Трое из Города

Глава пятая

Когда мобильное войско под предводительством Короля спешным маршем выступило к Неминуемому Мосту, Аквилон шумел, как растревоженный улей.

Новости, принесенные юным Посланцем Беды, всколыхнули весь город: получалось, что под боком у Союза Королевств объявилась банда головорезов, способная захватывать даже укрепленные крепости. И неизвестно, какой разбой они совершат в следующий раз.

Встревоженный Совет Города выделил быстроногих солдат в помощь роте Меченосцев Акватики и Летучий Отряд (как его окрестили жители) без задержки отправился к Мерону.

Правда, по мнению Затычки, он был не Летучим, а Ползучим – но его мнения никто не спрашивал. Ведь дело стремительных, легких на ногу Гонцов доставлять послания, а дело солдат – воевать.

За отрядом вслед чуть позже двинулись повозки с горожанами. Акватиканцы шли и ехали молча, без песен и шуток. Каждый с тревогой думал, уцелели ли его родные во время резни.

Два дня Летучий Отряд передвигался по Пологим Холмам, минуя деревни, поля, рощи. И только на исходе третьего дня показался, наконец-то, Неминуемый Мост, белой лентой перекинувшийся через широкий Мерон.

Двести лет назад построили его мастера из Восточных Земель, но и по сей день на диво прочны были арки пролетов, такие невесомые с виду.

От Неминуемого Моста можно было попасть и в Акватику, и в Предгорье, и в королевство Ньямагол, и еще дальше на восток и север (если обогнуть стороной Неприступный Кряж, возвышающийся на пути). Поэтому-то Мост назвали Неминуемым.

Солнце зависло над Пологими Холмами, когда королевский птеригоплихт, неспешно, первым скользнул на Мост.

Затычка сидел в седле перед Королем и заранее представлял, как удивятся друзья, когда увидят его. Он первым заметил одинокую фигурку, примостившуюся на парапете в конце моста и кидавшую в воду камешки.

Это был голодный Шустрик.

– Надо же, не соврал! – сказал он, разглядывая друга, восседающего на птеригоплихте. – Господин Король, надо маршировать в Предгорье. Чужаки с пленниками и награбленным добром пошли туда Дорогой Конца через Перворощу. За ними ушел Полосатик, ой, простите, сын Хакона Быстроногого из рода Данио Рерио, Королевского Гонца. Принцесса там же – они сковали ее вместе с Забиякой, но она держится молодцом, вот только платье порвала… – Шустрик запнулся, не зная, что бы еще добавить.

– Вполне достаточно! – улыбнулся Король. – Ты хорошо объяснил обстановку и, насколько мог, успокоил мои родительские чувства. Забирайся сюда! – он протянул Шустрику руку и помог подняться на птеригоплихта. В королевском седле оказалось достаточно места и для троих.

Птеригоплихт так же неспешно спустился с Моста к Перекрестку и замер, ожидая приказа. Король направил своего скакуна на Северный Тракт, ведущий к Предгорью, выбирая место для привала на ночь.

– Хм… Полосатик… – весело сказал Король. – Вот значит, как вы друг дружку называете. А почему?

– Но ведь имен-то у нас нет! – объяснил Шустрик. – Мы их получим только при Посвящении. А даже в классе нас трое, не говоря уж об Улице – и все данюшки. Макроподу хорошо – он среди нашей параллели один, поэтому так и зовут Макроподом, хотя я бы его Ябедой назвал!

– А твое прозвище как? – засмеялся Король.

– Шустрик он, – вмешался Затычка. – Шустрый больно, бегает ловко. А Полосатик весь правильный, к нему и клички не подберешь, вот за одежду и прозвали Полосатиком.

– А тебя за что? – хитро спросил Король.

– А он везде, как затычка, суется! – не утерпел теперь и Шустрик. – Даже Директора не боится!

– Ну, тогда я пас! – расхохотался Король. – Я своего Директора школы боялся, как огня!

– Вы?! – поразились данюшки. – Вы разве ходили в школу?

– А что я, по-вашему, неуч какой?! – понарошку обиделся Король. – Конечно, ходил. Не в вашу, а в ту, что поближе к Цитадели, в Ученом Тупичке. И учиться приходилось на совесть.

– Ну да… – не поверил Затычка. – Да вам, небось, учителя просто ставили!

– Ну нет, голубчики! – уже всерьез обиделся Король. – Меня гоняли, как ленивого перевертыша, да еще нотации каждый день читали: “Будущий правитель не может плохо учиться – ведь потом он будет в ответе за жизни своих подданных, как вам не стыдно, это ваш долг перед королевством!” Хочешь – не хочешь, а пришлось попотеть!

– Нам такие тоже читают! – гордо сообщил Затычка, очень довольный, что Король, оказывается, в свое время побывал в их шкуре. – Господин Директор так и говорит:” Вы – будущие Гонцы и ваш поступок безответственен и беспре – э-э– цен-ден-тен!” Во как!

