Три самые счастливые недели

Пятая глава

— Черт! — схватив Кэнди за плечи, Мик оттолкнул ее от себя. — Я не должен был допустить это.

Девушка повела плечами, освобождаясь от его хватки, и отвернулась, пряча вспыхнувший на щеках румянец.

— Можешь считать это оказанием первой помощи, шериф. Я замерзла, а ты меня согрел. — Кэнди прикусила нижнюю губу. Она не хотела признаваться в этом, лучше бы ей и дальше притворяться замерзшей. Мику вовсе незачем знать, как сильно действуют на нее его поцелуи. Кто-то ведь должен позаботиться о соблюдении приличий, раз Мик не может.

Ладонь Мика скользнула по ее подбородку, наклоняя ее голову, вынуждая девушку поднять глаза. Указательный палец медленно погладил ее губы, словно очарованный прикосновением к ее коже.

— Нам нужно съездить домой переодеться. Ты в порядке?

— Если не считать холода. И больше не напоминай мне о купании. — Кэнди вздернула подбородок и храбро взглянула Мику в глаза, отчаянно надеясь, что сможет скрыть свое смущение и желание от этого пройдохи-юриста.

— Эй, ты же сама меня толкнула, — возразил Мик, весело блестя глазами.

— Можешь поверить, теперь я глубоко раскаиваюсь. — Несмотря на холод и сырость, Кэнди в конце концов оценила весь юмор этой ситуации и усмехнулась. — Предупреждать надо было.

— Ты-то хоть разуться успела. А у меня полные сапоги воды.

Кэнди хихикнула.

— Так вылей воду и не заставляй свою лошадь нести лишний груз.

Мик кивнул, еще раз провел указательным пальцем по ее губам и отвернулся. Усевшись на сухой участок земли, он разулся. Струи воды потекли в пыль, моментально ставшую грязью. Мик снял носки и выкрутил их, прежде чем надеть снова. Натянув сапоги, он поморщился.

— Не самое приятное ощущение.

Кэнди смотрела на него, отжимая полы своей рубашки, проводя ладонями по джинсовой ткани, пытаясь избавиться от воды. Когда она вновь подняла глаза, у нее перехватило дыхание. Мик снял рубашку и начал ее выкручивать. Он был загорелым. И мускулистым. Кэнди замерла и уставилась на него, чувствуя, как внутри нарастает знакомое тепло. Зная, что должна отвернуться, она медлила, любовалась этим удивительно красивым мужчиной. Она мечтала набраться храбрости и дотронуться кончиками пальцев до его твердых мускулов, плоского живота, бронзовой кожи.

Когда Мик остановился, девушка подняла глаза и поймала его горящий взгляд. На мгновение время замерло. Затем Кэнди глубоко, прерывисто вздохнула.

— Я отвернусь, а ты сможешь снять и отжать рубашку, — хриплым голосом предложил Мик. Или он тоже почувствовал это желание, эту тягу?

Кэнди кивнула, не в силах оторвать глаза от его широкой груди. Когда он отвернулся, она уставилась на его спину — такую же загорелую, такую же мускулистую. Как он поддерживает такую форму? Качается? Или просто работает на ранчо?

— Кэнди?

Девушка подскочила на месте.

— Что?

— Ты закончила?

Она еще не начинала.

— Почти. Я скажу, когда можно будет обернуться.

Расстегнув пуговицы, она сняла рубашку. Солнце продолжало жарить. Кэнди тщательно выкрутила хлопчатобумажную ткань, пока не убедилась, что больше не вытечет ни капли. Она похлопала рубашкой на ветру, чтобы расправить складки.

Мик обернулся на звук.

— Я бы сказала, когда можно, — воскликнула Кэнди, прижимая влажную рубашку к груди. Ее лифчик намок и стал почти совсем прозрачным. Она судорожно сглотнула, внутренний жар стал почти нестерпимым. Как бы не пришлось снова прыгать в воду, чтобы остыть.

— Я не знал, что это был за звук. Моя работа — присматривать за тобой.

