Трагедия диких животных

Послесловие

Мы привыкли к мысли, что природа вечна, что богатства ее неистощимы. Книга И. Акимушкина «Трагедия диких животных» возвращает нас к реальной действительности – к действительности тем более неприглядной, так как для многих она открывается впервые. Катастрофическое оскудение фауны и все вытекающие отсюда последствия пока волнуют у нас лишь сравнительно немногих энтузиастов-любителей природы да специалистов-биологов. Многочисленные статьи, подчас очень тревожные, которые то и дело появляются на страницах газет и журналов, не могут надолго разбить равнодушия к судьбам диких животных, по-настоящему обеспокоить, не дают представления о бедствии в целом. Как это ни странно, но книг об этом на русском языке практически нет. «Трагедия диких животных» – очень полезная и очень своевременная книга, многих она заставит задуматься.

Кое-кому может показаться: И. Акимушкин несколько сгустил краски. Нет! Я бы сказал даже, что он их, скорее, «разбавил». Конечно, рассуждения о «нейлоновых зайцах» – преувеличение. Но хотя его книга несколько больше направлена в прошлое, действительно позорное для человека и трагичное для животных, однако завтрашний день встает в ней тоже в самом мрачном свете, как канун исчезновения еще многих и многих видов животных.

В Нью-йоркском зоопарке в конце экспозиции за клетками львов и тигров расположено приземистое каменное здание. Прочная толстая решетка бронирует застекленную витрину. Надпись над ней гласит: «Самое опасное животное на земле!» И когда заинтригованный посетитель с опаской приближает лицо к решетке, в полутемной нише он видит… самого себя: задняя стенка клетки – зеркало! Конечно, это шутка, но шутка горькая, и в ней заключен глубокий смысл и упрек. Да, именно человек, венец развития живой материи на земле, хозяин земли, в своей поступи по земле сметает не отдельных животных, а целые виды. История трех последних столетий знает много таких примеров. И все-таки…

Подождем пока с пессимистическими прогнозами. Попробуем по возможности объективно разобраться в причинах вымирания, исчезновения животных, попробуем заглянуть вперед и представить себе, как же сложится судьба их дальше.

Прежде всего нужно вспомнить, что вымирание одних и появление других животных, то есть смена одних видов другими,- основной постулат эволюции жизни на земле. Поэтому вымирание определенных групп животных само по себе еще не внушает тревоги. Тревожные сигналы зазвучали тогда, когда темпы этого вымирания стали прогрессировать с катастрофической скоростью, а никакой компенсации не последовало. Фауна земли стала оскудевать, естественные процессы эволюции нарушались. Родились новые термины: вместо «вымирающие животные» все чаще и чаще стали говорить «исчезающие животные».

Влияние человека на диких животных проявляется двояко: прямое воздействие (истребление или, наоборот, охрана, сбережение) и косвенное, через изменения условий их существования. Остановимся сначала на втором.

Человек на земле создает новый ландшафт. Это необратимый и закономерный процесс. И не только необратимый, но и неизбежный, так как является следствием развития человеческого общества. Поэтому вопрос, будут или не будут в дальнейшем существовать на земле дикие животные, для большинства из них решается в «первой инстанции» в зависимости от того, смогут они или не смогут приспособиться к новому ландшафту, найти в нем все необходимое для жизни. Одни изменения ландшафта грубы, очевидны. Это – распашка степей, вырубание лесов, обводнение, опустынивание в связи с перевыпасом и другие перестройки земной поверхности, коренным образом меняющие ее облик. В результате целые комплексы животных начинают исчезать просто из-за того, что им некуда деваться, как это случилось, например, с дикими копытными в некоторых районах Африки. Однако эти изменения ландшафта в известной степени локальны, и всегда остаются естественные (или искусственные) резерваты, где какая-то часть животных сохраняется. Именно поэтому подобные перестройки ландшафта не сопровождаются чаще всего полным вымиранием животного населения, а приводят лишь к количественному обеднению его и замене одних видов другими, лучше приспособленными к новым условиям. Иногда вновь создающийся ландшафт по набору таких условий оказывается даже богаче, и это приводит не только к количественному, но и качественному обогащению фауны.

