ТРЕТЬЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА

политический тупик

Трагические события 6 августа в Чечне показали всей стране, всему миру, что шарлатанская победа клики власти на выборах Президента России мало чем отличается от “пирровой победы”. Победа есть, но борьба за неё до предела расшатала ресурсы власти. Чеченские события стали следствием слабых возможностей власти вести действительную войну. Они озлобляют армию, расширили пропасть недоверия между офицерским корпусом и политическим руководством либерального режима, усилили в армии настроения против паразитирующей на стране партии власти, занятой главным образом расхищением бывшей советской госсобственности. А в обстоятельствах отсутствия у коммунистов политической перспективы, что стало понятным многим после президентских выборов, армия становится единственной массово организованной силой, и не просто силой, а вооружённой силой. И она месяц за месяцем неумолимо приобретает субъективность самосознания в новых условиях существования, когда вследствие буржуазной революции происходит зарождение сословного самосознания в разных слоях горожан государствообразующего этноса. Новая армия отчуждена от реальной власти, никак не представлена в её основаниях и в нынешней конституции, существуя вопреки конституции, как бы незаконно, что не позволяет ей даже высказываться о своих интересах. И это обстоятельство неизбежно приведёт её к противостоянию режиму.

Клика власти встревожена. Среди её сторонников и противников растёт понимание, что социальной базы поддержки у неё нет. Как нет и принципов для создания сколько-нибудь заметной политической партии, способной придать режиму политическую устойчивость. А все голоса избирателей “в поддержку курса реформ” на прошедших президентских выборах получены лишь на короткое время, благодаря массированной обработке населения телевидением, и голоса эти отдавались людьми без доверия к власти и к самому Б.Ельцину. Уже через две недели после выборов опросы стали указывать на резкое падение доверия населения вновь избранному Президенту, - о доверии ему высказывали лишь до 10-14% от числа опрашиваемых. О чём это говорит?

Во-первых, о том, что страна стала трезветь от одурения, в какое её целенаправленно погрузили средства массовой информации во время предвыборной кампании. А во-вторых, что сама предвыборная кампания была циничной и, в общем-то, слишком дорогостоящей операцией по приданию мифов легитимности режиму, абсолютно отчуждённому от главных, жизненных интересов огромного большинства населения России. Режим был и остаётся диктатурой коммерческого космополитизма, которая осуществляется самыми дикими, самыми чуждыми русской государственности кланами владельцев коммерческого капитала, озабоченными только получением сверхприбылей от торговли сырьём, сознательно превращающими Россию в сырьевую колонию Запада, Юга и Востока. Даже Турция, Китай оказываются по сравнению с нынешней Россией развитыми промышленными державами.

У этого режима больше нет никаких политических лозунгов, кроме лозунга продолжения реформ, не понятного как для подавляющего большинства населения, так и для специалистов аналитиков, - лозунга, уже не политического, а обслуживающего стремление асоциального слоя частных собственников укрепить своё положение в стране. Режим больше не в состоянии разговаривать со страной на собственно политическом языке, на языке экономических интересов огромных масс людей. Он полностью потерял способность говорить на языке интересов абсолютно всех производительных регионов, на языке производственных отношений страны, которая ещё недавно была второй промышленной державы мира. Поэтому вся болтовня Президента и иже с ним о демократии была и остаётся словесной ширмой, за которой они пытаются скрыть своё полное политическое банкротство. Они уже даже не заикаются об идеалах либерализма, лишь, как хищные звери, держатся за ключевые посты власти ради возможности контролировать бюджет, обогащаться за счёт бюджета и расхищения собственности. Государствен­ный аппарат в их руках всё откровеннее превращается в инструмент грабежа бедных, в том числе через службы налогового разбоя, в инструмент для разрушения страны, а не для её усиления. И объявление Президентом 10-го августа днём всероссийского траура по погибшим в Грозном воинам, сделанное на следующий день после пошлой и показушной инаугурации, отбрасывает мрачную и тревожную тень на предстоящие годы, - годы общегосударственного кризиса, хаоса и гражданской войны всех против всех, ответственность за которую несут силы, стоящие за этим Президентом.

