Том 4. С бластером против всех

Фантастический боевик Магистральное направление? (заключение)

© В. Гончаров, Г. Елисеев, Д. Володихин, 2003

Так уж издавна повелось, что приключенческая литература всегда шла рука об руку с фантастикой.

Ничего удивительного в этом нет, ведь вплоть до начала XX в. для большинства читателей художественной литературы мир делился на две части — обыденно-реальный и сказочно-экзотический. В обыденном мире не происходило ничего выходящего за рамки привычного жизненного уклада — и это являлось главным его достоинством. А все «страшные опасности и ужасные приключения» имели место лишь в далеких временах и странах либо в воображении сказочников.

Даже для того, чтобы встретиться с привидением, герою (а вместе с ним и читателю) требовалось выйти из дома, сесть в кабриолет или ландо и отправиться в полузаброшенный замок — где-нибудь в английской глуши, почти на самой грани обитаемого мира, на пустынном морском берегу, среди вересковых пустошей либо у края таинственных торфяных болот. Туда, где по ночам в шуме прибоя слышен странный шепот, в полутьме старинных коридоров раздается мерный лязг кандальных цепей, а издали доносится леденящий вой Баскервильской собаки.

Другой род чудес издавна представляли удивительные путешествия, уводившие читателя в далекие заморские страны и таинственные земли, где жили совершенно иные люди, приключения творились буквально на каждом шагу, а неизведанное крылось за каждым поворотом.

Эпоха великих географических открытий не только не развенчала этот чудесный мир, но лишь приблизила его к читателю, сделав теоретически доступным. Именно поэтому XIX век стал временем расцвета «географического романа». Его официальной целью считалось «развлекать, поучая» подрастающее поколение, на деле же книгами Жюля Верна, Буссенара или Жаколио зачитывались все поколения, от мала до велика. Стоит ли говорить, что фантастика была неотъемлемым элементом множества подобных романов? Она могла не проявляться в тексте открыто, но неизбежно стояла «за кадром», оставаясь важной составляющей описываемого мира, который не принадлежал реальному — хотя временами и стоял совсем близко к нему.

Во второй половине XIX в. модной темой приключенческой литературы стали национально-патриотические мотивы. Правда следует заметить, что персонажи французских авторов, как правило, предпочитали бороться против британского владычества, английские писатели язвительно бичевали германский колониализм, а немецкие литераторы боролись против английскою и французского империализма.

А жанр авантюрной фантастики требовал в первую очередь «приключений тела», лучше бы на экзотическом антураже. И здесь решающую роль в формировании канона сыграл классик английской литературы рубежа XIX и XX вв. Редьярд Киплинг. Певец британского колониализма и «бремени белого человека», чья поэзия завораживала даже самых отчаянных антиимпериалистов.

Конечно, такое мироощущение легко подошло вплотную к фантастике. И Киплинг в своем творчестве ничуть не чурался фантастического, его перу принадлежит антиутопия «Ночная почта: рассказ о 2000 годе» и несколько мистических новелл, а знаменитая «Книга Джунглей» лежит аккурат на той самой тончайшей грани, что отделяет фантастику от реализма. Но самой главной заслугой (или виной) Киплинга стало создание образа сильной личности, человека — либо сверхчеловека, — продвигающего цивилизацию вперед и поэтому имеющего право выйти за рамки общепринятой морали, творя свою собственную мораль.

Что роднит героев приключенческих произведений, помимо переживаемых ими удивительных и опасных приключений? Как ни странно, в первую очередь это одиночество — типичное для романтического героя, от которого сам жанр требует выделяться из толпы остальных людей. Но выйти из общества просто, гораздо сложнее будет вернуться к нему обратно. Признаемся честно, даже современная приключенческая фантастика в немалой степени ведет свое происхождение от романтиков XIX в.

Тем временем в начале XX в. авантюрная фантастика, воспринимавшаяся как вид развлекательной или, на худой конец, научно-популярной литературы, была потеснена новым жанром — фантастикой реалистической. Начиналась эпоха великих общественных потрясений, и новая серьезная госпожа сочла должным не отвлекать читателя от окружающей действительности, а ткнуть его носом в изнанку обыденной жизни. Рождался жанр социальной фантастики, которая вскоре отобрала у фантастики «жюльверновского» направления почетный титул «научной».

