Анна Савански
Английский сад.
Книга третья. Триумф и Трагедия. 1955 – 1981.
«Одни гонятся за цветами славы, которые Фортуна держит у них перед носом, другие – за цветами барышей, третьи за цветами любви. А в конце пути они убеждаются, что гнались за малостью, позади же оставили кое-что поважней – здоровье, труд, покой и домашний уют»
Ш. де Костер «Легенда об Уленшпигеле»
О нежная любовь, ты полуангел, полуптица,
Безумное желанье и чудо из чудес.
Роберт Браунинг «Кольцо и книга»
Глава первая.
Английская роза.
Май 1955.
Небо над Аллен-Холлом сегодня с утра оставалось прозрачным и чистым, не смотря на то, что после обеда начали сгущаться тучи над весенним лесом. Прошел всего три года с момента его покупки Виктором, но уже многое изменилось, хотя работы было еще столько, что казалось, хватит ее на десятилетия, он вкладывал в этот дом всего себя, и Диана смогла наконец-то обрести покой. Виктор с Дианой после свадьбы Роберта переехал сюда, а Гарден-Дейлиас, как и договаривались, заняли Роберт и Флер. Джордж и Джулия остались в своей огромной квартире на Бонд-Стрит, а Элеонора, собиравшаяся скоро получить диплом по психологии, и вскоре работать не просто секретаршей и помощницей, осталась жить в Лондоне, снимая вместе со своей подругой квартиру на Левер-стрит в Финсбэри.
Сегодня они собрались здесь, чтобы крестить новую наследную принцессу этой семьи. Виктор и Диана сошлись на том, что лучше будет провести таинство крещения не там, где они крестили своих детей и других внуков в церкви святого Августа в Кенсингтоне, а в Аллен-Холле, где венчались родители Бетти. Теперь здесь была их земля, их жизнь, их дыханье, их судьба. Виктор нашел для себя и своих потомком фамильное гнездо, где они все будут собираться, и будут счастливо проводить время вместе, а потом уезжать в свои дома, наслаждаясь своим маленьким раем.
Виктор спустился вниз, в холле были строительные леса, ему нравилось контролировать весь процесс ремонта. Слои штукатурки снимались постепенно, и открывалась первоначальная красота этого замка. Открывались взору дамы, ангелы и пейзажи, любимые георгины его жены. Виктор оглядел холл, и улыбнулся. Он любил Аллен-Холл, больше всего ему нравился из всех его домов, где он жил, он соответствовал его внутреннему миру, его высокому классу и состоянию. А когда-то тридцать три года назад он мог просто любоваться этим величественным строением, изучать любовь выраженную в камне. После свадьбы Роберта, Диана настояла, чтобы они начали ремонтировать замок, возвращать его былое величие, чтобы поместье восхищало гостей еще больше, чем прежде.
С того дня, этой зимой, как Виктор дал больше свободы Роберту и его другу Арману в своей компании, он понял, что его место теперь здесь, нужно дать возможность детям жить своей жизнью. Виктору недавно исполнилось пятьдесят девять, в нем уже не было того пыла, что жил в нем в молодости, когда он совсем зеленый начал свое дело. Для него по-прежнему было важно, чтобы его дело процветало, люди, которые работали на него жили в достатке, а профсоюзы бы не бунтовали, жалуясь, что он наживается на них. Виктор посмотрел на свою жену, она, как всегда очаровательна и чарующи привлекательна. Ее маленькая хрупкая фигурка в белом шелковом платье в модном покрое нью-лук привлекло его взор. Диана говорила с маленькой молоденькой светловолосой служанкой, отдавая какие-то поручения, пока не приехали гости. Он услышал, что она говорила об предстоящем обеде. Виктор подошел к ней, когда девушка пошла исполнять поручения, обнимая Диану сзади за талию.
- Ты сегодня пленительна, - прошептал он ей на ухо, она засмеялась, и ее болотные глаза засияли как-то странно. Виктор обнял ее, вытаскивая из-за уха пряди каштановых волос, которые искрились на солнце, будто оно играло, забавляясь игрой света с этим темным гладким шелком.
- Не порть мне прическу, - она вышла из круга его рук, - Кто-то приехал, - произнесла она, спеша сама открыть дверь, но вместо этого вышла на улицу. По мощеной дороге шли Джордж и Джулия. Диана обняла невестку, ожидая появления внуков, которые выглядывали из-за Джулии. Дженнифер и Гарри подбежали к ней и Виктору, позади них бежала М-Джейн, ее темно-рыжие короткие волосенки трепал ветерок.
- Привет ба и де, - ответили они хором. Восьмилетняя Джен и пятилетний Гарри – неразлучные друзья. Она любитель книжек и неутомимый мечтатель, он – надежда их рода, продолжатель династии, хотя Джордж не хотел, чтобы его сын шел проторенной дорогой, а Виктор же мечтал, что он закончит медицинский факультет и они с Робертом продолжат его дело. Они все вместе снова вошли в дом.
- А Роберт с Флер еще не приехали? – спросила Джулия, она взяла с собой фотокамеру, чтобы все снять.
- Нет, - покачал головой Виктор. Джулия прижалась щекой к Джорджу. Сегодня эта страстная брюнетка, искушающая любого, была сама чистота и простота: в нежно-голубом юбочном костюме, и с очень простой прической.
- Жаль. А Том с Еленой? – продолжала свой расспрос она, - А где Элеонора, где ее черти носят?
- Джулия! – осадила ее Диана, - мы же… - ее прервало цоканье каблучков.
- Мам, я пришла, - в холл, как вихорь влетела Элеонора. Ее огненно-рыжие волосы клубом лежали на ее тоненьких плечах. Она расправила юбку-солнце, помятую в такси, и застегнула верхнюю пуговичку блузки, зная, как Диана к этому относиться, быстро спрятала сигареты, не замечая, что в холле она не одна, - О, всем привет.
- Нэлл, Нэлл, ты прямо живешь в ногу со временем, и заплети волосы, - произнес Джордж, шлепая ее по плечу.
- Вот те, братик, а ты сам-то не живешь? -Ей хотелось как в детстве показать ему язык, и ущипнуть за бок, чтобы он не задирал ее. Она не стала говорить, что ехала в такси и целовалась с мужчиной, а до этого у них было свидание, не стала говорить, что видела накануне Джорджа с какой-то девицей, чтобы не расстраивать Джулию, и не делать лишних выводов. Перед блеклым зеркалом, она припудрила носик, - А где остальных черти носят?
- Элеонора, и ты туда же, - дочь Дианы улыбнулась матери в зеркало.
Через четверть часа прибыли Том Саттон и Елена, а вместе с ними Вера. Она постарела за эти годы, они отобрали у нее всю ее былую красоту, одиночество не кому еще не шло на пользу. Елену выбрали крестной матерью новорожденной девочки, эту русскую любили все без исключения. Она, как Мадонна с ребенком на руках, подумала Диана, когда Елена расцеловала Джулию, в знак приветствия. Их с Томом дочери Анне исполнился в январе годик, и уже малышка что-то щебетала и бегала, как трусливый крольчонок.
Потом подъехала Энди с Шоном, с ночной смены в больницы. Она выглядела устало, но очень довольной. Аврора превратилась в чудесную белокурую девушку, ей исполнилось шестнадцать лет, и она готовилась продолжать династию Артура, хоть и не являлась его внучкой. Два сына Энди, копии Шона, подбежали к Дженни, но она гордо вскинула голову, давая понять, что в их играх она не участвует. Артур засмеялся, радуясь внукам, а Урсула поспешила к сестре, говорящую с Джейсоном. Он все также был один, как и Вера, он так и смог забыть Кат, считая, что, если позволит себе те же чувства, то предаст Каталину, отдавшую свою жизни за его и торжество свободы на испанской земле.
Вильям уже не был тем сильным политиком, да и он сам понимал, что пора оставить свои дела и заниматься домом и внуками. Единственный сын делал стремительную карьеру в партии консерваторов, женитьба на Дафне не только была прихотью Джастина, но и благом для него, она будто бы стала его ангелом, его талисманом. Девятилетняя Вивьен почти не вспоминала о Зое, называя Дафну матерью, не чая души в брате Роэне и младшей сестре Кире Хизер. Время брало свое они уже не так все были молоды, их времена, когда они строили свой мир прошли, теперь их дети главные герои в нашей истории, их дети жители того мира, что создали их родители.
Роберт пригласил своего друга Армана МакОллу с его милой женой Себиллой, и двумя сыновьями: пятилетним Дэвидом и одиннадцатилетним Майклом. Дружба Роберта и Армана крепчала, они все больше проводили свободное время, не встречая препятствия у своих жен, которые почти не общались, что-то настораживало Флер в Себилле, да и сам Арман немного пугал ее, поэтому Флер решила, что пусть муж встречается с другом вне дома, так ей будет спокойней на душе, и страх не будет, как щупальца осьминога, опутывать ее.
Теперь ждали главных виновников сего торжества. Роберт и Флер появились, когда все были в церкви. Флер несла люльку с ребенком, для Виктора она всегда была идеалом чистоты и непорочности, чтобы она не делала, и как она бы не поступала, но все же потом он усомниться в ней. Всегда элегантно одетая, всегда безукоризненная, Флер с ее художественной душой, выглядела, как ангел. В эти года она любила Роберта, но еще помнила Ришара, своего любовника-художника, и эта память, это чувство наваждения приходило к Флер в редкие минуту, особенно ночью во сне, он ей снился, и она просыпалась дрожа от боязни, быть раскрытой. Как назвала это позже Элеонора комплекс Скарлетт О’Хара, когда живешь только одними иллюзиями и надеждами, но сейчас она была безмерно счастлива рядом с этим «ласковы зверем», как она прозвала Роберта.
Крещение прошло тихо и спокойно в полуразрушенной церкви, где тоже были строительные леса, потом на лоне природы, среди шумящих кленов, они тихо праздновали.
- За Бетти Франческу Хомс!
- Надеюсь, потом у нас будет сын, - улыбаясь, ответил Роберт, обращаясь к Флер, - правда, дорогая?
- Конечно, милый, - они поцеловались.
Небо над Аллен-Холлом было чистое, как слеза младенца. Маленькая Бетти тихо спала в колыбельке, еще никто не знал, что ей уготована удивительная судьба, еще ярче, еще сложнее, чем у родоначальника их английского рода, их семьи. Ее жизнь будет похожа, как назвал Черчилль послевоенную Англию, временем эпохи Триумфа и Трагедии.
₪
Откинувшись на пуховые подушки, и откинув в строну скучную книгу, хотелось просто закрыть глаза и немного поспать. Но посмотрев на часы Джулия поняла, что это просто не возможно. Нужно было ехать в галерею, заниматься делами. После того, как Флер родила Бетти, то им с Еленой пришлось вынырнуть из моря спокойствия, и снять груз ответственности с младшей сестры. Хлопнула входная дверь, наверное, пришла Дженни из школы, подумала Джулия, снова откинувшись на подушки. Элла играла в гостиной с М-Джейн и Гарри, успевая при этом готовить обед. С появлением Мери-Джейн Джулия поняла, что просто ничего не успевает, ни вести дела, ни смотреть за домом и детьми. Она запустила Джорджа, и со страхом стала думать, а что если, у него появиться любовница, она же просто не переживет этого. Или переживет? Чтобы избежать этого, она наняла Эллу. У ее уже не молодой помощницы, выросли свои дети, муж ушел на пенсию, а работа у Джулии стала заработком и радостью. Элле уже было пятьдесят пять, и могла бы с успехом заменить Джулии мать, да и похожа она была на нее чем-то, только высокая и полная, с сединой в темных волосах, собранных тяжелым пучком на затылке.
Джулия встала с кровати, подходя к туалетному столику, она слегка подкрасилась, уложила волосы, надела черное маленькое платье, с открытыми руками. Сегодня она должна выглядеть строго, чтобы один именитый фотограф согласился на ее условия. Джулия зашла в комнату Дженнифер, целуя ее в макушку, девочка приветливо улыбнулась, знакомой до боли Джулии улыбкой. Она с каждым днем все больше становилась похожей на нее, а значит на Каталину, даже порой больше, чем она сама.
- Вы уходите, мисс Джулия? – спросила Элла, заметив, как ее хозяйка надевает бежевый жакет и черные туфли.
- Да, Элла, я ухожу, когда придет мистер Джордж, можешь идти домой, приходи завтра, как сегодня позже, у меня дела только к обеду начнутся, - Джулия схватила свой белый зонтик.
Домой Джулия вернулась около полуночи, Джордж не спал, дожидаясь ее. Он помог ей раздеться, включил для нее воду, добавляя в ванну ее любимые ароматические масла. Джулия зачарованно смотрела на него, не понимая откуда в нем столько нежности и обходительности. Она погрузилась в горячую воду, наслаждаясь ароматом апельсина и гардении. Они с Еленой все-таки добились в итоге своего, да и еще они получат прекрасный доход с новой выставки, о чем они просто не могли даже мечтать. Джулия закрыла глаза, чувствуя, как Джордж сел на край ванны, его сухие пальцы прикоснулись к ее мокрым щекам, откидывая пряди волос прилипшие к овалу лица. Джулия, как обычно, решила продолжать эту игру, она сделала вид, что ничего не замечает, и просто принимает горячую ванну. Джордж ушел, и вернулся, когда она встала из ванны. Он завернул ее в махровое большое полотенце, относя в постель. О, да, подумала Джулия, когда он стал растирать ее обмякшие тело, тем самым будя в ней ненасытное желание. Она потянулась к нему, проводя руками по его бокам, забываясь в этих мгновениях страсти и любви.
Все утро Джордж смотрел на рядом спящую жену, она лежала на животе, ее темные длинные волосы разметались по подушке и ее смуглым плечам. Вместе они уже были десять лет, хотя нет, вместе они были уже всю жизнь. Все это время она принадлежала лишь ему, все эти годы он стремился к ней хоть и не знал этого. Она проснулась от сладковатого запаха розового варенья и свежего хлеба. Джулия села в постели, понимая, что Джордж должен уже быть на работе. Он появился с подносом в руках, а рядом с ней лежал огромный букет оранжевых роз, почему она сразу его не заметила. Джордж улыбнулся ей, ставя рядом с ней поднос.
- Элла еще не пришла? – спросила она.
- Нет, она придет позже, я отменил все твои дела, - Джулия открыла рот от его наглости. Вот, черт, и как она могла забыть, теперь-то все понятно, ведь сегодня исполнилось они вместе десять лет. О, какой он романтик, - я люблю тебя, возьми это, - в красивой коробочке лежала подвеска в форме цветка с фиолетовыми аметистами.