События в Чечне, сама война, смысла которой не понимает воюющая, истекающая кровью, постоянно предаваемая армия, являются следствием полного отсутствия у режима сколько-нибудь определённой политики в отношении всего мусульманского приграничья России, отсутствия мусульманской политики вообще, как впрочем, и политики в отношении Китая, Запада и всех других стран и регионов мира. Вся внешняя политика отдана на растерзание кланам высокопоставленных воров. Война же для них стала сверхприбыльным бизнесом, способствующим ускоренному росту и концентрации спекулятивно коммерческих капиталов. Они наживаются на войне в Чечне, которая становится предлогом и причиной выбивать из бюджета огромные средства на военные расходы. Началась война в интересах тех сил, которые жаждали захватить контроль над нефтью и над стратегически важной, потенциально очень доходной железной дорогой, соединяющей южные регионы России с Ираном. Но теперь она ведётся уже только в интересах вьющихся в окружении власти мародёров, которые нашли способы разворовывания огромных по меркам нищающей страны денег, направляемых ими же, как на саму войну, так и на помощь “по восстановлению” крошечной Чечни. Огромные деньги списываются на разрушения от боевых действий, и провести проверку, так ли это, практически невозможно. Связанные непосредственно с властью силы разворовывают эти бюджетные, то есть собираемые через налоги в других, русских регионах деньги, делятся частью с чеченскими боевиками, чтобы те могли продолжать войну столько, сколько понадобится этим силам. Как только армия добивалась контроля над Чечнёй, тут же из Москвы, из Кремля, подписанные Президентом, срочно приходили приказы о прекращении боевых операций, об отступлении под предлогом перемирия, что давало возможность боевикам выжить, переорганизоваться, укрепиться, запастись оружием, чтобы снова быть способными начать провокации и войну.

Можно ли чем иным объяснить бросающееся в глаза противоречие? На помощь Чечне легко выделяются бюджетные триллионы и триллионы рублей, тогда как во многих стратегически важных регионах, в том числе и на Дальнем Востоке, рабочие, части армии по полгода не получают зарплаты, пограничники голодают, и какие-то десятки миллиардов рублей на зарплату выбиваются лишь после забастовок, голодовок, самосожжений. Война в Чечне стала чрезвычайно доходным, чрезвычайно прибыльным делом для ряда банков, через которые прокручиваются бюджетные средства, для спекулянтов всякого рода и звания, для высокопоставленных бюрократов, взяточников и казнокрадов. Ради затягивания войны подкупаются все и вся. И даже Президент, осознанно или нет, вольно или невольно, но вынужден играть по правилам заинтересованных в ней сил, влиятельных и в его окружении. То есть политическое вырождение власть предержащих режима диктатуры коммерческого космополитизма дошло до такой степени их цинизма и беспринципности, когда всякая разрушительная для страны гражданская война оказывается выгодной, прибыльной для влиятельнейших кланов, которые сложились в недрах самой власти.

Это не некая российская особенность, русская страсть к воровству, как стараются представить дело некоторые подпевалы стоящих за режимом сил и вторящие с их подачи глупцы. Высокопоставленных ворам нужно убедить массы в естественности такого положения дел, якобы обусловленного предрасположенностью к воровству самих масс. Однако причина заключена в обоснованном либерализмом режиме, в правящем классе, который стал сейчас собственником России, заказчиком решений власти. Во времена Великой французской буржуазной революции, когда во Франции установился точно такой же режим диктатуры коммерческого политического интереса, названный Директорией, войны, которые вела революционная армия на нескольких фронтах за целостность республики, оказывались чрезвычайно доходным делом для спекулянтов, казнокрадов, депутатов законодательных палат, через чьи руки проходили направлявшиеся армии бюджетные средства. Те войны обогатили множество мерзавцев, в том числе бывших во власти, в самой Директории. Их прямыми политическими потомками и родственниками являются паразитирующие на чеченской войне вполне конкретные силы в нынешней России.

Этим силам становятся чуждыми не только выступающие против режима политические движения народных патриотов и русских националистов, но и даже сколько-нибудь определённые государственные цели, сколько-нибудь ясные концепции укрепления государственного сознания. Это подтверждает отразившаяся в позиции ряда влиятельных средств массовой информации явно мстительная и отрицательная реакция этих сил на одно лишь заявление Б.Ельцина о необходимости разработки некоей национальной доктрины. А ведь Ельцин ставленник этих сил! Им не нужна никакая национальная доктрина, им она не выгодна, а потому они боятся усиления государственного сознания во власти, боятся укрепления её контролирующих функций, - но именно эти силы во многом определяют политику в стране. И при таком положении дел идёт болтовня о демократии, о демократических выборах, о легитимности режима!

Колоссальные средства были потрачены на избирательную кампанию, в том числе и займы под высокие проценты у международных финансовых институтов, - а ради чего? Ради того только, чтобы хоть на немного оттянуть признание страной факта захвата власти асоциально преступными кланами и установления ими диктатуры политически бездарного и преступного режима, режима диктатуры коммерческого космополитизма! Этот режим не способен на промышленное развитие, на которое надеется подавляющее большинство населения России, а потому не имеет будущего. Он заводит страну в хронический политический кризис, в политический тупик.

экономический тупик

Когда политическая власть оказывается у асоциального меньшинства представителей коммерческого интереса, экономика превращается в средство получения наивысшей спекулятивной прибыли. В такой экономике исчезают внутренние стимулы к производительному труду и инвестированию производства, к поддержанию материальной и социальной инфраструктуры производства, и экономика существует за счёт износа производительных сил. А в обстановке политического разложения власти и отчуждения от неё всех социальных слоёв населения, связанных с производственными отношениями, износ производительных сил происходит с наименьшей отдачей. Результатом становится рост признаков вызревающей экономической катастрофы. Гиперинфляция и даже голод, перебои с энергоснабжением превратились в той или иной мере в злобу дня всех регионов. И то, что происходит в Приморье, где энергетика очутилась на грани полного краха, стало только началом цепной реакции разрушения всей экономической системы России. Даже в Москве, в которой сосредоточены до 80% частных капиталов страны, городской бюджет трещит по швам, а социальная, транспортная инфраструктура разваливается, в чём убедиться можно и беглым взглядом, для этого достаточно спуститься в метро.

