Тот, кто живет в колодце

Глава 3

26 декабря 2016 года, 16.05

– Что происходит дальше? Вы продолжаете ехать по шоссе?

– Нет, я сворачиваю на проселочную дорогу.

– Зачем? Разве вам не нужно ехать прямо?

– Она попросила. Ей не нужно в тот город, в который еду я. Придется сделать небольшой крюк…

Влад вслушивался в собственный голос на записи, сидя за письменным столом с простым карандашом в руках – не самая обычная поза для слепого человека. На столе перед ним лежали чистый лист бумаги и смартфон, из динамика которого звучала запись, сделанная в прошлом месяце во время сеанса гипноза.

Он слушал ее уже много раз, пытаясь погрузиться в воспоминания и надеясь, что удастся продвинуться дальше или хотя бы нарисовать подсказку… Но каждый раз его ждало разочарование. Психотерапевт, проводивший с ним сеансы, сказал, что причина амнезии не в травме мозга, полученной в аварии. Психика Влада пыталась защититься от каких-то травмирующих воспоминаний.

Но что это могли быть за воспоминания? Что могло произойти? Он посадил в машину женщину, голосовавшую на обочине пустынного шоссе. Та сначала попросила отвезти ее в любой город, а потом, по всей видимости, уточнила, куда ей на самом деле нужно. Влада совершенно не удивлял тот факт, что он решил сделать крюк и отвезти незнакомку туда, куда она попросила: как еще может поступить мужчина, видя беспомощную женщину в трудной ситуации?

Только куда же они поехали и что там произошло? Почему несколько часов спустя Влад, вернувшись на свой маршрут, съехал с шоссе и врезался в дерево? Была ли та женщина, которую он помнил очень смутно, ведьмой Аглаей, с которой судьба свела его в Шелково? Не к ней ли на самом деле вели загадочные рисунки, которые рука рисовала совершенно без его участия? Если все так, почему Аглая делает вид, что не знала его раньше? Она тоже все забыла?

Вопросы множились, а ответов Влад пока найти не мог. Память хранила гробовое молчание, все воспоминания прятались за непроницаемой гранитной стеной, пробиться через которую не помог даже гипноз, а после всего случившегося месяц назад Влад уже не заставит себя попробовать этот способ еще раз. Неведомые силы, время от времени управляющие его рукой, тоже не торопились давать подсказку.

Запись закончилась, и в комнате повисла тишина, но Влад не торопился пошевелиться, все еще прокручивая в голове те образы и сцены, которые удалось отвоевать у амнезии за последние несколько месяцев. Сигнал входящего вызова застал его врасплох: Влад непроизвольно вздрогнул.

– Слушаю, – сказал он в трубку, откладывая карандаш в сторону.

– Владислав Сергеевич, – тихо произнес хорошо знакомый мужской голос, – Горин беспокоит.

Влад выпрямился в кресле, всеми силами стараясь сохранить внешнее спокойствие. Горин – глава службы безопасности «Вектора», к которому он обратился недели две назад, отчаявшись что-либо вспомнить сам. Бывший силовик занял это место еще десять лет назад, когда компанией активно управлял отец Влада. У них всегда были неплохие отношения, поэтому можно было попросить его собрать информацию и при этом быть уверенным, что старший брат Артем, фактически руководящий холдингом теперь, ничего не узнает.

– Вам что-то удалось найти? – без лишних расшаркиваний, которые Горин все равно не оценил бы, поинтересовался Влад.

– Да, не знаю только, поможет ли вам это. В тот день, когда вы попали в аварию, действительно произошла одна значимая трагедия. В Озерках. Это поселок городского типа примерно в двухстах километрах от того места, где разбилась ваша машина.

– В двухстах? – удивился Влад.

– Да, причем это напрямки. А если по дорогам, то езды там минимум на три часа хорошим ходом, а с учетом всех ограничений и любых задержек, можно и четыре ехать.

– Это очень далеко.

– Знаю, – спокойно отозвался Горин. – Но насколько я помню историю, которую вы рассказывали после аварии, у вас как минимум пятнадцать часов выпало из памяти. Было время съездить туда и обратно, да еще и там провести несколько часов.

