Третий сын: Ну здравствуй… Папа

Глава 13

Марина замерла с перьевой ручкой над анкетой. Чернила медленно растекались в крошечную кляксу, пока она молча вглядывалась в меня, будто решая — шутка это, бред, или тест на реакцию.

— Так, — наконец произнесла она осторожно, и уголки губ чуть дрогнули. — Это, конечно, оригинально. Но у нас по инструкции — или паспорт, или хотя бы временное удостоверение.

— Я понимаю, — спокойно ответил. — Паспортов нет, удостоверений нет. Можете считать нас беженцами. Только без войны и границ.

Она записала что-то, поставила прочерк, вздохнула и, опуская взгляд в бланк, добавила уже почти по-человечески:

— Ну ладно, «беженцы из другого мира» тоже люди. У нас и не таких принимали. Главное — не буяньте и анализы сдайте вовремя.

Светлана тихо хмыкнула, а Александр, будто специально, изобразил максимально усталое выражение лица. Зато отметил про себя — всё правильно, меньше эмоций, меньше подозрений.

Пока Марина звонила куда-то, проверяя наличие мест, оглядел помещение. Обычный кабинет, даже немного уютный — шторы в цветах, пластиковые стулья, старая кофеварка на подоконнике. Но за этой нормальностью чувствовалась сталь — мир без магии любил порядок, бумажки, подписи и штампы. Тут сила заключалась не в энергии, а в печати на документе.

Через полчаса нас направили в соседний корпус, где размещали «без документов». Здание старое, советского образца, с тусклыми лампами и запахом побелки. На входе сидел охранник, который не задавал лишних вопросов — таких, как мы, он, видимо, видел десятки, если не сотни, а может даже и тысячи.

Комнаты были крошечные, с двухъярусными кроватями и общей душевой на этаже. Но, черт возьми, после последних событий — это было роскошью. Тёплая вода, чистая постель, окно, из которого видно небо. М-да, как низко я пал после всего дворца на Южном Урале….

— Тут хотя бы нет допросов, — сказал Александр, бросая сумку на койку.

— И камер, — добавила Светлана, глядя на потолок. — По крайней мере, не видно.

Демонстративно промолчал. Потому что даже того что помнил об этом мире, хватало понимать, камеры были — просто не такие, как они думали. В этом мире наблюдение строилось на другом уровне: цифры, базы, алгоритмы. Но не стоило об этом сейчас.

К вечеру нас вызвали на повторное собеседование — уже с другим человеком, представившимся как Кирилл Сергеевич. Мужчина лет сорока, аккуратно одетый, но с глазами человека, который слишком много слышал странных историй.

— Итак, — начал он, складывая пальцы замком, — мне передали, что вы утверждаете, будто прибыли «из другого мира». Хотите, чтобы я это записал официально?

— Хотите — записывайте, хотите — нет, — ответил сразу за всех. — Мы просто говорим, как есть. Лгать бессмысленно, если факты всё равно не совпадут с вашей картиной мира. Но если хотите доказательств, то могу продемонстрировать своё именное оружие.

Мои спутники не отреагировали на мои слова. Да и не мудрено. Они из другого мира и не понимали значения словосочетания именное оружие.

— Любопытно. А что, в вашем мире всё было… по-другому?

Я немного помолчал, потом сказал:

— Там магия была частью физики. Вы же не удивляетесь, что у вас работает электричество? У нас работала Сила. Электричество, кстати тоже. В зависимости от страны она имела свою классификацию и соответственно свою специфику, отчего у них были такие одарённые, у других, иные. Но всех объединяло одно, источником Силы были исключительно люди и только они давали жизнь иным небиологическим формам жизни. Одарённые нашего мира в прямом смысле слова насыщали магией весь наш мир. И вы удивитесь, она подчинялась гравитации и потом плотность магической энергии у Земли гораздо выше чем в вакууме, где отсутствует существенная гравитация. Так что каждый астероид, в итоге, имел своё магическое облако.

Он усмехнулся, но не издевательски, а скорее задумчиво.