- Как красиво, - она поцеловала его в щеку, достала из своей тумбочки его подарок. Это были запонки, где на белой эмали нарисовали его инициалы.
- Джули, ты как всегда изобретательна, - она тихо рассмеялась.
- Что мы будем делать? – он посмотрел на ее губы, от чего она сразу же задрожала.
- Для начала займемся любовью, а потом пойдем в парк, потом я поведу тебя в оперу, а позже мы снова займемся любовью.
- Я люблю тебя, - почти крича, сказала Джулия, увлекая его с собой в постель.
- Я бы пропал без тебя, спасибо, что всегда веришь меня, - его тело стало отвечать на ее призывы.
- Нет, спасибо, что ты поверил в меня…
₪
Лето 1955.
Элеонора вышла из консультации доктора Кросса, собираясь поймать такси. Сгущались тучи, и воздух пах дождем. Она отругала себя за то, что не взяла зонт, и тот, что надела светлый костюм и открытые босоножки. Значит сегодня не судьба пойти на свидание, подумала она, да и парень ей не совсем нравился, наверное, это к лучшему. В отношениях с мужчинами к своему двадцати одному году Нэлли была вольна, но никогда не переступала черту дозволенного. Ей нравился этот чувственный мир, что открывали ей поцелуи и объятья, но получать большего от мужчин она не хотела, да и это было не к чему. После той полупьяной студенческой вечеринки она не намеревалась вверять себя мужчинам, но в тоже время, как советовала Диана выйти замуж невинной она не хотела, уже были не те времена, кому какое дело с кем она спала до этого. Она стояла на обочине пытаясь останавливать такси, но почему-то никто не останавливался. Элеонора разочарована, вздохнула, когда припустил дождь.
- Мадмуазель! – к ней подошел молодой мужчина с зонтом в руках, - позвольте? – он протянул ей руку, закрывая ее зонтом от ливня. Она обратила на него свое лицо. У него были острые скулы, острый нос, не самое красивое лицо, но глаза были пронзительными. Девушка просто утонула в этой синей бездне, он тоже не отрывал от нее взгляда: матовая кожа, медное золото, каскадом спускающее на спину, и самое главное голубые глаза. Он сразу подумал, что она была ирландкой.
- О, спасибо, - прошептала она, слегка смеясь глазами.
- Онор Дю Салль, - представился он. Вот эта да – француз!
- Элеонора Хомс, - ответила она. Он поймал такси, и она совсем им околдованная, быстро достала из сумочки свою визитку, и робко сунула ему в руку, до того, как она села в машину. Он посмотрел на клочок бумаги, когда ее машина уехала. Ему страшно захотелось увидеть ее вновь, эту таинственную Элеонору Хомс. Интересно из тех ли она богатых Хомсов?
Онор Дю Салль родился и вырос в местечке под Гавром Дюсаллье, его семья уже двести лет занималась разведение винограда. В двенадцать лет Онор остался без отца, он умер совсем молодым, его сердце не выдержало нагрузок, которыми он нагрузил себя, и обстановка во Франции тогда была нестабильная. Страна восстанавливалась после кризиса и войны, а в воздухе витало ощущение новой войны, которая была делом времени. Мать взяла на себя все бразды правления, все удивлялись, как такой мягкий человек, как отец Онора, мог жениться на такой властной и циничной женщине, но он полюбил ее, а она ждала, когда он пропадет где-нибудь, и сможет править всем одна. Когда их сыну исполнилось восемнадцать, то Франция пала под натиском полчищ немцев. Ферму не тронули, и мать косвенно сотрудничала с немцами, что после войны не смогли никак доказать, да и Эдит вышла из воды сухой, оставшись в глазах других идеалом добродетели. Она не понимала Онора, который активно участвовал в движение «Сопротивление», он разносил листовки, иногда бывал на разведках, и так он отличился. После войны наступило другое время, ему нравились идеи Маркса, и он восхищался Де Голлем, и радовался, когда он вернулся на свой пост. Коммунистов к тому времени выперли из правительства, и страна вставала на ноги, через десять лет после войны французы зажили счастливо. Но мать душила его свой заботой и опекой, а он давно был уже не мальчиком. Онор завел себе любовницу, старше его на десять лет, ему нравилось наряжать ее, как испанскую куколку. Эдит быстро отвадила его возлюбленную. После этого он стал ездить в Лондон, где он дышал свободно. Там свободные английские девушки, узнав о его происхождение и состояние, кидались сами в его объятья. Мать искала ему приличную невесту, а он искал любовь в объятьях английских кудесниц, которые были согласны на самые смелые действия. Приходило время свобод. И вот теперь он встретил эту русалку – Элеонору Хомс.
Через пять дней он решил позвонил ей, он пришел к ее офису. Она была богатой невестой, девушкой из хорошей семьи, и самое главное, Элеонора производила впечатление невинной невест. Трубку сняла сама Элеонора, но он не узнал ее мелодичный плавный голос, и он попросил соединить его с доктором Хомс.
- Да, это я, - ответила устало Элеонора, только что ей звонил парень, и сказал, что они расстаются, назвав причину отсутствие интима. Конечно она была расстроена, но не долго, - секретарша доктора Кросса.
- Это девушка, что ходит под ливнем без зонта? - начал он.
- Да, - ее охватило волнение, - А вы кто?
- Онор Дю Салль. Помните? – девушка расстегнула пуговицу на блузке она задыхалась от волнения, - Выглядите в окно, - она с трубкой подошла к окну. Он стоял в телефонной будке, - Давайте сходим куда-нибудь? – Она сказала, что согласна, и через полчаса вышла к нему.
Вечер прошел, как сказка. Они много болтали, смеялись, и он, как многие не попытался ее даже поцеловать, или обнять, как это делали другие. С ним она ощущала себя сама собой, свободной, хрупкой и беззащитной, которую он будет оберегать. Ее он привлекал внешне, забавлял его английский с французским акцентом, а его поразило ее безупречная речь на его родном языке. Нэлли была образованной особой, закончила университет, пошла получать магистерскую степень и собралась открыть свою консультацию, занимаясь психотерапевтической практикой. Она производила впечатление сильной, но в тоже время очень наивной девушки, ничего толком не знающей об изнанке жизни. Онора она заинтересовала, если он жениться на ней, то на него снизойдет благодать, поэтому ему придется быть сдержанным и обходительным, иначе он ее спугнет.
₪
Неделю он не давал о себе знать, что заставило волноваться Нэлл, она и не знала, что подумать. Может, она сказала что-то лишнее, и это было истолковано неверно, теперь он решил не продолжать встреч. Ей никогда до этого не нравились мужчины, она думала, что фригидна до той пьяной, только после нее поняла, что страсть бьет в ней ключом, она тоже способна сильные чувства. Нэлли собрала свои вещи, завтра начинались выходные, и она наконец сможет съездить покататься на лошадях в Аллен-Холле. Доктор Кросс отпустил ее сегодня раньше, сказав, что у него сегодня последняя посетительница, сеансы которой уже заканчиваются. Она вышла на улицу, решив, прогуляться пешком до дома.
- Мадмуазель Хомс, - услышала она, Элеонора прибавила шаг. Как он смеет, сначала дав понять, что она нравиться ему, а потом пропасть на неделю, - подождите, Алеонор! – он все же догнал ее, хватая за локоть, - стойте, хотите вместе поужинать?
- Простите, нет, - поджав губы, ответила она, стараясь не смотреть на него, - мне нужно ехать домой сегодня.
- Я вас отвезу, - в его глазах стояла мольба, она решила сжалиться.
- Хорошо, только ужин, меня заберет мой брат, так что вы мне не нужны, - ах, да он и забыл, что у нее есть два старших брата.
Онор отвел ее в одно маленькое кафе во французском квартале. Он закал для нее лягушачьих лапок, зеленый салат, и тарелку сыров для вина. Вино было недурным, отметила Элеонора, как и весь ужин. Онор смотрел на нее, как-то странно, и она корила себя за это. Ее омывала горячая волна, она таяла, и не понимала себя, где же ее железный контроль, она уже давно не зеленая девочка, она давно взрослая женщина. Онор подлил ей вина в бокал, все также продолжая, просто смотреть на нее, и при этом ничего не говорить ей, да и она сама не решалась задать хоть один вопрос.
- Так ты психолог, – вдруг произнес Онор, это звучало, как утверждение, а не вопрос.
- А ты? – совсем тихо спросила Элеонора.
- Я владелец виноградника во Франции, под Гавром, - Онор налил себе вина.
- Поэтому ты так разбираешься в вине, - заметила она, и он вздрогнул от взгляда ее холодных голубых глаз.
- Да, поэтому, сколько тебе лет, Элеонора? – она хотела было ответить, что это наглый неприличный вопрос, но сдержалась.
- Двадцать один, - он кивнул ей, - а тебе?
- Тридцать три, - она замолчала, обдумывая, то что он сказал ей. Онор был старше даже Джорджа, она по сравнению с ним была маленькой девочкой, но ведь Энди, когда встретилась с Шоном, у них была такая же разница, но Шон был женат, а Онор?
- Вы были женаты? – не выходя из своих раздумий, задала вопрос Нэлл.
- Нет, ни разу, - значит, это плохо, если он до стольку лет дожил, и не был женат, то он либо не способен жить в браке, либо никогда не любил, и просто спал с женщинами. Нэлли нахмурилась, - а ты? Наверное, море женихов?
- Нет, не моря, их просто нет, - он накрыл ее прохладную ладонь своей.
- Как-то странно, у такой красавицы и нет жениха, - она вспыхнула, как весеннее солнце, - наверное, у тебя строгий отец.
- Мой отец либерал, и все об этом знают, - выпалили Элеонора, - он же позволил моим братьям жениться по их выбору. Слушай, мне пора, а то Флер будет нервничать, а Роберт потом будет зол, - она встала, не позволяя ему, помочь ей одет жакет, или подать ей сумочку. Элеонора горда вскинула голову. Что за девчонка, пронеслось у него в голове, гордая ирландка, которую просто так не приручишь.
И все же они стали встречаться, Онор решил не торопить ее, и кормить ее нежностью и любовью маленьким порциями, давать ей как лекарство на неделю. Ему не нравился ее упертый характер, с которым ему было просто не легко справиться. Элеонора не терпела никого давления, не позволяла явно и неявно управлять собой, и что-либо решать за нее. Она не хотела знакомить его с родителями, как и знакомиться с его матерью, хотя на самом деле она решила не поторапливать события. Даже сейчас, когда она почти влюбилась она была готова контролировать себя двадцать четыре часа в сутки, такого была суть ее личности. Она довела контроль Джорджины просто до совершенства, пытаясь включать первым мозг, а потом уже и другие чувства. Именно этого и боялся Онор, ее прагматичности.
Ему нужно было сломить ее дух, научить ее думать плотью, а не разумом, тогда бы их отношения стали просто божественными. Но Нэлл была, как напористая лошадь, которую нужно дрессировать медленно и терпеливо, чтобы получить желаемое. Когда он целовал ее, то терял голову, от желания у его сводило все внутри, кровь бешено стучала в висках, а она просто напросто отталкивала его, показывая своим телом и жестами, что совсем не хочет этого. Она могла попробовать курить, и тут же бросить, могла понять вкус спиртного, и ту же осознать, что не хочет этого, также было и с сексом, она поняла, что это такое и решила, что вполне может без этого обходиться, или пока еще не пришло ее время.
В то лето ей нравилось узнавать другого человека, знакомить его с Лондоном, который он совсем не знал, показать, как прекрасен ее город, чтобы любить его вместе. Ей не нужен был ни Гавр, ни Париж, она была влюблена в свой Лондон. К чему ей сейчас, кидаться в омут страсти с головой, а потом жалеть. Всему свое время твердила она. Пока она узнала, что Онор был храбрым и неистовым, что он человек сильных страстей, которые он пытается держать в темнице разума. Она, как психолог, постоянно рассматривала его через призму полученных знаний, анализирую, его действия и поступки, открывая все новые двери в его душе, чувствуя, что часть из них закрыты на сто замков, и только в далеком будущем она найдет все ключи к ним. Именно не известность в нем тянула ее. Она летела к нему, как мотылек, летела и ждала, что и он устремиться к ней, что все свои желания и чаянья он направит в ее строну. Но он не летел, к ней, он просто ее желал. Теперь она поняла, почему так отчаянно сопротивлялась Флер ее брату, чего она так хотела. Она хотела любви, а не постель. Она мечтала об обожание, а не простому стремлению обладать. Но было поздно, она по уши влюбилась в этого загадочного француза, совсем не заметив, как теряет себя, как он начал подавлять ее разум, ломать ее гордую душу. Любовь не только облагораживает, она еще и калечит.
₪
Октябрь 1955.
В Лондон пришла очередная осень, лишь раз напоминавшая, что годы безвозвратно уходят. Легкие туманы, как газовая вуаль укутала город, бережно завернув в сизое полотно, готовя к зиме. Пестрые, как лоскутное одеяло, листья кружили по проспектам, ложась на тротуары плотной мокрой массой. Город стал каким-то серым, вместе с сыростью и слякотью в жизнь подкрадывались сомнения, тревоги, отчаяние и грусть. Новая ветра шептали об их будущем, этот шепот был чуть слышным, никто и не пытался к нему прислушаться, насторожиться, почувствовать приближение других времен.
Годы уходили, становясь их прошлым, ужасным, а порой и волнующим. Каждый седой волосок на голове, говорил, что все проходит, все меняется. Изменилось все. Все стало другим. Так было и в жизни Марии Трейндж, ей было пятьдесят восемь, слишком многое прожитое было за ее плечами. Она давно не была той ирландской девчонкой, которая беззаботно носилась по изумрудным полям, вдыхая ароматы ирландских трав. Та девчонка умерла в ночь восстания, когда грязные руки Манелла прикоснулись к ней, когда ее спас от бездны Вильям. Потом она стала сильной женщиной, которую чуть не сломали в Берлине, не разорвали, как тряпичную куклу, пытаясь выведать ее тайны. Ту женщину спас Вильям. Теперь она превратилась в любящую бабушку, заботясь о своих внуках.
- Мы уезжаем, - начал Вильямом за ужином, зная, как это ранит его. Но что поделаешь, его долг и служба зовет его, в этот раз все будет проще, нежели, чем в их последнюю поездку, мир с тех пор стал совсем другим.
