Трансплутон

Часть первая В последние дни

Солнце еще стояло невысоко над горизонтом — оранжевый шар медленно, почти незаметно для глаза, взбирался по желтому небосклону. Он был едва различим сквозь облака пыли, скрывавшие окружающий пейзаж. Меж тем жара становилась все ощутимей: то здесь, то там засохшая грязь начинала трескаться, превращаясь в подобие кафельной плитки, на горизонте мерцал и переливался раскаленный воздух, и человеку, который устало брел по равнине, веками не знавшей дождей, порою казалось, что он приближается к берегу неведомого моря.

Тонкая корка сухой грязи потрескивала под его ногами. Порывы ветра гнали ему навстречу пылевые волны. Время от времени он останавливался, чтобы перевести дыхание и достать из кармана куртки передатчик. Где-то там, за его спиной, остался неподвижный и безжизненный вездеход — он так и не смог преодолеть очередную канаву, вездесущая пыль пробралась в сочленения и сделала свое черное дело. Теперь Андрес мог рассчитывать только на батареи передатчика и небольшой запас теплой солоноватой воды. Он хорошо понимал, что ее нужно беречь до последнего, и все же не смог удержаться — отвинтил крышку фляги и сделал пару глотков.

Решение, принятое инстинктивно, оказалось верным — вода придала ему новых сил, на несколько минут вернула ясность мысли, даже движения стали более быстрыми и точными. Андрес подключил к передатчику кабель, развернул параболическую антенну и направил ее в зенит, пытаясь выйти на связь с ближайшим геодезическим спутником. Ответ пришел через несколько секунд, Андрес увидел на экране своего передатчика карту и убедился, что не сбился с нужного направления. До цели оставалось примерно 25 километров. Однако цифры на индикаторе контроля системы жизнеобеспечения светились красным: с имеющимся запасом воды он едва ли мог пройти такой путь. Цель была близка и все же недостижима.

Проклятый песок свел на нет все его усилия и пытался остановить его в двух шагах от финиша. Но у Андреса не было сил думать о подобных вещах. Он снова положил передатчик в карман и зашагал вперед.

Солнце поднялось выше, воздух нагрелся еще сильнее, пыль танцевала над землей крошечными смерчами, теперь ее шуршание почти оглушало Андреса, глаза слезились и болели от отраженных солнечных лучей.

Однако он по-прежнему шел вперед, не задумываясь о том, надолго ли у него еще хватит сил. Вчера он намеревался преодолеть большую часть пути ночью, когда здесь было не так жарко. Но в темноте он едва не заблудился в лабиринте расселин и каналов, изрывших поверхность равнины, и вынужден был остановиться. Случись ему оступиться, и уже ничто не спасло бы его от неминуемой смерти. Ночью, когда он еще мог думать, мысль о том, что сейчас он находится на 500 метров ниже уровня моря, казалась ему забавной. Это и в самом деле было дном моря — когда-то в незапамятные времена, когда в океанах Земли еще была вода.

Мерцание на горизонте все усиливалось, старая добрая Фата Моргана начинала свое шоу. Теперь Андрес ясно видел ослепительно-синюю воду и белые пенные гребни волн. Поэтому он старался не поднимать лишний раз глаз, чтобы сохранить хотя бы остатки сознания, удержаться в реальном мире, каким бы ужасным он ни был. Да и простой инстинкт самосохранения требовал от путника, чтобы он почаще смотрел себе под ноги. В засохшей глине можно было разглядеть следы морских растений и животных: раковины, окаменевшие кости, целые поля костей, иногда даже скелеты, как будто тут веками трудилась компания фанатичных препараторов. Андрес видел длинную цепь позвонков, распластанные ребра, трубчатые кости конечностей, белоснежный свод черепа, зубы, которые и сейчас выглядели грозно и устрашающе. Ему казалось даже, что он может различить на сухой глине отпечатки чешуи и плавников.

Он снова взглянул на экран передатчика, чтобы свериться с картой. С рассвета он прошел около двух километров. Но теперь перед ним снова лежала котловина, и он опасался, что этот спуск отнимет у него много времени и сил. Поля костей были не менее опасны, чем глиняные лабиринты. Сейчас он находился как раз в той части моря, где дольше всего сохранялась вода, поэтому слой грязи и засохшего ила был здесь особенно толстым. По всей видимости рыбы и морские животные пытались найти здесь убежище и погибли, когда вода окончательно испарилась. И теперь их кости достигли твердости камня и превратились в настоящее минное поле для путника. Однако внизу была тень, а обходной путь под палящими лучами солнца истощил бы его еще больше. Андрес всматривался вдаль, пытаясь определить рельеф дна за котловиной. Но все тонуло в слепящем мареве. Андрес знал, что там, впереди, нет и не может быть ничего живого. Никаких оазисов. Никаких пальм и верблюдов, ни даже самой жалкой засохшей агавы. Ничего подобного. И все же он до боли в глазах всматривался в горизонт, пытаясь найти хоть какое-то пятнышко, какой-то намек, сигнал. Хотя, признаться честно, на самом деле он понятия не имел, что ищет. У него были только несколько цифр, которые Андрес счел координатами. Координатами этого забытого богом места посреди пустыни, на дне высохшего моря. В сверкающем мареве он видел огромные, как океанские волны, здания, башни, трубы. Несколько секунд он и в самом деле верил, что этот волшебный город посреди пустыни — именно то, что он ищет. Что именно там, в одной из этих величественных башен, скрывается ответ на все вопросы. Однако через несколько секунд надежды рассеялись вместе с пустынными фантомами.

Прошло два часа, потом три часа, а человек все так же шел вперед. Солнце поднималось все выше, и все чаще Андресу приходилось останавливаться и прикладываться к фляжке.

К полудню он выбрался из котловины. Теперь перед ним снова расстилалась плоская равнина. Здесь он допил последние капли воды, затем свернулся клубком в тени большого камня и заснул.

Они позвали его и он пришел.

Служба безопасности нервничала, и ему пришлось провести довольно много времени в предшлюзовом помещении, прежде чем он получил разрешение покинуть дом. И все же разрешение было получено, и он помедлил на пороге, чтобы бросить взгляд на город, которого не видел вот уже пятьдесят лет. Он смотрел на жилые здания, похожие на огромные пчелиные соты, бесконечные вечнозеленые сады, под кронами которых ютились бесчисленные маленькие кафе, концертные залы, театры и центры развлечений. За парками поднимались к голубому полупрозрачному куполу правительственные здания, между ними втиснулся исторический центр с пешеходной зоной. Здесь каждое здание было бережно восстановлено по старинным планам и гравюрам.

Когда-то Андрес работал именно там. На протяжении всех пяти лет обязательной службы он был библиотекарем. Сейчас он понятия не имел, зачем он снова понадобился правительству. Сам он всегда полагал, что проведет остаток жизни, не выходя из своей ячейки жилого комплекса, — там он без труда мог найти все, что было ему необходимо. Медицинская система следила за его здоровьем, система связи могла в мгновенье ока соединить его с любой точкой обитаемого мира, и он ощущал полную свободу и гармонию с окружающим пространством. Он и сам не знал, рад ли он тому, что его жизнь начала меняться. С одной стороны, жаль было расставаться с соблазнительными загадками вавилонской клинописи, изучению которой он посвящал все свободное время, жаль было оставлять любимые трехмерные игры, занятия на тренажерах, медитацию. Его жизнь была такой наполненной, что он почти не вспоминал о пяти годах, проведенных вне стен жилого комплекса. Но с другой стороны… С другой стороны, в последние годы он едва различал где реальность, а где искусственная среда, созданная, как и все внутри купола, с помощью универсального источника энергии. И эта неясность не слишком нравилась Андресу. Он чувствовал какой-то внутренний протест, до конца не ясный ему самому. И, возможно, он начинал тосковать по настоящей деятельности. Снова свободно передвигаться внутри купола, снова общаться с людьми на короткой дистанции, без посредничества передатчика — в этом была своеобразная прелесть. Некоторым из его бывших знакомых такой образ жизни по-настоящему нравился, они пускались на всевозможные ухищрения, лишь бы задержаться на государственной службе. Сам он никогда не пытался сделать ничего подобного и все же не считал этих энтузиастов сумасшедшими.

Звучный сигнал гонга прервал его размышления. Над дверью загорелась зеленая лампочка, и это означало, что электрического барьера больше не существует. Он прошел сквозь дверной проем и увидел у стены дрожки под полосатым сине-белым балдахином. Ядерное солнце под синим куполом ласково согревало своими лучами город, превосходно имитируя летнюю погоду. Андрес уселся в дрожки.

— Добро пожаловать в Орландо 8 — приветствовал его негромкий голос. — Я — СИОКУС — система оказания услуг. Желаю вам приятной поездки. Пожалуйста, откиньтесь на спинку кресла, наша поездка начинается.

Голос звучал удивительно дружелюбно и тепло. Такими безупречно вежливыми и доброжелательными, разумеется, могли быть только автоматы.

— Куда мы едем? — спросил Андрес.

— Государственный секретарь Адонис ожидает вас в фойе на улице 5. Пожалуйста, держитесь за поручни.

Они неторопливо спустились с высоты пятисот метров, дрожки обогнули парковую зону и уверенно легли на курс. Их движение было очень плавным, почти незаметным. Андрес наслаждался поездкой и с любопытством разглядывал людей, которые прогуливались по аллеям парка. Вдруг один из них — худощавый мужчина с длинными белокурыми волосами — бросился наперерез дрожкам и, в одно мгновение ухватившись за поручень, вскочил в экипаж. Андрес ничего не успел сказать, а незнакомец уже перехватил микрофон управления дрожками и скомандовал:

— Вперед и налево! Повернуть за угол!

Дрожки не отреагировали, и мужчина повернулся к Андресу:

— Быстро, повторите приказ! — сказал он, задыхаясь. — Они настроены на ваш голос!

Андрес все еще не понимал, что происходит, но на всякий случай повторил слова незнакомца.

Тот наконец перевел дух, затем полез в карман своей куртки, достал пачку сигарет, закурил и торопливо заговорил:

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Мне нужно только пять минут. Я Клифф. Клифф Бернстайн. Понимаете, это мое увлечение. Я учусь дирижировать. Классические симфонии — это такая вещь, доложу вам!

— Чего вы хотите от меня? — спросил наконец Андрес.

— Ах да, простите. Я, кажется, отвлекся. Я прошу простить меня за вторжение. Но… Вы должны знать. Все это… — он сделал широкий жест рукой. — Все это многим не по нутру. Особенно последние десять лет. Многие полагают, что период мира и покоя должен закончиться. Нам нужны радикальные реформы. И, разумеется, консервативная группа, которая держится мертвой хваткой за свои привилегии… Но довольно! Вы и так все поняли. А мне нужно уходить. Сейчас я спрыгну. Я только хотел сказать… Волею судьбы вы оказались в самом центре интриг. Будьте внимательны и осторожны. А я скоро снова свяжусь с вами! — с этими словами он спрыгнул с дрожек и затерялся среди деревьев, оставив Андреса в полнейшем недоумении.

Бывший библиотекарь чувствовал некоторое беспокойство, но странным образом оно не уменьшало удовольствия от поездки. И снова он подумал о задаче, которую хочет поставить перед ним правительство. Может быть, этот таинственный Клифф Бернстайн как раз и намекал на его миссию? В последние годы Андрес немало времени посвятил приключенческим играм: ему нравилось брать на себя роль детектива, рейнджера, специального агента. Происшествие напомнило ему начало одной из таких игр: невнятные предостережения от загадочного человека, понять которые ему предстоит лишь на одном из последних уровней игры. Разумеется такое начало должно было заинтриговать игрока, вызвать выброс адреналина, оживить рефлексы и инстинкты. Что, если этот вызов — часть игры или испытание, которому правительство подвергает своих граждан? Ну что ж, будет интересно поиграть в реальности.

Дрожки остановились у Министерства внутренних дел, Андрес поднялся по лестнице и вошел в фойе, где его в самом деле ожидал государственный секретарь Стиг Адонис — мужчина с внешностью античного бога. Адонис пригласил Андреса в бар, где уже было полно мужчин в черных костюмах-тройках, и все они радостно приветствовали гостя. За разговором они выпили несколько коктейлей, и вскоре бывший библиотекарь уже ощущал легкое головокружение, которое усиливалось с каждой секундой. Его знакомили с другими государственными деятелями, но он тут же забывал и имена, и лица. Больше всего ему запомнилась молодая красивая женщина в платье в черно-белую клетку. Ее звали Кордула. Кажется, там был даже глава правительства Дольф Букминстер. Они трое: Андрес, Букминстер и Адонис — просидели около часа за маленьким столиком и беседовали о каких-то важных вещах. Позже к ним присоединилась Кордула. Но о чем же они говорили? О важнейших и первоочередных задачах, о том, как сделать их сотрудничество наиболее эффективным? О стратегических и тактических моделях? Или о последних театральных премьерах, о концертах и праздниках, о сравнительных достоинствах кухни различных ресторанов? Может, об этом, может, о том, а может, и об этом, и о том. Андрес помнил только потрясающий вкус и крепость коктейлей и потрясающее чувство причастности к государственным делам.

— Вы можете положиться на меня, — заверял он своих собеседников. — Я приложу все усилия и сделаю все возможное!

Потом Кордула и Адонис вели его куда-то по длинному коридору, а он все пытался поблагодарить их за оказанное доверие. Потом была темнота, потом свет, что-то розовое и мягкое под самым его носом, и снова темнота.

Он проснулся от боли во всем теле. Болела голова, болели глаза, затекли руки и ноги, в желудке ворочался какой-то тошнотворный ком, рот и гортань пересохли. Осторожно он поднял голову с диванной подушки и начал осматриваться. Все в комнате: стены, мягкая мебель (в частности, диван, на котором он спал), ковер на полу и потолок — было выдержано в нежных розовых тонах. Стол и стулья были белоснежными с золотой инкрустацией. Золоченой была и рама висевшего на стене зеркала. Большую часть комнаты занимал огромный белый рояль. Ковер был покрыт узором из золотых роз и белых птичек.

Меж тем жажда с каждой секундой становилась все нестерпимей. Андрес заставил себя встать на ноги, добрался до двери. Однако открыть ее не удалось. Андрес выждал несколько секунд и снова взялся за ручку. Снова неудача. Он крутил ручку и так и этак, пытался открыть окно, искал коммуникатор, но все тщетно. Он приказывал двери открыться, но она игнорировала его распоряжения. Наконец обессиленный он рухнул обратно на диван и приготовился умереть от жажды.

Его сознание уже меркло, в глазах темнело, когда он вдруг услышал над головой женский веселый голос:

— Эй, соня! Пора просыпаться!

— Кто ты? — прохрипел Андрес. — Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда!

— Ого, да ты уже проснулся! А почему не открываешь коммуникатор?

— Какой коммуникатор? Где он, черт побери!

— На рояле, дурачок! — невидимка звонко рассмеялась.

Андрес доковылял до рояля и поднял крышку коммуникатора. Начала ему показалось, что он видит лицо ребенка. Но на экране была просто очень юная девушка, с милым лицом, ясными голубыми глазами, курносым носом, черными кудрявыми волосами, лукавой улыбкой на пухлых, созданных для тысяч и тысяч поцелуев губах. На несколько мгновений Андрес даже забыл о своей жажде, его захватила жажда совсем иного рода.

— Ну что ж, рада тебя приветствовать! — воскликнула девушка. — Я — Иза, а ты, наверное, Андрес?

— Где ты сейчас? Я могу с тобой увидеться? — быстро спросил библиотекарь.

Иза снова рассмеялась.

— Тебе не мешало бы причесаться! Но вообще-то даже сейчас ты выглядишь очень мило и, наверное, я с тобой еще свяжусь!

— Подожди! — простонал Андрес. — Скажи, как мне выйти отсюда? Хотя бы где я сейчас?

Экран потемнел, но Андрес все еще мог расслышать голос Изы:

— Ты в квартире Осипа. Автоматическая блокировка уже отключена, ты можешь выйти. Счастливо.

Коммуникатор отключился.

Андрес снова добрался до двери, толкнул ее, и на сей раз она поддалась. Вторая комната была совершенно не похожа на розовый будуар, из которого он только что вышел. Это был настоящий рабочий кабинет: массивный письменный стол из темного дерева, полки, прогнувшиеся от тяжести книг, кресло, несколько подвижных ламп, позволяющих создать любое желаемое освещение. Однако Андреса сейчас интересовала лишь маленькая неприметная дверь в дальнем конце кабинета. За ней наконец-то обнаружилась ванная комната, также выдержанная в розовых белых и золотистых тонах. Андрес присел на край ванной, выкинул из стаканчика две щетки и тюбик пасты, налил в стакан воды и немедленно выпил.

Солнце добралось до зенита, и теперь его лучи проникали в каждый уголок пустыни. Вот они забрались и в нишу, где прятался Андрес, он беспокойно зашевелился, застонал во сне и наконец пробудился. Сон не добавил ему сил, напротив, Андрес чувствовал, как в этом адском пекле испаряются последние остатки воли. Он готов был остаться здесь навек, превратиться в мумию, в призрак пустыни. Он почти ослеп, перед глазами плыли красные круги, и он едва различал контуры камней и впадин.

Действительность казалась лишь продолжением ночных кошмаров, жажда, мучавшая его во сне, раздирала горло и наяву. Андрес снова схватился за фляжку. Невероятно! Особый адсорбент сумел вобрать в себя немного влаги даже из этого сухого воздуха, даже с этих обоженных солнцем камней, и Андресу хватило жидкости на три глотка.

И снова он ощутил прилив сил. Медленно он поднялся на колени, затем, опираясь на камень, на ноги. Теперь сверкающее марево подступило ближе, воздух дрожал и переливался уже в десятке шагов от него. Андрес снова вытащил передатчик, развернул антенну, скорректировал карту и установил, что до искомого места осталось всего около пяти — шести километров. Некоторое время он размышлял о том, стоит ли дожидаться ночи, — в темноте он мог бы определять направление по звездам, но потом подумал, что едва ли перенесет вечернюю жару и едва ли сможет добыть еще воды до наступления ночи. Надо было идти вперед сейчас или никогда.

И он снова двинулся в путь. Теперь он шел по шельфу, и ему попадались остовы кораллов, похожие на белые руки, тянущие к небу обломанные пальцы, заросли окаменевших водорослей, иногда даже — стволы пальм, унесенных некогда в океан и оставшихся здесь навечно. Под ногами похрустывал белый песок — миллионы и мириады крошечных раковин и скелетов, обратившихся в пыль.

Иногда ему приходилось продираться меж застывших растений, и тогда вся его одежда оказывалась усыпанной острыми обломками, от которых приходилось беречь кожу.

Наконец и эта часть пути осталась позади, и Андрес начал подниматься на широкий гребень, тянущийся от плато к невысокому взгорью. Что это — остров? Скорее всего, нет. Воды здесь не было вот уже 60, а то и 70 тысяч лет. Земля так медленно теряла воду, что человечество просто не замечало этого. Но и после того, как глобальные изменения климата стали очевидными, большинство людей, как и Андрес, никогда не покидавшие жилые комплексы, едва ли интересовались происходящим во внешнем мире. Но здесь, под открытым небом, все выглядело по-другому. Вода ушла, а вместе с нею ушла и жизнь, оставив только песчаные пустыни и огромные солончаки. Перегретый, перенасыщенный углекислотой воздух также был безжизненным. Исчезли облака, защищавшие прежде Землю от солнечных лучей. Зато пылевые бури невиданной прежде силы все чаще проносились над мертвыми землями. За время путешествия Андресу довелось увидеть следы этих последних повелителей планеты. Огромные башни, выточенные из камня силой ветров, фигуры, похожие на тотемы древних племен, глубокие каньоны, казалось, выжженные в камне каким-то неведомым оружием. Он видел и огромные поля зыбучих песков, загнанных ветрами в замкнутые долины, — целое море дюн от горизонта до горизонта.

Сейчас он тоже огибал огромное песчаное поле и снова пытался разглядеть вдали то место, к которому стремился. Что он найдет там — заброшенный город, сверхсекретный бункер, стеклянную башню?

Через час он достал передатчик и вновь определил свои координаты. Сомнений не оставалось: он достиг цели. Это было именно то место, с которым он связывал все надежды, где хотел найти ответ на все вопросы. Он рассчитывал найти здесь нечто, что сможет пробудить человечество от многовековой летаргии, откроет новые пути в будущее. И вместо этого он видел перед собой только мертвый песок. Что случилось? Где он допустил ошибку? Возможно, он неправильно вычислил координаты, а возможно, с самого начала гонялся за фантомом. Так или иначе, но он этого никогда не узнает. Второго шанса не будет.

Обессиленный, Андрес лег на спину и подставил лицо обжигающим поцелуям солнца. Больше не нужно было соблюдать осторожность, больше не нужно было беречь последнюю искру жизни в этой пустыне.

Все было кончено.

Утолив жажду, Андрес поплескал холодной водой на лицо, вернулся в розовый будуар и без сил рухнул в кресло. Вульгарная роскошь обстановки раздражала его, но еще нестерпимее было то, что он понятия не имел, как и зачем оказался здесь.

Наконец, поразмыслив немного над своим бедственными положением, он повернулся к тускло светившемуся экрану коммуникатора и спросил:

— Где я?

Коммуникатор промолчал, лишь на экране высветилась надпись: «ИСПРАВЕН и ГОТОВ К РАБОТЕ».

Андрес решил, что, вероятно, вопрос бы слишком общим и автоматизированная система обслуживания дома просто не поняла, чего от нее хочет человек. Он предпринял вторую попытку:

— Кому принадлежит эта квартира?

— Тебе, — дружелюбно ответил коммуникатор.

— Хм-м… Вот как? А кто жил здесь раньше?

— Осип 315, называемый также Турандрот.

— А кто он, этот Осип? И что это за девушка, с которой я разговаривал? И главное: что я здесь делаю?

— Тебя беспокоят жара или холод? Ты хочешь приглушить свет? Задернуть шторы? Послушать музыку?

— Я хочу знать, в чем заключаются мои обязанности.

Автоматика снова замолчала — видимо, такое обращение было ей непривычно.

— Мое имя Андреас 822 Рамзес, — снова начал Андрес. — Я получил работу и эту квартиру от правительства. И я хочу знать, в чем заключаются мои обязанности.

— Слева от тебя дверь в столовую, — отозвался коммуникатор. — Тебе придан статус IB, что предусматривает свободный выбор продуктов без всяких ограничений. Ты хочешь просмотреть меню?

— Я задал вопрос и жду ответа! — Андреас немного повысил голос, надеясь, что компьютер отреагирует на недовольство хозяина и начнет шевелить мозгами.

Компьютер снова заговорил так же любезно и дружелюбно:

— Я — СИОКУС, система оказания услуг. Я существую для того, чтобы исполнять твои желания. Ты хочешь поиграть в видеоигры? Тебе нужны стимуляторы? Или, наоборот, успокаивающие, снотворные средства?

— Я задал вопрос.

— На твой вопрос я не могу ответить. Это вне моей компетенции. Я лишь оказываю услуги. Для ответа на твой вопрос нужен допуск высшего уровня.

— А кто мог бы на него ответить?

— Этого я также не знаю. Я — СИОКУС, система оказания услуг.

Андрес закрыл глаза. Усталость снова навалилась на него. Казалось, этот бессмысленный разговор отнял последние силы. Но затем в голову бывшего библиотекаря пришла новая мысль. Он принялся обыскивать квартиру: открывал шкафы, шуровал на книжных полках, нашел коробку с микрофильмами, пачку бумаги для ксерокса, стопку лазерных дисков, пульт управления телевизором. В одном из шкафов обнаружилась целая батарея бутылок. Андрес открыл одну из них, принюхался и поморщился от резкого запаха алкоголя.

За следующей дверью обнаружилась еще одна комната — по всей видимости, мастерская. Вдоль стен стояли застекленные шкафы и витрины, висели огромные зеркала. В центре помещения на постаменте стояла незаконченная скульптура — обнаженный женский торс. Вокруг постамента размещались несколько скамеек из прозрачного пластика — наверное, хозяину комнаты нравилось подолгу рассматривать скульптуру с разных ракурсов. Содержимое витрин заинтересовало Андреса. Здесь была целая коллекция старинных кукол, оловянных фигурок, моделей самолетов и ракет, в шкафах стояли коробки с видеоиграми и великое множество калейдоскопов и каких-то сложных оптических систем, назначение которых Андрес так и не смог угадать.

Затем он нашел спальню. Здесь была огромная овальной формы кровать в алькове, покрытая мягким черным пледом, рядом с ней — два небольших шкафчика на колесах, в ящиках которых валялись разные баночки и флаконы с кремом, духами, одеколоном, массажным маслом и всевозможными таблетками. Напротив кровати прямо на дверях красовалось большое зеркало. Был тут и платяной шкаф, в котором висели пижамы и халаты. Все вещи были дорогими, с ярлычками известных фирм. Из спальни дверь вела в туалет, также оборудованный со всевозможными удобствами.

Одним словом, квартира была некогда обитаема, но вот понять, кто в ней жил, было совершенно невозможно. Андрес вернулся в гостиную и обнаружил еще одну дверь — она вела в вестибюль. Не без внутреннего страха он подошел к входной двери и повернул ручку. Что если дверь не откроется? Но она покорно открылась, бесшумно отъехав в сторону. И Андрес увидел, что лестничная площадка не пуста: там стоял мужчина средних лет с всклокоченными седыми волосами и лицом, хранившим какое-то детское удивленное выражение. Посетитель откашлялся и тихим голосом сказал:

— Я уже давно вас поджидаю. У вас все в порядке?

Бывший библиотекарь замялся.

— Мы кажется незнакомы… — сказал он наконец. — Я Андрес Рамзес…

— Незнакомы? — перебил его посетитель. — А как же вчера… Ах да, у вас было так много новых впечатлений, так что я ничуть не удивлен, что… Я Фелипе Кастанеда, ваш секретарь, и жду ваших распоряжений.

Растерянный Андрес отступил назад, и незнакомец вслед за ним вошел в квартиру, после чего Андрес пригласил его в гостиную.

— Значит, мы познакомились вчера, и вы ожидаете моих распоряжений, — бормотал он. — Сколько же я проспал? Ну хорошо, в любом случае я рад снова увидеть вас. Да… Только я еще не совсем понимаю… Я еще не привык к своему новому положению… Вероятно, вы сможете мне объяснить… Эта квартира… Как я здесь оказался?

Фелипе казался чрезвычайно удивленным:

— Простите, но я едва ли могу ответить на ваш вопрос. Я не вправе вмешиваться в вашу личную жизнь.

— Ну хорошо, допустим, — Андреас опустился в кресло. — Тогда вы могли бы по крайней мере рассказать мне о моих новых обязанностях.

— О ваших обязанностях? Но я не должен ими интересоваться. Это было бы превышением полномочий. Я просто должен выполнять ваши распоряжения, вот и все.

Андреас глубоко вздохнул.

— Хорошо, — повторил он терпеливо. — Тогда скажите мне, у кого достаточно полномочий, чтобы вести меня в курс дела.

— Я не знаю, чего вы от меня хотите, — обиженно сказал Фелипе. — Наверное, мне лучше уйти. Если я вам понадоблюсь, вы можете вызвать меня через коммуникатор.

С этими словами секретарь откланялся и покинул квартиру. Андресу оставалось только развести руками. Он пытался вспомнить, о чем говорили вчера Дольф Букминстер и Стиг Адонис, но все было тщетно. Вправе ли он просить их освежить его память? И еще эта женщина… Кордула Леандер. Она казалась такой дружелюбной. Может быть, попросить ее о помощи?

И все же он решил начать с Адониса. Андрес запросил у коммуникатора адрес государственного секретаря и, к своему огромному удивлению, немедленно получил не только адрес, но и самый подробный план жилого комплекса с указанием кратчайшего маршрута от его квартиры до квартиры Адониса.

Следуя этому маршруту, он вышел из своей квартиры, сел в лифт, поднялся на два этажа, прошел несколько сотен метров по длинному коридору и оказался перед дверью Адониса. Государственный секретарь был дома и тепло приветствовал Андреса:

— Как хорошо что вы зашли!

Гостиная Адониса была обставлена пневматической мебелью, окрашенной в коричневые и оранжевые тона. Через всю стену протянулось огромное панорамное окно, из которого открывался чудесный вид на парк и старый город. В квартире звучала негромкая успокаивающая музыка.

Андрес поспешил выразить свое восхищение вкусом хозяина, а затем осторожно начал:

— Для меня так странно вновь приступить к работе после пятнадцати лет бездействия…

Стиг кивнул:

— Да, я понимаю. Особые обстоятельства требуют особых мер. Я тоже не принадлежу к тем, кого называют незаменимыми, я также шесть лет провел вдали от дел. Скажу вам честно: это были не худшие годы. И все же, с другой стороны, я научился находить наслаждение и в этой жизни. Здесь вы все время находитесь в центре событий. Все вокруг так стремительно меняется.

— Да, мне это тоже начинает нравиться, — сказал Андрес. — Но признаться, я никогда не думал, что мне выпадет подобная честь.

— О, прошу вас. Не преуменьшайте своих способностей!

Стиг всплеснул руками, и мягкий диван заходил под ним волнами.

