Том 17. Убийца среди нас

Глава 1

— Последние два года, мистер Холман, я провела в настоящем аду, — поведала она мягким голосом. — А теперь только начинаю карабкаться на поверхность.

Ее глубокие голубые глаза безмятежно взирали на меня. Аманда Уэринг была потрясающе красива. Длинные светлые волосы ниспадали до плеч, как тончайшая шелковая вуаль, а крупный рот говорил о страстности и уязвимости. Черная шелковая блузка плотно облегала высокую грудь, а брюки — крутые бедра. Ад не оставил на ней никаких внешних следов.

— Я принимала наркотики, чтобы приободриться днем, и успокоительные таблетки, чтобы заснуть ночью, — продолжала она. — Некоторое время я думала, что секс поможет мне решить мои проблемы, и спала с каждым встречным. Многих я даже не запомнила.

Как я знал, она сделала фантастическую карьеру, подобную полету кометы в ночном небе, именно в то время, когда большинство голливудских кинозвезд приближались к закату. Потом вдруг Аманда Уэринг исчезла из виду, не потрудившись даже завершить съемки в последнем фильме. Вышедшая же на экраны предпоследняя картина с ее участием не сделала кассовых сборов, после чего все потеряли интерес к этой актрисе.

— В сущности, я была обречена на неудачу, — продолжала Аманда, словно прочитав мои мысли. — Казалось, моей карьере вот-вот придет конец. Но тут Дейл поместил меня в частную больницу санаторного типа, и на какое-то время я стала там трудной, хотя и знаменитой пациенткой.

— Можете не рассказывать мне обо всем этом, — остановил я ее.

— Пожалуй, готова согласиться с вами, мистер Холман. — На лице ее мелькнула улыбка. — Я познакомилась с вашим клиентом до того, как вы приняли мое предложение.

— Но теперь вы здоровы?

— Да, вполне. — Она чуть замялась. — Во всяком случае, мне кажется, что это так. Было бы просто великолепно, если бы они оставили меня в покое.

— Они?

— Ну, те неизвестные, что начали преследовать меня, — пояснила она дрогнувшим голосом. — Боюсь, они не оставят меня в покое, пока я снова не окажусь в дурдоме.

— Неужели? — удивился я.

— Знаю, что мои слова звучат так странно, — она чуть пожала плечами, — будто я еще не в себе.

— Если вы понимаете, в чем состоит суть дела, уже хорошо.

— Но мне неизвестны эти люди, и я понятия не имею, зачем они это делают. Поэтому и прошу вас о помощи, мистер Холман.

— А что, если я выясню, что все это плод вашего воображения?

— Тогда я соглашусь с вами. — Аманда Уэринг натянуто улыбнулась. — Это убедит меня.

— Ладно, договорились, — сказал я.

— Я готова вам заплатить, — быстро добавила она. — У меня остались еще кое-какие деньги.

— Прекрасно, — отозвался я. — В чем конкретно выражается их преследование?

— Примерно месяц назад, выйдя из лечебницы, я въехала в эту квартиру. Моя семейная жизнь с Дейлом закончилась, и я не виню его за это. Мне, чтобы продолжить карьеру, к чему я и стремлюсь, придется приложить огромные усилия. Но тут уж ничего не поделаешь, понимаете?

— Ясное дело.

— И тут начались телефонные звонки, неизвестные голоса что-то нашептывали мне. Я получила пару писем с обвинениями в невероятной сексуальной извращенности и в садистской жестокости.

— У вас сохранились эти письма? — спросил я.

— Нет. — Она покачала головой. — Я сожгла их. Эти грязные пасквили вызывали у меня омерзение.

— Если получите еще, не сжигайте.

— Ладно.

— А о чем именно говорили те голоса по телефону?

— Одно и то же: что я-де недостаточно наказала себя сама и они накажут меня как следует.

— Каким образом?

Она передернулась:

— Не стану вдаваться в подробности, но они угрожали свести меня с ума, а потом прикончить.

— Что-нибудь еще?

— С неделю назад, — продолжала она, — я вышла из квартиры и заперла дверь на ключ, а когда вернулась, дверь оказалась отпертой. Не прошло и пяти минут, как раздался телефонный звонок, и незнакомый голос заявил, что мне просто решили показать, насколько легко добраться до меня, если понадобится. Я поставила еще два замка на дверь, но успокоиться не могу.

— И вы не знаете, кто это сделал и зачем?

— Нет, — решительно ответила Аманда.

— Кажется, года два назад вы считались одной из самых знаменитых кинозвезд, — заметил я. — Потом поползли слухи о неприятностях, и съемки последнего фильма с вашим участием так и не были закончены. Что произошло?

— Я вышла замуж за Дейла Фореста. К этому моменту его известность намного превосходила мою. Потом ситуация изменилась, и Дейлу это не понравилось. Он пытался самоутвердиться за мой счет, унижая меня. На студии я считалась знаменитой кинозвездой, а дома наши роли менялись. Он постоянно третировал меня, оскорбляя в присутствии наших друзей. При каждой возможности ставил меня в неловкое положение, убеждая окружающих, что я говорю о них за глаза гадости. Это было заведомой ложью.

— Почему же вы не ушли от него, не подали на развод?

— Конечно, мне следовало поступить так, как только это началось. — Голос ее дрогнул. — Но, считая, что все еще люблю его, я смалодушничала. А потом он достал меня, начав подрывать мою веру в себя и свои возможности. Сомнения в себе отразились на моей работе. Потом последовал провал с кассовыми сборами моего фильма. И это стало последней каплей. Меня потянуло к наркотикам, я начала все быстрее падать на дно и, не успев опомниться, оказалась в психолечебнице.

— По-вашему, во всем этом виноват Дейл?

— Нет. Он, разумеется, осуществил задуманное — погубил мою карьеру, после чего потерял ко мне интерес. Дейл добился развода, продолжает работать, ведет жизнь полную удовольствий, думает только о себе.

— Может, вас преследует кто-то, связанный с вами по работе? — предположил я. — Например, тот, кто понес убытки, или тот, чья репутация пострадала из-за съемок ваших последних фильмов?

— Едва ли. Режиссер этих двух фильмов Сэм Айкман остался моим другом, считает, что я смогу вернуться в кино, и готов помочь мне в этом.

— Через сколько времени после ухода с киносъемок вы оказались в психолечебнице?

— Через полгода.

— Значит, вы принимали наркотики и внезапно решили, что секс может решить ваши проблемы, — заметил я. — А что, если это люди, с которыми вы тогда общались?

— Вы о тех, с кем я переспала? — Аманда криво усмехнулась. — Послушайте, мистер Холман, я даже не запомнила большинства из них.

— Но хорошо помните полугодовой период?

— Нет, словно в тумане. Главный врач психолечебницы — доктор Меррилл, неплохой мужик, сказал, что у меня это вытеснилось.

— Где вы были в начале того периода?

— На натурных съемках фильма, в Лондоне. Почувствовав, что больше не могу сниматься, я вернулась в Лос-Анджелес. К тому моменту там появился и Дейл, желавший позлорадствовать по поводу моего полного провала. Я терпела это около недели, потом убежала прочь от него, сознавая, что если останусь, то либо убью его, либо покончу с собой. — Она ненадолго задумалась, потом продолжала: — Пожалуй, я удрала от него недостаточно далеко. Остановилась у своей приятельницы Мариан Бирнс, и она сделала все возможное, чтобы помочь мне, но, пожалуй, тогда я была уже безнадежна, поэтому и не задержалась у нее. Все, что случилось до тех пор, как я попала в психолечебницу, вспоминается мне словно в тумане. Что-то неясное и мерзкое! — Она опять передернулась. — Иногда я просыпалась среди ночи, обливаясь потом. Был какой-то мужчина, но не помню ни его лица, ни имени. В жалкой комнатушке он мычал как бык, а я повторяла под ним автоматические бессмысленные движения. — Лицо Аманды омрачилось. — Я не слишком приятная особа, мистер Холман, вы, вероятно, уже догадались об этом?

— Может, именно в тот период произошло что-то еще? — настаивал я.

— Вы напоминаете мне доктора Меррилла! — воскликнула она. — Считаете, будто что-то еще более темное скрывается в тайниках моей памяти и я отказываюсь вспомнить это. — Она отрывисто засмеялась. — Неужели вы полагаете, что я не пыталась?

— Могу сделать для вас только одно — покопаться в событиях тех шести месяцев. Допускаю, что это будет медленная, кропотливая работа, и мои услуги обойдутся вам дорого. Не исключено, что все это не принесет результатов.

— Что ж, если вы попытаетесь докопаться до истины, я постараюсь сохранить рассудок, несмотря на телефонные звонки и подметные письма.

— Но речь идет и о ваших деньгах, — заметил я.

Аманда оценивающе взглянула на меня:

— А вы тертый калач, мистер Холман.

— Если вам нужно сочувствие, вернитесь в психолечебницу, — посоветовал я.

— Пожалуй, вы правы. Так о какой же сумме идет речь?

— Если в течение ближайшей недели я ничего не найду, то брошу расследование. Так что предлагаю вам набраться терпения и подождать результатов.

— Вы хоть и тертый калач, но слишком доверчивы. — Она усмехнулась. — А вдруг за эту неделю я снова свихнусь? Ведь тогда вы ничего не получите за свой труд.

— Что ж, я готов рискнуть и положиться на ваш здравый смысл, мисс Уэринг.

— У вас есть определенный план действий?

— Дайте мне адреса тех, о ком вы упоминали, — попросил я, — и сами напишите их.

— Хорошо. — Аманда замялась. — Вы поговорите с Дейлом?

— Я поговорю со всеми.

— Вы расскажете ему о том, что сейчас происходит со мной?

— Это вас беспокоит?

Она прикусила губу:

— Да, но, по-моему, вам следует сделать лишь то, что вы считаете необходимым.

— Это касается и всего прочего, верно? — уточнил я.

Аманда села за стол и начала писать, а я подошел к окну и выглянул на улицу. Вид открывался не слишком привлекательный, однако все лучше, чем смотреть на нее. В Аманде нарастала напряженность, и мне не хотелось усугублять ее.

— Вот здесь все записано. — Она протянула мне листок. — Впрочем, вполне возможно, кто-то из них переехал за это время.

— Надеюсь, они сообщили свои новые адреса. — Я вложил свернутый листок в бумажник. — Если появится что-то интересное, я свяжусь с вами.

— Спасибо. — Ее голубые глаза опять изучающе смотрели на меня. — Признаюсь, мистер Холман, что несколько разочарована. Ведь вы довольно известный детектив, не так ли?

— Не слишком, — скромно возразил я.

— Я думала, что вы лихо беретесь за дело, особенно с пистолетом под мышкой. Пообещайте мне, что мои тревоги закончились. Тогда можете обнять меня и крепко расцеловать… но, конечно, и нежно… а потом можете сбить с ног и отнести в свою спальню. Но по вашему поведению непонятно, за кого вы меня принимаете. Может, за продавщицу из аптеки, страдающую маниакальными галлюцинациями?

— Разговор привычный, — отозвался я. — Но сомневаюсь, что фильмы все еще продолжают делать в такой манере.

— Может, вам не по душе сама мысль об этом? Нечистоплотное занятие и все прочее? — задиристо спросила она. — Разрешите сказать вам, мистер Холман, что порок все покрывает. Хотите доказательство?

Она быстро расстегнула блузку и сбросила ее, обнажившись до талии. Ее кожа блестела, а маленькие коралловые соски на упругих грудях выглядели особенно уязвимыми.

— Мне снять трусики или вы предпочтете содрать их с меня, мистер Холман?

— Раз уж мы зашли так далеко, почему бы вам не называть меня просто Рик? — предложил я.

Внезапно ее губы задрожали, и она беззвучно заплакала. Когда по лицу Аманды покатились слезы, она показалась мне самой одинокой женщиной во всем этом проклятом и несчастном мире. Отвернувшись от меня, Аманда надела блузку. Я стоял как дурак, растерявшись и не зная, что делать. Когда она снова повернулась ко мне, ее пальчики все еще возились с пуговичками блузки.

— Простите меня за эту выходку, Рик. — Она печально улыбнулась. — Не спрашивайте, почему я так поступила. Мне и самой это непонятно.

— Не важно, — успокоил я ее. — Забудем об этом.

— Все тот же рефлекс, — продолжала Аманда. — Когда возникают сомнения, — пускай в ход секс. Мне казалось, что я уже преодолела это, но, видимо, нет.

— Это моя вина, — пошутил я. — Не могу удержаться и пускаю в ход свои чары.

— А это уже что-то. — Аманда через силу улыбнулась. — Значит, тертый калач наделен чувством юмора.

Глава 2

Казалось, каждый из пятидесяти фунтов лишнего веса доставлял Сэму Айкману наслаждение. Я решил, что ему около шестидесяти, что, впрочем, ничуть не смущало блондинку, сладострастно примостившуюся у него на колене. Мило улыбаясь, она словно не замечала, как крепко ухватилась за ее бедро правая рука Сэма. Несколько смущенный своим несвоевременным вторжением к нему, я, однако, не стал отступать.

— Я диктую, — хриплым баритоном объяснил он. — Не так ли, Генриетта?

— Ах ты! — Блондинка мелодично захихикала и сделала вид, что пытается убрать его руку со своего бедра.

— У меня ничего не спрятано под ковром, — начал Айкман. — Так чем же обязан вашему визиту, Холман?

— Хочу поговорить с вами об Аманде Уэринг, — ответил я.

Он еще крепче сжал бедро блондинки, и Генриетта, кокетливо взвизгнув, надула губки. Сэм обхватил обеими руками ее талию, приподнял блондинку и поставил на ноги. Она расправила мини-юбку и, неопределенно улыбнувшись мне, пошла прочь, крутя бедрами. Айкман наблюдал за Генриеттой, и лишь когда за ней затворилась дверь, негромко вздохнул.

— Говорят, вы заканчиваете работу только к утру, — заметил я. — Но неужели она ведет себя так весь день?

— Забавно, — сказал он. — Всем, кроме этих пикантных молодых блондинок, понятно, что с Голливудом покончено. А вот они считают, что стоит лишь сблизиться с режиссером, как тут же станешь кинозвездой международного класса. — Сэм иронически взглянул на меня. — Полагаю, не следует разочаровывать их. — Он задумчиво поскреб свою смуглую щеку. — Генриетта помогает мне приятно проводить время, когда я пытаюсь выжать миллион долларов. У меня уже сложилась репутация знаменитого сценариста: делаю пару сотен кусков и какую-нибудь кинозвезду. Все идет отлично, пока я не назову имя этой звезды, а уж потом никто ничего и знать не хочет.

— А Аманда Уэринг? — спросил я.

— Не подарок, — бросил Сэм. — Вот если бы год назад кто-нибудь пристукнул этого подонка Дейла Фореста, у Аманды все было бы в ажуре.

— Она надеется выкарабкаться, — заметил я.

— Я тоже. Но кроме нас двоих, в это никто не верит. По мнению же денежных мешков, я рехнулся.

— Кому-то очень не хочется, чтобы она снова выплыла, — предположил я. — Аманда получает подметные письма, и ей угрожают по телефону.

— Это — Форест, — заявил Сэм. — Он настоящий психопат. Пристукните его, Холман, и я тут же решу все проблемы Аманды.

— Вы были режиссером последнего фильма с ее участием, съемки которого так и не завершились, — продолжал я. — Что случилось в Лондоне?

— Аманда все бросила, — ответил Сэм. — Но к тому времени это уже не имело особого значения. Я выкинул к чертям собачьим тридцать тысяч футов отснятой пленки. Выделенные на фильм деньги иссякли, и пытаться достать их было безнадежно. Ни один прокатчик не желал иметь отношения к этой картине.

— Аманда вернулась сюда, в Лос-Анджелес, к Дейлу Форесту, но спустя неделю поняла, что не может выносить общения с ним, и сбежала от него. А через полгода оказалась в частной психолечебнице. Встречались ли вы с ней в этот период?

— У меня хватало своих проблем, — отозвался Сэм. — Я наспех отснял пару фильмов перед тем, как сам оказался в помойке. Дерьмовые фильмы, конечно, но нюх не подвел Сэма Айкмана. Фильмы принесли прибыль, и люди вспомнили обо мне. Это дало возможность продолжить работу. Я совершенно не знал, какого дьявола стряслось с Амандой, пока как-то не услышал, что она попала в психолечебницу. Я несколько раз проведал ее там.

— И ваша вера в ее талант возродилась?

— Я вижу в ней не только звезду, но и человека, — пояснил он. — Вопреки тому, что несут про меня, Холман, я не полный ублюдок.

— Однако вам едва не удалось убедить и меня в том, что молва права.

— Думаю, мне не составило бы особого труда сделать это. — Сэм пожал плечами. — Вы не верите тому, что я сказал насчет Дейла Фореста?

— Я не составил о нем представления, ибо не знаком с ним.

— Хотите взглянуть на него в компании? — спросил Айкман. — Посмотреть, как ведет себя эта скотина в привычной среде?

— Почему бы и нет?

— Ладно, сегодня же устрою небольшую вечеринку. Я уже давно никого не приглашал к себе.

— Полагаете, он примет столь внезапное приглашение?

— Конечно примет. — Айкман самодовольно усмехнулся. — Ему не терпится узнать, каковы мои планы в отношении его бывшей жены.

— Идет, — сказал я. — В котором часу?

— Около девяти. Девицу можете не прихватывать. У меня полно таких, как Генриетта. Мне одному не справиться, так что рассчитываю на вашу помощь.

— Отлично. Буду весьма признателен, если дадите мне возможность хорошенько разглядеть Фореста.

— Надеюсь, вы прикончите его, — весело добавил он. — Пожалуй, нет иного способа остановить этого подонка!

В приемной блондинка старательно поправляла прическу, но прервала это занятие, когда я проходил мимо, и приветливо улыбнулась мне. Размышляя о том, что у Сэма Айкмана жизнь не из легких, я направился к своей машине и поехал к Вудсайду, в психиатрическую лечебницу санаторного типа, чтобы побеседовать с доктором Мерриллом. Конечно, мой способ зарабатывать не самый приятный, но я хоть не сижу дома и общаюсь с народом.

Лечебница расположилась среди холмов, примерно в часе езды от города, в таком месте, где еще не знают о смоге. Длинное двухэтажное здание напоминало завод по производству электронных деталей. Я припарковал машину перед парадным входом и вошел в фойе. Пара модернистских скульптур ничуть не смягчала стерильно-больничную атмосферу.

За приемным столиком сидела скучающая светловолосая медсестра в белоснежной накрахмаленной форме. Назвав ей свою фамилию, я выразил желание увидеть доктора Меррилла. Она с трудом подавила зевок и подняла трубку. От нечего делать я подумал, произвел бы на нее впечатление небольшой щелчок по лбу.

— Доктор Меррилл согласен принять вас, — сообщила она, положив трубку. — Идите прямо по коридору, третья дверь налево.

— Его еще не поймали? — спросил я таинственным тоном.

— Кого? Доктора Меррилла? — От волнения у нее двух захватило.

— Суини, душителя, — пояснил я. — Он удрал прошлой ночью. Убил двух охранников, изнасиловал трех медсестер и выпрыгнул из окна. Странно, что доктор Меррилл не рассказал вам об этом.

— Тогда все было бы иначе, — отозвалась она. — Прямо по коридору, третья дверь налево. Если встретите невысоких людей с сачками для ловли бабочек, остерегайтесь их, мистер Холман.

— Весьма признателен.

Я дошел до третьей двери налево и постучал. Меня попросили войти, и я оказался в просторном, скудно меблированном кабинете. Высокие окна выходили на безукоризненно ухоженную лужайку, окаймленную столь же ухоженным кустарником.

На вид доктору Мерриллу было лет сорок. Этот высокий, атлетического сложения человек, в неброском темном костюме источал самоуверенность профессионала. Его черные волосы были слегка тронуты сединой на висках, большие карие глаза выражали понимание и сострадание. Он не понравился мне с первого взгляда.

— Мистер Холман! — проговорил он сочным баритоном. — Меня предупредила по телефону о вашем приходе Аманда Уэринг. — Доктор, крепко пожав мне руку, опустился в кресло. — Пожалуйста, садитесь.

— Спасибо. — Я расположился в кресле для посетителей.

— Кажется, вы — частный детектив? — Это прозвучало снисходительно.

— Верно. А вы, насколько я понимаю, не только лекарь, но и специалист по усушке черепов?

— Да, я отыскал в районе Амазонки давно потерянное племя, — подтвердил он, — и научился там этому искусству.

— А я дал рекламное объявление и получил по почте руководство для частных сыщиков. Все у меня идет как по маслу, не ладится только со снятием наручников. Больше всего это беспокоит мою маму, потому что неделю назад ее прищелкнули наручником к водопроводной трубе в подвальном помещении.

— Мне не составит труда засушить ее до таких размеров, что она легко, ногами вперед, проскочит через кольцо наручника, если вы пожелаете, — прихвастнул он.

— Не хотелось бы, чтобы маму поймала кошка, — возразил я.

— Не знаю, действительно ли Аманду кто-то преследует, или ей это только кажется, — внезапно проговорил доктор Меррилл. — Поэтому едва ли смогу оказать вам содействие.

— Все утверждают, что источник проблем Аманды — Дейл Форест, ее бывший муж. Вы согласны с этим? — осведомился я.

— Никогда ни с кем не соглашаюсь, — заявил он. — Это противно моей натуре.

— К тому же в ее жизни образовался шестимесячный провал: она почти ничего не помнит об этом периоде, — продолжал я. — За это время Аманда встречалась со многими мужчинами, но не желает и вспоминать о них.

— Да. — Доктор Меррилл глубокомысленно кивнул.

— Значит, если это не фантазии Аманды и кто-то действительно преследует ее, то, вероятнее всего, человек, встречавшийся с ней на протяжении тех шести месяцев. Нельзя исключить и Дейла Фореста.

— Да. — Он опять глубокомысленно кивнул.

— И не пытайтесь предъявить мне счет за это интервью, доктор, — дерзко предупредил я. — Не то мне придется нанести сюда еще один визит и врезать вам по башке.

