– Что-то соловьи сегодня разгулялись. Елена это вы?

– Да.

– Здравствуйте, нужно поговорить, откроете?

– Заходите

Обычный с виду мужик, в кепочке, джинсах, кроссовках. Мент конечно, сразу видно, о-хо-хо.

– Представьтесь.

– Подполковник юстиции Лоскутов Генадий Викторович, следственный комитет, вот удостоверение.

Поворачиваю удостоверение к свету из окна. Ну, корочка, ну фотка, ну печать. Ну допустим:

– Слушаю.

– Пройдёмте с улицы, я всё объясню.

Мы зашли в дом. Подполковник быстро и профессионально осмотрелся, проверил, закрыто ли окно и задёрнул шторы. – «Конспиратор хренов, ну давай уже не тяни. О, осмотрел сверху донизу, ну только что не раздел. Вот козёл»

– Слушаю.

– Присядем, разговор не быстрый.

Садимся на кухне. Пока он собирается с мыслями с чего начать, изучающее смотрим друг на друга. Лет сорок пять, не больше. Грубые черты лица, слегка обрюзгший, бесцветные глазки, светлые редеющие волосы. Понятно, жизнь не даёт поблажек, да и пьёт наверняка, хотя сейчас перегара нет.

– Итак, на оформление бассейна, Вас позвал зам прокурора Московской области Брагин Георгий Николаевич, в прошлом сотрудник ФСБ. Семь лет назад, он служил под началом, тогда ещё живого, генерал майора ФСБ Кригова Сергея Михайловича. Того самого Кригова, который был застрелен, вместе с двумя охранниками, своей любовницей Светланой Халитовой. Халитова при этом утверждала, что она не была его любовницей и, что это было не убийство, а самооборона, что Кригов её изнасиловал. Свидетелей происшествия не было и обстоятельства случившегося так и остались невыясненными. Темное дело, но свои 15 лет она получила, убийство генерала ФСБ просто так с рук сойти не могло.

Сделал паузу, следит за реакцией, тоже мне психолог. Глазки хоть и блёклые, но смотрит внимательно, допрашивать умеет. А чего ж подполковник до сих пор, раз такой мастак?

– На Вас также, семь лет назад, было совершено покушение неустановленными лицами. Вы получили два огнестрельных ранения, но, слава богу, выжили. Пока всё правильно?

– Относительно меня да, относительно остального не знаю.

– Хорошо, сейчас начнётся самое интересное. Насколько мы знаем, Халитова занималась подделкой антикварных произведений искусства. Вначале со своим Братом Гариком Халитовым, а потом, когда его убили, возглавила бизнес сама. Гарика Халитова, по нашим сведениям, убили те, кто хотел прибрать его бизнес. А ещё нам известно, что курировали этот захват некие высокопоставленные офицеры ФСБ. Какое-то время Светлане Халитовой удавалось справляться с ситуацией, но когда убили её главного мастера по подделкам живописи 19-го века Карташевича Семёна Яковлевича, и почти подобрались ко второму – стала искать себе крышу. И нашла, вступив в любовную связь с генералом майором Криговым, и уступив ему контроль над бизнесом. Кто был второй мастер по подделкам, ради которого она пошла на это, так и не выяснилось. Но зато мы знаем, кто именно курировал все процессы по отъёму бизнеса Халитовых. Это был Брагин Георгий Николаевич, в звании майора ФСБ. И именно он, по нашим данным, был причастен к убийству Карташевича. После того как Кригов погиб, а Халитова оказалась в тюрьме, бизнес подделок отошёл как раз Брагину. Что случилось со вторым мастером не известно и долгое время мы считали, что он тоже убит. Ну как уже интересно?

– Нет, зачем вы всё это мне рассказываете? Я не знаю ни кого из этих людей.

– Ну, с Халитовой то вы, как раз, хорошо были знакомы, так ведь? И даже какое-то время жили вместе, говорят, даже были любовницами. Ну, это нас не касается, совершеннолетние люди, как говориться, совет да любовь. Но Халитова сидит в тюрьме, а Брагин нет, и мы считаем, что это несправедливо. Дело, которое так успешно подхватил Брагин, приняло совершенно другой масштаб. Как мы думаем, существует сеть искусствоведов-экспертов, которые контролируют запасники музеев. Что находится в этих запасниках никому до конца не известно. Нет нормальной отчетности ни в музеях по отдельности, ни, уж тем более, на федеральном уровне. Не было и нет единой федеральной базы культурных ценностей всего музейного комплекса. Несколько лет назад было принято решение всё оцифровать и выложить на едином музейном портале. Из бюджета выделили очень приличную сумму на это, но выделенные деньги, как обычно, куда-то таинственным образом потратились, а база так и не появилась. Тогда приняли промежуточный, временный вариант – создать единый реестр экспонатов хранящихся в музеях. Это обычный список даже без фотографий, который никому не нужен кроме жуликов. Любые вопросы по наведению порядка блокируется на очень высоком уровне и решить их не удаётся даже в законодательном прядке. Однако совсем недавно нам повезло, мы взяли с поличным одного из экспертов, некую госпожу Веснер, и через неё мастера реставратора и одновременно подельщика высочайшего уровня Цеховского. Схема была простая: В музей поступает коллекция, эксперт осматривает её, выбирает, что пойдёт в основной фонд и будет экспонироваться, а что навечно отправиться в запасники, и кроме этого эксперта практически ни кому не будет известно. Дальше им и воровать ничего не нужно. Подельщик копирует работу, находящуюся в запаснике, после чего копию реализуют на парочке мелких, лучше всего зарубежных, аукционах, создавая первоначальный провенанс. Потом эксперт проводит научно исследовательскую работу, с заранее известным результатом и о чудо неизвестный ранее шедевр является изумлённой общественности. Дело сделано и все довольны. Но в этот раз схема дала сбой, цепь роковых для жуликов случайностей, которые обязательно возникают в любом деле, привели к скандалу. На одной из выставок, где такая работа экспонировалась её новым владельцем, один из экспертов неожиданно вспомнил, что видел очень похожую картину в запаснике Русского музея. Дублей этот художник никогда не делал, о чём эксперт и сказал владельцу. Тот испугался, и отнёс картину на технологическую экспертизу, которая показала, что картине не сто лет как нужно, а от силы три. Следствие отработало два направления: с одной стороны пошли по цепочке тех, кто имел отношение к продаже, а с другой стороны пошли в запасники музея. Оба пути замкнулись на эксперте Веснер И. А. Удастся ли довести дело до судебного решения большой вопрос, с учётом того что прокурорский надзор осуществляет как раз Брагин, но то что преступная деятельность по подделке серьёзных картин на время приостановлена факт. И мы знаем, что помощники Брагина ищут исполнителя для какой-то очень серьёзной работы.

– Интересная история, но зачем вы её рассказываете мне?

– Мы считаем, что ваша работа в доме Брагина, каким-то образом, может иметь к этому отношение. Может быть, они через вас попробуют найти специалиста по подделыванию. Всё-таки вы знали людей, которые этим занимались. Мы хотим, чтобы вы помогли нам взять Брагина и компанию.

– А зачем мне помогать вам?

– Если я правильно понимаю ваши отношения с Халитовой, то виновником её и ваших проблем был как раз Брагин, и именно из-за его усилий, Халитовой пришлось лечь под Кригова. Возможно, именно он и Кригова убил, потому что тот стал мешать ему, добраться до бизнеса Халитовой. Потом, каким-то образом, запугал её, и заставил взять вину на себя. Также возможно, что покушение на вас, тоже было сделано для устрашения Халитовой. И вот теперь у Вас есть возможность отомстить ему.

«Воспоминания обрушились с невероятной силой. Подполковник Лоскутов растворился вместе с домиком и я снова стою перед нашей кроватью».

Семь лет назад

Я стою перед нашей кроватью, но в ней сейчас со Светой лежу не я, а совсем другой человек. Почувствовал взгляд, открыл глаза, не боится, хотя пистолет в моих руках совсем не игрушечный.

– И что ты собираешься с ним делать?

Она тоже открыла глаза, в них ужас, она боится меня. МЕНЯ? Я не могу в это поверить. Я не могу это видеть. Как она могла? Зачем? С ним? Он трахал её в нашей пастели? Она стонала под ним, она закидывала свои ноги ему на спину. Я слышу это, я вижу это. Я чувствую этот запах. Я не могу это вынести. Холод тисками сжимает сердце.

– Лучше присоединяйся к нам детка, давай не стесняйся. Света скажи своей сучке, как нам было хорошо…

Сучке? В этот момент он что-то увидел в моих глазах, дёрнулся к стулу с одеждой, но я уже нажимала на курок: раз, два, три, четыре, пять, осталось ещё четыре выстрела. ОНА смотрит на меня, прижала простыни к груди, молчит, в глазах тоска и ужас, и пистолет в моих руках направлен прямо на неё. Я пять пуль всадила в этого жирного борова. Одна из пуль пробила ему горло, и теперь его кровь фонтанчиком вытекает вместе с его жизнью. В воздухе кружат перья от подушки, как снег зимой. Холодно. Мне не стало легче. Отчаяние не ушло, как она могла? Как она могла? Я не ХОЧУ жить больше, Я не МОГУ жить больше, ещё три пули для неё, а последняя будет моя…»

Наше время домик

– Мне жаль Вас разочаровывать, подполковник Лоскутов, но, то о чём вы говорите, не имеет ко мне никакого отношения. Я обычный художник, живу, зарабатывая на жизнь тем, что пишу картины. В доме Брагина выполняю работу по росписи стен бассейна, всё строго по договору и по закону. Так что давайте на этом заканчивать разговор.

Смотрит на меня своими блёклыми, внимательными глазками. Пытается, понять это окончательный ответ или нет. Есть у него возможность что-то ещё сказать, чтобы я передумала? Бесполезно, я не буду ему помогать. Понял – молодец, профессионал.

– Жаль, но если вы передумаете, вот телефон.

Достаёт карточку, кладёт на стол.

– И будьте осторожны, пожалуйста.

Ушёл. А воспоминания остались.

Огромная тяжесть воспоминаний навалилась и давит, трудно дышать. Зачем мне это? Почему никак не отпустит? Почему опять всё это вернулось ко мне? Почему это вернулось? Почему? Да ещё как вернулось. Светлана меня спасала, оказывается, а я хотела её убить, и убила бы. Убила бы. Чудом не убила. Теперь ОНА сидит в тюрьме из-за меня. И что мне с этим делать? Что мне делать? Она отдала всё, чтобы спасти меня и спасла, получила пятнадцать лет и сидит уже семь. ЧТО мне делать? Застрелить этого грёбаного прокурора? Он уже семь лет как переходил по земле: получает награды и звания, дома строит, всё в шоколаде, жизнь удалась. И самое забавное он, всё-таки, добрался до меня. Интересно как? Что он сейчас хочет от меня? Он понимает до кого он добрался? По его виду не скажешь, спокойно разговаривает, не дёргается, уверен в себе, растит дочь. Да, вот оно – Дочь. Застрелить его, а с НЕЙ что делать? Что с НЕЙ делать?

