Третья стихия

3. УРОК ПИЛОТИРОВАНИЯ

Лучший в Серединной Империи, а также во всех ее доменах, инструктор по пилотированию маневренных катеров развернулся вместе с креслом к своей ученице:

— В целом неплохо. Чаще поглядывай на экран заднего вида. Сейчас можешь переключаться на автопилот.

Брови императрицы чуть заметно сдвинулись.

Едва уловимо — но этого бывало достаточно для любого самого высокопоставленного собеседника. Однако инструктор остался безразличен. Он вел себя слишком вольно.

«Все дело в том, — подумала императрица, — что я прощала ему обращение на „ты“ во время учебных полетов. „Профессиональная привычка“ и все такое… Но с чего он взял, что смеет ТАК на меня смотреть? Глаза в глаза, не опуская взгляда, словно на какую-то простую девчонку, с которой можно… Которую можно…»

«Можно что? Поцеловать?.. Или?..» — совершенно отчетливо переспросили его глаза, глядя в упор с наглым выражением превосходства. Она вздрогнула и еще чуть-чуть свела брови, так что на переносице образовалась продольная морщинка. Появление этой морщинки сразило бы наповал любого из приближенных к императорской особе, поскольку предвещало скорый крах самой сногсшибательной карьере.

— Да как вы смеете!..

На последнем слоге она даже слегка задохнулась от возмущения.

Инструктор будто бы в раскаянии покачал головой, откинувшись при этом вольготно на спинку кресла.

— Разумеется, я не смею приказывать вам, Ваше Императорское Величество, нажать клавишу автопилота. — С этими словами он, не глядя, протянул руку к панели управления.

— Нет! — Ее Императорское Величество зло отвернулась и покусала тайком губу: да этот инструктор попросту издевается над ней, делая это уверенно, нагло и со вкусом! Вести себя с ней подобным недопустимым образом мог только законченный самовлюбленный болван, и ему очень скоро придется в своем поведении раскаяться. Но этот инструктор явно не был болваном.

Она повернула голову и прошлась по нему, словно щупом, высокомерно-изучающим взглядом. Темные волосы, серые глаза, широкоплечий… Молодой?.. Хм… Императрице исполнилось недавно двадцать, и по ее еще юношеским меркам инструктор был далеко не молод — лет тридцать, должно быть, а то и больше. Летный костюм очень ему подходил… Но не это было важно. Что же?.. Лицо?.. Надо признать, по-мужски красивое, но нет, не то…

Императрица привыкла смотреть на людей, не видя их и даже как бы сквозь них. Вглядываться в каждое лицо значило впускать его в свою душу, дать ему там место. Но душа имела свои пределы вместимости, и в какой-то момент в ней срабатывала защитная реакция: вместо слуг перед глазами всплывали какие-то общие абрисы, расцвеченные памятью в неясные цвета: одежда, волосы, тембр голоса… Не люди — слепки с людей.

Сейчас, впервые по-настоящему «увидев» своего инструктора, она поняла, что ее с самого начала неуловимо в нем раздражало: этот человек был до краев полон безграничной уверенностью, словно античный кувшин — выдержанным столетним вином; не самоуверенностью, нет, но спокойной и совершенной по своей самодостаточности уверенностью в себе, сквозившей в любом его жесте, и в его неподвижности, и в острой пряди волос, перечеркнувшей тенью воронова крыла его бледный лоб.

— Вот вы и удосужились меня рассмотреть. Ваше Величество, — произнес он без тени улыбки.

Императрица подчеркнуто презрительно отвернулась. Впервые в жизни она ощущала робость перед подчиненным и не знала, что ей делать! Ну что, казалось бы, могло угрожать ей в мире удовлетворенных потребностей, в мире, которым не надо было управлять, потому что он функционировал безупречно сам по себе, наподобие перпетуум мобиле? В мире, где императорская власть давно уже стала лишь красивым патриархальным символом, вроде реющего над шпилем древней крепости флага с гербом? Но что же делать? Она находится в космосе на маленьком катере один на один с человеком, прошедшим все допуски и проверки, имеющим безупречную репутацию, с кристально чистой характеристикой, по всем параметрам подходящим на роль ее личного телохранителя и при этом осмеливающимся… Осмеливающимся… Она не смогла даже самой себе дать вразумительного определения, на что, собственно говоря, осмеливающимся. Возможно, потому, что ей стало страшно. По-настоящему. Первый раз в жизни.