С этим Влад не стал спорить, хотя версия выглядела маловероятно. Он ехал по делам компании, в пункте назначения его ждали самое позднее часам к двум, он не повез бы незнакомую женщину так далеко. Скорее, довез бы до ближайшего населенного пункта и дал бы денег, чтобы она смогла добраться на автобусах или такси: в таких поездках у него всегда хватало с собой наличных на всякие непредвиденные расходы.

– И что случилось в этих Озерках? – поинтересовался Влад, не желая вываливать на Горина свои соображения. Человек ведь все-таки старался, время свое тратил, собирая информацию.

– Там сгорела маленькая местная гостиница практически со всеми постояльцами и персоналом. Всего погибло семь человек, выжила только одна женщина.

Влад нахмурился и разочарованно вздохнул. Да, это едва ли то, что ему нужно. Пожар и семеро погибших – это, безусловно, трагедия, особенно для маленького провинциального поселка. Но едва ли такое происшествие могло спровоцировать болезненную амнезию, через которую не смог пробиться даже гипноз. В конце концов, Влад не настолько впечатлителен. Даже если пожар произошел на его глазах…

– Событие гораздо более примечательно, чем может показаться на первый взгляд, – все тем же спокойным, уверенным тоном продолжил Горин.

– И чем же оно примечательно?

– А вы подумайте сами: пожар в дневное время в маленькой двухэтажной гостинице, в котором практически никто не выжил. Почему? Не могли же все постояльцы спать. А если они не спали, то почему не спаслись: выпрыгнуть из окон первого и даже второго этажа совсем не сложно.

Влад нахмурился. Действительно. Он не подумал об этом, но Горин, в прошлом имевший отношение к следственным органам, сразу обратил внимание на такую странность.

– Решетки на окнах? – предположил Влад единственное, что пришло в голову. Порой именно попытка обеспечить безопасность приводит к трагическим последствиям.

– Я навел справки по своим каналам. Решеток на окнах не было. Официально причиной возгорания были признаны проблемы с проводкой, а все жертвы якобы погибли от отравления угарным газом.

– Якобы?

– Я попытался связаться со следователем, ведшим то дело, и с патологоанатомом, проводившим вскрытия. По удивительному совпадению первый вышел на пенсию, как только закрыл дело, второй просто уволился и уехал. Следователь вообще не захотел со мной разговаривать, а вот патологоанатом, прежде чем бросить трубку, упомянул, что в легких погибших вообще не было дыма.

– И что это значит?

– Это значит, что на момент начала пожара все они уже были мертвы. К сожалению, больше он ничего не захотел сказать, да и это едва ли когда-нибудь повторит.

Влад помолчал, осмысливая услышанное. Эти нюансы полностью меняли дело: случайная трагедия превращалась в преступление, которое кто-то по какой-то причине решил скрыть. Мог ли он стать свидетелем того преступления? Могло ли преступление оказаться настолько шокирующим, что мозг попытался заблокировать эти воспоминания?

– А выжившая женщина… Что о ней известно?

– Это не Татьяна Гусарова, о которой вы также просили узнать, – быстро сообщил Горин, моментально разбивая зародившуюся надежду нащупать хоть один внятный ответ. – Выжившую звали Инна Хохлова, она работала администратором в той гостинице. С ней мне пока не удалось поговорить: по телефону всегда отвечает ее сын, а с матерью побеседовать не дает, говорит, что ей нездоровится. Тут только ехать и общаться лично… Думаю, за небольшое вознаграждение они согласятся потратить немного времени. Я могу послать кого-нибудь.

– Пока не стоит, – быстро возразил Влад. Он предпочел бы поговорить с женщиной лично и заодно посетить бывшую гостиницу, если там что-то осталось после пожара. Но для таких поездок стоило дождаться с больничного Игоря. И в любом случае лучше сделать это после Нового года. – Мне нужно подумать. А что с Татьяной? О ней удалось что-нибудь узнать? Где она была в тот день?