Думай, думай.

Так давай сначала: ты получила странный заказ от прокурора, который крышует антикварный бизнес. СТОП. Откуда ты знаешь чего он там крышует? Подполковник Лоскутов рассказал? А если он врёт? Многое из того, что он рассказал, было не так. Это понятно, откуда ему знать, что случилось в нашей спальне семь лет назад. Он трактует события против прокурора. Но. Кригова Брагин не убивал. Тогда почему я должна верить Лоскутову, что спасаясь именно от Брагина, Света легла под Кригова? Это правильный вопрос. Думай, думай. О, светает уже. Пойду пройдусь, подумаю.

Просёлочная дорога, оперативная машина.

– Что-то долго уже, неужели разговорил?

– Очень удивлюсь. С одной стороны – да, если мы правильно всё понимаем – она может пойти на сотрудничество. Месть, особенно женская – штука сильная. Но, с другой стороны, она очень непростая клиентка, очень. С ней нужно тоньше действовать аккуратнее, а не приходить в лоб, с вербовкой. Это я считаю ошибкой. И, боюсь, папе она будет не по зубам.

– А кому по зубам, капитан Зенина – Вам?

– Сложный вопрос, требующий времени, но его-то как раз и нет…

– А вот и папа.

Дверь машины открылась, и в кабину ввалился подполковник Лоскутов

– Хрен, не пошла на контакт.

– Вот так, Валентин, учись. Что я только что сказала?

– Что ты ему сказала?

– Что она непростая клиентка.

– И Вам будет не по зубам.

Зенина нехорошо зыркнула на лейтенанта – болван, этого мог и не говорить. Надо запомнить, что мальчик-то говнюк.

– Грубо, но верно – очень не простая, но она полностью наш клиент, тут мы не ошиблись – абсолютно в теме и не очень скрывает этого. При этом говорит правильные слова, что не понимает о чём речь, что не слышала о таких людях, но даже голосом не пытается разыграть дурочку. И что особенно странно, она ведёт себя так, как будто за ней стоит какая-то сила. Я даже, думаю, не поспешили ли мы ей всё рассказать? Она всё намотала на ус, и что-то с этим будет делать, но самостоятельно.

– Во бля…

– Отставить ругаться, капитан Зенина.

– А вернуться к романтической линии уже поздно?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, подослать к ней кого-то, войти в доверие, мы же обсуждали это…

– А кого, капитана Зенину? Или ты на себя намекаешь, лейтенант, понравилась деваха? У тебя шансов нет, у неё другая ориентация, вроде.

– Не вроде, а точно. Опа, чего это так глаза заблестели, а Начальник? Вот это да, говорили мне что мужиков эта тема цепляет, поди ж ты.

– Отставить намёки капитан, тем более, при детях.

– Валентин закрой уши.

– Тоже мне нашли ребёнка, но посмотреть на вас было бы интересно это правда.

– Поздно, у неё уже начался роман с этой девочкой, видно за километр и, очевидно, всё серьёзно. Это, кстати, может быть проблемой. Теперь большой вопрос на чьей она стороне.

– Ах вот как, может быть ей и на Халитову уже наплевать? Да, дела. Телефон её слушаем?

– Так точно

– Вот и хорошо, посмотрим к кому она пойдёт.

– Пустой номер

– Почему?

– Я сама ей сказала быть осторожнее с телефоном

– Зачем?

– Потому что и Брагин тоже её слушает. Мы же не хотим, чтобы он узнал, что Вы её вербовали?

– Согласен, и что нам остаётся? Ждать у моря погоды? А что мне докладывать наверх? Там требуют результата. Без Брагина игорное дело в тупике.

– Тут нет вариантов, докладывать нужно то, что есть.

– Легко сказать, может, сама пойдёшь на ковёр к генералу?

– Что-то я не пойму, товарищ подполковник, то вы в лесбиянки меня записываете, то в мазохисты. Нет уж, если о первом я готова была подумать, то со вторым точно нет.

– О как…


Галерея Жанна два дня спустя

– Жанна Анатольевна? Это Ирина Владимировна

– О, здравствуйте Ирина Владимировна. Как у вас дела, футбол?

– Я, как раз, по этому поводу и звоню. Вы не знаете где Елена Тарханова?

– Не поняла, что значит где Тарханова? У вас должна работать. Я договор, на работы и аванс ,подготовила, собираюсь завтра к вам заскочить.

– Нет, у нас она не появлялась уже два дня. Все наши на ушах, она никому ни чего не сказала.

– Ничего себе, мне она тоже не звонила. Я думала, работает уже и всё в порядке.

– Её сотовый выключен. У вас нет других контактов связаться с ней и выяснить, что случилось?

Из кабинетика галереи вышла Ольга, подошла к Жанне, та ей:

– Набери Тархановой на сотовый.

– Что-то случилось?

Ольга достала сотовый и послал вызов Елене

– Абонент не доступен, а что случилось-то?

– Лена пропала, уже два дня как её нет в доме на Риге.

Обращаясь к Ирине Владимировне:

– А в съёмном домике смотрели?

– Да, смотрели, ездила наша охрана, нашли домик, но там её тоже нет. Связались с хозяином, попросили его проверить домик, мало ли что, но нет, там всё на месте. Вещи её лежат, беспорядка нет.

– А машина?

– И машины её нет. Получается, уехала.

– И что теперь делать? Там у вас ничего не происходило? Вы же там все носились вокруг неё хороводом. Может кто ни будь достал?

– Нет, ничего не случилось, только Анна-Мария, дочь владельца, говорит, что когда сказала Тархановой кто её отец, она расстроилась.

– А, кто её отец?

– Зам прокурора московской области.

– Ну и что? Мы догадывались, что какой-то мент большой, чего бы ей расстраиваться? Да ещё пропадать.

– Ну что, нужно звонить Георгию Николаевичу, наверное?

– Нет, погодите, давайте я по знакомым сначала поищу, посмотрю в мастерской, в квартире, может чего узнаем, я вам перезвоню тогда.

Галерея Жанна через два часа

– Ни кто ничего не знает, да у неё и знакомых, оказывается, нет, получается мы и есть все её знакомые, в милицию что ли звонить?

– Я чувствовала, чувствовала. Я просила её не ездить, зачем вы её уговорили? Ммм

Ольга вся в слезах сидела и подвывала, обхватив голову руками. Вдруг подскочила

– Нужно найти её знакомых бандитов, помните, что помогали с машиной?

– Как же их найдёшь?

– Главного Сурен звали, нужно найти Сурена. Есть у вас знакомые бандиты?

– Нет, вроде, но можно поспрашивать у знакомых…

Ольга схватила сотовый телефон

– Олег, Олег, мне нужно найти одного бандита, зовут Сурен. Зачем? Наша знакомая художница Елена Тарханова пропала, а он её знает. Помнишь, мне машину вернули, четыре года назад? Это его тогда Елена просила помочь. Олег, давай. Ну байкеров своих обзвони, вы же крутые все там, давай Олег. Очень надо.

Галерея Жанна через час

– Записываю, да, спасибо Олег, спасибо! Приехать? Помочь? А чем ты поможешь? Ты и так молодец, спасибо. Жанна Анатольевна вот телефон Сурена

– Твою мать, страх какой. Что ему сказать? Она как-то смело тогда с ним говорила, видно что знакомы давно. Ну, набираю. О, соединился. Здравствуйте, это Сурен?

Мастерская где то на окраине Москвы

Полный, лысый человек сидит за столом, вокруг него разномастная толпа бандитов, двое стоят, чуть впереди, опустив головы.

– Я за вас работать буду? Я? Вы чего телитесь? Заказчик недоволен, он мне говорит – плохо работаешь Сурен. Неделя уже прошла, а где заказ, почему не выполнен в срок? Квалификации не хватает? Мне что Жорику поручить, а? А может быть самому пойти? Ты и ты что мне говорили? Завтра всё будет, вы мне говорили. Жорик посмотри на этих молокососов, посмотри. В ногах валялись, просили работу. И что? Куда катится мир? Уйдёт наше поколение, где смена, вот эти молокососы? Трёхлетнюю бэху, никак не пригонят.

– Да цвет редкий просит, и комплектацию по полной – никак не найдём.

– Что?

Зазвонил телефон. Сурен посмотрел, кто вызывает, покривился

– Не знаю этого телефона 32-32 последние. Кто знает, чей это? Не люблю незнакомые телефоны.

Отдал трубку амбалу справа

– На, ответь, узнай кто это.

– Алё. Это не Сурен. А кто спрашивает? Жанна?

Смотрит на Сурена

– Какая-то Жанна

Тот качает головой, не знаю

– Из галереи Жанна? Из какой галереи? Картинной?

Бандиты с интересом прислушиваются, и смотрят на Сурена, тот разводит руками…

– Нам нужны картины?

Сурен отрицательно качает головой

– Нам не нужны картины. Не картины? А что?

Несколько секунд прислушивается к звукам в трубке.

– Ольга? Так вы не Жанна, а Ольга? А Жанна где? Жанна тоже с вами?

Обращаясь к Сурену

– Там не Жанна, а какая-то Ольга, но тоже из картинной галереи, они обе из галереи…

Сурен машет рукой, заканчивай…

– Сума? Сума с вами?

– Дай трубку. Слушаю Сурен, что надо? Сума пропала? Как пропала? Когда? Почему сразу не позвонили? Так, так, так. Понял. Ничего не делать, мусорАм не звонить пока я не разберусь.

Сурен положил телефон на стол и осмотрел присутствующих очень озабоченным взглядом. В мастерской и до этого было тихо, а тут повисла настоящая гробовая тишина. Все моментально напружинились и подались вперёд, понимая, что что-то случилось.

– Так коллеги, Сума пропала. Её не могут найти уже два дня. Всем всё бросить – её надо найти или выяснить, что с ней случилось. Игорь, возьми на себя морги, проверь всё сам. Макс, ты обзвони все больницы, все травмы, все хирургии. Проверь всех кто поступал туда за эти два дня, возьми себе кого надо в помощь и этих молокососов тоже. Так, кто знает её адрес? Никто? Тогда давай ты, Рокки, свяжись с нашим домушником, с этим, как его – чёрным маклером. Ну, риэлтором риэлтором, он знает все ходы выходы, пусть найдёт её адрес.

– А если он, как в прошлый раз, начнёт выёживаться? – передразнивает на еврейский манер… – «Батенька, чем обязан… Видите ли молодой человек…» Могу я слегка поддать ему для ускорения?

– Нет, не можешь. Вот человек…

Сурен смотрит на ближайшего амбала, с удивлением качая головой

– Им бы только кулаками махать. Сколько агрессии в людях стало, а?