Однако наряду с крупными перестройками ландшафта существуют другие, казалось бы, мелкие, подчас не сразу бросающиеся в глаза изменения (скорее даже нарушения), которые тем не менее могут стать причиной полного вымирания некоторых видов. Как правило, влияние таких изменений сказывается на каком-либо узком участке жизни. Очень наглядна в этом отношении судьба белоклювого дятла (Campephilus principalis).

Еще два-три десятка лет назад этот крупный и необычайно красивый дятел, обитатель тропических лесов, был сравнительно обычен во Флориде и на некоторых островах Карибского моря. А в 1960 году орнитологам удалось обнаружить только шесть птиц этого вида! Дело в том, что, как показали специальные исследования, белоклювому дятлу для гнездования нужны старые леса с очень большими деревьями. А за последнее десятилетие такие деревья были вырублены, лес искусственно омоложен, и дятлу стало негде гнездиться – в молодых деревьях он не может долбить дупло!

Или, например, другой катастрофически исчезающий вид – коршун-слизнеед Rostrhamus sociabilis, распространенный во Флориде, в Центральной и Южной Америке. Он питается пресноводными моллюсками (Pomacea), и никакая другая пища ему; не подходит. Местности же, где он обитает, за последнее время подверглись интенсивному осушению, влаголюбивые моллюски стали исчезать – и резко пошла на снижение численность коршуна-слизнееда.

Подобных примеров можно было бы привести много, но, мне кажется, и этих двух довольно, чтобы представить себе значение некоторых мелких перестроек ландшафта. К сожалению, уже не во власти человека сделать эти перестройки обратимыми, и, по всей вероятности, таким животным, как белоклювый дятел, на земле не удержаться. Здесь ничего не поделаешь. Более того, нет никаких гарантий, что история их гибели не повторится по отношению к каким-либо другим видам, ибо деятельность человека многообразна, и пока нельзя предсказать, на какой жертве, как и когда она скажется.

Но это лишь одна сторона вопроса. Как уже говорилось, само по себе изменение ландшафта в «чистом виде» – окультуривание (даже очень глубокое) не приводит (хотя это и парадоксально!) к гибели основной массы животных. К сожалению, приходится констатировать, что почти всегда любому изменению ландшафта сопутствует заметное изменение видов животных и усиление прямого преследования их человеком. Вот от количественного соотношения этих двух категорий явлений, от степени их баланса и зависит окончательное решение судьбы основной массы видов животных.

Прямое воздействие человека – страшный бич для животных. Оно начинается почти всегда задолго до изменения ландшафта, на начальных стадиях его использования. Пионеры крупнейших перестроек земной поверхности оказывались и оказываются главными палачами животных. Достаточно вспомнить грандиозное истребление слонов, антилоп, львов и других животных первооткрывателями Африки, гибель таких птиц, как дронтов или странствующих голубей, трагедию стеллеровой коровы или североамериканских бизонов. При «цивилизации» новых земель в удивительно короткие сроки, исчисляемые немногими десятками лет, полностью исчезли целые виды! А сейчас? За примерами не нужно далеко ходить: редкостью стал джейран в песках наших среднеазиатских республик и снежный баран Чукотки, и истребили их не волки, а главным образом геологи-поисковики. Сказочно быстро исчезает степной орел – прекрасное украшение необозримых просторов равнинного Казахстана, полезнейшая птица, истребляющая сусликов. И причина его исчезновения не степные пожары и не другие стихийные бедствия, а хорошие дороги, проложенные при распашке степей, да лихие шоферы-целинники, любители пострелять.

