Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 г.

В своем историческом развитии Древняя Греция, или Эл­лада, прошла ряд сменявших друг друга общественных укла­дов. В гомеровский период эллинской истории (XII—VIII века до нашей эры), в условиях складывавшегося рабовла­дельческого государства еще сохранялся родовой строй. Для Греции классического периода (VIII—IV века до нашей эры) характерным типом политического образования являлись города-государства, по-гречески «полисы». Между этими само­довлеющими мирками возникали самые разнообразные формы международных связей.

Проксения.

Древнейшей формой международных связей и международного права в Греции была «проксения», т. е. гостеприимство. Проксения существовала между отдельными лицами, родами, племенами и целыми го­сударствами. Проксен данного города пользовался в нем по сравнению с прочими иностранцами известными правами и преимуществами в отношении торговли, налогов, суда и вся­кого рода почетных привилегий. Со своей стороны проксен принимал на себя нравственное обязательство по отношению к городу, где он пользовался гостеприимством, во всем содейство­вать его интересам и быть посредником между ним и властями своего города. Через проксенов велись дипломатические пе­реговоры; приходившие в город посольства обращались прежде всего к своему проксену.

Институт проксении, получивший в Греции очень широкое распространение, лег в основу всех последующих международ­ных связей древнего мира.

Все чужестранцы, проживавшие в данном городе, даже изгнанники, состояли под покровительством божества — Зевса-Ксения (гостеприимца).

Амфиктионии.

Столь же древним международным институтом были и «амфиктионии». Так назывались религиозные союзы, возникшие возле святилища какого-либо особо чтимого божества. Как показывает само на­именование, в эти союзы входили племена, которые жили во­круг святилища (амфиктионы — вокруг живущие), вне зави­симости от их родственных отношений. Первоначальной целью амфиктионии были общие жертвоприношения и празднества в честь почитаемого божества, защита храма и его сокровищ, накоплявшихся от частных и общественных приношений, а также наказание святотатцев — нарушителей священных обычаев.

В случае надобности собравшиеся на празднества совеща­лись по общественным делам, представлявшим интерес для всех членов данной амфиктионии. Во время празднеств запре­щалось вести войны и провозглашался «божий мир» (иеромемия). Таким образом, амфиктионии превращались в религиозно-политический институт международного характера.

Амфиктионии в Древней Греции существовало много. Самой древней и наиболее влиятельной из них была Дельфийско-Фермопильская амфиктиония. Она образовалась из двух амфиктионии: Дельфийской при храме Аполлона в Дельфах и Фермопильской при храме Деметры. В Дельфийско-Фермопильскую амфиктионию входило 12 племен. Из них каж­дое имело по два голоса.

Верховным органом амфиктионии было общее собрание. Оно созывалось два раза в год, весной и осенью, в Фермопилах и Дельфах. Решения общего собрания были обязательны для всех амфиктионов. Уполномоченными лицами собрания, фак­тически руководившими всеми делами, были иеромнемоны, назначаемые государствами по числу голосов амфиктионии, т. е. в количестве 24. Одной из главнейших обязанностей иеромнемонов было соблюдение «божьего мира» и устройство религиозных празднеств.

В конце V и IV веков до нашей эры появляется еще новая коллегия — «пилагоров». Через посредство пилагоров и иеромне­монов входившие в состав амфиктионии города приносили друг другу клятвы и принимали на себя известные обязательства по отношению к амфиктионам. Дельфийско-Фермопильская амфиктиония представляла значительную политическую силу, оказывавшую большое влияние на международную политику Греции. В руках Дельфийско-Фермопильской амфиктионии сосредоточивалась и светская и духовная власть. Дельфийские жрецы объявляли и прекращали войну, назначали и смещали общих правителей, входивших в амфиктионию. Иеромнемоны считались провозвестниками воли Аполлона. Согласно пре­данию, у дельфийских жрецов имелись «тайные книги», в ко­торых содержались древние предсказания. Читать их разре­шалось только тем, кто признавался потомком самого Апол­лона, т. е. жрецам и царям.

Могущественным орудием в руках греческого жречества были священные войны, которые оно направляло против всех, причинявших какой-либо ущерб святилищу Аполлона. В свя­щенной войне должны были принимать участие все члены амфик­тионии, связанные присягой. Текст этой присяги гласил: «Не разрушать никакого города, принадлежащего амфиктио­нии; не отводить воды ни во время мира, ни во время войны; общими силами выступать против всякого нарушителя присяги, разорять его город; наказывать всеми средствами, имеющимися в распоряжении, всякого, дерзнувшего нарушить достояние бога рукой или ногой».

Все политические договоры, прямо или косвенно, утвержда­лись дельфийским жречеством. По всем спорным вопросам меж­дународного права тяжущиеся стороны обращались в Дельфы. Сила жречества заключалась не только в его духовном, но и в материальном влиянии. Дельфы располагали огромными капиталами, образовавшимися из взносов городов, от доходов с массы паломников, от храмовых ярмарок и ростовщических сделок. Все это объясняет ту страстную борьбу, которая велась между греческими государствами за влияние и голоса в Дель­фийской амфиктионии в V—IV веках до нашей эры.

Договоры и союзы.

Третьим видом международных связей Греции служили договоры и военно-политические союзы — «симмахии». Из них самыми значительными были Лакедемонская и Афинская (Делосская) симмахии.

Лакедемонская симмахия образовалась в VI столетии до нашей эры как союз городов и общин Пелопоннеса. Во главе союза стояла Спарта. Высшим союзным органом было обще­союзное собрание (силлогос), созываемое городом-гегемоном (Спартой) один раз в год. Все города, входившие в союз, имели в нем по одному голосу, вне зависимости от их величины и зна­чения. Дела решались по большинству голосов, после долгих прений и всяческих дипломатических комбинаций.

Другим крупным союзом эллинских городов была Афин­ская, или Делосская, симмахия, во главе которой стояли Афины. Делосская симмахия образовалась во время греко-пер­сидских войн для борьбы с персами. Делосская симмахия отличалась от Лакедемонской двумя чертами: во-первых, вхо­дившие в нее союзники платили особый взнос (форос) в общест­венную казну на Делосе; во-вторых, они более зависели от своего гегемона — Афин. С течением времени Делосская симмахия превратилась в афинскую державу (архэ).

Отношения между обеими симмахиями с самого начала были враждебными. В конце концов, во второй половине V века это привело к общегреческой Пелопоннесской войне.

Послы и посольства.

Возникавшие между общинами и полисами конфликты разрешались при посредстве специальных уполномоченных лиц, или послов. В гомеровской Греции они назывались вестниками (керюкс, ангелос), в клас­сической Греции — старейшинами (пресбейс).