— Я немедленно возвращаюсь на Сатвард!

Она тронула штурвал, собираясь направить катер к парящей по левую руку теплой живой планете, укрытой на одну треть ночной тенью. Все будет в порядке, все будет хорошо, только бы попасть поскорее в свою столицу, оказаться под надежной охраной, почувствовать себя вновь властительницей. И избавиться навсегда от этого человека… Но катер движению штурвала не подчинился.

Юная императрица впилась пальцами в бесполезный штурвал, силясь сохранить хотя бы остатки своего царственного хладнокровия. Спутник молчал, как бы предоставляя государыне возможность как следует осознать нынешнее свое незавидное положение.

Она поймала на лету за хвост одну из мечущихся мыслей: а действительно ли происходящее настолько серьезно, как она себе это с испугу вообразила? Ведь ничего страшного не произошло, если не считать страшным наглый мужской взгляд в упор. Такие мелочи обычная девушка, наверное, и происшествием бы не сочла…

А ведь императрица почти убедила себя в том, что она и есть самая обычная девушка: живет не намного роскошнее, чем все ее сверстницы в их-то изобильный век, к тому же она в отличие от них более ограничена в общении и жизнь ее полна запретов. Что же касается власти — ее власть над миром иллюзорна, и ее корона, изготовленная из золота высшей пробы, вся усыпанная бриллиантами, жемчугами и сапфирами, — всего лишь яркая игрушка. Единственная истинная Власть, по-настоящему достойная самого трепетного преклонения, переданная ей по наследству отцом, навсегда останется для всего мира тайной…

— Эвил…

В груди что-то — не иначе как сердце — оборвалось и тяжело ухнуло куда-то на дно живота, продолжив уже там гулко, на весь организм, биться. Просто по имени безо всяких титулов ее мог звать теперь только один человек во всем мире, после того, как в последний раз называл отец… А было это два года назад, когда она стояла на коленях у его смертного одра, принимая из его рук Великий Дар Хранителя…

«Успокойся! — приказала она себе. — Что происходит? Какой-то инструктор по пилотированию только что назвал тебя, императрицу Серединной, Верхней, Нижней, Дальней и Запредельной Великих Империй, властительницу пятисот пятидесяти двух доменов Большого Кольца и семидесяти трех доменов Малого, не упоминая уже остальных, менее звучных титулов, подробный перечень которых хранится в императорской резиденции на каждой обитаемой планете, по традиции, в виде толстого фолианта раритетного бумажного издания… Он назвал меня просто Эвил…»

Она повела окрест удивленным взглядом, задержав его на планете, висящей за обзорным стеклом: мир продолжал стоять — или висеть — на том же месте, где и раньше, и рушиться или хотя бы содрогаться от только что свершившегося святотатства пока что не собирался. Это была беда.

И никого рядом, кто мог бы спасти ее от Владимира Карригана — так звали этого сумасшедшего инструктора. Зря, выходит, равняла она себя с ровесницами: будь сейчас на ее месте любая из ровесниц, обернулась бы эдак грациозно с поволокой во взгляде к красавчику-инструктору, шепнула бы в ответ вопросительно-благосклонно: «Володя?..» — и дальше, надо думать, уже без слов.