Как-то мне пришлось стать свидетелем одной печальной картины. Вдоль дороги в степи тянулась линия телеграфных столбов и почти под каждым десятым столбом останки орла: перья с обрывками кожи или разложившийся труп. Почему, зачем их убили? Ответ получил от шофера: «Просто так, сидит на столбе – ну как ружья не попробовать!» Я невольно вспомнил тогда строки из книги известного орнитолога Г.П. Горбунова, описавшего разгром гнездовой колонии кайр на Новой Земле: «А промышленник все поднимался и поднимался, все зверел и зверел. Он бил и сидящих, и летящих, и больших, и птенцов. Когда же мы приблизились к таким местам, где ни сверху птиц не достать, ни снизу, он стал сбрасывать в обрыв громадные плиты сланца, и, если такая плита придавливала сразу нескольких птиц и расплющивала птенцов, он в восторге смеялся. Птиц этих он все равно достать не мог. При виде такой бесполезной веселящейся жестокости хотелось сбросить человека с обрыва вслед за его каменными глыбами. Промысел кончился, и это уже была дикая оргия убийства». Избиение кайр и расстрел орлов разделены десятками лет и тысячами километров, но как много в них общего! Какой невежественный цинизм и безответственность лежат в их основе!

Но было бы неверно предполагать, что прямое истребление животных характерно исключительно для первых этапов становления культурного ландшафта. Меняются формы и интенсивность использования земной поверхности, меняется и «пресс» на животных. Браконьеры, вооруженные дальнобойными ружьями, быстроходными моторными лодками, петлями из стального троса, фарами-прожекторами и автомашинами, уничтожают сотни тысяч птиц и зверей. На помощь им приходят нерадивые хозяйственники, загрязняющие моря, озера и реки нефтью или сточными водами: только на Каспийском море от «нефтевания» гибнет такая масса зимующих лысух и уток, что местами вдоль берегов образуются сплошные валы из их трупов. А какой непоправимый ущерб нанесли в свое время законы, объявляющие вне закона любую хищную птицу, регламентирующие даже премии за их отстрел. Недавно происходило гонение на так называемых рыбоядных птиц: чаек, крачек, цапель, которые, по сути дела, приносят гораздо больше пользы, чем вреда. Кроме как варварством, ничем это не назовешь!

В последнее время на животных обрушилась новая напасть: для борьбы с насекомыми-вредителями начали применять различные инсектициды, опыляя ими огромные пространства. Некоторые из этих химикатов, в частности всем известный ДДТ, обладают способностью аккумулироваться, накапливаться в организме. И вот через сложную цепочку как бы промежуточных хозяев – земляных червей, водных беспозвоночных и даже рыб – ДДТ уже во вредных, часто смертельных дозах стал поступать к теплокровным животным – птицам и зверям. Отсюда массовая гибель дроздов, питающихся земляными червями, массовая гибель поганок, которые кормятся рыбой. А некоторые хищные птицы, например беркуты Шотландии или соколы сапсаны, если и не погибают, то в значительной мере теряют плодовитость, что в конечном итоге приводит к тем же результатам.

Много животных гибнет на автомобильных дорогах. Гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Датский биолог Л. Гансен доказал, что на дорогах Дании ежегодно погибает под колесами автомашин более миллиона разных птиц. В ФРГ число погибших таким образом птиц доходит до миллиона, да, кроме того, находят смерть около 300 тысяч зайцев и 720 тысяч ежей. В Швеции жертвами автомобилистов в 1963 году стали 1700 косуль и 1000 лосей.

Нарушение технологии посева протравленного зерна, неразумное планирование добычи промысловых животных без учета состояния их численности, непродуманная акклиматизация, капризы моды, стимулирующие внезапное увеличение спроса (а стало быть, и добычи) на какое-нибудь животное (то «в цене» эгретки белых цапель, то леопардовые шкуры или крокодиловая кожа и т.д.), нелепые суеверия – да разве перечислить все те причины, которые имеют общее следствие: уничтожение, гибель животных.

