Том 7

Работницы и крестьянки, помните и выполняйте заветы Ильича!

Год назад, уходя от нас, великий вождь и учитель трудящихся, наш Ленин, оставил нам заветы, указал пути, по которым мы должны итти к окончательной победе коммунизма. Выполняйте эти заветы Ильича, работницы и крестьянки! Воспитывайте ваших детей в духе этих заветов!

Товарищ Ленин оставил нам завет упрочить всеми силами союз рабочих и крестьян. Укрепляйте же этот союз, работницы и крестьянки!

Товарищ Ленин учил трудящихся поддерживать рабочий класс в его борьбе против буржуазии, внутренней и внешней. Помните этот завет, работницы и крестьянки! Поддерживайте власть рабочего класса, строящего новую жизнь!

Товарищ Ленин учил нас высоко держать знамя коммунистической партии, вождя всех угнетенных. Сплачивайтесь же вокруг этой партии, работницы и крестьянки, — она ваша партия!

В день годовщины смерти Ильича партия дает клич — шире дорогу работнице и крестьянке, строящим вместе с партией новую жизнь.

И. Сталин

Написано 5 января 1925 г.

Напечатано в журнале «Работница» № 1, январь 1925 г.

Учительскому съезду[1]

Фаланга народных учителей составляет одну из самых необходимых частей великой армии трудящихся нашей страны, строящих новую жизнь на основе социализма.

Путь, которым идет рабочий класс к социализму, только в том случае может быть победоносным, если трудовые массы многомиллионного крестьянства будут следовать по нему нога в ногу с рабочим классом, если руководство трудящимися массами со стороны рабочего класса будет проводиться в жизнь неуклонно.

Сельский учитель должен знать, что без такого руководства не может быть диктатуры пролетариата, а без такой диктатуры не может быть наша страна свободной и независимой.

Стать одним из звеньев, связующих крестьянские массы с рабочим классом, — вот главная задача сельского учителя, если он действительно хочет служить делу своего народа, делу его свободы и независимости.

И. Сталин

6 января 1925 г.

“Учительская Газета” № 2, 10 января 1925 г.

О задачах журнала “Красная Молодежь”[2]

В беседе с членами редакции товарищ Сталин, останавливаясь на задачах журнала, заявил следующее:

Журнал должен своей основной задачей поставить привлечение пролетарского беспартийного студенчества к работе Советской власти и коммунистической партии. Этого журнал достигнет лишь тогда, когда он на деле станет настоящим советским студенческим журналом. Работа в вузах, органах Наркомпроса и пр., конечно, имеет еще ряд недостатков. Студенчество, лучше чем кто-либо другой, знающее эти недостатки, должно их систематически вскрывать, критиковать, указывать на них, чтобы мы могли общими силами улучшать нашу работу. Необходимо поэтому широкое привлечение к участию в журнале лучших людей из беспартийного пролетарского студенчества. Студенчество должно почувствовать, что это его родной журнал, помогающий ему работать и развиваться.

Касаясь задач некоторых отделов журнала, товарищ Сталин отметил следующее:

В политических отделах журнала необходимо освещать лишь основные вопросы работы партии и Советской власти. Незачем здесь дублировать другие журналы. Каждый печатный орган в нашем Союзе должен иметь свое определенное место в общей работе. Большое развитие должны получить отделы: “Студенческая жизнь”, “Литературный”, “Наука и техника”. Именно те отделы, где студенчество само может активно участвовать и проявлять себя. В отделе “Реформа Высшей школы” также необходимо наряду с преподавателями и профессурой привлекать студенчество к разработке отдельных вопросов.

Осуществляя лозунг — “Ближе к студенчеству” — журнал лучше выполнит свою задачу и действительно станет родным органом советского студенчества.

Журнал “Красная Молодежь” № 1(5), январь 1925 г.

Речь на пленуме ЦК и ЦКК РКП(б) 17 января 1925 г.[3]

Товарищи! По поручению Секретариата ЦК я имею сделать некоторое необходимое сообщение о делах, касающихся дискуссии, и о резолюциях, связанных с дискуссией. К сожалению, вопрос о выступлении Троцкого мы вынуждены обсудить без его участия, так как он, как сообщили сегодня, не имеет возможности прибыть на пленум ввиду болезни.

Вы знаете, товарищи, что дискуссия началась выступлением Троцкого, его “Уроками Октября”.

Начал дискуссию Троцкий. Дискуссия была навязана партии.

Партия ответила на выступление Троцкого двумя основными обвинениями. Первое — Троцкий пытается ревизовать ленинизм; второе — Троцкий пытается добиться коренного изменения партийного руководства.

Троцкий ничего в свое оправдание не сказал по поводу этих обвинений со стороны партии.

Трудно сказать — почему он ничего не сказал в свое оправдание. Обычное объяснение сводится к тому, что он захворал и не имел возможности что-либо сказать в свое оправдание. Но тут, конечно, партия не виновата. Если после каждой атаки Троцкого на партию его начинает бросать в жар, то партия в этом не виновата.

Ныне получено Центральным Комитетом заявление Троцкого (заявление в ЦК от 15 января), где сказано, что он не выступал и не сказал ничего в свое оправдание потому, что не хотел углубить полемику и не хотел обострять вопроса. Можно, конечно, верить или не верить в убедительность такого объяснения. Я лично не верю. Во-первых, давно ли Троцкий уразумел, что его выступления против партии обостряют отношения? И когда именно Троцкий уразумел эту истину? Ведь не первый раз выступает Троцкий против партии и не первый раз он удивляется или сожалеет, что его выступление вызвало обострение. Во-вторых, если он действительно заботится о том, чтобы отношения в партии не ухудшались, почему он выпустил “Уроки Октября”, направленные против руководящего ядра партии и призванные ухудшить, обострить отношения? Вот почему эти объяснения Троцкого я считаю совершенно неубедительными.

Несколько слов о заявлении Троцкого в ЦК от 15 января, о котором я говорил выше и которое роздано членам ЦК и ЦКК. Следует прежде всего отметить и принять к сведению заявление Троцкого о том, что он готов занять любой пост по указанию партии, что он готов принять любой контроль над собой, поскольку дело идет об его возможных выступлениях, и что он считает в интересах дела абсолютно необходимым скорейшее его снятие с поста предреввоенсовета.

Все это, конечно, надо принять к сведению.

Что касается существа дела, то следует отметить два пункта: о “перманентной революции” и об изменении партийного руководства. Троцкий говорит, что если вообще случалось ему после Октября возвращаться по частным поводам к формуле “перманентной революции”, то только в порядке Истпарта, в порядке обращения к прошлому, а не в порядке выяснения нынешних политических задач. Вопрос этот важен, ибо задевает основы ленинской идеологии. Я считаю, что это заявление Троцкого нельзя признать ни объяснением, ни оправданием. Здесь нет и тени признания своих ошибок. Это есть отговорка от вопроса. Что значит заявление о том, что теория “перманентной революции” представляет собой нечто, относящееся к Истпарту? Как это понять? Истпарт есть не только хранилище, но и истолкователь партийных документов. Там есть документы, которые в свое время имели силу и потеряли ее потом. Там есть и такие документы, которые имели и продолжают иметь руководящее значение для партии. Там есть также такие документы, которые имели исключительно отрицательный характер, отрицательное значение, и с которыми партия не может мириться. К разряду каких документов относит свою теорию “перманентной революции” Троцкий? К разряду положительных или отрицательных? Об этом Троцкий ничего не сказал в своем заявлении. Он увернулся от вопроса. Он его обошел. Поэтому обвинение в ревизии ленинизма остается в силе.

Троцкий говорит далее, что по разрешенным вопросам XIII съезда он не выступал ни разу ни в ЦК, ни в Совете Труда и Обороны, ни тем более перед страной с какими-нибудь предложениями, которые прямо или косвенно поднимали уже разрешенные вопросы. Это неверно. О чем говорил Троцкий перед XIII съездом? О негодности кадров и необходимости коренного изменения партийного руководства. О чем говорит он теперь в “Уроках Октября”? О негодности основного ядра партии и необходимости его замены. Таков вывод “Уроков Октября”. “Уроки Октября” изданы для обоснования этого вывода. В этом назначение “Уроков Октября”. Поэтому обвинение в попытке коренного изменения партийного руководства остается в силе.

В целом заявление Троцкого представляет собой, ввиду этого, не объяснение в истинном смысле этого слова, а собрание дипломатических уверток и возобновление старых споров, уже разрешенных партией.

Не такого документа требовала партия от Троцкого.

Троцкий, очевидно, не понял, и я сомневаюсь, чтобы он когда-либо понял, что партия требует от своих бывших или настоящих лидеров не дипломатических уверток, а честного признания своих ошибок. У Троцкого, видимо, не хватило мужества признать открыто свои ошибки. Он не понял, что у партии выросло чувство силы и достоинства, что партия чувствует себя хозяином и она требует от нас, чтобы мы умели склонить голову перед ней, когда этого требует обстановка. Этого Троцкий не понял.

Как отозвались наши организации на выступление Троцкого? Вы знаете, что существует целый ряд резолюций местных организаций по этому вопросу. Они напечатаны в “Правде”. Их можно было бы разбить на три категории. Одна категория этих резолюций требует исключения Троцкого из партии. Другая категория требует снятия Троцкого с Реввоенсовета и вывода из Политбюро. Третья категория резолюций, к которой принадлежит и последний проект резолюции, присланный сегодня в ЦК товарищами от Москвы, Ленинграда, Урала, Украины, требует снятия Троцкого с Реввоенсовета и условного его оставления в Политбюро.

Таковы три основных группы резолюций по вопросу о выступлении Троцкого.

Центральному Комитету и ЦКК предстоит сделать выбор между этими резолюциями.

Это все, что я имел сообщить вам о делах, касающихся дискуссии.

И. Сталин. О троцкизме. М., 1925.

Речь на пленуме ЦК РКП(б) 19 января 1925 г

Я взял слово для того, чтобы всячески поддержать предложение тов. Фрунзе. Я думаю, что нам здесь придется постановить о трех вещах.

Во-первых, нужно принять предложение тов. Фрунзе по линии новых ассигнований — 5 млн. рублей, всего 405 миллионов.

Во-вторых, нужно принять постановление об утверждении тов. Фрунзе на посту предреввоенсовета.

В-третьих, надо обязать партию оказать всяческую поддержку людьми новому Реввоенсовету.

Я должен сказать, что в последнее время в связи с некоторыми возросшими потребностями наших хозяйственных органов, в связи с тем, что хозяйственно-культурные потребности перерастают наши возможности, у нас сложилось некоторое ликвидаторское настроение в отношении армии. У нас есть товарищи, которые говорят, что помаленьку на тормозах надо спускать армию и свести ее к милиции. Речь идет не о милиционной системе, а о мирной армии, о превращении армии в простую милицию, не способную быть готовой к военным осложнениям.

Я должен заявить самым категорическим образом, что нужно решительно ликвидировать это ликвидаторское настроение.

Почему? Потому, что за последнее время международная обстановка начинает в корне меняться. Назревают новые предпосылки, пророчащие нам новые осложнения, и мы к ним должны быть готовы. Вопрос об интервенции вновь становится актуальным.

Что это за факты?

Во-первых, усиление колониального и вообще освободительного движения на Востоке. Индия, Китай, Египет, Судан-это важные базы для империализма. Там колониальное движение растет и будет нарастать. Это дело не может не настраивать командующие слои великих держав против нас, против Советов, ибо они знают, что семена, которые попадают на эту плодотворную почву на Востоке, зреют и взойдут. Обязательно взойдут.

Второй факт: назревают осложнения в Северной Африке, в районе Марокко и Туниса. В связи с этим происходит новая перегруппировка сил, новая подготовка к новым военным осложнениям между империалистами. То, что Испания потерпела поражение в Марокко;[4] то, что Франция протягивает руки к Марокко; то, что Англия не потерпит усиления Франции в Марокко; то, что Италия пытается использовать новую обстановку для того, чтобы протянуть руки к Тунису; то, что этого не позволят другие государства; то, что Англия и Франция, обгоняя друг друга, стараются всячески обеспечить свое влияние на Балканах, в новых государствах, образовавшихся в результате разложения Австро-Венгрии, — все это напоминает известные нам факты из истории прошлой войны, напоминает факты, предшествовавшие прошлой войне. Албания — это не случайность,[5] это борьба великих держав за утверждение своего влияния на этом маленьком кусочке. Все это говорит о том, что идет подготовка сил и их перегруппировка по всей Европе в связи с начавшимися осложнениями на Дальнем Востоке и в связи с новыми перспективами, открывающимися в Северной Африке. Все ото предпосылки новой войны. А новая война не может не задеть нашу страну.

Третий факт: усиление революционных настроений среди рабочих в Англии. Это — факт первостепенной важности. Англия — командующая страна в Европе. Начинающийся раскол между Генеральным советом профсоюзов Англии и Рабочей партией, начавшиеся и развивающиеся трещины внутри Рабочей партии в Англии — все это говорит о том, что там нарастает нечто революционное, нечто новое. Это тревожит командующие слои Англии. Это не может не настраивать их против Советской России, ибо оживление движения в Англии происходит под знаменем дружбы с Россией.

Четвертый факт: в связи с теми предпосылками, о которых я говорил, в связи с тем, что предпосылки войны назревают и война может стать, конечно, не завтра и не послезавтра, а через несколько лет, неизбежностью, в связи с тем, что война не может не обострить кризиса внутреннего, революционного, как на Востоке, так и не Западе, — в связи с этим не может не встать перед нами вопрос о том, чтобы быть готовыми ко всему. Я полагаю, что силы революционного движения на Западе велики, они растут, они будут расти, они могут привести к тому, что кое-где они сковырнут буржуазию. Это так. Но удержаться им будет очень трудно. Об этом ясно говорят примеры с лимитрофами, например, с Эстонией, Латвией. Вопрос о нашей армии, о ее мощи, о ее готовности обязательно встанет перед нами при осложнениях в окружающих нас странах, как вопрос животрепещущий.

Это не значит, что мы должны обязательно идти при такой обстановке на активное выступление против кого-нибудь. Это неверно. Если у кого-нибудь такая нотка проскальзывает-то это неправильно. Наше знамя остается по-старому знаменем мира. Но если война начнется, то нам не придется сидеть сложа руки, — нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступим для того, чтобы бросить решающую гирю на чашку весов, гирю, которая могла бы перевесить.

Отсюда вывод: быть готовыми ко всему, готовить свою армию, обуть и одеть ее, обучить, улучшить технику, улучшить химию, авиацию, и вообще поднять нашу Красную Армию на должную высоту. Этого требует от нас международная обстановка.

Вот почему я думаю, что мы должны пойти навстречу, решительно и бесповоротно, требованиям военного ведомства.

Печатается впервые

“Рабочей Газете”[6]

Помните, любите, изучайте Ильича, нашего учителя, нашего вождя.

Боритесь и побеждайте врагов, внутренних и внешних, — по Ильичу.

Стройте новую жизнь, новый быт, новую культуру, — по Ильичу.

Никогда не отказывайтесь от малого в работе ибо из малого строится великое, — в этом один из важных заветов Ильича.

И. Сталин

“Рабочая Газета № 17, 21 января 1925 г.

Письмо т. Д-ову

Тов. Д-ов!

Отвечаю с запозданием: за недостатком времени не мог ответить вовремя.

1) Я думаю, что Вы плохо читали статью,[7] иначе Вы обязательно нашли бы там цитату из статьи Ильича, говорящую “о победе социализма в одной стране”.

2) Если прочтете статью вдумчиво, должно быть поймете, что речь идет не о полной победе, а о победе социализма вообще, т. е. о том, чтобы прогнать помещиков и капиталистов, взять власть, отбить атаки империализма и начать строить социалистическое хозяйство, — все это может вполне удаться пролетариату в одной стране, но полная гарантия от реставрации может быть обеспечена лишь в результате “совместных усилий пролетариев нескольких стран”.

Глупо было бы начинать Октябрьскую революцию в России при убеждении, что победивший пролетариат России при явном сочувствии со стороны пролетариев других стран, но при отсутствии победы в нескольких странах, “не может устоять против консервативной Европы”. Это не марксизм, а самый заурядный оппортунизм, троцкизм и все что угодно. Если бы теория Троцкого была правильна, то не был бы прав Ильич, утверждающий, что Россию нэповскую превратим в социалистическую, что мы имеем “все необходимое для построения полного социалистического общества” (см. “О кооперации”[8]).

3) Вы, должно быть, не обратили внимания, что опубликованная статья является частью “Предисловия”. Если бы Вы на это обратили внимание, я думаю, пеняли бы, что “Предисловие” надо брать в целом.

4) Самое опасное в нашей политической практике — это попытка рассматривать победившую пролетарскую страну, как нечто пассивное, способное лишь топтаться на месте до момента появления помощи со стороны победивших пролетариев других стран. Допустим, что в течение пяти — десяти лет существования советского строя в России не будет еще революции на Западе; допустим, что за этот период наша Республика все же просуществует как Советская Республика, строящая социалистическую экономику в условиях нэпа,[12] — думаете ли Вы, что за эти пять — десять лет наша страна будет заниматься толчением воды, а не организацией социалистического хозяйства? Стоит поставить этот вопрос, чтобы понять всю опасность теории отрицания победы социализма в одной стране.

Но значит ли это, что победа эта будет полной, окончательной? Нет, не значит (см. мое “Предисловие”), ибо, пока есть капиталистическое окружение, всегда будет опасность военной интервенции. Но что это есть все же победа социализма, а не поражение, это видит всякий. И что эта победа является вместе с тем предпосылкой победы революции в других странах, — в этом едва ли есть основание сомневаться.

Я вижу, что некоторые товарищи еще не отрешились от старой социал-демократической теории о беспочвенности пролетарской революции в странах менее развитых капиталистически, чем, скажем, в Англии или Америке.

5) Советую перечитать некоторые статьи Ильича в сборнике “Против течения”,[9] брошюры его о “Пролетарской революции”[10] и “Детская болезнь”,[11] а также статью его “О кооперации”.

С ком. приветом И. Сталин

25 января 1925 г.

Печатается впервые

О “Дымовке” Речь на заседании оргбюро ЦК РКП(б) 26 января 1925 г.[13]

Прежде всего вопрос о Сосновском, хотя он и не представляет центрального вопроса. Его обвиняют в том, что он, будто бы, утверждал где-то в печати, что весь советский аппарат, даже система — прогнили. Я этих утверждений не читал, и никто не указал, где Сосновский об этом писал. Если бы он заявил где-либо, что система Советов прогнила, он был бы контрреволюционером.

Вот его книга. Тут сказано: “Не зная достаточно хорошо украинской деревни, я не берусь судить, насколько Дымовка типична для всей украинской деревни. Пусть об этом судят более сильные знатоки Советской Украины. Однако, я позволю себе утверждать, что Дымовка — отнюдь не исключение. Из местной печати, из бесед с работниками, из встреч с крестьянами, из некоторых попавших мне в руки документов я уловил, что элементы “дымовщины” рассеяны и по другим селам”.

Это очень мягко сказано, и здесь нет речи ни о каком разложении советской системы или советского аппарата в целом. Поэтому обвинения против Сосновского, выдвинутые комиссией или отдельными товарищами, неправильны. Губком ли это выдвигает, окружном ли, комиссия или отдельные лица, — все равно, это ничем не подтверждено, документов нет.

Наоборот, я хотел бы отметить, что здесь имеется заслуга Сосновского. Об этом никто ничего не сказал. Заслугу “Правды”, заслугу Сосновского, заслугу Демьяна Бедного, — то, что у них хватило мужества вытащить кусок живой жизни и показать всей стране, — эту заслугу обязательно нужно отметить. Об этом надо говорить, а не о том, что они перегнули палку.

Говорят, что Сосновский перегнул палку. Но в таких случаях, когда есть общий уклон в сторону официальности, между тем как язвы все-таки кроются где-то там и портят всю работу, в таких случаях перегнуть палку следует. Обязательно следует. Это неизбежно. От этого ничего, кроме плюса, не будет. Конечно, кой-кого обидишь, но дело от этого выиграет. A 6eз некоторой обиды в отношении отдельных лиц мы дела не поправим.

Основной вопрос в этом деле, по-моему, не в том, что убили селькора, не в том даже, что есть у нас Дымовка, — все это очень плохо, но не в этом основа дела. Основа в том, что наши местные работники кое-где в деревне, в волости, в районе, в округе глядят лишь на Москву, не желая повернуться к крестьянству, не понимая, что недостаточно ладить с Москвой, надо уметь еще ладить с крестьянством. Вот в этом основная ошибка, основная опасность нашей работы в деревне.

Многие из работников говорят, что у нас в центре пошла мода на новые речи о деревне, что это — дипломатия для внешнего мира, что у нас нет, будто бы, серьезного и непоколебимого желания улучшить нашу политику в деревне. Вот это я считаю самым опасным. Если наши товарищи на местах не хотят верить, что мы серьезно взялись за то, чтобы привить нашим работникам новый подход к деревне, к крестьянству, если этого они не уловят, не хотят верить в это дело, — то это серьезнейшая опасность. Переломить это настроение у местных работников, круто повернуть линию в другую сторону, чтобы на нашу политику в отношении деревни смотрели как на нечто серьезное, абсолютно необходимое, — вот что нужно нам теперь.

Три союзника у нас имеются: международный пролетариат, который не торопится с революцией; колонии, которые очень медленно раскачиваются, и крестьянство. О четвертом союзнике, т. е. о конфликтах в лагере наших врагов, я сейчас не говорю. Когда международная революция раскачается, — трудно сказать, но когда она раскачается, это будет решающим делом. Когда колонии раскачаются, — тоже трудно сказать, — это очень серьезный и трудный вопрос, ничего не скажешь определенного. А вот с крестьянством мы сейчас работаем, — это третий наш союзник, причем такой союзник, который дает нам прямую помощь теперь же, дает армию, хлеб и пр. С этим союзником, т. е. с крестьянством, мы работаем вместе, мы вместе с ним строим социализм, хорошо ли, плохо ли, но строим, и мы должны уметь ценить этого союзника именно теперь, особенно теперь.

Вот почему на первый план нашей работы мы выдвигаем теперь вопрос о крестьянстве.

Нужно сказать, что нынешний курс нашей политики есть новый курс, отмечающий новую линию нашей политики в отношении деревни в деле строительства социализма. Этого товарищи не хотят понять. Если этого основного не поймут, — никакая у нас работа не пойдет, никакого социалистического строительства у нас не будет. И поскольку наши товарищи, забывая об этом основном, увлекаются своими, так сказать, ведомственными соображениями о том, что необходимо Москве показать “товар лицом”, что все у нас, будто бы, обстоит благополучно, что нужно прикрывать язвы, что не нужно, будто бы, критики, ибо она дискредитирует местную власть, местных работников, — поскольку такие речи имеют место, в этом я вижу основу самой серьезной опасности. С этим нужно покончить и надо сказать товарищам, что не надо бояться вытаскивать кусочки жизни на свет божий, как бы они ни были неприятны. Наших товарищей мы должны повернуть в том смысле, чтобы они не смотрели лицом только к Москве, а научились смотреть лицом к крестьянству, которое они обслуживают, чтобы они язв не скрывали, а, наоборот, помогали нам вскрывать ошибки свои, преодолевать их и повести работу по тому пути, который намечен теперь партией.

Одно из двух (я уже не раз об этом говорил): либо мы вместе с беспартийным крестьянством, вместе с нашими советскими и партийными работниками на местах будем сами себя критиковать для того, чтобы улучшать нашу работу, либо недовольство крестьян будет накапливаться и прорвется в виде восстаний. Вы имейте в виду, что на основе новых условий, при нэпе, новый Тамбов или новый Кронштадт[14] вовсе не исключены. Большое предостережение дало закавказское, грузинское восстание.[15] Такие восстания возможны в будущем, если мы не научимся преодолевать и вскрывать наши язвы, если будем создавать видимость внешнего благополучия.

Вот почему я думаю, что здесь надо говорить не о недостатках и не об увлечениях отдельных писателей, вскрывающих изъяны в нашей работе, а об их заслугах.

Здесь я должен перейти к вопросу о наших писателях, корреспондентах. Я думаю, что мы дошли до того периода, когда одним из основных рычагов в деле исправления нашей строительной работы в деревне, в деле выявления наших недочетов, а, стало быть, исправления и улучшения советской работы могут стать рабкоры и селькоры. Мы, может быть, не все это понимаем, но для меня ясно, что с этого именно конца должно начаться улучшение нашей работы. Эти люди, в массе своей впечатлительные, горящие искрой правды, желающие обличать, желающие исправить во что бы то ни стало наши недочеты, люди, не боящиеся пуль, — вот эти люди, по-моему, должны составить один из основных рычагов в деле выявления наших недочетов и исправления нашей партийной и советской строительной работы на местах.

Вот почему надо прислушиваться к голосу этих товарищей, а не хулить работников нашей прессы. Через них, как через некоторый барометр, непосредственно отражающий недочеты нашей строительной работы, мы очень многое могли бы выявить и исправить.

Насчет ЦКК я думаю, что ЦКК приняла в общем правильную резолюцию, — может быть, следовало бы кое-что исправить, перередактировать.

В печати надо дело о Дымовке изложить так, чтобы наши товарищи поняли, откуда все это идет. Дело не в том, что селькор убит, тем более — не в том, чтобы секретаря окружного комитета или губкома не обидеть, а в том, чтобы поставить на рельсы дело улучшения нашей строительной социалистической работы в деревне. Это основное. Об этом идет речь.

И. Сталин. Крестьянский вопрос. М.-Л., 1925.

К вопросу о пролетариате и крестьянстве Речь на XIII губернской конференции московской организации РКП(б) 27 января 1925 г.[16]

Товарищи! Я хотел сказать несколько слов об основах той политики, которую нынче взяла партия в отношении крестьянства. Особо важное значение вопроса о крестьянстве в данный момент не подлежит сомнению. Многие даже, увлекаясь, говорят, что наступила новая эра — эра крестьянства. Иные стали понимать лозунг “лицом к деревне” как лозунг, говорящий о том, что надо повернуться спиной к городу. Некоторые договорились даже до политического нэпа. Это, конечно, пустяки. Все это, конечно, увлечение. Если отвлечься, однако, от этих увлечений, то остается одно, а именно то, что вопрос о крестьянстве в данный момент, именно теперь, приобретает особо важное значение.

Почему? Откуда это?

Имеются к этому две причины. Я говорю об основных причинах.

Первая причина того, что крестьянский вопрос возымел у нас в данный момент особенно важное значение, состоит в том, что из союзников Советской власти, из всех имеющихся основных союзников пролетариата, — а таких, по-моему, четыре, — крестьянство является единственным союзником, который может теперь же оказать нашей революции прямую помощь. Речь идет о прямой помощи именно теперь, в данный момент. Все остальные союзники, имея за собой великое будущее и представляя величайший резерв нашей революции, все же, к сожалению, теперь прямой помощи нашей власти, нашему государству оказать не в силах.

Что это за союзники?

Первый союзник, основной наш союзник — это пролетариат развитых стран. Передовой пролетариат, пролетариат Запада, — это величайшая сила и это наиболее верный, наиболее важный союзник пашей революции и нашей власти. Но, к сожалению, положение дел таково, состояние революционного движения в развитых капиталистических странах таково, что пролетариат Запада прямую и решающую помощь теперь нам оказать не в состоянии. Мы имеем его косвенную, его моральную поддержку, цены которой нельзя даже назвать, которая неоценима, — до того она важна, эта помощь. Но это все-таки не та прямая и непосредственная помощь, которая нам нужна теперь.

Второй союзник — колонии, угнетенные народы в мало развитых странах, угнетаемых странами более развитыми. Это, товарищи, величайший резерв нашей революции. Но он слишком медленно раскачивается. Он идет к нам на прямую помощь, но, видимо, не скоро придет. И именно поэтому он не в силах сейчас же дать нам прямую помощь в нашем социалистическом строительстве, в деле укрепления власти, в деле построения социалистической экономики.

Есть у нас третий союзник, неуловимый, безличный, но в высшей степени важный. Это — те конфликты и противоречия между капиталистическими странами, которые лица не имеют, но, безусловно, являются величайшей поддержкой нашей власти и нашей революции. Это может показаться странным, но это — факт, товарищи. Если бы две основных коалиции капиталистических стран во время империалистической войны в 1917 году, если бы они не вели между собой смертельной борьбы, если бы они не вцепились друг другу в горло, не были заняты собой, не имея свободного времени заняться борьбой с Советской властью, — едва ли Советская власть устояла бы тогда. Борьба, конфликты и войны между нашими врагами — это, повторяю, наш величайший союзник. Как обстоит дело с этим союзником? Дело обстоит так, что мировой капитал после войны, пережив несколько кризисов, стал оправляться. Это надо признать. Основные страны-победительницы — Англия и Америка — возымели теперь такую силу, что получили материальную возможность не только у себя дома поставить дело капитала более или менее сносно, но и влить кровь во Францию, Германию и другие капиталистические страны. Это — с одной стороны. И эта сторона дела ведет к тому, что противоречия между капиталистическими странами развиваются пока что не тем усиленным темпом, каким они развивались непосредственно после войны. Это — плюс для капитала, это — минус для нас. Но этот процесс имеет и другую сторону, обратную сторону. Обратная же сторона состоит в том, что при всей относительной устойчивости, которую капитал пока что сумел создать, противоречия на другом конце взаимоотношений, противоречия между эксплуатирующими передовыми странами и эксплуатируемыми отсталыми странами, колониями и зависимыми странами, начинают все больше обостряться и углубляться, угрожая сорвать “работу” капитала с нового, “неожиданного” конца. Кризис в Египте и Судане, — вы об этом, должно быть, читали в газетах, — затем целый ряд узлов противоречий в Китае, могущих рассорить нынешних “союзников” и взорвать мощь капитала, новый ряд узлов противоречий в Северной Африке, где Испания проигрывает Марокко, к которому протягивает руку Франция, но которое она не сможет взять, потому что Англия не допустит контроля Франции над Гибралтаром, — все это такие факты, которые во многом напоминают предвоенный период и которые не могут не создавать угрозу для “строительной работы” международного капитала.

Таковы плюсы и минусы в общем балансе развития противоречий. Но так как плюсы для капитала в этой области пока что преобладают над минусами и так как ждать военных столкновений между капиталистами с сегодня на завтра не приходится, то ясно, что дело с нашим третьим союзником обстоит все еще не так, как этого хотелось бы нам.

Остается четвертый союзник — крестьянство. Оно у нас под боком, мы с ним живем, вместе с ним строим новую жизнь, плохо ли, хорошо ли, но вместе с ним. Союзник этот, вы сами знаете, не очень крепкий, крестьянство не такой надежный союзник, как пролетариат капиталистически развитых стран. Но он все же союзник, и из всех наличных союзников он — единственный, который нам оказывает и может оказать прямую помощь теперь же, получая в обмен за это нашу помощь.

Вот почему вопрос о крестьянстве именно в данный момент, когда ход развития революционных и всяких иных кризисов несколько замедлился, вопрос о крестьянстве приобретает особо важное значение.

Такова первая причина особо важного значения крестьянского вопроса.

Вторая причина того, что мы во главу угла нашей политики ставим в данный момент вопрос о крестьянстве, состоит в том, что наша промышленность, составляющая основу социализма и основу нашей власти, эта промышленность опирается на внутренний, на крестьянский рынок. Я не знаю, как будет обстоять дело, когда наша индустрия разовьется вовсю, когда мы с внутренним рынком справимся, и когда перед нами станет вопрос о завоевании внешнего рынка. А этот вопрос станет перед нами в будущем, — в этом можете не сомневаться. Едва ли в будущем мы получим возможность рассчитывать на то, чтобы отобрать у капитала, более опытного, чем мы, внешние рынки на Западе. Но что касается рынков на Востоке, отношения с которым у нас нельзя считать плохими, причем эти отношения будут улучшаться, — то здесь мы будем иметь более благоприятные условия. Несомненно, что текстильная продукция, предметы обороны, машины и пр. будут теми основными продуктами, которыми мы будем снабжать Восток, конкурируя с капиталистами. Но это касается будущего нашей промышленности. Что касается настоящего, когда мы даже третью часть нашего крестьянского рынка не исчерпали, то теперь, в данный момент, у нас основным вопросом является вопрос о внутреннем рынке и, прежде всего, о крестьянском рынке. Именно потому, что в данный момент крестьянский рынок является основной базой нашей промышленности, именно потому мы, как власть, и мы, как пролетариат, заинтересованы в том, чтобы всячески улучшать положение крестьянского хозяйства, улучшать материальное положение крестьянства, подымать покупательную силу крестьянства, улучшать взаимоотношения между пролетариатом и крестьянством, наладить ту смычку, о которой говорил Ленин, но которую мы все еще как следует не наладили.

Вот откуда вытекает вторая причина того, что мы должны, как партия, выдвинуть в данный момент на первый план вопрос о крестьянстве, что мы должны проявить особую внимательность и особую заботливость в отношении крестьянства.

Таковы предпосылки политики нашей партии по вопросу о крестьянстве.

Вся беда, товарищи, в том, что многие из наших товарищей не понимают или не хотят понять всей важности этого вопроса.

Часто говорят: в Москве наши лидеры взяли за моду говорить о крестьянстве. Это, должно быть, несерьезно. Это — дипломатия. Москве нужно, чтобы эти речи говорились для внешнего мира. А мы можем продолжать старую политику. Так говорят одни. Другие говорят, что речи о крестьянстве — одни разговоры. Если бы москвичи сидели не в канцеляриях, а приехали на места, они бы увидели что такое крестьянство и как налоги собираются. Такие речи приходится слышать. Я думаю, товарищи, что из всех опасностей, которые стоят перед нами, это непонимание нашими местными работниками стоящей перед нами задачи есть самая серьезная опасность.

Одно из двух:

Либо наши товарищи на местах поймут всю серьезность вопроса о крестьянстве, — и тогда они действительно возьмутся за дело вовлечения крестьянства в нашу строительную работу, за дело улучшения крестьянского хозяйства и укрепления смычки; либо товарищи этого не поймут, — и тогда дело может кончиться провалом Советской власти.

Пусть не думают товарищи, что я кого-либо пугаю. Нет, товарищи, пугать нечего и нет смысла. Вопрос слишком серьезен, и к нему надо подойти так, как подобает серьезным людям.

Приезжая в Москву, товарищи часто стараются показать “товар лицом”, — дескать, у нас в деревне все обстоит благополучно. От этого казенного благополучия иногда тошно становится. А между тем ясно, что благополучия нет и не может быть. Ясно, что есть недочеты; которые надо вскрывать, не боясь критики, и которые нужно устранять потом. А ведь вопрос стоит так: либо мы, вся партия, дадим беспартийным крестьянам и рабочим критиковать себя, либо нас пойдут критиковать путем восстаний. Грузинское восстание — это была критика. Тамбовское восстание — тоже была критика. Восстание в Кронштадте — чем это не критика? Одно из двух: либо мы откажемся от чиновничьего благополучия и чиновничьего подхода к делу, не будем бояться критики и дадим себя критиковать беспартийным рабочим и крестьянам, которые ведь испытывают на своей собственной спине результаты наших ошибок; либо мы этого не сделаем, недовольство будет накапливаться, нарастать, и тогда пойдет критика путем восстаний.

Самая большая опасность состоит теперь в том, что многие наши товарищи не понимают этой особенности положения в данный момент.

Имеет ли этот вопрос — вопрос о крестьянстве — какую-либо связь с вопросом о троцкизме, с вопросом, который у вас здесь обсуждался? Несомненно, имеет.

Что такое троцкизм?

Троцкизм есть неверие в силы нашей революции, неверие в дело союза рабочих и крестьян, неверие в дело смычки. В чем наша основная задача теперь? В том, чтобы, говоря словами Ильича, Россию нэповскую превратить в Россию социалистическую. Можно ли осуществить эту задачу, не осуществляя смычки? Нет, нельзя. Можно ли провести смычку, союз рабочих и крестьян, не разгромив теорию неверия в этот союз, т. е. теорию троцкизма? Нет, нельзя. Вывод ясен: кто хочет выйти из нэпа победителем, тот должен похоронить троцкизм, как идейное течение.

Перед революцией в октябре Ильич часто говорил, что из всех идейных противников наиболее опасными являются меньшевики, так как они стараются привить неверие в победу Октября. Поэтому, — говорил он, — не разбив меньшевизма, нельзя добиться победы Октября. Я думаю, что мы имеем некоторую аналогию между меньшевизмом тогда, в период Октября, и троцкизмом теперь, в период нэпа. Я думаю, что из всех идейных течений в коммунизме в данный момент, после победы Октября, в настоящих условиях нэпа, наиболее опасным нужно считать троцкизм, ибо он старается привить неверие в силы нашей революции, неверие в дело союза рабочих и крестьян, неверие в дело превращения России нэповской в Россию социалистическую. Поэтому, не разбив троцкизма, нельзя добиться победы в условиях нэпа, нельзя добиться превращения нынешней России в Россию социалистическую.

Такова связь между политикой партии в отношении крестьянства и троцкизмом.

“Правда” № 24, 30 января 1925 г.

О перспективах КПГ и о большевизации Беседа с членом КПГ Герцогом

1-й вопрос (Герцог). Рассматриваете ли Вы политические и хозяйственные отношения в демократически-капиталистической республике Германии так, что рабочий класс должен будет, на протяжении более или менее близкого будущего, вести борьбу за власть?

Ответ (Сталин). Было бы трудно ответить на этот вопрос строго определенно, если речь идет о сроках, а не о тенденции. Нечего доказывать, что нынешняя ситуация существенно отличается от ситуации 1923 года как по международным условиям, так и по внутренним. Это не исключает, однако, того, что ситуация может круто измениться в ближайшее время в пользу революции ввиду возможных серьезных изменений во внешней обстановке. Неустойчивость международной обстановки является гарантией того, что это предположение может стать весьма вероятным.

2-й вопрос. Нужен ли у нас будет, ввиду данного экономического положения и данных соотношений сил, более длительный подготовительный период, чтобы завоевать большинство пролетариата (требование, которое Ленин поставил компартиям всех стран как весьма важную задачу перед завоеванием политической власти)?

Ответ. Поскольку речь идет об экономическом положении, я могу оценить дело лишь с точки зрения тех общих данных, которыми располагаю. Я думаю, что дауэсовский план[17] уже дал некоторые результаты, приведшие к относительной устойчивости положения. Внедрение американского капитала в германскую промышленность, стабилизация валюты, улучшение ряда важнейших отраслей немецкой промышленности, — что отнюдь не означает коренного оздоровления германской экономики, — наконец, некоторое улучшение материального положения рабочего класса, — все это не могло не привести к известному укреплению позиций буржуазии в Германии. Это, так сказать, “положительная” сторона дауэсовского плана.

