Том 9. Неуловимая Фламини

Глава 1

— Прежде всего вам следует понять одну вещь, Рик, — очень серьезно произнес Айвен Мэсси, на секунду задержавшись на ступеньках трейлера. — Эта Тони Астор — типичная взбалмошная девчонка.

— Могу себе представить, — заверил я. — Наверное, нелегко мириться с неустойчивым автомобильным прицепом вроде этого в качестве передвижной гостиной, в которой могут с трудом поместиться всего две пары гостей. Да еще когда тебе уже двадцать один год и ты стала кинозвездой.

— Прекратите свою музыку, — недовольно буркнул он. — Вы достаточно прожили в Голливуде, чтобы понимать: здесь каждый должен обладать символом общественного положения. Вы и сами приобрели себе такой же, чтобы жить в нем, верно?

Нечестная ссылка на мое собственное жилище, этакое бельмо в цепочке других символов на Беверли-Хиллз, была с его стороны бессовестным приемом, ибо против голой правды возразить нечего.

— О’кей, — огрызнулся я, — значит, мне положено проливать слезы сочувствия всякий раз, когда вы будете повторять мне трогательную историю о бедной босоногой крошке Тони Астор, за прошлый год заработавшей всего только один миллион?

— Сперва познакомьтесь с ней, а потом сам увидите, как нелепо и несправедливо подобное мнение, тем более что оно ни на чем не основано, — холодно заметил Айвен.

Я прошел следом за ним в великолепную передвижную гардеробную-прицеп, выкрашенную снаружи в приторно-розовый цвет, и неожиданно окунулся в царство сказочной кондиционированной роскоши. Стены и потолок внутри тоже имели мягкий розовый оттенок, пол устлан черным ковром, а скрытые лампы рассеивали интимный свет среди сделанной на заказ мебели. Неоновый квадрат, окаймлявший туалетное зеркало размером во всю стену в дальнем торце помещения, по контрасту светил нестерпимо ярко.

«Типичная взбалмошная девчонка» сидела в отличной имитации кресла Марты Вашингтон, обитой куда более эффектным материалом, чем могла разрешить себе Марта. Передо мной был кумир многочисленных подростков. Я, к счастью, не видел ни одного фильма с участием Тони Астор, но никто не мог избежать воздействия бесчисленных рекламных изображений, помещенных почти во всех газетах и журналах. Последние несколько лет любое издание, прямо или косвенно связанное с искусством, считало своим долгом взять интервью у Тони Астор или написать о ней восторженную передовицу. Если ее простодушное лицо не дарило вам скромной улыбки с газетных стендов каждую неделю, у вас создавалось смутное ощущение, что чего-то не хватает.

У Тони были черные кудрявые волосы, причесанные в искусном беспорядке. Лицо стандартно хорошенькое, кожа свежая и гладкая, как и положено двадцатилетней девушке. Особо выделялись ее большие, выразительные темно-карие глаза, окаймленные густыми, по всей вероятности накладными, ресницами. Рот с капризно изогнутыми уголками губ напоминал розовый бутон. На ней был бюстгальтер из черных кружев и такие же штанишки, смело демонстрирующие линии ее молодого тела, еще не достигшего пышности зрелой женщины, а ее стройные ноги казались почему-то трогательно беспомощными.

Возле нее на современном двухместном диванчике сидела неряшливого вида особа неопределенного возраста в очках, и в руках у нее были шариковая ручка и блокнот.

— Очень сожалею, что должен прервать вас на минуточку, милая Тони, — вкрадчиво заговорил Айвен Мэсси, — но я хочу познакомить вас с моим близким другом Риком Холманом.

Девушка подняла на меня глаза и вежливо улыбнулась.

— Рада знакомству, мистер Холман.

Если судить по ее тону, она была старшеклассницей, а я ее новым учителем математики.

Как я понял, она совершенно не замечала своей полунаготы, но не так, как «профессионально» не замечают опытные кинозвезды, а скорее потому, что по молодости своей не осознавала, какое впечатление ее обнаженное тело может произвести на любого мужчину в любое время суток.

— Айвен мне рассказывал о вас, мисс Астор, — сказал я с вежливой улыбкой.

— А это мисс Кернер, — пояснил Мэсси, кивая в сторону особы на диване. — Мистер Холман.

Женщина с минуту пристально разглядывала меня, пока не убедилась, что моя личность не имеет высокого рейтинга в мире кино, рассеянно улыбнулась и снова заиграла своей шариковой ручкой.

— Но мы не должны прерывать ваше интервью, мисс Кернер, — произнес Айвен с едва различимой иронией в голосе.

— Мы уже почти закончили, мистер Мэсси.

Она наградила его сладкой улыбкой, обнажив при этом ряд неровных зубов, — знала, что он был крупным продюсером и его личность определенно котировалась.

— В таком случае, если вы не возражаете, мы тихонечко посидим в углу, пока вы не закончите, — заявил Мэсси.

— Разумеется, не возражаю, мистер Мэсси, — ответила она игриво. — Осталось всего два-три вопроса. — И мисс Кернер уткнулась носом в блокнот.

— Тони, дорогая!

Не голос, а сахарный сироп…

— После разрыва вашего брака с Кентом Шелтоном вы не ожесточились против всех мужчин?

Девушка повернулась к большому зеркалу и принялась изучать свое отражение в безжалостном сиянии неона, потом взяла в руки платочек и тщательно стерла комочек крема с подбородка.

— Ожесточилась? — Голос у нее был по-детски звонкий. — Нет, я не испытываю ничего подобного. С чего бы это? Понимаете, Кент был слишком стар для меня. То есть причина весьма обычная.

— Как разумно и предусмотрительно с вашей стороны не ожесточаться после всего, что вам пришлось выстрадать! — запела мисс Кернер. — Я имею в виду после того, как он буквально обрушился на вас, и все такое!

Она помолчала в ожидании соответствующей реакции, а когда ее не последовало, разочарованно продолжала:

— Еще один, последний вопрос, дорогая. В вашей жизни не намечается новый роман? — Она нетерпеливо хихикнула. — Я имею в виду недавно засиявшую на нашем горизонте поющую сенсацию, Ларри Голда.

Тони Астор короткое время равнодушно взирала на свое отражение в зеркале и ответила каменным голосом:

— Мы с Ларри всего лишь добрые друзья.

— Вот как? — Мисс Кернер была откровенно разочарована. — А я было подумала, часто встречая вас вместе…

— Всего лишь хорошие друзья, — холодно повторила девушка.

— Понимаю, дорогая.

Мисс Кернер тяжело вздохнула, убрала блокнот с ручкой и поднялась.

— Ну, бесконечно благодарна, дорогая, за очаровательное интервью. Оно станет центральным материалом следующего номера, и ваш портрет на обложке, разумеется.

— Очень мило, — скучающим тоном произнесла Тони Астор. — Благодарю вас, мисс Кернер.

— Это моя работа, дорогая.

Неряшливая особа с минуту уныло улыбалась спине девушки, затем направилась к двери.

— До свидания, мистер Мэсси. Высоко ценю, что вы позволили такой старой зануде, как я, отнять столько времени у Тони. — Она пронзительно засмеялась. — Уж я-то прекрасно знаю, как занята сейчас наша малышка!

Проходя мимо меня, она рассеянно бросила в мою сторону:

— До свидания, мистер э-э?..

Дверь трейлера плотно закрылась за ней, и Тони бесстрастным голосом произнесла:

— Грязное пресмыкающееся!

— А я думал, что вы уже успели к ним привыкнуть, — добродушно заметил Айвен Мэсси.

— «Я имею в виду после того, как он буквально обрушился на вас, и все такое…» — очень похоже передразнила Тони сладкий голос мисс Кернер. — Старая ведьма определенно злорадствовала!

— Забудьте об этом! — усмехнулся Айвен. — Вы ведь не захотели бы поменяться с ней местами?

Девушка вздрогнула:

— Что за чудовищная мысль!

— Тони, милочка, — вкрадчиво заговорил он, — мне думается, вам следует называть мистера Холмана Риком, потому что в ближайшее время он будет проводить возле вас довольно много времени.

— О’кей. — Она кивнула, не проявляя ни малейшего интереса и по-прежнему занимаясь своим лицом.

— Вы не хотите знать почему? — удивился Айвен.

— Нет, — ответила она, пожимая плечами. — Но, полагаю, папа Айвен мне объяснит?

— А вы, Рик, должны звать мисс Астор просто Тони. Я хочу, чтобы вы лучше узнали друг друга, — продолжал Мэсси, поворачиваясь ко мне. — Рик, скажите Тони, чем вы зарабатываете на жизнь.

— Промышленные консультации, — без обиняков ответил я.

— Для кого?

— Главным образом для боссов шоу-бизнеса.

— Так вот, Тони, он специальный уполномоченный по улаживанию конфликтов, — пояснил Айвен спине девушки. — И очень хороший, фактически самый лучший. В Голливуде у него прекрасная репутация, в трудных случаях все обращаются за помощью к Рику. Когда случаются неприятности, о которых нежелательно сообщать адвокатам. Понятно?

— Очень мило… — Тони зевнула.

— В данный момент у меня крупные неприятности, Тони, дорогая, поэтому я и нанял Рика, чтобы он все уладил.

— Да? — Она замерла, наблюдая за его отражением в зеркале. — Неприятности какого рода, папа Айвен?

— По поводу молодого человека и девушки. Неприятности из-за Тони Астор и Ларри Голда, чтобы быть точным.

Она несколько секунд не отводила взгляда от его отражения.

— Я уже говорила вам раньше, папа Айвен: не вмешивайтесь в мою личную жизнь!

— Я так и поступал, — устало усмехнулся он. — В случае с Шелтоном. Но на этот раз я не могу стоять в стороне, дорогая. Ради вас обоих. Шелтон прямо-таки святой по сравнению с Ларри Голдом и теми, кто стоит за ним.

Тони взяла чистую салфетку и сказала, продолжая промокать лицо:

— Сколько лет? Сколько фильмов, папа Айвен?

— Пять лет и одиннадцать фильмов, детка, — беспечно ответил он.

— На этот раз вы встали у меня на пути, — заявила Тони звенящим голосом, — и между нами все кончено. Навсегда!

— Знаю, — произнес он, печально кивнув.

Ее рука с салфеткой на мгновение застыла в воздухе и упала на колени, когда она резко повернулась к нему, воинственно оттопырив нижнюю губку.

— И вам это безразлично, папа Айвен?

— Совсем не безразлично, Тони, дорогая, — ответил Мэсси. На его некрасивой медвежьей физиономии появилось выражение нежности. — Вот почему я и хочу заключить с тобой сделку.

— Никаких сделок! — крикнула она. — Мне нужен Ларри, я хочу выйти за него замуж. Ни на какие компромиссы я не пойду, так и знайте!

— Сделка заключается в следующем. — Голос продюсера зазвучал вкрадчиво и терпеливо, словно он объяснял что-то маленькому ребенку; возможно, так оно и есть, подумал я. — Я хочу, чтобы вы разрешили Рику присмотреться к происходящему, дали ему время выяснить, что собой представляет Ларри Голд. Когда Рик соберет данные за или против него, я хочу, чтобы вы все выслушали. После этого, если вы еще будете стремиться выйти за него замуж, я не стану возражать. Более того, даже поддержу вас, если кто-то будет против.

— Вы хотите держать меня на крючке? — Она подозрительно вглядывалась в его лицо. — Мне известны ваши штучки. Выкладывайте все начистоту!

— Никаких крючков, милочка, — твердо произнес он. — Я знаю Рика Холмана и полностью ему доверяю. Он раздобудет точную и совершенно объективную информацию. Вас я тоже знаю, возможно, даже лучше, чем вы сами себя знаете, детка. Мне просто не хочется, чтобы вы слепо связали свою судьбу с Ларри Голдом, пока еще не полностью избавились от Шелтона. Но коли вы окончательно решите стать женой Голда, не питая никаких иллюзий на его счет и зная о нем буквально все, что ж, о’кей.

Тони долго смотрела на него, на лице ее появилось беспокойство. Очевидно, она все еще сомневалась, можно ли ему верить. Затем опустила глаза. Я наблюдал с изумлением, как она сунула большой палец правой руки себе в рот и стала его шумно сосать. Повисло напряженное молчание, мы ожидали ее ответа.

— О’кей! — Она, причмокнув, вытащила палец изо рта. — Согласна на такую сделку, папа Айвен. Но при одном условии.

— Говорите!

На ее лице появилось по-детски хитрое выражение, она даже негромко хихикнула, прежде чем сказать:

— Я хочу, чтоб Ларри вместе со мной выслушал сообщение Рика. Одновременно.

Айвен на секунду задумался, по его физиономии ничего нельзя было прочитать.

— Ладно, — согласился он, пожав плечами. — Для меня это безразлично. Что скажете вы, Рик?

— Не вижу никакой разницы, — ответил я совершенно искренне. — Вы платите за сообщение, а как вы им распорядитесь, дело ваше.

— Значит, мы договорились, детка? — буркнул Мэсси.

— Договорились, папа Айвен. — Она рассмеялась, не в силах больше сдерживаться. — Я просто не могу дождаться, когда увижу вас шафером на нашей свадьбе.

— Так же, как в прошлый раз? Когда мне пришлось увезти невесту?

— Пожалуйста, папа Айвен, — просительно заговорила она, — не напоминайте мне о том дне, когда я венчалась с Шелтоном!

Мэсси взглянул на часы:

— Через пятнадцать минут, детка, ты должна вернуться на съемки. Так что мы оставляем тебя на попечении парикмахера и гримера. Похоже, они уже готовы высадить дверь! — Он взглянул на меня. — А у вас есть какие-нибудь вопросы, Рик?

— Всего один. Что, если я парочку раз навещу Тони? Возможно, по ходу дела появится необходимость побеседовать лично с ней.

— В любое время, Рик. — Тони любезно улыбнулась мне, возможно вспомнив о правилах хорошего тона, а также о самом факте моего существования. — Приходите ко мне домой, когда вам понадобится. Лучше всего вечером. Тогда я совершенно одна, не считая прислуги, конечно.

— Спасибо, — ответил я. — Возможно, приду.

— Я провожу вас до машины, Рик, — сказал Айвен. — Увидимся позднее, девочка.

— Как всегда, папа!

Тони снова обернулась к зеркалу и стала придирчиво разглядывать свое лицо.

Выйдя из трейлера, Мэсси подхватил меня под локоть и повел к зданию офиса.

— Зайдемте-ка еще на пяток минут ко мне, Рик, — сказал он деловито. — Я дам вам домашний адрес Тони и расскажу все, что мне известно о Ларри Голде.

Когда мы вошли в его нарядный кабинет, нам навстречу с решительным видом двинулась секретарша. Мэсси едва заметно мотнул головой, и она тут же угодливо заулыбалась и притворилась, будто является предметом обстановки. Это куда более впечатляло, нежели все аксессуары кабинета, включающие огромный аквариум с пираньями, которых Мэсси любовно называл своей отборной группой кинокритиков. «Бросьте в этот аквариум любой фильм, — частенько говаривал Мэсси, — или киносценарий, и рыбы раздерут его в клочки еще до того, как мы успеем прочесть название!»

Он устроился в комфортабельном кресле за письменным столом, имеющим форму почки, жестом предложил и мне занять кресло напротив. Я закурил сигарету, внимательно разглядывая хозяина кабинета и про себя дивясь его мягкому обращению со мной в течение вот уже двух часов с лишним, что было вовсе не в его характере.

Все знали, что Айвен Мэсси высокомерен и деспотичен со всеми, за исключением своих актеров и актрис. С последними он обращался либо как с членами королевской семьи, либо как с подонками, в зависимости от того, насколько они были нужны киностудии.

Я считал, что Мэсси около пятидесяти, из них в Голливуде он проработал уже четверть века, сначала директором, а потом все более и более известным продюсером. Всю жизнь он был связан с одной студией, его картины делали огромные сборы. Так что теперь он являлся самым крупным продюсером, светом очей, о чем, разумеется, прекрасно знал.

Внешне это был великан, сильно смахивающий на медведя. Грива его густых седых волос была зачесана с высокого лба назад и на шее закручивалась в крупные локоны. Рассказывали, что лишь однажды кто-то осмелился пошутить по поводу его явно женской прически. Это случилось лет пятнадцать назад, когда к нему крепко пристала кличка «величайший кудесник киноиндустрии», о чем ему тоже было хорошо известно. Шутка обошлась студии в две тысячи долларов за медицинское обслуживание, поскольку шутник был госпитализирован с переломом челюсти, а еще пять тысяч пришлось выложить за улаживание дела в суде.

— У Тони есть хижина по дороге к каньону от бульвара Сансет, — заговорил Айвен приветливо. — Моя секретарша даст вам точный адрес.

— Прекрасно, — кивнул я. — А что там насчет Ларри Голда?

— Что вы уже знаете, Рик?

— Почти ничего… Для меня он один из тех дешевеньких певцов, которые появляются на пару лет на сцене, записывают один хит-диск и линяют туда, откуда явились.

— У Ларри Голда все происходило в той же последовательности, однако пока он еще не сошел со сцены, — деловито заговорил Айвен, — и не собирается этого делать. Парень был рейнджером рок-н-ролла, поскольку обладает подлинным талантом. Когда он был хрипатым пятнадцатилетним юнцом, его умыкнули из общественной школы в Бронксе, дали гитару и такую рекламу, что он засиял на театральном небосклоне. Разумеется, в ход была пущена техника, усилители звука, эхо-камера, отражатели, и на свет появилась пластинка. Ларри на полгода стал сенсацией для подростков.

История действительно обычная, но кто-то в звукозаписывающей компании обнаружил, что у парня подлинный талант и великолепный голос. И тогда они принялись с ним работать: дикция, вокал, постановка голоса, танцы, актерское мастерство и все прочее. И теперь у них двадцатитрехлетний певец, который по всем данным еще лет тридцать будет приносить огромные доходы. Он записывает по шесть новых дисков за год, и они расходятся нарасхват.

— Где он сейчас?

— Здесь, в Голливуде, — неприязненно проворчал Айвен. — Участвует в первом своем фильме и красуется перед Тони, когда ему представляется такая возможность. А за последнее время это стало случаться слишком часто!

— То, о чем вы сегодня сказали Тони, — заговорил я, — можно понимать буквально? Вы попросту хотите, чтобы я покопался в его прошлом и представил факты? Или теперь, когда мы одни у вас в кабинете, вы собираетесь передумать? Скажите, вам надо, чтобы я хорошенько припугнул Голда?

В серо-стальных глазах Мэсси мелькнул едва заметный огонек.

— Вы пытаетесь мне подсказывать, Рик? Потому что уверены, что я — негодяй и обманщик, всегда преследующий собственные неблаговидные цели? Что-то в этом духе?

— Я недостаточно знаю вас, чтобы быть уверенным в «негодяе и обманщике», Айвен, — ровным голосом ответил я, — но я подозреваю, что у вас есть личный интерес в этом деле.

— Почему?

— Вы разговаривали с Тони так, словно поручаете мне пустячное дельце. Могу только удивляться, почему за этот пустяк вы готовы платить мне большие деньги, когда десятки других парней могли бы это выполнить не хуже меня за треть цены? Но и это еще не все. Меня смущает, как вы сегодня обращались со мной: будто я нечто хрупкое, к чему можно прикасаться только в лайковых перчатках. На протяжении четверти века вы никогда не относились с подобной предупредительностью к нанимаемым вами людям. Поэтому вопрос: чего ради делать исключение для меня? Единственное объяснение — данное дело имеет скрытую подоплеку, видимо весьма неприятную для меня.

Он откинулся на спинку кресла и неожиданно усмехнулся:

— У вас сильно развита интуиция, а? Вы можете заранее предугадать, когда пойдет дождь?

Я отплатил ему точно такой же притворно веселой улыбкой.

— Послушайте, Айвен, если поручение мне не по душе, какого же черта я сижу здесь и трачу дорогое время на переливание из пустого в порожнее?

— Я изложил вам суть задания совершенно точно, — фыркнул он. — Но приблизиться к Ларри Голду непросто. Владеющие им люди не подпустят вас ближе чем за милю. Пробраться мимо них — задача не из легких, старина!

— Кто же им владеет?

— Компания пластинок «Мелодия и ритм». «М и Р», так их обычно именуют.

— О них я вообще ничего не знаю, — сказал я совершенно откровенно. — А что сложного в том, чтобы пробраться мимо представителей компании пластинок? — Но тут в голове у меня мелькнула новая мысль: — Кому она принадлежит?

— Дэвису Вогану.

В голове зазвенело, ибо я тут же припомнил события недавних лет, когда банды дюжих молодчиков учиняли погромы в дешевых ресторанчиках. Они насаждали туда своих людей, полностью от них зависящих, и обирали за это владельцев. Имя Дэвиса Вогана без конца повторялось на страницах газет, была создана специальная комиссия Конгресса для расследования преступлений, но никто не осмелился свидетельствовать против него.

Теперь мне стало ясно, почему Мэсси так лебезил передо мной. Это было далеко не простое задание. Мне предстояло иметь дело не с одним лишь певцом, а с жестоким рэкетиром Дэвисом Воганом и с целой организацией стоящих за ним гангстеров.

— Ну? — вкрадчивым голосом осведомился продюсер. — Вы передумали, Рик?

Он-то прекрасно понимал, что связал меня по рукам и ногам. Мне понадобилось чертовски много времени, чтобы создать репутацию надежного агента по устранению всяческих неприятностей, и она будет полностью подорвана, если крупный продюсер сообщит кое-кому в Голливуде, что я отказался от поручения, испугавшись его сложности.

— Нет, — сказал я негромко, — я сделаю это.

— Великолепно! — В его голосе зазвучали едва заметные насмешливые нотки. — Я знал, что смогу на вас положиться!

— Уверен, что знали, — ответил я угрюмо. — Ублюдок!

Глава 2

Офисы и студии звукозаписи «Мелодия и ритм» размещались в трехэтажном здании Западного Голливуда. Мне удалось пробраться от секретарши в общей приемной до кабинета уже личной секретарши мистера Вогана, что, видимо, являлось большим достижением. Этой последней оказалась блондинка лет тридцати с небольшим. Миновать ее пост было куда сложнее.

— Мистер Холман?

Она слегка приподняла брови, разглядывая меня так, будто я был победителем какого-то конкурса, пластинки которого больше не пользовались спросом.

— Совершенно верно, — ответил я.

— Вы настолько извели секретаря в приемной, мистер Холман, что я посоветовала направить вас сюда, чтобы здесь мы могли поставить раз и навсегда все точки над «і». — Она злорадно улыбнулась. — Мистер Воган никогда никого не принимает без предварительной договоренности. Никаких исключений не может быть!

— Интересно, верит ли он в загробную жизнь? — задумчиво произнес я. — Понимаете, если верит, то должен быть готов всегда нарушить свое железное правило, как вы считаете?

— Пожалуйста, мистер Холман! — раздраженно оборвала она меня. — Я не хочу быть нелюбезной, но у вас нет ни малейшего шанса увидеться сегодня с мистером Воганом. — Она стала перебрасывать страницы настольного календаря. — Если вы изложите суть своего дела, я, так и быть, назначу вам встречу с мистером Воганом на пятнадцать минут в следующий четверг.

— Пожалуйста, — вежливо произнес я, — не заставляйте меня чувствовать себя кем-то вроде девушки по вызову.

Календарь с шумом захлопнулся.

— Если вы немедленно не уйдете отсюда, — отчеканила она, — я буду вынуждена распорядиться, чтобы вас силой выдворили из здания.

— Почему бы вместо этого вам не позвать мистера Вогана? — спросил я дружелюбно. — Скажите ему, что явился некий Холман, который считает, что чем дольше его заставят ждать встречи, тем меньше шансов у одной золотоносной инвестиции по имени Ларри запустить когти в другую золотоносную инвестицию по имени Тони.

Секретарша с минуту оторопело смотрела на меня, дважды открыла и закрыла рот, затем выскочила из-за стола и исчезла в кабинете шефа. Я закурил и стал терпеливо ждать ее возвращения. Прошло минут десять, прежде чем она вновь заняла свое место за столом и, поиграв несколько секунд карандашом, с кислым видом подняла на меня глаза.

— Мистер Воган примет вас сейчас, — сказала она угрюмо. Карандаш указал на дверь за ее спиной: — Вон туда!

Попав «туда», я слегка удивился, что офис Вогана обставлен по старинке. Бумаги торчали из ящиков картотек, уставленных в ряд на скамье, как это бывает в офисах третьесортных компаний с малочисленным персоналом. Посреди комнаты стоял замызганный старый письменный стол, окруженный такими же допотопными стульями. Мне даже захотелось присесть и заглянуть под стол: нет ли там медной плевательницы.

Воган поднялся, слегка касаясь кончиками пальцев крышки стола, тяжело оперся на них, изучая меня холодным немигающим взглядом.

Это был маленький человечек неопределенного возраста с почти лысой головой. Вытянутое, худощавое лицо избороздили глубокие морщины, придававшие ему сходство с рептилией. Одежда была скромной и чистой, руки и ноги маленькими и аккуратными. Мне не доводилось прежде встречать аккуратненького крокодила, разгуливающего на задних лапах, но Дэвис Воган доказывал, что они встречаются.

— Крайне любезно с вашей стороны уделить мне немного времени, мистер Воган, — сказал я.

— Мне стало любопытно, учитывая способ, которым вы добились нашей встречи. — Не голос, а сухой шепот, словно у Вогана были повреждены голосовые связки. — Садитесь, мистер Холман.