Особенно туго приходится тем животным, для которых несчастливым образом сочетаются неблагоприятные изменения ландшафта с активным прямым преследованием со стороны человека. Например, стрепет исчез на значительной части ареала, потому что степи, где он жил, распаханы, а на посевах он не гнездится. Уже одно это произвело сдвиг в численности стрепета. Одновременно усилилось преследование его «охотниками» на зимовках, площадь которых тоже резко сократилась. В результате стрепет буквально на глазах стал исчезать: сейчас можно проехать по казахстанским степям тысячи километров и ни разу не увидеть этой красивой птицы, не услышать характерного звона ее крыльев. И стрепет отнюдь не одинок в своем несчастье.

Говорить о всех животных, которые попали в бедственное положение, сейчас не ко времени и не к месту. Мне хочется только отметить два обстоятельства.

Во-первых, все животные по-разному относятся к соприкосновению с человеком, к его деятельности, по-разному реагируют и на изменения ландшафта, и на прямое преследование. Одни из них совершенно не мирятся с культурным ландшафтом, вступают в неразрешимый конфликт с человеком. Такие виды в большинстве своем уже исчезли, а те, которые еще сохранились, несомненно, обречены. Другие, более пластичные экологически, находят новые возможности для жизни, перестраивают свою биологию, приспосабливаются к соседству человека и даже могут увеличиваться в числе, благоденствовать в рамках культурного ландшафта. Таких видов большинство, и для их сохранения необходимо только исключить перепромысел, предотвратить прямое истребление. Тогда они заселяют культурный ландшафт, создавая очень высокую плотность животного населения. Например, в такой небольшой стране, как Венгрия, обитает 20 тысяч благородных оленей, 80 тысяч косуль, миллион зайцев, 600 тысяч фазанов, 650 тысяч серых куропаток. Это – много, очень много!

Наконец, для третьих животных культурный ландшафт представляет собой наиболее благоприятную среду обитания, создает новые возможности для расселения. Такие виды вне культурного ландшафта практически не встречаются. Излишне говорить, что фауна будущего будет состоять из представителей двух последних групп.

Второе, на чем я хотел бы остановить внимание,- это сам процесс вымирания вида, его последовательность, его стадии. Если речь идет не о катастрофе, то обычно он начинается задолго до появления резких симптомов тревожного положения, исподволь. Исходным моментом этого процесса всегда бывает сокращение численности вида под влиянием прямых причин. Затем как следствие вступает в действие другой механизм: снижение плодовитости из-за того, что в массе животные не доживают до зрелого возраста, жизнь их становится короче, нарушается соотношение полов, увеличивается смертность от случайных причин и т.д. И тогда смертность начинает преобладать над рождаемостью. В итоге численность падает до какого-то критического уровня, когда обратный процесс уже невозможен, и тогда вид обречен, его уже нельзя спасти от вымирания, даже взяв под полную охрану. Печальный пример тому судьба американского белого журавля (Grus americana). В середине прошлого века эта удивительная птица гнездилась на пространстве от Маккензи и Гудзонова залива до Небраски и Айовы, хотя численность ее была уже тогда невысокой (всего около 1300-1400 особей). В 1963 году, когда американский журавль уже давно был взят под защиту закона, общая численность его составляла всего 33 птицы. Американские орнитологи и любители природы предприняли чрезвычайные меры: каждый журавль теперь охраняется «персонально» как в гнездовом районе (гнезд его, правда, не видели с 1922 года), так и на местах зимовок (на морских побережьях Луизианы, в Техасе и Мексике). Мало того, во время перелета птиц сопровождают специальные патрульные самолеты. Одним словом, браконьерское убийство журавля полностью исключено. И тем не менее в 1965 году их было уже всего 20. А главное: среди них уже нет молодых птиц! Видимо, размножение американского журавля прекратилось. Раз так, то через несколько лет эта птица пополнит «черный список» – перечень исчезнувших видов. Правда, несколько особей (всего 7) еще имеется в зоопарках мира, но связывать с ними надежды на воскрешение белого журавля решительно нет никаких оснований.