Но дауэсовский план имеет еще “отрицательные” стороны, которые неизбежно должны сказаться в известный период и которые должны взорвать “положительные” результаты этого плана. Несомненно, что дауэсовский план означает для германского пролетариата двойной пресс капитала, внутренний и внешний. Противоречия между расширением немецкой промышленности и сужением поля внешних рынков для этой промышленности, несоответствие между гипертрофированными требованиями Антанты и предельными возможностями удовлетворения этих требований со стороны германского народного хозяйства, — все это, неизбежно ухудшая положение пролетариата, мелких крестьян, служащих и интеллигенции, не может не привести к взрыву, к прямой борьбе пролетариата за овладение властью.

Но это обстоятельство нельзя рассматривать, как единственное благоприятное условие германской революции. Для победы этой революции необходимо, кроме того, чтобы компартия представляла большинство рабочего класса, чтобы она стала решающей силой в рабочем классе. Необходимо, чтобы социал-демократия была разоблачена и разбита, чтобы она была низведена до положения ничтожного меньшинства в рабочем классе. Без этого нечего и думать о диктатуре пролетариата. Чтобы рабочие могли победить, их должна воодушевлять одна воля, их должна вести одна партия, пользующаяся несомненным доверием большинства рабочего класса. Если внутри рабочего класса имеются две конкурирующие партии одинаковой силы, то даже при благоприятных внешних условиях невозможна прочная победа. Ленин был первый, который особенно настаивал на этом в период до Октябрьской революции, как необходимейшем условии победы пролетариата.

Наиболее благоприятной для революции обстановкой можно было бы считать ту обстановку, при которой внутренний кризис в Германии и решительный рост сил компартии совпали бы с серьезными осложнениями в лагере внешних врагов Германии.

Я думаю, что отсутствие этого последнего обстоятельства в революционный период 1923 года сыграло далеко не последнюю отрицательную роль.

3-й вопрос. Вы сказали, что КПГ должна за собой иметь большинство рабочих. Этой цели до сих пор придавали слишком мало внимания. Что, по Вашему мнению, нужно делать, чтобы превратить КПГ в такую энергичную партию с прогрессивно растущей вербовочной силой?

Ответ. Некоторые товарищи думают, что укрепить партию и большевизировать ее — это значит вышибить из партии всех инакомыслящих. Это, конечно, неверно. Разоблачить социал-демократию и низвести ее до роли ничтожного меньшинства в рабочем классе можно лишь в ходе повседневной борьбы за конкретные нужды рабочего класса. Социал-демократию надо пригвождать к позорному столбу не на основе планетарных вопросов, а на основе повседневной борьбы рабочего класса за улучшение его материального и политического положения, причем вопросы о заработной плате, о рабочем дне, о жилищных условиях, о страховании, о налогах, о безработице, о дороговизне жизни и пр. должны играть серьезнейшую роль, если не решающую. Бить социал-демократов каждодневно на основе этих вопросов, вскрывая их предательство, — такова задача.

Но эта задача не была бы осуществлена полностью, если бы вопросы повседневной практики не были увязаны с коренными вопросами о международном и внутреннем положении Германии, и если бы вся эта повседневная работа не была освещаема во всей работе партии с точки зрения революции и завоевания власти пролетариатом.

Но провести такую политику способна лишь партия, имеющая во главе кадры руководителей, достаточно опытных для того, чтобы использовать все и всякие промахи социал-демократии для усиления своей партии, и достаточно подготовленных теоретически для того, чтобы из-за частных успехов не терять перспективы революционного развития.

Этим, главным образом, и объясняется, что вопрос о руководящих кадрах компартий вообще, в том числе и германской компартии, является одним из существенных вопросов дела большевизации.

Чтобы провести большевизацию, необходимо добиться, по крайней мере, некоторых основных условий, без которых невозможна вообще большевизация компартий.

1) Необходимо, чтобы партия рассматривала себя не как придаток парламентского избирательного механизма, как по сути дела себя рассматривает социал-демократия, и не как бесплатное приложение профессиональных союзов, как об этом твердят иногда некоторые анархо-синдикалистские элементы, — а как высшую форму классового объединения пролетариата, призванную руководить всеми остальными формами пролетарских организаций, от профсоюзов до парламентской фракции.

2) Необходимо, чтобы партия, особенно ее руководящие элементы вполне овладели революционной теорией марксизма, неразрывно связанной с революционной практикой.

3) Необходимо, чтобы партия вырабатывала лозунги и директивы не на основе заученных формул и исторических параллелей, а в результате тщательного анализа конкретных условий революционного движения, внутренних и международных, при обязательном учете опыта революций всех стран.

4) Необходимо, чтобы партия проверяла правильность этих лозунгов и директив в огне революционной борьбы масс.

5) Необходимо, чтобы вся работа партии, особенно если социал-демократические традиции еще не изжиты в ней, была перестроена на новый, революционный лад, рассчитанный на то, чтобы каждый шаг партии и каждое ее выступление естественно вели к революционизированию масс, к подготовке и воспитанию широких масс рабочего класса в духе революции.

6) Необходимо, чтобы партия в своей работе умела сочетать высшую принципиальность (не смешивать с сектантством!) с максимумом связей и контакта с массами (не смешивать с хвостизмом!), без чего невозможно для партии не только учить массы, но и учиться у них, не только вести массы и подымать их до уровня партии, но и прислушиваться к голосу масс и угадывать их наболевшие нужды.

7) Необходимо, чтобы партия умела сочетать в своей работе непримиримую революционность (не смешивать с революционным авантюризмом!) с максимумом гибкости и маневроспособности (не смешивать с приспособленчеством!), без чего невозможно для партии овладеть всеми формами борьбы и организации, связать повседневные интересы пролетариата с коренными интересами пролетарской революции и сочетать в своей работе легальную борьбу с борьбой нелегальной.

8) Необходимо, чтобы партия не скрывала своих ошибок, чтобы она не боялась критики, чтобы она умела улучшать и воспитывать свои кадры на своих собственных ошибках.

9) Необходимо, чтобы партия умела отбирать в основную руководящую группу лучшие элементы передовых бойцов, достаточно преданных для того, чтобы быть подлинными выразителями стремлений революционного пролетариата, и достаточно опытных для того, чтобы стать действительными вождями пролетарской революции, способными применять тактику и стратегию ленинизма.

10) Необходимо, чтобы партия систематически улучшала социальный состав своих организаций и очищала себя от разлагающих, оппортунистических элементов, имея в виду, как цель, достижение максимальной монолитности.

11) Необходимо, чтобы партия выработала железную пролетарскую дисциплину, выросшую на основе идейной спаянности, ясности целей движения, единства практических действий и сознательного отношения к задачам партии со стороны широких партийных масс.

12) Необходимо, чтобы партия систематически проверяла исполнение своих собственных решений и директив, без чего эти последние рискуют превратиться в пустые посулы, способные лишь подорвать к ней доверие широких пролетарских масс.

Без этих и подобных им условий большевизация есть звук пустой.

4-й вопрос. Вы сказали, что наряду с отрицательными сторонами дауэсовского плана вторым условием завоевания власти со стороны КПГ является такое положение, когда социал-демократическая партия стоит перед глазами масс вполне разоблаченной и когда она не представляет более серьезной силы среди рабочего класса. К этому, ввиду реальных фактов, ведет еще далекий путь. Здесь явным образом сказываются недостатки и слабости теперешних методов работы со стороны партии. Как их можно устранить? Как Вы оцениваете результат декабрьских выборов 1924 года, при которых социал-демократия, — вполне корруптированная и гнилая партия, — не только не потеряла ничего, но приобрела около двух миллионов голосов?

Ответ. Дело тут не в недостатках работы германской компартии. Дело тут прежде всего в том, что американские займы и внедрение американского капитала плюс стабилизованная валюта, улучшив несколько положение, создали иллюзию о возможности коренной ликвидации внутренних и внешних противоречий, связанных с положением Германии. На этой иллюзии и въехала, как на белом коне, германская социал-демократия в нынешний рейхстаг. Вельс хорохорится теперь своей победой на выборах. Но он, видимо, не понимает, что он присваивает чужую победу. Победила не германская социал-демократия, а группа Моргана. Вельс был и остался лишь одним из приказчиков Моргана.

“Правда” № 27, 3 февраля 1925 г.

Письмо т. Ме-рту

Уважаемый тов. Me-рт!

Письмо Ваше от 20 февраля получил. Прежде всего примите мой привет. А теперь к делу.

1) Вы слишком раздули (и не только Вы) дело с интервью Герцогу.[18] Гнать его в шею я не мог и не буду не только потому, что он член партии, но и потому, что он пришел ко мне с письмом т. Гешке, где последний умолял меня дать Герцогу интервью. Копию этого письма я Вам пересылаю. Немецкий оригинал письма уже отправлен мною ЦК КПГ. Делать из одного лишь факта дачи интервью Герцогу при наличии письменной просьбы т. Гешке вывод о том, что ЦК РКП(б) делает, или намерен сделать, поворот к Брандлеру, — значит делать слона даже не из мухи, а из нуля, и попасть пальцем в небо. Если бы ЦК РКП(б) узнал, что Вы или другие члены ЦК КПГ подозреваете ЦК РКП(б) в симпатиях к Брандлеру — Тальгеймеру[19] и в повороте от левых к правым, то стал бы хохотать до упаду.

2) Вы совершенно правы, утверждая, что германская компартия достигла огромных успехов. Нет сомнения, что Брандлер и Тальгеймер принадлежат к разряду старого типа руководителей, отживающих свой век и оттесняемых на задний план руководителями нового типа. У нас в России процесс отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и старых “вождей” тоже имел место. Он обострялся в периоды революционных кризисов, он замедлялся в периоды накопления сил, но он имел место всегда. Луначарские, Покровские, Рожковы, Гольденберги, Богдановы, Красины и т. д., — таковы первые пришедшие мне на память образчики бывших вождей-большевиков, отошедших потом на второстепенные роли. Это необходимый процесс обновления руководящих кадров живой и развивающейся партии. Разница между Брандлерами — Тальгеймерами и этими последними товарищами состоит, к слову сказать, в том, что Брандлеры и Тальгеймеры имеют за собой, кроме всего прочего, старый социал-демократический груз, между тем как вышеназванные русские товарищи были свободны от такого груза. И эта разница говорит, как видите, не в пользу Брандлера — Тальгеймера, а против них. Тот факт, что КПГ удалось оттеснить и вышибить со сцены Брандлеров и Тальгеймеров, — уже один этот факт говорит за то, что КПГ растет, двигается вперед, преуспевает. Я уже не говорю о тех несомненных успехах КПГ, о которых Вы совершенно правильно пишете в своем письме. Думать теперь, что в ЦК РКП(б) имеются люди, проектирующие повернуть назад колесо развития германской компартии, — значит думать слишком плохо о ЦК РКП(б). Осторожнее, т. Me-рт…

3) Вы говорите о линии КПГ. Несомненно, что линия ее — я говорю о политической линии — правильна. Этим, собственно, и объясняются те близкие, дружеские (а не только товарищеские) отношения между РКП(б) и КПГ, о которых Вы сами говорите в своем письме. Но значит ли это, что мы должны замазывать отдельные ошибки политической работы КПГ или РКП(б)? Конечно, не значит. Можно ли утверждать, что ЦК КПГ или ЦК РКП(б) свободны от отдельных ошибок? Можно ли утверждать, что частичная критика деятельности ЦК КПГ (недостаточное использование дела Бармата,[20] известное голосование комфракции в прусском парламенте по вопросу о выборах президента парламента, вопрос о налогах в связи с планом Дауэса и т. д.) несовместима с полной солидаризацией с общей линией ЦК КПГ? Ясно, что нельзя. Что станется с нашими партиями, если мы, встречаясь друг с другом, скажем, в Исполкоме Коминтерна, закроем глаза на отдельные ошибки своих партий, увлечемся парадом “полного согласия” и “благополучия” и станем во всем поддакивать друг другу? Я думаю, что такие партии никогда не могли бы стать революционными. Это были бы мумии, а не революционные партии. Мне кажется, что некоторые немецкие товарищи иногда не прочь требовать от нас сплошного поддакивания Центральному Комитету КПГ, будучи сами всегда готовы во всем поддакивать Центральному Комитету РКП(б). Я решительно против этих взаимоподдакиваний. Судя по Вашему письму, Вы тоже против. Тем лучше для КПГ.

4) Я решительно против вышибательской политики в отношении всех инакомыслящих товарищей. Я против такой политики не потому, что жалею инакомыслящих, а потому, что такая политика родит в партии режим запугивания, режим застращивания, режим, убивающий дух самокритики и инициативы. Нехорошо, если вождей партии боятся, но не уважают. Вожди партии могут быть действительными вождями лишь в том случае, если их не только боятся, но и уважают в партии, признают их авторитет. Создать таких вождей трудно, это дело длительное и нелегкое, но абсолютно необходимое, ибо без этого условия партия не может быть названа настоящей большевистской партией, а дисциплина партии не может быть сознательной дисциплиной. Я думаю, что немецкие товарищи грешат против этой самоочевидной истины. Для того, чтобы дезавуировать Троцкого и его сторонников, мы, русские большевики, развили интенсивнейшую принципиально-разъяснительную кампанию за основы большевизма против основ троцкизма, хотя, судя по силе и удельному весу ЦК РКП(б), мы могли бы обойтись без этой кампании. Нужна ли была эта кампания? Обязательно нужна была, ибо на ней мы воспитали сотни тысяч новых членов партии (и не членов) в духе большевизма. Крайне печально, что наши немецкие товарищи не чувствуют необходимости предварять или дополнять репрессии против оппозиции широкой принципиально-разъяснительной кампанией, затрудняя тем самым дело воспитания членов партии и кадров партии в духе большевизма. Прогнать Брандлера и Тальгеймера нетрудно, — это дело легкое. Но преодолеть брандлерианство — дело сложное и серьезное, тут одними репрессиями можно только испортить дело, — тут нужно глубоко вспахивать почву и серьезно просвещать головы. РКП(б) развивалась всегда противоречиями, т. е. в борьбе с некоммунистическими течениями, и только в этой борьбе она крепла, выковывала действительные кадры. Перед КПГ лежит тот же путь развития путем противоречий, путем действительной, серьезной и длительной борьбы с некоммунистическими течениями, особенно с социал-демократическими традициями, брандлерианством и пр. Но для такой борьбы недостаточно одних репрессий. Вот почему я думаю, что внутрипартийную политику ЦК КПГ надо сделать более гибкой. Я не сомневаюсь, что КПГ сумеет исправить недочеты в этой области.

5) Вы совершенно правы насчет работы в профсоюзах. Роль профсоюзов в Германии не та, что в России. В России союзы возникли после партии и они, в сущности, являлись вспомогательными органами партии. Не то в Германии и вообще в Европе. Там партия вышла из союзов, союзы с успехом конкурировали с партией в смысле влияния на массы и часто тяжелой гирей ложились на ногах у партии. Если спросить широкие массы в Германии или вообще в Европе, какую организацию они считают более близкой к себе, партию или профсоюзы, они, несомненно, ответят, что союзы ближе к ним, чем партия. Плохо ли это или хорошо, но это факт, что беспартийные рабочие в Европе считают союзы своими основными крепостями, помогающими им в борьбе с капиталистами (зарплата, рабочий день, страхование и пр.), тогда как партию расценивают они как нечто вспомогательное и второстепенное, хотя и необходимое. Этим и объясняется, что прямую борьбу с нынешними профсоюзами, ведомую “ультралевыми” извне, расценивают широкие рабочие массы как борьбу с их основными крепостями, которые они строили десятками лет и которые теперь хотят разрушить “коммунисты”. Не учесть этой особенности — значит погубить все дело коммунистического движения на Западе. Но из этого следуют два вывода:

во-первых, на Западе нельзя овладеть миллионными массами рабочего класса, не овладев профсоюзами,

и, во-вторых, нельзя овладеть профсоюзами, не работая внутри этих профсоюзов и не укрепляя там своего влияния.

Вот почему надо обратить особое внимание на работу наших товарищей в профсоюзах.

Пока все. Не ругайте меня за прямоту и резкость.

И. Сталин

28. II. 25 г.

Печатается впервые

К Международному женскому дню

Ни одно великое движение угнетенных не обходилось в истории человечества без участия трудящихся женщин. Трудящиеся женщины, самые угнетенные из всех угнетенных, никогда не оставались и не могли остаться в стороне от большой дороги освободительного движения. Освободительное движение рабов выдвинуло, как известно, сотни и тысячи великих мучениц и героинь. В рядах борцов за освобождение крепостных стояли десятки тысяч женщин-тружениц. Неудивительно, что революционное движение рабочего класса, самое мощное из всех освободительных движений угнетенных масс, привлекло под свое знамя миллионы трудящихся женщин.

Международный женский день есть показатель непобедимости и предвестник великой будущности освободительного движения рабочего класса.

Трудящиеся женщины, работницы и крестьянки, являются величайшим резервом рабочего класса. Резерв этот представляет добрую половину населения. Будет ли женский резерв за рабочий класс или против него, — от этого зависит судьба пролетарского движения, победа пли поражение пролетарской революции, победа или поражение пролетарской власти. Поэтому первая задача пролетариата и его передового отряда, коммунистической партии, состоит в том, чтобы повести решительную борьбу за высвобождение женщин, работниц и крестьянок, из-под влияния буржуазии, за политическое просвещение и организацию работниц и крестьянок под знаменем пролетариата.

Международный женский день является средством завоевания женского трудового резерва на сторону пролетариата.

Но трудящиеся женщины являются не только резервом. Они могут и должны стать — при правильной политике рабочего класса — настоящей армией рабочего класса, действующей против буржуазии. Выковать из женского трудового резерва армию работниц и крестьянок, действующую бок о бок с великой армией пролетариата, — в этом вторая и решающая задача рабочего класса.

Международный женский день должен стать средством превращения работниц и крестьянок из резерва рабочего класса в действующую армию освободительного движения пролетариата.

Да здравствует Международный женский день!

И. Сталин

“Правда” № 56, 8 марта 1925 г.

ЦК РКП(б) — Центральному Исполнительному Комитету Гоминдана

Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии скорбит вместе с вами о потере вождя Гоминдана[21] и организатора национально-освободительной борьбы рабочих и крестьян Китая за свободу и независимость китайского народа, за единство и самостоятельность китайского государства.

Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии не сомневается, что великое дело Сун Ят-сена не умрет вместе с Сун Ят-сеном, что дело Сун Ят-сена будет жить в сердцах китайских рабочих и крестьян на страх врагам китайского народа.

Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии верит, что Гоминдан будет высоко держать знамя Сун Ят-сена в великой борьбе за освобождение от империализма, что Гоминдану удастся с честью донести это знамя до полной победы над империализмом и его агентами в Китае.

Сун Ят-сен умер, — да здравствует дело Сун Ят-сена, да живут и крепнут заветы Сун Ят-сена!

Секретарь Центрального Комитета

Российской Коммунистической Партии

И. Сталин

13 марта 1925 г.

“Правда” № 60, 14 марта 1925 г.

К международному положению и задачам компартий

Из ряда явлений, имеющих решающее значение в области международного положения, нужно отметить следующие основные факты:

1. Несомненно, что капиталу удалось выкарабкаться из трясины послевоенного кризиса. Стабилизация валюты в ряде капиталистических стран, рост мировой торговли и расширение производства в отдельных странах, вывоз и внедрение капитала, особенно англо-американского, в страны Европы и Азии, — все это говорит об успехах “строительной работы” капитала. “Работа” эта происходит, как известно, во главе с англо-американским блоком. Одним из важнейших результатов этой “работы” нужно считать так называемую “дауэсизацию” Германии, т. е. переход от метода военной интервенции к методу финансовой интервенции, к методу финансового порабощения Германии.

2. Несомненно также, что в центре Европы, в Германии, уже закончился период революционного подъема. Период подъема революции, когда движение кипит и идет в гору, переливаясь через край, а лозунги партии отстают от движения, когда массы ломают рамки легальности и штурмуют старый строй, самочинно творя новое право, — этот период в Германии остался уже позади. Из периода штурма рабочее движение в Германии вступило в период накопления сил, в период формирования и обучения пролетарской армии под знаменем коммунизма. Едва ли нужно доказывать, что это обстоятельство не может не иметь серьезного значения. Тем с большей определенностью должно быть сказано об этом для того, чтобы быстро ориентироваться в новой обстановке и начать работу подготовки революции по-новому.

Таковы факты, имеющие положительное значение для буржуазии, ибо они говорят о силе и успехах капитала в данный момент.

Но наряду с этими фактами существует еще ряд фактов, имеющих отрицательное значение для капитализма.

1. Несомненно, что наряду с усилением капитализма происходит рост противоречий между капиталистическими группами, рост сил, ослабляющих и разлагающих капитализм. Борьба между Англией и Америкой из-за нефти, из-за Канады, из-за рынков сбыта и т. д.; борьба между англо-американским блоком и Японией из-за восточных рынков; борьба между Англией и Францией из-за влияния в Европе; наконец, борьба между порабощенной Германией и господствующей Антантой, — все это общеизвестные факты, говорящие о том, что успехи капитала непрочны, что процесс “оздоровления” капитализма таит в себе предпосылки его внутренней слабости и разложения.

2. Рост и укрепление национально-освободительного движения в Индии, в Китае, в Египте, в Индонезии, в Северной Африке и т. д., подрывающие тыл капитализма. Если “оздоровление” империализма требует расширения сферы влияния в колониях и зависимых странах, а борьба этих стран против империализма несомненно усиливается, то ясно, что успехи империализма в этой области не могут быть устойчивыми.

3. Борьба за единство профдвижения в Европе и кризис Амстердамского объединения.[22] Борьба английских профсоюзов за единство профдвижения, поддержка этой борьбы со стороны советских профсоюзов, превращение борьбы за единство профдвижения в борьбу против контрреволюционной верхушки Амстердама (Удегест, Зассенбах, Жуо и т. п.), ведущей линию раскола профсоюзов, — все это факты, говорящие за то, что Амстердамское объединение переживает состояние глубокого кризиса. А что такое кризис Амстердама? Это есть неустойчивость буржуазной власти, ибо амстердамская профсоюзная бюрократия составляет частицу и опору этой власти.

4. Экономический рост Советского Союза. Несомненно, что сплетни буржуазных писак о неспособности Советов наладить промышленность потерпели полный крах. Несомненно, что за последние два года после интервенции и блокады промышленность Советского Союза возродилась и окрепла. Несомненно, что материальное и культурное состояние рабочих поднялось за этот короткий срок существенным образом. Несомненно, что это улучшение будет продолжаться и впредь. Все эти обстоятельства имеют теперь решающее значение для революционизирования рабочих капиталистических стран. Я думаю, что никогда еще не интересовались так Россией рабочие Запада, как теперь. Почему? Потому, что до них доходят слухи о новом быте советских рабочих в рабочем государстве, называемом Советским Союзом, и они хотели бы проверить достоверность этих слухов. Тот факт, что десятки и сотни рабочих, без различия направлений, приезжают из Европы в Россию и щупают каждый уголок, — этот факт с несомненностью говорит о том, что интерес к России будет расти среди рабочих Запада с каждым месяцем. Несомненно, что это паломничество в Россию будет возрастать. И когда они убедятся, что каждый шаг в развитии промышленности в России означает вместе с тем шаг к улучшению положения рабочих, а не к ухудшению, как это бывает обычно в капиталистических странах, — они поймут тогда, что пора и им, рабочим Запада, устроить рабочее государство у себя дома. Вот почему уже одно существование Советского государства представляет для империализма смертельную опасность. Вот почему не могут быть прочными никакие успехи империализма, пока существует на свете и развивается Советское государство.

Таковы факты, имеющие отрицательное значение для буржуазии, ибо они говорят о силе и вероятных успехах революционного движения в ближайшем будущем.

Борьба этих противоположных тенденций, отрицательных и положительных, составляет основу и содержание современного международного положения.

В этой борьбе противоположностей вырос и отцвел так называемый пацифизм, не успев расцвести и не сделав из себя ни “эры”, ни “эпохи”, ни “периода”. Он не оправдал ни надежд соглашателей, ни опасений контрреволюционеров.

В этой же борьбе погибли “славные” имена Пуанкаре и Юза, Макдональда и Эррио.

Какие из этих тенденций возьмут верх, положительные или отрицательные?

Не может быть сомнений, что со временем должны победить отрицательные для капитализма, благоприятные для революции тенденции, ибо империализм неспособен разрешить разъедающие его противоречия, ибо он способен лишь временно залечить их для того, чтобы они вскрылись потом и развернулись с новой сокрушающей силой. Но несомненно также и то, что в настоящий момент берут верх тенденции положительные, благоприятные для капитализма.

В этом особенность нынешнего международного положения.

В результате мы имеем некую полосу затишья в Европе и Америке, “нарушаемую” национально-революционным движением в колониях и “омрачаемую” существованием, развитием, усилением Советского Союза.

Для буржуазии это означает передышку, усиленный вывоз капитала, дальнейшее обогащение, усиление гнета и эксплуатации в колониях, усиление нажима на Советский Союз, концентрацию всех сил контрреволюции вокруг англо-американского капитала.

Для пролетариата капиталистических стран это означает наступление периода накопления сил, наступление периода формирования и обучения пролетарских армий под знаменем коммунизма в условиях системы репрессий, перемежающейся с системой “свобод”.

Для колоний это означает усиление борьбы против национального гнета и эксплуатации, усиление борьбы за освобождение от империализма.

Для Советского Союза это означает напряжение всех сил для дальнейшего развития промышленности, для усиления обороноспособности страны, для концентрации революционных сил всех стран против империализма.

Отсюда задачи коммунистических партий:

1. Использовать до дна все и всякие противоречия в лагере буржуазии на предмет разложения и ослабления ее сил, на предмет усиления позиций пролетариата.

2. Наметить конкретные формы и способы сближения рабочего класса передовых стран с национально-революционным движением колоний и зависимых стран на предмет всемерной поддержки этого движения против общего врага, против империализма.

3. Двинуть вперед и довести до конца дело борьбы за единство профдвижения, памятуя, что дело это является вернейшим средством овладения миллионными массами рабочего класса. Ибо нельзя овладеть миллионными массами пролетариата, не овладев профсоюзами, а овладеть профсоюзами невозможно, не работая в них и не приобретая там доверия рабочих масс месяц за месяцем, год за годом. Без этого нечего и думать о завоевании диктатуры пролетариата.

4. Наметить конкретные формы и способы сближения рабочего класса с мелким крестьянством, задавленным бюрократической машиной буржуазного государства и грабительскими ценами всесильных трестов, памятуя, что борьба за мелкое крестьянство является очередной задачей партии, идущей к диктатуре пролетариата.

5. Поддерживать Советскую власть и расстраивать интервенционистские махинации империализма против Советского Союза, памятуя, что Советский Союз является оплотом революционного движения всех стран, что сохранение и усиление Советского Союза означает ускорение победы рабочего класса над мировой буржуазией.

“Правда” № 66, 22 марта 1925 г.

Подпись: И. Сталин

О чехословацкой компартии Речь в чехословацкой комиссии ИККИ 27 марта 1925 г.[23]

Товарищи! Если отвлечься от некоторых частностей и личных моментов, припутанных к делу некоторыми товарищами, то разногласия в чехословацкой компартии можно были бы свести к следующим 9 вопросам:

1) Есть ли кризис в чехословацкой компартии?

2) Какова основная причина кризиса?

3) Каков характер кризиса, т. е. откуда идет опасность, слева или справа?

4) Какая из опасностей — левая или правая — наиболее серьезна?

5) Почему опасность справа является наиболее реальной опасностью?

6) Как вести борьбу с правой опасностью, чтобы из борьбы получились действительная большевизация и действительный выход из кризиса?

7) Какова ближайшая задача большевизации в чехословацкой компартии?

8) О правах Коминтерна в отношении национальных секций.

9) О тов. Крейбихе и угрозе раскола.

Есть ли кризис в чехословацкой компартии? Да, есть. Это признают обе стороны. В этом нет между ними разногласий. Тов. Шмераль пошел дальше, сказав, что кризис более глубок, чем это обычно представляют некоторые товарищи.

Какова основная причина кризиса? Тов. Шмераль совершенно прав, утверждая, что основной причиной кризиса являются трудности, сопряженные с переходом от периода революционного подъема к периоду затишья. Переходный период, требующий новой ориентации, обычно вызывает в партии тот или иной кризис. Так обстоит дело в настоящее время и в Чехословакии.

Каков характер кризиса и откуда идет опасность, слева или справа? И тут тов. Шмераль прав, утверждая, что опасность идет с обеих сторон — и слева, и справа. Есть опасность переоценки частичных требований в ущерб требованиям коренным, переоценки парламентской деятельности и работы в профсоюзах. Это — опасность справа, ибо она ведет к приспособлению к буржуазии. Есть, с другой стороны, опасность недооценки частичных требований, парламентской деятельности, работы в профсоюзах и пр. Это-опасность слева, ибо она ведет к отрыву от масс и сектантству. Желание тов. Шмераля занять позицию центра в этой борьбе двух противоположных уклонов является вполне законным желанием. Беда только в том, что ему не удалось устоять на этой позиции, и он поплелся за правыми.

Какая из этих опасностей является наиболее серьезной, левая или правая? Я думаю, что тов. Шмераль не уяснил себе этого вопроса. Он направляет свою критику, главным образом, против левых, думая, что здесь главная опасность. Между тем факты говорят, что главная опасность идет справа, а не слева. Этого не понял тов. Шмераль, и в этом его первая ошибка.

Почему опасность справа в данный момент является наиболее серьезной опасностью? По трем причинам.

Во-первых. Переход от подъема к затишью сам по себе, по самой своей природе увеличивает шансы опасности справа. Если подъем порождает революционные иллюзии, создавая левую опасность как основную, то затишье, наоборот, порождает социал-демократические, реформистские иллюзии, создавая правую опасность как основную. В 1920 году, когда рабочее движение шло к подъему, Ленин написал брошюру о “Детской болезни “левизны””. Почему именно эту брошюру написал Ленин? Потому, что левая опасность была тогда наиболее серьезной опасностью. Я думаю, что если бы Ленин был жив, он написал бы теперь новую брошюру о “Старческой болезни правизны”, ибо теперь, в период затишья, когда соглашательские иллюзии должны расти, правая опасность является самой серьезной опасностью.

Во-вторых. В чехословацкой компартии, как докладывал об этом тов. Шмераль, имеется не менее 70 процентов бывших социал-демократов. Едва ли нужно доказывать, что социал-демократические рецидивы в такой партии не только возможны, но и неизбежны. Нечего и говорить, что это обстоятельство не может не усугублять опасности справа.

В-третьих. Чехословацкое государство представляет собой государство национальной победы чехов. Свое национальное государство чехи уже получили как нация господствующая, живется там рабочим пока что недурно: безработицы нет, упоение идеей национального государства вполне налицо. Все это не может не плодить иллюзий национального мира между классами в Чехословакии. Нечего и говорить, что это обстоятельство в свою очередь порождает и усиливает опасность справа. В этом же надо искать причину того, что расхождение между правыми и левыми прошло по национальной линии, что словаки и немцы (нации угнетенные) оказались на левом фланге, а чехи — на противоположном фланге. Тов. Шмераль говорил об опасности такого разделения. Это, конечно, верно. Но верно и то, что такое разделение является вполне понятным, если принять во внимание отмеченные выше национальные особенности чехословацкого государства и господствующее положение чехов.

Таковы основные причины, делающие опасность справа в чехословацкой компартии особо серьезной опасностью.

Как нужно вести борьбу с правой опасностью в чехословацкой компартии? Этот вопрос вводит нас в самую суть разногласий. Казалось бы, что борьба с этой опасностью должна быть самая решительная и беспощадная. Но у чешских коммунистов получилось обратное. Борется ли тов. Шмераль с опасностью справа? Да, борется. Но борется он так, что вместо ликвидации правых получается у него в конечном результате культивирование, поддержка, защита правых от ударов со стороны левых. Это немного странно, но это факт, товарищи. В этом вторая и основная ошибка тов. Шмераля.

Судите сами.

1. Факт, что существует статья тов. Крейбиха за троцкизм. Факт, что этот документ известен в партийных кругах и ходит по рукам. Необходимо было вытащить этот документ на свет и расколотить его автора, идейно расколотить, на глазах у рабочих, для того, чтобы дать партии возможность разобраться в опасности троцкизма и воспитать кадры в духе большевизма. Ибо что такое троцкизм, как не правое крыло в коммунизме, как не опасность справа? Как поступил в данном случае тов. Шмераль? Он взял да вместо того, чтобы сделать вопрос о троцкизме тов. Крейбиха достоянием всей партии, замазал вопрос, смял его, перенес за кулисы партии и там “разрешил” его шито-крыто, в порядке разрешения обычных “недоразумений”. Выиграли от этого троцкизм и тов. Крейбих. Проиграла партия. Вместо борьбы с правыми получилось ограждение правых.

2. Известно, что некоторые лидеры трех профессиональных союзов — транспортников, деревообделочников и строительных рабочих — издали известный документ, требующий полной независимости союзов от партии. Известно, что документ этот является показателем существования внутри союзов Чехословакии целого ряда правых элементов. Необходимо было разобрать этот документ на глазах у партии и предостеречь ее от опасности отрыва от нее профсоюзов. Как поступил в данном случае тов. Шмераль? Он взял да затушевал и этот вопрос, изъяв документ из обращения и упрятав его таким образом от глаз партийных масс. И правые остались целы, и “партийный престиж” — удовлетворенным. Это называется борьбой с правыми!

3. Известно, что среди коммунистической фракции парламента имеются правые элементы. Известно, что эти элементы то и дело вырываются из-под руководства партии, пытаясь противопоставить себя ЦК партии. Борьба с этими элементами является насущной необходимостью особенно теперь, особенно в данных условиях затишья. Как борется тов. Шмераль с этой опасностью? Вместо того, чтобы разоблачить правые элементы комфракции, он берет их под защиту и спасает их каучуковой резолюцией о признании партийного руководства, принятой в результате закулисной внутренней борьбы, на четвертом году существования партии. Опять-таки: выиграли правые, проиграла партия.

4. Наконец, дело Бубника. Я должен сказать, товарищи, что период затишья не есть период отсутствия всяких выступлений. Период затишья есть период формирования и обучения пролетарских армий, период их подготовки к революции. Но обучать пролетарские армии можно лишь в ходе выступлений. Дороговизна жизни, наступившая за последнее время в Чехословакии, является одним из благоприятных условий для таких выступлений. Известно, что чехословацкая компартия использовала момент и провела недавно ряд демонстраций на почве дороговизны жизни. Известно, что правый коммунист Бубник, ныне исключенный из партии, тоже использовал случай и попытался сорвать выступление рабочих, ударив в тыл партии. Что предпринял тов. Шмераль для того, чтобы уберечь партию от удара в тыл со стороны правых? Вместо того, чтобы использовать “случай” с Бубником и безжалостно разоблачить на этом деле, на глазах у партии, всю группу правых, тов. Шмераль свел принципиальный вопрос о правых к индивидуальному делу Бубника, хотя весь мир знает, что Бубник не один, что у него имеются сторонники и в союзах, и в комфракции парламента, и в прессе. Ценой маленькой жертвы (исключение Бубника) он спас от разгрома группу правых в ущерб коренным интересам чехословацкой компартии. И это называется у тов. Шмераля тактикой борьбы с правыми!

Тов. Шмераль называет эту тактику тактикой “тонкой”, “деликатной”. Возможно, что эта тактика является действительно тонкой, но что она не имеет ничего общего с большевистской тактикой непримиримой борьбы с правыми, — в этом не может быть никакого сомнения. Тов. Шмераль забывает русскую пословицу: “где тонко, там и рвется”. Он забыл, что тонкость не может быть гарантией от краха. Оно так и случилось, как известно, ибо эта “тонкая” тактика с правыми порвалась и крахнула при первом испытании, когда вскормленная этой тактикой группа Бубника чуть было не сорвала недавнее выступление чешского пролетариата. Усиление правых и предательство Бубника — вот итог “тонкой” тактики тов. Шмераля. Вот почему я думаю, что “тонкая” тактика тов. Шмераля есть тактика спасания правых, тактика углубления кризиса, тактика, чреватая гибелью партии.

Отчего погибла старая социал-демократия как революционная партия? Между прочим оттого, что Каутский и K° применяли на деле “тонкую” тактику укрывания и спасания правых, “деликатную” тактику “единства и мира” с Эд. Бернштейном и K°. Что же из этого получилось в результате? А получилось то, что в критическую минуту перед самой войной правые социал-демократы предали рабочих, “ортодоксы” превратились в пленников правых, а социал-демократия в целом оказалась “живым трупом”. Я думаю, что со временем то же самое может случиться с компартией в Чехословакии, если вы не замените быстро и решительно “тонкую” тактику тов. Шмераля большевистской тактикой беспощадной борьбы с правыми группировками в коммунизме. Я этим не хочу ставить тов. Шмераля на одну доску с социал-демократами. Ничуть не бывало. Он, бесспорно, коммунист, и коммунист, может быть, даже великолепный. Но я хочу сказать, что, если он не отрешится от своей “тонкой” тактики, он неизбежно скатится к социал-демократизму.

Какова ближайшая задача чехословацкой компартии?

Ближайшая ее задача состоит в том, чтобы, борясь с “ультралевыми” уклонами, повести решительную борьбу с опасностью справа на предмет полной изоляции правых и окончательной их ликвидации. Объединение всех действительно революционных элементов партии для полной ликвидации правых группировок — такова задача партии, таков выход из кризиса. Без этого нечего и думать о большевизации чехословацкой компартии.

Это еще не означает, конечно, обязательного исключения всех и всяких правых. Исключение не есть решающее средство в борьбе с правыми. Главное дело состоит в том, чтобы расколотить идейно и морально в ходе принципиальной борьбы правые группировки, вовлекая в эту борьбу широкие партийные массы. Это — одно из главных и одно из важных средств воспитания партии в духе большевизма. Исключение должно притти, если оно действительно необходимо, как естественный результат идейного разгрома противника. В этом отношении левые допустили в Чехословакии серьезную ошибку, поторопившись с исключением Бубника. Вместо того, чтобы использовать до дна “случай” с Бубником и связать его с принципиальной позицией правых по вопросу о массовых выступлениях, разоблачив их подлинную физиономию, они поторопились с исключением, отрезав себе все пути к дальнейшему наступлению против правых на этой почве.