Я сел. Он еще несколько секунд изучал меня немигающим взглядом.

— Я жду своего помощника, — неожиданно сообщил он. — Но, по всей вероятности, его что-то задерживает, и дольше мы ждать его не будем… — Он медленно откинулся на спинку стула. — Будьте любезны объяснить суть двусмысленного сообщения, которое вы передали через моего секретаря.

— Не хочу быть нескромным, мистер Воган, — вежливо произнес я, — но мы сэкономим много времени, если вопрос задам я. Вы знаете, кто я такой?

— Да.

Не было похоже, чтобы мое имя произвело на него особое впечатление.

— Так вот, у меня есть клиент, который хочет получить подробный доклад на Ларри Голда. Как я понимаю, он хочет знать все, что касается парня. Его происхождение, вкусы во всем, кончая галстуками, кто им владеет и делает ему карьеру и тому подобные сведения. У меня предчувствие, что, если бы я обратился к самому Ларри за информацией, вам бы это не понравилось.

Раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошел высоченный худощавый тип. Он остановился перед Воганом и выразительно пожал плечами.

— Пришлось задержаться… Эти проклятые бараны!..

Голос у него оказался громкий, уверенный и отнюдь не виноватый.

— Не имеет значения, — прошелестел Воган. — Познакомься с Риком Холманом. — Он ткнул указательным пальцем в мою сторону. — У него проблема. — Он слегка улыбнулся мне. — А это Уолт Ламсден, мой помощник, мистер Холман.

Ламсдену, как и секретарше, было тоже за тридцать, но выглядел он превосходно. Густые черные волосы коротко подстрижены, худощавое лицо покрыто ровным загаром, костюм сидел безукоризненно. Рот широкий, тонкогубый и очень злой, и синевато-серые глаза казались необычайно холодными.

Я вежливо наклонил голову.

— Это тот Холман, который работает на боссов студий? — спросил Ламсден у Вогана.

— Совершенно верно, — ответил тот, — и в настоящее время у него имеется проблема. Будьте любезны, мистер Холман, повторите Уолту все, что вы сейчас сообщили мне.

— Почему бы нет?

Я послушно повторил все ранее сказанное, закончив словами: «Если бы я обратился непосредственно к Ларри Голду и попытался выкачать из него сведения, вам бы это, вероятно, не понравилось?»

Несколько секунд они молчали, затем Воган со слабой усмешкой посмотрел на своего помощника.

— Умно? — прошуршал он.

— Умно? — Ламсден откинул голову и хрипло рассмеялся. — Я считаю это бунтом!

— У него сильно развито чувство юмора, — пояснил мне Воган. — Вы правы, мистер Холман, мне бы это не понравилось.

— Именно это и является причиной моего присутствия здесь, — объявил я спокойно. — Я решил, что, если выложу свои карты на стол, мы можем прийти к обоюдному согласию.

— Например, мистер Холман?

— Например, вы дадите Голду добро откровенно поговорить со мной. И поможете мне раздобыть факты для моего клиента.

— Вы предполагаете, что один из наших агентов гулял в горах Теннесси и нашел Голда под скалой? — заговорил Ламсден. — Может быть, и вы, Холман, также, погуляв под луной, решили предложить нам влить с вашей помощью новую кровь в пластинки в стиле вестерн? — Он задохнулся от смеха, восторгаясь собственным остроумием: — Кстати, нет ли у вас под жилеткой гитары, Холман?

— А что еще вы делаете в этой организации, мистер Ламсден? — вежливо спросил я. — Помимо того, что подвизаетесь в качестве шута на деловых встречах вашего босса?

— Послушайте! — Его лицо потемнело от гнева. — Вы хотите…

— Заткнись, Уолт, — прошелестел Воган. — Холман пришел сюда не для того, чтобы нас забавлять. Должна быть какая-то подоплека.

— Правильно, — подтвердил я, вспомнив, что уже слышал аналогичную по смыслу фразу. — Хотите угадать имя моего клиента?

— Разумеется, это не сама малышка Астор, — зашептал Воган, — а также не ее студия. Значит, остается последняя кандидатура. Мэсси? Если только ненормальная тетушка не вздумала снова испортить карьеру Тони.

— Ваша первая догадка верна, это Айвен Мэсси, — сказал я. — Именно ему требуется доскональный объективный доклад о Ларри Голде. Когда он его получит, то даст прочесть Тони Астор. И если после этого она по-прежнему захочет стать женой Ларри, он не будет возражать.

— И вы полагаете, что я поверю во все это? — сказал Воган.

— Это правда! — уверенно произнес я. — Не перехитрите в данном случае самого себя, мистер Воган. Я веду честную игру. Именно это поручил мне Мэсси. При нашем разговоре присутствовала мисс Астор. Так вот, мое предложение предельно простое: если вы сочтете возможным сотрудничать со мной и помочь подготовить доклад, моя задача будет осуществлена гораздо быстрее и легче. Если же нет, я ведь все равно раздобуду факты, только задача сильно усложнится…

— Вы чертовски правы, Холман! — проворчал Ламсден.

— …и мне трудно будет оставаться непредубежденным по отношению к Ларри Голду, — закончил я. — Вы хотите об этом подумать, мистер Воган?

— Какого рода помощи вы ждете от меня? — медленно спросил он.

— Вы разыскали мальчишку, — сказал я, — привезли его из Бронкса, когда ему было всего пятнадцать лет, и сделали из него восходящую звезду рок-н-ролла. Потом вы распознали в нем подлинный талант и занялись его профессиональной подготовкой, учили хорошим манерам, уж не знаю еще чему все эти годы, короче, сделали из него то, чем он сейчас является, не так ли?

— Совершенно верно, — слегка кивнул Воган.

— Вы можете мне рассказать о Ларри ровно столько же, сколько парень расскажет о себе. — Я пожал плечами. — Можете также сообщить, сколько денег он получает, показать мне его нынешние контракты, поведать о его будущих планах. Вот такого рода помощи я жду от вас, мистер Воган.

— Вы уверены, что это все? — издевательски захохотал Ламсден. — А вам не требуется поработать с нашими секретными документами?

Воган взял тоненькую сигару с обрезанным концом, снял обертку, сунул ее в рот, зажал зубами и замер в ожидании. Ламсден заколебался, в глазах у него сверкнула холодная ярость, но он подошел к Вогану и зажег сигару огоньком золотой зажигалки.

Я пришел в восторг от столь отточенной техники, с которой Воган продемонстрировал, кто здесь хозяин.

— Интересное предложение… — На крокодильей физиономии появилось вкрадчивое выражение, когда он, попыхивая сигарой, развалился на стуле. — Я его обдумаю, Холман.

— Прекрасно, — произнес я и, немного помолчав, спросил: — Сколько времени вам понадобится, чтобы все обдумать, мистер Воган?

— Позвоните мне завтра днем, — вежливо ответил он. — Выход отсюда вы, разумеется, найдете сами.

Я нашел хижину Тони Астор на дороге к каньону, недалеко от бульвара Сансет, в половине десятого вечера. Это была хижина в той же мере, как Белый дом является домом. Снаружи дом Тони был выкрашен в розовый цвет.

Я медленно проехал мимо и припарковал машину перед сверкающим белым спортивным «мазерати», который стоил, на мой взгляд, не менее шестнадцати тысяч. Ворота на подъездную дорогу были уже заперты, и я предпочел совершить пешую прогулку в пятьдесят ярдов, нежели превращать случайный визит в некое событие.

Дверь открыла простенькая горничная, и мне пришлось подождать в элегантном холле, пока она поднималась по винтовой лестнице спросить, дома ли мисс Астор для мистера Холмана. Две минуты спустя она проделала тот же путь заново, но за нею уже шел я.

Она проводила меня к спальне, где, очевидно, в этом году Тони принимала посетителей.

С первого взгляда мне показалось, что художник-декоратор внезапно рехнулся и смело воплотил свои сексуальные фантазии, устроив однокомнатный гарем для десятка рослых и совершенно нагих нимф-блондинок. Пол являл собой море шелковистых, похожих на меховые, ковров. Стены, потолок и мебель были белого цвета, сплошная стеклянная стена отделяла спальню от наружной террасы, на которую выходили стеклянные же двери, и все это задергивалось тяжелыми портьерами из черного бархата.

Кровать была типично голливудской: размером примерно восемь на десять футов, застланная роскошным черным бархатным покрывалом, под стать портьерам. Над кроватью висел телевизор из слоновой кости с большим экраном. Вся мебель была имитацией французского антиквариата, в том числе настенное зеркало внушительных размеров как раз напротив кровати. Даже телефон на прикроватном столике был точной копией старинного аппарата из киноэпопеи времен Дугласа Фербенкса.

Когда мои глаза и уши привыкли к этому великолепию, я переключил внимание на людей. Сперва я подумал, что их трое, но более внимательный взгляд внес коррективы: одним из трех была кукла ростом с настоящего ребенка, лежавшая на кровати. Голова ее покоилась на атласной подушке, синие глаза, обрамленные густыми ресницами, уставились в потолок.

Рядом с куклой, на такой же подушке, лежала живая голова со слегка растрепанной прической, принадлежавшая Тони Астор. Обе — и кукла и девушка — были одеты в одинаковые пижамы из черного шелка с оборкой из черных кружев по линии бедер, из-под которой едва виднелись черные же трусики.

Мне показалось, что кукла с ее ангельской улыбкой выглядела оживленнее ее владелицы.

Третий человек, тоже живой, присел на край кровати возле Тони, его рука ласково лежала на ее обнаженном бедре. Это был рослый и сильный парень с волосами цвета спелой ржи, отросшими до такой длины, когда рожь пора жать. Глубокие следы от многочисленных юношеских прыщей украшали его физиономию, заставляя сомневаться в невинном и даже наивном выражении его светло-голубых глаз. Сверкающие белизной ровные зубы как-то не соответствовали циничному изгибу губ.

— Привет, Рик! — лениво произнесла Тони, продолжая смотреть в потолок.

— Привет, Тони.

— Это Ларри Голд… — Она неожиданно хихикнула. — Могу поспорить, вы уже об этом догадались. — Она положила свою руку на его пальцы, сильно нажимавшие на ее бедро. — А это, Ларри-беби, Посланец Внешнего Мира — Рик Холман!

— Привет, Ларри.

— Привет. — Голос у него был хрипловатый. — Тони только что рассказывала мне о вас.

— Вот и хорошо, — пробормотал я.

— Я не против. — Он равнодушно пожал широкими плечами. — Мне нечего скрывать, и если это избавит от заботы ворчливого медведя Мэсси, что ж, прекрасно! Приступайте немедленно и расследуйте насчет меня все, что хотите, мистер Холман.

— Сегодня днем я разговаривал с Дэвисом Воганом, — сказал я. — Думаю, он рассуждает точно так же.

— Вы с ним говорили? — Его усмешка на минуту исчезла. — Он на самом деле так сказал?

— Полагаю, он собирается так сказать, — ответил я правдиво. — Наверняка знать буду завтра днем.

— Как вам это нравится? — Он широко улыбнулся. — Неужели старый негодяй с годами стал терять рассудок? — В его глазах мелькнул торжествующий огонек, когда он посмотрел на девушку. — Похоже, милая, в конце концов у нас не будет никаких проблем!

Его пальцы впились в ее бедро, и она вскрикнула — не то от боли, не то от экстаза.

Человек, который легко приходит в замешательство, должен выбирать себе иное занятие, чем у меня, — я всегда так считал. Что-нибудь лишенное неожиданностей, шаблонное — вроде продажи надувных бюстгальтеров гологрудым туземкам с острова Бали. Но в данный момент я был так близок к замешательству, что позабыл о своих рассуждениях. Вторично на протяжении дня Тони Астор была полуголой в моем присутствии, но на этот раз меня едва не смутило бесстыдство, с которым она растянулась на собственной постели. Не говоря уже о том, что парень, ее возможный будущий муж, по-хозяйски распоряжался ее обнаженным телом, не стесняясь моего присутствия. Я не ханжа и не святоша, но я был, кажется, действительно смущен, поскольку сам оказался виноват во всем. Явился без приглашения и встретил прием, который мог бы остудить даже эскимоса. Никто не предложил мне присесть или выпить стаканчик. Самое же неприятное заключалось в том, что никто и не собирался мне что-то предлагать. Мой визит провалился, и следовало признать, что Голд — черт бы его побрал! — наверняка может находиться у Тони сколько ему угодно. А мне теперь оставалось одно: поскорее убраться вон.

Я открыл было рот, чтобы проститься, когда раздался тихий стук в дверь и появилась горничная.

— Извините меня, мисс Астор, — сказала она почтительно, — но приехала мисс Простетт и настаивает на встрече с вами. Она уверяет, что это крайне важно.

Лицо Тони приобрело страдальческое выражение; она посмотрела на горничную, потом переадресовала свое возрастающее негодование потолку.

— О Господи! — яростно воскликнула она. — Что еще потребовалось моей двоюродной сестрице?

— Только не я! Это определенно! — с кислой миной изрек Голд. Он снял руку с бедра Тони и вскочил с кровати. — Трое — уже толпа, милая, но четверо — настоящее убийство. Особенно, когда эта дама появляется на сцене. Я улетучиваюсь, прежде чем она пырнет меня ножом в бок!

— Не уходи!

Видимо, мысль об его уходе настолько ее встревожила, что она приподняла голову с подушки.

— Ты же знаешь, каковы наши отношения с кузиной Лайзой, милая, — недовольно произнес Голд. — Лучше слинять до того, как начнется скандал. Увидимся завтра вечером, да?

— У нас будет официальный торжественный обед, — сразу встрепенулась она. — С шампанским и фейерверком на террасе! Тебе это понравится, не правда ли, Ларри, милый?

Она обеспокоенно посмотрела на него.

— Ты меня знаешь, крошка! — Самодовольная ухмылка вернулась на его лицо. — Вообще-то я сторонник простой и сытной пищи, но, конечно, приду. Где-, то в половине восьмого?

— Не опаздывай!

Ее голова снова упала на подушку, и тело расслабилось, поскольку она услышала, что Ларри придет завтра.

— Я никогда не опаздываю! — Он заговорщически подмигнул мне, будто я тоже должен был участвовать в завтрашнем веселье. — Рад был с вами познакомиться, мистер Холман. Надеюсь, теперь мы будем часто встречаться.

— Наверное.

Он засунул руки глубоко в карманы брюк и, покачиваясь, вышел из комнаты, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Когда он проходил мимо меня, я с трудом подавил в себе желание дать ему пинка под зад.

Терпеливо ожидавшая на пороге горничная негромко кашлянула:

— Теперь я могу проводить сюда мисс Простетт, мисс Астор?

— Да, конечно! — раздраженно ответила Тони. — А если вам захочется сделать ей на лестнице подножку, так, чтобы она упала и сломала себе ногу, то в конце месяца вы получите от меня премию.

Девушка засмеялась, посчитав это необходимым в данной ситуации, но тут же повернулась и побежала вниз. В комнате воцарилась неприятная тишина, которая через секунду была нарушена чмокающим звуком: Тони сосала палец.

— Полагаю, я выбрал неудачный вечер для визита, — произнес я мрачно. — Прошу прощения. В следующий раз я сначала позвоню и узнаю, удобно ли прийти.

Произнося подобные избитые фразы, я давно взял за правило не слушать себя. Тогда не так противно.

Раздался звук, напоминающий хлопок, — Тони вытащила палец изо рта.

— Не уходите, Рик! Если вы останетесь здесь, моя противная кузина не задержится. Если же вы уйдете, она доведет меня до истерики, проторчит полночи, а потом у меня будет бессонница!

— Хорошо… — Я пожал плечами. — Если вы так желаете… Конечно, я не…

Неожиданно в комнату ворвался ураган, пронесся мимо меня, словно я был пустым местом, и закончил путь возле кровати, нависнув, подобно облаку, над Тони.

— Все, что я хочу знать: кто его нанял — Воган или ты? — потребовал ураган низким угрожающим голосом. — Если ты, то я немедленно отправляюсь к Айвену и сообщаю ему, что его прелесть надувает своего папочку прямо у него под носом!

После того как я перестал изумленно моргать, ураган обрел форму стройной блондинки лет тридцати с фантастической высокой прической, напоминающей королевскую корону. В ушах у блондинки были серьги в форме кинжалов, в которых, как мне показалось, отражались отблески боевых огней ее серо-зеленых глаз. На блондинке было светло-коричневое платье из джерси, плотно облегающее фигуру и демонстрирующее детали этой фигуры с мельчайшими подробностями.

Такая картина обычно вызывает у сильных мужчин дрожь, а у слабых — слюнотечение. Я крепко стиснул губы, испугавшись, что переоценил свою выдержку. Подобных контуров мне еще не доводилось встречать.

Белокурая дама была высокого роста, в ней чувствовалась элегантная грациозность и гордая уверенность в притягательной силе высокой груди, гибкой талии и округлых бедер. В наши дни подобные Женщины с большой буквы — редкость. Мужчинам же внушают, что идеал красоты — анемичное тощее создание, полностью лишенное подлинной женственности.

— Ну?

Неприкрытая угроза, прозвучавшая в голосе, заставила меня вздрогнуть.

Тони с минуту угрюмо смотрела на нее, потом схватила огромную куклу и прижала к себе.

— Не обращай внимания на эту противную старуху, Бебе, — заговорила она с куклой сюсюкающим голосом. — Это же всего-навсего мерзкая старая сука Лайза, та самая, про которую окрестные мальчишки рассказывали всякие гадости, когда она еще только перешла в старший класс.

— Хватит корчить из себя несовершеннолетнюю шлюху, Тони! — рявкнула блондинка. — Мне нужен ответ. Так ты или Воган?

— Не плачь, Бебе, — ласково приговаривала Тони. — Мама не позволит злой ведьме обидеть тебя. Она приходит сюда, только чтобы болтать безумную чушь, и никто ее не понимает. А если она не уберется немедленно отсюда, — Тони беспомощно хихикнула, — я у нее спрошу, чем она занималась с Джонни Смитом, когда я их обнаружила в тот раз на заднем дворе школы…

Подобие взрыва и пронзительный крик боли раздались почти одновременно, когда блондинка вцепилась в Тони, подняла ее за плечи и сильно встряхнула:

— Прекрати! Иначе ты целую неделю не сможешь сидеть!

Свою угрозу она подкрепила звонким шлепком по мягкому месту Тони.

Та упала на спину и посмотрела на обидчицу полными слез глазами. Очевидно, эти слезы были вызваны не болью, а яростью от собственного бессилия.

— Я убью тебя! — заявила Тони с детской свирепостью. — Ты ведь это знаешь, милая кузина Лайза, не так ли? На днях я собираюсь…

— Я велела тебе прекратить глупости! — твердо заявила блондинка. — Спрашиваю в последний раз: ты или Воган?

— Я не знаю, о чем ты говоришь!

— О’кей!

Блондинка глубоко вздохнула, решив, очевидно, воздержаться от дальнейшего рукоприкладства.

— Скажи, это Айвен Мэсси нанял сегодня утром какого-то недоноска, чтобы тот выяснил подноготную Ларри Голда?

— Да, конечно, — с вызовом ответила Тони, — и мы договорились. Если я все еще буду хотеть выйти за Ларри замуж после того, как увижу доклад Рика о нем, Айвен со мной согласится и не станет препятствовать нашему браку.

— Рика? — Блондинка произнесла мое имя как ругательство. — Ты лишь утром познакомилась с этим мелким грязным предателем Холманом и уже с ним накоротке?

Тони истерически захохотала, потянулась за куклой и прижала ее к груди.

— Кузина Лайза только что сморозила невероятную глупость, — заговорила она нараспев. — Противная старая леди несет невероятную чушь и сама еще не понимает, как это неприлично!

— Возможно, это я должен объяснить ей? — Мой бесстрастный тон ударил словно током: блондинка повернула ко мне искаженное яростью лицо и, очевидно, лишь теперь заметила мое присутствие в комнате.

— Черт побери, а вы кто такой? — требовательно спросила она.

— Ничтожество, — ответил я, обнажая зубы в совершенно идиотской улыбке, — мелкий грязный предатель, о котором вы только что говорили, Рик Холман!

— Ох! — воскликнула она испуганно. — Нет, нет!

Тони Астор смело выпрямилась на кровати и посмотрела на меня с дьявольским блеском в глазах.

— Рик, вы должны дать ей по губам ребром ладони! — Голос Тони был полон садистского ожидания. — Она сама напросилась, она обозвала вас скверными словами! И заслужила, чтобы у нее распухли губы. Поддайте ей, чтобы она надолго запомнила! Я помогу, если хотите.

Медленная презрительная улыбка скривила чувственные губы блондинки.

— Ну что ж, я получила ответ. По случайному совпадению нашла человека, который побывал сегодня у Вогана. К тому он еще и заигрывает с моей полуголой кузиной в ее спальне. Это все, что вам причитается от сделки, мистер Холман? Повозиться с кузиной Тони? — Она медленно покачала головой. — Вас обвели вокруг пальца, приятель. Следовало настоять на какой-никакой денежной оплате. Возможно, кузина Тони выглядит миленькой и привлекательной, изображая из себя девочку с куклой, но это ширма. Иными словами — упаковка. Она скучна и неинтересна, когда дело доходит до существенного. Во всяком случае, так говорит ее бывший муж Кент Шелтон.

Из груди Тони вырвалось рычание, она по-кошачьи прыгнула с кровати и набросилась на блондинку, сбив ее с ног. Трудно найти слова, чтобы описать последующее. Они боролись, царапались, таскали друг друга за волосы, катаясь по черному ворсистому ковру, как пара разъяренных фурий.

Я с интересом наблюдал за необычным спектаклем, пока сражение не достигло такого момента, когда я испугался, что они могут убить одна другую.

На туалетном столике стояла огромная ваза с белыми розами, она мне и подсказала, что надо предпринять. Вынув из воды цветы, я подошел к полю сражения, выжидая подходящий момент. Когда воительницы оказались непосредственно на линии огня, я не спеша вылил воду из вазы им на головы. Раздался слитный яростный вопль, неожиданный душ оказал превосходное действие: битва прекратилась.

Наступило классическое время считать раны. Обе, в общем и целом, выглядели одинаково: две ведьмы из «Макбета», свалившиеся со своих метел на высоте в пятнадцать футов без парашютов.

Но детали, разумеется, были различными.

Тони первой стала подсчитывать понесенные потери. Ее глаза расширились от ужаса, когда она обнаружила, что случилось с кокетливой пижамой: она оказалась обнаженной до пояса, с пятью параллельными царапинами, оставленными ногтями кузины Лайзы у нее на животе.

Она вскинула голову, встретилась с моим сочувственным взглядом, застонала и, перевернувшись на живот, спрятала лицо в ладони.

Мокрая после душа блондинка уселась на ковре и посмотрела на меня. Во всяком случае, мне так показалось, хотя полной уверенности, конечно, не было. Ее поразительная прическа развалилась в пылу сражения, являя теперь нечто из ночных кошмаров. Мокрые пряди закрывали ее лицо. Ее платье от ворота до пояса распахнулось на шесть дюймов, отчего возник любопытный контраст между светло-коричневым тоном ткани и естественным цветом тела, слегка прикрытого голубым атласным бюстгальтером. Юбка была тоже разорвана до самого подола, и вид ее стройных ног, надо сказать, был поразительно нескромным, если не сказать — вызывающим.

Она издала гортанный звук и нетерпеливо отбросила с лица растрепанные пряди волос. Серо-зеленый глаз свирепо глянул на меня.

— Увезите меня отсюда! — прошипела Лайза. — Иначе я задушу ее голыми руками!

Глава 3

Я плеснул в два бокала мараскина с водкой, с удовольствием размышляя, что именно ваза с белыми розами привела пострадавшую в драке блондинку в мой дом, но тут и она сама появилась из ванной и поднялась по пяти ступенькам в гостиную. Единственное, что я смог предложить ей в качестве сухой одежды, были гавайская рубашка и бермуды. У меня горло стиснуло от жалости, когда я подумал о судьбе последних.

— Я думала, что шорты достаточно большие и прекрасно мне подойдут, — сообщила Лайза в ответ на мой невысказанный вопрос. — Но потом я взглянула в зеркало, — нет, даже у женщины-борца должна быть своя гордость!

Внезапно глаза ее блеснули.

— Выпивка для меня?

Она поспешила к бару. Ее сильные ноги гибко покачивались, а переплетенные пальмы на моей рубашке возбужденно поднимались и опускались, чего прежде с ними никогда не бывало. Неприятное впечатление произвела на меня только излишняя длина рубашки. Если бы она была хоть на дюйм короче, не пришлось бы напрягать глаза в надежде на то, что под ней в конце концов мелькнут голубой шелк и кружева.

Лайза протянула руку к ближайшему бокалу и одним глотком наполовину осушила его, после чего удовлетворенно вздохнула.

— Это поразительно удачный напиток, Рик Холман! — произнесла она с чувством. — Полагаю, даже такое ничтожество и мелкий предатель, как вы, должен обладать хотя бы одним талантом.

— Вы хотите вернуть мне рубашку? — проворчал я. — Или я должен сам разорвать ее на спине у противной старой леди?

— Извините, я просто пошутила! — быстро ответила она. — Я не в состоянии драться с вами десять раундов, Холман… Хватит баталий на сегодня!

— Большая кузина Лайза, — спросил я напрямик, — почему вы так ненавидите маленькую кузину Тони, а она вас? Мне это представляется диким.

