепениться.

Господи, испугалась она, куда ее понесло? Читает ему лекцию, как должен себя вести джентльмен. Что он о ней подумает? Но Маркус рассмеялся, да так весело, что на лице девушки появилась смущенная улыбка.

— Моя дорогая Эми, теперь я понимаю, почему тетушка считала вас подходящей для меня женой. Вы здорово умеете поставить мужчину на место, но при этом так краснеете, что только дурак станет на вас обижаться.

— Чего не скажешь о вас, — возразила она, не совсем понимая, комплимент это или нет.

— Признаться, что мне больше всего в вас нравится?

— Не уверена, хочу ли это услышать.

— Ну почему? Вы же моя невеста, и вам наверняка хочется, чтобы я время от времени шептал вам на ушко всякие нежности, — поддразнил он ее, но, заметив, что она сердится, переменил тему. — Давайте сыграем в игру, чтобы скоротать время. Я скажу вам, что мне нравится в вас, а вы — что во мне. Должно же найтись хоть что-то хорошее в моем ужасном характере. А потом наоборот — я скажу, что мне в вас не нравится, а вы скажете то же самое обо мне. Идет?

— Что вам не нравится во мне? — повторила Эми, забыв про все остальное.

Маркус рассмеялся и сжал ее руку.

— Сначала я скажу, что мне нравится. Самое главное — это то, что вы до мозга костей женщина. Потому что только настоящая женщина чувствует себя глубоко оскорбленной тем, что не все в ней может понравиться.

— Значит, вы находите меня тщеславной? Вроде бы я считаю, что во мне должно нравиться все, хотя я так не думаю.

— По условиям нашей игры мы не должны оспаривать мнение другого, — строго заявил Маркус. — Надо просто принять к сведению комплимент или критику.

— Правила придумали вы?

— Конечно. В конце концов, это я предложил игру.

Эми не совсем понимала, куда он клонит. Ей казалось, что она его знает достаточно хорошо, а он не перестает ее удивлять, и это ей в нем нравилось.

— Стало быть, сейчас моя очередь? — улыбнулась она, глядя на него из-под ресниц.

— Ваша. То есть в том случае, если отыщете во мне что-либо хорошее, — с необычным для него смирением ответил он.

— Мне нравится, что вы не перестаете меня удивлять. В тот момент, когда я пытаюсь предугадать ваши действия, вы говорите или делаете что-то совершенно противоположное, что заставляет меня думать, что вам не чужды нормальные человеческие чувства.

— Боже правый, Эми, вы только сейчас это поняли? Неужели я казался вам таким монстром?

— Никаких оправданий, никакого обсуждения, не так ли? — напомнила она. — Таковы правила.

— Ладно. Обсудить можно и потом. Переходим ко второй части игры — что мне в вас не нравится.

Эми поймала себя на том, что затаила дыхание. Как женщине, ей не хотелось бы, чтобы ему что-нибудь в ней не нравилось. Однако Маркус молчал, и она предположила, что список ее пороков так длинен, что он колеблется, какой выбрать.

— Мне не нравится, что вы так молоды.

— Что? Как может человек не нравиться только потому, что он молод? Возраст нельзя изменить. Я не принимаю ваш ответ.

Маркус засмеялся, довольный тем, как она быстро вошла во вкус игры.

— Никаких споров, помните? Вы обязаны принять мое заявление.

— Не обязана, — покачала головой Эми. — Если заявление лишено смысла, его следует объяснить. Это будет честно.

Маркус посмотрел на девушку с задумчивым видом, а потом, обхватив обеими руками ее лицо, нежно поцеловал. От запаха его кожи и аромата мужской туалетной воды у Эми закружилась голова.

— Принято. Мне не нравится, что вы так молоды, потому что я не совсем честно воспользовался вашим положением, а вы недостаточно опытны, чтобы этому противостоять. По известным вам причинам мне не обойтись без вашего соучастия, однако мне претит тот факт, что обстоятельства вынудили меня склонить вас к замужеству. Возможно, тем самым я нанес вам ущерб — в будущем вам будет трудно заключить достойный брак.

— Вы полагаете, что, когда настанет время, я не справлюсь? — спросила Эми, не зная, сердиться ли ей за то, что он считает ее недостаточно взрослой, или смущаться оттого, что в его голосе ей послышалась настоящая нежность и искренняя озабоченность ее будущим.

— Я очень надеюсь, что справитесь, но ваша репутация может пострадать из-за моего эгоизма, и это останется на моей совести, — сказал он и добавил: — По вашему лицу я вижу, что вы понимаете ситуацию, однако до этой минуты над ней по-настоящему не задумывались.