- Опять Берлин? – с дрожью в голосе спросила Мария, - ФРГ?
- Нет, в этот раз не Берлин, и не Париж, - Вильям заметил, как она облегчено вздохнула, - мы едем на Занзибар, который сейчас находится под нашей протекцией.
- Ну, что ж, Занзибар, так Занзибар, там ведь жарко, погреем свои кости, - пошутила его жена.
Она боялась уезжать, не потому что боялась оставить Джастина и Дафну, зная, они справятся со всем, она боялась менять все. В молодости все намного проще, но сейчас страшно терять, на зная, что приобретаешь. За годы прожитые с Вильямом, она столько натерпелась, но теперь все это позади. Ему не нужно шпионить за фашистами, не нужно узнавать их планы и искать способ предотвратить этого, не нужно изменять ей и лгать, скрывая правду, и делать из нее пешку в этой игре. Теперь все будет по-другому, их ждала там мирная жизнь, где Вильям будет всего лишь советником в местном правительстве.
В октябре они уехали на Занзибар. Маленький остров в Индийском океане, тепло принял их, климат там был хоть и жаркий, влажным, но это даже радовало. Их поселили в небольшом домике, окруженным садом из дивных растений, не растущих в Лондоне. Поначалу Мария с трудом привыкала к необычному говору, множество звучаний, людей с разной цвета кожей, но позже она привыкла к этой пестроте. Было что-то совсем не обыкновенное на этом острове, что-то манящее и таинственное, тайну, что ей еще предстояло открыть.
У нее почти сразу же появилась подруга, которая была намного младше ее, и являлась ровесницей Джорджа, но она сдружилась с Ниттой. Ее муж работал Верхнем суде Англии и Уэльса, где занимал должность бухгалтера. У Нитты и Боми Бульдасар родилось двое детей, старшему Фарруху недавно исполнилось девять, а младшей Кашмире четыре. Нитту по-своему можно было причислить к лику местных красавиц. Мягкий овал лица с мелкими не очень выразительными чертами, обрамленный черными густыми волосами, похожими на шелк, темными вишневыми глазами, как два уголька, смотрящих в самую суть, могли вполне привести в смятение.
Ее муж Боми Бульдасар был родом из Бомбея, сам же по национальности являлся парсом, а по вере зороастрицем. Его отец был крупным чиновником в Бомбее, англичане доверяли ему, как никому другому. Женился на девушке из той же веры - Джер, но она умерла рано, оставив его одного с двумя детьми. Горевать он долго не мог, теперь он был обязан воспитать в своей вере детей. Сыну он дал прекрасное образование, и дочь воспитал, как молодую английскую леди, хотя времена были уже не те, и леди за океанами стали другими. Дочь вышла замуж за англичанина и уехала в Лондон, оставляя старика одного на огромной вилле. Боми пошел по его стопам, но Индия вскоре стало понятно будет свободной, в воздухе летало предвкушение свобод и перемен. Женившись на прекрасной Нитте, желая сохранить британский паспорт, по распределению Боми попал на Занзибар.
Они жили в большом доме, со слугами, хотя детей Боми не позволял особо баловать, хотя Фаррух рос очень своевольным, как поняла Мария. Знакомых у них было много, как у восточных людей, их дом постоянно наполнялся гостями, не исключением стали и Трейнджи. Так и протянулись тонкие нити между двумя семьями: занзибарской и английской.
₪
Март – август 1956.
Открыв парадные двери Аллен-Холла, Джордж спросил у Натали, где его отец. Он быстро прошелся по картиному коридору, снимая на ходу промокшее пальто, Натали бежала за ним, чтобы забрать его пальто. Джордж открыл дверь кабинета отца, удивляясь, что с ним нет матери, хотя его это радовало. Он любил, говорит с отцом обо всем, иногда они допоздна с ним засиживалась за бокалом бренди и долго говорили о личном и неличном. Сегодня Джорджу было о чем поговорить с отцом. Он сам только не понял, как такое могло произойти в его жизни, как какая-то молодая секретарша, которую он совсем не выбирал для себя, стала его любовницей. Она была кукольной блондинкой, с томно накрашенными серыми глазами, матовой кожей, но не это привлекало его в женщинах. Да, она обольщала его, но он уже не зеленый мальчишка, который ведется на обольстительный вырез блузки. У него есть прекрасная жена, которая многим просто не годиться в подметки, у него трое детей, и вот он изменяет своей жене. Он принял игру Флоренс, он позволил ей, увлечь его в пучину темной страсти, повалить ее на стол, и овладевать, овладевать пока она не застонет от боли. Спустя месяц бешеных скачек, он решил, что это ему не нужно, он сказал Флоренс, что больше не будет с ней встречаться, и что если, она не примет этого, он ее уволит, на что она ответила ему, что расскажет его жене все. Этого он боялся больше всех.
- Что-то случилось, Джордж? – спросил Виктор, он снял очки, не скрывая своей улыбки, радуясь, что сын нашел время просто поговорить с ним.
- Скажи отец всегда от женщин бывают проблемы? – он все еще был заведен от того, что его любовница Флоренс стала требовать больше от него, чем он хотел давать.
- Я всегда тебе говорил, не заводи романы на стороне, и все будет проще, - Виктор быстро развил розового вина, повеяло ароматом роз.
- Я удивляюсь, как же ты смог столько лет прожить с матерью, и не изменять ей, - Джордж отпил вина.
- Не изменял?! Конечно, изменял. Это было всего лишь, когда мы разругались с Дианой, и когда родился Роберт. Я ползал у нее в ногах, а потом решил уйти от проблем завести интрижку. Но просто я не был Генри Голдом, который бросил все и даже этот замок, и стал затворником, живя без женщин, и не был моим отцом, который знал все бордели в Антриме. Во всем надо иметь меру, - пояснил Виктор.
- Я пришел к тебе за советом, - начал было Джордж.
- Так что же все-таки случилось? – он рассказал все про свою надоедливую любовницу.
- Ты знаешь что делать, а Джулия умная женщина. Как она говорит, все мы не без греха, - Виктор встал, - тебе повезло с женой, береги от брак. Мы все мужчины похотливые существа, но женщины не мириться с этим, и это облагораживает нас, - Виктор посмотрел в окно, на весенний сад.
- Наверное, ты прав, я знаю ответ, - он ушел, направляясь к любовнице.
Флоренс он дал денег, думая про себя, что больше не будет связываться с такими женщинами, при этом зарекаясь, что не будет изменять своей жене. Она навсегда исчезла из его жизни, и он удивлялся, как деньги меняют все, как какие-то бумажки могли заставить молчать человека, или изменить свое мнение. Джордж знал, что многое не покупается, что есть вещи, которые бесценны. В тот же день, приехав домой, он чисто случайно услышал разговор Джулии и Елены.
- Знаешь, я часто думаю изменяет ли мне Джордж, но каждый раз одергиваю себя. Бог и так меня одарил, - она провела ладонью по плечу, мягко улыбаясь, Елена поддалась вперед к подруге, и что-то прошептала, очень тихо, что не смог расслышать Джордж. Джулия рассмеялась, - Ага, любовницы это тень мужчины, а мы настоящие, - они снова обе рассмеялись, и только тогда Джордж смог выйти из тени. Несказанные слова порой лучше, чем сказанная правда, порой лучше молчать, или делать вид, что не знаешь правду, так проще жить.
- Здравствуй, Елена.
- О, мне пора, - протянула Елена, - а, то Том, наверное, вернулся, - она быстро встала, надевая туфли.
- Останься, - попросил Джордж.
- Хорошо, только час, - они пили чай, а потом, когда Елена ушла, он смял в своих объятьях Джулию, шепча ей на ухо все нежные слова, что приходили ему в голову. Они долго и пылко занимались любовью, и он заполнял ее всю без отказа, чтобы забыть других женщин, не зря он полюбил ее с первого взгляда.
₪
Ее любовь крепчала, и превращалась в нечто большее и постоянное. Виктор когда знакомился с ним выразил свое одобрение, и Диана была рада, что их взбалмошная дочь, наконец-то выходит замуж. Но саму Нэлли не отпускали сомненья. Онор признался ей натянуто в любви, но не это она хотела услышать, не этого она ждала. Перед тем, как поехать к его матери во Франции, она отдалась ему, в те мгновенья она почему-то вспоминала ту близость с Олли в его машине, Онор после всего стал расспрашивать, где она потеряла невинность, наивная Нэлл рассказала правду, совсем не понимая, что можно было немного солгать. Когда он сделал ей предложение, она сразу же согласилась, разум шептал ей, что она совершает ошибку, но сердце… сердце заглушало его. Оно стучало так громко, что Элеонора не могла понять, что говорила ей ее гордость. Родители ее отговаривали, может этого она хотела, но они оба выражали свою благосклонность. Только Джулия обронила, что Онор не тот, кем кажется, но Нэлли посчитала это просто завистью. Прежде всего Элеонора была женщиной – слабой и влюбленной.
Ее должна была насторожить будущая свекровь, но Нэлл посчитала, что справиться с этим, и сможет подружиться с ней. Ей понравилось поместье, эти виноградники, этот запах земли, она могла бы здесь остаться навсегда, но ее сердце занимал Лондон, ее любимый город. Все были только рады за нее. Только Эдит Дю Салль не выразила своего восторга выбором сына. Эта девчонка явно ему не подходила, как считала она. Ну, и что она образована и из хорошей семьи, и она леди. Эдит хотела препятствовать их браку, но Виктор и Диана взяли под опеку эти чувства, так ее злые чары оказались бесполезны.
- Мисс Диана, - елейно говорила Эдит, - я думаю Элеоноре надо на совсем переехать в Дюсаллье.
- Знаете, когда Виктор просил выйти меня замуж, он настоятельно просил меня не рвать со своей семьей, так же и мы просим Нэлл это не делать. Тем более мы хотим, чтобы она сохранила свой титул, - Диана отпила чай. Эдит она не нравилась, слишком она была добрая, слишком в ней было много всего положительного.
- Но она выходит замуж, - пыталась возражать Эдит, - у них будут дети, сыновья – наследники Дюсаллье, всех виноградников.
- Ну, и что. Прежде всего она Хомс, а потом уж все остальное, и ее дети наши внуки, и ее дети – наши дети, - она говорила холодно.
- Мне это не нравиться, - Эдит злилась, и это забавляло Диану, - сэр Виктор может, думать все что хочет, но у нас есть свои традиции, которые я намерена сохранить.
Эдит все не нравилось в будущей невестке: от манеры одеваться до манеры вести себя в людях. Братья, их жены были не теми людьми невестки, слишком публичные, но все же в этой семье был один плюс, это ее богатство, да Виктор Хомс был богат, как Крез. Элеонора подвела ее сына к решению о том, чтобы большую часть времени жить в Лондоне, и как можно меньше бывать в Дюсаллье. Виктор же сразу окрестил Эдит мегерой и будет прав потом, когда она заберет его внучку и вырастит из нее монстра.
Они венчались по протестантскому обычаю, чего тоже не могла одобрить его католичка мать. Но Онору, похоже было все равно, что думает его мать, он связывает себя узами с прекрасной женщиной, он ждал ее всю жизнь, и к чему спорить по таким мелочам. Все-таки месяц пришлось прожить в Дюсаллье, где между невесткой и свекровью была объявлена негласная война. В мире бушевала холодная война, и на кухне Дюсаллье шли сражения. Нэлл же выводило, когда свекровь называла ее Алеонор на французский манер.
Лондон был для супругов отдушиной, где в Аллен-Холле, или у Роберта в Гарден-Дейлиас, и у Джорджа на Бонд-стрит был покой. Виктор приучил их быть одной семьей, всегда быть вместе и терять себя в этом бескрайнем мире. В Аллен-Холл Онору нравилось цветение роз, и бескрайние земли богатые травами, здесь все было другим, каким-то загадочным и таинственным. Роберт и Флер тщедушно принимал их в фамильном доме. Элеонора обожала возиться с малышкой Бетти. Она не могла жить без семьи, так ее научили. Но сомненья все больше опутывали ее сердце тонкой паутиной, из которой она уже не могла выпутаться. Только любовь к Онору окрыляла ее, окрыляла, до тех пор, пока не пришла пора первых разочарований.
₪
Декабрь 1956 – апрель 1957.
Отложив газеты в сторону, Виктор посмотрел на Диану. Она возилась с цветами, пересаживая их в новые горшки. Скоро было Рождество и скоро в Аллен-Холле будет праздник. Вся его семья будет в сборе. Виктор взялся за бумаги, которые отдал ему неделю назад Роберт. Все эти дни он обдумывал ехать или ему на загадочный Занзибар или нет, все же повидать Марию надо с тех пор, как Занзибар стал находиться под Британским покровительством она жила с мужем там. Интересно, как она там, его горячо любимая сестра. Конечно его дети позаботятся о его жене, Диана не любила одиночество. Кто-то же должен остаться здесь, ремонт еще не закончен.
Он откинулся на спинку кресла. Год прошел, как просто год, ничего нового, ничего страшного. Все шло все также, как прежде своим чередом. Старший сын и Джулия были счастливы, она недавно устраивала в своей галерее выставку, где они всей семьей восхищались ее фотоработами. Джен училась в третьем классе, и делала успехи, Гарри же собрался идти в ту же школу на будущую осень. М-Джейн дела первые успехи, рассказывая всякие стихи. Малышка Бетти начала говорить и делать шаги, он любил ее просто души в ней не чаял, уже в то время она проявляла свой характер. Флер постоянно была рядом с ней, но она не могла справиться с бунтарским характером дочери.
Любимая дочка все чаще стала сбегать из Дюсаллье от мужа и свекрови. Она ждала ребенка и муж и свекровь объединив усилия хотели посадить ее на подушки на диване, и прыгать вокруг нее, охая и причитая, что полезно и не полезно ребенку. Как-то она сбежала в Лондон к родителям, где была счастлива. Диана взяла на себя груз ее печали, и помогла пережить предательство мужа. Онор приехал сразу за ней вместе с Эдит, но Элеонора заявила, что ребенок родиться здесь в Англии, и она плевать хотела на них. Виктор тогда вышел к ним, и попросил Эдит не кричать на его дочь, он настоял и она осталась рядом с ним. Лондон затянул ее: скачки, что устраивал отец, демонстрируя своих скакунов, невестки, с которыми ей нравилось весело проводить время, братья, хоть они и подтрунивали над ней, но с ними она была, как за каменой стеной. Нэлли начала разочаровываться в своем браке, как и любви, она все еще считала, ради ребенка они должны жить в мире вместе. Ей трудно, как и любому Хомсы признавать, что она ошиблась, что все это были лишь ее иллюзией.