– По всей видимости, в тот период она жила под Питером. И судя по данным мобильного оператора и операциям банковских карт, никуда не уезжала. В Шелково она перебралась год назад.

– Всего год?

Эта деталь удивила Влада: Татьяна рассказывала об энергетических местах окрестностей Шелково так, словно жила тут всю жизнь. Знала местные городские легенды и даже заброшенный лагерь, в котором, по собственным уверениям, не бывала, достаточно хорошо себе представляла. Если верить Игорю, конечно, а у Влада не было причин не верить своему водителю-охраннику, едва не погибшему, пытаясь защитить его.

– Да. Сразу купила квартиру, арендовала офис и начала работать по эзотерической линии. Под Питером занималась тем же.

– Почему вдруг переехала?

– Этого узнать не удалось: вроде ничего такого с ней не случалось, но могли иметь место какие-то разборки, о которых знает только она.

– Да, могли, – согласился Влад. – Это все, что удалось узнать?

– Пока да. Я попытаюсь еще что-нибудь выяснить про погибших в той гостинице, но ничего не обещаю.

– Спасибо, Леонид Андреевич. Вы уже мне очень помогли. Но если удастся найти что-нибудь еще, дайте знать.

– Конечно, Владислав Сергеевич. И обращайтесь, если еще что-нибудь будет нужно.

Влад заверил, что обязательно обратится, но знал, что сделает это в самом крайнем случае. Все-таки теперь «Вектором» руководил в основном Артем. Если просить о чем-то Горина слишком часто, отвлекая от основной работы, старший брат может об этом рано или поздно узнать. А Владу совершенно не хотелось, чтобы Артем знал, чем он занимается. Тот с трудом пережил его вмешательство в историю с убийством девушки-эскортницы, вылившуюся в дело о подпольной нарколаборатории. Если узнает, что Влад суется в темное дело с вероятным массовым убийством, которое кто-то так красиво прикрыл, его хватит удар.

Едва телефонный разговор завершился, позвонили в дверь, что Влада очень удивило. Юля сегодня не собиралась приходить, а сестра, недавно поселившаяся у него, еще не могла вернуться: после пилатеса она собиралась на какой-то расслабляющий массаж.

Однако на пороге оказалась все-таки Юля. От нее веяло холодом и пахло чем-то химическим, что Влад не смог сразу идентифицировать.

– Привет, – поздоровалась она, входя, и сразу заверила: – Я буквально на пару минут.

– Да можно и больше, – улыбнулся Влад. – Я никуда не тороплюсь и совершенно ничем не занят.

Он действительно предпочел бы, чтобы Юля задержалась подольше, может быть, даже осталась выпить с ним кофе. Или оказалось, что она собирается гулять с Семкой и ей нужна компания. Подумать о том, что узнал, он успеет еще много раз, озарение для нового рисунка не торопилось снисходить, а в последнее время они общались удручающе мало. Недавно им удалось преодолеть возникшую месяц назад неловкость, но прежняя теплая дружба пока не вернулась. То ли Юля была не готова, то ли постоянное присутствие Кристины мешало… Влад не знал наверняка, но очень хотел, чтобы все поскорее вернулось на круги своя.

– У меня сегодня еще дела, – разочаровала его Юля, – поэтому задержаться не могу. Но я кое-что принесла тебе. Ну, то есть вам с сестрой. Случайно увидела, что у нас такое делают в цветочном магазине, и не смогла пройти мимо. Подержишь, чтобы я смогла разуться?

Влад неуверенно выставил руки вперед, точно не зная, какого размера и формы то, что ему предстоит подержать, но оно легло в ладони почти идеально, пришлось лишь немного их приблизить друг к другу. Пальцы коснулись холодного полиэтилена, который сразу громко зашуршал. Внутри определенно находилось что-то твердое и круглое, но это могла быть и подставка под что-то, что делают в цветочном магазине. Влад терялся в догадках, что это могло бы быть.