Да и читатель у нее был уже не совсем прежний — зачастую он обитал именно в тех местах, где скитались герои авантюрных произведений, но не ощущал вокруг себя ровным счетом никакой романтики, а ко всяческим чудесам относился со вполне оправданной опаской. Тем более что для встречи с жутковатыми чудесами больше не было необходимости пускаться в дальнее путешествие. В романе «Мистер Блэтсуорси на острове Рэмполь» (Mr. Blettsworthy on Rampole Island, 1928) уэллсовский герой, переживший рискованные приключения на далеком острове, вдруг с удивлением обнаружил, что на самом деле обретается в джунглях современного города, а дикарский антураж происходящего — лишь снизошедший на него некий умственный морок.

Герберт Джордж Уэллс, начавший свою литературную деятельность со вполне авантюрных произведений, вроде «Человека-невидимки» или «Острова доктора Моро», став классиком «высокого» жанра, получил право писать скучно. Авантюрная фантастика такого права не имела, ибо главным ее достоинством оставался «экшн» (англ, action), то есть действие, внешняя напряженность сюжета.

Вот в этих условиях в начале XX в. на свет и появился фантастический боевик.

Границы боевика как разновидности научно-фантастической литературы определить довольно трудно. Он находится где-то по соседству с фантастикой авантюрной, научно-фантастическим детективом и фантастикой антивоенной. Но можно обнаружить в нем элементы политической фантастики, историй о контакте с инопланетянами, повествований о космических приключениях… Немного упрощая, можно сказать, что к фантастическому боевику можно отнести произведение, написанное в жанре приключенческой фантастики, но в котором действие развивается на фоне продолжающейся межзвездной войны или политического кризиса. От антивоенной или социальной фантастики его будет отличать пристальное внимание автора не к судьбе всего общества, а к приключениям одного героя или их группы. Тех, кто действительно готов выступить с бластером против всех. Главное — быстрота развития событий, острота сюжета, постоянные захватывающие приключения.

Своего расцвета фантастический боевик достиг в США. Заимствовавший достаточно много из традиций «вестерна» (рассказов о приключениях на Диком Западе), боевик оказался очень американским по своей сути направлением в НФ Сама идея приключений одинокого героя, попавшего в трудные обстоятельства, из которых почти невозможно выпутаться, импонировала американцам-индивидуалистам. Ведь большинство из них было воспитано в рамках жесткой протестантской этики, целиком построенной на идее избранности Богом одних, преуспевающих в жизни, и отверженности других — неудачников. Хотя отдельные произведения, которые можно отнести к числу НФ-боевиков, возникали раньше и вне границ США. Например, книга английского прозаика Роберта Коула «Битва за империю: рассказ о 2236 годе» (The Struggle for Empire: a Story of the Year 2236, 1900) повествует о войне землян, объединенных во всемирную Британскую империю, с пришельцами из звездной системы Сириуса. Пожалуй, дату выхода этой книги в свет и можно считать формальным «днем рождения» фантастического боевика.

Традиции приключенческих романов, которым старались следовать Киплинг и другие европейские писатели рубежа XIX–XX вв., в США оказались значительно упрощены под влиянием «вестерна». Важный переход от авантюрной научной фантастики в «европейском стиле» к фантастическому боевику, использующему приемы «вестерна», был сделан в книгах Эдгара Райса Берроуза. В первую очередь в «марсианском цикле», начатом романом «Под лунами Марса» (Under the Moons of Mars). Создатель Тарзана, отправив в 1912 г. другого своего героя Джона Картера на Марс, написал книгу, которую можно рассматривать и как один из ранних образцов фэнтези, и как явный боевик. Даже антураж марсианских приключений Джона Картера (или венерианских — другого героя Берроуза — Карсона Непьера) является чем-то гибридным — сражаясь мечами и копьями, герои в то же время путешествуют на космических кораблях, использующих атомную энергию.

«Детство» научно-фантастического боевика совпало с расцветом жанра комиксов в американской литературе. Поэтому часто герои ранних боевиков легко переходили со страниц массовых научно-фантастических журналов на страницы комиксов и обратно. Так произошло с двумя самыми, пожалуй, известными персонажами боевиков того времени — Баком Роджерсом и Флэшем Гордоном.