— Если отыщете ее, — возразил доктор. — Я очень быстро усыхаю.

— Спасибо, доктор Меррилл. — Я поднялся.

— Подождите! — Он неожиданно ухмыльнулся и принял почти нормальный человеческий облик. — Ведь вы не дали мне и слова вставить, хотя сами не закрывали рта.

— Разве вы можете что-то добавить к сказанному мною?

— Возможно. Присядьте. — Его лицо опять стало серьезным.

— Слушаю вас, — молвил я, усевшись.

— Форест явно эгоманьяк, — начал он. — Не исключено, что у него разновидность паранойи. Аманда пользовалась гораздо большей известностью, чем Форест, и он сделал все, чтобы уничтожить ее карьеру. Форесту хотелось бы, чтобы Аманда пребывала в безвестности до конца своих дней. Впрочем, не знаю, это вне моей компетенции. Такие вещи сподручнее выяснять вам.

— А сами вы в это верите? — спросил я.

— При паранойе такое случается, но я в этом сомневаюсь.

— Так вы не считаете это ее фантазиями?

— Я бы не выпустил Аманду отсюда, если бы не считал ее способной вернуться к нормальной жизни, — объяснил он. — Нельзя утверждать, что душевные болезни полностью излечиваются. Поэтому я готов допустить, что у Аманды начался рецидив. Но почему так быстро? Это не вяжется с моим профессиональным опытом, однако и на старуху бывает проруха.

— Значит, вы сомневаетесь в этом?

— Очень сомневаюсь.

— Тогда мы снова возвращаемся к тому, что это связано с кем-то или с чем-то, случившимся за те шесть месяцев, — подытожил я.

— Мне так и не удалось глубоко проникнуть в ее сознание и выяснить, что произошло на самом деле, — отозвался доктор. — По вашим словам, Аманда припоминает мужчин — слишком многих мужчин — и неприятную обстановку, но даже это ей трудно вспомнить. Если и было что-то еще, то это глубоко запрятано в ее сознании, и ключа к этому мне не удалось найти.

— Неужели совсем ничего? — уныло спросил я. — Ни имени, ни места?

— Ничего. Однако причина в Форесте. Все, что произошло позже, лишь следствие этой причины.

— Весьма глубокомысленное замечание, — съязвил я, — настолько, что его смысл, черт возьми, не доходит до меня.

— Это прежде всего касается ее лечения, — терпеливо объяснил он. — Чтобы добиться успеха, мне пришлось хоть отчасти примирить Аманду с мыслью о том, что ее супружеская жизнь с Форестом была обречена на неудачу. Все, что произошло позже, не имеет особого значения, ибо это лишь реакция на ее неспособность противостоять Форесту. — Доктор Меррилл почесал щеку. — Во всяком случае, так представлялась мне ситуация в тот момент.

— Вы хотите сказать, что не способны помочь мне?

— Увы, едва ли. Что вы собираетесь предпринять?

— Попытаюсь что-нибудь разузнать о шести месяцах, предшествовавших появлению Аманды здесь. Вероятно, начну с Фореста, а потом двинусь вперед или назад.

— Я не знаком с ним, — задумчиво проговорил Меррилл. — Думаю, он балансирует на грани срыва. Если вы попытаетесь нажать на него, мне придется неотступно наблюдать за вами, Холман.

— Спасибо, доктор. Правда, помощи от вас я не получил, но полагаю, вы все же попытались оказать ее.

— Поделюсь с вами еще одной мыслью, чтобы ускорить ваше расследование. Аманда Уэринг — чрезвычайно сложная женщина. Она вполне способна придумать всю эту историю с незнакомыми людьми, по каким-то своим причинам преследующими ее.

— Вы и впрямь быстро сушите мозги. — Я поднялся. — Во всяком случае, мне кажется, что голова моя стала не больше горошины, хотя вы вовсе не намеревались гипнотизировать меня.

Я вышел в фойе. Светловолосая медсестра взглянула на меня с выражением скуки и зевнула. Безмолвие лечебницы вдруг начало угнетать меня, и я задумался о том, не содержат ли здесь всех пациентов в звуконепроницаемых камерах, обитых войлоком. При этой мысли я, ускорив шаг, направился к выходу.

День уже близился к вечеру, когда я добрался до Западного Лос-Анджелеса и припарковался возле видавшего виды двухквартирного дома, где жила Мариан Бирнс. Листья запыленного вечнозеленого дерева шелестели от слабого ветерка. В воздухе слегка пахло океаном. Я поднялся по наружным деревянным ступенькам, словно изъеденным временем, и позвонил. Через полминуты дверь отворилась на четыре дюйма предохранительной цепочки, но в образовавшейся щели я никого не увидел.

— Кто это, черт возьми? — донесся голос изнутри.

— Это Рик Холман, — ответил я. — Аманда Уэринг советовала мне побеседовать с вами.

— Она предупредила меня звонком о вашем приходе. Сказала, что вы ее последняя надежда, — с сомнением добавил голос.

Предохранительную цепочку сняли, и дверь распахнулась. За порогом стояла брюнетка. Ее серо-зеленые глаза настороженно смотрели на меня. Ее локоны, разметавшиеся от ветра, ниспадали на плечи. У Мариан была шелковистая кожа, крупный чувственный рот и несколько надменный взгляд, свойственный длинноногим девушкам. Блузка облегала ее полные груди. Брюки сидели как влитые на ее узких бедрах. Поскольку именно такой представляют себе латиноамериканцы мифическую Валькирию, я подумал, что вот-вот загремит гром.

— Заходите, пожалуйста, — пригласила она без малейшего энтузиазма.

Я последовал за ней через крохотную прихожую в гостиную. Казалось, здесь на время расставлена чисто случайная мебель, так что меня ничуть не удивило бы, если бы вскоре подоспел фургон с гарнитуром из Альбукерке.

— Послушайте, Холман. — Мариан скрестила руки на груди. — У меня полно и своих проблем.

— А у кого же их нет?

— Но вы, частный сыщик, получаете деньги за то, что решаете чужие проблемы. Поэтому не тяните резину, договорились? Мне ведь за потраченное время никто не заплатит.

— Ладно, — согласился я. — Аманда Уэринг, бросив Дейла Фореста, приехала к вам и какое-то время провела здесь, верно?

— Пару недель, — подтвердила моя собеседница. — Мне они показались бесконечными.

— Потом она сбежала и от вас?

— Не одна. — Она напряглась. — Вероломная сука!

— О! — воскликнул я.

— Аманда увела с собой моего любовника. Да уж, эта девица не растерялась: то глотала успокоительные таблетки и взывала к сочувствию, а потом смоталась, сманив с собой Чака.

— Чака?

— Чака Адамса, жалкого подонка! Вот вам человеческая натура! Он постоянно убеждал меня в своей негасимой любви ко мне, а сам путался с моей лучшей подругой, как только оставался с ней наедине.

— И куда же они махнули?

— Надеюсь, в преисподнюю!

— Где бы мне найти Чака?

— Не удивлюсь, если обнаружите его в ближайшей сточной яме. — Она усмехнулась. — От меня мало проку, не так ли?

— Не много.

— Они просто смылись, — продолжала Мариан, — не оставив даже прощальной записки. Это унизило и оскорбило меня. Я готова была убить их обоих. Но это прошло. А потом, много времени спустя, когда я услышала, что Аманда в лечебнице, мне стало жаль ее. Поэтому я великодушно простила Аманду и решила, что в ее несчастье виноват Чак, а не она сама. Аманда явно была на грани нервного срыва, когда приехала ко мне. Поэтому едва ли возможно обвинять ее в случившемся. Я не пыталась выяснить, куда они смылись, а когда навестила Аманду в психолечебнице, она даже не упомянула о Чаке. Я этого тоже не сделала, поскольку к тому времени потеряла к нему интерес.

— Но у вас сохранился прежний адрес Чака? Где он жил, до того как удрал от вас с Амандой Уэринг?

— Конечно сохранился. А что толку? На следующий день после их исчезновения я побывала там. Но он уже оплатил жилье, забрал все свои личные вещи и не сказал ни слова о том, куда отправляется.

— И с тех пор вы его больше не видели?

— Нет. — Мариан злорадно усмехнулась. — Мне хотелось бы увидеть Чака еще один раз, при этом застать его спящим. А уж я непременно запаслась бы бритвой. Если и следует кастрировать какого-нибудь подонка, то именно Чака!

Глава 3

Дом Сэма Айкмана находился в районе Бель-Эйр. Я припарковал свою машину с откидным верхом перед домом, рядом с полудюжиной других. Гнездышко Сэма походило на ранчо, и я вдруг подумал о том, что сделал бы бандит Билли, если бы случайно проехал мимо него по автостраде. Все окна были полностью зашторены, и дом казался таким же безмолвным, как усыпальница махараджи. Я поднялся на крыльцо и позвонил.

Парадная дверь отворилась, и предо мной предстало видение из моих ночных грез — с блестящими черными волосами, огромными темными глазами, горящими от страсти, и полными губами, зовущими к ласкам. Только рост у нее был обычный. Она оделась так, словно ждала долгого знойного лета. Черный бархатный пояс стягивал ее талию. Совершенные округлости небольших грудей напоминали мячи, а упругие выпуклые соски, вероятно, затвердели из-за кондиционера.

— Привет, — выдохнула она. — Я — Харриет.

— А я — Рик Холман. — Мой голос почему-то сразу осип.

— Не хотите ли раздеться? — оживленно спросила она.

— Нет, в набедренной повязке я выгляжу нелепо.

— Тогда у вас возникнут проблемы. — Усмехнувшись, Харриет непринужденно и интимно погладила меня. — Мне надо убедиться, что вы в трусах из эластичной ткани. Ведь неприятные накладки нежелательны, верно?

В ответ я издал какое-то междометие.

— Сэм в гостиной, — сообщила она. — Поздороваетесь с ним или сразу перепихнемся?

— Пожалуй, сначала поздороваюсь с Сэмом, — осторожно пробормотал я. — Иначе потом он решит, будто я свалился с луны.

— Ладно. — Харриет равнодушно пожала плечами. — Приходится проявлять любезность к гостям Сэма, а то он перестанет приглашать нас на свои вечеринки. И тогда мы не сможем завязывать нужные знакомства.

— Жизнь — чистая дьявольщина, — вздохнул я.

— Я не возражаю лишний раз трахнуться — это избавляет от прыщей.

Харриет пошла через большую прихожую. Ее выпуклые подпрыгивающие ягодицы казались воплотившейся мечтой. Их разделял привлекающий внимание черный шнур. Я подумал, что только псих мог предпочесть сначала поздороваться с Сэмом Айкманом.

Огромная гостиная была богато обставлена. Роскошные малиновые гардины отгораживали ее от внешнего мира, а пухлые бархатные подушки, разбросанные по полу, располагали к оргиям. Хозяин развалился в глубоком кресле, держа в одной руке бокал со спиртным, а другой ухватившись за ягодицы Генриетты. Рука Сэма помешала мне разглядеть, есть ли на девице черный шнурок, но абсолютно уверен, что другой одежды на ней не было. В дальнем конце бара у стойки я увидел еще одну диву с прямыми каштановыми волосами, ниспадавшими на плечи. Одежда ее состояла лишь из малинового пояска на талии. В отличие от первых двух девушек, эта была невысокой и пухленькой, с пышными грудями, колышущимися при каждом движении. При виде ее круглого животика Рубенс наверняка схватил бы кисть.

— Он еще не пришел, — сообщил мне Сэм. — Хотите выпить?

— Отличная идея, — отозвался я. — Если можно, канадское виски со льдом.

— Хилдегард, налейте мистеру Холману канадского виски со льдом, — распорядился он.

— Хорошо. — Невысокая брюнетка зашла за стойку бара и начала готовить выпивку.

— С Харриет вы встретились, — продолжал Айкман, — а с Генриеттой уже знакомы.

— Привет! — Блондинка мило улыбнулась.

— Народу соберется немного, — пояснил Сэм, — человек шесть, подойдет и этот подонок Форест. Так что можете поговорить с ним, выпить и потрахаться с девицами. В любой очередности.

— Как элегантно, Сэм, — заметил я. — У вас уникальный стиль жизни.

— Однажды я чуть не женился, — поведал он. — Представляете?

Брюнетка принесла мне выпивку. У меня сердце замирало, когда я смотрел, как она идет. В горле у меня пересохло, но я все же поблагодарил ее. Она мельком улыбнулась и снова поплыла к бару.

— Не знаете ли особо возбуждающего приема, Холман? — спросил Сэм. — Хилдегард с радостью выполнит любое ваше желание, верно?

— Конечно. — Брюнетка облокотилась о стойку бара. — У меня одно условие — чтобы не оставалось синяков.

— Харриет тоже любит это, — продолжал Сэм, словно зачитывая вслух каталог заказов. — Она считает единственным недостатком траханья, что парень когда-то выдыхается и не может продолжать.

— А что вы скажете обо мне? — спросила блондинка и приятно улыбнулась Сэму.

Раздался звонок в дверь, и Харриет пошла открывать.

— Думаю, это Форест, — сказал Сэм.

— Так что же вы скажете обо мне? — повторила блондинка.

— Брось. — Сэм пожал плечами. — К чему слова, показывай.

Улыбка сползла с лица блондинки.

— Прямо сейчас? — прошептала она.

— Конечно сейчас, — бросил Сэм.

Покраснев, она опустилась перед ним на колени. Он вдруг заржал:

— Генриетта, пока забудь об этом. — Сэм поднял руку и взглянул на меня. — Она профессионалка, Холман. Готова проделать это по первому требованию.

Вернулась Харриет с Дейлом Форестом, и я почти обрадовался его появлению. Форест примерно на пару дюймов выше моих шести футов, сложен как регбист. У него густая шапка огненно-рыжих волос, такие же усы, широкий рот с тонкой верхней губой. Ровные зубы сверкают белизной, но светло-карие глаза, холодные, как Атлантический океан в январе, словно не имеют никакого отношения к его широкой улыбке. Форест одобрительно оглядел девушек, просиял и вдруг ущипнул Харриет за ягодицу так сильно, что она взвыла от боли.

— Если ты представляешь себе вечеринку именно такой, Сэм, — прозвучал его низкий баритон, — то это настоящий класс, черт подери.

— Хочешь выпить? — спросил Сэм.

— Ты же знаешь, что я не прикасаюсь к спиртному, — нетерпеливо отказался Форест. — Я уже ухватил то, что мне нужно. — Он снова ущипнул Харриет, и на сей раз она услужливо взвизгнула.

— А это — Рик Холман, — представил меня Сэм. — Выразил желание повидаться с тобой.

Светло-карие глаза посмотрели на меня без всякого интереса, и Форест тут же отвел взгляд.

— Ну вот вы и встретились со мной.

— Рик хотел поговорить с тобой об Аманде Уэринг, — осторожно пояснил Сэм.

— Для меня она мертва, — изрек Форест. — Скончалась примерно полгода назад, когда бросила меня.

— Кто-то пытается запугать ее тень, — вставил я. — Посылает подметные письма, угрожает по телефону.

— Ну и что в этом нового? — Форест раздраженно пожал плечами.

— Я подумал, не вы ли занялись этим, — добавил я. — У вас вид крепкого орешка и не без примеси паранойи.

Форест отпустил задницу Харриет и потер руки:

— Сэм, а у тебя тут на редкость забавный тип. Ты раскопал его специально для меня?

— Ему хотелось встретиться с тобой, — повторил Сэм. — Ты же знаешь, меня интересует все, что связано с Амандой.

— О, великий маэстро, — фыркнул Форест. — Возьми еще раз этот бесформенный кусок глины и постарайся снова вылепить из него звезду.

— Я сумею сделать это, — почти нежно отозвался Сэм, — если ее оставят в покое и никто не будет вмешиваться.

— Ты спятил! — Форест презрительно захохотал.

— Ничуть. — Сэм ткнул в мою сторону указательным пальцем. — Холман вот тоже не свихнулся. — Его палец продолжал двигаться, пока не остановился на Форесте. — А так ли это с тобой, не знаю.

— Ты подстроил все это для меня, Сэм? — негромко спросил Форест. — Заманил сюда, пригласил несколько потаскух, чтобы я расслабился, а потом твой чертов сыщик Холман начал обрабатывать меня?

— Холман работает на Аманду, — спокойно возразил Сэм. — Встретиться с тобой — его собственная идея.

— Он не производит впечатление крепкого парня. — Форест ухмыльнулся и еще энергичнее потер руки. — Предупреждаю тебя, Сэм: если я забрызгаю твою мебель кровью, виноват в этом будешь только ты сам!

Форест явно подзадоривал себя, намереваясь подраться, и я не видел возможности остановить его. Поэтому мне пришлось изо всех сил пнуть его по ноге на дюйм ниже коленной чашечки. Теперь он полностью сконцентрировался на ушибе и, издав сдавленный стон, запрыгал на здоровой ноге, растирая ушибленную Обойдя его, я саданул ребром ладони ему по горлу. Форест рухнул на пол, скорчился, но потом все же поднялся на колени. Должен отдать ему должное в одном — он проявил незаурядную выносливость. Убедившись в этом, я двинул коленом ему в лоб. Форест упал навзничь и теперь уже не пытался подняться.

Все молчали. Три девушки уставились на меня, разинув рты, а вот лицо Сэма осталось непроницаемым.

— Памятую о том, что когда-то Форест был известным киноартистом, я не испортил ему физиономию, — заметил я.

— Точно, — подтвердил Сэм. — Ты едва не прибил его, но физиономию не испортил.

— Этот подонок вынослив, — добавил я. — Он оклемается.

— Я помогу ему забыть о бедах, — пообещала сладким голосом Хилдегард, не отходя от стойки бара. — Когда я закончу с этим кобелем, ему покажется, что избиение было лишь прелюдией к настоящим забавам.

— Вечеринка удалась на славу, Сэм, хоть и была непродолжительна, — заметил я. — Думаю, мне пора двигать дальше. Почему-то сомневаюсь, что Форест, очнувшись, удостоит меня беседы.

— Вскоре у него появится желание потолковать с вами, — возразил Сэм. — Дейл из тех, кто забывает только о любезностях. После того, что вы сделали с ним, главной целью его жизни станет поквитаться с вами. Будьте осторожны, Холман, следите даже за своей тенью — особенно по ночам!

— Спасибо за все, Сэм. Конечно, Форест сам напросился на драку, однако вы помогли.

— Другого пути не было. — Он развел руками. — Форест всем плюет в глаза, опасаясь, что если не сделает этого первым, то сам получит плевок. Но теперь ваша персона пристально заинтересовала его. Надеюсь, это вам на руку, Холман. — Сэм устало усмехнулся. — Желаю, чтобы он не прикончил вас первым.

Хилдегард направилась к Форесту, встала на корточки, опустив свой увесистый зад на пятки, и приподняла его голову. Уютно поместив ее между своими пышными грудями, она начала напевать и гладить его. Я бросил взгляд на Сэма. Тот протянул руку к Генриетте и сунул ладонь между бедер девицы. Ласково улыбаясь ему, она сжала ноги, стараясь сдавить его расшалившуюся и попавшую в капкан руку. Решив не раскланиваться, я вышел.

В передней, возле двери, меня дожидалась Харриет, которая стояла чуть ли не у самой двери. Мое приближение она встретила одобрительной улыбкой:

— Вы — молоток!

— Я немного схитрил, — признался я ей. — Так легче взять верх в драке: врезать противнику до того, как он на что-то решится.

— Потрясающе! — Харриет глубоко вздохнула. — Все закончилось так быстро. Убеждена: вы потратили не так уж много энергии. Разве что ощутили выброс адреналина в ваше привлекательное тело! Знаете, что вам нужно сейчас? — Харриет, снова вздохнув, обхватила ладонями свои груди и приподняла их так, что соски нацелились прямо на меня, словно стрелы. — Вам нужна я! — томно уточнила она. — Пожалуй, накину какую-нибудь легкую одежду, и поедем к вам, идет?

— Нет, — решительно ответил я. — Но все равно очень признателен вам.

— Вы совсем не думаете о себе.

— В данный момент я вообще ни о чем не думаю.

Харриет ловко сорвала свой черный набедренный шнурок, и теперь темный треугольник между ее ног уже не был прикрыт бархатным лоскутком. Я увидел вьющиеся колечки влажных волос.

— По-моему, вы не в своем уме, — удивленно заметила она.

— Возможно, вы правы.

Я вышел на улицу и, все еще не преодолев транса, сел в машину и завел мотор. Почему же, черт возьми, я не воспользовался таким предложением? Я сделал опасный разворот на подъездной дорожке и пулей понесся по шоссе. Единственное объяснение этому пришло мне в голову через шесть кварталов: уступив Харриет, я опустился бы до уровня Дейла Фореста. Но такое объяснение показалось мне и в тот момент паршивым. Чем больше я размышлял о нем, тем хуже оно мне представлялось.

Около половины одиннадцатого я позвонил в дверь Аманды Уэринг. Пришлось повторить это три раза, прежде чем дверь приоткрылась на целых три дюйма и меня испуганно спросили:

— Кто там?

— Рик Холман, — ответил я.

Зазвенела цепочка, дверь распахнулась, и я вошел. Изможденное лицо Аманды приобрело серый оттенок. Запавшие голубые глаза выражали ужас. Тонкий короткий шелковый халатик с каким-то затейливым рисунком облегал ее тело. Я понял, что под ним никакой другой одежды нет.

— Рада, что вы пришли. — Аманда задыхалась. — Я звонила вам домой, но не застала вас.

— Что случилось?

— Они опять принялись за свое: стали названивать. Кто-то этим жутким полушепотом. — Ее передернуло. — Налейте мне что-нибудь выпить, пожалуйста.

Я подошел к домашнему бару и налил нам обоим. Подавая бокал Аманде, я заметил ее напряженную позу. Она сидела на самом краешке кресла. Расположившись напротив, я видел, как она залпом выпила половину бокала.

— Что же сказал этот тип? — спросил я.

— Страшные вещи, чудовищные, отвратительные, кошмарные, лживые! Это не может быть правдой!