– Это рождественский венок, – пояснила Юля, не став нагнетать интригу. – Я понимаю, почему ты не ставишь елку, но мне захотелось, чтобы у тебя было хоть что-то новогоднее. Оно пахнет. Сейчас…

Видимо, уже освободившись от обуви и верхней одежды, она забрала у него из рук свой внезапный подарок и направилась в кухню. Как выяснилось несколько секунд спустя, венку уже было подобрано место на широком подоконнике. Снова зашуршала обертка, потом деревянная, как показалось Владу, подставка шаркнула по пластику подоконника, и снова послышалось приглушенное шуршание, но уже другое.

– Вот, попробуй. Не знаю, будет ли пахнуть сейчас, оно все немного замерзло…

Влад осторожно наклонился над подоконником. Запах действительно был очень тонким даже для его обострившегося после потери зрения обоняния, но определенно улавливался. Пахло хвоей, цитрусом – мандаринами, решил для себя Влад, – и выпечкой, хотя на самом деле это был просто запах коричной палочки.

Он улыбнулся, а Юля тихо пообещала:

– Когда все отогреется, должно пахнуть сильнее. Там еще четыре ароматические свечи, это они пахнут апельсином. Если зажечь, запах станет интенсивнее, но это, конечно, лучше делать с Кристиной. Хвоей будет пахнуть, если растереть иголочку. А корицей – если потереть палочку. Оно все настоящее.

Влад протянул вперед руки, собираясь изучить подарок на ощупь. Пальцы наткнулись на колючие иголочки, а потом нашли и короткие толстые свечки. Юля вдруг коснулась его, направляя ладонь к чему-то конкретному, и, волнуясь, добавила:

– Тут вот еще есть засушенные дольки, но сами они не пахнут, просто украшение.

Влад молча кивнул, скользнув кончиками пальцев по засушенному кусочку, вероятно, все-таки действительно апельсина.

Юля отняла руку. Она стояла так близко, что Влад чувствовал тепло ее тела и отчетливо слышал затрудненное дыхание. Ему даже казалось, что он слышит и быстрый стук сердца, но это, скорее всего, билось его собственное.

– Все очень устойчивое и на подоконнике мешаться не будет, но, надеюсь, немного добавит тебе праздничного настроения. С наступающим, Влад.

– Спасибо, – наконец смог выдавить он. – Это очень здорово. Правда. Я даже не знал, что такие бывают. То есть… Я, конечно, видел венки со свечками… еще раньше. Но не знал, что они так пахнут.

Она снова коснулась его – на этот раз плеча, но тут же отдернула руку и резко повернулась, вновь обдав его незнакомым химическим запахом.

– Ладно, я побежала. Ничего срочного не нужно? Может быть, из еды?

– Нет, все в порядке, если что-то вдруг понадобится, Кристина купит. Юль… ты что-то сделала с волосами?

Она остановилась, не успев выйти из кухни. И, как ему показалось, затаила дыхание.

– Откуда ты… Как ты догадался?

– Незнакомый запах то ли краски, то ли укладочного средства, – пояснил Влад.

– Я покрасилась. И немного подстриглась. Решила сделать себе подарок на Новый год – новую прическу. Кристина давно советовала мне сменить цвет волос на каштановый и лучше в салоне. Получилось хорошо, по-моему. Жаль, что ты не видишь.

– Жаль, – согласился Влад, не без труда удерживая на губах улыбку. – Но я уверен, тебе идет. Кристина плохого не посоветует.

Юля согласилась, явно не зная, как повернуть разговор дальше, но все еще торопясь уйти. А Владу по-прежнему отчаянно хотелось ее задержать, поэтому он неожиданно предложил:

– Мы с сестрой собирались сегодня поужинать где-нибудь… вне дома. Может быть, присоединишься? В смысле… Если тебе нужно выгулять новую прическу. Или как вы это называете?

Вообще-то ни о чем таком они с Кристиной не договаривались, но Влад был уверен, что та не откажется подыграть. Ему не хотелось приглашать Юлю на ужин вдвоем: она могла принять это как еще одну попытку сменить вектор их отношений с дружеских на романтические. Юля достаточно ясно дала понять, что к такому не готова. Влад не хотел ставить ее в неловкое положение: он знал, что людям трудно отказывать инвалидам. Особенно если инвалидность и есть причина их отказа. Ужин втроем с Кристиной, с которой Юля тоже успела подружиться, не выглядел как приглашение на свидание.