Энтони «Бак» Роджерс, космический герой, действовавший в XXV веке, впервые появился на страницах журнала «Эмейзинг сториз» в 1928 г. Именно тогда вышла в свет первая часть фантастического романа Филиппа Ноулана «Армагеддон в 2419 году» (Armageddon 2419 AD), где рассказывалось о борьбе американского лейтенанта Энтони Роджерса, случайно оказавшегося в будущем, с ордами «Красных монголов», захватившими территорию США. Роман был принят критикой без особого энтузиазма, зато комикс, созданный по его мотивам, разошелся прекрасно. После этого Ноулан в союзе с художником Диком Калкинсом выпустил множество комиксов о приключениях и победах Бака Роджерса. В течение сорока лет неутомимый герой одолевал всех своих врагов как на Земле, так и в космосе. Комиксный сериал завершился только в 1967 г.

Другой «американский герой», Флэш Гордон, доблестно борющийся с императором Мингом Безжалостным, главой империи Монго, появился на страницах комиксов в 1934 г. Новый персонаж оказался не менее популярным, чем Бак Роджерс. Приключения Гордона продолжались даже на страницах специального журнала «Флэш Гордон Стрендж Эдвэнчер Мэгэзин».

Однако успех раннего фантастического боевика в основном среди подростковой аудитории и тесная связь с культурой комиксов привели к тому, что многие фантасты и критики стали рассматривать подобного рода литературу как нечто второсортное. Как ни парадоксально, подобное презрительное отношение пошло на пользу боевику, который мог бы застрять на уровне похождений Бака Роджерса, с тупой прямолинейностью каждый раз заканчивавшихся полной и безоговорочной победой главного героя. Теперь же, если известные мастера фантастики и решались написать фантастический боевик, то старались исполнить его на более серьезном уровне. Они стремились увязывать бездумные приключения одиночки, размахивающего заряженным бластером, со сложными вопросами научной фантастики — например, с проблемами контакта между разумными существами или перспектив развития человеческого общества.

С первых лет своего развития наиболее тесно фантастический боевик оказался связан с «космической оперой» (повествованием о военных приключениях в космосе). И в очередной раз трудно сказать — где же проходит граница между этими двумя направлениями фантастики. Например, известный сериал Эдварда Элмера «Дока» Смита о «Людях Линзы» (1934–1950) можно расценивать и как «космическую оперу», и как космический боевик. Грандиозные сражения звездных флотов разворачиваются на фоне бесконечных галактических пространств, в них гибнут целые планеты, и все же внимание автора приковано к судьбе отдельных персонажей — в первую очередь космических патрульных («Людей Линзы»), борющихся со злом по всей Вселенной.

Так же тесно увязывал фантастический боевик с «космической оперой» и Эдмонд Гамильтон. Его знаменитый роман «Звездные короли» (The Star Kings, 1949) на годы стал образцовым произведением и для того, и для другого направления в фантастике. Невероятные приключения, следующие одно за другим; благородный герой-одиночка, вынужденный преодолевать обстоятельства, постоянно складывающиеся против него; космический злодей, мечтающий о вселенском господстве; неимоверно разрушительное оружие, способное уничтожить уже не только корабли или планеты, но и само пространство. Все эти элементы потом не раз повторятся в книгах как самого Гамильтона, так и других американских авторов, мастеров фантастического боевика. Среди других произведений американского фантаста, бесспорно боевикового типа, можно вспомнить продолжение «Звездных королей» — «Возвращение на звезды» (Return to the Stars, 1970), цикл «Звездный волк» (1967–1968), романы «Разрушитель Солнца» (The Sun Smasher, 1954), «Битва за звезды» (Battle for the Stars, 1956), знаменитую повесть «Сокровище Громовой Луны» (1942) и др. Его книги дают хорошее представление об особенностях научно-фантастического боевика в этот период. Для произведений Гамильтона характерна возвышенная романтическая приподнятость, богатство фантазии — и минимум внимания к психологии героев. «Законы жанра» долгое время требовали от «космической оперы» голого действия и предельного упрощения всех иных составляющих текста.

Одним из заметных авторов боевиков 30-х гг. был Джек Уильямсон. Его цикл о «Космическом Легионе», в который вошли романы «Космический Легион» (The Legion of Space, 1934), «Кометчики» (The Cometeers, 1936) и «Один против Легиона» (One Against the Legion, 1939), наряду со «Звездными королями» Э. Гамильтона можно считать эталонным для космических боевиков. Борьба героев с инопланетными злодеями, стремящимися уничтожить таинственное сверхоружие землян АККА, не отпускает внимание читателей с первой до последней страницы. В 50-е гг. в соавторстве с Джеймсом Ганном Уильямсон написал один из самых интересных боевиков этого времени — «Звездный мост» (Star Bridge, 1955).