— Так ведь присматривать, шериф, а не подглядывать. — Кэнди была достаточно искушенной, чтобы заметить вспышку интереса в его глазах, достаточно женственной, чтобы порадоваться этому, и достаточно невинной, чтобы растеряться.

Мик улыбнулся и покачал головой.

— Правильно, мисс Адамс, но я серьезно отношусь к своей работе.

Девушка отвернулась и начала натягивать влажную рубашку. Застегнувшись, она к своему разочарованию заметила, что Мик тоже оделся. Но он не стал застегиваться, оставив грудь открытой. Кэнди перевела дыхание. Она взглянула на себя, всерьез ожидая увидеть, как от ее одежды валит пар: внутренний жар продолжал нарастать. Мокрая ткань липла к телу. Если бы у девушки было полотенце, она воспользовалась бы им как ширмой. Но его не было. Отбросив ложную стыдливость, Кэнди вздернула подбородок и вызывающе взглянула Мику в глаза.

— Я обуюсь, — сказала она и осуществила свое намерение с немыслимой скоростью.

Обратная дорога доставила мало удовольствия. Мокрые джинсы натирали кожу. От порывов ветра бросало в дрожь. Солнце то и дело пряталось за плотными белыми облаками, от чего Кэнди чувствовала себя совершенно несчастной. Когда вдали показался дом, девушка пришла в восторг. Горячая ванна и сухая одежда казались ей благословением небес.

— А нельзя ехать побыстрее? — спросила она, жалея, что не может пустить коня галопом. Все-таки сегодня состоялась ее первая верховая прогулка, и на большее смелости пока не хватало.

— Не так близко к конюшне. Будет лучше, если последний участок пути лошади пройдут шагом, — сказал Мик, взглянув на нее. — И ты действительно сумеешь ехать рысью?

— Я жду не дождусь, когда залезу в горячую ванну, — пробормотала Кэнди, тайком подгоняя своего мерина. Не свалится же она, в конце концов.

— Как только позаботимся о лошадях, залезешь в свою ванну.

— Позаботимся о лошадях? Чего тут заботиться? — Кэнди с ужасом взглянула на Мика. Он что, шутит?

Мик обвел взглядом двор.

— Ребята работают. Кому-то ведь придется расседлать лошадок, обтереть их, счистить грязь с копыт. Или ты думаешь, эту работу здесь делают эльфы?

Кэнди удержалась от ответа, который уже вертелся на языке.

— Считай это частью твоего сбывшегося желания, — сказал Мик, остановив коня и легко соскочив с него. Он повел мерина в темную конюшню, оставив Кэнди наедине со своими проблемами.

Она перебросила ногу через седло и рухнула на землю. Прислонившись к боку лошади переждала, пока ее ноги не перестанут подкашиваться, а затем направилась в конюшню вслед за Миком, ведя Дымка в поводу. В своем следующем детстве надо будет мечтать не о лошадях, а о горячей ванне.

— Я понятия не имею, как ухаживать за лошадьми.

— Учиться никогда не поздно.

— По-моему, ты должен меня охранять, а не учить фермерству, — проворчала Кэнди. Она замерзла, промокла и устала — откуда тут было взяться хорошему настроению!

— Там, откуда я родом, никто не увиливает от своих обязанностей.

— По-твоему, я увиливаю? — Чаша ее терпения переполнилась.

Мик расседлал свою лошадь и положил седло на деревянную раму. Он взглянул на Кэнди.

— — Откуда мне знать, что ты делаешь, Кэнди. Ты справляешься со своими обязанностями? Или хочешь, чтобы с тобой нянчились? Я знаю тебя всего один день.

Один день? Всего-то? А казалось, дольше. Девушка привязала свою лошадь и начала расстегивать подпругу.

— Я думала, ты все про меня знаешь из досье, — пробормотала она, не желая работать в молчании.

— Я знаю только факты, но ничего не знаю о человеке, к которому они относятся.