– Честно говоря, у меня уже есть планы, – после небольшой паузы призналась Юля. – В смысле… По выгулу прически.

– Идете куда-то с Галкой?

– Нет… Это… В общем, встречаюсь с новым знакомым. Типа… ужин… Вот…

– Свидание, – подсказал Влад.

– Наверное. А может, и нет. Я пока сама не поняла, если честно.

– Ясно. Тогда в следующий раз.

– А ты нарисовал что-то новое? – неожиданно поинтересовалась Юля.

Они уже вышли в прихожую, из которой просматривалась гостиная и письменный стол. Вероятно, Юля заметила лист бумаги и карандаш на его поверхности.

– Пытался, но пока ничего не приходит.

– Может быть, удастся отпраздновать Новый год без… всего этого.

Влад не разделял ее надежд. Напротив, ему отчаянно хотелось нового приключения. Какими бы опасными те ни были, они оживляли его довольно-таки унылую жизнь и каждый раз неизбежно приводили к тому, что он так или иначе вспоминал что-то новое из забытого дня аварии. Впрочем, теперь, чтобы узнать о тех событиях больше, Владу не требовалось новое убийство в Шелково: у него появилась ниточка, за которую можно подергать после праздников. И это тоже будет интересно.

Он торопливо сменил тему, поинтересовавшись ее планами на Новый год. Юля призналась, что они всегда отмечают одинаково: идут в гости к бабушке с дедушкой, куда приходит и брат их матери – дядя Никита. Планы Влада на новогоднюю ночь тоже нельзя было назвать грандиозными: они планировали отметить вдвоем с сестрой. Если только та не передумает за оставшиеся дни и не присоединится к мужу на большом семейном торжестве.

– Кстати, в тему новогодних подарков, – вдруг вспомнил Влад. – Семка еще верит в Деда Мороза? Или ему уже открыли суровую правду жизни?

– Ну, сейчас ребенка трудно оградить от этой правды, но мы с мамой продолжаем убеждать его, что Дед Мороз существует, – улыбнулась Юля. – Полагаю, он догадывается, что это не так, но… ему нравится в него верить.

– Тогда погоди минутку, Дед Мороз велел ему кое-что передать.

Влад ушел в спальню и вскоре вернулся с большим фирменным пакетом «Лего», в котором лежал приготовленный подарок.

Юля, увидев его, удивленно охнула.

– Влад, ты что, пришел в магазин и потребовал найти тебе самый огромный конструктор? – В ее голосе причудливо перемешались детский восторг и взрослая неловкость, с которой она обычно принимала дорогие подарки.

– Обижаешь, – фыркнул он. – Это еще один космический форт с тремя звездолетами. Теперь у Семкиного сюжета расширятся рамки: это будут два враждующих космических форта, которые смогут нападать друг на друга по очереди. Обязательно зайду к нему поиграть в это чудо во время каникул.

Юля сдавленно хихикнула, вероятно, вспоминая, как они втроем играли в Лего в прошлый раз.

– Ладно, надеюсь, у меня получится сейчас пронести это чудо так, чтобы он не заметил его раньше времени. Спасибо, Влад.

– Не за что. Покупать подарки ребенку оказалось особенно приятно, но Семка единственный ребенок в моем нынешнем окружении.

– Повезло ему, – усмехнулась Юля.

– А что ты попросила у Деда Мороза?

Вопрос вырвался сам собой, Влад не планировал его задавать. Но вся эта тема с подарками напомнила ему, что он так и не смог придумать, что подарить ей. А теперь придумать было просто жизненно необходимо.

– А мне как раз еще в шесть лет сказали, что Деда Мороза нет, поэтому «мы купим тебе сейчас эту зимнюю куртку, но это тебе как бы на Новый год». Так что я никогда не писала ему письмо с пожеланиями.

– Но если представить на секунду, что он все-таки есть, что бы ты попросила? – не сдался Влад.