— Я чувствую себя неготовым, — гнул свое Андрес. — Такие разительные перемены, так много новых впечатлений… Господин Букминстер был вчера так любезен… И все же, не могли бы вы проинструктировать меня еще раз? На случай, если я упустил из виду что-то важное.

Стиг удивленно вскинул брови:

— Проинструктировать вас? Но я не считаю себе вправе вмешиваться в вашу работу. Могу только сказать, что мы всецело полагаемся на ваш профессионализм и ждем от вас смелых, масштабных, скажу больше, эпохальных решений. Вы лучший специалист в своей области. Мы задействовали СИСКРИН — систему скрининга, и она выбрала вас из тысяч возможных кандидатур. Мы уверены, что только вы можете решить нашу проблему. Но простите, я не предложил вам ни чая, ни кофе. Или вы хотите чего-то другого?

Андрес в растерянности помотал головой, но Стиг уже повернулся к нему спиной и склонился над пультом СИОКУС. Через несколько секунд открылась ниша бара, Стиг взял два коктейля в высоких стаканах и протянул один из них Андресу. Тот машинально пригубил — напиток был бодрящим, с приятной кислинкой.

— Я хотел бы также узнать кое-что насчет моей квартиры…

— Вы чем-то недовольны? — быстро переспросил Стиг. — Она класса IB, точно такая же, как и моя. Окна на южную сторону.

— Да, но обстановка…

— А-а, все понятно. Ее обставляли в соответствии со вкусами бывшего владельца. Разумеется, вы можете менять все, что вздумается. СИОКУС окажет вам необходимую помощь.

Андреас поблагодарил государственного секретаря и спросил, кто же был прежним владельцем квартиры. Стиг поморщился:

— О, это был ваш непосредственный предшественник, Осип Турандот.

— Если он был моим предшественником, возможно, мне стоит встретиться с ним для того, чтобы он лично передал мне дела, — предложил Андрес.

Стиг покачал головой:

— Нет, думаю, в этом нет необходимости. Я уверен, вы сами гораздо лучше Осипа разберетесь в порученном вам деле. Вы высоко квалифицированный библиотекарь, и я еще раз прошу вас не принижать своих способностей. Чужие советы только запутают вас. Используйте собственные методы.

— А что случилось с Осипом? — спросил Андрес как бы невзначай. — Где он сейчас?

Стиг вздохнул:

— Осип работал с нами много лет, и мы оказывали ему большое доверие. Но потом неожиданно все изменилось. И сейчас его нет с нами, — государственный секретарь встал, давая понять, что визит окончен. — Мой вам совет — выбросите все это из головы! — сказал он с улыбкой, пожимая руку Андресу. — С вашей помощью, я уверен, мы начнем все с чистого листа и добьемся успеха. Прощайте, желаю всего наилучшего!

По раскаленному песку ползло странное существо, размером со спичечный коробок и высотой примерно в две человеческих ладони. У существа была дюжина тонких суставчатых ножек, которые оно раскидывало веером вокруг своего тела. Головы у него не было, и все же когда существо замирало, поднимало переднюю пару ножек и начинало поводить ими из стороны в сторону, создавалось впечатление, что оно осматривается, а возможно, вынюхивает воду или пищу.

Время от времени оно почти целиком зарывалось в пыль, потом вылезало, и его тело посверкивало металлическим блеском в лучах заходящего солнца. Вот оно обогнуло каменную глыбу и начало двигаться зигзагом, рыская вправо-влево, как будто хотело найти источник заинтересовавшего его запаха. Вот оно и в самом деле поймало нужное направление и без колебаний устремилось вперед. Еще несколько десятков метров, и существо замерло рядом с неподвижно лежащим, безжизненным человеческим телом. Промедление длилось всего несколько секунд, потом существо снова заерзало, обежало вокруг человека, прикоснулось одной из ножек к его лицу. Внезапно послышался треск, и камни под существом начали оползать, осыпаться. Песок рекой полился со склонов растущего на глазах холма. Из-под земли на поверхность поднималось что-то по настоящему крупное и массивное.

За последние тысячелетия могучие экваториальные ветры и поднятые ими песчаные бури тщательно прочесали покрытое известковыми отложениями дно древнего моря. Они выискивали все слабые места, разрушали мягкие породы и выметали обломки, и скоро в глубине, под слоем песка, образовалась целая сеть тоннелей.

И вот сейчас из одного такого тоннеля на поверхность выбрался немолодой коренастый человек. У него были полные губы, темные волосы с проседью, он сутулился, отчего его мускулистые руки казались слишком длинными, особенно по сравнению с его небольшим полотно сбитым телом. Прищурившись, человек внимательно посмотрел по сторонам, затем склонился над Андресом. Присмотревшись, он заметил, что крылья носа у того слегка подрагивают, а грудная клетка едва заметно, но размеренно поднимается и опускается. Пришелец положил Анресу руку на лоб, и тот медленно открыл глаза.

— Ага, значит ты меня все же нашел, — сказал пришелец. — Вот уж не думал! Я был уверен, что ты ни за что не догадаешься.

Андрес перевернулся на бок и закашлялся.

— Осип! — прохрипел он. — Я и сам думал, что ошибся.

Полежав немного, он отдышался и нашел в себе силы сесть. По всей видимости, он провел на солнцепеке не так уж много времени. И все же Андресу казалось, что с тех пор, как он без сил и без надежды опустился на землю, прошла целая вечность. Он посмотрел вокруг. Все та же безжизненная пустыня, окаменевшие остатки коралловых рифов, скелеты огромных рыб. Откуда же взялся здесь человек? Направляясь сюда, Андрес полагал, что найдет маленькую станцию, параболическое зеркало, чтобы собирать солнечную энергию, пару бараков, лабораторию. Ничего похожего. И все же Осип был здесь, а значит, ничего непоправимого не произошло. Андрес не ошибся. Место было правильным, осталось определить лишь время события.

Тем временем Осип поднялся на ноги и протянул своему гостю руку:

— Ты можешь встать? Не скажу, что рад тебя видеть, но смиряюсь с неизбежным. Пойдем!

Сознание собственной правоты придало Андресу сил, и он поднялся на ноги.

— Кстати, вид у тебя довольно удивленный, — продолжал Осип, поддерживая Андреса за плечи. — Чего ты ожидал? Хотел найти здесь город? Силовой купол? Или дворец? Развевающиеся флаги, небольшой женский хор, красная дорожка, а?

Андрес только покачал головой.

— Честно говоря, я бы тоже не отказался от дворца, — засмеялся Осип. — Но как подумаю обо всех этих спутниках, что кружат над головой… Приходится принимать меры предосторожности.

Вместе они взобрались на невысокий пологий холм, и Андрес увидел на одном из склонов отверстие овальной формы, достаточно большое для того, чтобы в него мог пролезть человек. Когда они подошли ближе, Андрес с удивлением понял, что из отверстия идет поток прохладного воздуха. Осип первым нырнул в темный тоннель, Андрес последовал за ним.

Тоннель постепенно расширялся, и скоро они оказались в огромном и темном зале. Отсюда вниз вел еще один тоннель, на стенах которого были выбиты широкие ступени. Передохнув, Андрес продолжил спуск. Они преодолели уже более тридцати ступеней, когда он заметил, что становится светлей. Еще несколько секунд, и они оказались в небольшой комнате. Ее стены были затянуты темно-красным шелком, на полу лежал толстый ковер, на низком ложе в углу возвышалась целая горя подушек. Комнату освещали около полудюжины светильников, сделанных в виде старинных масляных ламп.

— Ну что ж, располагайся! — предложил Осип. — Ты снова удивляешься? Право, мог бы заметить, что я люблю комфорт. На самом деле, мои апартаменты не так уж велики, но мне удалось наладить самоподдерживающуюся систему жизнеобеспечения, а это, ты сам понимаешь, немаловажно. Кстати у меня тут неплохая кухня. Хочешь кофе или бульона? Хотя для начала я порекомендовал бы тебе подсоленный чай — старое доброе средство от обезвоживания. Он нажал на кнопку, в стене открылась ниша, откуда-то снизу вынырнул стакан, и через секунду в него полилась темная жидкость. Андрес послушно опустился на подушки.

— Ты сам удивишься, какие чудеса способна сотворить одна-единственная чашка чая, — сказал Осип, исподлобья разглядывая своего гостя.

Андрес по прежнему пребывал в полном неведении относительно своей миссии. Единственное, что удалось ему уяснить, так это то, что задание правительства было каким-то образом связана с его квалификацией библиотекаря. Из этого Андрес сделал вывод, что дальнейшие поиски ключей к разгадке стоит начать с библиотеки. Поэтому он вернулся в свою квартиру, чтобы узнать у коммуникатора кратчайший маршрут, и вновь отправился на разведку.

Он пересек парк, время от времени задирая голову и вглядываясь в кроны высоких деревьев. Этот пережиток древнейших времен завораживал его, заставляя ощущать странный холодок в груди. Стволы более метра в обхвате, ветки в руку толщиной, густая темная зелень, небольшая оградка вокруг ствола и табличка с надписью по-латыни: «Sequoiareconstructa».

Все прочие парковые сооружения не привлекали внимания Андреса, и он спешил вперед, подгоняемый собственными мыслями.

Резиденция правительства находилась на окраине парка. Оно было сооружено в нарочито конструктивистском стиле, выглядело несколько экстравагантным и тем не менее прекрасно вписывалось в окружающий его первозданный ландшафт. Вдоль каждого из этажей здания тянулись огромные панорамные окна, за которыми можно было разглядеть пышные зимние сады со множеством фонтанов и водяных каскадов.

Обойдя резиденцию, Андрес оказался перед зданием библиотеки. Здесь было не так уж много окон — большинство помещений библиотеки представляли из себя хранилища с постоянным искусственными микроклиматом, который позволял сохранять неповрежденными старинные микрофильмы или современные электронно-спиновые носители, требующие хранения при температуре, близкой к абсолютному нулю. Но здание библиотеки имело и свои архитектурные достоинства: стены изгибались мягкими волнами, и казалось, что постройка находится в непрерывном движении, оставаясь при этом неподвижной. Андрес подошел ближе и невольно взглянул на юго-восточное крыло, где прежде располагался его кабинет. Затем он поднялся по дюжине невысоких ступеней, глубоко вдохнул и потянул за дверную ручку.

Дверь послушно открылась, и он вошел в фойе, размышляя о том, что понятия не имеет о мерах предосторожности и правилах внутреннего распорядка, принятых сейчас в библиотеке. Что если его остановит охрана? Надо будет сразу попросить проводить его в администрацию и там объяснить все руководству. В случае чего можно будет сослаться на распоряжения государственного секретаря — администрация, скорее всего, в курсе его нового назначения и, возможно, ему удастся выведать у них что-то важное. Однако в фойе не было ни души, только тускло светился огромный экран диалогового терминала. Андрес подошел к терминалу, приказал вывести на экран план здания и попытался найти административный отдел. Это ему удалось, и более того, если верить терминалу, в отделе был кабинет принадлежащий Андресу 822 Рамзесу. Ну и ну! Кабинет находился на одном из верхних этажей, и Андрес направился к лифту.

Он нажал кнопку, загорелась красная лампочка, из шахты послышался зловещий скрежет. Андрес подождал полминуты, снова нажал на кнопку. На сей раз вообще никакого ответа. Он выждал еще две минуты, а затем решил попробовать разыскать охрану. В конце концов руководству библиотеки необходимо знать о поломке лифта. Наугад он толкнул одну из дверей выходящих в фойе и оказался в кладовке, заваленной множеством картонных папок. Вторая и третья двери вели в совершенно пустые и темные помещения.

Тогда он решил подняться по лестнице на следующий этаж. И снова не обнаружил ни единой живой души — только пустые и темные комнаты. «Да есть ли вообще в этом здании люди? — испуганно подумал он. — Может быть, сегодня выходной день? Или просто все уже разошлись по домам? Но нет. В библиотеке всегда должны оставаться дежурные». Андрес снова потыкал в кнопку вызова лифта и вновь ничего не добился. Тогда он стал подниматься выше, вслушиваясь в гулкое эхо собственных шагов. Внезапно слева из темного коридора ему послышался какой-то шорох. Андрес птицей взлетел на последние ступени. Прижался спиной к стене, осторожно шагнул вперед. Никого и ничего. Он поднялся на второй, затем — на третий этаж. И тут он снова услышал шорох и тихий, едва различимый звон. Как будто кто-то бил обернутым тканью молоточком в крошечный гонг. Андрес резко повернулся и успел заметить, как двери лифта медленно закрываются. Затем кабина поехала вниз и не возвращалась, сколько бы он ни давил на кнопку вызова.

Андрес пожал плечами, вздохнул и продолжил подъем.

Наконец он добрался до восьмого этажа и попытался вспомнить план, чтобы выбрать нужное направление. Он прошел вдоль пустого коридора и обнаружил в конце еще одну небольшую лестницу, которая, по его расчетам, должна была привести его прямо в администрацию.

Однако и этот отдел оказался пуст и безлюден. Андрес быстро, почти бегом обошел все комнаты. Он чувствовал раздражение и беспокойство, которое начинало перерастать в страх. Внезапно за одной из дверей он обнаружил еще одну лестницу. Узкая металлическая винтовая лесенка уводила куда-то вверх, и Андрес услышал, как там, на верхнем этаже, играет негромкая музыка. Может быть, там есть люди?

Когда Андрес побежал по лестнице, она завибрировала, и ему пришлось покрепче ухватиться за перила. Лестница сужалась, и вскоре ему пришлось буквально встать на четвереньки. Но музыка звучала еще громче, и это придавало ему сил и решимости. Очень тихо и осторожно, чтобы не спугнуть неведомого обитателя комнаты, Андрес преодолел последние ступеньки и открыл дверь с табличкой «Бюро».

В первый момент он просто ничего не мог понять, затем ему показалось, что он попал на светомузыкальную инсталляцию неведомого мастера. Или может быть это была компьютерная запись чьего-то выступления? В воздухе реяли белые, черные и серебристые пятна и ленты, комнату пронизывали вспышки криптонового лазера. Когда глаза Андреса привыкли к темноте и всполохам огней, он разглядел в глубине комнаты два мягких кресла-суспензора и маленький круглый столик из стекла и металла. Над ними колыхался серебристый световой балдахин. Пол был покрыт искусственной травой, на стенах по всему периметру помещения висели серебристые пирамиды цветопроекторов. Комната была оформлена в стиле Лог-арта с элементами Мап-арта — Андрес разглядел и многочисленные флюоресцирующие картины на стенах, и кибернетические скульптуры в нишах, которые медленно меняли свою форму, повинуясь прихотливой мелодии.

Вспышки света были такими яркими и неожиданными, что Андрес решил не полагаться на зрение, он схватился одной рукой за стену. Вторую выставил перед собой и пошел вперед, как слепой, стараясь держаться у стены. Так он добрался до столика и начал обходить его. Помещение было намного больше, чем показалось ему сначала. Держась одной рукой за столик, он дотянулся другой до кресла, от этого движения оно заколыхалось, и Андрес на несколько секунд потерял равновесие. К счастью кресло тут же придвинулось к нему поближе и застыло и он смог вновь опереться на мягкую бархатистую поверхность и встать на ноги. Прямо перед его глазами на стене оказались пять небольших картин в стиле Мап-арта, абстрактные фигуры на них симметрично переливались и меняли очертания. Дальше он заметил маленькое окно, добрался до него и несколько секунд созерцал панораму города, черпая в этом привычном виде силы и уверенность.

Между тем музыка изменила свой характер — теперь из невидимых динамиков доносились медленные протяжные последовательности чистых тонов, перемежающиеся стремительными хроматическими гаммами. Одновременно в воздухе начал распространяться нежный сладковатый запах цитрусовых, поднимающий настроение и вызывающий одновременно бодрость и приятное расслабление. Наверное, благодаря этому аромату, Андрес остался спокойным, когда внезапно заметил два глаза, наблюдающие за ним из темноты. Там, у дальней стены, стоял огромный диван. Человек, сидевший на диване, пошевелился, негромко рассмеялся, приветственно взмахнул рукой, и в этот момент Андрес узнал таинственного наблюдателя. Это была Кордула, собственной персоной. Андрес осторожно устроился рядом с ней на мягчайшем, как облако, диване и полностью расслабился, отдавшись во власть электростатических сил, поддерживающих их тела над землей. Кордула была в длинном черном платье, и он практически не видел ее, но одно воспоминание о ее красоте, заставило Андреса почувствовать, что кроме электростатических полей дивана в этой комнате присутствует некое довольно сильное магнетическое притяжение.

— Здесь так красиво… — сказал он негромко. — Просто чудесно. Этот свет… эти необыкновенные краски. Не ожидал увидеть здесь что-то подобное.

— Да, Осип был особенным, — со вздохом сказала Кордула. — Мы готовы были исполнить любой его каприз, но он всегда хотел еще больше. Мне так жаль.

Она откинула со лба прядь волос, и они блеснули фиолетовым в лучах лазеров. Андрес чувствовал себя необыкновенно спокойно и радостно. Как приятно говорить с кем-то, кто так хорошо тебя понимает. Он ощущал такое доверие к Кордуле. Этот приятный запах… и тепло женского тела… «Если все так чудесно начинается, чем же это закончится?» — подумал он.

— Ты хорошо знала Осипа? — лениво спросил Андрес.

— О да, очень хорошо. Когда он впервые пришел сюда… Я старалась ему помочь, ты ведь знаешь, начинать всегда трудно. Мы делились друг с другом мыслями, мы были так близки… До тех пор, пока…

Она замолчала и только низко опустила голову. Ее плечи вздрагивали. Неужели она плачет?

— До тех пор, пока… — повторил Андрес. — Пока что? Ты не хочешь рассказать мне, что было дальше?

Кордула вновь вскинула голову, и ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Андреса.

— Осип мог быть по-настоящему жестоким, — сказала она. — Говоря по чести, иногда он казался мне извращенцем. Да, он был извращенцем.

Она опустила глаза, как будто стыдилась собственных воспоминаний, потом вновь взглянула прямо на Андреса.

— Ну а ты? — спросила она резко. — Как насчет тебя? Ты можешь быть верным? Ты знаешь, что такое преданность? Честь?

Андрес не отрывал глаз от ее губ. В лучах лазера они горели, как два раскаленных угля.

— Ты можешь довериться мне, — шептала Кордула. — Ты ведь не будешь лгать, если я спрошу тебя кое о чем?

Андрес не собирался ей лгать, но он сомневался в том, что вообще сможет что-то ей ответить, — он чувствовал сильное головокружение и думал лишь о том, что хотел бы вечно видеть это прекрасное лицо.

— Почему ты пришел сюда? — едва слышно спросила Кордула. — Что ты намереваешься делать? В чем твоя миссия? Ты можешь сказать мне всю правду, я так хочу помочь тебе!

В чем его миссия? Вопрос звучал так нелепо, что Андрес и в самом деле не знал, что ответить. Потом темнота сгустилась перед его глазами, и он уже не видел Кордулы, зато лица Дольфа Букминстера, Клиффа Бернстайна, Стига Адониса и Фелипе Кастанеды закружились перед ним в бешеном танце. Он пытался отогнать от себя эти видения, но оказалось, что все его тело до самой шеи парализовано и он не может даже повернуть голову.

— Кто тебя вызвал? Что ты намерен делать? Откуда ты узнал о Документе? Как его найти?

Андрес слышал множество голосов, но никак не мог понять, кто говорит. Не Кордула, это точно — голос был мужской. Кто это — государственный секретарь? Глава правительства? Они просили, они настаивали. И как охотно он отозвался бы на их просьбу, если бы и в самом деле хоть что-то знал! Губы Андреса шевелились, но он не мог выговорить ни слова. И одновременно он чувствовал, что буквально убивает новых друзей своим молчанием. Ему было так стыдно!

— Что ты знаешь о Документе? На кого ты работаешь? — не унимались голоса.

Вопросы звенели в ушах Андреса, кровь била в виски. И все же он не знал ответов и не мог произнести ни слова. Это было ужасно.

И вдруг снова заговорила Кордула:

— Зачем вы его мучаете? Разве вы не видите, что он устал?! Разве вы не видите, что он сам хочет нам помочь?

— Ты что, на его стороне?! — взревели мужчины. — Имей в виду, это тебе дорого обойдется!

Послышались рыдания Кордулы. Андреас собрал остаток сил и попытался повернуться в ее сторону, но все было тщетно. Он чувствовал себя таким слабым, таким беспомощным… И это было еще ужаснее, чем весь этот допрос. Единственное что он мог — опустить веки и вообразить, что он спрятался в непроницаемой капсуле. Он не хотел больше ничего видеть и слышать. А в ноздри по-прежнему бил сладковатый запах.

Андрес очнулся. Он лежал на диване, а Кордула, склонившись над ним, протирала его лицо влажным платком. Из вентиляционного отверстия под потолком лился поток прохладного свежего воздуха. На столике рядом с диваном стояли два бокала и несколько бутылочек и фляжек.

— Ах, ты уже очнулся, как хорошо! — воскликнула женщина. — Садись, выпей!

Андрес все еще ощущал сильную слабость, он пил воду маленькими глотками, боясь поперхнуться.

— Что случилось? — спросил он наконец. — Что со мной?

— Ты просто потерял сознание, — объяснила Кордула, колдуя над бутылками. — Наверное, этот аромат оказался для тебя слишком сильным. Мы были неосторожны, потребуется время, чтобы ты привык…

— А где остальные? — прервал ее Андрес. — Ну, те, которые задавали вопросы? Почему они…

Кордула быстро положила ладонь ему на губы, потом на лоб.

— Ах, бедняжка! Это был просто страшный сон. Ты весь дрожал, как будто боялся чего-то. Лучше забудь об этом.

Она снова подала ему бокал, но Андрес отвел ее руку. Силы постепенно возвращались к нему, и он чувствовал все возрастающий гнев. Потянувшись вперед, он рукой смел со стола все бутылочки и флажки. Кордула пыталась удержать его, ее волосы упали ему на лицо, грудь оказалась совсем близко от его груди, но сейчас ее прекрасное тело было лишь помехой, преградой на его пути, и Андрес ощущал только раздражение. Ему не нравилось, что она пытается им управлять. Она или кто-то другой, кто-то из таинственной элиты города, из тех, кто зовут себя Незаменимыми, и намерены использовать его в своих целях. Да кстати, что это за цели? Ведь он пришел сюда именно для того, чтобы найти ответ.

Андрес поднялся на ноги и вновь пошел вперед, поминутно спотыкаясь о всевозможные препятствия — столики, кресла, складки ковра. Ему казалось, что он идет по каменистой осыпи в горах. Ладно, этот загадочный Осип любил развлекаться, это мы уже поняли. Но должен же он был хоть иногда работать! Тогда здесь должны остаться документы, записи, хоть какие-то свидетельства его деятельности!

Андрес начал обыск, на чем свет кляня темноту. Кордула семенила за ним мелкими шагами и, кажется, не решалась произнести ни слова. Наконец он обнаружил письменный стол, последовательно открыл все ящики и не нашел ни клочка бумаги, ни одного информационного носителя — стол был девственно пуст. Андрес повернулся к Кордуле.

— Я понимаю, что я чего-то не понимаю, — сказал он сердито. — Да, конечно, последние пятнадцать лет я вел несколько уединенную жизнь и почти не общался с людьми. Наверное, за эти годы в городе многое изменилось, и теперь мне трудно вас понять. Может быть, мне не стоили возвращаться. После стольких лет безопасности свобода может оказаться слишком опасным приобретением. И все же я хочу понять, что происходит. Вот, например, ты? Ты принадлежишь к Незаменимым?

Кордула отшатнулась.

— Кто же это знает? — сказала она тихо. — Такое право надо заслужить. Если тебя сочтут достойным доверия, ты тоже попадешь в их число. Если ты сможешь сделать то, чего от тебя ждут…

— Чего от меня ждут?! — воскликнул Андрес. — Как я смогу что-то сделать, если понятия не имею, о чем идет речь? Что я должен сделать? И что ты делаешь здесь?

— Я здесь, чтобы помочь тебе, — со вздохом сказала Кордула.

— Помочь мне в чем?

— Что значит «в чем»? — удивилась женщина. — Разве ты не библиотекарь? Естественно, ты должен принять руководство над библиотекой. Это очень важно для нас. Кто-то должен сохранять знания, накопленные за тысячелетия и собирать новые знания. Это ведь твоя специальность, не так ли?

Андрес кивнул.

— Тогда в чем проблема? Вряд ли ты будешь перегружен работой. Наш мир очень стабилен, новых знаний почти не появляется. Что может случиться? Или до тебя дошли эти слухи о грядущих переменах? Но это же смешно! В любом обществе есть свои смутьяны, рано или поздно их вычислят и вылечат.

— Мне кажется, ты не понимаешь, о чем говоришь, — возразил Андрес. — Конечно, я умею работать с базами данных, с кодировками. Я умею оформлять картотеку, знаком с программами-переводчиками и так далее. Но я не смогу справится с библиотекой, вроде этой. Это крупнейшая библиотека в мире, в ее архивах хранятся сведения о развитии науки и искусства за последние тысячелетия. А еще миллионы симуляторных и учебных программ. Здесь должны работать сотни, если не тысячи людей. А ты думаешь, я справлюсь со всем этим один? Вот это действительно смешно! — Он едва не срывался на крик. — Это величайшая библиотека в мире, понимаешь?! Сюда стекаются данные со всего света! А между тем все бюро пусты, а бывший библиотекарь развлекался на рабочем месте цветомузыкой! Это действительно смешно!

Андрес размахивал руками, и в такт его движениям в воздухе вспыхивали и гасли разноцветные пятна. Спору нет, все эти развлечения могли доставить массу удовольствия, но убивать на это целые дни?!

Кордула внезапно обняла его, прижавшись к нему так плотно, что он едва мог различить черты ее лица.

— Не думай больше об Осипе, — зашептала она, — Что тебе за дело до него? Ты сам можешь поступать так, как тебе заблагорассудится. Теперь ты здесь хозяин.

— Я хозяин здесь? Да этой библиотеке семьдесят тысяч лет! В нее вложен труд миллионов людей. А что с ней стало сейчас? Я должен буду набрать новых сотрудников, но я понятия не имею, где их взять. Для начала действительно было бы неплохо познакомиться с методами работы Осипа. Неужели он справлялся с этим хозяйством? Мне кажется, это не в человеческих силах.

Кордула всплеснула руками:

— Ну, не стоит так волноваться. Конечно, хорошо, что ты так ответственно относишься к своей работе. Но от тебя не ждут какого-то титанического труда. Мне кажется, ты еще не освободился от некоторых иллюзий. Ты действительно думаешь, что утонешь в потоке новых данных, если не наймешь пару тысяч сотрудников? Милый мой, успокойся. Наука давно уже погрузилась в спячку, а люди искусства теперь сами занимаются копированием и распространением своих произведений. Что же касается хранения данный, то здесь все настолько автоматизировано, что тебе не придется об этом думать. Больше того, в эту библиотеку уже давным-давно не поступало ни одного запроса. Тебе нужно только взойти на трон и царствовать.

— Ах вот оно что? — протянул Андрес. — Выходит, Осипу такой образ жизни был по душе? Кажется, он уделял больше внимания своей любовнице, чем библиотеке? Значит, на самом деле я никому не нужен?

— Милый, но во всех прочих министерствах и ведомствах дела обстоят точно так же, — с улыбкой отозвалась Кордула.

Андреас внезапно вновь почувствовал слабость и рухнул в кресло.

— Наверное, с меня хватит на сегодня, — пробормотал он.

— Может быть, ты хочешь ознакомиться с работой аппаратуры? — спросила Кордула.

— Не думаю, что в этом есть хоть какая-то срочность, — отмахнулся Андрес.

— Ну хорошо, тогда пойдем, — и Кордула помогла ему подняться.

Они прошли сквозь парк, наслаждаясь вечерней свежестью, и Андрес почувствовал, как силы возвращаются к нему.

— У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? — спросила Кордула.

Андрес покачал головой.

— Тогда может быть, займемся любовью? — непринужденно предложила женщина.

— Пожалуй, — согласился Андрес.

Он был немного удивлен, но удивлен приятно. Говоря по чести, он настроился на длительное ухаживание, с постепенным узнаванием будущего партнера, постепенным вхождением в резонанс. Но Кордула решила иначе, и он понял, что ничего не имеет против. Такое стремительное развитие отношений приятно щекотало нервы.

Кордула жила в том же доме, что и большинство членов правительства. Они поднялись на лифте на второй этаж, и Андрес хотел откланяться, но женщина схватила его за руку. «Не будь же ребенком! — воскликнула она. — Ты только взгляни на мою кровать, и ручаюсь, тебе не захочется уходить!»

Андрес смутился: в своей прежней затворнической жизни он обычно пользовался в таких ситуациях коммуникатором — каждый из партнеров оставался у себя дома. В привычной комфортной обстановке они получали удовлетворение, не нарушая личных границ. Но, как оказалось, Кордула желала настоящей физической близости. Это показалось Андресу немного рискованным — вдруг они разочаруются друг в друге, но отступать было поздно.

Квартира была оформлена в футуристическом стиле, стены затянуты серой тканью, пол покрыт фиолетовым ковром, и, что самое приятное, на всей обстановке лежала печать индивидуальности. Больше всего удивил Андреса коммуникатор — вернее, это была целая стена мониторов с огромным голографическим проектором и установкой объемного звучания.

