IV Выстрел среди ночи

На другой день ранним утром Хантер привел и привязал возле веранды пять верховых лошадей и одну вьючную. Вместе с боцманом Новицким они вынесли подготовленные заранее вьюки с имуществом экспедиции, закрепили их на спине вьючной лошади. Вскоре из дома вышли остальные звероловы, вооруженные ружьями и пистолетами.

– А где же Томек? – спросил Вильмовский, заметив отсутствие сына, который обычно первым был готов отправиться в любую поездку.

– Он теперь постоянно куда-то исчезает, улетучивается, словно камфора[32], – пошутил Смуга, приторачивая ружье к седлу.

– Томек! Томек! Скорее! – звал Вильмовский.

– К чему весь этот шум? Клячи и так не убегут, а Томеку, наверное, повредило то, чем нас кормят у Броуна, – пробурчал боцман Новицкий, пожимая плечами. – Вы, Хантер, уж скажите своему приятелю, чтобы он экономил коренья. И дешевле, и людям спокойнее. Что уж тут удивляться Томеку, когда я сам чувствую…

– А это что такое? Что это за маскарад? Ты, видно, рехнулся, парень! – воскликнул Вильмовский, прерывая речь боцмана о способе приготовления блюд.

Все повернули головы и увидели Томека, тянущего на поводке недовольного Динго. Мужчины, словно по команде, разразились хохотом.

И мальчик, и его собака выглядели странно: на Томеке была белая блуза и длинные брюки, заправленные в голенища сапог, покрытых белым лаком. На голове торчал пробковый шлем с муслиновым платком, спущенным на плечи. К шлему были прикреплены какие-то хвосты, свободно ниспадающие вокруг головы. Из-под закатанных выше локтей рукавов блузы на голые руки тоже спускались куски меха. Не менее странно выглядел Динго. На нем была надета специальная сбруя с прикрепленными к ней меховыми хвостами, развевавшимися при каждом движении, словно флажки. Собака гневно ворчала на них и явно выражала свое неудовольствие, отказываясь повиноваться хозяину.

– Что это такое, Томек? – сердито спросил отец. – Мы все вынуждены тебя ждать, а ты неизвестно зачем устраиваешь глупые шутки.

– Вы считаете, что я шучу, – ответил Томек, обиженный смехом товарищей. – Ну что ж! Пускай! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я уверен, вскоре все вы последуете моему примеру!

– Да что за идея пришла тебе в голову, сынок? С какой целью нам надо строить из себя гороховые чучела? – спросил Вильмовский.

– Вы, по-видимому, забыли о мухе цеце, летающей бесшумно, укус которой смертелен для лошадей, рогатого скота, овец, собак и даже для самых сильных людей, таких как вы, боцман, – саркастически улыбаясь, ответил Томек, подчеркивая каждое слово.



Он на минуту прервал свою речь, чтобы увидеть впечатление, произведенное его словами. Боцман Новицкий, суеверный, как и все моряки, сразу же перестал смеяться. Хантер тоже стал серьезным. Томек удовлетворенно кашлянул и добавил:

– Лучшая защита против мухи цеце – это белый цвет одежды, потому что осторожная муха не любит светлого фона, на котором ее легко заметить. Меховые хвостики прекрасно заменяют веер, которым отгоняют мух. По уверениям дяди Смуги – а он хорошо знает, о чем говорит, – туземцы тоже их носят.

– Легко убедиться, что ты наслушался разной чепухи. Ах, Томек, Томек, когда же ты наконец станешь серьезнее? – посетовал Вильмовский.

Смуга тактично улыбался, слушая пояснения мальчика, а боцман примирительно сказал:

– В конце концов, смеяться тут нечего. Я еще помню, как нам в школе рассказывали, что над Коперником тоже сначала насмехались. Возможно, парень неплохо соображает? У всякого пацана есть своя смекалка…

– Не будем терять время на глупые споры, – закончил беседу Вильмовский. – Томек, спусти собаку с поводка и садись на лошадь. Динго скоро забудет о своем убранстве и побежит за нами.

Томек спустил собаку. Спокойно уселся в седле. Охотники шагом тронулись с места. Динго несколько раз пытался стряхнуть с себя украшения, но, убедившись, что это невозможно, хрипло залаял и побежал вслед за охотниками.

Вскоре наши путешественники далеко оставили за собой кофейные и банановые плантации и кукурузные поля. Местность приобрела пустынно-степной характер. В полдень, когда солнце достигло зенита, они остановились на привал. В чистой степи негде было спрятаться от палящих лучей солнца, поэтому им пришлось разбить палатки.

Отдохнув, охотники снова вскочили в седла и тронулись в дальнейший путь. Местность постепенно менялась. Сначала появились холмы, потом горы. Вскоре лошади гуськом пошли по тропинке, вьющейся вверх вдоль крутого склона. Путешественники остановились лишь наверху перевала. Перед ними, внизу, раскинулась равнина, со всех сторон окруженная горами. Преобладал серый цвет степи, только местами зеленел кустарник или темнели густые заросли. Вдоль высохших русел рек тянулись полосы высоких деревьев. Позднее оказалось, что не все русла рек были сухими. В некоторых из них бурлили потоки воды.