В государствах Греции, как, например, в Афинах, Спарте, Коринфе и др., послы избирались Народным собранием из лиц почтенного возраста, не моложе 50 лет. Отсюда и происходит термин «старейшины». Обыкновенно послы избирались из со­стоятельных граждан, пользовавшихся авторитетом, имевших проксенов в других городах, степенных, рассудительных и красноречивых. Чаще всего посольские поручения давались архонтам данного города и в особенности архонту-полемарху (военачальнику).

Известны случаи, когда послами назначали актеров. Ак­тером, например, был знаменитый оратор Эсхин, представляв­ший афинское государство у македонского царя Филиппа II. Избрание актеров для выполнения высокой и почетной миссии посла находит свое объяснение в большом значении, какое в античных обществах имели красноречие и декламация. Искусство актера придавало большой вес и убедительность словам делегата, выступавшего на многолюдном собрании, на площади или в театре.

Число членов посольства не было установлено законом: оно определялось в зависимости от условий данного момента. Все послы считались равноправными. Лишь позже вошло в обы­чай выбирать главного посла — «архистарейшину», председа­теля посольской коллегии. На содержание послов за время их полномочий отпускались некоторые денежные суммы, «до­рожные деньги». К послам назначался определенный штат прислуги. При отправлении им давались рекомендательные письма (симбола) к проксенам города, в который выезжало посольство. Цель посольства определялась вручаемыми ста­рейшинами инструкциями, написанными на грамоте, состояв­шей из двух сложенных вместе листов (δίπλωμά). Отсюда и происходит самый термин «дипломатия».

Инструкции служили основным руководством для послов. В них указывалась цель посольства; однако в пределах данных инструкций послы пользовались известной свободой и могли проявлять собственную инициативу.

Послы, прибывшие на место своего назначения, одни или вместе с проксеном направлялись к должностному лицу дан­ного города, ведавшему дипломатическими делами. Они предъяв­ляли ему свои грамоты и получали от него соответствующие указания и советы.

В ближайшие после регистрации дни (в Афинах обычно через пять дней) послы выступали в Совете или Народном собрании с объяснением цели своего прибытия. После этого от­крывались публичные дебаты или же дело передавалось на рас­смотрение специальной комиссии.

Как правило, к иностранным послам относились с почте­нием, обеспечивали им хороший прием, предлагали подарки, приглашали на театральные представления, игры и празднества. По возвращении в родной город члены посольства отдавали отчет в Народном собрании о результатах своей миссии. В слу­чае одобрения им выдавались почетные награды. Самой высо­кой из них был лавровый венок с приглашением на следующий день обедать в притании, особом здании близ Акрополя, в ко­тором обедали почетные гости государства. Каждому гражда­нину предоставлялось право при отчете посла высказывать свое мнение и даже выступать против посла с обвине­ниями.

Одной из главных обязанностей послов в Греции, как и вообще в античных государствах, было заключение союзов с другими государствами и подписание договоров. На договор в древнем мире смотрели, как на нечто магическое. Нарушение договора, по суеверному убеждению людей древности, влекло за собой божественную кару. Поэтому заключение договоров и ведение дипломатических переговоров в Греции были обстав­лены строгими формальностями. Договорные обязательства скреплялись клятвами, призывавшими в свидетели сверхъ­естественную силу, якобы освятившую подписанный договор. Клятвы давались обеими сторонами в присутствии магист­ратов того города, где подписывался договор. К клятве присоединялось еще проклятие, падавшее на голову наруши­теля договора.

Возникавшие на почве нарушения договора споры и столкно­вения передавались на рассмотрение третейской комиссии. Она налагала на виновников нарушения денежные пени, которые вносились в казну какого-либо божества — Аполлона Дельфий­ского, Зевса Олимпийского и др. Из надписей известны такие взыскания, равнявшиеся десяти и более талантам, что в то время составляло очень крупную сумму. В случае упорного нежелания подчиняться требованиям третейского суда против непокорных городов предпринимались принудительные меры, До священной войны включительно.

После принятия соглашения каждой стороне вменялось в обязанность вырезать текст договора и клятвы на каменном столбе-стеле и хранить в одном из главных храмов (в Афинах — в храме Афины Паллады на Акрополе). Копии наиболее важ­ных договоров хранились в национальных святилищах — Дельфах, Олимпии и Делосе. Договоры писались на нескольких языках, по числу договаривающихся сторон. Один текст обязательно поступал в государственный архив. В случае разрыва дипломатических отношений и объявления войны стела, на которой был вырезан договорный текст, разбивалась, и тем самым договор расторгался.

Зарождение дипломатии в гомеровской Греции (XII—VII века до нашей эры).

Своими корнями международное право и дипломатия Греции уходят далеко в глубь веков. Зачатки международных связей выступают уже в «Илиаде» в виде межплеменных соглашений: глава Аргоса и «златом обильных» Микен Агамемнон склоняет военачальников — князей других ахейских городов — к походу на Трою. Вожди сове­щаются, принимают общее решение и отправляются в дальний поход. Агамемнон от имени всех ахейцев заключает договор с Приамом, царем Трои. Договор скрепляется клятвами, обращением к богам, принесением жертвы и распределением жертвенного мяса между предводителями ахейских и троян­ских дружин.

Нарушение договора рассматривалось как клятвопресту­пление. Перед началом войны ахейские послы отправляются в Трою с требованием возвращения похищенной Парисом Елены.

Троянский глашатай вручает предложение о мире Ахей­скому собранию. В собрании эти предложения подвергаются всестороннему обсуждению всего народа.

Приведенные примеры показывают, что в гомеровской Греции уже существовали в зародыше те дипломатические связи, которые впоследствии развились в обширную систему международных отношений.

Периклов проект созыва панэллинского мирного конгресса (448 г. до нашей эры).

В Греции классического периода центры международной жизни раньше всего сло­жились в богатых приморских городах Азии (Милет, Эфес, Галикарнас), на Эгейских островах и Балканском полу­острове (Афины, Коринф, Спарта).

В Афинах оживленные дипломатические отношения начи­наются со времени тирании Пизистрата (VI век до нашей эры) и в особенности с греко-персидских войн (V век до нашей эры). Все крупные государственные деятели Греции были в то же время и дипломатами. Дипломатами были Пизистрат, Фемистокл, Аристид, основатель Делосской симмахии, Кимон и в особенности Перикл. При Перикле начались серьезные тре­ния между Афинами и Спартой из-за гегемонии в эллинском мире. Следствием этого была война между Афинами и Спартой, окончившаяся Тридцатилетним миром (445 г. до нашей эры). Этот мир закрепил в Греции систему политического дуализма. В сво­ем стремлении к гегемонии обе стороны, воздерживаясь до поры до времени от агрессивных действий, старались усилить свое влияние дипломатическим путем.