И снова обращаясь к Рокки:

– Просто скажи: – Сурен просил помочь, и всё. И он не откажет. Не надо кулаками махать… поддать. Яков Моисеевич любит всё дотошно выяснить, все пять раз переспросить, но он так работает и нужно иметь уважение к его возрасту. Он, уже сидел по делу о черных маклерах, когда тебя ещё и в проекте не было. И без всяких компьютеров, и интернетов этих ваших, и ничего – справлялись, да ещё какие дела проворачивали, эх. Таких специалистов сейчас поискать…

Задумчиво всех оглядел, соображая, всё ли сказал…

– Да, и нужно связаться с нашим ментом, пусть пробьёт происшествия. Я тоже проверю несколько её мест. Ну, всё работаем. Мне звонить с докладами каждые полчаса. Кто найдёт её – премия тысяча баксов, если живая здоровая – три. Поехали.

Через три часа в галерее Жанна

–Я чо-то не врубаюсь Сурен, это тоже денег стоит? Да здесь кто-то краску пролил случайно вот и всё. Чё, в натуре картина? А здесь? Художнику руки оторвать надо, всё вкривь вкось. Это дом? Да вон Жорик лучше нарисует, а мой пацан в садике ваще Эйнштейн по сравнению с …

– Эйнштейн не художник

– А кто? Джоконду разве не он нарисовал? Жорик-Жорик, глянь сюда, ваще трындец, кому это надо?

Один из амбалов, обходит потихоньку галерею, рассматривая картины. Вдруг остановился.

– О бля, вот реальная картина. Смотри Сурен, конкретное мочилово. Тёлка завалила трех, нет четырёх, а нет трёх, эта тоже баба, но раненая. Вот это я понимаю искусство.

– Это её картина

– Чья?

– Елены

– Амбал с уважением посмотрел на Елену Тарханову, сидевшую на диване, рядом с Ольгой и Жанной. Ольга держала художницу за руку, словно боялась, что та исчезнет. Напротив них на стуле сидел Сурен, а на столике между ними в красивом натюрморте расположились бутылка коньяка, несколько пузатых бокалов, тарелочка с фруктами и коробка конфет. Сурен оглянулся на картину, затем допил свой коньяк, закусил виноградинкой, поднялся и подошёл к амбалу. Несколько минут они внимательно изучали изображение, то приближаясь вплотную, то отступая на несколько шагов.

– Так это она, получается, завалила фэ-эс-бэшника? Вон в чём дело, а потом её ранили. Теперь понятно, а то я всё думал, где её подстрелили…?

Он подошёл к Елене

– Ты точно хочешь поехать туда одна? Давай мы подключимся, я знаю этот район, и знаю местных ребят – нормальные ребята, всегда помогут своим. Я им в прошлом году пару тачек помог оформить, так что…

– Не нужно, я не собираюсь никого убивать, всё в порядке, мне просто нужно было подумать.

Услышав слова «не собираюсь никого убивать» Жанна вытаращила глаза и нервно сглотнула, а Ольга ещё крепче сжала руку Елены.

– Эээ, не обманывай Сурена, я знаю тебя, ты что-то решила, я вижу. И не хотел бы я быть этим что-то.

На глазах Жанны и Ольги происходил спокойный, почти домашний разговор о чём-то большом и очень серьёзном. По сравнению с этим, и галерея, и художники, и весь артбизнес вокруг, сжались в микроскопическую величину, не имеющую никакого значения.

– Сурен, где вы её нашли?

– Есть одно местечко, сама расскажет. Сурен обещал, Сурен сделал, а милиция полиция нам не нужна. Зачем нам полиция? Сами всё решаем, и сами всё делаем.

Он ещё раз вопросительно посмотрел на художницу, но та отрицательно помотала головой.

– Как знаешь…Так Жорик, Миха поехали, хватит хреном груши околачивать. Дел по горло, а вы тут картинки рассматриваете – поехали, поехали.

Они моментально подхватились и быстрым шагом пошли на выход по коридору комплекса, одним своим видом, распугивая встречных, и заставляя их шарахаться в разные стороны.

– Ушли, ужас какие большие, вы поняли что они про её картину говорили? Как они сразу разобрались, что там?

Жанна пропустила вопрос мимо ушей, сосредоточив всё своё внимание на Тархановой.

– Лена, что случилось, почему ты молчишь? Тебя все обыскались, с риги названивают. Мы всех на уши поставили.

– Ничего страшного не переживайте, мне просто нужно было подумать. Нужно было подумать… Звони на ригу, скажи, что всё в порядке, что я завтра приеду.

– Нет, что-то случилось, а ты молчишь. Мне страшно, о каких убийствах вы говорили? Может бросить этот заказ пока не поздно? Давай вернём задаток, ну их на фиг такие деньги…

– Уже поздно. Звони и ничего не бойся. Это старая история и её надо закрыть. Вас ни как не коснётся, звони.

Жанна ещё немного посидела, с сомнением глядя на Елену, потом взяла телефон и набрала номер.

– Ирина Владимировна? Да, Жанна. Нашлась, нашлась, ничего не случилось, всё нормально. Жива здорова, завтра к вам приедет. Да, да договор с ней передам. Хорошо, хорошо ну пока, до связи.

Выключила телефон и сделала ещё одну попытку:

– Ты точно поедешь?

Оля всё держала и держала Елену за руку…

Загородный дом спустя несколько дней утро

– Это самое, она так лупит в эту грушу, что я боюсь, она оборвётся и улетит.

– Да, выпускает пар Елена Михална… хорошо что на груше… и, кстати, наш Степаныч тогда легко отделался получается, когда она его с водкой застукала.

– Да уж, ну давай ещё пару кружочков, и это самое, пойдём на хозявство. Ты кранЫ крутить, а я гайки закручивать.

Бассейн Лена

Никак не могу выбить этот холод из груди, как вполз в ту ночь зараза, после разговора с подполковником, так и сидит. Работа, спорт, нагрузки. Работа, спорт, нагрузки. И Светлана перед глазами, как она смотрела на меня тогда. Что я видела в её глазах? Как ей теперь помочь? Я жду знак, он обязательно будет, я знаю. Ждать.

Телефон сообщил, что пришла СМСка. От неё? Да, от неё.

«Привет, скучаю, хочу приехать».

Ну, вот что ответить? Что я жду знака? А может это и есть знак? И в чём он? Нет, знак должен быть простым и понятным, без трактовок. Мне нужно знать – это ОН или нет. И я узнаю. Да СМСка, нужно ответить? Нужно. А что ответить? Я хочу чтобы она приехала? Да хочу. Я хочу её видеть? Да хочу, хочу. А Светлана? Блятство, ну просто блятство, почему нужно делать такой выбор? Почему?

Беру телефон и набираю: – «Приезжай»

Они ведь сказали, что телефоны слушают, значит папашка уже в курсе увлечений своей дочери. Нужно что-то сделать с этим, так светиться нельзя. Нельзя чтобы какая-то сволочь читала, что мы пишем друг другу.

Бассейн день спустя Анна-Мария

Сейчас я её увижу, господи как я испугалась. Вначале испугалась, что она ушла, и я её больше не увижу, потом испугалась, что что-то случилось. Потом испугалась, что я ей не нужна. Я же видела её лицо после того как сказала кем работает папа. Она расстроилась. Странно, все или пугаются или проникаются крутизной. А она? Не испугалась и не прониклась, а поморщилась как от помехи с налётом брезгливости. Да, как будто нужно грязь обойти на дороге, когда торопишься.

Вот она, майка джинсы, пиратская бандана на голове. В руках валик, кое-где измазана краской. Ох, какая красивая.

– Привет, как я рада, что Ты здесь. Я так испугалась, когда ты пропала. Это ведь не из-за того, что я сказала, кем работает папа?

Всё вывалила. А она что? Смотрит очень внимательно, слишком внимательно. Я не знаю, что делать под ТАКИМ её взглядом

– Что?

– Просто смотрю, не обращай внимание.

Делаю вид, что смотрю по сторонам.

– А почему ты одна, тебе не нужны помощники?

– Нет, если только тебя взять, но тебя я не возьму.

– Почему это? Я хорошо рисую, в школе пятёрки были. Особенно котики хорошо получались.

– Тебя не возьму потому, что вместо работы будем всё время заниматься сексом.

Стою, хлопаю глазами. Это шутка? Это предложение? Как реагировать? О, мой бог – сердце заходило ходуном.

– Ты меня дразнишь?

– Нет, говорю как есть, нам с тобой нужно быть осторожнее с этим

– С чем?

Отложила свой валик, подходит ко мне, ой мама я сейчас упаду.

– Посмотри мне в глаза, видишь там ответ?

– Да

Сейчас точно упаду

– Где твой стул в круге, что-то у меня голова кружится.

Взяла меня за руку, отвела к стулу, посадила, наклонилась близко близко.

– Всё очень сложно, очень. Сейчас я не могу тебе всё рассказать, и уж тем более объяснить. Не обижайся, и с телефонами нужно быть аккуратнее. Все разговоры становятся известны твоему папе. Откуда я знаю не важно – знаю. Поэтому пока я здесь работаю, пауза, ничего не нужно делать, нельзя.

– Он тебе угрожал?

– Пока нет, но может и доводить до этого не нужно.

– Ты его боишься?

Долго и внимательно смотрит на меня

– А ты?

Вот это вопрос… Не вопрос, а удар в под дых. Молчу.

– То-то и оно…

На следующий день здание МИДа Анна-Мария

– Хороший вопрос, очень хороший. Я боюсь папу? Я боюсь, что он узнает о нас с Еленой? А что у нас с Еленой? Я сама-то знаю ЧТО у нас с ней? Я влюбилась? О-ооо, наконец-то я это сказала. Я влюбилась в женщину? Я хочу заниматься с ней сексом? Да, да, да. Да, чёрт возьми, хочу. Я боюсь этого? Да, боюсь, но всё равно хочу. Ничего не могу сделать, всё время думаю о ней. Блииин. Я лесбиянка? Меня привлекают другие женщины?

Смотрю по сторонам, мой стол находится в большой комнате, вокруг сидят, стоят, ходят люди, разного пола, возраста, и разной степени привлекательности. Но среди них нет, ни одного интересного, а уж тем более красивого… По настоящему красивого, вот как ОНА – ни одного. Даже сравнивать смешно, какая-то серая масса вокруг. А я красивая? Ну, судя по настойчивости «перспективного» начинающего дипломата, да. Если сказать ему, что я лесбиянка, отстанет? О, помянешь чёрта он и появится, вон опять с билетами прётся…

– Здравствуйте Анна, всё трудитесь? Да им тут дай только волю… Вы всегда прекрасно выглядите, а сегодня прямо светитесь, это здорово. Сразу видно, что у вас что-то хорошее произошло, а у меня как раз, есть приглашение на премьеру Германа «Трудно быть богом», не составите компанию?

Господи, какой урод, а? И ещё тупой. Ну, сколько раз ему надо сказать нет, чтобы он понял, что нет?

– Нет, точно нет, говорят фильм очень страшный и скучный.

– Ну и что? Зато соберётся вся богема, можно потусоваться до начала, пообщаться, а на фильм можно и не ходить

– Нет спасибо, уезжаю за город, сразу после трёх уезжаю, поэтому никак не смогу.