Что касается прав Коминтерна и его вмешательства в дела национальных партий, то я решительно не согласен с некоторыми из товарищей, высказывавшихся за сокращение этих прав. Хотят, чтобы Коминтерн превратился в надзвездную организацию, бесстрастно смотрящую на происходящее в отдельных партиях и терпеливо регистрирующую события. Нет, товарищи, Коминтерн не может стать надзвездной организацией. Коминтерн есть боевая организация пролетариата, он связан с рабочим движением всеми корнями своего существования, и он не может не вмешиваться в дела отдельных партий, поддерживая революционные элементы и борясь с их противниками. Конечно, партии имеют свою внутреннюю автономию, съезды партий должны быть свободными и центральные комитеты должны выбираться на съездах. Но выводить из этого отрицание за Коминтерном права руководства и, стало быть, вмешательства, — это значит работать на врагов коммунизма.

Наконец, о тов. Крейбихе. Я думаю, что вся его речь была рассчитана на то, чтобы запугать кое-кого угрозой раскола. Не трогайте, — говорил он, — правых из Брюна, а то будет плохо, не боритесь с ними, а то будет раскол. Что ж, посмотрим. Пусть только не пугает нас тов. Крейбих, все равно не запугает. Он не может не знать, что мы люди стреляные, и угрозой раскола не возьмешь нашего брата. И если он вздумает перейти от угрозы к делу, — смею уверить его, что пострадает в этом деле только он и никто больше.

Резюмирую. Кризис в партии есть. Причины кризиса не вызывают сомнений. Главная опасность идет справа. Решительная и непримиримая борьба с этой опасностью — в этом задача. Объединение всех революционных элементов партии для полной ликвидации правых — в этом выход из кризиса.

Нужно использовать период затишья для того, чтобы укрепить партию, сбольшевизировать ее и сделать ее “всегда готовой” ко всяким возможным “осложнениям”, ибо “неизвестен ни день, ни час”, когда “грядет жених”, открыв дорогу новому революционному подъему.

“Правда” № 72, 29 марта 1925 г.

К национальному вопросу в Югославии Речь на югославской комиссии ИККИ 30 марта 1925 г

Товарищи! Я думаю, что Семич не вполне уяснил себе основную суть постановки национального вопроса у большевиков. Большевики никогда не отрывали национальный вопрос от общего вопроса о революции, ни до Октября, ни после Октября. Основная суть большевистского подхода к национальному вопросу состоит в том, что большевики всегда рассматривали национальный вопрос в неразрывной связи с революционной перспективой.

Семич цитировал Ленина, говоря, что Ленин стоял за закрепление известного решения национального вопроса в конституции. Этим он, Семич, очевидно, хотел сказать, что Ленин будто бы считал национальный вопрос вопросом конституционным, т. е. не вопросом революции, а вопросом реформы. Это совершенно неверно. Никогда Ленин не страдал и не мог страдать конституционными иллюзиями. Стоит просмотреть его сочинения, чтобы убедиться в этом. Если Ленин говорил о конституции, то он имел в виду не конституционный путь разрешения национального вопроса, а путь революционный, т. е. он рассматривал конституцию как результат победы революции. У нас в СССР тоже имеется Конституция, и она отражает известное разрешение национального вопроса. Однако, эта Конституция пришла в свет не в результате сделки с буржуазией; а в результате победоносной революции.

Семич ссылается, далее, на известную брошюру Сталина по национальному вопросу, написанную в 1912 году,[24] стараясь найти там хотя бы косвенное подтверждение своей правоты. Но ссылка эта оказалась безрезультатной, ибо он не нашел и не может найти не только цитаты, но и отдаленного намека, сколько-нибудь оправдывающего его “конституционный” подход к национальному вопросу. В подтверждение этого я мог бы напомнить Семичу известное место из брошюры Сталина, где австрийский метод разрешения национального вопроса (конституционный) противопоставляется методу русских марксистов (революционному).

Вот оно:

Кажется, ясно.

И это не личная точка зрения Сталина, а общая точка зрения русских марксистов, рассматривавших и рассматривающих национальный вопрос в неразрывной связи с общим вопросом о революции.

Можно без натяжки сказать, что постановка национального вопроса в истории русского марксизма имела две стадии: первую, т. е. дооктябрьскую, и вторую, т. е. октябрьскую. В первой стадии национальный вопрос рассматривался как часть общего вопроса о буржуазно-демократической революции, т. е. как часть вопроса о диктатуре пролетариата и крестьянства. Во второй стадии, когда национальный вопрос расширился и превратился в вопрос о колониях, когда национальный вопрос из вопроса внутригосударственного превратился в вопрос мировой, — национальный вопрос рассматривался уже как часть общего вопроса о пролетарской революции, как часть вопроса о диктатуре пролетариата. И там и здесь подход был, как видите, строго революционный.

Я думаю, что всего этого Семич не вполне еще уяснил себе. Отсюда его попытки низвести национальный вопрос на почву конституционную, т. е. рассматривать его как вопрос реформы.

Из этой ошибки вытекает другая его ошибка, состоящая в том, что он не хочет рассматривать национальный вопрос как вопрос по сути дела крестьянский. Не аграрный, а крестьянский, ибо это две вещи разные. Совершенно верно, что национальный вопрос нельзя отождествлять с крестьянским, ибо, кроме вопросов крестьянских, национальный вопрос включает в себя еще вопросы национальной культуры, национальной государственности и пр. Но несомненно также и то, что основу национального вопроса, его внутреннюю суть все же составляет вопрос крестьянский. Этим именно и объясняется, что крестьянство представляет основную армию национального движения, что без крестьянской армии не бывает и не может быть мощного национального движения. Это именно и имеют в виду, когда говорят, что национальный вопрос есть по сути дела вопрос крестьянский. Я думаю, что в нежелании Семича принять эту формулу кроется недооценка внутренней мощи национального движения и непонимание глубоко народного, глубоко революционного характера национального движения. Это непонимание и эта недооценка представляют большую опасность, ибо они означают на практике недооценку внутренней потенциальной силы, кроющейся в движении, скажем, хорватов за национальную свободу, недооценку, чреватую серьезными осложнениями для всей югославской компартии.

В этом вторая ошибка Семича.

Несомненно ошибочной следует считать также попытку Семича трактовать национальный вопрос в Югославии вне связи с международной обстановкой и с вероятными перспективами в Европе. Семич, исходя из того, что в данный момент не имеется серьезного народного движения за независимость среди хорватов и словенцев, приходит к тому выводу, что вопрос о праве наций на отделение является академическим, во всяком случае не актуальным. Это, конечно, неверно. Если даже согласиться, что этот вопрос является в данный момент не актуальным, то он может стать вполне актуальным, если начнется война, или когда начнется война, если разыграется в Европе революция, или когда она разыграется. А что война неизбежно начнется и что они там обязательно передерутся, в этом не может быть сомнения, если иметь в виду природу и развитие империализма.

В 1912 году, когда мы, русские марксисты, набрасывали первый проект национальной программы, мы не имели еще ни на одной окраине Российской империи серьезного движения за независимость. Однако, мы сочли необходимым включить в свою программу пункт о праве наций на самоопределение, т. е. о праве каждой национальности на отделение и самостоятельное государственное существование. Почему? Потому, что мы исходили не только из того, что имелось тогда налицо, но и из того, что развивалось и надвигалось в общей системе международных отношений, т. е. мы считались тогда не только с настоящим, но и с будущим. И мы знали, что если какая-нибудь национальность потребует отделения, то русские марксисты будут бороться за то, чтобы право на отделение было обеспечено за каждой такой национальностью. Семич неоднократно ссылался в своей речи на брошюру Сталина о национальном вопросе. Но вот что говорится в этой брошюре Сталина насчет самоопределения и независимости:

Это писалось еще в 1912 году. Вы знаете, что это положение целиком подтвердилось впоследствии, как во время войны, так и после войны, особенно после победы диктатуры пролетариата в России.

Тем с большим основанием должны быть учтены такие возможности в Европе вообще и в Югославии в особенности, особенно теперь, после углубления национально-революционного движения в угнетенных странах и после победы революции в России. Следует также принять во внимание то обстоятельство, что Югославия является страной не вполне независимой, что она связана с известными империалистическими группировками, и что, следовательно, она не может уйти от той большой игры сил, которая ведется вне Югославии. И если вы строите национальную программу для югославской партии, — а речь идет в данном случае именно об этом, — то следует вспомнить, что программа должна исходить не только из того, что есть в данный момент, но и из того, что развивается и будет неизбежно иметь место в силу международных отношений. Вот почему я думаю, что вопрос о праве наций на самоопределение нужно считать вопросом актуальным, животрепещущим.

Теперь о национальной программе. Исходным пунктом национальной программы должно быть положение о советской революции в Югославии, положение о том, что без свержения буржуазии и победы революции национальный вопрос не может быть разрешен сколько-нибудь удовлетворительно. Конечно, возможны исключения. Было, например, такое исключение до войны при отделении Норвегии от Швеции, о чем подробно говорит в одной из своих статей Ленин.[25] Но это было до войны и при исключительном стечении благоприятных обстоятельств. После войны, и особенно после победы советской революции в России, едва ли такие случаи могут быть возможны. Во всяком случае шансов в пользу таких возможностей осталось теперь до того мало, что их можно приравнять к нулю. Но если так, то ясно, что мы не можем строить программу на величинах с нулевым значением. Вот почему положение о революции должно быть исходным пунктом национальной программы.

Дальше. Обязательно должен быть введен в национальную программу специальный пункт о праве наций на самоопределение вплоть до государственного отделения. Я уже говорил выше, почему нельзя обойтись без такого пункта при нынешних внутренних и международных условиях.

Наконец, в программе должен быть также специальный пункт о национально-территориальной автономии для тех национальностей Югославии, которые не найдут нужным отделиться от Югославии. Не правы те, которые думают, что такая комбинация должна быть исключена. Это неверно. При известных условиях, в результате победы советской революции в Югославии, вполне возможно, что некоторые национальности не захотят выделиться, аналогично тому, как это имело место у нас в России. Понятно, что для такого случая необходимо иметь в программе пункт об автономии, имея в виду преобразование югославского государства в федерацию автономных национальных государств на основе советского строя.

Итак, право на отделение для тех национальностей, которые захотят отделиться, и право на автономию для тех национальностей, которые предпочтут остаться в рамках югославского государства.

Во избежание недоразумений должен сказать, что право на отделение не следует понимать как обязанность, повинность отделиться. Нация может использовать это право в смысле отделения, но она может и не использовать его, и если она этого не захочет, — это ее дело, и с этим нельзя не считаться. Некоторые товарищи право на отделение превращают в обязанность, требуя, например, от хорватов отделения во что бы то ни стало. Эта позиция неверна, и она должна быть отброшена. Нельзя смешивать право с обязанностью.

Журнал “Большевик” № 7, 15 апреля 1925 г.

О комсомольском активе в деревне Речь на заседании оргбюро ЦК РКП(б) 6 апреля 1925 г

Товарищи! Первая задача состоит в том, чтобы обеспечить союзу молодежи его основное пролетарское ядро, как ядро, руководящее всем Союзом. Докладчик ничего не говорил по этому вопросу. Оно и неудивительно, так как речь идет о работе комсомола в деревне, а не о пролетарском ядре. Но это не мешает тому, чтобы обеспечение пролетарского ядра оставалось основной задачей комсомола. Я думаю, что работа в этом направлении идет в комсомоле более или менее успешно. Можно сказать без преувеличения, что вовлечение рабочей молодежи в комсомол идет с успехом, причем недалеко то время, когда Союз охватит не менее девяти десятых всей рабочей молодежи.

Вторая задача состоит в правильном размещении работников пролетарского ядра по узловым пунктам и основным районам Союза на предмет обеспечения реального руководства крестьянской частью молодежи силами этого ядра. Я исхожу из того, что крестьянская часть молодежи в количественном отношении превышает его пролетарскую часть. Я исхожу из того, что пролетарских сил молодежи недостаточно для того, чтобы равномерно распределить их по всем уездам и волостям Советского Союза. Необходимо поэтому разместить эти силы так и в таких пунктах, откуда легче всего можно было бы обеспечить руководство крестьянской молодежью. Я не думаю, чтобы эта задача выполнялась комсомолом столь же успешно, как первая задача. Но есть все же основания предположить, что работа по выполнению этой задачи ведется комсомолом со всей энергией, и она не замедлит дать в ближайшее время свои результаты.

Третья задача состоит в том, чтобы обеспечить комсомолу многочисленный актив крестьянской молодежи в деревне, политически воспитать этот актив, сделать его проводником пролетарской политики в деревне и превратить его в цемент, связывающий пролетариат с трудовыми массами крестьянства. Дело это трудное и в высшей степени сложное. Разрешить эту задачу в короткий срок совершенно невозможно. Нужны громадные усилия и величайшее напряжение сил пролетарского ядра комсомола для того, чтобы справиться с этой задачей. Но разрешить ее нужно во что бы то ни стало. Ибо без этого невозможно ни укрепление комсомола, ни обеспечение смычки между рабочими и крестьянами.

Но как обеспечить комсомолу крестьянский актив, как воспитать этот актив и как добиться того, чтобы он мог быть проводником пролетарской политики в деревне?

Говорят, что одних секретарей деревенских ячеек имеется в комсомоле не менее 27 тысяч человек. Говорят, что, кроме секретарей ячеек, имеются еще активные работники-комсомольцы в кооперации, в Советах, в крестьянских комитетах, культурных учреждениях и пр. Говорят, что все это вместе должно дать не менее 100 тысяч деревенского актива комсомола. Верно ли все это, — трудно сказать. Но если все это верно, должен сказать, что этот актив при умелом его использовании может составить величайшую силу, способную на чудеса. Это обстоятельство тем более важно, что партия располагает в настоящее время в деревне гораздо меньшим количеством актива.

И вот задача: как воспитать этот многочисленный актив, как сделать его проводником пролетарской политики в деревне не на словах, а на деле.

Я не думаю дать здесь исчерпывающий ответ. Сделать это в маленькой речи нет никакой возможности. Но наметить некоторые основные условия, необходимые для правильного подхода к этой задаче, вполне возможно и в маленькой речи. Что это за условия? Этих условий, по крайней мере, восемь.

Во-первых. Необходимо, чтобы деревенский актив молодежи был снабжен популярными брошюрами и справочниками., разъясняющими декреты Советской власти в пользу бедноты. Необходимо, чтобы актив этот знал на зубок эти декреты, умел их разъяснять бедноте и умел отстаивать интересы бедноты на основе этих декретов против засилья кулаков. Я думаю, что незнание этих декретов и систематическое их нарушение “власть имущими” в деревне составляет одно из основных зол нынешних порядков в деревне. Комсомольский актив в деревне должен стоять на страже революционной законности. Он должен стоять горой за бедноту в деревне. Задача эта, несомненно, простая и прозаическая. Несомненно, что гораздо легче болтать о мировой революции, чем провести в жизнь эту простую и будничную задачу, связанную с советскими декретами. Но несомненно также и то, что без этого невозможна никакая смычка.

Во-вторых. Необходимо, чтобы деревенский актив молодежи был снабжен популярными брошюрами по элементарным основам агрономии. Необходимо, чтобы этот актив изучал сельское хозяйство, знакомился с мерами его улучшения и умел давать крестьянину необходимые справки в этой области. Крестьянин нередко относится к комсомольцу несерьезно, насмешливо. Происходит это потому, что крестьянин считает его оторванным от хозяйства, невеждой, лодырем. Отсюда задача — сблизить и связать комсомольца с хозяйством. Комсомолец-активист может завоевать уважение и доверие крестьянина только в том случае, если он сомкнется с сельским хозяйством, если он научится давать полезные советы по поднятию крестьянского хозяйства, по его улучшению и укреплению. Дело это, конечно, нелегкое и, может быть, даже скучное. Но это не мешает ему быть делом необходимым для того, чтобы завоевать доверие крестьянства.

В-третьих. Необходимо, чтобы комсомольский актив в деревне был снабжен популярными брошюрами о сельскохозяйственном налоге, о местном бюджете, о финансовом состоянии страны. Налог и местный бюджет-первое дело теперь в деревне. На этой почве творятся ныне неисчислимые злоупотребления. Как распределить налоги, чтобы бедняк не был обижен, а кулак не был освобожден от налоговых тягот; как расходовать деньги по местному бюджету и на какие именно нужды; как добиться того, чтобы злоупотребления на этой почве были выявлены и искоренены, — все это такие вопросы, мимо которых не может пройти комсомолец-активист. Вмешаться во все это дело и прийти на помощь трудовому крестьянину, — такова задача. Дело это тоже нелегкое и далеко не увлекательное. Но без такого дела нет и не может быть никакого советского строительства в деревне.

В-четвертых. Необходимо, чтобы комсомольский актив в деревне был снабжен популярными справочниками по вопросам советского строительства, оживления Советов и вовлечения крестьянства в дело управления селом, волостью, районом, уездом и т. д. Необходимо, чтобы комсомолец-активист знал на зубок положения о правах и обязанностях местных Советов, о правах и обязанностях крестьян в отношении Советов, об избирательной системе, о порядке прохождения выборов и т. д. Разъяснять крестьянству политику партии и Советской власти в деревне, добиться того, чтобы политика эта проводилась в жизнь честно и добросовестно, — такова задача. Без этого нечего и думать о завоевании доверия среди крестьянства, о расширении крестьянского актива, о насаждении пролетарской демократии в деревне.

В-пятых. Необходимо снабдить деревенский актив комсомола популярными брошюрами о сельскохозяйственной, кредитной и потребительской кооперации, об артелях и вообще коллективных хозяйствах. Необходимо, чтобы комсомолец-активист умел вовлекать крестьянство в дело насаждения кооперативной общественности в деревне. Дело это в высшей степени трудное и сложное, но оно абсолютно необходимо для того, чтобы приобщить деревню к социалистическому строительству. Сельскохозяйственная и кредитная кооперация имеют теперь первостепенное значение для крестьянина. Добиться того, чтобы кооперация стала родным и близким для крестьянства делом, — в этом задача. Следует при этом обратить внимание на то, что безинвентарность бедняцких слоев крестьянства создает в деревне особую обстановку, благоприятствующую образованию артелей и коллективных хозяйств, при определенной помощи со стороны кредитных учреждений государства. Задача состоит в том, чтобы бедняцкие слои крестьянства имели возможность получить при этом соответствующий льготный кредит. Комсомолец-активист не может пройти мимо этих жизненных вопросов.

В-шестых. Нужно, чтобы комсомольский актив в деревне был снабжен необходимыми указаниями и материалами по культурному строительству в деревне — по развитию изб-читален, ликвидации неграмотности и пр. Активист-комсомолец, как естественный помощник Советов и вообще культурных сил в деревне по насаждению советской культуры, — такова задача.

В-седьмых. Нужно, чтобы комсомольский актив в деревне имел точные указания о правах и обязанностях комсомольцев, о взаимоотношениях между комсомолом и партией, между Советами и комсомолом. Необходимо, чтобы активист-комсомолец смотрел на себя, как на помощника партии и Советской власти в деревне. Командование в деревне, бесчинства во время выборов в Советы, попытки подменить партийные, кооперативные и советские организации, хулиганские выходки при так называемой антирелигиозной пропаганде, — все это должно быть отброшено и ликвидировано немедля, как нечто порочащее знамя комсомола и совершенно недостойное звания комсомольца. Беспощадная борьба с этими безобразиями и установление правильных взаимоотношений между комсомолом и советско-партийными органами, — такова задача.

В-восьмых. Необходимо, чтобы комсомольский актив в деревне был снабжен популярными брошюрами о союзе рабочих и крестьян, о смысле и значении этого союза, о диктатуре пролетариата, об основах коммунизма, наконец, об истории Октябрьской революции и о том, как жили крестьяне раньше, при царе и помещике, как живут они теперь и как они будут жить при условии укрепления смычки и насаждения социализма. Активист-комсомолец вовсе не должен подлаживаться к предрассудкам крестьянина. Считаться с этими предрассудками и подлаживаться к ним — это две вещи разные. Он должен уметь говорить с крестьянином языком коммуниста. Он должен уметь убеждать крестьянина на конкретных фактах, что вне социализма нет для него спасения.

Таковы те условия, выполнение которых необходимо для того, чтобы политически воспитать деревенский актив комсомола и сделать его проводником пролетарской политики в деревне.

Задача ЦК комсомола состоит в том, чтобы облегчить и контролировать проведение в жизнь этих условий.

Говорят об опасности колоссального роста комсомола в деревне. Говорят о наплыве крестьянской молодежи в комсомол. Нет сомнения, что некоторая опасность тут имеется. Но несомненно также и то, что комсомол может не бояться этой опасности, если он сумеет выполнить с честью поставленные выше задачи. 100 тысяч комсомольского актива в деревне — это такая сила, для которой не может быть опасным никакой наплыв крестьянской молодежи. Все дело в том, чтобы повести энергичную работу по политическому воспитанию этого актива. Все дело в том, чтобы умело направлять работу этого актива на дело укрепления союза рабочих и крестьян. Все дело в том, чтобы использовать этот актив для вовлечения крестьянства в новое советское строительство.

Итак: а) обеспечение пролетарского ядра в комсомоле, как основной руководящей силы; б) размещение активных сил этого ядра по основным районам Советского Союза с точки зрения этого руководства; в) воспитание деревенского актива молодежи в духе обеспечения в деревне пролетарской политики, — таковы очередные задачи комсомола вообще и ЦК комсомола в особенности.

Имея перед собой эти задачи и выполняя их в ходе повседневной работы, можно не бояться опасностей, стоящих на пути комсомола в деревне.

“Правда” № 86, 15 апреля 1925 г.

К Первой всесоюзной конференции пролетарского студенчества Обращение[26]

Товарищи! Ваши представители предложили мне высказаться о задачах партии и партийной работы среди пролетарского студенчества.

Позвольте сказать вам на этот счет несколько слов.

Особенность положения в данный момент состоит в том, что пролетариату нашей страны удалось создать себе обстановку, необходимую для социалистического строительства. Неверно, что нельзя строить социализм в одной стране, победившей и изгнавшей вон капиталистов и помещиков. Страна, имеющая диктатуру пролетариата, располагающая огромными ресурсами и пользующаяся поддержкой пролетариев всех стран, — такая страна может и должна строить социализм. Ленин прав, говоря, что наша страна имеет все данные “для построения полного социалистического общества”. Особенность данного момента состоит в том, что мы уже успели сделать серьезные шаги в деле построения социализма, превратив социализм из иконы в прозаический предмет повседневной практической работы.

Какова должна быть роль пролетарского студенчества в этой строительной работе?

Роль его несомненно важная, если не первостепенная. Вузы и комвузы, рабфаки и техникумы, — это школы для выработки командного состава по хозяйству и культуре. Медики и экономисты, кооператоры и педагоги, горняки и статистики, техники и химики, сельскохозяйственники и путейцы, ветеринары и лесники, электрики и механики, — это все будущие командующие по построению нового общества, по постройке социалистического хозяйства и социалистической культуры. Нельзя строить новое общество без нового комсостава, так же как нельзя строить новую армию без нового комсостава. Преимущество нового комсостава состоит в том, что он призван строить не для эксплуатации трудящихся в интересах кучки богатеев, а для освобождения трудящихся, против кучки эксплуататоров. Все дело в том, чтобы студенты вузов — рабочие и крестьяне, партийные и беспартийные — поняли эту свою почетную роль и стали выполнять ее сознательно, не за страх, а за совесть.

Итак, добиться того, чтобы пролетарское студенчество стало сознательным строителем социалистического хозяйства и социалистической культуры, — такова первая задача партии.

Но строить новое общество нельзя силами лишь одного комсостава, без прямой поддержки трудящихся масс. Для построения социализма недостаточно знаний нового комсостава. Для этого необходимо еще доверие и поддержка этого комсостава со стороны трудящихся масс. Отличительная черта старого комсостава, строившего при капитализме, состоит в том, что он был оторван от рабочих и крестьян, он ставил себя над трудящимися массами, он не дорожил ни доверием, ни поддержкой со стороны этих масс, ввиду чего он был лишен и того и другого. Для нашей страны этот путь совершенно непригоден. Новый комсостав по строительству нового хозяйства и новой культуры потому, собственно, и называется новым, что он должен порвать со старыми путями командования круто и бесповоротно. Не отрыв от масс, а теснейшая связь с ними; не ставить себя над массами, а идти впереди масс, ведя их за собой; не отчуждаться от масс, а слиться с ними и завоевать себе доверие, поддержку масс, — таковы новые пути хозяйствования нового командного состава. Вне этих путей немыслимо никакое социалистическое строительство.

Итак, добиться того, чтобы пролетарское студенчество рассматривало себя как неразрывную часть трудящихся масс, добиться того, чтобы студенты чувствовали себя общественниками и вели себя как подлинные общественники, — такова вторая задача партии.

Наконец, о студентах-коммунистах специально. Говорят, что студенты-коммунисты мало успевают в науках. Говорят, что они серьезно отстают в этом отношении от беспартийных. Говорят, что студенты-коммунисты предпочитают заниматься “высокой политикой”, убивая две трети времени на бесконечные прения “о мировых вопросах”. Верно ли все это? Я думаю, что верно. Но если это верно, то из этого следуют, по крайней мере, два вывода. Во-первых, коммунисты-студенты рискуют стать плохими руководителями социалистического строительства, ибо нельзя руководить построением социалистического общества, не овладев науками. Во-вторых, дело выработки нового командного состава рискует стать монополией в руках старых профессоров, нуждающихся в новой смене из новых людей, ибо нельзя готовить новую смену и новых научных сотрудников из людей, не желающих или не умеющих овладеть наукой. Нечего и говорить, что все это не может не создавать прямой угрозы всему делу социалистического строительства. Можно ли мириться с таким положением? Ясно, что нельзя. Поэтому студенты-коммунисты и вообще советские студенты должны поставить себе ясно и определенно очередную задачу: овладеть наукой и создать новую смену старому профессорскому составу из новых, советских людей. Этим я вовсе не хочу сказать, что студенты не должны заниматься политикой. Нисколько. Я говорю лишь о том, что коммунисты-студенты должны уметь сочетать политическую работу с делом овладения наукой. Говорят, что добиться этого сочетания трудно. Это, конечно, верно. Но с каких пор коммунисты стали бояться трудностей? Трудности на путях нашего строительства для того и существуют, чтобы бороться с ними и преодолевать их.

Кроме того надо принять во внимание еще одно обстоятельство. Я думаю, что наша страна с ее революционными навыками и традициями, с ее борьбой против косности и застоя мысли, представляет наиболее благоприятную обстановку для расцвета наук. Едва ли можно сомневаться, что мещанская узость и рутина, свойственные старым профессорам капиталистической школы, являются гирей на ногах у науки. Едва ли можно сомневаться, что на полное и свободное научное творчество способны лишь новые люди, свободные от этих недостатков. Наша страна имеет в этом отношении великую будущность цитадели и рассадника наук, свободных от пут. Я думаю, что мы уже начинаем вступать на эту дорогу. Но было бы печально и недостойно, если бы коммунисты-студенты остались в стороне от большой дороги развития науки. Вот почему лозунг овладения наукой приобретает особое значение.

Итак, добиться того, чтобы пролетарское студенчество и, прежде всего, коммунисты-студенты поняли необходимость овладения наукой и овладели ею, — такова третья задача партии.

Примите привет.

И. Сталин

15/IV — 25 г.

“Правда” № 87, 16 апреля 1925 г.

К итогам работ XIV конференции РКП(б) Доклад активу московской организации РКП(б) 9 мая 1925 г

Товарищи! Я думаю, что не имеет смысла подробно разбирать здесь резолюции, принятые на XIV конференции нашей партии.[27] Это отняло бы много времени, да и нет нужды в этом. Я думаю, что можно было бы ограничиться отмеченном основных линий, проходящих красной нитью через эти резолюции. Это дало бы нам возможность подчеркнуть основные выводы принятых резолюций. А это, в свою очередь, облегчило бы изучение этих резолюций в дальнейшем.

Если обратиться к резолюциям, то разнообразные вопросы, затронутые в них, можно было бы свести к шести основным группам вопросов. Первая группа вопросов — это вопросы, касающиеся международного положения. Вторая группа вопросов — это вопросы, касающиеся очередных задач компартий капиталистических стран. Третья группа вопросов — это вопросы, касающиеся очередных задач коммунистических элементов колониальных и зависимых стран. Четвертая группа вопросов — это вопросы, касающиеся судеб социализма в нашей стране в связи с нынешней международной обстановкой. Пятая группа вопросов — это вопросы, касающиеся нашей партийной политики в деревне и задач партруководства в новых условиях. И, наконец, шестая группа — это вопросы, касающиеся основного нерва всей нашей индустрии, а именно — металлопромышленности.

В чем состоит новое и особенное в международном положении, которое определяет в основном характер переживаемого момента?

Новое, открывшееся за последний период и наложившее печать на международное положение, состоит в том, что в Европе начался отлив революции, началось некоторое затишье, то, что называется у нас временной стабилизацией капитализма, при одновременном росте хозяйственного развития и политической мощи Советского Союза.

Что такое отлив революции, затишье? Не есть ли это начало конца мировой революции, начало ликвидации мировой пролетарской революции? Ленин говорил, что после победы пролетариата в нашей стране началась новая эпоха, эпоха мировой революции, эпоха, полная конфликтов и войн, наступлений и отступлений, побед и поражений, эпоха, ведущая к победе пролетариата в основных странах капитализма. Если начался отлив революции в Европе, не значит ли это, что положение Ленина о новой эпохе, об эпохе мировой революции, теряет тем самым силу? Не значит ли это, что тем самым отменена пролетарская революция на Западе?

Нет, не значит.

Эпоха мировой революции есть новый этап революции, целый стратегический период, охватывающий целый ряд лет, а пожалуй, и ряд десятилетий. На протяжении этого периода могут и должны быть отливы и приливы революции.

Наша революция прошла в своем развитии два этапа, два стратегических периода и вступила после Октября в третий этап, в третий стратегический период. Первый этап (1900–1917 гг.) продолжался свыше 15 лет. Он имел своей целью свержение царизма, победу буржуазно-демократической революции. На протяжении этого периода мы имели целый ряд отливов и приливов революции. Мы имели прилив в 1905 году. Прилив этот кончился временным поражением революции. Мы имели потом отлив, длившийся целый ряд лет (1907–1912 гг.). Мы имели дальше новый прилив, открывшийся ленскими событиями (1912 г.), сменившийся потом новым отливом во время войны. 1917 год (февраль) открыл новый прилив, увенчавшийся победой народа над царизмом, победой буржуазно-демократической революции. После каждого отлива ликвидаторы уверяли, что с революцией кончено. Однако революция, пройдя ряд отливов и приливов, привела к победе в феврале 1917 года.

Второй этап революции начался с февраля 1917 года. Он имел целью выход из империалистической войны, свержение буржуазии и победу диктатуры пролетариата. Этап этот или этот стратегический период длился всего 8 месяцев. Но это были 8 месяцев глубочайшего революционного кризиса, когда война и разруха подстегивали революцию, ускоряя до крайности ее бег. Именно поэтому эти 8 месяцев революционного кризиса могут и должны сойти по крайней мере за 8 лет обычного конституционного развития. Этот стратегический период, как и предыдущий стратегический период, характеризуется не сплошным подъемом революции по прямой восходящей линии, как это обычно представляют обыватели от революции, а наличием моментов отлива и прилива. Мы имели в этот период величайший прилив революционного движения в дни июльской демонстрации. Мы имели, далее, отлив революции после июльского поражения большевиков. Отлив этот сменился новым приливом непосредственно после корниловщины, приливом, кончившимся победой Октябрьской революции. Ликвидаторы этого периода болтали о полной ликвидации революции после июльского поражения. Однако революция, пройдя через ряд испытаний и отливов, увенчалась, как известно, победой пролетарской диктатуры.

После победы Октября мы вступили в третий стратегический период, в третий этап революции, имеющий своей целью преодоление буржуазии в мировом масштабе. Как долго протянется этот период, — трудно сказать. Несомненно, во всяком случае, что он будет длителен, так же как несомненно и то, что он будет иметь свои приливы и отливы. Мировое революционное движение вступило в данный момент в полосу отлива революции, причем этот отлив по ряду причин, о которых я буду говорить ниже, должен смениться приливом, который может кончиться победой пролетариата, но может и не кончиться победой, а смениться новым отливом, который, в свою очередь, должен смениться новым приливом революции. Ликвидаторы переживаемого периода говорят, что наступившее затишье есть конец мировой революции. Но они ошибаются, так же как они ошибались раньше, в периоды первого и второго этапов нашей революции, когда каждый отлив революционного движения принимали за разгром революции.

Таковы колебания внутри каждого этапа революции, внутри каждого стратегического периода.

О чем говорят эти колебания? Говорят ли они о том, что положение Ленина о новой эпохе мировой революции потеряло или может потерять свое значение? Конечно, нет! Они говорят лишь о том, что революция развивается обычно не по прямой восходящей линии, в порядке непрерывного нарастания подъема, а путем зигзагов, путем наступлений и отступлений, путем приливов и отливов, закаляющих в ходе развития силы революции и подготавливающих ее окончательную победу.

Таков исторический смысл наступившей полосы отлива революции, исторический смысл переживаемого нами затишья.

Но отлив есть лишь одна сторона дела. Другая сторона дела состоит в том, что, наряду с отливом революции в Европе, мы имеем бурный рост хозяйственного развития Советского Союза и нарастание его политической мощи. Иначе говоря, мы имеем не только стабилизацию капитализма. Мы имеем вместе с тем стабилизацию советского строя. Мы имеем, таким образом, две стабилизации: временную стабилизацию капитализма и стабилизацию советского строя. Достижение некоторого временного равновесия между этими двумя стабилизациями — такова характерная черта переживаемого нами международного положения.

Но что такое стабилизация? Не есть ли это застой, и, если стабилизация является застоем, можно ли ее применить к советскому строю? Нет. Стабилизация не есть застой. Стабилизация есть закрепление данного положения и дальнейшее развитие. Мировой капитализм не только закрепился на основе данного положения. Он идет дальше и развивается вперед, расширяя сферу своего влияния и умножая свои богатства. Неверно, что капитализм не может развиваться, что теория загнивания капитализма, выдвинутая Лениным в его “Империализме”,[28] исключает, будто бы, развитие капитализма. Ленин вполне доказал в своей брошюре об “Империализме”, что рост капитализма не отменяет, а предполагает и подготовляет прогрессивное загнивание капитализма.

Мы имеем, таким образом, две стабилизации. На одном полюсе стабилизуется капитализм, закрепляя достигнутое положение и развиваясь дальше. На другом полюсе стабилизуется советский строй, закрепляя за собой завоеванные позиции и двигаясь вперед по пути к победе.

Кто кого — в этом вся суть.

Почему одна стабилизация идет параллельно с другой, откуда эти два полюса? Потому, что единого и всеохватывающего капитализма нет уже больше в мире. Потому, что мир раскололся на два лагеря — на лагерь капитализма, во главе с англо-американским капиталом, и лагерь социализма, во главе с Советским Союзом. Потому, что международное положение все больше и больше будет определяться соотношением сил между этими двумя лагерями.

Таким образом, характерным для данного момента является не только то, что капитализм и советский строй стабилизовались, но и то, что силы этих двух лагерей достигли некоторого временного равновесия, с некоторым плюсом для капитала и, стало быть, с некоторым минусом для революционного движения, ибо наступившее затишье, в сравнении с революционным подъемом, есть несомненный, хотя и временный, минус для социализма.

Какова разница между этими двумя стабилизациями? Куда ведет одна и куда — другая стабилизация?

Стабилизация в условиях капитализма, усиливая временно капитал, обязательно ведет вместе с тем к обострению противоречий капитализма: а) между империалистическими группами разных стран; б) между рабочими и капиталистами каждой страны; в) между империализмом и колониальными народами всех стран.

Стабилизация же в условиях советского строя, усиливая социализм, обязательно ведет вместе с тем к смягчению противоречий и к улучшению взаимоотношений: а) между пролетариатом и крестьянством нашей страны; б) между пролетариатом и колониальными народами угнетенных стран; в) между диктатурой пролетариата и рабочими всех стран.

Дело в том, что капитализм не может развиваться без усиления эксплуатации рабочего класса, без полуголодного существования большинства трудящихся, без усиления гнета колониальных и зависимых стран, без конфликтов и столкновений между различными империалистическими группами мировой буржуазии. Между тем как советский строй и диктатура пролетариата могут развиваться лишь при условии неуклонного подъема материального и культурного состояния рабочего класса, при условии неуклонного улучшения положения всех трудящихся Советской страны, при условии прогрессивного сближения и объединения рабочих всех стран, при условии сплочения угнетенных народов колониальных и зависимых стран вокруг революционного движения пролетариата.

Путь развития капитализма есть путь обнищания и полуголодного существования громадного большинства трудящихся при подкупе и подкармливании незначительной верхушки этих трудящихся.

Путь развития диктатуры пролетариата есть, наоборот, путь неуклонного подъема благосостояния громадного большинства трудящихся.

Именно поэтому развитие капитализма не может не порождать условий, обостряющих противоречия капитализма. Именно поэтому капитализм не в силах разрешить эти противоречия.

Конечно, если бы не существовало закона о неравномерности капиталистического развития, ведущего к конфликтам и войнам между капиталистическими странами из-за колоний; если бы капитализм мог развиваться без вывоза капиталов в отсталые страны, в страны дешевого сырья и рабочих рук; если бы излишки капиталистического накопления “метрополий” отвлекались не на вывоз капиталов, а на серьезное развитие земледелия и улучшение материального положения крестьянства; если бы, наконец, эти излишки употреблялись на поднятие жизненного уровня всей массы рабочего класса, — то тогда не было бы и речи об усилении эксплуатации рабочего класса, об обнищании крестьянства в условиях капитализма, об усилении гнета в колониальных и зависимых странах, о конфликтах и войнах между капиталистами.

Но тогда капитализм не был бы капитализмом.

Все дело в том, что капитализм не может развиваться, не обостряя всех этих противоречий и не накопляя тем самым условий, облегчающих, в конечном счете, падение капитализма.

Все дело в том, что диктатура пролетариата, наоборот, не может развиваться дальше, не создавая условий, подымающих революционное движение всех стран на высшую ступень и подготавливающих окончательную победу пролетариата.

Такова разница между двумя стабилизациями.

Вот почему стабилизация капитализма не может быть ни длительной, ни прочной.

Рассмотрим вопрос о стабилизации капитализма конкретно.

В чем выразилась конкретно стабилизация капитализма?