Чисто литературное качество фантастического боевика подняли авторы «Золотого века» американской НФ, связанные со школой Джона Кэмпбелла и печатавшиеся преимущественно на страницах его журнала «Эстаундинг Сайнс Фикшн». В НФ-боевиках 40—50-х гг. XX в. писатели предпочитали строить сюжет так, чтобы герой побеждал не засчет мускулов или сверхразрушительного оружия, а при помощи разума, знания людей или особенностей инопланетного общества. Хотя и без стрельбы из лазеров дело все же не обходилось… Одновременно в книгах этого периода заметно влияние и шпионских романов с их обязательной детективной линией.

Роман «Космические течения» (The Currents of Space, 1952), входящий в обширнейший цикл Айзека Азимова о Галактической империи оказался именно таким интеллектуальным боевиком. В нем герои не только сражаются со своими врагами, но и пытаются разрешить детективную загадку, затрагивающую судьбу целой планеты Флорины. В то же время основной задачей Азимова стало исследование структуры гигантской суперцивилизации, особенностей ее развития и эволюции. Эта работа была им блестяще проделана в цикле «Основание» (1942–1950) — одном из фундаментальнейших творений современной англо-американской фантастики. Однако при написании как «Основания», так и других произведений из сериала о Галактической империи, Азимова все же более интересовали «приключения мысли» — недаром одним из источников его вдохновения стал труд английского историка Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской Империи».

Заметное влияние на историю НФ-боевика в США оказало и творчество Альфреда Элтона Ван-Вогта. Основной темой в произведениях Ван-Вогта всегда оставалось эволюционное изменение человека, появление у него новых фантастических способностей (бессмертия, телепатии и т. д.). Однако эту тему американский фантаст воплощал и в форме боевика. Так заметным явлением в истории фантастического боевика в США стала дилогия Ван-Вогта «Оружейники»: «Оружейные магазины Ишера» (The Weapon Shops of lsher; 1942) — «Оружейники» (The Weapon Makers, 1943). Изначально развивающиеся как история борьбы группы героев-подпольщиков против могущественной империи Ишер, романы дилогии постепенно перерастают в рассказ о судьбе Земли и человечества. А главный герой второй части, Роберт Хедрук, случайно достигший бессмертия, в итоге оказывается новым мессией, предназначенным для того, чтобы направить род людской к управлению всей Вселенной. Как фантастический боевик сделан и роман Ван-Вогта «Война против Рул-лов» (The War Against the Rull, 1940–1930), одно из самых известных произведений 40-х гг. о войне человечества с инопланетянами.

Два превосходных образца боевика оставил и Альфред Вестер. Оба его романа 30-х гг. — «Человек без лица» (The Demolished Man, 1952) и «Тигр! Тигр!» (Tiger! Tiger!, 1956) — могут быть охарактеризованы как боевики. Особенно это определение подходит для второй книги. История пилота Гулливера Фойла, посвятившего всю жизнь мести экипажу космического корабля «Ворга», развивается на фоне декадентского, вычурного, психологически изломанного далекого будущего. Характерной чертой этого будущего Вестер делает непрекращающуюся войну между Землей и ее бывшими колониями, что традиционно для боевиков.

Особым направлением в развитии научно-фантастического боевика 40—50-х гг. стало повествование о борьбе землян или представителей земных колоний с галактическими агрессорами. Подобные романы, заметно проникнутые духом «холодной войны» и воспоминаниями о нацистской оккупации Европы, призывали к бескомпромиссной борьбе с захватчиками. По сюжету такие тексты часто сближались с политической фантастикой, рассказывающей о вторжении «орд большевиков» на территорию США. Тем не менее и эти книги оставили заметный след в истории развития фантастического боевика. Среди них, несомненно, выделяется роман «Падающий факел» (The Fatting Torch, 1959) Альгиса Будриса, яркого американского фантаста литовского происхождения. Будрис нарисовал впечатляющую картину трудной борьбы земного подполья с пришельцами. Его книга также приближала время прихода «взрослого» периода развития боевика — герой романа в итоге, конечно же, одержал победу, но для этого ему пришлось преодолеть немало трудностей и психологических проблем. И одержать одну из главных побед — над самим собой, над своей трусостью и нерешительностью.