В 448 г. до нашей эры глава афинского государства Перикл выступил с предложением созыва в Афинах панэллинского (общегреческого) конгресса. На конгрессе предполагалось разрешить три вопроса, волновавшие всех греков: о восста­новлении разрушенных персами храмов, обеспечении свободного морского плавания и упрочении мира во всей Элладе. Одновре­менно созывом конгресса Перикл рассчитывал содействовать превращению Афин в политический и культурный центр всей Эллады.

Для осуществления этого проекта из Афин было отправлено посольство в составе 20 человек во все греческие города с при­глашением прислать своих представителей на предстоящий конгресс. Депутация разделилась на четыре части. Одни от­правились в малоазиатские города и острова; другие — на берега Геллеспонта и Фракии; третьи — в Беотию и Фокиду; четвертые — в Пелопоннес. Афинские послы убеждали гра­ждан каждого города принять приглашение своих представи­телей на конгресс в Афины. Предложение Перикла не нашло отклика. Особенно сильное сопротивление оказали пелопоннесцы из боязни усиления Афин.

Дипломатическая борьба в эпоху Пелопонесской войны (431 — 404 гг. до нашей эры).

Усиление Афин, нарушавшее систему политического дуализма в пользу Афин, послужило причиной Пелопонесской войны (431 — 404 гг. до нашей эры). Пелопоннесская война обострила все внутренние и внешние противоречия эллинского мира. Для всевоз­можных дипломатических комбинаций открывалось самое ши­рокое поле.

Открытию военных действий предшествовала ожесточенная Дипломатическая борьба, продолжавшаяся целых пять лет (436 — 431 гг. до нашей эры). В ней приняли участие все гре­ческие государства, которые входили в Лакедемонскую и Афин­скую симмахии.

Ближайшим поводом к войне послужил эпидам некий ин­цидент. То было столкновение чисто местного значения, воз­никшее на почве географической тесноты эллинского мира. Вскоре, однако, местный спор перерос в конфликт обще­греческого значения. Канва событий такова.

В богатом и многолюдном городе Эпидамне (современный Дураццо), колонии острова Керкиры на западном берегу Греции, в 436 г. до нашей эры произошло столкновение демо­кратов с олигархами. Последние призвали себе на помощь соседей-варваров. Теснимые противниками, эпидамнские демократы, не получая помощи от Керкиры, своей метрополии, отправили посольство в Дельфы за советом, не передать ли им своего города Коринфу, оспаривавшему права у Керкиры на Эпидамн. Дельфийское жречество высказалось за такое решение.

Тогда керкиряне со своей стороны отправили посольство в Коринф с требованием передать вопрос об Эпидамне на ре­шение третейского суда. Не получив определенного ответа от Коринфа, поглощенного подготовкой к войне, керкиряне отправили посольство в Афины, прося принять их в Афин­скую симмахию и признать их право на Эпидамн. Керкирские послы доказывали афинянам, что если Керкире не будет ока­зана помощь, они вынуждены будут подчиниться коринфянам. Тогда Афинам придется сражаться с двумя сильнейшими морскими державами Греции — Коринфом и Керкирой.

Вслед за посольством Керкиры в Афины прибыло и ко­ринфское посольство. Оно обвиняло керкирян в наглости и корыстолюбии и протестовало против принятия их в Афин­скую симмахию. Афиняне решили не принимать керкирян в свою симмахию, а заключить с ними лишь оборонительный союз. Формально они не нарушали условий Тридцатилетнего мира, который запрещал одной симмахии расширяться за счет другой. Вступая с керкирянами в дружественный союз, Афины рассчитывали достигнуть сразу двух целей: 1) посеять вражду между двумя сильнейшими в то время морскими державами Греции — Керкирой и Коринфом — и тем самым ослабить этих главных своих противников и 2) закрепиться в важнейших гаванях на западном торговом пути в Италию и Сицилию.

Расчеты Афин на поединок Керкиры и Коринфа оправда­лись. В разразившейся Керкиро-коринфской войне обе воюю­щие стороны были обессилены. Но военная помощь, оказанная Афинами Керкире, вызвала протест Пелопоннесского союза по поводу нарушения Афинами договора 445 г.

К этому присоединился и второй конфликт между пелопоннесцами и афинянами — из-за колонии Потидеи на Халкидском полуострове. На Потидею имели виды и афиняне и коринфяне. На сторону последних стал и македонский царь Пердикка. Он был обижен на афинян за их союз с его братом и врагом Филиппом и поднял против афинян пограничные племена. Воспользовавшись этим случаем, большая часть городов Халкидского полуострова восстала против афинян. Однако отправленная Афинами эскадра в 30 кораблей разбила войска потидеян и коринфян и положила конец восстанию.

Союзная конференция в Спарте (432 г. до нашей эры).

После этого коринфяне, потидеяне и Пердикка направили посольства в Спарту с требованием немедленного созыва общесоюзного совещания (силлогос) по поводу на­рушения Афинами договора 445 г. Этот протест поддержали и другие греческие города, недовольные Афинами. В результате в 432 г. в Спарте было созвано сове­щание всего Пелопоннесского союза.

Совещание 432 г. было настоящей дипломатической кон­ференцией. На ней резко столкнулись интересы ряда гре­ческих государств. Прения носили бурный характер. Пер­выми выступили коринфские делегаты. Они обрушились на своего гегемона Спарту. Заинтересованные в немедленном открытии военных действий против Афин, они обвиняли спар­танцев в бездеятельности, медлительности и неосведомлен­ности в общегреческих делах. «Вы, — говорили коринфские представители спартанцам, — отличаетесь рассудительностью, но вы плохо знаете, что творится за пределами вашей страны». Другое дело — афиняне. Осведомленностью, быстротой и со­образительностью они далеко опередили всех остальных греков. Благодаря этому они одну часть греков уже поработили, а другую намерены покорить в скором времени. «Афиняне всегда на словах выступают против войны; на самом же деле они усиленно к ней готовятся».

Коринфяне делали вывод о необходимости создания антиафинской коалиции и немедленного открытия военных дей­ствий против Афин, похитивших греческую свободу. С ответом на речь коринфян выступили афинские делегаты.

В высшей степени искусно построенная аргументация афинских послов развертывалась по двум линиям. С одной стороны, они доказывали, что гегемонию в эллинском мире и среди варваров афиняне приобрели не насилием и интригами. Они достигли ее вполне законным путем во время националь­ной войны с персами, проявив в защите общегреческих инте­ресов «величайшее рвение и отвагу».

