Трилогия

Сны Улава

Ну, вот и поворот, и, как только повернет, он увидит фьорд, думает Улав, ведь теперь он Улав, а не Асле, и Алида теперь не Алида, а Оста, теперь они Оста и Улав Вик, думает Улав, а еще думает, что нынче ему надобно в Бьёргвин, дело у него там; он минует поворот и видит блеск фьорда, видит потому, что нынче фьорд полон блеска, иной раз фьорд впрямь блестит, и, когда блестит, в нем отражаются горы, а где нет отражений, он на диво синий, и синий его блеск неприметно сливается с белизной и синевой неба, думает Улав и замечает впереди на дороге человека, довольно далеко впереди, правда, но кто же это, вроде бы знакомый, пожалуй, где-то он его видал, может, все дело в сгорбленной осанке, хотя все ж таки у него нет уверенности, что он видал его раньше, и вообще, откуда здесь, на дороге в Бармен, взялся этот человек, обычно-то здесь ни души, и вдруг – на тебе, мужик этот, идет впереди по дороге, ростом невелик, скорее приземист, одет в черное, идет не спеша, чуть согнувшись, тихонько, нога за ногу, сгорбленный, словно размышляя на ходу, вот как он идет-шагает, на голове серый капюшон, и что ж это он идет этак тихонько, впрямь ведь тихонько, Улав-то нагонял его, хотя сам шагал не спеша, но ему неохота идти тихонько, хочется идти как можно быстрее, ведь ему надо в Бьёргвин, сделать то, что задумал, а потом поскорее вернуться домой, к Осте и малышу Сигвалду, однако можно ли просто, словно так и надо, обогнать этого человека, наверное, можно и нужно, думает Улав и, хотя идет тихонько, все равно приближается к прохожему; и как же этот человек тут очутился, ведь народ сюда вовсе не забредал, с тех пор как они живут в Бармене, никто здесь не появлялся, так отчего же этот человек идет впереди него по дороге, ровно препятствие какое, ведь коли бы сам Улав шел размеренно, в том же темпе, как сейчас, как обычно, он бы давным-давно нагнал прохожего, а еще меньше времени потратил бы, если б шел во всю прыть, мигом бы нагнал этого человека, но тогда пришлось бы пройти мимо него, а проходить мимо Улаву вовсе не хотелось, ведь тогда человек этот посмотрит на него, а чего доброго, еще и разговор затеет, ну а он, Улав, не ровен час, узнает его, ведь, может статься, и вправду с ним знаком или встречал его раньше, всякое может быть, а не то мужик этот, глядишь, узнает его, ведь коли сам он этого мужика не знает, тот-то вполне может его знать, натурально, может, аккурат потому сюда и явился, что разыскивал его, может, и по дороге шел, оттого что разыскивал, шел из одного места, где искал его, в другое, где тоже станет его искать, кажись, так оно и есть, думает Улав, мужик этот не иначе как ищет именно его, но почему, почему ищет, с какой стати, и почему идет так тихо, думает Улав и еще больше замедляет шаг, глядит на фьорд, на блестящую его синеву, и с какой такой стати, когда фьорд наконец-то полнится блеском, впереди, как нарочно, идет этот человек, черный, коренастый, сгорбленный, в сером капюшоне, чего он хочет, вряд ли ведь пришел с добром, да нет, быть такого не может, наверняка этому человеку ничего от него не нужно, с какой стати ему являться сюда и искать его, отчего он-то этак думает, отчего у него этакие мысли, думает Улав, ох, лишь бы прохожий этот не оборачивался и не смотрел на него, не желает он, чтобы тот его заприметил, но мужчина идет до того тихо, что и он сам поневоле идет так же; как вдруг прохожий человек останавливается, и Улав тоже останавливается, а останавливаться ему никак нельзя, он же в Бьёргвин идет, хочет поскорее добраться прямиком до Бьёргвина, сделать свое дело и воротиться домой, а стало быть, недосуг ему стоять да смотреть на прохожего впереди, лучше бы не стоять, а припустить бегом и вот так на бегу обогнать этого человека, а коли тот окликнет, не отвечать, бежать во весь дух, обогнать его и бежать дальше, дальше, невмоготу ему этак вот стоять, невмоготу этак вот идти, тихонько, нога за ногу, он этак не привык, всегда шагал энергично, если не бегом бежал, ведь иной раз и бежать случалось, хоть и не слишком часто, не-ет, так не годится, думает Улав и начинает идти привычным манером, размеренно, и все больше приближается к прохожему человеку, а когда нагнал, очутился рядом, тот глянул на него, и Улав увидал, что это старик, а Старик остановился

Неужто он, говорит Старик

и тяжело вздыхает

Впрямь он самый, говорит он

а Улав идет себе дальше, ведь Старик чем-то ему знаком, только вот где он его раньше видел – на Дюльгье либо в Бьёргвине, здесь-то, в Бармене, он его, во всяком случае, никогда не встречал, это точно, народ сюда не захаживал, по крайней мере, до нынешнего дня он никого не встречал

Да-да, он самый, говорит Старик

а Улав идет себе дальше, не оборачивается, ведь Старик вроде как признал его

Не помнишь меня, говорит Старик

Эй, ты ведь Асле, говорит он

Я хочу поговорить с тобой, говорит он

Спросить надо кой о чем, говорит он

Можно сказать, я из-за тебя и пришел сюда, говорит он

Ты ведь знаешь меня, верно? – говорит он

Асле, погоди, говорит он

Постой, Асле, говорит он

Ты же помнишь меня, говорит он

Неужто не помнишь, как мы последний раз встречались, говорит он

Помнишь ведь, говорит он

Конечно, помнишь, говорит он

Постой, поговори со мной маленько, я ведь пришел повидать тебя, говорит он

Намеренно отправился искать тебя, вас то есть, коли на то пошло, говорит он

Люди сказывали, вы где-то здесь живете, и я сумел отыскать дом, где вы проживаете, говорит он

Асле, Асле, да постой же, говорит он

а Улав изо всех сил старается сообразить, кто таков этот Старик, и почему называет его Асле, и о чем хочет с Асле потолковать; Улав спешит изо всех сил и думает, что надо ему уйти от Старика, ведь кто знает, чего ему надо, но бежать, нет, он не побежит, будет просто идти, как можно быстрее, Старик-то идет тихонько, медленно, нога за ногу, и вдобавок он сказал, что явился сюда, оттого что хотел отыскать его, то бишь их, думает Улав, а коли он этак говорит, то, стало быть, это правда, или, может, говорит этак, просто чтобы нагнать на него страху, чтобы поймать, и откуда ему известно, как его зовут, думает он, но Старик такой маленький, такой сгорбленный, в случае чего с ним в два счета можно разделаться, думает Улав

Видать, парень ужас как спешит, говорит Старик

Погоди, говорит он

почти что кричит Улаву вдогонку, а голос у него тонкий, чуть ли не визгливый, когда он кричит, ну а Улав идет себе дальше и думает, нипочем отвечать не стану, ей-богу, не стану, так он думает

Ну да, иначе не скажешь, говорит Старик

и оглядываться не стану, думает Улав, он уже изрядно опередил Старика и идет теперь в привычном темпе, как всегда, размеренно; я шагаю размеренно, думает Улав и все же оборачивается, на миг, чуть-чуть

Видать, ты и впрямь ужас как спешишь, говорит Старик

Погоди, погоди, говорит он

Не помнишь меня, говорит он

Не помнишь, говорит он

Да, поди, впрямь не помнишь, говорит он

А должен бы, говорит он

Постой, говорит он

Постой, Асле, говорит он

и все это громким голосом, неприятно визгливым и скрипучим голосом он окликает Улава, и тот останавливается, оборачивается к Старику

