Том 4. Пьесы 1865-1867

Пожалуй, осударь Степан Семеныч!

Иди смелей! В саду души не видно.

Ишь, заросло как часто, не пролезешь.

Дубье, вязье рощёное.

Да где ты?

Ты на́ голос иди! Здесь чисто!

Вышел!

Кубас, Шишига, забирайте тын,

Да разом в лодку, и лежи как мертвый!

На спрос: что зА люди? Мол, ждем с базара

Крестьянишек, замешкались в кружалах.

Откуда? Мол, из Красного села,

Рыбачим, мол! А больше не болтайте!

Да не дремать! По свисту подымайся;

А по второму ты, Кубас, за весла;

А ты, Шишига, здесь у лазу будь!

Да поживей!

Ты свистни, а мы смыслим.

Перед тобой, как лист перед травой!

Загораживают тын.

Спасибо вам, робята! Услужили!

Кому ж служить, как не тебе, боярин!

Аль ты нас платьем цветным изобидел,

Аль холодно и голодно живем?

И жалуешь, да и живем прохладно —

Что день, то пир да новые затеи

У нас идут. Гульба, а не работа

Нам за тобой!

В гульбе короче время.

Одно и дело веселить да тешить

Тебя, Степан Семеныч.

Да еще бы!

Потоль и тешиться, пока живется.

Ведь однова живем на свете белом.

Не в чернецы ж идти!

В твои-то лета!

Что говорить! Лишь дал бы Бог здоровья,

Пси да гуляй! А дело не медведь,

В лес не уйдет.

Безделье так безделье,

А дело делом. Позовут на службу,

За нами дело никогда не станет.

И на войну пойдем, как на потеху,

Не спрячемся за печку.

Там что будет,

Тому и быть. А у меня покуда

Одно в уме; одно и сплю и вижу,

Как Марью Власьевну достать.

А мы-то!

Да нас и хлебом не за что кормить,

Коль мы тебе забаву не доставим.

В твоем дому боярском полны сени

Нас, скоморохов, слуг да челядинцев.

Да будь она за тридевять замками,

За тридесять морями — мы достанем.

Вчера всю ночь работали, пилили

Сосновый тын, шесть игол вынимали

С великим бережением и страхом,

Да и опять поставили, как было.

И разберем и заберем в минуту

Широкий лаз, хоть тройкой поезжай.

А крепко Влас живет.

На всем посаде

Ни у кого нет выше городьбы:

Казну блюдет.

Ну, мы казны не тронем.

А дочерей уж не взыщи. Боярин,

Никак, идут. Схоронимся до время.

Куда ж?

Вот баня старая!

Ну, ладно!

Уходят в баню. За сценой песня девушек.

На море утушка купалася.

На синем серая полоскалася.

Нам в терему и тесно да и душно,

Жара, как в бане, а тебе и любо,

Коль у тебя в Петровки стынет кровь.

Ты — старая: тебя не манит лето

На волюшку, на шелковы луга,

В тенистый бор, где белым днем потемки,

В зеленый сад, где алый цвет цветет,

Где вишенье, орешенье назрело,

И налилось, и ждет девичьих рук.

Мы — не старухи, нам без печки жарко,

Не больно мил нам нов высок терем.

Ну, в сад так в сад; мне все равно, старухе.

Купавшися, утушка встрепенулася,

Встрепенувшись, серая воскрякнула:

Как-то мне с синя моря подыматься будет,

Как-то мне с желтым песком расставаться будет?

Что терем, что тюрьма — одно и то же.

Ну будь по-вашему. Вот здесь и сядем.

Ты, Марья Власьевна, прости старуху,

Велика выросла, хоть замуж впору,

А все еще, как посмотрю, глупа.

Ты знай одно: что в тереме, что в церкви

Ты завсегда спасеной человек;

Там образа, закрещены все двери.

А что в саду? Тут вольная земля,

Ну, значит, он, оборони создатель,

Свободно ходит; долго ль до греха!

На всякой час блюдись!

А зачураться,

Не подойдет.

Чур! наше место свято!

И поминать-то бы его не к месту.

Не в час сболтнешь, он к слову-то привязчив

И на помине-то легок бывает.

Что правда, правда. Пусто будь ему!

Ох, не люблю, когда молчат! В молчанки

Мы, что ль, играть сошлися! Нуте, девки,

Повеличайте молоду княжну.

Все величать! Довольно! Надоели.

Сказать аль нет? Вестимо, что не дело

Холопское о господах судачить,

И промолчать нельзя.

Ну, что такое?

Да всё про то же, всё про жениха-то.

Что у кого, а у меня забота

Одна.

Тебе-то что, коль ей по сердцу?

По сердцу не по сердцу, а пойду,

И ох не молвлю!

Думали, гадали

Родимые, да вот и догадались.

Ну ровня ли! Седой как лунь, согнутый,

Глядит медведем, так и хочет съесть.

Одно и лестно, что большой боярин.

Так не с боярством жить, а с человеком.

Как месяц ни свети, а все не солнце!

Ей что ни поп, то батька: все равно;

Ей лишь бы замуж, разбирать не станет.

Само собой. Да разве наша воля

Себе мужьев по сердцу выбирать!

Прикажут, и конец; а мил ли, нет ли —

Тебя не спросят.

Лучше утопиться.

Не мы одни, всем девкам та же доля,

А всем топиться — Волгу запрудишь.

Другая б плакала, а ты так рада.

О чем, о ком я буду горевать-то?

Боярыней живи да величайся,

Ешь сладкое, медов сыченых вволю,

Гора горой пуховики лебяжьи

В опочивальне; хочешь спать, так спи,

А нет — лежи: пусть тонет бело тело

И нежится. Да вот сама увидишь,

Так раздобрею в год, что не узнают.

Работы нет, заботы не бывало!

Сиди как пава, а кругом рабыни

Кроят, и шьют, и строчат во сто рук.

Такая жизнь, что умирать не надо!

Чего жалеть-то? Девичью красу

Да косу русую? Об ней поплачу,

Как расплетут, да но уши повяжут

Волосником, да бабью кику взденут.

Тебе с ним жить, ну и живи как знаешь,

Не наше дело, кончен разговор!

Что ж мы начнем? Все песни перепели.

Переиграли игры, разве сказку

Договорить, что даве начинали.

Да с уговором: не любо — не слушай,

Лгать не мешай!

Досказывай хоть сказку.

Ты думаешь, нам очень любы сказки?

От скуки слушаем, одна забота,

Как время скоротать. А вот ты мелешь,

Мы слушаем; так время и проходит.

Досказывай Никиту Кожемяку!

Ну, долго ль, коротко ли, в сказке скоро,

На деле-то не вдруг. Ну вот в ту пору

Сидит себе Никита, кожи мнет.

И держит он, красавицы мои,

В руках двенадцать кож; вдруг царь в кожевню,

Взглянул Никита, — так вот и затресся;

Со страху ходнем руки заходили,

И разорвал он те двенадцать кож.

Ну, ври еще!

Известно, сказка складка,

А песня быль; не мимо говорится.

Не всякая. Сама же ты певала,

Что воля красным девушкам гулять;

Молодкам миновалася гульба.

Мы девки вот, а все живем в неволе.

Досказывать аль нет?

Ну брось, не надо.

Уж надоело про змеёв-то слушать!

Чего же вам?

Любовную скажи!

Ты расскажи, как в тереме высоком

Сидит красавица; замком булатным

Дверь заперта дубовая, и стража

И день и ночь круг терема стоит.

И солнцем не печет, и буйный ветер

Пахнуть не смеет на нее.

А дальше?

А дальше я не знаю; я не стала б

Просить тебя, сама бы рассказала.

Ты знаешь всю, тебе и книги в руки.

Как добрый молодец прокрался в терем…

Да ты нам все рассказывай, как было.

А мать услышит, кто в ответе будет?

Пойдем в малину! Не найдут до завтра.

Ну, быть по-вашему! Срамницы, право!

Вас хлебом не корми, а дай послушать

Соромских сказок. Да и то сказать —

Все взаперти: чужих людей не видим,

Гулять нет воли, миловаться не с кем,

А у живого на уме живое.

Рассыпались в кустах. Не поманить ли?

Пойдет на манку?

Помани легонько!

Боялися девки да серого волка,

Да не того волка, что по полю рыщет,

А того ли волка, что по лесу свищет,

Что по лесу свищет, красных девок ищет.

Вот диво-то! Не с неба ли свалился?

Как занесло?

По моему прошенью,

По щучьему веленью. Надоело

Через забор вести переговоры.

И видит глаз, да зуб неймет. Поближе

Хотелось быть; лицом к лицу, бок о бок

Речь тайную, любовную держать

И миловаться, как душе угодно.

Мы разобрали тын.

Ты, парень, ловок.

Ведь рано ль, поздно ль, надо ж будет, Маша,

Тебе покинуть свой терем высокой,

Чужую сторону узнать, так лучше

С милым дружком, тишком, лужком уехать!