Звероловы пришпорили лошадей. По горному склону они съехали вниз, высматривая издали удобное место для ночлега. Остановились на берегу ручья. Томек охотно помогал при устройстве бивуака и сборе валежника для костра. Топлива было достаточно; каменистые берега ручья были покрыты густой чащей акаций.

Вечером сильно похолодало, поэтому охотники достали из вьюков толстые шерстяные одеяла. Томек считал, что в Экваториальной Африке смешно укрываться теплыми одеялами, но отец ему кратко возразил:

– Ты, конечно, прав, мы находимся на экваторе, но надо иметь в виду, что мы поднялись на высоту двух тысяч метров над уровнем моря. Поэтому ночи здесь довольно холодны, в чем ты скоро убедишься.

Решено было выставить на ночь часовых. Томека хотели освободить от общей обязанности, но мальчик был против, и ему тоже назначили часы дежурства. Сразу после ужина он ушел в палатку и в ожидании своей очереди крепко уснул. Когда его разбудили, ему показалось, что он и не спал под плотно затянутой москитьерой.

Проснувшись, Томек спросил:

– Что, пришла моя очередь?

– Да, время становиться на вахту, – подтвердил Хантер, который во время экспедиции был проводником и старшим по бивуаку. – Уже все легли спать. У тебя есть часы? Прекрасно, скоро будет десять. В полночь разбудишь Смугу.

Томек вылез из-под москитьеры; за ним следом выпрыгнул Динго. Мальчик надел пояс с револьвером и взял в руки штуцер.

– Я готов, – заявил он, выходя из палатки.

– Ты замерзнешь, – предупредил его следопыт. – Может быть, оденешься потеплее?

– Согреюсь, когда буду ходить вокруг бивуака. Что входит в мои обязанности?

– Подбрасывай хворост в костер, чтобы не погас, и прислушивайся ко всему, что происходит вокруг. Невдалеке отсюда находится место, куда животные приходят на водопой, но они не подойдут к горящему костру. Если же заметишь что-либо подозрительное, буди одного из нас. Ты не испугаешься одиночества?

– Нет, не испугаюсь. Австралиец Тони научил меня не страшиться леса. В Австралии я не раз бродил один по лесу ночью. Я очень любил охотиться на маленьких медведей коала.

Хантер внимательно посмотрел на Томека. Он дивился, что в глазах того не было ни страха, ни возбуждения, обычных в его возрасте. Заметив воинственное выражение лица мальчика, проводник улыбнулся и сказал:

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! – ответил Томек, внимательно проверяя затвор штуцера.

Хантер исчез в своей палатке, которую он занимал вместе с боцманом Новицким.

– Ну, как ведет себя наш малыш? – спросил моряк.

– Как старый, опытный охотник, – ответил следопыт.

– Мировой паренек, говорю я вам, но будет, пожалуй, лучше, если мы будем стоять на вахте вместе с ним.

– В эту пору ночи в степи обычно ничего не случается, однако я обещал Вильмовскому, что буду следить за мальчиком. Мы находимся вблизи территории, где живут масаи. Надо хорошо держать нос по ветру.

– Прекрасно, будем время от времени поглядывать в окошечко на нашего малыша, – закончил беседу боцман, садясь на складной стульчик у входного отверстия палатки.

А Томек тем временем совсем не догадывался о хитрости своих друзей. Он посмотрел на темную степь и удовлетворенно вдохнул полной грудью. Некоторое время он наслаждался свежим, здоровым воздухом, а потом медленно и осторожно стал ходить вокруг бивуака. В правой руке он держал заряженный штуцер. Рядом с Томеком бесшумно шагал Динго, изредка пошевеливая ушами. Но вскоре мальчику надоела прогулка вокруг бивуака. Он проверил, хорошо ли привязаны лошади к столбам, вбитым в землю, подбросил валежника в костер и уселся около него. Динго лег рядом, положив голову на лапы. Проходила минута за минутой. Вокруг царила тишина.

Но вдруг Динго поднял голову, пошевелил ушами и вопросительно взглянул на Томека. Мальчик успокоил его движением руки. В кустах, росших рядом с бивуаком, раздался стонущий смех. Томек подхватил штуцер, лежащий на коленях, и положил палец на курок.

«Это, наверное, гиена», – подумал он. Вспомнил охоту на диких собак динго в Австралии. Однако их завывание звучало как жалоба привидения, тогда как голос гиены напоминал неприятный хохот.

Томек решил было разбудить Хантера, но сразу же отказался от этой мысли. Ведь гиена не отважится броситься на людей. В конце концов, ее легко напугать. А если она подойдет слишком близко, то превратится в прекрасную мишень для его штуцера. Гиены по природе очень трусливы, но голод может вынудить их на необыкновенно нахальные поступки.

«Можно ее приманить к костру», – подумал Томек.