Эдит же высказала все сыну:
- Ты, что не мужчина, забери ее, она навредит твоему сыну, - но каждый раз оказываясь в Лондоне он видел, как она была там счастлива. Он не хотел рушить ее мир привычных иллюзий, ее хрупкое равновесие. Для него она была грустной, обидчивой, но откуда ему было знать, что настоящие Хомс такими не бывают, они стальные, они сильные личности, но Онору, похоже, ему это было не понять.
Диана тоже звонила Эдит и просила отстать от ее дочери. Она была мягкая женщина, но когда трогали ее, то она превращалась в мегеру. Когда в Аллен-Холл заявилась Эдит, то Диана сразу же залепила ей пощечину. Ей все больше становились понятны мотивы женитьбы Онора – это их деньги, ее щедрое приданое. Ему нужна была его дочь только для продолжения рода. А Эдит не нравиться своевольный характер Элеоноры, она не хотела бороться с ней.
- Вы мне еще ответите за это, - кричала Эдит, когда Диана не пустила ее к Нэлли.
- Вы мне не угрожайте, я не позволю губить жизнь моей дочери, - отвечала Диана. Она ненавидела таких людей, как Эдит, презирала всей душой. Она видела, как та пыталась изничтожать жизнь их дочери, - убирайтесь из моего дома, и дома моего мужа.
В их семье что-то начинало происходит, Диана не раз говорила об этом мужу, высказывая свои предположения, но он отмахивался от плохих мыслей. Он посмотрел на жену, она сняла перчатки, подходя к нему, он поцеловал ее ладонь, пахнущую свежей землей. Виктор решил, что лучше всего ему не ехать пока, время есть, пока есть дела в Лондоне, а что потом - время покажет.
₪
В начале марта родилась Виктория Маргарита Онор Дю Салль. Эдит была разочарована, конечно же, она хотела внука, и Нэлл это знала. Но больнее всего ей было тогда, когда она увидела осуждение Онора, упрек в его глазах, ей хотелось плакать, и кричать, рвать и метать. Она больше не хотела жить в Дюсаллье, она хотела к своей семье, жить в Лондоне со своими близкими. Тучи горечи застилали ее влюбленное сердце. Он предал ее еще раз. В первый раз, когда позволил Эдит управлять ею, а во второй раз, когда она прижимала к груди Викторию. Единственное, что позволил ей сделать, так это назвать дочь в честь любимого отца.
Безусловно, она была ему не нужна, он явно дал ей понять, что когда она оправиться, то они будут пытаться зачать сына, но Нэлл лишь криво улыбалась, думая про себя, что не допустит этого. Как хорошо, что ни Эдит, ни Онор не знали, что в их семье есть ирландские штучки. Роды для нее были тяжелыми, Энди сказала, что в один миг, ей показалось, что она ее потеряет. Именно, поэтому Нэлли хотела остаться в Англии, чтобы рядом с ней находилась Энди.
Виктор был горд, и написал отцу письмо в Антрим. Из Хомсбери пришло ехидное письмо, что в этой семье могут рождаться, только девочки, Виктор был зол и ответил, что ему все равно, что он думает. Все равно у Руфуса только два сына, да двое внуков. Шарлотта ровесница Бетти, да Патрик ровесник Гарри, но до него доходили слухи, о натуре Патрика, хотя это все могли быть домыслы о его психическом расстройстве. Но все же его порадовало, что он звал его внуков на лето в Ирландию. Диана попросила подождать его пока не подрастет Бетти, чтобы они всей командой поехали туда. Похоже Эдвард готов был примирится с тем, что у Виктора другая жизнь, что Виктор добился всего, чего они в Ирландии могли только мечтать. Эдвард еще не признавал поражения, но же осознал, что он проиграл, и прежде всего не Виктору, а времени, самому лучшему другу, и самому худшему врагу.
Викторию крестили в апреле, Нэлл очень сильно переживала, что Елена не смогла стать крестной ее дочери, Эдит была против, а Элеонора еще была слишком слаба, чтобы сопротивляться ей. Поэтому Эдит стала крестной свой внучки, к ужасу всех окружающих. Нэлли впала в депрессию, что понимала Диана, она слышала безразличие в его голосе, на другой стороне провода, она слышала боль и попытку самобичевания. Диана умоляла Эдит, Нэлл должна быть дома, дома ей станет легче, дома рядом со своей семьей она расцветет, но Эдит была непреклонна. Если Элеонора будет в Англии, то ее дочь должна остаться в Дюсаллье, как любящая мать Нэлл не могла этого допустить. Диана пришла в отчаяние, как и Виктор, привычный мир их семьи постепенно рушился. Ветер перемен дул все сильнее, напоминая им, что ничего не будет прежним для Английских Хомсов.
₪
Лето – осень 1957.
Два года брака с Робертом прошли, как сказка. Он был щедр во всем, он заваливал ее и Бетти подарками и цветами, они с Бетти купались в его любви и обожание. По утрам он всегда оставлял на их кроватях по розе или георгине, а по вечерам обязательно были скромные букетики цветов. В постели он был безудержен в своей страсти и фантазиях. Флер сама удивлялась своему поведению с ним. Он любил ее, и это неоспоримый факт. Она совсем не думала жизни с Ришаром, да и не хотела, у нее было все, о чем она не могла даже мечтать. Гарден-Дейлиас стал ей родным домом, Роберт не особенно позволял в нем все менять, но ей нравилось подстраивать дом под свою семью. Да, она любила Роберта, этого зверя, и с каждым днем все влюблялась в него больше. Флер хотелось его радовать, хотелось одаривать его ласками и нежностями, открывать вместе с ним их мир.
Джейсон радовался за своих дочерей, худшего будущего он и не мог им дать. Он выполнил данное обещание Каталине. Флер неистово рисовала, она все больше и больше продавала своих картин, а Джулия фотоснимков. В июле Флер поняла, что снова ждет ребенка, она пошла к Энди, и так с улыбкой подтвердила эту новость. Несколько минут она злилась на Роберта, он так неутомим в постели, он так нескромен в своих желаниях, что просто удивительно почему, она в течение этих двух лет снова не забеременела. Но потом пришла радость, все же сейчас она стала взрослей, и больше готова к рождению ребенка, нежели, когда ждала Бетти, и от не знания впадала в панику, порой доводя пустяк до слез.
В тот вечер она попросила приготовить Глория праздничный ужин, любимого запеченного кролика Роберта. Он пришел поздно, наверное, задержался с Арманом, подумала Флер. Ей не нравился Арман, она старалась не разговаривать с ним, да и не смотреть на него, что-то пугающее было в нем, только она не могла еще понять, что так отталкивает ее в нем. Роберт поцеловал ее в щеку, протянув ей букетик ромашек, а Бетти - астр. Он втянул в легкие аромат крольчатины и овощей, не понимающе смотря на Флер.
- У нас праздник? – она улыбнулась ему, притягивая его к себе.
- Да, - прошептала она ему в ухо, - о, Роберт, я так счастлива с тобой!
- Флер, что с тобой? – он ласково погладил ее по светлым волосам, - милая моя, что же это за такой повод?
- У нас будет ребенок! – он подхватил ее на руки, кружа по столовой, она стала стучать кулачками в его грудь.
- Роберт…
- О, прости, милая моя, как я счастлив, просто бесконечно счастлив! Глория наливай вина, а Бетти дай домашних конфет. Я так люблю тебя, - прошептал на ухо Флер Роберт, - не покидай меня…
- Я всегда буду с тобой и сердцем и телом, - ответила она, стирая вступившие слезы в его глазах.
₪
Но помимо счастья пришло и несчастье. Это произошло в ноябре. Элеонора все больше разочаровалась в браке, она любила гулять по винограднику и думать. Она общалась со смотрителем Пьером, они просто беседовали, но на душе у нее было так тоскливо, муж все больше и больше вставал на сторону матери во всем, даже в вопросах воспитания. Так гуляя в один из таких утр, ее поцеловал Пьер, когда-то именно это нравилось ей в отношениях с мужчинами – простота. Они будили ее чувственный мир, но не будили желание плоти. Так произошло с Пьером. Ей не хотелось, как девке лечь на землю и отдаться ему, только с годами она поймет, что настоящая любовь пробуждает жажду физического обладания. Онор же оказался в постели необуздан, до свадьбы он был нежен и внимателен, шептал после близости милые слова, но после рождения Виктории, после ее крещения он накинулся на нее, как зверь на добычу, хотя помимо нее были у него и любовницы. Он терзал ее по ночам до наступления рассвета, а она хотела нежной любви, мечтала, чтобы ее боготворили. Но она терпела ради Виктории и жалела, что так поспешно вышла замуж.
Она пришла после этого поцелуя домой ошеломленная нежность и терпением этого человека. Ниоткуда появилась Эдит, ее глаза гневно сияли:
- Ах, ты дрянь! – четко произнесла она, выделяя последнее слово.
- Не смейте меня оскорблять! – Элеонора сама бросила ей вызов.
- Что?! – протянула она, - Ты замужняя женщина, и ты ведешь себя, как шлюха.
- Я-то хоть просто шлюха, а вы нацистская подстилка, - вот она и оскорбила больнее.
- Да как ты смеешь, лондонская проститутка!
- Смею, потому что я леди Хомс, а вы никто! – Эдит дала ей тяжелую пощечину, она покачнулась и упала, ударившись животом об угол стола, на пол. Нэлл тихо застонала, ощущая, как кровь стекает мелкими струйками у нее между ног.
Как выяснилось потом она была опять беременна и потеряла ребенка из-за Эдит. Бросив дочь, мужа, не сказав ничего никому, она уехала в Лондон, поселившись у Роберта. Нужно было как-то залечивать раны, Элеонора вернулась в клинику, так в работе она собиралась забыть себя. Флер понимала ее, они две подруги проводили вместе время.
- Он приедет за мной, как ты думаешь? – этот вопрос она задала Флер, через месяц своего пребывания в Гарден-Дейлиас.
- Если любит, то вернет, - ответила Флер.
- А если я не хочу? – она спрятала руки в маленьких ладонях невестки.
- Оставайся у нас, нам не тесно, тем более мне нужен кто-то когда родиться ребенок, - Нэлл погладила ее живот.
- А Глория, что не справляется?
- Бетти – непоседа, и дом большой. Ничего все еще наладиться.
- Я хочу в это верить, - она зажмурила глаза, думая о муже и дочери, о потерянном ребенке.
Виктор позвонил Эдит и попросил расторжение брака, чтобы Викторию отдали им, она же его внучка, пусть растет, как леди Хомс. Но Эдит обещала подпорченную репутацию его дочери, а это в то время еще имело значение, это через двадцать лет одна девушка из его семьи наплюет на все и будет жить, как нравиться ей, а ни как хочется всем. Тогда решили брак не расторгать, пусть они хоть иногда будут встречаться на любой территории. Но простить Элеонора уже не могла, их отношения стали похожи на натянутую струну. Эта холодная французская блондинка, похоже победила, его - Виктора Хомса, стального человека. Но ничего он когда-нибудь нанесет ей удар, этой французской подстилке.
₪
Это было простое утро, когда Диана проснулась очень рано. Она повернулась на бок, Виктора рядом не было, но зато как всегда лежала его записка, где он желал ей доброго утра и хорошего дня, обещая вернуться к ужину. Диана приняла ванну, и одела белоснежное платье. Она спустилась вниз, и приказала прислуге расставлять розы и георгины по вазам. Наталия весело сообщила, что расцвели ее любимые белые шары георгин, и поэтому Диана вдохнув их аромат улыбнулась широко, наливая себе кофе. Лиона быстро вбежала в мраморную гостиную, где Диана завтракала.
- Что стряслось, дорогая? – спросила она.
- К вам пришла мадам Дю Салль, - запинаясь ответила она, с лица Дианы сползла улыбка. Элеонору никогда не звали Дю Салль, в этом доме все знали ее: мисс Элеонора, или мисс Нэлл, или леди Элеонора, или мисс Хомс, потому что хозяйку дома знали миссис Хомс, леди Диана, или некоторые леди Ди. Многим из их круга людей такая фамильярность не нравилась, считали это дурным тоном, но Диана всех приучила к скромность и легкости в общение, чтобы старались не выставлять на показ свое состояние или же статус. Поэтому на пороге ее дома могла появиться только одна мадам Дю Салль. Она повернула голову и увидела Эдит. Они друг друга просто ненавидели, презирали, и считали соперницами. Но как любая хорошая мать Диана была обязана защищать своего ребенка, но не чужого, тем более она знала, кто такой Онор Дю Салль. За красивыми ухаживаниями скрывается настоящий подлец, и уже ничто не исправит это.
- Доброе утро, леди Хомс, - начала она.
- И вам того же, - Диана не стала спрашивать зачем она здесь, просто продолжала завтракать и изучать счета по хозяйству.
- Нам надо поговорить, - Эдит мягко говорила, видя, что Диане просто все безразлично, - мне надоело, что ваша дочь мотается между Лондоном и Дю Саллье.
- Не удивительно, что она так делает, - ответила Диана, как прописную истину.
- Да, вы мать, и вы можете повлиять, - парировала Эдит.
- Вот уж нет, она взрослая женщина, сама мать. Тем более мы с Виктором хотели, чтобы она не забывала нас с ним, - она уже ощущала, как волна гнева поднимается в Эдит.
- Не в вашей семье традиция забывать о дочерях? – Диана сдвинула брови на переносице, - вы же их так цените.
- У нас не таких традиций, - возразила Диана, - и никогда не было, - добавила она, я вижу вы уже успели навести справки?
- Хомсы высокого мнения о себе, а вы до свадьбы с сэром Виктором были вообще не кем, - от взгляды Диана у Эдит все сжалось внутри.
- Я дочь герцога Леннокса, сестра баронессы Уэсли, а кто вы? – как же бесило Эдит, что Диана сохраняет спокойствие.
- Вы – такая же, как и она! – прошипела Эдит.
- Нет, она дочь своего отца и не более того, - Эдит поняла, что это ничем не закончиться, - и прекратите разбрызгивать свой яд, - от последней фразы Эдит чуть не захлебнулась в своем гневе.
- Да, как вы смеет! – крикнула она.
- Начнем с того, что я в своем доме, - спокойно произнесла Диана, - вы не имеет права судит мою дочь, а если надо, то за то, что произошло мой муж может посадить вас.