Кто знает думу батюшки-отца

Иль матушки твоей башку пустую?

Загубят век, спихнут за старика

Постылого, на горе да на слезы.

Чего же ждать? Что думать? Свистнуть, что ли?

У нас готово, люди в лодке, только

Сесть да поехать.

Как же, дожидайся,

Так и поеду! Нет, ошибся, парень.

Ты поглупей ищи!

Так вот как, Маша!

Что ж, не люб стал?

За что тебя любить-то?

Обманщик ты! Охаживать горазд

Кругом да около. Тебе поверить —

Трех дней не проживешь. О святках, помнишь,

У нас в дому плясали скоморохи,

Ты мехоношей был, ты что мне баял?

Что ты купецкой сын, Иван Ковригин.

Зима прошла, весна-красна настала,

На дереве у моего окна

Ты по ночам сидел, и коротали

Тайком с тобой весенние мы ночи.

Ты нянек, мамок деньгами осыпал;

Не раз, не два я спрашивать пытала

Об имени и отчестве твоем:

Иван Ковригин — только и ответу.

Ну как тебе не грех? Я все узнала:

Ты не купецкой, а боярской сын

Степан Семеныч, Бастрюковых роду.

И скоморохи-то твои все слуги,

И сам ты скоморох.

Тебе же лучше.

Боярской сын — тебе почету больше,

Со скоморохом веселее жить.

Ну нет, старуха надвое сказала.

Купецкой сын-то женится честь честью.

А у тебя, я знаю, во дворе-то

Всё краденые девки да молодки;

И я в таких же буду. Нет, зачем же?

А надоем, к отцу прогонишь! Лучше

Я дома посижу, изъяну меньше!

Один изъян, что новый тын попорчен,

Так батюшке скажу, поправят завтра.

А ты женись, как следует, порядком,

Тогда вези куда душе угодно.

Да я бы рад, да вишь, Нечай Шалыгин

Берет сестру твою Прасковью замуж,

Он враг заклятый и отцу и мне;

Не то что сватать, мне нельзя и носу

К вам показать.

Ну, станем дожидаться;

Мне лет немного; я не перестарок.

Толкуй с тобой! а замуж отдадут?

Своей охотой не пойду; а силой

Неволить станут — ну тогда, не знаю,

Быть может, парень, выйдет на твое;

Тогда ломайте тын, готовьте лодку,

Бери в охапку и тащи домой.

Голубушка!

Ты волю-то не очень

Давай рукам, повремени до срока!

Придет пора, ни слова не скажу,

Твоя же буду.

Жизнь моя, лебедка!

Пройди весь свет от края и до края,

По всем землям, по всем ордам немирным,

Ищи другого парня, не найдешь,

Чтоб так любил, как я. Да вот что, Маша.

По-нашему любить, так вот как: видишь

Булатный нож?

Да что ты! Бог с тобой!

Нет, погоди! Промолви только слово —

И глазом не моргну, по рукоятку

В грудь опущу. Вели!

Да верю, верю.

Убей меня Господь на этом месте!

Да лжешь ли, нет ли: сам ответишь Богу,

А слушать сладко.

Значит, по рукам?

Да что уж говорить! Тебя полюбишь,

Так не разлюбишь скоро. Поведешься

С тобой, так на других потом не взглянешь.

Ишь ты какой пригожий уродился!

И поцелуемся?

Изволь, голубчик.

Греха тут нет. Целуемся со всеми;

Чужих целую, а тебя подавно.

В тереме девушка умывалася,

В высоком красная белилася…

Домой пошли. Пора. Прощай!

Навстречу ей выходит шут.

Ай, ай!

Чего она?

Шутило воеводин.

Авось-то он смирнее у невесты.

А все боюсь, душа уходит в пятки.

Бродил кой-где, с неделю укрывался,

А надобно ж когда-нибудь явиться.

Велит сыскать, так не проси пощады.

Ух! Идол! Змей Горыныч! Чудо-юдо!

Есть виноватому прощенье?

Есть.

Помилуй, дяденька! Вперед не буду.

Вставай, собака. С одного вола

Две шкуры не дерут. Да только помни,

Шутить с оглядкой, как бы не заплакать!

Всем закажу, и недругу, и другу,

Шутить с тобой! А то накладно, дядя —

Я языком шучу, а ты дубинкой!

Покрой ковром беседку-то, Настасья!

Пожалуй, осударь Нечай Григорьич,

Изволь, присесть, не нудь боярских ног.

Мы здесь свои, и вы садитесь рядом.

Вы нареченные мне тесть и теща.

Не подобает нам, с женишкой Настькой,

Перед тобой, высоким воеводой,

Перед твоими светлыми очами

Сидеть да барствовать. Нам, темным людям,

Холопями твоими быть за счастье;

Родня родней, честь честью, осударь.

Ты погости у нас, а мы послужим.

Да ну-ка ты! Служи один, я сяду.

Я экой чести сроду не видала,

Во сне не грезилось; что я за дура —

Привел Господь сесть рядом с воеводой,

А я не сяду! На-ка, дожидайся!

Сажает сам! Хоть малость посижу-то,

А сколько чести у меня прибудет!

Не осуди! Прискорбна головой,

Сызмальства скудоумна, Бог обидел.

Робячий смысл, нелепое творит.

Не тронь, сидит.

Я, дядя, тоже сяду.

Понаберись-ка разума, ума

От нас с Настасьей. Хитрое ли дело

Судить, рядить да речи разводить

С боярами да с думными дьяками!

Поговори-ка с нами, дураками!

Откушай, не побрезгай! Чем богаты,

Тем мы и рады.

Покажи дорогу!

Допреж хозяина и поп не пьет;

Клади начин и подноси по ряду!

Желаю здравствовать на многи лета!

Храни тебя Господь да царь люби!

Не осуди, что речи не умильны,

Что мы, по простоте своей, не знаем,

Как чествовать и величать тебя.

Спасибо, Влас! Проси теперь хозяйку.

Хозяюшка!

Уж пить ли мне-то, право?

Да не дури! я кланяться не стану —

Примай да бей челом.

Короток разум

У бабы-то; сказала б, да не знаю,

Грехом обмолвишься, неладно выдет.

Ну, будь здоров!

Спасибо и на этом.

Теперь сама проси.

Покорно просим.

В гостях — в неволе. Отказать не смею.

Я выпью!

Знатный мед, стоялый, крепкий,

Хороший мед! Ты, Влас, живешь исправно.

Да есть-таки запас про всякий случай:

Для праздников, вот дочери невесты.

Так для родни да для попов пасем

Попотчевать послаще. Все ж не ровня

Твоим медам боярским; нам далеко

С тобой тягаться, мы живем черно,

Да и сварить-то путно не умеем.

Ты наше малое поставь в большое.

Не диво пиво, дорога любовь.

Что смотрите! примайте, девки дуры!

Недаром говорят: не будь запаслив,

Будь гостю рад.

Я не обсевок в поле,

Такой же гость, а ты меня обносишь!

Пирог с крупой и мы с рукой, да, видно,

Кого блинками, а меня пинками.

Не по губам тебе, язык проглотишь.

Ну, зелена винца!

Вот есть в сулейке.

Сулеечку подайте, девки дуры.

Покланяйся, а я ломаться стану.

Ты сам себя попотчуй, сколько влезет,

Бери совсем. Своя рука владыка.

Ты, волчья сыть, медвежья дрань, дорвался!

Смотри не задури!

Я помаленьку.

Пей помаленьку, только выпей все.

Закону нет глядеть невест до свадьбы,

А мне охота; хоть глазком взглянуть бы.

Да ты глядел.

Не сыто наше око:

Посмотришь раз, манит тебя в другой.

Вот женишься, так наглядишься вдоволь:

Неказанному золоту цены нет;

Показано, так всякой цену знает.

Здорова? Не скучает?

Да с чего ей!

Об чем скучать? растет, толстеет, всходит,

Как на дрожжах опара.

Ты, боярин,

Не обижай! В любви держи да в холе,

Чтоб нам не плакаться.

Молчи ты, дура!

Да что ты! Что молчать! Я не чужая,

Я мать родная. Ты меня послушай,

Родимый зятюшка, Нечай Григорьич!

Уж чтоб и мне, старухе, был почет,

Чтоб все-таки, от мала до велика,

Мне кланялись, а я чтоб величалась.

Вот я иду, примером, хоть к обедне,

Народ без шапок, с кем заговорила —

Чтоб на колени падал.

Ты очнись;

Коль захмелела ты, поди проспись,

Ты голову с меня снимаешь!

На-ка!

Я теща воеводская! Кому же

И величаться, как не мне? Вестимо,

Я в городе большая, больше всех.

С тобой начни, до завтра протолкуешь.

А мне пора. Бессудный, собирайся!

Чужа изба засидчива. Прощайте!

На след попал, по красному по зверю.

Ты обожди, я погоню на вас.

Переложил хмельного, брешет спьяну.