— Вы не первый, кто говорит про «другие миры». Только вот обычно за этим стоит травма, потеря, стресс. Это нормально. Мы поможем адаптироваться, получить документы, работу… а остальное — разберётесь.

— Если успеем, — буркнул себе под нос, но он, кажется, услышал.

Он дал нам временные пропуска и направление в медицинский пункт. После формальностей нас отпустили на вечер.

Когда вышли на улицу, воздух показался на удивление плотным — как будто сам город сопротивлялся. Москва дышала чем-то тяжёлым: смог, бензин, тревога. Небо низкое, серое, будто сделанное из влажного железа.

— Скажи честно, — тихо спросила Светлана, когда мы шли вдоль дороги, — ты правда веришь, что сила вернётся?

— Не верю, а знаю и уже чувствую ростки, — ответил я, не останавливаясь. — Вопрос только — когда и какой ценой. Мне достанется всё легче и быстрее, поскольку уже был опыт в вашем мире. Да и сам дар отличается от твоего очень сильно, так что у тебя всё будет протекать всё медленнее. У Александра, не знаю. Он потенциально значительно слабее меня.

— А если нет?

— Тогда научимся жить как они. Мир без магии — не приговор. Просто другой тип игры. Но это не так. Поскольку, как и сказал, уже чувствую возвращение силы. Наша магия она не заёмная, это мы сами, люди наполняем ей мир вокруг. Здесь таких нет, вот и магии тоже нет.

На остановке стоял парень лет двадцати пяти, в грязной куртке с надписью «Сервис-центр „АвтоТех“». Он лениво курил и искоса посмотрел на нас.

— Работу ищете? — вдруг спросил он. — У нас в гараже мастер слёг, руки нужны. Деньги не ахти, но наличкой.

Я посмотрел на него внимательно — слишком уж вовремя. Но потом понял: мир часто кидает нам нужные подсказки, только мы привыкли искать магию, а не случай.

— Где ваш гараж? — спросил я.

— Через два квартала, за кольцом. Скажете, что от Кости.

Я кивнул.

— Пойдём, — обратился я к Александру. — Будет чем занять руки.

Светлана осталась — ей поручили оформить анкеты и узнать про жильё. Мы с сыном двинулись в сторону гаражей. Улица шумела, мокрый асфальт блестел в свете фар. Прохожие спешили, не замечая нас — и это, пожалуй, было лучшим подарком. Анонимность — редкая роскошь для тех, кто привык быть частью силы.

Через полчаса мы стояли у низких ворот. Над ними облезлая табличка: «СТО „Прометей“». Внутри — запах масла, сварки и старого металла. Мужик в комбинезоне глянул на нас без интереса.

— От Кости?

— От него, — подтвердил я. — Работа есть?

— Если не боитесь грязи, найдётся. Только сразу — без бумаг, без договора.

— Нас это устраивает.

Он бросил тряпку, кивнул на машину без капота.

— Начнёте с этого.

Засучил рукава и впервые за долгое время почувствовал привычный вес инструмента в руке. Металл был груб, жив, по-своему отзывчив. Когда дотронулся до двигателя, где-то внутри будто откликнулось слабое эхо — не сила, а память о ней. Да и вообще, воспоминания. Нет, я не был даже в прошлой жизни автомехаником, но знал, что такое ДВС хорошо, поскольку учился в автошколе ещё советской закалки, где не только педальки нажимали и знаки учили. Будем честными, наш поток сам перебрал и запустил москвича, чтобы было на чём сдавать на «B» категорию. Да и в целом по первому высшему был технологом общего машиностроения.

Мир без магии, но не без закономерностей. И если закон новый, значит, его можно изучить. А тут и так всё известно. А Александр для начала просто гайки покрутит. Грубая физическая сила тоже нужна, а за собой оставлю интеллектуальную часть труда, так сказать.

Поймал взгляд сына. Он понял без слов — мы снова начинаем. Не герои, не боги, просто люди, которые не умеют сдаваться.