— Задумывалась. Может, я и молода, но не глупа.

Маркус кивнул в знак согласия. Она и не заметила, как его рука обвилась вокруг ее плеч, и это прикосновение доставило ей удовольствие.

— Теперь моя очередь, — охрипшим голосом провозгласила она. — Теперь я должна сказать, что мне в вас не нравится.

Как бы предчувствуя неприятное, Маркус убрал руку. Она ощутила некоторое разочарование — ей так была приятна его близость!

— Вам кажется, что вы знаете обо мне решительно все, и это мне не нравится. Вы не можете понять ни истинные причины, побудившие меня принять ваше унизительное предложение, ни то, как я поведу себя, когда мы расстанемся. Мне не нравится ваше высокомерие и то, что вы считаете меня чуть ли не ребенком.

Собственные слова заставили ее сердце сжаться. Зачем такому обаятельному мужчине связывать свою судьбу с девчонкой, если он может выбрать настоящую леди?

— Та-ак. Это уже по крайней мере две черты, которые вам не нравятся, а сбрасывать два раза подряд игроку не положено.

— Я думала, что из вас двоих игрок — мистер Келли…

— Я кое-что смыслю в игре в кости, но вижу, что и вы с ней знакомы.

— Только понарошку, как в детских играх, сэр, — съязвила она. — До взрослых я еще не доросла.

— Предлагаю на время прекратить игру. Боюсь, что обнаружатся не самые привлекательные черты наших характеров.

— Наоборот, — возразила Эми. — Игра выявляет правду. Я готова продолжить.

— Ну, тогда еще один заход. Давайте закончим тем, что нам нравится друг в друге, чтобы мы смогли продолжить путь в состоянии гармонии, а не в обиде друг на друга.

— Начинайте, — предложила Эми, лихорадочно стараясь придумать нечто такое, что не было бы ни чрезмерно кокетливым, ни компрометирующим.

— Мне в вас нравится все: ваша чистота, молодость, умение противостоять мне, сила духа, ваша естественная красота…

— Ради Бога, Маркус, остановитесь! Вы должны назвать что-нибудь одно, а вы описываете какой-то идеал, которого не в состоянии достичь ни одна женщина.

— А я и назвал одно, — улыбнулся он. — Я сказал, что мне нравится все, а потом я лишь расшифровал то, что подпадает под это определение.

— А как вы объясните это противоречие: сначала вы заявили, что вам не нравится моя молодость, а оказывается — это то самое, что вам нравится. Так нельзя.

— Мне ваша молодость очень нравится, — вздохнул он. — Но она пугает меня.

— Почему? — Она решила во что бы то ни стало вытянуть правду из этого невозможного человека.

— Потому что я намного старше вас, — просто ответил он.

Этот ответ заставил Эми задуматься. Если бы они действительно собирались пожениться, то вопрос о возрасте, вероятно, имел бы смысл, хотя она не сочла бы Маркуса слишком для себя старым. Он был в расцвете мужской силы и красоты. Любая женщина могла бы гордиться таким мужем.

— Я требую, чтобы вы взяли назад свое замечание как не имеющее отношения к тому, о чем мы говорим, потому что оно несущественно, — едва слышно прошептала Эми.

Маркус склонился к ней, и его губы оказались в такой мучительной близости, что она не могла побороть желание почувствовать их на своих губах.

— Я считаю вас весьма проницательной особой, Эми, так что обоснуйте свое заявление. Что вы имеете в виду: я для вас не слишком стар?

— Я полагаю, что, если люди любят друг друга, возраст не имеет ни малейшего значения, — выпалила она. — Это, конечно, к нам не относится, но я твердо уверена, что весна и осень совместимы, если есть любовь.

— А мы все же не так далеки, как весна и осень, правда? — спросил он, перед тем как прильнуть к ее губам в долгом поцелуе.

— Но мы и не влюблены, — поспешила она напомнить, как только смогла от него оторваться и оттолкнуть. Если не оттолкнуть его, в отчаянии подумала Эми, скрытые чувства вырвутся на свободу и предадут ее.

— Мне следовало бы добавить, что мне нравится ваша честность, даже если она проявляется в самый неподходящий момент.

— Что-то уж слишком много хорошего вы обо мне наговорили. Не пора ли остановиться?

— Согласен. Но продолжим игру. Вам надо найти во мне хотя бы одну-единственную хорошую черту, если это возможно.

Эми отвернулась и посмотрела в окно. Пейзаж изменился. Склоны гор стали более отвесными, и дорога шла неуклонно вверх к перевалу. Как ей выразить то, что у нее на сердце?