Вот зверь, так зверь; не соболь, не куница,

А красная девица. Эй! Ловите!

Перенимайте на дороге!

Марья!

Ты как зашла?

С сестрой гуляли, с няней

Мы даве здесь; они домой пошли,

А я замешкалась; бегу за ними,

Вдруг он навстречу, я в кусты с испугу

И схоронилась, там и просидела.

Вот я тебя! Беги домой, срамница!

Бесстыдница!

Постой! Какие очи!

Нельзя налюбоваться, наглядеться!

Я много видел на своем веку,

Таких очей не приводилось видеть.

Красавица, ты из какой земли?

Кто породил тебя, кто возлелеял?

Меньшая дочка, Марья.

Вы обманом,

Холопы, смерды, обошли меня:

Похуже сбыть товар — так воеводе,

Получше — дома приберечь. Я знаю

Купецкую замашку. Ты мне ворог,

Ты плутовством живешь, обманным делом!

Помилуй, осударь, мы без обману,

По старшинству Прасковью выдавали;

Таков у нас обычай.

Я Прасковью

И видеть не желаю, врозь все дело!

И Марью я не выпущу из рук!

Отдайте мне ее! Ее отдайте!

Ее хочу, ее беру, отдайте!

Я вас озолочу.

Твоя есть воля.

Бери хоть эту, коль пришлась по нраву.

Да что ты! Что ты! Где ж такой порядок?

Да нешто водится?

Уйми жену!

Да как унять, что делать с ней, боярин?

Бью походя, околотил все руки.

Настасья, слушай! Мил тебе аль нет

Свет белый, вольный? Молви только слово

Противное, убью тебя до смерти!

Молчи да в ноги кланяйся за милость.

Благодарим за честь!

Так рукобитье?

Приказывай; велишь — сейчас ударим.

Пойдем в хоромы, там и порешим.

Веди невесту, при огне посмотрим,

Здесь тёмно стало. Девица-краса,

Ты не слези свои сокольи очи,

Ты не труди свою лебяжью грудь!

Не на́ горе ко мне пойдешь, на радость.

Ах, старый пес! Ты слышал, Резвый?

Слышал.

Ведь дело дрянь.

Беда ума прикупит.

Ты не кручинься, как-нибудь поправим.

Поправить нечем, надобно украсть.

И я про то же. Лишь бы показалась —

Уж только здесь и видели ее.

Да выдет ли?

Да сердце не утерпит.

Урвется как-нибудь на малой час

Хоть на прощанье вскользь словечко бросить.

Ай, молодцы! Веселые робята!

Ну, как теперь: явить ли воеводе,

Да и накрыть удалых молодцов?

Иль зло сорвать — продать его, собаку,

Да послужить робятам удалым?

Нет, лучше к дяде. Он за эту службу

Не пожалеет горсти серебра.

Зевать не надо! Ты гляди, да в оба!

Всю ночь прождать, да только б не с пустыми

Руками нам домой вернуться. Лучше

Не жить на свете, вовсе не родиться!

А уступить нельзя: не мой обычай.

Никак, идет.

Свисти!

Ты ль это, Маша?

Я, мой родной! Иду и ног не чую!

Спаси меня, спаси! Мне все постыло,

Мне лучше в омут, чем назад в хоромы:

Отец родной и матушка родима

И продали, и пропили меня.

Да где ты?

Здесь! Боюсь идти в потемках.

Свисти в другой!

Резвый свищет.

Чего со мной бояться?

Душа моя, голубка, полегоньку

Мы на руках тебя снесем до лодки,

Тын разбирается.

Да и прощай, и поминай как звали.

Держите!.. Воры!

Осударь, спасайся!

Авось пробьемся. Мне свою голубку

Неужто бросить!

Бросишь поневоле.

И рад бы взять, да руки не достанут.

Вяжите их!

Поди-ка сунься кто!

Прощай, касатка, не моя — чужая!

Ну да, чужая. Пусть владеет силой,

Ни ласки он, ни слова не дождется.

Мне что сказать, мне чем тебя утешить?

Ему не я, а красота нужна.

Так пусть же силой нас и обвенчают,

Пусть что хотят, то делают; я буду

Как мертвая.

Так вот, Степан Семеныч,

Ты по каким делам пошел?

Ошибся,

Ты не узнал, я не Степан Семеныч.

Бастрюков и слуги входят в лодку.

Эй, люди! В лодки, да в погоню живо!

Что было лодок, все поотвязали

И по воде пустили. Не в чем ехать.

Поедем тихо, и пешком догонишь.

Смотри, куда поедут — вверх по Волге

Иль вниз?

Ни вверх, ни вниз, даются в реку;

Не видно стало, обняли потемки.

Вот видели, как девок-то воруют!

Вот погляди! А как за ней усмотришь!

Украсть хитро, как сторожей поставлю!

Да просто так, возьмут да и украдут.

Не надивлюсь, когда они спознались.

А вот пойдем притянем всех к допросу,

Всех нянек, мамок, спросим и ее.

Эй, заберите тын, да подоприте

Его путем! Всю ночь ходить дозором!

Ну, мы ее побережем покрепче.

Ко мне, в мой дом ее перевезите,

Что на посаде: он пустой стоит;

Там не украдут; пусть живет до свадьбы.

Как хочешь сам, а мне не уберечь.

Оно и лучше — от беды подальше.

Иди домой! Ах, батюшки, нейдет!

Толкает, та понемногу подвигается.

Упрямится. Дай время — обойдется.

Уж и что же вы, робята, приуныли!

Аль у вас, робята, денег нету?

Душа горит, на части сердце рвется

Ретивое. Куда ты подевалась,

Моя удача, мой талан да счастье?

Аль приугасла, али закатилась

Звезда моя несчастная?

Боярин,

Степан Семеныч! Выпей хоть маленько,

Облей ты, окати свое сердечко,

Повеселее будет.

На роду ли

Мне так написано, аль доля вышла

Спознаться с горем. Ветру не развеять

Тоски-кручины. Ройте мне могилу,

Дубовую колоду приготовьте.

Желтым песком засыпьте!

Нас живыми

Зарыть в могилу надо, что доводим

Тебя до этакой кручины.

Слуги

И челядинцы верные мои!

Я вас кормил, и жаловал, и тешил,

С плеча дарил свое цветное платье —

Хоть в жизни раз и вы меня потешьте!

Я в ноги нам ударю, доставайте

Мне Марью Власьевну!

Робята, надоть

Хоть умирать, а доставать. Потешим

Боярина. Вели, Степан Семеныч,

Мне слово молвить.

Молви.

Головы

Повинной не секут, не рубят. Прежде

Ты выслушай, потом казни, как знаешь.

Хоронится у нас от воеводы

Роман Дубровин.

Ведомого вора

Во двор пустили. Воровской притон

Здесь завели. А ну как вдруг нагрянут

Да вора вымут на моем дворе!

В ответе я. По грамоте царевой,

И головой, и животом отвечу,

Поместья отберут на государя

За ваше воровство!

Степан Семеныч,

Не вор Дубровин. Тем и провинился,

Что жил богато да жена красива;

Да так красива, что другой на свете

И не найдется. В те поры напрасно

Его томил в остроге воевода —

Все денег вымогал. Сбежал Дубровин,

Так он в тюрьму его хозяйку вкинул;

И ночи там она не ночевала,

К себе в опочивальню перевел.

В бегах был с год Дубровин, вот вернулся,

Сгрустнулось, повидаться захотелось

С женою.

Где ж она?

У воеводы.

Так вы его пустили?

Да боится

К чужим пристать. Да что ж, Степан Семеныч,

Пускай живет; у нас его не сыщут;

А взыщутся, так мы тогда спровадим,

И след простыл; а нас хоть жги огнями:

И знать не знаем, слыхом не слыхали.

А уж куда на выдумки гораздой!

Вели позвать. Ум хорошо, два лучше.

Потолковать бы с ним о нашем деле,

Худого не придумает.

Зови!

Кубас, беги! Да ты найдешь?

Пошарю,

Авось найду. Еще бы не найти!

Я свой, не сыщик.

Горе-то убило

Теперь его, а уж куда затейник —

Что слово скажет, то рублем дарит.

Послушаем. Крестами поменяюсь,

Коли беду мою бобами разведет,

Печаль-тоску на радость поворотит.

Кромя его и некому.

Посмотрим.

Здорово, осударь Степан Семеныч!

Живешь давно, а глаз своих не кажешь

Хозяину. У нас таких порядков

Не водится меж добрыми людьми.

Да по́што я тебе? Живу я смирно,

Тебя не трогаю. И ты не трогай!

Пришел не в гости, ни с добром, ни с худом,

Пришел потиху и уйду потиху,

А за постой скажу тебе спасибо!

Зачем покликал?

Дело есть, Дубровин.

Тебе не боязно?

Чего бояться?

Велю связать, да к воеводе.

Шутишь!

Я пуганый, меня не испугаешь.