— Работай, — тихо сказал ему. — Остальное придёт с моими подсказкам. Может даже в итоге и понравится. А нет, так хоть будешь знать, почему мешки с цементом таскать на спине далеко не самый цимес.

Ковыряться в этой рухляди пришлось довольно долго, но, слава богу, не всё забыл из того, чем занимался в той жизни, которая, возможно, принадлежала этому миру. Увы, никто гарантий, что это так, дать не мог, учитывая особенности силы Света. Ладно, это потом. Главное, что дело сделано, и мастер, покряхтев, походив вокруг, всё же рассчитался с нами. Ну как рассчитался… если он хоть что-то слышал о справедливости, то кинул он нас знатно. Но деньги есть деньги, хоть какие-то. Когда их совсем нет, да ещё и документов никаких, то… В общем, пошли мы обратно, к Сашкиной мамке.

М-да…

Но дойти спокойно мы, конечно, не смогли. Мир этот был какой-то уж больно прямолинейный, без тонких намёков и предчувствий. У Сашки, как самого старшего из нашей двойки, спросили закурить, и его ответ, что он не курит, явно никто засчитывать как правильный не собирался. Ну, они же не знали все сложности в межмировых отношениях и что отец может оказаться моложе сына по итогу. Компания из четырёх подвыпивших типчиков, типичных местных гопников, выглядела так, будто скука убивает их быстрее алкоголя.

И вот им подвернулись мы. Но они ошиблись, выбрав не самого опасного.

Честно говоря, успел лишь заметить, как один из них ухмыляется, а потом всё произошло слишком быстро. Сашка, как порядочный, не успел даже руки поднять, а ему уже зарядили по скуле так, что тот покачнулся, и с него, кажется, даже слетела кепка, да точно кажется, кепки у него не было, поскольку с утра у нас и денег не было и мы никуда ещё не собирались, а я гонял во всю по Академии при Токийском университете. Так что кепка слетела с гопника. Я замер. Не от страха — от того, что внутри меня словно щёлкнул выключатель, и сказал этак проникновенно:

— Пора вались!

А кого тут валить-то, противников всего ничего. В общем, лесоповал не получался даже в теории. Однако мир всё равно стал каким-то замедленным. Воздух, густой, почти ощутимый, словно противился каждому движению. Я видел, как один из нападавших шагнул к сыну, и тут тело само сделало то, что знало лучше меня. Что значит отработка приёмов до автоматизма. Убивать драконов для меня уже почти как дышать, несмотря на то, что драки против людей меня пришлось переучивать. Мастер Шао-Линь, старый чёрт, был бы доволен — его уроки всплыли без единого усилия. Их-то мне и здесь должно хватить, поскольку уровень противников… да нетуних ни какого уровня.

Потому смело шагнул вперёд. Только шагнул — и пространство будто распалось на десятки кусков. Один удар — короткий, с разворотом. Второй — коленом в солнечное. Третий — ладонью в подбородок. Вроде никого не убил… а это ох ка сложно было, они ведь не драконы и не настолько крепкие чтобы их не жалеючи прикладыать

А потом случилось странное: в момент, когда перехватил руку противника, воздух вокруг словно вспыхнул. Небольшая, едва видимая дрожь прошла по воздуху, и стоявший ближе парень — тот, что собирался ударить Сашку сзади, — вдруг полетел в сторону, будто его отбросила невидимая волна. А вот и моя встроенная броня сработала. Вовремя.

Один из хмырей попытался вытащить нож — зря. Не, их тут думаешь, как не убить, а они…. Но всё равно только сбил его локтем, сделал подсечку, и тот рухнул в мусорный бак, отчаянно звякнув железом. Двое других сделали шаг назад, переглянувшись, и тут кто-то из прохожих уже держал телефон, снимая происходящее. Потом выяснится, что таких было штук десять.

