Требуется соблазнитель

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Ты хочешь быть с ним. Почему ты боишься себе в этом признаться?

Алекс сидел на уголке стола Эмили. Она устало вздохнула. В течение двух дней он только и говорил, что эти слова. Почему всем так хочется устроить ее жизнь? Вот и мать вчера начала приставать к Эмили, чтобы та больше времени проводила с Мэттом.

— Мы должны дать ему почувствовать, что рады его приезду.

И часу не прошло, как явился Тайлер и присоединился к матери, но он был более прямолинеен.

— Мэтт богат, красив — что тебе еще нужно?

А что им всем нужно от нее?

Эмили опустила голову на руки, массируя виски, чтобы избавиться от невыносимой головной боли.

— Не хочу я быть с ним.

— Но он такой горячий. И богатый. — Алекс взял со стола пачку факсов. Их прислал Мэтт, но Эмили не отвечала ему, потому что оказалась трусишкой. — И очень интересуется тобой.

— Мэтт скоро уедет. Я не собираюсь позволить ему опять растоптать мое сердце. Раз он тебе так нравится, то сам и будь с ним.

— Об этом я могу лишь мечтать, дорогая моя, — вздохнул Алекс.

Эмили возвела глаза к потолку.

— Слушай, займись своим делом.

— Ты притворяешься, что секс тебе не нужен, но почему у тебя такой раздраженный тон? По-моему, тебе станет намного легче, если ты проведешь с ним ночь, а потом даже не будешь ему звонить. Месть станет бальзамом для твоей души.

Эмили не хотела мстить. Она хотела понять, что от нее нужно Мэтту. То он говорит, что стремится быть ее другом, то смотрит на нее, как волк на свою жертву. И знание того, что она легко может стать добычей Мэтта, наполняло ее бурлящей сексуальной энергией и одновременно внушало страх.

Для своего же спасения Эмили должна избегать общения с Мэттом. И уж конечно, она не будет такой дурой, чтобы снова влюбиться в него.

— Раз ты не хочешь быть с ним, то как смотришь на то, чтобы сегодня вечером поужинать и сходить в кино? Я угощаю. Ты работала слишком много.

Хоть один из нас должен работать, хотела она сказать, но придержала язык. Алекс не нарочно вел себя безответственно. Он просто не мог заставить себя сосредоточиться.

— Только если мы пойдем смотреть боевик, а не слюнявую любовную историю.

Алекс слез со стола.

— Договорились. Я заеду за тобой в шесть.

Ей предстоит провести вечер, не видя Мэтта и не думая о нем. Неужели такое чудо может свершиться?

Мэтт подъехал к квартире Эмили и поставил машину на стоянку. Он терпел холодность Эмили достаточно долго. Последние два дня он был по горло занят делами, но теперь у него появилось свободное время. Этот шанс Мэтт не мог упустить. Сегодня же вечером он соблазнит Эмили.

Он подошел к двери и уже поднял руку, чтобы позвонить, когда увидел на двери бумажку с призывом: «Входи».

Имени написано не было, и Мэтт усомнился, что записка предназначена ему. Но утверждать, что не ему, он тоже не мог. И, чувствуя слабые угрызения совести, — совсем слабые, почти незаметные, Мэтт сорвал записку, сунул ее в карман, открыл дверь и вошел.

Звук льющейся воды раздавался из ванной. Значит, Эмили в душе. Обнаженная и мокрая. Что может быть лучше! Пока что ему везет.

Мэтт закрыл за собой дверь и машинально защелкнул замок. Ему захотелось присоединиться к Эмили в душе, но он счел эту мысль преждевременной.

Принимая во внимание то, как она вела себя в кухне ее родителей, уговорить Эмили заняться любовью будет не слишком трудно. Но ему было интересно добиться того, чтобы Эмили захотела этого сама.

А оставшееся время можно провести очень весело.

Ее диван-кровать не была убрана, а стула Мэтт не нашел. Поэтому плюхнулся на постель и вытянулся во весь свой рост, сунув под голову подушку. Он уловил слабый аромат Эмили, смешавшийся с запахом чистого белья, и вообразил, что она лежит рядом с ним. Простыни были смяты, будто Эмили ворочалась во сне. А может быть, ее друг ночью был здесь, и простыни смяты из-за этого?

Эта мысль оказалась невыносима. Не должен он чувствовать себя таким собственником. После стольких бесплодных попыток установить контакт с Эмили Мэтту удалось убедить самого себя, что он старается только ради Тайлера и его родителей. Тем не менее с каждым часом его раздражение возрастало, и наконец все его мысли оказались заняты тем, как бы поскорее увидеть и прикоснуться к ней.

Мэтт вздохнул и закрыл глаза. В гостинице он ни разу не спал нормально то ли из-за переутомления, то ли из-за непривычной кровати… то ли из-за Эмили. А когда ему удавалось заснуть, Эмили являлась ему во сне. И он просыпался возбужденный и беспокойный, тоскуя по ее ласкам.

Он положил руки под голову, чувствуя, что засыпает. И так как от нескольких минут сна не могло произойти ничего плохого, он позволил себе расслабиться. Внезапно что-то холодное и мокрое ударило его в грудь.

Эмили стояла над ним. На ней были шорты, переделанные из джинсов, и футболка без рукавов серебристо-синего цвета, такого же, как ее глаза.

— Что, черт возьми, ты делаешь у меня дома?

Мэтт усмехнулся в ответ. Сняв мокрое полотенце у себя с груди, он сунул его в руки Эмили.

— Ты сама пригласила меня.

Она швырнула полотенце в ванную.

— Как? Телепатически?

Он улыбнулся еще шире и вынул из кармана кусочек бумаги.

— Ты мне оставила записку на двери.

Она выхватила бумажку и развернула ее.

— Это не тебе.

— Не мне? Ой-ой-ой.

Эмили стало ясно: Мэтт притворяется, делая вид, что удивлен, а на самом деле дразнит ее. Его эгоизм, как видно, не имеет границ.

Она схватила телефон, начала раздраженно тыкать в кнопки, набирая номер Алекса, и когда он ответил, сказала:

— Уже шесть пятнадцать, почему тебя до сих пор нет здесь?

— Чтобы я помешал вашему невинному свиданию?! Ни за что, дорогая. Ты намекаешь, что эта записка была для меня?

— Ты бесчувственный чурбан. — Эмили выглянула из окна и увидела автомобиль Алекса, припаркованный напротив. Алекс помахал рукой.

— Поверь мне, Эм, это как раз то, что тебе нужно.

В трубке раздался щелчок. Что происходит?

Объявлена неделя вмешательства в личную жизнь Эмили? Найдется в городе хоть один человек, кто не станет пытаться свести ее с Мэттом?

— Так и будешь стоять? — спросил Мэтт. Он все еще лежал у нее на постели, опираясь на локоть. И выглядел чертовски привлекательно…

— Не могу поверить, что кто-то позвонил тебе и пригласил сюда.

— Кто же мог позвонить? Просто мне сегодня везет.

Он похлопал по простыне рядом с собой. Эмили насмешливо спросила:

— Ты что, думаешь, я лягу с тобой?

— Я не буду дотрагиваться до тебя. Честное слово бойскаута.

Она скрестила руки на груди.

— Я не так бестолкова, чтобы снова попасться на твою удочку.

Он широко улыбнулся, на щеках его появились ямочки, и ее сопротивление стало слабеть.

— Мы объявим постель зоной неприкосновенности. Никаких касаний. Я обещаю.

Если Мэтт обещает, то можно верить. Эмили твердо знала это.

Она пересекла комнату и села. Он поднялся, сел рядом и подтолкнул ее плечом.

— Плохой день?

— Ты хоть раз чувствовал, что весь мир ополчился против тебя?

— По крайней мере раз в неделю. Чем я могу тебе помочь?

— Просто вернись в Калифорнию.

Он пожал плечами, будто принося извинения.

— Прости. Ты не избавишься от меня, пока ресторан не будет достроен. Хочешь, я почешу тебе спинку?

— Нельзя, мы в зоне неприкосновенности.

— О, да.

Она указала на его ногу.

— Как твое колено? Болит?

— Иногда, — ответил он, проведя рукой по шраму, — когда идет дождь, или после большой нагрузки. Я стараюсь много не бегать.

— Должно быть, это было ужасно. Так далеко продвинуться в спорте и вдруг потерять все.

— Да уж. Я не знал, как жить дальше, — признался он.

— Я смотрела ту игру и видела, как ты бежал с мячом, а когда тебя сбили с ног, сразу поняла, что ты получил травму. Это было ужасно — ты лежал с вывернутой ногой и не шевелился. — Она вздрогнула. — Не могу даже представить, как тебе было больно.

Мэтт кивнул.

— Я получил много ударов, играя в футбол, у меня пару раз было сотрясение мозга, я ломал пальцы, но никогда не чувствовал такой боли, как в тот раз.

— Когда это случилось, папа сразу начал звонить в аэропорт. Он еще не знал, в какую больницу тебя повезли, но это не имело значения. Мои родители хотели быть с тобой. — Эмили взяла Мэтта за руку. — Я должна была быть там, с ними. Прости, что подвела тебя и не приехала.

— Боже, Эм, ты не подвела меня. — Он охватил ее руку своей, переплетя пальцы. — Ты ничего не должна мне.

Она посмотрела на их руки, соединенные вместе. Пусть ими объявлена зона неприкосновенности, но до чего же хорошо ощущать успокаивающее тепло, исходившее от него!

— Что происходит, Мэтт? Почему после стольких лет разлуки у меня нет сил прогнать тебя?

Он нахмурился и рассеянно провел большим пальцем по ее ладони.

— Я возвратился, не зная, что случится. Просто знал, что должен приехать.

— Чтобы восстановить отношения?

Было трудно объяснить то, чего он и сам не понимал.

— В последнее время я чувствовал, что в моей жизни чего-то нет.

— Ты богат, достиг успеха. Люди считают, что у тебя есть все. Чего же тебе не хватает?

Мэтт пожал плечами.

— Иногда я просыпаюсь среди ночи в холодном поту от страха, что сколько бы ни работал, сколько бы ни имел денег, я никогда не буду счастлив. — Он легонько сжал ее руку и улыбнулся. — Я тосковал без тебя, Эм. Когда снова уеду, я уеду как твой друг. И я собираюсь вернуться и навестить тебя. И ты можешь приехать и навестить меня.

— Я всегда спрашивала себя: если бы я держала свои чувства при себе, то, может быть, мы и по сей день оставались бы друзьями? Как думаешь? Мне кажется, я сама все разрушила.

— В том, что случилось, твоей вины нет, Эм. Мы оба хотели этого.

— Мы оба хотели?

Леденящий страх охватил его душу. Он-то считал, что их желания были взаимными.

— Ты хочешь сказать, что я вынудил тебя?

— Нет! Конечно, нет. Я только не догадывалась, что ты тоже хотел.

Вместе с чувством облегчения пришло замешательство.

— Как ты могла не знать этого?

— Потом я не получала от тебя никаких известий… — Она вытянула пальцы из его ладони и попыталась встать. — Ты знаешь, нам, наверное, не следует ворошить прошлое.

— О, нет, не уходи. — Мэтт поймал ее за руку и усадил рядом с собой. — Поговори со мной, Эмили.

Она заколебалась.

— Я думала, ты сделал это из жалости ко мне.

Он не знал, чувствовать ли себя оскорбленным или удрученным.

— Как тебе могло такое прийти в голову?

— Ну, я решила, что тебе было плохо со мной и ты не мог меня больше видеть… У меня совсем не было опыта. Потом я поняла, что тогда я все сделала неправильно.

Он закрыл лицо руками и затряс головой. Его плечи тоже затряслись, и Эмили поняла, что он… смеется! Ее кровь мгновенно вскипела.

— Ты думаешь, это так забавно?

Смеясь, он упал навзничь на постель.