Круглая кровать, на которую и в самом деле стоило взглянуть, стояла в алькове и была прикрыта золотистым пледом. Андрес прикинул, что она никак не меньше двух метров в диаметре.

Кордула щелкнула выключателем, свет немного померк, в комнате зазвучала приятная чарующая мелодия. В следующее мгновение женщина скинула одежду, и Андрес вдруг почувствовал, что краснеет. Все же он был несколько старомоден, и ему неприятно было чувствовать себя ведомым, избранным, послушным. Но и в этой ситуации была своя прелесть, и Андрес не мог не признать, что ощущает сильнейшее возбуждение. При этом музыка успокаивала, сообщала его чувствам гармонию и соразмерность, и он немного помедлил, любуясь телом своей партнерши.

— Ну, где же ты? — Кордула погрузила пальцы в курчавые черные волосы, покрывавшие ее лобок, и подмигнула Андресу.

Он лег рядом и начал ласкать ее, пьянея от прикосновений. Постепенно свет совсем померк, но мелодия осталась, тихая и властная, как биение крови, и Андрес чувствовал, что его тело становится легче пуха. Ему казалось, что он спит и в то же время бодрствует, и постепенно в сознании осталось лишь одно: ощущение восторга от полного слияния с другом человеком, настоящая эмоциональная буря, порожденная глубокой близостью, экстаз вспыхнувший, как искра, от прикосновения кожи к коже, и затем, когда все было закончено, — величайший покой, пустота, расслабленность, отрешенность от всего внешнего…

Это было невероятно хорошо, близко к пределу того, что может вынести человеческое сознание, не впадая в транс. И все же Андрес очнулся, осторожно поднялся, стараясь не потревожить Кордулу, и отправился на поиски своей одежды.

От былого умиротворения не осталось и следа, наоборот, теперь он ощущал странную нервозность, и когда наконец отыскал свою одежду и принялся застегивать рубашку, то заметил, что его руки дрожат.

Внезапно за его спиной раздался веселый смех. Андрес резко обернулся и увидел на экране одного из мониторов личико Изы.

— Кажется, я тебя застала врасплох! — проворковала она.

Андрес, и в самом деле до предела смущенный, подошел ближе к коммуникатору.

— Что это значит? — спросил он сурово. — Как ты здесь оказалась?

— Я нахожусь в таком месте, откуда можно наблюдать за всеми, — ответила она, ничуть не смущаясь. — А если что-то можно сделать, то рано или поздно это обязательно будет сделано.

— Ты не имеешь никакого права наблюдать за моей интимной жизнью, — проворчал Андрес. — Чего ты от меня хочешь?

— Ну зачем ты сердишься? — вздохнула Ида. — Неужели ты злишься, что я посмотрела на твои игры с Кордулой? Скажи, а ее кровать — это в самом деле что-то особенное, или она это выдумала, чтобы заманивать мужчин?

— Чего ты от меня хочешь?!

Иза вновь рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй.

— Когда мы будем с тобой вдвоем, я все тебе подробно расскажу. Ну пожалуйста, не сердись, я и в самом деле нахожу тебя очень симпатичным.

Как ни странно, но Андрес снова ощутил возбуждение, как будто не было недавнего экстаза с Кордулой.

Тем временем Иза продолжила:

— Имей в виду, я использую инфракрасный датчик, так что твое желание от меня не укрылось. Надеюсь, оно относится ко мне, а не к Кордуле с ее дурацкой кроватью. На самом деле, мне не нравится, когда к этим отношениям примешивают электронику, и тебе, надеюсь тоже. Думаю, мы и в самом деле должны встретиться.

Но едва она произнесла эти слова, как экран начал меркнуть.

— Стой! — воскликнул Андрес. — Где ты? Как мне найти тебя?

— А ты сам догадайся! — ответила она. — Это не так трудно, как тебе кажется.

Экран погас, и внезапно Андрес почувствовал себя одиноким и потерянным. Что он делает здесь, в чужой комнате? Осторожно он открыл дверь и вышел на площадку. Сейчас ему хотелось одного — добраться о своей комнаты и уснуть.

Андрес покачивался на мягких подушках и рассматривал удивительную комнату, в которой так неожиданно оказался. Теперь, когда напряжение последних дней и часов наконец отпустило его, он смог оценить те прекрасные вещи, которыми Осип обставил свои покои. Вся обстановка напоминала бывшему библиотекарю восточные сказки, как будто эти комнаты глубоко в скале были созданы руками джина из лампы Алладина.

Заметив его взгляд, Осип сказал с плохо скрываемой гордостью:

— Как видишь, теперь у меня достаточно времени, чтобы заниматься вещами, которые доставляют мне истинное наслаждение.

Он неторопливо раскурил длинный кальян и продолжал:

— Я неплохо тут устроился. Уезжая из города, я захватил с собой небольшую гелиевую электростанцию и трансформатор материалов, а также важнейшие системы управления и целый пакет программ. Так что мне никогда не бывает скучно.

— Как давно ты здесь? — спросил Андрес.

Но Осип сделал вид, что не расслышал вопроса. Он только посасывал мундштук и любовался цепочками пузырей, всплывавших в чаше с водой.

Наконец он снова заговорил:

— Ты только подумай: это же уникальная ситуация, никаких ограничений, настоящий пир свободы воли и духа. Неограниченное количество энергии, вода, которую производит трансформатор, я могу буквально выжимать ее из камней. Правда, я не пользуюсь грунтом с поверхности — он служит для маскировки, нельзя же забывать об этих проклятых спутниках. Но у себя под ногами я могу найти самые разные породы — гипс, уголь, кристаллическую воду. Ты даже представить себе не можешь, какие орнаменты можно порой увидеть, изучая эти структуры в электронный микроскоп. Вот где истинная красота!

— Как давно ты здесь? — повторил Андрес.

— Сначала я держал свой вездеход на плато, создавая для него воздушную маскировку. Понадобилось некоторое время, чтобы почувствовать себя здесь как дома. Но оказалось, природа обо всем позаботилась. Здесь скопились огромные залежи карбонатов и достаточно было нескольких простейших химических реакций, чтобы в толще скал образовались пустоты. Теперь тоннели тянутся на километры во все стороны.

— А где сейчас вездеход? В одной из пещер? — поинтересовался Андрес.

— Его больше нет! — Осип взмахнул рукой, как будто отбрасывая что-то несущественное. — Видишь ли, он мне больше не нужен. Было немного жалко рацию. Я иногда выходил в общедоступные сети и даже рисковал забраться немного глубже — в базы данных, которые открыты не для всех. Мне всегда нравилось играть с информацией, и я не мыслил себе жизни без коммуникатора. Но теперь я понял, что одиночество куда более интересно и ценно. Кстати, как ты меня нашел? Я не думал, что такое возможно.

Андреас наполнил свой стакан ледяной водой из кувшина, сделал глоток и сказал:

— Это было не так-то просто. Я долго блуждал в темноте, хотел уже бросить всю эту затею, но потом обнаружил первую подсказку и сам удивился тому, как легко и быстро все пошло.

Осип наклонился над низеньким столиком, разделявшим его и Андреса.

— Но ты уверен, что нашел все подсказки? Уверен, что все правильно понял?

— А что можно было понять неправильно? Я здесь — по-моему, это лучшее доказательство.

— Да, ты и вправду здесь, и я все еще не могу поверить своим глазам. Впрочем, все происшедшее имеет хорошую сторону. Хотя я привык к одиночеству, однако…

— Но теперь ты не одинок, и тебе больше не грозит опасность совсем одичать и забыть человеческий язык. Кстати, как ты пришел к такой идее — отправиться в пустыню? Ты не боялся совсем утратить связь с реальностью? Кто поправит тебя, если ты сделаешь ошибку? Кто напомнит тебе о том, что ты забыл? Как ты сможешь различить действительность и свои фантазии?

Осип задумчиво выпустил новую цепочку пузырей из кальяна.

— Что такое реальность, и что такое фантазия? — произнес он глубокомысленно. — Об этих вещах нечасто задумываешься, когда живешь в человеческом обществе. Но здесь, в пустыне, все по-другому. Что такое пространство, что такое время? Этого нельзя понять, пока находишься под куполом. Если твой распорядок дня расписан до мелочей, ты не задумаешься о том, что такое независимость, — тебе всегда надо будет спешить на массаж или медитацию, в бассейн или на занятия арт-терпией. Соглашаешься с такой системой распределения времени, и ты уже в системе. Но здесь… — Осип сделал широкий жест руками, как будто хотел обнять всю пустыню, — здесь ты по-настоящему свободен. Больше не существует никаких правил, законов, никакого распорядка…

— Кроме смены дня и ночи, — с улыбкой отозвался Андрес. — Кроме движения Солнца и Луны. Мне кажется, этот распорядок еще строже, чем то свободное расписание, которое мы назначаем себе сами.

— Ты прав, — сказал Осип после короткого раздумья. — В природе существуют свои ритмы, но они берут начало на заре этого мира. Здесь не так уж сложно проследить связи, и ученые давно это сделали. Луна вращается вокруг Земли, Земля — вокруг Солнца, а Солнце вокруг черной дыры посреди Млечного пути. Взаимодействие гравитационных волн и излучений образует ритм, под который танцует Вселенная от начала дней. Но наука уже закончилась — мы узнали все, что возможно, и все знания, в которых когда-либо нуждалось человечество, теперь хранятся в библиотеках и архивах. И все же эти знания ограничены. Любые измерения и эксперименты могут осуществляться лишь в хорошо знакомом нам пространственно-временном континууме — это клетка, из которой мы не сможем вырваться, если будем, как прежде, опираться только на логику. Но неужели не существует других способов познания, кроме измерений и экспериментов? Мы до сих пор верим словам Аристотеля о том, что знание получается путем мышления. Но это означает также — никакой музыки, никаких чудес, ни малейшего шанса выпрыгнуть за границы! И все же — взгляни на нас. Мы оба с тобой реалисты, а не мечтатели. И тем не менее мы сидим здесь и ждем. Чего? Ты знаешь, чего?

Андрес слушал Осипа очень внимательно; когда же тот, закончив речь, снова откинулся на подушки, Андрес долго молчал, пытаясь собраться с мыслями. В эти мгновения Осип показался ему фанатиком, человеком, который без колебаний отбросил и привычную жизнь, и само человеческое общество, чтобы последовать за своей мечтой. Он мог использовать любые средства для достижения своей цели, мог преступить законы и обычаи, этику и мораль и слушаться лишь собственного вдохновения. В нем было что-то от пророков былых времен, готовых принести любые жертвы ради того, чтобы достигнуть обетованного, или от основателей великих империй, несущих смерть и разрушение во имя созидания. Все эти люди могли двигаться лишь в одном направлении и при этом были свято убеждены в правильности своего пути. Именно эту убежденность Андрес заметил в Осипе, тот готов был делить людей на тех, кто ему помогает, и тех, кто стоит на его пути. Но было здесь и некое важное различие. Древние пророки и вожди, основатели царств и религий, преследовали, как правило, простые, понятные любому человеку цели. Именно это и воодушевляло идущие за ними толпы. Осип же был сознательно одинок и стремился выйти за границы реальности — туда, где не может быть ничего «простого» и «понятного». Андрес часто думал о таинственном Документе, гадая, не его ли содержание подвигло Осипа на экспедицию вглубь смертоносной пустыни. Он надеялся найти здесь ответы на многие вопросы, обнаружить нечто конкретное, некий артефакт, который можно использовать для дальнейших исследований и открытий. Но действительность оказалась совсем иной. Никаких намеков на какое-либо реальное «событие». Неужели Осип — пророк Невидимого и Неосязаемого?

Меж тем Осип отставил кальян, протянул руку к стене и нажал кнопку, приводящую в действие голографический проектор. Тут же, словно в ответ на заклинание «Сезам, откройся!», все стены превратились в зеркала, и Андресу снова показалось, что он очутился во дворце джина из «Тысячи и одной ночи». Зеркала заполняла извечная чернота космоса, словно они стали окнами в вечность и бесконечность. В них отражались звезды, протуберанцы неведомых солнц, облака звездной пыли, туманности. Энергия Большого Взрыва и гравитационные волны лепили из атомов новые солнца, скопления, галактики, вокруг звезд начали вращаться планеты. Постепенно стремительное движение звезд от центра замедлялось, потом они на какое-то время застыли в неподвижности и начали обратный путь. Теперь все, казавшиеся устойчивыми структуры, разрушались, звезды выбрасывали потоки ослепительной энергии, потом все сжалось в единый сверкающий шар, затем — в единую сверкающую точку, которая наконец вспыхнула в последний раз и канула в ничто.

На следующий день к Андресу с частным визитом явился Дольф Букминстер.

Они сидели в гостиной друг напротив друга, и Дольф нервно поглаживал кожаный подлокотник кресла. Потом он закурил сигарету, заказал у СИОКУСа тонизирующий коктейль и, казалось, немного расслабился.

— В сущности, мы все уже обсудили, — сказал он наконец, — остались только небольшие формальности. Я принес с собой все необходимые документы, и вы сможете на досуге их заполнить — здесь нет никакой спешки. Я пытался свести все бюрократические проволочки к минимуму, и все же…

Он виновато улыбнулся, развел руками и положил на стол довольно толстую пачку сброшюрованных листков. Потом снова глубоко вздохнул и продолжал:

— Однако при нынешних обстоятельствах все эти формальности действительно становятся второстепенными. Я хотел бы говорить с вами не как чиновник с чиновником, а просто как человек с человеком.

— О каких обстоятельствах вы говорите? — Андрес задал этот вопрос равнодушным тоном, стараясь ни в чем не выказать свою заинтересованность.

В самом деле, что за чрезвычайные обстоятельства заставляют главу правительства так нервничать и расшаркиваться перед скромным библиотекарем?

Букминстер достал из кармана флакончик с успокоительным спреем и принялся рассеянно вертеть в пальцах.

— Ну… вы, конечно же, согласны, что сейчас мы должны быть заодно. Поэтому я и предлагаю вам такой неофициальный разговор, который останется между нами.

Андреас кивнул. И Букминстер снова заговорил:

— Если вы… — он вдруг резко обернулся, потом глубоко вздохнул и снова посмотрел на Андреса. — Я допускаю, что вы явились сюда, чтобы занять мое кресло. Сразу хочу сказать, что в сущности я ничего не имею против. В конце концов этот пост… Разумеется, автоматика работает превосходно, и у меня нет причин жаловаться на компьютеры. И все же у меня не так уж много возможностей для реальной деятельности. И кроме того я чувствую себя таким одиноким. Так что, в глубине души я был бы только рад…

И он с несчастным лицом заерзал в кресле, пытаясь найти удобное положение.

— Занять ваше кресло? — повторил ошарашенный Андрес. — Право, я не думал…

— В самом деле? — оживился Букминстер. — В самом деле? Но я действительно не имел бы ничего против. Это было бы вполне логично. Что же касается притязаний министра энтропии, то я нахожу их просто смехотворными. Вы согласны?

На всякий случай Андрес кивнул с глубокомысленными видом.

— Я понимаю, что нам нужны перемены, преобразования, даже радикальная перестройка, — зачастил Букминстер. — Но на самом деле вы бы поразились, узнав как много рутины в работе правительства. Другое дело — Библиотека. Сейчас такие времена, когда голые факты могут оказаться гораздо важнее любых социологических теорий. Знаете, я сам увлекаюсь социологией и еще градостроительством. Но подумайте сами, — и он снова с беспокойством заглянул Андресу в глаза, — разве могу я надеяться найти практическое применение своим знаниям? Последние пятьдесят тысяч лет это интересно только историкам, и едва ли что-то радикально изменится на протяжении нашей жизни.

Андрес наконец почувствовал, что может поддерживать беседу.

— Мне кажется, — осторожно сказал он, — что и в области хранения и накопления информации за последние тысячелетия не появилось особенных новшеств. Мы пользуемся оптимальными методами, которые, строго говоря, не нуждаются в дальнейшем развитии.

— О, я ни минуты не сомневаюсь в этом! — воскликнул Букминстер. — Разумеется, вся система функционирует наилучшим образом. Но зачем же тогда вы пришли к нам?

Он испытующе посмотрел на Андреса и снова забарабанил пальцами по подлокотникам. Наконец он не выдержал, сорвал колпачок с баллончика и прыснул себе в лицо дозу успокоительного средства. Почти сразу же его лицо расслабилось, он откинулся на спинку кресла и рассеянно забормотал.

— Хранение информации… накопление информации… кому это интересно? Мне — неинтересно… вам — неинтересно… Что толку от этих знаний, от этой философии? Я не принадлежу к пессимистам, которые сомневаются в собственном существовании. Тратить всю жизнь для того, чтобы добиться сомнительных результатов… Они хотят изменений ради изменений! Сколько бы мы ни говорили об этом, сколько бы ни подписывали актов, в конце концов все это так незаметно и всегда мы приходим к одному и тому же. Неужели это извечная проблема? Неужели мы снова должны платить ту же цену? Что нужно этим разрушителям, этим анархистам? Или в слухах все же содержится крупица правды?

Он снова повертел в руках свой спрей, затряс головой и с недоумением уставился на собственные руки. Когда пауза затянулась, Андрес откашлялся и сказал:

— Это действительно одно из вечных противоречий между консервативными и прогрессивными настроениями в обществе. Одни хотят сохранить прежние ценности, другие выступают за развитие…

— Совершенно верно! — воскликнул Букминстер. — Но то, что существует так долго, ценно само по себе. Это же несомненно! Вы согласны со мной?

— В принципе да… но…

Андрес сам поразился тому, какое действие произвели его слова на главу правительства.

— Но вы должны принимать во внимание, что первые семьдесят тысяч лет существования человечества, историки называют сейчас «Дикими временами». Мы едва можем понимать людей, живших тогда! — горячо заговорил Букминстер. — Только подумайте, семьдесят тысяч лет борьбы за каждую крупицу энергии и наконец наступает изобилие! Сначала термоядерные реакторы и решительный прорыв — водородные реакторы! И все становится возможным: колоссальные технические проекты, искусственные моря, передвижение гор, башни уходящие под облака. Затем приходит время экспансии и освоения других планет. А какие огромные психологические изменения — после стольких лет стагнации, каждодневной унизительной борьбы за существование у людей буквально выросли крылья. Даже самые дерзкие мечты оказались легко достижимыми, даже самые сложные проблемы — легко разрешимыми. Самые заманчивые сокровища мира теперь находятся на расстоянии вытянутой руки.

Андрес поспешно закивал и почувствовал, как занемели плечи и шея. Но Букминстер, казалось, забыл о своей усталости.

— Но все идет своим чередом, — продолжал он, — и вслед за годами дерзких свершений пришли годы мира и покоя. Человечество вновь повернулось лицом к свободным искусствам. И что же теперь — поставить под угрозу все высочайшие достижения нашей культуры?

Задав этот сакраментальный вопрос, Букминстер погрузился в молчание. Когда пауза затянулась, Андрес осторожно спросил гостя не хотел бы он что-нибудь выпить или съесть. Но Букминстер ответил со вздохом:

— Сейчас мы должны думать только о спасении государства!

Андрес, уже изрядно одуревший от перепадов настроения высокого начальства, а также от его бесконечной риторики, тут же повторил свой ставший за последние пару дней любимым вопрос:

— Но чего же вы хотите от меня? Чем я могу вам помочь?

Букминстер приосанился:

— Вы уже знаете факты и, надеюсь, вы согласны, что мы даже представить себе не можем, какую цену нам придется заплатить за наше бездействие. Поэтому я осмелюсь предложить вам… Некоторые меры по укреплению… К сожалению, я не знаю… не имею ни малейшего представления о том, какими знаниями вы располагаете. Разумеется, я не напрашиваюсь на откровенность, вы вольны сами решать, что сообщать мне, а что — нет.

— Расскажите мне подробнее о вашем предложении, — устало попросил Андрес.

— Да, да, мы могли бы кое-что сделать! — радостно выкрикнул Букминстер.

— Когда?

— Прямо сейчас! Это будет лучше всего. Если вы согласны… если вы готовы оказать мне такое высокое доверие…

И, схватив Андреса за руку, Букминстер буквально потащил его к двери.

Пока они шли по улице, Андрес пытался выяснить у главы правительства хоть какие-то подробности предстоявшего им дела, но тот слишком торопился, чтобы давать пояснения. В конце концов библиотекарь решил прекратить расспросы и отдаться на волю событий.

Вскоре они вновь оказались перед библиотекой и вошли в фойе. Андрес хорошо помнил, какого страху он натерпелся здесь вчера, и невольно замедлил шаги, так что Букминстер оказался впереди.

Глава правительства не обратил ни малейшего внимания на лифт (Андрес вздохнул с облегчением), и они стали подниматься вверх по лестнице. На следующем этаже Букминстер повернул вправо, и они оказались перед дверью с электронным замком. Глава правительства страдальчески сморщился, потер лоб, пробормотал: «У меня ужасно плохая память на цифры!», но потом довольно быстро застучал по клавиатуре. Он набрал девятизначный код «171722039» и попросил Андрес приложить ладонь к сенсору. Тот подчинился, и, к его удивлению, дверь послушно открылась. Теперь они оказались в помещении, похожем на шлюз. Под потолком комнаты вспыхнули лампы, навстречу людям опустилась телекамера с микрофоном, а из динамика послышалось:

— Пожалуйста, проведите голосовую пробу!

Андрес и Букминстер назвали свои имена, и вторая дверь шлюза также открылась. Они попали в огромный зал площадью около ста квадратных метров. Зал был уставлен стеллажами, которые были заполнены множеством одинаковых ящиков. Лишь в центре оставался узкий проход, шириной не больше метра. Под потолком зала горели несколько ламп, но их свет был слишком тусклым, чтобы развеять царившую внизу полумглу. Андрес предположил, что сейчас они находятся в северном крыле здания и продвигаются в южном направлении.

Постепенно глаза Андреса привыкли к полутьме, и он стал присматриваться к шкафам и стеллажам, мимо которых они проходили. Наконец он остановился, снял с полки один из ящиков и заглянул внутрь. Там стояли плотными рядами старинные микрофильмы. Андрес поставил ящик обратно и вытащил соседний — то же самое.

Букминстер остановился, оглянулся и скорчил недовольную мину.

— Прошу вас, оставьте это! — воскликнул он. — Они имеют разве что историческую ценность, их создали задолго до изобретения голографических технологий.

— Вы совершенно правы, и именно поэтому я хотел бы познакомиться с ними поближе, — отозвался Андрес.

Здесь, в стенах библиотеки, он ощутил вдруг внезапную уверенность — как юный аристократ, вступающий в права наследования. И Букминстер не стал возражать — он лишь коротко кивнул и отступил в сторону.

Андрес достал один из темных плотных рулончиков и попытался его развернуть.

— Осторожно! — воскликнул Букминстер. — Пленка очень хрупкая! Вы можете ее повредить!

Андрес положил микрофильм обратно в коробку. Он постарался сделать это медленно, как будто сам принял решение. Ему было досадно, что он выказал такую некомпетентность, хотя по правде говоря у него действительно не было никакого опыта работы с подобными носителями — как-никак он был библиотекарем, а не музейным работником. Доведись ему столкнуться с компакт-диском, он был бы в точно такой же растерянности.

Они продолжили свой путь. Иногда в промежутках между стеллажами Андрес видел нечто вроде автоматической тележки или подвесной люльки, предназначенных, очевидно, для перемещения по хранилищу. В конце зала оказалась еще одна дверь, которая автоматически открылась при их приближении, они зашли в небольшое помещение, и Андрес увидел пульт управления, напоминающий тот, который в его прежней квартире использовался для доставки почтовых грузов. Из любопытства он нажал одну из клавиш, и комнатка, оказавшаяся кабиной лифта, тут же пришла в движение, причем так быстро, что библиотекарь упал на пол. Букминстер тоже не удержал равновесия. Ускорение было таким сильным, что их вдавило в пол. Андрес добрался до пульта, нащупал рукоятку переключения скоростей и перевел ее в положение «МЕДЛЕННО». Теперь они смогли подняться на ноги и перевести дух. Наконец Андрес нажал кнопку «СТОП», кабина остановилась, двери открылись, и библиотекарь с главой правительства вышли в коридор. Они снова были в хранилище, но на этот раз в ящиках оказались не микрофильмы, а кассеты и магнитофонные пленки.

— Если вы так заинтересовались архаикой, то на следующем этаже есть залы с перфокартами и перфолентами, — сказал Андресу Букминстер, и в его голосе явственно прозвучала ирония.

Андрес покачал головой, и Букминстер с удовлетворенной улыбкой повел его дальше вглубь хранилища. Они долго спускались по лестнице, и Андрес подумал, что, возможно, их цель находится в подземных этажах здания. Лестница шла зигзагом, и Андрес видел, что снизу пробивается тусклый желтоватый свет. Вскоре они оказались в хранилище, полки которого были забиты бумажными книгами.

— Еще одна древность, — проворчал Букминстер. — Идемте же!

Андрес как завороженный разглядывал старинные фолианты, переплеты которых были покрыты тончайшей серой пылью. Никогда прежде он не видел ничего подобного. Его поразила примитивность такого способа передачи информации, и он задумался о людях, для которых использование подобных носителей было обычным каждодневным занятием. Подумать только, кто-то считал для себя возможным потратить уйму времени на выведение букв на бумаге или работу на печатном станке. Можно ли представить себе психологию подобных людей? Однако библиотекарь тут же спохватился и решил не демонстрировать больше свой интерес, опасаясь вызвать гнев высокого чиновника. Кстати, где он?

Андреас принялся озираться в поисках Букминстера и, к своему облегчению, обнаружил его неподалеку — стоящим на ступенях новой лестницы. Андреас поспешно зашагал вперед и тут краем уха услышал странный звук: «Хе!» — и немного погодя еще раз: «Хе!». Андрес испуганно обернулся и заметил, что в просвете между стеллажами прячется человек. Он встретился глазами с Андресом и тут же приложил палец к губам. И в ту же секунду Андрес узнал незнакомца. Это был никто иной как его собственный секретарь — Фелипе. От удивления библиотекарь потерял дар речи, а Фелипе поспешно зашептал:

— Пусть все идет своим чередом! Он наверняка ведет вас в тайную комнату. Следуйте за ним и постарайтесь его задержать. Мне нужно совсем немного времени, — и он махнул рукой, призывая Андреса идти дальше.

Андрес пожал плечами и догнал Букминстера. Однако в последний момент он все же не выдержал — схватил с полки один из томов и принялся перелистывать. Неизвестно, представится ли еще такой случай. Книга оказалась альбомом гравюр. Краска на листах почти стерлась, и Андреса поразило, что когда-то люди могли получать удовольствие от черно-белых картин. Да и сами картины! Странные маленькие здания, люди в причудливой одежде, дикие звери и невозделанные растения. Но самым удивительным было то, что эти черно-белые силуэты передавали фактуру и движение настолько четко, что Андресу казалось: вот-вот и он начнет различать краски, звуки, запахи.

— Долго вы еще собираетесь забавляться этой книгой? — сердито поинтересовался Букминстер. — Я не думаю, что это нам поможет. Наука и техника ушли так далеко вперед, что едва ли хоть что-то из тех давних времен может оказаться полезным для нас. Я ни в коем случае не хочу вас торопить, и все же всему свое время. У вас будут в распоряжении еще годы, чтобы наслаждаться всеми этими сокровищами. Теперь же нам необходимо идти. Воспользуемся лифтом?

Андрес, вспомнив просьбу Фелипе, а главное — свои вчерашние приключения в библиотеке, ответил:

— Честно говоря, здешняя техника не внушает мне доверия. Если хотите, можете ехать на лифте, я пойду пешком.

Букминстер пожал плечами, пробормотал что-то под нос и начал спускаться по лестнице. Они спустились еще на пять этажей, и на каждом Андрес видел стеллажи с бумажными книгами. Некоторые книги казались совсем ветхими, над другими явно поработали реставраторы.

Когда они оказались на нижнем этаже подземного комплекса, Андрес внезапно услышал тихий гул и почувствовал легкую вибрацию. Воздух здесь был ощутимо теплее, чем на верхних этажах.

— Это реактор, — пояснил Букминстер. — Под нами стальной кожух в десять метров толщиной, а под ним — реакторный отсек.

Они пошли дальше, минуя множество помещений, открывая и закрывая множество дверей, и постепенно Андрес начал узнавать интерьеры — они явно покидали музейные залы и возвращались в библиотеку в привычном для Андреса понимании: стерильно-чистые комнаты, в которых за прозрачными пластиковыми стенами хранились при температуре близкой к абсолютному нулю молекулярные носители информации. В проходах между хранилищами стояли многочисленные терминалы для работы с базами данных, копировальные аппараты, голопроекторы. Далее шли шкафы с бумажной картотекой, магнитными голографическими дисками, RАМ-платами. В углах застыли в боевой готовности автоматические пылесосы и моечные машины.

Насколько Андрес мог понять при беглом осмотре, здесь все было в порядке, и он со вздохом расправил плечи — наконец-то он попал туда, где мог чувствовать себя уверенно. Он даже рискнул задержаться перед одним из терминалов, запустил его и включил программу тестирования. Его ужасно радовало, что приборы мгновенно откликаются на его приказы, и что он наконец сможет продемонстрировать главе правительства свою компетентность.