Новое правительство пока вызывает у населения страны синдром ожидания. Почти все понимают, что оно ничего не решит, однако некая, крайне малая, но надежда на улучшение общего положения дел даёт правительству кредит политического доверия в течение предстоящего полугода. Затем последует спад доверия, которое сменит повсеместный рост раздражения в отношении тех, кто использовал такое доверие и не оправдал его. Можно ли предотвратить грядущий взрыв социального возмущения? Население позволило бы убедить себя потерпеть ещё, затянуть пояса ради углубления реформ, - но такого углубления реформ нет! Разве можно назвать реформами то, что творится сейчас? В промышленных регионах даже те, кто имеет работу, в том числе и офицеры в гарнизонах, давно не получают зарплату, день за днём, месяц за месяцем видят голодные лица своих детей, а кучка мерзавцев: воров, спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, - жиреет, строит дворцы, швыряет огромные деньги на прихоти своих многочисленных любовниц. Никакого углубления реформ не происходит по крайней мере с весны 1995 года. Наблюдается лишь углубление влияния на власть беспринципных богачей от экономического разбоя, которые никогда не будут заниматься производством, потому что нет у них для этого ни социальной культуры, ни талантов, ни образования, нет творческой страсти и способностей к стратегическому планированию, без чего промышленное производство невозможно, немыслимо.

Война в Чечне обнажила эту омерзительную суть режима до предела.

Для ведения войны правительству нужны огромные денежные средства. А доходы исполнительной власти сужаются по мере развала производства и экономической инфраструктуры производства. У правительства нет иного выхода, как обращаться к коммерческим банкам. Коммерческие банки финансируют правительство, то есть финансируют бюджет, только через государственные краткосрочные обязательства (ГКО), и именно краткосрочные ГКО, на условиях получения немыслимо больших процентов прибыли. Все признают, что это сейчас очень выгодное и самое надёжное размещение капитала. Но тем самым правительство оказывается в кредитной кабале у наиболее крупных банков, что в переводе на нынешний язык означает, у самых крупных ростовщических банков, повязанных прочнейшими интересами на интересы западных финансовых учреждений. Долгосрочные и среднесрочные кредиты правительству владеющие ими банкиры не дадут, потому что из своего опыта знают, аналитические службы им докладывают, а из сути режима себе подобных дельцов они догадываются, что режим живёт одним днём, что он не устойчив, что его политическое кредо: apres nous le deluge! - после нас хоть потоп! Посему долгосрочных займов правительство от них не дождётся и под угрозой расстрела. Даже краткосрочные кредиты в форме скупки ГКО финансовые олигархи дают под такие проценты, которые учитывают максимально возможный риск. И когда правительство диктатуры коммерческого космополитизма надувает обывателя казённым оптимизмом, де, инфляция к концу года упадёт до одного процента, банкиры пропускают эту ложь мимо ушей, и, знай себе, холодно требуют бешеных процентов. Тем более что расчёты по ГКО в мае, а затем в июне были задержаны правительством.

Правительство вынуждено брать краткосрочные кредиты и мыслить, действовать соответственно, то есть краткосрочно. На налоги с каких отраслей экономики может рассчитывать правительство, чтобы рассчитаться с банками при таких условиях? Производство, а особенно крупное производство, чтобы стать рыночно рентабельным и способным давать налоги, требует предварительного среднесрочного и долгосрочного финансирования. Поэтому правительство полностью теряет к нему интерес, готово продавать промышленные предприятия по дешёвке и скопом любому желающему. Одна только коммерческая деятельность, дающая как таковая быструю прибыль, позволяет её участникам платить налоги скоро, и налоги тем большие, чем большие у них возможности для сиюминутной спекуляции. Чтобы не потерять доверия олигархов, правительство обязано расплачиваться с банками постоянно; поэтому оно привыкает поощрять спекуляцию, защищать её, обеспечивать через исполнительную власть проведение тех политических требований, какие выгодны коммерческому космополитизму, коммерческому капиталу, коммерческому политическому интересу. И пока внутренний рынок не будет доведён спекулянтами до нищеты, до резкого спада прибыли от спекуляции, такая политика неизбежно будет продолжаться.

Правительство пытается поощрять мелкое производство, которое может быть создано и может начать работать с прибылью через относительно короткие сроки. Однако спекулятивные цены на сырьё и на полуфабрикаты, рассчитанные на коммерческие сверхприбыли большие центральные и местные налоги, а так же безнаказанный рэкет, помноженный на откровенное взяточничество чиновников, не позволяют мелкому производству подняться, встать на ноги.