Он еще раз приказал Динго не трогаться с места; сам поднялся и достал из котелка кусок мяса, оставшийся от ужина. Сделав несколько шагов по направлению к кустам, откуда послышался стонущий смех гиены, размахнулся и бросил в кусты жирный кусок мяса. Довольный собой, Томек вытер руки о траву, подбросил валежника в костер и спокойно уселся на землю рядом с собакой. Взяв штуцер на изготовку, стал ждать…

Не много животных имеет такую фантастическую историю, как гиены. Еще древние ученые передавали о них самые невероятные вещи, вроде, например, того, что собаки теряют голос и разум, если на них упадет тень от гиены; что эти хищники изумительно подражают голосу человека, чтобы подманивать к себе жертвы; что они разрывают могилы и похищают трупы и т. д.

〈…〉 Туловище у них вытянутое, шея толстая, голова большая, морда некрасивая, кривые передние ноги длиннее задних, на всех конечностях по 4 пальца; уши грубой формы, мало покрытые шерстью; глаза расставлены косо, вечно бегают, страшно блестят и имеют отталкивающее выражение. Толстая неподвижная шея, короткий пушистый хвост, длинная лохматая шерсть, переходящая на спине в щетину, наконец, сам цвет ее, темный, мрачный, – все это производит неприятное впечатление. Кроме того, гиены принадлежат к ночным животным, обладают отвратительным голосом, каким-то адским хохотом; далее, они страшно прожорливы, жадны, распространяют скверный запах, ходят уродливой, хромающей походкой. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)


Смех хищника раздался вторично, но уже значительно ближе. Лошади, испугавшись, стали громко фыркать. Томек был несколько удивлен, что никто из охотников до сих пор не проснулся. Голодная гиена, почувствовав запах лошадей и слыша их тревогу, высунула из чащи свою серую морду. И вдруг до нее дошел запах приманки. Ее глаза блеснули, и она сделала несколько шагов в сторону костра. Царившая вокруг тишина успокоила ее. Она медленно выставила из кустов сутулый хребет и, приседая, стала подкрадываться к куску мяса.



Шерсть на загривке Динго встала дыбом. Дрожа от нетерпения, пес смотрел то на своего хозяина, то на крадущееся в тишине дикое животное. Не поднимая штуцера с колен, Томек навел его на задние лапы гиены. Спокойно нажал на курок. Прогремел выстрел. Хищник пронзительно завыл и начал кружиться на месте, поджав подстреленную лапу. Томек моментально привстал на колени, прицелился и выстрелил вторично. Гиена подскочила и, словно сраженная молнией, рухнула на землю.

Томек гладил вздыбленную шерсть Динго, стараясь успокоить собаку. В это время к нему подбежали боцман и Хантер с винтовками в руках.

– Ах чтоб тебя черти… браток! – воскликнул боцман. – Ловко ты поддел это африканское свинство! А что, Хантер, я же вам говорил, что наш пацан не даст себе плевать в кашу?!

– Поздравляю, поздравляю, в самом деле прекрасный выстрел, да еще ночью, – похвалил Хантер Томека, пожимая ему руку.

К этим поздравлениям вскоре присоединились Смуга и Вильмовский; Томек смотрел на них с удивлением. Ведь когда он становился на вахту, следопыт сказал, что все уже легли спать, а тут оказалось, что все окружили его, одетые так, словно и не ложились.

– Что-то мне начинает казаться, что никто из вас еще не ложился. Видно, вы мне не доверяете? – возмутился Томек.

– Не будь таким мелочным, дружище, – примирительно сказал боцман. – Я побился с Хантером об заклад, что ты будешь вести себя на вахте как старый ветеран. Поэтому нам пришлось подсматривать через отверстие в палатке, чтобы узнать, кому из нас придется ставить бутылку. Разве не так было, скажите, Хантер?

– Конечно так, – быстро подтвердил следопыт, с благодарностью посмотрев на боцмана, радуясь его ловкому выходу из трудного положения.

– Ну хорошо, а почему не спали папа и дядя Смуга? – спросил Томек.

Смуга посмотрел мальчику прямо в глаза и ответил:

– Я тебе скажу правду, Томек. Мы хотели убедиться, что после года пребывания в городе ты не отвык от джунглей. Ведь это могло случиться. Теперь я могу с удовольствием сказать, что ты ничего не забыл. Это нас очень радует, потому что на этот раз мы можем встретиться со многими опасностями. Хорошо знать, что можно полностью положиться на каждого участника экспедиции. С этого момента мы тебе во всем доверяем. Ты мне веришь, правда?

– Верю! – воскликнул Томек с волнением и бросился Смуге на шею.

– Мне кажется, Хантер, что у нас появилась прекрасная оказия осушить бутылку рома, – заметил боцман Новицкий. – Сразу заснуть нам не удастся, поэтому не повредит проглотить рюмочку-другую на сон грядущий, а Томеку, пожалуй, полезно выпить чашечку горячего кофе. Что вы об этом думаете?

– Мне уже давно не приходилось слышать столь делового предложения, – поддержал боцмана Смуга. – Ну а как ты, Анджей?

– Выпьем за успех нашей экспедиции, – охотно согласился Вильмовский.


Загрузка...