Однако они не остановились в залах для пользователей и прошли дальше — в служебные помещения, где специальные автоматы занимались обработкой данных и проверкой информационных массивов. Мировая сеть, центр которой располагался под куполом города, имела множество выходов вовне — ее датчики располагались и на пустующих сейчас землях, и на орбитальных спутниках, и практически в каждой квартире. Информация, собранная этой сетью, накапливалась и анализировалась здесь. Андрес имел слабое представление о возможностях сети и здешних компьютеров. Да и едва ли кто-нибудь из ныне живущих людей смог бы досконально разобраться в их работе. Подобная техника обладала способностью к самоорганизации и оптимизации. Мириады элементов устанавливали между собой мириады мириадов связей, и слабый человеческий ум едва ли мог разобраться в них. Однако Андрес не сомневался, что система работает и работает превосходно — мониторы непрерывно показывали данные, полученные из самых разных районов Земли, на экраны выводились графики, диаграммы, анализ шел и, вероятно, делались выводы.

Впрочем, и этот отдел не заинтересовал Букминстера. Они пошли дальше, и Андреса вновь одолели сомнения. Должен ли он под каким-нибудь предлогом попытаться задержать главу правительства, или он дал Фелипе достаточно времени? И, кстати говоря, достаточно для чего? Чем дольше Андрес размышлял над этим, тем более странным казалось ему положение, в которое он попал. Наконец Букминстер стал замедлять шаги и остановился в углу очередного зала. Подойдя к нему ближе, Андрес увидел узкую обитую металлом дверь.

— Ну что, мы идем дальше? — спросил Букминстер.

Его голос внезапно дал петуха, и Андрес понял, что глава правительства по-прежнему страшно волнуется.

— Куда ведет эта дверь? — спросил библиотекарь.

— Разве вы не знаете? Хотите сказать, что никогда не были внутри? — Букминстер резко обернулся и испытующе глянул на Андреса.

Тот покачал головой.

— Скрытность никогда не повредит, — пробормотал Букминстер под нос и добавил уже в полный голос: — Я вам верю. Для того, чтобы открыть эту дверь, нужны двое — например, мы: глава правительства и библиотекарь. В одиночку никто не сможет ее открыть — здесь двойная система контроля. Да и кроме того, никто не знает цифрового кода. Никто, кроме меня и этого проклятого Осипа! Один дьявол знает, где он раздобыл последовательность, но и ему не удалось пройти внутрь! Нет, нет, это совершенно невозможно, уверяю вас!

Букминстер притянул с себе панель управления и принялся нажимать на клавиши. Он закрывал клавиатуру своим телом, и Андрес слышал лишь легкие щелчки. Затем Букминстер положил ладонь на сенсор, подождал немного и отступил в сторону, уступая место Андресу. Тот тоже приложил свою ладонь к сенсору, выждал пару секунд, отошел назад и… ничего не произошло.

Букминстер судорожно выдохнул и снова бросился к панели. Теперь он уже не пытался скрыть код, казалось, он просто забыл о существовании Андреса. Когда код был набран, он снова приложил ладонь к сенсору, затем, схватив руку Андреса, прижал ее к датчику. И снова ничего не произошло. Лишь над дверью замигала красная лампа, и завыла, набирая обороты, аварийная сирена.

Букминстер ахнул, отшатнулся от двери и вдруг без чувств повалился на пол. Андрес опустился перед ним на колени и попытался нащупать пульс. Он понятия не имел, что делать дальше, и даже не был уверен. что сможет самостоятельно выйти из здания, чтобы позвать на помощь.

Внезапно кто-то коснулся его плеча, и Андрес едва не заорал от ужаса. И все же он нашел в себе силы обернуться и увидел улыбающегося до ушей Фелипе.

— Отлично! — сказал секретарь. — У вас все отлично получилось. Теперь я знаю все, что мне нужно. Помогите, надо отнести его наверх.

Андрес прожил у Осипа неделю.

Он смог устроиться со всем удобствами: Осип в самом деле сумел наладить полностью автономные циклы жизнеобеспечения. Трансформатор материи обеспечивал его всеми необходимыми материалами, а крошечный компьютер содержал сведения о технологических процессах и множество других данных.

Возможности реактора также были практически не ограничены, и Осип мог творить из песка и воздуха все, что ему заблагорассудится. Если требовались особенно редкие элементы — например, для создания полноценного пищевого рациона, трансформатор материи пропускал через себя тонны породы и рано или поздно находил желаемое. Молекулярный синтез или катализаторная химия также не составляли для него труда. При желании Осип мог бы устраивать регулярные пикники для десятков, а то и сотен человек прямо посреди пустыни.

Большую часть времени он проводил под землей и лишь изредка поднимался на поверхность. Да и по правде говоря — что ему было там делать? Осип позаботился о том, чтобы разбросать по поверхности пустыни множество сенсоров, при желании он мог вывести наружу перископ и все осмотреть своими глазами. Однако до появления Андреса у Осипа не возникало желания или необходимости подняться на поверхность.

Андрес спрашивал у Осипа, не боится ли тот, что в один прекрасный день их разыщут.

— В принципе это возможно, — отвечал тот. — А если использовать спутники, то вообще несложно. Но я не думаю, что кто-то будет нас искать. Если и обнаружат наше исчезновение, то максимум прочешут области, прилегающие к городам. Никому в голову не придет разыскивать нас в центре мертвого моря. Для того, чтобы заметить мои сенсоры, нужно слишком большое разрешение камеры. Инфракрасные датчики нас не возьмут — скалы надежно экранируют излучение. Нет, опасности я не вижу.

— А почему ты так уверен, что нас не будут искать? — поинтересовался Андрес.

Они снова отдыхали в зале «Сезама», и Осип снова курил кальян, поглядывая на Андреса из-под густых бровей.

— Я уверен, что никто больше не найдет нужных данных в памяти компьютера. Поразительно, что это удалось тебе. Я все же думаю, что тебе помогла Иза. Признайся, это она подсказала тебе код?

— С чего ты взял? Это она тебе сказала? Ну так имей в виду — она солгала. Или, может, ты сам принудил ее ко лжи? Если ты был с ней груб или даже ударил ее…

— Что за абсурдные обвинения? — фыркнул Осип.

— Ну хорошо, предположим, она помогла бы мне, будь у нее такая возможность. Но ты же позаботился о том, чтобы она ничего не узнала обо мне. Кстати, где она?

Но Осип сделал вид, что не расслышал последнего вопроса.

Андрес не слишком удивился этому. Эта игра продолжалась всю неделю — каждый пытался выведать у собеседника побольше и при этом старался не выдать собственных секретов. Для Андреса такой способ убивать время уже стал привычным. За последние месяцы он здорово натренировался в подобных играх. Он научился вызывать собеседников на длинные монологи, это позволяло собирать необходимую информацию и скрывать собственную малую осведомленность. Но Осип оказался крепким орешком. Поэтому чаще всего они обсуждали повседневные проблемы, распределение обязанностей, планы на следующий день или, наоборот, пускались в беспредметные философские дискуссии. И Андресу оставалось лишь гадать, что скрывает Осип. Что в самом деле привело его сюда? Хотел ли он, как и Андрес, узнать грядущую судьбу человечества? Узнал ли? И почему он не ответил ни на один из вопросов, которые действительно волновали Андреса? Андрес не сомневался, что сейчас Осип знает больше, чем кто-либо из живущих на земле людей. Но почему он так упорно скрывает свои знания? Чтобы выглядеть солиднее? Но это смешно!

Андрес не знал даже, как долго Осип живет в пустыне. Месяц? Два месяца? Андрес не сомневался, что Осип ожидает чего-то важного, но не мог догадаться, какого рода событие и когда должно свершиться. Для чего Осипу нужны все эти приборы — сенсоры, реагирующие на свет, радио— и рентгеновские волны, температуру, колебания почвы, уровень гравитационного поля? Не значит ли это, что Осип сам толком не знает, чего ждать, и на всякий случай сканирует все доступные ему диапазоны? Андрес очень хотел бы узнать ответ на эти вопросы, но даже не решался их задавать. Он много раз пытался как бы невзначай навести разговор на интересующие его темы, но Осип каждый раз уклонялся от ответа, а Андрес не настаивал, не желая выслушивать откровенную ложь.

И все же как долго могло продолжаться ожидание? Месяцы? Годы? Если этот так, то каким образом Осип боролся с одиночеством и скукой? Насколько Андрес понял, его предшественник был не из тех, кто стал бы мириться с бездеятельностью. Его квартира и офис в библиотеке свидетельствовали о больших запросах и даже некоторой склонности к излишествам. На этот вопрос Андрес вскоре получил исчерпывающий ответ. Осип пользовался компьютерными эмуляторами и голографическим приборами. Они давали возможность заниматься в свое удовольствие архитектурой, дизайном помещений или ландшафтов, создавать множество миров на свой вкус, удовлетворяя самые мимолетные и трудноосуществимые прихоти. Кроме того, в его распоряжении были все здешние пещеры. С его фантазией, возможностями трансформатора материи и современных графических пакетов Осип мог создать целый подземный дворец. Сидя за пультом компьютера, он набрасывал трехмерную матрицу будущего проекта, затем погружался в детали, перебирая многочисленные варианты, придавая веществу совершенные формы. Иногда он пользовался историческими аналогиями, иногда пускался в свободное творчество, иногда заставлял модель самостоятельно эволюционировать от отточенной готики к роскоши барокко, а потом к аскетизму конструктивизма.

Затем…

Затем Осип нажимал одну единственную клавишу, и автоматы начинали свою титаническую работу, превращая голографическую картинку в реальность. После этого он убивал время за курением кальяна и пустой болтовней с Андресом. Но вот проходил час, и Осип, поднявшись с подушек, царственным жестом приглашал своего гостя следовать за ним.

Они шли через короткую анфиладу жилых комнат, созданных Осипом в те времена, когда он только поселился под землей, затем преодолевали несколько необжитых пещер. Временами это было нелегко, приходилось протискиваться через довольно узкие щели и тоннели. Но постепенно проход расширялся, пол пещеры становился удивительно ровным и удобным для ходьбы. Видимо, здесь уже поработали автоматы. Еще одна пещера, на этот раз погруженная в полную тьму, потом — слабый молочно-белый свет, внезапная ослепительная вспышка, и Андрес обнаружил, что стоит посреди зала невероятной красоты. Осип был мастером спецэффектов, и изумлению Андреса не было предела. Ему казалось, что он каким-то чудом очутился внутри драгоценной шкатулки. Камни сверкали белизной, стены и пол были покрыты причудливыми узорами, в которых однако не было ничего искусственного или нарочитого. Казалось, это вода миллионы лет капля за каплей точила камень, создавая прихотливые русла крошечных ручейков, которые то стремились друг к другу, то разбегались в разные стороны. Но самым красивым был потолок — на массивных изогнутых балках висели гроздья сверкающих кристаллов. От них во все стороны разбегались разноцветные блики. Под потолком зала гуляли потоки воздуха, и когда они покачивали кристаллы, зал буквально тонул в каскадах радуг.

— Как, по-твоему, что прекраснее — природа или искусство? — спросил Осип с лукавой улыбкой, и Андрес не знал, что ответить.

Они шли дальше. Дойдя до противоположной стены зала, Осип нажал на еле заметную клавишу, и в стене открылась небольшая дверца.

Войдя в нее, Андрес снова не поверил своим глазам. Он стоял в нефе огромного собора, своды которого тонули в темноте. Таким был, наверное, Собор Святого Петра в Риме. Стены были сложены из огромных светло-коричневых плит, пол и колонны — из красного мрамора. Ослепительно-яркие витражи — на окнах. На витражах были звезды — желтые, красные и зеленые звезды на темно-синем небе, и их разноцветные лучи тянулись сквозь полумрак, вниз, к людям.

Осип и Андрес миновали этот зал и еще множество других залов, целый лабиринт пещер, хранящих дух самых разных стран и эпох. Андрес с удовольствием останавливался бы в каждом на пару часов, рассматривая разноцветные спирали, обвивающие колонны, яркие мозаики и полустертые фрески в порталах, статуи святых в нишах, но Осип буквально тащил его вперед. И не удивительно — он впервые мог продемонстрировать свое искусство постороннему зрителю.

— По сути дела, это не так уж сложно, — объяснял он. — В дизайнерских программах содержится информация о исторических стилях. Все эти периоды хорошо документированы, и можно воссоздать произведения искусства, даже не имея специального образования. Современные машины сильны в анализе и синтезе, этого у них не отнимешь.

Андрес лишь рассеянно кивал; наслаждение, которое он получал, благодаря зрению, было настолько сильным, что он по сути дела ничего не слышал. Он только шел вперед, как завороженный, и чувствовал себя совершенно счастливым. Счастливым от того, что он дожил до этого момента, от того, что у него есть глаза, чтобы видеть красоту и разум, чтобы сознавать, что он видит. Спроси его сейчас Осип, в чем смысл его жизни или всего существования человечества, Андрес лишь рассмеялся бы в ответ.

Одной из самых известных достопримечательностей города были его старые кварталы. Здесь были тщательно воссозданы дух и буква позднего средневековья, когда город являлся столицей процветающего государства, главой могучего союза. Возможно, не все члены этого союза вступали туда по доброй воле и получали равные права в торговле, но, как всегда бывает, время стерло острые углы, примирило противоречия, а современные люди были склонны закрывать глаза на ужасы прошедших эпох и замечать только хорошее. Они старались не думать о чудовищном дефиците энергии, пищи и материалов, который сопровождал людей средневековья от колыбели до могилы. Хотя, строго говоря, они просто не могли себе представить, как можно существовать в подобных условиях, когда ради того, чтобы согреться, нужно собрать хворост и запастись дровами, а для того, чтобы насытиться, нужно отправиться на охоту в девственный лес или вспахать пашню. Нет, теперешние жители города предпочитали думать о том, что у их предков были в распоряжении свежий воздух и сколько угодно чистой воды. Возможно, познакомься средневековые горожане с жизнью своих потомков, они тоже не поверили бы, что можно жить, и жить счастливо, постоянно контролируя запасы воздуха и воды. Впрочем, эти причудливые противоречия занимали только историков, все прочие равно наслаждались и красотой старого города, и комфортом современной жизни.

Андрес проводил Дольфа Букминстера до дома — у главы правительства была квартира в одном из старых кварталов. Обстановка приблизительно соответствовала времени: деревянные панели на стенах, толстые ковры, резные раскрашенные массивные шкафы и сундуки в крестьянском стиле. Андресу такая мебель показалась забавной, но он не мог понять, как Букминстер умудряется жить среди подобных раритетов, пока не заметил хитро замаскированные ультрасовременные приборы: компьютер, панели управления, бар и кухня, кондиционер и композитор запахов.

Букминстер был все еще слаб, растерян и, по-видимому, очень смущен приключившимся с ним припадком, поэтому он лишь коротко поблагодарил Андреса и не сумел сдержать облегчения, когда тот попрощался.

Разумеется, Андрес решил пойти пешком — прежде у него не было возможности осмотреть историческую часть города. Он воздал должное восстановленным городским стенам и высоким башням с витражными окнами и готическими шпилями, затем прошел по набережной реки, глядя на отливающую серебром воду. Покидая исторический центр, вода собиралась в специальный резервуар, оттуда по системе трубок и насосов подавалась обратно, к «истоку» реки, и вновь начинала свой бесконечный путь. Андрес постоял на мосту, любуясь мерцающими в воде отражениями старинных домов. Там, где на воду падали лучи ядерного солнца, она вспыхивала золотом. Над рекой плыл легкий запах водорослей, но он не вызывал отвращения, а наоборот, придавал дополнительную достоверность всей картине. Скорее всего, это были не настоящие гниющие водоросли — Комитет санитарии и гигиены никогда не позволил бы подобного безобразия в прогулочной зоне, а их безобидные химические аналоги, не нарушающие чистоты воды и одновременно позволяющие получать всестороннее представление о средневековой жизни.

Андрес перешел мост, слушая, как подошвы его ботинок постукивают по деревянному настилу. В щели между досками можно было увидеть текущую воду. За мостом на площади стояла старинная часовня, в нишах можно было различить статуи святых с золотыми нимбами на головах и цветочными гирляндами у ног. Перед часовней расположился небольшой рынок. Одежда торговцев, их весы и инструменты, овощи и фрукты на прилавках — все было тщательнейшим образом восстановлено по старинным картинам и рукописям.

И все же, как ни старался Андрес, ему не удавалось полностью отвлечься от своих мыслей и бездумно наслаждаться прогулкой. Напряжение и внутреннее беспокойство не отпускали его ни на минуту. И неудивительно — то, что произошло сегодня в библиотеке, могло взбудоражить кого угодно. Чего ожидал от него Букминстер? Чего добивался Фелипе? Чью сторону следовало принять ему, Андресу? В этот момент библиотекарь заметил, что один из людей в средневековых костюмах слишком пристально смотрит на него. Приглядевшись, он узнал своего таинственного гостя — Клиффа Бернстайна.

Андрес свернул в узкий переулок за площадью, ведущий к городским воротам, Клифф последовал за ним. Догнав Андреса, Клифф схватил его за руку и указал на человека, который лишь на мгновение показался в просвете переулка и тут же снова нырнул в тень.

— Он преследует вас уже давно, — зашептал Клифф, — Вы что же, не заметили?

Ответить Андрес не смог — Клифф зажал ему рот ладонью. Тогда библиотекарь сердито тряхнул головой и, обретя некоторую свободу, прошипел в ответ:

— По-моему, это вы меня преследуете, разве нет?

— Если бы я за вами не следил, вы бы попали в беду! — возразил Клифф. — Вы теперь слишком важная персона, чтобы вот так запросто без всякой охраны разгуливать по улицам города. Вам ведь наверняка уже сделали предложение, и я думаю, что вы не устояли.

Он подмигнул Андресу, затем огляделся и заявил с явным облегчением:

— Ну, кажется, он ушел.

Они пошли вместе, и вскоре Андрес заметил, что на улицах много других людей в средневековой одежде: солдаты, стражники, мастеровые, музыканты, богатые купцы, аристократы — возможно, то были актеры-добровольцы, которые помогали оживить старые кварталы, сделать аттракцион еще увлекательнее. А может быть, все они, кроме Клиффа, были просто роботами с соответствующими программами? Андрес так засмотрелся на ряженных, что вздрогнул в испуге, когда за его спиной раздался протяжный вой сирены, очень неуместный в этом живом музее. В переулок въехали на полной скорости шесть мотоциклистов в темной милицейской форме. Андрес в испуге прижался к стене, но мотоциклы мгновенно затормозили, не доехав до него каких-то полметра.

— Мне очень жаль, но я вынужден просить вас проехать с нами, — вежливо обратился к Андресу командир отряда.

Его лицо было почти полностью скрыто шлемом, Андрес видел лишь губы и снова не смог определить, говорит с ним робот или человек.

Напрасно он озирался в поисках Клиффа — загадочный меломан как сквозь землю провалился. Андрес совершенно пал духом. Никогда раньше ему не случалось попадать в подобные переделки, и он попросту не знал, как себя вести. Страха Андрес не чувствовал, совесть его была чиста, и все же ситуация ему решительно не нравилась.

Меж тем мотоциклисты окружили его плотным кольцом, так что собственно говоря выбора у него не было. Со вздохом Андрес залез на сидение мотоцикла за спиной командира отряда, моторы взревели, и кавалькада понеслась по мощеным улочкам старого города. Андрес вцепился обоими руками в бока полицейского — сохранить равновесие оказалось не так-то просто. Он по-прежнему не мог понять, что у водителя под курткой — «стальные» мускулы или самая настоящая сталь. Через полминуты они покинули старые кварталы и выехали на шоссе, предназначенное для дрожек. Теперь, когда перед ними лежала прямая и ровная трасса, мотоциклисты прибавили скорость и свежий ветер ударил в лицо Андресу.

Он видел, как стремительно проносятся мимо дома, деревья, лужайки и клумбы городского парка, вдали мелькнул силуэт библиотеки. Но вот мотоциклисты затормозили, свернув на пешеходную дорожку. Теперь стало ясно, что они направляются прямиком к библиотеке. Еще несколько секунд, и Андрес увидел, что там его поджидает никто иной, как Фелипе Кастанеда. Мотоцикл остановился, Андрес сошел на землю, стараясь ничем не выдать своего удивления. Мотоциклисты отдали Фелипе честь и унеслись в клубах дыма. Библиотекарь и его секретарь остались вдвоем.

— Что все это значит? — поинтересовался Андрес.

— Где вы были?! — нетерпеливо перебил его секретарь. — Неужели вам обязательно нужно было лично провожать старого Дольфа до дома, и именно сейчас, когда мы уже так далеко зашли?! Пойдемте, пойдемте же скорее!

— Чего вы от меня хотите, и куда вы меня ведете? — строго спросил Андрес.

Но Фелипе, не говоря больше ни слова, схватил Андреса за руку и потянул вперед. Не успел библиотекарь и глазом моргнуть, как они уже оказались в лифте и Фелипе решительно нажал кнопку нижнего этажа.

— Объясните мне наконец, что здесь происходит! — вознегодовал Андрес.

Говоря по чести, он не ожидал внятного ответа. Но Фелипе вдруг как-то разом сник, словно испугался начальственного гнева, и сказал примирительно:

— Но ведь путь свободен, мы наконец-то действительно открыли архив. Только подумайте, мы будем первыми — после Осипа, конечно, — кто своими глазами увидит Генератор Решений!

Тем временем лифт беспрепятственно достиг места назначения, двери открылись, и Андрес увидел тот самый зал, где несколько часов назад он стоял вместе с Букминстером.

— Я просто отключил подачу электроэнергии на управляющую панель, когда Букминстер пытался открыть дверь, — объяснил Фелипе. — А потом считал код с помощью камеры слежения. Ну что вы хмуритесь?! Да, пришлось пугнуть старика. Зато теперь у нас есть ключ, ключ ко всему, понимаете?

Андрес понятия не имел, что такое Генератор Решений и почему старый архив является ключом ко всему, но он не стал задавать новых вопросов и лишь с усталым вздохом кивнул головой.

Фелипе, затаив дыхание, набрал на панели код, выждал несколько секунд, нервно барабаня пальцами по подбородку, затем извлек из кармана кусочек ластика. Андрес невольно придвинулся ближе, ему стало интересно, что собирается делать секретарь-взломщик. Одна сторона резинки была покрыта чернилами, и на ней четко пропечатались чьи-то папиллярные линии. Андрес догадался, что Фелипе успел снять отпечаток большого пальца у Букминстера, пока тот был без сознания. Фелипе приложил ластик к сенсору и испытующе глянул на Андреса. Тот покорно прижал свой палец рядом с ластиком. И дверь мгновенно и бесшумно открылась. Андрес увидел небольшой тамбур, камеру слежения под потолком. Очевидно, Фелипе заранее взял ее под контроль, так как и на этот раз сирена не прозвучала, а бронированная дверь в глубине тамбура отъехала в сторону, и они беспрепятственно вошли в помещение архива.

Больше всего это было похоже на аппаратный зал электростанции: огромный пульт около двадцати метров в поперечнике со множеством разноцветных лампочек и кнопок, жемчужно-серый экран во всю стену и множество мелких мониторов по краям, единственный стул на колесиках. Большая часть комнаты была занята массивным холодильником, где в жидком азоте хранились информационные кристаллы. От холодильника к пульту тянулись многочисленные разноцветные кабели. Здесь хранились все знания, собранные учеными Земли на протяжении прошедших тысячелетий.

Насколько мог судить Андрес, в данный момент все системы функционировали нормально, на пульте не светился ни один тревожный сигнал.

— Ну, чего вы ждете? — нетерпеливо спросил Фелипе.

— А вы чего ждете? — отозвался Андрес.

— Я жду, когда вы наконец начнете.

— Что я должен начать?

— Вы держите меня за дурака? — возмутился Фелипе. — Не хотите работать при мне, скажите об этом, и я сразу же уйду.

И тут же со вздохом добавил:

— Но если вы испытываете хоть немного благодарности ко мне… Только подумайте, я ведь провел всю подготовительную работу. Без меня вы никогда не справились бы… Я думаю, мы все же должны работать вместе. Вы просто не можете, да, не можете выгнать меня сейчас!

— Послушайте меня, Фелипе, — сказал Андрес как можно спокойнее. — Я — библиотекарь. Я знаю назубок все старые и новые методы работы с архивами и каталогами, все поисковые системы. Назовите мне тему, и я мгновенно подберу вам нужные карточки. Но я не ученый, не естествоиспытатель. Я просто технический работник. Поэтому будьте добры, объясните наконец, чего вы от меня хотите.

Фелипе изумленно уставился на него.

— Но ведь этот архив… — сказал он растерянно. — Это величайший архив на Земле. Здесь собраны все известные человечеству знания, и только здесь мы можем найти решение нашей проблемы.

— Да, все известные человечеству знания, — подтвердил Андрес. — Они здесь, в этом шкафу. Закодированные на уровне молекулярных связей и электронных спинов в информационных кристаллах. Более того, эта машина способна сама порождать новые знания. Анализируя предоставленную ей информацию, она работает над этим уже несколько тысяч лет. И я могу в течение нескольких секунд найти любую интересующую вас информацию. Но при этом я совершенно не разбираюсь ни в одной из наук, результаты которых представлены здесь. Я — официант, который принесет вам любое заказанное блюдо, но я совершенно не умею готовить. Вам нужен настоящий ученый.

— Настоящий ученый? — переспросил Фелипе. — Но таких больше нет. Несколько лет назад было устранено Министерство науки, потому что мы не нашили ни одного кандидата на пост министра. Теперь эта должность совмещена с должностью главного библиотекаря, и вы, по сути дела, являетесь повелителем информационного королевства. Вы — наша последняя надежда! И нам нет дела до ваших званий или регалий. Просто помогите нам. Или я уничтожу генератор!

И Фелипе, подскочив к пульту, схватил два кабеля, намереваясь вырвать их из гнезд и нарушив тем самым работу всей системы.

— Постойте! — вскричал Андрес. — Я попробую! Если это так важно для вас… Хорошо, я попробую, но не гарантирую результата. Я действительно не ученый.

Фелипе ничего не ответил, лишь крепко пожал ему руку.

Андрес сел за пульт, включил монитор, провел необходимые тесты, затем активировал систему поиска. Все эти действия он проделывал совершенно автоматически, не задумываясь ни на секунду. Но дальше возникли затруднения. В какой области искать решение беспокоившей всех проблемы? Он решил начать с фундаментальной физики. Андрес начал вводить коды, раскрывая соответствующие каталоги, и на экране монитора стали появляться первые заголовки:

ЭЛЕКТРОМАГНИТНЫЕ СТРУКТУРЫ

СПИНАЛЬНЫЙ РЕЗОНАНС ЭЛЕКТРОНОВ

ТЕОРИЯ СИЛЬНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ

КВАРКИ КАК ВНЕШНЯЯ ГРУППА

ГРАВИТАЦИОННЫЕ ВОЛНЫ

Он открывал все новые и новые страницы, и ему казалось, что решение близко. Возможно, оно совсем рядом, но только где его искать?

— Смотрите последние исследования, материалы за последние годы, за последние месяцы, — зашептал над его ухом Фелипе. — Вы можете сортировать их по времени?

— Разумеется, — отозвался Андрес.

Он перешел в следующее окно и получил новый список тем. Беда заключалась в том, что из всего списка он понял всего несколько слов: «логика», «идея», «гипотеза», «событие». Но общий смысл предложения ускользал от его понимания.

ВЕРОЯТНОСТНАЯ ЛОГИКА

ПЕРМУТАТИВНАЯ ЭВРИСТИКА

ЛОГИКА И СЕРЕНДИПИТЕТ

АЛЕАТОРИКА И ПЛАТОНОВСКИЕ ИДЕИ

МЕТАСЕМАНТИКА

ГИПОТЕЗА НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

ТОЧЕЧНЫЕ ПОЛЯ СОБЫТИЙ

— Перед вами новейшие исследования, — сообщил Андрес Фелипе. — Что именно вас интересует? Выбирайте.

— Возможно… Возможно, нам нужно что-то более универсальное, какие-то общие законы, общая теория, исходя из которой мы смогли бы разобраться в деталях…

— Общая теория?

— Ну да, общая теория всего. Если здесь собраны все научные данные, и машина анализировала их на протяжении тысячелетий, то, вполне вероятно, она создала общую теорию устройства Вселенной, в которой содержатся решения всех частных проблем.

— И вы думаете мы сможем ее понять?

— Нам этого и не нужно. Достаточно, чтобы ее понимал компьютер. Давайте попробуем найти что-то в этом роде.

Они проработали несколько часов. Андрес узнал кучу новых слов, он погружался в ссылки третьего, четвертого и пятого уровней, но понял только одно — как скудны его знания перед лицом истинной науки.