Когда внутренний рынок надрывается спекуляцией, а налоговая база, бюджет сокращаются, правительство становится благосклонным к военным авантюрам. Такой авантюрой и была чеченская кампания. Верхи исполнительной власти под влиянием олигархов надеялись с помощью дополнительных, чеченских нефтедолларов рассчитываться со своими заимодавцами; обещаниями дополнительных доходов бюджета от роста товарооборота власть предержащих подталкивали к войне крупные оптовые спекулянты, которые требовали навести порядок на железнодорожной ветке, по которой шла торговля с Закавказьем и Ираном. Военная операция оценивалась власть предержащими бездарного режима как крайне дешёвая и быстрая. Но разваленная и нищая армия, деморализованная и не понимающая, за что она должна воевать, не справилась с “заданием”. Провал операции ударил по престижу режима и втянул его в расширение военных действий. Вместо доходов, война принесла непомерные расходы. Велась она старой техникой и с экономией на всём, в первую очередь на солдатах, и в политическом смысле становилось ясным всем и повсюду, что режим цинично воспринимает их как пушечное мясо, что подрывало доверие к идеологическим основаниям режима.

Всякая война ускоряет развитие идей о необходимости укрепления государственной власти. Если режим власти исторически прогрессивный, война ускоряет его укрепление, развитие его сил и экономических и политических возможностей. Но война же и обостряет проблемы режима загнивающего, бесперспективного, внутренне больного, обнажает его слабость, ускоряет его падение и политический крах. Чеченская война “подталкивает падающего”. В своё время афганская война подтолкнула падение Советского Союза; а нынешняя война в Чечне высвечивает гнилую сущность правящего в России режима, его обречённость. Этот режим доказывает и доказывает, что не в состоянии решать бюджетные проблемы, финансовые проблемы ни экономически, ни военными средствами. И он не способен решать их по своей внутренней сути либеральной диктатуры коммерческого космополитизма.

Полезно в этой связи опять-таки обратиться к классическому примеру мировой истории. Во время своей первой победоносной кампании в Италии, кампании 1796-1797 годов, генерал Наполеон Бонапарт, освобождая богатую Северную Италию от австрийского господства, накладывал колоссальные контрибуции на феодалов и реакционную церковь. Он отправлял в Париж конвои за конвоями с золотом, художественными ценностями. Помогали ли эти денежные вливания режиму Директории, то есть французскому варианту режима диктатуры коммерческого политического интереса, аналогичного тому, что захватил власть в России на наших глазах, - помогали ли эти ценности преодолеть финансовый, экономический кризис, в главных чертах абсолютно схожий с нынешним кризисом в России? Ничуть! Итальянское золото растаскивалось, разворовывалось, и Казна правительства опять оказывалась пустой. Когда же депутаты нижней палаты потребовали у руководства Директории отчёта об этом золоте, сам изворотливый глава режима Баррас не смог внятно объяснить, куда оно подевалось.

Никакие доходы от продажи на Запад нефти, алмазов, золота, никакие кредиты Запада не смогут смазать экономическую машину в России, заставить её работать, а тем более развиваться при политическом курсе имеющей место клики власти, при проводимой ею политике космополитического либерализма. Ибо эта клика в принципе не способна на созидание, впрочем, как и весь доверивший ей власть паразитарный слой спекулянтов, казнокрадов, ростовщиков, бандитов, коррумпированных чиновников, то есть сложившийся за пять лет буржуазной революции правящий класс режима.

Особенностью вызревающей в стране политической ситуации становится то, что правящий класс разворовал, что было ценным, и встревожен разрастающейся кровавой грызнёй разных сил внутри себя за передел самой прибыльной собственности. Клика власти больше не в силах отражать интересы всего правящего класса как такового. Она всё дальше отчуждается от него, защищая с помощью исполнительной власти интересы только сужающейся группы акул коммерческого политического интереса, - и таким образом политически становится всё откровеннее проводником интересов самых чуждых производству, самых чуждых экономическому развитию, самых разбойных по мировосприятию прослоек, превращающихся в замкнутые противоборствующие кланы олигархов. Отражением такого развития событий стала раздражительная и негативная оценка Советом Федерации, то есть близкими к самым верхам власти представителями режима, доклада правительства по экономической ситуации, зачитанного заместителем премьер-министра О.Лобовым. После этого доклада Совет Федерации объявил, что правительство пытается за статистическими выкладками скрыть полное отсутствие какой-либо программы экономической стабилизации. Что может быть более красноречивым доказательством прогрессирующего разложения режима, его безыдейности и преступной бездарности в вопросах экономического развития?