Приходится удивляться не тому, говорили послы, что Афины занимают руководящее положение в эллинском мире. Удиви­тельно то, что при такой мощи они столь умеренно пользуются своими преимуществами и проявляют больше справедливости, чем это вообще свойственно человеческой природе. «Мы полагаем, что всякий другой на нашем месте лучше всего показал бы, насколько мы умеренны».

Афинские делегаты предлагали Союзному собранию учесть, с каким могущественным государством предстоит борьба членам Пелопоннесского союза, коль скоро они склонятся к решению предпочесть миру войну. «Подумайте, сколь велики неожиданности войны. Не принимайте на себя ее тяжелого бремени в угоду чужим замыслам и притязаниям. Не нару­шайте договора и не преступайте данной вами клятвы».

После этого все союзные послы покинули собрание. Оставшись одни, спартанцы стали обсуждать вопрос в за­крытом совещании, взвешивая доводы за и против немедлен­ного объявления войны Афинам. Мнения самих спартанских представителей по этому вопросу разделились.

Первым выступил царь Архидам. «Человек рассудительный и благоразумный», он высказался за осторожную политику. Исходя из чисто военных соображений, Архидам советовал не доводить дела до вооруженного конфликта с первоклассной морской державой — Афинами, при недостаточности союз­нического флота. «Не следует, — говорил он, — ни про­являть слишком много военного задора, ни обнаруживать излишней уступчивости. Нужно умело устраивать собствен­ные дела, заключая союзы не только с греками, но и с вар­варами. Главное, всеми способами необходимо увеличивать свою денежную и военную мощь».

Против Архидама выступил эфор Сфенелаид. Он предлагал голосовать за немедленное объявление войны. Только быстрым налетом, полагал он, можно захватить Афины врасплох и выполнить свой долг перед союзниками. По окончании речи Сфенелаид поставил вопрос на голосование уполномоченных государств, которые присутствовали на конференции. Боль­шинство высказалось за предложение эфора, признав, что мирный договор 445 г. нарушен Афинами и что неизбежным следствием этого нарушения является война.

Таким образом, усилия дипломатов не предотвратили Пело­поннесской войны. Однако они оказали существенное влияние как на ее подготовку, так и на все последующее течение со­бытий. Во всяком случае благодаря дипломатии общегрече­ская катастрофа была отсрочена на целых пять лет.

Никиев мир (421 г. до нашей эры).

Обмен посольствами продолжался и после объявления войны. Разница состояла лишь в том, что переговоры велись воюющими странами «без глашатаев», т. е. полуофициальным путем. В 423 г. обессиленные войной противники пришли к согла­шению и заключили перемирие, завершившееся так назы­ваемым Никиевым миром 421 г. Текст Никиева мира инте­ресен как образец дипломатических документов античной Греции. В передаче Фукидида текст договора гласит: «Настоя­щий договор заключили афиняне и лакедемоняне с союзниками на следующих условиях, утвержденных клятвами каждого города... Да не позволено будет лакедемонянам с их союз­никами браться за оружие с целью нанесения вреда афинянам и их союзникам, ни афинянам с их союзниками — для нане­сения вреда лакедемонянам и их союзникам, какими бы то ни было способами».

Далее определялись права городов, возвращаемых лаке­демонянами афинянам и обратно. Эти города объявлялись независимыми. «Городам, — гласил подписанный текст дого­вора, — быть независимыми, пока они уплачивают дань, уста­новленную Аристидом. Да не позволено будет по заключении договора ни афинянам, ни их союзникам браться за оружие во вред городам».

Вторым центральным пунктом Никиева мира был вопрос о возвращении захваченных территорий и об обмене военно­пленными. В последнем были больше всего заинтересованы спартанцы, которые потеряли в сражении при Сфактерии свой отборный корпус.

«Лакедемоняне и союзники обязуются возвратить афинянам Панакт, афиняне лакедемонянам — Корифаси... и всех лакедемонских граждан, содержащихся в заключении в Афинах или в какой-либо другой части Афинского государства, а равно и всех союзников... Также и лакедемоняне с их союзниками обязуются возвратить всех афинян и их союзников». Особой статьей были оговорены права Дельфийского храма.

Договор заключался на 50 лет. Он должен был соблюдаться заключившими его сторонами «без коварства и ущерба на суше и на море» и скреплялся присягой: «буду соблюдать условия и договор без обмана и по справедливости». Присягу условлено было возобновлять ежегодно и в каждом городе отдельно. В конце договора имелась оговорка, которая позво­ляла в случае нужды вносить в текст необходимые изменения. Договор входил в силу за шесть дней до конца месяца Елафеболиона. В конце следовали подписи лиц, заключивших договор.

В том же году между Афинами и Спартой было заключено еще одно характерное для рабовладельческих государств «Дружественное соглашение». Оно предусматривало взаимо­помощь обеих сторон в случае нападения какой-либо третьей Державы или восстания рабов, которые всеми без исключения правительствами античных государств признавались опасной силой. В этом сказался вполне определившийся рабовла­дельческий характер греческого государства того времени. На Древнем Востоке в известном договоре Рамсеса II с Хаттушилем III также предусматривалась взаимная помощь двух царей в случае внутренних восстаний. Но там имелись в виду мятежные выступления подвластных племен. Здесь, в Греции периода Пелопоннесской войны, Афины и Спарта заключают соглашение о взаимной интервенции против класса рабов. Несмотря на свою политическую борьбу, они оказы­ваются солидарными перед лицом враждебного класса рабов, выступления которых угрожали основам античного рабовла­дельческого строя.

Через несколько лет вооруженный конфликт между Афи­нами и Спартой возобновился и принял чрезвычайно широкие размеры. Исходным моментом второго периода Пелопоннес­ской войны послужила военная экспедиция Афин в Сицилию (415 г. до нашей эры). Посылка этой экспедиции была серьез­ной ошибкой афинской дипломатии, предварительно не изу­чившей политического состояния Сицилии и слепо доверившей­ся сообщениям сицилийских посольств, которые прибыли в Афины просить помощи против Сиракуз.

Сицилийская катастрофа имела своим последствием государственный переворот в Афинах (411 г. до нашей эры) и глу­бокие изменения в международных отношениях греческого мира. «Вся Эллада пришла в сильное возбуждение ввиду тяже­лого поражения Афин». Каждое государство спешило объявить себя врагом Афин и примкнуть к антиафинской коалиции. Все враги Афин, замечает Фукидид, были убеждены, что «дальнейшая война будет кратковременной, а участие в ней почетным и выгодным».

Дружественный договор Спарты с Персией (412 г. до нашей эры).