- А без него вы никто!
- Это тоже не ваше дело, - Эдит собралась уходить, - Да, кстати когда придете в следующий раз, то сцедите по дороге ко мне домой свой яд, - и как бы невзначай добавила, - какой день испортила. Оставьте Нэлл в покое, слышите, не смейте приближаться к ней, гадюка!
- Вы ответите за это леди Диана!
Когда Эдит ушла, Диана позвонила дочери передав весь разговор. Диана была довольна, что поставила ее на место, как же она ненавидела таких людей, и как же ей хотелось, чтобы она поскорей убралась из жизни ее дочери, но потом одернула себя, понимая, что это никак не возможно.
- Спасибо Господи, что мне не досталась свекровь, это плохо, что Виктор поругался с семьей, но зато у меня не было таких мучений, - она отпила кофе и пошла заниматься своими делами.
₪
Зима – весна 1958.
Роберт мчался в роддом, его встревожил звонок Джулии, у Флер начались преждевременные роды, раньше на три недели. Лишь бы все было хорошо молил он. Флер была такой маленькой, а живот у нее был просто огромный. Диана ссылалась на то, что ребенок был просто крупным. Роберт приехал в больницу, где работала Энди. Он накинул халат и прошел в палату. Энди встретив его добродушно, сказала, что с Флер все в порядке. Она лежала на постели вымытая и причесанная, но почему-то она плакала, слезы скатывались по ее вискам, падая на белокурые локоны, словно жемчужины.
- Флер, - позвал он ее.
- Не смотри на меня, ты будешь меня ненавидеть, - прошептала она.
- Ну почему же, я должен ненавидеть тебя? – он сел на край ее постели.
- Потому что, я родила дочь, а не сына, - и она заплакала еще сильнее.
- Ну, нашла, почему плакать. Глупышка, я все равно люблю тебя, а сын еще будет у нас с тобой, - она приподнялась, чтобы он смог обнять ее, - Давай подумаем, как назовем ее?
- Может Алиса Юджина Хомс? – предложила она, этот вариант ей предложила Элеонора, которая была за девочку.
- Почему бы и нет, звучит красиво, - ответил он, - Я так люблю тебя…
- Я тоже люблю тебя, - она зарылась лицом в его накрахмаленную рубашку, - а что если я не смогу родить тебе сына? Что тогда будет, Роберт?
- У нас есть Гарри, для меня все это не так важно, дорогая, - он прижал ее е себе, убаюкивая и утешая. Дочь, так дочь, главное, что с Флер все в прядке, и ребенок здоров.
Так в этой семье появился еще один ангелочек, как любила говорить Глория. Жизнь Роберта и Флер наполнилась красками, но эти краски скоро смоет жизнь. Но все же тогда молодые Хомсы были счастливы. Элеонора померилась с Онором, после лондонской жизни она поняла, что в силах выдержать натиск свекрови, и в состоянии противостоять ее дурному влиянию. Жить в Дюсаллье она не рассчитывала, тем более рядом с Эдит, уже тогда она видела, как циничная холодная натура мадам Дю Саллье портит ее дочь, но поделать с этим ничего не могла, потому что не ощущала Викторию частью себя, частью своей большой семьи. В феврале крестили Алису, ее крестной стала Элеонора. Ничего не стояло на месте, страна переживала трудности, мир переживал новые для него ощущения, но молодые Хомсы умели радоваться всему. Они всегда философски смотрели на происходящие рядом с ними.
₪
Проскользнув в комнату, Бетти быстро ускользая от Глории, услышала, как та жалуется матери, тетке и крестной матери. Флер давно ощущала, что из Бетти не вырастит послушной дочери, в ней явно ощущалось что-то другое, что-то такое, что иногда она видела в Викторе. Джулия объясняла все это настоящей кровью Хомсов. Флер была не довольна разницей между дочерьми, куда было проще ее матери, ведь между ее дочками была разница в десять лет, что многим казалось пропастью в целую вечность, а для нее это была самая лучшая разница.
- Что ты думаешь об этой картине, - Флер сняла простыню, обнажая холст с изображением влюбленной пары, смотрящих друг на друга через стекло и не видящих друг друга.
- Очень глубоко, - ответила Джулия, - и кто это?
- Наверное, я и Роберт, - Флер отвернулась, испытывая, как из сестры рвется вопрос, - не знаю, мы как-то отдаляемся друг от друга.
- Флер, ты недавно родила ребенка, ты разочарована, и он похоже тоже, - вдруг предположила Елена.
- В этом вся и проблема, прошло полгода, я боюсь, что он так и не простил меня, - прошептала Флер.
- Ты боишься, что он разочарован, как Генрих VIII отсутствием сына, и казнит тебя, - это была не удачная шутка Джулии, но Флер рассмеялась.
- Нет, он не зверь в этом смысле, если только в постели.
- Роберт хороший, - добавила Елена, - Том, говорит, что он счастлив. Ты же знаешь, мужчины порой говорят, то что порой они не говорят нам, - Флер натянуто улыбнулась.
- Да, вы правы, о другом я не должна мечтать, - Флер закрыла картину простыней.
- Вот видишь все будет хорошо, - она посмотрела на сестру, потом они говорили о работе очень долго, и после того, как Джулия покинула дом сестры, поняла, что в глубине души она до сих пор любит своего Ришара, только пока сама этого не знает.
Всю ночь, занимаясь любовью с Джорджем, Джулия вспоминала свою старую измену, как она сгорала в объятьях одного художника, после того, как узнала об интрижке мужа. Ей было больно, когда спустя столько времени, она узнала это. Джулия, как и любая жена, твердила, это ничего для него не значит, он пока возвращается домой, и что они до безумия любят друг друга, и все мужчины не без греха. Но после этого она быстро поняла, что хочет быть только с Джорджем, и больше не с кем. Он ее единственный, и так будет всегда.
- Я люблю тебя, - прошептала она.
- Я тоже люблю тебя, - сквозь сон ответил он ей.
Но все же было время, когда их жизнь запуталась, как клубок противоречий, и превратилась в мир запутанных и трудно распутываемых узлов. Тогда они спрятали этот клубок, а когда его вытащили наружу недоброжелатели, они смогли все распутать, и постарались больше не причинять новой боли друг другу. Будет рубеж, когда они шагнут в новую жизнь, переступив порог того возраста, когда такие ошибки уже не простительны. Но все же это была жизнь взлетов и падений, где могла быть удачная личная жизнь, и неудача в карьере, или триумф на работе, и трагедия в личной жизни.
₪
Осень 1958.
- Раздевайся! – Элеонора подняла голову от письменного стола, на пороге стоял разъяренный Онор. Его грудь вздымалась, как кузнецкие меха, ноздри раздувались, - ты, что не слышала меня! Раздевайся.
- Я не буду! – прошипела Элеонора, возвращаясь к письмам. Прошло всего лишь полгода, полгода мира, и теперь он вновь принялся за старое.
- Ты не слышала меня, дрянь! – Нэлл продолжала оставаться невозмутимой, - Раздевайся! Быстрее!
- Нет, - отрезала она. Онор кинулся к ней, хватая за плечи, стаскивая со стула, и прижимая к стене, - не трогай меня!
- Ты моя жена, что хочу, то и буду делать с тобой! – она попыталась дать ему пощечину, но он завел ее руку за спину.
- Не трогай меня! – кричала она, - Отпусти меня, ублюдок!
- Дрянь, - он ударил ее по лицу, Элеонора почувствовала, как ее щека горит. Онор повалил ее кровать, связывая ее же чулком руки у нее над головой, - все, что есть в тебе хорошего, так это то, что находится у тебя между ног! Все остальное омерзительно!
- Отпусти меня, слышишь! – прошипела она продолжая брыкаться ногами.
- Замолчи, дура! – он распахнул ее халат, спустил ее рубашку с плечи. Его рот впился в ее губы, Нэлл стала задыхаться, она не могла больше выдерживать этого натиска, хоть и продолжала бороться. Она отчаянно сопротивлялась, она не хотела больше любви мужчин, не хотела их скользкий поцелуев, липких объятий, потных прикосновений. Она не жаждала их любви, их чувств. Она ненавидела их, ненавидела из-за Онора всем сердцем. Он скинул с нее всю одежду, его мерзкие губы прикасались повсюду к ее коже. От него пахло спиртным и женщинами, он был с другой, и пришел к ней!
- Ублюдок, - процедила она сквозь зубы, он снова дал ей оплеуху, терзая ее тело и душу. Как же она презирала его, и его мать. Она не могла плакать, волю слезам, она даст потом, когда он уйдет.
Он резко вошел в нее, удивляясь, что не смог ее возбудить. Он овладевал ее, как дешевой шлюхой. В эту ночь она ничего не чувствовала, как бы не пытался Онор воспламенить ее, она оставалась холодной. Она ощущала себя продажной, такой какой ее хотела видеть Эдит. Но она делала это ради Виктории.
- Дрянь, - прошипел Онор, - Ну, ничего я научу тебя быть правильной женой, ты еще будешь умолять меня заняться с тобой любовью, дорогая.
- Никогда, - крикнула она. Онор дал ей сильную пощечину.
Нэлл смогла дать волю слезам, она больше не могла выносить его насилие, его грубость, поэтому она вновь решила уехать в Лондон, но как только она собралась переступить порог дома, то к ней подлетела Эдит, со своими верзилами. Она посадила ее под арест, отрезав от внешнего мира. У Элеоноры начали сдавать нервы, она заболела, и слегла в постель, ей нужен был врач, но Онор никого к ней не впускал. Один из ее церберов все-таки сжалился, и решил позвонить ей домой, в Дюсаллье приехал Артур со своей внучкой Авророй, которая решила стать терапевтом. Нэлл нуждалась в серьезном лечение, и он забрал ее, не смотря на все упреки и угрозы Эдит и Онора. Только вдохнув лондонского воздуха, она почувствовала себя выздоравливающей. Виктора не было в Лондоне, но за то Диана с Артуром и Джейсоном смогли ее защитить. Джордж с Робертом настаивали на ее разводе, но ради Виктории, она хотела сохранить брак, зная, что Эдит отберет у нее дочь.
Ее жизнь рушилась, в вместе с ней и жизнь всех Хомсов. Это была первая трагедия в их огромной семье, первое поражение, и повод для насмешки с ирландской стороны.
₪
Виктор Хомс прилетел на Занзибар в начале сентября, до конца месяца он собирался пробыть здесь. Остров Занзибар был колоритен, люди разных рас и вер, красивые живописные месте, вся атмосфера отличалась от Лондона и тихой Англии, сельской жизни в Аллен-Холле. Остров поразил его в самое сердце сразу же и навсегда. Стоунтаун называли африканской Венецией, и прозвище вполне оправдывало себя. Первое время его интересовала история этих великолепных мест, почему здесь все такие разные, завал он себе вопрос, каждый раз, как видел смешанную пару, и детей с разными чертами различных народов. Остров столько раз переходил из одних рук в другие руки, что каждая смена хозяев отражалась на цвете кожи народа. Виктор влюбился в рассветы и закаты, в пение цикад, и воркование птах. Он часто ходил к океану, чтобы смотреть, как волны омывают берег, подышать свежим морским воздухом, ощущать, как соль остается на коже. Он понимал, почему его сестра так влюблена в это место, почему ей так спокойно здесь, не смотря, что он привез не утешительные новости из Англии. Они с Вильямом только смогли утешить его, пообещав, что непременно вскоре начнется белая полоса.
- Как Джастин? – Мария сузила глаза, - наверное, им хорошо вдвоем?
- Ты вырастила хорошего сына, - заметил Виктор, Мария покачивалась в кресло, - Джас – отличный парень.
- Я плохая мать, - он впервые услышал это от нее, Виктор даже не слышал этой фразы, когда узнал о гибели племянника, - просто ужасная мать, я посветила себя мужу, но не детям.
- Ты должна гордиться Кевином, он – герой, и погиб, как герой, - Виктор взял в ладони ее холодную руку, - мы все что-то потеряли за эти годы. Вера – Фредерика, Диана – сестру, Аманда – любовь и дочь, я двух друзей, Джейсон – Кат, а ты – сына.
- Наше время уходит, Виктор, - прошептала она, зачаровано смотря, как красное солнце скрывается за горизонтом, - мы уходим, вместе с ним.
- Да, ты права, пришло время молодых, нового времени, - Виктор отпустил руку сестры, он закрыл глаза, в голове пронеслась мысль, что ведь скоро и его век закончиться, и что тогда? Что будет с его миром, миром, который он построил для себя и Дианы?
Занзибар очаровал его сразу, и не только остров но и одна семья. Он познакомился с Боми Бульдасар как-то вечером, когда возвращался с берега океана домой. Кто-то спросил его время на английском, хотя он привык слышать разные языки здесь. Виктор увидел высокого темноволосого мужчину, одетого, как европеец.
- Уже восемь, - ответил он. Незнакомец заметил его «Rolex», понимая, что он не местный.
- Вы, из Англии? – спроси он. Виктор вгляделся в его лицо, похож на индуса, но не индус, или на араба, но говорит безупречно по-английски.
- Да, я из Лондона, - Виктор наблюдал за ним. Чуть старше Джорджа, на руке кольцо, - Виктор Хомс, - представился он.
- Боми Бульдасар. Вы у кого-то гостите? – Виктор заметил, что они идут в одном направлении.
- Да, у моей сестры – леди Трейндж, - они по-прежнему шли по одной и той же улице.
- Ах, мисс Мария, мы с женой давно дружим с ней и сэром Вильямом, она говорила, что у нее большая семья в Англии, - Виктор приподнял бровь, хотя несколько не удивлялся сестре.
- Нет, то что большая, просто у нас там много друзей. Мы все дружим с молодости. Мои сыновья женаты на дочерях моего друга, дочь еще одного моего друга работает с невестками, как-то так, - Виктор откашлялся, - сами мы с Марией из Ирландии, она говорила это? – Боми кивнул.
Виктор и Боми сдружились на том, что Мария жила на Занзибаре, а Лейла жила в Англии. Не смотря на большую разницу в возрасте, воспитание и культуру они стали не разлучными. Виктор прожил там месяц, часто бывая у четы Бульдасар. Нитта, эта маленькая тоненькая женщина, с темными сияющими волосами и искрящимися глазами, всегда добродушно принимала его у себя. Виктор изучал основы веры друга, смотрел на фотографии, и восхищался, что эта семья также крепка, как и его. Они говорили подолгу о детях и о политике, о простой жизни, и о будущем. Как-то Боми пожаловался на то, что сыну нельзя найти достойную невесту, Виктор покачал головой, и не долго думая, ответил:
- Я могу найти, - Боми негодующе взглянул на жену.