Во-первых, в том, что Америке, Англии и Франции удалось сговориться временно о способах и размерах ограбления Германии. Иначе говоря, им удался сговор, называемый ими дауэсизацией Германии. Можно ли назвать этот сговор сколько-нибудь прочным? Нет, нельзя. Потому, во-первых, что он заключен без хозяина, т. е. без германского народа; во-вторых, потому, что этот сговор означает двойной гнет над германским народом, гнет национальной буржуазии и гнет иностранной буржуазии. Думать, что такая культурная нация, как Германия, и такой культурный пролетариат, как германский, согласятся нести двойное ярмо без ряда серьезных попыток революционного взрыва, — значит верить в чудеса. Даже такой, в сущности, реакционный факт, как избрание Гинденбурга президентом,[29] не оставляет сомнения в том, что временный сговор Антанты против Германии непрочен, до смешного непрочен.

Во-вторых, стабилизация капитализма выразилась в том, что английскому, американскому и японскому капиталу удалось временно сговориться насчет установления сфер влияния в Китае, в этом обширнейшем рынке международного капитала, насчет способов его ограбления. Можно ли считать этот сговор сколько-нибудь прочным? Опять-таки нельзя. Во-первых, потому, что сговорившиеся дерутся и будут драться насмерть между собой из-за доли в грабеже; во-вторых, потому, что сговор этот произошел за спиной китайского народа, который не хочет и не будет подчиняться законам чужестранных грабителей. Разве рост революционного движения в Китае не говорит о том, что махинации чужестранных империалистов обречены на провал?

В-третьих, стабилизация капитализма выразилась в том, что империалистическим группам передовых стран удалось временно сговориться насчет взаимного невмешательства в дело ограбления и угнетения “своих” колоний. Можно ли считать этот сговор или эту попытку сговориться сколько-нибудь прочной? Нет, нельзя. Во-первых, потому, что каждая из империалистических групп старается и будет стараться отхватить в свою пользу кусочек чужих колоний; во-вторых, потому, что зажим и угнетательская политика империалистических групп в колониях лишь закаляют и революционизируют эти колонии, обостряя тем революционный кризис. Империалисты пытаются “утихомирить” Индию, обуздать Египет, приручить Марокко, связать по рукам и ногам Индо-Китай, Индонезию и пускают в ход все и всякие ухищрения и махинации. Возможно, что им удастся добиться в этом отношении некоторых “результатов”. Но едва ли можно сомневаться в том, что махинаций этих не хватит и не может хватить надолго.

В-четвертых, стабилизация капитализма может выразиться в том, что империалистические группы передовых стран попытаются сговориться насчет единого фронта против Советского Союза. Допустим, что сговор этот удастся состряпать. Допустим, что нечто вроде единого фронта удастся им составить, используя все и всякие комбинации, вплоть до мошеннических подделок в связи с софийским взрывом[30] и пр. Есть ли основание считать, что сговор против нашей страны, или стабилизация в этой области, может быть сколько-нибудь прочным, сколько-нибудь успешным? Я думаю, что таких оснований нет. Почему? Потому, во-первых, что угроза единого фронта и объединенного наступления капиталистов создала бы величайший обруч, стягивающий всю страну вокруг Советской власти как никогда и превращающий ее в несокрушимую крепость в большей степени, чем это имело место, например, во время нашествия “14 государств”. Вспомните угрозу небезызвестного Черчилля о нашествии 14 государств. Вы знаете, что достаточно было высказать эту угрозу, чтобы вся страна объединилась вокруг Советской власти против империалистических хищников. Потому, во-вторых, что поход против Советской страны обязательно развяжет целый ряд революционных узлов в тылу у противников, разлагая и деморализуя ряды империализма. А что узлов этих накопилось за последнее время целая уйма и что они не сулят империализму ничего хорошего, — в этом едва ли может быть сомнение. Потому, в-третьих, что наша страна уже не одинока, ибо у нее имеются союзники в лице рабочих Запада и угнетенных народов Востока. Едва ли можно сомневаться в том, что война против Советского Союза будет означать войну империализма против своих собственных рабочих и колоний. Мне не нужно доказывать, что, ежели нападут на нашу страну, мы не будем сидеть сложа руки, что мы примем все меры к тому, чтобы взнуздать революционного льва во всех странах мира. Руководители капиталистических стран не могут не знать, что мы имеем по этой части некоторый опыт.

Таковы факты и соображения, говорящие о том, что стабилизация капитализма не может быть прочной, что эта стабилизация означает нарождение условий, ведущих к поражению капитализма, что стабилизация советского строя, наоборот, означает неуклонное накопление условий, ведущих к укреплению диктатуры пролетариата, к повышению революционного движения всех стран и к победе социализма.

Эта принципиальная противоположность двух стабилизации, капиталистической и советской, является выражением противоположности между двумя системами хозяйства и управления, между системой капитализма и системой социализма.

Кто не понял этой противоположности, тот никогда не поймет основной сути современного международного положения.

Такова общая картина международного положения в данный момент.

Перехожу ко второй группе вопросов.

Новое и особенное в положении коммунистических партий капиталистических стран в данный момент состоит в том, что период прилива революции сменился периодом ее отлива, периодом затишья. Задача состоит в том, чтобы использовать переживаемый период затишья для укрепления коммунистических партий, для их большевизации, для превращения их в действительно массовые партии, опирающиеся на профсоюзы, для сплочения трудовых элементов непролетарских классов и, прежде всего, крестьянства вокруг пролетариата, наконец, для подготовки пролетариев в духе революции и диктатуры пролетариата.

Я не буду перечислять всех очередных задач, стоящих перед коммунистическими партиями Запада. Если прочтете соответствующие резолюции, особенно резолюцию расширенного пленума Коминтерна о большевизации,[31] вам не трудно будет понять, в чем именно состоят конкретно эти задачи.

Я хотел бы остановиться на основной задаче, на той задаче коммунистических партий Запада, выяснение которой облегчает разрешение всех остальных очередных задач.

Что это за задача?

Эта задача состоит в том, чтобы сомкнуть коммунистические партии Запада с профсоюзами. Эта задача состоит в том, чтобы развить и довести до конца кампанию об единстве профдвижения, обязательно и безусловно войти всем коммунистам в профсоюзы, повести там систематическую работу по объединению рабочих в единый фронт против капитала и создать, таким образом, условия, дающие возможность коммунистическим партиям опереться на профсоюзы.

Без проведения этой задачи невозможно ни превращение коммунистических партий в действительно массовые партии, ни подготовка условий, необходимых для победы пролетариата.

Профсоюзы и партии на Западе — не то, что профсоюзы и партия у нас в России. Взаимоотношения между профсоюзами и партиями на Западе далеко не совпадают с теми взаимоотношениями, которые сложились у нас в России. Профсоюзы появились у нас после партии и вокруг партии рабочего класса. Профсоюзов не было еще у нас, когда партия и ее организации руководили уже не только политической, но и экономической борьбой рабочего класса, вплоть до мелких и мельчайших забастовок. Этим, главным образом, объясняется тот исключительный авторитет, которым пользовалась наша партия среди рабочих до февральской революции в сравнении с теми зачатками профсоюзов, которые существовали у нас тогда там и сям. Настоящие профсоюзы появились у нас только после февраля 1917 года. Уже перед Октябрем мы имели оформленные профессиональные организации, пользовавшиеся среди рабочих громадным авторитетом. Ленин уже тогда говорил, что без такой опоры, как профсоюзы, невозможно ни завоевать, ни удержать диктатуры пролетариата. Наиболее мощное развитие получили у нас профсоюзы после взятия власти, особенно в условиях нэпа. Несомненно, что теперь наши мощные профсоюзы составляют одну из основных опор диктатуры пролетариата. Самое характерное в истории развития наших профсоюзов состоит в том, что они возникли, развивались и окрепли после партии, вокруг партии и в дружбе с партией.

Совершенно в другой обстановке развивались профсоюзы на западе Европы. Во-первых, они возникли и окрепли там задолго до появления партии рабочего класса. Во-вторых, не профсоюзы развились там вокруг партии рабочего класса, а, наоборот, сами партии рабочего класса вышли из профсоюзов. В-третьих, так как экономическая область борьбы, самая близкая для рабочего класса, уже была, так сказать, завоевана профсоюзами, то партиям пришлось заняться, главным образом, парламентской политической борьбой, что не могло не отразиться на характере их работы и удельном их весе в глазах рабочего класса. И именно потому, что партии возникли там после профсоюзов, именно потому, что профсоюзы родились задолго до партий, и они, собственно, и составляли основные крепости пролетариата в его борьбе с капиталом, — именно поэтому партии, как самостоятельные силы, не опиравшиеся на профсоюзы, оказались отодвинутыми на задний план.

Но из этого следует, что если коммунистические партии хотят стать действительно массовой силой, способной двинуть вперед революцию, они должны сомкнуться с профсоюзами и опереться на них.

Не учитывать этой особенности положения на Западе — это значит наверняка погубить дело коммунистического движения.

Там, на Западе, все еще имеются теперь отдельные “коммунисты”, которые не хотят понять этой особенности и которые продолжают носиться с антипролетарским и антиреволюционным лозунгом: “вон из профсоюзов”. Нужно сказать, что никто не может так повредить коммунистическому движению на Западе, как эта и подобные им “коммунисты”. Эти люди думают “атаковать” профсоюзы извне, считая их вражеским лагерем. Они не понимают, что при такой политике рабочие будут этих людей расценивать именно как врагов. Они не понимают, что плохи ли, хороши ли профсоюзы, но массовый рабочий считает их все же своими крепостями, помогающими ему сохранить заработную плату, рабочий день и пр. Они не понимают, что такая политика не облегчает, а подрывает дело проникновения коммунистов в миллионные массы рабочего класса.

“Вы атакуете мою крепость, — может сказать таким “коммунистам” средний массовый рабочий, — вы хотите разрушить то дело, которое я создавал десятилетиями, доказывая мне, что коммунизм лучше тред-юнионизма. Я не знаю, может быть вы и правы в своих теоретических выкладках насчет коммунизма, — где же мне, простому рабочему, разобраться в ваших теориях, — но я знаю одно, что у меня есть свои профсоюзные крепости, они вели меня на борьбу, они отстаивали меня — плохо ли, хорошо ли — от нападок со стороны капиталистов, и всякий, кто думает разрушить эти крепости, тот разрушает мое собственное рабочее дело. Перестаньте атаковать мои крепости, войдите в профсоюзы, поработайте там лет пять, а то и больше, помогите их улучшить и укрепить, а я погляжу на вас, какие вы есть ребята, и, если вы окажетесь действительно подходящими ребятами, я, конечно, не откажусь поддержать вас” и т. д.

Так или приблизительно так встречает нынешний средний массовый рабочий Запада антипрофессионалистов.

Кто не понял этой особенности в психологии среднего рабочего в Европе, тот ничего не поймет в положении наших коммунистических партий в данный момент.

В чем сила социал-демократии на Западе?

В том, что она опирается на профсоюзы.

В чем слабость наших коммунистических партий на Западе?

В том, что они еще не сомкнулись, а некоторые элементы этих коммунистических партий не хотят сомкнуться с профсоюзами.

Поэтому основная задача коммунистических партий Запада в данный момент состоит в том, чтобы развить и довести до конца кампанию об единстве профдвижения, войти всем коммунистам поголовно в профсоюзы, повести там систематическую терпеливую работу по делу сплочения рабочего класса против капитала и добиться, таким образом, того, чтобы коммунистические партии могли опереться на профсоюзы.

Таков смысл решений расширенного пленума Коминтерна об очередных задачах коммунистических партий Запада в данный момент.

Перехожу к третьей группе вопросов. Новое в этой области состоит в следующем:

а) ввиду усиленного вывоза капитала из передовых стран в отсталые, поощряемого стабилизацией капитализма, капитализм в колониальных странах развивается и будет развиваться быстрым темпом, ломая старые формы социально-политических условий и насаждая новые;

б) пролетариат в этих странах растет и будет расти усиленным темпом;

в) растет и будет расти революционное рабочее движение и революционный кризис в колониях;

г) в связи с этим нарастают и будут нарастать известные слои национальной буржуазии, наиболее богатые и наиболее могущественные, которые, боясь революции в своей стране больше, чем империализма, предпочтут сделку с империализмом делу освобождения своей страны от империализма, предавая тем самым свою собственную родину (Индия, Египет и пр.);

д) ввиду всего этого освобождение этих стран от империализма может быть проведено лишь в борьбе с соглашательской национальной буржуазией;

е) но из этого вытекает, что вопрос о союзе рабочих и крестьян и о гегемонии пролетариата в промышленно развитых и развивающихся колониях должен стать вопросом актуальным, так же, как он стал актуальным перед первой революцией в России в 1905 году.

До сего времени дело обстояло так, что о Востоке говорили обычно как о целом и единообразном. Теперь ясно для всех, что единого, единообразного Востока нет больше, что есть теперь колонии развитые и развивающиеся капиталистически и колонии отсталые и отстающие, в отношении которых не может быть никакой единообразной мерки.

До сих пор национально-освободительное движение представляли так, что его рассматривали как сплошной фронт всех национальных сил колониальных и зависимых стран, от крайних реакционных буржуа до крайних революционных пролетариев. Теперь, после раскола национальной буржуазии на революционное и антиреволюционное крыло, картина национального движения принимает несколько иной вид. Наряду с революционными элементами национального движения из буржуазии нарождаются элементы соглашательские, реакционные, предпочитающие сделку с империализмом делу освобождения своей страны.

Отсюда задача коммунистических элементов колониальных стран: сомкнуться с революционными элементами буржуазии, и прежде всего с крестьянством, против блока империализма и соглашательских элементов “своей” буржуазии для того, чтобы повести во главе с пролетариатом действительную революционную борьбу за освобождение от империализма.

Вывод один: целый ряд колониальных стран приближается ныне к своему 1905 году.

Задача состоит в том, чтобы сплотить передовые элементы рабочих колониальных стран в единую коммунистическую партию, способную руководить нарастающей революцией.

Вот что говорил Ленин о нарастающем революционном движении в колониальных странах еще в 1922 году:

Колониальные страны стоят перед своим 1905 годом — таков вывод.

Таков же смысл резолюций по колониальному вопросу, принятых расширенным пленумом Коминтерна.

Перехожу к четвертой группе вопросов.

До сих пор я говорил о резолюциях нашей партийной конференции по вопросам, касающимся непосредственно Коминтерна. Теперь мы переходим к вопросам, имеющим прямое отношение и к Коминтерну и к РКП(б) и являющимся, таким образом, соединяющим звеном между вопросами внешними и внутренними.

Как должна отразиться временная стабилизация капитализма на судьбах социализма в нашей стране? Не есть ли эта стабилизация конец или начало конца социалистического строительства в нашей стране?

Можно ли вообще построить собственными силами социализм в нашей стране, отсталой в технико-экономическом отношении, при условии сохранения капитализма в других странах на более или менее продолжительный период?

Можно ли создать полную гарантию от опасностей интервенции, а значит и реставрации старых порядков в нашей стране при наличии капиталистического окружения, да еще стабилизованного в данный момент?

Все это — такие вопросы, которые неизбежно встают перед нами в связи с новой обстановкой в области международных отношений и которых мы не можем обойти, не дав на них точного и определенного ответа.

Наша страна представляет две группы противоречий. Одна группа противоречий — это внутренние противоречия, существующие между пролетариатом и крестьянством. Другая группа противоречий — это противоречия внешние, имеющиеся между нашей страной, как страной социализма, и всеми остальными странами, как странами капитализма.

Рассмотрим обе эти группы противоречий в отдельности.

Что некоторые противоречия между пролетариатом и крестьянством существуют, — этого, конечно, нельзя отрицать. Достаточно вспомнить все то, что происходило у нас и происходит в связи с политикой цен на сельскохозяйственные продукты, в связи с лимитами, в связи с кампанией понижения цен на фабрикаты и пр., чтобы понять всю реальность этих противоречий. Два основных класса стоят перед нами: класс пролетариев и класс частных собственников, т. е. крестьянства. Отсюда неизбежность противоречий между ними. Весь вопрос в том, можем ли мы своими собственными силами преодолеть эти противоречия, существующие между пролетариатом и крестьянством. Когда говорят: можно ли построить социализм своими собственными силами? — то этим хотят сказать: преодолимы ли противоречия, существующие между пролетариатом и крестьянством в нашей стране, или непреодолимы?

Ленинизм отвечает на этот вопрос положительно: да мы можем построить социализм, и мы его будем строить вместе с крестьянством, под руководством рабочего класса.

Где основания, мотивы для такого ответа?

Мотивы такого ответа состоят в том, что, кроме противоречий между пролетариатом и крестьянством, имеются еще общие интересы по коренным вопросам развития, которые покрывают и, во всяком случае, могут перекрыть эти противоречия и которые являются базой, основой союза рабочих и крестьян.

В чем состоят эти общие интересы?

Дело в том, что существуют два пути развития земледелия: путь капиталистический и путь социалистический. Путь капиталистический означает развитие через обнищание большинства крестьянства во имя обогащения верхних слоев городской и сельской буржуазии. Путь социалистический, наоборот, означает развитие через неуклонное поднятие благосостояния большинства крестьянства. Как пролетариат, так и, в особенности, крестьянство заинтересованы в том, чтобы развитие пошло по второму пути, по пути социалистическому. Ибо этот путь является единственным спасением крестьянства от обнищания и полуголодного существования. Нечего и говорить, что диктатура пролетариата, имеющая в своих руках основные нити хозяйства, примет все меры к тому, чтобы победил второй путь, путь социалистический. Само собой понятно, с другой стороны, что крестьянство кровно заинтересовано в том, чтобы развитие пошло по этому второму пути.

Отсюда общность интересов пролетариата и крестьянства, покрывающая противоречия между ними.

Вот почему говорит ленинизм, что мы можем и должны построить полное социалистическое общество вместе с крестьянством, на основе союза рабочих и крестьян.

Вот почему говорит ленинизм, опираясь на общие интересы пролетариев и крестьян, что мы можем и должны преодолеть своими собственными силами противоречия, существующие между пролетариатом и крестьянством.

Так смотрит на это дело ленинизм.

Но не все, видимо, товарищи согласны с ленинизмом. Вот что, например, говорит Троцкий по вопросу о противоречиях между пролетариатом и крестьянством:

Иначе говоря, преодолеть своими собственными силами и исчерпать внутренние противоречия в нашей стране, противоречия между пролетариатом и крестьянством, мы не в силах, мы не в состоянии, ибо только в результате мировой революции и только на основе мировой революции мы сможем, оказывается, исчерпать эти противоречия и построить, наконец, социализм.

Нечего и говорить, что это положение не имеет ничего общего с ленинизмом.

Тот же Троцкий продолжает дальше:

Иначе говоря, пока западный пролетариат не возьмет власть и не окажет нам государственной поддержки, нам нельзя и мечтать об удержании власти на сколько-нибудь продолжительный период.

Дальше:

Иначе говоря, мы, оказывается, не только не можем построить социализм, но не можем даже устоять хотя бы на короткий срок “перед лицом консервативной Европы”, хотя весь мир знает, что мы не только удержались, но и отбили ряд бешеных атак консервативной Европы на нашу страну.

И наконец:

Кажется, ясно.

Я привел, товарищи, эти цитаты для того, чтобы противопоставить их цитатам из сочинений Ленина и дать вам, таким образом, возможность уловить основную суть вопроса о возможности построения полного социалистического общества в стране пролетарской диктатуры, окруженной капиталистическими государствами.

Перейдем теперь к цитатам из сочинений Ленина.

Вот что писал Ленин еще в 1915 году во время империалистической войны:

Иначе говоря, страна пролетарской диктатуры, окруженная капиталистами, может, оказывается, не только исчерпать собственными силами внутренние противоречия между пролетариатом и крестьянством, но она может и должна еще построить социализм, организовать у себя социалистическое хозяйство и поставить вооруженную силу для того, чтобы пойти на помощь пролетариям окружающих стран в их борьбе за свержение капитала.

Таково основное положение ленинизма о победе социализма в одной стране.

То же самое говорит Ленин, хотя и в несколько другой форме, в 1920 году на VIII съезде Советов, в связи с вопросом об электрификации нашей страны:

Иначе говоря, Ленин вполне сознает технические трудности построения социализма в нашей стране, но он вовсе не делает из этого абсурдного вывода о том, что “подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы”, а считает, что мы можем своими собственными силами преодолеть эти трудности для того, чтобы добиться “окончательной победы”, т. е. построения полного социализма.

А вот что говорит Ленин спустя год после этого, в 1921 году:

Иначе говоря, Ленин вполне сознает политические трудности построения социализма в нашей стране, но он вовсе не делает из этого неправильного вывода о том, что “без прямой государственной поддержки европейского пролетариата рабочий класс России не сможет удержаться у власти”, а считает, что при правильной политике в отношении крестьянства мы вполне можем добиться “победы в всемирном масштабе” в смысле построения полного социализма.

А что такое правильная политика в отношении крестьянства? Правильная политика в отношении крестьянства есть нечто, зависящее целиком и полностью от нас и только от нас, как партии, руководящей строительством социализма в нашей стране.

То же самое, но еще с большей определенностью, говорит Ленин в 1923 году в своих заметках о кооперации:

Иначе говоря, при диктатуре пролетариата у нас имеются, оказывается, все данные, необходимые для того, чтобы построить полное социалистическое общество, преодолевая все и всякие внутренние затруднения, ибо мы можем и мы должны преодолеть их своими собственными силами.

Кажется, ясно.

Возражение о том, что сравнительная экономическая отсталость нашей страны исключает возможность построения социализма, Ленин берет в атаку и опрокидывает его, как нечто несовместимое с социализмом:

В противном случае нечего было брать власть в октябре и устраивать Октябрьскую революцию. Ибо если возможность и необходимость построения полного социалистического общества исключается по тем или иным соображениям, то тем самым теряет смысл и Октябрьская революция. Кто отрицает возможность построения социализма в одной стране, тот должен обязательно отрицать и правомерность Октябрьской революции. И наоборот: кто не верит в Октябрь, тот не должен признавать возможности победы социализма в условиях капиталистического окружения. Связь между неверием в Октябрь и непризнанием социалистических возможностей в нашей стране — полная и непосредственная.

Так обстоит дело с противоречиями первого порядка, с противоречиями внутреннего характера, с вопросом о возможности построения социализма в условиях капиталистического окружения.

Перейдем теперь к противоречиям второго порядка, к противоречиям внешним, имеющимся между нашей страной, как страной социализма, и всеми остальными странами, как странами капитализма.

В чем состоят эти противоречия?

Они состоят в том, что, пока есть капиталистическое окружение, должна быть и опасность интервенции со стороны капиталистических стран, а пока есть такая опасность, должна быть и опасность реставрации, опасность восстановления капиталистических порядков в нашей стране.

Можно ли считать эти противоречия вполне преодолимыми для одной страны? Нет, нельзя. Ибо усилий одной страны, если даже эта страна является страной пролетарской диктатуры, недостаточно для того, чтобы полностью гарантировать ее от опасности интервенции. Полная гарантия от интервенции, а значит, и окончательная победа социализма возможна, ввиду этого, лишь в международном масштабе, лишь в результате совместных усилий пролетариев ряда стран, или — еще лучше — лишь в результате победы пролетариев нескольких стран.

Что такое окончательная победа социализма?

Окончательная победа социализма есть полная гарантия от попыток интервенции, а значит, и реставрации, ибо сколько-нибудь серьезная попытка реставрации может иметь место лишь при серьезной поддержке извне, лишь при поддержке международного капитала. Поэтому поддержка нашей революции со стороны рабочих всех стран, а тем более победа этих рабочих хотя бы в нескольких странах, является необходимым условием полной гарантии первой победившей страны от попыток интервенции и реставрации, необходимым условием окончательной победы социализма.

И далее:

Вот почему говорит Ленин, что:

Так обстоит дело с противоречиями второго порядка.

Кто смешивает первую группу противоречий, совершенно преодолимых усилиями одной страны, со второй группой противоречий, требующих для своего разрешения усилий пролетариев нескольких стран, — тот допускает грубейшую ошибку против ленинизма, тот либо путаник, либо неисправимый оппортунист.

Некоторым образчиком такой перепутаницы могло бы послужить письмо одного товарища, присланное мне в январе этого года, по вопросу о победе социализма в одной стране. Он пишет с недоумением:

Беда, конечно, не в том, что этот товарищ, которого я считаю одним из лучших товарищей из нашей учащейся молодежи, “не нашел указаний в соответствующих местах у Ленина о победе социализма в одной стране”. Придет время, когда он прочтет и найдет, наконец, такие указания. Беда в том, что он спутал противоречия внутренние с противоречиями внешними и запутался вконец в этой перепутанице. Не лишне будет, быть может, познакомить вас с моим ответом на письмо этого товарища. Вот он:

Так обстоит дело с вопросом о судьбах социализма в нашей стране с точки зрения известной резолюции XIV конференции нашей партии.

Перехожу к пятой группе вопросов.

Раньше чем перейти к резолюциям XIV конференции, трактующим о политике партии в деревне, я хотел бы остановиться в нескольких словах на шумихе, которую подняла буржуазная печать в связи с той критикой наших собственных недочетов в деревне, которую предприняла наша партия. Буржуазная пресса скачет и играет, уверяя всех и вся, что открытая критика наших собственных недочетов является признаком слабости Советской власти, признаком ее разложения и распада. Нечего и говорить, что вся эта шумиха является насквозь фальшивой и лживой.

Самокритика есть признак силы, а не слабости нашей партии. Только сильная партия, имеющая корни в жизни и идущая к победе, может позволить себе ту беспощадную критику своих собственных недостатков, которую она допустила и будет всегда допускать на глазах перед всем народом. Партия, скрывающая правду от народа, партия, боящаяся света и критики, есть не партия, а клика обманщиков, обреченных на гибель. Господа буржуа мерят нас на свой аршин. Они боятся света и старательно прячут правду от народа, прикрывая свои недочеты парадной вывеской благополучия. И вот, они думают, что и мы, коммунисты, должны прятать правду от народа. Они боятся света, потому что стоит им допустить сколько-нибудь серьезную самокритику, сколько-нибудь свободную критику своих собственных недочетов, чтобы не осталось камня на камне от буржуазного строя. И вот, они думают, что если мы, коммунисты, допускаем самокритику, то это признак того, что мы окружены и висим в воздухе. На свой аршин мерят нас они, почтенные буржуа и социал-демократы. Только партии, уходящие в прошлое и обреченные на гибель, могут бояться света и критики. Мы не боимся ни того, ни другого, не боимся потому, что мы — партия восходящая, идущая к победе. Вот почему самокритика, ведущаяся уже несколько месяцев, является признаком величайшей силы, а не слабости нашей партии, средством ее укрепления, а не разложения.

А теперь перейдем к вопросу о политике партии в деревне.

Какие новые моменты можно было бы отметить в деревне в связи с новой обстановкой внутреннего и международного характера?

Я думаю, что можно было бы отметить четыре основных факта:

1) изменение международной обстановки и замедленный темп революции, диктующие выбор наименее болезненных, хотя бы и длительных, путей для приобщения крестьянства к социалистическому строительству, для строительства социализма вместе с крестьянством;

2) хозяйственный рост деревни и процесс расслоения крестьянства, требующие ликвидации пережитков военного коммунизма в деревне;

3) политическая активность крестьянства, требующая изменения старых методов руководства и администрирования в деревне;

4) перевыборы Советов, вскрывшие тот несомненный факт, что в целом ряде районов нашей страны середняк оказался на стороне кулака против бедняка.

В чем состоит, в связи с этими новыми фактами, основная задача партии в деревне?

Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни, приходят к тому выводу, что основная задача партии — это разжечь классовую борьбу в деревне. Это неверно. Это — пустая болтовня. Не в этом теперь наша главная задача. Это — перепевы старых меньшевистских песен из старой меньшевистской энциклопедии.

Главное теперь вовсе не в том, чтобы разжечь классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сплотить середняков вокруг пролетариата, завоевать их вновь. Главное теперь состоит в том, чтобы сомкнуться с основной массой крестьянства, поднять ее материальный и культурный уровень и двинуться вперед вместе с этой основной массой по пути к социализму. Главное состоит в том, чтобы строить социализм вместе с крестьянством, обязательно вместе с крестьянством и обязательно под руководством рабочего класса, ибо руководство рабочего класса является основной гарантией того, что строительство пойдет по пути к социализму. В этом теперь основная задача партии. Может быть не лишне будет вспомнить слова Ильича на этот счет, сказанные им в момент введения нэпа и сохранившие до сего времени всю свою силу:

И далее:

В связи с этим перед нами стоят две основные задачи в деревне.

1) Во-первых, надо добиться того, чтобы крестьянское хозяйство было включено в общую систему советского хозяйственного развития. Раньше дело происходило так, что мы имели два параллельных процесса: город шел своим путем, деревня — своим. Капиталист старался включить крестьянское хозяйство в систему капиталистического развития. Но это включение происходило в порядке обнищания крестьянских масс и обогащения верхней прослойки крестьянства. Известно, что этот путь оказался чреватым революцией. После победы пролетариата включение крестьянского хозяйства в общую систему советского хозяйственного развития состоит в том, чтобы создать условия, могущие двинуть вперед народное хозяйство на основе постепенного, но неуклонного подъема благосостояния большинства крестьян, т. е. по пути, противоположному тому, по которому капиталисты вели и приглашали идти крестьянство до революции.

Но как включить крестьянское хозяйство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию. Через кооперацию кредитную, кооперацию сельскохозяйственную, кооперацию потребительскую, кооперацию промысловую.

Таковы те пути и дорожки, через которые медленно, но основательно должно включиться крестьянское хозяйство в общую систему социалистического строительства.

2) Вторая задача состоит в том, чтобы постепенно, но неуклонно проводить линию ликвидации старых методов администрирования и руководства в деревне, линию оживления Советов, линию превращения Советов в настоящие выборные органы, линию насаждения в деревне начал советской демократии. Ильич говорил, что пролетарская диктатура есть высший тип демократии для большинства трудящихся. Ильич говорил, что этот высший тип демократии может быть введен лишь после взятия власти пролетариатом и после того, как мы получим возможность укрепить эту власть. Так вот, эта фаза укрепления Советской власти и насаждения советской демократии уже началась. Мы должны идти этим путем осторожно и не торопясь, создавая в ходе работы вокруг партии многочисленный актив из беспартийного крестьянства.

Если первая задача, задача включения крестьянского хозяйства в общую систему хозяйственного строительства, дает нам возможность запрячь крестьянство в общую упряжку с пролетариатом по пути построения социализма, то вторая задача, задача насаждения советской демократии и оживления Советов в деревне, должна дать нам возможность переделать наш государственный аппарат, связать его с народными массами, сделать его здоровым и честным, простым и дешевым, для того, чтобы создать условия, облегчающие постепенный переход от общества с диктатурой пролетариата в общество коммунистическое.

Таковы основные линии резолюций, принятых XIV конференцией нашей партии по вопросу о политике нашей партии в деревне.

Сообразно с этим должен измениться и метод партийного руководства в деревне.

У нас есть люди в партии, утверждающие, что коль скоро имеется нэп, а капитализм начинает временно стабилизоваться, то наша задача состоит в том, чтобы провести политику максимального зажима как в партии, так и в государственном аппарате, так, чтобы все скрипело кругом. Я должен сказать, что эта политика является неправильной и гибельной. Нам нужен теперь не максимальный зажим, а максимальная гибкость как в политике, так и в организации, максимальная гибкость как в политическом, так и в организационном руководстве. Без этого нам не удержать руля при настоящих сложных условиях. Максимальная гибкость нужна нам для того, чтобы сохранить руль за партией и обеспечить партии полное руководство.

Далее. Необходимо, чтобы коммунисты в деревне отказались от уродливых форм администрирования. Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношении к крестьянству. Надо научиться терпеливо разъяснять крестьянам непонятные для них вопросы, надо научиться убеждать крестьян, не щадя на это дело ни времени, ни усилий. Конечно, гораздо легче и проще издать распоряжение и поставить точку, как это делают часто некоторые наши предвики. Но не все то хорошо, что просто и легко. Недавно секретарь одной из волостных ячеек на вопрос представителя губкома об отсутствии газет в волости, оказывается, ответил: “А зачем нам газеты? Без газет спокойнее и лучше, а то еще прочтут мужики, и пойдут всякие расспросы, и потом не оберешься возни с ними”. И этот секретарь называется коммунистом! Едва ли нужно доказывать, что это не коммунист, а одно несчастье. Дело в том, что руководить нынче без “возни” никак нельзя, а без газет — тем более. Эту простую истину надо понять и усвоить, если мы хотим удержать за партией и Советской властью руководство в деревне.

Дальше. Чтобы руководить нынче, надо уметь хозяйничать, надо знать и понимать хозяйство. На одной лишь трескотне о “мировой политике”, о Чемберлене и Макдональде теперь далеко не уедешь. У нас пошла полоса хозяйственного строительства. Поэтому руководить может тот, кто понимает толк в хозяйстве, кто умеет дать мужику полезные советы по части хозяйственного развития, кто умеет прийти на помощь мужику в деле хозяйственного строительства. Изучать хозяйство, сомкнуться с хозяйством, войти во все детали хозяйственного строительства — такова теперь задача коммунистов в деревне. Без этого нечего и мечтать о руководстве.

По-старому теперь руководить нельзя, ибо политическая активность крестьянства поднялась, и нужно, чтобы эта активность вылилась в форму советскую, чтобы она шла через Советы, а не помимо Советов. Руководит тот, кто оживляет Советы и создает крестьянский актив вокруг партии в деревне.

По-старому руководить нынче нельзя, ибо поднялась хозяйственная активность деревни, и нужно, чтобы эта активность вылилась в форму кооперации, чтобы она шла через кооперацию, а не помимо кооперации. Руководит тот, кто насаждает в деревне кооперативную общественность.

Таковы в общем конкретные задачи партийного руководства в деревне.

Перехожу к последней группе вопросов, затронутых XIV конференцией нашей партии.

В чем состоит новое и особенное в нашем хозяйственном руководстве?

Состоит оно в том, что наши хозяйственные планы стали отставать от действительного развития нашего хозяйства, они оказываются недостаточными и, сплошь и рядом, не поспевают за действительным ростом хозяйства.

Одним из ярких выражений этого факта является наш государственный бюджет. Вы знаете, что в продолжение полугода мы должны были менять наш государственный бюджет трижды ввиду быстрого роста доходных статей нашего бюджета, не предусмотренного нашими сметными предположениями. Иначе говоря, наши сметные предположения и наши бюджетные планы не поспевали за ростом государственных доходов ввиду чего в государственной кассе оказались излишки. Это значит, что соки хозяйственной жизни нашей страны прут вверх с неудержимой силой, опрокидывая все и всякие научные планы наших финансовых специалистов. Это значит, что мы переживаем не менее, если не более, мощный хозяйственный трудовой подъем, чем это имело место, например, в Америке после гражданской войны.

Наиболее ярким выражением этого нового явления в жизни нашего хозяйства можно считать рост нашей металлопромышленности. В прошлом году металлическое производство составляло 191 млн. довоенных рублей. В ноябре прошлого года годовой план на 1924/25 год был составлен на сумму 273 млн. довоенных рублей. В январе этого года план этот, ввиду его несоответствия темпу фактического роста металлической промышленности, был изменен и доведен до суммы в 317 миллионов. В апреле этого года этот расширенный план оказался опять несостоятельным, ввиду чего пришлось его довести до суммы в 350 миллионов. Теперь нам говорят, что и этот план оказался недостаточным, ибо его придется расширить дальше, доведя до 360–370 миллионов.

Иначе говоря, производство металлопромышленности в этом году, по сравнению с производством в прошлом году, возросло почти вдвое. Я уже не говорю о колоссальном росте нашей легкой промышленности, о росте транспорта, топливной промышленности и пр.

О чем все это говорит? О том, что в смысле налаживания индустрии, представляющей основную базу социализма, мы вышли уже на широкую дорогу развития. Что касается металлической индустрии, представляющей основную пружину всей индустрии вообще, то мертвая полоса осталась позади, и наша металлопромышленность имеет все основания идти в гору, к полному расцвету. Тов. Дзержинский прав, говоря, что наша страна может и должна стать металлической.

Едва ли нужно еще доказывать громадное значение этого факта как для внутреннего развития нашей страны, так и для международной революции.

Несомненно, что, с точки зрения внутреннего развития, развитие нашей металлопромышленности, значение ее роста колоссально, ибо оно означает рост всей нашей индустрии и всего нашего хозяйства, ибо металлическая промышленность есть основная база промышленности вообще, ибо ни легкая промышленность, ни транспорт, ни топливо, ни электрификация, ни сельское хозяйство не могут быть поставлены на ноги без мощного развития металлической промышленности. Рост металлической индустрии есть основа роста всей индустрии вообще и народного хозяйства вообще.

Вот что говорит Ленин о “тяжелой индустрии”, подразумевая под тяжелой индустрией, главным образом, индустрию металлическую:

И далее:

Что касается международного значения развития нашей металлической промышленности, то оно, можно сказать, неизмеримо. Ибо что такое бурный рост металлопромышленности при диктатуре пролетариата, как не прямое доказательство того, что пролетариат способен не только разрушать старое, но и строить новое, что он способен построить своими собственными силами новую промышленность и новое общество, свободное от эксплуатации человека человеком? А доказать это на деле, а не из книжки — это значит двинуть вперед дело международной революции наверняка и окончательно. Паломничество западноевропейских рабочих в нашу страну — не случайность. Оно имеет величайшее агитационное и практическое значение для развития революционного движения во всем мире. То, что приезжают к нам рабочие, щупают у нас каждый уголок на фабриках и заводах, — это обстоятельство говорит о том, что они не верят книгам и хотят убедиться собственным опытом в способности пролетариата строить новую промышленность, создавать новое общество. И когда они убедятся в этом, можете быть уверены, что дело международной революции будет двинуто вперед семимильными шагами.

Таково международное значение роста нашей индустрии вообще, металлопромышленности в особенности.

Сейчас у нас имеется около 4 миллионов индустриального пролетариата. Этого, конечно, мало, но это все же кое-что для того, чтобы строить социализм и построить оборону нашей страны на страх врагам пролетариата. Но мы не можем и не должны остановиться на этом. Нам нужно миллионов 15–20 индустриальных пролетариев, электрификация основных районов нашей страны, кооперированное сельское хозяйство и высоко развитая металлическая промышленность. И тогда нам не страшны никакие опасности. И тогда мы победим в международном масштабе.

Историческое значение XIV конференции в том именно и состоит, что она ясно наметила путь к этой великой цели.

А путь этот правилен, ибо он есть путь Ленина, несущий нам окончательную победу.

Таковы в общем итоги работ XIV конференции нашей партии.

“Правда” № 106 и 107; 12 и 13 мая 1925 г.