Я привел этот пример для того, чтобы показать: животное нужно брать под охрану, под неустанную опеку задолго до того, как численность его достигнет критического уровня. Собственно, уже само последовательное снижение численности (если оно не укладывается в рамки естественных колебаний) служит тревожным сигналом. Только на ранних стадиях можно остановить процесс вымирания, и правильное определение этого момента, своевременность принятых мер – залог сохранения вида. К сожалению, этим часто пренебрегают, этого не учитывают.

Необходимо трезво оценить, что мы можем спасти, а что нет. Мы много (и порой беспредметно) говорим о спасении редких видов, а судьба степного орла, стрепета, журавля-красавки, джейрана, снежного барана и десятков других видов нас пока не волнует: ведь их еще много, они не достигли лимита низкой численности, определенного в 2000 особей. А между тем дымят фабрики, перерабатывающие уток в консервы, гремят выстрелы браконьеров, рыщут по пескам автомашины с фарами-прожекторами, рвутся прыгающие мины среди севших на ночевку гусиных стай, низвергаются в море потоки нефти. Дожидаясь того момента, пока животное станет редким, мы тем самым полностью теряем возможность спасти его в будущем.

Каковы же, однако, перспективы сохранения животных на земле? Каковы те силы, которые должны предотвратить (и предотвратят!) возникновение «лунного ландшафта» на земле, и каковы средства для достижения этой цели?

Прежде всего о перспективах. Мы прочли только что о многочисленных случаях истребления животных человеком. Но нельзя забывать и о примерах успешного, почти волшебного восстановления, казалось бы, обреченных животных. Здесь можно назвать несколько видов, которые особенно дороги нам, так как это по-настоящему наши животные: соболь, сайга, котик, калан, бобр. Эти примеры говорят об одном: человек может сохранить на земле животных, если возьмется за дело с энтузиазмом, вооружась знанием и твердо веря в необходимость своей работы. А работа эта действительно полезна, так как и экономическая ценность животных, и морально-эстетическое значение сохранения природы (в том числе и животных) не нуждаются в разъяснении. Пусть мы потеряем еще несколько видов, пусть не всегда и не сразу наши усилия принесут плоды, но наши потомки должны принять от нас землю полноценной, цветущей, радостной.

Борьба за сохранение животных лишь одна из сторон борьбы за сохранение природы вообще. Во главе ее стоит Международный союз охраны природы и природных ресурсов (JUCN), объединяющий работу бесчисленных национальных и местных обществ, союзов, ассоциаций (Советский Союз – активный член JUCN). Несмотря на то что сами эти объединения административной власти не имеют, они оказывают существенное влияние как на законодательные и исполнительные органы, так и на общественное мнение. Они ведут огромную воспитательную работу, привлекая разнообразные формы воздействия на сознание людей (печать, радио, телевидение и др). В значительной мере эти общества, и в первую очередь сам Международный союз охраны природы, направляют работу многих научных учреждений соответствующего профиля, которые разрабатывают конкретные меры по предотвращению гибели тех или иных животных. По инициативе и при прямом участии JUCN были заключены международные конвенции по охране китов, белого медведя, котика, некоторых перелетных птиц, предложены (и в настоящее время приняты в ряде стран) законы по ограничению применения особенно вредных инсектицидов, создана широкая сеть национальных и даже интернациональных заповедников и парков. Огромное значение в деле охраны природы имеет выпуск соответствующей литературы, плакатов, почтовых марок, открыток, спичечных этикеток, организация выставок и лекций. Из литературы, посвященной исчезающим или уже исчезнувшим животным, нельзя упомянуть превосходные книги Ф. Харпера (F. Harper «Extinct and vanishing mammals of the old world», 1945), Д. Гриавейя (F. Greenway «Extinct and vanishing birds of the world», 1958), Л. Тальбота (L. Talbot «A look at Threatened species», 1959), Б. Гржимека (В. Grzimek «Serengeti darf nicht sterben», 1952), Ж. Дорста (J. Dorst «Avant que nature meure», 1965). (Две последние книги переводятся сейчас на русский язык.)