И то шучу. И волосом не тронут,

Пока ты здесь. Вот Бог тебе порука!

Да я тебе и без божбы поверю.

Нужна послуга.

Будет ли под силу?

А есть охота?

Твой слуга, боярин.

Не ждал беды, сама беда сыскалась,

Тужить не думал, довелось тужить.

За что про что сыр-бор горит?

За девку!

В руках была, да отняли из рук.

Здесь девушки по денежке.

Не купишь

И тысячей. Слыхал ли ты про Власа

Дюжова?

Кто ж его не знает, плута,

Лисицу старую!

А дочек видел?

Чтоб не солгать, раз с десять доводилось.

Молва идет: не знаю, правда ль, нет ли?

Прасковью Власьевну за воеводу

Просватали. Ужель, Степан Семеныч,

Я молвлю не в укор, ее жалеешь?

Похаять нечего, с лица красива,

Собой статна, а все же кус не твой;

Пухла, ленива, слова не дождешься.

Я не тебе чета, а не польщуся.

Вот Марья Власьевна совсем другая,

Как не родные точно.

Про нее-то

И говорю, ее-то и жалею;

Мы по любви сошлись и столковались.

Чего ж жалеть-то? Сватайся порядком,

Не отдадут, возьми без позволенья.

Так и задумал.

Ну!

Да помешали.

Я за руку, а за другую…

Кто же?

Все он же, воевода.

Не татарин:

Не женится на двух.

Да он раздумал

Прасковью взять. Как увидал меньшую,

Так подавай ее, а ту не надо.

Во двор берет беречь, чтоб не украли.

А надо бы украсть. Ужли уступишь?

Что уступить, что заживо в могилу!

Мне жизнь — не в жизнь! Бесчестье-то бесчестьем,

Да каково, слюбившись, расставаться;

Любовь-то не пожар, а загорится,

Так не потушишь.

Не сложить же руки,

Не плакать стать; слезами не поможешь.

Подумать, да за дело.

В добрый час!

Повыстудить бы избу. Лишних за дверь.

Останься, Резвый! — ты не помешаешь.

В сенях постойте, подождите зову.

Боярин, я пришел недаром. Тоже

Должишко есть; повыправить хочу.

Взаймы жену, без спросу, люди взяли:

Просить по чести — самого посадят,

Что век не вылезешь. Одно осталось —

Свое добро у вора воровать.

Давай уж вместе! Первым делом надо,

Чтоб воевода выехал дня на два,

Хоть за охотой, хоть на богомолье.

Как выживешь его?

Уж наше дело.

Мизгирь для нас уладит.

Воевода

Без Мизгиря ни шагу. Уж давно бы

Его казнить пора за чародейство,

А он в тюрьме томит; да днем ли, ночью ль,

Во всякий час к себе в покои водит,

По книгам смотрят, в шестокрыл и в рафли,

Мизгирь что скажет, то и свято.

Завтра

Пошли в тюрьму колодникам на хлеб,

А Мизгирю особо. От Романа,

Мол, прислано.

Чем свет пошлю Кубаса.

Я сам схожу.

Нам только большака-то

Долой бы с глаз, а челядь наша будет.

Ну ладно. Делай! Денег ли, людей ли —

Бери, что нужно.

Ты, Степан Семеныч,

Опочивай, ложись! Не думай; утро

Помудренее вечера бывает.

Не к смерти грех. Вели-ка дать медку!

Мне не впервой гулять до бела света.

Ты где бродил?

Не клином свет сошелся.

Гулял по Волге?

Волей и неволей,

В бурлаках…

И в удалых молодцах?

Всего бывало.

И большой дорогой

В ночь темную?

Придет пора, покаюсь.

Ни ты чернец, ни мне конец, боярин.

Здесь слух прошел про Худояра. Слышал?

Слыхать слыхал.

А может, и видал?

Так правда ли, что он народ не грабил

И рук не кровенил; а на богатых

Кладет оброк, служилых да подьячих

Не жалует и нас, дворян поместных.

Пугает крепко?

Ты его боишься?

Мне что бояться, я живу по правде.

Так что ж тебе?

Да поглядеть охота.

Зачем, боярин?

Удаль заставляет.

Не спятишься?

Не пятился ни разу.

Я сам удал и молодцов люблю.

Поедем завтра.

Ладно. Резвый, живо!

Вина давайте, меду! Песни пойте!

Дым коромыслом! С горя загуляли,

А с радости опохмеляться будем.

Уж и полно нам, робята, чужо пиво пити,

Не пора ли нам, робята, свое затирати?

Солод молод на овине, а хмель на тычине.

Уж и что же вы, робята, приуныли!

Аль у вас, робята, денег нету?

Согнать ко мне всю дворню!

Все покои

Прибрать! Постлать ковры! Завесы к окнам

Тафтяные повесить с кружевами!

Чтоб был полавочник на каждой лавке!

Столы сукном завесить! Жениховы

Мои подарки в тереме поставить:

Ларцы и зеркала, белила, перстни,

И мыла всякие, и все покупки,

И рухлядь всю расставить и развесить

Лицом на погляденье!

Все готово

Для дорогих гостей, всего запасно.

Посадим с честью и накормим сыто.

Не на день гости к нам.

Да хоть бы на год!

Я жалую вас милостью боярской:

Не красен дом, не весел господину,

И слугам сиротливо без хозяйки

Боярыни. Благословеньем Божьим

И нашим счастьем мы нашли девицу

Себе по мысли, и понять желаем

Себе в жену, вам в мать и госпожу.

Час добрый! Кланяйтесь, благодарите

Боярина.

Теперь пока до свадьбы

Я этот дом со всем добром и с вами

Невесте отдаю.

Опять ударьте

Челом ему на милости боярской

И слушайте наказ.

Наказ короткой:

Служить боярыне, как мне, со страхом

И вежеством, в грозе и береженье,

Не красть, не лгать, от всякого бесчинства

И пьяного питья блюстись всемерно!

Все это присказка, а вот и сказка!

Чтоб день и ночь ворота на запоре!

Чтоб день и ночь круг дома сторожа!

Чтоб ни к кому приходу, ни подсылу!

Чтоб сенным девкам из ворот ни шагу!

На портомой водить за караулом

Не часто! Слово каждое и дело

Чтоб было мне доподлинно известно!

Не только вести в дом или из дому

Не проносить; а птица прилетела

С чужих хором, чтоб мне про это ведать!

Я батогов для вас не пожалею

За малую оплошку; за большую

Казненным быть нещадно скорой казнью.

Челом боярину и вон ступайте.

Олена!

Ты все волком к лесу смотришь.

Змеей шипишь. Пора бы уходиться,

Забыть про вора-мужа.

Не забуду,

Пока жива.

Кто на тебя посмотрит

Со стороны, так скажет, что зарезать

Меня ты хочешь. Грозными очами

Глядишь на нас, а на душе кто знает

Что у тебя.

Да что кому за дело,

Как я гляжу? Я лучше не умею.

Живу покорно, голову поклонно

Держу перед тобой; что ни заставишь,

Я делаю, не выхожу из воли.

Чего ж тебе?

Стеречь ее покрепче,

Чтоб не сбежала как с двора.

Кто? Я-то?

Куда сбежать? Подумай! Много ль места

Ты мне оставил? Дом стоит покинут

И разорен по милости твоей,

И двор зарос. А где Роман гуляет,

Где буйною головушкой качает,

Печет ли солнце, дождик ли сечет

ЯснСго сокола, в живых ли, нет ли,

И я не знаю, да и ты не знаешь.

Куда ж бежать? Уж разве на погосте —

Над матушкой повыла б, что на горе,

На муку зародила, да взглянула,

Хоть издали, на дом пустой — да в Волгу;

Да грех велик. Уж я у вас останусь

Рабой твоей до гробовой доски.

Да буду ждать, чем нас Господь рассудит

Нет зверя злой жены лютее.

Боярин, Мизгиря пригнали.

Кликни.

Ведите!

Расковать!

За дверью станьте!

Поди сюда.

Что хочешь, господине?

Почто извлек из смрадныя темницы?

Почто труждаешь?

Адово исчадье!

Слуга ты дьявольский! Не в труд, а в милость

Себе поставь боярскую послугу:

Потоль ты жив, пока в тебе нужда есть.

Мигну — и духу твоего не будет

Поганого, и вороны не сыщут

Костей. Пошлю к Москве, там суд короток —

Не волоча, сожгут тебя живого

За волховство.

Несть власти надо мною

В твоих руках. Написана мне в книгах

Другая смерть. Суда не испугаюсь!

На гадине я еду, погоняю

Ужом, сам дюж, судей своих объеду.

Суд по́ суду, век по́ веку ведется.

Посею мак, разыдутся все судьи.

Лишь те сидят, что на меня глядят,

Меня едят, да не съедят — не смогут;

Медвежий рот имею, волчьи губы,

Свиные зубы.