— Что же именно?

— Не помню. — Она раздраженно покачала головой. — Я не в состоянии ничего запомнить, потому что все это вранье! — Аманда осушила бокал. — Я бросила трубку, но они снова позвонили. Я решила не отвечать, и телефон звенел, звенел и звенел…

В этот момент телефон опять зазвонил. От неожиданности она пролила остатки спиртного себе на колени.

— Ответьте, — сказал я.

— Ни за что! — Аманда отчаянно замотала головой. — Ни в коем случае. Не собираюсь выслушивать эти ужасные небылицы и…

— Ладно, — уступил я. — Послушаю сам.

Я поднялся, подошел к небольшому столику и снял трубку.

— Тебе известно, Аманда, что ты не забудешь об этом, — услышал я полушепот, однако не понял — мужчина это или женщина. — Все это время… долгие шесть месяцев… когда произошли эти страшные события. Даже если ты не запомнила их лица, то, конечно, не забыла их имена. Чак Адамс. Помнишь старину Чака? А как с дорогим стариной Карлом? И Касси и Отто? Неужели не вспоминаешь старых друзей? Аманда, разве их имена не воскрешают приятные воспоминания о твоих забавах с ними на пляжах Малибу и Венеции? А как насчет Лас-Вегаса? Не запамятовала же ты Вегас и совместные наслаждения там? Правда, Чака там уже не было с тобой, верно? И что-то странное стряслось к тому времени с Касси. Впрочем, для одного вечера этого, пожалуй, достаточно, дорогая Аманда. Теперь тебе пора лечь спать и снова пережить в ночных кошмарах те славные дни. Я позвоню завтра и поделюсь с тобой другими воспоминаниями о минувших днях. То есть… — говоривший сделал продолжительную паузу, — если ты не начнешь вопить как сумасшедшая и не окажешься в той лечебнице, где для тебя самое подходящее место.

Услышав щелчок, я положил трубку и перехватил безумный взгляд Аманды.

— Что он сказал? — Голос ее срывался от страха. — Вы, конечно, поверили ему?

— Назвал имена, — ответил я. — Имена и места.

— Какие, например?

— Для начала Чака Адамса.

— Он был любовником Мариан. — Аманда надула губы. — Я поступила некрасиво с Мариан: ушла от нее, уведя его с собой. Но мне нужен был хоть кто-то!

— Понятно, — мягко отозвался я, надеясь успокоить ее. — Куда вы отправились?

— Не помню, — раздраженно ответила она. — Неделю провели в гостинице. Потом у меня кончились деньги. После этого очутились где-то в тесноте. Думаю, он бросил меня. — Аманда беспомощно пожала плечами. — А может, я бросила его. Это случилось так давно, я просто не помню.

— В тесноте, — подсказал я, — не на пляже ли в Венеции?

— Такой мне кажется вся Калифорния. — Она поморщилась. — Я кажусь вам смешной?

— А Карл, Касси и Отто, — продолжал я, — эти имена о чем-то говорят вам?

— Что-то похожее на паршивую комическую телепередачу. Нет, раньше я не слышала этих имен.

— Вы должны вспомнить о том, что произошло в течение тех шести месяцев, — настаивал я.

— Я уже объяснила вам, что у меня в голове все перепуталось.

— Вспомните хоть что-то, какую-то деталь! Карл, Касси и Отто. Пляжи в Малибу и Венеции, Лас-Вегас? Эти имена и названия должны что-то для вас значить!

— На мне был черный парик и большие темные очки, чтобы меня не узнали, — медленно проговорила она. — Они не хотели идти ни в какое казино в центре города, утверждая, что это неинтересно. Поэтому они начали играть в карты. Выигравший в качестве приза получал меня. Но выиграла женщина. Ужасная, страшная женщина… — По щекам Аманды заструились слезы. Она закрыла лицо руками.

— Касси? — спросил я. — Это имя женщины?

— Не помню! — закричала несчастная. — Отвяжитесь от меня, Холман! Проваливайте отсюда к дьяволу, пока я снова не свихнулась.

— Ладно. Не считаете ли вы, что вам следует вернуться к доктору Мерриллу и побеседовать с ним?

— Нет! — резко бросила она. — Это докажет, что я опять свихнулась.

— Могу ли я что-то сделать для вас сейчас? — беспомощно спросил я.

— Убирайтесь! Оставьте меня в покое!

Уже закрывая входную дверь, я услышал, как опять зазвонил телефон.

Глава 4

Я поехал домой, в свою заложенную лачугу на Беверли-Хиллз, поскольку так и не сообразил, какого дьявола еще сделать. Добиваться получения какой-то связной информации от Аманды Уэринг было бессмысленно. Домой я добрался примерно в одиннадцать, намереваясь рано лечь. Налив себе стопочку на ночь, я сел на диван, но тут кто-то позвонил в дверь.

На крыльце стояла Мариан Бирнс в той же облегающей шелковой блузке и узких брюках.

— Раньше мне иногда бывало одиноко, — сообщила она, — но теперь не бывает, и это беспокоит меня.

— А мне было одиноко, пока вы не позвонили в мою дверь, — отозвался я. — Заходите, не угодно ли выпить?

— Предчувствую, Холман, что вы приносите только плохие вести, — сказала Мариан, когда я подал ей стакан. — Несколько месяцев я не вспоминала о Чаке Адамсе, но тут вы явились ко мне, и этот жалкий ублюдок не выходит у меня из головы.

— Неужели?

— Примерно полчаса назад мне позвонил какой-то малый и представился Чаком Адамсом.

— Но он не Адамс?

— Голос не похож на Чака. Допускаю, что сам Адамс сильно изменился за это время, но едва ли изменился и его голос.

— Чего он хотел?

— Спрашивал, где найти Аманду. Я сказала ему, что не знаю. Потом он спросил, нельзя ли заглянуть ко мне на рюмочку в память о былых днях, а я послала его подальше. Потом он начал говорить гадости, угрожать. Сказал, что может обойтись со мной по-хорошему или очень круто. Поэтому я наврала ему, что у меня гости, которые останутся на ночь. Не преминула заметить, что они куда круче его. Тогда он предупредил, что придет ко мне завтра с утра, часов в одиннадцать, и велел к тому времени отделаться от гостей, если не хочу попасть в серьезную беду. Потом повесил трубку. Но я разнервничалась. Вдруг он не поверил, что у меня гости, и решит выяснить это, заявившись ко мне сегодня ночью? Поэтому я и отправилась к вам. Мне не к кому больше обратиться.

— Вам приходилось слышать о даме по имени Касси? — спросил я.

Мариан покачала головой:

— Не припомню.

— А о парнях Карле и Отто?

— И о них не слышала. А почему вы спрашиваете?

— Аманде Уэринг кто-то позвонил, а к телефону подошел я. Незнакомец назвал эти имена и Чака Адамса.

— Эти имена мне ни о чем не говорят, — повторила она. — Я же сказала, что не помышляла о Чаке до вашего появления. А теперь какой-то тип названивает мне и уверяет, что он Чак. Тут есть какая-то связь, Холман?

— Если и есть, пока не улавливаю ее, — признался я.

Услышав звонок в дверь, Мариан вздрогнула:

— Кого еще несет нелегкая?

— Не выясню, пока не открою. В последнее время интуиция не очень-то помогает мне.

Я вышел в прихожую и открыл дверь. Передо мной стоял Дейл Форест с застывшей ухмылкой на лице. В руке он держал пистолет и целился прямо мне в живот. Его глаза выражали такую безудержную ненависть, что у меня сразу засосало под ложечкой.

— Вы накинулись на меня и неожиданно ударили, вонючий сукин сын!

— Верно!

— Я не стану убивать вас на крыльце, — продолжал он, — чтобы не пробуждать любопытства соседей. Идемте в дом.

Форест последовал за мной, прижимая к моей спине между лопатками дуло пистолета. Глаза Мариан Бирнс расширились, когда она увидела нас, и тотчас давление на мою спину ослабло. Форест вдруг остановился:

— Вы не предупредили меня, что у вас гостья, Холман.

— А вы и не спрашивали. Хотите выпить?

— Не пью, — бросил он. — Ступайте к бару и держите руки на виду.

Я повиновался. Мариан начала тихо всхлипывать, заметив в его руке пистолет. Форест дьявольски долго таращился на нее, потом ухмыльнулся:

— Не помню вашего имени, но титьки знакомые! Вы — приятельница Аманды. Та самая, к которой она ушла, когда бросила меня?

— Я — Мариан Бирнс, — напряженно отозвалась брюнетка.

— И у вас был любовник, — продолжал он. — Напомните, как его зовут?

— Чак Адамс. — Мариан облизнула губы. — Почему бы вам не убрать оружие, мистер Форест?

— Потому что я еще не решил, убивать ли сейчас Холмана. Как я слышал, Аманда прихватила с собой вашего Чака Адамса, верно?

— Но теперь он вернулся в город, — вставил я, — и недавно позвонил Мариан. По ее словам, у него изменился голос, но, может, он и сам выглядит теперь иначе?

— Кто вас спрашивает? — рявкнул Форест.

— Это совпадение показалось нам странным, — продолжал я, проигнорировав его выпад. — Чак вернулся так неожиданно. А что, если он привез с собой Карла, Отто и Касси?

Заметив, как окаменело лицо Фореста, я подумал, что он вот-вот спустит курок пистолета, все еще направленного на меня.

— Вы продувной негодяй, Холман, — прошипел он, — поскольку чуть не заставили меня броситься к ним. — Форест посмотрел на брюнетку. — Вы договорились о встрече с Адамсом?

— Он зайдет ко мне завтра в одиннадцать утра, — ответила она.

— Скажите ему, чтобы позвонил мне. Дело очень срочное, и я буду ждать его звонка.

— Передам, — прошептала Мариан.

Форест подошел к стойке бара и уставился на меня:

— Я выпью, налейте мне в высокий бокал.

Ставя перед ним бокал, я мечтал, чтобы бандит Билли проехал в этот момент по дороге и всадил ему пулю между лопатками.

— Бренди, — бросил Форест.

Я достал с полки бутылку и начал наливать.

— А теперь водки, — рявкнул он. — Потом добавьте немного ржаного виски и шотландского.

Продолжая наливать спиртное, я решил, что Форест совсем спятил. Наполнив бокал почти до краев, я осторожно подвинул его к Форесту. Он поднял его свободной рукой, ухмыльнулся и выплеснул содержимое прямо мне в лицо. Резкая боль обожгла мои глаза, и я чуть не закричал, лихорадочно вытирая их. Перед тем, как свет померк, я услышал хохот Фореста.

Очнувшись, я увидел над собой широко расставленные серо-зеленые глаза.

— С вами все в порядке? — встревоженно спросила Мариан Бирнс.

— Нормально. — Я заскрежетал зубами, когда почувствовал острую боль в голове. — Что случилось?

— Он ударил вас по голове пистолетом после того, как плеснул спиртное вам в лицо, — сообщила Мариан. — Мерзавец!

— А куда он делся?

— Ушел. Просил передать, что если опять полезете к нему, то он убьет вас. И я думаю, этот негодяй не шутит.

Я сел, потом осторожно поднялся на ноги. Комната перед моими глазами не закружилась, поэтому я не торопясь подошел к дивану и опустился на него. Здоровый и храбрый Холман чувствовал себя как девяностошестилетний старик после ночи, проведенной в борделе.

— Может, что-нибудь примете? — спросила Мариан. — Таблетку аспирина, например?

— Меня вполне устроит стопка.

Она налила мне, принесла стакан и села рядом со мной.

— Откуда ему известно о Чаке? — размышляла вслух Мариан.

— И что ему известно о Чаке, а также об Отто, Касси и Карле?

— Какая-то чушь, — проговорила она. — Как же мне поступить с Чаком завтра утром, если это действительно он?

— Не уходите из дому, раз он собирается наведаться к вам, — посоветовал я. — Я тоже приду.

— Спасибо. — Мариан с облегчением вздохнула. — Теперь меня беспокоит лишь остаток этой ночи.

— Оставайтесь здесь, — предложил я. — Располагайтесь в спальне, а я лягу здесь, на диване.

— Вы решили почти все мои проблемы, Рик Холман. — Мариан слегка коснулась моего лба, и я поморщился от боли. — У вас большая ссадина, но к утру она подсохнет.

— Кстати, я забыл спросить, — встрепенулся я. — Чем занимается Чак Адамс?

— То есть чем он зарабатывает на жизнь?

— Понятно, не на развлечения.

— Мне этого так и не удалось узнать. Казалось, у него всегда достаточно денег, и он отвечал уклончиво, когда я пару раз, собравшись с духом, спросила его об этом.

— А вы чем занимаетесь?

— Оформляю журналы мод. Внештатно. Каталоги и прочую подобную литературу.

— Хорошо зарабатываете?

— Мне хватает. — Она поморщилась. — Денег не слишком много, зато полно свободного времени.

— Как вы познакомились с Амандой Уэринг?

— На вечеринке у нее дома. Парень, с которым я пошла туда, был одним из ее случайных знакомых. Мы с ней вроде бы с самого начала нашли общий язык.

— Тогда она была замужем за Дейлом Форестом?

Мариан кивнула:

— Но в то время он отправился на натурные съемки за границу, поэтому я увидела его значительно позже.

Осушив стакан, я поставил его на низенький столик возле дивана.

— Пойду приму душ.

— Как угодно. Голова беспокоит вас?

— Меньше.

Мариан опять осторожно коснулась моей ссадины:

— Вам следует остерегаться физических нагрузок. Я налажу душ. Через пару минут приходите в ванную.

Она быстро удалилась. Я удивленно смотрел ей вслед. Что за физические нагрузки в душе? Повернуть один кран, потом другой, потом, положим, и третий кран, чтобы отключить душ, но ведь Форест стукнул пистолетом по моей башке, а не по запястьям. Видно, Мариан Бирнс милая чудачка, всегда готовая прийти на помощь. Возможно, ей следовало бы стать медсестрой.

Я медленно вышел из гостиной и, спустившись по трем ступенькам, попал в ту часть дома, где находились ванная и спальня. Дверь в ванную была открыта, поэтому я сразу вошел и тут же остолбенел. До меня смутно доносился шум воды, но в этот момент мне было не до него.

— О, привет! — весело воскликнула совершенно нагая Мариан Бирнс. — Я как раз собираюсь помочь вам принять душ.

— Помочь мне принять… — У меня перехватило дыхание.

— Вы должны избегать физических нагрузок, — серьезно повторила она. — Кто знает? Может, у вас сотрясение мозга или что-то еще.

Я не мог оторвать глаз от ее шелковистой кожи, большой пышной груди и крупных коралловых сосков. Она казалась мне воплощением женственности! Взгляд мой скользнул по плавному изгибу ее живота и кустику черных волос под ним. Мариан подошла ко мне. Ее тяжелые груди колыхались при каждом шаге.

— Я помогу вам раздеться, — ласково предложила она.

— Я и сам это умею. — Голос мой дрогнул.

— Рик, не надо упорствовать. Не хотите же вы заработать неизлечимую болезнь мозга или еще какую-нибудь гадость.

Мариан действовала так умело и ловко, что я в мгновение ока тоже оказался совершенно нагим. И тогда она взяла меня за руку и повела к душу, как несмышленыша. Секунд пятнадцать я покорно стоял под струями воды, после чего Мариан вдруг выключила душ, руки ее опять пришли в движение, и она осторожно намылила меня всего. Секунды три я держался, но потом неизбежное все-таки произошло.

— Ах! — одобрительно воскликнула она и игриво щелкнула по нему. — Видите, ваши жизненно важные функции не пострадали. Не правда ли, это замечательно!

— Могу сообщить вам и еще кое-что, — пробормотал я. — Пульсирующая боль переместилась теперь из головы в другое место.

Мариан неопределенно улыбнулась, продолжая намыливать меня. Потом опять включила душ, и, смыв все мыло, насухо вытерла меня банным полотенцем, позаботившись о каждом квадратном дюйме моего тела.

— А нельзя ли отплатить за вашу любезность, вымыв и вас под душем? — с надеждой спросил я.

— Я наскоро ополоснулась перед вашим приходом, — возразила она. — Зачем же без конца повторять, что вам нельзя напрягаться?

Мариан опять взяла меня за руку и осторожно отвела в спальню.

— Ложитесь, — распорядилась она. — Расслабьтесь и предоставьте все прочее мне. — Ее голос стал более повелительным. — Очень прошу вас, позвольте мне позаботиться обо всем остальном!

Итак, я опустился на кровать, а Мариан выключила верхний свет, оставив только настольную лампу под абажуром. Причудливые тени падали на нее в полумраке. Она не спеша пристроилась рядом со мной, потом оседлала меня, нагнулась так, что накрыла своими большими грудями мое лицо, а я тут же начал ласкать их, чувствуя, как под моими пальцами наливаются и твердеют соски.

— Как хорошо! — шептала Мариан.

Она скользнула ко мне, и наши губы слились. Ее язык проник ко мне в рот и изучающе обвел его. Внезапно Мариан укусила мою нижнюю губу. Мои ладони прошлись по ее бокам, и я крепко сжал округлые ягодицы. Она радостно засмеялась, пружинисто изогнула спину и высвободила ягодицы. Язык и губы Мариан начали медленно двигаться вниз по моей груди и животу, пока не достигли цели. Я застонал в экстазе. Позже язык и губы Мариан двинулись в обратную сторону, и мы снова слились в поцелуе. Я ощущал восхитительное тепло ее увлажнившегося треугольника волос. Тесно прижавшись ко мне, она взяла мой член и ввела его в себя.

Медленное ритмичное движение постепенно ускорялось, пока не достигло апогея. Возбужденно царапая меня, она застонала, откатилась и легла на спину рядом со мной. Ее груди вздымались и опадали в такт глубоким вдохам и выдохам.

— Лучшей терапии на свете не существует, — мечтательно проговорила Мариан. — А теперь можете уснуть.

— Уснуть? — с негодованием воскликнул я. — Куда тут уснуть?

— Ну, хотя бы на пару часов.

Глава 5

— Выпивать еще, наверное, рано? — осведомилась Мариан.

Я взглянул на часы:

— Без десяти одиннадцать.

— Может, он все-таки не придет? — Она отвернулась от окна и с надеждой посмотрела на меня. — Рада, что ты здесь, Рик. Думаю, без тебя мне было бы очень страшно. Услышав звонок в дверь, я подскочила бы до потолка.

Я чувствовал себя удовлетворенным, почти пресыщенным. Одна ночь с Мариан лучше, чем три месяца в любом гареме. Значит, у меня нет оснований ощущать никакого напряжения. Войди в комнату хоть пятеро Дейлов Форестов с пистолетами в руках, я бы весело усмехнулся и попросил Мариан приготовить кофе. Нам пришлось встать пораньше, чтобы успеть добраться до ее квартиры, это правда, но зато, вспоминая о великолепной ночи, я предвкушал еще много таких же, даже более восхитительных ночей.

— Какой из себя Чак Адамс? — спросил я.

— Он чем-то похож на тебя, — ответила Мариан. — Примерно так же сложен, но в кровати не столь хорош.

— Это, конечно, льстит моему самолюбию, но такого описания недостаточно.

— Очень светлый блондин, — продолжала она. — Коротко пострижен, почти наголо. Обычное лицо с веснушками. Атлетическая фигура. Думаю, поэтому он не так хорош в постели. Энергичный, восторженный, но с бедным воображением.

— Тебе бы книги писать, — пошутил я.

— Может, и займусь этим, а на обложке помещу твою фотографию. — Мариан широко улыбнулась. — А еще лучше — крупный план твоего жизненно важного органа, а на нем в виде татуировки название книги.

— У тебя извращенная фантазия, Мариан Бирнс.

— Значит, мы — два сапога пара.

Услышав звонок в дверь, она подскочила:

— О Господи! А если это не он?

— Пригласи войти, кто бы там ни был. Ты же гостеприимная женщина.

— Я надеялась, что мне нечего бояться, раз уж ты здесь и охраняешь меня. Однако ты развалился в кресле с дурацкой ухмылкой на лице… и теперь даже больше, чем я, походишь на жертву!

— Полагаю, ты не собираешься продержать гостя за порогом до конца его жизни? — нетерпеливо осведомился я.

Мариан вышла в крохотную прихожую, и я слышал, как открылась парадная дверь и она с кем-то заговорила, но так тихо, что нельзя было разобрать слов. Вернувшись, Мариан неистово делала мне какие-то знаки своими серо-зелеными глазами, но в тот момент они не доходили до меня. За ней следовал тип с притворно любезной улыбкой, чуть ниже среднего роста. Это заметил даже я, ибо его голова была немногим выше плеча Мариан. Меня удивил его желтоватый, болезненный цвет кожи, глаза, похожие на черные пуговки, острый нос, густые, черные, нечесаные волосы. Завидев такого на улице, пожилые дамы, подхватив юбки, разбегутся.

— Карл, — представился он мягким голосом. — Я очень нервничаю. Настолько, что прижал лезвие ножа к ее правой почке. Прошу вас, постарайтесь сделать все, чтобы я не вздрогнул.

— У меня и в мыслях такого нет, — заверил я его.

— Вы нахрапистый человек, мистер Холман. Во всяком случае, все так говорят. А насилие рождает противодействие, верно?

— Допустим.

— Эту девушку я забираю с собой, — продолжал он. — Чак хочет встретиться с ней, но наедине, понимаете? Ваше присутствие совершенно нежелательно. На улице нас ждет машина с шофером…

— С Отто? — прервал я его. — Или с Касси?

— С приятелем. — Глаза-пуговки моргнули. — Не пытайтесь нас преследовать, мистер Холман, иначе подвергнете ужасным мучениям эту девушку.

— А что с ней случится, если я вас послушаюсь?

— Вреда ей не причинят. Чак хочет только поговорить с ней.

— Рик? — В глазах Мариан застыл ужас. — Не можешь ли ты что-нибудь сделать?

— Он действительно приставил нож к твоей спине?

— Да, да, не сомневайся! — Она с трудом перевела дыхание.

— В таком случае я бессилен.

