Часть 5 НА ОСТРИЕ КЛИНКА

Мягкие скользящие пальцы таинственной безликой Судьбы, которая властвует даже над всемогущими Богами, сплетают вместе нити многочисленных жизней, создавая великий ковер Времени. В этом никогда не заканчивающемся процессе все люди — лишь незначительные детали грандиозного орнамента, и никому из нас не дано понять полной картины.

Увы, даже вечные Боги не знают финала этой повести.

Алая Эдда

Глава 1 В ГОРОДЕ ПИРАТОВ

Под черным флагом, наша жизнь

Течет, как воды моря,

И мы опять домой спешим

На отдых от разбоя…

Морская песня пиратов Таракуса

Заходящее солнце окрасило в кроваво-красный цвет штормовые облака. Мрачный голый мыс вытянулся от южного побережья Лемурии в бушующие воды, там, где великий залив Патанги становился частью Яхен-зеб-Чуна — Южного моря.

Самый дальний край этого мыса вздымался крутыми утесами над грохочущими волнами, разбивавшимися белоснежной пеной о длинные гряды камней. По обе стороны скал и на их вершинах располагался странный город, красные крыши которого лесенкой спускались к бушующим водам океана.

Таракус, город пиратов, был выстроен как крепость. Высокие квадратные башни поднимались в сиянии заходящего солнца. Мрачные зубчатые стены опоясывали город с трех сторон.

Десятки больших кораблей свободно могли укрыться в бухтах, образуемых высокими утесами и надежно ими защищаемых.

Каравеллы и купеческие суда, длинные галеры с драконами на носу и военные корабли с высокой кормой — это был самый опасный флот на всем Западе. Эта армада охраняла империю пиратов от врагов.

«Ятаган» подошел к устью скрытого от глаз залива, туда, где огромные цепи закрывали вход нежелательным гостям. Последовала команда зажечь сигнальные огни, и в сгущающейся тьме ярко загорелись зеленые, красные и белые фонари на вершинах мачт. Бдительные стражи опустили бронзовые цепи, чтобы дать кораблю войти в гавань и встать на якорь у одного из длинных каменных причалов.

Закончился очередной пиратский поход, и «Ятаган» был в безопасности. Он уютно устроился в родном порту, в гавани единственного на всем Западе города, где правили находящиеся вне закона изгнанники.

Капитан, команда и пленники отправились на берег в длинной лодке. Чарн Товис и джасарк Тарт вступили в город пиратов.

Солнце зашло. Штормовые тучи сгустились, продолжали свое стремительное движение на запад. На небе появились сияющие ледяным светом звезды.

Пираты и их пленники долго поднимались по большим каменным ступеням, пока не достигли вымощенных булыжником улиц.

Укрытый грядой скалистых утесов, Таракус был освещен раскачивавшимися на ветру уличными фонарями. За грязными окнами таверн слышались грубые голоса, гремела музыка. Возвратившиеся из набегов пираты толпились в винных погребах и постоянно дрались между собой. Этот город, с его буйством и грубостью, являл собой резкий контраст со спокойными и величавыми звездами, светившимися высоко на небе.

Со всех сторон доносились пьяные песни, грубые ругательства и звон оружия. Люди почти полусотни национальностей скандалили и задирались на узких булыжных мостовых. Кривые сабли сверкали в свете дымящих факелов, прикрепленных железными скобами к пропитанным солью каменным стенам.

Вывески винных лавок раскачивались и скрипели под порывами морского ветра над низкими дубовыми дверьми. Эти вывески были разукрашены грубо намалеванными пиратскими эмблемами: скрещенными мечами, жуткими черепами, забавными изображениями морских драконов и фантастических чудовищ.

Прибой гудел у подножия скалистых утесов. Пятна соли проступали на влажных черных скалах и длинных каменных пирсах. Ревущий ледяной ветер прилетал с моря и властвовал на кривых улочках, проносясь мимо высоких домов с крышами из красной черепицы и вытянутыми узкими окнами.

Более века небольшой каменный городок, спрятанный в окруженной утесами бухте, был столицей пиратской империи, которая властвовала в южных морях. Здесь правил не закон, а кровавый договор, называемый Уставом Красного братства. Других законов в Таракусе не существовало. Здесь, за этой крепостной стеной, ценилась лишь грубая сила: крепкий кулак и умение сражаться.

В этот вечер в пиратском порту был праздник.

Дубовые двери таверн широко распахнулись, и ревущее пламя факелов играло фантастическими тенями на стенах домов.

На огромных очагах готовили жаркое — туши быков, насаженных на вертела. Капающий с них сок шипел на камнях. На улицах то и дело вспыхивали ссоры, и клинки сверкали без устали. Дуэлянты сражались насмерть из-за ничтожного оскорбления, а остальные, окружив дерущихся, подбадривали их, находя в этом для себя веселое развлечение. Тут же можно было видеть девиц легкого поведения, увешанных драгоценностями, достойными королев. В объятиях мускулистых дружков они тоже принимали участие в уличных скандалах.

Это была ночь ночей! Почти половина пиратов южных морей собралась сейчас в городе. Их корабли сгрудились у причалов с богатой добычей с сотен купеческих судов. Освещенный светом Далекой холодной луны город превратился в настоящий водоворот бурлящего веселья и необузданных порывов…

Барим Рыжебородый шел впереди своих пиратов, сметая с пути пьяных, останавливаясь, чтобы смачно поцеловать в ярко-красные губы какую-нибудь девицу из кабачка, приветствуя Дружков и прикладываясь к очередной кружке пива. Команда «Ятагана» медленно поднималась по крутым ступенькам, соединявшим один ярус города с другим. Чарн Товис был ошеломлен и оглушен всем этим шумом, буйством, песнями, слепящим светом и порывистым ветром, гулявшим по узким, переполненным людьми улицам. Юный Тарт жался к нему, упиваясь фантастическим зрелищем, которое представляли веселящиеся пираты, увешанные оружием и драгоценностями, и их ночные спутницы, наряженные и украшенные, словно королевы варваров. Со всех сторон раздавались грязные ругательства, грубые клятвы и непристойные рассказы — все это сливалось с шумом штормового ветра, продувавшего узкие улочки насквозь.

Над этим городом, кишащим толкающимися, пьяными, спорящими пиратами, над красными крышами и остроконечными фронтонами возвышалась темная приземистая крепость, венчавшая вершину утесов почти у самых облаков, выше которых сияли звезды.

Это были, как узнали Чарн Товис и Тарт от старого Дургана, владения Каштара — жестокого и коварного Красного Волка морских пиратов, признанного ими главарем. Относительно его национальности и происхождения ходили тысячи разных слухов и сплетен, и все же никто не знал правды. Каштар обрел власть над пиратами благодаря своему бесстрашию в бою, глубокому знанию морского дела и тактики морских сражений, а также благодаря своему хладнокровию, жестокости и дикому коварству. Здесь, в Таракусе, Каштар правил железной рукой, и даже самые необузданные пираты боялись его вкрадчивого голоса и острого языка.

Наконец Барим остановился перед большим постоялым двором, над скрипящими деревянными дверями которого висело изображение светящегося галеона. Капитан вошел. В очаге полыхал огонь, и целый вол шипел, поджариваясь, над сверкающими углями. Пираты, выходцы из разных городов, сидели развалясь на длинных низких скамьях у засаленных столов, беспорядочно уставленных бутылками. Увидев Барима, они громогласно приветствовали его, и он, ухмыльнувшись, отвечал им тем же.

Команда «Ятагана» проследовала за своим капитаном, здороваясь со старыми приятелями. Пираты разбрелись, ища свободные места за столами возле очага, а усевшись, тут же требовали вина, жареного мяса и хлеба. Барим очистил место для Чарна Товиса и юного Тарта, сбросив ударом сапога четырех пьяных матросов на грязный каменный пол и смахнув со стола дюжину пустых бутылок одним движением своей мускулистой руки.