Не цепляйся ты, говорит Улав

Нет-нет, говорит Старик

Но разве ты не узнаешь меня, говорит он

Нет, говорит Улав

Ишь как зазнался, говорит Старик

и в тот же миг Улав ощутил, как что-то в нем дрогнуло, он стряхнул наваждение, отвернулся от Старика и подумал, зря я этак поступил, всегда этак выходит, ну зачем сказал, чтоб Старик не цеплялся, кто меня вечно за язык-то тянет говорить такие вещи, что это со мной, почему я никогда не могу сказать как надо, как положено, ну почему я такой, думает Улав и в тот же миг чувствует, что он и вправду другой, не то видит по-другому, не то слышит по-другому или как уж оно там выходит, а Старик, кто ж он таков, думает Улав и оборачивается – но где Старик-то, он ведь был здесь, говорил с ним, вот только что Улав видел его здесь или не видел? Да нет, точно видел, но куда ж он подевался, сквозь землю-то не мог провалиться, думает Улав и идет дальше, продолжает путь, ведь ему надо в Бьёргвин, по делу, а потом он вернется домой к Осте и малышу Сигвалду, а когда вернется, они наденут на пальцы колечки, и, хоть останутся невенчаны, с виду будут вроде как муж и жена, ведь у него покуда есть деньги, вырученные за скрипку, на них он и купит кольца, нарочно ведь приберег, ведь нынче, в этот чудесный день, когда фьорд блестит синевой, он купит в Бьёргвине кольца, а потом вернется домой к Осте и малышу Сигвалду и никогда больше от них не уйдет, думает Улав, а воротясь домой, он наденет Осте на палец кольцо и никогда больше ее не покинет, думает Улав, думает только об Осте, только о кольце, которое наденет ей на палец, и идет дальше, думая об Осте да о кольце, а больше ни о чем, идет по дороге; вот, наконец, и Бьёргвин, он шагает по улице, по улице, на которой прежде не бывал, и видит, что недалече впереди улица кончается дверью, в нескольких метрах впереди виднеется дверь, он подходит к ней, отворяет и входит в темный коридор, где громоздятся друг на друге какие-то бурые тюки, и слышит голоса, а в конце коридора видит свет, слышит голоса, множество голосов, которые говорят наперебой, так что стоит сущий гвалт, и он идет по коридору к свету, видит лица, тускло освещенные огоньками свечей и тонущие в дыму, видит глаза, зубы, шляпы и капюшоны, и шляпы эти и капюшоны теснятся за столами, рядышком, неожиданно раздается взрыв смеха, гулко отдается от стен; возле прилавка тоже стоят несколько человек, и один из них оборачивается, глядит прямо на него, а Улав пробирается мимо столов и становится вплотную за мужиками у прилавка, стоит и никуда двинуться не может, за спиной у него уже теснится народ, так что ему никуда не отойти; чтобы к прилавку подойти да взять кружку, надо набраться терпения, думает он, но все будет в порядке, думает он, ведь здесь совсем неплохо, светло и весело, думает Улав, и никто не обращает внимания, что он тут стоит, все заняты своим, болтают кто с кем, и весь этот гвалт кругом, ни голоса, ни лица не отличишь друг от друга, все голоса сливаются в невнятный гул, и все лица – как одно лицо, потом один оборачивается, и Улав видит серый капюшон на голове и кружку в кулаке, это же он, тот, что шел впереди нынче в Бармене, а теперь вот он здесь, Старик, подходит к Улаву и смотрит ему прямо в лицо

Вот и ты, говорит Старик

Опередил я тебя, говорит он

Дорогу-то лучше знаю, чем ты, говорит он

Выбрал путь покороче, говорит он

Так-то вот, говорит он

Ты ох как спешил, говорит он

Да только я пришел быстрее, говорит он

И, понятное дело, знал, где тебя найду, говорит он

Понятное дело, знал, что ты придешь в Трактир, говорит он

Меня не проведешь, говорит он

Старика так легко не проведешь, говорит он

Мне такие, как ты, знакомы, говорит он

Старик подносит кружку ко рту, пьет, утирает губы

Так-то вот, говорит он

а Улав, углядев перед собой чуток свободного места, пробирается туда и чувствует, как по спине бегут мурашки

Ну что ж, возьми себе кружечку, говорит Старик

а Улав думает, что отвечать не станет, ни словечка не скажет

Отчего ж не взять, говорит Старик

Коли надо, говорит он

а человек, что впереди Улава, поворачивается, прижимает кружку к груди, чуть сторонится, уступая место Улаву, и стоит с кружкой в руке, подносит ее ко рту, а Улав протискивается мимо него поближе к прилавку

Потолкуем позднее, говорит Старик

говорит за спиной Улава

Я подожду, говорит он

Возьми себе кружечку, тогда и потолкуем, говорит он

Я здесь останусь, в Трактире, говорит он

Улав глядит прямо перед собой, теперь меж ним и прилавком всего один человек, только вот народу кругом тьма-тьмущая, теснятся плечом к плечу на табуретах у прилавка, и тот, что впереди Улава, пробует втиснуться меж двух сидящих, и один из них хватает норовящего пролезть к прилавку за плечо и отпихивает назад, а тот, что лезет к прилавку, хватает за плечо его, и этак вот оба они удерживают один другого, что-то говорят друг другу, но Улав не может расслышать, что они говорят, потом они разжимают хватку, и тот, что сидит, чуток подвигается в сторону, а второй, который норовил пролезть, подходит к прилавку; теперь следующий на очереди сам Улав, так он думает, дело идет быстро, думает он, скоро и ему нацедят кружечку, и тот, что у прилавка, уже оборачивается, едва не толкнув Улава кружкой в грудь, потом отводит кружку в сторону и сам тоже сторонится, ну а Улав оказывается у прилавка, смотрит на одного из тех, что цедят пиво, делает ему знак, и тот, что цедит, берет кружку и ставит ее перед Улавом, а Улав достает деньги, протягивает ему, забирает сдачу, поднимает кружку и с кружкой в руке отворачивается от прилавка, сейчас за ним ждут своей очереди три-четыре человека, и он, посторонившись, подносит кружку ко рту

Твое здоровье, говорит кто-то

Улав поднимает глаза и видит, что с ним чокается Старик

Не больно ты речист, говорит Старик

Однако ж, как маленько выпьешь, язык, поди, развяжется, говорит он

Я могу подождать, говорит он

Ты кто же будешь, говорит кто-то другой

Улав глядит вбок и вверх: перед ним длинное лицо, почти белые волосы, хотя годами незнакомец вряд ли старше Улава

Я, говорит Улав

Да, говорит тот другой

Кто я буду, говорит Улав

Ты только что пришел, говорит другой

а Улав глядит на него

Я в Бьёргвине недавно, говорит Улав

Я тоже, говорит другой

Раньше ты бывал тут, говорит Улав

Нет, первый раз, отвечает другой

Я из Нурланна, добавляет он

Вчера приехал, а Бьёргвин… этакого большого да красивого города, поди, нигде не сыскать, говорит он

Морем приплыл, говорит Улав

Да, на екте «Элиса», с полным грузом, говорит тот

С полным грузом отличнейшей вяленой рыбы, говорит он

И хорошие деньги за нее выручил, ничего не скажешь, говорит он

Купца упрекнуть не в чем, говорит он

И теперь пробудешь несколько дней в Бьёргвине, говорит Улав

А после обратно, домой, говорит другой

сует руку в карман и достает браслет, чистого золота, с синими-синими камушками, ничего краше Улав в жизни не видывал

Ей подарю, говорит тот

и показывает браслет Улаву

Она дома ждет, нареченная моя, говорит он

Красота-то какая, говорит Улав

и думает, что этакую вещицу надобно непременно купить и для Осты, вот так он думает

Нильмой ее кличут, говорит другой

ведь только представить себе, как красиво будет выглядеть этакий браслет на руке Осты, думает Улав

Мы с Нильмой помолвлены, говорит тот

И все, что здесь заработал, я истратил на этот браслет для нее, говорит он

а Улав отчетливо, прямо как наяву, видит руку Осты с браслетом, да, ему непременно нужен такой же, он, конечно, отправился в Бьёргвин купить кольца, чтобы все думали, будто они с Остой повенчаны, но теперь… нешто кольцо сравнится с этаким браслетом, этакий браслет можно принесть домой Осте, думает Улав, меж тем как другой прячет браслет в карман и протягивает ему руку

Осгёут, говорит он

Меня Осгёутом кличут, говорит он

А я Улав, говорит Улав

Ты ведь, слышу, тоже не из Бьёргвина, говорит Осгёут

Верно, говорит Улав

Из поселка я подальше к северу, говорит он

Из какого же, говорит Осгёут

Из Вика, говорит Улав

Стало быть, ты из Вика, говорит Осгёут

Да, отвечает Улав

А где можно купить этакую вещицу, спрашивает он

Браслет, говорит Осгёут

Ну да, говорит Улав

Я свой купил в лавке на Брюггене, там чего только не было, поверить невозможно, сколько там всего, я и представить себе не мог, что на свете так много богатства, говорит Осгёут

Тоже хочешь купить браслет, говорит он

Да, хочу, говорит Улав

Вещь-то дорогая, говорит Осгёут

И очень красивая, говорит Улав

Да, красивая, говорит Осгёут

а Улав думает, что вот сейчас допьет пиво и пойдет в лавку на Брюггене, потому что Оста должна иметь такой браслет, непременно, думает он

Там были еще такие браслеты, говорит он

Был, кажись, еще один, говорит Осгёут

и Улав подносит кружку ко рту, пьет, опускает кружку и прямо перед собой видит лицо Старика, прищуренные глаза, узкий рот

Да нешто ты из Вика, говорит Старик

А вот я скажу тебе, откуда ты, говорит он

Я из Вика, говорит Улав

Коли ты, Асле, не хочешь говорить, откуда приехал, то скажу я, говорит Старик

Я не Асле, говорит Улав

Не Асле, значит, говорит Старик

Нет, говорит Улав

Я знаю и как его кличут и откуда он, он ведь мне сказал, говорит Осгёут

Знаю, что кличут его Улавом, говорит он

И он из Вика, говорит он

Вон, стало быть, как, говорит Старик

Да, он все знает, я сам ему сказал, говорит Улав

Скажи, откуда ты, говорит Старик

а Улав не отвечает

С Дюльгьи ты, говорит Старик

А я вот из Мосёя, говорит Осгёут

Из Мосёя в Нурланне, говорит он

Один может быть из Мосёя, другой из Нурланна, не могут же все быть из Бьёргвина, кто тогда будет возить сюда рыбу, отличную вяленую рыбу, говорит он

