Трах-тебе-дох. Рассказ второй. Аморилес

Глава 15. Заключение

Все это я уже вам не рассказываю, а пишу.

«Когда Ваня ушел, и мы с ней перебрались в бунгало, то я не смогла сопротивляться и поддалась искушению. Видно во мне все же, что-то срабатывало не так в сексуальном выборе. Я все время предпочитаю их. Таких совершенных, с плавными линиями фигур, с роскошными, длинными волосами и тех, кто так же чувствует мой интерес и способен отличить внимание от желания.

Ее желание я сразу почувствовала. Она так выразительно смотрела и так подставляла, раскрывала свое обнаженное и совершенное тело. Когда я легла. А я вынуждено сделала это. Чувствовала слабость и головокружение. Она не села, как это сделали бы другие, а она присела глубоко передо мной на корточки и я увидела то, что она так хотела мне показать.

— У тебя есть пирсинг? — Я недоуменно пожимаю плечами. Что это, мол, такое.

А она уже, видимо это делала не раз. Потянула за губку внизу между ног и стала показывать.

— Пирсинг, это колечки, булавки, им украшают тела. Смотри как у меня. Видишь?

Не думай. Я колечко не продела, оно крепко прижато на губке. Это мне в Таиланде мастер по пирсингу прикрепил. Мы с Петуховым на отдыхе развлекались, так там все кто из Европы, Америки, то все с пирсингом. А у нас и не знают еще.

— Тебе нравится? Можешь потрогать!

— Так! Потяни. Ну как, впечатляет? А знаешь, как это приятно?

— А этот, ну его, колечко там, не мешает?

— В том то и оно! Ваня находит, что так сексуально.

— А ты бы хотела попробовать?

— Я? Нет!

— Ну, брось, ты? Нет! Да ты чего? Думаю, что тебе стоит попробовать. Я сейчас.

Она уходит вглубь палатки, и я не вижу, что она там делает. Потом появляется, счастливая.

— Смотри! Видишь, какое красивое. В нем драгоценный камушек. Маленький, но все равно, долларов на триста тянет. Ты только представь себе. Идешь, а у тебя между ног триста долларов все время болтаются. В этом триста, а у меня полторы тысячи сразу.

— А, хочешь, я тебе его, вот этот подарю? Только я сама все сделаю. Что? Почему? Я же от чистого сердца, что называется с поцелуем. — Смеется. И что? Даже с поцелуем нельзя? Это почему же? Что, недотрога? У тебя хоть раз с девочкой что-то было? Что? И как? А ну, расскажи? Интересно, как! Я тебя Алка — русалка, внимательно слушаю. Страсть, как люблю именно эти рассказы о девочках слушать. А еще лучше, не только слушать, а на мне показывать. Ты не против? Я и не против!

— А у тебя красивая грудь. Дай ее мне. Я ее поласкаю. — Она плавно и мягко снимает с меня верх купальника и при этом так наклоняется, что я не сдерживаюсь и ловлю руками мешочки ее грудей все мягкие, теплые, нежные. Сосочки смотрят в сторону и уже топорщатся, предвкушая наслаждение. Я беру их нежно и слегка оттягиваю вниз, прижимая осторожно и нежно.

— А у тебя очень нежные руки и мне приятно, как ты мне делаешь. — Шепчет она и слегка отклоняет тело вверх, натягивая ткани груди, а я продолжаю удерживать их в пальцах. И так несколько раз, а потом она сначала оттягивает их, отклоняясь все телом, а потом поворачивает и слегка вращает корпус. Я все время удерживаю и сжимаю соски ее грудей. Чувствую, что ей нравится.

— А теперь дай же и мне поласкать твои персики. Они нежные и я вижу, что они не избалованы ласками. Вот, так, вот так. — Она наклоняется и прижимает мои соски, крепко сжав губы. При этом все так делает и безо всяких зубов. Одними сжатыми губами. А потом потягивает, трясет головой, сжимая и удерживая соски губами. Приятно и очень чувственно. Я закрываю глаза и вся отдаюсь ее уменью.

— А теперь мы погладим их язычком, пусть они понежатся.