Кэнди сняла седло и внезапно упала, стукнувшись задницей о твердую землю. Это седло весило не меньше тридцати килограммов!

Мик с легкостью поднял его и положил рядом со своим седлом. Протянув руку девушке, он не сказал ни слова, просто взглянул на нее обычным, ничего не выражающим взглядом.

Кэнди «не заметила» его протянутую ладонь и встала сама. Отряхнув влажные джинсы, она начала снимать уздечку. Мик остановил ее.

— Подожди, пока мы отведем лошадей в загон. А там ты его отпустишь.

Кэнди кивнула, отдернув руку. Мурашки, пробежавшие по коже после прикосновения Мика, расстроили ее окончательно. Она хотела поскорее покончить с делами и сбежать. Ей нужно было подумать, а рядом с Миком заняться этим она не могла — слишком отвлекали странные чувства, охватывающие ее в его присутствии.

Это длилось целую вечность. Кэнди почистила лошадь, но пропустила некоторые участки, которые Мик тут же ей указал. Она научилась ухаживать за копытами и расчесывать хвост и гриву. В конце концов Мик остался доволен и разрешил ей выпустить лошадь в загон.

— Хорошая работа, — сказал Мик, когда они шли к дому.

Как ни странно, теплая волна удовольствия наполнила девушку. Прошло слишком много времени с тех пор, как ее в последний раз хвалили за хорошо проделанный труд. Она откинула голову и улыбнулась.

— Спасибо, шериф. А тебе не кажется, что ты мог бы сделать отличную карьеру в армии? Тебе явно нравиться приказывать.

Он остановился и обхватил девушку за шею одной рукой, заставив ее развернуться лицом к себе.

— В армии подчиненные не огрызаются.

— А может, я не хочу быть подчиненной, — выпалила Кэнди, почувствовав дрожь от его прикосновения. Горячая ванна была забыта, девушку переполняло возбуждение. С этим мужчиной опасно спорить, но это приятная опасность.

— Конечно, нет. Ты слишком нахальная.

Его рука раскаленной головней лежала на ее влажной коже. Кэнди чувствовала прикосновение каждого его пальца. Она не шевелилась, отчаянно желая подойти поближе и зная, что это самая большая глупость, какую только можно придумать. К этому мужчине ее влекло физически, но она вовсе не была уверена, что он ей нравится. Общение с противоположным полом принесло ей мало радости. Все, что ей нужно было сейчас — это сохранять дистанцию.

— Прекращай заигрывать и лезь в свою ванну, — сказал Мик, слегка сдавив и отпустив ее шею.

— Я не заигрывала!

— Если эта твоя улыбочка не предназначена для того, чтобы укладывать мужчин в штабеля, хотел бы я увидеть ту, что предназначена.

Кэнди ослепительно улыбнулась, и слегка состроила Мику глазки, просто чтобы его позлить. Она легонько погладила его по груди, позволила своим пальцам ощутить жар, пышущий от его горячей кожи. На большее она не осмелилась, но так хотелось, ой, как же хотелось!

— Иди лезь в ванну! — через силу произнес Мик.

— Опять приказываешь, шериф? — спросила Кэнди, широко открыв глаза и облизнув пересохшие губы.

Обалдело уставившись на ее рот, Мик медленно кивнул.

— Опять огрызаешься, мисс Адамс?

— Просто вношу ясность, — протянула Кэнди, поглядывая на него из-под ресниц. Ее улыбка становилась все жизнерадостней, в то время как лицо Мика неуклонно мрачнело. — Расслабься, шериф.

— Это может кое для кого плохо кончиться, — сказал он.

Кэнди вздохнула и повернулась к дому. Его ответ испортил все веселье. Она промокла и замерзла, ее волосы трепал ветер. Эта прогулка так замечательно началась и так печально закончилась. Сейчас Кэнди мечтала вновь оказаться дома. Она соскучилась по жизни, которую сама себе создала. На этом животноводческом ранчо она чувствовала себя не в своей тарелке. Чем быстрее она вернется во Флориду, тем лучше.