- Она нашей веры? – спросила Нитта, хотя сейчас можно было жениться на девушках из другого круга.
- Нет, она протестантка, и она англичанка, но они буду прекрасной парой. Она младше его на девять лет, - Виктор отпил чаю.
- Кто она? – Виктор как-то странно улыбнулся.
- Моя внучка, - прошептал он.
- У тебя их пять же, кто именно? – Боми покрутил кольцо на пальце.
- Это Бетти, но сейчас рано. Когда ей исполниться восемнадцать, мы их познакомим и женим. Бетти – бунтарка, ей нужен тот, кто поймет ее.
- О, Фаррух тот еще бунтарь, - вставила Нитта, - главное, чтобы это не стало их противоречием.
- Ты согласен, чтобы твоя внучка жила здесь? – спросил Боми.
- Ну, зачем же, Фаррух может приехать ко мне, нам нужны помощники. Сейчас нас во главе трое, я помогу ему с колледжем. О приданом Бетти можете не беспокоиться.
- Не плохая идея, я согласен. Так у сына будет достойная жизнь, и знатная невеста, - Виктор уже давно подумывал об этом, особенно тогда, когда увидел фотографию Фарруха, чувствую, что они созданы друг для друга. Они заключили негласное соглашение с Боми, Виктор был против таких методов, но на грустном примере Элеоноры он решил, что иногда нужно вмешиваться в жизнь своих детей и внуков, - ты же терпишь вмешательства, - заметил Боми, после того, как обдумал их негласное соглашение.
- Не терплю, но пример моей дочери, дал мне призадуматься, ведь же я мог не позволить ей выйти замуж за этого ублюдка, но не сделал и теперь она страдает, - Виктор еще раз посмотрел на фотографию Фарруха, - но Бетти это ветер, ее нельзя приручить, ей всего лишь три, а это видно всем.
- Не боишься, что этот ветер сломает судьбу моего сына? – в голосе Боми слышалась настороженность.
- Нет, не боюсь, - Виктор устремил взгляд, на Боми и Нитту, - Они связаны, я это чувствую, крепче, чем мы с тобой думаем, Боми.
₪
Май 1959.
Вера захворала совсем неожиданно для Елены. Елену совсем поглотила работа, она все больше и больше времени проводила в галереи, наслаждаясь своей работой. Она ничего не замечала вокруг себя. Не видела, как ее муж страдает от недостатка внимания, как ее муж смотрит на девушек, готовых отвечать его порывам, не видела, как Анна сблизилась с Бетти и М-Джейн, и не заметила, как заболела ее мать. Первым изменения в Вере заметил Том, он видел, как ей тяжело стало подниматься, цвет кожи стал отдавать желтизной, и есть она стала, как птичка. Вера ссылалась все на возраст и усталость, и поэтому Том несильно беспокоился. Он забеспокоился, когда в одно из утр она не смогла встать с постели. Ее комнату заливал мягкий солнечный свет, лучики игриво проникали сквозь шторы, щекоча ей лицо, но Вера будто бы этого не замечала.
- Вера, - прошептал кто-то, - посмотри на меня. - Она открыла глаза, но сразу же закрыла их, - Вера… - солнце било в глаза, она слышала знакомую речь, знакомый любимый голос. Его голос. Ее Фредерика. - Вера? – она открыла глаза. Когда они были вдвоем они говорили только по-русски, это был их язык, принадлежавшие слова только им.
- Федор? – она дернулась, чтобы полнее ощутить его, но не ничего не чувствовала, - Федор… - сорвалась с ее губ мольба, - где ты? Я так мало любила тебя, я…
- Я все простил, - прошептал голос, - все простил. Я не хотел умирать, я хотел любить тебя, - она прищурила глаза, в свете солнце Вера видела лицо Фредерика.
- Иди ко мне, - услышала она, замеряя, - я столько лет без тебя, - я не сказал, что ты была моей страстью, а работа всего лишь работой. Вера…
- Я иду, к тебе, - выдавила она. Она замерла с блаженной улыбкой на лице.
Дочь замужем за прекрасным человек, у нее прекрасная внучка, была любимая работа, и самое главное – он, человек, к которому она стремилась всю жизнь. Порой своей любовью, ревностью и подозрительностью она душила его, но Вера знала, все, что она делала, это было все во благо их чувств. Она сознательно скрывала свою болезнь, зная, что у нее рак, она устала жить одна, ее высушенное горечами сердце давно стремилось к Фредерику. И теперь она оказалась в его теплых объятьях, зная, что вечность станет их последним пристанищем.
Том вышел всего лишь на пятнадцать минут, чтобы позвонить Елене и Джейсону. Когда он вернулся, он увидел замершую Веру в расслабленной позе, с широкой улыбкой на лице, и плотно закрытыми глазами, словно она увидела кого-то или услышала знакомый голос. Ей было всего лишь пятьдесят семь лет, это еще больше напоминало, что их время уходит.
Веру похоронили рядом с Фредериком, теперь вечность стала их колыбелью. После его смерти она чувствовала чувство вины за свои мысли, за то, что хотела развестись с ним, за то, что ненавидела его, ненавидела его работу, ревновала ее к нему. Она так и не смогла отпустить себя, не смогла, хоть и пыталась жить без него, старалась устроить жизнь Елене, и чуть не задушила ее своей заботой и любовью. Теперь Веры не стало. Только тогда Елена очнулась, она решила, что нужно научить Анну говорить по-русски, а также и Бетти, ее подружку. Она поняла, что жизнь слишком быстротечна, чтобы все время думать о чем-то об одном. В память о матери она должна сохранить частичку русской души в себе, и своей дочери, которая стала наполовину англичанкой по воле судьбы.
₪
Июль – октябрь 1959.
Новости с Занзибара пришли скверные, сначала позвонил Вильям, а потом уже Боми. Диана настояла на том, чтобы Виктор уехал на остров в Индийском океане, повидать свою сестру, надеясь, что ей станет лучше. После смерти Веры Виктору стало немного страшно, ее неожиданная смерть лишний раз напоминало ему, что их время уходили. Диана осталась в Лондоне, Элеонора снова металась между Гавром и Лондоном, поэтому она посчитала, нужно будет оказывать поддержку дочери. Джордж тоже по долгу своей службы тоже часто стал бывать заграницей, у Роберта появилось больше обязанностей в компании, и конечно же, его присутствие в Лондоне было просто не обходимо.
Виктор снова оказался на Занзибаре, в начале его прибывая у него была надежда, что одна из местных лихорадок отступит, но позже стало ясно что, надежды нет. Они с Вильямом стали уговаривать ее вернуться в Лондон, возможно лондонский воздух спас бы ее. Вильям попросил отставку, решив, что больше не вернется на государственную службу. Мария вернулась в Лондон в июле, когда лето было в разгаре. Любимый город цвел, повсюду пестрели различные краски, а воздух напоминал о старых ощущениях, связанных с молодостью. Копоть после бомбежек сошла, и Лондон стал приобретать новые очертания, скидывая с себя груз прошлых тягостных воспоминаний. Любимый город должен был ее вылечить, поначалу ей стало лучше, и Артур и Джейсон стали верить, что их подруга юности окончательно выздоровеет. Но в один день все изменилось, Марии вновь стало хуже. За две недели она сгорела, как тоненький листок в сильном костре.
В августе 1959 года умерла Мария. Теперь больше незачем было Виктору приезжать на Занзибар, так он расстался с этим место, забирая Вильяма с собой, еще не зная, что его друзья убегут от насилия и ужаса революции в Англию. Они обещали звонить друг другу и не терять связи, потому что их дети связаны. Фаррух и Бетти, они связали их не предполагая, что когда-нибудь они будут вместе без чьей-то либо помощи, эта будет самая красивая и самая грустная, волнующая и удивительная, о которой будут мечтать все, и которую будут ненавидеть – их любовь.
В жизни Хомсов все было по-прежнему, и ничего не менялось. Хомсы наслаждались жизнью и своими успехами, их творческие неутомимые натуры, подкреплялись личным счастьем, этот неспокойный дух двигал и гнал их за новые горизонты. Чтобы они не делали рисовали, или создавали, считали деньги вызывало чужую зависть. Вряд ли чья-то зависть могла остановить благородные порывы их душ. Для всех они стальные люди, но для себя английские розы, такие же хрупкие и прекрасные, которые могут защищаться, но и могут под сильным ветром сломаться, и больше нет их красоты, она блекнет и меркнет, но на один миг она такая, какой не была всю их жизнь.
₪
Руки коснулись твердых неспелых лоз, они поблескивали на солнце, выставляя ему свои черные бочки, пряча в тени прохладных листьях зеленые ягодки. Среди виноградных лоз было очень прохладно, земля еще не прогрелась после вчерашнего дождя, но от жара светила от нее исходил влажный травяной запах. Рабочие суетились на других рядах, где-то бродил Пьер, руководя процессом, ведь каждая лоза нуждалась в заботе и ласке, чтобы получить отменное вино, до которого ей просто не было дела. Небо над плантацией было прозрачным, но грусть от этого не рассеялась. Лето выдалось крайне скверным, погода не радовала, да и слишком грустных событий на одно лето.
Лишь со скандалом Нэлли смогла уехать из Франции, чтобы оказать на похоронах Веры, а потом, когда Мария вернулась в Лондон, чтобы умереть. Эдит не понимала этого. Разве она могла понять, что семья для нее много значило, так уж научил их Виктор, всегда быть вместе и всегда верить друг в друга. Она давно ощущала себя здесь чужой, все ее добрые намерения, сладкие мечты разбились в один миг, их не стало, как и ее прежней. Каждое утро в зеркале она видела на своем лице печать печали. Она разочаровалась в любви, мужчинах, себе. Они сломали ее сильных дух, от той Нэлл рыжеволосой девочки, подражающей Сайману ничего не осталось, только грусть, сменяющуюся безразличием к окружающим и себе. На ночь она стала принимать успокоительное, чтобы спать спокойно, или сносить приставания мужа. Обычно Элеонора лежала, как деревянная кукла, равнодушная ко всем его потным телодвижениям. Онор бесился, старался вывести ее из этого состояния, но ничего не мог поделать. А по утру она выпивала чай, зная, что любая ночь не принесет своих плодов. Говорили, что все женщины из рода Хомс немного ведьмы, но она осознавала всю свою ничтожность.
В Лондон Нэлли ездила для того, чтобы, как психотерапевту получить таблеток для себя, и забрать травы. Она решила наказать Онора, лишить их с Эдит наследника. Виктория давно не являлась ее дочерью, в два года она всем показывала свое высокомерие. Эдит лишила ее возможности носить титул Хомсов, сказав, что Виктория принадлежит только Дю Саллем. Это оскорбляло Элеонору, и она еще больше хотела окончательно вернуться в Лондон. Джордж уговаривал ее подать на развод, и разделаться с Онором, но ее держал тот чертов контракт, который она почти, не читая подписала с его семьей. Будь он проклят! Она стиснула кулаки, побрела домой, ощущая, как часто дышит, как загнанный зверь в угол. Онор был дом. Она только расслабилась, порадовавшись, что он уехал в Париж, и тут он снова вернулся домой, видно ему надоели его проститутки. Она вошла на террасу, они с Эдит о чем-то оживлено говорили.
- Алеонор, - Нэлли поджала губы, как же ее выводила из себя это произношение, - мы поедем в Париж к врачу.
- Я никуда не поеду, - просто ответила она, стараясь на них не смотреть.
- Поедешь. Прошло два года, а ты не беременеешь, - ей захотелось рассмеяться, - мы часто спим вместе, это давно должно было произойти.
- Я была беременна, но из-за твоей матери потеряла его! – выпалила Нэлл, замечая, как возглас возмущения собирается сорваться к нее с языка.
- А то, может твоя лондонская врачиха что-то там испортила, и не сказала, - Эдит стала поддакивать, и Элеоноре захотелось ударить его.
- Не могла, - дерзко произнесла она, - не могла, потому что Энди лучший врач в Лондоне.
- Ты защищаешь ее, - Онор задымил, - она стала такой благодаря своему отцу, тоже не особу выдающемуся врачу.
- Как ты смеешь оскорблять мою семью, - прошипела она, - кто ты такой? Какое ты имеешь право на это?! Я из древней семьи, которая ведет свой род от человека спасшего Ричарда Львиное Сердце! Кто ты такой, чтобы оскорблять моего дядю барона Уэсли, моего отца лорда Хомса, и моего деда герцога Леннокса! Кто ты такой? Мой отец король в бизнесе, мой дядя заведующий всего госпиталя, мой дед профессор, Джейсон превосходный хирург, дядя Сайман – отличный психолог, а Фредерик – гений. Ты просто пыль по сравнению с ними – он соскочил со стула, хватая ее за плечи, сажая в кресло.
- Это ничто, - прошипел он ей на ухо, - я сказал, ты поедешь, значит поедешь!
- Пошел к черту! – процедила сквозь зубы она, - вы все ничтожны! Я Элеонора Хомс, я… - он зажал ей рот своей большой ладонью, она отпихнула его руку, - кто ты такой?
- Твой муж, и я имею все права на тебя! – крикнул Онор, - а кто ты? Ты просто моя вещь! – Элеонора резко вскочила.
- Нет! Я не твоя вещь, я принадлежу только себе! – она получила оплеуху.
- Ты поедешь со мной, потому что я так хочу, дорогая! – он стиснув, кулаки ушел.
- Чего ты добилась? – съязвила Эдит, - больше выводишь его из себя.
- Мой отец никогда не поднимал на мать руку, - ответила Нэлли, - он благороден в отличии от вас всех! – она повернулась на каблучках и сбежала с веранды в сад.
В Париж они все-таки поехали, доктор Бланш не нашел никаких отклонений. Онор все это время был с ними, боясь, что его жена заставит врача сказать неправду. Элеонора торжественно улыбалась, он никогда не узнает, как ей удается этого избежать, и как ей удается прятать этот чай. Два года назад на ее день рожденье Роберт с Джорджем подарили ей необычной кольцо и кулон ручной работы. Кольцо оказалось с секретом, под красивой крышечкой, украшенной бирюзой и топазом, она хранила свой чай, который для нее Глория превращала в пыль. Кулон же являлась ключом к красивой, тяжелой шкатулке, в которой лежал весь ее чай, по утрам она не заметно пересыпала его в кольцо, и позже спокойно завтракала. Пока ее секрет еще никто не открыл, но возможно когда-нибудь его раскроют, и тогда пощады ей не будет.