Однако враги Афин скоро убедились, что могущественная Афинская республика даже и после сицилийской катастрофы продолжает сохранять свою морскую мощь. Победить Афины можно было лишь при наличии большого флота, которого ни Спарта, ни союзники не имели. Постройка же флота предполагала наличие богатой казны, которой также не обладали ни Спарта, ни ее друзья. Един­ственный выход из создавшегося положения антиафинская коалиция видела в том, чтобы обратиться за денежной по­мощью к персидскому царю Дарию II.

Царь охотно принял на себя роль международного банкира. Дарий считал создавшееся положение как нельзя более благо­приятным для восстановления своего могущества в Эгейском море и Малой Азии. В качестве дипломата персидского царя в эти годы выступал человек незаурядных способностей — Тиссаферн, царский наместник (сатрап) в Приморской области, в которую входили греческие города.

По предложению Тиссаферна в Спарту было отправлено сразу два посольства: от островных греков, которые отпали от Афинского союза, и от самого Тиссаферна. Оба посольства предложили лакедемонянам мир и союз. Тиссаферн надеялся достичь сразу двух целей: ослабить Афины и при поддержке Спарты обеспечить более регулярное поступление дани царю от подвластных ему греческих городов Малой Азии. Имея за своей спиной Афины, малоазиатские греки уплачивали дань крайне неаккуратно и притом постоянно грозили отпадением. Кроме того, при поддержке Спарты Тиссаферн рассчитывал наказать своих врагов, проживавших в Греции.

В результате недолгих переговоров в 412 г. в Лаке де­моне был заключен союз между Спартой и Персией на вы­годных для царя условиях. Согласно этому договору, персид­скому царю передавались «вся страна и все города, какими ныне владеет царь и какими владели его предки». По другой статье, все подати и доходы указанных стран и городов, ко­торые до тех пор получали Афины, отныне передавались пер­сидскому царю. «Царь, лакедемоняне и их союзники обязуются общими силами препятствовать афинянам взимать эти деньги и все остальное». Следующая статья гласила, что войну против Афин должны вести сообща царь, лакедемоняне и их союзники. Прекращена война может быть только с общего согласия всех участников договора, т. е. царя и Спартанской симмахии. Всякий, кто восстанет или отложится от царя, Спарты или союзников, должен считаться общим их врагом. Текст договора был скреплен подписями Тиссаферна от имени Персии и Халкидеем, спартанским навархом (начальником морских сил), от имени Спарты.

Договор 412 г. был навязан Спарте ее безвыходным поло­жением. Он вскоре вызвал недовольство самих спартанцев, потребовавших его пересмотра. С другой стороны, и Тисса­ферн не вполне точно соблюдал принятое им на себя обяза­тельство — выплачивать содержание лакедемонским морякам.

Начались новые переговоры. В результате между спартан­цами и персами был заключен договор в городе Милете. По сравнению с прежним соглашением Милетский договор был более выгоден для Спарты. Царь подтвердил свое обязательство поддерживать и оплачивать войско Лакедемонского союза, находящееся на персидской территории.

Впрочем, и этот договор не мог вполне удовлетворить лакедемонян, ибо они претендовали на общегреческую гегемонию. Притом в силе оставалась весьма растяжимая статья, передававшая царю все города и все острова, какими владел не только он сам, но и его предки. «По смыслу этой статьи,— говорит Фукидид, — лакедемоняне вместо обещанной всем эллинам свободы вновь наложили на них персидское иго».

Требование Спарты устранить эту статью вызвало гнев Тиссаферна. Персидского сатрапа уже начинал беспокоить твердый тон спартанских дипломатов. С этого времени персид­ская дипломатия делает поворот от Спарты в сторону Афин, своего недавнего врага.

Система политического дуализма Алкивиада.

Советником Тиссаферна был афинянин Алкивиад. В это время он состоял на спартанской службе, но тяготился тамошними порядками и подготовлял почву для своего возвращения в Афины. Алкивиад советовал Тиссаферну вер­нуться к исконной дипломатии восточных царей: поддерживать в греческом мире систему политического дуализма и, таким образом, не допускать чрезмерного усиления ни одного из греческих государств. Если, говорил Алкивиад, господство на суше и на море в Греции будет сосредоточено в одних руках, царь не будет иметь себе союзника в греческом мире. Вследствие этого, в случае обострения отношений с греками, он будет вынужден вести войну один с большими расхо­дами и риском. Гораздо легче, дешевле и безопаснее для царя предоставить эллинским государствам истощать друг друга.

С точки зрения интересов персидской политики, в данный момент целесообразнее было поддерживать не спартанцев, а афинян. Диктовалось это тем соображением, что афиняне стремились подчинить себе лишь часть моря, предоставляя в распоряжение царя и Тиссаферна всех прочих эллинов, живущих на царской территории. Между тем, в случае пере­хода гегемонии к Лакедемонскому союзу, спартанцы не только освободили бы эллинов от афинского гнета, но, весьма ве­роятно, пожелали бы также освободить их и от персидского ига. Из всего этого Алкивиад делал практический вывод: не торопиться с окончанием войны, истощить афинян до по­следней степени, а потом, соединившись с ними, разделаться также и с пелопоннесцами. Первым шагом к этому должно было явиться уменьшение жалованья пелопоннесским морякам, по крайней мере, наполовину.

Алкивиад своей политикой преследовал прежде всего личные цели. Он мечтал вернуться в Афины и заменить демо­кратический строй республики олигархией. Достигнуть этого он и его друзья надеялись при помощи Тиссаферна и царской казны. Предательская деятельность Алкивиада достигла своей цели. Персия стала оказывать поддержку Афинам против Спарты.

После смерти Алкивиада афинскому стратегу Конону удалось организовать в 395 г. до нашей эры антиспартанскую коалицию в составе Афин, Коринфа, Фив и других городов. Началась долгая и ожесточенная Коринфская война (395 — 387 гг. до нашей эры). В результате ее гегемония Афин воз­родилась, зато Спарта была вконец разорена и истощена.

Анталкидов мир (387 г. до нашей эры).