Девушка приняла горячую ванну, затем вернулась в свою спальню. Она переоделась в чистые джинсы и рубашку с длинными рукавами. В скором времени ей предстояло заняться стиркой — некоторые из ее вещей, купленных в единственном экземпляре, вымокли в ручье. Взяв книгу, она легла на кровать, ее глаза забегали по строчкам, а мысли вернулись к обычной круговерти.

Несколько часов спустя напомнил о себе пустой желудок. Кэнди закрыла книгу и вздохнула. Взглянув на часы, она удивилась, что Мик не позвал ее к ужину. Уже пора есть, она умирает с голоду. Девушка расчесала волосы и открыла настежь дверь своей комнаты.

Мик сидел на диване в гостиной, вокруг него в беспорядке были разбросаны газеты, а он дочитывал одну из них.

— Разве ужинать не пора? — спросила Кэнди, стоя в дверях.

— Сегодня Джейсон принесет нам еду сюда, — ответил Мик, не поднимая глаз.

Кэнди подошла к окну.

— Почему? — Отодвинув тонкую занавеску, она посмотрела в сторону общаги. Ни души. Может, сделать бутерброд, чтоб заморить червячка?

Мик отложил газету и взглянул на нее.

— Я сказал, что сегодня мы хотим побыть вдвоем.

Она нахмурилась, все еще глядя в окно.

— Почему? Мы были вместе большую часть дня. Я тебе еще не надоела?

— Я провел некоторое время, работая в конюшне. Думаю, ты даже не заметила моего отсутствия.

— Я по тебе не скучала, — ехидно заявила Кэнди. Она вздохнула и обернулась, плюхнувшись на ближайший стул и развернувшись лицом к дивану.

Мик взглянул на нее.

— И ты так вырядилась ради меня? — спросил он.

Кэнди моргнула.

— О чем ты говоришь? Это всего лишь джинсы.

— Но твои волосы и эта косметика.

— По-моему, у тебя бзик из-за моих волос, шериф. Я расчесала их после мытья. Они вьются от природы, я ничего другого с ними не делаю. И косметикой я не пользовалась. В том универмаге ты не дал мне времени что-то купить. Все, что у меня есть, это тушь для ресниц в косметичке.

— Ты выглядишь так, словно нарумянилась.

— Солнце.

— Что?

— Это от солнца. Я так долго просидела взаперти, что весь загар сошел. Можешь представить себе, как тяжело мне приходилось в Майами? Всю весну стояла прекрасная погода, а я торчала в четырех стенах. Сегодня я побывала на солнце, и мое лицо обгорело.

— Мы постараемся почаще выходить на воздух, — мягко сказал Мик.

— Ты говорил, здесь безопасно. Так я смогу сама выходить наружу, если буду держаться недалеко от дома или конюшни?

Мик задумался. Пока что за ними не было никаких признаков слежки. А если судить по нападению на убежище, преследователи Кэнди верят, что она до сих пор находится во Флориде. Он обязан защищать ее. Однако, он может рассказать одному или двум ковбоям, достойным доверия, о причине ее приезда сюда. Тогда они смогут присмотреть за ней, если его не будет рядом.

— Я обязан охранять тебя.

— Замечательно, охраняй, сколько влезет, только не надо превращать меня в пленницу. Черт, я же никому ничего плохого не сделала, просто оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. С тех пор, как начались эти угрозы, меня держат под замком, чтоб уберечь от опасности. Между прочим, меня два раза чуть не убили. Я привыкла быть среди людей, работать, заниматься своей карьерой, ходить в гости. Я ненавижу такую жизнь.

— Не отходи от дома или конюшни. Никуда больше не ходи. И если увидишь что-нибудь подозрительное, сразу зови меня, — сказал наконец Мик.

Глаза Кэнди вспыхнули, и она улыбнулась.

— Спасибо! Это поможет. Наверное, завтра я поваляюсь на солнышке и позагораю.