₪
Февраль 1960.
За окном серело серое безжизненное небо. Диана отодвинула шторы, замечая Виктора бродящего по саду, он явно пребывал в плохом настроение. Диана задвинула на место шторы, их Гарден-Дейлиас почти приобрел желаемое ими содержимое, а дела Виктора стали идти еще лучше. Что же так обеспокоило его? Она услышала как дождь забарабанил по стеклам и трубам для слива дождевой воды. Диана беспокойно отодвинула шторы, заметив, как Виктор не собирается домой, она подумывала открыть окно и позвать его домой, но одернула руку от оконной ручки. Нет, не стоит вмешивается, он должен, как обычно сам разобраться со своим душевным состоянием. Он вошел в библиотеку, весь промокший, позволив Натали снять с себя сырой плащ и ботинки, подавая домашние тапочки.
- Что случилось, Виктор? – насторожено задала вопрос Диана, зная, что с ним нужно проявлять осторожность.
- Пришло письмо из Антрима, - он сел в кресло перед камином, - довольно скверные новости.
- Почему? – неужели, у его племянников родилось по сыну, а дела в Ирландии пошли еще лучше его?
- Адам разбился на машине неделю назад, мой племянник погиб, - Виктор вздохнул, - я так мечтал во всем быть лучше их, и вот такой ценой я оказался лучше их, - Диана уселась перед ним на колени, осторожно кладя голову на них.
- Эта кара божья, и твоему отцу и твоей матери, - заметила Диана.
- А что если, Элеонора искупает мои грехи? – этот вопрос повис в комнате.
- Не говори глупостей, - спустя время нашлась Диана, - это и так, наши дети не платят за наши грехи.
- Тогда почему они платят? – Диана доверчиво заглянула в его глаза.
- Они тоже не платят, но за все в этой жизни нужно платить, мы с тобой уже заплатили, Виктор, и наши дети тоже по-своему будут платить, - Виктор поджал губы.
- У него осталась месячная дочка Луиза, как и мечтала моя мать, их род пойдет по старшей ветке, как и мой, - он закрыл глаза, думая о Гарри, об этом десятилетнем мальчике очень похожем на него.
- У Роберта еще могут быть дети, дорогой, - заметила Диана.
- Да, ты права, как всегда, моя любовь, а знаешь, мы-то хоть счастливы, а они нет, - Виктор притянул ее к себе, сажая на колени, - я ни дня не сожалею, что выбрал тебя.
- Я знаю, а я не жалею, что ждала тебя, - она поцеловала его, ощущая как бьется его сердце, - знаешь скоро начнется новое десятилетие.
- Знаю, что оно принесет нам? – Виктор обнял жену, свою маленькую птичку.
- Думаю, только счастье, - но как оказалось это было лишь мечтами, ведь наша история давно пошла по-другому пути.
₪
- Аврора? – девушка остановилась, - дед, хочет тебя видеть.
- Да, хорошо, мам, я зайду в перерыв к нему, - Энди проводила падчерицу взглядом, когда ее силуэт скрылся, она зашла в свой кабинет.
Аврора превратилась в красавицу, и как говорил ей Шон, она совсем не похожа на его жену, а на него, Энди и вправду замечала схожесть между ними. Она стала такой же черноволосой, как Шон, с такими же синими глазами с пышными ресницами. Аврора многим напоминала цыганку. То что, она выбрала терапию, ни для кого не стало удивлением, все будто бы давно знали, что она займется. Артур в следующем году должен уйти со своего поста, и безусловно, все гадали, кто станет его заведующим. Конечно, о Джейсоне и могла идти речь, многие говорили об Энди, предполагая, что семейные связи ей помогут. Энди всегда оставалась реалистом, но кто ей позволит это, женщине, да еще молодой женщине, которой исполнилось всего лишь тридцать пять лет, конечно же, эти министерские крысы, как называл их ее отец, не позволят ей, возглавить госпиталь, главное медицинское заведение Лондона. Хотя кто знает.
Энди поставила папки на полки, ожидая прихода стажеров. Она все еще не смогла прийти от давнего звонка Элеоноры, та просила найти для нее еще какой-нибудь способ предохранения, но Энди не могла ничего хорошего предложить, она ведь прекрасно понимала, что все ее ухищрения скроются. Кто-то постучал в дверь, это, наверное, пришла Марджери, Энди обернулась на пороге жался Уолтер Шерман, лучший офтальмолог в госпитале. Энди улыбнулась, Аврора с ним встречалась, конечно же, она сама не переживала, что избранник падчерицы старше ее на пятнадцать лет, потому что Шон тоже намного старше ее, но Шона этот факт очень беспокоил. Хотя скорее всего ему придется смериться с этим фактом.
- Здравствуй, Энди, - он прятал руки в кармане белоснежного халата, - как дела?
- Все как обычно, быть заведующим очень утомительно, - Энди опустилась в свое кресло, предлагая ему сесть на против нее.
- И не говори, твой отец итак разрешил не делать половину отчетов, - заметил Уолтер. Избранник Авроры – привлекателен, даже надвинутые на серые глаза очки в темной роговице не портили его, а наоборот придавали серьезности и властности. Он всегда выглядел, как с иголочки, будто в его жизни есть женщина – аккуратно уложенные светлые волосы, гладкое лицо, которому хотелось дотронуться. В тридцать лет, он и не заметил, как стал главой не большего отделения, руководя всеми кто занимался органами чувств и осязания, - мне надо поговорить с тобой.
- О чем же? – Энди скрыла улыбку, догадываясь о чем пойдет их разговор.
- Я хочу жениться на Авроре, твое мнение я знаю, барона тоже, осталось мнение твоего мужа, - Энди заметила напряженность на его лице.
- Я уговорю его, - ответила она.
- Буду тебе признателен, - Уолтер поцеловал ее руку. Так вот о чем собирался говорить Артур с Авророй, все предельно ясно теперь.
Энди не составило особого труда уговорить Шона, все же счастье его дочери, значило гораздо больше, чем свои принципы. Их жизнь стремительно менялось, давно из моды ушли длинные юбки, и пуританские правила, и жизнь перестала состоять из балов и бесед, в этой жизни не было времени скуке и безделью. Она гнала, гнала к неизведанным мирам, к неизведанным вершинам, заставляя их покорять, и узнавать, эта жизнь стала бурной, как водопад, эта жизнь стала безумной, как в страшных прежних мечтах. Той жизни не осталось места, только воспоминания, бережно хранящиеся в нашей памяти Только они.
После того как умерла Мария, Вильям ушел со службы, заботиться о своих внуках. Дом на Виктории-роуд теперь казался, очень большим, просто необъемным, без Марии он пуст. Сын делал карьеру, набирая сторонников, Дафна же стала той женой, какой была его Мария. Она покоряла его друзей по партии своими умными речами, своим острым словом, и замечаниями, а еще она постоянно хорошо выглядела. Его старшей внучке будет шестнадцать, и с каждым днем она все больше напоминала Вильяму Марию, ее рыжие волосы падали на тоненькие плечи, голубые глаза всегда сдержано смотрели, а плотно сжатые пухлые губы чаще всего выражали попытку подавить в себе гнев. Внук Роэн пошел в Дафну, и практически ничего в нем не выдало ирландскую породу, младшая же Кира пошла в Джастина. Безмятежность. Но эта безмятежность без Марии совсем не радовала Вильяма, жизнь стала какой-то пустой. Их время прошло, оно больше не принадлежало им, она все больше отворачивалось от них, как заходящее солнце. Их мир никогда не будет теми прекрасными и ужасными днями, когда их чувства горели, как сильный костер, теперь их души почти пусты, они сгорели, сгорели во времени горести и потерь.
₪
Лето 1960.
С боем, но все же Нэлл смогла приехать к Авроре на свадьбу в Грин-Хилле. Элеонора давно рассталась с иллюзиями о счастье для себя. Она больше не верила мужчинам, не могла и не хотела. Онор все пытался зачать с ней сына, но это у него никак не получалось. После его мерзких объятий, утром она пила чай, а когда он уходил злая улыбка долго не сходила с ее лица. Она ненавидела его, порой, когда он посапывал рядом с ней, ей хотелось задушить его подушкой. Настолько была велика ее ненависть к мужу и Эдит. Теперь-то она поняла, что он женился на ней ради денег, никакой любви у него никогда не было. Отхватил себе породистую кобылку, и даже не имел ума ухаживать за ней должным образом.
- Уйди от него, - начал Джордж, - если надо папа сотрет его в порошок.
- Ты не понимаешь, Джордж – слабо возразила его сестра.
- Все я понимаю! – с пылом отозвался он, - они же ноги о тебя вытирают, ты же леди Хомс! – к ним шел Онор. Джордж сразу же насупился, приняв оборонительную позу, словно лев, готовящийся к схватке.
- Отойди от моей жены! – прогремел Онор, делая шаг у ней.
- Это моя сестра! – процедил сквозь зубы Джордж, - ты забываешься, где находишься!
- Сказал. Отошел! – Роберт заметив, угрожающую позу Онора, устремился к ним, у него чесались кулаки, наподдавать этому французу.
- Ты кто такой? – крикнул Роберт, - чтобы нам указывать! Она не твоя вещь!
- Пошли! – Онор схватил Элеонору за руку, таща в сторону их машины.
Все гости изумленно смотрели на них, но Нэлл охватывало только чувство стыда, он же намеренно унижает ее перед лондонской публикой, ее друзьями, будто она сейчас беседовала с любовником, а не с братом. Роберт пытался его оттащить от сестры, но Джордж остановил брата, понимая, что Роберт со своим горячим пылом сделает только хуже всем. Но Роберт не простил этого Онора, может он сможет еще поквитаться с этим болваном, который решил, что его сестра его собственность. Он видел, как Нэлли сопротивляется, как Аврора сама готова кинуться к нему, и выцарапать глаза, за то, что имеет наглость портить ее свадьбу. Но никто не посмел себе, вмешаться в семейную ссору, решив, что это не их дело. Бывают браки и похуже.
- Пусти меня! – он легко втолкнул ее в машину, Нэлли отчаянно хотелось убежать, но машина уже помчалась по пыльной дороге в Лондон, в их отель. Он дотащил ее до их номера, унижая ее еще больше. Грубо втолкнул в комнату, кинул на кровать, расстегнул свои брюки. Он изнасиловал ее без всяких прелюдий ласк, а она даже не стала сопротивляться, просто не было сил.
- Вот так, милая, - он оставил ее распростертую на кровати. Она не смогла плакать, глаза оставались сухими, слезы просто закончились, просто ее душа умерла сегодня, и Онор убил ее.
Она снова заболела, снова негативные мысли захватили ее сознание отравили душу и мозг, свалив ее лихорадкой. После того, как она выздоровела, Нэлл стала жалеть, что это время, когда Онор и Эдит не достают ее прошло. Ей нравилось смотреть, как эти людишки пресмыкаются перед ней, думая, что она опять будет почти при смерти, и позовет Артура. Да, ей нравилось быть в таком положение, хоть как-то Онор оставил свои насильственные попытки. Он уехал в Париж, когда ей стало немного лучше, а потом Нэлл совсем выздоровела, и стала просто напросто симулировать свою болезнь перед Эдит. Онор приехал домой через две недели, она наложила на лицо макияж, чтобы казаться бледной, не очень-то хотелось, чтобы Онор затащил ее в постель, и взял силой. Элеонора смело прошла в гостиную после прогулки среди виноградников, Онор потягивал свое вино.
- Здравствуй, милый, - ее губы расплылись в масленой улыбке.
- Я вижу тебе уже лучше, - она села к нему на колени, придется разыгрывать любящею жену, или показать, как болезнь вправила ей мозги, показав, как заботлив ее муж, и как ужасна она.
- Я вышла только погулять, а как твоя ты? – Элеонора прильнула щекой к его груди.
- Я вижу, ты стала другой. Я сегодня дома, а завтра у меня дела в Гавре, нужно встретиться с поставщиком. Юджин будет злиться, - как же ее раздражало, что он называл своих партнеров по имени.
- Хорошо.
Все день проходил в натянутой обстановке. Вся эта идиллия была искусственной. Онор старался быть с ней вежливым и приветливым. Нэлли все это просто забавляло, она в глубине душе смеялась над его ничтожностью перед ней. Вечером, когда он прошел робко в ее в спальню, Нэлл поняла, чего он хочет. Она судорожно сглотнула, отложив в сторону книгу. Раньше она могла спать с ним, но не сейчас, хоть Онор и говорит, что все будет хорошо, она не верила в это уже давно. Нужно что-то придумать, чтобы не допустить этого, не смотря на, то что он как муж имеет на это право.
- Я буду спать у себя, ты еще слишком слаба, - вот уж этого она никак не ожидала от него.
- Да, - пускай, в его глазах она будет неженкой, зато его мерзкий язык не окажется у нее во рту, и его гадкие руки не будут касаться ее тела.
- Тебе нужно время, - она сдерживалась, чтобы не закричать от счастья.
- Совсем немного, - прошептала она.
Она увидела, на его лице промелькнуло сожаление, когда он уходил. Неужели он думал, что после всего она кинется в его объятья, забыв все, и будет просить его о жаркой ночи. Какой глупец! Ей даже стало его немного жаль.
Перед встречей Онор захотел заехать к своей любовнице, одной из многих. После бурной встречи у нее на столе, в ее кабинете, Онор лег на софу.
- Какие сплетни, а то я за две недели совсем потерялся, - его прекрасная любовница знала всегда о всех.
- Ну, много чего, дорогой. Есть кое-что о твоей жене.
- Что о ней говорят? – хотя после рождения их дочери он связал ее по рука и ногам.
- Ваша соседка Ева Кюри видела у нее мужчину три дня назад, видела, как они целовались и обнимались. Он был у нее. И знаешь кто он?
- И кто? – наверное, - кто-нибудь из ее круга.
- Твой Пьер…
- Вот дрянь, я убью их обоих, - она же клялась ему, божилась, валялась в ногах, когда после того жестокого секса, он пообещал, что если она пойдет против него, то он раздавит ее. И теперь, как сучка во время течки развлекалась с его смотрителем.
- Не думаю, милый, он отличный боксер.
- Еще посмотрим, кто кого, - Онор яростно ударил по стене и бросился прочь.