О политических задачах университета народов Востока Речь на собрании студентов КУТВ 18 мая 1925 г

Товарищи! Позвольте, прежде всего, приветствовать вас с 4-летней годовщиной существования Коммунистического университета трудящихся Востока. Нечего и говорить, что я желаю вашему Университету всяческих успехов на трудном пути выработки коммунистических кадров для Востока.

А теперь перейдем к делу.

Если анализировать состав Университета трудящихся Востока, то нельзя не заметить некоторой двойственности этого состава. Университет этот объединяет представителей не менее 50 наций и национальных групп Востока. Слушатели Университета, все они — сыны Востока. Но это определение не дает еще чего-либо ясного и законченного. Дело в том, что среди слушателей Университета имеются две основные группы, представляющие два ряда совершенно различных условий развития. Первая группа — это люди, приехавшие к нам из советского Востока, из тех стран, где власти буржуазии нет больше, империалистический гнет свергнут, а у власти стоят рабочие. Вторая группа слушателей — это те люди, которые приехали к нам из колониальных и зависимых стран, из тех стран, где все еще царит капитализм, где гнет империализма сохранил всю свою силу, и где еще нужно завоевать независимость, изгнав вон империалистов.

Таким образом, перед нами два Востока, живущих различной жизнью и развивающихся в различных условиях.

Нечего и говорить, что этот двойственный характер состава слушателей не может не накладывать своего отпечатка на работу Университета трудящихся Востока. Этим именно и объясняется, что Университет этот одной ногой стоит на советской почве, а другой — на почве колоний и зависимых стран.

Отсюда две линии в деятельности Университета: одна линия — имеющая своей целью создать кадры, могущие обслужить нужды советских республик Востока, и другая линия — имеющая своей целью создать кадры, могущие обслужить революционные потребности трудящихся масс колониальных и зависимых стран Востока.

Отсюда же вытекают два рода задач, стоящих перед Университетом трудящихся Востока.

Рассмотрим эти задачи КУТВ, каждую в отдельности.

В чем состоят характерные особенности существования и развития этих стран, этих республик в отличие от колониальных и зависимых стран?

Во-первых, в том, что республики эти свободны от империалистического гнета.

Во-вторых, в том, что они развиваются и консолидируются, как нации, не под эгидой буржуазных порядков а под эгидой Советской власти. Это беспримерный факт в истории, но это все же факт.

В-третьих, в том, что, поскольку они мало развиты в промышленном отношении, они могут опереться в своем развитии целиком и полностью на поддержку промышленного пролетариата Советского Союза.

В-четвертых, в том, что, будучи свободными от колониального гнета, находясь под защитой диктатуры пролетариата и состоя членами Советского Союза, республики эти могут и должны приобщаться к социалистическому строительству нашей страны.

Основная задача состоит в том, чтобы облегчить дело приобщения рабочих и крестьян этих республик к строительству социализма в нашей стране, создать и развить предпосылки, применительно к особым условиям существования этих республик, могущие двинуть вперед и ускорить это приобщение.

Отсюда вытекают очередные задачи, стоящие перед активными работниками советского Востока:

1) Создать промышленные очаги в советских республиках Востока, как базы для сплочения крестьян вокруг рабочего класса. Вы знаете, что это дело уже начато и оно будет идти вперед по мере хозяйственного роста Советского Союза. Наличие разного рода сырья, имеющегося в этих республиках, является порукой тому, что дело это со временем будет доведено до конца.

2) Поднять сельское хозяйство и, прежде всего, орошение. Вы знаете, что это дело также двинуто вперед, по крайней мере в Закавказье и Туркестане.

3) Поднять и двинуть вперед дело кооперирования широких масс крестьян и кустарей, как вернейший путь включения советских республик Востока в общую систему советского хозяйственного строительства.

4) Приблизить Советы к массам, сделать их национальными по составу и насадить, таким образом, национально-советскую государственность, близкую и понятную трудящимся массам.

5) Развить национальную культуру, насадить широкую сеть курсов и школ как общеобразовательного, так и профессионально-технического характера на родном языке для подготовки советско-партийных и профессионально-хозяйственных кадров из местных людей.

Выполнить эти задачи — это именно и значит облегчить дело социалистического строительства в советских республиках Востока.

Говорят об образцовых республиках советского Востока. Но что такое образцовая республика? Образцовая республика есть такая республика, которая выполняет все эти задачи честно и добросовестно, создавая тем самым тягу рабочих и крестьян соседних колониальных и зависимых стран к освободительному движению.

Я говорил выше о приближении Советов к трудящимся массам национальностей, — о национализации Советов. Но что это значит и как оно проявляется на практике? Я думаю, что образцом такого приближения к массам можно было бы считать законченное недавно национальное размежевание в Туркестане.[32] Буржуазная пресса усматривает в этом размежевании “большевистскую хитрость”. Между тем ясно, что тут проявилась не “хитрость”, а глубочайшее стремление народных масс Туркменистана и Узбекистана иметь свои собственные органы власти, близкие и понятные им. В эпоху дореволюционную обе эти страны были разорваны на куски по различным ханствам и государствам, представляя удобное поле для эксплуататорских махинаций “власть имущих”. Теперь настал момент, когда появилась возможность воссоединить эти разорванные куски в независимые государства для того, чтобы сблизить и спаять трудящиеся массы Узбекистана и Туркменистана с органами власти. Размежевание Туркестана есть, прежде всего, воссоединение разорванных частей этих стран в независимые государства. Если эти государства пожелали потом вступить в Советский Союз в качестве равноправных его членов, то это говорит лишь о том, что большевики нашли ключ к глубочайшим стремлениям народных масс Востока, а Советский Союз является единственным в мире добровольным объединением трудящихся масс различных национальностей. Для того, чтобы воссоединить Польшу, буржуазии потребовался целый ряд войн. А для того, чтобы воссоединить Туркменистан и Узбекистан, коммунистам потребовалось лишь несколько месяцев разъяснительной пропаганды.

Вот как надо сближать органы управления, в данном случае Советы, с широкими массами трудящихся различных национальностей.

Вот где доказательство того, что большевистская национальная политика есть единственно верная политика.

Я говорил, дальше, о поднятии национальной культуры в советских республиках Востока. Но что такое национальная культура? Как совместить ее с пролетарской культурой? Разве не говорил Ленин еще до войны, что культур у нас две — буржуазная и социалистическая, что лозунг национальной культуры есть реакционный лозунг буржуазии, старающейся отравить сознание трудящихся ядом национализма?[33] Как совместить строительство национальной культуры, развитие школ и курсов на родном языке и выработку кадров из местных людей со строительством социализма, строительством пролетарской культуры? Нет ли тут непроходимого противоречия? Конечно, нет! Мы строим пролетарскую культуру. Это совершенно верно. Но верно также и то, что пролетарская культура, социалистическая по своему содержанию, принимает различные формы и способы выражения у различных народов, втянутых в социалистическое строительство, в зависимости от различия языка, быта и т. д. Пролетарская по своему содержанию, национальная по форме, — такова та общечеловеческая культура, к которой идет социализм. Пролетарская культура не отменяет национальной культуры, а дает ей содержание. И наоборот, национальная культура не отменяет пролетарской культуры, а дает ей форму. Лозунг национальной культуры был лозунгом буржуазным, пока у власти стояла буржуазия, а консолидация наций происходила под эгидой буржуазных порядков. Лозунг национальной культуры стал лозунгом пролетарским, когда у власти стал пролетариат, а консолидация наций стала протекать под эгидой Советской власти. Кто не понял этого принципиального различия двух различных обстановок, тот никогда не поймет ни ленинизма, ни существа национального вопроса.

Толкуют (например, Каутский) о создании единого общечеловеческого языка с отмиранием всех остальных языков в период социализма. Я мало верю в эту теорию единого всеохватывающего языка. Опыт, во всяком случае, говорит не за, а против такой теории. До сих пор дело происходило так, что социалистическая революция не уменьшала, а увеличивала количество языков, ибо она, встряхивая глубочайшие низы человечества и выталкивая их на политическую сцену, пробуждает к новой жизни целый ряд новых национальностей, ранее неизвестных или мало известных. Кто мог подумать, что старая царская Россия представляет не менее 50 наций и национальных групп? Однако, Октябрьская революция, порвав старые цепи и выдвинув на сцену целый ряд забытых народов и народностей, дала им новую жизнь и новое развитие. Ныне говорят об Индии как о едином целом. Но едва ли можно сомневаться в том, что, в случае революционной встряски в Индии, на сцену выплывут десятки ранее неизвестных национальностей, имеющих свой особый язык, свою особую культуру. И если дело идет о приобщении различных национальностей к пролетарской культуре, то едва ли можно сомневаться в том, что приобщение это будет протекать в формах, соответствующих языку и быту этих национальностей.

Недавно я получил письмо бурятских товарищей с просьбой разъяснить серьезные и трудные вопросы взаимоотношений общечеловеческой и национальной культур. Вот оно:

Я думаю, что сказанное выше могло бы послужить ответом на тревожный вопрос бурятских товарищей.

Бурятские товарищи ставят вопрос об ассимиляции отдельных национальностей в ходе построения общечеловеческой пролетарской культуры. Несомненно, что некоторые национальности могут подвергнуться и, пожалуй, наверняка подвергнутся процессу ассимиляции. Такие процессы бывали и раньше. Но дело в том, что процесс ассимиляции одних национальностей не исключает, а предполагает противоположный процесс усиления и развития целого ряда живых и развивающихся наций, ибо частичный процесс ассимиляции отдельных национальностей является результатом общего процесса развития наций. Именно поэтому возможная ассимиляция некоторых отдельных национальностей не ослабляет, а подтверждает то совершенно правильное положение, что пролетарская общечеловеческая культура не исключает, а предполагает и питает национальную культуру народов так же, как национальная культура народов не отменяет, а дополняет и обогащает общечеловеческую пролетарскую культуру.

Таковы в общем очередные задачи, стоящие перед активными работниками советских республик Востока.

Таковы характер и содержание этих задач.

Необходимо использовать наступивший период усиленного хозяйственного строительства и новых уступок крестьянству для того, чтобы двинуть вперед выполнение этих задач и тем облегчить дело приобщения советских республик Востока, являющихся по преимуществу крестьянскими странами, к строительству социализма в Советском Союзе.

Говорят, что новая политика партии в отношении крестьянства, давая ряд новых уступок (краткосрочная аренда, допущение наемного труда), содержит в себе некоторые элементы отступления. Верно ли это? Да, верно. Но это такие элементы отступления, которые допускаются нами при сохранении громадного перевеса сил на стороне партии и Советской власти. Твердая валюта, развивающаяся промышленность, развивающийся транспорт, укрепляющаяся кредитная система, при помощи которой, через льготный кредит, можно разорить или поднять на высшую ступень любой слой населения, не произведя ни малейших потрясений, — все это такие резервы в руках пролетарской диктатуры, на основе которых некоторые элементы отступления на одном участке фронта могут лишь облегчить подготовку наступления по всему фронту. Именно поэтому некоторые новые уступки крестьянству, допущенные партией, должны будут не затруднить, а облегчить в данный момент дело приобщения крестьянства к социалистическому строительству.

Какое значение может иметь это обстоятельство для советских республик Востока? Оно может иметь лишь то значение, что оно дает в руки активных работников этих республик новое оружие, облегчающее и ускоряющее дело смычки этих стран с общей системой советского хозяйственного развития.

Такова связь между политикой партии в деревне и очередными национальными задачами, стоящими перед активными работниками советского Востока.

В связи с этим задача Университета народов Востока в отношении советских республик Востока состоит в том, чтобы воспитать кадры для этих республик в направлении, обеспечивающем выполнение указанных выше очередных задач.

Университет народов Востока не может оторваться от жизни. Он не есть и не может быть учреждением, стоящим над жизнью. Он должен быть связан с реальной жизнью всеми корнями своего существования. Он не может, ввиду этого, отвлекаться от очередных задач, стоящих перед советскими республиками Востока. Вот почему задача Университета народов Востока состоит в том, чтобы учесть очередные задачи этих республик при воспитании соответствующих кадров для них.

Необходимо при этом иметь в виду наличие двух уклонов в практике активных работников советского Востока, борьба с которыми в стенах этого Университета необходима для того, чтобы воспитать действительные кадры и действительных революционеров для советского Востока.

Первый уклон состоит в упрощенстве, в упрощении тех задач, о которых я говорил выше, в попытке механически пересадить образцы хозяйственного строительства, вполне понятные и применимые в центре Советского Союза, но совершенно не идущие к условиям развития на так называемых окраинах. Товарищи, допускающие этот уклон, не понимают двух вещей. Они не понимают, что условия в центре и на “окраинах” не одинаковы и далеко не тождественны. Они не понимают, кроме того, что сами советские республики Востока не однородны, что одни из них, например Грузия и Армения, стоят на высшей ступени национального оформления, другие из них, например Чечня и Кабарда, стоят на низшей ступени национального оформления, третьи же из них, например Киргизия, занимают среднее положение между этими двумя крайностями. Эти товарищи не понимают, что без приспособления к местным условиям, без тщательного учета всех и всяких особенностей каждой страны нельзя построить чего-либо серьезного. Результатом этого уклона являются отрыв от масс и перерождение в левых фразеров. Задача Университета народов Востока состоит в том, чтобы воспитать кадры в духе непримиримой борьбы с этим упрощенством.

Второй уклон состоит, наоборот, в преувеличении местных особенностей, в забвении того общего и главного, которое связывает советские республики Востока с промышленными районами Советского Союза, в замалчивании социалистических задач, приспособлении к задачам узкого и ограниченного национализма. Товарищи, допускающие этот уклон, мало заботятся о внутреннем строительстве своей страны, они предпочитают предоставить это развитие естественному ходу вещей. Для них главное не внутреннее строительство, а “внешняя” политика, расширение границ своей республики, тяжба с окружающими республиками, желание отхватить у соседей лишний кусочек и понравиться, таким образом, буржуазным националистам своей страны. Результатом этого уклона являются отрыв от социализма и перерождение в обычных буржуазных националистов. Задача Университета народов Востока состоит в том, чтобы воспитать кадры в духе непримиримой борьбы с этим скрытым национализмом.

Таковы задачи Университета народов Востока в отношении советских республик Востока.

Перейдем ко второму вопросу, к вопросу о задачах КУТВ в отношении колониальных и зависимых стран Востока.

В чем состоят характерные особенности существования и развития этих стран в отличие от советских республик Востока?

Во-первых, в том, что эти страны живут и развиваются под гнетом империализма.

Во-вторых, в том, что наличие двойного гнета, гнета внутреннего (своей буржуазии) и гнета внешнего (чужой империалистской буржуазии), обостряет и углубляет в этих странах революционный кризис.

В-третьих, в том, что в некоторых из этих стран, например в Индии, капитализм растет усиленным темпом, порождая и оформливая более или менее многочисленный класс местных пролетариев.

В-четвертых, в том, что с ростом революционного движения национальная буржуазия таких стран раскалывается на две части, на революционную (мелкая буржуазия) и соглашательскую (крупная буржуазия), из коих первая продолжает революционную борьбу, а вторая вступает в блок с империализмом.

В-пятых, в том, что наряду с империалистическим блоком складывается в таких странах другой блок, блок рабочих и революционной мелкой буржуазии, блок антиимпериалистический, преследующий цели полного освобождения от империализма.

В-шестых, в том, что вопрос о гегемонии пролетариата в таких странах и высвобождении народных масс из-под влияния соглашательской национальной буржуазии принимает все более животрепещущий характер.

В-седьмых, в том, что это обстоятельство значительно облегчает дело смычки национально-освободительного движения таких стран с пролетарским движением передовых стран Запада.

Из этого вытекают, по крайней мере, три вывода:

1) Добиться освобождения колониальных и зависимых стран от империализма невозможно без победоносной революции: даром независимость не получишь.

2) Двигать вперед революцию и завоевать полную независимость капиталистически развитых колоний и зависимых стран невозможно без изоляции соглашательской национальной буржуазии, без высвобождения мелкобуржуазных революционных масс из-под влияния этой буржуазии, без проведения политики гегемония пролетариата, без организации передовых элементов рабочего класса в самостоятельную коммунистическую партию.

3) Добиться прочной победы в колониальных и зависимых странах невозможно без реальной смычки между освободительным движением этих стран и пролетарским движением передовых стран Запада.

Основная задача коммунистов колониальных и зависимых стран состоит в том, чтобы исходить в своей революционной работе из этих выводов.

В чем состоят очередные задачи революционного Движения колоний и зависимых стран в связи с этими обстоятельствами?

Своеобразие колоний и зависимых стран в данный момент состоит в том, что единого и всеохватывающего колониального Востока нет больше в природе. Раньше представляли колониальный Восток как нечто единое и единообразное. Теперь это представление не соответствует уже действительности. Мы имеем теперь, по крайней мере, три категории колониальных и зависимых стран. Во-первых, страны, вроде Марокко, не имеющие или почти не имеющие своего пролетариата и в промышленном отношении совершенно неразвитые. Во-вторых, страны, вроде Китая и Египта, в промышленном отношении мало развитые и имеющие сравнительно малочисленный пролетариат. В-третьих, страны, вроде Индии, капиталистически более или менее развитые и имеющие более или менее многочисленный национальный пролетариат.

Ясно, что ставить все эти страны на одну доску нет никакой возможности.

Для стран, вроде Марокко, где национальная буржуазия не имеет еще основания раскалываться на революционную и соглашательскую партии, задача коммунистических элементов состоит в том, чтобы принять все меры к созданию единого национального фронта против империализма. Выделение коммунистических элементов в единую партию может происходить в таких странах лишь в ходе борьбы с империализмом, особенно после победоносной революционной борьбы против империализма.

В странах, вроде Египта или Китая, где национальная буржуазия уже раскололась на революционную и соглашательскую партии, но где соглашательская часть буржуазии не может еще спаяться с империализмом, коммунисты уже не могут ставить себе целью образование единого национального фронта против империализма. От политики единого национального фронта коммунисты должны перейти в таких странах к политике революционного блока рабочих и мелкой буржуазии. Блок этот может принять в таких странах форму единой партии, партии рабоче-крестьянской, с тем, однако, чтобы эта своеобразная партия представляла на деле блок двух сил — коммунистической партии и партии революционной мелкой буржуазии. Разоблачение половинчатости и непоследовательности национальной буржуазии и решительная борьба с империализмом — таковы задачи этого блока. Такая двухсоставная партия нужна и целесообразна, если она не связывает компартию по рукам и ногам, если она не стесняет свободу агитационной и пропагандистской работы компартии, если она не мешает сплачивать пролетариев вокруг компартии, если она облегчает дело фактического руководства революционным движением со стороны компартии. Такая двухсоставная партия не нужна и не целесообразна, если она не отвечает всем этим условиям, ибо она может повести лишь к растворению коммунистических элементов в рядах буржуазии, к потере компартией пролетарской армии.

Несколько иначе обстоит дело в странах вроде Индии. Основное и новое в условиях существования таких колоний, как Индия, состоит не только в том, что национальная буржуазия раскололась на революционную и соглашательскую партии, но, прежде всего, в том, что соглашательская часть этой буржуазии успела уже сговориться в основном с империализмом. Боясь революции больше, чем империализма, заботясь об интересах своего кошелька больше, чем об интересах своей собственной родины, эта часть буржуазии, наиболее богатая и влиятельная, обеими ногами становится в лагерь непримиримых врагов революции, заключает блок с империализмом против рабочих и крестьян своей собственной страны. Нельзя добиться победы революции, не разбив этого блока. Но, чтобы разбить этот блок, надо сосредоточить огонь против соглашательской национальной буржуазии, разоблачая ее предательство, высвобождая трудящиеся массы из-под ее влияния и систематически подготовляя условия, необходимые для гегемонии пролетариата. Иначе говоря, дело идет о том, чтобы в таких колониях, как Индия, подготовить пролетариат к роли вождя освободительного движения, шаг за шагом оттирая с этого почетного поста буржуазию и ее глашатаев. Создать революционный антиимпериалистический блок и обеспечить в этом блоке гегемонию пролетариата — такова задача. Блок этот может принять, но не всегда обязательно должен принимать форму единой рабоче-крестьянской партии, связанной формально единой платформой. Самостоятельность компартии в таких странах должна быть основным лозунгом передовых элементов коммунизма, ибо гегемония пролетариата может быть подготовлена и проведена лишь коммунистической партией. Но компартия может и должна вступить в открытый блок с революционным крылом буржуазии для того, чтобы, изолировав соглашательскую национальную буржуазию, повести за собой миллионные массы городской и сельской мелкой буржуазии в борьбе против империализма.

Отсюда очередные задачи революционного движения капиталистически развитых колоний и зависимых стран:

1) Завоевание лучших элементов рабочего класса на сторону коммунизма и создание самостоятельных коммунистических партий.

2) Создание национально-революционного блока рабочих, крестьян и революционной интеллигенции против блока соглашательской национальной буржуазии и империализма.

3) Обеспечение гегемонии пролетариата в этом блоке.

4) Борьба за высвобождение городской и сельской мелкой буржуазии из-под влияния соглашательской национальной буржуазии.

5) Обеспечение смычки освободительного движения с пролетарским движением передовых стран.

Таковы три группы очередных задач, стоящих перед активными работниками колониальных и зависимых стран Востока.

Задачи эти приобретают особо серьезный характер и особо важное значение, если рассмотреть их в свете нынешней международной обстановки. Международная обстановка в данный момент характеризуется наступившим периодом временного затишья революционного движения. Но что такое затишье, что оно может означать в данный момент? Оно может означать лишь усиление нажима на рабочих Запада, на колонии Востока и, прежде всего, на Советский Союз, как на знаменосца революционного движения всех стран. Едва ли можно сомневаться в том, что подготовка этого нажима на Советский Союз уже началась в рядах империалистов. Клеветническая кампания в связи с восстанием в Эстонии,[34] мошенническая травля Советского Союза в связи со взрывом в Софии, общий поход буржуазной прессы против нашей страны, — все это подготовительный этап к наступлению. Это есть артиллерийская подготовка общественного мнения, рассчитанная на то, чтобы приучить обывателей к вылазкам против Советского Союза и создать моральные предпосылки для интервенции. Что выйдет из этой кампании лжи и клеветы, рискнут ли империалисты предпринять серьезное наступление, — мы еще посмотрим. Но что эти вылазки не сулят ничего хорошего колониям, в этом едва ли есть основание сомневаться. Поэтому вопрос о подготовке контрудара объединенных сил революции против вероятного удара со стороны империализма является неотвратимым вопросом дня.

Вот почему неуклонное выполнение очередных задач революционного движения в колониях и зависимых странах приобретает в данный момент особо важное значение.

В чем состоит миссия Университета народов Востока в отношении колониальных и зависимых стран в связи со всеми этими обстоятельствами? Миссия эта состоит в том, чтобы учесть все особенности революционного развития этих стран и воспитать кадры, пришедшие из этих стран, в направлении, обеспечивающем выполнение изложенных выше разнообразных очередных задач.

В Университете народов Востока имеется около 10 различных групп слушателей, пришедших к нам из колониальных и зависимых стран. Всем известно, что товарищи эти жаждут света и знания. Задача Университета народов Востока состоит в том, чтобы выковать из них настоящих революционеров, вооруженных теорией ленинизма, снабженных практическим опытом ленинизма и способных выполнить очередные задачи освободительного движения колоний и зависимых стран не за страх, а за совесть.

Нужно при этом иметь в виду наличие двух уклонов в практике активных работников колониального Востока, борьба с которыми необходима для того, чтобы воспитать действительно революционные кадры.

Первый уклон состоит в недооценке революционных возможностей освободительного движения и в переоценке идеи единого всеохватывающего национального фронта в колониях и зависимых странах, независимо от состояния и степени развития этих стран. Это есть уклон вправо, чреватый опасностью принижения революционного движения и растворения коммунистических элементов в общем хоре буржуазных националистов. Решительная борьба с этим уклоном является прямой обязанностью Университета народов Востока.

Второй уклон состоит в переоценке революционных возможностей освободительного движения и в недооценке дела союза рабочего класса с революционной буржуазией против империализма. Этим уклоном страдают, кажется, коммунисты на Яве, ошибочно выставившие недавно лозунг Советской власти для своей страны. Это есть уклон влево, чреватый опасностью отрыва от масс и превращения компартии в секту. Решительная борьба с этим уклоном является необходимым условием воспитания действительно революционных кадров для колоний и зависимых стран Востока.

Таковы в общем политические задачи Университета народов Востока в отношении народов советского и колониального Востока.

Будем надеяться, что Университет народов Востока сумеет выполнить эти задачи с честью.

“Правда” № 115, 22 мая 1925 г.

Всем членам редакции “Комсомольской правды”[35]

Товарищи! Ввиду серьезного значения “Комсомольской Правды”, хотели бы поделиться с Вами первыми своими впечатлениями о некоторых статьях в этой газете.

1) Считаем, что некоторые места в статьях Степного “Новый этап новой экономической политики” вызывают сомнения. В этих статьях, правда, в мягкой форме проводится лозунг “обогащайтесь”. Лозунг этот не наш, он неправилен, он вызывает целый ряд сомнений и недоразумений, и ему не должно быть места в руководящей статье в “Комсомольской Правде”. Наш лозунг — социалистическое накопление. Мы снимаем административные преграды, стоящие на пути поднятия благосостояния деревни. Эта операция безусловно облегчает всякое накопление, и частно-капиталистическое и социалистическое. Но никогда еще партия не говорила, что она своим лозунгом ставит частное накопление. Мы развязываем нэп и допускаем частное накопление для того, чтобы облегчить проведение нашего лозунга о социалистическом накоплении в системе нашего народного хозяйства. Возможно, что некоторые наши товарищи признают этот вопрос спорным. Но тогда так и надо сказать, что вопрос о лозунге “обогащайтесь” является спорным и статьи в пользу такого лозунга должны печататься в дискуссионном порядке. С другой стороны, ясно, что “Комсомольская Правда” не есть дискуссионный орган, а орган, прежде всего, положительный, дающий читателю общепринятые партией лозунги и положения.

Словом, как ни подходи к вопросу, с точки ли зрения формальной, или с точки зрения существа дела, статью Стецкого в этом пункте нужно считать неудовлетворительной. Следовало бы впредь быть осторожнее.

2) Не вполне приемлем также известный пункт в статьях Стецкого о некапиталистическом развитии в деревне. Раньше можно было говорить о некапиталистическом пути развития. Теперь, когда фактически борьба между элементами социалистического и капиталистического развития началась и развертывается вовсю, правильнее было бы сказать о социалистическом пути развития. Иначе может получиться впечатление, что, кроме двух путей развития, капиталистического и социалистического, есть еще третий путь, — что неправильно, и, во всяком случае, — неубедительно.

3) Мне кажется также неправильным известное место в статье Слепкова “О ленинском наследстве” о том, что коммунистам и комсомольцам придется конкурировать в организационно-политической работе с беспартийным активом крестьянства. До сих пор мы ставили вопрос о создании такого актива вокруг партии, об его воспитании, и это считалось правильным. Теперь Слепков ставит новый вопрос о конкуренции коммунистов и комсомольцев с беспартийным активом, который еще надо создавать. Это неправильно, и это не клеится со всей нашей кампанией под лозунгом оживления Советов. Не конкурировать нужно с этим активом, а создавать и воспитывать его.

4) Хорошо было бы организовать систему приложений к “Комсомольской Правде” в виде популярных брошюр виднейших теоретиков марксизма о коммунизме, о диктатуре пролетариата, об Октябрьской революции, а также по различным отраслям хозяйства и управления, имеющим прямое отношение к практической работе комсомольского актива в городе и деревне. Такие приложения, в виде маленьких брошюр, могли бы составить потом нечто вроде библиотечки для комсомольского активиста, что не может не иметь серьезнейшего значения для воспитания комсомольского актива.

5) Хорошо было бы упростить стиль статей в “Комсомольской Правде”, обязать сотрудников писать по-простому, короткими фразами, по возможности без иностранных терминов, так, как умел это делать Ильич. В крайнем случае, можно было бы, опять-таки, в виде приложения к “Комсомольской Правде”, дать маленький словарчик иностранных слов, или, по крайней мере, в тексте статей давать соответствующие объяснения, если уже нельзя обойтись без иностранных слов.

И. Сталин

В. Молотов

А. Андреев

г. Москва, 2-го июня 1925 г.

Печатается впервые

Вопросы и ответы Речь в Свердловском университете 9 июня 1925 г

Товарищи! Я буду отвечать на вопросы, поставленные вами в письменной форме. Я буду брать вопросы в том порядке, в каком они поставлены в вашей записке. Вопросов этих, как вам известно, десять.

Начнем с первого вопроса.

Какие меры и какие условия должны способствовать укреплению смычки рабочего класса с крестьянством при условии диктатуры пролетариата, если Советский Союз не будет поддержан социальной революцией западного пролетариата в будущие 10–15 лет?

Я думаю, что этот вопрос включает в себя все остальные вопросы, поставленные вами в письменной форме. Поэтому мой ответ будет носить общий и потому далеко не исчерпывающий характер. В противном случае ничего не осталось бы сказать в ответ на остальные вопросы.

Я думаю, что решения XIV конференции партии дают исчерпывающий ответ на этот вопрос. Они, эти решения, говорят о том, что основной гарантией укрепления смычки является правильная политика в отношении крестьянства.

Но что такое правильная политика в отношении крестьянства?

Она может состоять лишь из ряда мероприятий по линии хозяйственной, административно-политической и культурно-просветительной, обеспечивающих укрепление смычки.

Начнем с хозяйственной области.

Необходима, прежде всего, ликвидация пережитков военного коммунизма в деревне. Необходима, далее, правильная политика цен на фабрикаты и сельскохозяйственные продукты, обеспечивающая быстрый рост промышленности и сельского хозяйства и ликвидацию “ножниц”. Необходимо, кроме того, сокращение общей суммы сельскохозяйственного налога и постепенный перевод его с рельс общегосударственного бюджета на рельсы бюджета местного. Необходимо кооперирование миллионных масс крестьянства, прежде всего по линии сельскохозяйственной и кредитной кооперации, как средство включения крестьянского хозяйства в общую систему социалистического строительства. Необходимо максимальное снабжение деревни тракторами, как средство технического революционизирования сельского хозяйства и как путь создания культурно-технических очагов в деревне. Необходимо, наконец, проведение плана электрификации, как средство сближения деревни с городом и уничтожения противоположности между ними.

Таков тот путь, по которому должна пойти партия, если она хочет обеспечить смычку города с деревней по линии хозяйственной.

Хотел бы обратить ваше внимание на вопрос о переводе сельскохозяйственного налога с рельс государственного бюджета на рельсы местного бюджета. Это может показаться вам странным. Тем не менее, это факт, что сельскохозяйственный налог принимает и неуклонно будет принимать характер местного налога. Известно, например, что раньше, года два назад, сельскохозяйственный налог составлял у нас основную, или почти основную, статью доходов нашего государственного бюджета. А теперь? Теперь он составляет незначительную часть государственного бюджета. Госбюджет представляет сейчас два с половиной миллиарда рублей, а сельскохозяйственный налог дает, может дать в этом году максимум 250–260 миллионов рублей, на 100 миллионов меньше прошлогодней суммы. Как видите, это не так уже много. И чем больше будет расти госбюджет, тем больше будет падать доля этого налога в нем. Во-вторых, 100 миллионов из этих 260 миллионов сельскохозяйственного налога поступают в местный бюджет. Это более чем треть всего налога. Чем это объяснить? Тем, что из всех существующих налогов сельскохозяйственный налог является наиболее близким к местным условиям, более всего приспособленным для использования его на местные нужды. Едва ли можно сомневаться в том, что местный бюджет вообще будет расти. Но несомненно также и то, что он будет расти прежде всего за счет сельскохозяйственного налога, требующего максимального приспособления к местным условиям. Это тем более вероятно, что центр тяжести государственных доходов уже переместился и будет вообще перемещаться на поступления другого рода, на поступления от государственных предприятий, на косвенные налоги и т. д.

Вот почему перевод сельскохозяйственного налога с рельс общегосударственного бюджета на рельсы бюджета местного может стать в свое время вероятным и вполне целесообразным с точки зрения укрепления смычки.

Перейдем к мероприятиям по обеспечению смычки в области административно-политической.

Насаждение советской демократии в городе и деревне и оживление Советов на предмет упрощения, удешевления и морального оздоровления государственного аппарата, на предмет изгнания из этого аппарата элементов бюрократизма и буржуазного разложения, на предмет полного сближения государственного аппарата с миллионными массами, — таков тот путь, по которому должна пойти партия, если она хочет укрепить смычку по линии административно-политического строительства.

Диктатура пролетариата не есть самоцель. Диктатура есть средство, путь к социализму. А что такое социализм? Социализм есть переход от общества с диктатурой пролетариата к обществу безгосударственному. Но для того, чтобы переход этот осуществить, необходимо подготовить переделку государственного аппарата в таком направлении и таким путем, при помощи которых может быть на деле обеспечено превращение общества с диктатурой в общество коммунистическое. Для этой цели и служит лозунг оживления Советов, лозунг насаждения советской демократии в городе и деревне, лозунг приобщения лучших элементов рабочего класса и крестьянства к непосредственному управлению страной. Исправить государственный аппарат, переделать его по-настоящему, изгнать из него элементы бюрократизма и разложения, сделать его близким и родным для широких масс, — все это невозможно без постоянной и активной помощи самих масс государственному аппарату. Но активная и непрерывная помощь масс, в свою очередь, невозможна без вовлечения лучших элементов рабочих и крестьян в органы управления, без осуществления прямой и непосредственной связи государственного аппарата с глубочайшими “низами” трудящихся масс.

Чем отличается советский государственный аппарат от аппарата буржуазного государства?

Прежде всего тем, что буржуазный государственный аппарат стоит над массами, ввиду чего он отделен от населения непроходимым барьером и, по самому своему духу, чужд народным массам. Между тем как советский государственный аппарат сливается с массами, ибо он не может и не должен стоять над массами, если он хочет сохранить себя именно как советский государственный аппарат, ибо он не может быть чужд этим массам, если он действительно хочет охватить миллионные массы трудящихся. В этом одно из принципиальных отличий советского государственного аппарата от аппарата буржуазного государства.

Ленин говорил когда-то в своей брошюре “Удержат ли большевики государственную власть?”, что 240 тысяч членов партии большевиков несомненно смогли бы управлять страной в интересах бедных против богатых, ибо они ничем не хуже 130 тысяч помещиков, которые управляли страной в интересах богатых против бедных. Некоторые коммунисты на этом основании думают, что государственный аппарат может быть исчерпан несколькими сотнями тысяч членов партии и что этого вполне достаточно для того, чтобы управлять громадной страной. В этих видах они иногда не прочь отождествлять партию с государством. Это неправильно, товарищи. Это искажение мысли Ленина. Говоря о 240 тысячах членов партии большевиков, Ленин вовсе не хотел сказать, что этим исчерпывается или может исчерпаться численный состав и общий размах советского государственного аппарата. Наоборот, в состав государственного аппарата он включал, кроме членов партии, еще один миллион голосов, поданных тогда, перед Октябрем, за большевиков, заявляя, что у нас есть средство одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, т. е. довести его, по крайней мере, до 10 миллионов, путем привлечения трудящихся к повседневной работе управления государством.

А как происходит это “привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством”?

Происходит оно через массовые инициативные организации, всякие комиссии и комитеты, совещания и делегатские собрания, образующиеся вокруг Советов, хозяйственных органов, фабзавкомов, культурных учреждений, партийных организаций, организаций союза молодежи, всякого рода кооперативных объединений и т. д. и т. п. Наши товарищи иногда не замечают, что вокруг наших низовых партийных, советских, культурных, профессиональных, просветительных, комсомольских, армейских, женотдельских и всяких иных организаций копошатся целые муравейники самочинных организаций, комиссий и совещаний, охватывающих миллионные массы беспартийных рабочих и крестьян, муравейники, создающие в своей повседневной, незаметной, кропотливой, нешумливой работе основу и жизнь Советов, источник силы Советского государства. Без этих миллионных организаций, облегающих наши советские и партийные органы, существование и развитие Советской власти, руководство и управление великой страной было бы абсолютно немыслимо. Советский государственный аппарат состоит не только из Советов. Советский государственный аппарат в глубоком смысле этого слова состоит из Советов плюс миллионные организации всех и всяких беспартийных и партийных объединений, соединяющих Советы с глубочайшими “низами”, сливающих государственный аппарат с миллионными массами и уничтожающих шаг за шагом всякое подобие барьера между государственным аппаратом и населением.

Вот как мы должны стараться “удесятерить” наш государственный аппарат, делая его родным и близким миллионным массам трудящихся, изгоняя из него пережитки бюрократизма, сливая его с массами и подготовляя тем самым переход от общества с диктатурой пролетариата в общество коммунистическое.

Таков смысл и значение лозунга оживления Советов и насаждения советской демократии.

Таковы основные мероприятия укрепления смычки, необходимые в области административно-политической работы партии.

Что касается мероприятий по обеспечению смычки в области культурно-просветительной работы, то о них мало что придется сказать, так как мероприятия эти ясны, общеизвестны и потому не нуждаются в разъяснениях. Я хотел бы только отметить основною линию работы в этой области на ближайший период. Она, эта основная линия, состоит в том, чтобы подготовить условия, необходимые для проведения общеобязательного первоначального образования по всей стране, по всему Союзу. Это, товарищи, крупнейшая реформа. Проведение ее будет величайшей победой не только на культурном, но и на политическом и хозяйственном фронтах. Она, эта реформа, должна послужить базой для величайшего подъема страны. Но она будет стоить сотен миллионов рублей. Достаточно указать на то, что она потребует для своего проведения целую армию, чуть ли не в полмиллиона, учителей и учительниц. Но мы должны, несмотря ни на что, эту реформу обеспечить в ближайший период, если мы действительно думаем поднять страну на высшую ступень культурности. И мы это сделаем, товарищи. В этом не может быть сомнения.

Таков ответ на ваш первый вопрос.

Перейдем теперь ко второму вопросу.

Какие имеются опасности нашего партийного перерождения в связи со стабилизацией капитализма, если эта стабилизация продержится долго?

Есть ли у нас вообще такие опасности? Опасности такие, как возможные и даже как реальные опасности, несомненно существуют. Существуют они у нас безотносительно к стабилизации. Стабилизация делает их лишь более ощутительными. Их, этих опасностей, если взять главные из них, я думаю, три:

а) опасность потери социалистической перспективы в деле строительства нашей страны и связанное с этим ликвидаторство;

б) опасность потери международной революционной перспективы и связанный с этим национализм;

в) опасность падения партийного руководства и связанная с этим возможность превращения партии в придаток государственного аппарата.

