Тристан и Изольда

Безумие Тристана

И дальше в нашей повести говорится, что отправился однажды Тристан со своим племянником прогуляться на берег моря. И, вспомнив о королеве Изольде, своей возлюбленной, воскликнул:

– Милый друг мой, как бы мне повидаться с вами, оставаясь неузнанным?

– Сир, не терзайтесь понапрасну, – говорит ему племянник. – Вы сумеете с ней повидаться. Вспомните, что голова у вас обрита, а на лице шрам[41]: вы больше похожи на сумасшедшего, чем на рыцаря.

– Правду ли ты говоришь? – спрашивает Тристан.

– Истинную правду, сир, – отвечает отрок.

Тут Тристан и его племянник вернулись в Карэ.

Наутро Тристан приказал кое-как и на скорую руку скроить себе плащ без швов и застежек. Взял с собой пригоршню медяков, да и был таков. По дороге встретился ему мужик с длинным посохом. Тристан отнял у него посох, повесил себе на шею и пошел босиком вдоль берега: ни дать ни взять – сумасшедший!

Добрался он до гавани и увидел там корабль, что принадлежал одному купцу из Тентажеля; тот как раз собирался отплыть на родину. Тристан вытащил свои медяки и принялся разбрасывать их во все стороны, как настоящий безумец. И, увидев его, сжалились над ним моряки и взяли на борт, а он отдал им оставшиеся гроши.

Плыли они до тех пор, пока не добрались до Тентажеля. И король Марк вышел к причалу, чтобы поразвлечься и позабавиться. А Тристан стащил голову сыра из бочки и спрыгнул на берег со своим посохом на шее. Увидев Тристана, король окликнул его, и тот бросился на короля, словно в припадке безумия, И королю вместе со своей свитой пришлось бежать прямо в замок. И там заперся он от него, так что Тристан остался за воротами.

Тут король вместе с королевой Изольдой выглянул в окно. А Тристан, мучимый любовным томлением, вытащил свой сыр и принялся его жевать.

И король подозвал безумца и спрашивает:

– Эй, дурак, что ты думаешь о королеве Изольде?

– Думаю, – отвечает Тристан, – что, если бы удалось мне переспать с ней хоть единую ночь, вернулся бы ко мне рассудок, который я из-за нее потерял.

– Дурак, а откуда ты родом?

– Из Англии, – отвечает тот.

– А кто твой отец?

– Сивый Мерин.

– А мать?

– Невинная овечка. И отец мой послал меня сюда наставить тебе рога.

Тут покраснела королева и закрыла лицо руками, ибо эти слова напомнили ей о Тристане.

– Дурак, – спрашивает король, – а откуда у тебя эта рана?

– Я получил ее, – отвечает безумец, – при взятии твоего замка.

– А случалось ли тебе бывать на турнирах? – молвит король.

– Да, – отвечает безумец, – многие сотни рыцарей уложил я на турнирах в Бретани и Корнуэльсе.

Тут засмеялись король с королевой и говорят, что он, видно, и уродился дураком. И король велел позвать его и приютил у себя в замке и весьма полюбил за его прибаутки.

Однажды, отстояв службу в церкви, король Марк сел играть шахматы с королевой Изольдой. Тристан вперил в нее взор, сгорая от любви; она же его не узнавала. И вот занесла она руку, чтобы влепить ему затрещину, прикрикнув:

– Дурак, отчего ты так уставился на меня?

– Оттого, госпожа моя, – отвечает Тристан, – что я и впрямь дурак. И знайте что, вот уже больше недели я валяю ради вас дурака, но если бы разделить нам с вами мою дурь пополам, вы одурели бы не меньше моего. И заклинаю вас именем господним и любовью к Тристану, что у вас в сердце, не бить меня; напиток, что испили вы с ним вдвоем на корабле, не так горек вашему сердцу, как сердцу безумного Тристана!

Он сказал все это так тихо, что никто его не услышал, кроме королевы Изольды.

А она, услышав эти слова, разгневалась, бросила игру и ушла к себе в опочивальню. И позвала Камиллу, свою служанку, и та спросила у нее о причине ее гнева.

– Свыше меры разозлил меня этот дурак, – отвечает Изольда. – Он попрекнул меня Тристаном, и не будет у меня на сердце покоя до тех пор, пока не проведаю я, откуда он о нем узнал. Король должен вскоре отправиться на охоту; когда он уедет и весь замок опустеет, поищи этого дурака и приведи ко мне, ибо хочу я проведать, кто ему это сказал и откуда пошел такой слух.

– Охотно, госпожа моя, – молвит Камилла.

Когда король уехал в лес на охоту, Камилла отыскала безумца и привела его в королевскую спальню. И королева подзывает его и говорит:

– Подойдите ко мне, дружок. Я ударила вас в шутку и прошу за то прощения.

Тут берет она его за руку и усаживает подле себя:

– Поведайте мне, дружок, от кого вы узнали, что Тристан меня любит?

– Госпожа моя, – отвечает он, – вы сами мне о том сказали.

– Когда же? – вопрошает она.

– Меньше года тому назад, госпожа моя, – отвечает он.

– Так кто же ты такой?

– Я Тристан, госпожа моя.

– Тристан?

– Да, госпожа моя.

– Клянусь честью, – молвит Изольда, – вы меня обманываете. Вы на него не похожи. Убирайтесь отсюда прочь; только дура станет связываться с таким дураком! Ибо вы солгали мне: вы не Тристан!

