Тот, кто меня купил

Глава 4

Эдгар

Сева ловит меня на выходе из здания, легко перебирает длинными ногами по ступеням, приспосабливаясь к моему широкому шагу.

– В общем, я поговорил с Геной.

У меня звонит телефон. Это адвокат – нужно ответить.

– Кто такой Гена? – спрашиваю три минуты спустя. Яростная перепалка состоялась в духе аргентинского танго: шаг вперёд – два назад.

Сева хлопает ресницами и открывает беззвучно рот. Он с его метр девяносто почти вровень с моими метр девяносто четыре. Мы почти глаза в глаза друг другу смотрим.

– Нам англичане впаяли иск, – чертыхаюсь сквозь зубы и пытаюсь взять себя в руки. – Экологию загрязняем, видишь ли.

– Да наплюй, – успокаивает Сева. – Слишком далеко и не доказуемо.

– Там всё выверено, умник. Ветер, катаклизмы. Наша гарь летит на их территорию. В общем, предстоит поездка в Лондон.

Я пытаюсь выдохнуть и сосредоточиться на чём-то важном. Сева мне хотел что-то донести. – Так кто там у нас Гена?

Сева трогает свою знаменитую бровь и кидает на меня полный загадки взгляд.

– Хозяин «Дон Кихота». Несколько дней назад. Ты велел с девчонкой разобраться.

– Да-да, – наконец-то въезжаю, о чём речь. – Жена. Помню. Давай по дороге? – киваю на машину и продолжаю путь по ступенькам вниз.

– Да там рассказывать не о чём. Всё, как по нотам: я сказал ей, что ты оплачиваешь её долг, а она за это будет должна на тебя поработать.

Я уже почти у машины. Резко оборачиваюсь.

– Сева, у тебя вообще мозги когда-нибудь работают правильно? Нельзя же так буквально мои слова передавать. Ты представляешь, что она там насочиняла?

– А что такого-то? – теребит он карман пиджака. – Сказал, что всё в рамках. Работа несложная.

– И она прыгала от счастья? – не могу удержаться от сарказма.

– Эм-м-м, – мычит Сева в замешательстве.

– Как всегда, в своём репертуаре. Понятно, садись в машину.

Сева поглядывает на часы и качает головой.

– Прости, Эд, но у меня важная встреча. Нужно вернуться.

– Тогда коротко и по существу, а дальше я уже сам.

Временами он меня раздражает, но Севу нужно принимать в комплекте «как есть» – со всеми его заморочками.

– Там всё очень скромно. Учится в университете – филология или философия, точно не скажу. Сирота. Живёт Тая у тётки. Эта мадам её и воспитывала. Гена говорит, строгая и жадная.

Сева бубнит охотно, вываливает собранную информацию так, словно он сам девочке биографию писал.

– Тая, значит.

– Да, Таисия Прохорова. Двадцать лет.

– А тётка у нас кто? – тяну из него сведения.

– Да кто её знает, – трёт Сева переносицу, – подробности, сам понимаешь, из одних уст не услышишь, а копать глубоко времени не было.

– Адрес хоть узнал?

– А, да-да, – с готовностью лезет во внутренний карман.

– Скажи водителю, а там я уже разберусь.

Как помощник Сева работник ценный, но когда дело касается женщин, у него другой радар вместо головы поднимается. Это ж надо – Тая. Так он это сказал, словно ему на карточку миллион привалило. Бряк!

Мой приезд под тёткин дом всполошил всю местную общественность: машина перегородила подъездную дорожку, и, видать, многих впечатлила. Мне пришлось к нужному дому идти пешком, а это достаточно приличное расстояние. И, понятное дело, местный бомонд встречал меня с преувеличенным интересом. Бабульки на лавочке разве что взглядом не раздели – так внимательно меня разглядывали.

Тут главное не дрогнуть, и я не оплошал: легко справился с кодовым замком, набирая номер квартиры Таиной тётки.

– Кто там? – голос осторожный и неприятный.

– Добрый день! Мне нужна Алевтина Витольдовна.

Тишина. Пауза.

– Вы по жалобе пришли?

– Можно сказать и так, – согласился, прислушиваясь к тишине. Такое впечатление, что даже птицы петь перестали, вслушиваясь в мой голос.

Дверь, щёлкнув, дала «добро» на вход, и Таина тётка почти сразу атаковала меня. Квартира, оказывается, на первом этаже находится.

– Всё, что вам сказали, – ложь. Я не маньячка какая-то и преследованиями не занимаюсь. Да, таскала за ухо, гадёныша, каюсь, но как же его не таскать, когда он всю стену изгадил? – ведёт она рукой по выкрашенной в голубую краску стене.