Начнем с первой опасности.

Характерную черту этой опасности составляет неверие во внутренние силы нашей революции; неверие в дело союза рабочих и крестьян; неверие в руководящую роль рабочего класса внутри этого союза; неверие в дело превращения “России нэповской” в “Россию социалистическую”; неверие в победу социалистического строительства в нашей стране.

Это есть путь ликвидаторства и перерождения, ибо он ведет к ликвидации основ и целей Октябрьской революции, к перерождению пролетарского государства в государство буржуазно-демократическое.

Источником такого “умонастроения”, почвой его возникновения в партии является усиление буржуазного влияния на партию в условиях новой экономической политики, в условиях отчаянной борьбы капиталистических и социалистических элементов внутри нашего народного хозяйства. Капиталистические элементы ведут борьбу не только в области экономики. Они стараются перенести борьбу в область идеологии пролетариата, пытаясь заразить наименее устойчивые отряды партии неверием в дело социалистического строительства, скептическим отношением к социалистическим перспективам нашей строительной работы, причем нельзя сказать, чтобы их старания оставались абсолютно бесплодными.

“Где же нам, отсталой стране, построить полное социалистическое общество, — говорят одни из таких заразившихся “коммунистов”, — состояние производительных сил нашей страны не дает нам возможности ставить себе подобные утопические цели, дай бог кое-как продержаться, до социализма ли нам, давайте строить так или иначе, а там видно будет…”.

“Мы уже выполнили свою революционную миссию, проделав Октябрьскую революцию, — говорят другие, — теперь все зависит от международной революции, ибо без предварительной победы западного пролетариата мы не можем построить социализма, а революционеру в России, строго говоря, больше нечего делать”… Известно, что в 1923 году, накануне германской революции, часть учащейся молодежи у нас готова была бросить книги и ехать в Германию, говоря, что “в России революционеру нечего делать, нужно бросить книги и ехать в Германию делать революцию”.

Как видите, обе эти группы “коммунистов”, и первая, и вторая, стоят на почве отрицания социалистических возможностей нашего строительства, на почве ликвидаторства. Разница между ними состоит в том, что первые прикрывают свое ликвидаторство “ученой” “теорией производительных сил” (недаром на днях Милюков похвалил их, назвав в “Последних Новостях”[36] “серьезными марксистами”), вторые же прикрывают его левыми и “ужасно революционными” фразами о мировой революции.

В самом деле. Допустим, что революционеру нечего делать в России; допустим, что строить социализм в нашей стране до победы социализма в других странах немыслимо, невозможно; допустим, что победа социализма в передовых странах задержится еще лет на 10–20, — можно ли предположить при таких условиях, что капиталистические элементы нашего хозяйства, действующие в условиях капиталистического окружения нашей страны, согласятся прекратить смертельную борьбу с социалистическими элементами этого хозяйства и будут ждать, сложа руки, победы мировой революции? Стоит поставить этот вопрос, чтобы понять всю нелепость такого предположения. Но если это предположение исключается, что же остается тогда делать нашим “серьезным марксистам” и “ужасным революционерам”? Очевидно, что им остается лишь одно: вертеться на холостом ходу, отдаться воле стихии и помаленьку переродиться в обычных буржуазных демократов.

Одно из двух: либо мы рассматриваем нашу страну как базу пролетарской революции, имеем, как говорит Ленин, все данные для построения полного социалистического общества, — и тогда мы можем и должны строить такое общество, в расчете на полную победу над капиталистическими элементами нашего народного хозяйства; либо мы базой революции не считаем нашу страну, данных для построения социализма не имеем, построить социалистическое общество не можем, — и тогда, в случае оттяжки победы социализма в других странах, должны мириться с тем, что капиталистические элементы нашего народного хозяйства возьмут верх, Советская власть разложится, партия переродится.

Либо одно, либо другое.

Вот почему неверие в социалистические возможности нашего строительства ведет к ликвидаторству и перерождению.

Вот почему борьба с опасностью ликвидаторства является очередной задачей нашей партии, особенно теперь, особенно в условиях временной стабилизации капитализма.

Перейдем ко второй опасности.

Характерной чертой этой опасности является неверие в международную пролетарскую революцию; неверие в ее победу; скептическое отношение к национально-освободительному движению колоний и зависимых стран; непонимание того, что без поддержки со стороны революционного движения других стран наша страна не могла бы устоять против мирового империализма; непонимание того, что победа социализма в одной стране не может быть окончательной, ибо она не может быть гарантирована от интервенции, пока не победит революция хотя бы в ряде стран; непонимание тоге элементарного требования интернационализма, в силу которого победа социализма в одной стране является не самоцелью, а средством для развития и поддержки революции в других странах.

Это есть путь национализма и перерождения, путь полной ликвидации интернациональной политики пролетариата, ибо люди, одержимые этой болезнью, рассматривают пашу страну не как частицу целого, называемого мировым революционным движением, а как начало и конец этого движения, считая, что интересам нашей страны должны быть принесены в жертву интересы всех других стран.

Поддержать освободительное движение Китая? А зачем? Не опасно ли будет? Не рассорит ли это нас с другими странами? Не лучше ли будет установить нам “сферы влияния” в Китае совместно с другими “передовыми” державами и оттянуть кое-что от Китая в свою пользу? Оно и полезно, и безопасно… Поддержать освободительное движение в Германии? Стоит ли рисковать? Не лучше ли согласиться с Антантой насчет Версальского договора и кое-что выторговать себе в виде компенсации?.. Сохранить дружбу с Персией, Турцией, Афганистаном? Стоит ли игра свеч? Не лучше ли восстановить “сферы влияния” кое с кем из великих держав? И т. д. и т. п.

Таково националистическое “умонастроение” нового типа, пытающееся ликвидировать внешнюю политику Октябрьской революции и культивирующее элементы перерождения.

Если источником первой опасности, опасности ликвидаторства, является усиление буржуазного влияния на партию по линии внутренней политики, по линии борьбы капиталистических и социалистических элементов нашего народного хозяйства, то источником этой второй опасности, опасности национализма, нужно считать усиление буржуазного влияния на партию по линии внешней политики, по линии борьбы капиталистических государств с государством пролетарской диктатуры. Едва ли можно сомневаться в том, что давление капиталистических государств на наше государство громадное, что работникам нашей внешней политики не всегда удается устоять против этого давления, что опасность осложнений создает нередко соблазн вступить на путь наименьшего сопротивления, на путь национализма.

С другой стороны, ясно, что только на основе последовательного интернационализма, только на основе внешней политики Октябрьской революции может сохранить за собой первая победившая страна роль знаменосца мирового революционного движения, что путь наименьшего сопротивления и национализма во внешней политике означает путь изоляции и разложения первой победившей страны.

Вот почему потеря международной революционной перспективы ведет к опасности национализма и перерождения.

Вот почему борьба с опасностью национализма во внешней политике является очередной задачей партии.

Наконец, о третьей опасности.

Характерной чертой этой опасности является неверие во внутренние силы партии; неверие в партийное Руководство; стремление государственного аппарата ослабить партийное руководство, освободиться от него; непонимание того, что без партийного руководства не может быть диктатуры пролетариата.

Опасность эта идет с трех сторон.

Во-первых. Изменились классы, которыми нужно руководить. Рабочие и крестьяне теперь уже не те, что в период военного коммунизма. Раньше рабочий класс был деклассирован и распылен, а крестьянство было объято страхом возвращения помещиков в случае поражения в гражданской войне, причем партия была в этот период единственной концентрированной силой, руководившей делами по-военному. Теперь у нас другая обстановка. Войны нет больше. Нет, стало быть, военной опасности, стягивающей трудящиеся массы вокруг партии. Пролетариат восстановился и поднялся как в культурном, так и в материальном отношении. Поднялось и развилось также крестьянство. Политическая активность обоих классов растет и будет расти. Руководить теперь по-военному уже нельзя. Необходима, во-первых, максимальная гибкость в руководстве. Необходима, во-вторых, необычайная чуткость к запросам и нуждам рабочих и крестьян. Необходимо, в-третьих, умение вбирать в партию лучших людей из рабочих и крестьян, выдвинувшихся вперед в результате развития политической активности этих классов. Но эти условия и качества не даются сразу, как известно. Отсюда несоответствие между запросами, предъявляемыми партии, и возможностями, имеющимися в распоряжении партии в данный момент. Отсюда же опасность ослабления партийного руководства, опасность потери партийного руководства.

Во-вторых. За последний период, за период хозяйственного развития, значительно вырос и окреп аппарат государственных и общественных организаций. Тресты и синдикаты, торговые и кредитные учреждения административно-политические и культурно-просветительные организации, наконец, кооперация всех видов — значительно выросли и расширились, вобрав в себя сотни тысяч новых людей, главным образом беспартийных. Но аппараты эти растут не только по своему составу. Растет также их сила и удельный вес. И чем больше растет их значение, тем ощутительнее становится их давление на партию, тем настойчивее добиваются они ослабления партийного руководства, тем сильнее становится их сопротивление партии. Необходима такая перегруппировка сил и такое размещение руководящих людей внутри этих аппаратов, которые могли бы обеспечить руководство партии в новой обстановке. Но добиться всего этого одним ударом невозможно, как известно. Отсюда опасность отрыва государственного аппарата от партии.

В-третьих. Усложнилась и дифференцировалась сама работа. Я говорю о нынешней строительной работе. Сложились и развились целые отрасли и подотрасли работы как в деревне, так и в городе. Сообразно с этим и руководство стало более конкретным. Раньше принято было говорить о руководстве “вообще”. Теперь руководство “вообще” есть пустая болтовня, ибо она не содержит никакого руководства. Теперь руководство требуется конкретное, предметное. Предыдущий период выработал тип работника-всезнайки, готового держать ответ по всем вопросам теории и практики. Теперь этот старый тип работника-всезнайки должен уступить место новому типу работника, старающемуся быть хозяином дела в одной какой-нибудь отрасли работы. Чтобы руководить по-настоящему, надо знать дело, надо изучать дело добросовестно, терпеливо, настойчиво. Нельзя руководить в деревне, не зная сельского хозяйства, не зная кооперации, не будучи знакомым с политикой цен, не изучив законов, имеющих прямое отношение к деревне. Нельзя руководить в городе, не зная промышленности, не изучая быта рабочих, не прислушиваясь к запросам и нуждам рабочих, не зная кооперации, профсоюзов, клубного дела. Но можно ли добиться всего этого одним ударом? К сожалению, нельзя. Чтобы поднять партийное руководство на должную высоту, нужно поднять прежде всего квалификацию партийных работников. Теперь качество работника должно стоять на первом месте. Но поднять качество партийного работника одним взмахом не так-то легко. Старые навыки торопливого администрирования, заменявшие, к сожалению, знание дела, все еще живы в партийных организациях. Этим, собственно, и объясняется, что так называемое партийное руководство вырождается иногда в смешное нагромождение никому не нужных распоряжений, в пустое и словесное “руководство”, никого и ничего не задевающее. В этом одна из серьезнейших опасностей ослабления и падения партийного руководства.

Таковы в общем основания, в силу которых опасность потери партийного руководства ведет к разложению и перерождению партии.

Вот почему решительная борьба с этой опасностью является очередной задачей нашей партии.

Таков ответ на ваш второй вопрос.

Перейдем к третьему вопросу.

Как вести борьбу с кулачеством, не разжигая классовой борьбы?

Я думаю, что вопрос скомкан и потому неправильно поставлен. О какой классовой борьбе идет речь? Если речь идет вообще о классовой борьбе в деревне, то она ведется пролетариатом не только против кулаков. А противоречия между пролетариатом и крестьянством в целом, — чем это не классовая борьба, хотя она и имеет довольно необычную форму? Разве это не верно, что пролетариат и крестьянство составляют в настоящее время два основных класса нашего общества, что между этими классами существуют противоречия, правда, разрешимые и, в конце концов, преодолимые, но все же противоречия, вызывающие борьбу между этими двумя классами?

Я думаю, что классовая борьба в нашей стране, если иметь в виду отношения между городом и деревней, между пролетариатом и крестьянством, — имеет три главных фронта:

а) фронт борьбы между пролетариатом в целом (в лице государства) и крестьянством по линии установления предельных цен на фабрикаты и сельскохозяйственные продукты, по линии нормализации налогового дела и т. п.;

б) фронт борьбы между пролетариатом в целом (в лице государства) и кулачеством по линии ликвидации спекулянтских цен на сельскохозяйственные продукты, по линии переложения основной тяжести налогового бремени на кулаков и т. п.;

в) фронт борьбы между деревенской беднотой, прежде всего батраками, и кулачеством.

Вы видите, что эти фронты не могут быть одинаковыми ни по удельному их весу, ни по характеру происходящей там борьбы. Поэтому и наше отношение к формам классовой борьбы на этих фронтах должно быть различно, неодинаково.

Рассмотрим дело поближе.

Первый фронт. Пролетариат (в лице государства), считаясь со слабостью нашей промышленности и невозможностью получения займов для нее, установил ряд основных мероприятий, могущих оградить ее от конкуренции заграничной промышленности и способных ускорить ее развитие к выгоде всего нашего народного хозяйства, в том числе и сельского хозяйства. Эти мероприятия: монополия внешней торговли, сельскохозяйственный налог, государственные формы заготовки сельскохозяйственных продуктов, внесение планового начала в развитие народного хозяйства в целом. Все это — на основе национализации основных отраслей промышленности, транспорта, кредита. Вы знаете, что эти мероприятия привели к тому, к чему они должны были привести, т. е. положили предел как безудержному понижению цен на изделия промышленности, так и безудержному повышению цен на продукты сельского хозяйства. С другой стороны, ясно, что крестьянство в целом, поскольку оно покупает изделия промышленности и сбывает на рынок продукты своего хозяйства, — предпочитает получать эти изделия по возможно дешевым ценам и сбывать свои продукты по возможно дорогим ценам. Равным образом крестьянство хотело бы, чтобы не было вовсе сельскохозяйственного налога, или чтобы он был доведен, по крайней мере, до минимума.

Вот вам и почва для борьбы между пролетариатом и крестьянством.

Может ли государство отказаться от указанных выше основных мероприятий? Нет, не может. Ибо отказ от этих мероприятий привел бы в данный момент к разгрому нашей промышленности, к разгрому пролетариата как класса, к превращению нашей страны в аграрную колонию промышленно развитых капиталистических стран, к провалу всей нашей революции.

Заинтересовано ли крестьянство в целом в уничтожении этих основных мероприятий нашего государства? Нет, не заинтересовано. Ибо уничтожение этих мероприятий в данный момент означает торжество капиталистического пути развития, а капиталистический путь развития есть путь развития через обнищание большинства крестьянства во имя обогащения кучки богатеев, кучки капиталистов. Кто решится утверждать, что крестьянство заинтересовано в своем собственном обнищании, что оно заинтересовано в превращении нашей страны в колонию, что оно не заинтересовано коренным образом в торжестве социалистического пути развития нашего народного хозяйства?

Вот вам и почва для союза между пролетариатом и крестьянством.

Значит ли это, что наши промышленные органы, опираясь на монополию, могут взвинчивать цены на изделия промышленности в ущерб интересам основной массы крестьянства и в ущерб самой промышленности? Нет, не значит. Такая политика повредила бы, прежде всего, самой промышленности, сделав невозможным превращение нашей промышленности из тепличного и хилого растения, каким она была вчера, в крепкую и могучую промышленность, какой она должна стать завтра. Отсюда наша кампания за снижение цен на фабрикаты и поднятие производительности труда. Вы знаете, что эта кампания имеет достаточно широкий успех.

Значит ли это, кроме того, что наши заготовительные органы, опираясь на монополию, могут играть на понижении цен на сельскохозяйственные продукты, делая их разорительными для крестьянства, в ущерб интересам всего нашего народного хозяйства? Нет, не значит. Такая политика загубила бы, прежде всего, промышленность, ибо она, во-первых, затруднила бы снабжение рабочих сельскохозяйственными продуктами, во-вторых, разложила бы вконец и дезорганизовала бы внутренний рынок нашей промышленности. Отсюда наша кампания против так называемых “ножниц”. Вы знаете, что эта кампания дала уже благоприятные результаты.

Значит ли это, наконец, что наши местные или центральные органы, опираясь на закон о сельскохозяйственном налоге и пользуясь своим правом взимания налогов, могут рассматривать этот закон как нечто непререкаемое, могут доходить в своей практике до разбора амбаров и снятия крыш с домов маломощных налогоплательщиков, как это имело место в некоторых районах Тамбовской губернии? Нет, не значит. Такая политика подорвала бы всякое доверие крестьян к пролетариату, к государству. Отсюда последние мероприятия партии по сокращению сельскохозяйственного налога, по приданию этому налогу более или менее местного характера, по упорядочению нашего налогового дела вообще, по ликвидации безобразий, проявленных кое-где на почве взимания налогов. Вы знаете, что эти мероприятия дали уже желательные результаты.

Итак, мы имеем, во-первых, общность интересов пролетариата и крестьянства по вопросам коренным, их общую заинтересованность в торжестве социалистического пути развития народного хозяйства. Отсюда союз рабочего класса и крестьянства. Мы имеем, во-вторых, противоречия интересов рабочего класса и крестьянства по вопросам текущим. Отсюда борьба внутри этого союза, борьба, которая покрывается по своему удельному весу общностью интересов и которая должна исчезнуть в будущем, когда рабочие и крестьяне перестанут быть классами — когда они превратятся в тружеников бесклассового общества. Мы имеем, в-третьих, средства и пути для разрешения этих противоречий между рабочим классом и крестьянством в рамках сохранения и укрепления союза рабочих и крестьян, в интересах обоих союзников. И мы не только имеем в своем распоряжении эти пути и средства, но мы уже применяем их с успехом в сложной обстановке нэпа и временной стабилизации капитализма.

Следует ли из этого, что мы должны разжечь классовую борьбу на этом фронте? Нет, не следует. Наоборот! Из этого следует лишь то, что мы должны всячески умерять борьбу на этом фронте, регулируя ее в порядке соглашений и взаимных уступок и ни в коем случае не доводя ее до резких форм, до столкновений. И мы это делаем. Ибо у нас есть для этого все возможности. Ибо общность интересов тут сильнее и глубже, чем противоречие интересов.

Как видите, лозунг разжигания классовой борьбы совершенно непригоден для условий борьбы на этом фронте.

Второй фронт. Действующими лицами выступают здесь пролетариат (в лице Советского государства) и кулачество. Формы классовой борьбы так же своеобразны здесь, как своеобразны они в условиях борьбы на первом фронте.

Желая придать сельскохозяйственному налогу резко выраженный подоходный характер, государство перекладывает главную тяжесть этого налога на плечи кулачества. В ответ на это кулачество старается извернуться “всеми правдами и неправдами” и использует всю свою силу и все свое влияние в деревне для того, чтобы переложить тяжесть налога на плечи середняков и бедноты.

Борясь против дороговизны жизни и стараясь сохранить устойчивость заработной платы, государство старается принять меры экономического характера, ведущие к тому, чтобы установить предельные, справедливые цены на сельскохозяйственные продукты, вполне отвечающие интересам крестьянского хозяйства. Кулачество в ответ на это закупает продукты у бедноты и середняков, собирает большие запасы, держит их у себя в амбарах и не выпускает их на рынок, для того чтобы искусственно взвинтить цены на продукты, довести их до уровня спекулянтских цен и лишь после этого выпустить на рынок на предмет выколачивания бешеных спекулянтских прибылей. Вы знаете, должно быть, что в некоторых губерниях нашей страны кулакам удалось в этом году взвинтить цены на хлеб до предельной высоты.

Отсюда классовая борьба на этом фронте с ее своеобразными и более или менее скрытыми формами.

Может показаться, что лозунг разжигания классовой борьбы вполне применим к условиям борьбы на этом фронте. Но это неверно. Ибо мы здесь также не заинтересованы в разжигании классовой борьбы. Ибо мы вполне можем и должны обойтись здесь без разжигания борьбы и связанных с ней осложнений.

Мы можем и должны оживить Советы, завоевать середняка и организовать бедноту внутри Советов для того, чтобы добиться налогового облегчения основной массы крестьянства и фактического переложения главной тяжести налога на плечи кулачества. Вы знаете, что мероприятия в этом направлении принимаются, и они уже дают благоприятные результаты.

Мы можем и должны держать в распоряжении государства достаточные продовольственные запасы, необходимые для того, чтобы давить на продовольственный рынок, вмешиваться в дело, когда это необходимо, поддерживать цены на приемлемом для трудящихся масс уровне и срывать, таким образом, спекулянтские махинации кулачества. Вы знаете, что на это дело ушло у нас в этом году несколько десятков миллионов пудов хлеба. Вы должны знать, что мы достигли на этой почве вполне благоприятных результатов, ибо мы не только добились сохранения дешевых цен на хлеб в таких районах, как Ленинград, Москва, Донбасс, Иваново-Вознесенск и т. д., но заставили еще кулака капитулировать в ряде районов, принудив его выбросить на рынок старые запасы хлеба по невысоким ценам.

Конечно, дело тут зависит не только от нас. Вполне возможно, что в некоторых случаях кулачество само начнет разжигать классовую борьбу, попытается довести ее до точки кипения, попытается придать ей форму бандитских или повстанческих выступлений. Но тогда лозунг разжигания борьбы будет уже не нашим лозунгом, а лозунгом кулачества, стало быть, лозунгом контрреволюционным. Кроме того, несомненно, что кулачеству придется тогда испытать на своей спине все невыгоды этого лозунга, направленного против Советского государства.

Как видите, лозунг разжигания борьбы на этом втором фронте не является нашим лозунгом.

Третий фронт. Действующими лицами выступают здесь две силы: беднота и, прежде всего, батраки, с одной стороны, и кулаки, с другой стороны. Государство стоит здесь формально в стороне. Как видите, фронт этот не так обширен, как предыдущие фронты. С другой стороны, классовая борьба на этом фронте совершенно ясна и открыта, тогда как она скрыта и более или менее замаскирована на предыдущих фронтах.

Дело идет здесь о прямой эксплуатации наемных или полунаемных со стороны кулака-предпринимателя. Поэтому партия не может здесь заниматься политикой смягчения, умерения борьбы. Наша задача здесь состоит в том, чтобы организовать борьбу бедноты и руководить этой борьбой против кулачества.

Не значит ли это, что мы тем самым беремся разжигать классовую борьбу? Нет, не значит. Разжигание борьбы означает не только организацию и руководство борьбой. Оно означает вместе с тем искусственное взвинчивание и намеренное раздувание классовой борьбы. Есть ли необходимость в этих искусственных мерах теперь, когда мы имеем диктатуру пролетариата и когда партийные и профессиональные организации действуют у нас совершенно свободно? Конечно, нет.

Поэтому лозунг разжигания классовой борьбы непригоден и для этого, третьего фронта.

Так обстоит дело с третьим вопросом.

Как видите, вопрос о классовой борьбе в деревне не так уж прост, как это могло бы показаться на первый взгляд.

Перейдем к четвертому вопросу.

Рабоче-крестьянское правительство — фактически или как агитационный лозунг?

Формулировка вопроса кажется мне несколько несуразной.

Что значит формулировка: рабоче-крестьянское правительство — фактически или как агитационный лозунг? Выходит, что партия может давать и такие лозунги, которые не соответствуют действительности, а служат лишь целям какого-то хитрого маневра, почему-то называемого здесь “агитацией”. Выходит, что партия может давать и такие лозунги, которые не имеют и не могут иметь научного обоснования. Верно ли это? Конечно, неверно. Такая партия заслуживала бы того, чтобы, просуществовав короткий срок, исчезнуть потом, как мыльный пузырь. Наша партия была бы тогда не партией пролетариата, ведущей научную политику, а пустой пеной на поверхности политических событий.

Наше правительство есть, по своему характеру, по своей программе и тактике, рабочее, пролетарское, коммунистическое правительство. Никаких кривотолков и сомнений на этот счет не должно быть. Не может наше правительство иметь одновременно две программы: и пролетарскую, и какую-либо другую. Его программа и его практическая работа являются пролетарскими, коммунистическими, и в этом смысле наше правительство является несомненно пролетарским, коммунистическим.

Значит ли это, что наше правительство не является вместе с тем рабоче-крестьянским правительством? Нет, не значит. Наше правительство, будучи пролетарским по своей программе и по своей работе, является вместе с тем правительством рабоче-крестьянским.

Почему?

Потому, что при наших условиях коренные интересы основной массы крестьянства целиком и полностью совпадают с интересами пролетариата.

Потому, что интересы крестьянства находят, ввиду этого, свое полное выражение в программе пролетариата, в программе Советского правительства.

Потому, что Советское правительство опирается на союз рабочих и крестьян, строящийся на общности коренных интересов этих классов.

Потому, наконец, что в состав органов правительства, в состав Советов входят, кроме рабочих, еще крестьяне, борющиеся против общего врага и строящие новую жизнь совместно с рабочими, под руководством рабочих.

Вот почему лозунг “рабоче-крестьянское правительство” является не пустым “агитационным” лозунгом, а революционным лозунгом социалистического пролетариата, получившим свое научное обоснование в программе коммунизма.

Так обстоит дело с четвертым вопросом.

Перейдем к пятому вопросу.

Наша политика по отношению к крестьянству некоторыми товарищами истолковывается как расширение демократии для крестьянства и изменение характера власти в стране. Верно ли это истолкование?

Расширяем ли мы фактически демократию в деревне?

Да, расширяем.

Есть ли это уступка крестьянству?

Безусловно, есть.

Велика ли эта уступка и укладывается ли она в рамках Конституции нашей страны?

Уступка тут, я думаю, не очень велика, и она ни на йоту не меняет нашу Конституцию.

Что же мы меняем, в таком случае, и в чем собственно выражается уступка?

Мы меняем практику работы в деревне, совершенно неудовлетворительную в новых условиях развития. Мы меняем установившиеся порядки в деревне, тормозящие дело смычки и расстраивающие работу партии по сплочению крестьянства вокруг пролетариата.

До сего времени дело обстояло так, что в целом ряде районов деревней управляла маленькая группа людей, связанная больше с уездом и губернией, чем с населением деревни. Это обстоятельство вело к тому, что правители деревни больше всего глядели вверх, на уезд, и меньше всего вниз, на население деревни, чувствовали себя ответственными не перед деревней, не перед избирателями, а перед уездом и губернией, не понимая, очевидно, что “верх” и “низ” представляют тут одну цепь, и если цепь порвалась внизу, то должна пасть вся цепь. Результатом этого были бесконтрольность, самоуправство, произвол правителей, с одной стороны, недовольство и ропот в деревне — с другой. Теперь таким порядкам в деревне кладется конец, решительно и бесповоротно.

До сего времени дело обстояло так, что в целом ряде районов выборы Советов в деревне представляли не действительные выборы, а пустую канцелярскую процедуру протаскивания “депутатов”, путем целого ряда ухищрений и нажима со стороны узкой группы правителей, боящихся потерять власть. Результатом этого было то, что Советы из органов, близких и родных массам, рисковали превратиться в органы, чуждые массам, а руководство крестьянством со стороны рабочих, эта основа и крепость диктатуры пролетариата, рисковало повиснуть в воздухе. Вы знаете, что партия вынуждена была ввиду этого добиться перевыборов Советов, причем перевыборы показали, что старая практика выборов в целом ряде районов есть пережиток военного коммунизма, что она должна быть ликвидирована, как вредная и прогнившая насквозь практика. Теперь такой практике выборов в деревне кладется конец.

В этом основа уступки, основа расширения демократии в деревне.

Уступка эта нужна не только крестьянству. Она не менее нужна пролетариату, ибо она усиливает пролетариат, подымает его авторитет в деревне, укрепляет доверие крестьян к пролетариату. Основное назначение уступок и компромиссов вообще состоит, как известно, в том, чтобы они усиливали и укрепляли в последнем счете пролетариат.

Каковы пределы этих уступок в данный момент? Пределы этих уступок намечены XIV конференцией РКП(б) и III съездом Советов СССР.[37] Вы знаете, что они не очень широки и ограничиваются теми рамками, о которых я только что говорил. Но это еще не значит, что они останутся незыблемыми навеки. Наоборот, они несомненно будут расширяться по мере роста нашего народного хозяйства, по мере укрепления хозяйственной и политической мощи пролетариата, по мере развития революционного движения на Западе и Востоке, по мере усиления международных позиций Советского государства. Ленин говорил в 1918 году о необходимости “распространения советской конституции, по мере прекращения сопротивления эксплуататоров, на все население” (см. т. XXII, стр. 372). Речь идет здесь, как видите, о распространении Конституции на все население, в том числе и на буржуазию. Это было сказано в марте 1918 года. С того времени до смерти Ленина прошло больше пяти лет. Однако, Ленин ни разу не заикнулся за этот период о своевременности проведения в жизнь этого положения. Почему? Потому, что не пришло еще время для такого расширения. Но что оно придет когда-либо, когда внутренние и международные позиции Советского государства укрепятся окончательно, в этом не может быть сомнения.

Вот почему мы, предвидя дальнейшее расширение демократии в будущем, считаем, однако, необходимым ограничить в данный момент уступки по линии демократии рамками, очерченными XIV конференцией РКП(б) и III съездом Советов СССР.

Меняют ли эти уступки характер власти в стране?

Нет, не меняют.

Вносят ли они изменения в систему диктатуры пролетариата в смысле ее ослабления?

Нисколько, ни в какой степени.

Диктатура пролетариата не ослабляется, а лишь укрепляется оживлением Советов и привлечением к делу лучших людей из крестьянства. Руководство пролетариата в отношении крестьянства не только сохраняется, благодаря расширению демократии, но приобретает еще новую силу, создавая атмосферу доверия вокруг пролетариата. А ведь это главное в диктатуре пролетариата, когда речь идет о взаимоотношениях пролетариата и крестьянства в системе диктатуры.

Не правы товарищи, утверждающие, что понятие диктатуры пролетариата исчерпывается понятием насилия. Диктатура пролетариата есть не только насилие, но и руководство трудящимися массами непролетарских классов, но и строительство социалистического хозяйства, высшего по типу, чем хозяйство капиталистическое, с большей производительностью труда, чем хозяйство капиталистическое. Диктатура пролетариата есть: 1) неограниченное законом насилие в отношении капиталистов и помещиков, 2) руководство пролетариата в отношении крестьянства, 3) строительство социализма в отношении всего общества. Ни одна из этих трех сторон диктатуры не может быть исключена без риска исказить понятие диктатуры пролетариата. Только все эти три стороны, взятые вместе, дают нам полное и законченное понятие диктатуры пролетариата.

Вносит ли какие-либо ухудшения в систему диктатуры пролетариата новый курс партии по линии советской демократии?

Нет, не вносит. Наоборот! Новый курс только улучшает дело, укрепляя систему диктатуры пролетариата. Если речь идет об элементе насилия в системе диктатуры, а выражением насилия является Красная Армия, то едва ли нужно доказывать, что насаждение советской демократии в деревне может лишь улучшить состояние Красной Армии, сплачивая ее вокруг Советской власти, ибо армия у нас по преимуществу крестьянская. Если речь идет об элементе руководства в системе диктатуры, то едва ли можно сомневаться в том, что лозунг оживления Советов может лишь облегчить пролетариату это руководство, укрепив доверие крестьян к рабочему классу. Если же речь идет об элементе строительства в системе диктатуры, едва ли нужно доказывать, что новый курс партии может лишь облегчить строительство социализма, ибо он пущен в ход для укрепления смычки, а строительство социализма без смычки невозможно.

Вывод один: уступки крестьянству в данной обстановке усиливают пролетариат и упрочивают его диктатуру, не меняя ни на йоту характера власти в стране.

Так обстоит дело с пятым вопросом.

Перейдем к шестому вопросу.

Делает ли наша партия уступки правому уклону в Коминтерне в связи со стабилизацией капитализма, и если да, — действительно ли это необходимый тактический маневр?

Речь идет, очевидно, о чехословацкой компартии и соглашении с группой тт. Шмераля и Запотоцкого против правых элементов этой партии.

Я думаю, что никаких уступок правому уклону в Коминтерне не сделала наша партия. Наоборот, весь расширенный пленум Исполкома Коминтерна[38] прошел под знаком изоляции правых элементов Коминтерна. Прочтите резолюцию Коминтерна о чехословацкой компартии, прочтите резолюцию о большевизации, и вы поймете без труда, что основной мишенью Коминтерна были правые элементы в коммунизме.

Вот почему нельзя говорить об уступках нашей партии правому уклону в Коминтерне.

Тов. Шмераль и Запотоцкий, строго говоря, не правые. Они не разделяют платформу правых, платформу брюнцев. Они, скорее всего, колеблющиеся между ленинцами и правыми, с уклоном в сторону правых. Особенность их поведения на расширенном пленуме Исполкома Коминтерна состоит в том, что они, под давлением нашей критики, с одной стороны, и под угрозой перспективы раскола, созданной правыми, с другой стороны, колебнулись на этот раз в нашу сторону, в сторону ленинцев, обязавшись держать союз с ленинцами против правых. Это им делает честь. Но думают ли товарищи, что мы не должны были пойти навстречу колеблющимся, когда они колебнулись в сторону ленинцев, когда они пошли на уступки ленинцам против правых? Было бы странно и печально, если бы среди нас оказались люди, неспособные понять азбучных истин большевистской тактики. Разве практика не показала уже, что политика Коминтерна в вопросе о чехословацкой компартии является единственно правильной политикой? Разве тт. Шмераль и Запотоцкий не продолжают бороться против правых в одних рядах с ленинцами? Разве брюнцы в чехословацкой партии не изолированы уже?

Могут спросить — надолго ли? Я не знаю, конечно, надолго ли, — я не берусь пророчествовать. Ясно, во всяком случае, что, пока есть борьба шмералевцев с правыми, будет и соглашение со шмералевцами, причем, коль скоро нынешняя позиция шмералевцев изменится, должно потерять силу и соглашение с ними. Но дело теперь вовсе не в этом. Дело теперь в том, что нынешнее соглашение против правых усиливает ленинцев, дает им новую возможность вести за собой колеблющихся. В этом теперь главное, а не в том, какие колебания могут еще случиться с тт. Шмералем и Запотоцким.

Есть люди, думающие, что ленинцы обязаны поддерживать каждого левого крикуна и неврастеника, что ленинцы являются везде и во всем присяжными левыми среди коммунистов. Это неверно, товарищи. Мы левые в сравнении с некоммунистическими партиями рабочего класса. Но мы никогда не обязывались быть “левее всех”, как требовал этого одно время покойный Парвус, и за что он получил тогда же нахлобучку от Ленина. Среди коммунистов мы — не левые и не правые, — мы просто ленинцы. Ленин знал что делал, когда он боролся на два фронта, и против левого уклона в коммунизме, и против правого уклона. Недаром одна из лучших брошюр Ленина написана на тему о “Детской болезни “левизны” в коммунизме”.

Я думаю, что товарищи не задали бы мне шестого вопроса, если бы они своевременно обратили внимание на это последнее обстоятельство.

Так обстоит дело с шестым вопросом.

Перейдем к седьмому вопросу.

Нет ли опасности идеологического оформления антисоветской агитации в деревне в связи с новым курсом, благодаря слабости партийных организаций в деревне?

Да, такая опасность есть. Едва ли можно сомневаться, что проведение выборов в Советы под лозунгом оживления Советов означает свободу избирательной агитации на местах. Нечего и говорить, что антисоветские элементы не пропустят такого удобного случая для того, чтобы пролезть в открывшуюся щелочку и лишний раз нагадить Советской власти. Отсюда опасность усиления и оформления антисоветской агитации в деревне. Факты из истории перевыборов на Кубани, в Сибири, на Украине красноречиво говорят об этом. Несомненно, что слабость наших деревенских организаций в целом ряде районов усиливает эту опасность. Несомненно также и то, что интервенционистские замашки империалистических держав в свою очередь дают толчок к ее усилению.

Чем питается эта опасность, где ее источники?

Таких источников, по крайней мере, два.

Во-первых, антисоветские элементы чуют, что в деревне произошел за последнее время некий сдвиг в пользу кулака, что в ряде районов середняк повернул к кулаку. Об этом можно было догадываться до перевыборов. После перевыборов эта догадка стала неоспоримым фактом. В этом первая и главная основа опасности идеологического оформления антисоветской агитации в деревне.

Во-вторых, в целом ряде районов наши уступки крестьянству расценили как признак нашей слабости. В этом можно было бы сомневаться до перевыборов. После перевыборов сомнению не должно быть места. Отсюда клич белогвардейских элементов деревни: “нажимай дальше!”. В этом вторая, хотя и не столь существенная, основа опасности усиления антисоветской агитации в деревне.

Коммунисты должны понять, прежде всего, что нынешняя полоса в деревне есть полоса борьбы за середняка, что завоевание середняка на сторону пролетариата есть важнейшая задача партии в деревне, что без выполнения этой задачи опасность оформления антисоветской агитации будет усиливаться, а новый курс партии может пойти лишь на пользу белогвардейщине.

Коммунисты должны понять, во-вторых, что завоевать середняка возможно теперь лишь на основе новой политики партии по линии Советов, кооперации, кредита, сельскохозяйственного налога, местного бюджета и пр., что меры административного нажима могут лишь испортить и загубить дело, что середняка надо убедить мерами экономического и политического характера в правильности нашей политики, что его можно “взять” лишь примером, показом.

Коммунисты должны понять, кроме того, что новый курс введен не для оживления антисоветских элементов, а для оживления Советов и привлечения основной массы крестьянства, что новый курс не исключает, а предполагает решительную борьбу с антисоветскими элементами, что если антисоветские элементы говорят: “нажимай дальше”, расценивая уступки крестьянству как признак нашей слабости и используя их в целях контрреволюции, — то надо им доказать обязательно, что Советская власть крепка, напомнив о тюрьме, которая давно плачет по ним.

Я думаю, что опасность идеологического оформления и усиления антисоветской агитации в деревне будет наверняка подорвана в корне, если эти наши задачи будут усвоены и проведены в жизнь.

Так обстоит дело с седьмым вопросом.

Перейдем к восьмому вопросу.

Нет ли опасности оформления беспартийных фракций в Советах в связи с усилением влияния беспартийных?

Об опасности в данном случае можно говорить лишь условно. Нет ничего опасного, если влияние более или менее организованных беспартийных растет там, куда влияние коммунистов еще не проникло. Так обстоит дело, например, с профсоюзами в городе и беспартийными, более или менее советскими объединениями в деревне. Опасность начинается с того времени, когда объединение беспартийных начинает подумывать о том, чтобы заменить собой партию.

Откуда берется эта опасность?