– Жаль, ну в другой раз…

Конечно, в другой раз… как же – не будет никакого другого раза. Ох ты, вокруг-то что творится… Все сейчас шеи посворачивают, так им интересно, что здесь происходит. Теперь Светочка должна прийти, будет выяснять, что да как. Как же всё скучно. Вот и она – быстро дошла информация и ещё быстрее она сама. Бежала что ли? Ведь в другом конце коридора сидит, откуда узнала?

– Приветики, опять Слащёв приходил? Что-то он зачастил… Что на этот раз предлагал?

– Да ужас, звал на премьеру «Трудно быть богом».

– В Октябрьский?

– Откуда я знаю…

– Не пойдёшь?

– Нет

Смотрит с удивлением, она бы с удовольствием пошла, да чего-то не зовут суки. А почему, кстати? Да, не красавица, но и не уродка, даже можно сказать – хорошенькая. Старается, следит за собой: стрижечка, макияжик, ноготочки, фигурка хорошая. Опа, покраснела и смутилась, вот блин, неужели поняла мой взгляд. Дааа, дожили, от моего взгляда краснеют девочки, что будет дальше?

Бассейн через неделю вечер Елена

Я жду её? Да. Я сказала ей ничего не делать, она и не делает. Просто приезжает каждый вечер, сидит и смотрит на меня. Официально на то, что получается на стенах, даже Ирину Владимировну привлекает, фотографируют виды, сравнивают. А на самом деле? А на самом деле это самый настоящий секс. Она впитывает меня, когда стоит рядом. Она дотрагивается до меня, когда я прошу подать кисти. Она смотрит в вырез моей рубашки, когда я наклоняюсь.

А, я?

Я нарочно прошу подать кисти и даю дотронуться до своей руки. Я не надеваю лифчик и расстёгиваю лишнюю пуговицу на рубашке. Мне нравится, когда она смотрит на меня. Меня заводит её взгляд на моей груди, и мне нравится её дразнить.

А знак, а подполковник, а прокурор, а Светлана?

Пошли они все…

Я жду её.

Бассейн тот же вечер Анна-Мария

– Ну что у вас Ирина Владимировна, продвигается?

– Да и быстро, вы в бассейн к Елене?

– Да, загляну.

Спускаюсь в бассейн, но заходить сразу не хочу, хочу понаблюдать за ней потихоньку, почему-то это сильно заводит. Как будто ждёшь чего-то особенного. Я вдруг открыла для себя эротизм подсматривания. Вот она стоит перед стеной, на которую светит проектор, прямая осанка, одна нога отставлена чуть в сторону, правой рукой упёрлась в бедро, а левой с карандашом, поглаживает подбородок. Ведь нет никого вокруг, и это не поза для зрителей, а как смотрится, эротика в каждом жесте. Приподнимает рубашку на груди, слегка дует внутрь. У меня мутнеет в глазах, и напрягаются соски. Я застонала? Услышала, повернулась, улыбается.

– Давно ты там подглядываешь?

– Нет

– И много увидела?

– Нет, но то как ты подула под рубашку увидела, было круто, подуй ещё раз на бис

Боже, у неё ещё больше потемнели глаза, медленно поднимает руку, оттягивает рубашку, и, глядя на меня, дует себе на грудь. У меня перехватило дыхание, в ушах начался какой-то шум, ничего не слышу, кроме стука сердца. Она мне что-то говорит…

– Так? Так, да? О, повело девочку всё, всё, всё – хватит, терпи.

Подхожу к ней, ноги не слушаются, язык не слушается. Наклоняюсь к её уху, вдыхаю запах её кожи. Шепчу ей

– Я не могу больше терпеть…

Она шепчет в ответ, дыхание горячее, обжигает щёку

– Я тоже…

Поворачивается и отходит к проектору, но поворачивается так, что грудью слегка задевает мою руку. Случайно? Нарочно? О боже, я почувствовала её грудь, почувствовала какая она мягкая и тяжёлая. Сейчас потеряю сознание. Сажусь рядом с ней, надо отдышаться. Фууу, голова кружится.

Она уже работает, добавляет какие-то детали карандашом на стене поверх изображения от проектора, возвращается, подмигивает мне по дороге. Выключает проектор. Я счастлива. Я не хочу отсюда уходить. И я хочу прикоснуться к её груди, ещё раз. Интересно подсмотреть, когда она переодевается, как она это делает? Сижу, фантазирую.

– Хватит меня раздевать, отвлекает от работы

– Не могу. Кстати, я видела у тебя татуировку на плече, но не разобрала что это, покажи.

Она поднимает повыше закатанный рукав рубашки и показывает мне голое плечо. Слегка сгибает руку, так что напрягаются мышцы. У неё очень красивые руки. Подкачанные плечи чётко подчеркивают бицепсы и трицепсы, но мышцы не тяжёлые, не зажатые, наоборот очень эластичные и гибкие. В них чувствуется сила и ловкость. А вот и татуировка, на самом плече. Подхожу к ней вплотную и дотрагиваюсь пальцем до кожи, какой кайф, бархат. На плече вытатуирована крадущаяся кошка.

– Ничего себе… Это что-то значит?

– Да. Это значит, что я охотник из отряда бойцовых кошек.

– Ничего себе, это серьёзно?

– Ещё как серьёзно.

Приглашение

– Ты меня приглашаешь?

– Да, у меня есть несколько пригласительных билетов и я хочу, чтобы ты пришла.

– Я не очень люблю такие тусовки, тем более здесь, никого не знаешь. Просто потолкаться среди миллионеров?

– Ну и что? Будет много народу, будет развлекательная программа. В прошлый раз были Басков с Бабкиной, кто сейчас не знаю, но обычно известных артистов приглашают. Шуточные конкурсы, еда. Еда, между прочим, обалденная.

– На Баскова точно не пойду, сразу вытошнит, и не до еды будет.

– Ну и зря, он заводной, тем более это я так сказала, к слову.

– А что за повод?

– Формально, официальное открытие «яхт клуба». Но на самом деле управляющая компания, периодически, проводит такие гуляния, для развлечения местных обитателей.

– И что, предполагается какой-то дресс-код?

– Специально не оговаривается, но конечно все приходят как на приём в Кремле. Дамы в вечерних туалетах, мужчины в костюмах и смокингах.

– Ну и в качестве кого я там буду? И с кем? Одной болтаться от гриля с поросёнком к шашлыкам с осетриной?

– Там будет большая толпа народа, в том числе много приглашенных друзей. Ирине Владимировне я тоже дам пригласительный, он на двоих, кого она возьмёт, я не знаю – мужа, наверное. Так что, по этому поводу, не парься. Ты известный художник и всё. Потом как это с кем, а я? Со мной будешь.

– А ты будешь одна? Родитель не приедет?

– Не должен, обычно он занят.

– А вдруг приедет, и что будем делать? Вопрос на самом деле серьёзный, ты зря улыбаешься.

– И что, что приедет? Мы же не будем при нём целоваться, а?

Приём Анна-Мария.

«Ну, где она где, неужели не пришла? Для кого я наряжалась? Второй круг даю, позвонить что ли?»

– Анна здравствуйте, какая вы становитесь красавица.

Я оглянулась, и увидела, что ко мне подходит семейство Сорокиных. Глава – сослуживец папы и одновременно сосед через два дома.

– Здравствуйте Сергей Витальевич, очень рада вас видеть

– Папы нет пока? Вроде, тоже собирался. А мы вот, все выбрались.

– Да, я вижу, молодцы.

Оп сюрприз, папа собирался, ну как назло, не даст погулять спокойно.

– Знакомьтесь это мой старший – Валерий.

Сергей Витальевич показывает на здоровенного парнягу рядом с собой

– Курсант академии ФСБ, спортсмен и отличник.

– Очень приятно, Анна-Мария.

– Валерий, я и не знал, что здесь такие красотки живут, обязательно буду приезжать почаще.

Тоже мне герой любовник, глазки сальные, тьфу, не дай бог привяжется. Смотрю по сторонам, ну где же ты, где?

– Вы кого-то ищите.

– Да, должна подойти одна знакомая

И тут я её увидела, даже не увидела, а почувствовала. Взгляд проскочил группу людей, но сердце несколько раз нервно дёрнулось. Я поняла, и стала осматривать гостей в обратном направлении, точно – вот она. Елена стояла возле столиков для фуршета и разговаривала с Ириной Владимировной. Выглядела она сногсшибательно, как что-то неземное, случайно залетевшее на землю. На ней было белое, обтягивающее, чуть выше колен, платье, с полностью закрытым передом и полностью открытой спиной. Очень сексуальное платье. Очень. Ну, просто неприлично сексуальное. Оно настолько плотно обтягивало фигуру, что возникал вопрос: – а есть ли под ним бельё? Мысль о том, что его может не быть, приводила в восторг и смятение. Я не могла оторвать взгляд от неё, от этой открытой спины, этих стройных ног и этих белых туфелек лодочкой на маленьком каблучке. Всё женственное, белое и грациозное, а завершали эту белую вакханалию, прямые черные волосы, контрастом струящиеся ниже плеч. У меня пересохло горло от одной мысли, что кто-то может подойти и обнять её. Нет, этого нельзя допустить, нужно немедленно идти к ней и бить по рукам каждого, кто попробует это сделать.

– Вы меня слышите Анна…?

– Да-да, то есть, нет. Извините меня, пожалуйста, но мне нужно кое с кем поговорить.

Как завороженная иду на свет исходящий от Елены. Боже, какая красавица, неужели я знакома с этой женщиной, неужели я сижу с ней каждый вечер в бассейне, и пытаюсь заглянуть в вырез её рубашки?

– Вот вы где. Наконец-то я нашла вас. Здравствуйте Ирина Владимировна, здравствуйте Елена, вам очень идёт это платье.

– Спасибо, Вы тоже эффектно выглядите, молодой человек, которого вы только что оставили, очень расстроился.

– Пусть себе, он не в моём вкусе.

– Мм, это хорошо.

Наклоняю к ней голову, и спрашиваю в полголоса так, чтобы слышала только она.

– Ты под платьем совсем голая?

– Нет, не совсем.

– Не верю, покажи.

– Нельзя, терпи.

– Ты меня дразнишь?

– Да.

В нашу компанию стремительно ворвалась ещё одна женщина

– Анечка здравствуй, как давно я тебя не видела. Ты такая красавица стала, просто загляденье. Только вчера ещё нескладный подросток, а сейчас вау – дух захватывает, молодец, повезёт кому-то.

– Здравствуйте Татьяна Валерьевна

– Не нужно Валерьевна, достаточно Татьяны. Как учёба, ты ведь МГИМО заканчиваешь?

– Да, четвёртый курс, ещё один остался. Сейчас на практике в МИДе

– Хвостов нет, справляешься по английскому? Там всё та же, вечная Инесса Павловна?

– Да Инесса, а вы её знаете?

– И очень хорошо, если будут проблемы, сразу звони, всё решим. Прошу тебя, представь меня скорее, своим знакомым.