— Давайте, парни, садитесь у огонька, прогрейте свои кости — ешьте, пейте, веселитесь. Барим Рыжебородый платит за все, так что набивайте желудки! — прогудел он с удовольствием. Заметив мрачное выражение лица Товиса, он усмехнулся:

— Догадываюсь, что тебя беспокоит, парень. Но выкинь из головы этот рынок рабов! Об этом станем думать завтра, а сегодня согреемся и повеселимся, набьем полные животы, выпьем добрую кружку пива и хорошо отоспимся, ведь до рассвета еще очень и очень далеко.

Наконец наступило утро. Утренний туман залил улицы города, но небо казалось ярко-синим и нежным на фоне мрачных утесов и каменного замка, прилепившегося к вершине скалы.

Белые чайки парили, купаясь в утреннем бризе. Яркие пиратские знамена весело развевались на мачтах судов, башнях и стенах крепости.

Вместе с другими пленниками, захваченными пиратами, Тарт и Чарн Товис были раздеты до набедренных повязок и отведены на невольничий базар. Они стояли там под ярким палящим солнцем, ожидая своей очереди на помосте, где толстый чернобородый аукционист демонстрировал каждого пленника по очереди. Он громко старался привлечь внимание зрителей, восседавших на шелковых подушках в тени оранжевых и зеленых тентов, тем, что отмечал достоинства каждого раба.

Тощий одноглазый Дурган, пыхтящий толстяк Блей и вечно ухмыляющийся светловолосый гигант Тангмар пришли подбодрить Товиса и Тарта, когда те очутились в цепочке выставленных на продажу рабов.

Тарт не совсем понимал, что происходит. В Патанге рабство было неизвестно, так как Тонгор, познавший его в свое время, ненавидел отвратительную торговлю людьми и запретил ее, как только пришел к власти. Мальчик с интересом оглядывался вокруг себя и рассматривал величественных капитанов Красного братства, надеявшихся сделать выгодную покупку на этом аукционе.

Одна беседка была пышнее и богаче остальных. В ней под ярко-красным покрывалом восседал стройный мужчина с огромным, похожим на раскаленный уголь рубином в мочке уха.

Он был одет в алый, плотно облегающий атласный костюм, а его желтоватая гладкая кожа была глянцевой, как старый пергамент. У него было насмешливое, холодное и хитрое лицо. Своими прищуренными, горящими черным огнем глазами он, казалось, следил за всем, ничего не пропуская. Рядом с ним стоял человек в однотонном сером одеянии, держащий в руках посох из черного дерева, на котором были вырезаны колдовские иероглифы. Его голова была гладко выбрита, а лицо оставалось холодным и бесстрастным. Но темные внимательные глаза наблюдали за толпой, и Тарт заметил, что люди стараются укрыться от этого взгляда.

Не только джасарк заинтересовался теми, кто находился в богатой беседке.

— Кто эти двое? — спросил Чарн Товис.

— Тот, кто в красной одежде, — наш правитель, Каштар Красный Волк, — сообщил Блей. — А лысый рядом с ним — его любимый колдун Белшатл.

— Белшатл? Странное имя. Откуда он родом? — заинтересовался Товис.

Толстый Блей придвинулся поближе, и серьги в его ушах сверкнули на солнце.

— Он из какой-то восточной страны, около Дарундабара или Далакха. Мне кажется, он — из Нианги. Опасайся этого человека, парень! Он вероломен и холоден, как змея.

Как будто чувствуя, что говорят о нем, колдун Белшатл направил на Чарна Товиса проницательный взгляд своих черных глаз. Безразлично скользнув взглядом по трем пиратам, он на секунду задержался на высокой сильной фигуре молодого воина, затем стал разглядывать мальчика. В глазах колдуна вспыхнуло острое любопытство, и в то же мгновение Тарт, вскрикнув, схватился рукой за голову.

— Что с тобой? — удивился Чарн Товис.

Мальчик ошеломленно покачал головой.

— Ничего, уже прошло, но только что мне показалось, что кто-то проник в мой мозг и пытается прочесть мой мысли, — пробормотал принц.

Чарн Товис вновь посмотрел на колдуна в сером. Теперь тот склонился перед одетым в ярко-красные одежды королем пиратов и что-то страстно ему нашептывал. Холодный оценивающий взгляд короля пиратов скользнул по тому месту, где стоял Тарт.

Он что-то спросил у Белшатла, внимательно выслушал его, а затем, отодвинув колдуна в сторону, встал, поднял свой жезл, призывая всеобщее внимание. Голоса стихли. Наступила полная тишина. Жезл короля пиратов указывал на принца Тарта.

— Этого мальчишку, — возвестил Каштар четким бесстрастным голосом, — я покупаю за дюжину слитков золота.

Тут же к ошеломленному Тарту направились стражники, стоявшие у беседки Каштара.

Чарн Товис похолодел. В отчаянии искал он глазами Барима и наконец увидел его. Тот стоял злой и раскрасневшийся, покусывая концы своих густых усов. Однако он явно не хотел встречаться взглядом с Товисом.

Дурган зашептал ему на ухо:

— Капитан ничего не может поделать, парень! Если Красному Волку понравится какой-нибудь раб, никто не должен спорить. Того, кто решится на это, привяжут к столбу в морской пещере. И тогда его или накроет прилив, или заживо сожрут крабы. Таков закон.

Чарн Товис почувствовал, как земля уходит из-под ног. Просто стоять и беспомощно наблюдать, как недоумевающего Тарта уводят в рабство к Каштару, — это было выше его сил! Каким же образом серый колдун разгадал правду? Может быть, он и в самом деле прочел мысли мальчика? Что же теперь делать?

Ясно было одно — медлить нельзя. И Чарн Товис начал действовать. Стремительным движением руки он вырвал висевший на перевязи у толстяка Блея меч с широким клинком и одним прыжком оказался около Тарта. Взмахнув тесаком, он ударил в спину замешкавшемуся и не ожидавшему нападения стражнику, который тут же упал, обливаясь кровью.

Тишина базара взорвалась резкими криками, бранью, но сверкающий клинок в руках Товиса сдерживал пиратов. Еще один стражник с поднятым мечом оказался перед ним. Молодой воин отразил удар. Два клинка скрестились, высекая синие искры, заскрежетали, и Чарн Товис поразил своего врага. Блестящая сталь его меча снова окрасилась алой кровью.

Над шумом толпы зазвучал резкий голос Каштара:

— Хватайте мальчишку! Он — сын Тонгора, джасарк Патанги и стоит царского выкупа. Хватайте его, я вам говорю!

Высоко вверх взвились пики — целый отряд стражников пробирался сквозь толпу к юному принцу. Чарн Товис сразил еще одного пирата и как раз вовремя обернулся — вражеский клинок был нацелен прямо ему в спину. Воин отбил и этот удар. Грубый меч не был предназначен для фехтования, и запястье Товиса заныло от сильного напряжения. Он видел, как облаченный в серые одеяния колдун Белшатл набросился на мальчика и стащил его с помоста. Тут же плотным кольцом их окружила стража.

Пот застилал Чарну Товису глаза. Грудь его тяжело вздымалась… все оказалось бесполезно, врагов было слишком много* Тарта увели.

«Еще посмотрим, кто кого», — пронеслось в голове у Товиса.

Зажав зубами мокрый от крови тесак, он оттолкнулся от земли и подпрыгнул вверх. Сначала одной, а потом и второй рукой он ухватился за перекладину навеса, установленного в загоне для рабов. Качнувшись, он взобрался на карниз, а оттуда на крышу.

Позади раздавались крики погони, но молодой воин уже бежал по раскаленной солнцем крыше, обжигая себе ступни. Подбежав к самому краю, он взглянул вниз на узкую улочку и, оттолкнувшись, перепрыгнул на крышу другого дома. Он несся изо всех сил, и преследователи быстро потеряли его из виду. Но Товис понимал, что это — лишь временная передышка. Скоро пираты нагонят его, как свора собак, жаждущая крови.