В конце 50-х гг. XX в. произошел переход к новому этапу в развитии НФ-боевика — и отнюдь не постепенно, как раньше. Его ознаменовал выход в свет одного-единственного романа. Однако этот роман оказал влияние на весь жанр НФ и оказывает воздействие по сей день! Это была «Звездная пехота» (Starship Troopers, 1959) Роберта Энсона Хайнлайна. Как и во многих других областях фантастики, Хайнлайн оказался первооткрывателем, «пионером», упорно выводившим боевик из гетто подростковой литературы. Его жестокий роман доказал, что и фантастический боевик может быть вполне серьезным произведением. Рассказ о долгой войне, которую земляне ведут с расой инопланетных разумных жуков, проникнутый прославлением армии и воинских доблестей, вызвал как яростные опровержения, так и восторженные подражания.

Именно после «Звездной пехоты» стало ясно, что писать боевики в старом добром стиле «Людей Линзы» уже невозможно. Наступала эпоха неизбежного взросления и тут-то фантастическому боевику нанесли тяжелую травму. Травма, правда, была вызвана общей «болезнью», охватившей в 60-х гг. XX в. англоязычную фантастику. «Болезнью», которая называлась «Новой Волной». «Волна», поднявшаяся в Англии и быстро перехлестнувшая на другую сторону Атлантики, принесла с собой не только требования более высокого литературного качества или внимания к стилю фантастических произведений, но и вполне четкие политические пристрастия. Практически все известные деятели «Новой Волны» тяготели к леволиберальным, социалистическим или даже анархистским убеждениям. Культ армии или героя-одиночки, стоящего на охране существующего общества, столь характерный для боевика, они подвергали беспощадному высмеиванию. Один из главных идеологов движения, английский писатель Майкл Муркок создал целый цикл своего рода «антибоевиков» — романов о похождениях авантюриста Джерри Корнелиуса, выглядящего «негативом» обычных героев НФ-романов 30—50-х гг. (вплоть до того, что у Корнелиуса была черная кожа и светлые волосы). Приключениям в далеком космосе апологеты «Новой Волны» противопоставили книги о близком будущем, острополитические, заставлявшие читателя размышлять о проблемах современности. Даже приключения одиночек на других планетах под пером авторов этого движения больше напоминали не похождения Джона Картера на Марсе, а рассказы солдат, вернувшихся с полей сражений в Корее и Вьетнаме. Привычный боевик, по мысли идеологов «Новой Волны», должен был смениться откровенно антивоенными книгами, такими как, например, «Люди в джунглях» (The Men in the Jungle, 1967) Нормана Спинрада.

Однако фантастический боевик умирать упорно отказывался. В основном благодаря вниманию простых читателей. Поэтому в конце концов «Новая Волна» прошла и схлынула, а боевик остался.

К тому же, как ни парадоксально это звучит, даже в рамках либеральных и антивоенных воззрений писатели ухитрялись создавать замечательные образцы книг такого рода. Своеобразной антитезой идеологии «сильного человека» стал роман Гарри Гаррисона «Неукротимая планета» (оригинальное название «Мир смерти» — Deathworld, 1960). Его главный герой Язон динАльт — типичный персонаж плутовского романа, которому волею обстоятельств приходится выступать в роли суяпермена. Однако победу ему приносит именно способность выйти за рамки силового стереотипа и решить проблему умом и пониманием, а не мощью оружия. В последующих двух романах цикла — «Мир смерти-2» (Deathworld-2, 1964) и «Мир смерти-3» (Deathworld-3, 1968) — динАльт постепенно приобретает репутацию человека, которому непредвзятый и ироничный взгляд на окружающий мир помогает найти выход из ситуаций, в которых пасуют прочие «сверхчеловеки» с их стремлением решать все проблемы при помощи бластера.

Авторы же, чьи взгляды были близки к хайнлайновским, тоже продолжали создавать интереснейшие боевики в 60—80-е гг. XX в. Боевик не только быстро «оправлялся» от травмы, но и стал набирать вес и силы.