Особо следует отметить совершенно необычную книгу – знаменитую Красную книгу «Animals and plant threatened with extinction» (Data Book). Красной она называется потому, что сигнализирует об опасности (именно поэтому переплет ее ярко-красный). Это список видов, численность которых катастрофически мала, видов, которые стоят на грани исчезновения. Но эта книга не просто перечень, это своего рода программа борьбы за их спасение. В ней собраны все имеющиеся сведения о прошлом и современном распространении этих видов, приведены данные об общей численности, об интенсивности размножения, о причинах сокращения численности, о проводимых в настоящее время охранных мероприятиях. Кроме того, в Красной книге приведены сведения о количестве животных редких видов, содержащихся в зоопарках, и о потенциале размножения в неволе. Последнее, как оказалось, имеет большое значение для определения возможностей «воскрешения» вида при переводе его на положение «узника» (конечно, понятие это в данном случае весьма относительно!). Так было, например, с гавайской казаркой Branta sandviscensis. На родине, на Гавайских островах, дни ее были сочтены: там оставалось лишь около сотни птиц. Тогда часть их была отловлена и переведена в прекрасный специализированный зоопарк в Слимбридже (Англия). Здесь гавайская казарка успешно прижилась, начала размножаться, и сейчас ее насчитывают уже около 500 особей. Поднят вопрос об обратном переселении ее на Гавайи.

Всего в Красную книгу занесено 211 видов млекопитающих (из 3000) и 312 видов птиц (из 10 000), численность которых ниже 2000 особей. Кстати, из птиц фауны СССР в нее попали стерх, черный журавль, уссурийский журавль и красноногий ибис. Однако ежегодно Международный союз охраны природы дополнительно рассылает новые листы с новыми видами или с уточнением старых данных (книга сделана по принципу скоросшивателя, в продажу она не поступала, а распространялась среди специалистов).

Огромное значение в деле сохранения фауны имеют заповедники. Общее число их на всех континентах и площадь очень велики. Только в Советском Союзе насчитывается около тысячи заповедников с площадью свыше 2,5 миллиона гектаров. Несмотря на то что в ряде стран (особенно в Африке) заповедники служат источником государственного дохода, они все-таки в первую очередь островки нетронутой природы, прибежища животных, которым грозит гибель. Без преувеличения, именно заповедникам обязаны своим существованием такие животные, как североамериканский бизон, многие антилопы Африки, индийский носорог и другие.

В заповедниках широко поставлена научная работа. В последнее время начато даже переселение в заповедники животных из местностей, где им грозит опасность, где они не могли бы выжить. Таких случаев известно много, но особого упоминания заслуживает предпринятая недавно попытка перевезти катастрофически исчезающего аравийского орикса в заповедники Кении и Танзании.

Многочисленные члены различных обществ охраны природы и животных принимают непосредственное участие в спасении, в сохранении птиц и зверей. Они помогают вскрывать случаи браконьерства, с энтузиазмом оказывают помощь животным, попавшим в бедственное положение, всегда самоотверженно стоят на страже природы. Но усилий энтузиастов недостаточно. Население всех стран должно принять в этом участие.

Итак, подведем итог. Положение многих животных сейчас угрожающее. Однако для сохранения диких животных на земле имеются совершенно объективные предпосылки. Есть на земле и силы, могущие превратить эти предпосылки в реальную действительность. Но для этого нужна большая работа, работа всего человечества, которое только сейчас начинает понимать свою ответственность перед последующими поколениями, перед своими потомками. Хочется верить, что работа эта принесет свои плоды.

Кандидат биологических наук В.Е. ФЛИНТ