Он оказался один в чужом городе, заполненном людьми, охотящимися за ним. Любой из них мог прикончить беглеца.

Но самое ужасное было то, что увели сына Тонгора!

Сжавшись в тени купола какого-то дома и тяжело дыша, Чарн Товис пытался найти выход из положения, в котором оказался.

Глава 2 КАТАКОМБЫ

Там, где опасностей жуть,

Надежней кратчайший путь…

Алая Эдда

Весь день Чарн Товис скрывался от преследователей. Спустившись с крыш, он оказался на темной улице.

Неожиданно его внимание привлек открытый люк, и Товис решил спуститься под землю. Долго пробирался он по зловонным туннелям канализационной системы, ступая по вязкой слизи сточных вод, и благодарил судьбу за то, что в Таракусе, как в морском городе, существует система подземной канализации.

Если бы ее не было, возможно, охота на него давно бы успешно закончилась.

К полудню невыносимый запах подземных лабиринтов заставил молодого воина вновь выбраться на поверхность. И Чарну Товису опять повезло — он натолкнулся на мертвецки пьяного матроса. Сняв с проспиртованного насквозь пирата одежду, он торопливо натянул ее на себя, предварительно попытавшись хоть как-то стереть с тела грязь и засохшую слизь. В зеленой шелковой рубашке и узких штанах, высоких пиратских сапогах и с ярко-красным платком на голове он мог спокойно гулять по неровным улочкам Таракуса. Группы рыскающих по городу головорезов не обращали на него ни малейшего внимания. Они искали беглого раба, все одеяние которого составляла набедренная повязка, а пьяный матрос в яркой одежде не вызывал у них никаких подозрений. Они просто всякий раз отталкивали Чарна Товиса в сторону, когда он оказывался у них на пути, не прислушиваясь к тем ругательствам, которые он при этом обрушивал на их головы.

Без каких-либо препятствий Чарн Товис пересек весь город и оказался возле той самой гостиницы, где они с джасарком Тартом ужинали накануне вечером и где расположились Барим Рыжебородый с командой. Во всем городе у Товиса не было Друзей, кроме этих пиратов, и он решил довериться им.

Они просто не поверили своим глазам, увидев того, за кем охотилась половина города. Чарн Товис храбро вошел в помещение и громко приветствовал знакомых матросов.

Они еще более удивились, когда беглец попросил помощи у Варима Рыжебородого. Он напомнил капитану пиратов о долге крови и признался в том, что завоевавший их симпатии неунывающий паренек действительно был принцем Тартом из Патанги. Он напомнил также Бариму о необходимости хранить верность своему народу. Насколько было известно Товису, и Рыжебородый, и Тонгор Великий — оба были родом с Севера. Тонгор родился в племени валькаров на севере Эобара. Барим Рыжебородый много лет назад бежал из Белнарта на побережье Жаранга Тетрайбаала — великого северного океана, скрываясь после убийства воина своего же племени, которое он совершил в приступе неистовой ярости.

— Разве ты, северянин, не придешь на помощь сыну своего соплеменника, если он находится в опасности?

Рыжебородый, не спуская с Товиса взгляда, задумчиво крутил свои огромные усы.

— Выверни меня наизнанку, Чарн, но я не знаю, что тебе ответить, — прогудел он наконец, — Тому, кто с Севера, не надо напоминать о чести, она у него есть, несмотря на такое ремесло, как пиратство. И мальчишка мне нравится — в нем течет добрая кровь валькаров. Но я ведь отвечаю только за себя. Я не могу говорить за всю команду.

Но тут и толстяк Блей, и одноглазый старик Дурган поддержали Чарна Товиса. Гигант Тангмар молча поднял вверх свой меч в знак согласия. Синекожий кочевник Рогир присоединился к ним, и все остальные члены команды тоже сказали «да», поскольку у всех молодой воин и юный принц вызывали дружеское расположение.

— Ну тогда мы с тобой до последнего, — пророкотал Барим. — Но что мы будем делать, парень? Нас тридцать человек, сильных и хорошо вооруженных. Но Тарн или Тарт, как я должен теперь называть мальчонку, находится в крепости Каштара, на вершине утеса. У тридцати человек, даже если это команда «Ятагана», мало шансов одолеть стражу, охраняющую крепость. К тому же стены замка прочные и толстые, а ворота обиты тремя слоями железа.

Если у тебя есть какой-нибудь план, говори — мы с тобой.

Чарн Товис быстро изложил план, который придумал, бродя в грязи и зловонии канализационных труб.

Конечно, его план был опасен, и все-таки это был единственный путь к спасению принца Патанги.

— Система сточной канализации, расположенная под вашим городом, выходит к морским пещерам, — начал он. — Я думаю, она проходит и под крепостью Каштара.

— Ну конечно. — Барим Рыжебородый посмотрел на Товиса с удивлением и задумался. — Ты хочешь сказать… — начал он, улавливая мысль Чарна.

Чарн Товис кивнул.

— Я не вижу другого пути, чтобы попасть в крепость, — сказал он. — Мы не сможем пройти через ворота, потому что они слишком хорошо охраняются. Нам не перебраться и через стены. Следовательно, остается единственный путь — канализационные туннели.

— Но как мы будем ориентироваться в этих вонючих катакомбах? — удивленно прорычал Рыжебородый. — У нас нет карт, а там нет указательных знаков. По крайней мере, я о них ничего не слышал и не думаю, что они там имеются. Очень легко можно сбиться с пути, заблудиться…

— Мы должны использовать этот шанс, — спокойно возразил Чарн Товис.

Барим Рыжебородый медленно покачал головой.

— Ну что же. Тогда нужно будет как можно лучше подготовиться.

Под пиратским городом в разных направлениях растянулась гигантская сеть мрачных гулких катакомб. Грязная маслянистая жидкость струилась в продуваемых ветром коридорах и собиралась в глубоких емкостях, пенящихся вонючими отложениями. Некоторые туннели были такими узкими, что пиратам приходилось ползти на четвереньках в кромешной тьме. Другие же ходы расширялись, превращаясь в пещеры, где три-четыре человека могли встать в полный рост.

С самого начала пираты постарались как можно точнее определить нужное направление. Дорогу они освещали пропитанными маслом факелами, но в узких туннелях факелы сразу же гасли.

Катакомбы кишели крысами, которые разбегались при приближении людей. В течение столетий красноглазые косматые унза царствовали в этом зловонии. Теперь же дикая орда этих чудовищ бежала. Когти скребли мокрый камень, безволосые хвосты скользили по липкой грязи.

Большинство людей уже давно безнадежно заблудились бы в этих мрачных лабиринтах. Но, должно быть, у моряков развивается особое чувство ориентации, когда необходимо выжить на море в условиях полной темноты — без луны и звезд. Это чувство правильного направления послужило им и сейчас, когда они пробирались по зловонным катакомбам в кромешной тьме.

Помимо этого чувства, у них был еще один ориентир. Крепость Каштара располагалась гораздо выше остальной части города. Поэтому, когда приходилось делать выбор между двумя тоннелями, пираты выбирали ведущий вверх. Таким образом, им довольно точно удалось выйти к конечной цели своего «путешествия».

Никто из пиратов не представлял себе, сколько времени у них ушло на эту прогулку. Несомненно, им понадобилось несколько часов, чтобы добраться до подземных тюремных камер под крепостью. Здесь заговорщики стали особенно осторожны, стараясь ни единым звуком не вызвать подозрений у бдительной стражи.

Прошло немало времени, пока они не добрались до решетки в камерном полу. Один за другим пираты пролезли через нее и очутились в крепости Каштара. Во влажном мраке подземелья тускло светили факелы, из-за толстой кирпичной кладки доносился звук капающей воды. В мигающем свете факелов видно было, что после столь длительного путешествия под землей пираты оказались с головы до ног выпачканы грязью.

