Товарищ маузер

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой боевики переходят в наступление
1

Не дожидаясь, пока кучер остановит тройку, Шампион выскочил из коляски и бросился наверх по ступенькам главного почтамта. Бесцеремонно оттолкнув даму, которая кому-то посылала поздравление с днем ангела, он крикнул телеграфисту:

— Умоляю вас на коленях! Освободите через час парижский провод.

— Линия на Вильно перерезана! Можно только через Петербург.

— Хоть через Северный полюс! Вот задаток!

— Но я не могу держать линию без дела, господин Шампион.

— Так передавайте что-нибудь! — И Шампион протянул крупную купюру.

— У меня под руками только «Юридический ежегодник», — сказал телеграфист. — Вы не станете возражать, если я буду передавать его?

— По мне, так хоть историю Вселенной, начиная от Адама и кончая Николаем Вторым… — С этими словами Шампион исчез.

В действительности Шампион еще не имел ни малейшего понятия о том, что расскажет в своей корреспонденции. Забежал Русениек и велел ему немедля отправляться на кладбище.

Когда взмыленные лошади остановились у кладбища, сумерки уже сгустились. Первое, что увидел Шампион, была довольно длинная процессия, которая проходила через ворота. Вначале казалось, что это похороны. Но нет, гроб донесли только до часовни, и народ разбрелся по кладбищу. К следующей подобной процессии Шампион пригляделся уже повнимательнее и узнал в ней младшего из мнимых гимназистов. Насколько можно было разглядеть в вечернем сумраке, на его физиономии не было печати скорби, какая обычно бывает у людей на похоронах. На его лице скорее было выражение озорной удали. Да и у остальных вид был тоже не слишком грустный. Некоторые приходили поодиночке и тут же исчезали за деревьями. Когда Шампион увидел Дависа Пурмалиса, он уже больше не сомневался в том, что его будущей корреспонденции суждено войти в историю.

Робис лежал в ложбинке меж двух могил. Поначалу на одной из них еще можно было различить гранитного ангела с распростертыми крыльями, потом его силуэт слился с ночной тьмой. Вернувшись с обхода позиций, Атаман с трудом отыскал Робиса.

— Вместе с нами — семьдесят маузеров!

— Так много?! — шепнул Робис. — Вот не ожидал. Если учесть, что в нашем распоряжении было всего несколько часов…

— Как ты думаешь расставить людей?

— Сейчас прикинем… Где основные силы противника?

— В казармах за железной дорогой. Насколько мне известно, там размещены две роты Малоярославского полка, — ответил Атаман. — Поэтому надо большую часть боевиков поставить за железнодорожной насыпью.

— Не согласен. Во-первых, рассчитывать на бой с солдатами мы должны только в случае всеобщей тревоги. Телефонную линию мы перережем, а сами, разумеется, лишнего шума поднимать не станем.

— А если кто-нибудь из здания администрации в темноте все-таки выскочит и предупредит?

— Все равно мы не можем выделить больше пятидесяти человек, а этого мало для боя с четырьмя сотнями солдат регулярного войска. А что, если мы туда пошлем Фауста с несколькими бомбистами? Солдаты боятся наших бомб, как черти ладана!

— Верно! На четверть часа задержат, а нам больше и не надо, — согласился Атаман.

— В корпусе и десятка хватит, — продолжал Робис развивать план нападения. — Там все равно негде развернуться, еще друг друга перебьют. Да и ключей больше нет.

— Робис, у меня есть просьба…

— Хочешь сам командовать этой группой?

— Да, там ведь Дина…

— Понимаю, но так не выйдет. Тебе с лучшими стрелками придется оставаться во дворе, чтобы отрезать административное здание от тюремных корпусов.

— Сколько мне взять с собой?

— Всех оставшихся. В здании администрации находится резерв вооруженной охраны — оттуда нам грозит наибольшая опасность.

— Ладно, тогда я в первую очередь забираю Брачку с его ребятами.

— Я тоже так думаю. А Лихача со Степаном оставлю себе… Все?

— Похоже, что все.

Оба умолкли. Временами из-за туч выплывал тонкий серп месяца, и тогда среди кустов смутно вырисовывались фигуры людей. На фоне ночного неба неприступной крепостью вытянулись темные, угрюмые корпуса тюрьмы.

— А тебе не приходит в голову, что мы можем живыми и не выйти из этого боя? — спросил вдруг Атаман.

Робиса передернуло — он только что сам подумал об этом же.

— Чудно… — продолжал Атаман. — Обычно в самых страшных переделках я никогда не сомневаюсь в том, что выживу. А сегодня у меня такое чувство, будто одной ногой я уже в могиле. Вот умру, а какой в этом смысл? Смогут ли это оценить те, что придут после нас? Быть может, многие будут такими же мелкими людишками и трусами, как и некоторые нынче?…

— Так мы за то и боремся, чтобы люди стали благороднее, — промолвил Робис. — Они и сами станут лучше, если дать им человеческую жизнь.

Из-за кустов выбежал Брачка:

— Телефонная линия, братишки, перерезана начисто!

Робис передал по цепи команду, и от темных могил отделились темные тени. Казалось, покойники поднялись на бой с живыми. На самом же деле это жизнь готовилась к бою со смертью.