Татьяна, бывшая жена олигарха Потапова. Очень удачно вышла за него замуж, а совсем недавно, ещё удачнее, развелась с ним – красавица лет сорока, настоящий playboy в юбке. Говорила она со мной, но при этом, совершенно бессовестно, не отрывала глаз от Елены. Боже мой, она тоже лесбиянка что ли, или Елена на всех так действует? У меня внутри что-то неприятно зашевелилось, захотелось врезать этой Татьяне, чем ни будь тяжёлым, по голове. Но вместо этого, я с трудом выдавила:

– Да, конечно, знакомьтесь, это Елена Тарханова, талантливая художница.

– Художница? Как интересно, очень приятно познакомиться – Татьяна Потапова, адвокат.

– Здравствуйте Татьяна, мне тоже приятно познакомиться.

– К сожалению, я ещё не видела ваши картины, но заранее уверена, что они замечательные, у такой ослепительной женщины не может быть других. Где можно посмотреть ваши работы?

Одновременно с этими словами, Татьяна попыталась взять Елену под руку, и аккуратно отвести её в сторону.

– В галерее «Жанна», которая расположена в галерейном центре «Стрелка» на Яузе.

Елена ловко, но вежливо, не дала взять себя под руку и одним движением, повернулась так, что снова оказалась в центре нашей компании.

– Очень хорошо, обязательно схожу туда, а в мастерской у вас нет ничего интересненького? Я люблю бывать в мастерских у художников. Покопаться в работах разного времени, погрузиться во внутренний мир творческого человека.

Погрузиться она захотела, вот коза. А что Елена? Зачем она с ней разговаривает, разве не ясно, что ей надо? А вдруг она ей нравится? Красивая, богатая, свободная – чего бы не совместить полезное с приятным? И картины продать, и время хорошо провести… Не могу на это смотреть спокойно… Если она ещё раз дотронется до Елены, точно врежу и устрою скандал…

– Вот здесь я вас разочарую, всё, что я делаю, сразу попадает в галерею и довольно быстро продаётся.

– Да? Поздравляю, последнее время художники больше жалуются на кризис и падение покупательской способности населения, чем хвалятся продажами. Частному бизнесу сейчас не до жиру, свести бы концы с концами, а чиновники после нескольких громких коррупционных скандалов побаиваются вкладывать деньги в живопись. Уж больно картинки из их квартир во время обыска получаются неприличными. И в случае экстренного отъезда за рубеж, золотишко ещё можно прихватить в карманы, а картины в карман не положишь.

Тут к нам подошла ещё одна группа общих знакомых, с разговорами и возгласами о том, кто, кого и сколько не видел. Этим воспользовались Елена и Ирина Владимировна с мужем, переместившись к мангалам с шашлыками.

– Давно вы знакомы с Еленой?

Улучила момент повернуться ко мне Татьяна.

– Нет, недавно.

– Очень красивая и очень опасная лесбиянка, такая закружит голову в один момент. Боюсь, мне уже закружила.

– Почему вы решили, что она лесбиянка?

– Поверь мне, это видно сразу. Она не посмотрела ни на одного мужчину, который проходил мимо, только на женщин и частенько поглядывает сюда. Это хорошо, может быть и я ей понравилась тоже. Ух, вечер интересно начинается.

Мне второй раз захотелось огреть её чем-то тяжёлым. Всё, нужно выбираться отсюда.

Стали объявлять конкурсы и народ под руководством аниматоров начал разбиваться на группы по интересам.

– Аня, Аня вот ты где.

Отец, со своей русалкой, непрерывно здороваясь и останавливаясь для рукопожатий, потихоньку пробирался ко мне сквозь толпу.

– Тоже решили отдохнуть немного, на природе. Тем более кое-кто из нужных людей должен здесь появиться – при этом он поднял голову вверх, стараясь смотреть над людьми, и огляделся – может быть получится, в неформальной обстановке, перекинуться словцом. Ты с кем здесь?

– Да вон Ирина Владимировна, с мужем, и Елена Тарханова, составляют мне компанию.

Я указала папе на них возле мангалов.

– Ну и славненько, кого-то из знакомых видела уже?

– Полно, проходу просто не дают. Думала погулять спокойно, да куда там.

Разговаривая, я старалась незаметно посматривать на Елену. Господи, как мне все мешаются, и лезут, и лезут со своими разговорами. Права была Лена, нечего было сюда приходить, сидели бы сейчас как обычно в бассейне… О, к ней подошла официантка, ну видно же что не просто так, зараза, как мёдом намазано, так и липнут.

Опасная лесбиянка, очень опасная. Уж я-то знаю.

Приём Елена

Ну что здесь хорошего, одна толкотня. Анна ревнует, нервничает, а ведь я её предупреждала. Несколько раз она чуть не врезала этой Татьяне, забавно. Ох ты, вот и папа приехал, а что я говорила? Точно, пора закругляться.

– Ирина Владимировна, вы как? Не пора ещё? А то мне надоело что-то, я не любительница таких мероприятий.

К нам подошла официантка с подносом шампанского. Ирина с мужем взяли по бокальчику, я отказалась.

– Может вам что-то другое принести? Соки, чай, кофе или ещё чего-нибудь, меня Виктория зовут, только позовите, я с удовольствием всё сделаю.

О как. Хорошенькая и фразу «с удовольствием всё сделаю», я поняла правильно.

– Хорошо, но ничего не нужно, да и уходить уже скоро.

– Как жаль, если вам нужно возвращаться в Москву, то у меня здесь машина и после фуршета я могла бы подвезти вас.

– Нет, спасибо не нужно, но я поняла.

Официантка, очень симпатичная блондинка, с сожалением отошла в сторону к другим клиентам. А за ней как стрелка компаса повернулась голова мужа Ирины Владимировны. Он с интересом проводил её взглядом, и незаметно вздохнул о чём-то своём. Но это заметила Ирина, и не замедлила отреагировать:

– Ой-ой, какие мы романтические – вооспади…

И уже повернувшись ко мне:

– Вы опасная женщина Елена, разбиваете сердца не глядя. От мужчин, как от мух дурных, отбиваетесь весь вечер, да и женщины… только помани.

– Да ладно вам…

В громкоговорителях стали перечислять разные конкурсы и среди прочего стрельбу из лука. Соревноваться между собой должны были мужская и женская команды. Желающим пострелять предлагалось пройти к специально оборудованному стрельбищу. Обещали незабываемые впечатления и дорогие призы участникам.

Всё это время Анна безуспешно пыталась улизнуть от папы, да где там. Он то и дело её с кем-то знакомил, хвастался ею и показывал, какая она стала. Странно, лучше бы русалкой своей занимался, а то вон она, то одному стрельнёт глазками, то другому. Эх, Георгий Николаевич, боюсь, ваша личная жизнь не такая безоблачная, как вам кажется.

Ко мне бесцеремонно подлетела навязчивая Татьяна, взяла под руку и, не спрашивая, потащила к стрельбищу.

– Нам в команду не хватает одной участницы, у мужчин десять человек, а у нас только девять. Вы стреляли раньше из лука? Ничего сложного, я всё покажу. Прошу вас, пожалуйста, выручайте. Вы такая спортивная, у вас всё получится.

Проходя мимо Анны с папашей, послала ей свой самый укоризненный взгляд. В следующий раз будет слушать, что ей говорят – сидели бы сейчас в бассейне…

Татьяна, не обращая внимания, на моё вялое сопротивление, быстро добралась до места, огороженного для стрельбы из лука. Только мы показались, как вся женская команда и их болельщики радостно закричали ура. Отказываться было уже неудобно, ладно постреляем.

Соревнование Елена

К каждой команде участников подошёл свой инструктор

– Прошу минуту внимания. Сейчас я покажу, как нужно стрелять из лука. Покажу как его нужно держать и как заряжать.

Наша команда состояла из десяти женщин очень разного возраста и комплекции. Половина были молоденькие девочки, другая половина взрослые дамы, две из которых совсем не пригодные к стрельбе. Обеим было за пятьдесят, телосложение у обеих, мягко говоря, не спортивное, да и шампанское, на пользу им не пошло. Они, всё время противно хихикали, и переговаривались со своими знакомыми в толпе, мешая инструктору и нам.

– Дамы, дамы, я прошу, отнеситесь серьёзно к тому, что я говорю.

Не знаю, какой стрелок Татьяна, но на остальных надежды нет. Я повернула к ней голову, и нарочито громко попросила.

– Татьяна, сделайте, пожалуйста, замечание этим тёткам, хочется послушать инструктора, а не их.

Тётки услышали, поняли, что речь идёт о них и обиженно замолчали.

– Спасибо за понимание

Инструктор с благодарностью посмотрел на меня.

– Итак, лук это оружие, поэтому в первую очередь нужно соблюдать технику безопасности. Стреляем в сторону мишеней с линии огня. Вот эта линия.

Показал стрелой, которую держал в руке на линию расположенную от нас в шагах в десяти

– Берём лук левой рукой, вот за эту ручку и держим вот так – показывает – вытянув руку вперёд. При этом стараемся, чтобы рука и плечи оказались на одной линии – вот так.

Развернулся боком, вытянул руку в сторону мишеней, и показал правильное положение. Хорошо стоит, молодец, умеет ли стрелять, неизвестно, но стоит хорошо.

– Стрелу берём правой рукой, на ней есть оперение, обратите внимание как оно расположено…

Пока он объяснял, как управляться со стрелами, я стала рассматривать мужскую команду противников. Подвыпившие весёлые люди тридцати – сорока пяти лет и всего один подросток, лет восемнадцати, наверное, вышел с папой за компанию. Из этой команды я выделила двоих, у каждого свой лук, знакомы между собой, сняли пиджаки, закатали рукава рубашек – серьёзно настроены пострелять. Неплохо.

– Порядок стрельбы такой, я называю фамилию и человек выходит на огневой рубеж. Берёт лук, заряжает и по команде «можно» – производит выстрел. Я стою здесь, с вами, и помогаю, если что-то забыли. В каждом заходе три выстрела. По итогам трёх заходов, подсчитываются очки, и объявляются по два финалиста от каждой команды, набравших наибольшее количество балов. Далее, эти четверо стреляют по три выстрела каждый и опять подсчитываются баллы. После чего двое, набравшие наибольшее количество балов, соревнуются между собой в стрельбе по шарику.

– Ну что повоюем, – донеслось от мужской команды, когда у них закончился такой же инструктаж.

Татьяна наклонилась ко мне, так чтобы слегка касаться губами моего уха:

– Это министр природных ресурсов Руднев, со своим начальником охраны, красуется. Мастер единоборств и большой любитель стрельбы из лука. Сделать бы этого засранца.

Демонстративно отклоняюсь, показывая, что и так всё прекрасно слышу. После чего уточняю.

– Вон тот высокий пижон, что выпендривается перед своими мальчиками? Не боец, а вот второй мне нравится, посмотрим как стреляет.