Следуя за Баримом Рыжебородым и Чарном Товисом, пираты проходили мимо тюремных камер, стараясь держаться в тени. У этих камер не было стражи — Каштар, по-видимому, считал, что она здесь не нужна, так как врагу неоткуда тут взяться. Все крепости строятся так, чтобы защищаться от захватчиков, старающихся проникнуть через стены и ворота. Никакой архитектор не предусмотрел того, что враг появится в крепости из-под земли.

В одной из камер пираты нашли Тарта в целости и сохранности. Он крепко спал, свернувшись на грязных лохмотьях, валявшихся на полу. Мальчик был прикован к бронзовому кольцу в стене, но огромные ручищи кочевника Рогира и светловолосого великана Тангмара играючи разомкнули звенья цепи, как если бы те были из мягкой замазки. Уже через несколько мгновений Тарт оказался на свободе, и, не теряя ни секунды, все они отправились в обратный путь.

Передавая Тарта через отверстие решетки вниз, в руки Тангмару, Чарн Товис не мог отделаться от мысли, что столь дерзкое мероприятие прошло уж слишком легко. Он все-таки не ожидал, что его план окажется таким успешным.

Ни он, ни кто-либо другой не заметили невзрачный, похожий на кристалл предмет, укрепленный в потолке над дверью камеры, которому суждено было в дальнейшем сыграть важную роль.

Тем временем в крепости, в небольшой, удаленной от посторонних глаз каморке, колдун Белшатл склонился над древней рукописной книгой. Он осторожно переворачивал хрупкие страницы пожелтевшего пергамента из кожи дракона, изучая таинственные знаки утерянной магии. Лицо его казалось мертвой безжизненной маской. Живыми на нем были лишь глаза — внимательные и проницательные.

Неожиданно его занятие прервал сигнал тревоги — стоящий на черном металлическом постаменте сферический кристалл начал вспыхивать волшебными огненными искрами.

Отложив древнюю книгу на мраморный столик, Белшатл склонился над кристаллом. Он провел над ним кистью правой руки, повторяя какое-то заклинание. Кристалл стал светлеть, и внутри него появилось миниатюрное изображение. Теперь колдун наблюдал за тем, как молчаливые, похожие на призраков, черные от грязи люди освобождают заключенного в камеру принца. Лиц похитителей, покрытых грязью, было не разобрать в слабом свете кристалла, но это не имело значения. Он сможет вовремя поднять тревогу: волшебный сторож, установленный им для наблюдения за мальчиком, сработал в нужный момент. Уже через несколько мгновений стражники с факелами в руках заполнили всю подземную тюрьму, но они никого не нашли!

Джасарк и его неизвестные друзья как в воду канули!

Но недаром у колдуна были необычно зоркие глаза. Он рассмотрел оставшиеся у дренажной решетки комки грязи.

— Они скрылись через канализацию, — прошипел Белшатл. — Быстро, капитан! Спускайтесь со своими людьми вниз и следуйте за ними. Я вызову городскую стражу, пусть прочешут все улицы: эти собаки когда-нибудь да выберутся наверх.

Была уже ночь, когда грязные и изможденные пираты «Ятагана» вместе с принцем Тартом поднялись на улицу, которая вела к причалам Таракуса. Свежий бодрящий ветерок с моря показался необычайно прекрасным этим усталым людям, которые в течение многих часов пробирались сквозь грязь и зловоние подземных коридоров. Наконец последний матрос выбрался из катакомб, и теперь все пираты стояли, выпрямившись во весь рост, глубоко вдыхая свежий воздух и чувствуя, как уставшие тела наполняются новыми силами.

Где-то там, на дальнем причале, замер их «Ятаган». Его сверкающий нос с головой дракона покачивался в призрачном свете ночных звезд. Еще несколько десятков ярдов, и Чарн Товис с джасарком Тартом будут в безопасности на борту корабля, который тут же выйдет в море.

Вдруг мощный рев сирены нарушил покой звездной ночи.

Темные улицы вмиг заполнились вооруженными людьми, которые, гремя по булыжной мостовой, приближались к команде «Ятагана». Свет звезд и факелов отражался на поднятых вверх тесаках, кинжалах и длинных мечах. Сумасшедшим огнем горели глаза взбешенных пиратов.

И вот уже Рыжебородый и его люди окружены бурлящей толпой мстительных врагов. Началось настоящее сражение. Сталь ударялась о сталь. Десятки ног скользили по грязным булыжникам. Люди наносили друг другу смертельные удары и падали со вспоротыми животами или окровавленными лицами.

Чарн Товис оказался в самом центре схватки. Без устали работал он своим зазубренным мечом, так что тот звенел от ударов. Вдруг кто-то сильно ударил его сзади сапогом по ногам.

Молодой воин буквально рухнул на мостовую, и в ту же секунду на нем оказался противник, готовый нанести своим мечом последний удар. Товис сжался, ожидая, как холодная сталь вопьется в его тело.

Но тут произошло что-то странное.

Огромная черная тень заслонила полнеба, скрыв звезды и сверкающую луну. Подобно гигантскому дракону полуночных небес, тень скользила по небесам, опускаясь вниз, на сражающуюся толпу разъяренных мужчин.

Сидевший верхом на поверженном Товисе пират испуганно поднял голову к небу. Краска сошла с его лица — оно стало белым как бумага. С ужасом смотрел он на чудовище, нависшее над ним.

Темноту ночи ослепил фантастический бело-зеленый свет.

Вспыхнули тысячи молний, и ночь превратилась в сверкающий полдень.

Чарн Товис почувствовал, как обмякло тело противника. Из его парализованной руки выпало оружие — сталь лязгнула о маслянистые булыжники мостовой.

Крылатая смерть нанесла удар с небес.

Глава 3 НАПЕРЕГОНКИ СО ВРЕМЕНЕМ

Напрасно твое ликованье, жестокий хранитель, не жди

Победы приятной и легкой: расплата твоя впереди.

Уже молодые герои спешат из далеких стран,

Спешат, чтоб мечом и правдой твой прекратить обман.

Сага о Тонгоре, XVIII

Всю ночь после исчезновения принца Тарта маленький серебристый воздушный корабль летал в небе, носимый прибрежными ветрами. Уже в течение нескольких дней воздушные силы Патанги неустанно обследовали водную гладь и берега залива, чтобы отыскать хоть какие-либо следы пропавшего принца и его спутника. Все было бесполезно, найти ничего не удалось.

Когда оба патрульных корабля вернулись в расположение воздушных сил Патанги, Чанган Джал доложил доатару Воздушной гвардии о том, что сын Тонгора похищен из дворца предателем — Черным драконом, коджаном Чарном Товисом, и что оба они бесследно исчезли где-то над заливом. Страшная новость быстро распространилась по городу Огня, вызвав страх и возмущение, тревогу и сожаление. Но никто не сомневался в злостном похищении, за исключением только тех, кто хорошо знал молодого воина из Возашпы. Они упорно отказывались поверить в то, что Чарн Товис способен на предательство. Но тем не менее джасарк исчез и самого Чарна Товиса не было. Что касается Чанган Джала, то он был офицером, заслуживающим доверия, и его слова никогда раньше не подвергались сомнению.

Сподвижники императора собрались на тайный совет и попытались найти объяснение поступку Чарна Товиса. Герцог Мэл решительно заявил, что, возможно, молодой воин раскрыл какой-то заговор, организованный против саркайи Соомии и ее сына, и попытался спасти Тарта. Шангот поддержал это мнение, сказав, что Чарн Товис никогда не предал бы Тонгора, если бы тот был жив. Точно так же был он верен и принцу, его наследнику. Иотондус согласился с ними, и пока другие соратники Тонгора спорили и раздумывали над происшедшим, он и Шангот (необычный дуэт — молодой ученый и воин-кочевник) решили самостоятельно заняться поисками истины.