Речь-то о нем, а он с Дюльгьи, говорит

Старик

Кличут его Асле, и он с Дюльгьи, говорит он

и некоторое время они молчат

Ваше здоровье, говорит Осгёут

и поднимает кружку

Старик поднимает свою и прищурясь глядит на Улава

Твое здоровье, говорит Улав

и чокается с Осгёутом

Со мной чокнуться не желаешь, говорит Старик

Дело твое, поступай как хочешь, говорит он

и все трое подносят кружки к губам и пьют

Н-да, Дюльгья, говорит Старик

А там человека убили, между прочим, говорит он

Да что ты, говорит Улав

Я и не знал, говорит он

Кто ж это был, говорит он

Рыбак вроде бы, жил в лодочном сарае, говорит Старик

А еще, говорит он

Еще там нашли старуху, тоже мертвую, а дочь ее аккурат после этого пропала, говорит он

и глядит на Улава

А раньше, до того мужика, которого убили, в лодочном сарае жил парень по имени Асле, говорит Старик

Ты там жил, пока рыбак не явился, говорит он

и Улав видит, что Старик с удовольствием осушает свою кружку

И странное дело, говорит Старик, аккурат в то же время здесь, в Бьёргвине, тоже пропала одна старая женщина, повитуха, ее так и не нашли

Я хорошо ее знал, говорит он

и, утерев рот, поворачивается к прилавку, а Улав стоит, глядит в свою кружку и слышит, как Осгёут спрашивает, давно ли он был дома

Давно, несколько лет назад, отвечает Улав

Н-да, так оно и выходит, легче легкого, говорит Осгёут

Вроде только уехал, а воротишься, уж год миновал, говорит он

Не будь Нильмы, я бы, поди, тоже застрял в Бьёргвине, город-то большой да великолепный, говорит он

и Осгёут сызнова достает браслет из чистого золота с синими-синими камушками, держит его перед собою и Улавом, и оба глядят на него

Тебе тоже надо купить такой, говорит Осгёут

Непременно, говорит Улав

Вот-вот, коли деньги у тебя есть, говорит Осгёут

Н-да, говорит Улав

и видит, что пива в кружке изрядно поубавилось, он подносит ее к губам, осушает и видит перед собой Старика с полной кружкой в руке

Не хочешь появляться дома, говорит Старик

Дома, говорит Улав

Ну да, на Дюльгье, говорит Старик

Я не с Дюльгьи, говорит Улав

Нет у тебя там родичей, говорит Старик

Нет, говорит Улав

Ну да, говорит Старик

На Дюльгье-то, где человека убили, говорит он

и снова Старик подносит кружку ко рту, пьет

Кто его убил, говорит Улав

Ты еще спрашиваешь, говорит Старик

и с прищуром смотрит на Улава

А и впрямь, кто ж это был, говорит он

Откуда тебе знать, говорит он

Улав не отвечает

Однако ж не поймали его, убийцу-то, говорит Улав

Нет, не поймали, насколько мне известно, говорит Старик

Не сыскали его, говорит он

Печально слышать, говорит Улав

Н-да, такие вот печальные дела, говорит Старик

и оба не говорят больше ни слова, и Улав видит, что кружка почти опустела, и думает, что надо бы пить помедленнее, но как это сделать, думает он, и зачем он вообще пошел в Трактир, что он тут забыл, зачем торчит средь этакого гвалта, да еще Старик этот, того гляди, сызнова заведет свою болтовню, в общем, надо, пожалуй, допить и убраться отсюда, двинуть прямиком на Брюгген, в лавку, купить Осте браслет, с кольцами можно повременить, думает он, а сейчас, сейчас он купит браслет, думает он, только вот хватит ли ему денег, ох нет, нет, наверняка не хватит, а как ему тогда купить браслет, думает Улав и слышит, как Старик говорит: Эй, Асле, мне-то понятно, отчего ты не желаешь воротиться на Дюльгью, так он говорит

Меня зовут не Асле, говорит Улав

и слышит, как Старик говорит, что никак не может уразуметь, что его не Асле зовут

Улав я, говорит Улав.

Улав, стало быть, говорит Старик

Да, Улав мое имя, говорит Улав

Меня тоже Улавом кличут, говорит Старик

Мое это имя, а не твое, говорит он

И, с улыбкой глядя на Улава, приподнимает кружку

Мое, говорит он

Ну-ну, говорит Улав

У меня-то есть родичи на Дюльгье, говорит Старик

Ну-ну, говорит Улав

Родился я там, говорит Старик

Ну-ну, говорит Улав

В маленькой усадьбе, само собой, расположена она на отшибе, говорит он

Ну-ну, говорит Улав

И позднее я бывал там, хоть и нечасто, говорит Старик

Н-да, нечасто, говорит он

Большей частью здесь находился, в Бьёргвине, говорит он

Но последний раз, когда побывал там, услыхал я про нечестивые злодейства, кем-то совершенные, говорит он

и долгим взглядом смотрит на Улава да еще и головой покачивает, из стороны в сторону, снова и снова, а Улав думает, что самое время выбираться отсюда, ну что он забыл в этом Трактире, сейчас пойдет в лавку на Брюггене и купит Осте браслет из чистого золота с синими-синими камушками, думает Улав и слышит, как Старик говорит, он, мол, знает, что вот сейчас стоит здесь и этак вот по-будничному разговаривает с убийцей, но никому про это не расскажет, не-ет, с чего бы ему непременно желать, чтоб Асле казнили, не-ет, зачем ему это, говорит он, нет-нет, не надо этак понимать, он ничего не расскажет, ни в коем разе, коли Улав даст ему денег, две-три купюры, или, может, угостит его кружечкой, говорит он

Само собой, это был не ты, говорит он

Понятное дело, говорит он

Не я, говорит Улав

Тот убивец, его ведь Асле кличут, говорит Старик

На Дюльгье так сказывают, говорит он

Н-да, последний раз, когда я там был, так сказывали, говорит он

По крайней мере, такая идет молва, говорит он

Я все это узнал, когда последний раз был на Дюльгье, говорит он

а Улав допивает пиво

Я ведь родом с Дюльгьи, говорит Старик

Из маленькой усадьбы на Дюльгье, сплошь взгорки да маленько заболоченной землицы меж ними, говорит он

А еще море, фьорд, море да рыба, говорит он

Там, где я вырос, никто нынче не живет, говорит он

Так уж оно вышло, говорит он

Так уж оно было, говорит он

Ведь взгорки до болотина мало кого прокормят, говорит он

Нельзя было там жить, говорит он

Все и разъехались, говорит он

Как мы с тобой, говорит он

Улав озирается вокруг и не видит, куда бы поставить пустую кружку, ведь не может он оставаться здесь, и зачем его сюда занесло, в Трактир-то, в тесноту эту, и с какой стати он слушает болтовню Старика, который стоит тут и смотрит на него так странно, что́ Старику от него нужно, не-ет, незачем здесь оставаться, совершенно незачем, думает Улав

Позволь угостить тебя кружечкой, говорит Старик

Нет, спасибо, мне пора, говорит Улав

Но тогда, может, ты меня угостишь, говорит Старик

а Улав глядит на него

Маленько не ко времени, говорит Старик

Негоже просить тебя, что тут скажешь, говорит он

Мне и впрямь стыдно, ей-богу, говорит он

Да, стыдно, говорит он

Стыдно, но и жажда одолевает, не могу отрицать, говорит он

а Улав не отзывается

Не угостишь, значит, говорит Старик

И себе, поди, больше не возьмешь, денег не хватит, говорит он

Да и средь остальных немного таких, у кого их хватает, говорит он

Почитай что никого, говорит он

Однако ж все знай покупают да покупают, берут да берут, кружку за кружкой, говорит он

Пожалуй, мне пора, говорит Улав

и слышит, как Осгёут говорит: Уходишь, и Улав отвечает, что да, пора ему идти за браслетом из чистого золота с синими-синими камушками, так он говорит, а Осгёут спрашивает, знает ли он, где на Брюггене расположена лавка, что торгует этаким товаром, и Улав отвечает, нет, мол, не знает, и Осгёут говорит, что, коли Улав хочет, то он может ему показать, все равно ведь народ расходится из Трактира, эвон, мужики один за другим уходят, говорит он, и Улав, оглядевшись вокруг, видит, что посетители впрямь один за другим покидают Трактир, надо и ему идти, как всем прочим, думает он

Народу все меньше, говорит Улав

Да, верно, говорит Старик

Всем, поди, пора, говорит он

Не иначе, говорит Улав

Чудно́, говорит Осгёут

Ну, что все вдруг прочь заспешили, говорит он

Н-да, говорит Улав

Все уходят, говорит Старик

и Улав тоже идет к двери, но чья-то рука хватает его за плечо, он оборачивается и видит лицо Старика, лицо со слезящимися глазками, тусклыми и воспаленными, видит, как дрожат узкие влажные губы вокруг открытого рта