идеологический тупик

Суть всякого режима проявляется в характере культуры, опирающейся на вполне определённые идеологические установки, которые заложены в основании режима. Когда в Петербурге разрушается здание консерватории, потому что нет денег на его ремонт, а одновременно в том же городе закладывается очередная церковь, что сопровождается широким освещением в официозных средствах массовой информации, можно делать вполне определённые выводы о политических целях режима существующей власти. Монотеистическая религия всегда и везде служила важнейшим средством идеологического насилия в деле придания легитимности правящему классу, для оправдания его в народном, сложившемся при феодализме мировосприятии. К этой же задаче стремится приспособить её и режим диктатуры коммерческого космополитизма, потому что он не в состоянии оправдать своё положение рационально, на основании новых великих целей, - ибо таковых целей у него нет, и не может быть в принципе. Вся история развития других стран в эпохи происходивших в них буржуазных революций служит тому подтверждением.

Современная цивилизация есть промышленная капиталистическая цивилизация европейского происхождения, идеологически развивающаяся на традициях античного рационализма. Традиции античного рационализма, возрождаясь в западной Европе в эпоху позднего средневековья, обеспечили политическую потребность городского населения феодального общества в гностическом, познавательном мировоззрении, в гностической духовной культуре, от которой оттолкнулось мануфактурное, а затем промышленное производство. Сначала Пётр Великий для осуществления политики Преобразований государства, а через два столетия советский коммунистический режим унаследовали у протестантской Европы рациональный гностицизм и материалистические знания для поворота средневековой по православному мировоззрению России к промышленному развитию. В постсоветской же России происходит отказ от достижений советского материализма с его культом околонаучного мировосприятия и от советского духовного коллективизма в производственных отношениях, как раз и обеспечивших бурную индустриализацию крестьянской страны в ХХ веке, в пользу предельного либерального индивидуализма, разрушительного для производства как такового. Это привёло к тому, что под либеральным лозунгом абсолютного обеспечения Прав Человека в стране воцарились силы, поставившие частную собственность над корпоративными представлениями о собственности и установившие политический закон буржуазных коммерческих отношений: человек человеку волк. Для контроля над не сдерживаемой никакой корпоративной этикой и моралью, звереющей человеческой массой, чтобы хоть как-то влиять на неё, теряющая собственный политический авторитет правящая верхушка режима диктатуры коммерческого космополитизма вынуждена использовать народно-земледельческое религиозное насилие, которое не представляет для неё серьёзной опасности. И одновременно она бездумно восстанавливает аппарат власти, доставшийся ей от коммунистического режима, для защиты своего властного положения и насильственного разрушения памяти о великих, имеющих историческое значение, индустриальных достижениях советского государства. Вследствие такой идеологической и политической эклектики режим погружает страну в состояние растерянности и сиюминутного смысла существования, разрывающего связь с историческим бытиём России.

Мировое олигархическое правительство является сейчас для олигархических кланов России единственным гарантом сохранения того, что они награбили, наворовали, превратили в спекулятивный капитал и в частную собственность, а потому они готовы идти на любые шаги по разрушению экономической и политической самостоятельности, целостности страны, покушаясь на её прошлое и будущее. Определяющие политику режима силы из сиюминутных эгоистических интересов подобострастно обслуживают космополитические коммерческие интересы олигархов всего мира, и основное идеологическое положение православия: де, все люди равны перед единым общечеловеческим богом, - как нельзя кстати отвечает выражаемым этими олигархами целям получить поддержку народной массы для соучастия в формировании мирового правительства, мирового рынка, в котором России отводится роль политического захолустья и сырьевого придатка. Поэтому режим диктатуры коммерческого политического интереса в России политически более реакционный, чем был двести лет назад режим Директории во Франции. В отличие от власть предержащих нынешней России, правящие круги режима Директории проводили необходимую для развития промышленного производства политику рациональной секуляризации Франции, так как принуждаемые обстоятельствами они опирались лишь на собственные возможности в борьбе за власть. Им приходилось использовать идеалы ранних лет буржуазной революции, чтобы обеспечивать себе определённую поддержку революционно настроенной армии и ряда оппозиционных политических сил перед лицом угрозы интервенции соседних феодальных держав, в которых важнейшей воинственно враждебной им силой была церковь, открыто требовавшая восстановления во Франции дореволюционных порядков и старых прав собственности.

В нынешней России роль церкви иная. Церковь не борется с либерализмом и режимом за восстановление коммунистического правления, она с ними сосуществует на основаниях отрицания коммунизма и возрождения политических мифов Российской империи. По мере того, как социальная база поддержки режима сокращается, он всё откровеннее заигрывает с церковью и требует от неё идеологической помощи. И получает её. В частности, церковь мешает становлению городского, собственно национального самосознания русских, как самосознания этнократического и социально-корпоративного, без которого нельзя совершить поворот к промышленному капиталистическому развитию. То есть, отстаивая интересы народно-феодального самосознания, она уводит массы государствообразующего этноса от представлений о необходимости становления городской национальной общественной власти, опасной для режима абсолютного меньшинства. Она была прогрессивной несколько лет назад, когда способствовала восстановлению подорванной большевизмом традиции российского патриотизма. Но сейчас вызревает резкое углубление общегосударственного кризиса, преодолеть который страна может только через смену режима диктатуры коммерческого интереса посредством социальной революции в форме русской Национальной революции. В этих новых условиях институт церкви становится всё более реакционным, всё меньше отвечает потребностям городских отношений государствообразующего этноса в росте национального политического самосознания, что особенно заметно проявляется у молодёжи. Сближение режима и церкви способствует тому, что и либерализм, и православие теряют идеологическое влияние, вследствие чего среди русских растёт ощущение идеологического тупика русской истории.