Для этого предполагалось использовать разведывательный воздушный корабль, находившийся на крыше дома Иотондуса.

План заключался в том, чтобы исследовать берега залива и попытаться найти какие-либо признаки жизни. Дело это представлялось безнадежным, но Иотондус решил не успокаиваться до тех пор, пока не будут получены убедительные доказательства тому, что сына Тонгора нет в живых. Шангот также был глубоко убежден в том, что храбрый и находчивый молодой воин из Возашпы справился бы с любыми препятствиями на своем пути, защищая от опасности юного Тарта.

Воллер Иотондуса был скоростным и маневренным. Благодаря двигателям, работавшим от энергии ситурла, он мог летать много дней. Итак, они отправились втайне от всех, полные решимости не возвращаться до тех пор, пока не исчезнет последняя надежда.

Они обнаружили остатки разрушенного воллера. Стальной каркас и хвостовая часть, конечно, затонули, но обломки с покрытием из урилиума оставались на плаву благодаря антигравитационной способности волшебного металла. Конечно, не было никаких признаков, указывающих на то, что юный принц и Чарн Товис живы. Не нашлось ни клочка одежды или обуви. Но друзья не прекращали поисков.

Для всех продолжало оставаться загадкой, как молодой воин попал во Дворец Ста Сарков. И только Иотондус понял, что Чарн Товис, взяв из неохраняемой лаборатории «небесный пояс», использовал его для полета. Только «небесный пояс» давал ему возможность незаметно пробраться во дворец и покинуть вместе с мальчиком.

Именно эти соображения давали Иотондусу надежду на то, что и принц, и Чарн Товис живы, хотя Чанган Джал уверял, что они погибли в когтях летающего чудовища. Если беглецы не стали жертвой дракона, то вполне возможно, что «небесный пояс» смягчил их падение с такой огромной высоты.

Весь день прошел в безуспешных поисках. С наступлением ночи Иотондус направился к лесистым берегам Птарты. Там он сделал посадку и закрепил воллер у высокого дерева. Устав за день, он и его спутник сразу же заснули. Но с рассветом они опять были готовы продолжить поиски. Они обследовали побережье в восточной части залива, низко пролетев над лесистыми холмами и включая сигнальные огни в надежде, что Чарн Товис и Тарт, если они где-нибудь поблизости, увидят воллер и узнают своих друзей.

Удача пришла неожиданно — днем позже.

Приятели получили сигнал с шедшего из Шембиса судна.

Моряки просили помочь обнаружить пиратский корабль из Таракуса, который грабил суда на пути между Зангабалом и Делфином. Из разговора с капитаном корабля стало ясно, что пираты по дороге в Таракус спасли из вод залива молодого воина и мальчика. Это видели матросы с борта зангабальского корабля, отправившегося в погоню за пиратским судном.

Капитан еще долго не мог понять, почему эти два человека с воздушного корабля Патанги чуть с ума не сошли от радости, когда услышали эту новость. Даже не попрощавшись, они стремительно взлетели на своем скоростном воллере.

Достигнув ужасного города пиратов, Иотондус начал медленно кружить в ночном небе над улицами, пытаясь что-нибудь разглядеть. Пираты Таракуса враждебно относились к любым флагам, поэтому Иотондус не мог опуститься вниз, как он это делал в Зангабале и Пелорме, и обратиться с расспросами к жителям города. Друзья и сами не знали, какие именно следы они ищут, но продолжали тщательно разглядывать освещаемые факелами улицы окруженного утесами города. Спустя длительное время, когда первые призрачные лучи рассвета стали пробиваться на востоке, друзья увидели то, что сразу привлекло их внимание.

Недалеко от причалов шло настоящее сражение! Рычащая банда ярко одетых пиратов мчалась по темным улицам, чтобы напасть на небольшую группу людей, среди которых был… мальчик. Беглецы же, как казалось, направлялись к кораблям, стоящим на якорях у ближайших причалов. Иотондус резко повернул рычаги управления, и воллер послушно устремился вниз, на сцепившийся клубок людей.

Многие из сражавшихся были покрыты слоем черной грязи, так что разглядеть среди них Чарна Товиса или Тарта не представлялось возможным. Но все же Иотондус расчехлил смертоносные лучевые пушки, которыми был снаряжен воллер. Положение внизу становилось все более критическим, и Иотондус решил вмешаться. Слепящие огненные молнии обрушились на головорезов, атаковавших команду «Ятагана». Пираты Таракуса никогда раньше не видели смертоносного оружия Патанги в действии. Объятые ужасом, они обратились в паническое бегство. В один миг битва закончилась, после чего воллер смог приземлиться. Пораженный Чарн Товис увидел сквозь иллюминаторы кабины знакомое лицо великана Шангота. Там же находился и молодой ученый Иотондус.

Со слезами радости на глазах поцеловали они руку принца Тарта и в молчаливом приветствии обняли за плечи Чарна Товиса. Молодой воин поспешил познакомить удивленных, замызганных грязью пиратов «Ятагана» с двумя известными придворными Патанги.

— Мы догадывались, что у вас были серьезные причины на то, чтобы увезти джасарка, — прогудел Шангот, когда Чарн Товис рассказал о том, в каком ужасном состоянии он обнаружил саркайю Соомию. — Я разорву эту жирную свинью, Далендуса Вула, вот этими самыми руками, как только увижу его безобразную рожу, — возмущался великан.

— Нотлай, наркотический порошок, — проговорил побледневший Иотондус. — Теперь я понимаю, почему Далендусу Вулу удалось убедить саркайю стать его невестой.

Чарн Товис был ошеломлен этим известием.

— Что?! Соомия выходит замуж за это чудовище? Ну конечно, именно этого они и добивались, трона Патанги, — Далендус Вул и тот, кто постоянно находится теперь рядом с ним, высокий, угрюмый человек в черном, со странно холодными изумрудными глазами.

Необъяснимое предчувствие, подобно ледяной стреле, пронзило кочевника Шангота. Но голос его оставался убийственно спокойным, когда он переспросил:

— Человек в темной одежде с капюшоном, скрывающим лицо… человек, чей взгляд подобен ледяному зеленому пламени… человек, глаза которого могут парализовать мозг того, кто на него смотрит?

Чарн Товис кивнул, удивившись странному волнению, с которым гигант задавал вопросы. Но тут же он сам вспомнил:

— Я ведь тоже уже видел эти глаза — как-то утром у городских ворот, перед тем как мы встретились с тобой, Шангот. Этот человек выглядел тогда как нищий, но мне, помнится, стало не по себе от взгляда его странных холодных глаз.

Шангот прервал его громким восклицанием, которое, казалось, исходило из самой глубины его души:

— Он жив! О боги небесные! Если бы я только знал это.

— О ком ты говоришь? — Чарна Товиса поразило то горе и страдание, которые слышались в голосе Шангота.

Ответ великана словно окатил его ледяной волной:

— О Марданаксе из Заара — повелителе Черных колдунов.

— Ты уверен?

— Боже, я не знаю, как Королю Тьмы удалось уйти невредимым из своего проклятого города. Но три года назад, когда я скитался по королевству Зла, пытаясь разыскать своего повелителя Тонгора, взятого в плен Черным колдуном, я хорошо рассмотрел Марданакса. Ведь я стоял к нему так же близко, как к тебе, и в моей памяти до сих пор живы эти полные застывшей злобы изумрудные глаза, горящие из-под черного капюшона.

Боги небесные! Теперь мне ясен весь их заговор. Моего господина Тонгора поразила вспышка колдовской молнии, а не естественная смерть. То, что с ним случилось, — это месть Заара!

Иотондус побледнел так, что даже губы его стали белыми. Он не мог простить себе свою недогадливость.

— Где же была моя голова? Я должен быть понять, что используется нотлай — наркотический порошок, отнимающий волю и разум. Черная магия — власть одного ума над другими.