Ты Асле, говорит Старик

и плечо Улава холодеет от хватки Старика, он высвобождается, хотя рука норовит удержать его, но все же отпускает, и, шагая к двери, он слышит, как Старик говорит ему вслед: Ты Асле, ты Асле, только Улав отвечать не станет, просто выйдет на улицу; он отворяет дверь и выходит, стоит на улице перед Трактиром и думает, что теперь двинет прямиком на Брюгген, дорогу он знает, уж настолько-то в Бьёргвине освоился, ведь много раз исходил его пешком, нельзя сказать, конечно, будто он тут как дома, но все ж таки, что ни говори, жил в Бьёргвине, а не всякий, кто нынче вечером в Бьёргвине, может этак сказать, это уж точно, думает он, многие тут впервые, как Осгёут, думает он, но он, он тут жил, так что всегда сыщет дорогу к лавке на Брюггене, где продают такие распрекрасные браслеты, а кольца, ну, с кольцами можно и повременить, ведь с таким браслетом на руке Оста будет выглядеть куда как замечательно, думает Улав и быстро шагает к Вогену и Брюггену, слыша, как за спиной кто-то окликает: Погоди, погоди! Он оборачивается и видит девицу с длинными светлыми волосами, которая спешит к нему по улице

Ты ли это, говорит Девица

Погоди, говорит она

Ты искал меня, я видела, говорит она

Неужели, говорит Улав

Да, искал, говорит она

Приятно снова тебя увидеть, говорит она

Разве мы знакомы, говорит Улав

Ты что же, не помнишь меня, говорит она

А должен, говорит Улав

Нет, не помнишь, говорит она

Нет, говорит он

Ты был возле моей двери, говорит Девица

улыбается и подталкивает его в бок

Разве, говорит Улав

Да, говорит она

Что-то я не помню, говорит он

Не хочешь, поди, вспомнить, говорит она

и опять толкает его в бок, а затем подхватывает под руку

Но тогда мы не могли поговорить, говорит она

Нет, говорит он

Почему нет, говорит она

Улав продолжает путь по улице, а она крепко держит его под руку и не отстает

Ведь ты тогда был не один, говорит она

Хлопотал вокруг какой-то пигалицы, говорит она

Маленькой такой, темноволосой, говорит она

По ней издали было видно, кто такая, говорит Девица

Из тех, что в Бьёргвине кишмя кишат, говорит она

Не пойму, откуда их столько берется, говорит она

Только одна пропадет, а на ее место уже другая заявляется, говорит она

и льнет к его плечу

Но ты, видать, сумел от нее отделаться, говорит она

И вот это я хорошо понимаю, говорит она

Вполне могу понять, так оно, поди, и случилось, говорит она

Я тебя не знаю, говорит Улав

А сейчас, сейчас ты один, говорит Девица

и жмется головой к его плечу

Я тебя не знаю, говорит Улав

Так можешь узнать, коли хочешь, говорит Девица

Где ты живешь, говорит она

Нет у меня жилья, говорит он

А вот я знаю одно местечко, говорит она

Деньги-то у тебя, поди, найдутся, говорит она

и они идут дальше, она – положив голову ему на плечо

Маленько найдется, говорит он

Всего-то одна-две купюры, говорит она

и быстро тянет его за локоть, тянет за собой меж двух домов, проулок тесный, аккурат только два человека и могут пройти рядом, а она берет его за руку, идет дальше в проулок, там совсем темно, и вот она останавливается

Здесь, говорит она

становится прямо перед ним, обнимает обеими руками, жмется грудью к его груди, жмется все крепче

Можешь обнять меня, говорит она

и целует его в подбородок, прикасается языком

Мне идти надо, говорит Улав

О-ох, говорит она

и отпускает его

Дело у меня, говорит он

и шагает к выходу из проулка

Ну ладно, говорит она

Дурень ты, говорит она

Самый большой дурень в Бьёргвине, говорит она

и тоже идет к выходу из проулка

Неужто не мог сразу сказать, говорит она

Зачем было сперва в проулок-то заходить, говорит она

а они уже на улице

Самый большой дурень в Бьёргвине, вот ты кто, говорит она

а Улав думает, что надо бы спросить ее о чем-нибудь, сказать ей что-нибудь, все равно что, думает он

Ты знаешь, где находится Инстегате, говорит он

А то, говорит она

Вон там, подальше, говорит она

Ступай вон туда и иди вверх по улице, говорит она

и показывает рукой

Но вообще-то можешь и сам найти, говорит она

и Улав видит, как Девица отворачивается и идет прочь по улице, в ту сторону, откуда они только что пришли, и думает он, что Инстегате, она и впрямь вон там, он ведь жил на этой улице, он, Оста и Сигвалд жили там, думает он, в маленьком домишке на Инстегате, может, и впрямь пойти глянуть на дом, раз он очутился поблизости, приятно, поди, будет снова его увидеть, думает Улав и идет в ту сторону, а добравшись до Инстегате и шагая по ней, видит наконец маленький домишко, где жили они с Остой и где родился малыш Сигвалд, останавливается и видит себя самого: вот он стоит перед домом на Инстегате, а рядом с ним два узла со всеми их пожитками, так было последний раз, когда он был здесь, думает Улав и видит, как стоит там, а Алида выходит из дома, на руках у нее малыш Сигвалд, закутанный в шерстяное одеяльце, и Алида тоже останавливается возле дома на Инстегате и глядит на дом

Пора идти, говорит она

Здесь нам было так хорошо, говорит она

Нигде не было мне лучше, чем здесь, говорит она

Нельзя ли нам здесь остаться, говорит она

Думаю, нам пора уходить, говорит Асле

Надо попрощаться с домом, говорит Алида

Да, думаю, надо, говорит Асле

Мне так здесь нравилось, говорит Алида

Не хочется мне покидать этот дом, говорит она

Однако ж придется, говорит Улав

Нельзя нам дольше жить в этом доме, говорит он

Ты вполне уверен, говорит Алида

Да, отвечает он

Но почему, говорит она

Нельзя и все, говорит он

Дом ведь не наш, говорит он

Но, кроме нас, никто там не живет, говорит Алида

Та, что жила здесь, когда-нибудь да вернется, говорит Асле

Так ведь столько времени прошло, говорит Алида

Кто-нибудь да придет, говорит он

Вряд ли, говорит она

Но это же ее дом, говорит он

Да, но она покамест так и не вернулась, говорит Алида

Вернется, она сама или кто другой, а тогда нас тут быть не должно, говорит Асле

Вон сколько времени прошло, а никто не явился, говорит она

Да, говорит он

А коли так, нам можно остаться здесь, говорит она

Нет, говорит он

Это не наш дом, говорит он

Но, говорит она

Пора в дорогу, говорит он

Мы же столько раз это обсуждали, говорит он

Да, говорит она

Идем, говорит Асле

поднимает узлы с пожитками и идет вниз по улице, он впереди, а чуть приотстав, Алида с малышом Сигвалдом на руках

Погоди, говорит Алида

и Асле останавливается

Куда мы идем, говорит она

а он не отвечает

Куда мы идем, повторяет она

Нельзя нам больше оставаться в Бьёргвине, говорит он

Разве нам здесь было плохо, говорит Алида

Однако мы не можем здесь оставаться, говорит Асле

Почему не можем, говорит она

Я думаю, ищут нас, говорит он

Ищут, повторяет она

Наверняка ищут, говорит он

Почем ты знаешь, говорит она

Просто знаю, и все, говорит он

и повторяет, что им надо как можно скорее выбраться из Бьёргвина, а как выйдут из города, можно успокоиться, идти потихоньку, вдобавок теперь лето, погода теплая, хорошо будет прогуляться, да и кой-какие деньжата он за скрипку выручил, так что прожить можно, говорит он, а Алида говорит, что не стоило продавать скрипку, ведь так замечательно было слушать его игру, и он отвечает, что им очень нужны деньги, к тому же он не хочет такой жизни, как у отца, не хочет уезжать от нее и ребенка, оставлять их дома, он хочет быть со своей семьей, а не с другими, с чужими, ничего хорошего в этом нет, хорошо только, когда ты со своими, с теми, кто тебе близок, может, он и родился с талантом музыканта, но решил побороть этот талант, оттого и продал скрипку, он теперь больше не музыкант, стал теперь отцом, ее мужем, хоть и не по закону, но по сути, говорит он, так-то вот, а коли так, никакой скрипки не требуется, деньги куда нужнее, потому скрипка и продана, а раз продана, то и говорить о ней незачем, что сделано, то сделано, со скрипкой и всем прочим, говорит Асле и продолжает: нельзя им стоять тут и чуть ли не ссориться, хватит уже, надо идти, и Алида говорит, он, мол, правильно сделал, что продал скрипку, только ведь играл так чудесно, так чудесно, говорит она, а он не отвечает, и они идут по улице, идут и идут до самого Брюггена, а потом через Брюгген и не говорят ни слова, идут и идут, и Улав сейчас, не сходя с места, думает, что нельзя ему тут стоять, никак нельзя, надо идти в лавку на Брюггене и на те деньги, что выручены за скрипку, купить Осте тот браслет, краше которого на всем свете не сыскать, думает Улав, и шагает в сторону Брюггена, и видит себя: вот он идет по Брюггену, а следом за ним идет Алида с малышом Сигвалдом на руках, и оба они не говорят ни слова, а дома стоят все реже, и скоро от одного до другого идти далече, и день уже в разгаре, не теплый и не холодный, хорошая погода, и, хотя ноша у него тяжелая, тяжести он не чувствует, и Алида идет следом за ним с малышом Сигвалдом на руках, порой светит солнце, а порой заходит за тучку, и он толком не знает, куда им идти, и Алида, поди, тоже не знает, но провизия у них есть, и одежа есть, и еще кой-чего, что может понадобиться