— Вы неглупый человек, мистер Холман, — заметил Карл. — Простите, но мы попятимся задом из комнаты. И… пожалуйста!., не проявляйте мужества после нашего ухода. Уверяю вас, это бесполезно, только причините девушке ненужные страдания.

Они, пятясь, вышли, а через несколько секунд хлопнула парадная дверь. Я подошел к окну и увидел, что они спускаются по деревянным ступенькам, а напротив, у тротуара, стоит небольшая серая машина. Водителя я не разглядел, но вскоре Карл и Мариан расположились на заднем сиденье, и машина отъехала. Номерной знак был покрыт толстым слоем пыли. Проследив за ней взглядом, я решил предпринять неотложные меры, хотя бы в память о любовных утехах с Мариан Бирнс, и начал с тщательного осмотра ее квартиры.

В одном из выдвижных ящиков лежала небольшая фотография рослого блондина, заинтересовавшая меня. Короткая стрижка, глубоко посаженные глаза, осторожный взгляд и широкая улыбка. Похож на бывшего атлета, начавшего толстеть. Внизу надпись детским почерком: Мариане, в память о чудесном времени в Венеции, Вегасе и Малибу. — Чак.

Я вспомнил, что тот, кто звонил вчера Аманде Уэринг, назвал именно эти места. Что ж, возможно, там просто тусовалась вся компания — Аманда, Мариан, Чак, Карл, Отто и Касси. Это сгодилось бы для сюжета целого фильма! Да, верить нельзя никому. Даже даме, которая готова потрудиться и намылить тебя в твоем собственном душе. Во всем прочем осмотр не дал мне ничего интересного; пожалуй, только я заметил, что Мариан нравилось какое-то странное нижнее белье.

Я собирался уже покинуть ее квартиру, когда зазвонил телефон.

— Бывшая квартира Мариан Бирнс, — сказал я в трубку.

На другом конце провода раздалось громкое фырканье:

— Холман?

— Он самый, — подтвердил я. — Форест?

— Эта глупая сука должна была передать Адамсу, чтобы он срочно позвонил мне, — возмутился он. — А Чак все еще не позвонил!

— Займитесь чем-нибудь, — посоветовал я. — Это успокоит вас.

— Что, черт возьми, вы хотите сказать?

— Чак не появился. Послал вместо себя Карла. Видимо, они заподозрили ловушку. Поэтому Карл увез с собой Мариан, угрожая ей ножом.

— Вы решили меня одурачить? — Форест насторожился.

— Чистая правда, — заверил я его. — Только что сам видел, как они подались на юг в серой малолитражке.

— Какого же дьявола вы не остановили его?

— Опасался, что Мариан проткнут бок кинжалом. Она — славная девушка, хотя и забывчивая.

— Вы должны были остановить его! — заорал Форест.

— С чего это вы так беспокоитесь? — осведомился я, но он тут же повесил трубку.

Я направился к своей машине. Ответы на все вопросы таились в недрах памяти Аманды Уэринг. Поэтому мне оставалось одно — снова навестить ее. Увы, при этой мысли мой пульс не забился учащенно. Я прихватил с собой фотографию Чака, чтобы смотреть на нее в самые унылые моменты жизни.

Через полчаса я позвонил в ее дверь, готовый к очередной истерике. Однако дверь открыла восхитительная блондинка.

— Привет, мистер Холман! — Она приветливо улыбнулась. — Вы очень кстати. Ненавижу выпивать в одиночестве.

На ней были шелковая блузка, надетая на голое тело, и длинная черная юбка. Я заметил, как тщательно расчесаны ее ухоженные волосы и как аккуратно нанесен макияж. Она выглядела так, словно собиралась на элегантный прием, хотя время приемов начнется только через восемь часов.

— Я приготовила несколько коктейлей «Кровавая Мэри», — весело сообщила она, когда мы вошли в гостиную. — Готовить каждый отдельно — нудное занятие, верно?

— Конечно.

Покончив с коктейлями, она подала мне один из них. Теплая улыбка не покидала ее лица. Я подумал, уж не двойняшка ли она Аманды Уэринг, сестра-близнец, которую скрывали до поры до времени, до нужного момента?

— Может, присядете, мистер Холман? — предложила она.

Я опустился на диван, а она расположилась в кресле напротив. Это напоминало начальную сцену дерьмовой комедии, когда зрители чувствуют, что оказались в ловушке вместе с исполнителями.

— Должна извиниться за вчерашнее, — сказала она, помолчав. — С моей стороны было глупо так разволноваться из-за тех телефонных звонков.

— Сейчас вы выглядите отлично.

— Я чувствую себя великолепно! — Она ослепительно улыбнулась. — Вчера мне казалось, что я опять схожу с ума, а сегодня утром все изменилось.

— Но почему?

— Часа два назад мне позвонил Сэм. — Аманда просияла. — Он достал денег для окончания работы над фильмом. Не правда ли, это замечательно?

— Замечательно.

— Именно это мне и нужно! Самое лучшее лечение для меня — работа! Не могу дождаться ее начала. Придется подождать еще несколько недель, но Сэм сегодня же пришлет сценарий, и все пойдет по-старому.

— Отлично, — согласился я и протянул ей фотографию. — Вы его помните?

Посмотрев на снимок, Аманда вернула его мне:

— Чак Адамс! И что я нашла в этом куске безмозглого мяса! Все оттого, что была нездорова.

— Он позвонил Мариан Бирнс и сказал, что навестит ее сегодня утром, — сообщил я. — Но сам не пришел, а прислал дружка.

— О? — Она не выражала особого интереса.

— Пришел Карл, малый среднего роста, с нездоровым цветом кожи и маленькими, как пуговки, черными глазками. Помните его?

— Вы еще вчера спрашивали меня о нем. — Улыбка постепенно растаяла. — Нет, я не вспомнила его и сегодня. Так же, как и прочие названные вами имена и места.

— Он увез Мариан с собой, — продолжал я, — насильно, угрожая ей ножом.

— Мариан? — Аманда нахмурилась. — На кой шут она понадобилась ему?

— Не знаю, но именно это и занимает меня сейчас больше всего. Мне ничего не известно. Только вы способны дать ответы на многие вопросы, но они запрятаны глубоко в недрах вашей памяти.

— Прошу вас, не надо портить мне настроение, мистер Холман, — особенно сегодня!

— Если бы вам удалось хоть что-нибудь вспомнить о Карле, это очень помогло бы.

Аманда покачала головой:

— Не помню никого с таким именем, мистер Холман. Жаль. Мне, конечно, хотелось бы оказать вам содействие, но увы!

Она подошла к окну и теперь стояла спиной ко мне.

— Я поручила вам выяснить, кто меня терроризирует, и остановить его, — отрешенно проговорила она. — И надеялась, что вы займетесь именно этим. Так зачем же вы постоянно беспокоите меня и заставляете вспоминать людей, с которыми я никогда не встречалась?

— Вы правы. — Я допил свой коктейль и поднялся. — Фотографию я оставлю у вас на тот случай, если вы вдруг что-то вспомните.

— Я помню Чака Адамса, которого увела от Мариан, о чем весьма сожалею. Но в ту пору я была не в себе, а Чак оказался под рукой, понимаете?

— Конечно.

— Тогда прошу вас, не беспокойте меня, пока не получите каких-то определенных сведений. Если же вы будете постоянно появляться здесь, мне придется взыскать с вас за отнятое у меня время.

— Карл… Касси… Отто… Малибу… Венеция… Вегас… — монотонно бубнил я, направляясь к двери.

— Постойте! — крикнула Аманда.

Я обернулся. Она отошла от окна. Ее темно-голубые глаза выражали полную отрешенность. Казалось, Аманда заглядывала в себя.

— Чак Адамс, — шепотом пробормотала она. — С ним что-то случилось.

— Что именно?

— Не помню. — Аманда покачала головой. — Он был там, а потом куда-то исчез.

— Вы сказали, что он исчез, когда у вас кончились деньги.

— Я солгала, решив в тот момент, что это самый простой ответ. Ведь я не помню, что случилось тогда на самом деле. Подробностей не помню и сейчас, но этот снимок о чем-то говорит мне…

— О чем?

Аманда приложила руки ко лбу, и весь вид ее выказывал глубокую сосредоточенность. Однако мне тотчас пришло на ум, что она хорошая актриса.

— Не знаю. Кажется, что-то внезапно произошло. Да, да, он где-то был, а через мгновение исчез. Там были… и другие люди… в то время. Разгорелся скандал, возможно, возникла драка. — Она раздраженно тряхнула головой. — Не могу вспомнить! Да оставьте же меня в покое, Холман! Уж не садист ли вы, черт побери?

— Из-за чего они подрались?

— Вы — негодяй! — злобно крикнула она. — Понятия не имею, из-за чего они подрались. Вот что: проваливайте отсюда ко всем чертям и оставьте меня в покое!

— Я и собирался это сделать.

— Вы испортили мне весь день, но, похоже, и не догадываетесь об этом.

— А Карл, полагаю, погубил день Мариан, — парировал я.

— Она сама ему все изгадила, — холодно возразила Аманда. — Мариан только внешне такая приятная и привлекательная, а на самом деле это вероломная сука. Вы догадывались об этом?

— Нет.

— Малибу! — внезапно воскликнула она.

— Что?!

— Именно там что-то случилось с Чаком, — нетерпеливо пояснила Аманда. — Это, должно быть, случилось в Малибу. Я припоминаю постоянный шум прибоя, мешающий мне спать по ночам.

— А еще что-нибудь?

— Нет, только шум прибоя. Но случилось это именно тогда.

— Ваша память прекрасно восстанавливается. Малибу и Чак… Вегас, где они играли в карты…

— Зачем вы напоминаете мне об этом? — В ее глазах застыла тоска. — Может, Холман, вы такой же садист, как и все они?

Глава 6

— Салют! — Генриетта мило улыбнулась мне. — Хотите повидать Сэма?

— Верно.

— Сейчас он не занят, но в туалете. Думаю, что скоро выйдет.

— Отлично.

— Жаль, что вы так рано ушли вчера. Мы здорово позабавились. Хилдегард заставила этого Фореста забыть обо всем, хотя у него разламывалась голова. Ведь вы саданули по ней коленом.

— Разве?

Генриетта вдруг засмеялась:

— Харриет считает, что вы гомик. Говорит, будто вы задираетесь с другими педиками, которые тоже любят подраться, но убеждена, что таких, как вы, возбуждают только симпатичные мальчики.

— Харриет — настоящая мыслительница, — заметил я.

— А вы и впрямь такой? — Ее брови изогнулись дугой. — То есть педик?

Вот дьявол, подумал я. Если горячо отрицать это, она уж точно сочтет меня гомосексуалистом.

— Меня превратили в мужчину, — таинственно сообщил я. — Мне хорошо и комфортно только в мужской одежде.

Глаза Генриетты округлились.

— Но вы все же мужчина, да?

— На две трети. Операция прошла не совсем удачно. Конечно, у меня появился бас и на груди выросли волосы, а в остальном? — Я пожал плечами.

— Ах, бедняжка! — Она горестно вздохнула. — Но ведь ужасно быть ни тем и ни другим!

— Да. И мне нравится избивать мужиков, потому что они обладают парой жизненно важных вещиц, которых я лишен. Иногда я избиваю и женщин, поскольку они… ну… полностью женщины.

— Меня вы не отлупцуете, дорогой, правда? — встревожилась она. — Ведь я симпатичная и…

— Уши залиты бетоном, — раздался сзади низкий грубоватый голос Сэма Айкмана. — Зря стараетесь, Холман. Генриетта не понимает шуток. Скажите ей, что вот-вот рухнет небосвод, и она тут же спрячет голову под ковер. Вы хотели видеть меня?

— Я решил заскочить и поздравить вас.

— Дела идут скверно, — пробормотал Сэм. — Пойдемте в мой кабинет.

Он шаркал вперед, но не как старик. Сэм походил на большого матерого медведя, который твердо решил полакомиться медом, но то и дело внимательно принюхивается, опасаясь врагов. Опустившись в кресло за своим письменным столом, он тяжело вздохнул:

— Так в чем дело, Холман?

— По-моему, Сэм, вы что-то теряете, когда не запускаете руку в промежность Харриет.

— Вы заглянули сюда, чтобы сообщить мне это? Решили распушить хвост?

— Нет, хотел поздравить вас с тем, что вы раздобыли деньги для съемок нового фильма. Аманда Уэринг так рада, что светится от счастья.

Он удивленно поднял глаза:

— Аманда сказала вам об этом?

— Да, и о том, что вы известили ее сами, позвонив сегодня утром. Теперь она ждет от вас сценарий.

— Когда вы были здесь последний раз, я сказал вам, чем располагаю и сколько мне еще нужно, верно?

— Кажется, вам не хватает восьмисот кусков? — уточнил я.

— Значит, догадываетесь, сколько мне еще нужно?

— Восемьсот кусков. Нетрудно сообразить.

— Меня тошнит от этого, — признался он. — Мой голос слишком трудно имитировать?

— Совсем нетрудно, — согласился я. — Это удастся любому выпивохе с баритоном, если он сделает вид, будто промывает горло виски уже лет пятьдесят.

— Меня нелегко задеть, Холман, но какой гад сообщил ей такое?

— Только не я и не вы. Поэтому подозреваемых остается не меньше миллиона.

— Это — Форест, — предположил Сэм. — Он разозлился на меня за то, что вы осадили его вчера вечером. Его не смягчила даже Хилдегард! Вот ведь какой извращенный мерзавец! Решил достать меня через Аманду. Вчера вы показали ему, где раки зимуют. Прошу вас, повторите это. Но когда снова доберетесь до Фореста, покалечьте его. Сломайте ему шею! Изуродуйте! Тогда он оставит в покое Аманду и по ночам она будет спать спокойно.

— К ней начинает возвращаться память, — заметил я. — Она вспоминает людей и места.

— О чем это вы толкуете, черт возьми?

— Аманда вспомнила о своем посещении Вегаса и Малибу, — пояснил я. — Припомнила парня, который находился с ней, а потом неожиданно исчез.

— Дела идут скверно, а, Холман? Вы еще очень далеки от цели.

— По-вашему, за всем этим стоит Дейл Форест. Возможно, вы и правы. Но только Аманда знает об этом наверняка. Если ее память восстановится, мы получим надежные сведения.

— Вы поражаете меня, Холман. — Он покачал головой. — В этом городе вас считают почти гением, способным решить любые проблемы спокойно, ненавязчиво и не опасаясь подставиться. Теперь же, несмотря на все, пережитое Амандой, вы ничего не предпринимаете и ждете, пока она сама вспомнит, что с ней произошло. — Сэм насмешливо улыбнулся. — Не пора ли искать другие методы работы, Холман? Проявить свои возможности. К примеру, заняться сводничеством?

— Вы надеетесь достать деньги, Сэм? Или это всего лишь мечта стареющего режиссера-сатира, цепляющегося за иллюзии о своем таланте?

— Деньги-то я достану, — безмятежно отозвался он. — Не верите? Это не составит особого труда, если я приглашу кого следует на главную мужскую роль. Ну, скажем, кого-то вроде Дейла Фореста.

— Вы все еще хотите, чтобы я сломал ему шею?

— Он может сниматься лежа, — отозвался Сэм. — Это произведет еще большее впечатление.

Я попрощался, решив не упускать благоприятный момент для ухода. Генриетта с беспокойством улыбнулась мне, когда я появился в ее квадратной приемной.

— Сладкий мой, — нежно прощебетала она, — не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Кое-кто уже пытался, — трагическим тоном ответил я. — Но вы знаете, как это бывает. Клей высыхает, все становится хрупким, а потом… в самый неудобный момент… хлоп! Рвется.

— Ах, бедняжка! Это действительно страшно!

Я обедал в ресторане, где вырезка редко оказывается хорошей. И мне не повезло. Вернувшись домой в половине третьего дня, я подумал, не прислали ли мне руководство по сводничеству. Немного поплавав в бассейне возле дома, я почувствовал себя как огурчик, когда после купания выпил вместо спиртного чашку кофе. Часа в четыре я решил послать всех к черту! Сэм Айкман прав, меня считали человеком, способным все уладить. Вспомнив об этом, я оделся, прихватил свой пистолет 38-го калибра в кобуре на поясе и отправился в берлогу Дейла Фореста. Его адрес дала мне Аманда Уэринг. Он жил по пути в каньон, а окна выходили на берег Стрип.

Минут через тридцать я нашел это место. Дом стоял на двух уровнях, на самом склоне каньона. За красивыми чугунными воротами я увидел бетонную площадку. Однако ворота оказались на запоре. Остановив машину в шести дюймах от них, я просигналил. Казалось, я ждал целую вечность, пока наконец из дома не вышла высокая, дивно сложенная блондинка в купальнике бикини, почти ничего не скрывающем.

— Какого дьявола вам нужно? — спросила она через ворота.

Вблизи я хорошо рассмотрел ее пышное загорелое тело, каких несметное множество на пляжах Малибу, темно-карие глаза и распухшие от поцелуев губы. Мышцы живота явно только что начали расслабляться.

— Мне надо повидаться с Форестом. Откройте ворота.

— Вы что, спятили? — презрительно бросила она. — Без предварительной договоренности он ни с кем не встречается.

Я вылез из машины и подошел к воротам.

— Это вопрос жизни и смерти. Для него, — спокойно добавил я.

— Чудак какой-то! — Девица пожала плечами.

— Передайте ему, что приехал Рик Холман, и все прочее — тоже.

— Идите к черту! — надменно отозвалась она.

Я решил, что препираться с ней — значит попусту терять время. К тому же у меня пропала охота вести себя по-джентльменски. Вертикальные прутья чугунных ворот прилично отстояли друг от друга, что позволяло просунуть между ними руку. Я приблизился к воротам и быстро протянул руку. Блондинка спохватилась слишком поздно. Моя рука уже скользнула в ее трусы, и пальцы крепко вцепились в волосы на лобке. Инстинктивно попятившись назад, она взвыла от боли.

— Отпустите меня, сексуальный маньяк! — Голос у блондинки сорвался.

— Форест дома?

— Откуда мне знать?

Я дернул ее за волосы, и она опять взвыла.

— Форест? — вежливо напомнил я.

— Конечно дома, — злобно ответила девица. — И прикончит вас, узнав, как вы оскорбили меня!

— Расскажите ему об этом сейчас же. Крикните отсюда.

— Дейл! — вдруг заорала она. — Помоги мне!

Форест выскочил из дома с таким осовевшим лицом, будто только что проснулся. Блондинка отчаянно извивалась, но я очень крепко держал ее, так что вырваться она не смогла.

— Что за черт? — Форест изумленно уставился на нас.

— Сделай что-нибудь, Дейл! — взмолилась блондинка. — Это сексуальный маньяк. Он схватил меня прямо за… мою… через прутья!

— Ты что, спятил, Холман? — прохрипел он.

— Мне надо лишь поболтать с вами, приятель. Откройте ворота, и я отпущу эту шлюху.

— Шлюху! — взвизгнула блондинка. — Ах ты…

— Заткнись! — рявкнул Форест. — Я открою ворота и, когда он отпустит тебя, сделаю из него отбивную!

Форест включил механизм, и, едва ворота раздвинулись, я отпустил блондинку. Она яростно выругалась, подтянула эластичный поясок купальника и побежала в дом.

Форест решительно двинулся на меня, сжав кулаки. Позволив ему приблизиться, я выхватил пистолет и больно ткнул дулом ему в живот.

— Дышите глубже, — тихо посоветовал я — Но без дураков, не то сделаю сквозную дырку.

— Вы не посмеете… — Он побелел. — Вы что, и впрямь рехнулись, Холман?

— Может, пригласите меня в дом? Там и поговорим.

— Ладно, но уберите этот чертов пистолет от моего живота.

Когда мы вошли в гостиную, блондинка тут же исчезла. Форест бросился в кресло, стиснул губы и свирепо смотрел на меня:

— Ну, Холман. Так какого дьявола вам нужно?

— Хочу узнать о Карле, Отто и Касси.

— Никогда не слышал ни об одном из них. А что они собой представляют? Выступают в представлениях, как на Таймс-Сквер? Играют в сексуальные игры перед аудиторией?

— Придумайте что-нибудь получше, Дейл. — Рассердившись, я двинул его по лбу дулом пистолета. — А кроме них, попытайтесь припомнить и Чака Адамса.

— Если решили убить меня, Холман, — глухо отозвался он, — делайте это поскорее. Иначе, клянусь преисподней, я пристукну вас при первой же возможности!

— Вы не хотите сосредоточиться, Дейл, — укоризненно заметил я и снова гвозданул ему пистолетом по лбу, но уже гораздо сильнее.

— Ах ты, сукин сын! — Форест побагровел. — Да я задушу тебя голыми руками!

— Так дело не пойдет. Советую вам не тянуть и все выложить, иначе ваши страдания усилятся. Если я испорчу вам физиономию дулом этого пистолета, вы лишитесь своего единственного актива. Вспомните, ведь вы дерьмовый артист.

Его глаза налились кровью. Он с наслаждением прикончил бы меня, но лишь моргнул, когда я опять замахнулся пистолетом.

— Ладно. — Форест откинулся в кресле. — Аманда сломалась в Европе. Дела пошли так плохо, что пришлось прервать съемки фильма. Поэтому она вернулась домой и, по-моему, спятила уже тогда. Ее состояние все ухудшалось, а через две недели она ушла от меня. — Он пожал плечами. — Я ничуть не огорчился, напротив, даже обрадовался, что отвязался от нее. Аманда уже и меня сводила с ума! Потом мне позвонил какой-то Чак Адамс, сообщил, что Аманда хочет куда-то уехать с ним, и спросил, не возражаю ли я.

— Что он сказал? — насторожился я.

— Знаю, вам кажется это странным. Сначала и я подумал, что он какой-то чудак. Но потом малый упомянул, что Мариан Бирнс — его бывшая подружка, и все начало проясняться. Эта дама с огромными титьками была единственной приятельницей Аманды, поэтому выходило, что подалась она к ней.

— И что же вы ему ответили?

— Сказал, что мне наплевать на них обеих, и бросил трубку.

— И что потом?

— Месяца через три он позвонил еще раз. Сообщил, что у них кончились деньги и возникли проблемы: Аманда начала принимать наркотики и они попали в дурную компанию. Говорил он дурашливо. Я ответил, что их проблемы меня не касаются. Я и пальцем не пошевелю, если Аманда прикончит его, когда они дойдут до ручки, а затем покончит с собой. И снова я бросил трубку.

— Но на этом, конечно, не кончилось, — заметил я.

— Он тут же позвонил еще раз и добавил, что у Аманды появились знакомые — Карл, Отто и Касси, и они оказывают на нее очень дурное влияние. Он советовал мне — советовал! — вот какое я услышал слово — проявить крайнюю осторожность, когда они со мной свяжутся. Я догадался, что этот малый напуган. Он говорил шепотом, словно опасаясь, как бы его не подслушали. Примерно через неделю я вернулся домой и увидел, что меня дожидается здоровенный черноволосый мужик. Он назвался Отто и выразил желание обсудить со мной кое-какие личные дела. Я послал его к чертовой матери. Тогда он вынул из своего атташе-кейса пачку фотографий и протянул мне одну из них.

Форест на мгновение умолк.

— Пока мне не показали этот снимок, я полагал, что уже не способен ничему удивляться. Я увидел нагую Аманду на кровати. Этот мужик и какая-то дама, стоя спиной к объективу, делали с ней то, о чем нетрудно было догадаться. А выражение ее лица! Я тут же представил себе ее вопли. Пришлось мне пригласить мужика в дом, где он и показал мне остальные снимки, еще более ужасные. Я спросил, какого дьявола он хочет от меня. И мужик тут же выложил: если мне наплевать, умрет ли Аманда, то проблем нет. Она уже принимает сильнодействующие наркотики и успокоительные таблетки, глотая их как конфетки. Он и его друзья готовы ускорить этот процесс. Чтобы спасти ее, я должен выложить двадцать тысяч долларов. Я сказал ему, что он свихнулся.

— Неужели вы, такой раздражительный и вспыльчивый, просто сидели и слушали его?

— Вы не видели тех снимков, Холман, не слышали, о чем рассказывал этот мужик. Это смахивало на… как это называется?.. Ах да, абсурд. Мне даже не верилось в это, но снимки-то были настоящие!

— Ну и что же дальше?

— Он сказал, что этот Чак Адамс, с которым Аманда пустилась в бега, туповатый парень. Будто бы они относились к нему нормально, почти благосклонно. Даже положили в банк деньги на его счет. И сделали это так, словно деньги поступали от меня… и придерживались такой версии. А теперь готовы пустить слух о том, что стряслось с бывшей кинозвездой Амандой Уэринг. Сообщить кому надо, будто я заплатил Чаку Адамсу, чтобы он довел ее до такого состояния. Если же я не хочу огласки, то должен заплатить им двадцать тысяч долларов. В таком случае они обещают позаботиться о том, чтобы она осталась жива, и даже определят ее в хорошую психолечебницу. Это займет некоторое время, добавил он, поскольку туповатый Чак Адамс плохо воспринимает их затею и им сначала придется разобраться с ним.

— Разобраться с ним? — переспросил я. — Но как?

— Он не объяснил, а я и не уточнял.

— И как же вы поступили?

Форест отер рот ладонью.

— Это может показаться глупым, Холман, но вы не видели тех дьявольских, омерзительных снимков, не слышали рассказов того мужика. Я в жизни не встречал столь порочного типа. Я заплатил двадцать тысяч.

— И Аманда оказалась в психолечебнице? Через сколько же времени?

— Через пару месяцев специалист по усушке позвонил мне из дурдома. Я сказал, что больше не отвечаю за нее, поскольку получил развод. Сообщил, что на банковском счету Аманды все еще куча денег, и, черт подери! — мне ведь пришлось выложить двадцать кусков, чтобы сохранить ей жизнь, верно?

— Зачем же Карлу понадобилась Мариан Бирнс?

— Откуда мне знать, черт возьми! Но вот что скажу вам, Холман. Когда вчера вечером вы высыпали на меня все эти имена, мне показалось, будто меня оседлала стая призраков.

— Сегодня утром кто-то позвонил Аманде, назвавшись Сэмом Айкманом, и сообщил, что достал средства для съемок фильма, благодаря чему она сможет вернуться на экран. Это ваши проделки?

— Вы спятили? — Форест был явно ошарашен. — На кой шут мне это?

— Может, смеха ради?

— Я бы не стал этого делать. — Он покачал головой. — Эта дама не доставляла мне ничего, кроме неприятностей, с того момента, когда я, к несчастью, остановил на ней взгляд.

В углу комнаты стоял роскошный домашний бар, и, заметив, что я рассматриваю его, Форест сказал:

— Я не пью, вы знаете. Но мои друзья выпивают, поэтому я и завел бар. Если хотите пропустить рюмку, Холман, не стану возражать.

— Может, нальете мне?

Форест подошел к стойке бара, и я попросил его достать высокий стакан.

— Наливайте подряд: бренди, водку, затем добавьте немного рому и шотландского виски.

— И тогда вы плеснете это мне в лицо и собьете меня с ног?

Я нацелил пистолет ему в грудь.

— Валяйте!

Наполнив стакан, он с прежней ненавистью посмотрел на меня:

— Я прикончу вас, Холман, вам это известно.

— А теперь пейте, — сказал я.

— Что? — Его глаза полезли на лоб от удивления.

— Пейте! — рявкнул я.

Форест поднял стакан, расплескав спиртное, и поднес его ко рту. Я терпеливо ждал, наконец он осушил стакан и осоловело посмотрел на меня.

— Ублюдок! — Форест ухватился за край стойки. — Напоили меня!

— Знаете что, Дейл, дружище? А ведь похмелье будет куда хуже.

Он качнулся назад, с отчаянным усилием попытался вновь ухватиться за стойку, но не успел. Перед тем как рухнуть на пол, Форест стукнулся головой о стойку. Я подумал, что это покажется ему сущей ерундой, когда он очнется.

Глава 7

Блондинка-медсестра по-прежнему скучала, и я не осуждаю ее за это. Мне бы тоже осточертело сидеть целыми днями в такой стерильной обстановке.

— Доктор Меррилл готов принять вас, мистер Холман. — Она уже не пыталась подавить зевоту. — Как пройти к нему, вы знаете.

— И еще мне надо остерегаться невысоких людей с сачками для ловли бабочек?

— В прошлый раз вы с ними не столкнулись, — заметила она. — Надеюсь, вам повезет и сегодня. Главное — не попасться Суини-душителю.

— Меня разбирает алчное любопытство. Почему-то я все думаю, что же творится под вашей накрахмаленной униформой?

— Пожалуйста, обсудите ваши проблемы с доктором, — отозвалась она. — Я не уполномочена разбираться в вашем похмелье.

Я пошел в кабинет Меррилла. Он вскользь улыбнулся мне и указал на кресло для посетителей:

— Признаюсь, Холман, рад видеть вас, но лгать понапрасну бессмысленно, верно?

— По-моему, там сидит медсестра, которая вот-вот свихнется от скуки, — заметил я. — Доктор, у вас есть пациенты или этот дурдом служит вам прикрытием для уголовной деятельности?

— Неужели вы проделали такой долгий путь лишь для того, чтобы задать мне этот вопрос? — мягко осведомился он.

— Как именно попала сюда Аманда Уэринг? Вот о чем я хочу спросить вас.

— Просто в один прекрасный день переступила порог нашего заведения. А разве это имеет значение?

— Возможно, — отозвался я. — Мне неизвестно многое из того, что произошло с ней до появления здесь. А то, что я знаю, мне не нравится. Это грязная и преступная история.

— Отчасти такова и вся жизнь. — Он пожал плечами. — Полагаю, вы пришли сюда не затем, чтобы обсуждать философские проблемы?

— Вы снова не угадали. Итак, мне нужно точно выяснить, как поступила к вам в лечебницу Аманда Уэринг.

— Откровенно говоря, понятия не имею. Один из наших сотрудников вышел и обнаружил ее на ступеньках. Она что-то напевала. Ее, разумеется, пригласили зайти, осмотрели и оставили. И только через три-четыре дня мы узнали, кто она такая.

— Значит, ее кто-то высадил здесь?

— Вполне возможно.

— Трое мерзавцев преднамеренно довели Аманду Уэринг до такого состояния, — сообщил я. — Они давали ей сильные наркотики и успокоительные таблетки, подвергали сексуальным надругательствам. Их имена: Отто, Карл и Касси. Вам они знакомы, доктор?

— Нет. И я уже сказал вам в прошлый раз: меня не волнует, как все произошло. Моя цель — лишь восстановить здоровье.

— Неужели вас не заинтересовало бы, что над ней надругались эти три мерзавца, если бы вы узнали об этом еще до начала лечения?

— Ничего подобного я не говорил! — без особой уверенности возразил доктор.

— Однако все сводилось к этому. Вы утверждали, будто не сумели подобрать ключа к прошлому пациентки, скрытому в ее подсознании. Ответственность за ее состояние вы возлагали на Фореста, считая все происшедшее позже лишь последствиями.

В его темно-карих глазах вспыхнуло явное недоброжелательство, но меня это не смутило.

— Полагаю, Холман, что допустил ошибку, разрешив вам переступить порог моего кабинета.

— Возможно, и допустили, — кивнул я. — В вашей больнице чертовски тихо, доктор. Это действует мне на нервы. А вам? Ведь, похоже, вы сидите тут без дела целыми днями?

Он вздохнул:

— О чем вы, Холман?

— Впервые придя сюда, я увидел за приемным столиком скучающую блондинку. Больше никого в приемной не было. До вашего кабинета я прошел по пустому коридору. И когда уходил, в коридоре было так же безлюдно, а за столиком в приемной сидела все та же скучающая медсестра. Это здание слишком велико для вас двоих, не так ли?

— Я — квалифицированный психиатр, — возразил он. — Лечебница зарегистрирована в соответствующих учреждениях штата и открыта для проверок. Сейчас здесь лечатся около двадцати пациентов, работают восемнадцать человек персонала. Плата высокая, но она соответствует качеству обслуживания.

— Аманда Уэринг бросила мужа и отправилась к своей подруге, — сказал я. — Проведя у нее пару недель, она поехала дальше, прихватив с собой любовника подруги, Чака Адамса. Аманда не говорила вам о нем?

— Не помню, — равнодушно ответил он.

— Чак атлетически сложен и не слишком умен. Они использовали его.

— Они? — удивился Меррилл.

— Они, — подтвердил я. — Отто, Касси и Карл. Вероятно, поняв, что ему не нравится, когда его подставляют, они что-то сделали с ним. Не исключено, что он прямо обвинил их в недостойных проделках по отношению к себе и к Аманде. Разумеется, это было не очень умно, но Чак и не отличался умом. Поэтому интуиция подсказывает мне, что им пришлось избавиться от него, притом навсегда.

— Не приходилось ли вам, Холман, прибегать к системе анализа? — вкрадчиво спросил доктор. — Фантазии заводят вас слишком далеко.

— Только доказательство отличает фантазию от факта, доктор. Странно, что вы не знаете этого.

— Моя снисходительность к вам переходит разумные границы, Холман, — раздраженно проговорил он. — А теперь убирайтесь, пока я не попросил вышвырнуть вас за дверь.

— Меня еще ни разу не выбрасывала за дверь ни одна блондинка-медсестра, — задумчиво заметил я. — А может, вы намерены сделать это сами, доктор? — Я увидел, как его рука потянулась к звонку. — Ладно, я ухожу, но скоро вернусь.

— Не стану ждать вас затаив дыхание. Прощайте, мистер Холман.

— До свидания, доктор Меррилл. Хотелось бы как-нибудь почитать заполненную вами историю болезни Аманды Уэринг.

— Среди персонала лечебницы достаточно здоровых мужчин. Они не откажутся вышвырнуть вас отсюда. — Доктор надавил на кнопку.

Из его кабинета я направился по пустынному коридору к стерильно чистому приемному покою, где единственной живой — а живой ли? — душой была блондинка-медсестра. По-прежнему зевая, она отрешенно смотрела в пространство.

— Вы потрясающе красивое создание, — доверительно сказал я. — У меня страстное желание сорвать с вас эту униформу, бросить на стол ваше прекрасное голое тело и изнасиловать вас. Как вам такая идея?

— Это скрасило бы рутину, — отозвалась она. — Полагаю, мне удалось бы объяснить доктору Мерриллу, если бы он застал нас, что это своего рода терапия.

— Не согласитесь ли вы поужинать со мной сегодня? — предложил я. — Форма одежды любая, изнасилование по желанию.

— Вы все еще пытаетесь что-то выведать? — Она противно усмехнулась. — Не хочу, мистер Холман. Думаю, доктору это не понравится.

— Доктор знает, как поступают в таких случаях его коллеги.

— Сидеть тут нудно, — призналась она, — но платят хорошо. И мне не часто приходится подсовывать подкладные судна. Пожалуй, мне тут даже нравится, мистер Холман.

— Готов поверить этому. Значит, поужинать вы отказываетесь. А как насчет небольшой прогулки по лечебнице?

— Когда доктор распорядится провести для вас десятицентовую экскурсию, тогда и прогуляемся, — любезно ответила она.

— Чего же боится такая крупная, сильная, потрясающе красивая девушка, как вы?

— Знаете что, мистер Холман? — терпеливо отозвалась она. — По-моему, вас привлекает вовсе не мое потрясающе красивое тело.

— Вы правы только отчасти.

Я пошел к своей машине и двинулся из гористой местности в Лос-Анджелес. Домой я вернулся около семи. Мое настроение не соответствовало этому спокойному вечеру. Налив себе выпить, я опустился на диван и с раздражением подумал, что день выдался чертовски неудачным. Я по-хамски обошелся с располневшей блондинкой, вел себя как бандит с Дейлом Форестом и так оскорбил Меррилла, что даже сверхтерпеливый психиатр не выдержал этого. И ради чего? Форест, как я догадывался, придумал все, чтобы развлечь меня. Меррилл проявил повышенную осторожность, и теперь я сам могу в любой момент угодить в психушку. Что ж, если уж я весь день вел себя как последний подонок, с чего же мне менять курс в данный момент? Я снял трубку и набрал номер Аманды Уэринг.

— Алло? — отозвалась она осторожно, но не испуганно.

— Вы помните Венецию? — бодро спросил я.

— Кто это?

— Помните Венецию? — повторил я. — Вы вспомнили пляж в Малибу и постоянный шум прибоя. Вспомнили Вегас, потому что там они играли на вас в карты, а в конечном счете вы достались девушке. Интересно, вы все же вспомнили про Венецию?

Раздался негромкий щелчок — она положила трубку. Я решил минут пять подождать, потом позвонить ей снова. В тот момент заняться мне было нечем. Став негодяем, быстро привыкаешь к этой роли. Но мне, как нарочно, помешали: через три минуты раздался телефонный звонок.

— Холман? — прохрипел в трубке знакомый голос. — Это Сэм Айкман.

— Любопытно, как вам удалось отцепиться от Генриетты и поднять телефонную трубку, — съязвил я. — Или у вас обе руки действуют одинаково хорошо?

— Я беспокоюсь за Аманду, — сообщил он. — У меня не хватило смелости сказать ей правду.

— Что?

— Да о том вранье по поводу финансирования фильма, — пояснил он. — Вас подводит не только сообразительность, но и память, Холман.

— Ах это!

— Мне нужен ваш совет, — продолжал Сэм. — Кроме меня, только вы один разбираетесь в этой ситуации.

— Вы сказали, что сумеете достать деньги, если предложите Дейлу Форесту сыграть главную мужскую роль, — напомнил я. — Вы уже обратились к нему с такой просьбой?

— Смеетесь! — фыркнул он. — Этот подонок будет ржать целую неделю, если я попрошу его об этом!

— А нет ли способа убедить Фореста?

— Полагаете, я упустил бы такой шанс?

— Видимо, вы правы, Сэм, но сейчас не могу посоветовать вам ничего толкового.

— Мне не удастся долго водить за нос Аманду. В лучшем случае это продлится до завтра, но это предел. Холман, придумайте что-нибудь!

— Знаете, что говорят в таких случаях мудрецы? — оживился я. — Отвлекайте и покоряйте. А что, если мне отвлечь ее внимание, Сэм?

— Но как? — насторожился он.

— Дайте поразмыслить над этим. — С этими словами я положил трубку.

После чего опять набрал номер Аманды:

— Как насчет Венеции?

— Это, конечно, Холман, — резко сказала она. — Мне следовало бы с первого раза догадаться об этом. Впрочем, хорошо, что вы снова позвонили, иначе мне самой пришлось бы сделать это. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах и отказываюсь от них. Счет можете выслать по почте.

— Поскольку мне ничего не удалось сделать, никакого счета не будет.

— Начнем с того, что я допустила глупость. — С каждым словом ее голос звучал все увереннее. — Мне нужен был лишь основательный стимул, и я получила его от Сэма Айкмана, который сказал, что достал денег для съемок нового фильма! Поэтому теперь я полностью сосредоточусь на работе, и эти дурацкие телефонные звонки больше не отвлекут и не запугают меня. Кроме того, я завтра же съеду отсюда и подыщу место, где мне удастся укрыться от них. Вот тогда я всецело посвящу себя новому фильму.

— Конечно, Аманда, — беспомощно отозвался я.

Раздался короткий звонок в дверь.

— Знаю, вы пытались сделать все возможное в меру своих сил, мистер Холман, — продолжала она. — Но думаю, тот, кто стоит за теми телефонными звонками, страдает слабоумием. Пронюхав, что я в плохом состоянии — только что вышла из психолечебницы и прочее, — они не удержались от того, чтобы пнуть меня. Полагаю, такое не редко случается?

— Разумеется.

— Что ж, спасибо за добрые намерения. — Теперь ее звонкий голос почти оглушал меня. — И пожалуйста, пришлите мне счет, мистер Холман. Уверена, вы сделали все от вас зависящее.

— Доброй ночи, Аманда. — Я положил трубку.

Решив, что тот, кто звонил мне в дверь, либо ждет, проявляя незаурядное терпение, либо давно ушел, я направился в прихожую. Признаться, я и не надеялся на такой сюрприз. На крыльце стояла высокая полногрудая и совершенно голая брюнетка. Рот ее был заклеен пластырем, а руки связаны за спиной. Онемев от удивления, я уставился на нее. Но тут колени Мариан подкосились, и она упала бы, если бы я не успел подхватить ее.

Глава 8

Мариан Бирнс сидела на диване в моем халате, держа высокий стакан со второй порцией спиртного. Ее щеки чуть порозовели, а выражение серо-зеленых глаз уже не напоминало загнанного зверя.

— Это показалось мне кошмарным сном, — сказала она. — Даже хуже, поскольку я знала, что это происходит наяву.

— Не волнуйся, ягодка, — успокаивал я ее. — Сейчас тебе надо только одно — расслабиться.

— Этот ужасный тип… Карл? — Ее передернуло. — Он завязал мне глаза повязкой, когда мы проехали пару кварталов, и всю дорогу держал нож у моего бока.

— Куда он тебя отвез?

— Не знаю. — Она отхлебнула спиртное. — С меня не снимали повязку, пока не сбросили пятнадцать минут назад здесь, на твоем крыльце.

— Так ты не знаешь, куда он тебя возил?

Мариан покачала головой:

— Я чуть с ума не сошла. Когда мы добрались до места, этот тип сорвал с меня одежду, и я решила, что он изнасилует меня. Поскольку он этого не сделал, оставалось предположить, что он убьет меня. — К моему удивлению, Мариан покраснела. — В тот момент я предпочла бы, чтобы меня изнасиловали. Это все же лучше, чем умереть.

— Понятное дело.

— Он засыпал меня вопросами, — продолжала Мариан. — Повторял снова и снова одни и те же проклятые вопросы. Мне казалось, что я спячу.

— Какие вопросы?

— Что я рассказала тебе о Чаке Адамсе. Кто тебя нанял. Когда я предположила, что, вероятно, это Аманда, он попытался выяснить, много ли она тебе сообщила. Спрашивал, с кем ты встречался и разговаривал. Я выложила ему все, что знала. А этого оказалось маловато — ведь я очень испугалась и обо всем забыла. Потом он без конца повторял одни и те же вопросы.

— Был ли там кто-нибудь еще?

— Не знаю, — раздраженно ответила она. — Ведь у меня на глазах была повязка!

— Помню, однако ты могла что-то услышать.

— Там было очень тихо. — Мариан вздрогнула. — Могильная тишина, Рик, — такая, будто я в гробу. Но иногда — в промежутках между его вопросами — до меня доносился какой-то шорох. Словно в соседней комнате находился кто-то еще.

— Никто другой не общался с тобой?

— Нет, только он. Слыша все те же вопросы, я поняла, что свихнулась.

— И это все?

— Нет. — Мариан криво улыбнулась. — Кое-что еще. Перед тем как сбросить меня здесь, он велел передать тебе, что если ты не перестанешь совать нос в чужие дела, это приведет к убийству. Прикончат меня, Аманду или тебя. Ему совершенно безразлично, кого убить.

— Упоминал ли он о Чаке Адамсе?

— Только спрашивал, что я рассказала тебе о Чаке.

— Хочешь есть?

— Вообще-то я ничего не ела после завтрака. — Она уныло улыбнулась и протянула мне пустой стакан. — Но сейчас я не смогу проглотить ни кусочка, Рик. Налей мне еще неразбавленного спиртного, и я лягу спать. Сегодня одна, если не возражаешь.

— Еще бы! — Я снова наполнил ее стакан и налил порцию себе. Но тут зазвонил телефон, и Мариан задрожала.

— Говорит Карл, — послышался голос в трубке. — Вы получили сюрприз? Тот, что я оставил на вашем крыльце?

— Получил. Если мои занятия так интересуют вас, то почему вы захватили девушку, а не меня?

— Все дело в уязвимости, — ответил он. — Вы считаете себя крепким крутым профессионалом, и нам в самом деле пришлось бы потратить много времени, чтобы сломать вас. А девушка сломалась сразу. — В его голосе прозвучало легкое разочарование. — Даже слишком быстро. Это неинтересно. Она уязвима, Холман, и вы тоже уязвимы в том, что касается ее. Поэтому воспользуйтесь моим советом и подыщите себе другое задание. А если станете упорствовать, все закончится тем, о чем вас предупредила девушка. Кто-то вскоре сыграет в ящик, и не исключено, что именно она.

— Раз уж зашел разговор о покойниках, как поживает Чак Адамс? — спросил я.

— Думаю, отлично, — спокойно ответил он. — Чака я давненько не видел.

— И другие не видели, — заметил я.

— У вас, Холман, сутки, чтобы подыскать себе другое задание. Не больше. — Он повесил трубку.

Мариан посмотрела на меня округлившимися глазами:

— С кем ты разговаривал?

— С Карлом, — ответил я. — Он спросил, благополучно ли ты прибыла ко мне.

— Как по-твоему, можно ли мне выпить еще? — Голос ее дрогнул.

— Почему же нет? — удивился я и налил ей.

Выпив, Мариан поднялась и слегка покачнулась.

— Я имею в виду постель, Рик. — Язык у нее слегка заплетался. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мариан.

Осторожно спустившись по трем ступенькам в конце гостиной, она исчезла. Возможно, для Мариан вечер уже закончился, но для меня был еще в самом разгаре — часы показывали начало десятого. Я достал из холодильника вырезку и поджарил ее.

Закусив, я заглянул в спальню. Мариан крепко спала, ровно и глубоко дыша. Я понял, что разбудить ее может только землетрясение, поэтому вышел из дому и сел в машину.

Увидев, что окна дома на Бель-Эйр все еще плотно зашторены, я задумался, продолжаются ли у Сэма Айкмана оргии или он страдает клаустрофобией. Поскольку ответить на эти вопросы было нельзя, не позвонив в дверь, я так и сделал. Однако никто не отозвался, и я позвонил еще раз. Наконец дверь чуть приоткрылась, и на меня настороженно посмотрели голубые глаза.

— Вас не ждали, — сказала Генриетта.

— Привет! — Мое лицо осветила улыбка. — Мне нужно поговорить с Сэмом лишь несколько минут.

— Не сейчас, — торопливо возразила она. — Сэм занят. Уходите!

— Я не отниму у него много времени, а вы вернетесь к вашим занятиям сразу после моего ухода. Короткий перерыв только разожжет ваш пыл.

— Пожалуйста, уходите! — повторила Генриетта.

— Дверь на цепочке? — осведомился я.

— Нет, но Сэм рассвирепеет, если вы… не…

Я сильно надавил плечом на дверь, отодвинул Генриетту и тут же оказался в передней.

— Скажите Сэму, что мне необходимо увидеть его. Я подожду здесь.

— Ладно. — Она мило надула губки. — По-моему, вы самый ужасный тип из всех, кого я когда-либо видела.

Чисто условная мини-юбка Генриетты почти ничего не прикрывала. Я с удовольствием наблюдал, как подрагивал ее соблазнительный зад, когда она шла по просторной прихожей. Как только девица скрылась в гостиной, я закурил сигарету, что делаю теперь редко, когда хочу убить время. Через минуту Генриетта вернулась:

— Сэм просил вас подождать. Чуть позже он встретится с вами.

— Отлично.

Она провела меня в просторную комнату:

— Посидите здесь. Сэм велел предложить вам выпить.

— Спасибо.

Оглядевшись, я решил, что это любимая комната Сэма, его логово. На стенах висели афиши его фильмов, письменный стол с кожаным покрытием поражал своими размерами так же, как и огромный диван. В баре я обнаружил прекрасный выбор вин. Я налил себе спиртного, разглядел афиши и снимки, а потом услышал, как позади меня отворилась дверь. Обернувшись, я увидел красотку своей мечты, знакомую мне с предыдущего вечера.

Ее густые черные волосы блестели, огромные темные глаза пылали страстью, из крупного полуоткрытого рта вырывалось учащенное дыхание. Как и вчера, вся ее одежда состояла из набедренного шнура. Я снова задумался о том, почему так набухли ее соски: от кондиционера или от постоянного возбуждения.

— Я услышала, что вы пришли к нам, — ласково проговорила она. — А Генриетта сказала, что вам придется подождать здесь Сэма.

— Привет, Харриет! Что нового?

— Ваше появление. Поскольку вы в прошлый раз проигнорировали меня, я приняла вас за гомика. Это так?

— Генриетте я открыл, ничего не утаив, свою печальную тайну.

Харриет усмехнулась:

— Да ладно вам! Она все рассказала мне. Уверена, ваши слова — плод больного воображения!

— Хотите выпить? — спросил я.

— Нет. — Подбоченившись, она покачала головой. — Хотелось бы проверить, и впрямь ли вы такой.

Харриет направилась ко мне и, приблизившись, внезапно укусила меня за нижнюю губу. Я вскрикнул от боли и оттолкнул ее:

— Сука! Прокусила до крови!

— Хоть какая-то реакция, — невозмутимо отозвалась она. — Значит, вы все-таки не ходячий мертвец и в ваших венах течет горячая кровь. — Харриет начала быстро расстегивать мою рубашку. — Пожалуй, надо проверить, что под ней.

Вероятно, я ничуть не отличаюсь от других мужчин. Разве что внешне. Поэтому углубляться в этот вопрос не стоит. Я самый обычный любитель секса. Отведя ее руку, я расстегнул рубашку, потом сбросил башмаки, снял носки, брюки и трусы.

— Да вы же нормальный мужик, приятель! — Она привычным жестом погладила меня по интимным местам. — Моя набедренная повязка вас не смущает?

— Вы знаете, что набедренная повязка — это самый сексуальный предмет, похотливый, искушающе-непристойный. Надеюсь, Верховный суд вот-вот предложит местным властям упразднить его.

— О! — Мои слова явно произвели на нее впечатление. — А я-то и не знала.

— Сбросьте это, пока не получили повестку в суд и вас не привлекли к ответственности.

— Готова исполнить все, что вы пожелаете.

Харриет сбросила шнурок с той же исключительной ловкостью, какую я наблюдал и раньше. Вид кудряшек, закрывавших вход в храм Венеры, воспламенил во мне страсть.

— Ой! — воскликнула она с благоговейным страхом. — Теперь не мешкайте!

— Не буду.

Харриет бросилась ко мне в объятия легко и мило, и на этот раз не впилась в мою нижнюю губу. Я прижал девушку к себе так крепко, что ее нежная грудь расплющилась. Мы поцеловались, и она запустила язык в мой рот, исследуя его. Мои руки медленно скользнули по ее спине, по узкой талии и обхватили упругие ягодицы. Харриет возбуждала меня все больше, царапая своими ноготками, потом вдруг отстранила голову.

— Вот что я вам скажу: когда прошлым вечером вы пренебрегли мною, это очень обеспокоило меня.

— Я не пренебрег вами, Харриет. Все дело в настроении. Мне казалось, что, оставшись или прихватив вас с собой, я почувствовал бы себя обитателем того же свинарника, что Сэм и Дейл Форест.

— Гм! — Она глубоко вздохнула. — Приятно слышать, парень. Девушкам такое всегда нравится. Как это называлось в далекие пятидесятые? Уважение?

— Что-то вроде того.

Харриет изменила позу, потом так резко толкнула меня, что я упал навзничь на диван, а в следующее мгновение она оказалась на мне. Вообще это меня не смущает, но я вспомнил, что такой же прием применила Мариан, и решил не превращать его в привычку. Поэтому, улучив момент, перевернулся, и мы поменялись местами. Харриет негромко застонала и выгнула спину навстречу мне. Я быстро, почти грубо, проник в нее, а она обхватила мою спину ногами.

— Не торопись, парень! — глухо пробормотала девушка. — Мне это нравится! Очень.

Нужно обладать завидным хладнокровием, чтобы засечь продолжительность такого занятия. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы не достигли апогея, но мне весь процесс показался долгим и прелестным. Потом наступила развязка, Харриет задрожала с головы до ног и отчаянно забарабанила пятками по моей пояснице. Чуть спустя она мягко потерлась носом о мою щеку:

— Мне нравится это! Обожаю!

Я поцеловал кончик ее носа, ибо это избавляло меня от необходимости говорить что-то вроде «и мне это тоже нравится!». Я мягко отстранился от нее и встал с дивана.

— Скажу Генриетте, что я ошиблась в тебе, парень. — Она удовлетворенно усмехнулась.

— Жаль, что сдуру пренебрег тобой вчера, — отозвался я.

— Ты потрясающий мужчина! — Она с наслаждением вздохнула.

— Не порти впечатления, Харриет. Мы получили удовольствие, когда занимались этим, а говорить тут не о чем.

— А что я такого сказала? — удивилась она.

— Я оказался на уровне, — пояснил я. — Почти все мужчины такие же. Если ты начнешь нахваливать меня, называть потрясающим, то пробудишь во мне чувство неполноценности. Я задумаюсь: почему ты это подчеркиваешь? Может, я показал себя скверно и ты считаешь необходимым поддержать меня?

— Что это на тебя нашло, парень? — Харриет встала. — Я проявила обычную любезность и…

— Понимаю, — прервал я ее. — Но в этом нет необходимости.

— Ах, вот оно что! — Она напряглась. — Ну, извини, что осмеливаюсь дышать!

— Послушай. — Я натянуто усмехнулся. — Все было отлично. Я насладился каждой минутой нашей близости. Почему бы не поставить на этом точку?

Я натянул на себя трусы, брюки, застегнул ширинку и ремень.

— По-моему, ты просто чудак на букву «м»! — возмутилась Харриет. — Один из тех жалких ублюдков, которые…

Но она так и не закончила фразу. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату ввалился Дейл Форест. За ним вперевалку следовал огромный Сэм Айкман.

— Презренный блудливый негодяй! — взорвался Форест. — Я предупреждал, что прихлопну тебя, и собираюсь сделать это немедля.

Глава 9

На лбу Фореста пульсировала жилка, а выражение его карих глаз убедило меня, что он не шутит. Харриет быстро опустилась на диван и скрестила ноги так, словно желала отогнать от себя зло. Над плечом Фореста я увидел тревожный взгляд Сэма Айкмана и удивился, что он волнуется — ведь Форест собирался прикончить меня, а не его.

— Успокойтесь! — Я поднял руку. — Вы же не станете убивать меня перед лицом двух свидетелей, Дейл?

— Вы унизили меня! — крикнул он. — Вы унизили меня в моем доме. Напоили, угрожая оружием. Вонючий подонок! Моя голова до сих пор разламывается. — Он задыхался от ярости. — Напоить меня, который никогда в жизни в рот не брал этих дьявольских напитков!

— Ладно, ладно, — примирительно повторял я, — а вы унизили меня в моем доме перед лицом моей гостьи, помните? Кстати, еще раньше вы плеснули спиртным мне в лицо и саданули меня по башке дулом пистолета.

— Какое-то безумие, — растерянно пробормотал Сэм Айкман. — Вы похожи на глупых мальчишек и…

— Заткнись, Сэм! — заорал разбушевавшийся Форест. — Это касается только меня и Холмана.

— Так чего же вы хотите? — спросил я. — Стреляться на заре? Или взять кинжалы и, по мексиканскому обычаю, зажать в зубах платок?

— Ни пистолетов, ни кинжалов, — отрезал он. — Просто схватка — голыми руками.

— Постой-ка! — в отчаянии воскликнул Сэм. — Должен же быть…

Форест, мгновенно развернувшись, нанес мощный удар ему в живот. Из глотки Сэма вырвался хрип, он посерел и скорчился. Форест двинул его в грудь, и Сэм упал навзничь.

— Выматывайся отсюда! — гаркнул Форест девушке. — Не то я сейчас разорву тебя надвое.

Брюнетка, взвыв, бросилась из комнаты. Форест с треском захлопнул за нею дверь и повернул ключ в замке.

— Так вот, Холман, — угрожающе произнес он. — Я предупреждал, что собираюсь задушить вас голыми руками, и теперь намерен осуществить это.

— Может, подумаете? — предложил я, не питая особой надежды на успех. — А потом обсудим это на следующей неделе?

Зарычав, как хищник, Форест двинулся на меня. Нас разделял письменный стол, обитый кожей, и я поспешил воспользоваться этой преградой.

— Не пытайтесь выскочить из комнаты, — бросил Форест. — Пока будете возиться с ключом, я вцеплюсь в вашу глотку.

Я понял, что пора оценить обстановку, как говорят маклеры. После такой огромной дозы спиртного — а выпил он впервые за всю жизнь — голова Фореста, вероятно, совсем не в порядке. Однако утехи с Харриет так утомили меня, что я тоже был не в лучшей форме. Поэтому решил не слишком придерживаться правил, конечно, надеясь, что Форест не склонен их нарушать. На краю письменного стола стояло тяжелое стеклянное пресс-папье, и я молил Бога, чтобы Форест не заметил его. Я начал огибать стол, приближаясь к нему, но Форест подбирался ко мне с другой стороны, двигаясь при этом гораздо быстрее. Поэтому, когда мы сошлись с ним нос к носу, я все еще не мог дотянуться до пресс-папье.

Он хотел двинуть меня по физиономии, однако мне удалось уклониться. Увы, я слишком поздно сообразил, что открылся для другого короткого удара. Казалось, его кулак погрузился на четыре дюйма в мое солнечное сплетение, вышибив из моих легких весь воздух. Я начал валиться вперед, но он помог мне выпрямиться, саданув меня в пах коленом. Я бы взвыл от боли, если бы к этому моменту восстановил дыхание. Затем на меня обрушился удар кулаком сверху. Услышав резкий звон в голове, я отлетел назад. Но Форест слишком разошелся и попытался прыгнуть на меня. Мне удалось увернуться, и он врезался в стену.

Признаюсь, теперь я предпочел бы спокойно умереть, чем продолжать драться, но я понимал, что надо все-таки показать себя. Ведь до сих пор это не походило на драку. Форест просто избивал меня. Решив стукнуть его, пока он стоял спиной ко мне, я пару раз быстро рубанул ребром ладони ему по шее и сразу отступил к письменному столу. Форест повернулся и бросился за мной. Его лицо исказилось от боли, а голова склонилась под необычным углом. Я коснулся края стола, когда он снова замахнулся на меня, и вовремя отдернул голову: удар пришелся по моему плечу. Правой рукой я схватил со стола тяжелое пресс-папье и гвозданул им по лбу Фореста. На несколько мгновений он замер как изваяние. Его глаза остекленели. Я опять стукнул ребром ладони Фореста по лбу, и он упал навзничь. Я приготовился дать ему пинка при первых признаках решимости продолжить драку. Но он таких признаков не проявил.

И тут я почувствовал острую боль от нанесенных им ударов. Казалось, солнечное сплетение превратилось в одну огромную ссадину, в паху ныло. Я надел рубашку и пиджак, налил себе выпить, потом перешагнул через Фореста и открыл дверь.

В коридоре стоял встревоженный Сэм Айкман. Харриет не было видно.

— Что, черт возьми, вы сделали с Форестом? — прохрипел Сэм. — Не убили его?

— Только не спрашивайте, как обработал меня Форест, — с горечью парировал я.

— Значит, вы все-таки его избили! — Сэм уставился на распростертое тело Фореста.

— Как бы не так! — воскликнул я. — Он просто потерял сознание, вот и все. Может, я немного вправил ему мозги, но это принесет только пользу.

— Вы уверены, что с ним ничего не случится? — В голосе Сэма звучала явная тревога.

— Уверен. Пусть одна из девушек ублажит его, как и в прошлый раз.

— Вы считаете возможным оставить его на полу в таком состоянии? Не вызвать ли к нему доктора?

— Он в докторе не нуждается, — убежденно заявил я. — Доктор нужен мне, но вас это не интересует. — Я немного отпил из своего стакана, и спиртное обожгло мне внутренности, но потом боль опять усилилась.

— У вас вполне бравый вид, — бессердечно заметил Сэм. — Если не считать шишки на голове.

— Скажите, почему, черт подери, вы так беспокоитесь за Дейла Фореста? Раньше я был твердо убежден, что вы считаете его отпетым негодяем. Вы даже просили меня прикончить этого парня.

— Но я почти уговорил его, — сообщил мне Сэм. — Когда вы пришли, мы обсуждали условия. Поэтому я и не мог прерваться.

— Какие условия?

— Я предложил ему сыграть главную роль в моем новом фильме вместе с Амандой, — пояснил Сэм. — Конечно, я по-прежнему ненавижу этого ублюдка, но эмоции не должны влиять на сделки. Как только он поставит в контракте свою подпись, я непременно добуду необходимые деньги!

— Да здравствует Голливуд! — уныло воскликнул я. — А как отнесется Аманда к тому, что Форест будет исполнять главную мужскую роль?

— Полагаю, без особого энтузиазма, — признался Сэм. — Но она доверяет мне. И если я скажу ей, что так надо, она пойдет на это.

Я взглянул на его мясистые пальцы, поросшие черными волосами.

— Мастер расправляет помятую кинопленку? Не так ли назвал это Форест?

— Я не намерен спорить с вами, Холман, — нетерпеливо бросил Сэм. — Кстати, зачем вы пришли сюда?

— Просто хотел обсудить с вами, как лучше объяснить Аманде, что это не вы звонили. Ведь она считает, что вы нашли средства для финансирования нового фильма. Но, видимо, этой проблемы больше не существует.

— Вы правы, — холодно подтвердил Сэм. — Поэтому ничто не мешает вам убраться отсюда к чертовой бабушке!

Я допил спиртное, решив не обращать внимания на то, что Сэм выставляет меня из дома. Через несколько секунд я оказался в прихожей. У открытой двери в гостиную стояла Харриет. В одежде я с трудом узнал ее.

— Как вы чувствуете себя, Рик? — спросила она.

— Жив курилка.

— А что с Форестом?

— Он тоже пока не окочурился.

Ее передернуло.

— По-моему, он маньяк! Не понимаю, почему Сэм пускает его в дом.

— Он нужен Сэму для съемок нового фильма. Без Дейла ему не видать и денег.

— О! Тогда другое дело. Значит, у Сэма нет выбора.

— Любопытно, будет ли выбор у Аманды Уэринг? — пробормотал я.

— Ну… — Она усмехнулась. — Рада, что вы не пострадали, Рик, спасибо, что не пренебрегли мною.

— Благодарю за доставленное удовольствие.

— Мне было приятно, — сообщила Харриет. — Не то чтобы потрясающе или великолепно, а просто приятно. Пока это продолжалось. Но в сущности, ничего особенного.

Я сел в машину и поехал домой, решив, что теперь буду постоянно держать при себе пистолет 38-го калибра. Отправляясь к Сэму, я не взял оружия, и вот что из этого вышло. Этот ненормальный подонок Форест может выскочить из-за любого угла, если развесить уши. Добравшись до дому, я решил принять стопочку на ночь в гостиной, а потом завалиться спать на всю ночь. Но сначала зашел в ванную, разделся и осмотрел свои ушибы. Никаких серьезных повреждений я не обнаружил, поэтому надеялся, что и синяков будет немного. Ведь они не всегда появляются, и предсказать заранее этого нельзя. Приоткрыв дверь в спальню, я убедился, что Мариан все еще мирно спит. Не успел я вернуться в гостиную, как зазвонил телефон.

— Это Холман? — Голос звучал тускло и апатично.

— Он самый. Кто это?

— Аманда Уэринг. Сейчас мне позвонил Сэм и сообщил, что он подписал контракт с Дейлом, предоставив ему и мне главные роли в новом фильме.

— Это точно?

— Я спросила его, почему он обманул меня, позвонив в первый раз, но Сэм поклялся, что не звонил. Утверждал, будто кто-то другой выкинул мерзкую шутку. Но я-то узнала его голос!

— Голос Сэма очень легко сымитировать, — заметил я.

— Не знаю, что делать, — беспомощно призналась она. — Играть вместе с Дейлом — значит вернуться к прежнему, тогда все, что сделал для меня доктор Меррилл, пойдет псу под хвост. Но Сэм утверждает, что это единственный способ достать деньги.

— Положение хуже некуда, — обронил я.

— Сегодня они опять звонили мне, — продолжала Аманда, не обратив внимания на мои слова. — Это так травмировало меня, что я, не положив трубку на рычаг, начала пить. Выпила прилично, но ни в одном глазу, а состояние подавленное. Постарайтесь остановить их.

— Ладно, а вы вспомнили про Венецию?

— Про Венецию? — Помолчав, она испуганно и раздраженно заговорила: — С ума сойти! Мы каждый раз собирались на пляж искупаться, но так и не добрались до него. Я надевала купальный костюм, а они заставляли меня нацепить солнцезащитные очки. А потом вдруг начинался дождь, или не заводилась машина, или они отказывались ехать. О как это жестоко! — Она явно едва сдерживала слезы. — А мне так хотелось на пляж! Хоть раз. Тогда бы я так не огорчилась. Но мы не выбрались ни разу за все время!

— Они? — повторил я. — Карл, Касси и Отто?

Теперь наступила еще более длительная пауза, после которой голос Аманды зазвучал нормально:

— Не помню. Просто какие-то люди. Я ведь уже говорила вам, Холман, что очень смутно припоминаю это!

— Не сомневаюсь.

— Найдите этих маньяков, Холман, которые нашептывают непристойности по телефону, и заставьте их прекратить это безобразие! От вас мне нужно только это. — Аманда повесила трубку.

Я подошел к бару и снова налил себе спиртного. За спиной у меня кто-то негромко кашлянул, и я от неожиданности расплескал хорошее канадское виски. Возле двери стояла Мариан и широко улыбалась.

— Ты сегодня какой-то нервный, Рик, — заметила она. — Я проснулась от голода минут пять назад. Принеси мне выпить на кухню, а я пока что-нибудь приготовлю.

— Ладно.

Я принес на кухню напитки и увидел прекрасную округлую розовую задницу у открытого холодильника. Когда она обернулась, я подал ей стакан.

— Закусим яичницей с ветчиной. У тебя в холодильнике не так густо, Рик, ты сел на диету?

— У меня всегда что-то припасено для нежданных гостей, но…

— Да, у тебя всегда что-то наготове для нежданных гостей, Рик, — дразняще усмехнулась она. — Но этим сыт не будешь.

Сидя за небольшим столиком, я наблюдал, как ловко управляется Мариан.

— Теперь я чувствую себя лучше, — сообщила она. — Раз уж проголодалась, значит, все в порядке. Но как вспомню, что произошло, сразу в дрожь бросает. Раздели, нацепили на глаза повязку! Куда же возил меня этот дьявол?

— Неужели там было совсем тихо? — спросил я.

Она кивнула:

— Как в морге! Где же это было, по-твоему?

— Если бы в Венеции, на тебя напялили бы купальный костюм, сказав, что вы все отправляетесь на пляж. Но на пляж вы так и не попали бы. В Малибу вы тоже не добрались бы до пляжа, но ты постоянно слышала бы шум прибоя. В Вегасе вы тоже не пошли бы ни в одно казино, а занялись бы игрой в своей комнате.

Мариан ошалело уставилась на меня:

— О чем это, черт возьми, ты толкуешь?

— Думаю, что они доставили тебя в то же место, куда возили Аманду Уэринг. Или в те же места.

Глава 10

Ранним утром я съездил на квартиру к Мариан за ее одеждой. В десять мы уже сидели с ней у меня на кухне, заканчивая завтракать. Мариан оделась к столу, однако я так и не решил, стала ли она от этого лучше.

— Рик, — осторожно начала Мариан, наливая мне вторую чашку кофе. — Не возражаешь, если я какое-то время поживу у тебя?

— Окажи милость.

— Мне страшно сейчас отправляться к себе, — пояснила она. — Тебя это не стеснит?

— Ничуть, особенно если ты заполнишь мой холодильник.

— Отличная идея! — Мариан поцеловала меня в лоб как сестра. — Вот увидишь, я очень хозяйственная.

— Не переусердствуй. — Я начал нервничать. — Нам, убежденным холостякам, это ни к чему.

— Ладно, на кухне ты не увидишь меня одетой.

— Договорились. Но сегодня мне надо кое с кем встретиться, поэтому ты успеешь управиться с покупками.

Уходя из дому, я пристегнул ремень с кобурой к поясу, взял пистолет и сказал Мариан «до свиданья», хотя в этом проявилось что-то неприятно семейное. Направляясь к машине, я с удовольствием вдохнул свежий воздух. Сквозь дымку тумана уже проглянуло солнце. Почему же, черт возьми, я так подавлен? Причины для этого, конечно, были, но ни одна из них не поддавалась рациональному объяснению. Подлинные факты таились в подсознании Аманды Уэринг, и извлечь их на свет Божий представлялось таким же невозможным, как попытка удалить зуб резиновыми щипцами. Но я вспомнил, что Дейл Форест все-таки сообщил мне один факт. Да, Чак Адамс, в сущности, попросил у него разрешения уехать вместе с Амандой, а через три месяца позвонил и сообщил ему, что Аманда связалась с плохой компанией… С Карлом, Касси и Отто. А спустя еще неделю Отто приехал к Форесту и шантажом заставил его выложить двадцать тысяч долларов. А что, если Форест рассказал не все? Я с неохотой подумал, что стоит еще разок встретиться с ним, даже если в результате один из нас окочурится.

Припарковав машину перед чугунными воротами, я надавил на сигнал. Никто не отозвался. Вскоре мне показалось, что повторяется знакомая сцена, ибо снова появилась блондинка в том же самом купальнике бикини. Она остановилась на расстоянии от ворот.

— Вы зря тратите время. Его нет дома. Что вы теперь надумали? Прикончить его?

— А где он? — осведомился я.

— Сэм Айкман вчера позвонил мне в панике, — сообщила она, — и рассказал, что произошло в его доме. После вашего отъезда он вызвал врача. Тот счел, что в целом Дейл в порядке, но ему нужен полный отдых, по крайней мере, в течение двух дней. Вот… — Блондинка пожала плечами. — Вот почему его нет дома.

— Но где же он?

— Откуда мне знать. По словам Сэма, отправился отдохнуть и вернется не раньше чем через два дня. И я этому очень рада. — Она удовлетворенно улыбнулась. — В последнее время он был невыносим. Я чувствовала себя с ним как в клетке с разъяренным медведем.

— А теперь скажите правду, — попросил я. — Вы ведь не его мать, не так ли?

— У вас крепкие нервы, сукин сын, — добродушно ответила она. — Я его горничная. Ну, что вы об этом думаете? Готовлю еду, мою и чищу, за это он платит мне. А иногда — если в настроении — трахается со мной. Он считает, что мне повезло. А вот я в этом не уверена!

— Давно ли вы у него служите?

— Уже второй год. — Блондинка удивленно покачала головой. — Даже не понимаю, как выдержала все это так долго. — Она прищурилась и неодобрительно посмотрела на меня. — Почему вы постоянно пытаетесь убить его? За что так возненавидели?

— Помните, некоторое время назад сюда приезжал здоровенный мужик с длинными черными волосами и встречался с Форестом?

Подумав, блондинка покачала головой:

— Такого не припомню. Возможно, в тот момент меня не было дома.

— А когда он состоял в браке с Амандой Уэринг, вы служили здесь?

— Нет. Я появилась здесь через несколько дней после того, как она ушла от него. Тогда он был как помешанный! Поглядели бы на его физиономию, когда этот ничтожный тип позвонил ему и сообщил, что Аманда собирается куда-то уехать вместе с ним! И еще этот тип спросил Дейла, не возражает ли он! — Она засмеялась. — Думаю, после этого Дейл совсем спятил. Он бегал вокруг дома и орал не своим голосом. Кричал, что разберется с ними обоими, но прежде всего с этой светловолосой сукой. По-моему, его бесило то, что жена променяла его на какое-то ничтожество. Гордость Дейла была уязвлена. Он все вопил и вопил. Наконец я не выдержала и вышла из дому. Дейл орал, что у него есть друзья и они помогут ему разобраться с ними обоими. Вот какой он, Дейл. — Она пожала плечами. — Горлопан! Посмотрите, как вы отделали его вчера. Эх! — Блондинка рассмеялась. — Признаться, вам это здорово удалось. Да и меня схватили прямо за срамное место! И заставили Дейла открыть ворота. В тот момент я взбесилась, а потом… — Ее карие глаза вспыхнули. — Я отреагировала бы совсем иначе, если бы такое повторилось. — Блондинка глубоко вдохнула, и ее тяжелые груди почти вылезли из узкой полоски купальника. — Не хотите ли зайти ненадолго, мистер Холман? Может, выпьете чашечку кофе?

— Я полагал, что все необходимое вы получаете от Фореста.

— Шутите? — Она насмешливо причмокнула. — Этот мужик весь зажат. Да он почти импотент. Иначе зачем, черт возьми, он постоянно суетится и почему всех презирает?

— Это хороший ответ на тот вопрос, который я не догадался задать вам.

— Так как насчет чашечки кофе? — Она повела бедрами, словно рекламируя прелести гавайских курортов.

— Нет, спасибо. — Я тепло улыбнулся ей. — В этом отношении я пока не на пределе.

Я вернулся к машине, а ее пронзительная площадная брань еще долго преследовала меня. Через полчаса я приехал в контору Сэма Айкмана, и Генриетта вознаградила меня улыбкой. Сквозь ее дымчатую прозрачную блузку я отчетливо разглядел манящие груди и родинку между ними. Она сидела на вращающемся кресле Сэма, положив ногу на ногу, и почти незаметная мини-юбка не скрывала отсутствие трусиков.

— Сэма нет, — сообщила она. — Отправился к важным персонам. По важным финансовым делам. Когда вернется, не знаю.

— Плохо.

— Рада, что вы наподдали этому Дейлу Форесту, — продолжала Генриетта. — Он мне не по душе. А Харриет рассказала, как вы показали себя. — Она опять мило улыбнулась. — Вот это мужчина!

— Форест не слишком пострадал?

— А кого это волнует? — Генриетта пожала своими худенькими плечиками. — Когда вы вчера ушли, я слышала, как они оба орали друг на друга. Потом Дейл ушел. Сэм действительно очень расстроился. — Она кокетливо усмехнулась. — Я поняла это, когда он ложился спать: даже трахаться не захотел, что вообще-то, знаете ли, не похоже на Сэма.

— Они орали друг на друга до того, как пришел врач, или после?

— Какой врач? — удивилась Генриетта. — Не было никакого врача. Если бы его вызвали, я бы знала об этом.

— Конечно знали бы. Значит, неизвестно, когда Сэм вернется?

— Очень жаль, но понятия не имею.

— Полагаю, вчера ему не удалось заставить Фореста подписать контракт после всего случившегося?

— Контракт Форест как раз подписал, — возразила она. — Сэм сообщил мне об этом, ложась спать. Поэтому-то он и был совершенно измотан и не смог… понимаете?.. просто обессилел. Да Сэм изнемог от всех этих препирательств, но считал, что, раз Форест подписал контракт, положение изменится. Я тоже в этом уверена. Сэм настырный негодяй, когда хочет добиться своего. Уж кто-кто, а я-то знаю это!

— Как ему удалось заполучить вас? — полюбопытствовал я.

— Сэм обещает сделать из меня кинозвезду. — В ее тоне не было и тени сомнения. — Ну, я и согласилась… прислуживать ему, потому что уверена: сотня девушек обрадовались бы такой возможности. Мне повезло, что он выбрал меня. — Она опять мило улыбнулась. — Да и как же иначе девушке выбиться в кинозвезды?

— Возможно, вы правы.

— В этом новом фильме мне дадут роль. По словам Сэма, небольшую, но важную, а это поможет мне стать кинозвездой. Сэм утверждает, будто всегда лепит шедевры из простого теста. Поймите меня правильно, мистер Холман!

— Ни о чем другом я и помыслить не смею. Кстати, когда он вернется, передайте, что я искал его.

— Конечно передам, мистер Холман, но это ему не понравится.

— Моему старому приятелю Сэму? — удивился я. — Но почему?

— Потому что вы сами ему больше не нравитесь, — объяснила Генриетта. — Я бы повторила, как он обозвал вас вчера вечером перед сном, но не привыкла так сквернословить.

— Это из-за того, что я вздул Фореста?

— Едва ли. — Она вытянула ноги, потом опять скрестила их, приоткрыв на мгновение соблазнительный треугольник светлых волос. — Едва ли Сэма беспокоит, что вы обработали Фореста. Ведь это не помешает ему сниматься в новом фильме. Думаю, причина кроется в чем-то другом.

— В чем же? — с надеждой спросил я.

— Откуда мне знать? — Она кокетливо пожала плечиками. — Сэм ни о чем мне не рассказывает, а просто велит сделать что-то.

— Ну, мне пора. До свидания, Генриетта.

— До свидания, мистер Холман. — Ее глаза зазывно блеснули. — Я расскажу Харриет о нашей встрече, и мы с удовольствием посплетничаем об интимных вещах. Харриет любит такие подробности.

Я пошел к машине и сел за руль, размышляя, почему все куда-то запропастились. Кто же солгал: перезрелая блондинка, утверждавшая, что Фореста вчера осматривал доктор, или Генриетта, заявившая, что никакого врача не вызывали? А может, сам Форест что-то наплел той блондинке? Впрочем, какое это имеет значение? Время было обеденное, и я решил воспользоваться домовитостью той, что обитала в Беверли-Хиллз. Мариан уже наверняка пополнила запасы продовольствия. Какой остолоп отправится в ресторан, если дома его ждет уют и полная чаша?

В половине второго я вошел в гостиную и крикнул:

— Я вернулся!

Ответом мне была странная тишина, и я почувствовал себя неудачником из комедийного телесериала. Должно быть, Мариан все еще покупает продукты. Чего же ради волноваться? Я налил себе кампари и разбавил его содовой. Этот коктейль можно потягивать долго, не терзаясь к тому же угрызениями совести оттого, что прикладываешься к спиртному среди дня.

Вскоре зловещая тишина начала действовать мне на нервы. Может, Мариан все-таки дома: принимает душ или спит? Решив проверить это, я допил коктейль. На кухне — никого, да и в дворовом бассейне не плавала полногрудая брюнетка. В душе ее тоже не оказалось. У меня еще теплилась надежда, что Мариан в спальне. Дверь туда была полуоткрыта. Я быстро обвел взглядом эту комнату, тайно мечтая застать Мариан не вполне одетой.

Я сразу увидел, что она там. Мариан раскинулась на кровати — голая, с широко раздвинутыми ногами. Одеяло и простыни были залиты кровью. Едва я успел добежать до туалета, как меня вывернуло. Однако я заставил себя вернуться в спальню и внимательно осмотреть Мариан.

В ее широко раскрытых глазах застыл предсмертный ужас. Горло было рассечено от уха и до уха. Прекрасное тело Мариан исцарапали и порезали. Уверен, убийца насиловал и пытал ее.

Я пошел в гостиную, налил себе полный стакан неразбавленного бренди и осушил его в три больших глотка. Через пару минут опьянение как обухом хватило меня, но горло все так же болезненно сжималось. Кому было известно, что Мариан у меня? Только Карлу, ведь это он доставил ее сюда, бросив на крыльце. Однако мог сообщить об этом кому-то еще. Я закурил сигарету и прислушался к пульсирующим ударам в голове. Кто поверит, что убил ее не я? Во всяком случае, не фараоны. Они всегда считают очевидное самым правильным ответом. Если я правильно оценивал ситуацию, полицейские уже направлялись ко мне. Вполне вероятно, убийца сделал им анонимный звонок: «Знаете, дело такого рода. Мне не хотелось бы впутываться в это, но…» — и сразу ближайшую патрульную машину отправят проверить полученную информацию.

Учитывая это, я быстро вышел из дому и едва удержался, чтобы не побежать, когда за мной захлопнулась дверь.

Глава 11

В безлюдном фойе была такая же стерильная обстановка. Светловолосая медсестра сидела в такой же белоснежной и накрахмаленной униформе, а ее лицо выражало все ту же скуку. Но ее голубые глаза выразили настороженность, едва она увидела меня.

— Ничего не получится, мистер Холман, — спокойно сказала она. — Доктор Меррилл дал мне строгое указание не пускать вас к нему… никогда. Он распорядился также, чтобы я вызвала мужчин из медобслуги, и они выставят вас отсюда.

Я неторопливо вынул из кобуры пистолет 38-го калибра, спустил предохранитель и направил дуло ей в лицо:

— Если бы у меня было больше времени, я потолковал бы с вами. Но я очень спешу. Поэтому мы сейчас же пойдем к доктору Мерриллу.

Ее лицо вытянулось, когда она заглянула в дуло пистолета, и медсестра поднялась.

— Идите вперед, — сказал я. — Когда мы подойдем к его кабинету, постучите и откройте дверь, независимо от того, что он скажет. Понятно?

— Да, — прошептала она.

— И никаких оплошностей. Вам еще рано умирать, не забывайте об этом.

Она направилась по коридору, так странно переставляя ноги, словно шла на ходулях, постучала в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, вошла. Стоявший у окна Меррилл обернулся, и лицо его выразило удивление.

— Сестра Корниш? — Он поднял брови, но тут увидел меня и нахмурился. — Кажется, я дал строгие указания не пускать сюда Холмана…

— У него пистолет, — пробормотала блондинка. — Он нацелил его прямо на меня.

— Спасибо, сестра, — сказал я. — Теперь можете вернуться к своему столику. Однако не вызывайте ни полицию, ни санитаров. Помните: если сюда кто-то войдет, я тут же выстрелю в живот доктора. Понятно?

— Вполне. — Ее глаза расширились от ужаса, и она поспешила удалиться.

— Вы что, рехнулись? — спросил Меррилл.

— Если и так, то я выбрал для этого самое подходящее место. Присаживайтесь, доктор. Давайте потолкуем не глядя на часы?

Он сел на край письменного стола и встревоженно посмотрел на меня. Я ногой подтянул к себе стул для посетителей и опустился на него, держа доктора под прицелом.

— Я не слишком сведущ в психиатрии, но получилось так, что мне пришлось разговаривать и с врачом, и с его пациенткой, — сказал я.

— Не знаю, что вы задумали, Холман, — примирительным тоном начал Меррилл, — но я готов обсудить с вами то, что вам нужно. Однако прошу вас, уберите пистолет и перестаньте пугать меня.

— Не уверен, что мне не придется воспользоваться им, — возразил я. — А теперь предлагаю вам ограничиться ответами на мои вопросы.

Его темно-карие глаза выразили страх.

— Хорошо, задавайте свои вопросы.

— Ваша пациентка поручила мне провести расследование, поскольку ей досаждают телефонными звонками, угрожая и говоря непристойности, — начал я. — Она считает, что это связано с шестью месяцами ее жизни, предшествовавшими лечению в вашем заведении. Она смутно помнит о том, что с ней произошло. Однако не забыла, что принимала наркотики и успокоительные таблетки и часто вступала в связи с мужчинами. Последствия не имеют большого значения, сказали вы мне, главное — причина. А причина кроется в Дейле Форесте, так?

— Разумеется.

— Однажды вечером у Аманды Уэринг я услышал по телефону то, что предназначалось ей. Говоривший назвал имена и места. Но когда я спросил о них Аманду, она ничего мне сказать не смогла и лишь позже вспомнила названные места. Не все сразу, но все-таки их вспомнила.

— Ну и что? — бросил Меррилл.

— Она вспомнила Вегас, потому что они так и не зашли ни в одно казино, а играли в какой-то комнате в карты. Играли на нее, но выиграла женщина. Она вспомнила Малибу, где постоянно слышала шум прибоя, но на пляж они там так и не сходили. Аманда вспомнила Венецию, потому что и там они до пляжа так и не добрались, хотя ее заставили надеть купальный костюм и солнцезащитные очки. Что-то им постоянно мешало. Они ссылались то на дождь, то на поломку машины. Всегда находились отговорки для того, чтобы не пойти на пляж.

— Я знал, что она пережила что-то тяжелое, — вставил мой собеседник. — По-моему, все это смахивает на садизм.

— И больше ничего, доктор?

— О чем это вы?

— Аманда помнит, что была в Венеции и Вегасе, поскольку ей сказали, будто она посетила эти места. Аманда вспомнила Малибу, ибо ее убедили, будто она ездила туда…

— Но ведь она слышала шум прибоя, — быстро заметил он.

— Шум прибоя легко воспроизвести. Можно приобрести пластинку с соответствующей записью или крутить магнитофонную пленку. Аманда принимала наркотики и успокоительные таблетки. Полагаю, их специально давали ей, чтобы лишить способности ориентироваться. Доведя человека до такого состояния, доктор, его нетрудно убедить в том, что он совершил кругосветное путешествие, хотя все это происходило в одной и той же комнате.

— Понимаю. Значит, по-вашему, она не бывала в тех местах? А спутники убедили ее, что она посетила разные города?

— Верно, доктор, вы просто на лету схватываете все. Так угадайте же теперь, где продержали Аманду все эти месяцы? Это наверняка очень тихое, спокойное место! Уверен, иногда Аманда вопила благим матом, но ведь нельзя допустить, чтобы это услышали соседи. Поэтому в таком помещении должны быть толстые стены — и никакого жилья поблизости. В столь уединенном месте Аманда не привлекла бы ничьего внимания, никто не заинтересовался бы ею. — Выдержав паузу, я добавил: — Идеально подошла бы для этого психолечебница санаторного типа. Согласны, док?

Его глаза расширились.

— Что?! Вы считаете, что все то время ее продержали здесь? Это невозможно! Неужели вы полагаете, что это произошло без моего ведома?

— Вы хотите сказать, что не знали об этом?

— Да вы просто спятили! — крикнул он. — Я — психиатр, а не чудовище!

— Вы — психиатр, я и не спорю. Но, боюсь, переродились в чудовище.

— На что это вы намекаете, черт подери?

— Была такая девушка, Мариан Бирнс, — продолжал я. — Приятельница Аманды. К ней ваша пациентка вначале и отправилась, бросив Фореста. А потом Аманда уехала от нее, прихватив с собой любовника Мариан, Чака Адамса. Кстати, до сих пор никому не известно, что с ним произошло. Недавно кто-то позвонил Мариан, назвавшись его именем, и договорился о встрече с ней. Свидание было назначено на вчерашнее утро. Но ей показалось, что звонил не Чак Адамс. На встречу приехал некий Карл и, угрожая Мариан ножом, увез ее, а вчера вечером сбросил на моем крыльце. Почти целый день Мариан продержали где-то голой, с завязанными глазами, и все это время Карл без конца выспрашивал у нее, что мне известно. Девушка испугалась. Дьявол! Да кто же не придет в ужас от такого? Поэтому она спросила, нельзя ли какое-то время пожить у меня. Утром я уехал по делам, а она собиралась отправиться за продуктами. Я ушел сегодня в десять утра, а вернувшись в половине второго, нашел ее в спальне мертвой. Мариан пытали, насиловали, а потом перерезали ей глотку от уха до уха.

Побледневший как полотно Меррилл молча смотрел на меня.

— Доктор, она казалась мне весьма привлекательной девушкой. Возможно, поэтому я и проявляю такое нетерпение. Итак, у вас пять секунд. Вы скажете правду, или для начала я всажу вам пулю в плечо.

— Все, что у меня было, я вложил в эту лечебницу, — начал он. — В ней я видел залог своего будущего. Имеете ли вы представление о том, во что обходится содержание такого заведения? Сюда еще не входит оплата хорошо подготовленного персонала, а это немалые деньги.

— Мое сердце сжимается от сострадания к вам, доктор, однако ближе к делу!

— Я пошел на это ради денег, но ситуация постоянно находилась под контролем. Состояние Аманды ухудшалось, но, не окажись она под наблюдением, дело могло бы кончиться самоубийством. Я вернул ее к нормальной жизни по своей инициативе. Сказал, что не желаю иметь ко всему этому отношения, если мне не позволят вылечить Аманду, восстановить ее душевное равновесие.

— Значит, все это время она находилась здесь?

Меррилл кивнул:

— В изолированном крыле. От амфетамина и успокоительных таблеток она полностью потеряла ориентацию. Мы продлили ее пребывание у нас. К лечению я приступил недели через три. Но общий курс затянулся надолго.

— А кто такие Карл, Касси и Отто?

Он прикусил губу:

— Карла пригласили со стороны. Касси вышла из этого кабинета несколько минут назад.

— Медсестра Корниш?!

— Она самая.

— А Отто? — Выражение его лица сказало мне все. — Думаю, насилуя ее, доктор, вы делали это профессионально? — с ненавистью бросил я.

Меррилл передернулся:

— Теперь вы все знаете.

— Еще не все, — возразил я. — Что произошло с Чаком Адамсом?

— Понятия не имею, я не встречался с ним.

— А кто же заплатил вам за столь дорогостоящее лечение Аманды Уэринг?

— Неужели вы еще не догадываетесь?

— Догадываюсь, но хочу услышать это от вас.

— Дейл Форест. Не сомневаюсь, что он психопат. Форест виноват во всем. Это он довел Аманду до такого состояния, хотя и не предполагал, что она убежит от него с другим. Форест решил наказать ее.

— А сейчас он здесь?

— Нет. — Меррилл покачал головой.

— Форест убил Мариан Бирнс. Когда он явится сюда, вам придется заняться маньяком-убийцей. А теперь покажите мне изолированное крыло.

Я заставил Меррилла идти вперед, приставив дуло пистолета к его спине. Светловолосая медсестра испуганно взглянула на нас, когда мы вышли в фойе.

— Касси, почему бы вам не присоединиться к нам? — предложил я. — По пути расскажете о развлечениях в Вегасе и прочих местах.

Она поднялась.

— Идите рядом с доктором, или с Отто, если вам больше нравится это имя, — сказал я.

— Что вы намерены предпринять? — спросила она.

— Пока не решил, — ответил я. — Возможно, осмотрев изолированное крыло, я пристрелю доктора, сам прикинусь Отто, а вас выдам за Аманду Уэринг.

Мы миновали еще один коридор с закрытыми дверями. Наши шаги гулко звучали в полной тишине.

— Есть ли у вас хоть какие-то пациенты, Отто? — полюбопытствовал я.

— Девять или десять, но все они в другом крыле. Содержать их вместе более экономно.

— Еще бы! Особенно если лишь одна медсестра присматривает за ними.

— У нас здесь три санитара и еще пять медсестер, — возразил он. — А также технический обслуживающий персонал.

— Если все это затеял Дейл Форест, — проговорил я, — то странно, почему он сам не принимал в этом участия?

— Форест изредка приходил посмотреть, как идет дело, — отозвался Меррилл. — Он любил посмотреть, и я сильно сомневаюсь в его потенции.

— Весьма интересно, доктор, тем более что вы последний раз высказываете свое профессиональное мнение.

Меррилл остановился возле последней двери и вынул из кармана связку ключей.

— Это здесь: палата люкс со всеми удобствами. Гостиная, спальня, ванная.

— Похоже, уютное местечко, — отозвался я. — Давайте взглянем.

Он широко распахнул дверь.

— Сначала войдет Касси, — распорядился я, — потом вы.

Блондинка повиновалась, за ней последовали Меррилл и я. До меня не сразу дошло, что в этой приятно меблированной комнате со светлыми стенами вообще нет окон.

— Послушайте, Холман, — взмолился Меррилл. — Может, мы что-нибудь придумаем? Если хотите, я достану вам любую сумму, а Касси с удовольствием возьмет отпуск на пару недель и поможет вам потратить их! — Он хитро и плотоядно взглянул на меня. — Поверьте, Касси — неисчерпаемый кладезь в области секса.

— Денег не надо, Отто. Я предпочел бы…

— Бросьте оружие! — приказал голос за моей спиной, и холодное дуло пистолета коснулось моей шеи. — Убьете доктора, а я пристрелю вас.

Услышав таким образом сформулированный вопрос, я понял, что вовсе не желаю умирать, и бросил пистолет. Его мгновенно схватил Меррилл. Пистолет отвели от моей шеи, я обернулся и увидел мужчину в белой одежде санитара с черными глазами-пуговками.

— Привет, Карл, — сказал я. — Мне не следовало забывать о вас.

— Вы здорово придумали, док, вынув свои ключи. — Карл усмехнулся. — Я сразу смекнул, что надо вас выручать, раз уж вы начали открывать незапертую дверь.

— Холману известно все, — сообщил ему Меррилл. — В своем доме он обнаружил труп девушки и приехал прямо сюда.

— Значит, полицейские, добравшись до этого трупа, решат, что он дал тягу, — обрадовался Карл. — Это не так уж плохо, док.

— Надо с ним что-то делать. — Меррилл задыхался. — Не забывайте, что у нас уже есть большая проблема.

— Скажите, — обратился я к Карлу, — зачем вы увезли вчера Мариан и задали ей все эти вопросы, прекрасно зная, что она не сможет ответить на них?

— Так велел Дейл, — равнодушно ответил он. — Ему хотелось запугать и унизить ее. Девушку следовало наказать, как и Аманду, за то, что она предпочла ему другого мужчину.

— Когда же Мариан связалась с ним? — спросил я.

— Разве она вам не рассказала? — Карл негромко причмокнул. — Вот и все они таковы. После того как Аманда сбежала с ее любовником, Мариан путалась с Дейлом, но он ей надоел, и связь прервалась. Дейл не слишком жалел об этом, но, когда она начала заигрывать с вами, взбесился. Но наказать ее так же, как Аманду, он считал недостаточным, тем более что вы напоили его — человека, не бравшего в рот ни капли спиртного, и избили три раза подряд. Дейл решил отомстить вам, прикончив девушку в вашем доме, и сделать вас козлом отпущения. Он не учел лишь одного — что после этого у него самого поедет крыша.

— Довольно об этом! — прервала его Касси. — Я предлагаю хороший план. — В ее голубых глазах, смотревших на меня, сверкнула злоба. — Слышали такое выражение: «пауки в банке»? Почему бы нам не запереть их вместе?

Меррилл и Карл обменялись взглядами.

— Полагаю, это разумно, — заметил Меррилл.

— А как мы объясним это позже? — осведомился Карл.

— Холман был дома, когда явился Дейл и прикончил девушку. Он все время держал Холмана на мушке. Затем Дейл велел ему сесть за руль, привести машину сюда и… мы, разумеется, ни о чем не подозревали… Дейл привел его сюда, где, как он знал, пустовало изолированное крыло. Мы же чисто случайно обнаружили их здесь. — Меррилл взглянул на свои наручные часы. — Сегодня вечером.

— Что ж, недурная версия. — Карл кивнул.

— Итак, прошу вас в спальню. — Меррилл взглянул на медсестру. — Вам, Касси, лучше уйти.

— Ладно. — Она поравнялась со мной. — Жаль, что мало времени. Мне хотелось бы надеть на вас смирительную рубашку и поработать над вами молотком — догадываетесь, какие места я имею в виду? — С этими словами Касси удалилась.

— Идите в спальню, Холман. — Карл коснулся меня своим пистолетом.

Спальня, такая же светлая, как и гостиная, и тоже без окон, была обставлена хорошей мебелью. На кровати пластом лежал Дейл Форест в смирительной рубашке. Взгляд его тупо уставился в потолок. Я заметил на его губах остатки пены. Нижняя губа кровоточила.

— Просто чудо, что его не заметил никто, кроме Касси, когда он в буйном помешательстве ворвался сюда, — сказал Карл. — К счастью, в тот момент я был в кабинете доктора. Дейл влетел сюда как угорелый с окровавленными руками и одеждой. Он пел, кричал и хохотал, а мы не знали, что этот тип натворил. «Убить женщину — хороший поступок», — заявил он. Раньше Дейл женщин не убивал. Потом он начал что-то говорить о Касси. Доктор отвлек его внимание, а я саданул ему по башке рукояткой пистолета. Мне пришлось стукнуть его три раза, прежде чем он потерял сознание. Тогда мы связали Дейла, надели на него смирительную рубашку и перенесли сюда.

— Наблюдайте за ним, а я ослаблю ремни, — распорядился Меррилл.

Форест издал звук, похожий на рычание.

— Успокойтесь, Дейл, — мягко сказал Меррилл. — Вы слишком возбудились, поэтому нам пришлось так поступить с вами. Но теперь все в порядке. — Он ослабил последний ремень и быстро отступил. — Мы решили преподнести вам настоящий сюрприз, Дейл. Хотите взглянуть?

Форест сел и отбросил смирительную рубашку. Его мутные глаза скользнули по мне, но я понял, что он узнал меня.

— О! — воскликнул он. — Уж не старый ли это дружище Холман!

— Теперь мы оставим вас вдвоем, — спокойно пояснил Меррилл. — Полагаю, у вас найдется о чем потолковать.

Меррилл быстро вышел из комнаты, за ним последовал Карл, ни на мгновение не опуская пистолета.

Форест скинул ноги на пол и выставил вперед руки, покрытые темной запекшейся кровью.

— Ух ты! — воскликнул он. — Ну и испугалась же она!

Я слышал, как закрылась наружная дверь за Мерриллом и Карлом, затем щелкнул замок.

— Она решила, что это вы вернулись, — продолжал Форест. — Я проник в дом через открытый черный ход. Она выбежала мне навстречу из спальни голенькая, возбужденная, предвкушая наслаждение. Видели бы вы выражение ее лица, когда она узнала меня! — Форест облизнул нижнюю губу и сплюнул кровь. — Теперь нас только двое, а, Холман? Только вы и я!

Глава 12

— Что же случилось с Чаком Адамсом? — спросил я.

— Адамс? — Форест моргнул. — Ах да! Теперь вспомнил его. Тот, с которым убежала Аманда. А ведь он был неробкого десятка, коли позвонил мне откуда-то и сообщил, что у Аманды кончились деньги, и спросил, не хочу ли я вернуть ее. Я прикинулся дурачком, сказал, что, конечно, хочу и тут же приеду за ней. Пообещал даже дать ему немного денег на расходы — вознаградить за труды.

— И что потом?

— Аманде не понравилось, что я приехал туда. Тогда мы вдвоем скрутили ее, сунули в машину и привезли сюда. С доктором Мерриллом я уже обо всем договорился. Вы, случайно, не встретились с ним?

— Как же не встретиться!

— Симпатичный малый, но в стесненном финансовом положении, — благодушно изрек Форест. — А если заглянуть поглубже, то он садист. Его любимая забава — кого-нибудь изнасиловать. Я пообещал ему навалом этого дерьма. А для него каждая в новинку после надоевшей медсестры, могу поспорить!

— Так что же произошло с Адамсом, когда вы приехали сюда? — терпеливо повторил я.

— Он же бежал вместе с моей женой, — удрученно ответил Форест. — Несчастный подонок! Не мог же я простить ему этого, верно? Поэтому, пока старина док втыкал шприц в руку Аманды и устраивал ее в этой лечебнице, я предложил Адамсу прогуляться. Он был крупным, но каким-то придурковатым. А эта медицинская сестричка с самого начала стала поглядывать на него. Она говорит, ей нравятся здоровые мужики. Они громче кричат! Как бы там ни было, я завел этого малого в одну из пустующих палат люксов, а когда Чак отвернулся, слегка стукнул его по башке железной болванкой, которую прихватил с собой на всякий случай. И тут эта бывалая сестричка надела на него смирительную рубашку. — Форест пошевелил окровавленными пальцами: — Я собираюсь прикончить вас, догадались?

— Как же иначе? — отозвался я. — Но сначала все-таки скажите мне, что стряслось с Чаком Адамсом.

— Когда эта бывалая сестричка закончила его обрабатывать, он уже почти ни на что не годился, — продолжал Форест. — Я ему, в сущности, оказал услугу, снова саданув по башке железной болванкой, но уже гораздо сильнее. Думаю, доктор даже и не узнал об этом, а если и узнал, не выдал своей осведомленности. Мы оставили Чака в палате, а ночью закопали за лечебницей и на том месте посадили розовый куст, который теперь пышно разросся, как сообщила мне эта продувная сестричка. Как вам это нравится?

— А тот Отто с длинными черными волосами, который постоянно хохотал, — это лишь плод вашего воображения?

— Ну, ясное дело. Вы же тогда нацелили на меня свой пистолет и все больше свирепели. Мне пришлось сказать вам что-то, иначе вы нажали бы на курок, верно?

— Думаю, да. А что вы скажете о непристойных телефонных звонках Аманде?

— Доктор согласился выполнить мою просьбу только после того, как вылечит ее. — Лицо Фореста выразило уныние. — Я пошел на это, но не желал оставлять безнаказанной эту глупую суку. Поэтому я решил, что если стану напоминать Аманде про Карла, Отто и Касси, Малибу и Вегас — про все те паршивые выдумки, которые мы вбили ей в голову, то это всплывет в ее памяти и она опять сломается и развалится. Но эта сука наняла вас!

Внезапно Форест подскочил ко мне и крепко сжал своими лапищами мое горло. Потеряв равновесие, я упал на пол, увлекая его за собой.

— Я задушу вас, Холман! — крикнул он, и в его глазах вспыхнула ярость. — Задушу голыми руками, клянусь!

Давление на мое горло усилилось, и, уже почти задыхаясь, я вспомнил Мариан. Рассвирепев, я три-четыре раза ударил его сбоку по башке, но он этого, видимо, не почувствовал. Изловчившись, я ткнул большим пальцем ему в глаз, потом снова и снова. Форест взвыл и ослабил пальцы. Я схватил его за запястья, развел руки противника в стороны, сделал неимоверное усилие и откатился в сторону.

Мы почти одновременно вскочили на ноги. Форест в бешенстве уставился на меня. Из его правого глаза струилась кровь. Он почти тотчас кинулся ко мне, но вдруг замер, схватился за голову и завопил. О Господи! Он издал жуткий вопль.

— Хватит! — взревел он. — Моя голова! Не могу больше терпеть!

Форест зарычал, щелкнул зубами и прокусил насквозь нижнюю губу. Умолкнув, он посмотрел на меня невидящими глазами, медленно опустился на колени, а потом рухнул на пол. Думаю, его доконало кровоизлияние в мозг. Я был бессилен помочь ему, да едва ли и хотел этого. Но вдруг Форест еще окажется мне полезным? Схватив Фореста за плечи, я перетащил его в гостиную и положил лицом к двери. Кто бы ни вошел сюда, это ужасающее зрелище отвлечет его внимание, а я тем временем успею что-то предпринять.

Я прождал целый час. Шестьдесят минут. Насчитал три тысячи шестьсот секунд, и мне казалось, что каждая из них тянется медленнее, чем предыдущие. Больше всего в тот момент мне хотелось закурить, но, опасаясь, что кто-нибудь учует запах табака, я не стал рисковать. Ведь известно, что трупы не курят. Наконец ключ в замке повернулся.

Дверь медленно отворилась. Я спрятался за ней, и мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем в отверстие просунулась рука с пистолетом. Я рубанул ребром ладони по запястью, пистолет выпал, тут я обеими руками схватил вошедшего и втащил его в комнату.

Голубые глаза обезумели, Касси раскрыла рот, собираясь завопить. Но я саданул ей ладонью по горлу, и она рухнула на пол. Мне следовало быстро избавиться от нее. Схватив Касси за волосы, я втащил ее в спальню. Она дергалась и судорожно хватала ртом воздух. Лицо ее посерело. Я бросил Касси на кровать, задрал ей подол, стянул белые шелковые трусики и заткнул ими ей рот. Потом крепко обвязал ее голову своим галстуком. Мне осталось лишь надеть на Касси смирительную рубашку и затянуть ремни. В таком виде я оставил ее на кровати, а сам вернулся в гостиную и поднял пистолет.

В коридоре никого не было, и я осторожно двинулся вперед. Похоже, эта законченная садистка сама вызвалась посмотреть, продолжается ли схватка между нами. На всякий случай ей дали пистолет. Теперь, поскольку Касси не вернется, они отправятся за ней. При этой мысли я побежал по коридору. В фойе никого не было. Я сбавил шаг, направился к кабинету Меррилла и, толкнув ногой полуоткрытую дверь, распахнул ее.

Меррилл сидел за письменным столом. Увидев меня, он остолбенел. Карл расположился напротив него, спиной ко мне, но, вероятно, заметил, как изменилось выражение лица Меррилла. Он прыгнул в сторону, повернувшись ко мне, и выхватил пистолет из кармана униформы. Я нажал на спуск и нажимал на него снова и снова. Две пули пробили окно за письменным столом. Третья угодила Карлу в грудь, четвертая выбила ему левый глаз. Он судорожно дернулся и упал на ковер. Меррилл задрожал от ужаса. Меня так и подмывало пустить ему пулю между глаз, но я не мог стрелять в безоружного. К тому же мне не обойтись без Меррилла, который выложит все полицейским. Тем более, что тертая медсестра, возможно, будет не столь покладиста.

Почти дружелюбно улыбнувшись, я спросил:

— Ну, как дела, док?

Глава 13

Все это заняло очень много времени и не понравилось капитану полиции. Тело зверски убитой Мариан Бирнс лежало на моей кровати. Имелся также труп Фореста, умершего от кровоизлияния в мозг, и Карла, в которого я всадил две пули из своего пистолета. Мне оставалось только порадоваться, что я сохранил для полицейских Меррилла, готового рассказать все. Я так и не выяснил, дала ли показания Касси, но это не имело особого значения, поскольку Меррилл выложил все за них обоих. Я выбросил из своей спальни всю мебель, нанял людей для ремонта, а сам подался во Флориду. Я так и не заставил себя встретиться с Амандой Уэринг, но позвонил Сэму Айкману и, сообщив ему все, попросил его поговорить с Амандой.

Я провел во Флориде целый месяц, сильно загорел и стал сильно презирать туристов. Проведя всего неделю в любом городе, вы уже не отличаетесь от местных. Когда даже газеты перестали обсуждать эту историю, я решил, что можно вернуться домой, не страшась кошмарных воспоминаний. И отправился в Лос-Анджелес.

Среди своих почтовых поступлений я нашел письмо от Аманды Уэринг. Она благодарила меня за все, что я для нее сделал, сообщала, что Сэм каким-то образом раздобыл деньги для нового фильма, несмотря на смерть Дейла Фореста, и изучение сценария полностью поглотило ее. Аманда собиралась начать новую жизнь, добиться успеха, сделать карьеру и т. д. и т. п. В конверт она вложила чек на три тысячи долларов, и они теперь закроют брешь в моем банковском счете, образовавшуюся после каникул во Флориде.

Я налил себе спиртного и пошел в спальню. Открыв дверь, я решил, что дизайнер был полоумным. Стены и потолок сделали ярко-желтыми. Почти всю комнату заняла огромная круглая кровать. Такие размеры могут сказаться на стиле жизни хозяина. Массивное изголовье было прикручено к стене. В нем размещался портативный бар и даже небольшой холодильник. Я решил, что в такой кровати хорошо бы провести целый год — и ничего больше не надо. А еще я решил, что все три тысячи, полученные по чеку, перешли теперь к дизайнеру, и таким образом в моем банковском счете по-прежнему зияет несимпатичная дыра.

Я вернулся в гостиную и приготовил себе выпить. Время подошло к восьми часам моего первого вечера в Лос-Анджелесе после месячного отсутствия, и мне захотелось отпраздновать возвращение. Одна забота — придумать, как это сделать. И тут позвонили в дверь. Если меня и не ждет нечто особо приятное, то все-таки какая-то перемена. Я поспешил в холл, чтобы успеть открыть, пока тот, кто пришел, не передумал.

Передо мной возникла та самая брюнетка. Блестящие черные волосы прилегали к голове, словно шлем. Большие темные глаза были влажными и страстными, на губах играла милая улыбка. Брюнетка была в белой шелковой блузке и длинной черной юбке и выглядела весьма элегантно.

— Привет, — слегка задохнувшись, сказала она. — Вы меня помните? Я Харриет.

— Как я мог бы вас забыть?

Я взял ее за руку и привел в гостиную.

— Садитесь на диван. Я налью вам спиртного.

— Спасибо.

В следующее мгновение она расстегнула «молнию» на длинной черной юбке, сняла ее и аккуратно повесила на кресло. Под юбкой на ней ничего не было. Шелковая кофточка доходила только до верхней части бедер, а черный кудрявый треугольник прелестно контрастировал с белым шелком.

— Боюсь помять ее, — серьезно объяснила она. — А вдруг вы пригласите меня на ужин или куда-нибудь еще.

Я кивнул, принес стаканы с напитками и сел на диван рядом с ней:

— Как поживает Сэм?

— Занят. Его половая активность непосредственно зависит от деловой, по словам Генриетты. Последнее время она редко поднимается с колен.

— А Хилдегард? Что слышно у нее?

— Хилдегард ушла от нас. — Девушка грустно улыбнулась. — Ей так нравится трахаться, что она решила пойти на панель и подзаработать. Если Хилдегард будет получать по двадцать пять центов с каждого клиента, думаю, не успеет и оглянуться, как сколотит состояние.

— Верно.

— Можно ли вас кое о чем спросить? — Она чуть смутилась.

— Конечно.

— Мы будем болтать или трахаться?

— Вообще-то я отвык от болтовни.

— А где спальня?

Она поднялась, сбросила белую блузку и, аккуратно положив ее на черную юбку, взяла свой стакан.

— Показывайте дорогу.

— Вы надолго останетесь у меня? — спросил я, выходя из гостиной.

— Может, на пару недель. Сэм советовал мне отнестись к этому как к каникулам. — Она неожиданно погладила меня по интимному месту. — Но по мне, лучше таскать бревна!

Она остолбенела, увидев кровать:

— О! — В ее голосе прозвучало восхищение. — Держу пари, что можно покачаться на люстре и спрыгнуть, даже не поцарапав задницу! — Она взглянула на меня и улыбнулась: — Помните, я предположила, что вы пригласите меня на ужин?

— Помню.

— А что, если устроить его попозже? — Она прыгнула на кровать, пару раз перевернулась, улеглась на живот и повернула ко мне голову: — К твоим услугам в любой момент!