Именно поэтому Соомия отвернулась от верных друзей и закрылась в покоях дворца. А теперь она выйдет замуж за этого подлого предателя, который, я не сомневаюсь, сам находится под властью Марданакса. Это и есть месть колдуна. Он сам станет править империей Тонгора!

Чарн Товис резко повернулся к нему.

— Вы говорите «выйдет замуж». Значит, она еще не давала клятвы верности Далендусу Вулу перед алтарем?

— Конечно же, нет. В сообщении герольда говорилось, что это должно произойти утром двенадцатого дня месяца замара.

Чарн Товис обернулся к чумазым пиратам, которые стояли рядом и с интересом прислушивались к разговору.

— Я потерял счет времени во всех наших приключениях.

Какой сегодня день?

Варим Рыжебородый задумчиво почесал подбородок.

— Сегодня как раз двенадцатое число замара. А на какой час назначена церемония? Иотондус, вспомни же!

Мудрец не сразу ответил:

— На… девять часов.

— А сейчас, должно быть, шесть или семь утра, — нетерпеливо проговорил Чарн Товис. Мозг его лихорадочно работал. — Нам надо отправляться как можно скорее. Может быть, с Божьей помощью мы успеем предотвратить беду.

Тарт схватил его за руку.

— Но Чарн! А что же будет с Дурганом, Блеем, Тангмаром и капитаном Варимом? Мы не можем просто бросить их здесь.

Ведь правителю пиратов станет известно, что именно они помогли мне сбежать.

Рыжебородый громко рассмеялся и дружески хлопнул мальчика по плечу, так что тот покачнулся.

— Ха, клянусь зелеными усами Шастадиона, Бога Моря, никогда не бойся за Барима Рыжебородого и его людей, парень.

Ни Каштар, ни его любимый колдун никогда не узнают, кто помог тебе сбежать из черных темниц. Не догадаются об этом и те, кто пытался схватить нас здесь, у причалов. Вы, парни, отправляйтесь, да побыстрее. Надо помочь королеве избавиться от грязного негодяя. Ишь, наложил свои вонючие лапы на нас — северян! А за нас не бойтесь: ночь была темной, и наши рожи под толстым слоем поганой черной жижи никто не мог разобрать. Торопитесь же, Чарн, и ты, парнишка. Будьте здоровы! Не забывайте своих товарищей с «Ятагана». Когда-нибудь мы заявимся в Патангу с визитом. Только не забудьте предупредить стражу и местных матросов, что люди с «Ятагана» друзья, хотя и пираты.

Прощание было скорым, хотя и сердечным. Прежде чем утреннее солнце полностью вышло из пелены туманов и осветило лесистые холмы востока, воллер поднялся от причалов Таракуса с принцем Тартом, Шанготом и Чарном Товисом на борту.

Корабль сделал круг над городом и быстро начал подниматься вверх к солнцу. Потом был взят курс на Патангу.

На высоте пятнадцати тысяч локтей воллер помчался с максимальной скоростью, которую только молодой ученый мог выжать из его двигателей. Началось состязание с временем, отчаянная попытка спасти трон Патанги от мести Марданакса из Заара. Никогда ранее не проводились такие рискованные гонки за столь драгоценный приз. Хотя великий Воин Запада и был мертв, и душа его бродила по небесному царству, наследник его был жив. Чарн Товис и Шангот из племени джегга готовы были сражаться до последней капли крови, чтобы не позволить предателю Далендусу Вулу отобрать трон города Огня у законного наследника — принца Тарта.

Легкий корабль несся по небесам древней Лемурии, подобно сверкающей молнии. Во многих, многих милях к северу вставали каменные стены и высокие, до небес, башни Патанги — великого города, раскинувшегося в устье залива, где Реки-Близнецы, Саан и Исаар, соединяют свои воды с водами океана.

Сможет ли самый быстроходный корабль всего воздушного флота Патанги вовремя достичь города Огня?

Смогут ли друзья поднять народ Патанги на восстание до того, как саркайя произнесет роковую клятву перед алтарем в храме Девятнадцати Богов, ведь тогда отравленная снадобьями беспомощная подруга Тонгора станет женой Далендуса Вула.

Воздушный корабль рвался вперед сквозь облака, но Чарн Товис понимал, что им вряд ли удастся прибыть в город вовремя.

Однако они сделали все возможное, чтобы успеть…

Глава 4 ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ

Близка наконец победа, ликует всесильный маг:

Патанга, великий город, всецело в его руках.

Легко, без усилий, играя, он правит своей судьбой,

А тот, кто мешал, навеки в гробнице обрел покой…

Сага о Тонгоре, XVIII

Наступил день. Патанга была залита золотистым солнечным светом. Люди заполнили улицы и выстроились по обеим сторонам огромного проспекта Ториан Вэй. На всех башнях, куполах и шпилях развевались знамена. Яркие ковры украшали балконы. На улицах было много цветов. Целые гирлянды обвивали колонны зданий и придавали праздничный вид фасадам. Однако люди оставались молчаливыми, мрачными и обеспокоенными. Изредка они шепотом переговаривались друг с другом.

К девятому часу свадебная процессия появилась из обнесенного стенами парка, окружавшего Дворец Ста Сарков. Показались сверкающие золотом и драгоценными камнями колесницы, запряженные рогатыми зампами. Впереди всех в роскошном одеянии ехал Далендус Вул. Но ни красивая одежда, ни обилие драгоценностей не могли изменить его глупого жирного лица и неприятных красных глаз.

Соомия находилась рядом с ним. Она была великолепна в прекрасном платье из золотой ткани с нитями блестящего жемчуга. Черные шелковистые волосы спускались длинной косой.

Молчаливые зрители стояли довольно далеко и не могли разобрать, что глаза ее пусты, а лицо ее за тщательно нанесенными румянами бледно и безжизненно.

Играя на небольших трубах, плавно двигались на кротерах герольды. На легком ветерке развевались знамена, отливая золотистыми, зелеными, ярко-красными и ярко-синими цветами.

За молодыми следовали и другие колесницы, и среди всего этого великолепия можно было различить державшуюся в стороне фигуру Марданакса. Никто из тысяч присутствовавших здесь людей, наблюдавших за движением процессии, не предполагал, что перед ними — самый главный враг Патанги.

Колесницы, медленно двигавшиеся по Ториан Вэй, достигли наконец главной площади, украшенной тысячами знамен. Из Дворца Иерархов вышла процессия облаченных в праздничные мантии и митры священнослужителей. Возглавлял шествие сам мудрый Эодрим.

Две процессии слились в одну у входа в величественный храм Девятнадцати Богов, островерхие купола которого взлетали в чистое утреннее небо. Люди заполняли огромный зал, занимая места перед великим алтарем, где стояли огромные фигуры богов, вырезанные из белоснежного мрамора. На этом самом месте (как недавно это произошло!) упал сраженный смертью Тонгор — повелитель Запада. Теперь его тело покоилось в огромном мраморном саркофаге, стоящем под алтарем.

Лицо Соомии напоминало маску. На нем не отражалось никаких чувств. Далендус Вул провел ее к ступеням алтаря мимо гробницы ее любимого супруга.

У высокого алтаря их уже ждал сам иерарх. Церемония бракосочетания началась.

Гирлянда из цветов обвила запястье безвольной, не сопротивляющейся руки Соомии, а затем и дрожавшую руку Далендуса Вула.

Старый иерарх предложил им воду и вино, хлеб и мясо, виноград и другие фрукты.

По всему огромному залу была расставлена стража. Сквозь огромный свод из многоцветного стекла солнце посылало свои золотистые лучи. Яркие отблески играли на шлемах, доспехах и пиках стражников.

Запел церковный хор. Отец Эодрим стал задавать ритуальные вопросы Далендусу Вулу и молодой саркайе. Соомия произносила традиционные для данной церемонии ответы. Ее голос был твердым и четким. Она отвечала не задумываясь.