Куда мы идем, говорит Алида

Кто бы знал, говорит Асле

Идем куда глаза глядят, говорит она

Идем куда ведет дорога, говорит он

Устала я маленько, говорит она

Тогда давай отдохнем, говорит он

и они останавливаются, стоят и глядят по сторонам

Вон там, на взгорке, можно отдохнуть, говорит она

Можно и там, говорит он

и они идут туда, усаживаются на взгорке, сидят и смотрят на фьорд, а фьорд гладкий, спокойный, не шелохнется, блестит синевой, и Асле говорит, что нынче фьорд блестит, а так бывает нечасто, говорит он, и они видят, как из воды выскакивает рыба, и он говорит, что это не иначе как лосось, притом большущий, а Алида говорит, что хорошо бы жить здесь, и он отвечает, что нельзя им селиться этак близко от Бьёргвина, а она спрашивает почему, и он отвечает, нельзя, мол, и все тут, вдруг кто-нибудь их найдет, а она говорит, ну и что, а он в ответ, что она, поди, помнит, как они попали в Бьёргвин, и она говорит, на лодке, а он говорит, да, верно, а потом Алида говорит, что проголодалась, и Асле говорит, что у них с собой целый вяленый бараний окорок, от него еще ни кусочка не отрезали, так что с голоду они не помрут, об этом он позаботился, говорит он, и Алида спрашивает, неужто он купил окорок, и он отвечает, что вообще-то и не собирался, но мясо хорошо провялено, сразу видать, говорит он, а вон там, подальше, вроде как ручей журчит, говорит Алида, так что и жажду будет чем утолить, когда они соленого мяса отведают, говорит она, и он достает окорок, одной рукой поднимает его вверх и крутит в воздухе, а она смеется и говорит, нельзя так делать, еда не игрушка, и Асле отвечает, что рассуждает она точь-в-точь как ее мамаша, а она досадует: Ох, да неужто, хотя я теперь сама стала матерью, оттого, поди, и сходство

Не говори так, просит он

То, что сказала, я слыхала от матери, говорит она

А я от моей матери, говорит он

она кладет сверток с малышом Сигвалдом на взгорок, садится, и Асле садится рядом, достает нож и вонзает в окорок, отрезает, а потом протягивает толстый ломоть Алиде, она принимается за мясо, жует и говорит, как вкусно, мясо провяленное, вкусное, не пересоленное, хвалит она, и он отрезает себе ломоть, смакует и тоже говорит, вкусно, ничего не скажешь, вкусно, лучше не бывает, говорит он, а Алида достает жбан с лепешками и банку со сливочным маслом, намазывает лепешки маслом, а он отрезает еще мяса, вот так они и сидят, закусывают и ничего не говорят

Пойду принесу водицы, говорит Асле

и берет котелок, прислушивается к журчанью ручья, идет на звук и видит, как вниз по склону бежит чистая свежая вода, бежит-струится с гор, а внизу ручей впадает во фьорд, и Асле наполняет котелок чистой холодной водой, возвращается к Алиде, протягивает ей котелок, и она пьет, долго пьет, потом отдает котелок ему, и он тоже пьет, долго-долго, а Алида говорит, что она так счастлива, что встретила его, а он говорит, что тоже счастлив, что встретил ее

Нас трое, говорит Алида

Ты, я и малыш Сигвалд, говорит Асле

Да, трое нас, говорит он

а Улав шагает по Брюггену, теперь он никуда сворачивать не станет, разыщет ту лавку, где продают прекраснейший на свете браслет, непременно разыщет, в случае чего можно ведь и спросить дорогу, кто-нибудь да скажет ему, где эта лавка, и вдруг прямо впереди на Брюггене видит Осгёута, тот стоит и улыбается ему

Никак не найдешь лавку, говорит Осгёут

Я так и думал, что тебе ее не найти, непростая это задача, но я тебе помогу, говорит он

Нет-нет, что ты, говорит Улав

Лавку-то найти трудно, говорит Осгёут

Однако ж я помогу тебе отыскать ее, говорит он

Она маленько подальше на Брюггене, а вдобавок в глубине проулка, говорит он

Я тебе помогу, говорит он

Спасибо, говорит Улав

Правда помогу, говорит Осгёут

и Улава захлестывает радость: уж теперь-то он купит прекраснейший на свете браслет из чистого золота с синими-синими камушками и в скором времени наденет его на руку Осты, так он думает

Деньжат у меня маловато, говорит Улав

Хозяину очень охота продать, так что, может, и цену скинет, говорит Осгёут

Для меня-то скинул, говорит он

Не было у меня таких денег, как он запросил, да он, поди, и запросил лишнего, продал-то все же за мою цену, говорит он

и они идут по Брюггену, и Улав думает, что настал самый что ни на есть торжественный миг, он, бедный парень, идет покупать замечательный подарок для своей любимой, чем плохо-то, думает он, хоть и пришел он в Бьёргвин за кольцами, однако отчего ж не купить браслет, кольца-то и в другой раз купить можно, думает он, ведь сейчас, когда ему довелось увидеть распрекраснейший браслет из чистого золота с синими-синими камушками, куда как трудно отказаться от мысли купить такой же для Осты, да, он все же купит, думает Улав и слышит, как Осгёут твердит, что браслет ах какой красивый, ах какой замечательный, все так считают, говорит он, и Улав соглашается, верно, красивый браслет, такой красивый, что вряд ли сыщешь краше, говорит он

Да, не думаю, говорит Осгёут

Чего не думаешь, говорит Улав

Что можно сыскать браслет краше, говорит Осгёут

Не сыщешь, говорит он

Что верно, то верно, говорит Улав

Ну вот, почти что пришли, говорит Осгёут

Я провожу тебя до самой лавки, говорит он

Спасибо, говорит Улав

Я ведь был тут нынче утром и аккурат вспомнил, он, Ювелир-то, норовит обмануть, говорит он

Ювелир, говорит Улав

Ну да, так его называют, Ювелир, говорит Осгёут

Красиво звучит, говорит Улав

Да, так его называют, говорит Осгёут

Да он и не из простых людей, одет богато, говорит Осгёут

Вон как, говорит Улав

И борода у него большая, черная, говорит Осгёут

и они все идут по Брюггену

Ты и представить себе не можешь, какая у него в лавке красотища, говорит Осгёут

Больше ничего не скажу, сам увидишь, как зайдешь туда, говорит он

и Улав кивает, а Осгёут сворачивает направо и идет меж двумя рядами домов, дома стоят просторно, в стенах двери, одна за другой, Осгёут шагает в нескольких метрах впереди Улава, шагает проворно, будто взволнован, и Улав идет следом, потом Осгёут останавливается у большого окна в глубине проулка, а там, в окне, сверкают-переливаются серебро да золото, и Улав чувствует, что его аж страх берет при виде этакой красоты, прямо не верится, что в одном месте может быть столько серебра и золота, что все это выложено в одном окне

Когда Ювелир в отлучке, окно закрыто большими ставнями, говорит Осгёут

Но сейчас, сейчас он, стало быть, здесь, говорит он

и Осгёут подходит к двери возле окна

Однако ж вон там еще окно, говорит Улав

Да, окон два, говорит Осгёут

а Улав подходит к второму окну, и там, прямо посередине, лежит браслет, сияет чистым золотом и синими-синими камушками, точь-в-точь как тот, что купил Осгёут

Вон он, браслет, говорит Улав

Ну да, да, говорит Осгёут

А когда был тут раньше, я его в окне не видал, говорит он

Должно, Ювелир недавно выложил, говорит он

Давай зайдем, говорит он

а Улав стоит и глаз оторвать не может от всей этой красоты, что разложена в окне

Давай зайдем, пока кто другой не пришел и не купил красивый браслет, говорит Осгёут

и он отворяет дверь, придерживает ее для Улава, тот входит, и прямо перед ним стоит Ювелир собственной персоной, кланяется, говорит: Добро пожаловать, добро пожаловать, посмотрите на мой скромный товар в скромной моей лавке, и я уверен, вам, достойным людям, что-нибудь да приглянется, так добро пожаловать, добро пожаловать и чем могу служить, говорит он

Ну да, говорит Осгёут

Да, говорит Ювелир

Я нынче утром продал тебе кое-что, говорит он

Верно, твоя правда, говорит Осгёут

Вероятно, желаешь купить еще что-нибудь, говорит Ювелир

Нет, не я, но, возможно, мой друг, говорит Осгёут

а Улав стоит, озирается по сторонам, и столько здесь серебра да золота, колец, и украшений, и подсвечников, и чаш, и тарелок, сплошь серебро да золото, куда ни глянь, просто представить себе невозможно, сколько тут всего, куда ни глянь, сплошь серебро да золото

Чего изволишь, говорит Ювелир

Надо же, сколько серебра да золота, говорит Улав

Как такое возможно, говорит он

Собственно, не так уж и много, говорит Ювелир

Но кое-что, кое-что есть, говорит он

и потирает руки

Страх как много, говорит Улав

А что ты, сударь мой, желаешь, говорит Ювелир

Я бы купил браслет, говорит Улав

Такой же, как я нынче утром купил, говорит Осгёут

Тогда тебе повезло, говорит Ювелир

и хлопает в ладоши, несколько раз хлопает в ладоши, будто зовет кого-то

Тогда тебе повезло, потому как этакие красивые браслеты в нынешние времена приобресть нелегко, говорит он