ГАРМОНИЧЕСКАЯ СТОХАСТИКА

ТЕОРЕМА ЭМПЕДОКЛА

ИНВЕРСИЯ И ЭКСВЕРСИЯ

ИМАГИНАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ДАННЫХ

ЛОГИЧЕСКАЯ СИНГУЛЯРНОСТЬ

СИСТЕМА ГЁДЕЛЯ И НУЛЬ-ГРУППЫ —

ничего более внятного он так и не сумел извлечь из компьютера. В конце концов исчезли и буквы, экран покрылся сложнейшим орнаментом из сотен разнообразных символов. Возможно, этот рисунок был исполнен глубокого смысла, но ни Андресу, ни Фелипе он был не по зубам. Со вздохом Андрес отправил последний файл на печать, сам не зная, зачем он это делает, — может быть, просто для того, чтобы поставить точку в их бесконечном и безнадежном поиске. Принтер выдал длинную полосу бумаги, сплошь покрытую значками и завитушками, Андрес свернул ее в трубку и сунул во внутренний карман куртки.

— На всякий случай, — объяснил он секретарю, хотя понятия не имел, зачем ему может понадобиться эта абракадабра.

— Мы ничего больше не можем сделать? — уныло спросил Фелипе.

— Ничего, — подтвердил Андрес.

Андрес прожил у Осипа месяц.

Осип выделил ему отдельную комнату неподалеку от зала «Сезам». Андрес обставил свое новое жилище в стиле «функционализма» третьего тысячелетия. Он больше заботился об удобстве, чем о красоте, и даже не пытался скрыть приборы жизнеобеспечения и мелкие домашние автоматы. Андреса больше заботило не то впечатление, какое его комната произведет на случайного гостя (да он и не ждал никаких гостей), а то, чтобы у него всегда было под рукой все необходимое, а кондиционер исправно создавал в помещениях приятную прохладу. Он получил также доступ к компьютеру, так что ему решительно ни о чем не приходилось сожалеть.

Они не раз совершали прогулки по рукотворным пещерам, и Андрес узнал, что за анфиладой соборов тянется анфилада средневековых дворцов с их каменными стенами, деревянной мебелью и украшениями из кованного металла. Далее шли залы, оформленные в «югендстиле»: белые и черные драпировки, огромные стеклянные окна, фарфоровые звери, бумажные цветы, зеркала, лампы, ширмы, куклы в шелковых платьях… Осип был очень дотошен и предавал огромное значение мелочам.

Андрес часами бродил по этому лабиринту, бездумно наслаждаясь рукотворной красотой. Несколько раз он пытался составить план пещер, но каждый раз бросал начатое дело — королевство, спрятанное в скальном массиве было слишком обширно. Осип творил все новые залы, и Андрес спрашивал себя, откуда такой азарт: пытался ли Осип отвлечься от каких-то мрачных мыслей, или его снедало нетерпение? Но чего же он ждал?

Андрес и сам любил рассматривать рисунки и голографические картины из жизни минувших эпох. Но Осип пошел дальше: он воссоздавал историю, воплощал свои знания в реальность. Он использовал природные формы, естественные кристаллы, русла ручейков, сталактиты и прочие случайным образом возникшие образования и придавал им новое содержание. И Андрес не уставал восхищаться мощью природы и человеческой фантазии. Постепенно он стал уходить из «проработанной» Осипом части лабиринта, разыскивать новые пещеры и подземные залы, не тронутые рукой человека.

Также он проводил немало времени, изучая хозяйство Осипа, — он просматривал программы, управляющие реактором и трансформатором материи, кассеты и голографические пластины, которые Осип захватил с собой из библиотеки. Здесь были программы химического и органического синтеза, с помощью которых можно было бы преобразовать весь этот безрадостный ландшафт, сделать его пригодным для жизни животных и человека. Впервые Андрес понял, что знания, полученные учеными, могут для чего-то пригодиться. Собственно говоря, у них было все необходимое для того, чтобы превратить пустыню в новый сад Эдема, — подробные инструкции, всевозможные приборы, механизмы и главное — неограниченное количество энергии.

Андрес многое узнал и начал задумываться о вещах, которые раньше не казались ему важными. Возможность использовать знания… находить ответы на важнейшие вопросы… самому воплощать в реальность свои желания и фантазии… Когда-то он считал свою жизнь под куполом воплощением свободы, но сейчас это представлялось ему смешным. Они не могли заняться преобразованием пустыни немедленно — они должны были маскироваться и скрывать свое присутствие. Но сама возможность изменять мир, открывать что-то новое, составлять планы, узнать пределы своих сил, возможности своего мозга, испытать новые эмоции казалась теперь Андресу чрезвычайно заманчивой. Возможно, именно об этом говорили «Идущие вперед»? Но если так, то почему они даже не пытались перейти от слов к действию?

С Осипом они так и не сблизились по-настоящему. Разумеется, живя вместе, двое мужчин волей-неволей привыкли, притерлись друг к другу, и в глубине души каждый был рад, что есть с кем перемолвится словом. Но с другой стороны настоящего доверия между ними так и не возникло, и закрытые темы оставались закрытыми, а словесные дуэли все продолжались, так и не приводя ни к какому результату.

Андрес не оставлял попыток вызвать Осипа на откровенность. Пользуясь его разрешением, он просматривал базы данных на компьютере, стараясь найти хоть какой-то намек на событие, которого ожидал его напарник. Под предлогом того, что ему хотелось бы лучше знать свое новое обиталище, Андрес заглядывал в пустые комнаты и на склады, но его поиски оставались бесплодными. Была одна единственная дверь, которую он так и не смог открыть, и, заметив его попытки, Осип сухо сказал: «Это мои личные комнаты. Если ты попробуешь туда проникнуть, я просто вышвырну тебя отсюда». Андрес довольно спокойно принял эту угрозу к сведению. Разумеется, он больше не подходил к таинственной двери, но постоянно думал о ней.

Чем дольше длилось ожидание, тем чаще Андресу приходила в голову мысль, что сама цель, которая привела его сюда, не так уж важна, что эта жизнь имеет свою прелесть и ценность. Иногда ему казалось, что они с Осипом — последние люди на этой планете; иногда — что время остановилось, и они будут жить здесь вечность. И в самом деле, как можно говорить о времени, если вокруг не происходит никаких изменений? В такие минуты их вера в грядущее событие казалась Андресу нарочитой, вымученной, словно они придумали это ожидание лишь для того, чтобы найти себе хоть какое-то занятие.

Похоже, Осипа одолевали те же мысли. Во всяком случае он часто рассуждал о логике и фантазии, о том, может ли человек быть уверен в реальности собственных переживаний, может ли он трезво оценивать окружающий мир, и являются ли знания, полученные с помощью научных методов, истинными.

Что такое реальность, и что может знать о ней человек? — вот вопрос, о котором Осип мог рассуждать часами.

— Что мы видим в самом деле — реальность или наши представления о ней? — спрашивал он. — Как отличить одно от другого? Обычно мы слепо верим тому, что видим, извини за каламбур. Так или иначе то, что мы воспринимаем своими органами чувств, то, что можем потрогать руками, — отправная точка для всех научных гипотез и теорий. Здесь я не вижу большой проблемы. И органы чувств, и инструменты по сути своей есть фотоаппараты, и то, что они снимают, будет рано или поздно объяснено наукой. Но это все — лишь самый нижний слой познания. Так называемые законы природы можно без труда сымитировать на компьютере, введя несколько базовых аксиом, блок-схем и подключив генератор случайных чисел. Проблемы начинаются на более высоком уровне.

И он ненадолго замолкал, чтобы отдать должное кальяну и засахаренным орешкам.

— Значит, эксперименты — это давно пройденный этап? — вставлял свою реплику Андрес. — Как же получают знания на высших уровнях?

— Вспомни платоновские идеи, вспомни чистый разум Аристотеля… Знаешь ли, я не уверен, но… — Осип выдержал драматическую паузу и торжественно продолжал: — они не достигли успеха, и возможно, из-за этого философия долгие тысячелетия воспринималась многими как пустословие. Но разве не может так случиться, что слова, казавшиеся сначала бессмысленными, позже обретут глубокий смысл?

Андрес молча кивнул, и Осип заговорил снова:

— Возможно, поворотным пунктом было изобретение компьютеров. Теперь машина может считать, мыслить, создавать развивающиеся во времени модели. Нужно только предоставить ей факты, а уж фактов человечество накопило предостаточно. Мир наконец-то стал познаваемым: микрокосм — вплоть до квантовых процессов, макрокосм — до субсветовых скоростей. Конус Эйнштейна — что за чудесная картина!

— Ты хочешь сказать, что когда всем фактам было найдено объяснение, наука исчерпала себя? — попытался подытожить Андрес.

Осип улыбнулся.

— И тут вступает в игру Генератор Решений, — сказал он. — Теперь речь идет не о том, чтобы бесконечно гоняться за фактами, — речь идет о том, чтобы выпрыгнуть за границы. Ты понимаешь? Речь идет о знаниях, которые невозможно получить ни посредством наблюдения, ни посредством экспериментов. Это древняя идея: знания получаемые непосредственно из чистого разума! Вне всяких сомнений компьютеры будут развиваться в этом направлении, и когда-нибудь на основе их достижений будет создан искусственный интеллект… Пока мы опираемся на наблюдения, на эксперименты, на измерения, мы связаны по рукам и ногам. Мы зависим от наших глаз, от наших приборов и, если они дают неверную информацию, все наши построения оказываются ложными. Но что если приборы станут автономными, если они будут связаны лишь с Генератором Решений? Тогда он наконец сможет ответить на извечный вопрос человечества: существует ли объективная реальность? И еще один совершенно конкретный вопрос: можно ли получать информацию от объектов, находящихся вне конуса Эйнштейна?

Осип замолчал и снова взялся за мундштук кальяна. Он больше не смотрел на Андреса, его взгляд блуждал где-то в пространстве. Внезапно он поднялся и принялся мерить зал шагами, по-прежнему не обращая внимания на своего собеседника, словно забыл о его существовании. Андрес осторожно встал и, стараясь не шуметь, вышел из зала.

У себя в комнате он упал на водяной матрас и долго лежал, глядя в потолок. Он чувствовал себя очень усталым и все же был слишком взбудоражен, чтобы сразу заснуть. Он думал о словах Осипа. Взаимоотношения теории, практики и философии… Сначала эти проблемы казались ему бесконечно далекими от реальной жизни. И все же… Возможно, существует прямая связь между провозглашенными Осипом переменами в науке и теми гипотетическими событиями, наступление которых они ожидают здесь, в пустыне? Есть ли связь между знаниями, которые он получил странным, отчасти иррациональным путем, и теми вполне практическими соображениями, которые привели его сюда?

Наконец его мысли начали путаться, превращаясь в фантастические образы, и Андрес незаметно для самого себя уснул.

Андрес вернулся в свою квартиру — ему требовалось время, чтобы переварить новые впечатления. Кажется, он немного продвинулся вперед. По крайней мере теперь он знал, для чего его пригласили сюда. Его сочли специалистом, способным работать с Генератором Решений и получать из него необходимую информацию. Это было роковое заблуждение, но вполне понятное. Он умел работать с базами данных, и руководство города решило, что он сможет также разобраться в системе, которая оперирует данными самостоятельно.

Но какого рода информацию он должен был извлечь из Генератора Решений? Фелипе говорил о неком универсальном законе, но существование подобного закона казалось Андресу маловероятным. Он не был ученым и все же предполагал, что природа вряд ли озаботится тем, чтобы ее законы были понятны человеческому разуму. Скорее, в них разберется мощный компьютер, вроде Генератора Решений.

С этой мыслью он уснул.

Наутро Андрес проснулся от отчаянного трезвона. На этот раз за дверью обнаружился Клифф Бернстайн.

— Слава богу, что я застал вас на месте! — тут же заговорил он. — Пойдемте скорее, все уже в сборе, не хватает только вас!

— Но я вовсе не собирался… — начал было Андрес, но Клифф, не слушая возражений, потащил его за собой.

У подъезда их ждали дрожки и, едва Клифф и Андрес уселись в них, самодеятельный дирижер сказал:

— Я должен завязать вам глаза. Надеюсь, вы не будете против?

Андрес все еще плохо соображал спросонья и сумел лишь пробормотать:

— Ну, если это настолько необходимо…

Повязка легла ему на глаза, и дрожки тронулись в путь.

Они ехали не больше получаса, затем Клифф взял Андреса за руку и повел его. Библиотекарю казалось, что под ногами брусчатка, но он не был до конца в этом уверен. Затем скрипнула дверь, и Клифф сказал:

— Осторожно, здесь ступеньки.

Они спустились в какой-то подвал, и Клифф наконец снял с Андреса повязку.

Они находились в просторном помещении со сводчатым потолком, вроде винного погреба в средневековом купеческом доме. Подвал был забит молодыми людьми и девушками.

Все выжидающе смотрели на Клиффа. Кажется, он был их лидером.

— Ну что ж, я рад, что мы можем поговорить по душам, — заговорил наконец Клифф. — Мы с вами уже встречались, и всякий раз я ясно давал вам понять, что мы целиком и полностью на вашей стороне и готовы с вами сотрудничать. Я не буду скрывать от вас, что мы принадлежим к «Идущим вперед» — людям, которые желают решительных перемен в обществе. Но я ни в коем случае не призываю вас присоединиться к нам, не предлагаю вам никакого поста в правлении движения, мы должны оставаться независимыми друг от друга. Это чистая случайность, что к вам обратились именно мы, это могли сделать и другие граждане, не равнодушные к общественной жизни. — Он сделал паузу, оценил внимание аудитории и заговорил снова, громче и быстрее. — Так больше не может продолжаться! Мы стали рабами видеоигр и прочих иллюзорных развлечений! Нам нужны решительные перемены! Семьдесят тысяч лет застоя и бездеятельности! Эволюция остановилась! Мы должны сделать шаг вперед, снова стать творцами! Прежние временя позади, и мы позаботимся о том, чтобы они никогда не вернулись!

Конец его речи потонул в аплодисментах, Люди вскочили на ноги и принялись раскачиваться, скандируя: «Шаг впе-ред! Сде-лай шаг впе-ред!»

Не обращая внимания на этот шум, Андрес подобрался ближе к Клиффу и задал ему вопрос, который мучил его на протяжении последних дней:

— Но почему? Почему ваши противники не желают перемен?

На лице лидера радикалов отразилось искреннее изумление.

— Вы спрашиваете: почему? — произнес он, и шум тут же улегся. — Почему? Мне придется углубиться в историю, чтобы дать вам исчерпывающий ответ. Беспокойные времена технической эволюции закончились примерно в начале четвертого тысячелетия, вслед за ними наступил период стагнации. Водородные реакторы обеспечивали человечество энергией в неограниченных количествах. Больше не было неразрешимых проблем, не было и стимулов для дальнейшего развития. Люди поставили во главу угла стабильность и незаметно для себя утратили способность развиваться, добиваться определенных целей и радоваться переменам. Автоматы поддерживали в них ощущение счастья и полной удовлетворенности. А между тем земля буквально горит под ногами у этих беспечных счастливцев. Большая часть бесконтрольно расходуемой энергии превращалась в тепло, и за десять тысяч лет средняя температура на Земле повысилась на пятнадцать градусов. Земля стала мертвой планетой, планетой-пустыней. Полярные шапки растаяли, вода морей испарилась, и вот уже пятьдесят тысяч лет люди не могут жить под открытым небом и видят лишь свет ядерного солнца да неоновых и криптоновых ламп в своих жилищах.

Но экологическая катастрофа продолжалась. Интенсивно испаряющаяся вода создала над поверхностью Земли толстый слой облаков. Когда и они испарились, а небо снова очистилось, исчез защитный слой, и на поверхность Земли обрушился поток жесткого ультрафиолетового излучения. А поскольку люди тратят все больше энергии на охлаждение воздуха под куполами, температура внешней среды нарастает лавинообразно. Этому пора положить конец. Осознать всю опасность положения — это лишь первый шаг к спасению. И мы готовы приложить все силы для того, чтобы изменить положение вещей.

И снова Клифф был вознагражден настоящей овацией.

— И что же вы хотите сделать? — спросил Андрес, когда все немного успокоились.

— Что мы хотим сделать? — снова переспросил Клифф. — Мы должны любой ценой пробудить людей от летаргии! Мы организуем демонстрации и акции протеста. Мы должны позаботится о том, чтобы нас услышали, а так как вещи, о которых мы говорим, в сущности очень просты, я не сомневаюсь, что люди поймут нас и поддержат.

— А если это не поможет?

Прежде Клифф обращал скорее к толпе, чем к своему непосредственному собеседнику. Но теперь он обернулся к Андресу и сказал, заметно понизив голос:

— Мы попытаемся добиться своего мирным путем, но если это не удастся, мы не отступим. Мы просто не имеем на это права. Мы пойдем на экстраординарные меры — вмешаемся в работу системы жизнеобеспечения, возможно, даже уничтожим купол. Вы скажете, что это насилие. Но на мой взгляд, это не так, наша цель подтолкнуть вперед развитие человечества. Большинство людей сейчас зависимы от автоматов и проводят жизнь, как заключенные в темнице. Мы должны открыть им глаза на то, что сталось с нашей родной планетой, и тогда они увидят, что мы должны срочно принимать меры.

— А каковы будут эти меры?

Клифф со вздохом махнул рукой:

— Мне кажется, мы слишком углубились в обсуждение деталей. Прежде всего нужно раскачать систему, активировать дремлющие силы. Когда людей объединяет великая цель, прорыв неизбежен.

Андрес покачал головой:

— Я не могу дать вам Документ.

— Не сможете дать? Отчего же?

— По двум причинам. Во-первых, хотите верьте, хотите нет, но я до сих пор не знаю, где он.

— Почему вы лжете? Мы знаем, о чем вы говорили с Кордулой. И какую же еще причину вы придумали?

— Вы так и не сказали мне, для чего он вам нужен.

— Он нужен нам… — и Клифф замолчал, так и не закончив фразы.

— Ну же? — у Андреса возникла надежда, что сейчас он хоть что-нибудь узнает об этом таинственном документе, и тогда туман сомнений и неведения наконец рассеется.

— С какой стати я должен говорить вам это?! — выпалил Клифф. — Вы все равно не на нашей стороне!

— Просто я вижу ситуацию немного по-другому, — начал терпеливо объяснять Андрес. — Сейчас я действительно не знаю, где находится Документ, но есть вероятность, что я его все же найду. Вероятно, вы удивитесь, но я так и не решил, что я в этом случае сделаю. Возможно, я решу, что лучше всего будет передать его вам. Но это произойдет только в том случае, если я буду знать, для чего он вам нужен.

Впервые в голосе Клиффа зазвучала неуверенность.

— Этот Документ… видите ли, мы сами не уверены… мы точно не знаем… Но очевидно, что все стороны пытаются овладеть им. Никто не знает, откуда собственно нам стало известно о его существовании. Возможно, это только слухи, но они циркулируют в городе так давно, что наверняка содержат какую-то долю истины.

— Если вы ничего не знаете о его содержании, то почему придаете ему такое значение? — продолжал упорствовать Андрес. — Что если из него нельзя извлечь никакой практической пользы?

— Видите ли… — теперь Клифф уже не возмущался и не приказывал, он молил, — возможно, для нас не так важно получить этот Документ в свое пользование, гораздо важнее, чтобы он не достался нашим противникам. Это тем более важно потому, что в нем возможно содержится решение нашей проблемы, — Задумавшись на минуту, он продолжал с большим воодушевлением: — Вы должны понимать, что в такой ситуации личные интересы должны отступить перед интересами общества. И если вы не хотите помочь нам добровольно, нам не остается ничего другого, как только принудить вас. Поэтому я в последний раз прошу вас рассказать нам обо всем, что вам известно.

— Я и так уже сказал все, что мог, — решительно ответил Андрес.

По толпе пронесся недовольный ропот. Люди столпились возле Клиффа, возбужденно переговаривались. Они сыпали угрозами, грозили библиотекарю кулаками. Клифф пытался их утихомирить, но ропот все нарастал. Кольцо вокруг Андреса быстро сжималось.

Клифф вскочил на ноги и несколько раз хлопнул в ладоши.

— Внимание! Послушайте меня! Здесь нет причины для споров, мы должны оставаться едиными! Мне кажется, что последнее слово еще не сказано. Мы должны дать Андресу время подумать. Он останется здесь и еще раз взвесит наши аргументы. Мы ждали уже так долго, и, я уверен, сможем потерпеть еще пару дней. Я уверен, рано или поздно, но мы добьемся своего.

Его слова произвели впечатление на толпу. Все еще возбужденно переговариваясь, люди начали выходить из комнаты.

Тогда Клифф снова повернулся к Андресу:

— Мне очень жаль, но вы останетесь здесь. Я дам вам бумагу и ручку на тот случай, если вы захотите что-то записать. У вас будут все удобства, я настрою соответствующим образом систему жизнеобеспечения. Я свяжусь с вами через несколько часов и надеюсь, что к этому времени вы измените свое решение.

И он ушел, тщательно закрыв за собой дверь. Андрес услышал негромкий щелчок замка.

Он остался один.

Андрес прожил в пустыне год.

Однажды они с Осипом решили выйти на поверхность. Был уже вечер, солнце недавно зашло, и жар все еще лежал толстым одеялом над песчаными барханами. На западе стояло оранжевое пыльное облако, пронизанное солнечными лучами. Потом небо начало желтеть и наконец окрасилось в темно-фиолетовый цвет. На востоке проглядывали первые звезды.

Андрес и Осип прогуливались по каменистому плато, которое казалось кладбищем приверженцев какого-то экзотического культа. Обточенные ветром камни могли сойти за идолов, плоские плиты — за надгробия. Казалось, в их расположении можно найти некую закономерность, которое соответствует расположению звезд на небе или порядку движения планет, или еще чему-то подобному… Андрес вспоминал пирамиды древнего Египта. Он всегда интересовался этой загадочной культурой, и не он один — множество ученых и авантюристов во все века ломали головы над ее тайнами. Знания, полученные без помощи законов природы, подтверждали тот глубочайший порядок, над постижением которого тысячелетиями трудилась наука. Возможно, это была лишь фантазия, но лучше верить ложным фантазиям, чем тонуть в тумане отрицания и неведения. Страх перед неизвестным и непонятным — один из древнейших страхов человечества, и даже семьдесят тысячелетий спустя людям было все так же трудно совладать с ним. Когда-то давным-давно наука вытеснила из человеческого сознания богов и демонов и оставила их на растерзание этнографам и психоисторикам. Последние утверждали, что парадигмы примитивного мышления до сих пор лежат в основе всех исторических интерпретаций. Но что за жизнь настала после того, как боги умерли, а Неведение и Сомнение восторжествовали! Люди больше не верили в судьбу, но зато верили, что в их жизнь то и дело вмешиваются могучие внеземные силы.

Однако здесь, в самом сердце мертвой пустыни, призраки древних богов уже не казались такими бесплотными и бессильными. Когда люди смотрели на эти камни, они не думали о физических и химических процессах, о вихревых потоках и турбуленции, которые формировали этот странный ландшафт. Они просто смотрели на него, и в их душах пробуждались неведомые доселе чувства.

Но разве то, что привело их сюда не было сродни религиозному порыву древних? Они двинулись в путь, руководствуясь точным расчетом машины, но ее решение было для них так же непонятно и загадочно, как Божий Промысел для первобытных людей.

Меж тем на небе появлялись все новые звезды. Их свет — отблеск далеких и неведомых миров — летел к Земле миллионы лет. Специалисту он рассказал бы о многом: о целой цепи причин и следствий, о взаимодействии могучих сил, бесконечно чуждых человеку. Вселенная представлялась бесконечным океаном, а человеческий мир — лишь крошечным островом на ее окраине. Неужели все это нереально? Или существует мост, ведущий прочь из единого пространства и времени, существует путь спасения от единой для всех живых и неживых существ судьбы — смерти и разрушения? И возможно ли, что этот путь нашли машины?

— Звезды, планеты, атомы — говорил Осип. — Порядок и Хаос, действительность и видимость, настоящее и будущее — все это категории, которые создает человеческий разум. Но возможно, они устарели и пришла пора создать новые?

— Возможно, все, о чем мы думали и что делали до сих пор, было ошибкой, — отозвался Андрес. — Времена бурного технологического развития закончились страшными войнами и крушением всех надежд. Затем наступила эпоха мира и стабильности. Людям показалось, что человечество достигло высшей точки развития. Тысячелетиями мы жили в мире и не сомневались, что наше общество совершенно. Но теперь все так внезапно изменилось. Мы не знаем, чего нам ждать от будущего. И мы снова ставим вопросы, с которыми, вроде бы, покончили тысячи лет назад.

Они достигли высочайшей точки плато и присели на остывающие камни.

— Что такое «правильно» и «неправильно», — спросил Осип. — Все зависит от того, какие критерии ты выберешь. Чем дольше я об этом размышляю, тем более нереальной кажется мне реальность — время и пространство, законы относительности, гравитация и другие взаимодействия. Это не так-то просто осознать. Но дальше — еще сложнее. Мы считаем вечными законы добра, красоты, справедливости. Но что произойдет с ними, когда изменятся масштабы? Наши предки считали, что человек был создан по образу и подобию Бога. Мы говорим, что человеческая личность — это комбинация неконтролируемых наследственных факторов, случайных влияний извне, действия среды и прочее. И разве не абсурдно пытаться сохранить на веки вечные неизменного человека в неизменном мире?

Андрес кивнул, но едва ли Осип заметил это — темнота сгущалась, и оба они не отрывали глаз от зарева над горизонтом.

— Что значат семьдесят тысяч лет по сравнению с вечностью? — задумчиво произнес Андрес.

— Через пять миллионов лет Солнце превратится в красный карлик, и Земля сгорит в его пламени, — невпопад отозвался Осип.

— Мы прожили здесь уже год, — продолжал Андрес. — Мне он показался вечностью. Не то чтобы я извелся от нетерпения, и все же чем дольше я здесь живу, тем более странным мне кажется наше положение. Мы ждем, но кажется, сами не знаем чего. Я пытаюсь не думать об этом, пытаюсь принимать события такими, как они есть, и все же я не испытываю удовлетворения.

Прочертив яркую дугу по небу, сгорел очередной метеорит, и Андрес поймал себя на абсурдной мысли: «Надо было загадать желание!»

Он встал и начал прохаживаться по плато. Теперь, когда он наконец заговорил о своем беспокойстве, оно стало особенно острым. Как долго это еще протянется? Два года? Три года? Или три десятилетия? В конце концов он просто попусту растратит силы, смирится со своей судьбой и будет жить в пустыне до самой смерти.

В первые недели ему казалось, что разгадка близка, и он буквально сгорал от нетерпения. «Еще десять дней», — говорил он себе, и когда те проходили, а ничего не менялось, вновь принимался уговаривать себя подождать еще немного. Пять дней… еще пять дней… еще три дня… Но постепенно он впал в какое-то подобие летаргии и перестал вести счет дням.

Иногда он подумывал о том, чтобы уйти отсюда. Он мог бы попросить у Осипа вездеход, а то и люфтбот, а также запас продовольствия и воды для сколь угодно долгого путешествия. Однако Андрес ни разу не обратился к компаньону с подобной просьбой. Они жили вместе, соблюдая однако определенную дистанцию. Там, в подземных залах, было несложно вести отвлеченные разговоры о бесконечности и вечности, а потом расходиться, чтобы заняться своими делами, но здесь, в пустыне под звездами, Андресу захотелось большей открытости и доверия.

Но Осип снова промолчал, и Андрес похоронил в своей душе еще одну надежду. Не сказав друг другу ни слова, они вернулись ко входу в пещеры и остановились лишь для того, чтобы бросить последний взгляд на усыпанное звездами небо.

Скамейки в комнате так и остались стоять в живописном беспорядке, и Андресу казалось, что здесь только что закончилась какая-то пьеса, а он так и остался на пустой сцене. Впечатление театральности еще усиливалось из-за висевшей под потолком бестеневой лампы. Она освещала лишь ровный круг на полу, а стены тонули в темноте.

Андрес поставил рядом две скамьи, лег, закинул руки за голову. Он чувствовал удары собственного сердца, постепенно его глаза стали закрываться, однако он был слишком взбудоражен, чтобы сразу заснуть. Его мозг никак не хотел успокаиваться, и Андрес раз за разом прокручивал в голове все события последних дней. Кажется, он умудрился восстановить против себя все политические партии этого города и теперь не сможет рассчитывать ни на чье доверие и помощь. И все из-за этого таинственного Документа. Что если бы он его в самом деле нашел? Неужели этот документ действительно содержит ключ ко всем проблемам человечества? Смогут ли люди возродить Землю, воспользовавшись заключенной в нем информацией? Или просто разгорится новая война — война за обладание Документом? Андрес вздохнул. Что толку в бесплодных рассуждениях? Сейчас ему нужно думать совсем о другом: о том, как поскорее выбраться из темницы.

Как это сделать? Эти фанатики намерены держать его здесь, пока он не предоставит им желаемое. Рано или поздно они поймут, что не правы, но он не может ждать так долго. Он сел на своем импровизированном ложе и осмотрелся. Комната была построена в форме восьмиугольника. Всего одна дверь и никаких окон. Скорее всего, она располагалась глубоко под землей. На всякий случай он подергал ручку двери, попытался найти пульт управления, но, разумеется, ничего из этого не вышло. Тогда он начал обходить помещение, выстукивая стены, но везде натыкался на массивную кирпичную кладку. Пол был залит бетоном и никаких пустот или люков Андресу обнаружить не удалось.