«Так вот что ему надо!.. Сейчас, когда в моей империи никаких проблем с моралью, более того, целомудрие или неприступность считаются атавизмами, дурным тоном, — как знать, может, существует даже такой ритуал: сначала на катере кататься, потом с инструктором кувыркаться? Что поделаешь, профессиональная, так сказать, привычка. И я, по его мнению, ничуть других не лучше: погонял, поинструктировал, а теперь самое время отдать должное доброй традиции. Автопилотом…»

Владимир Карриган, не отрывавший глаз от императрицы, усмехнулся от души широко, с чуть тлеющей на дне зрачков искоркой удивления. Она вздрогнула от его усмешки, как от пощечины, и мысли моментально смешались: казалось, цепкий взгляд инструктора следил за всеми поворотами ее мысли. Усмешка возникла на его губах в тот момент, когда она сама мысленно хмыкнула.

«Да что же это творится?..» Ей внезапно стало стыдно за свой страх и отчаянную внутреннюю панику. Он осмелился назвать ее просто по имени! Все остальное можно еще было — хоть и со скрипом — списать на ее собственную чрезмерную мнительность, но это ему так просто не пройдет! Дай только вернуться в императорский дворец!.. «Вот когда мы посмотрим, что останется и останется ли что-нибудь от твоей раздутой самоуверенности! Все, хватит! — подумала императрица. — Пора положить конец затянувшемуся инструктажу. Пришло время дать понять этому хаму, кто перед ним находится».

— Мы идем на Сатвард, Карриган! — отчеканила императрица непререкаемым тоном. — Разблокируйте управление! — И добавила с толикой едкой насмешки: — Впрочем, инструктор, я и сама справлюсь.

Она потянулась к пульту. Когда до сенсорных клавиш оставался какой-нибудь сантиметр, Карриган резко перехватил ее руку у запястья:

— Прошу прощения, Ваше Величество. Но вам нельзя возвращаться на Сатвард.

Это стало последней каплей. Избалованная сверх меры, привыкшая внушать трепет одним лишь движением бровей императрица была под личиной высшей власти в первую очередь женщиной. А в данную минуту — оскорбленной женщиной. Весь свой пережитый страх, панику и все унижение, внушенные ей этим человеком, она вложила в яростную оглушительную пощечину.

Звон пощечины, разорвав тишину кабины, мгновенно отрезвил императрицу. «Боже, какой позор!.. — Она в ужасе глядела на свою руку, как на оскверненную часть тела, которую уже вовеки не отмоешь, остается только немедленно отрубить. — Неужели я могла унизиться до такого?..»

Инструктор продолжал крепко держать — то есть, опять же, осквернять другую высочайшую руку. Его губы беззвучно смеялись.

— Хорошее начало… — сказал он. — Я уже успел забыть, как это бывает. С тобой, пожалуй, недолго поверить, что вернулись старые времена.

— Вы забываетесь, инструктор Карриган!!! Как вы смеете ко мне прикасаться?!! Немедленно отпустите!!! И выполняйте приказ, иначе…

— Я должен сообщить вам важную информацию, — перебил он строго и властно, как главнокомандующий, выступающий в штабе перед собранием генералитета. — Вы не можете возвратиться в столицу, потому что там за время вашего отсутствия произошел дворцовый переворот. Власть в империи давно спущена на тормозах, точнее — прежний институт управления попросту изжил себя. Так вот: среди высших чинов нашлись люди, пожелавшие прибрать власть к рукам. Понимаю, что вы сочли мои действия по отношению к вам насилием, но я надеюсь, они будут мне прощены, когда вы убедитесь, что я имел целью сохранить вам жизнь и свободу.

— Это невозможно!.. — отрезала она, не уточняя, к чему именно относится это «невозможно» — к смещению ее с престола или к прощению грехов непочтительному инструктору.

— Почему? — поинтересовался он, подняв бровь.

— В случае переворота мой катер был бы уже взят под конвой!

Он в ответ пожал плечами жестом терпеливого педагога и произнес:

— Посмотрите внимательнее на окружающий пейзаж.

Императрица невольно поглядела на планету, висящую за обзорным стеклом, и несколько мгновений молча изучала ее рельеф. Потом выговорила с трудом:

— Это не Сатвард?..