От меня не скроешь

Своей души. Зачем позвал, я знаю,

Не сказывай. Бес падок на седины,

А старый глаз завистлив. Что увидел,

То и подай. Ох, трудно дело, трудно!

Ты к ней лицом, она к тебе затылком!

Ха, ха, ха, ха! Не знаю, как осилю,

Попробую. Вели вина и меду

Подать сюда.

Подай вина и меду!

В отъезд тебе из города, дня на два,

А не уедешь, ничего не будет.

Вся сила в том. Пускай она тоскует

И сохнет по тебе. Как меду выпьет,

Сейчас тоска ее обымет, станет

Всех спрашивать: да скоро ль он приедет,

Мой мил сердечный друг?

Куда ж бы ехать?

Сходи пешком в Лесную пустынь, на́ бор.

Ин ладно. Там и зверя погоняем

Денек, другой.

Давай вино, я выпью.

А мед поставь на стол.

А сам ступай

За двери.

На море, на океане,

На каменном на острове Буяне

Лежит доска, на той доске тоска

И корчится, и ежится, и бьется,

С доски да в воду, из воды в огонь,

А из огня выходит черт и вопит:

Беги скорея, пава Романея,

Ты дуй тоску рабе Марии в кости,

И в тело белое, и в черну печень.

И в сердце ретивое! Шалда, калда!.

Ступай и жди награды по заслуге.

Не жаль мне денег, только бы сбылось!

Сковать и свесть в тюрьму!

К тебе, боярин,

По твоему посылу и приказу,

Вдова Ульяница.

Зови скорее!

Поди, не бойся.

Стань вот так!

Ульяна!

Ты слушай в оба! Не по чести место

Тебе даю. Боярские хоромы

Велика честь для вас, людишек малых,

Ты это чувствуй. Ты сиротским делом

День за день бьешься. У меня в почете

И в холе будешь. Вся твоя забота —

Беречь боярышню, от ней ни шагу

Не отходить. Какие будут речи

Меж вами, сказывай! А баб и девок

Не допускай к боярышне с речами,

Блюди за ними крепко. Все, что нужно,

Через тебя чтоб шло, никак не мимо.

Послужишь честно, честно и отпустим

С большим наделом деньгами и платьем,

И замуж выдам.

Не трудна работа

И много милости. Продли Бог веку

Тебе на белом свете. Сиротинку

Не забываешь.

Дело-то, я знаю,

Тебе по сердцу. Нравом ты свирепа,

Глядишь медведем, ни грозой, ни лаской —

Ничем не взять. Пили тебя на части —

Ты все свое. Ежовою щетиной

Ты обросла кругом. Не надо беса,

Когда ты здеся. Мне того и нужно.

Ступай!

Отдай ей мед.

Неустройко подает.

Когда попросит

Испить боярышня, ты дай ей меду,

Что в этой чарке, да проси о всей.

Откуда ты?

Из погреба.

Треклятый,

Как черт занес на погреб?

Посадили.

В гостях гостил у Бастрюковых.

Голодной смертью

Околевал-сидел, и кнутьем били,

А на тебя, боярин, челобитье

Написано и услано к Москве.

А кто писал?

Да я.

С ума ты спятил!

Или об двух ты головах?

Напишешь

И на себя, как по бокам с плетями

С ордынскими стоят.

А кто поехал?

По выбору послали. С Бастрюковым

Поехали. И он в Москву.

Ну с Богом!

Широкий путь.

Роман Дубровин близко.

И знаешь где?

У Бастрюковых.

Точно?

Хоть умереть, на месте провалиться!

А вот, дай срок, схожу на богомолье,

Нагрянем к ним.

Про Худояра вести.

Хорошие?

Остановился станом

За пустынью. Осиновик-починок

Слыхал когда?

Ну вот и кстати будет,

А я иду туда на богомолье.

Беги скорей, вели собрать Баиму

Стрельцов своих и всех служилых. Мигом

Лети к нему: чтоб нынче и в поход.

Боярин, гости к нам.

Беги навстречу!

Чего ж стоишь как пень!

Прощенья просим,

Что у ворот не ветрел, позагляделся.

Про ласковую тещу только вспомни,

Она и здесь. Как спали-ночевали?

Зятек поклонистый, живем, покуда

Господь хранит.

Садись в передний угол!

Хозяйкой будь.

Хозяйка не садится,

Садись ты, гость.

Не гость и не хозяин.

Хозяйка вот. Весь дом со всем запасом

Ее теперь, а я сюда до свадьбы

Не загляну. Живите как хотите.

Для береженья, для услуги много

Дворовых баб и девок. Был женатый,

Входит Ульяна и несколько женщин.

Так нужны были, а вдовцом остался —

Куда их деть? Хотел уж по осинам

Развешать их, ан вот и пригодились.

Вот и Ульяна, ей наместо мамки.

На всем спасибо! Только ты послушай,

Какое дело! Словно кто испортил

Ее у нас. Бывало, день настанет —

Одну ее и слышишь: без умолку

Трещит, болтает, прыгает да скачет;

Теперь ни слова, точно как немая,

И уст не открывает, и ни шагу

Не сделает сама, толкнешь — идет.

Аль сглазил кто?

От глазу и от порчи

Мы слово знаем. Молодо — стыдливо.

Глазам-то стыдно, а душой-то рада.

Девичий стыд до мужнина порога,

Лиха беда порог переступить.

Не то что стыд, а норовом такая:

Упрямится.

Устанет — перестанет.

Тоскует, что ли? Спрашивать пытали,

Не молвит ничего.

Тоску прогоним

Забавами, да играми, да пляской.

Да песнями. Бессудного покличем.

Здесь, дяденька.

Тебя-то нам и надо.

Шути, хвостом верти, хоть бесом корчись,

Да только тешь! А я домой поеду.

Хочу пешком сходить на богомолье,

Благословиться. Крепче дело будет.

Да говорят, круг города удалых

Поразвелось, так надо попугать их.

Дня два проходим да честным пирком

За свадебку. Прощай, моя зазноба!

Не надолго прощаемся с тобой,

Немного дней пройдет до нашей свадьбы,

Но каждый день протянется мне годом:

Я ночью буду утра дожидаться,

Я утром буду вечер торопить.

Убить бы день, а ночи не увидишь.

Не крой лица, не прячь своих очей

И ненаглядной красоты девичьей,

Дай наглядеться, дай на расставанье

Налюбоваться вдоволь про запас.

Прощай-ка, тещенька.

Прощай, зятек.

В святой бы час, в архангельской.

Спасибо!

Ишь скачет как! Пыль-курево стоит.

Прощай, боярин! С Богом, по морозцу!

Уехал дядя! Запили лохмотья,

И загуляли лоскутки. Не страшно!

Хоть пой, хоть плачь! Никто не сымет воли.

Ах ты бедный еж,

Горемычный еж,

Ты куда ползешь,

Куда ежишься?

Я ползу, ползу

Ко боярскому двору,

Ко высоку терему.

К Марье Власьевне.

Спесива ты, дерешься! А не знаешь,

Как бедного ежа встречают? Слушай:

Как взяли ежа

Во высокий терем,

Как стали ежа

Целовать, миловать,

Оглаживать,

Охорашивать.

Пойдем-ка в терем, погляди подарки

Боярские.

Пойти. Чай, то-то диво!

Кабы не ты, гуляла б я на воле.

Постылый пес, тебе бы беса тешить!

Ножа-то нет, зарезала б тебя.

Гляди-кась. Вот так пыль! Чуть жив со страху!

С ковшом на брагу налетели, дядя!

Убил бобра! Нашла коса на камень!

Отчего начался у нас белый свет?

Отчего началось солнце красное?

Отчего начался млад-светел месяц?

Отчего начались звезды частые?

Отчего начались зори светлые,

Зори утренние и вечерние?

Года бегут; что день, слабеют силы;

А немочи час от часу сильней.

Настанет день, зайдет к моей пещере

Убогий брат, — на оклик нет ответа.

Отворит дверь: и тлеющие кости

Отшельника увидит пред собой.

Сойдут с горы, потупившись смиренно,

В немом молчанье, брат за братом, старцы

И с пеньем понесут меня в обитель,

И честно похоронят, и напишут

В синодик имя Божьего раба

На память вечную. И у престола,

Что день, помин по мне твориться будет;

Но все, что видел я, что сам содеял,

Что я любил, что я покинул в мире —

Со мной в могиле быльем порастет.

Тавань! Я вылезу, а вы плывите,

Да в тальнике и схоронитесь с лодкой.

На клик иди.

Ну, ладно. Поплывем.

Уплывают. Дубровин идет. Пустынник выходит.

Ты здесь опять? Гуляешь на свободе?

И не страшит тебя святое место,

И не уймут тебя земные власти?

Не столько ловят, сколько нас гуляет.

Ты жив еще? Земля сырая терпит

Твои грехи?

Ты видишь, жив покуда.

Приветь меня, отец, хорошим словом,

Благослови, а не кляни! Не сделал

Тебе дурного я.

Не мной ты создан,

Не мной и суд свершится над тобой.