Ох нелегко, говорит он

Нынче они почитай что огромная редкость, говорит он

и рассказывает, что сумел отхватить два таких браслета, прежде всего благодаря как-никак многолетнему опыту и обширным знакомствам, прежде всего потому и сумел, говорит он, браслеты, кстати сказать, получены вчера, а уже сегодня один продан, говорит он и кивает на Осгёута, продан вот этому господину, он аккурат успел приобресть один, повезло ему, говорит Ювелир, и многие уже заходили, рассматривали второй, так что тебе невероятно повезло, ведь, хотите верьте, хотите нет, а второй браслет пока здесь, выставлен в окне на обозрение, говорит он, кланяясь, и просит господ извинить его на минуточку; он надевает белые перчатки, вынимает браслет из окна и бережно кладет на стол

Прекрасная работа, говорит Ювелир

Прекрасная работа, искусство, говорит он

и бережно поглаживает пальцем браслет

И ты хочешь его купить, говорит он

и угодливо смотрит на Улава

Н-да, очень хорошо понимаю, говорит Ювелир

Хочу, коли денег хватит, говорит Улав

Н-да, в конце концов речь всегда об этом, говорит Ювелир

и в голосе его вроде как сквозят печаль и забота, а Улав достает из кармана три купюры, протягивает Ювелиру, тот берет их и рассматривает каждую по отдельности

Маловато, говорит он

Маловато, говорит Улав

Н-да, маловато, повторяет Ювелир

Надо бы еще две либо три, и это самое меньшее, все равно будет слишком дешево, говорит он

– и Улав чувствует, как на него накатывает огромное отчаяние, ведь как ему сейчас добыть хоть еще одну купюру, может, позднее, но не сейчас, а браслет, самый прекрасный на свете браслет, нужно купить сейчас, а не позднее, ведь Ювелир говорит, что желающих купить его полным-полно

Больше у него денег нету, говорит Осгёут

Это все, что у него есть, говорит Ювелир

будто в испуге

Но ты-то, поди, можешь его выручить, говорит он

Все, что у меня было, я отдал тебе утром, говорит Осгёут

а Ювелир качает головой, и на лице у него написано отчаяние

Нет так нет, говорит он

Ну, тогда мы, пожалуй, пойдем, говорит Осгёут

и смотрит на Улава

Да, говорит Улав

Осгёут идет к двери, а Улав протягивает руку к Ювелиру

Ну да, ну да, говорит Ювелир

и проворно прячет все три купюры в карман, и голос у него слегка сердитый, когда он говорит:

Ладно, порядок

он берет со стола браслет, протягивает Улаву, и Улав стоит с прекраснейшим браслетом в руке, из чистого золота с синими-синими камушками, и глазам своим не верит, не верит, что стоит тут и держит в руке такой красивый браслет, и, как наяву, видит этот браслет на руке Осты, неужто такое возможно, думает он, неужто такое могло случиться, думает он

Пошли, говорит Осгёут

С ума сойти, зря я так делаю, стыд ведь продавать такой красивый браслет, считай, за бесценок, говорит Ювелир

Я же в убытке, говорит он

и голос у него громкий и жалобный, а Осгёут стоит, держит дверь открытой

Не могу я этак поступить, говорит Ювелир

Не могу продавать себе в убыток, говорит он

а Осгёут все держит дверь открытой

Пошли, Улав, говорит он

и Улав выходит за дверь, Осгёут затворяет за ним, и Улав стоит снаружи, в проулке, глядит на браслет, который сжимает в кулаке, неужто правда, неужто ему достался такой красивый браслет, думает Улав и слышит, как Осгёут говорит, что надо уходить отсюда, пока Ювелир не передумал, и идет прочь по проулку, Улав шагает следом и все глядит не наглядится на браслет, ну надо же, думает он, неужто правда, думает он, а Осгёут говорит, что браслет надо спрятать в карман, чтоб никто не видел и не вздумал украсть, говорит он, и Улав прячет руку с браслетом в карман и идет за Осгёутом по проулку, а когда они опять выходят на Брюгген, Осгёут говорит, что, по правде-то, у него есть еще маленько деньжат, монетка-другая, и всё, и Улав говорит, что у него тоже маленько найдется, а Осгёут говорит, он, мол, имеет в виду, что не грех бы выпить по кружечке-другой, обмыть покупки, ведь у каждого теперь по браслету, по распрекрасному браслету, для любимых, да, это надо отметить, говорит Осгёут

Само собой, говорит Улав

Давай-ка еще разок заглянем в Трактир, говорит Осгёут

Что ж, можно, отвечает Улав

Так и сделаем, говорит Осгёут

и они размеренным шагом идут в сторону Трактира, а там, впереди, не та ли сызнова Девица, ну да, она самая, с длинными светлыми волосами, идет под ручку с кем-то, да-да, в точности как давеча шла под ручку с ним, теперь идет под ручку с другим, ну и хорошо, думает он, хорошо, что она идет под ручку не с ним, думает Улав и крепче сжимает в кармане браслет

Тяпнем по кружечке, говорит Осгёут

Ага, говорит Улав

У нас и впрямь есть чему порадоваться, говорит Осгёут

Если б они знали, говорит Улав

Вот радость будет, как домой вернемся, говорит Осгёут

Я прямо вижу, как красиво будет выглядеть браслет на руке у Осты, говорит Улав

А я так вижу его на руке у Нильмы, говорит Осгёут

и оба шагают ровным шагом, и Улав видит, что Девица под ручку с другим сворачивает в проулок между домами, тот самый, куда тащила и его, думает он

По одной кружечке мы вполне заслужили, говорит Осгёут

В охотку будет, говорит он

Да, говорит Улав

и видит, как Осгёут останавливается у двери Трактира, у большой коричневой двери, и вот уж Осгёут заходит внутрь, и Улав берется за ручку двери и тоже заходит, и оба стоят в длинном коридоре, где один на другом громоздятся большие бурые тюки, и Осгёут шагает по коридору, а Улав за ним, все время сжимая в кармане браслет, они входят в зал, а там все как раньше, разве что народу не видать, хотя нет, за одним из столов сидит Старик, ну конечно, где ж ему быть, как не здесь, думает Улав, а Старик глядит на него

Ба, ты опять здесь, говорит Старик

Я знал, что ты придешь, и ждал тебя, говорит он

Знал, ты вернешься, чтоб угостить меня кружечкой, говорит он

Не мог ты не угостить, Асле, говорит

Старик

и встает, идет к Улаву

Я ни минуты не сомневался, что ты вернешься, говорит он

И был прав, говорит он

и Улав видит, что Осгёут уже стоит возле прилавка и в каждой руке держит по кружке, и идет к Осгёуту, который протягивает одну кружку ему

Я угощаю, говорит он

и поднимает свою кружку

Твое здоровье, говорит он

и Улав тоже поднимает свою кружку

Твое здоровье, говорит он

и они чокаются, а Старик подходит, становится перед ними

А я, меня разве не угостите, неужели только сами пить будете, говорит он

Будь молодцом, Асле, говорит он

Делай, как я говорю, говорит он

Угости старого человека кружечкой пива, говорит он

и, слегка наклонив голову набок, искоса, с прищуром глядит на Улава

Ты ведь помнишь, что я тебе сказал, а? – говорит он

Знаешь, что́ я знаю, верно, Асле, говорит он

Хватит попрошайничать, говорит Осгёут

Я не попрошайничаю, в жизни не попрошайничал, я лишь прошу то, о чем вправе попросить, говорит Старик

Я, пожалуй, пойду, говорит Улав

А как же пиво, ты ж его не допил, едва пригубил, говорит Осгёут

Ну, выпей сам, справишься, поди, с двумя кружками, говорит Улав

Оно конечно, справлюсь, говорит Осгёут

Только ты сперва хлебни хорошенько, говорит он

и Улав поднимает кружку и отпивает, сколько может, а потом отдает кружку Осгёуту и говорит, что ему пора идти, знамо дело, недосуг тут рассиживаться, и с этими словами Улав идет к двери

Но погоди, погоди, говорит Старик

Ты же обещал мне кружечку, говорит он

Берегись, смотри в оба, да, смотри в оба, говорит он

Я тебя предупредил, говорит он

а Улав отворяет дверь, шагает по длинному темному коридору, выходит наружу и, стоя возле Трактира, думает, куда ему теперь деваться, дело-то к вечеру, надо бы найти ночлег, под крышей, пожалуй, заночевать не удастся, ну и ладно, холода не бог весть какие, но куда-нибудь приткнуться надо, думает он, смотрит вокруг и в окне прямо над собой видит старую женщину, она выглядывает наружу, у нее седые волосы, густые и длинные, и отчасти ее заслоняет штора, однако ж она просто стоит и смотрит, думает Улав, вроде не насмехается и смотрит на него, думает он, но с какой стати ей смотреть на него и отчего он этак думает, что́ заставляет его думать, будто она смотрит на него, что ж, поди, этому есть причина, думает Улав, сжимая в кармане браслет, поднимает взгляд, женщина по-прежнему там, полускрытая шторой, смотрит на него, впрямь смотрит, думает он, но почему эта женщина стоит там и смотрит на него, что бы это значило, думает он и опять глядит на окно, женщина все еще там, полускрытая шторой, а потом ее уже не видно, кстати, ему и стоять здесь не стоит, свечерело, надо найти ночлег, думает он, где-нибудь надо устроиться, но куда, куда идти, думает он и видит, что на улице через дорогу стоит старуха с седыми волосами, длинными и густыми