– Так Вы, стреляли раньше? Я смотрю, вы совсем не слушали инструктора.

– Да чего его слушать, всё понятно, стрелять в сторону мишеней…

Стрельбы Анна-Мария

Начались стрельбы. Большинство участников вообще не попадали в мишень, что мужчины, что женщины – смех, веселье, юмор. У одних сложности начинались с самого начала, вдруг оказалось, что они не понимают как держать лук. Вот же, только, что инструктор, абсолютно понятно всё показал, а подходят к луку и всё, полный ступор. Другим не удавалось вставить стрелу в седло тетивы, и она всё время падает, как ни старайся. Те же, кто справились с этим, вдруг обнаружили, что не могут нормально натянуть лук, что он тугой, а уж прицелиться в таком состоянии удалось совсем единицам. Но большинство участников такую задачу перед собой и не ставили, так выходили подурачиться и по хохмить. Поэтому когда на линию стрельбы вышла Елена, все приветственно загудели, исключительно из-за её внешнего вида. Черноволосая красавица, вся в белом, сразу приковала к себе внимание всей мужской части зрителей. Я стояла с папой и его коллегой по работе Сафроновым Виктор Викторовичем, которого папа называл Сафроныч. Они отпускали беззлобные шуточки в адрес горе лучников и говорили о чем-то своём. Я переживала за Лену. Переживала, что сейчас она промахнётся и получит в свой адрес такую же порцию юмора. Мне это было неприятно. «Отойти от них что ли, а то скажу, что-нибудь в ответ на это…»

– О, какая цыпа, не видел раньше. Не знаешь кто это?

– Знаю, это Елена Тарханова, художница, сейчас работает в моём доме, оформляет бассейн.

– Ого, не хило, а ты её уже…

Сафроныч похабненько подмигнул папе, но так чтобы мамзелька не заметила. «Так и знала, старый козёл, песок сыпется а всё туда же…»

Елена тем временем, быстро подошла к инструктору, взяла лук со стола, быстро вложила куда надо стрелу, натянула тетиву и раз – в самый центр мишени. Только инструктор хотел умильно сказать, какой удачный выстрел, как туда же в центр попала вторая стрела и тут же третья. Выглядело это очень буднично, без сложных манипуляций с прицеливанием, и очень быстро. Потребовалось несколько секунд, чтобы до зрителей дошло, что только что случилось. Наконец, хоть кто-то попал в мишень, да не просто в мишень, а в самую середину жёлтого кружочка, и не одну стрелу, а все три. Первыми закричали ура участники женской команды, потом инструкторы и только потом все остальные. Произошло чудо. У меня отлегло от сердца, шуточек не будет.

– А твоя художница ничего так, молодец и хорошо рисует?

– Да, не плохо.

– Не, ну первая стрела случайно попала, это понятно, а вторая, а третья? Все что ли случайно попали? Как это получилось, я не уследил?

– Потому что ты смотрел не туда, старый ты пень. Попку, небось, её рассматривал?

– Фу, что за казарменный юмор?

Ого, мамзелька молодец, хоть что-то вовремя сказала.

– Да папа, говорили бы потише, люди вокруг.

Тем временем на рубеж вышел министр, красиво поднял лук, красиво прицелился и раз, всадил стрелу в самый центр. Победно и свысока посмотрел на зрителей, приосанился и так же красиво попал второй раз. А вот в третий раз стрела чуть ушла, и попала только в красную зону. Эх, красиво расстроился, всем видом показывая насколько это странное недоразумение.

Следующая вышла Татьяна, она заметно нервничала, но стреляла умело, старательно – все три стрелы попали в красную зону. Она сделала вид, что расстроилась, но на самом деле осталась довольна.

Потом опять пошли плохие стрелки, пока не вышел начальник охраны министра. Очень сосредоточено встал на линию стрельбы, пристроил стрелу на место, встал в правильную, классическую стойку: ноги, руки, плечи, всё как надо. Выдержал паузу перед выстрелом, чётко поднял лук, прицелился и раз, желтый кружок. Аплодисменты. Такими же отточенными движениями, взял вторую стрелу, прицелился – хлоп и вторая стрела в центре. Опять аплодисменты после чего и третья стрела отправилась туда же. Выглядело всё очень профессионально и надёжно. Глядя на такую стрельбу, даже мысли не появлялось, что может быть промах. Хороший стрелок.

Закончился первый подход. Определились четыре лидера: в мужской команде министр и его начальник охраны, в женской Татьяна и Елена. Естественно, к ним теперь приковано всё внимание зрителей, остальные участники выглядят досадной помехой к основному действию. Даже если у кого-то стрела, всё-таки, попадала в мишень, это уже никого не интересовало, все ждут Елену. Она из этой четвёрки стреляет первая. По мере приближения её очереди, я опять начинаю волноваться. Вдруг в это раз промахнётся, и не дай бог, как-нибудь некрасиво улетит стрела мимо мишени, и все заржут как идиоты от прилива глупого веселья.

Вот все притихли, выходит Она. Точно так же как и в первый раз, не делая никаких лишних движений, надела стрелу на тетиву, подняла лук и почти не целясь всадила её в центр жёлтого круга . Ах, пронеслось среди зрителей, выстрел производится с такой скоростью, что совершенно не понятно как это происходит – случайно или нет. По внешнему виду абсолютно случайно. Да и как иначе? Ей мешают каблуки, ей мешает платье. Размер груди, на которую все с таким удовольствием смотрят, не позволяет встать в правильную позу для выстрела. Пока эти мысли проносятся в голове у большинства наблюдателей, Елена так же быстро берёт вторую стрелу и не напрягаясь вгоняет рядом с первой, и тут же следом третью. А-а-а, все вокруг ревут от восторга и непонимания, как это делается, очевидно, что красавица их как-то обманывает, но никто не понимает как. Восторг и ликование, длятся минут пять, пока удаётся продолжить соревнования.

Выходит министр. Наступает гробовая тишина, поднимает лук, выстрел – точно. Поднимает второй раз, выстрел – точно. Поднимает в третий раз, пауза, выстрел – точно. Ох.

Следующая очередь Татьяны, очень старательно прилаживает стрелу к тетиве, поднимает лук, натягивает тетиву и слегка передерживает, стараясь прицелиться получше. Руки начинают чуть ходить, выстрел – красная зона. Ух, выдохнула толпа.

– Хорошо, не волнуйся, стреляй спокойно.

Подсказывает из толпы кто-то из её знакомых.

Но лучше не стало. Она всё равно опять долго выцеливает и снова красная зона. В третий раз стреляет быстрее, видно, что разозлилась и получается лучше – жёлтая.

Выходит охранник министра, делает всё точно так же как и в первый раз, теми же отточенными движениями, уверенно загоняет три стрелы в желтый центральный кружок, уходит.

В третьем заходе ситуация повторяется один в один с предыдущими, Елена всё так же моментально и без напряжения кладёт стрелы в яблочко.

– Жора как она это делает? Я всё никак не услежу, только выходит и уже хлоп все стрелы в центре. Ну не может быть случайно каждый раз, а? И быстро так, я даже её задницу не успеваю рассмотреть.

– Сафроныч старый, ты уже стал, для таких художниц..

– Не скажи, вот мы на прошлой неделе проводили инструктаж выпускниц…

– Фу-фу-фу Сафроныч, давайте без нас эти рассказы?

А тем временем Татьяна опять попадает в красное, министр, картинно две стрелы в яблочко, а третью в границу с красным и его охранник, не моргнув глазом, все три стрелы в яблочко.

Азарт борьбы невероятно накалил обстановку на стрельбище. Другие конкурсы давно прекратились, потому что в них не осталось участников. Все гости обступили зону стрельбы для лука и ждут финала.

Финал Елена

– Татьяна, вы отлично стреляете, молодец.

– Шутите что ли? Одна желтая всего. А у вас все.

– Да… случайно всё попадает

– Не верю, хотя выглядит именно так

Пока, перед финалом, возникла небольшая пауза, министр отошёл в сторонку к своим помощникам. Те ему стали что-то оживлённо докладывать, а он, барственно, давал ценные указания. Потом прозвучало объявление о начале финалов, и Руднев со своим начальником охраны двинулись в нашу сторону. За министром пошли ещё несколько человек из его свиты и один из них продолжал что-то докладывать ему в спину. Руднев, после какой-то фразы повернулся, ответил что-то резкое и уже, оборачиваясь к охраннику, добавил:

– Сейчас-сейчас, только покажем этим сучкам, как надо стрелять по настоящему, и поедем.

Меня передёрнуло, ах ты скотина. Привык быть хамом в своём кабинете, думаешь везде можно? Тоже мне – хрен с горы. Ну, посмотрим, как ты запоёшь в деле.

Татьяна тоже поморщилась и наклонилась ко мне:

– Ты это слышала?

– Да, и мне это не понравилось.

То как это прозвучало, очевидно, произвело на Татьяну правильное впечатление, потому что она немного отстранилась, и перестала смотреть на меня как на конфету.

– И что Вы собираетесь делать?

– Размажу его по стенке…

Министр подозвал одного из организаторов соревнования, и что-то, в приказном порядке, ему предложил. Тот развёл руками, но послал людей к мишеням, а потом подошёл к нам.

– Господин министр усложняет условия, следующий раунд стрельбы пройдёт на более длинной дистанции.

– На какой?

– Удваивается.

– Ну, это ещё не так страшно

– Для кого как, боюсь, я уже не справлюсь. Я и с этого-то расстояния только в одну жёлтую сумела попасть, а теперь…

Мишени отнесли дальше, и это произвело на зрителей очень серьёзное впечатление. Наступила напряжённая тишина. Я обвела взглядом зрителей, выискивая Анну. Вот она, боже как переживает, прямо вытянулась вся в струнку. Подмигнула ей – не дрефь. Чуть дальше увидела официантку Викторию, помахала ей, показывая, чтобы принесла попить. Она кивнула, что поняла и быстро побежала за водой.

– Сейчас нам попить принесут.

– Да не плохо бы.

Я сняла туфли и босиком прошла по траве. Да, так лучше, очень важно правильно стоять. Пока только баловались, но уже начинается серьёзная стрельба.

Десять лет назад обучение Елена

– Давай теперь ты. Бери лук.

– Я никогда так не смогу.

– Сможешь, главное правильная поза, ноги крепко – вот так должны стоять. Лук, рука и плечи в одной плоскости, вот так. Видишь всё ровно? Да, руки слабоваты пока, но ничего натренируешь. Запомни главное – стреляешь не ты. Лук и стрела, сами хотят попасть в цель. Не нужно мешать им. Встань удобно, смотри на цель и стреляй. И так каждый день: по сто выстрелов утром и по сто выстрелов вечером. Только цель имеет значение и твоё желание попасть в неё.

– Как сложно, я не справлюсь. Света, я не справлюсь.

– Надо справиться, другого способа стать охотником отряда нет.