Я не кляну, а лишь молюсь и плачу

Да Божьему дивлюсь долготерпенью.

Мне жаль тебя! Мы оба беглецы.

Ты злом за зло, обидой за обиду

Греховному и суетному миру

Воздать желаешь; я молюсь о нем.

Не обнажай меча! Мечом погибнет

Извлекший меч. Живи со мной в пещере;

Ко мне и зверь бестрепетно приходит,

А от тебя и человек со страхом

Отец, ты в мире не жил,

Мирской заботы-тяготы не знаешь.

Я Богу грешен, виноват царю,

Велик мой грех, велико окаянство,

И рад бы каяться, да не готова

Душа: в миру есть счеты да приманки,

Да зло на человека мыслю, душит

Меня вражда, клещами горло давит.

У сердца моего кусок оторван.

Ты дай мне срок, возьму мое родное,

Не погонюсь и за обидой, брошу,

Отдам ему обиду. Пусть, собака,

Живет да беды на голову копит

До Божьего и царского суда.

Тогда покину вольную потеху

И самохотную расправу. Слушай!

Вот видит Бог, тебе обет кладу:

Построю монастырь; в своем приходе,

Коль приведет Господь свой дом увидеть

И сызнова по-старому зажить,

Украшу храм стенным писаньем новым.

Ни денежкой, неправо нажитою,

Не покорыствуюсь. Пришло неправдой —

Пойдет на дело.

Смерть не за горами,

А за плечами. Легче не родиться,

Чем умереть, не помирившись с Богом.

А вдруг помрешь?

Туда мне и дорога!

Своя вина, так поделом и мука.

В чем Бог застанет, в том меня и судит.

Не все же зло, и доброго немало

Случалось делать; сколько ни потянет,

Во что ни постановят, все же легче.

Уж мне давно шатанье надоело,

Давно хочу покинуть нож булатный;

И грех большой, и впереди-то пытка

Да кнут, что по заказу гнут. Не сладко.

Душа просила, и в уме бродило

Не смертное убойство, не разбои;

Мой норов крут, душа моя не терпит,

Когда большой молодшего обидит,

Подвластного гнетет да давит властный.

У властных власть идет от Бога. Кто же

Тебе дозволил стать над властью?

Сердце

Ретивое, что бьется — не уймется.

Неправый суд царит на белом свете,

В овечьем стаде волки пастухами;

Кто ж застоит за бедных, беззащитных?

Не мы, так кто ж? Нет власти — есть охота.

Затем-то я тюремное сиденье

Сменял на бор сырой. Про это горе

Я в темну ночь над Волгой думу думал

И с соловьями речи говорил.

Да не нашел я по сердцу удалых,

Все голь кабацкая, убойцы, воры,

Вином и кровью пьяные. По локоть

В крови их руки, головы похмельны,

Я им неровня; я затем и с низу

Привольного поближе к дому приплыл,

Чтоб бросить их и сесть опять в посаде,

Лишь, дал бы Бог, сменился воевода.

Ты не дивись, на белом свете много

К своим дворам, на царское тягло,

Приходит нашей братьи. Поживают

И в ус себе не дуют: кто торгует

На воровские деньги, кто припрятал.

Другой, гляди, не два, не три убойства

На плечах носит, да живут покойно,

Никто не трогает. Меня подавно

Посадские не выдадут, подьячих

Купить не дорого. А там годочек,

Другой пройдет, доводчиков не бойся.

Живешь потиху, так в разбое старом

Судить заказано, опричь убойства.

А я не лгу: я рук не кровенил.

Ну, Бог тебя благослови! Смотри же.

Я буду ждать!

Приду, отец, и скоро.

Где наши?

Все в лесу разбродом бродят.

Велишь скричать?

Не надо.

Бережемся.

Поразошлись: кто с кузовом на плечах

Грибов да ягод ищет по опушке,

Другой к слепым уселся на мост с чашкой,

Кто в чаще, кто на острову на Волге

При лодках, при запасе. Воевода

Идет большой дорогой, целой ратью,

Близ ста голов, со всяким ратным боем;

Как на войну собрался, сбил народу,

Затинщиков, стрельцов и пушкарей;

Пищали, бердыши несут, ослопы,

Рогатины, луки и самопалы

Звериные и весь запас воинской.

Уж не за нами ли?

Похоже дело.

Отвесть бы в сторону. Мы мужичонка

Заворотили в лес с дрянным возишком,

С мешком муки; так наказал я на мост

Идти ему да плакать, воеводе

Челом ударить: вот, мол, животишки

Пограбили сегодня утром воры

И поскакали дальше по дороге.

Коль скажешь так, и воз назад воротим,

А нет, — и самому не быть живому.

Да я вперед по деревням верст на семь

Послал молву пустить, что утром были,

А спросят, мол, куда ушли? Кажите,

От города все дальше.

Ты с опаской

Живешь, Щербак. Да тут не то что с сотней

В таком лесу хоть тысячу народу

Сгони — и то не сыщут.

С береженьем

Здоровее. Теперь в версте, не дальше,

Идет походом воевода, смотрят

С деревьев наши; чуть вдали завидят,

Придут сказать. Да что ж ты нас покинул?

Работы нет, давно без дела бродим,

Тоска взяла. Тебя не видим.

Вовсе

Бежал бы я от вас.

Да ты что больно

Спесивишься?

Мне в городе есть дело

Дня на два, на три. Если я не буду

К вам на четвертый, и не ждите больше —

Считайте так, что нет меня на свете.

И жив я, нет ли, — будь ты атаманом.

Казну дувань; бери мой лук бухарской,

Камки и бархаты, цветное платье;

Сбирай людей, плывите без оглядки

На низ.

К казакам, там целее будем;

Туда и след, там что-то заварилось.

Да и тебе бы с нами.

Не узнаешь

Своей судьбы. Вернусь ни с чем, так с вами ж,

Ни с кем другим, опять за ту ж работу.

Некраденый кусок приестся скоро;

Не стать к другой работе привыкать.

А где казна твоя?

В яру зарыта.

Примета есть: иди ручьем с дороги

Все на́ полдень, увидишь две березы,

Сверни направо, на пенек сосновый,

Да тут и рой.

А на свою-то долю

Ты взял ли что? Бывает, откупиться

Нужда придет, так было б чем.

Припрятал

По малости. А там себе иль людям

Достанется — вперед не угадать.

Была бы голова, а деньги будут.

Да что за дело у тебя? не баба ль?

Так лучше брось. Кто с ними поведется,

Сам бабой будет. Бабий волос долог,

Язык длинней.

Зачем иду, я знаю,

А будет то, что будет. Кто поближе

Из наших тут?

Каурой, Заяц, Вотря,

Калга, Ерголь.

Сбери их поскорее,

Приказ отдать. Как кликать будешь?

Птицей,

И отклик тоже, лихо наловчились.

Чужой!

Не тронь. Я прибрал из посадских,

Пригоден будет на мою работу.

Вот Худояр перед тобою — весь тут!

Гляди глазами и ушами слушай,

Язык держи на привязи.

Ну, братцы,

Товарищи, не первый год гуляем

По Волге-матушке. Добра чужого

Награблено, накрадено довольно.

Погуляно, поедено, попито

По горлышко. И век гулял бы с вами —

Не расставался, да такое дело,

Что не ордой, а надоть одному

Пролезть и вылезть, где ползком, где боком,

Кругом болотца, в задние воротца.

Уж рад не рад, а вас покинуть надо

Нена́долго. Щербак за атамана

Послужит вам, та́к и другим скажите.

Вернусь, так ваш уж вплоть до самой петли,

А не вернусь — не поминайте лихом.

Ты не бросай совсем-то!

Что ж такое

Ты затеваешь? Это не порядок.

Так нешто водится?

Да он виниться

Не хочет ли, дьякам в ногах валяться?

Так не помилуют.

Ты не в монахи ль?

Галдеть! Душа не терпит! Рассердиться

Недолго мне, да как-то вы уймете!

Со мной не спорь. Что сказано, то свято:

Тому и быть.

Да без тебя-то горе:

Ты голова, мы руки.

Ну, как часом

Попутает нелегкая, случится,

В тюрьму влетишь?

Доводу, что ль, боитесь?

На вора вор доказчиком не будет.

Пытай, хоть жги, хоть режь, а вас не выдам.

Идут близехонько!

По норам, живо!

Я на камушке сижу,

Я топор в руках держу.

Ай ли, ай люли,

Огород горожу!

Огород горожу,

Все капустку сажу.

Ай ли, ай люли,

Все кочаненькую!

У кого нету капусты,

Просим к нам в огород.

Ай ли, ай люли,

Во девичий хоровод!

Сходилася правда со кривдою,

Кривда правду переспорила.

Пошла правда по поднебесью.

Пошла кривда по сырой земле,

По народу православному:

Оттого суды неправые.

Челом тебе, боярин, воевода!

Не кланяйся! Земное поклоненье

Клади святым; мы грешные.