Слышь, говорит Старуха

Тебе, видать, нужно пристанище, говорит она

Разве не так, говорит она

а Улав не знает, что ответить

Ну, отвечай, говорит она

Я ведь по тебе вижу, говорит она

Так как же, говорит она

и Улав отвечает, что в общем не может этого отрицать, и она говорит, что, коли надобно ему пристанище, он может побыть у нее, уж как-нибудь все уладится, говорит она, а он думает, что, пожалуй, не грех и согласиться, а потому идет к Старухе, она поворачивается, входит в дом, возле которого стоит, поднимается по лестнице, и Улав идет следом, слышит, как она тяжело переводит дух, поднимаясь по лестнице, а в промежутках говорит, что ночлег она ему предоставит и возьмет недорого, да-да, говорит она, останавливаясь наверху лестницы и переводя дух, на ночь она его устроит, говорит она, и он останавливается на ступеньках, а она отворяет дверь и впускает его внутрь, он входит и видит, что теперь у окна стоит Девица с длинными светлыми волосами, глядит наружу, Старуха подходит к ней, становится рядом, точь-в-точь как стояла давеча, а Улав смотрит на них и слышит, как Старуха говорит, что наконец-то он выбрался из Трактира и вопрос в том, хватит ли ему ума воротиться домой или он пойдет дальше, только вот пить ему, пожалуй, больше не на что, деньги-то откуда взять, говорит она, а Девица говорит, что здесь, дома, ни монетки нету, на какие шиши им теперь жить, где добыть пропитание, говорит Девица и поворачивается к Улаву, и он видит, что Девица та самая, которую он нынче уже встречал, та, что брала его под руку и водила в проулок, она самая, ясное дело, кто же еще, думает он, а Девица глядит на него и вроде как смеется и кивает ему

У тебя, поди, тоже денег нету, говорит Девица

Не-а, говорит Улав

а Старуха оборачивается, глядит на него

Коли тебе нечем платить, ты, ясное дело, ночлега в моем доме не получишь, говорит она

Я думала, тебе это известно, говорит она

Но маленько деньжат у тебя, поди, осталось, говорит она

Маленько деньжат, говорит она

Думаю, ты все-таки не совсем уж на мели, говорит она

Вряд ли твои дела совсем уж плохи, говорит она

Или как, говорит она

стоит и смотрит на него

И кто ж ты таков, говорит она

Я, говорит Улав

Он мне знаком, говорит Девица

Просто чтоб ты знала, говорит она

Вот оно, значит, как, говорит Старуха

Но денег у тебя нет, говорит она

Кто сказал, что нет, говорит Улав

Есть у тебя денежки, говорит Девица

и, подойдя к нему, обнимает обеими руками, Старуха качает головой, а Девица жмется к нему, целует в щеку

У тебя одно на уме, говорит Старуха

а Девица добирается до его губ, целует

О-хо-хо, другого, поди, и ждать нечего, говорит Старуха

а Девица словно обвивается вокруг Улава, так и жмется к его груди

Красивая бедная девушка в расцвете юности, говорит Старуха

а Девица обеими руками обхватывает его поясницу

Ну и ладно, говорит Старуха

а Девица все жмется к нему

Глаза бы мои не глядели, говорит Старуха

и Улав стоит, совершенно оцепенев

Никогда от тебя такого не ожидала, говорит Старуха

а Улав думает, что это вот… что же это, нельзя ему здесь находиться, думает он

Ты же моя родная дочь, говорит Старуха

а Девица висит у него на шее

Эвон до чего дошла, говорит Старуха

Девица, нет, этак негоже, думает он

Я думала, выдам тебя замуж, как положено, но теперь, раз ты такая, об этом даже и речи нет, говорит Старуха

и Улав берет Девицу за руки и высвобождается, только она сызнова обнимает его, жмется ближе, потом хлопает по спине, и он отходит от нее

Эх ты, мужик называется, говорит Девица

Ох нет, этак и до беды недалеко, говорит Старуха

Вовсе ты негодящий, говорит Девица

Во всем Бьёргвине хуже не сыщешь, говорит она

Никого нет хуже тебя, говорит она

Все никуда не годится, говорит Старуха

и садится на табуретку, подпирает голову руками, а Девица, как он видит, стоит, сжав кулаки, и Старуха говорит, все никуда не годится, никуда не годится, а Девица говорит, неужто ей больше нечего сказать, только и талдычит, что все никуда не годится, никуда не годится, вечно этак твердит, говорит она, грозит Старухе кулаком и говорит, что та вечно на нее жалуется, вечно, будто сама в молодости была лучше, ха, да наверняка ничем не лучше, говорит она

Разве ты была намного лучше, говорит она

Что ты об этом знаешь, говорит Старуха

и злобно смотрит на Девицу

Что знаю, то и знаю, имею свое понятие, говорит Девица

Нешто я не права, говорит она

Отец-то мой не он, не тот, кто здесь живет, вот что я знаю, говорит она

Да разве я говорила, что он тебе отец, говорит Старуха

То-то и оно, что говорила, говорит Девица

Ну, может быть, говорит Старуха

Может, и он, говорит она

Но необязательно, говорит Девица

Да, пожалуй что необязательно, говорит Старуха

Выходит, кто мой отец, ты знать не знаешь, говорит Девица

Я говорила, кто, как мне думается, твой отец, говорит Старуха

И ты на меня бранишься, говорит Девица

а Улав все стоит и слышит, как Старуха говорит, что не бранится она, никогда на нее не бранилась, ну разве только, может, просила иной раз пособить, говорит она, выручить, раскошелиться малость, коли матери нечего есть, та ведь о ней заботилась, все эти годы заботилась, с тех пор как она родилась, а было ох как непросто, много она ей стоила за все годы, а в благодарность одна только брань, какую она даже повторить не в силах, нет, не в силах, говорит Старуха, закрывает лицо руками и всхлипывает громко да печально, а Девица говорит, что раз она была ничуть не лучше, так нечего и жаловаться, дурость это – жаловаться на родную дочь, коли сама была не лучше, говорит она, а Старуха в ответ едва не кричит, что ей, понятно, хочется для дочери лучшей жизни, чем была у ней самой, и она старалась все сделать, а в благодарность только и слышит ругань, и от кого, от родной дочери, да нешто этак можно, говорит она, а Девица говорит, ну чем еще она может заняться, а Старуха в ответ, что не верит ей, что можно много чем заняться, она на своем веку видала, говорит она, а Девица говорит, вот и скажи, ну, скажи, чем мне заняться, и Старуха говорит, что занятий много, она может шить, торговать в лавке, продавать товары на Торге, может, как ее сестра, та, что вдруг удивительным образом пропала, стать повитухой, может чем угодно заняться, говорит она, а Девица отвечает, что именно так, именно так она и поступает, а Старуха говорит, что идти на поводу у собственной похоти вовсе не то занятие, какое она имеет в виду, впрочем, она может, конечно, идти на поводу у похоти, но не так, надо использовать похоть, чтобы обеспечить себе достойную жизнь и достойный доход, замуж надо выйти и стать порядочным человеком, обзавестись мужем и детьми, остепениться, нельзя растрачивать себя с разными мужиками за гроши или вовсе даром, да-да, она сама так делала и как же мало досталось ей взамен, в сущности, ничего, ничегошеньки взамен, один только стыд, ведь, может, оно на свой лад и хорошо, пока продолжается, но продолжается-то не вечно, ведь годы идут, сперва делаешь, что тебе хочется, а потом конец, да-да, конец, никто уж тебя ничем не угощает, вот так, песенка спета, говорит она, а Девица отвечает, что так оно, конечно, и есть, а значит, не стоит, поди, упускать свое, пока можешь и имеешь шансы, говорит она, а Старуха говорит, что ни от кого доселе этакого вздора не слыхивала, она-то сама долгую жизнь прожила и знает, о чем говорит, и нечего тут кочевряжиться, надо слушать того, кто прожил долгую жизнь, у кого опыт за плечами, – вот кого надо слушать, вот чьим советам должно следовать, говорит она, а Девица отвечает, что сил у нее больше нет слушать материну болтовню, она становится перед Улавом, расстегивает платье и обнажает грудь, а Старуха встает, подходит, хватает ее за рукав