Увидев, что королева хочет выдворить его с таким позором, Тристан надел себе на палец то самое кольцо, которое она подарила ему, когда он должен был вручить ее королю Марку. И, показав ей это кольцо, молвил:

– Оно и хорошо, госпожа моя, что вы меня не признали: теперь я понимаю, что вы любите другого. И не могли вы сказать мне о том яснее, чем выставив меня за дверь. Так не печальтесь и вы, если узнаете, что я, вернувшись в свою землю, полюбил другую. Помню я время, когда любили вы меня всем сердцем, но женское сердце – увы! – непостоянно. Женщина любит не того, кто умеет быть верным и преданным в любви, а того, кто сумеет причинить ей больше стыда. По праву называют меня дураком, ибо вырядился я в дурацкий наряд, оставил свою страну и свою землю, терпел брань и побои от низкой черни, питался объедками, валялся на голой земле, как собака, – и все это из любви к той, которая не то, чтобы признать, а и взглянуть на меня не захотела!

Но когда увидела королева Изольда это кольцо и услышала эти речи, она признала Тристана. И обняла его, и стократно расцеловала, и он ее тоже.

И поведал ей Тристан, откуда у него эта рана, из-за которой не смогли его узнать ни она, ни другие, и рассказал ей о своих приключениях. А Изольда дала ему платье и белье, ибо ни от кого, кроме нее, не желал он его получать.

Тут королева говорит привратнику, чтобы он, ради божьего милосердия, постлал безумцу постель в сенях или другом месте.

И тот бросил в закоулок под лестницей охапку соломы и прикрыл ее двумя простынями, которые дала Тристану королева.

Там проводил Тристан дни и ночи. А когда король Марк отправлялся на охоту, он спал с королевой, но никто об этом не ведал, кроме Камиллы. Так пробыл Тристан в Тентажеле два месяца, и никто его не узнал.

Однажды вышел король Марк прогуляться перед замком. И прибыл к нему гонец от короля Артура и передал, что тот просит его приехать к нему в Карлеон[42], ибо у него есть к нему дело. Услышав повеление короля Артура, своего сеньора, король Марк ответил, что приедет непременно. И вот собрался он и отправился в путь. И как только он уехал, Тристан поднялся и пошел к королеве.

Услышав, как он встал, привратник потихоньку заглянул в закоулок под лестницей и увидел, что его там нет. Тогда пошел он вслед за Тристаном, который направлялся в спальню королевы Изольды. Вот вошел он туда, и Камилла, которая его поджидала, заперла за ним дверь, ибо он пришел, чтобы возлечь с королевой.

Привратника разобрало любопытство: захотелось ему узнать, что надо безумцу в королевской опочивальне. Заглянул он в щель, что была в стене, и увидел, что тот лежит с королевой. И когда увидел он их лежащими вместе, то понял, что безумец этот – не кто иной, как Тристан, и вернулся к себе. А Тристан не догадался, что за ним следили.

На следующий день привратник рассказал спальникам, что видел безумца на ложе королевы, и добавил:

– Знайте же, что это был Тристан.

Проведав о том, спальники пришли в великий гнев и порешили расставить в опочивальне Изольды зорких соглядатаев и сделать это так ловко, чтобы она ничего не заметила. Едва настала ночь, Тристан вернулся к королеве и сел подле нее. И невдомек ему было, что в спальне прятались соглядатаи.

– Госпожа моя, – говорит Тристан королеве, – настало мне время покинуть вас, ибо я разузнал, что меня выследили. Если король вернется и схватит меня, придется мне умереть позорной смертью. Вчера я слышал, как привратник говорил обо мне со спальниками.

И, услышав, что Тристан заговорил об отъезде, обратилась к нему Изольда с ласковой речью и сказала:

– Ах, Тристан, ненаглядный и милый друг мой, я доподлинно знаю, что в этой жизни не суждено мне больше видеть вас, а вам – меня. И потому я прошу вас и умоляю именем господним исполнить одну мою просьбу.

– Охотно, госпожа моя, – молвит в ответ Тристан, – скажите только, в чем она состоит.

– Ненаглядный и милый друг мой, если случится вам умереть прежде меня или смертельно занемочь, прикажите положить себя на корабль и привезти сюда. И пусть половина парусов на том корабле будет черного цвета, а половина – белого. Если вы умрете или будете при смерти, пусть черные паруса будут подняты на передней мачте; а если будете в добром здравии, то на передней мачте должны быть белые паруса, а на задней – черные. То же сделаю и я, если случится мне умереть раньше вас. И едва корабль войдет в гавань, я отправлюсь туда навстречу своей великой скорби или безмерной радости, обниму вас и осыплю бессчетными поцелуями, а потом умру, чтобы быть похороненной вместе с вами. Ибо если при жизни были так крепки узы нашей любви, то порвать их будет не под силу и самой смерти. И знайте, что, если я умру прежде вас, я сделаю то же самое.

– Я исполню вашу просьбу, госпожа моя, – отвечает Тристан.

Условившись об этом, обнялись они, и тогда расстался Тристан с королевой Изольдой и покинул ее, уверенный в том, что никогда больше не придется им увидеться на этом свете.

Расставшись с Изольдой, отправился Тристан к морю и повстречал одного купца из Карэ[43], который хорошо его знал и крепко любил; и тот взял его к себе на корабль. И вышли они в море и плыли до тех пор, пока не достигли гавани Карэ.

На следующее утро, едва занялась заря, соглядатаи явились к спальникам и подтвердили, что человек, выдававший себя за безумца, это и впрямь Тристан и что спал он с королевой.

– О боже, – воскликнули те, – если проведает о том король, наш владыка, он прикажет нас казнить и предать смерти за то, что не схватили мы Тристана и не задержали. Нам остается только скрыть от него все это, чтобы ничего он о том не узнал, ибо если узнает он об этом, то предаст нас позорной смерти!

И порешили они ничего ему не говорить.