Он снова лег на скамьи и стал смотреть в потолок. Его внимание привлек кронштейн, на котором крепилась лампа. Возможно, это именно то, что нужно.

Он вновь вскочил на ноги и принялся строить пирамиду из скамеек. Наконец он смог забраться достаточно высоко, чтобы дотянуться до лампы и немного, на пробу, пошатать ее. Все сооружение под ним также зашаталось, но выдержало. Он поставил еще одну скамейку, вновь забрался наверх и принялся выстукивать потолок.

Звук оказался глухим. Присмотревшись повнимательнее, Андрес обнаружил на потолке, чуть ближе к стене, еле заметную тень, как будто несколько досок были расположены чуть ниже, чем их соседки.

Андрес соскочил на пол, перетащил свое сооружение поближе к этим доскам и осмотрел их внимательнее. Теперь он не сомневался, что здесь когда-то был люк. Он принялся колотить по доскам кулаком, потом налег плечом, но ничего не добился. Тогда он пристроил одну скамейку поперек другой, создавая тем самым примитивный рычажный механизм. Короткое плечо он подвел под предполагаемую крышку люка, а на длинное налег всем весом тела. Результат превзошел ожидания — доски затрещали, скамейка перевернулась, Андрес свалился с высоты человеческого роста и расшиб лоб об угол другой скамьи. Вероятно, от боли он на несколько секунд потерял сознание, но, к счастью, скоро пришел в себя и увидел зияющую в потолке дыру.

Кровь все еще стекала по его лицу, рана здорово болела, но Андрес, не обращая внимания на подобные мелочи, вновь принялся строить лестницу из скамеек. Вскоре ему удалось просунуть голову и плечи в дыру, он уперся руками, подтянулся и две секунды спустя был наверху — в кромешной темноте. Но через некоторое время его глаза привыкли, и Андрес различил в глубине помещения слабый металлический отблеск. Подойдя поближе, он обнаружил винтовую лестницу, ведущую куда-то наверх. Андрес поднял голову, но не увидел потолка. Все тонуло во тьме. Однако выбора у него не было, и он начал подъем.

Он чувствовал, как пульсирует в висках кровь, как голова раскалывается от боли. Вцепившись покрепче в перила, он прибавил шагу. Металлические ступени гудели, и этот гул отдавался в ушах.

Если раньше он мог рассчитывать на пробивающийся из дыры слабый свет, то теперь его окружала полная тьма. Приходилось полагаться только на осязание. Кровь все еще текла по лицу, но он боялся выпустить перила, вытирая лоб. Еще больше он боялся потерять сознание прямо на лестнице и поэтому заставлял себя спешить.

Наконец он заметил над головой слабый свет, и этот переход показался ему таким резким, что из глаз брызнули слезы.

Последние несколько шагов он скорее прополз, чем прошел, и наконец рухнул на пол новой комнаты. Она тоже была восьмиугольной, но гораздо меньше той, в которой его заперли, — не более пяти метров в диаметре. В центре комнаты на массивной металлической конструкции висел огромный колокол, а по бокам от него Андрес различил два больших окна.

Зажимая рану на лбу ладонью, Андрес подполз к окну и глянул вниз. Он находился высоко над старым городом, на верхней площадке башни, возвышавшейся над готическим собором. Отсюда люди и деревья казались крошечными, словно фигурки из детского конструктора. Тут у него закружилась голова, он отшатнулся от окна и сполз на пол.

Очевидно, он все же потерял сознание, потому что когда он впервые поднялся на башню, солнце стояло в зените и серебристая пыль танцевала в его лучах, а когда снова открыл глаза, колокол отбрасывал на пол длинную тень. Андрес чувствовал сильную слабость, но его разум оставался ясным. Библиотекарь понимал, что должен бежать, тюремщики вот-вот обнаружат его исчезновение.

Как спуститься на землю? Окна были открыты, но о том, чтобы сползти вниз по стене, цепляясь за едва заметные неровности каменной кладки, не могло быть и речи. Кричать? Но едва ли его услышат — расстояние до земли слишком велико. Тут Андрес заметил на полу рядом с колоколом огромный тяжелый молот, которым по всей видимости пользовался звонарь.

Справиться с молотом было также непросто, Андрес уже сильно ослабел от потери крови, каждое движение провоцировало новый приступ головной боли, но сознание того, что этот молот — его единственный шанс, придало библиотекарю сил. Он обеими руками ухватился за рукоять, размахнулся и ударил. Первые два-три удара получились неточными, они лишь вскользь задели колокол, и он отозвался глухим недовольным дребезжанием. Но потом Андрес приноровился, и над старым городом полетел уверенный, басовитый и, главное, оглушительно громкий колокольный звон.

Через полминуты Андрес отбросил молот и пополз к окну, подальше от гудящего монстра. Он зажал уши руками, свернулся в позу эмбриона, перед глазами все плыло. А проклятый колокол все голосил, и Андресу казалось, что сейчас его голова расколется на тысячу частей.

Наконец он смог открыть глаза, перевеситься через подоконник и взглянуть вниз. Его идея сработала — люди на улицах останавливались, вертели головами и тыкали пальцами в сторону башни. Колокол, молчавший сотни и тысячи лет, сегодня сослужил свою службу. Андрес привлек внимание и на некоторое время обезопасил себя от происков консервативной и прогрессивной партий.

Через пару минут на площадке башни приземлилась антигравитационная платформа, которая в обычное время занималась проверкой и ремонтом стен. Две механические руки подняли Андреса и перенесли его на платформу. Он еще успел увидеть панораму города с высоты птичьего полета, а потом наступила темнота.

Андрес очнулся в небольшой комнате, стены которой были выкрашены в зеленый и белый цвета. Едва он открыл глаза, как кровать пришла в движение и превратилась в удобный шезлонг. С боков выдвинулись два подлокотника, на правом Андрес увидел панель управления. Приятный негромкий голос произнес:

— Я — СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер. Я — СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер.

Андрес был готов без запинки отбарабанить знакомый с детства ряд цифр, но буквально в последний момент он остановился. Если он назовет свой номер, его можно будет без труда разыскать. А ему этого совсем не хотелось.

— У меня ужасно болит голова, — здесь он не солгал. — Я не могу… я, кажется, забыл свой номер.

— Я — СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер, — настаивала машина.

— Но я не могу его вспомнить, я не могу вспомнить даже своего имени…

Система помолчала несколько секунд, затем снова заговорила:

— Эта ситуация находится вне моей компетенции. Я — СИОКУС, система оказания услуг, и в этом случае я должна обратиться к высшим инстанциям. Прошу вас подождать… прошу вас подождать…

Андрес осмотрелся и заметил неподалеку от своего кресла-кровати шкафчик с блестящим инструментами. Скорее всего, он находился в медицинском центре. Рана на голове все еще сильно болела, но теперь Андрес не испытывал ни малейшего беспокойства. Мастерство хирургических и заживляющих автоматов давно вошло в легенды. Еще час-два, и он снова будет как новенький. Но почему они тянут время?

Андрес уже собирался вздремнуть, но тут его внимание привлек шорох шагов в коридоре. Вскоре в дверях показался высокий худощавый человек в очках с тонкой золотой оправой. Не успел Андрес подняться на постели и поприветствовать гостя, как человек сам заговорил, нервно воздевая руки к потолку:

— Какая ужасная история! Я страшно обеспокоен! Такого еще не случалось в моей практике! Да простите, я не представился. Лассе Айзенбард, министр здравоохранения. О Боже, вы ужасно выглядите, вам немедленно нужно оказать помощь!

Эту речь Лассе сопровождал бурной жестикуляцией, и Андрес заметил, что его пальцы унизаны золотыми перстнями. Лассе быстро взглянул на Андреса, но тут же отвернулся и полез в карман за флаконом с успокоительными пилюлями. Андрес без труда их узнал — такими же пользовался Букминстер.

— Простите, но я так взволнован! — вновь заговорил министр. — Дело в том, что я с детства боюсь крови. Это так ужасно! Но в чем ваша проблема?

— По-видимому, я потерял память, — пояснил Андрес. — Не могу вспомнить даже своего имени.

— Да, это действительно серьезная проблема, — посочувствовал ему министр. — Не зная идентификационного номера, мы не можем начать лечение. О, что же нам делать! Нет, я совершенно не готов к подобной ситуации! Совершенно не готов!

Андрес наблюдал краем глаза за метаниями Лассе по палате. Он не собирался сдавать позиций. Если он сейчас назовет свой идентификационный номер, Букминстер будет здесь через пару минут. И Андрес решил слегка подогреть министра.

— Это такая страшная боль! — простонал он, закатывая глаза. — Ужасная боль! Мне кажется, я больше не выдержу! Вы должны немедленно принять меры, нельзя терять ни минуты.

Лассе в ужасе схватился за коммуникатор:

— Немедленно! Немедленно! Но… что же нам делать?

— Возможно, вы могли бы назвать ваш собственный номер, — предложил Андрес слабым голосом.

— Мой… мой собственный номер?

— Да. Раз уж так необходимо соблюдать все формальности. Если нет другого способа немедленно начать лечение.

Министр задумался на несколько секунд, потом быстро кивнул и принялся набирать код на коммуникаторе. Андрес откинулся на подушки и вздохнул с облегчением. Его кровать снова пришла в движение — в стене открылась глубокая ниша, кровать въехала в нее, и над Андресом склонились двенадцать рук-манипуляторов. Он почувствовал сладкий запах распыленного в воздухе средства для наркоза и мгновенно уснул.

Очнувшись, он понял, что снова бодр и полон сил. От боли не осталось и следа. Он потрогал лоб и нащупал безукоризненно ровный шов на месте бывшей раны. Правда, прежние проблемы никуда не делись и тут же вновь напомнили о себе. Андрес ясно сознавал, что не может здесь больше оставаться — политики, жаждущие добраться до Документа, неизбежно выследят его. С печальным вздохом он вспомнил свою прежнюю мирную жизнь: занятия музыкой и живописью, компьютерные игры, голографический театр и прекрасные тайны восточной письменности.

Он сел на кровати и осмотрелся. Вокруг все еще стояли медицинские приборы, рядом на столике лежало меню. Андрес почувствовал, что голоден и принялся изучать листок: желе с кокосовыми хлебцами, вареная спаржа с бульоном, биточки из моллюсков, Игвер-кола. Он сделал заказ и быстро, с аппетитом поел, принял душ, позволил специальному роботу помассировать спину, а затем принялся открывать шкафчики в поисках своей одежды. Внезапно его розыски были прерваны — ожил коммуникатор.

— Привет, Андрес, я наконец-то смогла улучить для тебя минутку. Ты меня слышишь?

Андрес замер — он узнал голос Изы. Однако экран коммуникатора оставался темным.

— Я слышу тебя! — крикнул он. — Я хочу тебя видеть! Здесь есть экран.

Иза засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики:

— Это очень хорошо, но у меня нет камеры. Мне очень жаль.

— Где ты сейчас?

— Я не знаю точно, это какой-то машинный зал или фабрика. Где-то глубоко под землей. Здесь довольно скучно.

— Ты не в городе?

— У меня для тебя кое-что есть. Ты слушаешь?

— Да! Да!

— Фу-ри-я! Ты понял?

— О чем ты говоришь?

— Фу-ри-я! Запомни! Это нужно для того, чтобы расшифровать символы.

— Что это значит?

— Понятия не имею, — голос Изы внезапно зазвучал тише. — Не знаю, увидимся ли мы еще… — и еще тише, почти на пределе слышимости: — Мне так грустно…

Из коммуникатора донесся треск статических разрядов, и связь оборвалась.

Андрес вздохнул и снова взглянул на коммуникатор. Было четыре часа утра — самое время позаботиться о себе. Он выглянул в коридор — пусто. Андрес быстро прошел по длинному коридору в фойе, спустился по лестнице и беспрепятственно выбрался на улицу. Ядерное солнце в соответствии с суточным ритмом померкло, и на город спустились сумерки. Андрес осмотрелся. Кажется, он находился в правительственном районе. Здание, которое он только что покинул, было госпиталем Министерства здравоохранения. Чуть поодаль он различил знакомый силуэт библиотеки.

Он задумался. С одной стороны, было бы чистым безумием возвращаться в библиотеку, но то, что сказала Иза, могло оказаться по-настоящему важным. По-видимому она рисковала, передавая ему эту информацию. «Фурия» — он понятия не имел, что названное слово означает, но это можно было проверить, воспользовавшись словарями и энциклопедиями. С этой мыслью он решительно зашагал к библиотеке.

Там снова было безлюдно и пустынно. Андрес беспрепятственно добрался до своего кабинета. На этот раз цветомузыкальное шоу Осипа не работало, однако причудливые орнаменты на стенах и на поверхности стола, состоящие из множества бесформенных разноцветных пятен, привлекли внимание Андреса. Он уже понял, что Осип любил загадки, что он интересовался причудливыми криптограммами. И Букминстер намекал, что Осип, возможно, знал где находится Документ. А вдруг здесь, в своем кабинете, предшественник Андреса оставил какую-то зашифрованную информацию?

Андрес сел за стол, задействовал коммуникатор, подключил словарь иностранных слов и глобальную энциклопедию, набрал в строке поиска слово «Фурия». Ответ пришел незамедлительно:

Фурия (-ии) ж. р. — 1) римская богиня мести, аналог. греч. Эринии

2) впавшая в гнев женщина 3) символ справедливости, законности, гнева (без множ. числа).

Римская богиня мести? Впавшая в гнев женщина? Что, черт побери, все это может значить? Он попробовал повторить запрос, но получил тот же результат. Может быть, он неправильно понял Изу? Или она сама ошиблась? Или он попросту не расслышал, что она говорила?

Он притянул к себе микрофон и произнес: «Фурия», — стараясь как можно точнее подражать произношению Изы. Потом на всякий случай запустил программу фонетического сличения. И это сработало — компьютер сразу выбросил ему два новых имени. Первым значился Шарль Фурье, политолог, вторым — Жан Батист Фурье, физик и математик. Оба ученых жили в XVIII веке. Какое же отношение они могли иметь к проблеме, волновавшей их отдаленных потомков? Без особенной надежды на успех Андрес вызвал на экран соответствующие словарные статьи и начал их просматривать. Вдруг несколько строк привлекли его внимание, он и сам не мог точно сказать почему.

Фурье являлся основателем учения об оптических преобразованиях и иллюзиях, об анализе и коррекции изображений.

Анализ изображений? Возможно, он на верном пути. Во всяком случае никакой другой зацепки у него не было, и Андрес попытался узнать подробности. Попытка удалась лишь отчасти — он тут же утонул в океане длинных и непонятных формул. Все, что можно было понять, заключалось в следующем: в библиотеке хранились печатные книги по преобразованиям Фурье и гармоническому анализу, но так как эти дисциплины не имели никакого практического значения, то книги давным-давно предали забвению. Тут в душу Андреса закралось сомнение. Так ли это? Не мог ли кто-то заинтересоваться этими книгами просто как курьезом, забавой? Это стоило проверить, и он отправился в книгохранилище.

Здесь все содержалось в образцовом порядке, и Андрес без труда нашел нужную полку. Он быстро установил, что книги были изданы через два-три века после смерти Фурье. И речь в них шла о применении его теории к электронно-оптическим системам, молекулярно-структурному анализу и созданию оптических эффектов в воздушных линзах. Он рассеянно перелистывал том в синем переплете и вдруг замер. Ставшая уже привычной безнадежность сменилась жадным нетерпением. Картинки в книге — это же черно-белая копия орнамента, покрывавшего стол Осипа! Это не могло быть совпадением! Он принялся листать книгу с удвоенным рвением, но вновь его взгляд утыкался в сложные разветвленные формулы. Подумать только, древние справлялись с ними, пользуясь лишь листком бумаги, карандашом да своим собственным умом! В это невозможно было поверить. Тогда он вернулся к иллюстрациям, начал пристально рассматривать их, и неясная еще мысль забрезжила в его мозгу. Эти картинки обладали трех— а иногда четырехосной симметрией. Чем-то они напоминали причудливых обитателей земных океанов — радиолярий — и одновременно снежинки.

Андрес припомнил, что симметрия имела большое значение для древних геометров, но в последнее время ею действительно никто ни интересовался. За годы работы Андресу не пришлось иметь дело ни с одним запросом по этой теме. Другие картинки напомнили ему творения древних пиротехников и просто старинные символы и геральдические знаки: огненное колесо, двойные спирали. И только теперь он обратил внимание на подписи к рисункам. Там стояло одно единственное слово: КАЛЕЙДОСКОП. И вдруг он вспомнил, что видел на полках в квартире Осипа целую коллекцию калейдоскопов. Он хотел уже бежать туда, чтобы рассмотреть их повнимательнее, но тут ему пришла в голову еще одна мысль. Андрес подошел к коммуникатору, стоявшему в углу комнаты, и набрал в строке поиска слово «Калейдоскоп». Поисковая система тут же выдала ему целую кучу ссылок. Как он, собственно, и предполагал, большинство работ посвященных калейдоскопам находились в хранилище бумажных книг. Ему понадобилась всего лишь пара секунд, чтобы найти нужную полку.

Но тут начались сложности. Ни одна из книг не была посвящена исключительно калейдоскопам, большинство из них рассказывали о всевозможных оптических приборах, вроде камеры обскура, диапроектора или стробоскопа, и лишь затем шла короткая статья о калейдоскопах. Наконец он обнаружил в конце ряда толстых томов маленькую брошюру, изданную в 1992 году, которая называлась «Дифрактоскоп-оптоскоп». Большая часть страниц снова была занята формулами и схемами, но Андресу удалось понять, что речь шла о камере с укрепленным перед источником света непрозрачным диском, по периметру которого были через равные промежутки проделаны отверстия. Она позволяла воспринимать разрозненные картинки как единый объект. Кровь ударила Андресу в голову — он видел подобный прибор в коллекции Осипа.

Он пока не понимал, какой прок можно извлечь из подобной информации, но сейчас это было не так важно. Он был уверен, что если взглянуть через оптоскоп на бессмысленные картинки на столе Осипа, он откроет наконец тайну своего предшественника, а возможно и тайну местонахождения Документа.

Он был так погружен в свои мысли, что негромкий шорох, раздавшийся в соседнем помещении, подействовал на его нервы, как удар электрического тока. Он отскочил в тень стеллажа и прислушался. Несомненно, это звук шагов!

Но был еще какой-то странный звук, и он раздавался внутри книгохранилища. Андрес повернул голову вправо и с удивлением заметил, что из темного прохода навстречу ему движется автоматическая ремонтная тележка. Вдруг тот же звук раздался слева — еще одна тележка, набирая скорость, ехала навстречу первой. И прежде чем Андрес успел понять, что происходит, они сошлись и вытянули вперед манипуляторы, полностью перекрывая проход, по которому он пришел. Библиотекарь оказался в ловушке: позади была стена, а впереди — две явно недружелюбно настроенные тележки. В испуге он попытался забраться на книжный стеллаж, но тут изъеденный ржавчиной металл со страшным скрежетом треснул, и книги повалились с полок на пол, погребая под собой Андреса.

Андрес отчаянно сопротивлялся книжному потоку, но ему не удалось даже встать на четвереньки. Он почувствовал, что задыхается, и тут две тележки ухватили его манипуляторами и рывком освободили из плена. Теперь он снова мог дышать, но тележки по-прежнему крепко держали его.

— Какое ужасное несчастье! — послышался из коридора знакомый голос, и в дверях показался человек в строгом черном костюме. — Какое ужасно неприятное происшествие! Немедленно прекратите! Немедленно отпустите его!

Автоматы, разжав свой захват, разошлись в стороны. Андрес снова был свободен. Правда, на куртке появились прорехи, на локтях — синяки, а один ботинок соскользнул с ноги и закатился под стол. Пришлось вставать на четвереньки и лезть за пропажей.

— Прошу у вас прощения! Это ужасно, так ужасно! — продолжал меж тем человек. — Вы ведь узнали меня? Я — Стиг, Стиг Адонис. Это ужасное недоразумение. Я только хотел вам помочь.

Андрес наконец дотянулся до своего ботинка, вылез из-под стола и обулся.

— Вы называете это помощью? — поинтересовался он, указав рукой на автоматы.

Стиг побледнел.

— О, я понимаю! Я должен объясниться. Ваше возмущение справедливо. Но я тут не при чем. Это все клика Букминстера. Они решили подвергнуть вас наказанию, посадить под домашний арест.

Андрес пожал плечами, не скрывая своего недоверия к словам Адониса.

— О, поверьте мне, эти люди ни перед чем не остановятся. И все из-за этого Документа! Они готовы попрать любые законы морали и нравственности, чтобы завладеть им. Но их действия противозаконны — заявляю вам со всей ответственностью.

— Кажется, раньше вы были с ними заодно.

— Только для конспирации! Это была временная мера! — Адонис прижал руки к груди. — Я не мог действовать открыто, ведь Дольф официально остается главой правительства. А я был при нем секретарем и заодно — шефом полиции и секретной службы. Мне все время приходилось маневрировать, чтобы меня не раскусили. Но сейчас ситуация сложилась настолько драматичным образом, что я просто не мог не вмешаться.

— Может быть, вы расскажите мне о том, какая сложилась ситуация? — предложил Андрес.

По форме это была вежливая просьба, но по тону — решительный приказ.

Адонис выглядел испуганным и без промедления начал рассказывать:

— Все началось со слухов. Ну вы знаете, все эти разговоры о Документе…

— Разговоры? — перебил его Андрес. — Все эти интриги из-за каких-то разговоров?

Адонис развел руками:

— Это так сложно в наше время — отделить правду от лжи! Все, буквально все может оказаться фикцией!

— Но объясните же наконец, что собственно произошло?

— Все хотели бы это знать. Никто ни в чем до конца не уверен, однако все пришли в большое волнение. Консерваторы и эти… «Идущие вперед». Никто не хочет уступить другому. Как это, к сожалению, заведено, каждый беспокоится только о себе.

— Но если обе стороны начали такие активные поиски, они, вероятно, представляют себе, о чем идет речь.

— Но это же совершенно не обязательно! — и лицо Адониса вдруг озарилось лучезарной улыбкой. Видимо, последняя фраза Андреса развеселила его. — Совершенно не обязательно! — повторил он со смешком. — Тут все не так просто. Не так уж важно, какая именно информация содержится в Документе, важно кому из противников удастся его заполучить.

— Но вы должны были по крайней мере узнать, кто распространяет эти слухи, — продолжал распекать шефа полиции и секретной службы Андрес.

— Разве это возможно? — вздохнул Адонис. — Возможно, это получилось случайно. Главное, что они появились в нужный момент. Теперь ни у кого не осталось иллюзий, все ясно понимают, что времена покоя позади. С тех пор, как была решена энергетическая проблема, люди считали, что времена нужды навсегда остались позади и отныне до скончания веков будет царить сплошное изобилие. Но беда в том, что конец наступил слишком быстро. Прошло каких-то жалких семьдесят тысяч лет и все, кредит исчерпан! Земля становится все горячее, и для того, чтобы охладить ее, нужно слишком много энергии. Слишком — даже для нас. Это лавинообразный процесс: изменения климата, испарение воды, гибель животных и растений. Разве не ясно, что в таком положении люди будут хвататься за любую соломинку?

— Но я ничего не знал об этом, — пробормотал Андрес.

— Мы держали это в тайне, — пояснил Адонис. — Не хотели вызвать панику.

— И как долго… Я хочу сказать, сколько у нас еще времени?

— Может быть сто лет, может быть, пятьдесят, может быть, десять. Точно никто не знает.

— Но… я не думал, что все произойдет так быстро. Если опасность так велика, и в Документе действительно содержится рецепт спасения Земли, то мне кажется, мы должны действовать открыто. Мы должны обратиться к людям, мобилизовать все силы, чтобы остановить приближающуюся катастрофу.

Адонис снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была печальной:

— Как вы это себе представляете? Нам некого мобилизовать, среди нас больше нет ни ученых, ни техников. Разумеется, у нас есть компьютеры. Они могут выполнять приказы, но не могут генерировать идеи, принимать решения. Они работают по программам, но сейчас некому написать для них новую программу.

— А как насчет Незаменимых? Это же интеллектуальная элита, специалисты мирового класса! Кому как не им решать проблемы подобного масштаба?

Адонис пренебрежительно отмахнулся.

— Разве вы еще не знаете? Все так называемые «Незаменимые» внезапно исчезли. Их больше нет среди нас.

— Что это значит «больше нет среди нас»? — воскликнул пораженный Андрес. — Куда они все делись?

— Это произошло около восьми недель назад, — пояснил Адонис. — Собственно говоря, их осталось всего несколько человек, и они все больше замыкались в себе, все меньше общались с окружающими. И когда они наконец исчезли, никто не удивился. К этому давно шло дело. Да, кстати, примерно восемь недель назад в городе впервые начали распространяться слухи о Документе. Возможно, именно поэтому в них все поверили. Людям, знаете ли, нужна хоть какая-то опора, какая-то надежда.

Андрес ничего не ответил. Он смотрел вокруг — на гору книг, на два автомата, воздевших руки в патетическом жесте, да так и застывших в неподвижности. Странная, абсурдная картинка. Можно ли верить тому, что рассказал ему сейчас Адонис? Или это очередная уловка, очередная ложь? Мозг отказывался верить в реальность близкой гибели Земли. Тут он заметил, что книга в синем переплете все еще лежит на столе. Может ли быть, что информация, закодированная в орнаменте на столе Осипа, станет ключом к спасению Земли? Геометрический узор, игра ума… Но ведь и в прошлые века люди придавали огромное значение тайнописи и скрытым знаниям!

Меж тем Адонис внимательно изучал экран коммуникатора, потом взял со стола книгу в синем переплете и начал ее перелистывать.

— Так значит, вы уже приблизились к разгадке? — спросил он с улыбкой, однако в голосе чувствовалось напряжение.

Было ясно, что он с нетерпением ждет ответа Андреса.

— Я сам не знаю, — сухо ответил библиотекарь.

Адонис тряхнул головой:

— Ну что ж, как я уже говорил, я пришел, чтобы предложить вам помощь. Прежде всего хочу сообщить вам, что вы в полной безопасности. Дольф, Фелипе, Кордула — я позаботился о том, чтобы они вам больше не мешали.

— А как насчет Бернстайна и его «Идущих вперед»?

— О них тоже можете забыть. После вашего побега они будут сидеть тише воды ниже травы. Я собираюсь лично объяснить Бернстайну, чем их выходки будут чреваты. Но поразительно, насколько же быстро люди теряют человеческий облик, стоит запахнуть опасностью. И это после того, как в мире не совершалось преступлений на протяжении тысячелетий! Я начинаю думать о том, что простых увещеваний может быть недостаточно. Нужны более жесткие меры.

— Лишение свободы? Но ведь то же самое пытался сделать Бернстайн.

Адонис покачал головой:

— Вы же прекрасно знаете, что это совершенно разные вещи. Если мы с вами будем работать вместе, мы сможем открыть секрет. Пожалуй, я верю в вас больше, чем вы сами, — и с этими словами он протянул Андресу книгу. — Я вижу, что вы уже забрались далеко, гораздо дальше, чем мы все, вместе взятые. Теперь моя очередь помочь вам. Только скажите мне, что вам нужно. Будьте уверены, я позабочусь обо всем.

Андрес снова молчал. Затем со вздохом сказал:

— Я так устал от этих приключений. Я совершенно без сил. Мне нужно поспать, и я отправляюсь домой.

— Тогда я провожу вас, — решил Адонис.

Он отдал приказ автоматам, и одна из тележек тут же подъехала к ним и без всяких происшествий доставила их к лифту. Они поднялись в фойе, вышли в парк и Адонис тут же вызвал кабину скоростной дороги. Андрес не возражал. Через несколько минут они добрались до дома Андреса. У дверей квартиры дежурил еще один автомат, на этот раз — андроид. По знаку Стига он вытянулся в струнку и открыл дверь. Такая забота показалась Андресу слишком бесцеремонной, но он действительно ужасно устал и махнул на все рукой. Стиг и андроид вошли вслед за ним в квартиру, но, к счастью, в спальню заходить не стали — они остались в гостиной то ли как телохранители, то ли как почетный караул, то ли в качестве тюремщиков.

Но Андресу не было до них дела. Он прямо в одежде повалился на кровать и тут же уснул.

Андрес прожил в пустыне два года.

Казалось, он все глубже погружается в болото безразличия и забвения. Его действия, его мысли теперь были подчинены стереотипным каждодневным ритуалам, которые никогда не нарушались.

Но нельзя сказать, что он страдал от скуки. У него было достаточно занятий и развлечений, и чем-то эта жизнь напоминала прежнюю, посвященную расшифровке восточных надписей. Это была странная жизнь — он сам установил себе ограничения, добровольно им подчинялся и от того чувствовал себя совершенно свободным.

Когда он жил в своей квартире, ему приходилось заниматься специальным терапевтическим трудом, чтобы оживить восприятие и эмоции. Сейчас он тоже все время искал новые способы занять время и мысли. Так в чем же тогда различие? Только в одном — теперь в его жизни было Ожидание. Время больше не уходило в пустоту, он шаг за шагом приближало Андреса и Осипа к их цели. Однако Андрес, все еще не зная толком, в чем она заключается, начинал сходить с ума от нетерпения.