Что с каждым часом ей все яснее, что она могла бы его полюбить всем сердцем, что она нашла в нем родственную душу, что, сама того не замечая, все эти годы вынужденной переписки подсознательно мечтала о том, чтобы его письма были предназначены ей одной. Разве можно ему об этом сказать?

— Вижу, вы затрудняетесь.

— Вовсе нет, — быстро ответила Эми, боясь его обидеть. — Если я действительно так честна, как вы считаете, то должна признаться, что мне всегда нравилась ваша целеустремленность. Вы удовлетворены, сэр?

— Пока да.

Эми снова отвернулась к окну, чтобы он не прочел в ее глазах не просто восхищение, а гораздо более сильное и глубокое чувство.

Вторую остановку они сделали ближе к концу дня, перед самым перевалом. Эми думала, что Маркус преувеличивал опасность, описывая туман, опускающийся по вечерам на горы, однако теперь она убедилась, что он был прав. Первые рваные клочья тумана начали появляться задолго до захода солнца.

— А это не опасно? — нервничая, спросила она, глядя на туман и облака, которые сливались в сплошную белую пелену, спускавшуюся все ниже, пока карета не оказалась в замкнутом белом царстве. Стало заметно холоднее, и Эми повыше натянула на себя плед.

— Никакой опасности нет, — уверил ее Маркус. — Как я уже говорил, Уилл знает каждый камешек на дороге.

— А если нам кто-нибудь попадется навстречу? — со страхом спросила Эми, давая волю своему воображению.

— Вероятность встретиться с другой каретой или просто всадником именно в этом месте чрезвычайно мала. — Маркус в душе благодарил Бога за то, что из-за густого тумана Эми не видела, насколько дорога узка и как близко подходит к обрывистому краю.

— Все равно я буду счастлива, когда мы минуем перевал, — пробормотала она. Чтобы не выдать своего страха, а может, и для того, чтобы побороть его, она стала искать тему для разговора. — Надо вам сказать, что вашей тетушке все это не понравилось бы. Она не любила высоты, а уж дышать ей здесь было бы совсем трудно.

Эми почувствовала, что и ей тоже: у нее начала слегка кружиться голова.

— Моя тетушка великолепно перенесла бы высоту, и вы тоже перенесете. Уверяю вас, вам ничего не грозит, пока я рядом.

Она почувствовала, как он нащупал ее руку под пледом, и хотя это могло быть расценено как страшная фамильярность, она не нашла в себе силы оттолкнуть его руку, тем более что рукопожатие было таким… необходимым, таким ободряющим!

— Сколько времени займет этот перевал? — Ей казалось, что лошади еле ползут, хотя Уилл все время их понукал.

— Уже недолго осталось. А как только начнется спуск, мы снова окажемся на солнце, и вы поймете, что волновались попусту.

— Я стараюсь не волноваться, — возразила она, и он сжал ее руку.

— Я же вижу, что волнуетесь. Зато то, что вы увидите по ту сторону горы, вас восхитит.

Эми отнеслась к его словам недоверчиво. Вскоре карета стала немного наклоняться вперед, значит, начался спуск. А потом было все так, как сказал Маркус. Облака и туман, будто собранные невидимой рукой, отступили, и глазам Эми предстала такая огромная зеленая долина, какой она никогда не видела. Зрелище было захватывающее: со всех сторон долина была окружена горами, а извивавшаяся по ней голубая река серебром сверкала на солнце.

— Миледи довольна? — улыбаясь, спросил Маркус, наблюдая за тем, с каким восторгом Эми смотрит на открывшийся пейзаж.

— Я еще никогда не видела такой красоты! Но я не вижу домов…

— Потерпите. Мы пересечем долину, а за ней будет Кэлланби. Мой дом на самой окраине города, и вся прилегающая к нему земля, включая большую часть реки, принадлежит мне.

Эми не могла не удивиться. Если он владеет всем тем, о чем сказал, значит он не нищий, нуждающийся в подачках тетки. В письмах он сообщал иногда, что преуспел во многих делах, вкладывая в них деньги. Но леди Беллингем обычно поднимала племянника на смех, не веря, что Маркус способен с умом вложить деньги.

Если бы она оказалась здесь, ей пришлось бы взять свои слова обратно, подумала Эми. Но она решила помалкивать и подождать, пока своими глазами не увидит дом. Может, это дворец, а может, и лачуга, как знать.

Но что бы это ни было, а ее судьба — поселиться вместе с Маркусом Беллингемом, по крайней мере на время. Тому виною каприз леди Беллингем и умение ее племянника убеждать.