Юля ненадолго задумалась, а потом тихо, с благоговейным придыханием призналась:

– Большое яйцо.

– Яйцо? – удивился Влад. – Какое яйцо?

Она рассмеялась и уже нормальным тоном пояснила:

– Ну не Фаберже, конечно, а шоколадное. С игрушкой внутри, знаешь? Только не обычное, а большое. Каждый раз, когда такое вижу, безумно его хочется, но, как говорит мама, это дорого и глупо. Влад, я пойду, ладно? Мне правда пора. Еще раз с наступающим.

– С наступающим, – эхом отозвался он, прежде чем закрыть за ней дверь.

Шоколадное яйцо. С игрушкой внутри. Нет, он, конечно, подозревал, что будет неуместно дарить Юле что-то из ювелирных украшений, как Кристине, но яйцо?.. Видимо, придется и дальше думать самому.

Влад вернулся за стол, нащупал карандаш, зажал его между пальцев и раздраженно постучал кончиком по столу. С новогоднего подарка мысли перекинулись на Юлины планы на вечер. С кем она собралась на свидание? Когда успела с ним познакомиться?

Карандаш застучал по столу сильнее, более гневно, хотя Влад и пытался убедить себя в том, что личная жизнь Юли его не касается, с этим они определились еще месяц назад. Но почему-то новость о предстоящем свидании все равно выводила его из себя.

Думая об этом, Влад сам не заметил, как грифельный кончик перестал стучать по бумаге, а принялся покрывать ее быстрыми штрихами, которые складывались в новый тревожный рисунок.

26 декабря 2016 года, 18.15

День заканчивался совсем не так радужно, как начинался: блеснувшая было надежда нащупать ниточку в запутанном деле серийных убийств заметно померкла. Установить слежку за Татьяной Гусаровой оказалось сложнее, чем они ожидали: ее не было ни в офисе, ни дома. В итоге пока под наблюдение взяли оба объекта, надеясь, что «ведьма» появится или там, или там, но пока этого не произошло. Конечно, это еще ничего не значило. Она могла отлучиться по делам, ведь работала на себя, а значит, имела возможность в любой день отменить прием и заняться чем-то более важным. Даже если не появится к ночи, будет не конец света: время до двадцать девятого числа есть.

Но у Соболева появилось дурное предчувствие. Если Гусарова уехала куда-то на все новогодние праздники, значит, они ошиблись на ее счет. А это в свою очередь значит, что у них нет ни одной зацепки. И скорее всего, остановить убийство, которое должно произойти через пару дней, они не смогут.

Такие невеселые мысли крутились у него в голове ближе к концу дня, когда по внутреннему телефону позвонили с проходной и сообщили, что к нему пожаловал посетитель.

– Это тот… слепой, – старательно понижая голос и наверняка закрываясь рукой, чтобы говорить строго в трубку, сообщил молодой дежурный.

Слухи о слепом предсказателе, сотрудничающем с полицией, уже бродили по отделению и вызывали у всех живейший интерес. По поводу которого Соболев не испытывал никакой радости.

– Пропустить? – поинтересовался дежурный, поскольку капитан пока молчал.

Соболев покосился на Петра Григорьевича, с которым делил кабинет, и буркнул:

– Нет, я сам подойду.

Если Федоров пришел с новым рисунком – а в глубине души Соболев очень на это надеялся, – обсуждать его при коллеге будет не очень удобно.

В тесном холле проходной Соболева ждал неожиданный сюрприз: рядом с Федоровым стояла какая-то незнакомая девушка. Обычно его сопровождала Юля Ткачева, работавшая у него помощницей, однажды он явился в сопровождении той самой Аглаи, в миру Татьяны Гусаровой, а кто эта красотка, Соболев не знал.

– У тебя новая подружка? – хмыкнул он вместо приветствия, подходя к Федорову и машинально протягивая руку для рукопожатия. – Ну ты и ходок…

Федоров руку, конечно, проигнорировал: не увидел. Соболев слегка смутился, сообразив это, и тут же скрестил обе руки на груди, покосившись на новую спутницу Влада.