Победы Конона оживили Афины. Экономическая и политическая жизнь Афинского союза возрождалась. Между Афинами и Пиреем были сооружены новые укрепления (Длинные стены). Афинская рабовладельческая демократия с ее стремлением к панэллинской гегемонии подняла голову. Возрождение демократических Афин пугало не только спар­танцев. Оно тревожило и персидских сатрапов и самого пер­сидского царя, склонного скорее поддерживать спартанских олигархов, чем Афинскую республику с ее демократическими порядками. С этого времени между спартанцами и афинянами возобновляется яростная борьба за влияние на персидского царя. Спартанцы отправили к персидскому сатрапу Тирибазу посольство во главе с Анталкидом. Этому хитрому и ловкому дипломату было поручено любой ценой добиться заключения мира между персидским царем и лакедемонянами. Афиняне и союзники со своей стороны снарядили посольство к тому же Тирибазу. Анталкид предлагал мирные условия, приемле­мые как для царя, так и для лакедемонян. «Лакедемоняне, — говорил он, — не оспаривают у царя греческих городов, кото­рые находятся в Малой Азии. С них достаточно того, чтобы прочие города получили автономию. Раз мы согласны на эти условия, чего ради царь станет воевать с нами и расходовать деньги?» Тирибаз пришел в восторг от речей Анталкида. Но против предложения спартанского дипломата решительно восстали афиняне и фиванцы. Они рассматривали требование автономии городов как коварный маневр, направленный к уни­чтожению всех военно-политических союзов в Греции.

Тем не менее дипломатический маневр Анталкида увен­чался успехом. Обе стороны, истощенные борьбой, вынуждены были согласиться на условия, продиктованные царем Арта­ксерксом. Тирибаз объявил, чтобы все желающие немедленно прибыли к нему, чтобы выслушать присланные персидским царем условия мира. По прибытии послов Тирибаз, указывая на царскую печать, удостоверявшую подлинность документа, прочел следующее: «Царь Артаксеркс полагает справедливым, чтобы ему принадлежали все города Малой Азии, а из островов — Клазомены и Кипр. Всем прочим городам, боль­шим и малым, должна быть предоставлена автономия, кроме Лемноса, Имброса и Скироса, которые по-прежнему остаются во власти Афин». Таковы были условия знаменитого цар­ского, или Анталкидова, мира (387 г.), который узаконял политическую раздробленность, а следовательно, и слабость Греции. В конце мирного текста имелась многозначительная приписка: «Той из воюющих сторон, которая не примет этих условий, вместе с принявшими мир объявляю войну на суше и на море и воюющим с ней государствам окажу поддержку кораблями и деньгами».

Филократов мир (346 г. до нашей эры).

Анталкидов мир явился торжеством персидской политики, которая ставила своей целью раздробление Греции и ослабление как спартанской, так и афинской гегемонии. Но в недрах самой Греции уже развивался противоположный центра­листический процесс. Носителем этой тенденции стало Македон­ское царство. При царе Филиппе II (359—336 гг. до нашей эры) Македония превратилась в одно из сильнейших государств Эгейского бассейна, которое подчиняло своему влиянию одну греческую область за другой. Этой судьбы не миновали и Афины.

Подчинение греческих государств Македонии совершалось военным и дипломатическим путем. Филипп пускал в ход все имевшиеся в его распоряжении средства: подкуп, дипломати­ческие послания («письма Филиппа»), материальную и мо­ральную поддержку греческих «друзей Македонии», союзы с соседними варварскими князьями, дружбу с персидским царем, организацию восстаний во враждебных ему государ­ствах. Особенно большое значение Филипп придавал подкупу, утверждая, что нагруженный золотом осел возьмет любую крепость.

Оплачивалось не только политическое красноречие, но и политическое молчание, На заявление одного греческого трагика, что он получил талант за одно лишь выступление, оратор Демад ответил, что ему царь за одно красноречивое молчание дал десять талантов.

Помимо личных качеств Филиппа, прирожденного политика и дипломата, успехи Македонии исторически объяснялись прогрессивным характером македонской политики. Стремление к созданию крупных государственных объединений вызывалось ростом производительных сил в Средиземноморском бассейне, развитием торговой и промышленной инициативы, увеличением числа наемников и подъемом завоевательных настроений. Замыслы смелого и властолюбивого македонского царя соответ­ствовали стремлениям некоторых греческих идеологов, напри­мер популярного оратора Исократа. В своем сочинении «Па­негирик» Исократ развивал идею объединения всех греческих государств под гегемонией одной страны и одного вождя. «Объединенная Греция, — писал Исократ, — предпримет по­ход против исконного врага эллинского народа — Персии. Счастливая война с Персией откроет простор предпринима­тельскому духу и освободит Грецию от массы бедного люда, дав работу бродячим элементам, угрожающим самому суще­ствованию эллинского государства и культуре...» «Пусть одушевленное патриотической идеей воинство сделает Грецию обладательницей неисчерпаемых сокровищ Востока, центра мирового обмена».

В 346 г. до нашей эры между Македонией, Афинами и их союзниками был подписан Филократов мир. Его горячо привет­ствовал Исократ как первый шаг к осуществлению его давниш­ней идеи объединения Греции для «счастливой войны» с Персией. «Ты освободишь эллинов, — писал он Филиппу, — от варвар­ского деспотизма и после этого осчастливишь всех людей эллинской культурой».

Против централистических тенденций Филиппа и македон­ской партии в Афинах выступала антимакедонская группа. Во главе ее стоял знаменитый греческий оратор Демосфен. В своих речах против Филиппа («Филиппинах»), как и во всех других речах, Демосфен со всей страстью своего бурного красноречия обрушивался на «македонского варвара». Но и сам Демосфен не отрицал необходимости объединения Греции. Он полагал лишь, что это дело должно совершиться путем создания союза свободных эллинских городов, без участия Македонии. Однако, как показали последующие события, правильная сама по себе идея создания греческой федерации не могла быть осуществлена вследствие глубокого внутреннего разложения самой демократии полиса, подтачиваемой узостью ее базы, раздорами партий, восстаниями рабов, и все обост­рявшегося соперничества между отдельными греческими госу­дарствами.

Демосфена поддерживали афинские демократические массы граждан, стоявших вне и выше рабов. Для них победа Маке­донии означала конец демократических учреждений. Между тем ядро македонской партии, которое составляло богатое гражданство, главным образом купечество, рассчитывало на наживу, в случае «счастливой войны» с Персией, и на под­держку государственного порядка со стороны твердой власти македонского царя. В рядах македонской партии находилось немало и греческой интеллигенции. Величайший представитель ее Аристотель удостоен был приглашения на должность воспитателя сына царя Филиппа — Александра, будущего Александра Великого.

Дебаты в Афинской экклесии по вопросу о Филократовском мире (346 г. до нашей эры).