– А какой поступок? – заинтересовался Король.

– Ну-у…, мы сбежали с урока смотреть Забияку… – смутился Затычка, но затем вдруг хитро сказал: – А знаете что?

– Что? – опять улыбнулся Король.

– А ведь с этого все и началось! Если бы мы не сбежали, нас бы не оставили после уроков и господин Астронотус не взял бы нас оруженосцами на бал. Мы бы не вытащили Непобедимого Силача, и он бы умер от раны. Ведь так?

– Ага! – буркнул Шустрик. – И переэкзаменовку нам сдавать бы не пришлось… А так придется: даже если от Города останутся одни развалины, госпожа Колиза все равно устроит экзамен. А скоро привал, господин Король?

– Да. Сейчас до ручья доберемся и остановимся. А куда ты торопишься?

– Есть хочется! – честно сказал Шустрик. – Как мы с Полосатиком из Города ушли, так я и не ел толком ни разу. Я же от Моста не отходил: мало ли что… Хорошо, селяне проезжали – наскреб мелочи и картошки у них купил. Пек в костре, но без соли невкусно… Я-то еще ничего, а вот чем там бедный Полосатик питается? Сколько человек без пищи прожить может?

– Сорок дней, – успокоил его Король. – Успеем спасти, я думаю. А вот мы и добрались до привала. Сейчас остановимся, костры разведем, ночлег организуем. Знаете, что самое приятное в походах?

– Нет.

– Это отдых!

Король направил птеригоплихта на поляну, по краю которой бежал веселый чистый ручей.

Первым на землю спрыгнул королевский оруженосец, расчехлил стяг и воткнул его древко, обозначив место королевской стоянки.

Вечерний ветер развернул полотнище ярко-желтого флага Акватики, и поляна сразу преобразилась.

Лагерь возникал прямо на глазах: никто не суетился, каждый знал свои обязанности. Запылали костры, захлопотали около них повара. Натягивались шатры и навесы. А всадники занялись скакунами.

– Поможете мне чистить Малыша? – спросил Король.

– Конечно! – обрадовались данюшки. – А кто это?

– Так вы же на нем сидите! – Король спрыгнул на землю и ласково похлопал птеригоплихта.

– Ничего себе Малыш! – Затычка выбрался из седла и, как с горки, съехал с крутого бока. – Его бы Великаном назвать!

– Нет, он Малыш! – улыбнулся Король. – Он еще маленький. Примерно такой же, как и вы. Сорванец.

Шустрик скатился по примеру Затычки, только с другого бока.

Король расстегнул пряжки сбруи и с помощью данюшек снял большое, но удивительно легкое седло, поставил на траву. Затем убрал со спины Малыша яркую попону и войлочный потник.

Птеригоплихту очень нравилось, что его расседлывают и он, выпуская из ротовой присоски струи теплого воздуха, чуть пританцовывал на месте.

– Не шали, Малыш, не шали! – успокаивал его Король.

Рядом точно также распрягали своих панаков Меченосцы.

Король откинул верхнюю половину седла. В углублении, всегда под рукой, лежали щетки, тряпки и плоская глиняная посудина с маслом.

– Сначала надо почистить его щеткой. Видите, какой он пыльный? – объяснил Король, вручая щетки. – Особенно тщательно растирают места под упряжью. Шкура у него, конечно, толстая, пластинчатая, но под седлом ходить – работа не из легких. Нерадивый всадник способен надолго вывести своего скакуна из строя, если пренебрегает этим правилом. А затем натрем его от хитрого носа до хвоста маслицем!

Данюшки с восторгом принялись тереть крупную чешую птеригоплихта снизу, насколько позволял их рост, а Король, примостившись у спинного плавника, чистил Малыша сверху.

Птеригоплихту видимо, было приятно, но щекотно: он, прикрыв глаза, вздрагивал всем телом и довольно похрюкивал. Чтобы стать пониже, он расправил грудные плавники и прижался к земле, придавив своей тушей траву.

Закончив чистку спины и головы, Король спрыгнул и, потрепав Малыша за грудной плавник, скомандовал:

– Давай, лежебока, поднимайся! Надо еще твое пузечко подновить.

Птеригоплихт послушно поднялся в воздух, зависнув над примятым местом. Король скинул куртку, лег на спину и заполз под брюхо Малышу, только королевские сапоги торчали снаружи.

Орудуя жесткой щеткой на длинной ручке, Король счищал прилипшую к чешуе грязь, увертываясь от мощного потока теплого воздуха, который прицельно выпускал Малыш.

После щеток пришел черед масла.

Данюшки тряпками так отполировали бока Малыша, что его роскошная парчовая окраска просто заблистала в вечерних лучах солнца.

Закончил чистку птеригоплихта Шустрик: он осторожно расправлял твердые костяные лучи хвостового плавника, и протирал полупрозрачные роговые перепонки, пока не привел хвост в образцовый порядок.

Даже втроем данюшки обхаживали королевского скакуна дольше всех.