Либо она находилась под каким-то странным гипнозом, либо только что произошло нечто фантастическое, не поддающееся разумному объяснению: она не узнавала свою планету-резиденцию! Отсутствовали светоуловители над экватором, и сама планета была голубого цвета — видимо, большую ее часть занимали огромные водные пространства. В то время как Сатвард на две трети состоял из суши.

— Вы совершенно правы, — сухо подтвердил Карриган. — Мы сейчас находимся у другой планеты, но в данный момент не это самое важное. — Императрица уже устала удивляться: катер совершил пространственный прыжок к другой системе? Но такое перемещение должно было занять не один час! И его двигатель не обладал для этого достаточной мощностью!

Карриган бросил взгляд на свои ручные часы, обернулся к пульту и щелкнул рычажком межпространственной связи, настроив ее на канал общественных новостей.

— …Давно пора было ликвидировать устаревший механизм власти, ставший вредным придатком общественного организма! — рванулся, словно на волю из душной темницы, упоенный голос из динамика. — Сегодня был сделан великий шаг по усовершенствованию общественного устройства! Народы Вселенной скинули гнет монархии, ступив на новый этап развития человеческого общества! Последняя к императрица Эвил Третья Даган бежала и находится в розыске! Наместники основных доменов уже дали официальное согласие на принесение присяги новому президенту и его правительству! С сегодняшнего дня в бывшем императорском дворце столицы работает специальная комиссия, подготавливающая проект конституции и законов свободной отныне Космической Федерации! В бывшей резиденции создан отдел по расследованию преступлений монархической власти, а также…

Карриган выключил трансляцию и в воцарившейся тишине уронил насмешливо:

— Ничего нет нового в этом дряхлом мире…

Императрица сидела прямая и гордая, с высоко поднятой головой, словно ее не свергли только что с престола, а собирались с минуты на минуту повторно короновать. Лицо Ее Свергнутого Величества не уступало по белизне мраморным изваяниям древности, бескровные губы были напряженно натянуты и приоткрыты.

— Марк Севрый… — вырвалось с шипением сквозь стиснутые зубы новоявленного изваяния поверженной императорской власти.

— Согласитесь, ему пришлось проделать титаническую работу…

Она резко повернула голову, вцепившись в собеседника ледяными щелками глаз: «Этот инструктор… по пилотированию катеров. Даже не мелкая сошка, просто ничтожество, ноль, отрицательная величина… Как же он мог предвидеть?.. И предвидеть ли?.. Да он же знал, вне всякого сомнения, знал с точностью до часов, минут, быть может!» Проблема мгновенного перемещения через пространство ее больше не занимала.

— Откуда вам было известно о перевороте? — бросила она жестко в его до омерзения спокойное лицо. Он ответил, четко выговаривая каждое слово, и его ответ заставил мир перевернуться в ее душе ярмарочным колесом уже второй или даже третий раз за последние минуты.

— Я обязан знать все, что происходит или будет происходить с вами, Хранитель. — Вселенная вокруг императрицы наконец-то угрожающе зашаталась, как пьяная, и стала уплывать куда-то наискосок.

Следующим ее ощущением была холодная влага, сочащаяся в рот сквозь стиснутые зубы. Прохладная струйка скользнула по языку, устремляясь в дыхательное горло, и императрица, закашлявшись, открыла глаза.

У ее лица находился тонкий шланг подачи питьевой жидкости, придерживаемый Карриганом. Увидев, что она очнулась, он отпустил шланг, скользнувший серебристой змеей в свое гнездо на пульте.

— Кто вы?.. — приподняв голову, выговорила императрица непослушным голосом, в котором, несмотря ни на что, сквозила неистребимая стальная нотка властности.

— Я — Наблюдатель, — сказал Карриган. — Мое предназначение — следить за Хранителем Предвечной Стихии и оберегать его.

— Отец не говорил мне ни о каких Наблюдателях. — Она не собиралась скрывать своего недоверия к инструктору, хотя уже понимала, какими колоссальными возможностями должен обладать человек, заставивший мелкий катерок с примитивной двигательной установкой преодолеть мгновенно и незаметно, безо всяких перегрузок, космические расстояния в тысячи, а быть может, и в миллионы парсек.