Два года ожидания — кажется, этого было достаточно. Неожиданно он устал от одиночества вдвоем, устал от собственных мыслей, догадок и надежд. Еще два года в иллюзорном мире — когда же это закончится?

Собственные комнаты уже казались Андресу тюрьмой, он шатался по пещерам, не зная, что предпринять. Осип, как всегда спокойный и безучастный, дымил кальяном в зале «Сезам». Он даже не пошевелился, когда Андрес вошел в зал.

При взгляде на равнодушное сонное лицо напарника Андрес ощутил, как внутри его разгорается гнев. Он вырвал кальян из рук Осипа и бросил на пол.

— Чего мы ждем?! — выкрикнул Андрес. — Я здесь уже два года, а ты все молчишь! Теперь мое терпение кончилось. Скажи наконец, чего мы ждем?

Осип медленно поднял голову. Похоже, он был одурманен табаком и наркотиками, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы понять, о чем говорит Андрес. Наконец он так же медленно кивнул головой и заговорил:

— Ты спрашиваешь, чего мы ждем? Но почему раньше ты никогда не спрашивал?

— Я хочу услышать ответ сейчас! Ты единственный, кто знает, к чему все это! Единственный, кто знает, куда мы идем. Ты ведь нашел Документ, правда? Ты сумел расшифровать его? Ты наверняка его расшифровал, иначе тебя бы здесь не было! Расскажи мне наконец все, что ты знаешь!

— Но я думал, что это ты нашел Документ! Ты же работал с Генератором Решений. Я все время наблюдал за тобой, через камеры в квартире и в бюро. Я видел, как ты прячешь листки в карман, и знал, что ты специалист по древним шрифтам и шифрам. Разве ты не смог прочесть Документ? Ты ведь сумел найти координаты этого места и придти сюда точно так же, как и я. Зачем ты сюда явился?

— Чтобы задать вот этот самый вопрос! Зачем?! Зачем мы здесь? Чего мы ждем? Почему ты покончил со своей прежней жизнью и переселился сюда?

Осип покачал головой, дотянулся до кальяна, подвинул его к себе и начал протирать мундштук.

— Почему я здесь? — он глубоко затянулся и выпустил первую порцию пузырей. — Ты не находишь, что это мое дело? Я не звал тебя сюда. И с чего ты взял, что мы ждем одного и того же? У разных людей могут быть совершенно разные ценности, ожидания, надежды… Лично я… — еще одно облако пузырей. — Я уже сыт по горло этой жизнью. Они вызвали меня так же, как тебя, и заставили заниматься всеми этими проблемами: временем, стабильностью, прогнозами… Но это было лишь прикрытием. Зачем я им понадобился на самом деле? Все очень просто — они хотели с моей помощью выйти на Документ и найти там решение всех своих проблем. Возможно, они заблуждались. Но строго говоря у них не было выбора. Наука ушла так далеко вперед, современные теории настолько сложны, межпредметные связи настолько обширны и запутаны, что разобраться в них по силу только компьютерам. А с компьютерами простые люди, вроде меня и тебя, никогда не найдут общего языка. Нам остается лишь вернуться к старой доброй вере в чудеса. Да, конечно, мы будем терзаться сомнениями, и все же у нас останется надежда.

Андрес уже почти не слушал его. Его гнев и нетерпение угасли, и он рухнул на подушки, как будто его разом оставили все силы.

— Итак, ты тоже ничего не знаешь, — сказал он печально.

— Как можно что-то знать после того, как мы тысячелетиями не занимались наукой? — не без ехидства заметил Осип. — Да и какие знания тебе нужны? Предсказания грядущих событий? Конкретные рецепты исправления совершенных человечеством ошибок? Тебе не кажется, что это немного наивно? В глубине души мы все еще остаемся племенем примитивных охотников и собирателей. А между тем, нам давно пора было понять, что не вопросы возникают вслед за проблемой, а проблема возникает из наших вопросов. Возможно, наука и ответила на старые вопросы, но она тут же создала сотни новых, попыталась ответить на них и потерпела поражение.

— О каких вопросах ты говоришь?

Осип внимательно взглянул на Андреса.

— Я и сам не знаю… — сказал он негромко. — Я только думаю… надеюсь… Мне кажется, само наше мышление должно измениться. Семьдесят тысяч лет без изменений — это довольно странно, не правда ли? Но, как я уже говорил, новые вопросы порождают новые методы исследования, а новые методы — новые формы выражения и восприятия. И пока этого не произошло, нам едва ли удастся разгадать смысл событий. Мы все еще слишком привязаны к атрибутам так называемого научного мышления: к числам, датам, фактам. Возможно, они не так уж важны сами по себе, но они — единственное, за что мы можем уцепиться. И мне кажется, именно это привело нас сюда. Пять цифр. Два числа. Координаты. Это мы в состоянии понять. И мы говорим себе: это значит, что в определенном месте произойдет определенное событие. Здесь что-то произойдет, и я надеюсь, довольно скоро. Но есть и фактор неопределенности — время. Мы не знаем масштаба. Что значит «довольно скоро» в случае, если речь идет о космических событиях?

— А ты ожидаешь космического события? — оживился Андрес.

— Я называю это космическим событием до тех пор, пока не смогу подобрать более точного термина, — возразил Осип.

Они снова замолчали, и Андрес в лихорадочной спешке пытался осмыслить услышанное. Слова Осипа могли означать с равным успехом и все, и ничего. Сказал ли он правду? Солгал ли? Хотел ввести в заблуждение Андреса? Или сам заблуждался? Космическое событие? И оно должно произойти здесь в самое ближайшее время?

Тысячелетиями человечество поклонялось лишь одному идолу — стабильности. Из истории Андрес знал, что прежде людьми правили другие цари — Голод, Нужда и Мор: голод из-за недостатка пищи, голод из-за недостатка энергии, нужда из-за низкого уровня производства, моровые поветрия, перед которыми опускали руки самые мудрые из тогдашних ученых. Ему, выросшему среди изобилия, было трудно представить себе такое. Ему никогда не приходилось заботится о завтрашнем дне, он вел беспечную свободную жизнь, и никогда не подсчитывал потраченную энергию, материалы, время. Однако сейчас, когда Андрес задумался о грядущих глобальных переменах, о неизбежном риске, он испытывал сильное беспокойство.

Впрочем, он оказался подготовлен к переменам куда лучше, чем прочие обитатели Земли. По дороге сюда он узнал, что такое голод и жажда. Он узнал, что такое страх, он понял, каким беззащитным чувствует себя человек перед лицом дикой природы. Он знал, что значит лишиться поддержки электронных систем, что значит отказаться от медицинского мониторинга, благодаря которому он мог бы безбедно прожить до 100 или 120 лет. И наконец он знал, что такое одиночество, что значит полная изоляция от себе подобных. Здесь, в этом странном убежище под дном мертвого моря, он был полностью оторван от прежней жизни: он не мог получать новости из куполов, не мог общаться с друзьями, не мог встречаться с женщинами, и даже привычные ему медитации в невесомости были теперь для него недоступны.

Осип хотел найти в пустыне какие-то новые знания. Что он имел ввиду? Знания о том, что происходит сейчас на Земле? Или о том, что происходит во Вселенной? Или он ждет религиозного озарения и духовного возрождения? Хочет открыть для себя новые измерения, новые ощущения? Но в таком случае, даже если все произойдет в соответствии с его чаяниями, он все равно обречен на неудовлетворенность. Возможно, несколько дней он и в самом деле будет счастлив, изучая свои новые возможности, но потом он неизбежно наткнется на ограничения и будет думать о том, как преодолеть их. Но ведь некоторые ограничения можно преодолеть лишь ценой разрушения человеческого тела!

Андрес размышлял об этом и постепенно приходил к выводу, что Осип — безумец, потерявший представление о действительности. Возможно, его разум не выдержал испытания ужасом грядущих перемен, и он тешит себя иллюзиями и фантазиями, лишь бы не видеть беспредельной пустоты, которая ожидает их в будущем. Что если все их предприятие — лишь порождение бреда безумца? Или дело в другом? Возможно у Осипа есть более реалистичные причины искать уединения под дном мертвого моря?

Андрес вскочил на ноги и быстро вышел из зала, даже не взглянув на своего компаньона. Прежде всего он отправился в шлюз, где лежали ручные лазеры, затем снова вернулся в коридор и решительно подошел к двери, которую Осип давным-давно запретил ему открывать. Поставив лазер на малую мощность, он направил его луч на дверь. Вскоре металл покраснел и стал расходиться в стороны, образуя полукруглое отверстие. Наконец Андрес выжег целиком замок и рывком распахнул дверь. В комнате было темно, но вот он нашел на стене выключатель. И увидел знакомую бело-розовую обивку стен, бело-розовую мебель, белый рояль, золотую раму зеркала, бело-розовый ковер на полу. Это была точная копия одной из комнат в старой квартире Осипа. Андрес сделал несколько шагов вперед, осмотрелся — все по-старому: розовый диван, комод с золоченым ручками, зеркало. Возникало впечатление, будто комната обитаема: на спинке кресла лежало платье, на комоде — золоченый гребень, все еще обвитый черными волосами. Андрес ясно ощущал присутствие Изы. Казалось, даже в воздухе витает запах ее духов.

Он подошел к кровати и опустился на колени. Здесь аромат ощущался еще явственнее, и Андрес внезапно уронил голову, и зарылся лицом в бархатное покрывало.

Был ли он удивлен? Нет, у него не было ни малейших подозрений. Он понятия не имел, что увидит в этой комнате. Но в тут секунду, когда загорелся свет, свет вспыхнул и в его голове, и Андрес ясно понял, почему он, рискуя жизнью, пришел сюда. Потому что его позвала Иза. И тут же его снова одолели сомнения. Два года без близости с женщиной не могли не сказаться на состоянии его организма. Возможно, внезапная острая тоска по Изе, которая охватила его сейчас, — это просто неудовлетворенная сексуальная потребность? И все же эта тоска жила в нем, и он не знал, как ее утолить.

Значит, Осип увез сюда Изу силой и держал ее в заключении? Не об этом ли она пыталась сообщить Андресу во время их последнего разговора? Однако когда Андрес появился здесь два года назад, Изы уже не было. Возможно, ей удалось сбежать? Или они с Осипом договорились, и он отпустил ее добром? Но так или иначе нелюдимый компаньон Андреса, очевидно, решил поставить крест на этой части своей жизни — он надежно запер дверь, и Андрес ни разу не видел, чтобы бывший библиотекарь заходил в эту комнату. Скорее всего, Осип запретил себе даже вспоминать о размолвке с Изой и искал утешения в философских построениях и наркотических грезах. Он изо всех сил делал вид, что выше обычных человеческих симпатий и антипатий, но на самом деле его терзала та же тоска, что сейчас так властно овладела Андресом.

А что же будет с самим Андресом? Сейчас он ясно почувствовал, что задыхается в паутине человеческих чаяний, надежд и намерений и не является больше хозяином своей судьбы.

Он так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не услышал звука шагов за спиной. Внезапно удар страшной силы обрушился на его затылок, Андрес упал на пол, перевернулся на спину и увидел над собой гневное лицо Осипа. Не говоря ни слова, тот сгреб Андреса в охапку и потащил вон из комнаты. Андрес отбивался, сначала чисто инстинктивно, потом уже сознательно со все возрастающей злостью. У него были свои счеты с этим угрюмым собственником.

Наконец они остановились в коридоре, удерживая друг друга за запястья и не отводя гневных взглядов. Каждый готов был растерзать противника на части. Но в это мгновение пол и стены вдруг начали вибрировать и послышался зловещий шорох — сначала тихий, но с каждой секундой он становился все громче. Потом шорох прекратился, но лишь для того, чтобы смениться поскрипыванием, — это гнулись и трещали опоры тоннеля, как будто на них разом навалилась невероятная тяжесть. Еще секунда, и в потолке образовалась щель, в которую тут же посыпались камни и песок.

— Наружу! Прочь отсюда! — Андрес не знал, успел ли он выкрикнуть это или только подумал.

Так или и иначе, Осипа не пришлось уговаривать. Мгновенно забыв о вражде, оба со всех ног бросились к шлюзу. В спину им полетел град из осколков стекла — это упала на пол и разбилась вдребезги тяжелая хрустальная люстра. Следом начали осыпаться стены, и беглецам то и дело приходилось перескакивать через огромные блоки. Разумеется, убежище Осипа было сейсмоустойчивым, но разыгравшееся землетрясение достигло такой силы, что человеческая техника не могла больше противостоять мощи природы. Андрес и Осип едва держались на ногах. Их бросало то влево, то вправо, как на корабле во время качки, а стены смыкались все уже, грозя раздавить двух людей. Он уже достигли шлюза, когда пол вдруг резко ушел вниз. Андрес повис на стене, отчаянно цепляясь пальцами за малейшие неровности, но тут волна землетрясения снова пошла вверх, и Осип буквально вытолкнул напарника на поверхность. Андрес тут же упал на песок, схватил Осипа за руку и вытянул его из смыкающейся трещины. Наконец оба оказались в относительной безопасности и смогли перевести дух.

Этот короткий забег отнял у них последние силы, и они рухнули песок. К счастью, новых толчков пока не было. Плато разительно изменилось. Повсюду валялись обломки прежних каменных фигур. Было еще утро, но небо потемнело от поднявшегося в воздух песка. Буквально в сотне метров от них крутился гигантский смерч — огромный сверкающий столб, засасывавший в себя песок, камни, пыль — все, что попадалось на пути. Медленно, очень медленно он уходил к горизонту, таща за собой облако песка и пыли.

Когда все закончилось, ни Осип, ни Андрес не могли сказать, как долго продолжалось это невероятное шоу. Небо заволокли темные облака, низко над землей висела густая пылевая завеса. Земля же, наоборот, сверкала — очистившееся от наносов скальное дно блестело в тусклых лучах солнца так, как будто было покрыто водой.

Андреса разбудило нежное прикосновение. Он открыл глаза и увидел стандартный бытовой автомат, который бережно разглаживал манипулятором складки на костюме хозяина. За спиной автомата маячил Стиг Адонис с кривой улыбкой на лице. Он явно хотел казаться беспечным и все же не мог скрыть внутреннего напряжения.

— Мне очень жаль, что пришлось вас разбудить, — начал государственный секретарь, — но вы спите уже девять часов. Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Не хотите ли чашечку кофе?

Андрес протер глаза, пригладил волосы:

— Чашечку кофе? Я не отказался бы от завтрака, — он обратился к автомату: — Сахарные чипсы, белковые хлопья, тосты с пастой чили, лимонный сироп и две чашки восьмидесяти процентного черного кофе.

— Простите, что беспокою вас, — снова вмешался Стиг Адонис, — но пришло время решительных действий.

— В таком случае я хотел бы услышать от вас исчерпывающие объяснения, — отозвался Андрес. — Расскажите мне, в конце концов, чего вы от меня хотите.

Стиг отступил на шаг в сторону и бросил взгляд на большой настенный монитор системы внешнего наблюдения. Андрес повернулся туда же и замер, пораженный невиданным зрелищем. У дверей его дома бурлила многотысячная толпа. Камера равнодушно скользила вправо и влево и в объектив попадали то возбужденные лица, то что-то скандирующие рты, то воздетые вверх руки. Затем размах движений камеры увеличился, и Андрес разглядел, что люди заполнили все пространство от его дома до библиотеки. Казалось, что здесь собрались все обитатели купола.

— На улице творится что-то невообразимое, — с нервной дрожью в голосе сообщил Стиг Адонис. — Такого не случалось уже тысячи лет. Просто вопиющий беспорядок. И надо же этому случится именно сейчас, когда я только-только занял пост государственного секретаря.

Тем временем автомат принес заказанный Андресом завтрак и принялся ловко расставлять на столе чашки, тарелки и блюдца. Андрес сел за стол и принялся есть, не сводя глаз с монитора.

— Что им нужно? — спросил он, прожевав первую порцию белковых хлопьев.

— Мы старались сделать все возможное, лишь бы предотвратить панику, — невпопад ответил Стиг Адонис. — Но каким-то образом информация все же вышла наружу. Возможно, это случилось во время вашего вчерашнего приключения. Мы всячески пытаемся успокоить людей, но они нам просто не верят — вот что самое невероятное!

Андрес предложил собеседнику тосты и кофе, но тот затряс головой и продолжал говорить о своем:

— Это просто немыслимо, с какой скоростью распространяются дурные новости. При этом мы отслеживали все информационные потоки в обычных сетях. И тем не менее сейчас уже все жители города знают и о Документе, и о ваших поисках. Теперь вы — герой дня. Все только и говорят, что о вас и о вашей библиотеке. Можете себе представить?

На площади перед домом Андреса тем временем кипел стихийный митинг. Люди по очереди подбегали к камере и выкрикивали какие-то лозунги, но так как камера не была оборудована микрофоном, разобрать что-либо было невозможно.

Несмотря на всю эту суету, Андресу удалось сохранить аппетит, он как ни в чем не бывало поливал чипсы сиропом и наслаждался вкусом кофе.

— Жаль, что я не понял ни слова, по-видимому, эти люди очень красноречивы, — сказал он наконец, отставляя тарелку.

— О, это я и так могу вам рассказать, — отозвался Стиг. — Они хотят видеть вас, слышать вас, говорить с вами.

— Возможно, мне стоит пойти навстречу их желаниям, — предположил Андрес.

— О нет, что вы! Что вы! Вас вовсе не должно это заботить. Вы должны полностью сосредоточиться на поисках. Вы ведь уже близки к разгадке, не так ли? Не будем терять ни минуты. А о митинге не беспокойтесь — я немедленно отдам приказ, чтобы его разогнали. Эти люди и так уже в смятении от того, что покинули свои квартиры, и ждут малейшего повода, чтобы разойтись по домам.

Но Андрес думал о своем. Он действительно чувствовал, что близок к разгадке, но не был уверен, стоит ли делиться своим открытием с Адонисом. Осип не стал этого делать — с какой стати это делать ему? Кроме того, он до сих пор понятия не имел, что произойдет, когда он взглянет на орнамент на столе Осипа с помощью одного из тех странных оптических приборов.

И кстати — каким прибором надлежит воспользоваться? В задумчивости он встал и направился в кабинет своего предшественника. Да, память его не обманула. Из витрины напротив стола на Андреса выжидающе глядела целая армия окуляров и объективов. Он открыл витрину и принялся изучать таблички.

ТРИОСКОП, РЕФЛЕКТОСКОП, ЛЕТТРОСКОП, ДИФРАКТОСКОП-ОПТОСКОП.

Андрес взял на пробу один из приборов и поднес его к глазам. Он увидел пестрый орнамент из трех— четырех— и шестиугольников самых разных цветов и форм. За спиной библиотекаря нетерпеливо покашливал Стиг Адонис. Наконец нервы государственного секретаря не выдержали:

— Мой Бог, чем вы заняты? Сейчас не время играть в игрушки.

Андрес не обращал на него внимания. Какой из приборов больше всего похож на тот, что был нарисован в книге? Этот? Или, может быть, вот этот? Кажется, этот. Но взял ДИФРАКОСКОП-ОПТОСКОП и приник к окуляру. Теперь он снова видел узор из разноцветных пятнышек, штрихов, точек, но на этот раз они складывались в какие-то группы, разделенные темными полями. Андрес начал медленно поворачивать прибор, и картина так же медленно стала меняться. Возможно, это именно то, что он ищет.

Не желая выдать своего интереса, он повернулся к Стигу.

— Простите меня, кажется, я действительно увлекся. Но эти картинки будят фантазию, порождают новые идеи…

— Возможно, возможно, — пробормотал Стиг, еда сдерживая свой гнев. — Но сейчас, когда вы наконец отдохнули, мы должны наконец приступить к нашей работе. Подумайте об ответственности, которая лежит на вас.

Андрес кивнул с серьезным видом и незаметно для государственного секретаря опустил дифрактоскоп в карман.

Через десять минут они уже были в библиотеки, и Андрес, не медля, направился в кабинет Осипа. Стиг и его робот последовали за ним. Чтобы хоть ненадолго избавиться от этого неусыпного контроля, Адрес попросил своего нового друга подключить большие демонстрационные мониторы. И пока Стиг разбирался в их системе управления, Андрес быстро достал из кармана украденный в квартире Осипа прибор и поднес его к орнаменту.

Результат поразил его самого: среди мешанины линий и цветных пятен появились отчетливые контуры. Андрес быстро подстроил фокус и прочел послание. Оно было коротким: всего пять цифр 15632.

Андрес поспешно спрятал дифрактоскоп обратно в карман. К счастью, Стиг так ничего и не заметил. Библиотекарь сделал вид, что сосредоточенно разглядывает изображение на мониторе, а сам тем временем пытался угадать смысл послания.

15632 — что могла означать эта последовательность? Это должно быть очень важной информацией, иначе Осип не предпринял бы столько усилий для того, чтобы ее спрятать. Наверное, это доставляло ему особое удовольствие — сознавать, что его главный секрет находится буквально на глазах у всех, но в то же время ни у кого не хватит ума, чтобы разгадать эту шараду.

Он вытащил из кармана куртки стопку листов — распечатку, сделанную несколько дней назад в помещении Генератора Решений, и написал на последней странице свою заветную формулу — 15632. Стиг Адонис вновь занял позицию за спиной своего подопечного, но не произнес ни звука — значит, Андресу пока удавалось убедительно изобразить бурную деятельность. Он выбросил мысли о государственном секретаре из головы и снова уставился на ряд цифр.

И внезапно на Андреса снизошло озарение. 15632 — это 156 градусов 32 минуты восточной долготы. Координаты какого-то места! Но почему не обозначена широта? Наверное, потому, что она равна нулю — это место расположено на экваторе! Но где именно?

Он вызвал на монитор карту мира, наложил координатную сетку и принялся постепенно увеличивать масштаб. Ему не хотелось сразу задавать нужные координаты — это могло привлечь внимание Адониса. Поэтому едва Андрес увидел, что экватор и нужный ему меридиан пересекаются где-то в самом центре Тихого Океана, он тут же убрал карту с монитора.

Значит, его загадочная цель лежит где-то посреди огромной пустыни, в одном из необитаемых регионов, который ни для кого не представляет интереса. В самом деле, разве что сумасшедшему придет в голову отправиться туда на поиски ключа к тайнам Вселенной. Едва ли в тех местах вообще бывали люди.

Постой-ка! Но ведь Иза говорила о том, что собирается в какую-то дальнюю поездку! Что если ее исчезновение, исчезновение Осипа и этот таинственный Документ как-то связаны между собой? Что может заставить двух, вовсе не склонных к аскетизму людей, добровольно отказаться от всех благ цивилизации и отправиться в дикую пустыню?

Был только один способ ответить на все вопросы — самому найти это загадочное место. Но к такой экспедиции нужно хорошо подготовиться. Понадобится вездеход, система навигации, система жизнеобеспечения, трансформатор материи, портативный реактор…

На это уйдет уйма времени. Хотя, если… Ведь Осип уже проделал один раз все подготовительные работы. Возможно, и здесь удастся пойти по его следам. Разумеется, Осип все делал в тайне, но Андрес уже научился разгадывать его шарады. И кстати, Иза говорила о каком-то машинном зале или фабрике. Где это может быть?

Видимо, он слишком глубоко задумался и выпал из образа прилежно работающего библиотекаря. Стиг сделал шаг вперед, кашлянул и поинтересовался:

— Ну что? Как ваши успехи?

Андрес развернулся так резко, что государственный секретарь в испуге отшатнулся назад.

— Не мешайте мне! — рявкнул библиотекарь. — Я уже близок к разгадке, но мне нельзя мешать! Ни в коем случае, слышите!

Стиг отошел еще дальше, бормоча извинения, и Андрес вернулся к работе. За полчаса он нашел в памяти компьютера список необходимого для экспедиции оборудования и отметил про себя, что перечень составлен из расчета на двух человек. Покопавшись еще немного он обнаружил и адрес автоматизированного склада — видимо, той самой «фабрики,» о которой говорила Иза. Вызвав на экран план подземных коммуникаций, он выяснил, что на этот склад можно попасть из подвалов библиотеки. Оставалось только избавиться от Стига Адониса. Ну что ж, после всех свершений сегодняшнего дня, эта задача казалась Андресу детской забавой. Стиг, как и все в этом городе, жаждет заполучить Документ. Ну так он его получит! И скорее всего такой подарок займет его на некоторое время.

Усмехаясь про себя, Андрес принялся составлять простейшую программу в текстовом редакторе. Он велел компьютеру произвольно выбрать из базы данных несколько текстов, рассыпать их на короткие фразы и хорошенько перемешать. Пусть Стиг всласть поломает голову над этим крепким орешком!

Через несколько секунд принтер стал выдавать новую порцию напечатанных листков. Стиг не сводил с машины глаз, но не решался подойти ближе. Андрес собрал странички, пересек комнату и протянул их Стигу. Тот был очень бледен, в уголках глаз блеснули слезы.

— Значит… значит, вам все же удалось! Это невероятно! — и он порывисто обнял Андреса.

ДОКУМЕНТ

Призрак бродит — расценивать как умышленные действия — развязанная охота на ведьм — заботится о представителях федеральных земель — всеобщая воля — французские радикалы и немецкая полиция — свобода и счастье для нас и наших потомков — в то время как их реакционные противники — достаточно подобного служения — эти тенденции становятся очевидны для всего мира — никто не может быть назначен — патриции и плебеи — в то же время зависимы от неуправляемых индейцев — угнетатели и угнетенные — три пятых всего общества — в непримиримом противоречии друг с другом — подсчеты успешно осуществляются в течение трех лет…

Изменение всего общества — возмещение убытков от их деятельности — с общим регрессом борющихся классов — через предательство и вероломное нарушение мирных договоров — как и везде полноправные члены общества — схваченные и арестованные — каждый из этих классов делится на несколько ступеней — пока затрагиваются интересы их собственного дома — бюргерские и пролетарские — либо уходят прочь, либо возвращаются домой — новое общество не может сменить старое без борьбы…

Управление, таможни и акцизные сборы — открытие Америки и исследование Африки — для нужд статистики — торговля с Ост-Индией и Китаем — чеканить монету, утверждая свою власть среди чужих народов — и в то же время революционные элементы — что означает войну — рост денежного и товарного оборота — содержание армии — мануфактуры теряют свое место — оснащение и содержание флота — разделение труда между различными корпорациями, проявляющими тенденции к срастанию…

Разделение труда между отдельными производствами — законы, указы и подзаконные акты — но все время по мере возрастания производства возрастают и потребности — жалуются на предательство, нарушение или отступление — гнет машин и индустриализации труда приводит к росту революционных настроений — вынуждает к бегству — под страхом наказания — вслед за индустриальным средним классом приходят индустриальные миллионеры — наступление на другие государства — рост капиталов — справедливость покарает этих отступников — ряд вовлеченных в производство — постоянное движение — законы этого процесса — освобождение от необходимости работать — вооружение и самоорганизация коммун — в то время как близится высшая точка развития других государств — прежде всего против дворянства — и защищают каждого из них от враждебных влияний — в конституционных и абсолютных монархиях — а также против их актов насилия — в конце концов становится борьбой против индустриальных гигантов — какую бы форму не приняла ратификация конгрессом предложений…

Глубоко вздохнув, Андрес заговорил прерывающимся голосом, как будто тоже едва подбирал слова от волнения:

— Итак… результат перед вами. Разумеется, это перевод. Наконец нам удалось… Наконец мы узнаем…

Стиг раскрыл бумагу и углубился в чтение:

— Да… Все это так впечатляюще… — пробормотал он. — Я и не надеялся…

Он скатал лист в трубку и, не прощаясь с Андресом, выбежал из комнаты.

Однако тот все еще не мог чувствовать себя в безопасности: андроид был по-прежнему здесь. Забыл его Стиг или оставил намеренно? Нужно было это немедленно проверить.

Андрес повернулся к роботу:

— Это помещение нуждается в уборке, — сказал он строго. — Я хочу, чтобы ты вынес всю мебель и пропылесосил его.

Андроид несколько секунд молчал и оставался неподвижным, но затем беспрекословно подчинился приказу библиотекаря.

Когда робот удалился, Андрес на цыпочках выбрался из кабинета и, стараясь ступать бесшумно, устремился в фойе библиотеки. Он рассчитывал спуститься на лифте в подвал, добраться до склада и вплотную приступить к подготовке экспедиции. Экспедиция в пустыню! Поступок совсем не в его стиле. Он никогда не был ни прирожденным спортсменом, ни авантюристом. Сможет ли он выжить вне города, вне защиты куполов? Даже здесь воздух становился все суше и многие люди страдали от атрофических бронхитов и аллергии. А что же ждет его снаружи, где никто не позаботится о том, чтобы ему было чем дышать, что есть и что пить? Он видел фильмы об исследовательских экспедициях — люди там пользовались специальными масками для защиты от раскаленного воздуха пустыни. Но самой страшной опасностью мог оказаться обычный дождь. Если вода вступит в реакцию с оксидами азота и серы…

Он беспрепятственно добрался до лифта и собирался уже нажать кнопку нижнего этажа, но тут в его голову пришла еще одна идея. Андрес остановился на первом этаже, вышел в фойе, а затем на улицу. Там все еще толпились люди. Они успели разбиться на группы: один молча и покорно ждали известий, другие ожесточенно дискутировали.