Финал Елена

Я стреляю первая, это хорошо, после меня будут бояться промазать. Подхожу к линии стрельбы, беру лук, кладу стрелу, на тетиву. Принимаю нормальное, правильное положение, левая грудь мешает встать уж совсем правильно, но пока сойдёт. Нахожу цель глазами, несколько секунд смотрю на неё, дальше тело всё делает само. Руки поднимают лук, натягивают тетиву, плечи и ноги правильно разворачиваются, что они там делают не моё дело – всё внимание на жёлтом кружочке, только на нём. Выстрел, в яблочко. Всё. Хороший выстрел.

Тишина взрывается бешенным криком, все радуются больше меня. Мне никто не интересен кроме неё, где она? Вижу. Киваю ей. Смотрит. Как смотрит! В глазах восторг и счастье. Жизнь не жалко за такой взгляд.

Выходит министр, ну давай красавчик, покажи какой ты лучник. Какое серьёзное лицо, не до игрушек уже? Но стоишь хорошо, молодец, стрелять умеешь, а вот какой ты боец сейчас посмотрим.

Руднев натягивает тетиву, долго прицеливается, выстрел – жёлтый кружок, выдохнул, доволен. А уже побаивался. Это хорошо.

Выходит Татьяна. Ну что, готова к борьбе? Нет. Всё, это конец, уже проиграла, может и не стрелять. В мишень то хоть попадёт? Ууу, руки гуляют, ну всё. Выстрел. В самый угол мишени. Отходит, расстроилась.

А вот и серьёзный противник. Выходит спокойно, уверен в себе, сосредоточился, поднял лук, прицелился. Выстрел. Есть. В яблочко. Молодец, нравится он мне, хороший стрелок. Повернулся, посмотрел на меня, подмигнул. Ну-ну.

Относят мишени ещё дальше, хорошее расстояние, а вот лук у меня плохой.

– Молодой человек, я видела, у вас в вагончике есть ещё луки. Могу я посмотреть другой для себя?

– Да, пойдёмте.

Пока шли к вагончику, подбежала Анна.

– Министр уже подсылал своего помощника к папе, спрашивал кто ты такая.

– Пусть спрашивает, его стрельба от этого лучше не станет.

– А он хорошо стреляет?

– Да неплохо, но сУчками нас, он зря назвал.

Мы подошли к вагончику организаторов. Отдельно вдоль стеночки, в ряд, стояло ещё несколько луков. Штук пять спортивных со съёмными плечами, и один красавец, настоящий английский long bow.

– Можно вот этот посмотреть? Тисовый?

– Конечно, но он тугой 30 кг.

– Как раз нормальный, я такие люблю.

Я взяла лук, покрутила в руке, длинный конечно, но хороший, легкий и цвет шикарный – матово-чёрный. Рукоятка удобно легла в руку, плечи ровные, гладкие, с какой-то рунической надписью на них.

– У него есть имя?

– Да, «Ворон».

– Отлично. Давайте тетиву натянем.

– Помочь?

– Нет, не нужно.

Натягиваю тетиву. Всё ровненько, ух как напружинился, красавец. Люблю красивые луки. Так, теперь надо переодеться.

– Аня мне нужно переодеться, в этом платье очень неудобно.

Увидела Викторию, позвала

– Сможешь найти мне футболку как у тебя и джинсы?

Она оценивающе сверху вниз пробежала по мне глазами.

– Да, почти мой размер, сейчас принесу

– Ещё прихвати две скатерти и длинное полотенце – к организатору. – А где стрелы? Не вижу, а вот.

Увидела связку стрел, отобрала себе десять штук и колчан за спину, хорошо. Подошла Вика с футболкой и джинсами.

– Отлично, давай сюда, а сами подержите скатерти, как на пляже, да вот так.

Девчонки загородили меня со всех сторон, я сняла платье, оставшись в одних тоненьких трусиках, ну сейчас начнут меня рассматривать. Посмотрела на Анну, глаза как блюдца. Представляю, что она сейчас чувствует, ну и шрамы мои тоже добавляют колорита. Быстро одела футболку и джинсы, чуть тесновато в груди и плечах, но это сейчас даже кстати. Взяла полотенце, перекинула его через плечо, и прижала левую грудь. Повернулась к Анне спиной:

– Затяни, пожалуйста, узел сзади. Да, так хорошо – хватит. Оторвала ленту от скатерти

– Вика есть ручка? Давай.

Взяла ручку и написала на ленте несколько иероглифов, после чего повязала на голову на самурайский манер. Подняла колчан, со стрелами и в этот момент:

– Вы Елена Тарханова? Можно сделать вам предложение?

Рядом стоял один из помощников Руднева

– Нет

– Хм. Министр Руднев..

– Министр готов продолжать?

– Мы хотим, чтобы вы дальше не продолжали.

– Невозможно

– Как это? Мы готовы компенсировать неудобства, вы ведь художник, мы можем предложить…

– Не тратьте время – неинтересно.

Я надела колчан за спину, взяла в руку long bow. Красавец, какой красавец – хочу пострелять из него.

– Передайте Рудневу, пусть готовиться к стрельбе.

Мы всей компанией пошли обратно к стрельбищу. Вокруг послышались возгласы удивления, да видОк у меня сейчас боевой. После платья и каблуков сильный контраст: узкие джинсы в обтяк, футболка с прижатой полотенцем левой грудью, за спиной колчан со стрелами и длинный английский лук в руках – хорошо. Аня в совершенном восторге идёт рядом, уже не боится за меня, молодец. Я её люблю.

Финал Брагин

– Гергий Николаевич, можно к вам на два слова

– Опять от Руднева?

– Да, он просил помочь уговорить вашу художницу отказаться от продолжения соревнования, он готов компенсировать ей деньгами или ещё чем-нибудь.

– Так пусть ей и предлагает, я то здесь причём?

– Ну, может, вам удастся поговорить с ней, нас она не стала слушать.

– Нет, меня тоже не станет слушать. Очень неуступчивая, да они все художники такие, чёрт его знает, что у них в голове.

Финал Руднев

-Что о себе думает эта сучка? А? Думает всё можно?

– Вон она идёт. Ни фига себе, настроена очень серьёзно.

– Где?

Министр посмотрел в направлении взгляда своего начальника охраны, и увидел, приближающуюся, Елену

– Блять…

Финал Брагин

– Смотри, смотри Сафроныч, вон она с моей дочерью

– Ипона мать, ты уверен что она художница?

Финал Анна-Мария

Вот это фигура, боже мой, какая фигура. Грудь, тяжёлая с тёмными сосками – обалдеть. Эта зараза Вика уставилась как в кино. Но фигура – мечта, как не уставиться. А раны какие страшные, ужас. Откуда у неё такие раны? Кто она на самом деле? Я боялась за неё, боялась, что она промахнётся – какая я дура. Что она там говорила про татуировку на плече? Охотник, из отряда бойцовых кошек – я люблю её.

– Мне нужно пристрелять лук, – Елена повернулась к устроителю, и показала на аиста на высоком шесте в ста пятидесяти метрах от стрельбища – Вон тот аист из чего сделан?

– Не знаю

– Сейчас узнаем.

– Далеко очень, не боитесь промах…

Елена ловко вытащила стрелу из колчана за плечами и, практически не целясь, выстрелила в аиста. Стрела, с характерным шипением пролетела над головами зрителей, и попала почти в самую середину туловища птицы.

После короткого замешательства устроитель брякнул:

– Понятно

Но больше добавить ничего не успел потому, что Елена сделала ещё четыре выстрела подряд, мгновенно доставая стрелы из колчана. Все четыре стрелы попали в голову аиста близко друг к другу.

– Отличный лук, просто прелесть, а не лук и имя ему подходит – «Ворон». Я готова.

В абсолютной тишине мы подошли к стрельбищу, все уставились на Тарханову как на пришельца из космоса.

Финал Брагин

– Не видишь Сафроныч, что у неё написано на повязке ? Не по русски что-то?

– Нет, не по-русски, иероглифы какие-то, но, наверное, что-то устрашающее, потому что я не вижу Руднева.

– Опа, струсил? С этим аистом она круто поступила, классика психологического давления, я бы на его месте тоже поостерёгся. Но зато Сафроныч, я теперь убедился что она не врала, я нашёл кого искал.

– Ты о чём это?

– Так, не обращай внимания.

Финал объявление

– В связи со срочными делами двое участников соревнований уехали в Москву. Поэтому безоговорочной победительницей наших соревнований признаётся Елена Тарханова. УРРРА

– Как уехали, а пострелять? Я не настрелялась ещё.

Елена с сожалением отдала лук устроителю, сняла колчан.

– Ну вот, только переодевались зря, Виктория, подождёте меня десять минут, я пойду переоденусь.

– Давайте мы опять подержим скатерти?

Анна-Мария

Перед глазами продолжает стоять картина переодевания Елены, обнажённые грудь, бёдра, живот, одновременно сильное и женственное тело. Две раны, одна под правой ключицей, а вторая под левой грудью, не только ничего не портили, а наоборот завораживали и притягивали к ней. Как пропасть, которая и пугает, и затягивает. Вот, сейчас оттолкнусь от обрыва и полечу. Вверх или вниз – не важно, я хочу почувствовать полёт. Я хочу почувствовать её. Я хочу её. Я стою рядом с ней и всем телом ощущаю исходящий от неё жар.

– Не нужно никаких скатертей, я знаю, где можно переодеться.

Прижимаю свои губы к самому её уху.

– Быстро пошли в твою комнату, я не могу больше терпеть.

Елена

Анна схватила меня под руку и, не глядя по сторонам, потащила к дому. Что она творит? Что она собирается делать? Но голос разума звучит очень тихо и неубедительно. Я тоже не могу больше терпеть. Здесь и сейчас. Я хочу её – здесь и сейчас. Тем более, не я принимаю решение, всё уже решено. Она ведёт себя очень решительно, и я хочу ей подчиняться. Я даю вести себя. Я хочу, чтобы меня вели. Меня возбуждает энергия этой девушки, мгновенно превратившейся из субтильной кошечки в голодную хищницу.

Вваливаемся в мою комнату, чудом не встретив кого-то по дороге. Она запирает дверь и оборачивается. Смотрим друг на друга. Я слышу её дыхание, это заводит, это лишает воли. Соски напряглись и ждут её рук, губы ждут её поцелуев. В низу живота разливается теплая истома. Я хочу её.

Она прижимается ко мне всем телом. Её губы находят мои, жадно целует, грудь ходит ходуном. Я почти готова, ещё несколько секунд и оргазм накроет меня с головой. Моя ладонь находит её грудь. Через ткань блузки ловлю её сосок и начинаю покручивать. Я чувствую, как её руки расстёгивают джинсы. Я жду её пальцы ТАМ и вздрагиваю от лёгких прикосновений. Вначале её ладонь двигается по животу, потом, плавно скользит под трусики, и останавливается между ног, а пальчик, продолжает нежно скользить дальше, и легко проникает во влажную глубину. У меня темнеет в глазах, оргазм выгибает тело дугой, я сильно сжимаю её сосок и начинаю кончать.