— Ваш отец не знал о существовании Наблюдателей. Наша миссия тайна, мы не имеем права открываться даже вам. Хранителям. Разве что в критических случаях, когда Хранителю угрожает смертельная опасность и ему некому передать свой дар. Ведь вы, насколько мне известно, не успели пока обзавестись наследниками?

— Дар может быть передан ближайшему из родственников, как уже не раз бывало…

Он досадливо поморщился.

— Оставьте свои подозрения, Ваше Величество. Сам факт, что я посвящен в тайну Трех Стихий, служит доказательством, что я говорю правду. Кроме того, как ни бестактно напоминать вам об этом, мне сегодня удалось спасти если не ваше высокое положение — я не буду называть это «властью», — то вашу свободу, а быть может, и саму жизнь. Я обязан охранять ее и в дальнейшем, ведь с этого момента она находится под постоянной угрозой.

— Это беззаконие не продлится долго! — глухо выговорила императрица. Взгляд ее был неподвижен и устремлен мимо собеседника, в черноту космоса, словно нащупал уже в его бездонных глубинах ненавистную цель — пресветлого лорда Севрого — и выжигал на его высоком породистом лбу позорное клеймо предателя. — Его слова о согласии основных доменов изменить присяге императорской власти — бессовестная ложь! Они не подчинятся! Они объявят войну этому самозваному правительству и его так называемому президенту! Севрому не устоять в кольце враждебных империй, он вынужден будет сдаться и получит в наказание смертную казнь — вот то, чего этот негодяй заслуживает!

Слова о войне вызвали на губах ее собеседника скептическую ухмылку.

— Чтобы объявлять войну, необходимо иметь армию или хотя бы возможность ее собрать. Единственный прототип регулярной армии в вашей бывшей империи — это гвардия, очевидно, перешедшая на сторону нового правительства. А собрать армию из ваших бездельников-граждан — задача практически невыполнимая. Меньше всего их заботит, кому принадлежит так называемая власть, или, вернее, ее атрибуты. Уверен, что большинство населения империи и понятия не имеет о переменах на политическом фронте. А когда узнает, то не особо заинтересуется, кто там у вас кого сверг и кто теперь будет царить на новом картонном пьедестале. Они не подозревают и не собираются подозревать, что по древнему и никем пока не отмененному закону президент должен избираться всенародным голосованием по большему числу голосов.

«Неужели я предана всеми? За мной объявят охоту, будут травить, как дикого лесного зверя?.. — в неизведанном ею доселе ужасе подумала императрица. — И что же мне остается? Неужели довериться этому человеку?..» Она сомневалась теперь, после того, как ее предал самый высокопоставленный и доверенный из ее советников — пресветлый лорд Марк Севрый, можно ли вообще кому-нибудь доверять в этом бесчестном мире.

Теперь ей необходимо опрометью бежать подальше от центральных планет, где-то скрываться, прятаться… И так всю оставшуюся жизнь?.. Это ей — то, Великой Императрице, повелительнице целого мира по праву рождения?

«Ну нет, Севрый, нет, лорд-советничек, этого ты от меня не дождешься! Ты и представить себе не можешь, пресветлый Марк, даже в самом своем кошмарном сне, какая сила доверена этой избалованной девчонке — преданной тобою повелительнице! Я еще устрою тебе, и не только тебе, а всем вам, проклятым лицемерам и предателям, небо в алмазах! Но для этого я разыщу сначала, чего бы это ни стоило, остальных Хранителей. И тогда мы покажем вам наконец, кто от начала времен был и остается, настоящим хозяином Вселенной!!!»