— Я думаю, это уморительно!

— Ты… ты тупица! — От обиды Эмили ударила его кулаком в живот, но наткнулась на крепкие, лишь слегка дрогнувшие мускулы. Он издал короткий звук «Уф!», но не прекратил хохотать, — Я рада, что это так тебя веселит, — сказала она, со злостью ударив его теперь по бицепсу, и ушибла руку, будто стукнулась о камень.

Вспомнив, чему ее учили на занятиях по самообороне, она ткнула его чуть ниже подмышки. Мэтт перехватил ее запястье.

— Ой! Черт побери, мне же больно.

Наконец-то у нее получилось! Эмили попыталась выдернуть руку.

— Отпусти меня, дубина!

— Нет, ты опасна.

Другой рукой она хотела разогнуть его пальцы, но не успела и моргнуть, как он легко завладел и этой рукой, после чего уложил Эмили рядом с собой, придавив обе ее ноги к матрацу своим телом.

— Слезь с меня, Конвей!

Мэтт посмотрел на нее сверху вниз, и она увидела, что его глаза все еще смеются.

— Только когда ты успокоишься.

Эмили попробовала отпихнуть его, но он только вдавил ее глубже в матрац. Он был для нее слишком сильным. Слишком большим и тяжелым.

— Мы находимся в зоне неприкосновенности, — напомнила она, пытаясь вывернуться из его рук.

— Слушай меня, Эмили. То, что я не приезжал и не звонил тебе, не имеет никакого отношения к отсутствию интереса с моей стороны, или к недостатку опыта с твоей. Та ночь — самое прекрасное, что когда-либо случилось со мной.

Эмили прекратила бороться. Ее гнев испарился, а руки стали ватными.

— Если ты это придумал только для того, чтобы я не чувствовала себя дурой, я тебя убью.

— Я не стал бы лгать про такие вещи.

Они лежали нос к носу, и Эмили видела, что глаза Мэтта больше не смеются. Теперь они стали темными и напряженными. От его взгляда ей стало жарко, и она почувствовала, что слабеет. Потом жар сменился томлением, которое угнездилось у нее между бедер и напрягло соски. Определенно это не было тем чувством, которое друзья должны испытывать по отношению друг к другу.

— Я больше не буду драться, — пообещала она, думая, что пора бы ему отпустить ее, чтобы они опять не совершили то, чего совершать нельзя.

— Хорошо, — сказал Мэтт, не отводя глаз от ее лица.

— Возможно, тебе пора… хм… отодвинуться.

И он отодвинулся, но при этом положил свою ногу между ее ног, и у нее перехватило дыхание от столь интимного контакта. К тому же Эмили обнаружила, что не только она испытывает чувства много сильнее дружеских…

— Ты на самом деле хочешь, чтобы я отпустил тебя? — спросил Мэтт.

На самом деле она хотела прижаться к нему. Она хотела взять все, что он предлагал, но знала, что это будет ошибкой. И еще очень хорошо знала, что если Мэтт поцелует ее, то вся ее воля к сопротивлению растает, как утренний туман под лучами солнца.

— Я не собираюсь спать с тобой, Мэтт.

Он взглянул на нее с непонимающим видом, потом тихо выругался и выпустил ее из своих рук. Потом он перевернулся на спину и закрыл рукой лицо.

Она села и ткнула его в бок.

— Ты в порядке?

— Через пять минут буду. И даже быстрее, если у тебя есть ведро со льдом, чтобы сунуть в него голову.

А ведь это из-за нее ему трудно обойтись без льда! Эмили испытывала странную радость, что обладает такой силой воздействия на Мэтта.

Он вздохнул глубоко и сел рядом с нею.

— Ты изменилась, Эмили. Ты больше не та маленькая сорвиголова, с которой я расстался одиннадцать лет назад. — Его взгляд стал теплым. — Теперь ты женщина.

— Пусть я женщина, но ставлю двадцать долларов, что на баскетбольной площадке разделаю тебя в пух и прах.

Он широко улыбнулся, принимая вызов.

— Пошли.