Мик развернул перед собой газету, но не смог прочесть ни строчки. Он представлял себе волосы Кэнди на солнце — такие же блестящие и золотистые, как солнечный свет. Через день или два ее медовая кожа потемнеет, изменится цвет загара. Но сейчас она выглядит...

Не важно, как она выглядит. Она находится под его защитой, и он не должен забывать об этом, какой бы соблазнительной ни была эта «мисс Майами-Бич».

Джейсон постучался в дверь и вошел, держа в руках две тарелки, накрытые алюминиевой фольгой.

— Еда, Мик. Привет, Кэнди. Сегодня за ужином нам будет не хватать тебя, — весело сказал он.

— Привет, Джейсон. Дай, помогу. — Кэнди вскочила со стула и торопливо взяла тарелки из рук парня. — Ты же знаешь, любовникам все время хочется остаться наедине друг с другом. — Она склонила голову и одарила Мика страстным взглядом, проходя вместе с Джейсоном в столовую. Поставив на стол тарелки, она вернулась.

Любовникам? Мик боролся с искушением заткнуть ей рот, пока она не ляпнула очередную глупость. Они ведь только притворяются любовниками. Что-то она слишком быстро вошла в роль. Или у нее богатый опыт? У нее кто-то есть во Флориде? В досье ничего такого не сказано. Но она сама говорила, что не сделала ничего плохого. В таком досье перечисляются возможные недоброжелатели. Там указано только имя Рамиреса.

— Ну, на Мика мы не в обиде. Просто не ожидали, что он окажется таким единоличником, — сказал Джейсон.

Кэнди рассмеялась и пожала руку Джейсона.

— Завтра я приду ужинать. И надеюсь, выучу наконец все имена.

Джейсон перевел взгляд с сердитого Мика на сияющее личико Кэнди.

— Мы будем рады тебе. — После многозначительной паузы он кивнул Мику. — И тебе, Мик, если улыбнешься.

— Убирайся, Джейсон. Спасибо за ужин.

Парень хихикнул и исчез.

— Хочешь есть? — радостно спросила Кэнди, не замечая надвигающейся грозы. Если Мик хочет ворчать на всех, пусть его. А она тем временем насладится едой, раз уж не может насладиться приятной компанией, как прошлым вечером. Судя по всему, Мик не настроен ее развлекать.

Мик в два шага преодолел небольшое пространство комнаты и вошел в столовую. Кэнди попятилась, пока не уперлась спиной в стол. В глазах Мика была насмешка.

— Так ты только есть хочешь, любимая? Уверена, что не желаешь воспользоваться нашим приятным уединением?

Кэнди толкнула его в грудь, но он не шелохнулся. Под его рубашкой скрывались твердые мускулы, ее пальцы ощутили тепло его тела. Медленно подняв глаза, она встретилась с ним взглядом.

— Разве не ты начал этот спектакль? Разве не ты говорил, что мы не должны делать ничего такого, что поставило бы под сомнение реальность нашей помолвки? Ты сказал, что сегодня мы будем есть здесь, хотя мне хотелось пойти в общежитие. Ничего личного, шериф, но я устала от тебя за целый день. То ты молчишь, то строишь из себя начальника. Я никак не могу тебе угодить. Мне просто хотелось немного посмеяться и поболтать с ребятами. Всего лишь послушать их разговоры и хоть на минуту забыть о том, что вся моя жизнь пошла прахом.

Мик накрыл ладонями ее руки, все еще лежащие у него на груди.

— Завтра мы будем есть с ребятами. Я понял, как тебе одиноко. Я всего лишь забочусь о твоей безопасности, но женщине, привыкшей к ярким огням и острым ощущениям, должно быть скучно здесь.

Кэнди не сказала бы, что ей было скучно, когда Мик прижимал ее руки к своей широкой груди. Она была очарована его прикосновением, взглядом его темных глаз. Ее пугали и приводили в восторг мысли о возможности очередного поцелуя. Она жаждала испытать те чувства, о которых думала уже очень давно, и эта жажда нарастала тем сильнее, чем дольше Кэнди оставалась в объятиях Мика. Она вздохнула, но тут же поняла свою ошибку. Она была окутана его запахом. Так непохожим на женственные ароматы, к которым привыкла Кэнди. Он пах кожей и хвоей, солнцем, теплом и мужской силой. Сердце затрепетало у нее в груди и она испугалась, что Мик заметит ее учащенное сердцебиение.