В ложе, закрытой шторами, собрались видные дворяне империи. Наблюдая за церемонией, хмурился герцог Мэл. Его сопровождали две дочери. Старый краснолицый барон Селверус кусал кончики жестких усов и время от времени фыркал, глядя на толстого, неуклюжего жениха. Король Элд Турмис, правитель Шембиса, сидел рядом с сарком Кармом Карвусом, правителем Тсаргола, и Барандом Тоном, правителем Турдиса, который прибыл на торжество вместе с сыном — джасарком Рамчаном Тоном. Бывшие друзья и соратники Тонгора были заметно обеспокоены и расстроены.

В тени колонны, в задней части ложи, где располагалась свита Далендуса Вула, скрывалась высокая худая фигура переодетого колдуна. Он-то злорадно улыбался. Вся мощь его воли была сконцентрирована на хрупкой светлой фигуре саркайи Соомии. Каждая частица его волшебной силы направлялась сейчас на слабую женщину, и беспомощная княжна была полностью в его власти.

Для Марданакса приближался миг полного триумфа.

Монотонным голосом старый иерарх продолжал произносить ритуальные фразы, вопросы и указания.

Длинная церемония бракосочетания приближалась к концу.

Иерарх поднял руку, чтобы благословить королевскую чету, стоявшую перед ним на коленях на усыпанных драгоценными камнями подушках. Он уже готов был произнести те слова, которые навеки скрепили бы их союз.

Вдруг купол из цветного стекла, вздымавшийся высоко над ним, взорвался дождем сверкающих осколков — в него носом врезался воллер. В толпе раздались крики ужаса, многие женщины от неожиданности и страха потеряли сознание. Сквозь зияющую дыру купола невыносимо ярко били солнечные лучи.

Раненные падающими осколками стражники побросали щиты и пики. Оружие со скрежетом заскользило по отполированному полу храма.

Отец Эодрим застыл как вкопанный. Широко открыв рот, с поднятой рукой, он с изумлением смотрел вверх.

Воздушный корабль плавно опустился до уровня алтаря и с помощью швартового троса и якорного крюка закрепился за выступающую часть одной из статуй.

Из кабины воллера выпрыгнул юный принц Тарт. В руке у него был меч. Увидев мать, он громко позвал ее.

Вслед за принцем появились Чарн Товис, синекожий Шангот и молодой ученый Иотондус.

Чарн Товис поднял меч, и его взволнованный голое прозвучал четко и резко, так, чтобы слышали все присутствующие:

— Хватайте предателя Далендуса Вула! Хватайте человека, прячущегося под капюшоном! Это Марданакс — верховный хранитель Заара, повелитель черных магов, он заколдовал саркайю!

На какое-то мгновение всех охватило чувство леденящего ужаса.

Но вот стража уже кинулась к зашторенной ложе, где находился Марданакс. Личная охрана Далендуса Вула обнажила клинки. Раздались призывные боевые кличи. Сталь ударила о сталь. Началась схватка.

Юный Тарт спрыгнул с алтаря, чтобы прийти на помощь матери. Но тут в приступе невыразимой ярости, изрыгая ругательства, на его пути встал Далендус Вул. Жирной рукой он выхватил из ножен тонкий кинжал. С перекошенным от бешенства лицом барон взмахнул им, чтобы нанести удар по голове Соомии.

Однако юный Тарт помешал ему это сделать. Маленький меч сверкнул, как молния, в загорелой руке мальчика — и пронзил толстый живот предателя. Изрыгавший проклятия Далендус Вул закачался как пьяный. Голос его стих, лицо обмякло. Кинжал выпал из руки и зазвенел, как серебряный колокольчик, покатившись по мраморным ступеням. Вул попытался нащупать рукоятку меча, висевшего у него на поясе. Ему удалось обнажить меч, но он не смог удержать оружия. Ярко-красная кровь хлынула из раны, нанесенной джасарком.

И Далендус Вул замертво упал у подножия гробницы Тонгора.

Тарт опустился на колени перед матерью и помог ей встать.

Она была бледна, глаза ее — широко раскрыты. С изумлением смотрела она на сражающихся людей, на разрушенный купол храма и на воздушный корабль.

— Мама, мама, — рыдал Тарт, обнимая Соомию своими сильными загорелыми руками. — Что они с тобой сделали?

Соомия коснулась рукой лба, как бы приходя в себя. Нить, которая так долго связывала ее волю с волей Черного Колдуна, неожиданно оборвалась. Она опять стала сама собой.

— Все в порядке, дорогой, — пробормотала она, ласково проводя рукой по залитому слезами лицу мальчика. — Наверное, я спала и видела длинный кошмарный сон… Но теперь он кончился — я вновь проснулась.

Чарн Товис и Шангот, спрыгнув с носа воллера, помогали страже. Вот уже и последние охранники Далендуса Вула пали под их стальными клинками. Но куда же девалась худощавая фигура в плаще с капюшоном, прикрывающим лицо? Колдун исчез. Место, где он стоял в течение всей длительной церемонии венчания, было пусто.

Вдруг вскрикнул Тарт, а за ним и Соомия. Чарн Товис и остальные повернулись на крик и увидели высокую фигуру колдуна на самом краю алтаря. Как он пробрался туда незамеченным — никто не мог сказать. Он появился из воздуха, словно призрак. Теперь он противостоял всем этим людям, возвышаясь над ними и поднимая вверх одетой в темную перчатку рукой жезл, вырезанный из черного дерева, — Жезл Власти. Глаза его, горящие изумрудным огнем, смотрели на стоящих внизу людей с неимоверной злобой и ненавистью.

— Пропало! Все пропало! — прокаркал Марданакс хриплым голосом, полным дикого отчаяния. Его напоминающие клешни Руки тряслись от ярости. Глаза уставились на колдовские символы, вырезанные на жезле, — Все мои планы рухнули… превратились в ничто, — бушевал колдун. Голос его прерывался и Дрожал. — Но и вам не удастся убежать… никому не удастся избежать мести Марданакса из Заара!

Герцог Мэл не выдержал и шагнул вперед, приказав императорской страже взять колдуна. Но одним взмахом жезла Марданакс остановил его.

— Назад, вы, дураки! У меня еще есть сила — достаточно силы, чтобы обрушить этот проклятый храм на ваши головы, достаточно сил, чтобы взорвать стены всех домов Патанги, разрушить самые высокие башни, превратить эту землю в черную, голую пустыню, лишенную жизни на тысячелетия. Не делайте ни шагу, или черные молнии, дремлющие в моем жезле, превратят вас в окровавленные куски мяса.

Неукротимая воля колдуна заставила людей остановиться, наполнив непонятным пронизывающим страхом. В холодном шипящем голосе волшебника чувствовалась такая сверхчеловеческая сила, что никто из воинов Патанги не решился двинуться с места, и только Элд Турмис в отчаянии простонал:

— Воздушный корабль! Он захватит его и исчезнет!

— Да, да, — тяжело дышал Марданакс, перебираясь с алтаря на покачивающийся нос воллера. — Не все еще потеряно…

Если я выживу, я покараю вас всех… в другой раз.

В ужасе наблюдали люди за тем, как костлявый колдун в черном плаще неуклюже взобрался на корабль, продолжая угрожать поднятым Жезлом Власти.

Стражники подались вперед, сжимая мечи, пот выступил на их лицах. Шангот обратился с молитвой к своим Богам, герцог Мэл неистово ругался. Его лицо почернело от негодования. Но неземная власть Черного колдуна удерживала всех людей на месте.

Вдруг послышался резкий скрежет камня о камень.

Люди замерли в напряженном молчании. Расширив глаза от удивления, все пытались понять, что происходит.

— Смотрите!

Этот крик сорвался с губ Карма Карвуса. Он показывал куда-то дрожащей рукой, и тысячи глаз проследили за его жестом.