Целый цикл фантастических боевиков написал в 50—80-е гг. XX в. Пол Андерсон. Несмотря на давление со стороны критиков в смутные времена революционной «Новой Волны», Андерсон продолжал работать над боевиками, выдавая книгу за книгой. К этому направлению в его творчестве в первую очередь относятся два цикла: о межзвездном торговце Николасе ван Рийне («Война крылатых людей» (War of the Wing-Men, 1958), «Звездный торговец» (Trader to the Stars, 1964), «Возмутители спокойствия» (The Trouble Twisters, 1966) и др.) и об агенте разведки Галактической империи Доменике Флэндри. (Последний цикл продолжался почти двадцать лет, начавшись в 1966 книгой «Энсин Флэндри» (Ensign Flandry) и завершившись уже в 1987 г. романом «Игра Империи» (The Game of Empire). Пол Андерсон удачно использовал оба возможных образа героя боевика, уже закрепившихся в НФ-литературе. Толстый и внешне неприспособленный к жизни на других планетах, но хитроумный и изворотливый Николас ван Рийн одерживает победы над своими противниками силой интеллекта. Доменик Флэндри представляет собой другой тип героя, скорее близкий к супершпиону Дркеймсу Бонду из романов Иэна Флеминга. Прекрасно подготовленный космический агент, Флэндри тоже предпочитает побеждать своих врагов логикой и интуицией, но когда надо, прибегает и к «прямому действию» — к стрельбе из лазерного пистолета или приемам рукопашного боя. Но при этом его образ все же гораздо сложнее и психологичнее, чем у агента 007 или героев авантюрной фантастики 20-х гг.

Тот же Пол Андерсон стал автором одного из самых серьезных рассказов, посвященных космической войне в англоязычной фантастике, внешне вроде бы выполненного в форме все того же боевика. Это рассказ «Государственная измена» (1966). Андерсон заставляет совершить своего героя поступок, на который органически не были бы способны персонажи Э. Гамильтона. Герой «Государственной измены» сознательно становится предателем, надеясь, что в дальнейшем этот поступок обеспечит спасение всей человеческой расы. И при этом финал рассказа остается открытым — с таким же успехом действия главного персонажа могли оказаться и трагической ошибкой. Этот рассказ Андерсона является отличным доказательством того, что и в боевике можно ставить сложнейшие вопросы не хуже, чем в других направлениях НФ.

Жанровая неопределенность фантастического боевика способствовала и его значительной гибкости, возможности без особого ущерба для развития сюжета заимствовать темы и идеи из других направлений фантастики. Например, на использовании знаменитого «комплекса Франкенштейна» (ужаса, испытываемого создателем искусственного разума перед своим созданием), обычно характерного для книг о роботах, построен цикл Фреда Саберхагена о «берсеркерах» (1967–1992). В книгах этого цикла гигантские машины-убийцы, прозванные землянами в честь впадавших в «боевое безумие» воинов-викингов, были созданы в невообразимо далекие времена для уничтожения любой разумной жизни.

Одним из наибольших достижений в развитии образа героя боевика, сочетающего и острый ум, и великолепную боевую подготовку, стал цикл Джека Вэнса, посвященный борьбе детектива Кирта Джерсена с галактическими преступниками — «принцами-демонами». В цикл вошли романы «Звездный король» (The Star King, 1963), «Машина убийств» (The Killing Machine, 1964), «Дворец любви» (The Palace of Love, 1967), «Лицо» (The Face, 1979), «Книга снов» (The Book of Dreams, 1981). Вэнс, не любивший классический фантастический боевик, тесно связанный с войнами в космосе или во времени, тем не менее создал запоминающиеся книги о борьбе с космическим пиратством.

Научно-фантастические боевики нового, «постхайнлайновского типа» создавал и Гордон Диксон в своем «Дорсайском цикле». Самый, пожалуй, известный роман цикла «Солдат, не спрашивай» (Soldier, Ask Not, 1964), получивший в 1965 г. премию «Хьюго», содержит в себе явную, хоть и уважительную полемику с книгой Хайнлайна. Романы о планете Дорсай, где выращиваются солдаты, идеально подготовленные для кровавых межгалактических войн, уже очень далеки от комиксных приключений Бака Роджерса. Это строгие и часто весьма мрачные размышления о роли войны и армии в развитии человечества, о возможных путях эволюции человеческого общества. Дорсай, по мнению автора, должен стать движущей силой этой эволюции.