Характерно, что в рабочем классе у нас такая опасность не наблюдается или почти не наблюдается. Чем это объяснить? Объясняется это тем, что вокруг партии в рабочем классе существует у нас многочисленный актив беспартийных рабочих, окружающих партию атмосферой доверия и соединяющих ее с миллионными массами рабочего класса.

Не менее характерно, что такая опасность особенно остра среди крестьянства. Почему? Потому, что партия слаба в крестьянстве, у партии нет еще многочисленного актива беспартийного крестьянства, могущего соединить ее с десятками миллионов крестьян. А между тем нигде, кажется, не ощущается такой острой необходимости в беспартийном активе, как среди крестьянства.

Вывод один: чтобы ликвидировать опасность отрыва и отчуждения беспартийных крестьянских масс от партии, нужно создать вокруг партии многочисленный беспартийный актив крестьянства.

Но создать такой актив одним ударом или в пару месяцев нельзя. Его можно создать и выделить из остальной массы крестьянства лишь с течением времени, в ходе работы, в ходе оживления Советов, в ходе насаждения кооперативной общественности. Для этого надо изменить самый подход коммуниста к беспартийному. Для этого необходимо, чтобы коммунист относился к беспартийному, как равный к равному. Для этого необходимо, чтобы коммунист научился относиться к беспартийному с доверием, как брат к брату. Нельзя требовать от беспартийного доверия, когда он получает за это недоверие. Ленин говорил, что отношения между партийными и беспартийными должны быть отношениями “взаимного доверия”. Этих слов Ленина забывать нельзя. Создать обстановку взаимного доверия партийных и беспартийных — вот что необходимо, прежде всего, для того, чтобы подготовить условия для создания многочисленного беспартийного актива из крестьян вокруг партии.

А как создается это взаимодоверие? Конечно, не сразу и не путем распоряжений. Оно может создаваться, как говорит Ленин, лишь путем “взаимной проверки” партийных и беспартийных, путем взаимопроверки в ходе повседневной практической работы. В период первой чистки партии партийные проверялись через беспартийных, и это дало благие результаты для партии, создав вокруг нее атмосферу необычайного доверия. Ленин уже тогда говорил по этому поводу, что уроки первой чистки по части взаимопроверки партийных и беспартийных должны быть распространены на все отрасли работы. Я думаю, что пора вспомнить об этом совете Ленина и принять меры к его проведению в жизнь.

Итак, взаимная критика и взаимная проверка партийных и беспартийных, проводимая в ходе повседневной практической работы, как средство создания атмосферы взаимного доверия между ними, — таков тот путь, по которому должна пойти партия, если она хочет ликвидировать опасность отчуждения миллионов беспартийных от партии, если она хочет создать вокруг своих организаций в деревне многочисленный беспартийный актив из крестьян.

Так обстоит дело с восьмым вопросом.

Перейдем к девятому вопросу.

Сумеем ли действительно без иностранной помощи произвести переоборудование и значительное расширение основного капитала крупной промышленности?

Вопрос этот можно понять двояко.

Либо тут имеется в виду немедленная помощь Советскому государству кредитами со стороны существующих капиталистических государств, как неизбежное условие развития советской промышленности, и тогда — можно было бы дать один ответ, соответствующий такой постановке вопроса.

Либо имеется в виду помощь Советскому государству от пролетариата Запада в будущем, после того, как он победит, как неизбежное условие построения социалистического хозяйства, и тогда пришлось бы дать другой ответ.

Чтобы не обидеть никого, я постараюсь дать ответ на оба возможных толкования этого вопроса.

Начнем с первого толкования.

Возможно ли развитие крупной советской промышленности в условиях капиталистического окружения без кредитов извне?

Да, возможно. Дело это будет сопряжено с большими трудностями, придется при этом пережить тяжелые испытания, но индустриализацию пашен страны без кредитов извне мы все же можем провести, несмотря на все эти затруднения.

История знала до сего времени три пути образования и развития мощных промышленных государств.

Первый путь — это путь захвата и ограбления колоний. Так развивалась, например, Англия, которая, захватив колонии во всех частях света, выкачивала оттуда “добавочный капитал” для усиления своей промышленности в продолжение двух веков и превратилась, в конце концов, в “фабрику мира”. Вы знаете, что этот путь развития для нас неприемлем, ибо колониальные захваты и грабежи несовместимы с природой советского строя.

Второй путь — это путь военного разгрома и контрибуций, проводимый одной страной в отношении другой страны. Так обстояло дело, например, с Германией, которая, разгромив Францию в период франко-прусской войны и выколотив из нее 5 миллиардов контрибуции, влила потом эту сумму в каналы своей промышленности. Вы знаете, что этот путь развития также несовместим с природой советского строя, ибо он ничем по сути дела не отличается от первого пути.

Путь третий — это путь кабальных концессий и кабальных займов, идущих от стран, капиталистически развитых, в страну, капиталистически отсталую. Так обстояло дело, например, с царской Россией, которая, давая кабальные концессии и беря кабальные займы у западных держав, влезла тем самым в ярмо полуколониального существования, что не исключало, однако, того, что в будущем она могла бы, в конце концов, выкарабкаться на путь самостоятельного промышленного развития, конечно, не без помощи более или менее “удачных” войн и, конечно, не без ограбления соседних стран. Едва ли нужно доказывать, что этот путь также неприемлем для Советской страны: не для того мы проливали кровь в трехлетней войне с империалистами всех стран, чтобы на другой день после победоносного окончания гражданской войны пойти добровольно в кабалу империализма.

Было бы неправильно думать, что каждый из этих путей развития осуществляется в живой жизни обязательно в чистом виде и непременно изолированно от других путей. На самом деле в истории отдельных государств эти пути нередко скрещивались и дополняли друг друга, давая образцы их сплетения. Примером такого сплетения путей является, например, история развития Соединенных Штатов Северной Америки. Объясняется это обстоятельство тем, что различные пути развития, при всем их отличии друг от друга, имеют некоторые общие черты, сближающие их между собой и делающие возможным их сплетение: во-первых, все они ведут к образованию капиталистических промышленных государств; во-вторых, все они предполагают приток извне “добавочных капиталов”, получаемых теми или иными способами, как неизбежное условие образования таких государств. Но было бы еще более неправильно смешивать их на этом основании между собой и валить в одну кучу, не понимая того, что три пути развития означают все же три различных метода образования промышленных капиталистических государств, что каждый из этих путей накладывает свой особый отпечаток на физиономию этих государств.

Что же остается делать Советскому государству, если старые пути индустриализации страны являются для него неприемлемыми, а приток новых капиталов не на кабальных условиях все еще остается исключенным?

Остается новый путь развития, путь, не изведанный еще полностью другими странами, путь развития крупной промышленности без кредитов извне, путь индустриализации страны без обязательного притока иностранного капитала, — путь, намеченный Лениным в статье “Лучше меньше, да лучше”.

Таков тот путь, на который стала уже наша страна и который она должна пройти для того, чтобы развить свою крупную промышленность и развиться самой в мощное индустриальное государство пролетариата.

Путь этот, как я уже говорил, не изведан буржуазными государствами. Но это далеко еще не значит, что он невозможен для пролетарского государства. То, что невозможно или почти невозможно в данном случае для буржуазных государств, — вполне возможно для государства пролетарского. Дело в том, что пролетарское государство имеет в этом отношении такие преимущества, которых не имеют и, пожалуй, не могут иметь буржуазные государства. Национализированная земля, национализированная промышленность, национализированные транспорт и кредит, монополизированная внешняя торговля, регулируемая государством внутренняя торговля, — все это такие новые источники “добавочных капиталов”, могущих быть использованными для развития индустрии нашей страны, которых не имело еще ни одно буржуазное государство. Вы знаете, что эти и подобные им новые источники уже используются пролетарской властью для развития нашей промышленности. Вы знаете, что мы имеем уже на этом пути некоторые немаловажные успехи.

Вот почему путь развития, невозможный для буржуазных государств, вполне возможен для пролетарского государства, несмотря на все его трудности и испытания.

Кроме того, нужно заметить, что отсутствие в данный момент притока капитала извне, на условиях некабальных, не может быть чем-нибудь вечным и непререкаемым. Вы знаете, что некоторый приток капитала извне в нашу страну уже начался. Едва ли есть основание сомневаться, что приток этот будет усиливаться по мере роста и укрепления нашего народного хозяйства.

Так обстоит дело с первым толкованием вопроса.

Перейдем ко второму толкованию вопроса.

Возможно ли построение социалистического хозяйства в нашей стране без предварительной победы социализма в основных странах Европы, без прямой помощи техникой и оборудованием со стороны победившего пролетариата Европы?

Раньше чем перейти к этому вопросу, ответ на который, к слову сказать, уже дан мной в начале этой речи, я хотел бы рассеять одно очень распространенное недоразумение, связанное с этим вопросом. Недоразумение это состоит в том, что некоторые товарищи склонны отождествлять вопрос о “переоборудовании и расширении основного капитала крупной промышленности” с вопросом о построении социалистического хозяйства в нашей стране. Можно ли согласиться с таким отождествлением? Нет, нельзя. Почему? Потому, что первый вопрос уже второго по своему объему. Потому, что первый вопрос о расширении основного капитала промышленности захватывает лишь часть народного хозяйства — индустрию, тогда как вопрос о построении социалистического хозяйства обнимает все народное хозяйство, т. е. и индустрию, и сельское хозяйство. Потому, что проблема построения социализма означает проблему организации народного хозяйства в целом, проблему правильного сочетания индустрии и сельского хозяйства, тогда как вопрос о расширении основного капитала промышленности не задевает даже, строго говоря, этой проблемы. Можно представить себе, что основной капитал промышленности уже переоборудуется и расширяется, но это еще вовсе не значит, что тем самым уже разрешена проблема построения социалистического хозяйства. Социалистическое общество есть производственно-потребительское товарищество работников индустрии и сельского хозяйства. Если в этом товариществе промышленность не увязана с сельским хозяйством, дающим сырье и продовольствие и поглощающим изделия промышленности, если промышленность и сельское хозяйство не составляют, таким образом, единого народнохозяйственного целого, — то никакого социализма из этого не получится.

Вот почему вопрос о взаимоотношении промышленности и сельского хозяйства, вопрос о взаимоотношении пролетариата и крестьянства составляет основной вопрос проблемы построения социалистического хозяйства.

Вот почему вопрос о переоборудовании и расширении основного капитала крупной промышленности нельзя отождествлять с вопросом о построении социалистического хозяйства.

Итак, возможно ли построение социалистического хозяйства в нашей стране без предварительной победы социализма в других странах, без прямой помощи техникой и оборудованием со стороны победившего пролетариата Запада?

Да, возможно. И не только возможно, но и необходимо, но и неизбежно. Ибо мы уже строим социализм, развивая национализированную индустрию и смыкая ее с сельским хозяйством, насаждая в деревне кооперацию и включая крестьянское хозяйство в общую систему советского развития, оживляя Советы и сливая государственный аппарат с миллионными массами населения, строя новую культуру и насаждая новую общественность. Нет сомнения, что трудностей на этом пути — многое множество, что нам придется еще пережить целый ряд испытаний. Нет сомнения, что дело было бы облегчено в корне, если бы подоспела на помощь победа социализма на Западе. Но, во-первых, победа социализма на Западе “делается” не так скоро, как этого хотелось бы нам, во-вторых, трудности эти преодолимы, и мы уже преодолеваем их, как известно.

Обо всем этом я уже говорил в начале своей речи. Еще раньше говорил я об этом в своем докладе московскому активу.[39] А еще раньше говорилось об этом в моем “Предисловии” к книжке “На путях к Октябрю”. Я говорил, что отрицание социалистических возможностей строительства в нашей стране есть ликвидаторство, ведущее к перерождению партии. Едва ли стоит теперь повторять еще раз уже сказанное раньше несколько раз. Поэтому я отсылаю вас к сочинениям Ленина, где вы найдете достаточное количество материалов и положений на этот предмет.

Хотелось бы только сказать несколько слов об истории вопроса и о значении его для партии в данный момент.

Если не считать дискуссии в 1905–1906 годах, то вопрос о строительстве социализма в одной стране впервые был поставлен в партии во время империалистической войны в 1915 году. Известно, что Ленин впервые формулировал тогда положение о “возможности победы социализма” первоначально “в одной, отдельно взятой, капиталистической стране” (см. т. XVIII, стр. 232). Это был период поворота от революции буржуазно-демократической к революции социалистической. Известно, что Троцкий тогда же оспорил это положение Ленина, заявив: “безнадежно думать… что, например, революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы” (см. т. III соч. Троцкого, ч. I, стр. 90).

В 1921 году, после Октябрьской революции и гражданской войны, когда вопросы строительства становятся на очередь дня, вопрос о строительстве социализма вновь всплывает в партии. Это был период, когда поворот к “новой экономической политике” расценивался некоторыми товарищами как отход от социалистических задач, как отход от социалистического строительства. Известно, что Ленин в своей брошюре “О продналоге”[40] определил тогда поворот к “новой экономической политике”, как необходимое условие смычки индустрии с крестьянским хозяйством, как условие построения фундамента социалистической экономики, как путь к успешному строительству социализма. Это было в апреле 1921 года. Как бы в ответ на это Троцкий в январе 1922 года в предисловии к своей книге “1905 год” выставляет совершенно противоположное положение по вопросу о социалистическом строительстве в нашей стране, заявляя, что “противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, смогут найти свое разрешение только в международном масштабе, на арене мировой революции пролетариата”.

Через год после этого (в 1922 году) вновь противопоставляются друг другу заявление Ленина на пленуме Моссовета о том, что “из России нэповской будет Россия социалистическая”, и заявление Троцкого в послесловии к “Программе мира” о том, что “подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы”.

Наконец, еще через год, незадолго до своей кончины, Ленин вновь возвращается к этому вопросу в статье “О кооперации” (май 1923 г.), заявляя, что у вас в Советском Союзе имеется “все необходимое для построения полного социалистического общества”.

Такова краткая история вопроса.

Уже из этой исторической справки видно, что проблема строительства социализма в нашей стране является одной из важнейших проблем нашей партийной практики. Едва ли нужно доказывать, что Ленин не стал бы к нему многократно возвращаться, если бы не считал его важнейшим вопросом нашей практики.

В дальнейшем развитие нашей экономики, обострение в ней борьбы между элементами социализма и капитализма, особенно же временная стабилизация капитализма, лишь обострили и усилили значение вопроса о возможности социалистического строительства в нашей стране.

В чем состоит важность этого вопроса с точки зрения партийной практики?

В том, что он затрагивает вопрос о перспективе нашего строительства, о задачах и целях этого строительства. Нельзя строить по-настоящему, не зная — во имя чего строишь. Нельзя двигаться ни на шаг, не зная направления движения. Вопрос о перспективе есть важнейший вопрос нашей партии, привыкшей иметь перед собой ясную и определенную цель. Строим ли мы во имя социализма в расчете на победу социалистического строительства, или строим на авось, вслепую, для того, чтобы “в ожидании социалистической революции во всем мире” унавозить почву для буржуазной демократии, — в этом теперь один из основных вопросов. Нельзя работать и строить по-настоящему, не имея ясного ответа на этот не менее ясный вопрос. Сотни и тысячи партийных работников, профессионалистов и кооператоров, хозяйственников и культурников, военных работников и комсомольцев обращаются к нам, спрашивают нас, спрашивают нашу партию: к чему вести дело, во имя чего строить? И горе тем руководителям, которые не сумеют или не захотят дать на этот вопрос ясный и определенный ответ, которые начнут вилять хвостом и станут посылать людей от Понтия к Пилату, топя в интеллигентском скептицизме социалистические перспективы нашего строительства.

Великое значение ленинизма в том, между прочим, и состоит, что он не признает строительства на авось, вслепую, что он не мыслит строительства без перспективы, что он дает на вопрос о перспективе нашей работы ясный и определенный ответ, заявляя, что мы имеем все данные для построения социалистического хозяйства в нашей стране, что мы можем и должны строить полное социалистическое общество.

Так обстоит дело с вопросом о возможности построения социалистического хозяйства.

Другой вопрос — удастся ли нам наверняка построить социалистическое хозяйство. Это зависит не только от нас. Это зависит также от силы и слабости наших врагов и наших друзей вне нашей страны. Мы его построим, если нам дадут строить, если нам удастся продлить период “передышки”, если не будет серьезной интервенции, если интервенция не будет победоносной, если сила и мощь международного революционного движения, с одной стороны, и сила и мощь нашей собственной страны, с другой стороны, будут достаточно велики для того, чтобы сделать невозможной серьезную попытку интервенции. И, наоборот, мы его не построим, если нас разгромят в результате успешной интервенции.

Так обстоит дело с девятым вопросом.

Перейдем к последнему вопросу.

Укажите наибольшие предстоящие трудности нашего партийного и советского строительства в связи со стабилизацией и затяжкой мировой революции, особенно в области взаимоотношений партии и рабочего класса, рабочего класса и крестьянства.

Трудностей таких, если иметь в виду главные из них, я насчитал пять. Роль стабилизации капитализма состоит в том, что она их несколько усиливает.

Первая трудность. Она состоит в затруднениях, связанных с опасностью иностранной вооруженной интервенции. Это не значит, что мы стоим перед непосредственной опасностью интервенции, что империалисты уже готовы и вполне в состоянии немедленно интервенировать нашу страну. Для этого империализму следовало бы быть, по меньшей мере, столь же могучим, каким он был, например, перед войной, чего нет, как известно, на самом деле. Нынешняя война в Марокко[41] и интервенция в Китае,[42] эти репетиции будущих войн и интервенций, наглядно показывают, что у империализма спина стала слаба. Речь идет, следовательно, не о непосредственной интервенции, а о том, что пока есть капиталистическое окружение — будет и опасность интервенции вообще, а пока есть опасность интервенции — мы вынуждены содержать в интересах обороны армию и флот, уносящие ежегодно сотни миллионов рублей. А что значит ежегодное расходование сотен миллионов рублей на армию и флот? Это значит — соответственное сокращение расходов на культурное и хозяйственное строительство. Нечего и говорить, что, не будь опасности интервенции, мы могли бы обратить эти суммы, по крайней мере большую часть из них, на усиление промышленности, улучшение сельского хозяйства, введение, например, реформы общеобязательного первоначального образования и т. п. Отсюда затруднения в области строительной работы, связанные с опасностью интервенции.

Характерная особенность этой трудности, в отличие от всех других трудностей, состоит в том, что ее преодоление зависит не только от нас, что она может быть ликвидирована лишь совместными усилиями нашей страны и революционного движения всех других стран.

Вторая трудность. Она состоит в затруднениях, связанных с противоречиями между пролетариатом и крестьянством. Я уже говорил об этих противоречиях при разборе вопроса о классовой борьбе в деревне. Повторять уже сказанное нет никакой необходимости. Противоречия эти проходят по линии политики цен на продукты земледелия и изделия промышленности, по линии сельхозналога, управления деревней и т. п. Опасность состоит здесь в дезорганизации дела смычки и подрыве идеи руководства крестьянством со стороны пролетариата. Отсюда трудность, связанная с этой опасностью.

Характерная особенность этой трудности, в отличие от предыдущей трудности, состоит в том, что она может быть преодолена нашими внутренними силами. Новый курс в деревне — таков путь, необходимый для преодоления этой трудности.

Третья трудность. Она состоит в затруднениях, связанных с национальными противоречиями внутри нашего Союза, с противоречиями между “центром” и “окраинами”. Противоречия эти развиваются на почве неодинаковости хозяйственных и культурных условий развития “центра” и “окраин”, на почве отсталости последних от первого. Если политические противоречия в этой области можно считать уже преодоленными, то культурные и, особенно, хозяйственные противоречия только еще складываются и оформляются, ввиду чего их нужно еще преодолеть. Опасность тут двоякая: опасность великодержавного высокомерия и чиновничьего произвола центральных учреждений Союза, не желающих или не умеющих проявить необходимую чуткость к запросам национальных республик, с одной стороны, и опасность национального недоверия и национальной замкнутости республик и областей в отношении “центра”, с другой стороны. Борьба с этими опасностями, особенно с первой из них, — таков путь преодоления трудностей в области национального вопроса.

Характерная особенность этой трудности состоит в том, что она, так же как и вторая трудность, может быть преодолена внутренними силами Союза.

Четвертая трудность. Состоит она в затруднениях, связанных с опасностью отрыва государственного аппарата от партии, с опасностью ослабления партийного руководства над государственным аппаратом. Я уже говорил об этой опасности при разборе вопроса об опасностях партийного перерождения. Повторять уже сказанное едва ли есть необходимость. Опасность эта культивируется наличием буржуазно-бюрократических элементов в государственном аппарате. Она усиливается и обостряется ростом государственного аппарата и усилением его удельного веса. Задача состоит в том, чтобы по возможности сокращать государственный аппарат, систематически изгонять из него элементы бюрократизма и буржуазного разложения, размещать руководящие силы партии по узловым пунктам госаппарата и обеспечить, таким образом, над ним партийное руководство.

Характерная особенность этой трудности состоит в том, что она, так же как и третья трудность, может быть преодолена нашими собственными силами.

Пятая трудность. Состоит она в опасности частичного отрыва партийных организаций и профсоюзов от широких масс рабочего класса, от нужд и запросов этих масс. Возникает и развивается эта опасность благодаря засилью бюрократических элементов в целом ряде органов партийных и профессиональных организаций, не исключая ячеек и фабзавкомов. Опасность эта усилилась в последнее время в связи с лозунгом “лицом к деревне”, переместившим внимание наших организаций из города в деревню, от пролетариата к крестьянству, причем многие из товарищей не поняли, что, поворачиваясь лицом к деревне, нельзя становиться спиной к пролетариату, что лозунг “лицом к деревне” может быть осуществлен лишь через пролетариат и силами пролетариата, что невнимательное отношение к запросам рабочего класса может лишь усугубить опасность отрыва партийных и профессиональных организаций от рабочих масс.

Каковы признаки этой опасности?

Во-первых, потеря чуткости и недостаток внимания у наших партийно-профессиональных организаций к запросам и нуждам широких масс рабочего класса; во-вторых, непонимание того, что у рабочих поднялось чувство своего достоинства и чувство господствующего класса, что они не поймут и не переварят бюрократически-канцелярского отношения со стороны партийных и профессиональных организаций; в-третьих, непонимание того, что лезть к рабочим с необдуманными распоряжениями нельзя, что центр тяжести теперь не в этих “мероприятиях”, а в завоевании на сторону партии доверия всего рабочего класса; в-четвертых, непонимание того, что нельзя проводить сколько-нибудь широкие мероприятия (например, переход на три станка в текстильном районе), задевающие массы рабочих, без предварительной кампании среди рабочих, без проведения широких производственных совещаний.

В результате всего этого — отрыв ряда партийных и профессиональных организаций от широких масс рабочего класса и конфликты на предприятиях. Известно, что недавние конфликты, разыгравшиеся в текстильном районе, вскрыли наличие всех этих язв в целом ряде наших партийных и профессиональных организаций.

Таковы характерные черты пятой трудности на путях нашего строительства.

Для того, чтобы преодолеть эти трудности, необходимо, прежде всего, добиться того, чтобы освободить наши партийные и профессиональные организации от явно бюрократических элементов, приступить к обновлению состава фабзавкомов, обязательно оживить производственные совещания, перенести центр тяжести партийной работы на крупные производственные ячейки и снабдить их лучшими партийными работниками.

Побольше внимания и вдумчивости к запросам и нуждам рабочего класса, поменьше бюрократического формализма в практике наших партийно-профессиональных организаций, побольше чуткости и отзывчивости к чувству классового достоинства рабочего класса — такова теперь задача.

Так обстоит дело с десятым вопросом.

“Правда” №№ 139, 141, 142 и 145, 21, 24, 25 и 28 июня 1925 г.

Университету имени Я.М. Свердлова Ко дню второго выпуска основного и профессионального курсов

Свердловский университет является одним из наиболее мощных орудий в деле выработки командного состава партии по руководству массами.

За годы своего существования Свердловский университет успел уже дать партии целые отряды активных работников, действующих на всех фронтах социалистического строительства.

Ныне Университет вновь передает на работу партии отряд в 214 студентов, — в большинстве своем рабочих.

Для того, чтобы предстоящая работа этого отряда была плодотворной при сложных задачах строительства, стоящих перед партией, — необходимо, чтобы отряд этот помнил о некоторых новых обстоятельствах в нашей обстановке, имеющих в данный момент решающее значение.

Что это за обстоятельства?

Это, во-первых, тот факт, что основные классы нашей страны, пролетариат и крестьянство, существенно изменились за последнее время, стали более активными и в политическом и в хозяйственном отношении, ввиду чего и требуют к себе нового подхода со стороны партии. Деклассированного рабочего класса уже нет больше у нас, — теперь это вполне сложившийся и полнокровный класс пролетариев, культурно и политически выросший и требующий ввиду этого со стороны партии более гибкого и более обдуманного руководства. То же самое можно сказать о крестьянстве. Это уже не старое крестьянство, загнанное старыми скорпионами и объятое страхом потери бывшей помещичьей земли, или пришибленное рогатками продразверстки. Это новое крестьянство, культурно выросшее, забывшее уже про помещика и продразверстку, требующее дешевых товаров и высоких цен на хлеб и умеющее использовать до дна лозунг партии об оживлении Советов. Максимальная гибкость в отношении нынешнего крестьянства, — вот что требуется теперь от партии. Завоевать вновь крестьянство на сторону пролетариата, — в этом теперь задача партии.

Это, во-вторых, то обстоятельство, что в целом ряде районов середняк оказался в блоке с кулаком. Это основной факт, о котором нельзя забывать ни на одну минуту. Диктатура пролетариата, с точки зрения союза рабочих и крестьян, есть руководство крестьянством со стороны пролетариата. А что значит руководить крестьянством? Это значит восстановить полностью доверие основной массы крестьянства к рабочему классу и его партии. Без такого доверия нет пролетарского руководства, без такого руководства нет диктатуры пролетариата. Поэтому вести работу по линии восстановления полного доверия основной массы крестьянства к рабочему классу, — в этом задача партии и партийных работников.

Это, в-третьих, то обстоятельство, что в последнее время наши партийные работники из-за лозунга “лицом к деревне” стали помаленьку забывать о рабочих, упустили из виду, что, оборачиваясь лицом к деревне, мы не можем стать спиной к городу и, прежде всего, к пролетариату. Это тоже новый факт, о котором нельзя забывать ни на одну минуту. Следует помнить, что за последнее время у рабочего класса особенно развилось и усилилось чувство силы и чувство своего достоинства. Это есть возросшее чувство хозяина у класса, представляющего в нашей стране господствующий класс. Это, товарищи, величайшее достижение во всей нашей работе, ибо рабочий класс, чувствующий себя не только классом работающим, но и классом управляющим, — такой класс способен на чудеса. Но из этого следует, что кто из коммунистов не считается в своей работе с этим чувством хозяина у класса пролетариев, тот ничего не понял в новой обстановке, тот, строго говоря, не коммунист, тот наверняка должен сломить себе шею. Поэтому, говори о лозунге “лицом к деревне”, надо вместе с тем помнить о том, что основным классом, призванным провести этот лозунг, является рабочий класс, что лозунг этот можно провести в жизнь лишь постольку, поскольку рабочий класс становится действительно руководящей силой в стране. Вот почему очередная задача партии состоит в том, чтобы наши партийные работники на местах поняли, наконец, абсолютную необходимость самого внимательного и самого вдумчивого отношения ко всем без исключения запросам рабочего класса, как материальным, так и культурным.

Задача вашего отряда выпускников состоит в том, чтобы учесть все эти обстоятельства в своей работе на местах.

Я не сомневаюсь, что вы сумеете выполнить эту задачу.

Позвольте пожелать вам полного успеха в предстоящей работе.

С коммунистическим приветом

И. Сталин

“Правда” № 132, 13 июня 1925 г.

Еще раз к национальному вопросу По поводу статьи Семича

Можно лишь приветствовать, что Семич теперь, после проделанной дискуссии в югославской комиссии, присоединяется в своей статье целиком и полностью к позиции делегации РКП(б) в Коминтерне, но было бы неправильно думать, на этом основании, что между делегацией РКП(б), с одной стороны, и Семичем — с другой, не было разногласий до дискуссии или во время дискуссии в югославской комиссии. Семич склонен, по-видимому, так именно думать о разногласиях по национальному вопросу, стараясь свести их к недоразумениям. Но он, к сожалению, глубоко ошибается. Он утверждает в своей статье, что полемика с ним основана на “ряде недоразумений”, вызванных “одной, не полностью переведенной”, его речью в югославской комиссии. Иначе говоря, выходит, что виноват тут стрелочник, почему-то переведший речь Семича не полностью. Я вынужден заявить, в интересах истины, что это утверждение Семича совершенно не соответствует действительности. Было бы, конечно, лучше, если бы Семич подкрепил это свое заявление цитатами из своей речи в югославской комиссии, хранящейся в архиве Коминтерна. Но он этого не сделал почему-то. Ввиду этого я вынужден проделать за Семича эту, не очень приятную, но совершенно необходимую процедуру.

Это тем более необходимо, что неясностей в нынешней позиции Семича даже теперь, когда он целиком солидаризуется с позицией делегации РКП(б), осталось все-таки немало.

Я говорил в своей речи на югославской комиссии (см. “Большевик”[43] № 7) (см. настоящий том, стр. 69–76. — Ред.) о разногласиях по трем вопросам: 1) по вопросу о путях разрешения национального вопроса, 2) по вопросу о внутреннем социальном содержании национального движения в данную историческую эпоху и 3) по вопросу о роли международного момента в национальном вопросе.

По первому вопросу я утверждал, что Семич “не вполне уяснил себе основную суть постановки национального вопроса у большевиков”, что он отрывает национальный вопрос от общего вопроса о революции, что он становится, таким образом, на путь, сводящий национальный вопрос к вопросу конституционному.

Верно ли все это?

Читайте следующие места из речи Семича в югославской комиссии (30 марта 1925 г.) и судите сами:

Я думаю, что эти места из речи Семича не нуждаются в дальнейших комментариях. Ясно, что тот, кто рассматривает национальный вопрос как составную часть общего вопроса о пролетарской революции, не может его сводить к вопросу конституционному. И наоборот: только тот, кто отрывает национальный вопрос от общего вопроса о пролетарской революции, только тот может сводить его к вопросу конституционному.

В речи Семича имеется указание на то, что право национального самоопределения не может быть завоевано без революционной борьбы. Семич говорит: “Понятно, что такие права можно завоевать только революционной борьбой. Они не могут быть завоеваны парламентским путем, а только могут быть вызваны массовыми революционными действиями”. Но что значит “революционная борьба” и “революционные действия”? Можно ли отождествлять “революционную борьбу” и “революционные действия” с низвержением господствующего класса, с захватом власти, с победой революции, как условием разрешения национального вопроса? Конечно, нельзя. Одно дело, когда говоришь о победе революции, как об основном условии разрешения национального вопроса, и совершенно другое дело, когда условием разрешения национального вопроса ставишь “революционные действия” и “революционную борьбу”. Необходимо отметить, что путь реформ, путь конституционный вовсе не исключает “революционных действий” и “революционной борьбы”. Решающими при определении революционного и реформистского характера той или иной партии нужно считать не “революционные действия” сами по себе, а те политические цели и задачи, во имя которых они предпринимаются и используются партией. Русские меньшевики в 1906 году, после разгона первой Думы, предлагали, как известно, организовать “всеобщую забастовку” и даже “вооруженное восстание”. Но это нисколько не мешало им оставаться меньшевиками. Ибо для чего они предлагали тогда все это? Конечно, не для разгрома царизма и организации полной победы революции, а для того, чтобы “произвести давление” на царское правительство в целях завоевания реформы, в целях расширения “конституции”, в целях созыва “улучшенной” Думы. “Революционные действия” для реформирования старых порядков при сохранении власти в руках господствующего класса — это одно, это путь конституционный. “Революционные действия” для слома старых порядков, для низвержения господствующего класса — это другое, это путь революционный, это путь полной победы революции. Разница тут коренная.

Вот почему я думаю, что ссылка Семича на “революционную борьбу”, при сведении национального вопроса к вопросу конституционному, не опровергает, а лишь подтверждает мое заявление о том, что Семич “не вполне уяснил себе основную суть постановки национального вопроса у большевиков”, ибо он не понял, что национальный вопрос следует рассматривать не изолированно, а в неразрывной связи с вопросом о победе революции, как часть общего вопроса о революции.

Настаивая на этом, я вовсе не думаю сказать, что я высказал что-либо новое об ошибке Семича по этому вопросу. Ничуть не бывало. Об этой ошибке Семича говорил тов. Мануильский еще на V конгрессе Коминтерна,[44] заявив, что:

Об этой же ошибке говорил Зиновьев в югославской комиссии, заявив, что:

Не может быть, чтобы все эти замечания представителей РКП(б) в Коминтерне об ошибке Семича были случайными, лишенными основания. Дыма без огня не бывает.

Так обстоит дело с первой, основной ошибкой Семича.

Остальные его ошибки непосредственно вытекают из этой основной ошибки.

По второму вопросу я утверждал в своей речи (см. “Большевик” № 7), что Семич “не хочет рассматривать национальный вопрос как вопрос по сути дела крестьянский” (см. настоящий том, стр. 71. — Ред.).

Верно ли это?

Прочтите следующее место из речи Семича в югославской комиссии и судите сами:

Что конкурентная борьба словенской и кроатской буржуазии с сербской буржуазией не может не играть тут известной роли, — в этом, конечно, не может быть сомнения. Но столь же несомненно и то, что человек, усматривающий социальный смысл национального движения в конкурентной борьбе буржуазии разных национальностей, не может рассматривать национальный вопрос как вопрос по сути дела крестьянский. В чем состоит суть национального вопроса теперь, когда национальный вопрос из вопроса местного и внутригосударственного превратился в вопрос мировой, вопрос о борьбе колоний и зависимых национальностей против империализма? Суть национального вопроса состоит теперь в борьбе народных масс колоний и зависимых национальностей против финансовой эксплуатации, против политического порабощения и культурного обезличения этих колоний и этих национальностей со стороны империалистической буржуазии господствующей национальности. Какое значение может иметь при такой постановке национального вопроса конкурентная борьба буржуазии разных национальностей между собой? Безусловно, не решающее, а в некоторых случаях даже не важное. Совершенно очевидно, что речь идет здесь, главным образом, не о том, что буржуазия одной национальности побивает или может побить в конкурентной борьбе буржуазию другой национальности, а о том, что империалистическая группа господствующей национальности эксплуатирует и угнетает основные массы и, прежде всего, крестьянские массы колоний и зависимых национальностей, а угнетая и эксплуатируя их, она тем самым вовлекает их в борьбу с империализмом, делает их союзниками пролетарской революции. Нельзя рассматривать национальный вопрос как вопрос по сути дела крестьянский, если социальный смысл национального движения сводится к конкурентной борьбе буржуазии разных национальностей. И наоборот: нельзя усматривать социальный смысл национального движения в конкурентной борьбе буржуазии разных национальностей, если рассматриваешь национальный вопрос как вопрос по сути дела крестьянский. Провести знак равенства между этими двумя формулами нет никакой возможности.

Семич ссылается на одно место в брошюре Сталина “Марксизм и национальный вопрос”, написанной в конце 1912 года. Там сказано, что “национальная борьба в условиях подымающегося капитализма является борьбой буржуазных классов между собой”. Этим он, видимо, пытается намекнуть на правильность своей формулы определения социального смысла национального движения в данных исторических условиях. Но брошюра Сталина написана до империалистической войны, когда национальный вопрос не являлся еще в представлении марксистов вопросом общемирового значения, когда основное требование марксистов о праве самоопределения расценивалось не как часть пролетарской революции, а как часть буржуазно-демократической революции. Смешно было бы не видеть, что с тех пор международная обстановка изменилась в корне, что война, с одной стороны, и Октябрьская революция в России, с другой стороны, превратили национальный вопрос из частицы буржуазно-демократической революции в частицу пролетарско-социалистической революции. Еще в октябре 1916 года в своей статье об “Итогах дискуссии о самоопределении”[45] Ленин говорил, что основной пункт национального вопроса о праве на самоопределение перестал составлять часть общедемократического движения, что он уже превратился в составную часть общепролетарской, социалистической революции. Я уже не говорю о дальнейших трудах по национальному вопросу как Ленина, так и других представителей русского коммунизма. Какое значение может иметь после всего этого ссылка Семича на известное место в брошюре Сталина, написанной в период буржуазно-демократической революции в России, теперь, когда мы вступили, в силу новой исторической обстановки, в новую эпоху, в эпоху пролетарской революции? Она может иметь лишь то значение, что Семич цитирует вне пространства и времени, вне зависимости от живой исторической обстановки, нарушая тем самым элементарные требования диалектики и не считаясь с тем, что правильное в одной исторической обстановке может оказаться неправильным в другой исторической обстановке. Я уже говорил в своей речи в югославской комиссии, что в постановке национального вопроса у русских большевиков надо различать две стадии: стадию дооктябрьскую, когда речь шла о буржуазно-демократической революции, а национальный вопрос рассматривался как часть общедемократического движения, и стадию октябрьскую, когда речь шла уже о революции пролетарской, а национальный вопрос превратился в составную часть пролетарской революции. Едва ли нужно доказывать, что это различение имеет решающее значение. Боюсь, что Семич все еще не уяснил себе смысла и значения этого различия между двумя стадиями в постановке национального вопроса.

Вот почему я думаю, что в попытке Семича рассматривать национальное движение не как вопрос по сути дела крестьянский, а как вопрос о конкуренции буржуазии разных национальностей, — “кроется недооценка внутренней мощи национального движения и непонимание глубоко народного, глубоко революционного характера национального движения” (см. “Большевик” № 7) (см. настоящий том, стр. 72. — Ред.)

Так обстоит дело со второй ошибкой Семича. Характерно, что то же самое говорит об этой ошибке Семича Зиновьев в своей речи в югославской комиссии, заявляя:

Случайно ли это совпадение? Конечно, нет! Опять-таки: дыма без огня не бывает. Наконец, по третьему вопросу я утверждал, что Семич делает “попытку трактовать национальный вопрос в Югославии вне связи с международной обстановкой и с вероятными перспективами в Европе” (см. там же. — Ред.)

Верно ли это?