— Давай поедим, пока не остыло. — Неужели этот сдавленный голос принадлежит ей? Высвободив руки, она метнулась в сторону и, не оглядываясь, помчалась на кухню. Нужно было принести столовые приборы и что-нибудь выпить. Обрадовавшись возможности скрыться с глаз судебного исполнителя Мика Блейка, Кэнди проторчала на кухне так долго, как только смогла. Только испугавшись, что Мик пойдет ее искать и скажет что-нибудь обидное, она с тяжелым вздохом вернулась в столовую.

Мик стоял у стола, ее тарелку он поставил справа от себя. Фольгу он снял, и Кэнди заметила пар, поднимающийся от обеих тарелок.

— Воду пить будешь? — спросила она, наливая полный стакан.

— Конечно. — Мик подождал, пока она разложит столовые приборы и салфетки, а затем уселся за стол. Девушка тяжело опустилась на стул, стараясь не думать о прикосновениях его рук, о чувствах, омывающих ее тело.

— Ты читала сегодня?

— Да. До конца дочитала. У тебя еще есть книги этого автора? — сказала Кэнди, решив не касаться в разговоре личных тем.

— Конечно. По-моему, у Тома есть все его книги. Посмотрю после ужина.

Кэнди обладала большим опытом проведения деловых ужинов и вполне владела мастерством удерживать беседу в желанном русле. Разговор касался таких безопасных тем, как любимые книги и фильмы, любимые блюда, и кого изберут президентом на следующих выборах. Покончив с едой, Кэнди собрала тарелки и направилась на кухню. Она мыла посуду, а Мик вытирал. Заняло это не больше пяти минут.

Теперь Кэнди могла сбежать. Укрыться в своей комнате до следующего утра.

— Если ты дашь мне книгу, я бы почитала немножко.

— А телевизор не будешь смотреть?

— Не сегодня. Я немного устала после прогулки, и хотела бы прилечь.

— Вполне возможно, ты будешь чувствовать себя разбитой несколько дней. Пока мы не поедем кататься снова. Ты хотела бы поехать завтра?

Кэнди не задумывалась ни на секунду.

— Да. Мне понравилось. Хоть какая-то польза для меня из всего этого.

Мик взглянул на нее так, словно хотел что-то сказать, но вместо этого резко повернулся и вышел из кухни.

— Я принесу книгу.

Спустя десять минут Кэнди натянула свитер Мика, в котором теперь спала, и залезла в кровать. Ее ноги болели, и под коленями появилось раздражение, там, где мокрые джинсы натерли кожу. Однако она гордилась своими достижениями. До сегодняшнего дня Кэнди ни разу не садилась на лошадь. Если они будут кататься каждый день, к концу третьей недели она станет настоящим профессионалом. Может, Мик прав. Может, ей следует относиться к этому как к отдыху — воспользоваться здешними преимуществами и заниматься тем, чего нет в Майами. Не пройдет и трех недель, как она выступит в суде и вернется к своей обычной жизни.

***

Когда среди ночи раздался крик, Мик был готов к этому. Он лег в постель несколько часов назад, но полностью не раздевался и лежал прямо на покрывале. Было прохладно, но вполне удобно. Мик оставил дверь открытой, и когда услышал крик Кэнди, смог добежать до нее в считанные секунды. Быстрый осмотр показал, что в комнате нет никого, кроме разметавшейся на кровати женщины.

Вбежав в комнату, Мик присел на краешек матраса. Он легонько потряс Кэнди, окликнул ее.

Она быстро проснулась. Мик погасил ночник. Из коридора в комнату падало достаточно света. Ужас рассеялся, как только Кэнди поняла, где она и с кем.