Честно бы, и сам снимал, увидев происходящее со стороны, как паренёк лет семнадцати в странном костюме, сами они не умывались, да он покрепче любого бронежилета и стоит, да что там стоит, материал им просто никто не продаст, чтобы такой шедевр создать, крутится посреди улицы как персонаж старого гонконгского фильма, отбрасывая противников без касания. Да ещё и с лицом, как будто делает зарядку, а не участвует в уличной драке.

— Папа! — наконец выкрикнул Сашка, уже приходя в себя.

— Всё нормально, — бросил я. — Просто расслабься. Они сами уйдут. И хватит называть меня своим отцом на людях. Они же ведь нервничают, когда мужчина твоего возраста так называет парня моего возраста.

Но не ушли. Один, видимо, самый тупой, решил, что дело чести. С рёвом ринулся на меня, размахивая руками. Я шагнул в сторону, перехватил запястье и… тут снова это чувство. Тёплая вибрация где-то в груди, будто ток прошёл по нервам. И рука его вдруг стала мягкой, как резиновая, он завопил, а я, не соображая, отпустил.

— Что это было? — прошептала Светлана, подходя ближе.

— Моя духовная броня, — ответил тихо. — давно не откликалась, а тут вот… Никак мы притереться не можем. У тебя теперь тоже такая есть, но попроще, так что тебе будет легче с ней общий язык найти.

Через минуту вся троица лежала или стояла на четвереньках, а по переулку уже бежали люди с камерами, кто-то орал:

— Это реально! Он летает! Это что, трюк⁈

— Это дядя-Шаолинь! Смотрите, дым пошёл!

Глянул на свои руки — действительно, лёгкий пар поднимался от ладоней. Или показалось. Устало выдохнул, поднял кепку сына и сунул ему в руки.

— Уходим.

Толпа ещё какое-то время стояла, переговариваясь, снимая и смеясь — нервно, громко, будто смех мог спрятать страх. Но хорошо знал этот тип страха: бытовой, неосознанный. Такой, когда человек ещё не понял, что видел не пьяный мордобой, а нечто, чего не должно быть.

Я выдохнул.

— Уходим.

Сашка сглотнул, кивнул и уже машинально сунул руки в карманы — у него внезапно появилась эта привычка, будто он прячет что-то ценное, хотя из ценного у нас сейчас были только ноги. Мы пошли прочь, стараясь не бежать, не оборачиваться. Всё равно телефоны щёлкали за спиной, кто-то уже комментировал происходящее в прямом эфире.

Мир стал другой, но не в хорошем смысле.

Вечер тянулся тусклой ниткой. Дворы пахли мокрым бетоном и жареной рыбой из ближайшей забегаловки. Лужи собирали в себе остатки неона, но свет не грел. Только давил. Я чувствовал странное: как будто кожа на груди зудела изнутри. Это явно моя духовная броня про себя давала знать. Там, где недавно прокатилась волна — от удара или от силы, сам не понимал.

— Батя… — тихо начал Сашка.

— Не называй меня так при посторонних, а то шаблон им рвёшь. Они же так перелом мозга заработают на всю жизнь, видя, как взрослый мужик паренька отцом называет.

— Да я просто… ты видел, что было?

— Видел. Сам, наверное, делал

— Они летели, как будто в тебя что-то….

— Саш, — оборвал его. — Если хочешь жить спокойно, забудь. Это приёмы не твоего мира и там ни капли силы, а только тренировка и умения. И если разобраться, голая физика, как раз для этого мира.

— Как я это забуду⁈ Ты же….

— Забудь, — повторил, жёстко. — Слышал?

Он замолчал. Шёл, втянув голову в воротник. И я понимал — не потому что обиделся, а потому что действительно понял: иногда лучше не знать. Особенно, если твой отец внезапно оказался моложе тебя и бьёт людей, не касаясь их. На самом деле касаясь и ещё как, но как объяснить обывателю что такое акустический резонанс и стоячие волны. В общем, пусть лучше думают, что волшебство.

Мы свернули во двор, где когда-то стояли гаражи, теперь превратившиеся в импровизированные склады. Возле одной двери дымила бочка, в которой кто-то жёг фанеру. Двое подростков, увидев нас, тихо ретировались в сторону. Видимо, узнали. Интернет быстро делает легенды.