Боярин,

Ограбили, убили, животишки

Все отняли, стрелами постреляли.

Кто бил тебя?

Неведомые люди.

На конях или пеши?

Все на конях.

Куда поехали?

Всё по дороге,

Всё на полдень.

Теперь отыди с миром

В свой дом. А я иду молиться Богу

И не хочу смущать мирской заботой

Своей души. Дела мирские завтра.

Приди и жди конца церковной службы,

Свою беду скажи, а мы рассудим.

Я сам пойду в погоню за ворами.

А вот тебе на убылое место.

Прими!

Пошли тебе Господь здоровье

За наше умоленье, осударь.

Теперь на лодку, в город и за дело!

Вы, тетка, чьи?

Поместные крестьяне.

За кем живете?

За мурзой крещеным.

Хорош до вас?

Татарин как татарин.

Где бабе знать! Толкуйте с мужиками.

Вот сын придет.

Ты внучка, что ли, нянчишь?

А где ж сноха?

С ребятами в чулане.

Там четверо у ней, вот пятый в люльке.

Струга пришли, к ночлегу подвалили.

Слышь, матушка? А с лесу воевода

Валит со всем народом; хочет станом

На берегу остановиться на ночь.

Чай, лют?

Вестимо, лют: на то боярин.

Ты ждешь купцов, а тут, гляди, нагрянут

Боярские голодные холопья.

Один разор! От них, что от пожару,

Что есть в земле зарыто, то и цело,

А под руку попало, то пропало.

Ахти, беда!

Да что у нас и взять-то?

У нищего суму и ту отнимут.

С стругов?

С стругов.

Отколь?

Из Унжи будем.

С лубьем?

Нешто́!

А вы, робя?

Мы с низу.

Мы в целовальниках идем в насадах,

С казной.

С какой?

С оброчной рыбой.

В бочках?

И с бочешной, и с солью.

А стерлядок?

Не водим мы. А как по верхним плесам,

Каков улов?

Нешто таки.

А мерны?

Да всякие — и в стрелу есть, и больше.

Вы держите аль нет?

Чего?

Вестимо…

Вина-то, что ль? Нет, парень, не бывало,

У нас корчмы никто не держит.

Будто?

Да боязно, велик ответ.

Не бойся,

Не выведем, не сыщики.

Ну, право.

Поди пошарь. Авось найдешь.

Пошарю.

Кажись, что есть; себе берег на праздник.

Хлеб-соль!

Спасибо.

Здравствуйте. Откуда?

Из Нижнего гужом идем в обозе.

Далеко ли?

До Ярославля, с медом,

Мы бортники.

Плесни, хозяйка, щец-то!

Да не пустых.

Варила со снетками.

А снет какой — речной или озерной?

К нам галицкой идет, не белозерской.

Ты на троих давай.

Про всех достанет.

Бладарствуйте. Мы лошадей посмотрим,

Да на печь к вам. Гляди, и полночь скоро.

Часок-другой соснем, да и в дорогу.

Большая печь, просторно, полезайте.

Входит Иван с вином в кувшине.

Полкружки есть. По чарке будет. Пейте.

Простое?

С махом. Люди пьют да хвалят.

Не похулим и мы. Нельзя не выпить,

Все на воде.

На доброе здоровье!

Прибрал в клети?

В подполицу припрятал.

Поди, стучат.

Пущай идут к соседям,

Кого несет!..

Не вдруг пускай. Окликни.

Ишь крик какой! Не лучше ль убираться

С добра ума. Сбирай-ка щи, хозяйка;

А кашу даром. Завтра разочтемся.

Подальше от греха, здоровей будешь.

Пойдемте спать в струги. За угощенье!

Хоть в гроб ложись! Боярин к нам постоем,

Опричь хором, со всем двором валится.

Ишь холодно в палатке, так холопы

По избам рыщут, где теплей да чище.

Уж я молил немало.

Воля Божья!

Придет беда, так отворяй ворота.

Давай огня!

Сдвигайте стол в тот угол!

Ковры, меха стелите, в изголовье

Седло клади!

Яви такую милость,

Ослободи! Поди к соседям!

Смерды,

Ступайте в хлев! Старуху вон, и с зыбкой.

Слуги подходят к люльке.

Разбойники! младенца-то не троньте!

Кому помеха ангельская душка!

Уйми холопей, закажи им трогать

Младенца!

Вон ступайте! Ты, старуха,

Останься здесь с ребенком. Ближе к детям,

И ангел ближе, место благодатней.

Он не блажит у вас?

В кого родится

Благой у нас; давно мы присмирели,

С царя Бориса.

Вспомнила Егорья?

Ужли ж забыть! И правнуки и внуки

Праправнуков Егорья помнить будут.

Раздень меня!

Опочивай покойно!

Я в сени спать; понадоблюсь, так близко.

Воевода ложится и скоро засыпает.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Допри́ж деды не видали беды.

Беда пришла да беду привела

С напастями да с пропа́стями,

С правежами беда, все с побоями.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Нас Бог забыл, царь не милует,

Люди бросили, людям отдали,

Нам во людях жить, на людей служить,

На людей людям приноравливать.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Беду нажили, как изжить будет?

Изживем беду за работушкой,

За немилой чужой, непокладною.

Вековечною, злою-страдною.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Ты спи, поколь изживем беду.

Изживем беду, пронесет грозу,

Пронесет грозу, горе минется.

Поколь Бог простит, царь сжалится.

Сдавил всю грудь, проклятый! Душит, душит,

Вздохнуть не даст ни разу, зачураться!

Ох, смерть моя приходит! Чур меня!

Полегчило немного. Ох, тоскует

Душа моя! Отстаньте, отступите,

Мучители! Закройте ваши лица,

Измученные пыткой, испитые,

Как саван белые. И слезы, слезы

Сиротские, напрасные, как реки

Бегут кругом, и стон стоит до неба.

Кровавые потоки, муки, пытки!

Довольно мук, и палачей гоните!

Вы видите, мы по колено бродим

В чужой крови! Мы вымучили много

Добра себе чужого. Посмотрите,

Еще несут и сыплют: всё копейки

И денежки серебряные. Жгутся,

Проклятые; они не деньги, угли

Из кузницы, из горну. Вот с мехами

Подходят дьяволы и раздувают,

И пышет жаром, так и пышет жаром;

Вся кровь горит, огонь бежит по жилам

И сердце жжет.

О Господи помилуй!

И сон тяжел, и сонный бред замучил.

С молитвой лег. Не знаю, что за притча!

И рад не спать, да сон одолевает,

Сомкну глаза, так одолеют грезы…

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Белым тельцем лежиши в люлечке,

Твоя душенька в небесах летит.

Твой тихой сон сам Господь хранит,

По бокам стоят светлы ангелы.

О Господи, и нас помилуй, грешных!

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

С тобой сидит бабка старая.

До зари с зари прибаюкивает,

Тихой сон очам наговаривает

Да качку-качалку покачивает.

К суду зовут. От судьев откупиться

Я знаю как. Не первый раз. Не страшен

Боярский суд, московской. Где я?

Как я

Попал в Москву? Вот царские палаты,

Постельное крыльцо; дворяне ходят

По лестнице, бояре на площадке.

И я ходил проситься на кормленье,

Покланялся немало, с год толкался,

Ступени тер, без шапки. Что за люди?

Все новые. А вот и Бастрюкова

Я вижу там. Пойти и мне с поклоном.

Никак не встать, как скованный, и ноги

Как вкопаны. А вот большой боярин.

На крыльце.

Несут молву, что якобы Шалыгин

Задуровал на воеводстве. Правда ль?

Аль, может, врут?

Посадским утесненье

Великое, убытки и налоги

Напрасные чинит.

Не верь, боярин!

Продажей и убойством изобидел.

А челобитья есть?

Без челобитья

На городах живут ли воеводы!

Другой путем усесться не успеет,

Глядишь — уж шлют. Давно сидит Шалыгин,

Так как не быть! Нельзя без челобитьев.

Святой и тот на всех не угодит.

За воевод дьяки всегда заступа,

Горой стоят. Как надо, христиане:

Не платят злом за добрые поминки;

И правды не узнать от них. Собака

Собаку знает, не укусит.

Много

Обижено Шалыгиным напрасно.

На днях в приказ прислали челобитье,

Коль правда все, не ждать ему пощады.

А челобитчик кто?

Да всем посадом

От старосты, во всех посадских место.

И старостам нельзя во всем поверить.

Поссорятся, сейчас и челобитье;

А помирятся, так его же просят

На воеводство. Их не разберешь.

А недоборы?

Есть и недоборы.

Здесь Бастрюков Семен, в Москву приехал

Из города. Спроси его, он знает

Про все дела.

Ну, кликни Бастрюкова.

Не скажешь ли чего про воеводу

Шалыгина?

Да что сказать, боярин!

Коль правду говорить, житья не стало

Ни меньшим, ни большим. Погадских мучит,

А жен себе берет.