Более облегченную форму придает сходным размышлениям Джерри Пурнелл в цикле, посвященном армии космических наемников — «легиону Фалькенберга»: романы «Запад славы» (West of Honor, 1976), «Наемник» (The Mercenary, 1977), «Принц наемников» (Prince of Mercenaries, 1988). Пурнелл, сторонник самых крайних идей «Звездной пехоты» Хайнлайна, создал книги, в которых от легкости фантастического боевика уже почти ничего не осталось Зато в них во всю прославляется герой-сверхчеловек, поднявшийся над «толпой» благодаря своим боевым и военным талантам.

Дань фантастическому боевику в виде полноценных романов и повестей отдали такие известные авторы, как Кит Лоумер и Джек Чалкер, Эндрю Нортон и Кеннет Балмер, Мак Рейнольдс и Эдвин Табб, Рон Гуларт и Бертрам Чандлер.

Вне США в 50—60-е гг. XX в. наиболее удачные образцы фантастического боевика создали Жерар Клейн и Франсис Карсак во Франции. Однако и у того, и у другого созданные книги по своей тематике, конечно же, шире просто приключенческой фантастики. К антуражу боевика они прибегали, как и Ван-Вогт, чтобы выразить свои философские идеи. Клейн писал фантастические боевики, когда обращался к своей излюбленной теме контроля над временем. Его герои ведут сражения за власть над временными потоками в романах «Время не пахнет» (Le Temps п'а pas d'odeur, 1963), «Убийцы времен» (Les Tueurs de temps, 1965), «Власть случая» (La Sceptre du hasard, 1968), «Боги войны» (Les Seigneurs de la guerre, 1970). Ф. Карсак, в большей степени интересовавшийся проблемами контакта с инопланетянами, в виде фантастического боевика написал «контактную трилогию», начатую в 1954 г. романом «Пришельцы ниоткуда» (Сеих de nulle part). Особенно «боевой элемент» заметен в первом романе, где герои ведут постоянные сражения против разумных существ, созданных из металла — «мисликов».

80—90-е гг. XX в., ознаменовавшиеся сложным поиском новых форм и идей в англоязычной НФ, привели к подъему интереса к подзабытым, казалось бы, направлениям в фантастике. Так «космическая опера» «мутировала» в совершенно новую форму. Ее в критике иногда называют «космической оперой в стиле барокко». Переусложненные, с многочисленными сюжетными перипетиями, с развитым мифологическим и символическим подтекстом, книги Дэна Симмонса, Йэна М. Бэнкса, Грегори Бенфорда, Пола Макоули, Стивена Дональдсона, Питера Гамильтона, Аластера Рейнольдса показали, что и в уже выработанных «месторождениях» сюжетов и образов возможны совершенно поразительные открытия. Оживился интерес и к фантастическому боевику, где, например, можно отметить изобретательные и очень натуралистичные в изображении ужасов войны боевики Глена Кука Можно надеяться, что боевик преодолел «кризис среднего возраста» и вступает в период «второй молодости».

В СССР фантастический боевик был явно не слишком модным жанром. Впрочем, если фантаст готов был предъявить читателям масштабное полотно победной битвы с империалистами, то у книги появлялся шанс на широкую известность. Так произошло, например, когда вышел роман Александра Казанцева «Пылающий остров» (1941). А в целом на такого рода литературу смотрели косо: коммунизм следует строить организованно, в едином строю, не допуская беспорядков, и какой-нибудь сокрушительный боевик абсолютно не вписывался в такую картину. Ну не может такого быть, чтобы зеленые человечки или иные наглые агрессоры устроили побоище на территории какого-нибудь Челябинского тракторного завода. Получается полная несовместимость стилей…

Лишь однажды было нарушено это золотое правило. Великолепный детский боевик Александра Мирера «Дом скитальцев» (1976) на протяжении примерно половины всего повествования разворачивается в советской провинции с ее молокозаводами, участковыми милиционерами, совхозными хозяйствами. И тут на тебе — «зеленые человечки добрались до планеты Земля»… Лишь яркий литературный талант Мирера позволил сцементировать две совершенно разнородные реальности.