Ну, или просто форма Академии при Токийском университете выглядела здесь настолько инородно, что они решили не связываться.

Всё это выглядело бы уместно где-нибудь в Киото, но не здесь, среди облупленных пятиэтажек и запаха дешёвого пива.

Смотрелся, по правде говоря, как герой дешёвого аниме, попавший в постсоветский спин-офф.

— Переодеться бы тебе, — пробормотал Сашка.

— Насчёт меня, в принципе согласен. С другой стороны, где я бронежилеты способные мою одежду заменить найду. Да выделяться в них буду ещё сильнее. А тебе сейчас и так сойдёт.

— А потом?

— Потом будем думать.

Он кивнул, но глаза всё время скользили к моим рукам.

— Они ещё дымятся?

— Кто?

— Ладони. Я видел….

— Показалось. — Сунул руки в карманы, во избежание, так сказать. — Просто перегруз.

На самом деле не был уверен. В груди шевелилось что-то похожее на ток — не больно, но ощутимо. Как будто под кожей пульсировала старая, забытая система, проснувшаяся после долгой зимы. В общем, всё указывало на мою защиту. Увы, она работала не лучше моего дара, скорее даже хуже, но со временем конечно притрёмся, но когда это случиться… А тут ещё и чужой мир, чтоб его… Хотя сам виноват.

Мы вышли на проспект. Свет от витрин полосами резал глаза. Машины гудели, спешили. Казалось, город даже не заметил, что в его сером теле на секунду мелькнуло нечто чужое.

Но я-то знал — заметил. Просто пока делает вид, что нет.

У ближайшего киоска стояли трое — курили, смеялись. Один глянул на меня, задержал взгляд.

— Э, японец, форму потерял? — хохотнул.

Не ответил. Не до них. Сашка шагнул вперёд, но удержал его за плечо.

— Не надо. Они просто любопытные.

На секунду показалось, что один из них хочет подойти, но что-то в моём взгляде его остановило. Сила, что-то шевельнулась внутри, но не вышла наружу — как зверь, слушающий команду. А то бы он узнал у меня что такое Тьма и поле растяжения. До конца дней бы своих ссался бы во всех углах.

Мы свернули в подворотню. И только там Сашка выдохнул.

— Ты опять сделал это, да?

— Нет. Само.

— Само — не бывает.

— Бывает, если ты сам себе не принадлежишь. И если ты убийца драконов.

Он не понял, но и не спросил.

А я и не хотел объяснять — как рассказать человеку, что часть тебя живёт в слое, где воздух светится, а законы физики дышат, как живые? И вот такой меня хери учили люди. А с ними ещё и Дорогобудовы, которые вообще обучали творить такое….

До дома дошли в тишине. Ну, до той общаги, в которую нас заселили.

Я остановился перед дверью, глядя на облупленный номер «43».

— Иди. Я позже, — сказал ему.

— Куда ты?

— Гулять. Нужно понять кое-что.

Он кивнул. Без лишних вопросов. Уже привык, что периодически "проверяю кое-что. Когда за ним захлопнулась дверь, опёрся о стену и закрыл глаза.

Шум города притих. Остался только ровный, тяжёлый стук сердца — как метроном. И с каждым ударом где-то внутри отзывалось эхо — будто не я бился, а кто-то другой, во мне. Тот, кто умел больше. Тот, кто помнил, как держать линию защиты против целого легиона.

Я выдохнул и посмотрел на ладони. Свет. Тонкий, бледный, почти невидимый. Не пламя — остаточное излучение. Волосы на руках встали дыбом, будто меня тронули током.

— Чёрт, — тихо сказал.

Сила не просто вернулась. Она искала выход. Но не так как привык. И если раньше свет был чем-то внешним — потоком, что подчиняется законам, — то теперь он словно стал частью тела. Интеграция. Как старая броня, которая больше не надевается, а растёт под кожей. В общем, непонятно, хоть и интересно, но главное абсолютно бесполезно.