— Опять кошмар? — мягко спросил Мик, бережно поглаживая ее плечи. Его свитер был для нее слишком большим, она казалась в нем маленькой девочкой в платье на вырост.

Кэнди вздрогнула и протерла глаза.

— Да.

Он поправил одеяла и пересел на стул, стоящий у окна. Стул угрожающе скрипнул, но устоял. Мик обнял девушку, она прислонила голову к его плечу.

— Расскажи мне свой сон. Иногда это помогает.

Кэнди пожала плечами.

— Началось все со стрельбы. Я видела, как стреляет Рамирес. Видела кровь его жертвы. В моем сне кровь заливает все: улицу, машины и пытается добраться до меня. Тогда я бросаюсь бежать, но он гонится за мной. Я так напугана, что не могу бежать быстро. Кровь догоняет меня, и он догоняет, и... и тут ты меня разбудил.

— Ты видела этот сон до приезда в Вайоминг?

Она кивнула, ее голова метнулась по его обнаженному плечу, волосы были мягкими и шелковистыми.

— Что было бы, если бы я тебя не разбудил?

— Обычно я слышу звук выстрела, а потом вижу себя мертвой. Это ужасно. Терпеть не могу этот сон. Все в нем ненавижу. Ты знаешь, я просто пошла за мороженым? Я могла бы остаться дома тем вечером, но мне до смерти хотелось шоколадного мороженого, и я побежала в магазин.

— Просто не повезло, Кэнди. Побудь здесь подольше. Мы вылечим тебя от этого, а потом уже вернешься к своей обычной жизни.

— Если будет, к чему возвращаться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не уверена, что хозяйка магазина сохранит для меня мое место. Мик, я уже пять месяцев прячусь, и до этого пропускала работу из-за угроз и покушений на мою жизнь. И я собиралась войти с ней в долю. Теперь все планы могут рухнуть. Я знаю, что мои комнатные растения погибли. Подруги, наверное, думают, что я уехала навсегда. Только окружной прокурор понимал, что мне грозило, когда предложил спрятаться. Некогда было предупредить знакомых или что-то спланировать.

— Ты купишь себе новые цветы, объяснишься с начальницей и подругами. Все будет так, как раньше.

Кэнди вздохнула, чувствуя странную умиротворенность. Впервые на ее памяти кто-то поддерживал ее, успокаивал.

— Хорошо-то как. Прости, что я тебя разбудила, — мягко сказала она, не желая разрывать объятия, но понимая, что нужно дать Мику возможность выспаться.

— Я не спал. Иногда из-за работы мне приходится не ложиться всю ночь. Тебе и правда лучше?

Она кивнула, вновь проведя волосами по его коже.

— Лучше я встану.

Мик улыбнулся. Кэнди не шевельнулась — только сообщила о своем намерении.

— Чуть позже. Я не хочу спать, и если ты посидишь со мной немножко, это будет прекрасно.

Она накрыла ладонью его руку, ощутив твердые мускулы под упругой кожей.

— Ты не замерз?

— С тобой и всеми этими одеялами? Не думаю.

Кэнди улыбнулась, не убирая руку. Желая, чтобы эта ночь длилась бесконечно, она откладывала в памяти каждую прошедшую секунду.

— Как здорово, когда кто-то есть рядом, — мягко сказала она. — Я большую часть своей жизни провела в одиночестве.

— Но не в детстве ведь. А ты еще недалеко ушла от детства.

Она улыбнулась, чувствуя себя в безопасности рядом с мужчиной, поклявшимся защищать ее жизнь.

— Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. У папы не было денег, чтобы нанять няньку. Он просто запирал меня одну дома, а после школы я была предоставлена самой себе. Он мало зарабатывал. А когда получал зарплату, тут же ее пропивал. Он и вправду скучал по маме. Больше, чем по мне, я думаю.

— Значит, у нас много общего, любимая.

— А именно? — Кэнди улыбнулась, услышав это слово. Интересно, каково это — быть помолвленной, связать свою жизнь с другим человеком?