Плита, прикрывавшая саркофаг Тонгора, пришла в движение, приподнялась и с оглушительным грохотом рухнула на пол, расколовшись на множество кусочков мрамора.

Из своей гробницы восстал… Тонгор!

Безжизненное лицо валькара было белым как мрамор.

Одной могучей рукой он ухватился за край саркофага. Видно было, как напряглись его мускулы, когда он поднимался на ноги. Глаза сарка были закрыты, лицо холодно и мертво. Казалось, он спал.

В саркофаг он был уложен в черных доспехах воина, со скрещенными на могучей груди руками и с вложенным в них легендарным мечом Саркозаном.

Теперь он держал этот огромный меч в могучей руке и медленно поднимался из своей гробницы. Таким предстал Тонгор перед изумленными взорами людей у алтаря, где в луже запекшейся крови лежало тело Далендуса Вула.

Лицо Тонгора постепенно ожило. Мертвенная бледность исчезла. Глаза широко раскрылись, по-львиному сверкая. Валькар перевел взгляд на неуклюжую фигуру Марданакса, замершего у поручней воздушного корабля.

Увидев Тонгора, восставшего из могилы, колдун оцепенел, будто пораженный молнией. Глаза его под черным капюшоном превратились в две зеленые бездны, полные удивления и невообразимого ужаса.

Тонгор снова жив! Бронзовая грудь валькара глубоко вздымалась и опускалась — с такой силой легкие вдыхали воздух.

Сердце наполнялось жизнью и силой. Но лицо его исказилось от ярости. Под нахмуренными бровями золотистые глаза сверкали, как два солнца, — они словно гипнотизировали колдуна.

Тонгор носил на груди небольшой зеленый талисман, висевший на шее на кожаном ремешке. Этот драгоценный чудодейственный амулет, известный как Великий Нейтрализатор, находился у Тонгора уже в течение трех лет. Три года назад валькар вот так же стоял перед другим, более мрачным алтарем в Зааре — городе Черных колдунов. Тогда, в той далекой стране и в те далекие дни, его верный товарищ Шангот из племени джегга вступил в схватку с черными силами. Когда колдовские чары держали Тонгора мертвой хваткой, когда над валькаром нависло нечто неведомое, что пожирало его жизненные силы, Шангот поразил своим мечом Вуала и сорвал с него талисман — Великий Нейтрализатор. Шангот передал амулет Тонгору, и уже одно прикосновение к нему защитило воина Запада от злой магии.

Там, у черного алтаря Заара, Великий Нейтрализатор спас Тонгору жизнь. Сила этого амулета заключалась в том, что никакое колдовство не могло коснуться того, кто его носил. С Тех пор Тонгор из племени валькаров постоянно держал блестящий зеленый талисман у своего сердца.

Когда в храме Девятнадцати Богов Марданакс тайно направлял на Тонгора лучи смертоносной колдовской силы, амулет спас ему жизнь. Но волна Зла была столь мощной, что заставила астральное тело Тонгора выйти из тела физического, которое мгновенно впало в транс, почти умерло. Подобно тому, как физическое тело придерживается мира живых, так и астральная форма, покидая плоть, ищет астральный мир, именуемый Королевством Теней, Колдуны, чародеи, мистики и философы всех стран и времен исследуют науку астрального мира — таинственную науку, согласно которой астральный двойник тела добровольно на время может покидать телесную оболочку и путешествовать по Стране Теней.

Именно так попал в Королевство Теней Тонгор — ни мертвый, ни живой, — на что намекали ему и Привратник у Врат Теней, и Бог Пнот. И случилось так, что с помощью Отца Горма астральное тело Тонгора Могущественного вернулось из невообразимого путешествия сквозь пространство, время и границы Бытия и вновь нашло свою плотскую оболочку, возвратив сарка сарков к жизни.

Тонгор замахнулся и с львиной силой метнул свой огромный меч в застывшую от страха фигуру колдуна. Оружие попало в цель, со страшным хлюпающим звуком пронзив тело Марданакса.

Колдун пошатнулся. Жезл выпал из крючковатых пальцев, разбившись в куски на каменных ступеньках. Его обломки вспыхнули, и невыносимо яркий свет заполнил зал. И вот уже обломки Жезла Власти превратились в простую кучу золы, тлеющую на ступеньках алтаря.

Острая сталь меча прошла сквозь плоть и кости колдуна.

Рукоятка меча торчала из тяжело вздымавшейся груди, напоминая неуклюжую пятую конечность.

Марданакс зашатался сильнее и, перевалившись через поручни корабля, упал вниз. Его тело покатилось по алтарным ступеням и замерло, огромный меч по-прежнему устрашающе торчал из него. Но жизненная сила колдуна оказалась сверхъестественно велика, и он все еще не был мертв.

Вот он приподнялся на колени и пополз, жадно глотая воздух. Капюшон откинулся назад, обнажив жилистую шею и лысую голову с желтоватого цвета кожей. Она напоминала пергамент, натянутый на обнаженную кость. Но черты лица чародея были все так же неразличимы.

Невообразимым усилием воли он схватился за меч Тонгора и вытащил его из своего тела. Длинный клинок тут же выпал из рук колдуна, зазвенев на каменном полу.

Теперь Марданакс скрючился на четвереньках, как умирающий зверь. Кровь его лилась ручьем, пачкая чистый мрамор.

Это была отвратительная жидкость — черная и вонючая, как смертоносный яд. Разливаясь по каменному полу, она шипела, дымилась и пузырилась, прожигая полированный камень, словно кислота.

Марданакс завалился на бок. Его лысая голова ударилась об пол. Но жизнь еще теплилась в его скорчившемся теле, хотя зеленые глаза уже стали остекленевшими и незрячими. Рука в перчатке тщетно скребла каменный пол, напоминая ползущего паука.

Вдруг по толпе прокатилась волна удивления. Старый герцог Мэл в волнении воскликнул:

— О Горм! Вы только посмотрите на это…

На глазах всех скорчившееся в агонии полумертвое тело главного колдуна стало меняться… стареть.

Шафрановая кожа сморщилась после того, как по ней прошла волна отвратительной дрожи. Ее покрыла сеть из тысячи морщин. Плоть отвалилась от черепа, оголив кость.

Под раскрывшимися одеяниями тщетно сражающееся за жизнь тело начало усыхать.

Колдун стал согнутым и маленьким, похожим на карлика.

В следующий момент над толпой пронесся вздох удивления: тело колдуна превратилось в скелет. Голый череп, все еще прикрытый шелком капюшона, отделился от шеи и откатился на несколько футов.

Дряхлели и чернели кости скелета. На глазах у всех они рассыпались в пыль.

Уничтожающее дыхание Времени коснулось тела Марданакса, и чародей превратился в прах. Многие столетия его колдовские силы сдерживали Время… теперь же Время победило его…

Возле саркофага лежало залитое кровью мертвое тело Далендуса Вула. А кучка одежды и мертвой пыли — все, что осталось от Марданакса из Заара. Дни предательства и опасностей прошли, остались позади. Интригам врагов и опасным приключениям был положен конец.

На ступенях алтаря Тонгор обнял и поцеловал свою жену.

Черноволосая Соомия прильнула к его груди. Затем он заключил в отцовские объятия радостно улыбающегося Тарта, потрепал его волосы и крепко поцеловал.

С высоты алтаря иерарх Эодрим прерывающимся голосом обратился к богам:

— Боги Земли и Неба, мы благодарим вас от всей души за то, что вы спасли нас от опасностей и помогли избежать ошибки… Отец Богов и Людей, мы благодарим тебя за то, что ты покарал предателя и злодея в час их триумфа… Мы благодарим тебя за то, что ты вернул нам нашего сарка, Тонгора Великого, правителя Запада.

Обняв любимую жену и сына, Тонгор обратился с приветствием к своему народу. И взволнованные жители и воины Патанги отвечали ему словами любви и уважения.

Загрузка...