Он решил продолжать играть любящего мужа, хотя Элеонора догадывалась о том, какие мысли бродят у него в голове. Он хоть и пытался не выдать своих намерений, был похож на тигра готового броситься на добычу. Вскоре поползли слухи, что Пьер ушел не по своей воле, а его уволили за интрижку с женой хозяина. Потом все стали шептаться, что все кто будет слишком близок к мадам Дю Салль, лишиться своего места. Онор надеялся наказать жену призрением других, только стоило ему снова поехать в Марсель, а Эдит в Гавр, то Элеонора собрала вещи, и отправилась в Лондон. Онор узнав, пришел в бешенство, он бросился за ней в Лондон, надеясь поймать неверную супругу в объятьях любовника, но вместо нашел жену в доме отца и матери. Хотя у лорда столько работников, что с любым можно согрешить. Онор не решился притащить силком Нэлли в Дюсаллье, побоялся ее вспыльчивых братьев, хоть и ее отца не было в Англии, все же этих двух полу-ирландцев он побоялся. Ну, ничего он еще сделает из нее комнатную собачку, ему почти это удалось, и скоро Элеонора сама поймет, что своими спектаклями и лестью не купит и не проведет.
₪
В эту холодную летную ночь по запотевшим стеклам стекли струи дождя, и ветер бил в стекла Аллен-Холла. Флер, налив в кружку чая, опустилась в кресло. Только недавно ушли Джулия с Джорджем, хотя она не хотела их видеть. Джордж всегда ей казался образцовым человеком, мужем, но на поверку оказался другим, когда она сказала это Роберту, тот лишь посмеялся над ней. Ей было не понято его поведение, то что Джордж смотрел на других женщин, иногда в нем она ощущала присутствии Онора. Флер знала об отношениях Элеоноры и Онора, но все же была уверена, что Джордж совсем другой человек.
- Флер, дорогая, все мужчины такие, и это не переделаешь, - сказал он.
- Но изменять не вариант, - пыталась спорить она с ним, но все было тщетно и бесполезно.
- Мужчины, как звери, - Флер лишь фыркнула, - иди сюда.
- И не подумаю! – она двинулась назад, подальше от него.
- В чем дело, Флер? – спросил Роберт.
- Иди к черту! – отрезала Флер, он обнял ее против ее воли, целуя белокурые локоны, - ты тоже засматриваешься на других?
- Нет, ты же знаешь, что я люблю только тебя.
- Врешь, - тихо смеясь, ответила она и ушла.
Флер села напротив него, когда он устроил для них двоих ужин, и загадочно улыбнулась, они поужинали, и каждый пошел в разные стороны. Она прошла в свою мастерскую, которую для нее устроил в замке Виктор, и села у картины. Затем она надела кружевную рубашку и пеньюар, и решила пойти к нему. Роберт не спал, он ждал ее прихода. Когда она постучала в дверь, он еле скрыл свое ликование, но это была еще не победа, ему надо заставить ее верить ему, и он это сделает. Он не сдержался и заключил ее в крепкие объятья и прислонил к стене, убирая с плеча лямку.
- Роберт, - простонала Флер, и это он воспринял, как призыв к действиям. Он скинул с нее халатик и снял комбинацию. Они продолжали стоять у стены, его руки скользили по ее телу, а ее уже лихорадило. Потом он кинул ее на широкую кровать. Тело помнило объятья Роберта, его горячие губы на коже, каждая клеточка ее тела помнила его и просила наполнить ее им. Флер была на вершине, и Роберт заставлял ее подниматься выше и выше, заставлял постигать новые вершины блаженства. Он был искусным любовником, он прекрасно знал, что нравиться женщинам, чего они хотят. В его объятьях она чувствовала жизнь, и ощущала всепоглощающую страсть.
- Ты еще сомневаешься во мне?
- Уже нет, - тихо произнесла она.
В это же ранее утро другой спальне замка, Джулия и Джордж проспали, может быть пару часов. Джордж открыл глаза, увидев жену в шелковом халате у открытого окна. Ее халатик развевался на ветру, она словно ангел, расправит свои крылья и улетит на небо. Она посмотрела на него через плечо, широко улыбаясь. Джордж поежился, холодный воздух пахнул на него.
- Улетишь, - он засмеялся, - Джулия, заболеешь, - а потом серьезно добавил.
- Нет. Кстати хорошо, что встал. Завтракать будешь? – она, как кошка приблизилась к нему.
- Буду. Только хочу принять душ вместе с тобой, - она отошла от него, смотря издалека.
- Шалунишка, ладно пошли, - захлопнув окно, Джулия усмехнулась.
Когда они вышли из душа, то Джордж заметил на туалетном столике стоял поднос с завтраком.
- Ты что ограбила кухню?
- Ну, почти, - она разлила кофе, - Пока ты спал, я сходила на кухню. Завтрак будут подавать позже, а я хочу, чтобы мы кое-куда сходили.
- И куда же?
- Там где рождаются мечты, - она намазала масло на тостеры.
- О, да, мы давно там не были, но сейчас плохая погода, - Джордж отпил кофе.
- Ну, ничего.
Он всегда любил смотреть, как она одевается. Обычно он сидел в кресле, наблюдая за ее суетой, и порой, давая ей советы. Она натянула твидовые брюки и пушистый мужской свитер, который стащила у него, он все равно был ему не нужен, потому что его сотрудница подарила его, да и цвет ему не шел.
- Милый, я почти готова, - она заплела волосы в косу.
- Я сейчас, - Джордж быстро оделся.
Через десять минут они выскользнули незамеченные из дома.
- Выбирай лошадь, - он и так ей доверял без оглядки, он редко совершал с ней конные прогулки, чаще всего это дела его сестра со своими невестками.
- Этого вороного.
- Не дурно. Только теперь это мой конь, и он здесь самый быстрый. Я советую Ангела – тихий и спокойный. Надень перчатки, они висят на крючке, а я пока запрягу лошадей.
Джордж стоял, облокотившись об перила лестнице, ведущей на второй этаж. Он почти дрожал от желания прикоснуться к ней, ее ласковые движения рук, ее ловкость сводили его просто с ума. Почему именно с ней он терял контроль над собой?
- Может, хватит меня глазами раздевать! – она даже не смотрела на него, она просто чувствовала его, - Нарвешься у меня Хомс!
- Ты же знаешь, что я голову теряю от тебя, - пробормотал он.
- Когда ты начнешь думать головой, а не одним местом, - она запрыгнула на лошадь.
Выехав из конюшни, и проскочив мокрый сад, оказались на дороге с разбитой колей и лужами. Джулия повернула лошадь, они ехали медленно по заснеженным полям. Их кони шли шаг в шаг, соприкасаясь плечами, Джулия держала мужа за одну руку, управляя поводьями. Потом она выпустила его рук, стегнула поводья, и Принц пустился галопом.
- Джулия, стой сумасшедшая девчонка! Ну, попадись мне!
- А ты догони! – ее волосы развевались на ветру, она приходила в восхищение быстрой ездой. Ветер бил в лицо, слепя глаза. От резких порывов она порой сильнее прижималась к лошади. Она смеялась, слушая его ругань, и он радовался вместе с ней. Джордж нагнал ее быстро, заставив затормозить Принца.
- Я догнал, с тебя поцелуй! – потребовал он, пытаясь ее схватить за руку.
- Наглец, еще что-то требует от меня.
Показался зеленый шумящий лес, надвигались со стороны реки свинцовые тучи. Ветер качал тонкие деревья. Должен был начаться ливень. Влюбленные подошли к реке.
- Это и есть место, где рождаются мечты? – спросил игриво Джордж.
- Да, - пошел дождь. Он притянул Джули к себе, словно спасая от холодных капель, падающих с неба.
- Поедем в замок, - предложил он, помогая жене вставить ногу в стремя.
- Не успеем, очень сильно промокнем, поехали в одно место там переждем, - она повернула коня, показывая Джорджу дорогу.
На опушке леса стояла охотничья избушка, специально построенная для заблудившихся охотников. Привязав коней под крышей на заднем дворе, бегом вбежали в холодный домик. Джордж сразу же разжег огонь в камине.
- Смотри здесь виски.
- Я не пью виски, отец любил, а я нет.
- Давай выпьем по глоточку и согреемся, - он глотнул, потом заставил ее.
- Никогда не понимала, почему эта гадость может нравиться папе, именно из-за него пришлось держать его дома, - она скорчила лицо. Джордж разделся и повесил одежду на веревку перед камином.
- Джулия, раздевайся.
- Нет, – она решила сыграть недотрогу.
- Сейчас я подойду и раздену тебя сам, а ты знаешь, чем все закончиться, - она, повинуясь, сделала то, что он хочет. Джулия нырнула в его объятья и теплый плед, - так-то лучше. - Она подняла на него глаза, он за подбородок притянул ее лицо ближе к себе.
- Ты так нужна мне, - их поцелуи и жаркие объятья прервал стук в дверь.
- Джулия, вы здесь, - они замолкли, продолжая касаться губами, Джордж гладил изгибы ее скул большими пальцами, - Джулия я знаю вы здесь, лошади на заднем дворе.
Джордж застонал, отталкивая легонько жену в сторону, и стал надевать влажную одежду. Она робко подошла к нему, забирая свой костюм.
- Это Роберт. Роберт, мы здесь – крикнула она, в открытую дверь хлынул холодный ветер. Появился Роберт, явно обеспокоенный тем, что они поехали в такую погоду кататься на лошадях.
- Дождь закончился, вас все искали.
₪
Сойдя с трапа самолета, Виктор ощутил знакомый аромат ирландских трав. Прошло уже сорок шесть лет с того дня, как он покинул Антрим. Все стало другим, и город сильно изменился, но в воздухе витало еще еле ощутимое для него что-то знакомое. Прошло почти пятьдесят лет и он вернулся другим, не тем зеленым юнцом. Виктор нанял такси, усаживая детей. Все лето они приведут здесь. Дженнифер исполнилось уже тринадцать лет, и она начала превращаться в прекрасную девушку, она была, как арабская лошадь, с такими же темными, как страсть глазами, волнующими гладкими волосами, цвета осенних красных листьев, обрамляющие смуглую кожу. Ее брату Гарри было уже десять, он рос смелым, с горячей головой молодым человеком, такой же рыжеволосый, как Виктор, он посмотрел на Бетти, и она показала ему язык. Бетти милая девочка: белокожая, зеленоглазая с каштановыми волосами, только казалась ангелом, на самом деле вела себя, как мальчишка, лазила по деревьям с мальчишками, участвовала во всех их играх. Мери-Джейн положила свою рыжеволосую голову на плечо брата, девчонка была остра на язык, чего только стоили ее лихорадочно сверкающие изумрудные очи. Но ближе всех из девочек была Анна, дочка Елены, с ними они были подругами, сестрами, Анна похожа на славянку: с медовыми волосами и глазами, кожей такого же оттенка, за что ее прозвал десятилетний Дэвид МакОлла - Хани. Сам Дэвид с орлиными носом, острым лицом, полными губами, и темно-русыми спадающими волосами на лоб и зеленые глаза порой смотрели, то злостью, то с добротой. В него по-детски влюблены Бетти и Анна, но они не делили его, считая его своим другом, главным выдумщиком их детских игр. Алисы был еще слишком мала, а Викторию Эдит не могла отпустить в далекую богом забытую Ирландию.
Замок Хомсбери, как и земля Хомсов не изменились нисколько, все также ощущалось бремя веков, здесь все было степенно. Похоже время не тронуло здесь ровным счетом ничего, словно оно не касалось его никогда. Память Виктора запечатлела алые туманные закаты и утреннюю траву, как ноги промокали от серебристых росинок. Время все это сохранило, как будто для него. Все эти годы он никогда не жалел, что оставил все это, оставил, потому, что ничто его не держало, судьба звала далеко отсюда, туда где было его сердце сейчас. Пускай его тело родилось тут, но его душа и сердце были все время там.
Эдвард Хомс и Каролина Хомс приняли его достаточно холодно, но Виктор другого и не ждал. Эдварду было уже восемьдесят семь лет, он сильно высох, и уже мало напоминал ему того деспота-отца, каким был для него всегда. Каролина на пять лет младше мужа, словно продала душу дьяволу, она очень молодо выглядела, ее лицо было почти не тронуто старостью, а в волосах было мало седины.
- Здравствуй, отец, - начал Виктор, дети присели в гостиной на диваны и умокли наблюдая за этой сценой, - здравствуй, мама.
- Здравствуй, Виктор, - ответил Эдвард, протягивая ему руку для пожатия.
- Здравствуй, - процедила Каролина, в ее глазах по-прежнему сияла ненависть к сыну, хоть давно было ясно, что она проиграла, она поставила все на Руфуса и проиграла.
- Давно я тебя не видел, а ты не стареешь, - отец похлопал его по плечу. Они виделись, в последний раз двадцать два года тому назад, но та встреча была не легкой. Виктор в свои шестьдесят четыре был в отличной форме, такое же подтянутое поджарое тело, волосы почти без седины, и кожа без сильных признаков старения. Он всегда считал: счастье и любимая работа спасают от быстрого увядания.
- Я уже давно не мальчик, - Виктор показал, что ничто в их отношениях не измениться, - Я счастливо женился по любви, у меня трое прекрасных детей, и шестеро внуков, я богат, как Крез, и не скрываю этого.
- Вы всегда с Марией были другими, - прошептала Каролина, - после того, как ты сбежал и она сбежала с этим офицеришкой, - Виктор ухмыльнулся, - вы все разрушили вдвоем.
- Она умерла год тому назад, и ее сын умер, когда была война, к чему эти распри теперь? - горько сказал Виктор, - Все изменилось, мама. Мы все другие, время другое, оно уходит в прошлое, и скоро совсем не будет принадлежать нам.
- Ты был моей надеждой и так поступил со мной, - с обидой произнес Эдвард, - и дела идут плохо, пора положить конец этой затянувшейся между нами войне.
- Я никогда не хотел быть тобой, я всегда хотел быть дедом, таким же романтиком, как он, а ты всю жизнь только и делал, что давил на меня, я не мог это терпеть, поэтому и сбежал. И там поверь мне сложилось, как нельзя лучше. Джордж начальник на производстве, его жена фотограф. Роберт мой помощник, а моя вторая невестка художница. Элеонора психолог, а ее муж винодел. У меня большое поместье – Аллен-Холл, - Виктор посмотрел на детей, - ну, я приехал сюда ради них. Только из-за них, я рад, что вы нас пригласили, дети слишком занятые.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги