Третий меморандум. Тетрадь первая. Первоград

Глава VI

Весь день работы шли спустя рукава, всем было не до этого. Колосов по совету Казакова урезал вечернюю пайку, но даже на это никто не обратил внимания. Толпа собиралась у коттеджа, где уже с неделю размещался Совет. Даже выползший из ангара гусеничный ДТ-74 никого не заинтересовал, что изрядно обидело наших механиков – те всю ночь мыкались, снимая с консервации это чудо советского Тракторпрома.

Осунувшиеся лица, ребята повзрослее небриты, грязные рабочие комбинезоны – почти никто не переодевался. Выделялись лабораторные халаты стажеров, оставивших свои обычные вечерние занятия, и защитные куртки Котов: свободная смена тоже была здесь, не отдыхала. Котов и стажеров оттесняли друг от друга.

В коттедже уже почти все собрались. Голубев в новенькой куртке с тремя звездочками на погонах стоял, опершись на шкаф, скрестив руки, и насвистывал. Баграт сидел на краю кресла, сцепив руки, как сжатая пружина. Бородач Валерьян, только что со стройки, в заляпанной грязью штормовке, сидел рядом, что-то тихо и спокойно говорил. Елена с красными глазами приткнулась в угол дивана. Маркелов, решительный как всегда, ходил взад-вперед по комнате и дымил сигаретой из предпоследней пачки. Леня Крапивко (он позавчера побрился наголо и теперь напоминал арестанта) и Крайновский делали вид, что играют в шахматы.

С секундным интервалом хлопнули двери, на пороге появились Казаков и Вика. Начальница медслужбы была при пистолете, хотя обычно игнорировала свое право ношения оружия. У Казакова за спиной висел распылитель. Баграт поднял бровь, но ничего не сказал.

– Начальство не опаздывает? – ядовито осведомился Голубев. – Как насчет вежливости королей?

– Подождем до коронации, – серьезно сказал Александр и оглядел собравшихся воспаленными глазами. – Можно начинать.

– А как же Дима и Юрик? – спросила Лена.

– Они не придут. – Казаков усмехнулся. – Просили передать, что воздерживаются.

– «Сказали мне, что эта дорога приведет меня к океану смерти…» – пробормотал Баграт.

– Итак… – Казаков словно не расслышал реплики. – Вчера вечером курсант химгруппы…

– Стажер, – тихо подсказал Голубев.

– …курсант химгруппы Олег Красовский изнасиловал учительницу Татьяну Смирнову…

– Это не доказано! – Баграт уставил в Казакова палец, как пистолет. – Я уверен…

– Сейчас говорю я! – Александр повысил голос. – Мы орали двенадцать часов, то есть вы орали! Люди попросили время на обсуждение, и время это истекло! Нам надо решать. Итак, изнасиловал. Виктория говорила с Таней. Та просит сурово не карать и говорит, что сама виновата, но при этом пребывает в истерике. Свидетельские показания вам известны. Сам Красовский отказывается что-либо говорить и сейчас находится под стражей. Пора решать.

Он плюхнулся в свободное кресло. Распылитель за спиною, видимо, мешал, и он переложил его на колени. Вика присела на диван.

– Можно? – Голубев сочился саркастической вежливостью. – Я буду краток. Я резюмирую то, что уже говорил. Совершено гнуснейшее преступление. Казуистические ссылки на отсутствие законов ничего не меняют. В нашей ситуации законы создаются на ходу, постфактум, и наша цель – не соблюдение несуществующих законов, а поддержание элементарного порядка.

– Нойе орднунг![3] – выкрикнул Баграт, с ненавистью глядя в обрюзгшее от бессонницы лицо капитана Котов. – Вы решаете принципиальный вопрос, изолировавшись от людей! Тогда – выносите на обсуждение!

– Баграт, тут ты неправ. – Крайновский оторвался от доски, сцепил пальцы. – Это вызовет свалку.

– Малян полагает, что лучше свалка, чем диктатура, – усмехнулся Андрей. – Для него все, что сказал не он, – тоталитаризм. Короче, это даже не просто изнасилование – любимый стажерчик Баграта, втоптав в грязь нашу сверстницу, унизил и нас. Скоро стажеры примутся резать взрослых, а Малян заявит, что закона про убийство пока не существует! – Голубев сорвался на крик.

Баграт вскочил. Валерьян придержал его за локоть, словно опасаясь, что тот кинется в драку.

– Много текста. – Координатор поморщился. – Твое предложение?

– Изгнание. Изгнание на отдельный остров с минимумом припасов навечно. Или даже расстрел. Среди моих Котят найдутся…

– Вот именно! – Багратов палец чуть ли не упирался в голубевский подбородок. – Убийц ты воспитываешь, фашистов! И название-то подобрал, еще бы – фольксштурм…

– Фольксштурм – это ополчение, – буркнул под нос Стась, даже теперь не пожелавший терпеть столь вопиющей военно-исторической безграмотности. – Дедушки и инвалиды с фаустпатронами. А у Андрюши нашего, скорее, гитлерюгенд.

Губы Голубева задрожали, он хотел ответить, но мягкий глубокий голос Виктории трезвил их.

– Ребята, не будем выяснять отношений, – попросила она. – Баграт, твое предложение?

– Я согласен на любое наказание, при котором Олег остается в колонии и продолжает работать.

– Само собою! – Андрей делано хохотнул. – Насильники и анархисты – самые ценные сотрудники Баграта Маляна!

– Ты… ты… – Баграт шагнул вперед. – Товарищи, он же фашист! Как вы не видите! Или вы… или вы… или вам тоже – только власть?

– Да, нам власть. – Теперь они стояли вплотную. Голубев был бледен. – А ты – христосик? Или лицемер? А если бы на месте Красовского был один из Котят, а на месте Татьяны – Простева? – Голубев кивнул на Лену, Лена слабо ахнула и закрыла лицо руками. Баграт положил руку на расстегнутую кобуру. Голубев шагнул в сторону, его рука тоже нырнула к поясу.

– На месте!!! – Крик сорвался на последней ноте. Казаков уже не сидел. Он стоял, направив жерло распылителя на Голубева и Маляна. Виктория тоже стояла за его спиной, держа ТТ в опущенной руке. Все замерли. Леня Крапивко поднялся со стула и с длинным вздохом прошел мимо оторопевшего Баграта, мимо застывшего Казакова, мимо Вики. Хлопнула дверь.

– Я ожидал, что так кончится, – заговорил наконец охрипшим голосом Казаков. – И принял меры. Я вооружил курсантов промышленных и сельскохозяйственных курсов. Юра Танеев с ними. Я предупредил Диму Колосова, чтобы был готов вывести из ангара бронемашины. Леонид сейчас даст сигнал. Уже дал.

Немая сцена длилась, и координатор мог беспрепятственно продолжать.

– Своим экстремизмом вы, – жерло распылителя ткнуло в Голубева и Маляна, – поставили колонию на грань раскола и гибели. Вы словно пропустили мимо ушей сообщение экспедиции об обнаружении колонии хиппи на холмах. Вы готовились начать заварушку из-за Красовского. Я не знаю, кто из вас опаснее: ты, – кивок на Андрея, уже открывшего рот в попытке что-то объяснить, – нисколечко не интересующийся людьми, а только властью, ритуалами, званиями. Или ты, – Баграт стоял, понурив голову, – желающий свободу и справедливость всем, даром и немедленно, и тут же подменяющий понятие «справедливость всем» понятием «справедливость нашим». Может быть, на этот раз я сбивчиво говорю, но зато я впервые что-то последовательно сделал!

За окном затарахтел мотор «Защитника» – тяжелого пушечного бронеавтомобиля БА-11. Слышен был ошеломленный говор толпы. «Интересно, – мельком подумал Баграт, – куда направлена его сорокапятка: на коттедж или на толпу?»

– Сейчас мы сделаем следующее. – Казаков успокоился, голос стал ровнее. – Вы оба, а также Лена и Стась (Крайновский вскинул бровь) будете выведены из состава Совета. Оставшийся состав примет более-менее упорядоченное положение о работе Совета, после чего общенародное голосование доизберет пятерых новых членов Совета в возрасте старше шестнадцати. Если вы достаточно популярны, то вернетесь. Или кто-то из вас. Заодно «малый состав» Совета решит, что делать с Красовским. Разумеется, все ваши посты остаются за вами. Вопросы есть?

– Александр, – в голосе Крайновского скользнула ирония, – а я что, до кучи?

– Что-то в этом духе, извини, Стась. – Голос Казакова потеплел. – Просто хорошо бы побольше депутатов от народа…

В комнату вошел Дима Колосов в кожаной куртке автомеханика, остановился у порога.

– Товарищ координатор, – отрапортовал он почти серьезно (Баграта передернуло), – ваши распоряжения выполнены. Все по плану, Сань.

ХРОНИКА ГОЛУБЕВА

…двадцать третий день. Наш координатор проявил решимость и энергию, которых я от него, признаться, не ожидал. Ощутив отчетливую угрозу своему центральному положению со стороны моего усиливающегося влияния, а с другой стороны – от фарисействующего Маляна, он произвел нечто вроде переворота, вывел нас с Багратом из Совета и объявил довыборы. Честно говоря, в отношении меня его страхи были беспочвенны: я его очень уважал и ни при каком раскладе не лишил бы почетного положения. Но я готов признать свои ошибки: нужно было раньше поговорить с Александром по душам. Впрочем, я остался капитаном Котов; Следопытов же окончательно вывели у меня из подчинения. Мне же велено срочно провести ревизию хозяйства на всех точках на предмет передачи дел новому командиру Следопытов: на мне теперь остается только Первоград да маневренные группы.

В конфиденциальном разговоре координатор попросил меня понять необходимость такого шага. Конечно, все это никак не повлияло на мою решимость служить порядку и благосостоянию Колонии. Дальнейшие события показали, что такая бескорыстная служба – главное, что требовалось от способного человека в тех условиях.

Совет уже без нас приговорил Красовского к одиночному трехлетнему изгнанию, принял писаные акты о пайках, о наказаниях, о деятельности Совета и назначил на 29 марта довыборы. Все эти решения прошли автоматически, так как в «Малом совете» остались почти одни единомышленники Казакова…