В афинском Народном собрании кипела ожесточенная борьба между сторонниками и противниками македонской гегемонии. Дело шло о направлении всей внешней и внутренней политики Афин. В центре спора стоял Филократов мир, заключенный в 346 г. до нашей эры между Афинами и Македонией. Демосфен и дру­гие демократические вожди считали этот мир губительным для Афин. Они требовали предания суду Эсхина и Филократа, кото­рые подписали этот договор. По вопросу о Филократовом мире Демосфен произнес целый ряд речей («О мире», «Об острове Галоннесе», «Филиппики»). Для истории дипломатии особенно интересна «Третья Филиппика» Демосфена. В этой замечатель­ной речи оратор предостерегал афинских граждан против лживых заверений Филиппа. Напрасно твердит македонский царь о своих мирных намерениях. Всем известны факты на­сильственного захвата Филиппом греческих городов. «Я не говорю об Олинфе, Метоне, Аполлонии и о 30 городах Фра­кийского побережья, — говорил Демосфен, — которые все до единого беспощадно разорены Филиппом... Умалчиваю я и о жестоком истреблении им фокидян. А каково положение Фессалии?.. И разве эвбейские государства уже не подчи­нены тирану? И это — на острове, находящемся в ближай­шем соседстве с Фивами и Афинами!» Все помыслы и действия Филиппа, продолжал Демосфен, направлены к одной цели — уничтожению греческой свободы и эллинской образованности. Правда, Филипп называет себя филэллином, т. е. другом Эллады. Это — не более, как обман. Филэллином царь не может быть уже в силу своего варварского происхож­дения. «Он не эллин, и ни в каком родстве с эллинами не со­стоит, он даже не инородец добропорядочного происхождения. Он только жалкий македонец. А в Македонии, как известно, в прежнее время нельзя было купить даже приличного раба».

Столь же резко обрушивался Демосфен и на афинских граждан, которые стояли за мир с Филиппом. Эсхина и его брата Филократа, скрепивших этот мир своими подписями, Демосфен обвинял в измене интересам родины.

Приверженцы Македонии, как и сам Филипп, также не оставались в долгу. В дошедших до нас речах Эсхина и пись­мах Филиппа содержатся целые обвинительные акты против Демосфена и его друзей. Их обвиняли в клевете, демагогии и продажности. В речи «О недобросовестно выполненном посоль­стве» Эсхин называет Демосфена заносчивым человеком, который только себя самого считает «единственным охранителем государственных интересов», а всех остальных клеймит как предателей. «Он все время оскорбляет нас. Он осыпает возму­тительной бранью не только меня, но и других». Клеветни­ческие обвинения Демосфена столь многочисленны, запутанны и противоречивы, что трудно их даже и запомнить. Только афинский народ, говорил Эсхин, может избавить его, Эсхина, от возводимой на него гнусной клеветы. К народу, как к един­ственному прибежищу и носителю^- справедливости, Эсхин и обращается. «Вам я воздаю хвалу, — восклицает Эсхин, обра­щаясь к согражданам. — Вас я люблю за то, что вы больше верите жизни обвиняемого, чем возводимым на него небы­лицам».

Наряду с обвинениями в забвении государственных интере­сов противники Эсхина утверждали, что он запятнан насилием над свободной женщиной. Это обстоятельство порочило зва­ние посла Афин, от которого требовалась безупречная нрав­ственная чистота.

В развернувшейся в Афинах дипломатической борьбе при­нял участие и сам Филипп. У него имелись искусные секретари, да и сам македонский царь в совершенстве владел письменной и устной греческой речью. Об этом можно судить по нескольким сохранившимся открытым письмам царя, с которыми он обра­щался к афинскому народу.

Дипломатические письма македонского царя Филиппа II к афинскому народу.

Поводом для составления одного из таких писем послужил инцидент с островом Галоннесом в Эгейском море. В 342 г. до нашей эры это остров был захвачен пиратами, Филипп изгнал их, но остров удержал за собой. На требование афинян вернуть остров царь отвечал отказом. Остров принадлежит ему: при желании он может его подарить афинянам, но не возвратить им как их собственность. Демократические вожди подняли в экклесии кампанию против Филиппа. Они упрекали его в самоуправстве и нарушении условий Филократова мира. К этому присоединился еще ряд других правонарушений Филиппа: захват им нейтраль­ного города Кардии, нападение на фракийского князя Керсоблепта и т. д. Филипп был весьма обеспокоен этими нападками. Чтобы оправдаться от возводимых на него обвинений, он обра­тился к Афинской экклесии с обширным письмом. Последнее было полно укоров по адресу афинских граждан, руково­димых «продажными ораторами». Затем следовало приветствие афинскому народу и объяснение цели послания.

«Филипп желает всего хорошего Афинскому собранию и народу! После того, как вы не обратили никакого внимания на мои частые посольства к вам, имевшие целью обеспечить соблю­дение клятвенных обязательств и предлагавшие добрососед­ские отношения, я решил письменно обратиться к вам по поводу некоторых обвинений, которые, как мне кажется, возводятся на меня несправедливо». Эти обвинения Филипп считает вы­думкой «продажных ораторов», которые сознательно разжигают войну. «Ведь сами наши граждане говорят, что мир для них — война, а война — мир. Поддерживая вояк, они за это получают от них, что нужно, а пороча лучших граждан и нападая на людей, пользующихся доброй славой и за пределами Афинского государства, они делают вид, будто служат интересам на­рода».

Филиппу удалось достигнуть поразительных результатов. Он был избран членом Дельфийско-Фермопильской амфиктионии и стал арбитром в спорах между греческими городами. Это дало царю возможность отсрочить войну с Афинами и произвести необходимые преобразования в своем государстве. Однако даже дипломатическому искусству Филиппа не удалось предупре­дить войну Македонии с Афинами. Слишком велика была про­тивоположность между единодержавной Македонией и демо­кратическими Афинами. В 338 г. при Херонее и Беотии про­изошла генеральная битва между Филиппом и Греческой союзной лигой, созданной Демосфеном. В этом бою союз­ная лига была разбита наголову. Такое поражение зависело столько же от силы противника, сколько от внутреннего бес­силия самой лиги.

Херонея заканчивает классический период античной исто­рии. Она является рубежом, обозначающим начало перехода от классического периода к эпохе эллинизма.

Коринфский конгресс (338 — 337 гг. до нашей эры).

После Херонеи Филипп отправился походом в Южную Грецию. Все города Пелопоннесского союза, за исключением Спарты, признали власть македонского царя. Филипп избегал практики односторонних повелений. С каждым городом в отдельности им был заключен оборонительный и наступатель­ный союз. Основой этого союза было сохранение внутренней автономии и свободы данного города. Для разрешения вопро­сов, касавшихся всей Греции, Филипп созвал в 338 г. до нашей эры в Коринфе общегреческое совещание — Коринфский конгресс (синедрион). На конгрессе представлены были все греческие государства, за исключением Спарты.

Председателем конгресса был сам Филипп. Конгресс про­возгласил прекращение войны в Греции и установление всеоб­щего мира. Затем приступили к обсуждению других вопросов. Греческая раздробленность была преодолена созданием общегреческой федерации, с включением в нее Македонии и под председательством македонского царя.

Между объединенными государствами и македонским царем был заключен вечный оборонительный и наступательный союз. Под страхом тяжелого наказания ни одно государство, ни один грек не должны были выступать против царя или помо­гать его врагам. Все возникавшие между греческими государст­вами спорные вопросы передавались на рассмотрение суда амфиктионов. Главой же коллегии амфиктионов был Филипп. Преступными актами объявлялись какие бы то ни было изме­нения в конституции городов, конфискация имущества, отмена долгов, призыв рабов к восстанию и пр. В заключение конгресс принял решение начать войну с Персией. Филипп надеялся отвлечь внимание от греческих дел «быстрой и счастливой» войной в Азии. Предводителем (гегемоном) союзного греческого ополчения был назначен тот же Филипп. Слово «царь» в актах Коринфского конгресса не встречается. В сношениях с греками Филипп никогда не именовал себя царем (басилевсом). Для свободных эллинов он был не басилевс, а гегемон.

В 336 г. до нашей эры Филипп был убит, и выполнение его планов принял на себя его сын Александр Великий (336 — 323 гг. до нашей эры). В течение каких-нибудь 10 лет Александр по­корил всю Персию, которая включала в себя весь Передний Восток до Индии. Подобно своему отцу, Александр действовал не только силой оружия, но и дипломатическими средствами. Путем дипломатии он склонил на свою сторону малоазиатские города, заключил союз с египетскими жрецами и использовал взаимную вражду индийских раджей.

К Александру прибывала масса посольств от самых различ­ных стран и народов — греков, персов, скифов, сарматов, индусов и многих других. С одними он был чрезвычайно лю­безен и щедр, с другими — открыто жесток.

Манифест Полисперхона, регента малолетнего сына Александра Великого (319 г. до нашей эры).

После смерти Александра наступает самый сложный и запутанный период греческой истории — период эллинизма.

После Александра оставалось огромное наследство в виде массы покоренных земель. Совершеннолетних наследников у Александра не было. В качестве претендентов на престол выступили сподвижники Александра, его полководцы. После Долгих споров и вооруженных столкновений верховным прави­телем был признан Пердикка, старший из полководцев Але­ксандра. Пердикка правил в качестве регента малолетнего сына Александра. Однако назначение Пердикки регентом вы­звало неудовольствие других полководцев, которые считали себя обойденными. Следствием этого были ожесточенные войны, заполняющие весь период преемников Александра (диадохов) вплоть до битвы при Ипсе (301 г. до нашей эры).

Для истории дипломатии правление диадохов, как и вся эллинистическая эпоха (IV—II века до нашей эры), представ­ляет богатейший материал. Никогда в течение всей греческой истории не заключалось такого множества симмахий и эпимахий (оборонительных и наступательных союзов), как в элли­нистическую эпоху.

Памятниками дипломатии эллинистической эпохи служат союзные договоры, дипломатические письма и некоторые дру­гие документы.

Одним из наиболее интересных памятников эллинистической дипломатии является нижеприводимый манифест Полисперхона к греческим городам (319 г. до нашей эры). После смерти Пердикки и Антипатра регентом сделался Полисперхон, прожи­вавший тогда в Македонии. Против него образовалась сильная коалиция, во главе которой стояли Кассандр, сын Антипатра, Антигон Одноглазый, Птолемей, Селевк и др. Коалиция была сильнее Полисперхона. Это обстоятельство и заставило его пой­ти на искусный дипломатический маневр. В поисках союзников Полисперхон обратился с широковещательным манифестом к греческим городам, обещая им восстановление демократии и свободы.

В этом манифесте Полисперхон выступает в роли законного наследника и защитника династии Филиппа и Александра, а своих врагов объявляет мятежниками и узурпаторами.

Вступительные слова манифеста гласили: «Так как наши предки всегда оказывали эллинам благо, то и мы желаем про­должать их дело и представить доказательство нашей благо­склонности к греческому народу. Эллинам возвращается госу­дарственное устройство, которое они имели при Филиппе и Александре»,— говорилось в манифесте.

Изгнанным демократам разрешалось вернуться на родину, чтобы получить прежние гражданские права. Все распоряжения мятежных стратегов отменялись. Если бы в законах Филиппа и Александра, говорилось в манифесте, оказались какие-либо недочеты, то они подлежат исправлению. Особо оговаривались права Афин. Все афинские владения объявлялись неприкосно­венными. Кроме того, Афинам отдавались Самос и Ороп.

Манифест заканчивался призывом, обращенным ко всем грекам, ни при каких обстоятельствах не поднимать оружия против законных правителей и не поддерживать мятежников. Ослушникам этого постановления грозили изгнание и конфискация имущества как их самих, так и всех их родственников и друзей.

Своим манифестом Полисперхон достигал намеченной цели: временного ослабления враждебной коалиции. Рядом полити­ческих мероприятий в пользу демократических низов он обесси­ливал верхние слои (олигархов), которые поддерживали его вра­гов. Вместе с тем Полисперхон обратился с особым посланием к Аргосу и другим городам Пелопоннеса с призывом изгнать из своих стен всех граждан, подозреваемых в сочувствии мятеж­ным стратегам. Наконец, Полисперхоном было отправлено письмо в Эпир к Олимпиаде, матери Александра, с предупреж­дением об опасности, угрожающей династии.

Манифест Полисперхона вызвал во всех греческих городах волнения демоса, громившего олигархов. Игра на социальных противоречиях являлась одним из обычных приемов античной дипломатии, как греческой, так и римской. Эллинистические цари в этом отношении следовали примеру своих учителей, Филиппа и Александра. Тем не менее победа в конце концов осталась за коалицией.

В результате ряда войн за наследство Александра образова­лись три крупных эллинистических царства: 1) царство Пто­лемеев в Египте; 2) царство Селевкидов в Азии и 3) царство Антигонидов в Европе.

По своему характеру эллинистические царства представляли своеобразное сочетание греческого (эллинского) полиса и древ­невосточных деспотий. Монархический элемент в этих царствах с каждым столетием усиливался. Зато влияние эллинского мира отчетливо сказывалось в культурной области. Греческая куль­тура широко распространялась по всему Средиземноморскому бассейну и землям Древнего Востока. Самый термин «элли­низм» обозначает соединение западных и восточных культур и религий.

История эллинистических царств охватывает около двух столетий с IV по II век до нашей эры, когда эллинистиче­ские царства пали под ударами другой великой античной Державы — Рима.