Коммунистические силы позволяли партии власти весь последний год разыгрывать биполярную политическую модель контроля над страной, на антикоммунистической риторике создавать некие идеологические мифы борцов за “демократию и реформы”, осуществлять консолидацию части населения в свою поддержку. Но и эта карта бита после президентских выборов. Даже в рядах КПРФ остаётся мало тех, кто всерьёз верит в политическое будущее своей партии. Коммунистическая идеология пришла наконец к полному политическому банкротству, тем самым обнажив отсутствие конструктивной идеологии и у режима. Рухнувшая коммунистическая идеология уничтожает и свой антипод, антикоммунистическую догматику, позволившую сделать карьеру, как Ельцину, так и подавляющему большинству представителей нынешнего режима.

В стране начинает вырисовываться идеологический вакуум, заполнить который сможет только русский политический национализм.

крах режима приближается

Дубоватый экс-генерал А.Лебедь, очевидно, возомнил себя российским воплощением родоначальника американского маккартизма и с подачи некоторых закулисных фигур режима, встревоженных повсеместным ростом организующегося недовольства производительных регионов и армии, стал вдруг охотиться на ведьм, в частности, обвинив в августовских событиях в Чечне министра внутренних дел. Но именно этот министр показал, что он на порядок умнее и порядочнее, деловитее экс-генерала, волей случая оказавшегося секретарём Совета Безопасности. Министр внутренних дел А.Куликов, имея опыт работы в системе исполнительной власти и пользуясь доступом к тайной информации, высказывается не вследствие депутатской или журналистской истерии, а на основании собственных оценок поступающей к нему оперативной информации. В ответ на обвинения Лебедя он произнёс фразу, которая выражает подлинную причину происходящего. Он заявил на пресс-конференции о подступившем в стране параличе власти. (Кстати сказать, о неизбежности именно паралича власти мы делали вывод в апреле прошлого года, в аналитической статье “Русский национализм - движитель Реформации России”.) Вся суть дела как раз в разрастающемся раковой опухолью параличе власти, который пока ещё осознаётся немногими, но вскоре окажется очевидным большинству.

Диктатура коммерческого космополитизма довела страну до политической развилки, за которой расходятся кровные эгоистические интересы осуществляющих её сил с интересами быстро становящегося на ноги аппарата исполнительной власти режима. Она начинает диалектическим образом отрицаться этим аппаратом, что и проявляется в сбое взаимодействия между Верхами власти и средними звеньями исполнительных учреждений. Организуемые традициями служения государству исполнительные учреждения не желает больше работать на Верхи, на используемую Верхами конституцию, которую те насилуют как угодно и когда угодно ради того только, чтобы удержаться на плаву и заставлять страну обслуживать паразитические интересы непрерывного роста частных капиталов у узкой группы воров и ростовщиков, спекулянтов и бандитов. То есть, партия власти всё очевиднее вырождается именно в клику у кормушки власти, насилующую власть в собственных, связанных с получением спекулятивных дивидендов интересах.

Об асоциальном мировосприятии этой клики, об историческом тупике режима красноречиво свидетельствует яростная попытка политического контрнаступления на решения таможенных учреждений о введении пограничного контроля над перемещениями челноков, предпринятая мэром Москвы Ю.Лужковым и стоящими за ним московскими кланами богатейших нуворишей, связанных с торговлей импортными товарами. Из опасений, что аппарат исполнительной власти в конце концов заставит и их всерьёз платить таможенные пошлины, вдохновляемые и организуемые Лужковым, они подняли несусветный шум в защиту таможенной бесконтрольности “челноков” или, правильнее сказать, мелких оптовиков-спекулянтов. А ведь этих челноков 10(!) миллионов, а с учётом членов их семей все 30 миллионов! Надо только вдуматься в эти цифры, - 20% населения России занимаются и живут не производством, а вывозом получаемой за сырьё валюты за рубеж, ввозя оттуда не средства производства, не опыт современной культуры производства, а бросовый ширпотреб!! И это помимо огромного числа тех, кто заполняет другие ниши экономики, работающей исключительно на коммерческий интерес. Ни одна страна не способна выдержать такого положения вещей, а влиятельные кланы московских спекулянтов и мэр Москвы из эгоистических интересов требуют оставить всё без изменений!

У нас почти половина населения отучается от производственных отношений, и не просто отучается, а по своему политическому умозрению становится враждебной интересам развития капиталистических производительных сил. Из тех же, кто остался в сфере производственной деятельности, значительная часть людей связана материальными интересами с добычей и транспортировкой сырья или с сельским хозяйством. То есть, сейчас у нас лишь меньшинство трудоспособного населения экономически связано с передовыми промышленными интересами, и едва ли не главным образом старшие поколения. В стране набирают экономическое и политическое влияние “новые русские”, которые уже не могут без ужаса думать о высокой социальной этике и морали, необходимой для развития современного производства, в особенности крупнопромышленного.

Результат налицо! По экспертным оценкам западных специалистов за последние годы из России вывезено 500(!!) миллиардов долларов. Страна превратилась из индустриальной державы в мировую провинцию, живущую исключительно за счёт продажи сырья. Она прожирает свой завтрашний день, движется к экономической катастрофе, и вопрос лишь в том, через какой срок разрушительные финансовые и политические отношения столкнут Россию в пропасть гиперинфляции и хаоса. Интересы правящего класса заставляют его рубить сук, на котором держится его финансовое и политическое господство. Паразитизм поощряемых либерализмом потребительских настроений большинства населения страны уже пришёл в столкновение с интересами кланов, которые контролировали торговлю сырьём, на ней делали свои частные капиталы. Именно эти кланы захватили ключевые посты в правительстве и диктуют ему главные экономические решения. Каковы же их новые требования к политике правительства? Им надо, чтобы правительство брало с них как можно меньше налогов, но использовало свои учреждения, бюджет в защиту их интересов. Однако, когда местные возможности предприятий в продаже за рубеж цветных металлов, технологий, полуфабрикатов исчерпываются, тогда всё большее число регионов оказываются неплатёжеспособными. Регионы начинают вместо отчислений в бюджет требовать от правительства дотаций из бюджета, что несёт угрозу сверхприбылям кланов богатых сырьевиков, работающих на них фирм. Может ли такая ситуация не порождать политического озлобления олигархических кланов в отношении подавляющего большинства населения страны, которое тянет голодную руку к их карманам, к их капиталам? Ответ очевиден.

Под воздействием их давления на власть в промышленных регионах по полгода и дольше множество трудоспособных людей не получают зарплату, дети там обречены на нищету, на люмпенизацию сознания. Уже и организации, собственно занимающиеся добычей нефти и газа, золота и алмазов, испытывают финансовые трудности, ибо дочиста обираются торговцами-посредниками и высокопоставленными правительственными бюрократами. Если раньше, на начальных этапах буржуазной революции “челноки” были для них политическими союзниками по общей борьбе за утверждение господства коммерческих отношений, то сейчас превращаются в смертельных конкурентов, так как занимаются коммерцией почти исключительно за счёт вывоза в другие государства получаемой торговцами сырьевиками валюты, частично распределяемой внутри страны ради удержания политической устойчивости режима. И когда мэр Москвы с восторгом молодой проститутки обещает при лицензировании “челноков” получать в бюджет два миллиарда долларов, он не говорит о том, что при этом десятки миллиардов нефте- и газодолларов будут вывезены из страны, бездарно прожраны и пропиты “челноками”, то есть десятью миллионами тех, кто уже не способен заниматься производительным трудом, чужд идеям превращения России в промышленную державу.

Каков же выход, где спасение от надвигающейся экономической катастрофы, от провоцируемой режимом русской демографической и духовной катастрофы? Только в революционной мобилизации всех ресурсов страны для форсированного восстановления крупной промышленности, причём на современной технологической основе. Лишь на таком производстве можно обеспечить быстрый рост производительности труда, быстрое наращивание товарной продукции, восстановление материальной базы рыночных отношений, реальное углубление экономических и политических реформ. Но при одном условии, которого не в состоянии выполнить нынешний правящий класс страны. Не понимая существа дела, на это условие указал Ю.Лужков. Защищая мелкий бизнес, главным образом мелкую торговлю, на которой держатся политические позиции кланов импортёров в их борьбе с интересами кланов сырьевиков экспортёров, он привёл пример своих впечатлений при полёте на вертолёте над столичным мегаполисом. По его словам, там, где видны предприятия малого бизнеса, чистота и порядок, а где большое предприятие, там обязательно кучи хлама, серость, запущенность. Но Лужков не желает задаться вопросом о причинах такого положения дел. И не желает сознательно, умиляясь мелкому бизнесу чисто с политической позиции выдвиженца от представителей коммерческого политического интереса. Почему, к примеру, в Японии или другой промышленно развитой стране на крупнейших предприятиях изумительная опрятность участников производства? И почему в России наоборот? Ведь в этом-то главное! И проблема вовсе не в размерах зарплаты, как нам заявляли экономисты монетаристы, вроде Гайдаров, Явлинских, Чубайсов, Шохиных и прочих и прочих, в конце концов проваливших реформы и разваливших экономику и продолжающих этим успешно заниматься и далее.

Проблема в другом. У нас отсутствует социальная этика производительного труда, необходимая для того, чтобы возникали сложнейшие коллективы высококвалифицированных работников, современные городские социально-корпоративные социумы со сложным разделением труда, без которых говорить о развитии крупного производства, конкурентоспособного при рыночных отношениях есть верх бессмыслицы. Появляется такая социальная культура производственных отношений вследствие социальной Национальной революции, завершающей и отрицающей буржуазную революцию. Средние слои горожан государствообразующего этноса России должны созреть для революционного преобразования нынешних политических отношений в этнократические общественные отношения прежде, чем окажется возможным создавать современную культуру крупнопромышленного производства и позабыть умиления от порядка в мелком бизнесе. А для того, чтобы начали зарождаться национальные этнократические общественные отношения государствообразующего этноса, нужны ритуальные обряды посвящения, среди них национальные войны, которые должны вестись как ритуальные национальные войны, в которых необходимо совершать принесение других народов и этносов в ритуальное жертвоприношение.

Могущество белого общественного сознания Соединённых Штатов Америки, его поразительная живучесть и сила, как общественного сознания национально-американского, была связана именно с тем обстоятельством, что в эпоху их Национальной революции и последующей Национальной Реформации во второй половине девятнадцатого века происходило ритуальное жертвоприношение почти всех североамериканских индейцев.

Политическая проблема кризиса власти в России, наступления паралича власти из-за полнейшей бесконтрольности власти, вытекает в частности из того обстоятельства, что государствообразующий этнос, который, вообще-то говоря, является более широким явлением, чем великорусский народ, никогда не вёл буржуазно-национальных войн с целеполаганием ведения их как войн ритуальных. Русский народ с его имперским патриотическим мировосприятием не в состоянии понять и принять ритуальную национальную войну, его умозрение восстаёт против этого. Россия при процессах демократизации разваливается потому, что русский этнос не в нынешнем состоянии не воспринимает себя в качестве национального общества, не в силах создать городское общественное самоуправление и особую этику национально-корпоративного, социально-корпоративного поведения. В результате, чем шире становятся свободы слова и выбора, тем глубже страна погружается в экономический и политический хаос.

Чеченская война была заранее проиграна Россией в первую очередь потому, что чеченцы вели её с самого начала именно как ритуальную войну, как феодально-племенную войну. Эта война их сплотила, инициировала в них принципиально новое историческое качество самосознания, как народно-племенное самосознание. Тогда как кремлёвская диктатура коммерческого космополитизма вела войну в качестве традиционной войны за восстановление имперских прав России, откровенно обслуживающих эгоистические интересы узкого слоя нуворишей и бюрократов от политики, то есть войну проигранную заранее и политически и морально.

По аналогии с состоянием дел в экономике низовые звенья армии могут совершать чудеса деятельности и героизма, создавать упорядоченные звенья по ведению боевых действий, но, чем крупнее и технически оснащённые воинские подразделения, тем они менее управляемы, менее боеспособны для решения задач современной войны, тем больше там беспорядка. И как раз потому, что армия-то действительно российская, что она политически нацелена на ведение традиционных российских территориальных войн, а не конкретных войн за современные русские национально-капиталистические интересы.

Упадок в крупнопромышленном производстве, экономический, идеологический и политический кризис в стране, провалы в строительстве новой армии, свидетельствующие о параличе власти режима, имеют одну и ту же причину. Они обусловлены тем, что режим диктатуры коммерческого космополитизма не в состоянии связать углубление реформ в экономике, в управлении и в армии с углублением реформ в политике за пределами либерализма, опасается даже народного патриотизма. Он, этот режим, по своим коренным интересам принципиально не способен решительно перейти к становлению националистического режима власти, готового к революционному посвящению государствообразующего этноса в принципиально новое историческое качество, а именно в социально-корпоративную русскую нацию, нацеленную вести жёсткую экономическую борьбу за свои интересы при интеграции в мировой товарообменный рынок. Партию власти режима пугает Национальная революция, - ибо всякая Национальная революция производит радикальную смену класса собственников, создаёт новый правящий класс, выстраивает принципиально новые юридические отношения, выгодные главным образом этому новому правящему классу выразителей промышленного капиталистического интереса. Успокоением для господствующей сейчас партии власти служит лишь то, что русские горожане пока не готовы к Национальной революции.

Как же страна сможет существовать при параличе власти?

Необходим некий переходный период, начало которому положат владельцы самых крупных, делающихся на торговле сырьём коммерческих капиталов, когда они войдут в сговор с руководителями аппарата исполнительной власти и резко усовершенствуют нынешний режим. Суть усовершенствования будет в создании бюрократических и полицейских условий для подавления интересов мелких торговцев, вывозящих валюту и ввозящих ширпотреб, то есть миллионов “челноков”. Такое усовершенствование режима в интересах крупного коммерческого капитала на какой-то срок внесёт упорядоченность в политические и экономические отношения, оживит власть, но лишь в том смысл, что на годы растянет углубление паралича власти, сделает его не столь видимым до поры до времени. Продолжаться же такое, постепенное углубление паралича власти будет до тех пор, пока средние слои горожан государствообразующего этноса не созреют для поддержки Национальной революции, пока не появится политическая сила, способная провозгласить борьбу за социальную Национальную революцию и возглавить эту борьбу.

4 сент. 1996г.