Не верь, боярин!

Поклепом злым обносит, мстя, по злобе.

Он сам воров таит и укрывает.

С подьячими стакнувшись, научает

Воров в тюрьме поклепом и молвою

Язычною посадских обносить,

Своей корысти ради ненасытной.

В тюрьме блюдет себе для волховства

Волхва. Дела позапустил. Посадских

Поразогнал: дворишки запустели,

От тесноты и не стерпя мученья —

Все врозь бегут.

Он ворог мой! пустите,

Я задушу его! Пустите руки!

Кто держит их! Зачем меня связали?

Его связать!

Кого б послать для сыску!

Охотники найдутся. Да уж разом

Сыскать велеть и сесть на воеводство.

Вот двое тут: Несытов да Поджарый.

Вот и нашлись.

Пустите покормиться!

У нас еще и кошка не умылась,

А гости к нам на двор.

Давно уж просят.

Где мед, там мух нальнет. Болото было б,

А черти будут.

Отпустить Левонтья

Поджарова. Он прохарчился больно

И отощал, как жердь. А Бастрюкова

Пускай опять в губные выбирают.

Пиши наказ, да пусть и едут с Богом,

Я доложу назавтра государю.

И страшен сон, да милостив Господь.

Недаром шлю из года в год поминки

Приятелю-дьяку и доброхотам.

Ужли ж они меня не пожалеют,

Греха не побоятся? Грех великий

Поминки брать задаром. Что поминки!

Всех прах и тлен. Душа своя дороже.

Оброк плачу, так можно спать спокойно,

Не выдадут. Не всякий сон да в руку.

Сосну еще — и в город. Да приняться

За Бастрюковых. Насолили оба.

Отец мутит, а сын ворует девок.

Недогляди немного, и увез бы

Жемчужину такую, что и в царских

Не сыщется палатах. Да ему ли,

Беспутному, сокровище такое!

Ему бы пить, а красоты девичьей

Не разберет он, бражник; та ль, другая ль

Ему одно. Уж он, гляди, за пьянством

И позабыл о ней. А если помнит?

А если врет Мизгирь, и ворожбою

Он обманул меня, чтоб только выжить

Из города, чтоб не был я помехой

Их плутовству! Людишки все продажны,

За денежку любого купишь. Каждый

И пьяница и вор. Зачем заехал

Я в эту глушь? На самых добрых конях

Весь день скакать, до ночи не доскачешь.

А там, гляди, гульба, потеха, пьянство

Во всем дворе. А в терему у Марьи

Чужой сидит хозяином, целует,

Глядит ей в очи, к сердцу жмет ее,

Как у себя, как дома. Либо вовсе

Сманил ее и был таков. Немало

Светлиц и повалуш у Бастрюкова,

Зачем ему в чужие красться вором,

Исподтишка, с оглядкой миловаться,

Чтоб люди не видали. То ли дело,

Привез домой, она не поперечит,

Гуляй душа, никто не помешает.

О, дьяволы! Грызи зубами руки

Да плачь теперь; свою башку седую

Разбей об печку. Дураком родился

И дураком умрешь. Вот близко локоть,

Да не укусишь. Ты кому поверил?

Кого оставил дом стеречь? Бабенку!

Она, родясь, алтына не видала:

Достать мошну да позвенеть ей к рылу,

Себя продаст, не только что чужую.

А слуги? те назло, не из корысти,

Готовы дом поджечь со всех углов.

Скачи, Нечай, скачи, приедешь в пору.

Там пир идет, весь мир гуляет, пляшут,

Здоровье пьют, Нечая поминают:

«Берег Нечай, да людям. У Нечая

И по губам текло, да не попало».

Да скоро ль утро? Ехать бы, да темно

И бездорожье, ноги изломаешь!

Дрожи как лист осиновый, Иудой

Трясись теперь; сиди да утра жди!

Хоть бы колдун какой! Поворожить бы.

Ты ворожишь, старуха?

Нам, боярин,

И ворожить-то не о чем. Мы Бога

И так прогневали. А вам, боярин,

Без ворожбы сполагоря живется.

Ты отойди, здесь ангельское место.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Вы, черти полуночные, сбирайтесь —

Иль рвите врозь меня, иль помогите!

А сон опять морит. Прилягу малость.

Забрезжит свет, на ко́ней и в дорогу.

С тобой сидит бабка старая.

До зари с зари прибаюкивает,

Тихий сон очам наговаривает,

Да качку-качалку покачивает.

Да вот они. Роман Дубровин, Степка,

Вы оба тут. Ну, вас-то мне и надо.

Попался, брат Степан! Иди к ответу!

Не я сужу, закон, не обижайся,

Что не по шерсти гладят. Ты умеешь

Воров скрывать, умей ответ держать.

Повеселей бы что-нибудь, робята!

Да вот игра: садись, робята, на пол

Да запоем: «По матушке по Волге!»

Любимая моя игра. Хмельному

Простору нет в избе, гулять охота.

Вот сядем все, да и поедем. Любо!

Я — атаман, Дубровин — есаулом.

Я — на корму, он на нос.

Ты с братиной

В середку сядь и потчуй всех: направо,

Налево, мне, Дубровину, себе…

Поехали!

Далеко не уедешь!

Раз первой! Раз другой! Ухнем да ухнем!

Ты на пол сел и думаешь, что в лодку!

Дурак, дурак! Вяжите их покрепче!

Накрыли вас, дружков. Да где же люди?

В железа всех! И не проси пощады!

Я зол, как зверь, как волк запольный! Живо

В застенок их, пытать поочередно!

Раз первой! Раз другой! Еще маленький разок!

Уехали! Держите их, держите!

Кормилица ты наша, мать родная!

Ты нас поишь, и кормишь, а лелеешь!

Челом тебе! Катись до синя-моря

Крутым ярам да красным бережочкам

На утешенье, нам на погулянье!

Недаром слава про тебя ведется,

Немало песен на Руси поется,

А всех милей: «По матушке по Волге!»

Вниз по матушке по Волге,

По широкой, славной, долгой,

Взбушевалася погодка

Немала́я, волнова́я.

Ты, есаул, гляди, что впереди!

Что видишь?

Чи́рни.

Чи́рни не помеха,

В воде-то черти, в берегу-то черви,

В лесах коренья, пенья да сучки,

По городам подьячие крючки.

Хотят словить, да врут: мы погуляем,

По Волге силу-удаль попытаем.

Ничего в волнах не видно,

Только видно одну лодку,

Легку лодочку косную,

Макарьевску, разъездную.

Верней гляди, что впереди?

Колода.

Что мне колода! Сам я воевода.

А ты гляди по Волге, нет ли встречных

И поперечных?

Есть. Струги гребные.

Какие, с чем?

Купецкие с товаром,

А царские с казной.

На них казаки-воры,

А на купецких-то бурлаки хворы.

Сарынь на кичку! Стой! Не надо, мимо!

Мы не за тем.

Зачем ты едешь, знаю.

Воруй себе, да только не у нас.

Гляди верней! Что видишь?

Вижу терем

Расписанный.

Пригряньте-ка, робята!

Вы приваливай, робята,

Ко крутому бережочку,

Да ко желтому песочку,

Ко боярскому подворью.

Показывается терем.

Не мой терем, не мой. К чужому едут,

Мой в городе, на лодке не подъедешь;

Я дома сам, чего же мне бояться?

Ловите их, держите! Воры, воры

Наехали. Да что ж вы, спите, что ли?

Ко Нечаеву подворью.

Да ко Марьину здоровью.

Марья Власьевна сходит с бepeгa.

А Марьюшка выходила.

Гребцам меду выносила.

Не прогневайся, хозяин,

Что наехали не званы.

Зачем ты здесь? Домой, вернись домой!

Не дам уйти. Шалишь! Не доставайся

Ты никому. Где нож? А вот он, вот он!

Возьмет ли, нет ли, только не живую.

Вы берите красну девку

Во макарьевскую лодку,

Вы сажайте-ка, робята,

К атаману на колени.

В глазах увез. Меня столкнули в Волгу.

Тону, тону! Спасите! Заливает

Меня всего, под шею подступает.

Ко дну иду. Без покаянья страшно

Мне умирать. Спасите, дайте время

Покаяться, раздать именье нищим,

Посхимиться. Никто не шевельнется,

На берегу стоят да смотрят. Любо,

Что я тону, как ключ. Вот дно, вот камни

Зеленые, зеленая трава,

Песок зеленый! Братцы, помогите!

Будить аль нет?

Не трожь, пусть сам проснется.

Тону! Спасите! Господи, помилуй

Раба Нечая! Умираю!

Где я?

Господь с тобой! Мы здесь, в избе.

Проворней!

Коней, коней!

Оседланы, боярин.

Домой живей, чтоб к ночи быть.

Поспеем.

Слава тебе, Господи, до бела света проспали.

Рассвело бело, хоть хлеб ешь.

Рушай да кушай на здоровье.

Господи благослови!