Был уже вечер, и ядерное солнце бросало свои косые лучи на площадь перед библиотекой, от деревьев по земле тянулись длинные тени. Людям потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть библитекаря. Потом толпа двинулась навстречу, протягивая руки, будто хотела во что бы то ни стало его коснуться.

Андрес вежливым кивком поздоровался со всеми собравшимися. Ему было в новинку находиться в центре всеобщего внимания, но это чувство оказалось неожиданно приятным. Он сделал широкий жест руками, призывая всех к спокойствию.

— Я благодарю вас за ваше долготерпение, — сказал он, стараясь поизносить слова как можно более внятно и весомо. — К сожалению, я был очень занят, но сейчас я полностью в вашем распоряжении. Что я могу для вас сделать?

В ответ раздался восторженный ропот, потом из толпы вышли мужчина и женщина и приблизились к библиотекарю.

— Мы хотим знать все о Документе! — начала женщина. — Мы хотим знать, как защитить наш мир! И вы единственный, кто может нам помочь. Расскажите, что вам удалось сделать.

— Эти сведения должны стать общим достоянием! — вставил свое слово мужчина. — Мы знаем, что консерваторы и «Идущие вперед» готовы уничтожить Документ, лишь бы насолить друг другу.

— Кто вам рассказал об этом? — поинтересовался Андрес.

— Разве это важно? — парировала женщина. — Речь идет не о политических принципах, а о спасении Земли, и мы готовы сделать все, что для этого потребуется. Мы больше не можем сидеть под куполами и предаваться мечтам, мы должны использовать все достижения науки и техники, чтобы исправить вред, нанесенный нашей планете.

— Но мы не знаем, с чего начать, — сказал мужчина. — Мы знаем лишь, что библиотека — хранилище всех необходимых нам знаний, а следовательно, ключ к решению наших проблем. Поэтому вы — наша единственная надежда.

Эти слова произвели на Андреса впечатление, и он не сразу нашелся, что ответить.

— Не все так просто, — сказал он наконец. — Нам потребуется время. Подумайте о тысячелетиях бездействия. Мы не можем все изменить за считанные дни или даже недели.

По толпе снова пронесся ропот — на этот раз ропот нетерпения. Андрес подумал, что скажи он сейчас людям правду, они просто не пережили бы разочарования, а может, просто не поверили бы его словам.

— Чего вы хотите от меня? — воскликнул он. — Я делаю все, что могу, и обещаю вам, что найду настоящий путь.

С этими словами он быстро отступил назад и захлопнул за собой дверь.

Более не медля, он спустился на самый нижний этаж, вошел в комнату Генератора Решений и открыл потайную дверь, скрытую огромным монитором компьютера. За ней действительно располагался огромный машинный зал или, точнее, автоматизированная фабрика, в точности, как говорила Иза. Сверяясь с найденным планом, Андрес углубился в мертвый лес лебедок, конвейеров, щитов управления и прочих машин, о назначении которых он даже не догадывался. Он успел пройти два, а то и три километра, когда заметил впереди слабый свет. Вскоре он обнаружил комнату, где несомненно совсем недавно кто-то жил: у стен стояли скамьи и кровать с полосатым матрацем, посреди комнаты стол, рядом с ним — панель управления системы жизнеобеспечения. В соседнем помещении находился ангар, где стояли ракетоботы, флюгботы, вездеходы. В третьей комнате он обнаружил заряженные батареи, трансформатор материи, коммуникатор и другие необходимые для экспедиции материалы.

Андрес провел здесь несколько дней, готовясь к своему походу. Он знал, что, скорее всего, никогда не вернется в город и напрочь забыл о своем обещании, данном горожанам на ступенях библиотеки. Это был мимолетный каприз, шутка, не более того. Он никогда прежде не видел этих людей, и никогда больше не увидит. И все же — странное дело — он ощущал, что обязан что-то сделать, чувствовал себя должником, но никак не мог понять, почему.

Часть вторая Событие

Как ни странно, все стихло, и эта тишина пугала едва ли не больше, чем только что отгремевший смерч. В воздухе еще висела тончайшая песчаная пыль, постепенно оседая на ошлифованную до блеска поверхность плато. Огненно-красная поверхность скал покрывалась белыми песчинками, как изморозью.

Двое людей, лежавших на дне неглубокого кратера, постепенно приходили в себя. Они зашевелились, стали оглядываться по сторонам. От прежнего пейзажа не осталось и следа. Все было разрушено, уничтожено, стерто до основания. Кратер, в котором они лежали, был не похож на вулканический или метеоритный. Это было гладкое круглое поле с небольшим бордюром, образованное какой-то странной стеклянистой массой. А в небе над кратером висел огромный раскаленный шар. Была уже ночь, атмосфера остывала, но люди ясно чувствовали исходящее от шара тепло.

Что это было — действительность или ночной кошмар? Прежде чем Андрес успел додумать мысль до конца, все снова переменилось — пустыню залил ослепительный свет. Вокруг по-прежнему было тихо, но Андрес ясно чувствовал, что они здесь не одни. Ему сложно было бы объяснить, откуда взялась такая уверенность, но от него никто и не требовал объяснений. Ему казалось, что шар образует особое поле, и все, что находится в радиусе этого поля, стало проницаемым и невесомым. Он поднялся на ноги и услышал тихий вкрадчивый шорох песка. В движении песчинок была какая-то закономерность, они складывались в определенный узор как будто на них действовала сторонняя сила. Песчаная пыль теперь затмевала даже свет от шара. Небо над горизонтом было совсем темным, и скалы там, где их не достигал странный свет, тонули во тьме.

Андрес обернулся к Осипу. Тот все еще стоял на коленях, пытаясь подняться на ноги. Его губы шевелились, но Андрес не слышал ни слова — таинственное поле шара поглощало все звуки.

Свет стал ритмично пульсировать, по поверхности шара побежали полосы. Это было похоже на голографическую картинку, но вскоре Андрес с Осипом заметили, что в такт пульсации шара колеблется и воздух над плато. Осип наконец поднялся на ноги — видимо, он здорово ослабел и потерял форму за годы ожидания, но теперь и ему, и Андресу пришлось согнуться под налетающими порывами штормового ветра. Андресу все это напоминало техарт-презентацию какого-то безумного художника, решившего во что бы то ни стало произвести впечатление на публику. Этот творец даже засунул в свою картину живых актеров: его и Осипа. Пульсация все ускорялась, и вот уже актеры снова упали на землю — беспомощные, полуослепшие. Но и земля больше не казалась надежным убежищем. Они совершенно потеряли ориентацию, не было привычных координат, никакого «сверху» и «снизу», никакого «сначала» и «потом». Никаких мыслей, умозаключений. Никакой логики и принципа причинности. Менялась сама геометрия пространства. Как будто они попали в гравитационную линзу или черную дыру, где нет ни материи, ни времени. Как будто они провалились в микрокосм, или перед ними открылось иное измерение, где действовали иные физические законы, была иная математика, иная метафизика…

Но все эти попытки осмыслить происходящее были обречены с самого начала. Реальность, в которой оказались Андрес и Осип была неописуема, необъяснима. Андресу удавалось лишь различить, что на поверхности шара возник некий центр, вокруг которого спиралью закручивались вихри. В толще шара возникали различные фигуры, узоры, но бывший библиотекарь смог уловить лишь одну закономерность — все эти картины непрерывно менялись и никогда не повторялись. Причем, скорость изменений была невообразимо высока. Андресу подумалось, что они попали в один из узоров оптоскопа. Только этот узор бы не двухмерным и даже не объемным — Андрес сам не мог сказать, сколько измерений у пространства, в котором они находятся.

Воздух вновь завибрировал, Андрес чувствовал, как бушуют исходящие от шара электромагнитные поля — вероятно, его тело менялось под воздействием таинственной силы, управляющей этим шаром. На несколько мгновений его мозг затопил безграничный страх — он не был готов к подобным изменениям, да и никто не смог бы без страха отказаться от взглядов, которые в прежней жизни представлялись незыблемыми, казались основой основ. Но потом пали последние барьеры, и он уже равнодушно наблюдал, как его тело меняет форму, расщепляется на тысячу частей и возрождается вновь — таким же и в то же время совершенно иным. Потом так же распалась на части и его личность, но в то же время Андрес ощущал, что все эти мельчайшие частички его сознания сливаются в неком глубочайшем единстве, совершенно ином, непривычном, но и абсолютно точном, и гармоничном.

Они по-прежнему находились в точке сингулярности, и Андрес едва мог различить, где он сам, а где Осип. Впрочем, сейчас это не казалось ему столь уж важным. Он словно рассматривал привычную действительность сквозь окуляр мощного микроскопа и видел то, что в привычной жизни представлялось ему бесконечно сложным, а сейчас — предельно простым: глубинные структуры, взаимосвязи, волновые поля, огромную сеть, с помощью которой он мог найти в любой момент любой необходимый объект.

Ноль, деленный ноль, — для него это больше не было абстрактной математической операцией или примером логического абсурда. Теперь это была невозможность, ставшая возможной, точка, где сходились все линии, где хранились последние секреты мироздания, где кончалось все привычное и начиналось неизведанное.

Однако на самом деле никакие слова не могли описать то, что он сейчас чувствовал. Он словно выпрыгнул за границу привычной реальности, оказался по ту сторону слов и понятий, где все представлялось настолько совершенным, что не нуждалось в названиях и объяснениях.

Но и это была всего лишь бессмысленная попытка описать человеческими словами то, что с ним происходило.

Перед библиотекарем в котловине покоился гигантский космический корабль. Он был могуч и прекрасен — иссиня-серебристый днем, сверкающий злотыми огнями в ночи. Корабль стоял на дюжине массивных опор, глубоко уходящих в землю. Ввысь взмывала огромная башня, заостренный шпиль которой был окружен сверкающим ореолом. Возможно, это была просто турбуленция раскаленного воздуха, но возможно, от шпиля исходил иной вид энергии. С первого взгляда было ясно, что этот корабль прибыл из невообразимой дали и скоро, оставив позади Землю, вновь улетит в космическое пространство. Ничему подобному просто не нашлось бы места на умирающей планете.

Андрес и Осип сидели на бровке кратера, глядя на космическое чудо и слушая музыку. Осип рассматривал корабль в подзорную трубу, Андрес — невооруженным взглядом. Неподалеку располагалось теперешнее жилье двух пустынников — палатка с двумя пеноматрасами. Сначала они думали, что придется скрываться, но потом заметили, что никто не обращает на них никакого внимания.

Музыка играла в парке, который занимал добрую треть нижней террасы корабля. Там было множество павильонов, дорожек, площадок для игр и танцев, световых фонтанов и каскадов, был даже амфитеатр, где круглые сутки шли голографические представления.

На том же этаже располагались отель и музыкальный театр. Интерьеры были оформлены в помпезном барочном стиле, особенной пышностью отличалось убранство ресторана.

И наконец последнюю треть террасы занимала огромная стоянка для флюгботов. Здесь то и дело приземлялись все новые летательные аппараты. Пассажиры выходили из них и поднимались на эскалаторы, которые увозили людей куда-то в глубь корабля.

Подзорная труба позволяла разглядеть лица людей и Андрес с Осипом вскоре убедились, что все они пришли сюда добровольно и радовались предстоящей поездке — не было заметно ни малейших следов страха или паники.

Это шоу продолжалось уже третий день, и Андрес давно предлагал перейти к активным действиям — войти на стоянку, смешаться с людьми и разведать обстановку. Однако Осип был против. Скорее всего, он не стал бы удерживать Андреса, реши тот в одиночку отправиться на разведку, но Андрес, говоря по чести, нуждался в более действенной поддержке. Его также одолевали сомнения. Они почти не разговаривали друг с другом. Главное было ясно — прибытие этого корабля и его неизбежный старт и есть то самое Событие, ради которого они провели в пустыне годы. Событие, которого прежде никогда не случалось и которое больше никогда не повторится. Событие, не подвластное законам физики и являющейся частью какого-то глобального плана. Могла ли метафизика объяснить то, что они сейчас наблюдали? Но она была также ограничена пределами, положенными человеческому разуму, и пасовала перед чудесами.

Хотя возможно, если бы они углубились в дебри забытых ныне наук, то где-то там, среди бесконечных массивов данных, действительно могли бы найти ответы на все свои вопросы. Но строго говоря, само появление корабля делало все вопросы и ответы бессмысленными. Они также не говорили о том, нужно ли им отправляться в путешествие на этом корабле. Если нет, то какой смысл был в их ожидании, в их жажде узнать новое, выпрыгнуть за привычные рамки, разорвать круг обыденной жизни. Они знали, что должны использовать любую возможность для того, чтобы попасть на борт.

Но почему же Осип медлит? Или у него есть свой план, которым он не хочет делиться с Андресом?

Едва Андрес это подумал, Осип встал, положил на песок свою подзорную трубу и спокойно сказал:

— Ну вот, теперь я могу идти.

Он не позвал Андреса за собой, и тот, постояв минуту на месте в бесплодных сомнениях, все же зашагал к кораблю вслед за своим напарником.

Идти было нетрудно — вблизи корабля песок сплавился в стекловидную массу, и она с легкостью выдерживала их вес. Через десять минут они уже подошли вплотную к нижней террасе корабля. Осип шел вперед, не останавливаясь, так, словно он ясно видел перед собой цель. Андрес следовал за ним, разглядывая молочно-белую стеклянную стену, которая казалась безупречно гладкой. Как пройти через нее? Возможно ли это?

Они остановились у стены, как раз напротив зала ожидания, отделенные от него всего несколькими сантиметрами стекла. Отсюда они могли различить людей, находящихся в зале, точнее — смутные пятна с человеческими очертаниями; некоторые из них прохаживались по просторному помещению, некоторые беседовали между собой, сидя в креслах, но ни один звук не долетал до Андреса с Осипом. В свою очередь пассажиры едва ли могли заметить двух библиотекарей.

Осип стоял неподвижно, и его лицо оставалось совершенно спокойным и безучастным. Андрес, напротив, переминался с ноги на ногу, искал хоть малейший намек на дверь или люк, через который он смог бы проникнуть в зал ожидания. Потом, потеряв терпение, он начал прохаживаться вдоль стены от стоянки флюгботов до парка, надеясь, что привлечет чье-то внимание. Ах, если бы у них самих был флюгбот! Он видел, что пассажиры все прибывают и прибывают. Интересно, кто они такие? Наверняка, не простые смертные, возможно, те самые загадочные Незаменимые, о которых было столько разговоров под куполом. Люди с особыми качествами, которые всегда выделяли их из серой массы. Они-то точно знают, что все это означает, они готовы к путешествию, для них оно кажется чем-то само собой разумеющимся. А что же будет с ним и с Осипом? Ведь они не принадлежат к Незаменимым. Неужели все эти годы они гонялись за фантомом? Неужели все их надежды тщетны? Андрес чувствовал себя ужасно одиноким и несправедливо обиженным, обделенным. Событие свершилось, но оно свершилось для других.

Душевная боль была так сильна, что он потерял над собой контроль и начал барабанить по стене кулаками, выкрикивая проклятия. И вдруг двое людей встали с кресел и подошли к стене. Андрес видел, что это мужчина и женщина, но не мог различить лиц и не знал, разгневаны ли они его поведением, смеются ли над ним или сочувствуют ему. Он прижался лицом к стене и произнес, преувеличенно жестикулируя: «Я хочу попасть к вам!»

Они зашептались, закивали головами, и Андресу показалось, что его поняли. Мужчина помахал рукой, приветствуя его, женщина развела руками — если она и хотела помочь, то не знала как.

Потом они отошли от стены, и Андрес с сокрушенным сердцем, уже ни на что не надеясь, вернулся к Осипу. Тот так и не сдвинулся со своего места, но взглянув на его лицо, Андрес вдруг понял, что у них еще есть шанс. За истекшие два года Андрес неплохо научился читать по лицу своего напарника. Осип явно кого-то ждал и был твердо уверен, что этот кто-то вот-вот появится.

Андрес постарался проследить за направлением взгляда Осипа и действительно увидел приближающегося человека. Это была женщина. В то же мгновение он узнал ее. Он не видел лица и едва различал очертания фигуры, и все же он не сомневался ни секунды: это могла быть только Иза.

Она остановилась у стены, кивнула Осипу и приложила к левой ладони два пальца — указательный и средний, — как будто изображала циферблат часов. Затем средний палец чуть сдвинулся в сторону и Андрес понял, что значит эта пантомима: «Подождите пять минут!»

Потом она отступила назад. Осип кивнул, Андрес же в безотчетном порыве подошел к самой стене, упал на колени и прижался к стеклу лицом. И вдруг, как будто Иза почувствовала всю глубину его тоски, она снова подошла к разделявшей ей преграде, присела и коснулась стекла губами, как раз напротив губ Андреса. Этот поцелуй длился всего секунду, затем Иза вновь отошла в глубь зала.

Андрес все еще стоял на коленях, когда Осип окликнул его. В прежнее время Андрес изумился бы — не в привычках Осипа было демонстрировать заботу о своем компаньоне. Но сейчас это уже не волновало Андреса. Он рассеянно оглянулся. Неужели пять минут, о которых говорила Иза, прошли? Неужели она сможет помочь им? Неужели она так близко, и они скоро встретятся? Все это казалось невероятным. Гораздо более невероятным, чем все, что происходило с ним до сих пор.

Значит, Иза принадлежит к Незаменимым? Такое никогда не приходило ему в голову. Но в конце концов, что он может знать об этих делах? По каким критериям отбирали пассажиров этого корабля? Что в первую очередь принималось во внимание: образование, знания, интеллект? Или что-то сосем другое? Какое-то особое умение жить, которым в полной мере обладала Иза?

От этих мыслей его отвлекло новое движение за стеклом. Прямо напротив них стоял мужчина и жестикулировал, давая им знак, чтобы они разошлись в стороны. Осип тут же отступил влево, Андрес вправо, а стену прорезал тонкий лазерный луч. Затем послышался тонкий свист, удар, и полукруглый кусок стекла пал на песок, открывая проход внутрь корабля.

Осип и Андрес поспешили вперед. Мужчина, впустивший их, был одет в темную униформу андроида.

— Вы выбрали очень необычный способ, — сообщил он путешественникам как ни в чем не бывало. — Почему вы не воспользовались флюгботом, как все остальные?

Ни Осип, ни Андрес не знали, что ему ответить, да он и не ждал ответа.

— Кто-нибудь еще должен придти этим же путем? — поинтересовался он. — В противном случае я закрою отверстие затвердевающей пеной, так будет выглядеть гораздо приличнее.

— По-моему, это хорошая идея, — отозвался Осип. — И спасибо вам за вашу помощь.

— Не стоит, я всегда к вашим услугам, — отчеканил андроид.

Осип и Андрес прошли дальше в зал и смешались с пассажирами. Поначалу они боялись немедленного разоблачения, но постепенно осмелели. На них никто не обращал внимания. Спору нет, их потрепанные и порванные костюмы выглядели странновато, но среди пассажиров было немало людей, одетых не менее экзотично. Одни были в строгих официальных костюмах, другие — в спортивных, а третьи выбрали платья, принадлежащие к давно прошедшим эпохам. Люди разбивались на небольшие группы, знакомились друг с другом, переговаривались. Негромкий рокот голосов перекрывали звучные сигналы из висящих на стенах динамиков.

Через несколько секунд поле того, как отзвучали чистые аккорды, в парке погас свет, потухли голограммы актеров в амфитеатре, утонули в темноте фонтаны и каскады. Затем свет померк, и в зале отеля, где сейчас стояло большинство пассажиров, погасли огни в ресторане и кафе, прекратили свою работу театр и множество рассеянных по залу игровых автоматов, зато высветилась центральная башня корабля.

Проход в нее был закрыт ажурной серебряной решеткой, у небольшой дверцы стояли два андроида и с приветливыми улыбками приглашали пассажиров покинуть первый этаж и двинуться дальше. Затем начинался коридор около трех метров высотой и двадцати метров длиной, стены которого состояли из множества небольших экранов. Пока человек шел по коридору, на экранах непрерывно менялась информация, однако никаких неприятных инцидентов не возникало, всех беспрепятственно пускали внутрь башни.

Итак, Андрес с Осипом находились в зале ожидания и им предстояло повторить то, что они с таким трудом один раз проделали, — найти способ попасть внутрь корабля. Со своего места они видели, как прошедшие через пункт контроля пассажиры поднимаются на эскалаторах куда-то на верхние этажи колосса. Андрес огляделся. Ему показалось, что в зале осталось гораздо меньше народа, чем минуту назад. Видимо, фаза прибытия закончилась, и началось расселение людей по каютам. Скорее всего, корабль вскоре стартует. Нужно действовать! Сейчас или никогда!

На его ладонях выступила испарина. В течение следующего часа, а может быть и нескольких минут все должно решиться. Их никто сюда не приглашал. Но насколько строга и точна система контроля? Нужны ли особые документы? Нужно ли произносить какие-то кодовые слова? Он не замечал ничего похожего. Люди просто проходили через коридор и все.

— Я думаю, мы должны сделать еще одну попытку, — вдруг сказал Осип, и Андрес кивнул.

Они смешались с одной из групп пассажиров и двинулись по направлению к пункту контроля…

…И ничего не произошло. Минуту спустя они беспрепятственно прошли в следующее помещение. Никто не преградил им дорогу. Андрес слышал, как отчаянно бьется его сердце, и изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Неужели все позади? Их пропустили внутрь корабля и позволили разделить судьбу прочих пассажиров? Или это всего лишь временное послабление и сейчас гнев неведомых космонавтов обрушится на двух нарушителей? Ах, если бы здесь была Иза! Возможно, она знает больше их, возможно, сможет ответить на их вопросы. Но Изы нигде не было видно. Да и вообще в этом зале было не так уж много людей. Видимо, большинство уже разместилось по каютам. Значит, и двоим искателям приключений нужно двигаться дальше.

В зале имелось огромное панорамное окно, и Андрес задержался у него на секунду, чтобы бросить последний взгляд на пустыню. Все тонуло во тьме, свет исходил только от огромной корабельной башни.

Меж тем последние пассажиры поднимались по эскалатору. Лишь несколько человек все еще оставались внизу. Они о чем-то беседовали с андроидами, и те протягивали им какие-то бумаги. Что это было — планы корабля или рекламные проспекты?

Что дальше? Как должны разместиться пассажиры? Может быть, здесь есть палубы первого, второго и третьего классов? Слоны для курящих и некурящих? Может быть, у них должны быть билеты? Страховка? Или нужно просто встать на ступеньку эскалатора, а дальше все свершиться само собой?

Внезапно Андрес заколебался. Чего он собственно хочет? Нужна ли ему эта поездка? Поездка неведомо куда? Путешествие, из которого не возвращаются?

Но неужели он хочет вернуться? Отринуть прежнюю жизнь… покинуть Землю — разве это не то, о чем он мечтал последние два года? Окунуться в неизвестность… Увидеть совершенно иной мир, мир, которого не касалась рука человека. Готов ли он к этому? Сможет ли он это вынести?

Но с другой стороны — что он теряет? Земля превратилась в мертвую пустыню и не менее враждебна человеку, чем неведомые глубины космоса. Жизнь под куполами утратила всякий смысл и цель. Но что ждет его внутри корабля? Те же рестораны. увеселительные заведения, видеоигры? Как долго продлится их путешествие? Быть может, вечность? И какова его цель?

Возможно, все пассажиры на годы будут погружены в искусственный сон. Возможно, их заморозят до абсолютного нуля. А возможно, им предстоят и более сложные трансформации. Что станет с его телом и мозгом? Останутся ли они прежними?

Где-то здесь, на корабле, находится Иза. Так чего же он хочет? Присоединиться к пассажирам корабля или просто увидеться с девушкой? Или, может быть, уговорить ее остаться с ним на Земле? Но это была лишь бесплодная фантазия. Андрес хорошо понимал, что это невозможно.

Иза принимала участие в путешествии по доброй воле. У нее хватило мужества отважится на эту авантюру, она не испытывала сомнений, которые одолевали Андреса. Но и он готов был отбросить свои сомнения ради того, чтобы быть с ней. И не только сомнения — всю прошедшую жизнь, все прежние планы и мечты.

В это момент Осип молча и решительно ступил на эскалатор. Андрес последовал за ним. Лестница подняла их на следующий этаж и превратилась в движущийся тротуар. Они попали в узкий коридор, стены которого мягко светились и слегка пульсировали. Свет становился все ярче и вскоре превратился в ослепительное сияние. Андресу казалось, что он движется навстречу стене огня. Осип все еще был впереди него, и вот он уже исчез за сверкающей пеленой.

Что происходит? Может быть, это просто оптический эффект для развлечения пассажиров? Или так здесь проводят процедуру обеззараживания? Или перед ним некое испытание? Так или иначе, но пути назад не было. Еще секунда, и Андрес окунулся в огненное облако. Тут же его ноги оторвались от пола, он почувствовал себя невесомым, тонким, как лезвие ножа, совершенно прозрачным. К счастью, это длилось недолго — он просто потерял сознание.

Андрес пришел в себя, от резкого запаха какого-то медицинского препарата. Над ним склонилась женщина с молодым лицом и седыми волосами. Ее кожа была преувеличенно гладкой, как это бывает у андроидов, но Андрес почему-то был уверен что она — не андроид. Но вот принадлежала ли она к людскому роду? Этого он не знал. Может быть, она из Незаменимых? Что привело ее сюда? Простое сострадание? А может, она врач? Или судья?

— Мы не можем взять тебя с собой, — мягко сказала женщина. — Ты нам не подходишь.

— Почему? — спросил Андрес. — Мне нужен билет? Или у меня должны быть какие-то особые способности?

— Просто ты нам не подходишь, — объяснила женщина. — Твое время еще не пришло. Мы уже взяли на борт всех, кто нам был нужен. А тебя нет в списках. Странно, что ты нашел это место. Почему ты так хотел попасть на борт?

— Потому что с Землей все кончено, — попытался объяснить Андрес, но как можно объяснить то, чего сам до конца не понимаешь? — Земля умирает. Здесь больше нет цели, нет надежды. Все резервы исчерпаны, и прежде всего у нас не осталось воды. А без воды невозможна жизнь. Нам осталось совсем немного…

— Нет воды? — удивилась женщина. — Но почему вы ничего не предпринимаете?

— Но что можно сделать? — отозвался Андрес. — Все резервы исчерпаны. Из ничего нельзя сделать что-то. Это закон природы.

— Закон природы? — переспросила женщина. — Ах да, закон природы…

— Есть еще одна причина, — осторожно начал Андрес. — Среди ваших пассажиров есть одна девушка. Ее зовут Иза. Я говорил с ней… И я…

— Да, кажется, на борту есть девушка с таким именем, — подтвердила женщина. — Но я не знаю ее лично. Ты можешь показать мне ее?

— Показать? — недоуменно переспросил Андрес.

Женщина рассмеялась.

— Просто думай о ней, — попросила она.

Она отодвинулась в сторону и внезапно в воздухе перед Андресом появился серебристый экран. Времени удивляться не было, и Андрес мысленно позвал: «Иза!»

Едва он произнес ее имя, экран засветился, и Андрес увидел знакомое лицо. Иза засмеялась, помахала ему рукой, кивнула.

Потом экран померк, и Андрес понял, что видел Изу в последний раз.

Он повернулся к седовласой женщине и увидел, что ее глаза полны сострадания.

— Постарайся взглянуть на это с другой стороны, — сказала она. — То, о чем ты мечтаешь сегодня, может завтра потерять для тебя всякую ценность. Возможно, ты еще будешь рад тому, что остался на Земле.

С этими словами она протянула ему руку:

— Идем. Мы стартуем через пять минут. Я должна отвести тебя на безопасное расстояние.

Истекали последние секунды. Андрес сидел на холме, а перед ним в котловане по-прежнему покоился космический корабль — все такой же могучий и прекрасный. Солнце поднималось над горизонтом, и его лучи уже освещали мертвую, выжженную, бесплодную землю.

Корабль по-прежнему светился, соперничая по яркости с Солнцем. Потом его начало окутывать облако — поначалу прозрачное, оно с каждой секундой становилось все гуще. Затем вся огромная масса завибрировала, земля и воздух отозвались дрожью. По-видимому корабль генерировал гравитационное поле, которое должно было поднять его над поверхностью. Потом пространство стало искривляться, закручиваться спиралью, корабль засверкал, запел, как будто вся его огромная масса превратилась в свет и звук, а затем все померкло. Корабль исчез, пространство вернулось к своему нормальному состоянию. Лишь дрожал раскаленный воздух над котловиной. И вдруг солнечный свет снова померк. Где-то в вышине собирались черные клубящиеся облака. Они закрыли солнце, тень легла на холмы и песчаные барханы. Словно повинуясь неслышному сигналу, хлынул дождь — настоящий тропический ливень. Он ударил по земле с такой силой, что Андрес соскользнул по склону холма и сжался в комок, закрывая голову руками. Это был первый дождь, который прошел здесь за последние несколько тысяч лет. Гроза длилась не больше пятнадцати минут, но Андрес успел промокнуть до нитки и совершенно выбился из сил.

Тяжело дыша, он вновь поднялся на холм и остановился, глядя вниз, в котловину. Там лежало огромное озеро, отражая небо и облака.