— Долгая история… — Она допила коктейль и со стуком поставила на стол пустой бокал. — Если хотите послушать, сначала сделайте еще по бокалу. Я собираюсь сесть, потому что безумно устала, но сесть, увы, не так-то просто. Коготки этой маленькой дряни весьма неделикатно обошлись с моей анатомией как раз на том месте, на котором сидят.

Лайза подошла к дивану и осторожно опустилась на него. Я неторопливо допил свой коктейль, потом приготовил два новых и перенес их к дивану. Она буквально выхватила у меня бокал. Я сел напротив и поразился, увидев благодарную улыбку на ее лице.

— Теперь я чувствую себя значительно лучше! — сказала она. — Какое счастье, что я не принадлежу к категории тощих красоток, отказывающих себе в прекрасных излишествах. Будь я манекенщицей, коготки кузины наверняка добрались бы до моих костей!

Я внимательно пригляделся к ней. Влажные волосы были зачесаны назад и не закрывали лица. Ее нельзя было назвать красивой в буквальном смысле слова, но сочетание твердого ума и животного магнетизма, ясно читаемых на ее лице, было чертовски привлекательным.

— На что вы так уставились? — спросила она обеспокоенно. — Эта паршивка подбила мне глаз?

— Нет, — ответил я, — я просто думал, что мне в жизни не приходилось встречать более сексуальной женщины, чем вы.

Ее чувственный рот изогнулся в насмешливой гримасе.

— Должна заметить, Холман, что у вас завидущие глаза! Час назад вы неплохо проводили время с моей худосочной маленькой кузиной, которая в полуголом виде валялась на постели, пока не появилась я и не нарушила вашу идиллию. А теперь вы решили компенсировать свои потери и позабавиться с большой кузиной? Кто же вы такой? Любвеобильный сердцеед? Скажите, вы не были травмированы в детстве? Может, кто-то убедил вас, что вы вообще не станете мужчиной, и поэтому с тех пор вы стараетесь доказать, что это было ошибкой?

— А вы определенно страдаете неудержимым словоизвержением, — парировал я. — Как вас называют друзья, Ниагарой? Вы не возражаете, если я возьму слово? Так вот, Тони прыгала по спальне в своей пижамке вовсе не для меня. Когда я приехал, там уже был Ларри Голд. Но он исчез сразу же, едва горничная сообщила о вашем приходе. Разве вы его не встретили на лестнице?

— Нет! — отрезала она.

— Вы меня разыгрываете. — Я строго посмотрел на нее. — Не мог же он испариться!

— По-видимому, именно это он и сделал! — фыркнула Лайза. — Конечно, если только он там действительно был.

— Разумеется был! — Я повысил голос. — Когда горничная сообщила о вашем появлении, он сказал, что удаляется, прежде чем у вас появится шанс пырнуть его ножом.

— Да, это мог сказать только Ларри Голд, — задумчиво произнесла она. — Возможно, он нырнул в какое-то другое помещение наверху и скрывался там до тех пор, пока я не вошла в спальню Тони.

— Вы его пугаете?

— Да, я пугаю этого мелкого прохвоста до полусмерти всякий раз, когда вижу, — с издевкой сказала Лайза. — Ларри знает, что я вижу его насквозь. Это же подобострастный червячок, который так долго извивался на крючке у Вогана, что полностью потерял силу воли, если она когда-то у него была. А теперь он полагает, что единственная возможность освободиться от крючка — это найти взамен другого червяка, более жирного, как, например, Тони.

— Вам-то какая разница, если они это сделают? Вы же все равно терпеть ее не можете?

— Если я сижу на вашем проклятом диване, это вовсе не значит, что вы можете разыгрывать из себя психиатра, получающего пятьдесят долларов в час! — резко заявила она. — И я вовсе не питаю к ней ненависти. Да, она избалованное, взбалмошное создание. Ее молодой эгоизм и самонадеянность постоянно выводят меня из терпения. И я не хочу, чтобы она сделала еще худшую ошибку, чем с Шелтоном. Мы с ней вместе росли, и я чувствую себя в известной степени ответственной за ее судьбу. Понимаю, что это нелогично, но тут уж ничего не поделаешь! Возможно, только опытный врач мог бы объяснить, почему я так отношусь к этой заводной кукле.

— Мой диван предназначен для праздного времяпрепровождения, а не для психоанализа, мисс Простетт, — сухо заметил я. — Так что не давайте воли своим сомнениям. У меня нет ни малейшего желания разгуливать по причудливым извилинам вашего первобытного подсознания!

— Прекрасно! — Она бросила на меня оценивающий взгляд. — Ох и хитрый же вы сукин сын! Разве не вы сами вызвали меня на этот разговор?

— Только не на такой… Расскажите мне о другом.

Как получилось, что вы информированы о моей встрече с Мэсси и вашей кузиной и о моем посещении Вогана?

— Мне сказал Тайлер, — ответила она с улыбкой превосходства. — У него прямая связь с офисом Вогана, и вам бесполезно бежать с данным сообщением к Вогану, потому что ему об этом тоже известно, только он никак не может вот уже несколько лет обнаружить, где течет труба, — и никогда не обнаружит!

— Обождите, Ниагара! — рявкнул я. — Я спросил вас о сущем пустяке, а в ответ получил десяток новых проблем.

Она выразительно пожала плечами.

— Разве я виновата в том, что вы такой тугодум?

Я скрипнул зубами.

— О’кей. Кто такой, черт возьми, этот ваш Тайлер?

— Человек, который хочет жениться на Наоми.

Я некоторое время невразумительно мычал, а она откинулась на спинку дивана и смаковала коктейль.

— Я понимаю, что во мне говорит явное скудоумие, но все же, черт побери, кто такая Наоми?

— Моя мать.

— А тип, который желает на ней жениться и имеет прямую связь с офисом Вогана, — Тайлер?

— Да, Тайлер Морган. — Медленная улыбка изогнула ее губы. — Полагаю, теперь мы квиты. Я не забыла про ваше наглое заявление о первобытной сущности моего подсознания… Желаете еще послушать рев Ниагары?

Если да, то я готова доложить вам так, чтобы вы наконец могли понять.

— У меня нет выбора, — сказал я покорно. — Без вашей помощи я просто запутаюсь во всех этих хитросплетениях!

— Именно Наоми, моя мать, заварила всю кашу, — беспечно начала Лайза. — До замужества она была хористкой в шоу-бизнесе. Ей, правда, не удавалось выйти в первые ряды, но дама она с амбициями, да еще какими! С раннего возраста Наоми твердила мне, что в один прекрасный день я стану кинозвездой. Но против этого были три фактора: у меня отсутствовал талант, я выглядела бобовым стручком и, наконец, совершенно не проявляла интереса к ее честолюбивым планам. Не подумайте, что это остановило Наоми, у моей мамы невероятная сила воли! Она недоверчиво улыбалась, когда учитель пения уверял ее, что мне медведь на ухо наступил. Она была само очарование, когда учитель танцев заявил, что не в силах что-либо сделать с ребенком, у которого три левые ноги. Ну и просто рассмеялась, когда портниха тактично заметила, что я гораздо лучше выгляжу в джинсах.

Когда мне исполнилось десять лет, случилось несколько событий, и Наоми получила то, о чем так долго мечтала. Ее сестра вместе с мужем погибли в автомобильной катастрофе, оставив трехлетнюю дочь сиротой. Наоми убедила моего отца удочерить девочку. Вот тогда это хитрое кудрявое создание вошло в мою жизнь. Ее звали Вильмой, но Наоми назвала ее Тони. Через год мои родители разошлись. Полагаю, именно тогда мама и решила посвятить свою жизнь новой задаче: сделать звезду из Тони. Фортуна обманула ее с собственным ребенком, и она не хотела упустить последний шанс.

— Значит, Тони стала для нее единственной радостью? — спросил я. — И вы сильно переживали?

— Еще как! — ответила она со вздохом. — Наоми была моей матерью, но именно мне пришлось играть роль Золушки в нашем доме. В школе я прекрасно училась, но мать не пришла туда даже на торжественный выпуск, потому что у Тони было пробное прослушивание на роль чьего-то ребенка в телевизионном спектакле. Тони, конечно, получила эту роль, и дома был устроен праздник.

Но меня даже не спросили, как я окончила школу. А когда я заговорила о своем желании поступить в университет, меня просто никто не стал слушать.

— Лайза, милая, — сказал я осторожно, — я вижу, что ваша душа травмирована еще в детстве. Давайте пропустим остальное и перейдем сразу к Тайлеру Моргану.

— О’кей, садист! Итак, Тони записала свою первую пластинку в возрасте двенадцати лет для фирмы «Мелодия и ритм». В то время Тайлер Морган был там большим человеком, и он по уши влюбился в маму. Но Наоми была занята исключительно карьерой своей девочки, так что вопрос о браке тогда отпал. Однако на протяжении многих лет их связь не прерывалась, а когда Тони выросла и выскочила замуж за Шелтона, я подумала, что Тайлер дождался своей очереди.

— Почему?

— Потому что впервые за всю безукоризненно покорную жизнь Тони решилась совершить поступок, не испросив заранее разрешения Наоми, — весело рассмеялась Лайза. — Наоми негодовала, стонала и рыдала, она закатывала истерики, — это был цирк одной женщины, в котором одновременно демонстрировались три разных трюка. Вот я и решила, что теперь уж она приберет к рукам Тайлера. Но однажды Кент ополчился на Тони. Это случилось через четыре месяца после свадьбы. Наоми снова взвилась на орбиту, но с этого времени ее взаимоотношения с Тони перешли в стадию любовь — ненависть. В данный момент, насколько мне известно, Наоми испытывает ненависть к своей «маленькой девочке-звезде». Из-за Ларри Голда, разумеется. Поэтому я и посчитала, что мне надо что-то в этом отношении предпринять, в особенности после того, как Тайлер сообщил мне про Вогана.

— Тайлер Морган продал свою компанию Вогану, так я понимаю?

— У него был скверный год, потребовались деньги, и он совершил непоправимую ошибку, взяв Вогана в качестве компаньона, активно не участвующего в деле. Не успел он оглянуться, как этот бесправный партнер оказался в его кабинете, причем заявил об этом весьма громким голосом. А через три месяца Воган обязал компанию снабжать пластинками свою собственную империю дешевеньких ресторанчиков и клубов, которая существовала, вообще-то говоря, незаконно. И когда Воган заговорил о том, что он пригласит собственных певцов для записи более ходовых пластинок, Морган понял, что его время ушло. Воган выплатил Тайлеру не более одной пятой подлинной стоимости его акций. И с тех пор Морган его смертельно ненавидит.

— Каким образом вы настолько сблизились с Морганом, что он рассказывает вам о делах в офисе Вогана? Например, эта информация о Ларри Голде?

Она хитро улыбнулась.

— Выйдя из компании по выпуску пластинок, Морган организовал агентство, представляющее артистов на основе личного администрирования. Дело оказалось весьма прибыльным. А я после окончания факультета журналистики стала работать у него в отделе рекламы. В настоящее время я менеджер…

— Почему он так заинтересован в том, чтобы помешать Тони выйти замуж за Голда? — спросил я раздумчиво. — Я не занимался, конечно, этим вопросом, но, будучи на его месте, я бы молился, чтобы брак состоялся. Ведь тогда ваша мать откажется от покровительства молодому дарованию и согласится стать его женой.

— Именно на это и рассчитывал Тайлер, когда Тони выскочила за Кента Шелтона, — терпеливо объясняла Лайза. — Но вся эта история продолжалась недостаточно долго, чтобы Наоми успела выйти из своего истерического состояния. Второй брак Тони должен быть обязательно удачным — вот как он рассуждает.

— А что такое он узнал по своему тайному проводу? Почему это заставило его считать Голда неподходящей парой для Тони?

— Не знаю. Спросите его самого.

— Тогда последний вопрос, а потом я приготовлю выпивку, — сказал я.

— Да здравствует водка! — Она испустила вздох облегчения. — А то я уже испугалась, что вы по натуре скупердяй.

— Зачем вы мне все это рассказали, если считаете меня предателем, продавшимся Вогану?

Она осторожно изменила позу и, поморщившись, ответила:

— Может быть, мне следует ввести противостолбнячную сыворотку? Кто знает, где до этого побывали коготки Тони?

— Тоже мне, неженка, волнуетесь из-за каких-то пустяков, — нахмурился я. — Лучше отвечайте.

— Ну…

Она прикусила нижнюю губу и задумалась на пару секунд.

— Холман был для меня всего лишь именем, когда я ворвалась сегодня вечером в спальню Тони, но теперь я немного узнала вас и наполовину изменила свое мнение. Мне думается, у вас были собственные основания нанести визит Вогану. Возможно, вам надо было, чтобы он подумал, будто вы предлагаете ему сделку.

— Полагаю, мне необходимо поговорить с Тайлером Морганом, — сказал я. — Смогу я увидеть его утром?

— Наконец-то слышу разумный вопрос. Я устрою вам встречу на десять часов, если вам это подходит. Но если вы не дадите мне выпить, я позвоню в полицию и заявлю, что вы меня похитили и уже изнасиловали, а теперь решили отвезти домой, чтобы проделать то же самое с моей матерью.

— Иду к бару! — поспешил я ответить.

В этот момент зазвонил телефон, я так и замер, не успев встать.

— Как вам это нравится? — Лайза закатилась смехом. — Вы определенно пользуетесь суперобслуживанием нашего полицейского управления на Беверли-Хиллз. Не звоните нам, мы сами позвоним вам?

— Кто бы это, черт побери, мог звонить? — пробормотал я.

— А почему бы вам не снять трубку и не выяснить? — совершенно логично посоветовала она. — Вы даже не представляете, какой у вас идиотский вид с этим приподнятым задом! Как у орла, который шесть месяцев сидел на яйцах, а потом неожиданно вспомнил, что он всего лишь папаша, а не мамочка!

Я быстро двинулся к бару, где стоял телефон, ломая голову над тем, кто мог додуматься звонить мне в такой поздний час.

— А теперь, похоже, наш орел впервые задумался над тем, чем, черт возьми, занималась эти полгода мамочка-орлица! — весело смеялась она.

— У меня есть веник, так почему бы вам не позабавиться и не полетать на нем по комнате? — проворчал я, снимая трубку.

Какое-то время я прислушивался к едва различимым стонам на другом конце провода, соображая, не разыгрывают ли меня.

— Холман! — рявкнул я наконец, уже собираясь бросить трубку.

— Рик?

Я едва расслышал собственное имя, затем стенания усилились.

— Это Рик Холман, — сухо промолвил я. — Кто у телефона?

— Рик, вы должны мне помочь!

Голос был едва слышен. Он напоминал завывание ветра за окнами.

— Кто это? — повторил я, повышая голос.

— Вы должны мне помочь! — Голос молил на истерической ноте. — Он мертв, и теперь никого не осталось… А я так напугана, что не могу…

— Кто мертв? — завопил я.

— Они все умерли… Те, кого я люблю, мертвы, потому что я их люблю…

Снова раздался такой стон, от которого у меня зашевелились волосы на затылке.

— Успокойтесь! — пробормотал я. — Я не смогу вам помочь, пока не узнаю, кто вы такая. Так что скажите мне, Бога ради, с кем я говорю?

— Я убила Бебе еще до того, как она родилась. — Голос превратился в испуганный шепот. — Разве это не самое противное, самое отвратительное, что может сделать человек?

Услышав ключевое слово «отвратительное», я обрадовался:

— Это вы, Тони?

— Это был страшный грех, — продолжала она тем же испуганным шепотом. — Поэтому они прокляли меня, понимаете, Рик? Я убила Бебе, а теперь они убивают всех тех, кого я люблю. Это возмездие. Мой поцелуй смертелен!

Ее голос затих, превратившись снова в едва различимый стон, чтобы неожиданно взорваться с дикой силой:

— Рик, помогите мне!

— Конечно помогу, Тони! Конечно! Но сначала вы должны сказать мне, что случилось.

— Слушайте, — прошептала она.

Я напряг слух и сообразил, что включен магнитофон и кто-то поет.

Когда звучание прекратилось, Тони пояснила:

— Это пел мне Ларри. Больше он никогда не будет петь ни мне и никому вообще.

В трубке послышался щелчок.

Лайза стояла возле меня, тревожно глядя мне в лицо.

— В чем дело? — спросила она недоуменно.

— Тони, — сказал я. — Что-то там произошло. Что-то скверное, она как будто немного помешалась. Это связано с Ларри, но я не услышал ничего членораздельного. Он мертв, заявила она сначала, потом заставила меня слушать какую-то пластинку, сказав, что он поет ей, но больше петь никогда не будет. Ни ей и никому другому.

— Голд мертв? — Она оторопело покачала головой. — Но почему? Не могла же Тони… Нет, это исключено!

— Я немедленно еду к ней.

— Я поеду с вами, Рик!

— Нет, вам лучше остаться здесь! — произнес я, поражаясь собственной горячности. — В любом случае, не можете же вы отправиться туда среди ночи в моей рубашке и шортах.

— Полагаю, вы правы, — вежливо согласилась она. — Но я буду чувствовать себя здесь чертовски беспомощной. Это ужасно — сидеть сложа руки и ждать…

— Я позвоню вам, как только смогу… Скорее всего ничего серьезного не произошло. Может, это обычная истерика, слезливое настроение во хмелю. Такое не исключено, верно?

— Что она еще сказала? — спросила Лайза.

— Целую кучу какой-то совершенно бессмысленной ерунды о том, как она убила Бебе еще до ее рождения, и поэтому проклята! — сказал я. — Бебе — это же кукла, с которой она…

— Да, да, — нетерпеливо бросила Лайза. — А что еще она сказала?

— Спокойно! — произнес я, внимательно посмотрел на нее и пожал плечами. — Извините, но вам, видимо, не мешает подлечить нервы… Что еще? Ее поцелуй смертелен, потому что ее поцелуи убивают всех, кого она любит… Все это звучит настолько надуманно, что я бы поднял ее на смех, если бы она не была в таком смятении и отчаянии!

— Великий Боже! — прошептала Лайза.

Я посмотрел на ее побледневшее лицо, на слезы в уголках глаз и решил, что имею дело с неврастеничкой.

— Бедное запутавшееся дитя! — произнесла она с чувством.

— Какая муха вас укусила? — холодно спросил я. — Разве не вы самая несгибаемая в семье? И вдруг раскисли, не зная, есть ли основания для паники.

Она молча потрясла головой, потом глубоко вздохнула и прошептала:

— Простите. Вы, естественно, ничего не знаете.

— Чего не знаю?

— Тони собиралась родить ребенка от Шелтона. Но однажды ночью между ними произошла дикая сцена. Знаете, когда люди на протяжении двух часов осыпают друг друга оскорблениями и проклятиями. В конце концов Кент Шелтон набросился на нее с кулаками. После того как он ушел, Тони впервые в жизни напилась до потери сознания и свалилась с винтовой лестницы. Никто не знает, как это произошло, но, к счастью, горничная Хельга, та самая, которую вы видели сегодня у Тони, услышала шум и прибежала посмотреть, что случилось… Тони отделалась синяками, но ребенка потеряла. Она знала о беременности и с первого же момента уверяла, что у нее будет девочка по имени Барбара, Бебе… — Губы Лайзы задрожали. — Она никогда ни с кем не говорила о случившемся, но, выйдя из больницы, первым делом купила себе эту куклу…

Я живо представил себе огромную куклу, лежащую на кровати у Тони. В первую минуту я даже обознался, решив, что это живой ребенок… А как она ее укачивала, уговаривая нараспев нежным голосом: «Не плачь, Бебе». И кукла смотрела на нее голубыми стеклянными глазами и дарила ей застывшую ангельскую улыбку на фарфоровом личике.

— Разве вы не понимаете, что с ней случилось, Рик? — в отчаянии продолжала Лайза. — Она вбила себе в голову, что должна быть наказана за то, что убила собственного ребенка. Если Ларри Голд действительно умер, Тони будет уверена, что во всем виновато проклятие…

— Постойте! — перебил я нетерпеливо. — Мы же говорим о двадцатилетней женщине, а не о ребенке…

— Мы говорим как раз о ребенке! Вы же не знаете, как с ней обращалась Наоми все эти годы. Она была постоянно рядом, защищая ее, решая за нее и следя за тем, чтобы эти решения выполнялись. Она до шестнадцати лет не разрешала Тони проводить время в обществе ее сверстников, опасаясь, как бы те не отвлекли ее от мысли о карьере разговорами о мальчиках… Формально мы говорим с вами о почти двадцатидвухлетней особе, но во всех остальных отношениях — это шестилетняя девочка, потерявшаяся в лесу и мечущаяся среди деревьев от страха повстречаться со злыми духами и призраками. Ей хочется позвать на помощь, но она не знает никого, кто может помочь ей. Ее родная мать давно стала воспоминанием, а тетка только притворяется матерью для нее, на самом деле она — настоящий дьявол!

Глава 4

Без четверти двенадцать ночи я припарковал машину перед сверкающим белым «мазерати», и у меня мелькнула мысль: чем же весь вечер таким увлекательным занимался его владелец, если утратил интерес к своей великолепной спортивной машине.

Захлопнув дверцу, я торопливо зашагал к розовому дому и позвонил.

Горничная открыла дверь и воззрилась на меня с явным недоумением. На ней был длинный халат, туго завязанный поясом, а на голове накручен шарф. Она либо уже была в постели, либо собиралась ложиться спать.

Я мысленно нажал на нужную кнопку и вызвал на своей физиономии чарующую улыбку.

— Очень сожалею, Хельга, что побеспокоил вас так поздно, но мисс Астор неожиданно позвонила мне еще раз и попросила немедленно приехать, чтобы помочь урегулировать какую-то деловую проблему.

Я надеялся, что в моем голосе прозвучал достаточно ясный оттенок терпимости, который оценить можно было однозначно: мы оба прекрасно понимали, что любой из нас согласен сделать для Тони решительно все, о чем она попросит, потому что мы ее нежно любим, несмотря ни на что. Это сработало. Холодное выражение на некрасивом лице Хельги внезапно исчезло, она даже сочувственно улыбнулась мне.

— Понятно, мистер Холман, — приветливо произнесла она, — раз мисс Астор вас ожидает, все хорошо.

Она распахнула дверь, я вошел в холл и стал ждать, пока она снова не закроет входную дверь.

— Мне неловко, что пришлось побеспокоить вас, — заговорил я с обезоруживающей улыбкой, — поэтому я, пожалуй, поднимусь один, а потом и спущусь самостоятельно.

— Благодарю вас, мистер Холман! — проговорила она с благодарной улыбкой. — Спокойной ночи!

Я поднялся по крутой винтовой лестнице без излишней спешки, несколько секунд все равно ничего не решали, а мне не хотелось, чтобы горничная что-нибудь заподозрила. Впереди у нее немало переживаний, если, разумеется, в доме на самом деле произошло что-то скверное, а вовсе не очередной каприз Тони вызвал меня сюда, чтобы она могла излить душу.

Дверь в спальню была приоткрыта. Я распахнул ее и снова вступил в мир фантазии художника-декоратора.

На первый взгляд все здесь было как прежде. Кукла по-прежнему лежала на атласной подушке, взирая с ангельской улыбкой на потолок, дорожка из белых роз протянулась по пушистому черному ковру от туалетного столика до мокрого пятна на том месте, где сражались разъяренные фурии.

Самой же участницы потасовки в комнате не было. Встроенный в стену фонограф был включен, и, хотя я не принадлежу к поклонникам рок-музыки, удалось без труда узнать хрипловатый, приторно-сладкий голос Ларри Голда:

Я закурил сигарету, подумав о том, что нынешние поэты-лирики не слишком-то утруждают себя, сочиняя тексты песен.

Слабое дуновение ветра заставило меня обратить внимание на черные портьеры, затянувшие стеклянную стену. Бархат в центре слегка колыхался. Я раздвинул портьеры и обнаружил, что оба французских окна широко распахнуты. Тогда я выбрался на террасу, сопровождаемый тоскливой мелодией:

Терраса была большая — примерно сорок футов в длину и десять в ширину. Вокруг нее тянулась низкая белая балюстрада. Взору открывался великолепный вид на черно-синее калифорнийское небо, усеянное звездами. На секунду я задержался на пороге, потрясенный этой красотой.

Призрачная белая фигура, склонившаяся над перилами в углу террасы, успокоила меня: нет, это не старый душещипательный фильм с участием Тони Астор.

Я медленно двинулся к ней, боясь напугать ее своим внезапным появлением до того, что она выкинет какую-нибудь глупость. Подойдя почти вплотную, я осторожно взял ее за руку, и кожа ее показалась мне холодной как лед.

— Привет, Тони, — сказал я мягко.

— Он привык дурачиться, изображая клоуна, — внезапно заговорила Тони по-детски звонким голосом. — Вечно дурачился. Говорил, что я его Джульетта. Вечная клоунада. Прыгал, будто сражался на дуэли, паясничал и не обращал внимания на мои просьбы прекратить свои фокусы, потому что они вызывали у меня дрожь, но это его лишь подстегивало. Поэтому я сказала, что возвращаюсь к Бебе, мне надоело его дурацкое циркачество. Пусть идет к черту!.. Когда я уже вошла в спальню, то услышала его крик: «Эй, посмотри! Неустрашимый Ларри Голд выступает со смертельным номером!» — Ее голос внезапно задрожал. — Я обернулась: он стоял, балансируя руками, на балюстраде. Господи, до чего же я перепугалась, это было так страшно! Настоящее безумие! Мне было страшно смотреть, я ушла к кровати, взяла на руки Бебе и… и…

Она закрыла лицо руками.

— Успокойтесь! — сказал я ласково.

— Потом я услышала, как он вскрикнул! — прошептала Тони. — Я выскочила на террасу, но Ларри исчез. И тогда я поняла…

Она прижалась лицом к моей груди, сотрясаясь от рыданий.

Я тихонечко похлопывал ее по плечу, произнося какие-то бессмысленные слова, стараясь успокоить и утешить бедняжку. Наверное, они были совершенно бесполезны, но все же через какое-то время она затихла, подняла голову и взглянула на меня.

— Он все еще там, внизу! — прошептала она. — Но он лежит неподвижно, совсем не двигается. Я следила за ним целую вечность, Рик, целую вечность… Но он упорно не хочет шевелиться. Я считаю это подлым с его стороны, правда? Я хочу сказать, что шутка шуткой, но он же может простудиться, лежа так долго на холодном бетоне!

— Он все еще внизу? Где? — медленно спросил я.

— Вон там!

Она указала куда-то на черно-синее ночное небо над белой балюстрадой прямо перед собой.

— Посмотрите, Рик! Вы легко его увидите.

Я крепко вцепился в перила и перегнулся вниз. Господи, как далеко была земля! Дом стоял на краю обрыва, у подножия которого находилась ровная площадка, поросшая травой и простиравшаяся до ограждения, за которым был новый обрыв в глубокий каньон. Деревянные ступеньки шли до первой площадки. Нижняя ступенька опиралась на бетонированный бортик плавательного бассейна. Яростный свет прожекторов освещал мелкие детали, не требовалось никакого бинокля, чтобы разглядеть то, что было на площадке.

Жалкая маленькая фигурка распростерлась на спине почти точно подо мной, она казалась неопрятным темным пятном на стерильно белом бетонном дне плавательного бассейна. Я пережил весьма неприятные минуты, когда мне показалось, будто я вижу серое лицо Ларри Голда, глядящего на меня с упреком ничего не видящими глазами.

— Им понадобилось черт знает сколько времени, чтобы спустить воду и вычистить бассейн, верно? — спросила она меня дрожащим голосом.

Я медленно выпрямился и почувствовал, что ветер стих, наступила полная тишина. Даже Тони замерла, превратившись в белую мраморную статую. Единственный звук, доносившийся из спальни, был голосом Ларри Голда, исполнявшего бездарную лирическую песню вновь и вновь:

Тут голос на мгновение умолк, и мне почудилось, что я услышал легкий щелчок, — переключатель перевел адаптер к началу.

Тони внезапно вздрогнула и отвернулась.

— Я поняла, что он умер, едва только увидела, как он лежит недвижимый на дне бассейна, — сказала она тусклым, лишенным всяких эмоций голосом. — Но чем дольше я здесь стояла, тем сильнее надеялась, что в конце-то концов он вовсе не умер, а всего лишь контужен, сильно ушибся. Я подумала: если сосредоточиться на этом, если горячо молиться, возможно, это ему поможет, заставит пошевелить рукой или ногой, чтобы я поняла.

— Когда это случилось? — спросил я.

— Уже давно… — Она беспомощно пожала плечами. — Мне кажется, прошло уже целое тысячелетие.

— Через сколько времени, после того как это случилось, вы позвонили мне? — настаивал я.

— Не помню.

— Через час, два или три после того, как Лайза ушла из вашего дома вместе со мной? После ссоры между вами?

— Я не знаю, Рик. — Она в отчаянии покачала головой. — Клянусь Богом, не знаю…

— О’кей, оставим это.

Я взял ее за руку и увел с террасы в комнату.

При ярком освещении лицо ее походило на застывшую белую маску с двумя черными провалами вместо глаз. Я заставил ее сесть в обтянутое шелком кресло возле туалетного столика, отыскал, где у нее хранилось спиртное, и заставил выпить полрюмки неразбавленного виски.

Она согласно кивнула, когда я сказал, что мне надо оставить ее на пять минут.

Я вышел из дома через парадную дверь, оставив ее незапертой, чтобы снова не тревожить Хельга, обошел вокруг дома и спустился по ступенькам к бассейну.

Ларри Голд лежал на бетонном дне сухого бассейна. Я спустился туда, чтобы все осмотреть детально. Он, разумеется, был мертв. Да и как бы он остался жив после падения с высоты в семьдесят футов на бетон.

Отвратительные темные пятна, разбрызганные по дну бассейна, указывали, что никакого чуда не произошло. Лицо у него было искажено, рот широко раскрыт, будто он все еще кричал от ужаса, в голубых глазах застыло выражение безумного страха, длинные волосы — в крови. И я в душе даже обрадовался, что не мне предстоит убирать труп.

Несколько секунд я просто глядел на него, но потом до меня постепенно дошло: что-то тут не так, однако я не мог определить, что меня беспокоит. Бывает так: иной раз спросят у тебя чье-то имя или название, которое ты прекрасно знаешь, а ты не можешь вспомнить. Я уставился на Ларри, будто он мог подсказать мне, в чем дело.

Внезапно я сообразил, что меня тревожит, даже удивился, какого дьявола я не обратил на это внимания сразу. Его руки! Они были раскинуты в стороны под прямым углом к телу. Левая лежала ладонью вверх, а правая крепко сжата в кулак.

Падая с такой высоты, подумал я, человек должен сжать обе руки, но никак не одну, если для этого нет причины.

Я опустился на колени и осторожно разжал пальцы правой руки. На ладони я увидел небольшую блестящую пуговицу черного цвета.

На Ларри был светлый костюм с коричневыми пуговицами. Кстати, все они оказались на месте. Черная пуговица маловата для мужского костюма, но, возможно, годится для женского. Или для рукава мужского пиджака. Или это просто пуговица, и черт с ней! Не моя проблема, ее можно оставить для полиции! Я вложил пуговицу в безжизненные пальцы Голда и снова сжал их в кулак.

Когда я вернулся в спальню, мне показалось, что Тони не сдвинулась с места, только рюмка ее была наполовину пуста. Проклятая пластинка продолжала звучать, и я подумал, что помешаюсь, если снова услышу эту дешевку.

Тони сказала мне, где проигрыватель выключается, и я с чувством огромного облегчения вырубил его.

Подойдя к телефону, я собрался позвонить в полицию, но вспомнил свое обещание немедленно сообщить обо всем кузине Лайзе и поэтому набрал свой собственный номер.

— Я чувствовала, что дела плохи, Рик, — спокойно произнесла она, когда я закончил свой рассказ. — Я не могла сидеть, дожидаясь вашего звонка, и позвонила Тайлеру.

Пересказала ему все, что вам наговорила по телефону Тони. Он сразу же поехал к Тони, прихватив по дороге Наоми. Так что они вот-вот должны появиться. Надеюсь, вы не против?

— Конечно же нет! — искренне ответил я.

Я почувствовал огромное облегчение при мысли, что сейчас приедет тетушка и возьмет на себя ответственность за свое неразумное дитя.

— Ох, я чуть не забыла! — воскликнула Лайза. — Тайлер велел мне непременно предупредить вас: если Голд уже мертв, чтобы вы не вызывали полицию до его появления.

— Тайлер Морган может катиться ко всем чертям! Он мне не указчик! — возмутился я.

— Пожалуйста, Рик! — В ее голосе послышалась настойчивость. — Ради Тони, пусть этим делом занимается Тайлер!

Я подумал: раз Ларри Голд умер, полученное мною от Мэсси задание теперь утратило свой смысл и может иметь лишь чисто академический интерес.

— О’кей, я предоставлю Моргану удовольствие разбираться с этим, — проворчал я.

— Спасибо, Рик! — благодарно произнесла она. — Вы настоящий принц!

— А вы полинезийская принцесса, поскольку на вас все еще моя гавайская рубашка, как я полагаю… Как только Морган приедет сюда, я отправлюсь домой и сразу же отвезу вас.

— К чему такая спешка? — холодно возразила она. — Не можете дождаться, когда я возвращу вам рубашку? Скупердяй!

Последнее слово она произнесла с особым смаком и повесила трубку, чтобы оставить последнее слово за собой как истая женщина.

— Ваша тетушка и Тайлер Морган уже едут сюда, — сказал я Тони, которая с белым лицом по-прежнему сидела в кресле, обтянутом белым шелком.

— Вот как? — Она сделала глоточек. — Наоми будет довольна.

— Довольна? — Я нахмурился. — Чем?

— Из-за Ларри, конечно.

Это было сказано так вежливо, будто она разговаривала с незнакомцем на официальном коктейле.

— Наоми всегда считала Ларри проходимцем, а мое намерение стать его женой — полным безрассудством.

— Может быть, мне лучше пойти и открыть парадную дверь, чтобы они не тревожили Хельга? — спросил я.

— У Наоми есть собственный ключ, — сухо сообщила Тони. — Я собиралась сменить замок, но позабыла.

— Ну что же, тогда все в порядке, — заметил я. — На каком автомобиле ездил Ларри?

— На спортивном, белого цвета. Какая-то иностранная марка. Итальянская, если не ошибаюсь.

— «Мазерати»?

— Точно.

Установилась томительная пауза, но через несколько минут я забеспокоился: Лайза не видела, как Ларри Голд выходил из комнаты. Его спортивная машина все время оставалась припаркованной в пятидесяти ярдах от ворот. Значит, он вообще не выходил из дома, а прятался где-то, дожидаясь, когда мы с Лайзой уедем.

Мне хотелось осмотреть остальные комнаты второго этажа, но я боялся оставлять Тони одну.

— Тони? — спросил я с надеждой. — Не хотите, чтобы сюда пришла Хельга?

Она сосредоточенно обдумала мое предложение и медленно покачала головой.

— Нет, спасибо, Хельга милая, она, как говорит Наоми, «работящая и способная горничная», но мне кажется, она станет довольно неприятной, когда узнает о смерти Ларри.

Пришлось отказаться от намерения побродить по дому… Я закурил сигарету и понадеялся, что Морган не заблудился по дороге. И тут, как бы в ответ на мою мольбу компаньона поневоле, на лестнице раздались шаги. Они оба вошли в комнату, и я получил возможность впервые взглянуть на женщину с редким именем Наоми Простетт — создательницу кинозвезды.

Логика подсказывала, что, имея двадцативосьмилетнюю дочь, она могла быть не моложе сорока восьми лет. Глаза же незамедлительно отвергли всякую логику, подсказав, что ей, возможно, на самом деле лет сорок, хотя выглядит она не старше тридцати пяти.

В ее лице ясно виделось отражение черт ее родной дочери, но на этом сходство кончалось. Вместо фантастического сочетания ума и животного магнетизма Лайзы, лицо Наоми отражало лишь обуревавшую ее амбицию. Это читалось в расчетливом взгляде холодных голубых глаз, подчеркивалось тонким носом и почти свирепым изгибом широкого подвижного рта.

Коротко подстриженные волосы были так искусно уложены, что производили впечатление естественного очаровательного беспорядка. На ней были кашемировый свитер и простенькая юбка, которые наверняка стоили очень дорого. Одежда неприметно подчеркивала юношеские формы ее гибкого тела, в котором не чувствовалось ни угловатости, ни неприятной худобы. Кому-то такая фигура, возможно, казалась вполне естественной и привлекательной, кому-то нет, в зависимости от вкуса, я же посчитал, что Наоми создала ее преднамеренно, вообще перестав питаться лет двадцать назад.

— Тони! — Ее голос был хрипловато-драматичным. — Моя бедная крошка! В каком аду ты находилась все это время! Что тебе пришлось пережить!

Она грациозно пробежала через всю комнату к креслу, заключила приемную дочь в объятия и неистово обняла.

— А вы, должно быть, Рик Холман? — раздался энергичный басок.

По всей вероятности, это был день, когда я встречался только с людьми, абсолютно мне антипатичными. Первым по порядку был Айвен Мэсси, затем секретарша Вогана, потом он сам и его помощник-исполнитель, не говоря уже о Ларри Голде. Шестым номером стала Наоми Простетт, а теперь вот еще и Тайлер Морган.

Он был высокий, элегантный тип, лет пятидесяти, точная копия отставных генералов, изображения которых частенько украшают лакированные обложки журналов. В действительности же ни один отставной генерал не выглядит таким хлыщом.

Его прямые черные волосы были обильно припорошены сединой и уже сильно поредели. Маленькие усики подстрижены с раздражающей аккуратностью, а слегка покрасневшие глазки как бы все время отдавали распоряжение невидимым подчиненным.

— Я Холман, — пришлось согласиться мне. — А вы Тайлер Морган?

— Разумеется! — пролаял он. — Вы уже вызвали полицию?

— Лайза попросила меня обождать и предоставить это сделать вам.

— Молодчина!

В его глазах я прочел осторожное одобрение, адресованное мне. Я посчитал, что медали пока не заслужил, но коли Холман и дальше будет действовать так же удачно, возможно, генерал и пригласит его отобедать у себя с младшими офицерами.

— Где тело?

Ну вот опять, подумал я с возмущением: великий административный талант отбрасывал подробности, чтобы сразу перейти к сути проблемы. Если мне и дальше придется выступать в роли подчиненного у этой пародии на Наполеона, то, вероятно, просто ради собственного удовольствия я его придушу.

На террасе я обождал, пока он, склонившись над балюстрадой, изучал тело. Наконец он выпрямился, явив собой подобие шомпола.

— Как это случилось?

Резкий тон вопроса говорил о том, что, будь я на самом деле расторопным лейтенантом, я должен был бы принять соответствующие предупредительные меры.

Я пересказал ему все, что услышал от Тони. Ларри Голд валял дурака на террасе, так сказать, развлекался, вскочил на балюстраду и балансировал, стоя на одной ноге, но потерял равновесие и свалился в пустой бассейн.

— Молодой болван! — произнес Наполеон. — Он мертв, конечно?

— Конечно! — холодно подтвердил я, решив, что мне пора повысить себя в чине.

— Тут надо действовать с величайшей осторожностью! — Он глубоко задумался на несколько минут. — Огласка, конечно, будет колоссальной, но я смогу обуздать репортеров, да и с полицией тоже справлюсь… Откровенно говоря, меня тревожит сама девушка, Холман. Почему она решила остановить свой выбор на вас, когда ей понадобилась помощь? Почему не обратилась к кому-то, кто ближе ей, в ком она была уверена? К Наоми, например, или хотя бы ко мне?

— Мне думается, у нее на то имелись самые тривиальные основания, — заговорил я непринужденно. — Возможно, она ненавидит вашу коллективную тиранию.

— Что?

Какое-то мгновение он считал, что ослышался, но заметил выражение моего лица.

— Вы можете оскорблять меня, если вам угодно, Холман, — прошипел он в ярости, — но оставьте в покое Наоми, слышите? Она посвятила всю свою жизнь карьере этой девочки, и я не намерен выслушивать злобную клевету в ее адрес ни от вас, ни от кого другого!

— Возможно, какое-то время ей следовало быть преданной самой девочке, а не ее карьере? — высказал я предположение. — Но это не моя проблема, генерал, а ваша. Так что занимайтесь ею сами во славу Господа Бога!!

Глава 5

Войдя в спальню, я заметил, что за время моего отсутствия здесь произошли кое-какие изменения. Комната была погружена в темноту, если не считать яркого света лампочки под абажуром на тумбочке.

Когда глаза привыкли к полутьме, я разглядел, что Тони крепко спит, а ее белый пеньюар облегает ее в художественном беспорядке.

Наоми Простетт поднялась с края кровати и на цыпочках подошла ко мне, приложив палец к губам и довольно успешно изображая ночную сиделку.

— Я думаю, для Тони сейчас самое необходимое — немножко отдохнуть, — прошептала она тоном заговорщицы. — Знаете, я благодарю Бога за то, что разрешила ей оставить у себя мою Хельга. До этого горничная много лет жила у меня. Она воистину поразительное создание: неутомимая труженица и к тому же преданный и верный друг. — Наоми негромко вздохнула. — Полагаю, мы иной раз не отдаем себе отчета, как нам повезло, верно?

Я молча глядел на нее, ожидая, что она сейчас начнет уговаривать меня пожертвовать приличную сумму в фонд помощи Хельга в старости, но мои опасения оказались необоснованными.

— Полагаю, с беднягой Голдом произошел какой-то ужасный несчастный случай? — спросила она, не скрывая любопытства.

— Он паясничал, пытаясь балансировать на одной ноге, сорвался с балюстрады и полетел вниз, — сообщил я коротко. — К тому же, миссис Простетт, я ухожу и…

— Прошу вас! — перебила меня она. — Вы были так добры к бедной маленькой Тони, хотя почти не знаете ее, и я вам за это бесконечно благодарна… Не могли бы мы называть друг друга по имени?

— О’кей, Наоми! — согласился я. — Думаю, что Морган вызовет полицию, когда вернется с террасы. Так вот, если они пожелают допросить меня, пусть передаст им, что я буду у себя дома…

— Уверена, в этом не будет необходимости, Рик, — возразила она. — Мы с Тайлером сумеем сами ответить на все вопросы. Было бы просто нечестно впутывать еще и вас в нашу семейную трагедию после того, как вы проявили столько доброты к Тони.

— Вы хотите сказать представителям закона, что меня здесь вообще не было сегодня? — спросил я.

— Вот именно! — Она кивнула. — И вам совершенно не стоит волноваться из-за Хельги или Тони. Они обе поступят так, как им будет сказано… — Ее голос внезапно осекся, и она неуверенно пробормотала: — То есть я хочу сказать…

— Я хорошо понимаю, что вы хотите сказать! — перебил ее я. — Вы объяснили это достаточно четко и конкретно. А теперь хорошенько выслушайте меня, Наоми. Вы сообщите полиции слово в слово все то, что услышали от меня, иначе я подниму такой скандал, который вам и не снился. Вам же хуже, если сообщение в полицию сделаю утром я!

— Само собой разумеется, Рик! — Она попыталась изобразить тепло в своей заученной улыбке. — Могли бы этого и не говорить, все будет сделано, а как же иначе?.. Я просто хотела избавить вас от ненужных затруднений.

— Да, конечно! — Я поморщился. — Знаете что, Наоми? Вы меня пристыдили, и я теперь чувствую себя закоренелым эгоистом. Оказывается, вы думали обо мне, в то время как я совершенно о вас не думал! Поэтому я искренне надеюсь, что вы в конце концов выйдете замуж за Тайлера Моргана, ибо вы как раз та женщина, которая заслуживает иметь мужем ничтожество вроде него!

Я вышел в прихожую, закрыл дверь спальни, а потом быстро осмотрел остальные комнаты второго этажа. Рядом со спальней находился домашний театр, достаточно просторный, чтобы вместить до тридцати человек избранной публики в обстановке сказочной роскоши. Протекторная находилась у противоположной стены, в которой была дверь на террасу. Две комнаты для гостей завершили мой осмотр, их двери тоже выходили на террасу.

Выйдя из дома и неслышно закрыв за собой дверь, я медленно пошел к машине. Хотелось упорядочить возникшие вопросы, нашлось время и пожалеть копа, которому тоже придется искать на них ответы.

Ларри Голд, конечно, не покидал дома, он, должно быть, зашел в одну из свободных комнат и отсиживался там до тех пор, пока мы с Лайзой не уехали где-то около четверти десятого, по моим расчетам. Телефонный звонок Тони, прозвучавший совершенно некстати, раздался почти в половине двенадцатого. Что же произошло за эти два с небольшим часа? Сколько времени потребовалось Голду, чтобы появиться на террасе и заняться клоунадой? И сколько времени прошло после того, как он свалился и Тони надумала позвонить мне? Наконец, имелся последний, самый интригующий вопрос: пуговица. Кому она принадлежала?

Я бросил завистливый взгляд на блестящий белый автомобиль, припаркованный перед моим. Без всякой разумной причины я почему-то испытывал больше симпатии к осиротевшей спортивной машине, чем к ее бывшему владельцу Ларри Голду.

Уже через пятнадцать минут я остановился возле своего дома. Нормальный свет и обычная обстановка показались мне необычайно приветливыми и уютными, а переплетенные пальмы гавайской рубашки закивали мне с энтузиазмом, когда Лайза соскочила с высокого табурета возле бара, чтобы встретить меня.

— Я слышала, как подъехала машина, — сообщила она с гордостью, — и успела приготовить вам выпивку.

— Весьма предусмотрительно, — признал я. — Мне нужен стаканчик, даже два. Нет, несколько!.. Если хорошенько подумать, мне просто необходимо напиться!

— Вы все еще негодуете по поводу вашей рубашки? — спросила она напрямик. — А я думала, вам нравится смотреть, как раскачиваются пальмы.

Я взял протянутый мне стакан и выпил приблизительно две трети, пока не сообразил, что коктейль состоял не только из мараскина и водки и что он мощно ударил мне в голову. Лайза добавила французский вермут, но позабыла о лимонном соке. Таким образом я принял порцию чистого алкоголя.

— Прекратите играть в молчанку! — сердито воскликнула она. — Расскажите, что произошло!

Мне удалось благополучно поставить бокал на стойку бара, хотя моя глотка вела ожесточенное сражение с парами алкоголя. После агонии, длившейся секунд десять, мне удалось набрать в легкие воздуха.

— Что, черт возьми, с вами творится? — Ее глаза изучали мое лицо с явной враждебностью. — Прикусили себе язык?

— Если вы надумали отправить меня на тот свет, зачем было изводить хорошее спиртное? Проще пырнуть в спину ножом!

— Не понимаю, о чем вы болтаете? — сердито бросила она.

— Напиток! — Я слабо махнул рукой в сторону недопитого бокала: — Вы же забыли лимонный сок!

— Ах это! — Она равнодушно пожала плечами. — Я никогда не разбавляю спиртное, от этого портится вкус.

Что можно было ответить на это?

— Ну? — через минуту выкрикнула она. — Вы собираетесь мне что-нибудь сказать или будете изображать собой каменное изваяние?

Пришлось сообщить, что ее маменька и Тайлер Морган прибыли к Тони и все взяли в свои руки и тогда я уехал. Рассказывая, я подошел к бару и приготовил пару бокалов по собственному рецепту, с большим количеством лимонного сока.

— Я-то надеялась, что ваше сообщение будет захватывающим! — воскликнула она мечтательно. — А все прозвучало так прозаично и скучно, Холман!

— Так оно и было.

— Что вы думаете о Талере?

— Не спрашивайте!

— Нет, я действительно хочу знать. — Она снова взобралась на высокий табурет, оперлась локтями о стойку, опустив голову на сплетенные пальцы, и уставилась на меня. — Скажите свое честное мнение о Талере, Рик! Что вы о нем думаете, понравился он вам?

— Обычное пресмыкающееся, — ответил я, — но с потугами на лидерство…

— Вы несправедливы, — вежливо возразила она. — Нужно отдавать человеку должное, если он этого заслуживает.

— А вы не считаете своего босса пресмыкающимся?

— Ну что вы, Рик! Разве можно говорить такое? — Она захлопала ресницами, изображая оскорбленную невинность. — Я считаю его чуть ли не самым сообразительным человеком на свете! — Издевательская улыбка изогнула ее губы. — В конце концов, это он выбрал меня руководить агентством.

— А может, все было как раз наоборот? — сказал я с невольным восхищением. — Может, вы сами выбрали его агентство, чтобы им руководить?

— В конце концов, суть дела не меняется, — равнодушно пробормотала она. — Ну а что вы думаете о моей моложавой белокурой матери?

— Она, во всяком случае, не пресмыкающееся, — ответил я.

— Означает ли это, что она вам понравилась?

— Ну, я бы так не сказал.

— Она не пресмыкающееся, но вам тем не менее не нравится, — нетерпеливо фыркнула она. — В таком случае, она должна быть чем-то иным?

— Не могу подобрать нужного слова.

— Когда речь идет о ней, вы не можете оскорбить мои чувства, — бросила Лайза. — Валяйте!

— Понимаете, я ищу эпитет, который бы одновременно означал «зловещий», «безжалостный» и «вредный», — медленно произнес я. — Если бы я долгое время находился возле Наоми, то начал бы ее чертовски бояться. Я не шучу. Возможно, это потому, что у меня возникло какое-то подспудное ощущение присутствия в ней злой силы. Она — та вершина, которая постоянно притягивает молнии и с их помощью сжигает все, что встает у нее на пути…

Широкий рот Лайзы искривился в насмешливой улыбке.

— Вы разговаривали с ней только пять минут, а ухитрились так перепугаться? Вы что, сбежали от нее?

— Думаю, генерал Тайлер наградит ее медалью! — проворчал я.

— Должен же найтись хоть кто-то, достаточно сообразительный, чтобы отправить ее в химчистку! — воскликнула она с грубой откровенностью. — Я давно ищу такого человека и сегодня решила было, что им, возможно, окажетесь вы. Но теперь я уже не так уверена в этом.

— Очень плохо, детка! — усмехнулся я. — Вам придется вновь пуститься на поиски героя, но только не в моей рубашке!

Она подняла голову, и в глазах у нее блеснули злые огоньки.

— До смерти напуганы моей матерью, а меня ни капельки не боитесь? — спросила она вкрадчиво.

— Сегодня вечером я уже получил все, что мне могли дать женщины семейства Простетт, — огрызнулся я. — Я пробираюсь через трясину, погрузившись по самые уши в этих дамочек Простетт, и безумно устал от этого. Могу сообщить о них еще кое-что, если вам интересно послушать.

Лайза взяла стакан с коктейлем и принялась медленно вертеть его в ладонях.

— Да, да, конечно, — пробормотала она, — я очень хочу, Холман.

— Все три дамы Простетт, как урожденные, так и приемные — одинаковы! — произнес я с горечью. — На первый взгляд они выглядят сексуально, но вскоре ты убеждаешься, что в них нет ничего особенного с точки зрения секса. И тогда теряешь всякий интерес к ним, ибо к этому времени ты эмоционально и умственно измучен и обессилен, растратив все силы на разгадку их непонятного поведения и туманных речей.

— Вообще-то я привыкла иметь дело со всякого рода сукиными сынами и не обращаю на них особого внимания, — сказала Лайза, обворожительно улыбаясь. — Но вы к тому же еще и грубиян, Холман, а это единственная вещь, которую мы, женщины Простетт, совершенно не выносим!

И она плеснула мне в лицо содержимое своего стакана. Я достал из кармана носовой платок и принялся поспешно протирать глаза, которые жег алкоголь. Секунд через пятнадцать я смог их открыть и увидел, что Лайза соскользнула с высокого табурета и двинулась через комнату, вызывающе покачивая бедрами. Внезапно она остановилась и медленно повернулась лицом ко мне.

— Да, я чуть не забыла! — От едва сдерживаемого презрения в ее голосе появились каркающие нотки. — . Вы, конечно, желаете получить назад свою рубашку?

Ее длинные пальцы без особой спешки двинулись вниз по рубашке, поочередно расстегивая каждую пуговицу, затем она сбросила рубашку с плеч.

— Возвращаю с благодарностью!

В следующее мгновение моя гавайская рубашка взлетела вверх и приземлилась на табуретке возле бара. Не могу сказать, что я внимательно следил за ее полетом. Если бы она при этом производила воющий свист или пробила бы насквозь потолок, я все равно не стал бы тратить время на наблюдение. Мне открылось потрясающее зрелище, которое являла собой Лайза Простетт: единственной одеждой на ней были голубые трусики с кружевными оборочками вокруг бедер. Поза выгодно подчеркивала ее полные зрелые груди, торчащие почти под прямым углом.

Лайза уперлась руками в бока и смотрела на меня с вызывающей улыбкой на чувственных губах.

— Вы промокли с головы до ног, Холман! — сказала она. — Почему бы вам не снять с себя одежду, пока вы не простудились?

Я вытер лицо, бросил мокрый платок на стойку, после чего неторопливо двинулся к Лайзе.

— Считаю это грандиозной идеей, большая кузина Лайза, — сказал я с издевкой. — Но первым делом я должен сделать еще кое-что.

— Никак собираетесь расплакаться? — Ее брови сошлись на переносице. — На это мне было бы интересно посмотреть.

Я остановился в нескольких дюймах от этого потрясающего тела. Мои руки поднялись и на короткое мгновение легли ей на плечи, затем медленно скользнули вниз. Пальцы обхватили соски и сильно сжали их. Я видел, как потемнели ее глаза от боли, но она продолжала с вызовом смотреть на меня, плотно сжав рот. Я понял, что она не проявит слабости — не охнет, не захнычет, и это было равносильно второму стакану, выплеснутому мне в лицо.

Я отдернул пальцы.

— Ну и что это доказало? — прошептала она.

— Не знаю. Может быть, мне хотелось убедиться, что они настоящие.

— Убедились?

Слышали бы вы, с каким презрением она это произнесла! Я натянуто усмехнулся.

— Возможно, я не тот парень, который способен отправить Наоми в химчистку, но я намерен доказать, что являюсь именно тем, кто возьмет ее дочь!

В насмешливых глазах Лайзы вспыхнуло удивление, затем она откинула голову и засмеялась. Это решило все.

Смех прекратился через две секунды, когда я ткнул двумя пальцами в солнечное сплетение, достаточно сильно, чтобы было больно, но не очень. Я правильно предвидел реакцию: она инстинктивно перегнулась пополам, а я опустился на одно колено и подхватил ее под ягодицы.

Она пронзительно закричала, когда я поднялся, ее голова беспомощно болталась у меня за спиной. Я легко пронес ее через гостиную к пяти ступенькам, ведущим в спальню.

— Отпустите меня! — кричала она. — Поставьте меня на пол или я убью вас, Рик Холман!

Я не обращал внимания на ее вопли и продолжал двигаться к цели. Ее кулаки забарабанили по моей спине. Я пригрозил, что она пожалеет, если не прекратит свое безобразие, но в ответ она стала молотить еще сильнее. И тогда я с удовольствием выдал два звонких шлепка ей по заднице.

Она громко вскрикнула и сразу же перестала работать кулаками.

— Ах вы, мерзкая безжалостная зверюга! — чуть ли не простонала она. — Надо же было ударить именно по тому месту, где Тони уже содрала кожу своими ногтями! Теперь я до конца дней не смогу сидеть, как все нормальные люди! Я погибла, я стала инвалидом!

— Весьма сочувствую! — сказал я, поднявшись на последнюю ступеньку.

Ее последний вопль отметил конец нашего путешествия. Я остановился у кровати, резко дернул плечом и развел руки в сторону. Расчет был точен, тело Лайзы тяжело приземлилось посреди кровати. Но пружины выдержали.

Возможно, это получилось не слишком вежливо, мелькнуло у меня в голове, но зато к тому времени, когда она отдышится, у нее уже не будет возможности пререкаться и спорить…

И вскоре я ухмыльнулся про себя, поскольку после того, как она снова смогла ровно дышать, ее единственной реакцией было то, что она прижала свои чувственные губы к моим с таким жаром, о котором лишь мечтают заядлые холостяки, сидя в своих одиноких квартирах и не думая о старости, которая уже не за горами.

А потом я пережил момент неподдельной паники, когда она вонзила мне в грудь острые ногти и свирепо оттолкнула меня. Она откинула голову в сторону, и я понял, что должен прошептать ей на ушко нежные слова, успокоить и утешить. Но, черт возьми, как я мог это сделать, если перепугался до полусмерти, не зная, что дальше выкинет эта непредсказуемая особа.

— Рик? — тихонько произнесла она.

— Да?

— Хочешь кое-что узнать? — Она мечтательно растягивала слова. — А ведь я была готова махнуть на все рукой и вернуться домой.

— Ха! — выдохнул я.

— Это правда! — торжественно заверила она. — Тебе потребовалось много времени, чтобы разобраться в нас, женщинах Простетт, верно?

По непонятной для меня причине это показалось ей смешным. Ее тело затряслось от неудержимого смеха, при этом грудь слегка ударялась о мою, и я буквально сошел с ума. В ее смехе я не услышал ничего, кроме необъяснимого торжества. Я понимал, что все это, конечно, плод моего воображения. Предполагать подобное было бы просто абсурдно. Уж если кому и смеяться, торжествуя, так это мне! Ведь это я выиграл хитро задуманную кампанию, спланировал и довел до победного конца!

Бедная маленькая Лайза так рассердилась на меня, что сорвала с себя мою рубашку, не понимая, какую цепную реакцию вызвала этим во мне. Даже во сне, могу поспорить, ей не привиделось того, что она может очутиться там, где оказалась сейчас!

И вдруг я завопил от боли: острые как бритва ногти пропахали десять борозд в коже на моей спине.

— Понравилось? — сердито осведомился хрипловатый голос. — Я уж подумала, что ты умер!

— Прошу прощения! Я просто задумался…

— Задумался? — Она испуганно посмотрела на меня. — Задуматься в такой момент? — У нее задрожали губы. — Возможно, мне с самого начала не следовало затевать эту историю?

Глава 6

Последний параграф несвязного протокола, написанного канцелярским языком, то и дело выпадал у меня из поля зрения, поэтому я на несколько секунд плотно закрыл покрасневшие глаза в необоснованной надежде, что минутное отключение приведет их в норму.

— Сколько времени нужно человеку, чтобы прочитать короткий документ? — проворчал нетерпеливый голос. — Может, его перевести для тебя на китайский язык, Рик?

— Это твоя вина!

Я открыл глаза, точнее сказать, приоткрыл их. На этот раз они сфокусировались должным образом, и я ухитрился быстро просмотреть последний параграф и поставить под ним свою подпись.

— Типичная тактика полицейского террора! Вызвать человека среди ночи, заставить притащиться в полицейское управление для безжалостного допроса…

— Я ждал до половины девятого, прежде чем позвонить тебе, — миролюбиво произнес лейтенант Карлин. — Я понимал, что тебе необходимо отоспаться после занятий, которые состоялись у тебя с этой дамой! — Он медленно покачал головой. — Такой заковыристой я ни разу в жизни не встречал.

Я подтолкнул к нему подписанный документ и громко зевнул. Слово «спать» утратило для меня значение. Где-то в глубине памяти мелькало воспоминание о том, что я все же ухитрился поспать пару минут за эту ночь. Но мои воспоминания были ужасно неотчетливыми.

Где-то около пяти утра Лайза предложила отправиться на кухню, потому что она голодна. Я был в этом уверен, ибо и мой желудок болезненно сжимался каждый раз, когда мне напоминали о полусыром бифштексе и бурбоне, которые, по заверению Лайзы, должны быть поддержать наши силы. Еда и в самом деле основательно поддержала ее силы. Я живо помнил огоньки в ее глазах, когда она снова заталкивала меня в спальню.

Потом мой хороший друг, но в первую очередь коп, Билл Карлин, позвонил как раз в тот момент, когда я испустил вздох облегчения, убедившись, что Лайза наконец-то спит сном младенца.

Билл потребовал, чтобы я явился к нему сделать заявление, а это означало, что мне надо немедленно вылезать из постели и тащить упирающуюся мисс Простетт под душ. Две чашки черного кофе поддержали меня, и я сумел сначала забросить ее домой, а потом уже отправился в полицейское управление. Я отчетливо помнил ошарашенное выражение лица привратника, когда изможденная, но невероятно живописно выглядевшая блондинка в яркой гавайской рубашке проскользнула мимо него с высоко поднятой головой.

— Ты указал время всех событий совершенно правильно, — буркнул Билл Карлин, — если сравнивать их с показаниями других опрошенных. Ничего не напутал.

Закурив сигарету, он откинулся на спинку стула.

— Какова твоя точка зрения, Рик? И как получилось, что ты оказался в этой компании?

— У меня был клиент, который хотел сообщить Тони Астор решительно все про того парня, за которого она хотела выйти замуж, — объяснил я. Вот он и нанял меня покопаться в прошлом Ларри Голда.

— Кто был этот клиент?

— Ты прекрасно знаешь, Билл. К тому же теперь он уже бывший клиент.

— Я слишком долго работаю в полиции, чтобы удивляться делам человеческим, — сказал он. — Но все-таки они меня иногда поражают. Этот Голд, и как он балансировал на одной ноге на балюстраде, имея за спиной обрыв в семьдесят футов! — Билл недоуменно покачал головой. — Кстати, он не был пьян.

Я медленно выпрямился на неудобном стуле и с минуту внимательно смотрел на него.

— Ты уверен, что это несчастный случай?

— Разумеется. — Но тут в нем встрепенулся коп, и я сразу это обнаружил по выражению его глаз. — А что? Есть основания сомневаться в несчастном случае?

— Спросил из любопытства, — усмехнулся я. — Ведь ты не нашел никаких доказательств, оспаривающих данное предположение? — Я надеялся, что в моем голосе ясно отразилось чисто обывательское любопытство, которое, как правило, не бывает ни на чем основано. — Один из загадочных «ключей к разгадке», что так нежно любят репортеры? На террасе или на самом трупе?..

— Никаких ключей, — медленно произнес Билл, — а также никакого мотива. Горничная Хельга все время находилась в своей комнате с того момента, как ты уехал вместе с мисс Простетт, и до твоего возвращения уже без нее. Она не слышала ничего необычного и уверена, что за этот промежуток времени никто не входил в дом. Там были только малышка Астор и Ларри Голд. Остается последний вопрос: сам он свалился или его столкнули с балюстрады? Единственный ответ таков: кто знает?.. Но мне придется туго, если я займусь поисками основания мисс Астор столкнуть его вниз! Ведь она собиралась выйти за него замуж против воли своей тетушки и даже студии, как я понял. Походит ли это, по-твоему, на мотив для убийства, приятель?

— Нет, — признал я. — Как выглядело тело при тщательном осмотре?

Карлин пожал плечами.

— Он приземлился спиной на бетон бассейна, Рик! Этим все сказано. Он превратился в месиво. Череп у него…

— Ты прекрасно понимаешь, что я не это имею в виду. Как он выглядел?

— Именно так, как этого и следовало ожидать. У него же было достаточно времени сообразить, что он падает и непременно разобьется. На лице застыло выражение дикого ужаса.

— Ну а тело было расслаблено или напряжено? — не отставал я.

Карлин на минуту задумался.

— Невозможно сказать, потому что весь удар пришелся на корпус.

— Что, он потерял по пути руки и ноги? — спросил я грубо.

— Тонко подмечено! — усмехнулся Билл. — Полагаю, конечности были расслаблены, но опять-таки нельзя быть уверенным, потому что в момент удара о бетон возникла колоссальная сила…

— Мне кажется, ты что-то темнишь… Как выглядели его руки?

— Безжизненные, — холодно ответил он. — Расслабленные, если угодно. Ладони раскрыты одинаково, как левая, так и правая!

— Мне было просто любопытно, — повторил я на всякий случай.

— У тебя есть еще какие-нибудь глупые вопросы?

— Конечно! — Я вскочил со стула. — Но задавать их тебе бессмысленно, приятель, потому что ты даешь на них такие же глупые ответы!

Я двинулся к выходу.

— До скорого, Билл! Не забывай переводить на мой счет десять процентов с каждой полученной тобой взятки.

Когда я дошел до середины кабинета, он многозначительно кашлянул, и я невольно остановился и обернулся.

— Все считают, что полиция оказывает снисхождение обитателям Беверли-Хиллз, потому что там живут все самые крупные звезды Голливуда, — сказал Билл. — Это так, но по другим причинам. Какой-нибудь мелкий клерк из магазина в один прекрасный вечер налижется в баре, возможно даже в обществе своего хозяина, и примется крушить мебель. Если при этом никто не будет покалечен, а у парня хорошая репутация и он готов возместить причиненный ущерб, то на следующее утро никто ничего об этом не узнает. Окажись же в таком положении крупная голливудская фигура — что получится? История попадет во все газеты страны, она будет искажена, иногда намеренно, парню припишут все смертные грехи, и может случиться, что его карьера будет погублена навсегда. Вот почему обитатели Беверли-Хиллз нуждаются в снисхождении! Они гораздо более общественно уязвимы, чем любой из нас.

— Вы пытаетесь мне что-то сообщить, лейтенант? — спросил я вежливо. — Если да, то нельзя ли без предисловий?

— Ты тоже в этом их бизнесе, Рик, — холодно произнес Билл, — и обязан их защищать. Но если ты попытаешься помешать следствию, запомни, друг ты мне или не друг, я нанесу тебе такой удар, что ты не опомнишься до Дня благодарения 1999 года!

— Как получилось, что мне повезло услышать подобную отповедь именно сейчас?

— Потому что для парня, который зарабатывает себе на жизнь, избавляя людей кино от всяких неприятностей без лишней огласки и шумихи, ты ведешь себя неправильно! — Он схватил карандаш и принялся им постукивать по крышке стола. — С первой же минуты ты начал задавать мне всякие вопросы, и в конце концов у меня появилось неприятное ощущение, что тебе известно о вчерашней гибели Ларри Голда гораздо больше, чем ты признаешь. — Карандаш громко стукнул по подписанному мною заявлению, лежащему на столе. — Так что если ты вдруг припомнишь еще парочку фактов, о которых забыл упомянуть раньше…

— Нет, Билл, ты ошибаешься.

Он долго молчал, затем кивнул:

— О’кей, поставим на этом точку… Но мне было бы крайне жаль, если бы позднее выяснилось, что ты солгал, Рик!

— Понятно, — холодно сказал я. — Могу идти?

— Конечно! — Он улыбнулся и помахал мне на прощанье рукой. — Не слишком-то увлекайся блондинками, Рик, а то ноги протянешь…

Короче, мы расстались добрыми друзьями, а я так и не проговорился о маленькой блестящей пуговице, которую кто-то вынул из сжатых пальцев трупа до того, как туда прибыла полиция.

Я вошел в нарядный офис Айвена Мэсси около полудня, за мною по пятам следовала секретарша, издавая неясные звуки, напоминающие квохтанье, как если бы я был старый черный петух, неизвестно откуда вернувшийся на птичий двор, а она — наседка, желающая поскорее водворить его в курятник, пока им не овладела новая жажда странствий.

— Где вы, черт побери, пропадали, Холман? — заорал Мэсси, едва увидев меня. — Я перевернул вверх тормашками весь этот проклятый город, разыскивая вас с половины десятого утра.

Если скажу ему правду, что я спал в собственной машине, которая стояла припаркованная среди множества других, у него, пожалуй, появится желание скормить меня своим прожорливым пираньям. Я бросил на него многозначительный взгляд и произнес:

— Я был занят.

— Занят? — Он чуть не подавился моим ответом, потом запустил ручищи в густую гриву седых волос, изображая безмерное отчаяние. — Слишком занят, чтобы позвонить мне? После того, как вчера в доме Тони случилась такая трагедия? После того, как молодой Голд нырнул в сухой бассейн?

— Я решил, что, поскольку он умер, все ваши переживания и волнения закончились, — ответил я откровенно. — Вы же автоматически превратились в моего бывшего клиента. И все же я посчитал необходимым встретиться с вами, чтобы удостовериться, что вы в деле не замешаны.

— Вы хитрый ублюдок, Холман!

Он сидел несколько минут, изучая мое лицо воистину убийственным взглядом серо-стальных глаз, затем неожиданно выдвинул ящик письменного стола и извлек из него заклеенный липкой лентой пластиковый пакет. Выбравшись из кресла, Айвен подошел к аквариуму, надорвал мешок, выудил из него пару кубиков свежего фарша и бросил их в воду.

Я наблюдал, как кубики стали медленно опускаться на дно, вода слегка помутнела от крови. Внезапно из ниоткуда материализовался ливень крошечных серебряных пулек, вода заколыхалась и завертелась в миниатюрном водовороте, продолжавшемся, как мне показалось, секунд пять. После этого лишь несколько малюсеньких рыбешек лениво огибали свой мир в стеклянных стенах, а фарш полностью исчез, в воде не осталось даже следов крови.

Мэсси вернулся к столу, спрятал мешок в ящик и плюхнулся в кресло.

— Кем, черт побери, вы себя считаете, называя меня своим бывшим клиентом? — спросил он вкрадчивым голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Такие слова могу сказать вам только я, Холман, понятно?

— Вы утверждаете, что вам все еще нужны сведения о Ларри Голде, хотя он и умер? — Я с минуту оторопело смотрел на него.

— Я хочу сказать, что остаюсь вашим клиентом, то есть вы по-прежнему работаете на меня, ясно? — ответил он.

— Очевидно, — осторожно ответил я.

— Я не могу приблизиться к Тони ближе, чем на милю, — продолжал он. — Наоми Простетт отгородила ее от остального мира, словно она первая леди коммунистического Китая. Вы первым увидели Тони после того, как это случилось?

— Да, она мне позвонила.

— Я слышал это от Тайлера Моргана! — бросил он раздраженно. — О’кей… — Он с шумом втянул в себя воздух. — Ну и как это вам кажется?

— Что именно?

— Хватит хитрить! — загремел он. — Сделала она это или нет?

Я несколько секунд беспомощно взирал на потолок, прежде чем ответить.

— Понимаю, что вам это может не понравиться, — предупредил я, — но что она «сделала или нет»?

— Убила его! — почти провизжал он.

— А что заставляет вас думать, будто его убили? — Я тоже повысил голос, иначе не смог бы перекричать его.

— Я этого не думаю, — ответил он неожиданно нормальным голосом. — Мне надо знать, что думаете вы?

— Не знаю, не уверен, — быстро ответил я, — но могу сообщить следующее: полиция считает, что все происходило именно так, как рассказала Тони Астор. Несчастный случай.

Он долго изучал меня, не произнося ни звука. Я, разумеется, точно так же изучал его. Дышал он довольно-таки затрудненно: интересно, давно ему делали кардиограмму? Наконец он сказал:

— Сегодня в половине десятого утра здесь, в кабинете, находились двое людей, которые уверены, что Ларри Голда убили вы. Это люди, которых непросто разубедить.

— Теперь вы начинаете хитрить! — рассердился я. — У этих людей нет имен?

— Конечно, у них есть имена, — задумчиво ответил он. — Дэвис Воган и Уолт Ламсден.

— Вот ОНО ЧТО…

— У них есть и своя обворожительная теория. Хотите послушать, Холман?

— Полагаю, у меня нет выбора.

— Постараюсь изложить ее покороче. Они решили, что это я поручил вам избавиться от Ларри Голда. Соответственно мы с вами разыграли перед Тони комедию, уверяя, что единственное мое желание — это увидеть досье на Ларри, прежде чем она выйдет за него замуж. Затем вчера днем вы отправились к Вогану в офис и одурачили его, уверив, что боитесь его и предпочитаете заключить сделку: он сообщает вам всю подноготную о парне, чтобы вы могли составить досье, а потом вы заявляете мне, что раздобыли эти сведения, обманув Вогана. Я не уверен, возненавидел ли он вас за то, что вы ухлопали его источник доходов, или за то, что посчитали его за простачка и обвели вокруг пальца, — холодно улыбнулся Мэсси, — но, так или иначе, сейчас он строит планы насчет вас.

— Давайте перейдем к самому захватывающему моменту: мне удалось убить Ларри Голда, — сказал я.

— Вы наговорили кучу всяких гадостей про Ларри, я позабыл в точности все эпитеты, которые в связи с этим употребил Воган, но они прозвучали достаточно убедительно, чтобы такая дурочка, как Тони, всему поверила. — Он пару раз кашлянул. — Она сказала вам, что этим вечером Голд будет у нее в доме, и вы все заранее продумали, прежде чем отправиться туда.

— Ай да я! — скромно похвалил я себя. — Настоящий гений! Ну-ну, дальше?

— Вы велели Тони притвориться, что ничего не произошло, и задержать Голда до вашего приезда. Затем, пока вы занимали Голда разговорами, Тони должна была улизнуть в другую комнату и вызвать оттуда по телефону свою кузину Лайзу Простетт, объяснив, что у нее был Ларри, они поссорились, и его состояние ее пугает. Тони уже рассказывала вам, что Лайза и Ларри терпеть не могут друг друга и можно не сомневаться: он уедет, едва она появится.

Поэтому, когда горничная доложила о приходе Лайзы, а Голд заявил о своем уходе, Тони шепнула ему, что надо притвориться, будто он ушел, а самому спрятаться в соседней комнате. Она, мол, постарается поскорее отделаться от вас и Лайзы, и они останутся одни. Вскоре вы на самом деле уехали с Лайзой. Как далее излагал Воган, уже у парадной двери вы неожиданно вспомнили, что позабыли что-то в комнате Тони, и вернулись. На самом же деле вы поднялись в комнату для гостей, ударили Голда, который потерял сознание, вытащили его на террасу и сбросили вниз через перила… Остальное — просто. Вы отвезли Лайзу к себе домой, обеспечив таким образом прочное алиби, а через два часа по договоренности Тони позвонила вам, моля о помощи. Это дало вам возможность приехать в дом первым, и вы смогли убедиться, что не осталось никаких огрехов. Это же помогло и Тони сыграть свою роль, когда приехали ее тетка и Морган… Именно вы предложили ей притвориться, что пережитый ею шок довел ее чуть ли не до безумия. — Мэсси откинулся на спинку стула и подмигнул мне: — Как вам это понравилось, убийца?

— Кое-где имеются огрехи и неувязочки, но как экспромт неплохо, — признал я. — Ну и каковы дальнейшие планы Вогана? Передать эти свои соображения полиции, как положено сознательному гражданину?

— Он уже воспользовался своими правами гражданина сегодня утром, — заявил продюсер, — чтобы я не спорил с ним, так он выразился. Он сожалеет об утрате Ларри Голда, поскольку парень ему нравился, и поэтому он сам позаботится, чтобы и Холман получил свое.

— Вы шутите? — спросил я.

— По поводу того, что он жаждет видеть вас мертвым? — фыркнул Мэсси. — Вы недооцениваете Вогана…

— Нет, я имею в виду, что он высказался в духе гангстерских фильмов тридцатых годов.

— Рик, — спросил Мэсси вкрадчиво, — кем, по вашему мнению, он был на протяжении последних тридцати лет?

— Да, пожалуй, вопрос излишний, — согласился я. — Итак, я должен получить то, что заслужил? Видимо, у гангстеров совершенно отсутствует аналитический ум, идея собственной непогрешимости превращает их в маньяков.

— Выслушайте до конца! — произнес Мэсси, и в его голосе прозвучало нечто напоминающее восхищение. — Суть дела исключительно проста, заявил Воган, необходимо просто отрегулировать затраты. Выверить капиталовложения.

— То есть как?

— Он вложил огромную сумму денег в Ларри Голда, которые теперь пропали, и вину за это он возлагает на меня. Я нанял вас, чтобы избавиться от Голда и защитить мое собственное капиталовложение — Тони Астор. Это он может понять, с улыбкой сказал негодяй: бизнес есть бизнес, тут все методы хороши! Но теперь он должен возместить свои потери, и наиболее справедливым решением будут двадцать пять процентов моих вложений. Иными словами, двадцать пять процентов доходов Тони Астор.

— Ну и что вы ответили?

— Сказал, что он сошел с ума, — прорычал Мэсси. — И велел убираться ко всем чертям из моего офиса. Это не произвело на него ни малейшего впечатления. Он дождался, пока я стравил пар, усмехнулся и осведомился, почему бы мне не обдумать его предложение. В конце концов, я гораздо лучше обеспечен, имея семьдесят пять процентов от живого капиталовложения, чем он, владея всеми ста процентами трупа.

— Убедительный аргумент, ничего не скажешь! — согласился я. — Либо вы заключаете сделку, либо он убивает вашу звезду точно так же, как вы убили Ларри. Ну и что вы ответили?

— Сказал, что мне надо подумать, — поскучнел Мэсси. — Воган предоставил мне время до сегодняшнего вечера… Ровно двенадцать часов.

— Если вы расскажете эту историю лейтенанту Карлину, он организует круглосуточную охрану дома Тони. Мимо этой охраны Воган в жизни не прошмыгнет, — сказал я уверенно.

— Нет! — Он энергично затряс своей лохматой головой. — В лучшем случае, это всего лишь отсрочка, Рик! Я уверен, Воган не расточает напрасные угрозы, он выполнит все, что задумал. Если я не соглашусь на его условия, он непременно убьет Тони, подстроит автомобильную катастрофу, ослепит, плеснув в лицо кислотой, — в любом случае она будет навсегда для меня потеряна. А вот спешить с возмездием он не станет. Он терпеливый мерзавец. Не можем же мы просить полицию охранять ее годами.

— О’кей, насколько я понял, вы стоите перед двумя альтернативами. Самая очевидная — дать то, что он требует.

— Нет! — заорал он.

— В таком случае вам не остается ничего, кроме второй альтернативы.

— Какой же? — спросил он с самым невинным видом.

— Я и сам жду, когда вы мне скажете, — усмехнулся я. — Ведь именно ради этого вы и пригласили меня, не правда ли? Я — единственная ваша альтернатива. Пожертвовать Тони Астор или справиться с Воганом?

— Вы, разумеется, правы! — Он грохнул кулаком по крышке стола, и вся комната словно подпрыгнула. — Сейчас я выложу вам все начистоту, Рик! Уберите Вогана с моей шеи, сделайте так, чтобы Тони ничего не угрожало, и я заплачу вам столько, сколько вы запросите!

— Айвен, — заметил я вкрадчиво, — уж не просите ли вы меня избавить вас от Вогана навсегда?

Он неловко пожал своими внушительными плечами.

— Не стану подсказывать, как это сделать, Рик, — проворчал он. — Мне кажется, это касается вас одного.

— Попытаюсь, — пообещал я, — но у меня нет ни малейшего шанса, что мне удастся что-либо предпринять до конца ультиматума.

— Я уже думал об этом, — живо откликнулся он. — Ситуация по заключению контракта весьма сложная и запутанная, его собственным адвокатам потребуется три-четыре дня, чтобы разработать юридически приемлемое решение. Этим временем вы и сможете воспользоваться.

— Ну это уже кое-что! — согласился я. — Расскажите-ка мне про контракты.

— Что? — Он недоуменно уставился на меня. — Какое это имеет отношение к тому, чтобы вы сбросили Вогана с моей шеи?

— Пока не знаю, — огрызнулся я, — но мне важно знать, кто владеет Тони Астор, на сколько кусков она разрезана и кому принадлежат эти куски.

— Первый контракт был подписан, когда ей исполнилось шестнадцать, между студией и Наоми Простетт, ее приемной матерью и юридическим опекуном. Наоми также действовала в качестве агента девочки и получала десять процентов, остальное откладывала под опеку до совершеннолетия Тони. После того как я поставил с Тони два фильма, Наоми явилась с предложением: она уже видела будущее Тони. Если я могу гарантировать, что Тони станет сниматься во всех моих фильмах в течение пяти последующих лет, а студия обязуется дать ей роли минимум в восьми полнометражных картинах, Наоми готова подписать долгосрочный контракт Тони со студией. Наоми также пожелала, чтобы я подписал с ней личный контракт, по которому она бралась тренировать девушку, обучать ее мастерству, проверять все ее сценарии, а также лично руководить ею в каждой сцене фильма. За это я должен был получать двадцать процентов от общей суммы дохода Тони за пять лет.

— Миленькая сделка, ничего не скажешь!

— С ее точки зрения, это была весьма умная сделка! — холодно уточнил он. — Вы должны учесть, что в то время Тони была почти пустое место, а у меня за плечами было двадцать лет работы продюсером. Сначала я отказался от предложения, ибо не был уверен в Тони, но ее тетушка наглядно продемонстрировала мне, что та полностью находится под ее контролем. Наоми с трехлетнего возраста внушала ребенку, что ее предназначение — стать звездой, а все остальное не имеет значения. Тони не могла этому не верить и смотрела названой матери в рот. И тогда я изменил свое решение. Получив в руки столь податливый материал, я мог сформировать из Тони именно то, что мне хотелось, и на это у меня было пять лет!

— Но ведь эти контракты уже утратили силу! Тони более двадцати одного года!

— Она заключила новый контракт, — кивнул Мэсси, — но прежние контракты покрывали все деньги, которые Тони заработала за эти пять лет. Пара картин все еще приносит значительный доход. Вы, наверное, знаете, что она вышла замуж за Кента Шелтона против воли Наоми, произошел большой скандал, после чего Тони заявила, что расстается со своей тетушкой навсегда, и подписала новый пятилетний контракт со мной. Так что теперь я ее представляю, руковожу ею, делаю для нее все, не говоря уже о постановке ее фильмов. За это я получаю тридцать процентов от общей суммы.

— Значит, если вы заключите соглашение с Воганом, вам останется всего лишь пять процентов? И какая-то доля в старых контрактах? — Я даже присвистнул. — Этого Вогана трусом не назовешь!

— Пять процентов, а юридически я по-прежнему буду обязан ставить все ее картины на протяжении четырех лет и нескольких месяцев, — со вздохом произнес он, — так что у меня не будет ни времени, ни возможности попытаться заработать деньги в другом месте.

— Я позвоню вам вечером, чтобы узнать, как вы договоритесь о сроках, — сказал я, поднимаясь.

— Я это очень ценю, Рик! — Он с минуту смотрел на меня, потом его глаза блеснули. — Есть еще одна вещь, которая, как я считаю, подстегнет вас в стремлении поскорее взять в свои руки ситуацию.

— Что такое?

— Ну… — В его голосе зазвучала едва различимая ирония. — В то время как вы начнете охоту на Вогана, он будет охотиться за вами!

Глава 7

Мне удалось перебороть намерение встать по стойке «смирно» и взять под козырек при виде строгой таблички: «Тайлер Морган и партнеры».

Офис занимал третий этаж внушительного шестиэтажного здания на бульваре Уилшир, и я лениво подумал, сколько места осталось для партнеров после того, как генерал занял свою штаб-квартиру.

Рыжеволосая особа была занята макияжем и холодно посмотрела на меня, когда я подошел к ее владениям. Она многозначительно подняла глаза на часы, висевшие за ее спиной и показывающие четыре минуты шестого, и снова сосредоточилась на помаде и пудренице.

— Я хотел бы видеть босса, — мягко произнес я.

— Мистера Моргана сегодня вообще не было в офисе, — сообщила она пудренице визгливым голосом, в котором слышались рыдающие нотки. — Я не знаю, будет ли он и завтра.

— О’кей, поверю вам на слово, — сказал я милостиво. — В таком случае меня устроит его заместитель.

На секунду она подняла голову и посмотрела на меня с явным раздражением.

— Что вы сказали?

— Когда мистер Морган отсутствует, то полагаю, должен быть кто-то, заправляющий вместо него делами в этой лавочке? Или все это время в машинописном отделе происходят ваши сексуальные оргии?

— Что? — Она нервно заморгала своими водянисто-голубыми глазами. — Что вы сказали?

— Где я могу найти кабинет старшего вице-президента? — рявкнул я.

— Через эту дверь второй кабинет направо. — Она разрешила мне сделать несколько шагов и снова заговорила: —.Но сейчас там никого нет. Мистер Джонсон рано ушел домой.

— Мне не нужен никакой мистер Джонсон! Кстати, кто он такой, черт возьми? — Я обернулся к ней и повысил голос: — Мне нужна…

Она недоуменно пожала плечами:

— Вы же сами сказали, что ищете старшего вице-президента!

— Но ведь это мисс Простетт?

— Ничего подобного! Мистер Джонсон!

Наступило напряженное молчание, во время которого мы оба напрягали волю в надежде, что взгляды могут убивать.

— Ладно, — наконец произнес я. — Это была действительно отличная шутка, мадам собеседница! Что мы теперь будем делать? Споем что-нибудь из «Лебединой реки»? А вы захватили с собой тамбурин?

Секретарша, похоже, нервничала.

— Мисс Простетт, которая работает здесь, занимается молодыми талантами.

— Но она является исполнительным вице-президентом?

Секретарша пронзительно хихикнула:

— Она-то?

— В таком случае, какой пост она занимает? — спросил я.

— Имеется шесть администраторов, не считая мистера Моргана и мистера Джонсона, — принялась она объяснять. — В порядке подчиненности мисс Простетт является шестой по списку.

— Где я могу найти ее?

— Через эту дверь последний кабинет с левой стороны.

— Спасибо. — Я вежливо поклонился. — Не могу сказать, что вы стремились мне помочь, зато проявили стойкость и выдержку.

— Если вы не возражаете, могу ли я спросить?.. — Она нервно облизнула губы. — Вы профессионал? Артист, я хотела сказать?

— А что?

— Я подумала, не являетесь ли вы одним из новых комиков? — Она вновь облизнула губы. — Знаете, из тех, кто получил образование в колледже и поэтому может разговаривать и по-образованному, и грубо. — Она чуть скосила водянистые глаза. — Сразу же, едва вошли, вы мне вроде бы нагрубили, а я ничего толком не поняла.

— Нет, не комик! — сухо ответил я. — У меня женские роли, а псевдоним Лулу Лаверн.

Она конвульсивно проглотила слюну.

— Вы хотите сказать, что надеваете женское платье и все такое?

— И все такое! — заверил я.

— Ну и ну! — Она быстро заморгала. — И что же вы делаете? Поете или танцуете?

— Пою? — Я презрительно фыркнул. — Я стриптизер.

Я тут же выскочил за дверь и прошел по длинному коридору до последней двери слева. Она была приоткрыта, я заглянул внутрь и убедился, что эта крохотная клетушка и предназначена для младшего администратора. Письменный стол, стул и два специальных шкафчика для бумаг занимали приблизительно семь восьмых всей площади, остальное — величественно пропорциональная блондинка, стоявшая ко мне спиной.

— Я всегда преклонялся перед руководителями, которые из демократических соображений выбирают себе самые тесные кабинеты! — громко заявил я.

Блондинка вздрогнула от неожиданности, медленно повернулась ко мне, и лицо ее вспыхнуло.

— Не думаю, что сегодня вам нужен новый талант, — сказал я почтительно. — Увы, не умею ни петь, ни играть на каком-либо инструменте, ни жонглировать. Но угостите меня часов этак в пять утра непрожаренным бифштексом и бокалом бурбона, и во мне откроются потрясающие таланты, как вы соизволили признать.

— Рик Холман! — Широкий рот Лайзы скривился в не слишком приветливой гримасе. — Знаю, я сама напросилась: тешила себя россказнями о том, как я руковожу большим агентством, а Тайлер Морган является всего лишь вывеской. Ну что ж, начинайте смеяться!

— Я пришел сюда не для этого, — негромко заметил я.

— А для чего?

— Я подумал, что мы можем сходить куда-нибудь пообедать и вы расскажете мне про Моргана и его прямую связь с кабинетом Дэвиса Вогана.

— Эта связь была еще одной из моих фантазий, — с кислой миной сообщила Лайза.

— Не думаю, — покачал я головой. — А как насчет обеда?

— Прекрасно!

— Есть ли у вас какой-нибудь новый талант, за которым надо присматривать до вечера, или мы можем сразу идти?

— Сейчас попудрю нос и пойдем.

На обратном пути, когда мы проходили мимо секретаря в приемной, я заметил, что та наблюдает за мной с живым интересом. Мы уже подошли к наружной двери, она не выдержала и окликнула:

— Мистер?

Я оглянулся и вежливо улыбнулся:

— Чем могу быть полезен?

— Надеюсь, вы не возражаете, если я задам вам один вопрос? — Она понизила голос до шепота: — Я все думаю о том, надеваете ли вы на сцене, я хочу сказать, ну… Вам приходится надевать…

Я кивнул:

— Золотую подвязку.

— Правда? — У нее заблестели глаза. — Ну а в отношении вашей… м-м?

— Верхней половины? — помог я ей.

Она расплылась в благодарной улыбке:

— Вы не в претензии, что я задаю… деликатные вопросы?

— Я восхищен тем, что вы так заинтересовались! — Я улыбнулся со скромной гордостью. — И ответ на ваш вопрос, моя дорогая, — блестки. Две прелестные вещицы из блесток в форме розовых бутонов.

Она попыталась еще что-то сказать, но ей ничего не пришло на ум, потому что она была слишком потрясена эмоционально. Я одарил ее прощальной улыбкой и подтолкнул Лайзу к двери в коридор.

— Черт возьми, о чем это вы вели разговор? — спросила она подозрительно, когда мы спускались по лестнице. — Что за ерунда — подвязки, блестки в форме бутонов роз?

— Эта секретарша — милая особа, она советовалась со мной. Задумала стать профессионалкой, в том смысле, как принято понимать в вашем агентстве. И теперь она готова показать вам свое обнаженное тело. Мы обсуждали кое-какие детали ее костюма.

— Мэйбл? — Лайза вытаращила глаза. — Вы имеете в виду нашу Мэйбл?

— Секретаря из приемной зовут Мэйбл?

— Да… — Лайза растерялась. — Она собирается показать мне свой номер? А что она делает?

— Экзотический танец. Придумала его сама. «Танец девственницы с водянистыми глазами».

Лайза негромко застонала и вдруг торопливо свернула в переулок, не в силах удержаться от хохота. Седовласая матрона с суровым лицом и черным пушком над верхней губой остановилась и посмотрела на нее с явным неодобрением.

— Я считаю это отвратительным! — громко произнесла она и бросила теперь уже на меня убийственный взгляд.

— Она так ведет себя только спьяну! — извинился я. — Выпила впервые за полгода…

Матрона предпочла удалиться, поэтому я затолкал рыдающую от смеха блондинку в машину, и мы поехали в ресторан «Рау».

Через полчаса Лайза выпила свой второй мартини и удовлетворенно вздохнула:

— Я начинаю чувствовать себя немного лучше!

— У вас до сих пор что-то болит? — сочувственно поинтересовался я.

— Еще как! — Она потрясла головой. — Знаете, Рик, у меня все болит куда сильнее от этого приступа смеха, чем от того, что происходило ночью… Разве это не странно?

— У вас один выход, милочка! — заметил я менторским тоном. — Необходимо перебороть эту скверную привычку, пока вы окончательно не разболелись!

— Какую такую «скверную привычку»? — Она подозрительно поглядела на меня поверх бокала.

— Так сильно смеяться, что же еще? — Я даже пожал плечами. — Мы сделаем заказ или вы хотите еще один мартини?

— Мартини, и во множественном числе! — Уголки ее губ изогнулись. — Похоже, что вы все-таки скупердяй. В мужчинах эта черта мне кажется настолько отвратительной…

— Заткнитесь! — произнес я рассеянно. — И мартини будет в единственном числе, потому что вечером вы, возможно, понадобитесь.

— Прекрасно! Благодарю вас, мистер Холман! Разумеется, я всегда к вашим услугам, так сказать, вполне доступна… Просто свистните мне, когда придет время, ладно? Или дайте пинка. — Она подарила мне леденящую кровь улыбку. — Вот так!

Острый носок ее туфли ударил меня по голени.

— Боже мой, Лайза, почему вы все сводите к одной теме? — простонал я. — Я имел в виду совсем другое. Мне требуется помощь в отношении Моргана, вот я и подумал, что вы могли бы… Ну да ладно!

— Что я могла бы? — В ней вмиг проснулось любопытство.

— Забудьте!

— Бедный Рик! — заговорила она нараспев. — Теперь он обозлился на меня, потому что я раздробила ему большую берцовую кость!

В ее голосе было столько провокационной нежности, что я испугался, как бы она не выкинула еще какой-нибудь номер на публику.

— Можем ли мы серьезно поговорить о Тайлере Моргане?

— О’кей, — сказала она, — что там с Тайлером? Помнится, вы назвали его не то проходимцем, не то каким-то другим нехорошим словом. Я с вами согласилась, больше мне нечего сказать!

— Давайте поговорим об агентстве, в котором вы работаете, — начал я решительно. — Агентство отыскивает таланты — так вы мне сказали. Но какого рода таланты?

— Музыкантов в основном. То есть певцов, оркестрантов, пианистов, ясно?

— Что еще?

— Актеров и актрис, но не слишком знаменитых. «Молодые таланты — это ваша специальность, Лайза». Это я цитирую нашего основателя-вдохновителя, мистера Тайлера Моргана!

— Вы руководите отделом новых талантов? — спросил я.

— Правильно.

— Как это делаете? Я имею в виду следующее: если я, молодой талант, появлюсь в вашем кабинете, что случится?

— Я посоветую вам проверить зрение у врача! Тоже мне, молодой талант! — Внезапно она побледнела, заметив, как я на нее гляжу. — Хорошо, хорошо, я поняла… Первым делом узнаю, состоялось ли уже прослушивание с записью на магнитофоне или на пластинке, и если да, то попрошу вас зайти через несколько дней, чтобы наши эксперты имели возможность прослушать запись. Если же у вас такой записи нет, тогда я предложу вам зайти, когда она будет.

— Понятно. Итак, у меня есть запись.

— Тогда я передаю ее мистеру Уилану, являющемуся в полном смысле слова музыкальным гением нашего агентства. Раньше, когда «Мелодию и ритм» возглавлял Морган, мистер Уилан работал в отделе «А и Р».

— Что это за отдел? — спросил я.

— «Артисты и репертуар»… В его обязанности входило отбирать, кого из артистов, какую музыку и песни стоит записывать на пластинки. Он всегда может определить, есть ли у человека настоящий талант даже в тех случаях, когда запись пробы звучит отвратительно или, наоборот, великолепно. Я не знаю случая, чтобы он оказался не прав.

— Мистер Уилан прослушал пластинку с моей записью и решил, что у меня несомненный талант, — сказал я быстро. — Дальше?

— Вы возвращаетесь в мой маленький кабинет, и у нас начинается длительная процедура по заполнению анкеты. В мою задачу входит выяснить решительно все о вашем прошлом. Первый и самый главный вопрос: «В настоящее время вы уже связаны контрактом с каким-нибудь другим агентством?»

— Я только что схватил свою гитару и спустился сюда с гор, мадам, — сказал я Лайзе с самым серьезным видом. — Я свободен, как воздух!

— Больше уже не свободны! — рассмеялась она. — Поскольку вы подписали с нами контракт, можете позабыть про свободу! С этого момента люди будут платить деньги за право лицезреть и слушать вас!

— Так, я подписал контракт! Что дальше?

— Отправляйтесь к мисс Голт — грим, костюмы, внешний вид, — быстро сообщила она, — затем назад к мистеру Уилану: артисты должны практиковаться, а певцы стажироваться. Работать, работать и работать! Приходит золотой день, когда ваш номер готов окончательно, вы во всеоружии идете добывать себе славу, хотя, возможно, считали, что с самого начала были неподражаемы. Ничего подобного — лишь после того, как вас одобрит либо сам Гайлер, либо мистер Джонсон…

— Вице-президент, — подхватил я.

— Совершенно верно, мистер Всезнайка! — фыркнула она. — Похоже, вы у нас времени зря не теряли.

— Меня одобрил сам Тайлер! — сказал я гордо.

— В таком случае прыгайте в пушку, милейший, потому что вас сейчас запустят в космос!

— Как это?

— Об этом позаботятся Тайлер или Джонсон. Возможно, они определят вас в клуб или устроят новую пробу с записью на пластинку, только эту запись сделают в первоклассной студии, а пластинка будет стоить кучу денег. Если Тайлер на самом деле будет потрясен вашим талантом и умением держаться на сцене, пластинку сделают на самом высоком уровне, даже аккомпанемент подберут специально для вас. И с этой минуты вы утрачиваете связь с нашим агентством. А я сижу в своем крохотном кабинетике и разговариваю с новым молодым талантом, который только что взял свою гитару и спустился с гор.

— Короче, вы находитесь в начале конвейерной ленты, загружая ее материалом, — медленно произнес я, — и у вас нет возможности увидеть конечный продукт?

— Правильно! — Она кивнула. — Здорово сказано!

— А как поживает тайная прямая связь, которая имеется у Тайлера в кабинете Дэвиса Вогана?

— Вы снова приводите меня в смущение, Рик! — Она слегка усмехнулась. — Это ведь было сказано ради красного словца… Чем больше я смотрю на вас, тем меньше понимаю, почему мне казалось таким важным произвести на вас впечатление.

— Но связь не была плодом вашей необузданной фантазии. У вас был резон сделать подобное заявление, верно? Какие же основания?

— Вчера вечером, — заговорила она, шумно вздохнув, — я оставалась последней в агентстве, заканчивая какую-то работу, и внезапно услышала, как вошли Тайлер и Наоми. Они прямиком проследовали в его кабинет, и я подумала, что могу поздороваться с собственной матерью, мы не виделись два месяца. Я уже собиралась войти в кабинет, дверь которого была распахнута, когда сообразила, что они говорили о Тони. В ту же минуту я изменила свое решение: предпочла услышать, нежели увидеть… Тайлер рассказывал Наоми о сделке, которую Айвен Мэсси заключил с Тони в то утро. О том, как Мэсси нанял Холмана покопаться в прошлом Ларри Голда, и так далее. Закончив эту тему, он рассказал ей про ваш визит в офис к Вогану, про то, что вы говорили последнему, и предположил, что вы продали Мэсси, потому что побоялись пойти против Вогана.

— Это объясняет, почему вы решили, будто у него должна быть прямая связь с кабинетом Вогана, — признал я. — Но все равно не объясняет, отчего вы заявили мне вчера вечером, что этот канал у него функционирует много лет, а Воган так и не сумел его обнаружить и никогда не обнаружит.

— Ох, дорогой! — Она упорно смотрела в другую сторону, щеки у нее покраснели. — Неужели я все это наговорила? Вы были совершенно правы, окрестив меня Ниагарой! Очевидно, у меня просто разыгралась фантазия, иначе не объяснить! — Неожиданно она посмотрела мне в глаза: — Это абсолютно ни на чем не основано, Рик. Просто на меня что-то нашло, мне казалось весьма остроумным сообщить о том, как Тайлер обвел вокруг пальца Дэвиса Вогана. И если Воган знал об этом, он все равно ничего не мог предпринять. Получалась как бы двойная победа, понимаете?

— А история о том, как Воган пробрался в компанию по выпуску пластинок и в конечном итоге забрал ее у Тайлера? — продолжал я. — Ведь Тайлер очень много потерял тогда, а Воган вовсю развернулся с рэкетом проигрывателей-автоматов в кафе, дансингах, маленьких ресторанчиках и так далее. Скажите, по этому поводу вы тоже фантазировали и на самом деле ничего подобного не было?

— Нет, это правда! — с негодованием воскликнула она. — Все до последнего слова!

— Откуда вы знаете, что это правда?

— Потому что Тайлер мне сам об этом рассказывал.

— А из других источников вы что-нибудь слышали?

— Не знаю… — Она раздраженно пожала плечами. — Пожалуй, нет. Но решительно все знают, что произошло и почему Тайлер оттуда ушел.

Я подал знак официанту и сделал заказ. Лайза сказала, что вообще-то она не голодна, но что-нибудь поклюет, просто чтобы составить мне компанию. Потом она велела принести десяток морских моллюсков, форель и пломбир с каштанами. И через некоторое время я наблюдал, как она «клевала» поочередно каждое блюдо, ничего не оставляя на тарелках.

— Рад, что вы не были голодны, — ехидно заметил я, когда нам подали кофе. — Поэтому мне так и не пришлось продавать свою машину.

Она медленно улыбнулась и глубоко вздохнула. Я наблюдал, как натянулся тонкий шелк на ее высокой груди. Потом она выдохнула воздух, и шелк затрепетал, радуясь облегчению.

— Вы абсолютно правы! — сказал я спокойно. — Может, возьмете еще что-нибудь на десерт?

— А как насчет того, чтобы объяснить, почему это я должна ограничиваться тремя малюсенькими рюмочками мартини по той причине, что я вроде могу вам понадобиться вечером? — твердо спросила она.

— Вновь на сцену выступает прямая связь, — произнес я задумчиво. — Тогда в трейлере находились Тони, Мэсси и я. Но Тайлер знал решительно все, что было сказано буквально через час-другой. В офисе Вогана мы были вдвоем, не считая его помощника Ламсдена, но Тайлер знал обо всем также через час.

— Итак? — Лайза приподняла брови, тем самым предлагая мне продолжать.

— Воган разговаривал с Мэсси утром, ему было известно все, что случилось в доме у Тони прошлым вечером, с мельчайшими подробностями.

— Значит, у Тайлера действительно имеется прямая связь?

— Конечно, — подтвердил я. — Тони сообщила Ларри Голду о том, что было сказано в трейлере, он передал все это Вогану, а тот — Тайлеру Моргану. Но того, что произошло вчера вечером в доме у Тони, он не мог знать, потому что его там не было.

Несколько минут она хмуро смотрела на меня.

— В таком случае остается предположить, что ему должен был рассказать кто-то, находившийся там в это время.

— Вы гений! — воскликнул я с восхищением. — Даже не представляете, как бы мне хотелось точно знать, что не только Тайлер имеет прямую связь с офисом Вогана. Нет ли такой же связи у Вогана в офисе Тайлера?

— В офисе Тайлера? — Она в недоумении долго смотрела на меня. — Но Тайлер ни за что не стал бы помогать Вогану! Понимаете, после того как…

— Да, по словам Тайлера, Воган его обобрал. — Я улыбнулся Лайзе. — У меня предчувствие, что вы вовсе не фантазировали, когда уверяли меня, что у Тайлера имеется эта секретная связь. Думаю, что она всегда была у него и существует сейчас. Скорее всего, они до сих пор являются партнерами.

— Вы сошли с ума! — Она решительно затрясла головой. — Это невозможно, Рик! Что ценного мог бы получить Воган от агентства «Новые таланты»?

— Таланты.

— Что?

— Вы же сами говорили, что не знаете, какова дальнейшая судьба новоиспеченного таланта, после того как он или она «запущены в космос».

Лайза смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Потому что вы находитесь в начале конвейера, где загружается сырой материал. Возможно, Тайлер передает конечный продукт компании Дэвиса Вогана.

— Тайлер Морган и Дэвис Воган все еще партнеры? — чуть слышно произнесла Лайза. — Что за чудовищное предположение?.. Но как узнать об этом точно?

— Я боялся, что вы не зададите этого вопроса! — с благодарностью воскликнул я. — У вас есть какие-нибудь ключи, с помощью которых мы сможем попасть в агентство?

— Конечно!

— В таком случае давайте совершим небольшую кражу со взломом и посмотрим, что нам удастся отыскать.

Глава 8

Офис Моргана был в образцовом порядке, как и положено посту главнокомандующего, но через час можно было подумать, что он оказался в центре урагана. Письменный стол и пол были завалены бумагами и папками с делами. Стальные ящики, опустошенные до последнего листочка, торчали, уподобляясь оголенным ветвям осенних деревьев. И все же мы не обнаружили ничего ценного.

Лайза остановилась на мгновение, опершись о крышку стола, и отбросила со лба светлую прядь.

— В ресторане это показалось мне воистину блестящей идеей!

— А теперь уже не кажется? — усмехнулся я и со злостью задвинул пустой ящик. — Только сейчас я сообразил: мы не найдем тут абсолютно ничего, что доказывало бы существование связи между Тайлером и Воганом!

— Мне не нравятся подобные шутки! — холодно произнесла Лайза. — Я утратила присущее мне чувство юмора полчаса назад, когда вот этот проклятый ящик упал мне на ногу!

Я не обратил внимания на ее замечание.

— Послушайте, Холман, вашей жизни грозит нешуточная опасность!

Я поискал пачку сигарет и нашел ее под грудой бумаг на столе.

— Обязанности Тайлера, с точки зрения партнерства, заключаются в том, чтобы выявлять особо талантливых людей — певцов, танцоров и так далее — и прямиком переправлять их Вогану, верно?

— Это вы так считаете.

Я не мог сказать с уверенностью, что в ее голосе прозвучала насмешка, но не было и уверенности в обратном.

— Очевидно, они составляют лишь небольшой процент от всех тех, с кем имеет дело агентство. К Вогану посылают самые сливки. И тут наши боссы начинают делить огромные деньги, поскольку для «сливок» создаются особые условия. Принято вести подсчеты прибыли в том месте, где зарабатывают деньги, верно?

— Получается, погром нам надо было учинять в другом месте, Рик? — Лайза иронически засмеялась. — Ну что же, посмотрим на практическую сторону дела!.. В конце концов, мы допустили всего лишь одну небольшую ошибку: мы забрались не в тот офис, не так ли?

— Стоит ли нервничать из-за пустяка? — усмехнулся я.

Она сложила руки на своей гордой груди и по-хозяйски осмотрела помещение, состояние которого лучше всего характеризовало слово «хаос».

— Я уже не в силах ждать утра, чтобы увидеть выражение лица Тайлера, когда он войдет сюда! — Закрыв глаза, она вздрогнула, очевидно представив реакцию своего шефа. — Отчетливо слышу голос сторожа: «Вчера вечером, мистер Морган? Нет, ничего необычного не произошло. Где-то около девяти часов пришла мисс Простетт и ее знакомый, но они пробыли здесь не более часа, как мне кажется». — Лайза посмотрела на меня с застывшей улыбкой на лице. — Я бы немедленно улетела куда-нибудь за тридевять земель. Только у меня нет денег на билет!

— Мы можем все это поджечь, когда будем уходить, — задумчиво предложил я. — Если повезет, здание к утру сгорит до основания.

Лайза даже не улыбнулась.

— Вы прекрасно знаете, что мы должны сделать, Рик Холман, не так ли? — спросила она угрожающим тоном.

— Ну нет! — запротестовал я. — Ни в коем случае!

— Да. Мы все должны разложить по местам.

— На это уйдет целая неделя, — пробормотал я, — даже если бы я знал, где что должно лежать.

— Нам бы сюда горничную, — вздохнула Лайза, — быструю и ловкую особу, которая навела бы здесь порядок минут за пятнадцать, потом сварила бы кофе. Кого-нибудь вроде Хельги…

— Что вы сказали?

— Сказала, что нам нужна здесь горничная, такая же расторопная и умелая, как Хельга! — фыркнула она. — Вы что, туговаты на ухо, Холман?

— Хельга служила вашей матери много лет, не так ли? — спросил я. — До того, как она перешла к Тони?

— Да. У нас она появилась впервые, когда мне было пятнадцать лет… Даже страшно подумать, как давно…

Она опустилась на колени и принялась собирать разбросанные бумаги. Получалось это у нее довольно ловко. Я наблюдал несколько минут, потом утратил интерес. Одни рождены для того, чтобы быть трудягами, другие — мыслителями, подумал я, и не моя вина, что мы относимся к разным категориям!

Возможно, я услышал предостерегающий свистящий звук совсем рядом с собой и автоматически отскочил в сторону. У меня выработанная годами привычка быть готовым к любой опасности. На этот раз опасность имела форму тяжелого пресс-папье: оно летело туда, где находилась бы моя голова, если бы не мой прыжок! Импровизированный снаряд угодил в стену и с грохотом свалился на пол.

— В следующий раз, когда вы будете стоять с дурацким выражением на лице, вместо того чтобы собирать бумаги, я проткну вам череп тупым ножом для разрезания бумаг! — прошипела Лайза.

Она с трудом поднялась с колен, держа в обеих руках порядочную кипу бумаг, и осторожно направилась к письменному столу. Кипа покачивалась на каждом шагу, и я с интересом наблюдал, ожидая, чем все это кончится.

Наконец во мне заговорила совесть, и я спросил:

— Вам помочь?

— Давно пора! — простонала она. — Постарайтесь забрать верхнюю половину, только осторожно. Просуньте руки под…

— Вот так? — Я двинулся навстречу, вытянув вперед обе руки ладонями вверх.

Кончики моих пальцев коснулись бумажной кипы посредине и легко проникли в нее. Лайза ожидала, чтобы я приподнял верхнюю часть бумажной горы.

К несчастью, ладони прошли сквозь всю пачку и уперлись в великолепную надстройку Лайзы. Она издала забавный жалобный крик и вскинула руки наверх.

И я увидел то, что приводило меня в восторг в детстве на рождественских праздниках: сверху обрушилась лавина бумаг. Этот бумажный шторм быстро закончился, но я почувствовал, что следом разразится гроза иного рода. Лайза стала медленно приближаться ко мне, и в глазах у нее пылала такая ярость, что я невольно припомнил раскаленное добела железо.

— В первую очередь я выцарапаю вам глаза! — Она буквально выплюнула эти слова мне в лицо. — Потом выпотрошу вас, засуну в живот раскаленные угли и буду наблюдать, как они прожгут ваш позвоночник, если он у вас имеется, в чем я сильно сомневаюсь. Затем…

— У меня есть предложение! — торопливо объявил я.

Она неприятно улыбнулась:

— Я уже осуществляю одно из ваших гениальных предложений.

— Вам не требуется прибирать бумаги!

— Правильно. Мне — нет, а вот вы соберете все до единой бумажки и наведете здесь полный порядок!

— И мне ничего не надо делать, благодарение Богу! Единственное, что от вас требуется, это поднять телефонную трубку, позвонить в одно место, а потом отправиться домой.

— Я с самого начала подозревала: у вас не все в порядке с головой! — Она тут же поправилась: — Впрочем, нет. Природа лишила вас мозгов.

— Зато вас она одарила слишком длинным языком, но обделила терпением! — рассердился я. — Остыньте немного и выслушайте меня внимательно.

— И не подумаю! Я…

— Помолчите. У вашего телефонного разговора есть коротенький сценарий, и вам придется его хорошенько выучить, прежде чем хвататься за трубку. Нельзя допустить даже маленькой ошибки, Лайза, дорогая. Итак, повторяйте следом за мной…

Через пять минут она все усвоила, я решил, что исполнение прекрасное, и, протянув ей трубку, вежливо кивнул.

Она взяла ее, с минуту смотрела на трубку, явно не решаясь сделать то, на чем я настаивал, потом взглянула на меня.

— Я не могу, Рик! — сказала она чуть слышно. — Это же безумие! А если он позвонит в полицию и нас арестуют?

— Перестаньте беспокоиться и звоните! — рассердился я. — Позднее я все вам объясню.

— Ну хорошо. — Она беспомощно пожала плечами. — Раз вы настаиваете…

Она набрала номер, а когда начались гудки, я прижался своим ухом к трубке, чтобы тоже слышать разговор.

— Хельга? — Лайза слегка напряглась. — Это Лайза. Мистер Морган там?.. Хорошо. Мне необходимо с ним срочно поговорить.

Вскоре я услышал знакомый бодрый басок генерала.

— Морган! — бросил он.

— Это Лайза. В вашем кабинете сейчас что-то происходит. Что-то непонятное! — заговорила она, сильно нервничая.

— Что это за глупая шутка? — рявкнул он.

— Тайлер, я говорю серьезно! — Она взмолилась. — Я кое-что оставила у себя, поэтому пять минут назад вернулась. И заметила, что у вас горит свет. Подумала, что там, видимо, находитесь вы или уборщица, ну и…

— Ближе к делу!

— Сторож открыл мне дверь и сказал, что в офисе некий мистер Смит, который явился за важными бумагами для мистера Моргана. Я спросила, проверил ли он документы у этого человека, и сторож сообщил, что в этом не было необходимости, поскольку мистер Смит знал многих людей из агентства, называя их по именам. Посетитель объяснил, что вы не можете сами приехать, так как помогаете мисс Простетт ухаживать за дочерью.

— Что было дальше? — яростно завопил Тайлер. — Ближе к делу!

— Ну, сторож сказал мне, что мистер Смит никак не может отыскать нужных бумаг, потому что, когда он в последний раз поднимался наверх, в вашем кабинете был ужасающий беспорядок. Все ящики вытащены, бумаги разбросаны по полу…

— У меня по полу? — страдальческим голосом переспросил Морган. — Все ящики выдвинуты?

— Сторож сказал, что стола не видно., так он завален папками и бумагами…

Блаженная улыбка изогнула губы Лайзы, когда она услышала громоподобный взрыв на другом конце провода. Она весело подмигнула мне, ожидая, когда сможет продолжить:

— Да, да, похоже, он разносит весь ваш кабинет!

— Кто он такой? — Тайлер задыхался от ярости. — Вы хоть взглянули на него, сумеете описать его внешность?

— Со слов сторожа я поняла, кто это, — возбужденно ответила Лайза. — Это Рик Холман!

— Холман? Этот… — Почему-то последовало молчание. Потом он сказал: — Отлично! — Генерал принял на себя командование. — Откуда вы звоните?

— Из аптеки на углу. Я не стала ничего говорить сторожу, а судя по звукам из вашего кабинета, я думаю, Холман там еще пробудет какое-то время.

— Прекрасно! — яростно гаркнул Тайлер. — Этим я займусь сам, и вам не надо ни о чем беспокоиться. Отправляйтесь домой!

— Хорошо, Тайлер, спасибо, — любезно поблагодарила она.

— Эй, Лайза! — Он мгновение поколебался. — Вы молодчина!

Она осторожно положила трубку на рычаг, посмеиваясь про себя, потом посмотрела на меня.

— А теперь объясните мне, Холман, для чего я ему звонила?

— Прежде всего для того, чтобы уладить ситуацию с кабинетом, не заставляя меня раскладывать по местам тысячи этих дурацких бумажек… И если я прав в своих предположениях, то с этого момента начнется цепная реакция.

— Вы, очевидно, хотите, чтобы я открыла рот от изумления? — Она ошеломленно потрясла головой. — Неужели вы не можете мне сообщить ничего более конкретного?

— Нет! — Я улыбнулся. — Нет, ибо я не уверен, что звонок сработает, а мне не хочется оказаться в дураках. Так что огромное спасибо за помощь, Лайза, и спокойной ночи.

— Вы хотите отделаться от меня? — спросила она недовольно. — Почему?

— Если все получится, как я предполагаю, здесь может оказаться довольно жарко.

— Я, кажется, рискну остаться, — медленно произнесла она.

— У вас могут быть неприятности, и довольно серьезные, — возразил я.

— И все же я рискну!

— Вас могут даже ранить.

— Я все поняла.

— Что ж!..

Я расстегнул пиджак и вытащил свой тридцать восьмой, чтобы проверить его. Это был разумный поступок, а не попытка напугать Лайзу. Но я не был уверен, что не пожалел бы, если бы она оставила меня одного.

Лайза наблюдала за мной с вежливым интересом, пока я не засунул пистолет обратно за пояс.

— Вы собираетесь в кого-нибудь стрелять, Рик?

— Надеюсь, что нет.

— Если все же будете, предупредите, чтобы я могла заткнуть уши.

— Непременно. — Помолчав, я сказал: — Хочу у вас кое-что спросить… Вот вы подслушали вчера разговор между Наоми и Тайлером, не это ли заставило вас отправиться к Тони?

— Не знаю. — Забавно, она как бы защищалась. — Возможно!

— Вы с ней всегда так ссоритесь?

— Да нет, раньше подобных сцен не было. До тех пор, пока Тони не выросла и меня уже не могли обвинить, что я дерусь с ребенком в два раза меньше себя.

— Вы не можете не быть ее старшей сестрой, дорогая, как бы вы ни старались, — произнес я вкрадчиво.

— Пытаетесь мне что-то доказать, Рик?

— Лично я убежден, что Тони необходим кто-то вроде вас, единственный человек рядом с нею, который не смотрит на нее с точки зрения выгоды. Фактически она в вас очень нуждается. — Помолчав, я убежденно добавил: — А дальше может быть еще хуже!

— Рик! — Ее зеленовато-серые глаза тревожно смотрели на меня. — Так вы считаете, что, возможно, мне следовало бы…

Скрипнула где-то дверь, в коридоре послышались быстрые приближающиеся шаги.

— Кто это? — спросила она, и на ее лице появилась тревога.

— Прямая связь в обратном направлении! — весело ответил я. — Звонок мистера Моргана Дэвису Вогану.

Первым влетел в комнату Уолт Ламсден, пистолет в его руке как-то не гармонировал с представлением о его респектабельности, зато одежда являла собой венец портновского искусства.

Он улыбнулся, но его улыбка не доставляла удовольствия. Затем он увидел Лайзу, его глаза одобрительно сощурились, ибо они осуществляли серьезную задачу: исследовали ее анатомию. Вернее, он ощупывал ее глазами, дюйм за дюймом. Лайза неожиданно покраснела и закусила нижнюю губу.

Следом в дверях появился Дэвис Воган, словно ящерица, вынырнувшая погреться на солнышке.

С минуту он изучал меня своими холодными немигающими глазами, заметил присутствие Лайзы и мысленно отнес этот факт к разряду требующих выяснения.

— Не знал, что незаконное проникновение в чужие кабинеты тоже принадлежит к числу ваших талантов, Холман! — сухо прошелестел он. — Но после убийства, полагаю, вы ни перед чем не остановитесь?

— Вы же прекрасно знаете, как это бывает. — Я слегка пожал плечами. — Все развивается постепенно. От маленьких кафе и дансингов вы перешли к партнерству в делах компании по производству пластинок, а затем проникли в агентство «Новые таланты».

— Он еще умничает? — произнес Ламсден со злобной усмешкой на лице. — Невольно проникаешься еще большим уважением к вам, шеф.

— Или к простаку, — досказал я, — которого ничего не стоит обвести вокруг пальца.

— Простака? — нахмурился Воган.

— Простака для партнерства. — Я улыбнулся ему: — Я говорю об истории, которую вы сегодня выложили Мэсси. Неужели вы и в самом деле всему этому верите?

— Поосторожнее, Холман! — крикнул Ламсден.

— Разумеется, да, — сухо кивнул Воган. Его неприятные глаза смотрели на меня без всякого выражения, и это, черт побери, нервировало гораздо сильнее, чем все истерические вопли Ламсдена. — Я совершенно ясно изложил Мэсси сегодня утром, что, поскольку вы убили Ларри, у меня нет выбора: я должен так же поступить с вами. Вопрос принципа.

— Неужели вам не пришло в голову, что они обманули вас самым наглым образом, приятель? — холодно произнес я. — Я не сталкивал вашего парня с террасы и могу это доказать!

— Сомневаюсь, чтобы у вас были шансы.

— Я проторчал достаточно долго в этом мавзолее в ожидании вашего приезда и можете быть уверены: не располагая доказательствами, я не стал бы вас вызывать!

— При чем тут вы? — фыркнул он. — Кто-то случайно узнал, что вы находитесь здесь, и позвонил Моргану, а тот сообщил мне.

— Этот любезный «кто-то», позвонивший Моргану, Лайза Простетт, — усмехнулся я и показал на Лайзу.

— Эй? — Ламсден бросил быстрый взгляд на хозяина. — Ведь это вранье?

— Истинная правда, Уолт! — прошептал Воган. — Тут несомненно есть план, Уолт!

Ламсден отскочил от Вогана и оказался рядом с Лайзой. Дуло его пистолета прижалось к ее боку.

— Эй, Холман! — яростно заорал он. — Только попробуйте что-нибудь выкинуть, и ваша красотка получит первой!

Нелепый прыжок, предпринятый им, ничем не нарушил спокойную обстановку в комнате, и, когда прошло несколько минут, а ничего не случилось, даже Ламсден почувствовал, что выглядит глупо.

Я посмотрел на Вогана:

— Что он предпримет в следующий раз? Танец с саблями?

— Послушайте, Холман, — взорвался Ламсден, — еще одна шуточка и…

— Заткнитесь, Уолт! — устало прошептал Воган. — И уберите пистолет от ребер девушки. Вы опасаетесь, что она занимается борьбой дзюдо?

Тот отдернул оружие, а его физиономия потемнела от гнева, но он медленно отошел от Лайзы.

— Я слушаю вас, Холман.

— Они обвели вас вокруг пальца, Воган, — холодно повторил я. — Ларри Голд был вашим ребенком, и если бы он женился на Тони Астор, то со временем и она стала бы вашей. Когда же Голд свалился с этой балюстрады, для них открылись новые перспективы. Теперь вы не могли бы прибрать к рукам мисс Астор, вложить в нее собственный капитал. Но и у них тоже ничего не получилось. И тогда они решили пойти на компромисс: продать вам выдуманную историю о том, как Айвен Мэсси нанял меня убить Ларри, соответственно, привести вас в ярость, а потом осторожно «подсказать» вам ультиматум, который вы и соизволили очень четко сформулировать Мэсси сегодня утром. Либо вы получаете от него двадцать пять процентов из доходов Тони, либо она отправляется туда же, куда и Голд.

Я услышал, как Лайза глубоко втянула воздух, но даже не взглянул на нее, сосредоточив все внимание на Вогане.

— Сколько они потребовали в обмен на липовую историю о том, что я убил Голда и что нанял меня Мэсси, приятель? — вкрадчиво осведомился я. — Процентов двадцать? В таком случае вам остается всего пять? Не густо. — Я внимательно следил за его лицом. — Но, возможно, они щедрые люди и попросили всего пятнадцать?

Неожиданный огонек, мелькнувший в его немигающих глазах, подсказал, что это ближе к истине.

— Таким образом, вам достается меньший процент, хотя выполняете всю работу вы и в известной степени рискуете. Ведь именно вам необходимо было начать давить на Мэсси и продолжать давить в дальнейшем, чтобы он не отказывался платить. Далее, вы любезно убираете меня с их шеи. Но сами-то они заработали свой большой процент, убив ваше крупное капиталовложение — Ларри Голда. Это первое. А второе — они запутали и одурачили вас до такой степени, что вы им поверили насчет того, как я отправил Ларри на тот свет. Ловкачи, верно?

— Вы можете все это доказать? — прошуршал Воган.

— Но не здесь.

— Там, в доме?

— Дом Тони — единственное место. Там все произошло, — сказал я.

— Мы отвезем вас туда немедленно! — Воган наморщил не только лоб, но и лысую голову. — И девушку тоже. А если вы мне солгали, Холман, если вы пытаетесь сделать из меня доверчивого простачка… — Он помолчал, затем его губы сжались в гротескное подобие улыбки. — Тогда вы уйдете тем же путем, что и Ларри. Вниз через балюстраду!

Глава 9

Я испытывал какое-то странное чувство, находясь в гостиной Тони Астор, ведь до этого я дважды прямиком проходил в спальню хозяйки…

Прошло не более пяти минут, после того как Хельга открыла нам дверь. Еще меньше с того момента, когда Наоми Простетт и Тайлер Морган присоединились к нам.

Бурная ярость Тайлера, увидевшего меня, была моментально утихомирена Воганом, и теперь Морган стоял тихо, хотя лицо его налилось багровым цветом.

Наоми снова была одета в тот же ансамбль из юбки и блузки, который очень ей шел. Сейчас ее лицо ничем не отличалось от обычного. Возможно, оно вообще никогда не менялось, являясь своеобразной маской на все случаи жизни? Ее безжалостные амбиции были тем рычагом, вернее, движущей силой, которая тщательно отшлифовала черты ее лица и контуры фигуры.

Если не считать ответа на прямой вопрос Лайзы, как здоровье Тони: «Боюсь, она не скоро поправится, в настоящее время она спит под действием снотворного», она полностью игнорировала собственную дочь, и я подумал, что самым ужасным была бессознательность ее действий.

— Ну? — неожиданно спросила она, и хрипловатые нотки в ее голосе были совершенно такими же, как у Лайзы. — Драматическое вступление состоялось, Дэвис. Давайте просмотрим всю драму.

— Я ждал, когда все соберутся, — прошептал Воган. — Все предельно просто. Холман заявляет, что не убивал Ларри, но знает, кто это сделал, и может это доказать. Вот почему мы здесь.

— Он блефует, Дэвис! — яростно запротестовал отставной генерал. — Он намеревается спасти собственную шкуру, вот и все!

— Разумеется, Тайлер. — Воган коротко кивнул. — А теперь помолчи! — Он безразлично посмотрел на меня. — Слово предоставляется вам, Холман. Займите столько времени, сколько потребуется, чтобы убедить меня в вашей правоте. Если же не сумеете этого сделать… — Он равнодушно пожал плечами.

— Вернувшись сюда, в дом, после звонка Тони, — начал я свой монолог, — я спустился к бассейну, чтобы удостовериться, что Ларри мертв. Он, разумеется, был покойником, но его правая рука была сжата в кулак, а левая расслаблена. Я разогнул пальцы, увидел у него в ладони маленькую блестящую черную пуговицу и оставил ее там, чтобы полиция нашла пуговицу, когда прибудет на место происшествия… Но копы ее не нашли, потому что кто-то еще тоже спускался к телу Голда после моего отъезда, но до появления полиции, и забрал эту пуговицу.

Тайлер Морган закашлялся от возмущения.

— У вас нет доказательств этой фантастической истории, Холман?

— Вы правы, — согласился я.

— В руке у несчастного молодого человека была пуговица, говорите вы, но она исчезла до того, как прибыла полиция? — насторожился Воган.

— Я проверил одежду Голда, пуговица ни к чему не подходила, — продолжал я. — Она была слишком маленькой для мужского пиджака, но, возможно, великовата для женского. Лайза! — Я усмехнулся серьезности ее взгляда. — Будьте добры, попросите Хельгу зайти сюда.

Она поколебалась в нерешительности, но потом послушалась и вышла.

Я закурил сигарету, чтобы заполнить неожиданную паузу, и тут Лайза вернулась с горничной. Я вежливо улыбнулся Хельге, прежде чем посмотреть на остальных.

— В последний раз я видел Хельгу ночью, и на ней был халат, — сказал я. — По этой причине я совершенно позабыл, что Хельга — горничная, а горничные носят форменную одежду… — Я дотронулся до маленькой блестящей черной пуговицы, пришитой на ее манжете; пуговица заблестела. — А платье у горничной может быть черным. И на нем нашито множество черных блестящих пуговиц.

Скромная горничная посмотрела на меня: в ее широко раскрытых глазах застыл ужас, лицо приобрело землистый оттенок.

— Рик! — внезапно закричала Лайза. — Не предполагаете же вы, что Хельга?..

Она не закончила фразу.

— Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов, Хельга? — спросил я.

— Нет! — Горло у нее конвульсивно дернулось.

— Ведь вы были горничной у миссис Простетт, прежде чем перебрались сюда, к мисс Астор?

— Да.

— Как долго вы служили у миссис Простетт?

— Около двенадцати лет.

— А сколько служите у мисс Астор?

— Немногим более года.

— Вы сами захотели уйти от миссис Простетт и перейти сюда?

— Нет, сэр. — Она затрясла головой. — Когда у них произошла ужасная ссора, Тони, я имею в виду мисс Астор, убежала и купила этот дом, даже не взглянув на него! — Хельга поджала губы и неодобрительно покачала головой, глубоко возмущенная необдуманным поступком Тони. — Вот тогда миссис Простетт сказала мне, что кто-то должен присматривать за маленькой Тони, потому что она все еще ребенок, и уговорила меня переехать вместе с ней. Сама она этого не могла сделать.

— Вы убили Ларри Голда?

— Господи, чтобы мне еще задавали подобный вопрос! — Она смахнула слезы с глаз. — Нет, я этого не делала, сэр! Клянусь перед Богом, что говорю правду!

— Рик! — Голос Лайзы прозвучал на весь дом. — Вы не думаете, что этого достаточно?

— Сейчас у меня больше нет к вам вопросов, Хельга, — сказал я, — но хотелось бы, чтобы вы остались с нами еще на некоторое время.

— Да, сэр!

— А теперь попрошу всех подняться наверх, — сказал я.

— Но Тони спит! — запротестовала Наоми.

— Не зашел ли этот фарс слишком далеко? — рявкнул Морган. — Он уже грубо напал на бедную Хельгу…

— Наверх, — прошептал Воган, ожидая, когда Морган сделает первый шаг. В его немигающих глазах ничего не отражалось. Тайлер попытался было выразить протест, но отвернулся от Вогана и возглавил процессию.

У меня появилось ощущение, что я нечто вроде гида, знакомящего пестрое сборище туристов с прекрасным жилищем сказочной звезды Тони Астор, когда они все сгрудились вокруг меня на верхней лестничной площадке.

— Тони была с Ларри Голдом в спальне, когда я пришел, — снова заговорил я. — Какое-то время мы находились в комнате втроем. Потом поднялась Хельга и сообщила о приезде Лайзы. Тони надулась, а Ларри заявил, что уйдет, иначе они с Лайзой поссорятся. И вышел из спальни. А Тони велела Хельге пригласить Лайзу… Хельга, — обратился я к горничной, — куда, вы считаете, направился Ларри, когда вышел из комнаты мисс Астор?

— К лестнице и вышел из дома… — Она заморгала короткими ресницами. — Куда еще он мог пойти?

Я кивнул.

— Лайза, где вы ожидали возвращения Хельги?

— На крыльце. Кстати, дверь была открыта.

— Видели вы в тот вечер Ларри Голда?

— Нет.

— Потому что он вышел из спальни Тони, прошел по коридору, заскочил в одну из комнат для гостей и спрятался там. Лайза уехала вместе со мной приблизительно в половине десятого. Как мы предполагали, наверху оставалась одна Тони. Хельга тоже считала, что наверху находилась одна Тони. Это так, Хельга?

— Да, сэр! — Она энергично кивнула. — Я думала, что мистер Голд в тот вечер ушел первым.

Я долго смотрел в бесстрастное лицо Вогана.

— У Айвена Мэсси великолепная память, когда речь идет о неприятных для него вещах, вроде интервью с вами сегодня утром. Поэтому предполагаю, что я сам выслушал от него историю об убийстве Ларри точно такой, как вы ему сообщили ее.

Воган едва заметно пожал плечами:

— Ну и что?

— В этой истории две вещи неверны, — медленно продолжал я. — Во-первых, вы утверждаете, что решительно все, случившееся той ночью, было предумышленным, запланированным, подстроенным. Не допускаете возможности неожиданного импульса или просто ошибки… Между тем Голд решил спрятаться в комнате для гостей до того момента, когда мы уедем, подчиняясь именно неожиданному импульсу. Хельга все еще стояла в проеме двери спальни Тони, когда он ушел. Естественно, она и посчитала, что он уехал домой. Находившаяся на крыльце Лайза не могла предвидеть, что Ларри должен пройти мимо нее, выходя из дома, поэтому и у нее не было оснований заявлять о том, что он не проходил. Это первое. Но второе, на мой взгляд, является куда более серьезной ошибкой! — Я невольно повысил голос. — История оказалась слишком хорошей…

— Как вас понять, Холман? — спросил Ламсден.

— Она слишком детализирована, слишком умно склеены вместе действительные события, люди и время с выдумкой, — объяснил я. — Такую историю мог сочинить фактически лишь человек, который находился в доме с того момента, как Ларри Голд туда приехал, и вплоть до его смерти!

— Смешно и нелепо! — пролаял Морган. — Мы знаем, что их было всего двое: сама Тони и Хельга!

— Вы желаете нас убедить, что Тони убила парня? — Наоми недоверчиво посмотрела на меня.

— Нет, — сказал я, — не Тони.

— В таком случае остается только Хельга? — напряженно спросила Лайза, и я заметил, какая ненависть загорелась в ее глазах.

— Это не я! — в ужасе воскликнула горничная. — Я уже говорила…

— И не Хельга, — подтвердил я.

— Но ведь в доме находились всего лишь двое. Откуда же взялся убийца, Холман? — твердо произнес Воган, и по некоторому раздражению, прозвучавшему в его шелестящем голосе, я почувствовал, что он начал терять терпение. Значит, следовало спешить.

— Трое! — сказал я.

— Да он маньяк! — с отвращением бросил Морган. — Только что было двое, а теперь он уверяет, что в доме было трое. Кто этот третий? Злой дух?

— Посетитель.

— Кто? — еле слышно переспросил Воган.

— Тот, кто не мог явиться открыто, потому что ему просто не открыли бы входную дверь. Но у этого третьего был надежный друг в доме, который незаметно провел его к себе.

— И вы уверяете, что именно этот посетитель убил Ларри? — спросил Ламсден.

— Трагедия ошибок, — ответил я. — Никто ничего не планировал. Ларри не видел посетителя, а тот не знал, что Ларри остался в доме. Какое-то время и Тони не знала, что в доме помимо нее и Хельги еще двое.

— А у посетителя есть имя, Холман? — прошептал Воган.

— Не хотите спросить об этом Хельгу?

— Нет! — Она залилась слезами, спрятав лицо в ладонях. — Я не могу, не могу! Не спрашивайте! Пожалуйста! Я… я не могу!

— Это похоже на историю с заводной куклой, — заговорил я, слегка повышая голос, чтобы заглушить пронзительные всхлипывания Хельги. Мне хотелось дать ей возможность выплакаться, потому что от ее признания зависело, уйду ли я отсюда или окажусь на дне бассейна. — Припоминаете рассказы о заводных куклах? — Я поочередно посмотрел в их хмурые лица и понял, что в настоящий момент они не вспомнят даже, какой нынче день недели. — Кукле дается имя живого человека. Ее заводят ключом, и она делает то, что могут делать люди. Тони Астор своеобразная заводная кукла. Всю жизнь ее заводили разные люди, и каждый ждал, чтобы она выполняла его команду. Наоми заводила ее, делая кинозвездой, и она стала ею! Мэсси заводил ее, и она стала «золотым дном» его студии, принося хорошие доходы! Голд заводил ее, собираясь жениться на ней, и она была на все готова!.. Возможно, из-за этих постоянных завинчиваний у нее развилась опасная привычка делать то, что ей вздумается, а не то, что ей говорят. Брак с Шелтоном был одним из этих самовольных поступков, но, когда он лопнул, ей пришлось вернуться домой. Наоми снова попыталась завести ее на послушание, но из этого ничего не получилось. Вы слышали, Хельга рассказывала об ужасной ссоре между ними, закончившейся тем, что Тони ушла от матери и купила себе этот дом. Вот тогда Наоми и уговорила Хельгу переехать сюда вместе с Тони и присматривать за ней.

А теперь немного о самой Наоми, — спокойно продолжал я. — Она посвятила восемнадцать лет жизни единственной цели, которая стала для нее чем-то вроде идефикс: сделать звезду из трехлетней девочки. И ей удалось это сделать как нельзя лучше. Но когда звезде исполнился двадцать один год, она ополчилась на мать и потребовала, чтобы та ушла из ее жизни навсегда!

Что осталось в оплату за долгие годы? Несколько альбомов с вырезками из газет? Горько-сладкие воспоминания? Пара старых контрактов, которые приносили немного денег, но уже подходили к концу.

Наоми еще могла бы рассчитывать на примирение с Тони, пока на сцене не появился Ларри Голд. Возможно, это произошло не без участия Дэвиса Вогана.

Она прекрасно понимала: если Тони выйдет замуж за Ларри, то через короткое время Воган станет владельцем второй марионетки. Нет, такой марионеткой Тони Астор не должна была стать! Надо было помешать этому браку!

Наоми переговорила с Мэсси, тот согласился, но ему не удалось поколебать решение Тони. Тогда Мэсси поручил мне покопаться в прошлом парня, надеясь, что я обнаружу достаточно грязи, после чего Тони отвернется от него.

Затем Воган позвонил своему тайному партнеру, — я кивнул в сторону Моргана, — и рассказал ему, как я предложил ему сделку в связи с этим заданием. Морган заявил Наоми, что я продался, и, возможно, тут была утрачена ее последняя надежда. Позднее в тот же день она решила навестить свою старую приятельницу и, я не сомневаюсь, преданную служанку в доме, куда она не могла приходить без разрешения ее же собственной куклы-звезды.

Предполагаю, что где-то около десяти часов — Хельга уточнит время — Наоми решила подняться в комнату куклы в надежде сломить возникший между ними барьер…

Пока я говорил, рыдания Хельги достигли обнадеживающего меня крещендо, и я мысленно скрестил пальцы, решив, что наступил самый подходящий момент оказать на нее последнее давление.

— Хельга? — спросил я дружески безразличным тоном. — А почему миссис Простетт взяла вашу форменную одежду? Чтобы притвориться вами или же…

— Она хотела пошутить… — Хельга возвела глаза к потолку, будто в экстазе. — Если она переоденется в мою одежду, решила Наоми, Тони это может показаться забавным. Она надеялась заставить Тони рассмеяться — тогда лед растает и они смогут по-дружески поговорить!

Никто не вмешался, подумал я, радуясь удаче. Все прошло аккуратно и четко! Все повернулись к Наоми и уставились на нее. В комнате стало необычно тихо. Она слегка приподняла голову, ее широкий рот пренебрежительно изогнулся.

— Я поднялась сюда, — заговорила она тусклым голосом, — потом я услышала голоса на террасе. Мне стало любопытно. Поэтому я зашла в комнату для гостей. Должно быть, это была та же комната, в которой до меня прятался Голд, потому что дверь на террасу была открыта. Я осторожно выглянула наружу. — Ее холодные голубые глаза были и пустыми, и одновременно несчастными, словно полярная вьюга промчалась в ее мозгу, разрушив все внутри. — На террасе был он! — тихо произнесла она. — Ничтожная, невоспитанная обезьяна, душой и телом принадлежащая омерзительному стервятнику Дэвису Вогану! — Она откинула голову и пренебрежительно рассмеялась. — Взрослый панк, любитель пустить пыль в глаза, покрасоваться! Он скакал по всей террасе, как мальчишка! Он так надоел Тони, что она ушла в свою комнату. Это задело его самолюбие, а кривляние превратилось уже в чистое безумие. Скорее всего, он был ненормальным… Но он продолжал звать Тони полюбоваться, как он балансирует на балюстраде: он приподнял одну ногу, стоя на второй. Но этого ему показалось недостаточно: он стал приседать, размахивая руками, словно ветряная мельница крыльями. — Хрипловатый голос Наоми превратился в шепот. — А я наблюдала за ним! Но неожиданно поняла: вот он — перст судьбы! Его нога была согнута, он смотрел вниз, сохраняя равновесие. Я неожиданно для него выскочила на террасу. Он поднял голову лишь в самый последний момент, когда я была рядом. Глаза у него чуть не выскочили из орбит, когда он сообразил, на ком была надета форма горничной. Он вцепился в мою руку, но я отдернула ее. Тут он и оторвал пуговицу. После этого я обеими руками толкнула его!.. Я не стала ждать, когда он ударится о бетон. Хотя мне очень хотелось посмотреть вниз. Зато я услышала его вопль, который вызвал Тони на террасу. Я слышала, как она выкрикивает его имя, уже когда спускалась по лестнице! — Наоми закрыла глаза, будто рассказ на какое-то мгновение успокоил ее. Она оперлась спиной о стену и отвернулась от всех нас.

— Вы были на сто процентов правы, Холман! — прошептал Воган. — Поздравляю. Наши взаимоотношения полностью отрегулированы. — Он бросил короткий взгляд на Наоми, потом посмотрел на Ламсдена: — Ларри для меня огромная потеря…

— Вы правы! — угодливо подтвердил Ламсден.

— Полагаю, нужно принять решение по этому поводу, Уолт! — негромко сказал лысый человечек, более чем когда-либо походивший в этот момент на аллигатора, разгуливающего на задних ногах. — Надо уравнять счет.

Ламсден кивнул, его рука потянулась к пиджаку за пистолетом, но Морган тут же перехватил его запястье.

— Нет! — закричал он с искаженным от ужаса лицом. — Вы не можете это сделать, Уолт!

— Я сделаю все, что мне прикажет мистер Воган! — огрызнулся тот. — Отпустите мою руку!

Неожиданный крик заставил обоих мужчин замолчать. Все головы повернулись на этот крик.

Наоми, зажав рот рукой, отодвинулась вдоль стены в угол, глаза у нее расширились от страха, прикованные к неподвижной фигуре, стоящей в коридоре.

Тони Астор выглядела тоненькой и хрупкой статуей в пеньюаре из прозрачного шелка. Блестящие черные волосы волнами ниспадали на плечи. Большие карие глаза казались огромными на фоне побелевшего лица.

— Я слышала все, — сказала она совершенно детским голоском. — Ты убила Ларри!

— Нет, нет! — прошептала Наоми. — Боже великий, только не это…

Она отвернулась к стене, словно в поисках места, где можно было бы спрятаться.

— Я совершенно не помню свою родную маму, — продолжала Тони, как бы рассуждая сама с собой, — и я всегда тебя считала своей матерью и любила так сильно, что старалась выполнять все, чего ты от меня хотела. Разве ты этого не понимала? — Тони не говорила, а жаловалась, обращаясь к женщине, отвернувшейся от нее к стене. — Я любила тебя и хотела, чтобы ты была счастлива!

— Оставь меня в покое! — прошептала Наоми. — Я хочу умереть.

— После того как ты убила Ларри, — заговорила еще тише Тони, — ты ведь слышала, как я звала его на террасе! Ты слышала его жуткий вопль и должна знать, что я подбегу к балюстраде и посмотрю вниз. — Она на мгновение закрыла глаза. — Посмотрю вниз, чтобы увидеть, как он упал на бетон. Ты могла бы избавить меня от этого кошмара, но ты была слишком озабочена, спасая собственную шкуру! Мать! Если бы ты вернулась на террасу, обняла меня и утешила, разве я тебя когда-нибудь выдала бы?.. Рик был совершенно прав, называя меня заводной куклой. Я кукла, которую ты заводила, — продолжала Тони, — и в конце концов сломала пружину! — Она посмотрела на всех с выражением необъяснимого достоинства на лице и холодно закончила: — Что бы ни случилось с этой женщиной, я не хочу больше ее видеть. Никогда!

И она снова ушла к себе, захлопнув за собой дверь.

— Рик? — Голос Лайзы показался мне неуверенным. — Как вы считаете, должна ли я… ну, может быть…

— Разумеется, идите к ней! — сказал я чуть слышно. — И позвоните лейтенанту Карлину из отдела насильственных смертей. Скажите ему, что здесь творится черт знает что и не хватает только его одного!

Лайза поспешила к Тони. Я какое-то мгновение наблюдал за ней, затем повернулся к остальным.

Наоми по-прежнему стояла, прижавшись к стене, что-то бессвязно бормоча про себя. Хельга возвратилась к своим деликатным слезинкам, легко удаляя их маленьким платочком. Ламсден спускался по ступенькам, таща за собой неистово сопротивляющегося Тайлера Моргана. Оба осыпали друг друга ругательствами и грозили смертными карами, но, очевидно, ни один не хотел наносить удар первым.

Маленький урод с лысой головой, самое подходящее место для которого — клетка в зоопарке, наблюдал за этой парой с постепенно усиливающейся яростью в глазах. На его бледном нездоровом лице появилась багровая краска, а в глазах тусклое бронзовое свечение.

Неожиданно он выхватил пистолет и нетерпеливо навел его на спускающихся по лестнице.

Я решил, что пришло время подать голос мне. Прыгнув вперед, я вцепился в его запястье и так резко повернул, что он завопил и уронил пистолет. После этого я сделал захват двумя руками и перевернул его через голову.

Ламсден преодолел еще три ступеньки, таща за собой упирающегося Моргана.

Я слегка ослабил захват, чтобы немножко «раскачать» Вогана, что ему явно не нравилось, судя по его дикому верещанию. Затем набрал в легкие побольше воздуха, приподнял его над собой и, вложив все силы, швырнул вниз.

Тщедушное тело торпедой понеслось вдоль лестницы. Колени Вогана сильно ударили Моргана в спину, и сбитый с ног генерал тоже устремился вниз, минуя Ламсдена.

Зрелище было озвучено пронзительным воплем Моргана, приземлившегося головой на блестящий пол холла.

Мое внимание раздвоилось, ведь какое-то мгновение я наблюдал за поверженным Морганом. Между тем столкновением коленей Вогана со спиной Моргана дело не закончилось. Когда его ноги зацепились, тормозя полет, корпус неожиданно взметнулся кверху по спирали. И в верхней точке этой спирали голова Вогана столкнулась с головой Ламсдена.

Вот когда я понял подлинное значение выражения «удар судьбы».

Секундой позднее они оба покатились по винтовой лестнице. Этот необычный спуск закончился у подножия лестницы, где они замерли неподвижной кучей.

Хельга на секунду оторвалась от сложной задачи — поймать в уголках глаз каждую слезинку до того, как они скатятся по щекам, и громко чихнула.

— Что это был за шум? — с любопытством спросила она.

— Да так, пустяки! — скромно ответил я. — Навел порядок.

Глава 10

Айвен Мэсси поднял лохматую голову, улыбнулся мне и произнес с чувством:

— Вы сделали великое дело, Рик! Великое, по-другому не скажешь! Вы не только убрали с моей дороги Вогана, вы также убрали… — Он взъерошил гриву седых волос и улыбнулся уже более настороженно. — Я хотел сказать, вы разоблачили убийцу Ларри Голда!

— Вы точнее выразились в первый раз, Айвен, — вкрадчиво произнес я. — Я убрал с вашей шеи и Наоми Простетт! Хотя, должен сознаться, я вовсе об этом не думал.

— Вы не знаете, что с ней будет?

— Непреднамеренное убийство защита сможет доказать без особого труда. Лично я считаю, что семь лет ей все-таки дадут.

— Тони поправляется просто на глазах, — с довольным видом сообщил он мне. — Кузина действует на нее как наркотик. Они собираются уехать на пару недель в отпуск, куда-то в горы. Это принесет им обоим огромную пользу!

— Прекратите! — прикрикнул я.

— Что? — Он удивился.

— То, что вы избавились от Вогана, не основание предполагать, будто семь лет тюрьмы — приятная прогулка для Наоми Простетт! — с неприязнью сказал я.

— Да, конечно.

— Вы мне больше нравитесь, когда бросаете кубики сырого мяса в этот аквариум. Любопытно наблюдать, как в ваших глазах появляется выражение ни с чем не сравнимого удовольствия, когда пиранья разрывает его на части.

— Вы больной? — бросил он.

Но на этот раз из верхнего ящика его письменного стола появился чек. Мэсси наклонился вперед и торжественно положил его передо мной. Пожалуй, это был самый необычный чек, который я видел в жизни. Выписанный на мое имя, подписанный по всем правилам, он имел прелестное пустое местечко, куда следовало поставить сумму.

— Я хочу, чтобы вы сами написали сумму, Рик, — сказал он ворчливо. — Вот ручка!

Я взял ручку, несколько минут наблюдал за рыбами в аквариуме, затем написал пятерку и быстро добавил к ней три нуля.

Продолжая держать в руке приподнятую ручку, как будто намереваясь добавить четвертый нулик, я взглянул на Мэсси.

— Я знал, что вам захочется кое о чем меня спросить, — заговорил он словоохотливо, сделал над собой явное усилие и отвел глаза от ручки в моей руке. — Спрашивайте же, Рик!..

Ему, возможно, казалось, что голос у него звучит дружелюбно, но, по мне, — он больше походил на рычание раненой пумы.

— Вы рассказали мне о сделке, предложенной вам Воганом, про контракт и все прочее, а под конец, когда я уже собрался уйти, заявили, что, по вашему мнению, одна вещь ускорит события. Припоминаете?

— Я так сказал? — Его глаза упрямо возвращались к проклятой ручке, которой я в этот момент рисовал маленькие нулики в воздухе, почти над самым чеком.

— Сказали, конечно! — заверил я его. — Сказали, что, охотясь за Воганом, я должен не забывать, что он тоже охотится за мной.

— Неужели? — пробормотал он.

— Сказали, сказали, не сомневайтесь! Меня вот что интересует: вы, случайно, не сказали того же самому Вогану, когда утром он выходил из вашего офиса?

— Эй, Рик! — Он принужденно рассмеялся. — Кого это сейчас может интересовать?

Я нарисовал в воздухе еще один маленький нулик и холодно посмотрел на него.

— Меня!

— Да?

Он еще раз взглянул на ручку, выпрямился в кресле и честно посмотрел мне в глаза:

— Можете не сомневаться, я сказал то же самое и Вогану!

— А я в этом и не сомневался, — ответил я весело.

Швырнув ручку на стол, я аккуратно перегнул пополам чек и спрятал его в бумажник.

— Работать на вас было довольно интересно, хотя и не очень забавно, Мэсси. Увидимся в аквариуме.

— Эй! — Его зычный окрик остановил меня у двери.

Я посмотрел на него:

— Вам требуется врач?

— Вы заставили меня попотеть из-за четвертого нуля.

— Мне и в голову не могло прийти, что знаменитые продюсеры потеют! — воскликнул я с невинным лицом. — Вы хотите сказать, что это так? Как все простые смертные?

— Ну хватит! — Он махнул рукой. — Я посчитал, что ответ на заданный вами вопрос обойдется мне в сорок пять тысяч!

— Так почему же вы мне просто не солгали?

— Лгать? — Его глаза недоверчиво расширились. — Такому ничтожеству, как вы?

— Знаете, что мне в вас нравится, Айвен Мэсси? — воскликнул я восхищенно. — Вы настоящий мерзавец, и не скрываете этого!

К тому времени, как я возвратился в машину, лица у всех троих были обеспокоенные.

— Неужели тебе потребовалось сорок минут, чтобы вырвать у него чек на пять тысяч?! — воскликнул Билл Карлин.

— Ах, помолчи и поезжай быстрее! — ответил я. — Твой полицейский значок заперт в столе, ты в отпуске, а для меня ты вообще не больше чем дешевка, которая…

Я перегнулся вперед и похлопал по изящному плечику.

— Он слушает меня, Тони?

— Не думаю, Рик. — Она полуобернулась ко мне и весело улыбнулась. — Сама-то я не слушаю.

Я откинулся на спинку заднего сиденья, но Лайза нетерпеливо дернулась.

— Вы помнете мое новое платье, Холман!

— Гарантирую, что сомну и старое, — произнес я мечтательно.

— У вас сегодня непристойное настроение! — Она с сомнением посмотрела на меня. — Я не доверяю вам, Рик Холман!.. Вы что-то замышляете.

— Вы с ума сошли, крошка! — воскликнул я и по-товарищески похлопал ее по колену.

— Эй, парень! — Лайза свирепо натянула на колени юбку. — Единственное, чего мне здесь не хватает, — это сексуального маньяка!

Возможно, пришло время для небольшого общего разговора, решил я.

— Мэсси сказал, что вы, девочки, на две недели уезжаете в отпуск в горы, — начал я. — Маленькая хижина вдали от цивилизации, как он выразился.

Тони обеспокоенно оглянулась:

— Надеюсь, вы не сообщили ему, что наши планы немного изменились и мы едем вчетвером?

— Вы считаете меня ненормальным? — рассмеялся я. — Билл, на следующем перекрестке направо.

— Ты и есть ненормальный! — фыркнул он. — Поворот на горную дорогу через пять миль.

— Мы не едем в горы! — произнес я легкомысленным тоном. — Мы едем в аэропорт.

— В аэропорт? — закричали они хором.

— Ну да, я изменил предварительный заказ, купил билеты, ну и все такое. Летим в Мексику.

Снова выступление хором:

— В Мексику?

— Я ненавижу вас, Рик Холман! — заговорила Лайза с возмущением. — Я с таким нетерпением ожидала, когда мы попадем в маленькую хижину в горах!

— Лайза, радость моя! — Голос мой звучал просительно. — Мы едем в маленькую и старенькую хижину в горах, ну а если сами горы мексиканские, то это их дело!

Она успокоилась:

— Ну что ж, неплохо. Мне нравятся испанские названия, они всегда такие романтические. Как ты считаешь, Рик?

— Несомненно.

— Я не думаю, что у той маленькой хижины, куда мы едем, есть название? — спросила она с надеждой.

— Я точно помню, что название у нее есть, — сказал я, уверенно кивнув.

— Ты не помнишь его, случайно, Рик, дорогой?

— Не очень четко, — ответил я извиняющимся тоном, — Хилтон с чем-то там еще.