И мы по очереди, то я ей, то она ласкаем сосочки грудей друг у дружки. При этом она, то нежно это делает, а то вдруг, так прижимает ртом, что я чувствую, как ее язык подбирается, к самым яблочкам сосков и мнет их, сдвигает, растягивает. А затем следует легкие прикосновения, а затем, опять. И так минутами. Потом и я ей делаю так же, а для того, она ложится и откидывается рядом на спину. Ее груди раскатились сдобными булочками, слегка сваливаются и съезжают пухлыми холмиками, сплюснутыми собственной тяжестью по краям ее грудной клетки. От этого мне еще легче и приятнее, подбираясь глубоко в мягкие ткани груди, подталкивать кончиком своего язычка, яблочки ее сосков от края к грудине, а потом отпускать и видеть, как они перекатываются, утягивая за собой всю булочку груди сразу.

Потом она, целуя грудь, перемещает лицо, вверх и целует подбородок, щеки, виски и глаза, которые я закрываю в наслаждении. И пока она целует лицо, я чувствую на своей груди ее теплую и мягкую ладонь, что медленно начинает потягивать и массировать мои груди».

Сейчас я. Одну минуточку.

Пока делаю свои дела, то сама мысль о том, что я каждый раз обмакиваю колечко. У меня тот же пирсинг. И я его тереблю, играюсь, приятно осознавая, что у меня там болтается, на правой губке колечко красивое, с камушком. И Петухова Светка умерла бы, от завести, если бы знала, что у меня там не полторы, а может две, целых две с половиной тысячи долларов, мокнут, под моими шаловливыми струйками по нескольку раз на день. Между прочим, заработанных честным, б. ским трудом, в компании ее дорого Ванечки!

Так, а сейчас дальше пишу.

«Ну, что вам сказать о моих близких и знакомых? В — первых, родители. Они все еще служат и мать все рядом с отцом. Происшествие со мной ее так всю изменило к лучшему, что отец не нарадуется. Говорит, раньше от моей суженой только одни команды. Принеси, убери, достань и даже в постели, а теперь все не так. Все любимый, да родной. И что примечательно, так все о тебе дочечка. И как, и что, и где? И все время вздыхает и ждет, что ты с тем Валерочкой, твоим защитником и спасителем. А он и не Валерочка, а уже старлей. Скоро капитана получит. Но пока не женат. Все на что-то надеяться. Но родители уже собираются и скоро на пенсию. Уедут. Обязательно оттуда уедут. Хотят где — то, поближе со мной. Я вот через два года закончу и куда я, туда и они. Так они задумали. А по мне, лучше бы не так. Пусть бы все по — прежнему, и я бы смогла приезжать и отдыхать, и может уже не сама, а с мужем и детьми. Но это теоретически все пока, отвлеченно. Потому, что у меня, нет ни мужа, пока ни детей, только легкие отношения, по временной схеме. Познакомились, бар, один, второй раз и постель. Это обязательно! И без каких либо обязательств. Так, для здоровья и профилактики. А для души, так это другое дело. Это только с ней. Не конкретно с какой-то, а вообще. Частенько приглашает Петухова. И мы отрываемся где — то или втроем, или в компании с кем-то. Ну, и о Вали. О ней, все просто. Она таки вышла замуж, за бывшего мужа той самой противной врачихи. Он уже штурман полка и они с ним укатили на север. Дочечка у нее родилась, и назвали ее, между прочим. Ну, конечно, же! Аллочка»!

«Я уже заканчиваю писать, так как мысли сбиваются и чувствую, как опять, в глубине моего физкультурного тела, что имеет первый разряд, но жаль, что только спортивный, а не сексуальный. Что во мне начинает крутиться, сливаться и потихонечку закипать мое желание и если хотите, то и похоть.

И я уже не могу, мне мешают писать, подбирать нужные слова, их сбивает и путает та нарастающая волна, на которой я вот, прямо сейчас, ураганом, бурей и штормом подкачусь и сольюсь с ней,… моей новенькой и миленькой девочкой»!

Конец второго рассказа

Белград 2012