— У меня тоже был никудышный отец. Он был женат четыре раза, имел любовниц и не общался подолгу ни с одним из своих сыновей. Просто заводил по ребенку с каждой женой, кроме последней, а потом бросал и жену, и сына.

— Я хотела бы, чтоб у меня все сложилось по-другому, если я когда-нибудь выйду замуж и нарожаю детей. Я собираюсь стать лучшей мамой на свете. Но я не думаю, что выйду замуж в ближайшем будущем. Роберт излечил меня от этих романтических порывов.

— Расскажи мне о Роберте.

— На самом деле тебе это не нужно. Уже поздно, пора ложиться спать.

Его рука слегка напряглась.

— Расскажи мне о Роберте, — повторил он упрямо.

— Мы познакомились в колледже. Я любила его и думала, что он меня любит. Но он не любил.

— Откуда ты знаешь?

— Он сказал мне это в конце. Но я должна была понимать с самого начала. Ему не нравилась моя одежда, моя прическа, то, как я говорю. Он постоянно пытался меня переделать. — Кэнди секунду помолчала, вспоминая.

— Как и я, — мрачно сказал Мик.

Она пожала плечами.

— Тебе далеко не все во мне нравится, но ты же не пытаешься меня переделать, просто хочешь прожить спокойно те дни, которые остались до моего отъезда.

— Я не придираюсь к тебе, Кэнди. Просто пытаюсь выполнить свою работу. А чтобы уберечь человека от опасности, нужно сделать так, чтоб он ничем не выделялся, чтобы его нельзя было найти. Ты — самый непоседливый человек из всех, кого я встречал. После всего пережитого ты продолжаешь вести себя так же непосредственно, как невинный младенец. Плохие дяди пытаются тебя убить, чтобы не дать выступить в суде. Чем лучше ты спрячешься, тем больше шансов для тебя остаться целой и невредимой. А значит, ты не должна добиваться, чтобы все ковбои в округе сходили по тебе с ума, сплетничали, рассказывали о тебе в городе. Так можно выдать себя.

— Я не заигрывала с ребятами, я вправду интересуюсь тем, что они говорят, и их образом жизни. Они так отличаются от толпы отдыхающих, к которым я привыкла. Но стоит мне улыбнуться, ты тут же впадаешь в ярость.

Мик тяжело вздохнул и крепче ее обнял.

— Твоей улыбки хватило бы, чтоб осветить весь мир. Скоро все местные ковбои влюбятся в тебя по уши. Потом они съездят в город и начнут молоть языками, и кончится все тем, что сюда с соседних ранчо валом повалят мужчины, желающие познакомиться.

Кэнди тихо рассмеялась.

— Ты пытаешься меня развеселить. Спасибо, шериф.

— А тебе не кажется, что ты могла бы звать меня Миком? — спросил он.

Кэнди запрокинула голову, чтобы увидеть его лицо — каждую черточку в тусклом свете, падающем из коридора. Она видела блеск его глаз, но не знала, что он чувствовал или имел в виду, когда просил называть его по имени.

— Да, могу, Мик, — просто сказала она.

Его руки укачивали ее, его пальцы перебирали ее мягкие волосы, когда он вновь прижал ее голову к своему плечу.

Кэнди затаила дыхание, постепенно расслабляясь. С ней никто никогда так не обращался. Множество странных ощущений, затопивших ее тело, не способствовали засыпанию. Она нуждалась в этом общении, в чувствах, охвативших ее, уносящих последние остатки сна, наполнивших ее новой жаждой жизни. Она не решалась попросить у него очередной поцелуй, и не могла думать ни о чем более серьезном, сейчас для нее существовала только дрожь сексуального возбуждения.

На секунду ее охватили сомнения. Может, она не так уж правильно строила свою жизнь. Ей понравились объятия. Понравилось, делить на двоих темноту ночи. Когда все это закончится, нужно будет серьезно подумать о спутнике. Даже если она больше никогда никого не полюбит, ей понравилось чувствовать себя привязанной. Этого достаточно.