– Я собственноручно мыла панели, между прочим. И пальцем больше его не тронула. И не верьте, что у этого олуха психологическая травма – его и обухом не перешибёшь. Там нервы что канаты и наглость зашкаливает. А родители его по психиатрам водят – нежный цветок, видите ли.

– Я бы хотел поговорить не на лестничной площадке, – мягко прерываю её словесные излияния.

– Да-да, конечно, – распахивает она передо мной двери и ведёт на кухню. Ей не нравится, что я не разуваюсь – вижу по взгляду, но и ухом не веду, как говорится. Потерпит.

– Я, собственно, по другому вопросу, – присаживаюсь на предложенный стул. – По поводу Таисии.

Тётка открывает и закрывает рот. Хватается картинно за сердце. Готов голову заложить: у неё всё в порядке со здоровьем, но манипулировать умеет она мастерски.

– Что, выгнали? Из университета? – в голосе столько кипящей радости, что хочется её остудить, но я не спешу.

Она ещё не старуха и ухаживает за собой. Причёска, макияж, ногти в порядке. Молодящаяся дама бальзаковского возраста. Или около того.

– А что, были прецеденты? – не совсем понимаю её торжества, но тётка на своей волне – слышит лишь себя.

– Слава тебе, господи! – картинно крестится она. – Дошли мои молитвы до неба! Я ж ночей не досыпала, растила её, неблагодарную. Без личной жизни осталась, а она свинью мне подсунула. Нет бы после школы профессию какую нужную получить и копейку зарабатывать, тёте помогать, а ей в университет захотелось. Нужен он ей как собаке пятая нога. Думала, помощи дождусь – ползарплаты на лекарства уходит, а ещё и питаться надо, одевать её, обувать. Молодая – помады всякие подавай, с подружками погудеть. И всё: «Тётя Аля, дай». Ну, теперь не попросит. Выгоню – пусть как хочет живёт.

М-да уж. Ну, как говорится, на ловца и зверь. Усаживаюсь на стуле поудобнее, закидываю ногу за ногу.

– Видите ли какое дело… – достаю из кармана купюры и смотрю на них словно с сомнением. – Я тут вашей племяннице предложение сделал.

– Какое? – облизывает тётка напомаженные губы и жадно пялится на мои руки.

– А она не хочет, упрямится, – продолжаю гнуть своё. – Молодая ещё. Ветер в голове. Учиться ей хочется, с друзьями зажигать – вы совершенно правы. А я с серьёзными намерениями. Обручальное кольцо купил – всё, как полагается. Может, повлияете?.. Вы же не чужой человек, единственно по-настоящему ей близкий.

Аккуратно кладу на стол пачку денег.

– Так она что, замуж не хочет идти? – нервно сглатывает тётка, не сводя глаз с купюр.

– Да, – говорю твёрдо и торжественно. – Поможете?

– Ну, почему бы и нет? – выдыхает она влажно. – Да я её к вам собственными руками приволоку. Не отвертится. Как вас зовут, простите?

– Эдгар.

Тётка цокает языком, словно пробует имя на вкус.

– Колоритное имя у вас какое. Звучное.

Тётка отрывает от стула зад – ей хочется накрыть деньги рукой, спрятать, наверное, но она сдерживается.

– Вы только не рассказывайте Тае о нашем разговоре. И об этом, – киваю на пачку денег, – тоже.

– Нет-нет, что вы, – мечется она и таки кладёт жадную ладонь на пачку.

– А то некрасиво получится, будто я купил её.

– Всё сугубо между нами! – тётка принимает боевую позу. Эта из горла выгрызет всё, что ей надо. Бульдожья хватка. Да и сама она… носорог какой-то, напролом прущий.

– Вот и хорошо, – поднимаюсь со стула и смотрю ей в глаза. – Я заберу её сразу, как только вам удастся её уговорить. Отдохнёте, поправите здоровье – киваю на намертво зажатые в её ладони деньги и кладу на стол визитку. – Позвоните мне, как только утрясёте наш общий вопрос.

– Не беспокойтесь, сделаю всё, что от меня зависит! – метётся она провожать меня. Рвения у неё за троих – провожает, как принца голубых кровей, прямо на улицу.

– Это кто такой, Алевтина? – слышу я голоса бабулек на лавочке.

– А это жених моей Таечки, – сочится тётка торжеством, как сыр в масле катается, – Руки приходил просить!

– А-а-а, – несётся хором. – А мы думали, тот, этот… по твою душу-то.

– Не тот! – грубит тётка и, наверное, уходит.

Я улыбаюсь. Тонко и знающе. Да. Я «не тот». Я другой.

Я тот, кто её купил.