Она поймала себя на том, что смотрит остановившимся взглядом в лицо Наблюдателя. Тот сидел напротив молча — ничего не скажешь, Карриган умел молчать. И молчать так, как будто читал при этом все ее мысли. Это бы ее сейчас не удивило: самые безумные предположения выглядели чепухой в свете последних событий. Только что она приняла решение, и даже если он — телепат…

— Я согласен. Мне нравится твое решение, — сказал Карриган. Она не удивилась. — Пожалуй, это единственное, что способно еще помочь тебе вернуть прежнее положение. Что-то неизбежно должно будет измениться в мире после вашей встречи. И потом, другой дороги у нас теперь все равно нет.

— Может быть, тебе известно, где искать остальных Хранителей? — Невероятно, но императрица воспринимала уже спокойно и даже как должное то, что они с Наблюдателем перешли в разговоре на «ты», словно признавая отныне свое взаимное равенство.

— Нет, я не знаю, где их искать, — ответил он. — Но это не беда. Приняв решение найти других Хранителей, ты автоматически встала на путь, который рано или поздно сам приведет тебя к ним. Ты будешь искать, а я тебе в этом помогу.

— Что я должна делать? — решительно спросила она.

Он качнул отрицательно головой.

— Не так скоро. К поискам мы приступим немного позднее, когда я достану для нас хороший корабль. Этот катер нам придется бросить…

— Понимаю, — кивнула она. — Его будут разыскивать…

— Да и возможности его невелики, — заметил Карриган.

Она опять кивнула, подумав про себя: «Если мгновенный пространственный прыжок от Сатварда к другой планетной системе и есть то немногое, на что оказался способен мой катер, то какими же свойствами должен обладать, по мнению Наблюдателя, „хороший“ космический корабль?..»

— Для начала нам необходимо опуститься на Землю, — сказал Карриган, задумчиво вглядываясь в планету. — Кстати, эта планета так и называется — Земля. Прародина человеческой цивилизации, древнейший очаг культуры…

— Я мечтала побывать в ее знаменитых музеях, — сказала императрица. — Так и не пришлось…

— Еще побываешь. Всему свое время. А пока тебе надо придумать себе новое имя, — сказал он. Она молчала довольно долго, пока он не спросил:

— Неужели фантазии не хватает, Ваше Величество?

— Не знаю… Может быть, Вилли?..

— Хм… Оригинально, не спорю… Но Вилли — мужское имя.

— Какая разница! — Она равнодушно махнула рукой. — Звучит музыкально, к тому же созвучно с Эвил, мне будет легко к нему привыкнуть… — Она умолкла, отвернувшись к планете Земля — единственной безмолвной свидетельнице этого странного с разговора. Не очень-то приятно общаться с человеком, когда знаешь, что он читает твои тайные мысли. Особенно если вспоминаешь при этом о к чем-то сокровенном, личном, что твоего собеседника вовсе не касается… Или о ком-то, кто единственный в целом мире мог называть тебя ласково, нежно и смешно — просто «Вилли»…

— Такое имя может привлечь к тебе внимание, — заметил Карриган. — Давай остановимся на Илли — легко запоминается и достаточно игриво, чтобы отвести ненужные подозрения. Вряд ли кто-то заподозрит, что под таким фривольным именем скрывается сама Великая Императрица.

Новонареченная Илли с трудом сдержалась, чтобы не скрипнуть в ярости зубами. Ладно. Пусть она станет на время подружкой инструктора Карригана — только с виду. Ее нареченный Рэт — наследный герцог Эндарта и Найджа все поймет правильно. Вот только встреча с женихом отодвигалась в далекое смутное будущее. О том, какие шаги он предпримет, узнав о перевороте и об ее исчезновении, она не знала. Но не сомневалась, что Рэт не останется в бездействии! Берегись, Марк Севрый!

Она с вызовом поглядела на Карригана, ожидая увидеть какую-то реакцию на свои мысли. Его глаза были непроницаемы, губы оставались плотно сомкнутыми, лишь чуть заметно дрогнули — то ли презрительно, то ли в едва уловимой усмешке. Так и не произнеся больше ни слова, он развернулся к пульту, давая понять императрице с новым фривольным именем Илли, что собирается вести катер на посадку к Земле.