Анна-мария

Наконец-то она моя, я держу её в руках. Она не сопротивляется и я могу делать с ней всё что хочу. Руки трясутся, мне не хватает воздуха, я целую её как будто пью воду во время засухи, и ни как не могу напиться. Я хочу всё сразу, обнимать целовать, раздевать, смотреть. Непослушными пальцами расстёгиваю её джинсы и вот уже моя рука ТАМ. Какая горячая, какая влажная – моя. Вся моя, целиком. Её дыхание становиться чаще и сильнее, она со стоном выгибается и волна оргазма накрывает её. Она сильно сжимает мой сосок и вторая волна оргазма накрывает уже меня.

Гостевая комната Елена

Мы стоим посередине комнаты, крепко прижавшись друг к другу. Я не хочу её отпускать, мягкая, нежная, красивая. Я медленно целую её шею. Она всё ещё всхлипывает после оргазма. Как мне нравится это слышать, прижимаюсь ухом к её губам. Я люблю её.

Чуть-чуть отстраняюсь, смотрю на её лицо

– Фуух, что это было? Мы живы?

– Я не знаю, но я хочу ещё.

– Нет-нет-нет, не здесь и не сейчас. Тем более мы пришли переодеваться.

Отодвигаюсь от неё, смотрю вокруг, куда бы её посадить. Не вижу ни одного стула только кровать, провокационно, но выбора нет, помогаю сесть и отхожу. Отпустила, смотрит на меня, какой взгляд…

– Дай мне переодеться, не смотри так.

– Переодевайся при мне, я хочу смотреть на тебя

– Тогда мы всё повторим ещё раз

– Я не против

– Что будет, если нас застукают?

– Мне всё равно, я люблю тебя…

Именно в этот момент кому-то приспичило позвонить, ну что за люди. Беру трубку.

– Алё

– Елена? Это Георгий Николаевич

У меня всё опустилось, ничего себе

– Делаю страшные глаза, показывая Анне, что это её отец

– Да Георгий Николаевич, слушаю.

– Я бы хотел поговорить с Вами. Вы ещё не уехали?

– Нет, ещё.

– Хорошо, сможете подойти к столовой?

– Да могу, минут через тридцать, нужно привести себя в порядок после стрельбы.

– Конечно-конечно, жду Вас.

Нажимаю отбой на телефоне, и с удивлением смотрю на Анну.

– Ну, надо же, ему уже доложили что ли?

– Мне всё равно, пусть докладывают…

– Но голос вроде спокойный, что же тогда?

– У нас есть ещё целых полчаса, иди ко мне…

– Ну, пошла девочка в разнос.

Я сняла с себя джинсы и футболку, повернулась к Ане, показывая напряжённые соски

– Видишь? Видишь что ты творишь? Как мне сейчас с твоим родителем говорить?

– Иди сюда, я хочу посмотреть на них.

Медленно подхожу к ней, останавливаюсь почти вплотную и наклоняюсь так, чтобы соски оказались на уровне её глаз. Смотрит, потом наклоняется чуть вперёд и дотрагивается носом до одного соска, потом до другого и вдруг ловит левый сосок губами, сильно всасывает и начинает прикусывать. Крепче прижимаю её голову и начинаю стонать, электрические разряды мощными импульсами дёргают все тело после каждого прикусывания, ещё одна волна оргазма стремительно приближается

– Сильнее, сильнее, ещё сильнее, не бойся – прикуси сильнее.

Она сильно прижимает сосок зубами – ооо какой кайф и я теряю сознание.

Открываю глаза, лежу на спине, она смотрит на меня

– Невероятно, невероятно и безумно красиво, зачем мы так долго ждали?

Прижимаю рукой левую грудь, сосок сладко ноет.

– Очень сильно прикусила, совесть есть?

Смотрит на меня, довольная.

– Нету. Сама просила сильнее.

– Всё хватит – замолчи. Дай мне одеться, пожалуйста. Тебе придётся отнести футболку и джинсы официантке Виктории.

– Давай, и заодно скажу ей, что ловить тут больше нечего.

– Стерва ты всё-таки.

Просёлочная дорога, оперативная машина, капитан Марина Зенина

Телефонный звонок, смотрю на вызов – Лоскутов.

– Слушаю Зенина.

– Докладывай

– Ну что вы дёргаетесь, товарищ Подполковник? Ещё не пришла и не звонила, жду.

– Надо было тебе тоже пойти, или Валентину.

– Про Валентина я Вам всё уже сказала – вопрос закрыт, со мной он работать не будет. А мне идти опасно, вдруг она запомнила, и увидит. Ну что мы в пятый раз одно и тоже? Не дёргайтесь, я сразу позвоню, как появится информация. Всё отбой, а то линию занимаем.

Видать крепко жмёт начальство, раз так названивает – ничего полезно иногда. Интересно как там у них? Виктория, хороший оперативник и внешне то, что надо, но не лесбиянка, а они как-то чувствуют эти тонкости. Хотя, когда готовились к контакту, Вика не упиралась и на прямой вопрос – ляжет ли в постель с женщиной? – спокойно сказала, что готова. А я бы легла, если бы меня послали? Ого, как отреагировали соски, это что-то новенькое. Это значит – да? Мне интересно?

Звонок, наконец-то.

– Да Вика, слушаю.

– Всё, иду к вам, ничего не вышло. У них крепко всё с этой девочкой, сейчас подойду, расскажу.

Плохо, ну что, звонить Папе? Неохота, сейчас начнёт нервы мотать. А почему я довольна? Я довольна, что у Вики не получилось уложить в пастель Тарханову? Почему? После подумаю, вот она идёт, наконец.

Вика, открыла переднюю дверь машины и села.

– Фуу, ну это было что-то. Тарханова ваша – настоящая бомба, такое устроила на соревнованиях по стрельбе из лука, это что-то – на министра было больно смотреть. Она великолепный стрелок из лука..

– Давай о главном.

– Это и есть главное.

– Что это значит?

– Это значит, что она охотник из отряда бойцовых кошек. У неё на плече характерная татуировка в виде крадущейся кошки и она, как я уже сказала, великолепно стреляет из лука. Я не знаю подробностей, но то, что была – точно, а может и сейчас есть, очень закрытая организация, с названием «Отряд бойцовых кошек». Её членами могли быть только женщины, и в качестве опознавательных знаков они делали себе такие татуировки, а главное – все они обязательно отлично стреляли из лука. Эта организация что-то вроде скорой помощи для женщин, чаще всего с нестандартной ориентацией, попавших в беду. В настоящую беду, не муж пошёл налево, а я страдаю, а муж избил или покалечил. Или если изнасиловали, а подонков не нашли или не хотят найти, вот тогда подключается «Отряд бойцовых кошек» – найдут и накажут. Мне это рассказывала одна знакомая, да я тогда посмеялась над ней, а получается зря. То, что я сегодня увидела, говорит о том, что всё правда, что всё так и есть. А это значит, капитан Зенина, что я не буду больше в этом участвовать. В рапорте напишу всякую херню, без подробностей, что не получилось, что объект на контакт не пошёл и так далее. И Вам, капитан Зенина, не советую пытаться использовать Тарханову.

Очень внимательно посмотрела мне в глаза:

– Марина – послушай меня – им помогать надо, а не ловить, особенно нам бабам.

Разговор с Брагиным Елена

– Да… ну и шоу вы устроили

– Жаль, что они так быстро уехали, я бы ещё постреляла.

– А что было написано на вашей ленте?

Заканчивай уже политесы разводить, говори что нужно. Глаза внимательные, рассматривает прямо каждую деталь, а у меня, небось, на лбу написано, что я только что испытала два мощных оргазма. Слабость до сих пор. Сейчас спросит в лоб: – «что вы делали в комнате с моей дочерью?» Доложила, уже какая ни будь сволочь…

– Японские иероглифы, переводится – «Победа или смерть»

– Понятно теперь, почему Руднев сбежал. Ну хорошо, вот что я хотел предложить вам. Хочу попросить Вас сделать точную копию «Чёрного квадрата» Малевича.

Что?

2002 год

28 февраля Аукционный дом "Гелос" объявил о подготовке к продаже художественной коллекции разорившегося "Инкомбанка". Особую гордость собрания составляют три работы Казимира Малевича – "Черный квадрат", "Автопортрет" и "Портрет жены". По предварительным оценкам экспертов – стартовая цена "Черного квадрата" должна быть не менее 1-1,5 млн. долларов"

10 апреля, то есть за три дня до аукциона, в "Гелос" пришло письмо, подписанное руководителем департамента Минкультуры В.В. Петраковым. В нем представитель министерства сообщал, что в соответствии с законом Минкультуры "поставило на учет" картину Малевича "Черный квадрат", а также напоминал, что опять же согласно закону "при продаже памятников государство имеет преимущественное право покупки". Письмо заканчивалось словами: "В связи с вышеизложенным предлагаем Вам снять данную картину с открытых торгов".


27 апреля В Министерстве культуры РФ прошла пресс-конференция, на которой было объявлено, что "Черный квадрат" Казимира Малевича из коллекции Инкомбанка принадлежит теперь государству, а точнее – Государственному Эрмитажу. $1 млн для этого пожертвовал Владимир Потанин.

2001 год Брагин

– Георгий Николаевич, есть лёгкое задание

– Слушаю вас товарищ полковник

– Ты у нас любитель «культурки», вот и займись-ка «Черным квадратом» Малевича. Его планируется реализовать через аукцион, в составе коллекции, разорившегося «Инкомбанка». Есть пожелание сверху, чтобы картина попала в музей, а не в частные руки или не дай бог за кордон. Вот и займись этим.

– А причём здесь мы? Контора теперь и этим занимается? Это не по линии министерства культуры?

– Мы всем занимаемся

– Но у меня …

– Отставить, капитан Брагин, вот папочка, тут первичная информация и возможные источники.

– Слушаюсь

2001 год хранилище Минкультуры Брагин

– А сколько он на самом деле может стоить?

– От пятидесяти миллионов долларов и выше

– А почему на этих торгах назначается один миллион?

– Ну во первых, стартовая цена торгов совсем не означает, что по ней и будет продано, это ведь аукцион, на нём торгуются и как правило вверх. К тому же есть информация, что уже известны покупатели, которые готовы будут идти до пятнадцати миллионов

– А почему же вы говорите о пятидесяти миллионах?

– Это на международном рынке, вот если бы его выставили на Sotheby's или Cristie's, то да, выше пятидесяти миллионов гарантированно, и восемьдесят и сто совершенно реалистичные суммы.

– Ничего себе, за что? За то, что кто-то закрасил квадрат чёрной краской?

– Там нет чёрной краски, но это так к слову. В картине в первую очередь ценится её вклад в искусство, а вклад чёрного квадрата, наверное, самый весомый.

– Вы шутите?

– Нет. Мы пришли, кстати, вот он, можете на него посмотреть, и даже подержать в руках. Их было всего четыре штуки нарисовано. Ценность этого в том, что именно его несли за гробом на похоронах Казимира Малевича.

Загрузка...