В 1988 г. Ольга Ларионова выпустила блестящий роман «Чакра кентавра» (впоследствии ставший основой для трилогии), в котором совместились жанры «космической оперы» и фэнтези. 90-е гг. раскрепостили боевик на российских просторах. Издатели требовали отечественную боевиковую фантастику, читатель «пожирал» ее в чудовищных количествах, да и по-прежнему «пожирает». Первыми почувствовали это, пожалуй, Сергей Иванов и Александр Бушков. И, кстати, именно Бушков вывел на арену российский вариант «одинокого романтического героя», вечно готового посражаться. Это произошло в романе «Анастасия» (1990): российский спецназовец вывалился в параллельный мир, и тут такое понеслось… Позднее к ним присоединилась целая плеяда убойных дел мастеров. Прежде всего среди них получили известность Алексей Калугин (сериал «Резервация» (1997), а также несколько других романов) и Роман Злотников (автор нескольких боевиковых сериалов, сам инструктор спецназа). Василий Головачев ввел в боевик элемент эзотерики (тайного знания), а в поздних своих романах активно использовал славяно-русскую тематику, постепенно переходя от офицеров спецслужб, действовавших в ранних его произведениях, к витязям.

А вот «космическая опера» как-то не прижилась. Еще в советское время Сергей Снегов опубликовал весьма объемную трилогию «Люди как боги» (1966–1977), в которой элементы этого жанра явственно проступали сквозь полотно утопического повествования о будущем космического сообщества и величии земной расы. Критики драли эту книгу, как молодой и несмышленый кот дерет хозяйское кресло… В 90-х гг. вроде бы сама рыночная обстановка подстегивала фантастов попытать счастья в области звездолетных баталий, космических десантов и т. п. Ан нет, сдерживает российских фантастов некоторая стыдливость. В 60-х — первой половине 80-х гг., когда советская фантастика переживала «золотой век», непристойным считалось обращение к боевиковой тематике. Непристойным и каким-то… несерьезным. Должен ли взрослый дядя копаться в песочнице? Особенно мощным было это негласное табу в сфере «космической одиссеи». Мирное освоение космоса, коммунистическая законность, масштабная колонизация — вот маяки того времени. Конечно, иногда могут попасться отдельные недобитые империалисты или кровавые контрабандисты, как в повести Дмитрия Биленкина «Космический бог» (1967) или в романе Сергея Павлова «Лунная радуга» (1978–1983). Но в целом почвы для боевика в космосе просто нет… Поэтому на протяжении 90-х гг. только один автор сумел сделать из «космической оперы» настоящую «золотую жилу». Это Алекс Орлов, автор сериала «Тени войны» из двух десятков романов.

Удачные боевики удавалось создавать известным отечественным фантастам, в принципе специализирующимся на иных направлениях (социальной НФ, например). Так, Олег Дивов в 1997 г. выпустил роман «Лучший экипаж Солнечной», воспринимающийся, несмотря на сравнительную бедность по части батальных эпизодов, как самый настоящий боевик. Дмитрий Янковский написал политический боевик, действие которого происходит в очень недалеком будущем («Рапсодия гнева», 2000). Сергей Лукьяненко использовал геймерские мотивы в нескольких романах боевикового типа.

В настоящее время фантастический боевик является одним из столпов, на которых держится внимание отечественного читателя к фантастике. Это и немудрено: 90-е гг. для миллионов бывших советских людей стали десятилетием разочарований, боли, гнева, обиды. И образ одинокого бойца, выплескивающего темные эмоции в битве с врагом, оказался близок многим.

В начале XXI в. вновь заметно оживление интереса к фантастике приключенческой, авантюрной, в том числе и существующей в формах «космической оперы» и фантастического боевика. Безусловно, последними направлениями современная фантастика не ограничивается, однако выдерни из нее стержень остросюжетности — и она умрет, выродившись в научно-популярную литературу или бескрылую «фантастику ближнего прицела», либо же станет обычной литературой, «мэйнстримом», лишь слегка расцвеченным виньетками постмодернизма.

Но почему-то так называемая «большая литература» вот уже два столетия не устраивает читателя, которому постоянно хочется чего-то сверх того, пусть даже менее серьезного и реалистичного. Неужели читатель за двести лет так и не сумел повзрослеть? Или наоборот — люди продолжают расти, а в традиционной литературной пище для этого роста не хватает каких-то важных компонентов?

Фантастический боевик, несмотря на свою кажущуюся простоту, дает читателям недостающую духовную пищу. Может быть, этим объясняется его неумирающая популярность. А может быть, просто тем, что все любят остросюжетно и занимательно написанные книги.