Да, верно. Ибо в своей речи Семич не сделал даже отдаленного намека на то, что международная обстановка в современных условиях, особенно в отношении Югославии, является важнейшим фактором в деле разрешения национального вопроса. Тот факт, что само югославское государство сложилось в результате свалки двух основных империалистических коалиций, что Югославия не может выскочить из той большой игры сил, которая происходит ныне в окружающих государствах империализма, — все это осталось вне поля зрения Семича. Ссылка Семича на то, что он вполне мыслит известные изменения в международной обстановке, в силу которых вопрос о самоопределении может стать вопросом актуально-практическим, — эта ссылка должна быть признана теперь, в данной международной обстановке, уже недостаточной. Дело теперь вовсе не в том, чтобы признать, при известных изменениях в международной обстановке возможного и далекого будущего, актуальность вопроса о праве наций на самоопределение, — это могли бы перспективно признать теперь, в случае нужды, даже буржуазные демократы. Дело теперь не в этом, а в том, чтобы не превращать нынешние, сложившиеся в результате войн и насилий, границы югославского государства в исходный пункт и законную базу разрешения национального вопроса. Одно из двух: либо вопрос о национальном самоопределении, т. е. о коренном изменении границ Югославии, является привеской к национальной программе, бледно вырисовывающейся из далекого будущего, либо он является основой национальной программы. Ясно, во всяком случае, что пункт о праве на самоопределение не может быть одновременно и привеской, и основой национальной программы югославской компартии. Боюсь, что Семич все еще продолжает рассматривать право на самоопределение как перспективную привеску к национальной программе.

Вот почему я думаю, что Семич отрывает национальный вопрос от вопроса об общей международной обстановке, ввиду чего у него вопрос о самоопределении, т. е. об изменении границ Югославии, является по сути дела вопросом не актуальным, а академическим. Так обстоит дело с третьей ошибкой Семича. Характерно, что то же самое говорит тов. Мануильский об этой ошибке Семича в своем докладе на V конгрессе Коминтерна:

Можно ли считать это совпадение случайным совпадением? Конечно, нельзя!

Еще раз: дыма без огня не бывает.

Журнал “Большевик” № 11–12, 30 июня 1925 г.

Подпись: И. Сталин

О революционном движении на Востоке Интервью, данное японскому корреспонденту “Ници-Ници” господину Фусе

ВОПРОСЫ г. ФУСЕ И ОТВЕТЫ И.В. СТАЛИНА

1-й вопрос. Японский народ, являясь самым передовым из народов Востока, более всех заинтересован в успехах освободительного движения народов Востока. Он бы охотно стал союзником СССР в этом великом деле — в деле освобождения порабощенных народов Востока из-под ига империализма западных держав. Однако Японии, являющейся в то же время капиталистическим государством, приходится иногда идти против этого движения, став в рядах на одном фронте с западными державами. (Например: англо-японский союз, в силу которого Япония должна была оказывать помощь Англии в ее борьбе с повстанцами в Индии, и совместное выступление Японии с Англией, Америкой и Францией против китайских рабочих в последнем событии в Шанхае.)

Какой выход мог бы быть, по Вашему мнению, из этого затруднительного положения, создаваемого противоречием между национальным стремлением японского народа, с одной стороны, и государственным и социальным строем японского государства, — с другой?

Ответ. Это верно, что японский народ является самым передовым из народов Востока, что он заинтересован в успехах освободительного движения угнетенных народов. Союз японского народа с народами Советского Союза был бы решающим шагом в деле освобождения народов Востока. Такой союз знаменовал бы собой начало конца великих колониальных империй, начало конца мирового империализма. Этот союз был бы непобедим.

Но верно также и то, что государственный и социальный строй Японии толкает японский народ на путь империализма, делая его орудием не освобождения, а порабощения народов Востока.

Вы спрашиваете: как выйти из этого противоречия между интересами японского народа, с одной стороны, и государственным и социальным строем Японии, — с другой?

Выход один: изменить государственный и социальный строй Японии по образу и подобию коренных интересов японского народа.

Россия одно время была страшилищем народов Востока, жандармом всякого освободительного движения. Чем объяснить тот факт, что она из жандарма освободительного движения превратилась в друга и знаменосца этого движения? Только тем, что государственный и социальный строй России был изменен.

2-й вопрос. Восточные народности, населяющие территории СССР, на много веков отстали благодаря деспотическому режиму царского правления и только после революции получили право на самостоятельное развитие промышленности, сельского хозяйства, культуры и т. д.

Сколько приблизительно лет, по Вашему мнению, понадобится этим восточным народностям СССР для того чтобы стать на одинаковом с другими народностями СССР уровне культуры?

Ответ. Вы спрашиваете: сколько приблизительно лет понадобится восточным народам Советского Союза для того, чтобы стать на одинаковом с другими народами Советского Союза уровне культуры?

Трудно сказать. Темп культурного развития этих народов зависит от многих внутренних и внешних условий. Вообще, я должен сказать, что прогнозы насчет темпа развития никогда не отличались точностью, особенно, если речь идет о количестве лет. Основное облегчение культурного развития этих стран состоит в том, что главные тормозы развития, вроде царизма, русского империализма, режима эксплуатации окраин центром, — уже сняты с дороги. Это обстоятельство дает громадный толчок культурному развитию восточных народов Советского Союза. Но насколько полно будет использовано это основное облегчение, — это зависит уже от самих восточных народов и, прежде всего, от той стадии культурного развития, на которой их застала советская революция.

Одно, во всяком случае, можно сказать без колебаний: при нынешних условиях развития восточные народы Советского Союза имеют гораздо больше шансов на быстрое и всестороннее развитие национальной культуры, чем они могли бы иметь при режиме самого “свободного” и самого “культурного” капитализма.

3-й вопрос. Вы говорите, что смычка освободительно-национального движения порабощенных народов Востока с пролетарским движением передовых стран Запада обеспечит победу мировой революции. А у нас, у японского народа, есть лозунг — “Азия для азиатов”. Не находите ли Вы общность между нашим стремлением и вашей революционной тактикой по отношению к колониальным странам Востока?

Ответ. Вы спрашиваете: нет ли общности между лозунгом “Азия для азиатов” и революционной тактикой большевиков в отношении колониальных стран Востока?

Поскольку лозунг “Азия для азиатов” означает призыв к революционной войне с империализмом Запада, постольку — но только постольку — общность тут несомненно имеется.

Но лозунг “Азия для азиатов” захватывает не только эту сторону дела. Он содержит в себе еще два составных элемента, совершенно несовместимых с тактикой большевиков. Во-первых, он обходит вопрос о восточном империализме, как бы считая, что восточный империализм лучше западного, что с восточным империализмом можно и не бороться. Во-вторых, он, этот лозунг, прививает рабочим Азии чувство недоверия к рабочим Европы, отчуждает первых от вторых, разрывает интернациональную связь между ними и подрывает, таким образом, самые основы освободительного движения.

Революционная тактика большевиков направлена не только против западного империализма, но против империализма вообще, в том числе и восточного. Она направлена не на то, чтобы ослабить интернациональные связи рабочих Азии с рабочими европейских и американских стран, а на то, чтобы расширять и укреплять эти связи.

Поэтому, кроме общности имеются еще тут, как видите, пункты коренного расхождения между лозунгом “Азия для азиатов” и большевистской тактикой на Востоке.

4-й вопрос. Отвечая на мой вопрос: “Где коммунизм может иметь больше шансов на успех — на Западе или на Востоке”, Владимир Ильич в беседе со мной в 1920 году говорил: “Настоящий коммунизм может иметь успех пока только на Западе, однако ведь Запад живет за счет Востока; европейские капиталистические державы наживаются, главным образом, на восточных колониях, но они в то же время вооружают и обучают свои колонии, как сражаться, и этим Запад сам роет себе яму на Востоке”. Не считаете ли Вы все чаще и чаще происходящие в Китае, Индии, Персии, Египте и других восточных странах события предзнаменованием того, что близко то время, когда западным державам придется похоронить себя в ту яму, которую они себе вырыли на Востоке?

Ответ. Вы спрашиваете: не считаю ли я, что усиление революционного движения в Китае, Индии, Персии, Египте и других восточных странах является предзнаменованием того, что близко то время, когда западные державы похоронят себя в той яме, которую они сами себе вырыли на Востоке?

Да, считаю. Колониальные страны являются основным тылом империализма. Революционизирование этого тыла не может не подорвать империализма не только в том смысле, что империализм будет оставлен без тыла, но и в том смысле, что революционизирование Востока должно дать решающий толчок к обострению революционного кризиса на Западе. Атакованный с двух сторон — и с тыла и с фронта, — империализм должен будет признать себя обреченным на гибель.

“Правда” № 150, 4 июля 1925 г.

Письмо т. Ермаковскому

Тов. Ермаковский!

Очень извиняюсь за поздний ответ. Я пробыл в отпуску два месяца, вернулся в Москву вчера и сегодня только имел возможность познакомиться с Вашей запиской. Впрочем, лучше поздно, чем никогда.

Отрицательный ответ Энгельса на вопрос: “Может ли эта революция произойти в одной какой-нибудь стране?”, — целиком отражает эпоху домонополистического капитализма, эпоху доимпериалистическую, когда не было еще условий для неравномерного, скачкообразного развития капиталистических стран, когда не было, стало быть, данных для победы пролетарской революции в одной стране (возможность победы такой революции в одной стране вытекает, как известно, из закона о неравномерном развитии капиталистических стран при империализме). Закон о неравномерном развитии капиталистических стран и связанное с ним положение о возможности победы пролетарской революции в одной стране были выдвинуты и могли быть выдвинуты Лениным лишь в период империализма. Этим и объясняется, между прочим, что ленинизм есть марксизм эпохи империализма, что он представляет дальнейшее развитие марксизма, сложившегося в эпоху доимпериалистическую. Энгельс при всей своей гениальности не мог заметить того, чего не было еще в период домонополистического капитализма, в сороковых годах прошлого столетия, когда он писал свои “Принципы коммунизма”,[46] и что народилось лишь впоследствии, в период монополистического капитализма. С другой стороны, Ленин, как гениальный марксист, не мог не заметить того, что уже народилось после смерти Энгельса, в период империализма. Различие между Лениным и Энгельсом есть различие двух исторических периодов, отделяющих их друг от друга.

Не может быть и речи о том, что “теория Троцкого тождественна с учением Энгельса”. Энгельс имел основание дать отрицательный ответ на 19-й вопрос (см. его “Принципы коммунизма”) в период домонополистического капитализма, в сороковых годах прошлого столетия, когда о законе неравномерного развития капиталистических стран не могло быть и речи. Троцкий же, наоборот, не имеет никакого основания повторять в XX столетии старый ответ Энгельса, взятый из пройденной уже эпохи, и механически прикладывать его к новой, империалистической эпохе, когда закон неравномерного развития стал фактом общеизвестным. Энгельс строит свой ответ на анализе современного ему домонополистического капитализма. Троцкий же не анализирует, а отвлекается от современной эпохи, забывает, что живет не в сороковых годах прошлого столетия, а в двадцатом столетии, в эпоху империализма, и хитроумно приставляет нос Ивана Ивановича сороковых годов XIX столетия к подбородку Ивана Никифоровича начала XX столетия, полагая, видимо, что можно таким образом перехитрить историю. Не думаю, чтобы эти два диаметрально противоположных метода могли дать основание для разговора о “тождестве теории Троцкого с учением Энгельса”.

С ком. приветом И. Сталин

15. IX.25 г.

Печатается впервые

Беседа с участниками совещания агитпропов 14 октября 1925 г

Вопрос. Произошли ли какие-либо изменения в стабилизации капитализма за время после конгресса Коминтерна?

Ответ. У нас в партийных кругах говорится обычно о двух стабилизациях: о стабилизации капитализма и о стабилизации советского строя. Стабилизация капитализма означает некоторое временное смягчение кризиса капитализма при росте непримиримых противоречий внутри капитализма, развитие которых должно привести к новому, очередному кризису капитализма. Какие бы изменения ни произошли в этой области, нового кризиса не миновать. Что касается стабилизации советского строя, то она развивается с нарастающим темпом, консолидируя силы социализма в нашей стране и подрывая корни капиталистических элементов. Несомненно, что полная победа социалистических элементов нашей страны над элементами капиталистическими является вопросом ближайших лет.

Вопрос. Не поведет ли растущее левое движение в профсоюзах на Западе к отрыву некоторой части пролетариата от коммунистических партий?

Ответ. Нет, не должно повести. Наоборот, полевение профсоюзов должно усилить влияние коммунистических партий в рабочем движении. Сила социал-реформистов в рабочем движении состоит не только в том и даже не столько в том, что они имеют в своем распоряжении социал-демократические партии, а, главным образом, в том, что они опираются на профессиональные союзы рабочих. Стоит только лишить их этой опоры и они повиснут в воздухе. Полевение профсоюзов означает, что значительная часть профессионально организованных рабочих начинает отходить от старых реформистских вождей и ищет новых, левых вождей. Ошибка коммунистических партий состоит в том, что они не понимают этого благодетельного процесса и вместо того, чтобы протянуть руку левеющим рабочим из социал-демократии и помочь им выбраться из болота, начинают ругать их предателями и отталкивают их от себя.

Следует иметь в виду, что дело с профсоюзами обстоит на Западе не так, как у нас. У нас профсоюзы возникли после появления партии, после того, как партия уже успела окрепнуть и приобрести большой авторитет среди рабочих. У нас профсоюзы были насаждены и организованы силами партии, под руководством партии, при помощи партии. Этим, между прочим, и объясняется тот факт, что авторитет партии у нас среди рабочих стоит намного выше авторитета профсоюзов. Совершенно другую картину наблюдаем на Западе. Там профсоюзы появились гораздо раньше, чем политическая партия рабочего класса. Партии еще не было там, когда профсоюзы вели рабочих на забастовки, организовывали их и помогали им отстаивать свои интересы в борьбе с капиталистами. Более того, там партии вышли из профсоюзов. Этим, между прочим, и объясняется тот факт, что профсоюзы на Западе пользуются гораздо большим авторитетом в массах, чем партия. Плохи ли, хороши ли там профсоюзы и их лидеры, одно все же ясно, что рабочие считают профсоюзы своими бастионами против капиталистов. Все эти особенности необходимо учесть при разоблачении реформистских вождей профсоюзов. Руганью и крепкими эпитетами в отношении реформистских вождей здесь делу не поможешь, — наоборот, ругань и крепкие эпитеты могут лишь создать у рабочих впечатление, что дело идет здесь не об устранении негодных вождей, а о том, чтобы разрушить профсоюзы.

Вопрос. Каково положение германской компартии в связи с устранением “ультралевых”?

Ответ. Нет сомнения, что устранение “ультралевых” улучшило положение германской компартии. “Ультралевые” — это чуждые рабочему классу люди. Что может быть общего у Рут Фишер и Маслова[47] с рабочим классом Германии? Устранение “ультралевых” привело к тому, что выдвинулись новые вожди компартии из рабочих. Это — большой плюс для рабочего движения Германии.

Вопрос. Намечается ли новая ориентация СССР в связи с пактом с Германией?

Ответ. Нет. Ориентация у нас была и остается одна: мы ориентируемся на СССР и его преуспеяние как внутри нашей страны, так и вовне. Никакой другой ориентации нам не нужно. Какие бы пакты ни были заключены, они не могут ничего изменить в этом деле.

Вопрос. В чем состоит основной метод нашей партийной работы среди широких масс?

Ответ. В ликвидации пережитков военного коммунизма в партийной работе и в переходе на метод убеждения. В отношении эксплуататорских элементов нашей страны у нас имеется старый, испытанный метод — метод принуждения. Что касается трудящихся нашей страны, рабочих, крестьян и т. д., то здесь мы должны применять метод убеждения. Дело не в том, что указания и директивы партии являются правильными. Это, конечно, хорошо, но этого недостаточно. Дело теперь в том, чтобы убедить широкие массы трудящихся в правильности этих директив и указаний. Дело в том, чтобы сами массы на своем собственном опыте убедились в правильности директив и указаний партии. Это требует большой и сложной, гибкой и терпеливой работы партии. Но это единственно правильный метод работы при нынешних условиях роста активности трудящихся масс.

Вопрос. На какие вопросы должны обратить внимание агитационно-пропагандистские отделы в связи с предстоящим партийным съездом?

Ответ. Во-первых, на вопрос об индустриализации нашей страны и, во-вторых, на крестьянский вопрос. По первому вопросу следует сделать ударение на том, что индустриализация является основным средством сохранения экономической самостоятельности нашей страны, что без индустриализации наша страна рискует превратиться в придаток мировой капиталистической системы. По второму вопросу нужно развернуть работу вокруг проблемы об укреплении смычки между рабочим классом и крестьянством, между индустрией и крестьянским хозяйством, ибо без такой смычки невозможно построить в нашей стране социализм.

Вопрос. Какие проблемы возникают в связи с ростом партии и необходимостью его регулирования?

Ответ. В последнее время количественный рост партии идет быстрым темпом. Это, конечно, хорошо, ибо быстрый рост партии означает рост доверия рабочего класса к нашей партии. Но есть здесь и серьезные минусы. Минусы эти состоят в том, что быстрый рост партии ведет к некоторому снижению уровня сознательности партийных рядов, к известному ухудшению качества партии. А качество для нас должно иметь не меньшее, если не большее, значение, чем количество. Чтобы ликвидировать эти минусы, нужно положить конец чрезмерному увлечению некоторых наших товарищей количественным ростом партии, нужно приостановить огульный наплыв в партию и принять за правило, чтобы впредь принимали в партию новых членов с большим разбором. Это, во-первых. И, во-вторых, нужно организовать интенсивную политическую учебу среди новых членов партии с тем, чтобы поднять их политическую сознательность до необходимого уровня.

Вопрос. Что нам сейчас может больше обеспечить связь с беспартийной крестьянской массой: вовлечение крестьян в партию или создание беспартийного актива вокруг партии?

Ответ. Нам нужно и то и другое. Очень трудно создать широкий беспартийный актив крестьян вокруг нашей партии, не имея известного минимума партийно организованных крестьян в деревне. Еще труднее создать серьезные партийные организации в деревне, не имея широкого беспартийного актива крестьян, ибо партийные организации создаются обычно за счет такого актива. Все же создание широкого беспартийного актива крестьян является более важной задачей.

Чем сильна партия с точки зрения ее связей с массами? Тем, что она имеет вокруг себя широкий беспартийный актив сочувствующих. Партия не могла бы вести на борьбу миллионные массы рабочего класса, если бы она не имела вокруг себя этот широкий актив сочувствующих. Без помощи такого актива партия не может осуществлять руководство миллионными массами народа. Это — один из основных законов руководства.

Помните историю с ленинским призывом, когда в течение нескольких дней вступило в партию 200 тысяч новых членов, лучших сынов рабочего класса? Откуда пришли эти 200 тысяч? Они выделились из рядов широкого беспартийного актива сочувствующих нашей партии рабочих.

Стало быть, беспартийный актив является той средой, соками которой живет и развивается партия. Это верно не только в отношении рабочего класса. Это верно также в отношении трудящегося крестьянства.

Вопрос. Что реального предвидится в расширении промышленности от концессий?

Ответ. Еще Ленин говорил, что с концессиями у нас не вышло. Мы имеем теперь возможность подтвердить слова Ленина с новыми данными в руках. Мы можем теперь с полной уверенностью сказать, что у концессий нет перспективы в нашей стране. Это факт, что удельный вес концессионной промышленности в общей системе нашего промышленного производства представляет ничтожную величину, причем эта величина имеет тенденцию превратиться в нулевую.

Печатается впервые

О задачах комсомола Ответы на вопросы, заданные редакцией “Комсомольской правды”

К чему в основном обязывает комсомол современное международное и внутреннее положение Советского Союза?

Вопрос поставлен слишком общо, поэтому и ответ может быть лишь общим. Современное международное и внутреннее положение Советского Союза обязывает комсомол в основном к тому, чтобы он поддерживал словом и делом революционное движение угнетенных классов всех стран и борьбу пролетариата Советского Союза за строительство социализма, за свободу и независимость пролетарского государства. Но из этого следует, что комсомол может выполнить эту свою общую задачу лишь в том случае, если он будет руководствоваться во всей своей работе указаниями, исходящими от Коммунистического Интернационала и Российской коммунистической партии.

Какие задачи стоят перед комсомолом в связи с опасностями ликвидаторства (потеря перспективы социалистического строительства), национализма (потеря международно-революционной перспективы) и умаления партийного руководства, т. е. в связи с теми опасностями, которые были отмечены в брошюре “Вопросы и ответы”?

Коротко говоря, задачи комсомола состоят в этой области в том, чтобы воспитывать нашу рабоче-крестьянскую молодежь в духе ленинизма. А что значит воспитывать молодежь в духе ленинизма? Это значит, во-первых, внедрять в нее сознание того, что победа социалистического строительства в нашей стране вполне возможна и необходима. Это значит, во-вторых, укреплять в ней убеждение в том, что наше рабочее государство есть детище международного пролетариата, что оно есть база развертывания революции во всех странах, что окончательная победа нашей революции является делом международного пролетариата. Это значит, в-третьих, воспитывать молодежь в духе доверия к руководству Российской коммунистической партии. Нужно создать в комсомоле такие кадры и такой актив, которые могли бы провести воспитание молодежи в этих именно направлениях.

Комсомольцы ведут работу во всех областях строительства: в промышленности, в сельском хозяйстве, в кооперации, в Советах, в культурно-просветительных организациях и т. п. Нужно, чтобы каждый комсомолец-активист связывал свою повседневную работу во всех областях строительства с перспективой построения социалистического общества. Нужно, чтобы он умел вести свою повседневную работу в духе и направлении осуществления этой перспективы.

Комсомольцы ведут работу среди рабочих и крестьян самых разнообразных национальностей. Сам комсомол является некоторым подобием своеобразного Интернационала. При этом тут играет роль не только национальный состав комсомола, но и тот факт, что комсомол непосредственно примыкает к РКП(б), составляющей один из важнейших отрядов всемирного пролетарского Интернационала. Интернационализм является основной идеей, пронизывающей работу комсомола. В этом его сила. В этом его мощь. Нужно, чтобы дух интернационализма витал всегда над комсомолом. Нужно, чтобы успехи и неудачи в борьбе пролетариата нашей страны связывались в сознании комсомольцев с успехами и неудачами международного революционного движения. Нужно, чтобы нашу революцию научились рассматривать комсомольцы не как самоцель, а как средство и подспорье для победы пролетарской революции во всех странах.

Комсомол является формально непартийной организацией. Но он есть вместе с тем организация коммунистическая. Это значит, что, являясь формально непартийной организацией рабочих и крестьян, комсомол должен вместе с тем работать под руководством нашей партии. Обеспечить доверие молодежи к нашей партии, обеспечить руководство нашей партии в комсомоле — такова задача. Комсомолец должен помнить, что обеспечение руководства партии есть самое главное и самое важное во всей работе комсомола. Комсомолец должен помнить, что без такого руководства комсомол не может выполнить свою основную задачу — воспитания рабоче-крестьянской молодежи в духе диктатуры пролетариата и коммунизма.

Как должен ставиться в настоящее время вопрос о росте комсомола: надо ли в основном и дальше продолжать курс на вовлечение в свои ряды всей рабочей, батрацкой, бедняцкой и лучшей части середняцкой молодежи, либо следует обратить главное внимание на закрепление и воспитание уже охваченных Союзом масс молодежи?

Нельзя говорить: либо — либо. Нужно делать и то и другое. Нужно вовлечь в комсомол, по возможности, всю рабочую молодежь и лучшие элементы деревенской бедноты и середняков. Но нужно вместе с тем сосредоточить свое внимание на воспитании новых членов комсомола активом комсомола. Усиление пролетарского ядра является важнейшей очередной задачей комсомола. В проведении этой задачи заключается порука того, что комсомол будет идти правильным путем. Но комсомол не есть организация только рабочей молодежи. Комсомол есть организация рабоче-крестьянской молодежи. Поэтому, наряду с усилением пролетарского ядра, должна идти работа по привлечению лучших элементов крестьянской молодежи, по обеспечению прочного союза между пролетарским ядром и крестьянской частью комсомола. Без этого невозможно руководство пролетарского ядра в отношении крестьянской молодежи в комсомоле.

Некоторые губкомы РЛКСМ, ссылаясь на пример женских делегатских собраний, приступили к организации делегатских собраний беспартийной крестьянской молодежи с постоянным составом. Роль этих собраний заключается в объединении под руководством комсомола крестьянского, главным образом середняцкого, актива молодежи. Правильна ли такая позиция, и не кроется ли в этом опасность перерождения этих делегатских собраний в своего рода беспартийные крестьянские юношеские союзы, могущие противопоставить себя нашему союзу молодежи?

Такая позиция, по-моему, неправильна. Почему? А вот почему.

Во-первых, тут кроется какая-то боязнь середняка, стремление отдалить от себя середняцкую молодежь, попытка отмахнуться от нее. Правильно ли такое стремление? Конечно, нет. Мы должны не отдалять от себя середняцкую молодежь, а приближать ее к себе, приближать к комсомолу. Только таким путем возможно воспитать в середняцкой молодежи доверие к рабочим, доверие к пролетарскому ядру комсомола, доверие к нашей партии.

Во-вторых, несомненно, что особые делегатские собрания середняцкой молодежи при комсомоле неминуемо превратятся при настоящих условиях оживления всех групп крестьянства в особый союз середняцкой молодежи. При этом этот особый союз в силу необходимости будет вынужден противопоставлять себя существующему союзу молодежи и его руководительнице-РКП(б), будет оттягивать к себе крестьянскую часть комсомола и создаст, таким образом, опасность распада комсомола на два союза — на союз рабочей молодежи и союз крестьянской молодежи. Можем ли мы не считаться с такой опасностью? Конечно, не можем не считаться. Нужен ли нам такой распад, особенно в нынешней обстановке, особенно при нынешних условиях нашего развития? Конечно, не нужен. Наоборот, нам нужно теперь не отдаление, а приближение крестьянской молодежи к пролетарскому ядру комсомола, не разлад, а прочный союз между ними.

В-третьих, нельзя оправдывать создание делегатских собраний середняцкой молодежи ссылкой на существование делегатских собраний работниц и крестьянок. Нельзя ставить на одну доску рабоче-крестьянскую молодежь, имеющую свою особую организацию в виде комсомола, с работницами и крестьянками, не имеющими своей особой организации, так же, как нельзя смешивать середняцкую молодежь крестьянства с работницами, представляющими часть рабочего класса. Существование делегатских собраний середняцкой молодежи создает опасность для союза молодежи, тогда как существование делегатских собраний работниц и крестьянок никому никакой опасностью не угрожает, так как нет в настоящее время у работниц и крестьянок своей особой постоянной организации, подобной союзу молодежи.

Вот почему я думаю, что создание специальных делегатских собраний середняцкой молодежи при комсомоле является излишним.

Я думаю, что VI съезд комсомола[48] поступил правильно, ограничившись предложением о создании вокруг комсомола в деревне подсобных организаций, вроде кружков самообразования, групп по сельскому хозяйству и т. д.

Возможно ли в наших условиях комсомольскому активу сочетать практическую работу с обстоятельным изучением марксизма и ленинизма, и что должны в этом направлении делать комсомольские организации и отдельные комсомольцы?

Во-первых, маленькое замечание насчет марксизма и ленинизма. При такой формулировке вопроса можно подумать, что марксизм — одно, а ленинизм — другое, что можно быть ленинцем, не будучи марксистом. Но такое представление нельзя признать правильным. Ленинизм не есть ленинское учение минус марксизм. Ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарских революций. Иначе говоря, ленинизм включает в себя все, что дано Марксом, плюс то новое, что внес Ленин в сокровищницу марксизма и что необходимо вытекает из всего того, что дано Марксом (учение о диктатуре пролетариата, крестьянский вопрос, национальный вопрос, партия, вопрос о социальных корнях реформизма, вопрос об основных уклонах в коммунизме и т. д.). Поэтому лучше было бы формулировать вопрос так, чтобы речь шла о марксизме или о ленинизме (что в основном одно и то же), а не о марксизме и ленинизме.

Во-вторых, не подлежит никакому сомнению, что без сочетания практической работы комсомольского актива с теоретической его подготовкой (“изучение ленинизма”) невозможна никакая сколько-нибудь осмысленная коммунистическая работа в комсомоле. Ленинизм есть обобщение опыта революционного движения рабочих всех стран. Этот опыт является той путеводной звездой, которая освещает практикам путь в их повседневной работе и которая дает им направление. Не может быть у практиков ни уверенности в своей работе, ни сознания правильности этой работы, если они не овладели этим опытом хотя бы в минимальной степени. Работа ощупью, работа в потемках — таков удел практических работников, если они не изучают ленинизма, если они не стремятся овладеть ленинизмом, если они не желают сочетать свою практическую работу с необходимой теоретической подготовкой. Поэтому изучение ленинизма, ленинская учеба является необходимейшим условием превращения нынешнего комсомольского актива в настоящий ленинский актив, способный воспитать многомиллионную комсомольскую молодежь в духе диктатуры пролетариата и коммунизма.

Но возможно ли такое сочетание теории и практики при настоящих условиях перегруженности комсомольского актива? Да, возможно. Дело это трудное, что и говорить. Но оно вполне возможно, раз оно так необходимо, раз без этого условия невозможно создание настоящего ленинского актива в комсомоле. Мы не можем уподобляться расслабленным людям, бегущим от трудностей и ищущим легкой работы. Трудности для того и существуют, чтобы побороться с ними и преодолеть их. Большевики погибли бы наверняка в своей борьбе против капитализма, если бы они не научились преодолевать трудности. Комсомол не был бы комсомолом, если бы он боялся трудностей. Великую задачу взял на себя актив комсомола. Поэтому он должен найти в себе силы для того, чтобы преодолеть все и всякие трудности на пути к цели.

Терпеливая и настойчивая ленинская учеба — таков тот путь, который должен пройти актив комсомола, если он в самом деле хочет воспитывать миллионные массы молодежи в духе пролетарской революции.

“Комсомольская Правда” № 133, 29 октября 1925 года

Подпись: И Сталин

Речь на похоронах М.В. Фрунзе 3 ноября 1925 г

Товарищи! Я не в состоянии говорить долго, мое душевное состояние не располагает к этому. Скажу лишь, что в лице товарища Фрунзе мы потеряли одного из самых чистых, самых честных и самых бесстрашных революционеров нашего времени.

Партия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых верных и самых дисциплинированных своих руководителей.

Советская власть потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых смелых и самых разумных строителей нашей страны и нашего государства.

Армия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых любимых и уважаемых руководителей и создателей.

Вот почему так скорбит партия по случаю потери товарища Фрунзе.

Товарищи! Этот год был для нас проклятием. Он вырвал из нашей среды целый ряд руководящих товарищей. Но этого оказалось недостаточно, и понадобилась еще одна жертва. Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу. К сожалению, не так легко и далеко не так просто подымаются наши молодые товарищи на смену старым.

Будем же верить, будем надеяться, что партия и рабочий класс примут все меры к тому, чтобы облегчить выковку новых кадров на смену старым.

Центральный Комитет Российской коммунистической партии поручил мне выразить скорбь всей партии по случаю потери товарища Фрунзе.

Пусть моя короткая речь будет выражением этой скорби, которая безгранична и которая не нуждается в длинных речах.

“Правда” № 253, 5 ноября 1925 г.

Октябрь, Ленин и перспективы нашего развития

Я думаю, что между периодом подготовки Октября, имевшим место восемь лет тому назад, и нынешним периодом, спустя восемь лет после Октября, несмотря на всю громадную разницу между ними, имеется все же одна общая черта. Эта общая черта состоит в том, что оба эти периода отражают переломный момент в развитии нашей революции. Тогда, в 1917 году, речь шла о том, чтобы сделать переход от власти буржуазии к власти пролетариата. Теперь, в 1925 году, речь идет о том, чтобы сделать переход от нынешней экономики, которую нельзя назвать в целом социалистической, к экономике социалистической, к той экономике, которая должна послужить материальной основой социалистического общества.

Какова была обстановка в период Октября, когда Центральный Комитет нашей партии 10 октября 1917 года принял под руководством Ленина решение об организации вооруженного восстания?

Во-первых, война между двумя европейскими коалициями, нарастание во всей Европе элементов социалистической революции и угроза сепаратного мира с Германией в целях удушения революции в России. Это в области внешней. Во-вторых, завоевание нашей партией большинства в Советах, крестьянские восстания по всей стране, подъем революционного движения на фронтах, изоляция буржуазного правительства Керенского и угроза второй корниловщины. Это в области внутренней.

Это был, по преимуществу, фронт политической борьбы.

Переломный момент разрешился тогда победоносным восстанием рабочих и крестьян и созданием диктатуры пролетариата.

Как обстоит дело теперь, спустя восемь лет после разгрома буржуазной власти?

Во-первых, наличие двух лагерей в мире: лагеря капитализма, временно стабилизующегося, при явном нарастании революционного движения колониальных и зависимых стран (Китай, Марокко, Сирия и т. д.), и лагеря социализма, Советского Союза, растущего в своем экономическом развитии и сплачивающего вокруг себя как рабочих передовых стран, так и угнетенные народы колониальных и зависимых стран, — обстоятельство, дающее возможность превратить короткую “передышку” в целый период “передышки”. Это в области внешней. Во-вторых, рост промышленного и кооперативного развития нашей страны, подъем материального положения рабочих и крестьян, несомненное улучшение взаимоотношений между пролетариатом и крестьянством и укрепление авторитета партии среди рабочих и крестьян, — обстоятельство, дающее возможность двинуть вперед социалистическое строительство вместе с крестьянством, под руководством пролетариата и его партии. Это в области внутренней.

Это есть, по преимуществу, фронт хозяйственного строительства.

Кончится ли нынешний переломный период победой пролетариата, это зависит, прежде всего, от успехов нашего строительства, от успехов революционного движения на Западе и Востоке, от развития тех противоречий, которые разъедают капиталистический мир.

Восемь лет тому назад задача состояла в том, чтобы сомкнуть пролетариат с беднейшим крестьянством, нейтрализовать середняцкие слои крестьянства, использовать смертельную борьбу двух империалистических коалиций и свергнуть буржуазное правительство в России с тем, чтобы организовать диктатуру пролетариата, выйти из империалистической войны, укрепить связи с пролетариями всех стран и двинуть вперед дело пролетарской революции во всех странах.

Теперь, восемь лет спустя, задача состоит в том, чтобы, с одной стороны, сомкнуть пролетариат и беднейшее крестьянство со средним крестьянством на основе прочного союза между ними, обеспечить руководство пролетариата внутри этого союза, усилить развитие и переоборудование нашей промышленности, вовлечь миллионные массы крестьянства в кооперацию и тем самым обеспечить победу социалистического ядра нашего хозяйства над элементами капитализма, и, с другой стороны, — наладить союз как с пролетариями всех стран, так и с колониальными народами угнетенных стран с тем, чтобы помочь революционному пролетариату в его борьбе за победу над капитализмом.

Нейтрализация среднего крестьянства теперь уже недостаточна. Теперь задача состоит в том, чтобы установить прочный союз со средним крестьянством для того чтобы наладить правильные взаимоотношения между пролетариатом и крестьянством. Ибо, если верно положение Ленина о том, что “10–20 лет правильных соотношений с крестьянством и обеспечена победа в всемирном масштабе”[49] (курсив мой. — И. Ст.), то столь же верны слова Ленина о том, чтобы “…двигаться теперь вперед несравненно более широкой и мощной массой, не иначе как вместе с крестьянством”[50] (курсив мой. — И. Ст.).

Простое развитие государственной промышленности теперь уже недостаточно. Тем более недостаточен ее довоенный уровень. Теперь задача состоит в том, чтобы двинуть вперед переоборудование нашей государственной промышленности и ее дальнейшее развертывание на новой технической базе. Ибо наша государственная промышленность есть по своему типу промышленность социалистическая. Ибо она является основной базой диктатуры пролетариата в нашей стране. Ибо без такой базы нечего и говорить о превращении нашей страны в страну индустриальную, а России нэповской — в Россию социалистическую.

Простое развитие кооперации в деревне теперь уже недостаточно. Теперь задача состоит в том, чтобы вовлечь миллионные массы крестьянства в кооперацию и насадить кооперативную общественность в деревне. Ибо кооперация при диктатуре пролетариата и наличии социалистической по своему типу промышленности есть основная зацепка для включения крестьянства в систему социалистического строительства.

Таковы в общем условия, необходимые для победы социалистического строительства в нашей стране.

Восемь лет тому назад партия добилась победы над буржуазной властью потому, что она сумела проявить ленинскую твердость в деле проведения задач пролетариата, несмотря на неимоверные трудности, несмотря на колебания в ее отдельных отрядах.

Теперь, восемь лет спустя, партия имеет все возможности обеспечить победу над капиталистическими элементами нашего народного хозяйства, если она сумеет проявить старую, ленинскую твердость в деле проведения своих задач, несмотря на уйму трудностей, стоящих перед нею, несмотря на возможные колебания в отдельных ее отрядах.

Ленинская твердость в деле проведения очередных задач пролетариата, — это тоже одно из необходимейших условий победы социалистического строительства.

“Правда” № 255, 7 ноября 1925 г.

Подпись: И. Сталин

Письмо президиуму XXII Ленинградской губернской партийной конференции[51]

Дорогие товарищи!

До Секретариата ЦК РКП(б) дошли сведения о том, что, по мнению некоторых членов вашей конференции, резолюция Московской XIV партийной конференции по отчету ЦК[52] направлена якобы против ленинградской организации, причем эти товарищи призывают будто бы к открытой борьбе ленинградской делегации на партийном съезде. Если эти сведения соответствуют действительности, то я считаю своим долгом заявить вам следующее.

На Московской конференции была принята принципиальная резолюция по принципиальным вопросам. Из стенограмм речей как на Московской конференции, так и на районных конференциях, так же как из вышеупомянутой резолюции, не трудно убедиться, что в Москве никто не думал ни дискредитировать ленинградскую организацию, ни призывать к борьбе с ней. Ввиду этого мне кажутся тревожными выступления Саркиса, Сафарова и других, начавшиеся еще на районных конференциях и продолженные на вашей губернской конференции. И особенно тревожными кажутся мне выступления некоторых товарищей в последние дни на вашей конференции с речами, призывающими к открытой борьбе на партийном съезде. В настоящих условиях единство ленинцев, — даже если между ними и имеются некоторые расхождения по отдельным вопросам, — является необходимым более, чем когда-либо. Единство ленинцев может быть не только сохранено, но и укреплено при твердом желании с вашей стороны. Ленинградская организация есть и должна остаться одной из важнейших опор нашей партии.

Обо всем этом я считаю своим долгом довести до вашего сведения в качестве члена президиума вашей конференции.

Член президиума конференции ленинградской организации

И. Сталин

8 декабря 1925 г.

Журнал “Красная Летопись” № 1 (58), 1934 г.

XIV съезд ВКП(Б) 18–31 декабря 1925 г.[53]