Та была красивой. По-настоящему красивой, гораздо привлекательнее и юной Юлии с невинным и всегда немного испуганным взглядом, и ухоженной, знающей себе цену Татьяны. Незнакомка цену себе тоже знала, и та была очень высока. Гораздо выше, чем Соболев когда-нибудь смог бы себе позволить, что вызвало непрошеный укол зависти, переросшей в раздражение. Ну что они все находят в Федорове? Впрочем, ответ напрашивался сам собой: тот был молод, объективно привлекателен и неприлично богат.

– Ты разве не знаком с моей сестрой Кристиной? – тем временем нарочито вежливо поинтересовался Федоров. – Она вот тебя знает.

– Мы разговаривали по телефону, – улыбнулась его спутница. – В сентябре.

Соболев почувствовал себя неловко. Сестра, точно! Он же видел ее на фотографии, но не признал сразу: то была фотография из Интернета, на ней Кристина была со сложной прической и при полном макияже, а сейчас она выглядела более естественно и, как ни странно, моложе и симпатичнее.

Раздражение сразу улеглось, Соболев примирительно улыбнулся и попытался пошутить:

– Не узнал, богатой будете.

Она усмехнулась в ответ, оценив его попытку.

– Ты чего пришел-то? – Соболев поспешил сменить тему.

– Я кое-что нарисовал сегодня, – признался Федоров, слегка поворачиваясь к сестре.

Та тут же достала из сумки, висевшей через плечо, сложенный в четыре раза лист бумаги и протянула его Соболеву.

– Посмотри, – предложил Федоров. – Знаешь это место?

Развернув рисунок с легким волнением, Соболев с удивлением уставился на колодец, стоящий, судя по всему, то ли посреди леса, то ли на его опушке. Во всяком случае, деревенских домов на заднем плане было не видать, только деревья торчали.

– Он отрицательно качает головой, – неожиданно озвучила Кристина.

Соболев вскинул на нее удивленный взгляд, но секунду спустя до него дошло, что он действительно помотал головой, не узнав место на рисунке, а Федоров этого, соответственно, не увидел.

– К сожалению, я даже подходящей городской легенды сейчас не могу припомнить, – добавил он. – Хотя мы перечитали их немало. Но колодец нигде не упоминался.

– Вам нужно его найти, – уверенно заявил Федоров. – Думаю, это имеет отношение к следующему убийству.

Конечно, за обсуждение таких деталей текущего расследования с посторонним человеком могли и по шапке надавать, но Соболев успокаивал себя тем, что рассказал Федорову не так много, а в основном тот сам обо всем догадался. Как и Велесов, он еще в октябре заметил некоторое сходство между убийством в Грибово и трупом молодого мужчины на кладбище, а уж после истории с лагерем и вовсе легко сложил два и два, предсказуемо получив четыре. Теперь Соболев предпочитал считать его гражданским экспертом, привлеченным к расследованию. Главное, чтобы никто не узнал, что он всерьез консультируется с экстрасенсом.

– Оставить себе могу? – поинтересовался он, махнув рисунком.

– Да, мы сделали копию, – разрешила Кристина.

– Если найдешь это место, возьми меня с собой туда, – попросил Федоров.

Ну, или правильнее сказать: распорядился, потому что тон его не очень-то походил на просительный.

– Может быть, я нарисую что-нибудь еще.

– Угу, – без особой конкретики отозвался Соболев, чтобы в будущем трактовать свой ответ так, как ему самому будет удобнее. – Спасибо за сигнал, будем проверять. А куда подружку-то свою обычную дел? Или ей надоели эти мутные истории?

– Если найдешь колодец, дай знать, – повторил Федоров недовольно, явно не желая отвечать на вопрос о Юле.

После чего снова повернулся к сестре и предложил ей вернуться к машине.

Она бросила на Соболева еще один взгляд, но тот не смог понять его посыл: в нем читалось то ли недовольство, то ли любопытство. После брат и сестра скрылись за дверью.

– Видать, разладилось что-то в Датском королевстве, – решил Соболев и снова посмотрел на рисунок. – И где же тебя искать-то, а?