Пошёл прочь, через пустырь. Под ногами хрустело стекло. Где-то мигали огни — полицейские, запоздалые. Видимо, нашли тех, что остались лежать в переулке. Но возвращаться туда не было смысла.

На углу заметил витрину с телевизором. Внутри — новости. Репортаж.

— Неизвестный напал на группу местных жителей. По словам очевидцев, он двигался со сверхъестественной скоростью. Видео уже набирает миллионы просмотров в сети….

Картинка — и моё лицо. Нечётко, но узнаваемо. Академическая форма, блеск ткани, отблеск от ламп. Невольно усмехнулся. Вот и всё. Анонимность закончилась.

Мимо прошёл какой-то парень, глянул на экран, потом на меня — и нахмурился. Я сделал шаг в тень. Воздух дрогнул. На секунду показалось, что мир сам меня прикрыл — словно пространство откликнулось на желание исчезнуть. Просто техники тьмы проснулись, получив так нужную им энергию. Свет вокруг погас. Просто стал тусклее. И парень прошёл мимо, не узнав.

И так стоял в полумраке, чувствуя, как грудь наполняется теплом. Не страхом. Силой. Она снова здесь. И если уж она проснулась — значит, кто-то где-то тоже почувствовал это. А может и нет.

— Ладно, — тихо сказал сам себе. — Процесс пошёл, как говорится.

Повернулся и пошёл обратно. Куда? Неважно. Главное — не останавливаться. Пока иду, этот мир хоть немного похож на прежний.

За спиной снова зашумели телефоны. Где-то вспыхнула вспышка. Я не обернулся. Пусть снимают. Пусть думают, что видят фокус. Правду им всё равно не объяснить.

Потому что в этом мире для меня магия — это не чудо. Это просто способ выжить. Ну, и способ убраться отсюда туда, куда хотел. А сюда, потом можно вернуться.

Общежитие встретило Ивана привычной серостью — длинный, будто вытянутый коридор с дешёвыми лампами дневного света, где даже пыль казалась усталой. Воздух пах железом, сыростью и чем-то ещё, неуловимо знакомым каждому, кто когда-то жил в казёнке: смесью старого белья, дешёвого мыла и затхлого страха перед завтрашним днём.

Он шёл, не спеша, ощущая, как ботинки мягко цокают по линолеуму, а под потолком гудит одинокий вентилятор, нагоняющий воздух, который никому не нужен. Всё выглядело предсказуемо, до боли — разве что новая надпись на стене, нацарапанная чем-то острым:

«Свет включается не по щелчку — по просьбе.»

Он толкнул дверь своей комнаты. Старая, скрипучая ручка послушно провернулась.

Внутри всё на месте: две двухъярусные кровати, шкаф, который давно перестал закрываться, и окно, выходящее во двор, где по ночам кто-то всегда курит. На нижней койке — аккуратно сложенные простыни, на верхней — комок одеяла, как будто кто-то просто испарился, не потрудившись застелить постель.

И тут Иван заметил его.

Мужчина стоял у окна, будто просто зашёл на минуту — не гость и не хозяин, а нечто промежуточное. В руках держал кружку, на которой облезла надпись. На вид ему — лет сорок, но без возраста. Средний рост, средняя осанка, волосы неопределённого цвета, лицо — ни запомнить, ни описать. Глаза серые, как вода в лужах после дождя.

— Синицын, — произнёс он спокойно, будто повторял что-то уже сказанное десятки раз. — Капитан ФСБ. Шестнадцатый отдел.

Иван поднял бровь.

— Шестнадцатый? Не знал, что их так много.

Мужчина пожал плечами, даже не глядя.

— Мы и не должны быть на слуху.

Он поставил кружку на подоконник, медленно повернулся. Всё в нём было… аккуратно. Безупречно обычное. Даже голос — не мягкий, не грубый, просто существующий. И поглядел на тихо сидящую Светлану и Александра.