Нет, это уж чересчур, говорит Старуха

Гляньте на нее, говорит она

Этак себя предлагать, говорит она

Ах ты, говорит она

хватает Девицу за волосы и тащит к себе

Ай, перестань, говорит Девица

Это ты перестань, говорит Старуха

Шлюха ты, шлюха, говорит Девица

Шлюха, говоришь, отзывается Старуха

Шлюха, шлюха, твердит Девица

и цап Старуху за руку, кусает, и Старуха отпускает ее

Ах чертовка, чертовка, говорит Старуха

прямо-таки визжит

Такова твоя благодарность, чертова ты кукла, говорит она

Вон, вон, вон из моего дома, говорит

Вон отсюда, шлюха, вон, говорит

а Девица застегивает платье

Собирай манатки и катись отсюда, говорит Старуха

Давай-давай, говорит она

Живо, сию минуту, говорит

За вещами я после зайду, говорит Девица

Изволь, говорит Старуха

и Улав видит, как Девица идет по коридору, отворяет дверь и выходит, а на пороге стоит Старик, стоит себе и глядит на Улава, а потом говорит: он-то что здесь делает, что забыл у него дома, он тут вроде как незваный гость, говорит он, а коли угостил бы его в Трактире кружечкой, могло бы по-другому обернуться, но разве угостил, нет, не угостил, хоть он и намекал, сам выпил и был таков, а теперь, теперь вот стоит в его доме, в его пристанище, а что ему тут делать, говорит он и добавляет, что сей же час пойдет и приведет Правосудие, пусть оно им займется, Правосудию-то есть о чем потолковать с Асле, ох есть, говорит он, а Старуха спрашивает у Старика, о чем, мол, он рассуждает, что такого натворил Асле, спрашивает она, а Улав идет к двери, но Старик, раскинув руки, вцепляется в косяки, стоит так и не дает пройти

Ступай приведи Правосудие, говорит

Старик

Я, говорит Старуха

Да, ты, говорит он

Так мне ж не пройти мимо тебя, говорит она

Ой-ой, говорит он

Зачем идти за Правосудием, говорит она

Не спрашивай, говорит он

Просто иди, и все, говорит он

Ладно, коли ты этак велишь, говорит она

идет к Улаву и мимоходом задевает его плечо седыми волосами, длинными и густыми, а Старик поднимает одну руку и выпускает ее за дверь, а сам глядит на Улава

Вот так оно и бывает с такими, как ты, Асле, говорит он

Старик проходит в комнату, закрывает за собой дверь

Небось за дочерью моей раскатился, говорит Старик

За дочерью моей раскатился, да не вышло, висеть тебе вместо этого на Мысу, с петлей на шее, говорит он

Вот так-то, так-то выходит с такими, как ты, Асле, говорит он

Убивец ты, говорит он

Ты убивал, я знаю, говорит он

А убивцу должно быть убиту, говорит он

Это Правосудие, закон Господень, говорит он

вынимает ключ, запирает дверь и оборачивается

Так-то вот, говорит он

и делает шаг-другой к Улаву

Стало быть, Улавом тебя кличут, говорит он

и хватает его за плечо

Да, Улавом, говорит он

Улав, стало быть, говорит Старик

Не по-другому, а только этак, говорит он

Улав, говорит он

Да, отвечает Улав

И с каких же пор ты себя так называешь, говорит Старик

Так меня крестили, говорит Улав

Ну да, ну да, говорит Старик

Что ж, думаю, ты пойдешь со мной, говорит он

Добровольно пойдешь или надобно принуждение, говорит он

Зачем мне идти с тобой, говорит Улав

Скоро узнаешь, отвечает Старик

Я хочу знать, прежде чем пойду с тобой, говорит Улав

Тут я командую, говорит Старик

и отпускает его плечо

Н-да, говорит Старик

Лучше всего, пожалуй, дождаться Правосудия, дождаться, пока она не приведет Правосудие, говорит он

Ты молод и силен, а я стар, говорит он

Можешь ведь сбежать от меня, да, можешь, говорит он

Но с минуты на минуту явится Правосудие, говорит он

и смотрит на Улава

Знаешь ли ты, что тебя ждет, говорит он

Нет, пожалуй что не знаешь, говорит он

Не знаешь, не ведаешь, говорит он

Хотя, пожалуй, оно и к лучшему, говорит он

Я так разумею, говорит он

Тут дверь дергают, и Старуха кричит: Отворяй! Старик идет к двери, отпирает, и Улав видит, что за спиной у Старухи стоит парень в его годах, одетый в черное, а за ним еще один, такого же возраста, тоже в черном

Вот он, говорит Старик

и эти двое подходят к Улаву, заламывают ему руки и связывают их, потом хватают его за плечи, с обеих сторон, и волокут к двери, и он слышит, как Старик говорит, вот так, мол, ему и надо, так он и кончит, этот Асле с Дюльгьи, говорит он, иного, пожалуй, и ожидать было нечего, ибо убийце должно быть убиту, так в Писании сказано, говорит он, а Улав, оглянувшись, видит, что Старик стоит в дверях, их взгляды встречаются, и Старик говорит, что этак вот происходит с человеком, который не угощает его кружечкой, с человеком, который, имея деньжата, не желает поделиться, говорит он, и заслуживает кой-чего другого – воздаяния, Асле, поди, слыхал про это, хотя нет, никогда небось не слыхал, однако ж воздаяние, как его называют, существует, говорит он с усмешкой, а Улав отворачивается, и двое в черном ведут его вниз по лестнице и на улицу, быстро шагают по улице, по бокам от него, и крепко держат за плечи, ни один не говорит ни слова, и Улав думает, что, пожалуй, лучше всего помалкивать; впереди он видит Девицу, а она, заметив его, говорит: Ба, неужели ты, идешь здесь этак свободно и достойно, говорит она, ах, до чего ж приятно видеть тебя снова; она поднимает руку, протягивает к нему, а на руке-то красивый браслет, распрекрасный браслет из чистого золота с синими-синими камушками, она стоит, подняв руку, и машет Улаву, и улыбается ему, ох нет, думает он, украла она браслет, не иначе как потихоньку сунула руку ему в карман, думает он, и то, что должно бы украсить руку Осты, теперь сверкает-переливается на руке Девицы, а она подходит к ним, идет рядом и все время выставляет напоказ руку с браслетом, длинные светлые ее волосы поднимаются и опускаются, поднимаются и опускаются при каждом шаге, а она говорит, что, впору сказать, прямо-таки мечтала снова его увидеть, правда, теперь проку от него уже не больно-то много, говорит она и все время подсовывает ему руку с браслетом, теперь проку от него не больно много, говорит она, но когда его отпустят на волю, пусть приходит, пусть приходит к ней, говорит она, подносит руку с браслетом прямо к его глазам и говорит: Глянь-ка, глянь, ну разве не красота, подумать только, ты никак собирался подарить мне этакий красивый браслет, говорит она, большое спасибо, большое спасибо тебе, говорит она, век буду тебя благодарить, говорит она и добавляет, что, когда его в конце концов отпустят, он кое-что получит взамен, она обещает, в общем, спасибо, спасибо за браслет, говорит она, а он закрывает глаза, позволяет парням вести его, куда им надо, они шагают по улице, а Девица кричит вдогонку: Спасибо, спасибо за браслет, еще раз спасибо, кричит она, а он не хочет открывать глаза, просто идет вперед, и где же теперь Оста, где малыш Сигвалд, где Оста и малыш Сигвалд, думает Улав и идет ровной, размеренной походкой, с закрытыми глазами, и видится ему Оста, с малышом Сигвалдом на руках она стоит возле дома в Бармене, вот ты где, Оста, милая, любимая, думает он и слышит собственный голос, он говорит, что отныне им, пожалуй, лучше звать его Улавом, а не Асле, говорит он, и Алида спрашивает почему, а он отвечает, что просто сдается ему, этак-то будет лучше, надежнее, если кто вдруг по той или иной причине надумает их искать, говорит он, а она спрашивает, с какой стати кто-то станет их искать, и он говорит, что не знает, но все равно решил, что им лучше всего сменить имена, и она говорит, что, коли он так думает, то, видно, так и надо

Я теперь Улав, а не Асле, говорит он

А я Оста, а не Алида, говорит она

и он говорит, что сейчас Улав зайдет в дом, а она говорит, что Оста зайдет вместе с ним, он отворяет дверь, и они заходят

Но малыш-то Сигвалд может, поди, остаться Сигвалдом, как раньше, говорит она

Ну конечно, Оста, говорит он

Улав, Улав, говорит она

и улыбается

Оста, Оста, говорит он

и тоже улыбается

А фамилия наша будет Вик, говорит он

Оста и Улав Вик, говорит он

Улав, и Оста, и малыш Сигвалд, говорит она

Вот так и будет, говорит он

Но долго ли мы сможем жить здесь, как по-твоему, говорит она

Наверняка долго, говорит он

Но ведь дом этот, верно, кому-то принадлежит, говорит она

Да, пожалуй, но, может, они померли, говорит он

Ты так думаешь, говорит она

Когда мы пришли, здесь было пусто, и дом пустовал долго, говорит он

Да, но все-таки, говорит она

Хорошее место, чтобы жить, говорит она

Нам здесь хорошо, говорит он

Да, говорит она

И окорока пока что много осталось, говорит он

Да, говорит она

Повезло мне, что я его нашел, говорит он

Нашел так нашел, говорит она

Богатая попалась усадьба, говорит он

Но у соседей-то воровать негоже, говорит она

Припечет, так и украдешь, говорит он

Может, так оно и есть, говорит она

А рыбу я добуду, говорит он

Но лодка эта, тебе не кажется… говорит она

и умолкает

Лодка зачалена в надежном месте, говорит он

Мы наверняка справимся, ты и я, говорит она

Ты и я, мы справимся, говорит он

Ты, и я, и малыш Сигвалд, говорит она

Оста и Улав Вик, говорит он

И Сигвалд Вик, говорит она