Меченосцы давно выпустили панаков на соседнюю поляну попастись и те, по своему обыкновению, устроили потасовку, грозно топорща острые защечные клыки и налетая друг на друга.

– Ну все, теперь ты писаный красавец! – сообщил птеригоплихту Король. – Иди, питайся!

Малыш легко перевалил через кусты и двинулся по полю, не обращая никакого внимания на дерущихся панаков.

Те уважительно расступались перед громадиной, но как только начищенный хвост проплывал перед носами дравшихся соперников, – они снова сцеплялись не на жизнь, а на смерть.

Малыш низко стелился над травой и срезал ее своими ротовыми пластинками, оставляя за собой ровный, будто выстриженный след.

Но вскоре ему захотелось что-нибудь повкуснее травы, и он свернул к опушке леса, высматривая десерт к ужину.

Ничего не попадалось, и птеригоплихт раздраженно фыркал.

Наконец, он нашел долгожданное лакомство: поваленное дерево, старое и трухлявое. Оно привело Малыша в полный восторг.

Птеригоплихт припал к нему и принялся скоблить ротовыми пластинками, упиваясь вкуснятиной.

– А почему все воюют пешком, а не на панаках? Почему даже Меченосцы спешиваются перед боем? – спросил Затычка, завороженно наблюдая за Малышом.

– Ну да, воевать! – фыркнул Шустрик – Они же тихоходы. Любой Гонец бегает в три раза быстрее, а то и вчетверо!

– Угу, с седоками они не торопятся, – согласился Король, убирая в седло чистящие принадлежности. – Кроме того, панаков мало и их берегут. Да и сражаться на них затруднительно: представляешь, если во время боя панаки сцепятся друг с другом? Ведь их хлебом не корми, дай подраться! Перевертыши лучше, они хоть и игривые, но таких баталий не устраивают. Но перевертыши, к сожалению, маленькие. Будь они побольше, тогда можно было бы сделать конницу. У харацинов хорошие скакуны. Они кочуют на них по Степи и воюют в седле. Но нам от этого толку мало – мы же не союзники и поближе узнать их жизнь не можем!

– А почему панаки и перевертыши так невысоко над землей парят? Летали бы как орлы!

– Ну, во-первых, они слишком большие и тяжелые. Даже перевертыши. А во-вторых, перемещаются, как бы отталкиваясь от земли. То ли выдыхаемым воздухом, то ли еще чем, – не знаю. Даже по воде скакуны с седоком пройти не могут. Шлепаются все, как один! А без седока – пожалуйста… Ладно, пойдемте к костру. Ужин готов: видите, повар половником машет. Настал твой долгожданный час, Шустрик из рода Леопардовых Данио, Королевских Гонцов!

До Предгорья они добирались еще два дня.

Дорога огибала восточную окраину Непролазных Чащоб. По правую руку шла прорезанная оврагами и балками равнина. Она тянулась вплоть до Круглого Озера, северо-восточной оконечности которого располагалось королевство Ньямагол.

Ньямаголом правила веселая толстуха Королева Ньяма.

Данюшки частенько бывали летом в Предгорье. В трех деревнях: Пригорках, Крутогорках и Бугорках, – у них жило много родственников и друзей.

Неприступный Кряж становился все ближе. Снег покрывал его вершины.

За первой цепью хребтов высилась вторая, за ней третья – и далеко ли простиралась горная страна, не знал никто.

Акватиканцы пристально рассматривали горы.

Острые вершины, крутые склоны, глухие распадки – никакого намека на проходимый перевал не было.

“И как же разобраться в этой мешанине камней?” – тихонько гадали данюшки. – “Пирры затеряются здесь бесследно…”

И вот Летучий Отряд добрался до развилки.

Свернуть направо – Северный Тракт уведет в путешествие по Предгорью, налево – безымянная дорога вьется по краю Неприступного Кряжа, ныряя и поднимаясь по лесистому подножию гор.

Войско свернуло на левую дорогу.

Горы вырастали на глазах, теснили небо.

Заросшие сосной крутые склоны сменялись глухими распадками, в которых журчали ручьи.

Молодая листва берез по распадкам радовала нежной зеленью. Сосновые склоны прогревало Весеннее Солнце и терпко пахло смолой, нагретым мхом, хвоей и перепревшими листьями.

Глинистую дорогу пересекали канавки, оставленные в начале весны ручьями, переполнившимися после таяния снегов и хлынувшими вниз, в долину.

Не так давно прошел дождь, кое-где поблескивали шоколадного цвета лужи.

И на влажной глине отчетливо были видны следы сапог и колес…

Десять повозок проехали здесь недавно.

И вдруг следы кончились.

Прямо посередине дороги лежал громадный валун, вывороченный из склона и спущенный вниз.

По нему вразнобой скакали бурые знаки.

Король остановил Малыша, и данюшки первыми подбежали к камню.

Подошел и Король. Постепенно гарцующие буквы сложились в слова:

– Да, ничего лишнего, – в сердцах бросил Король, пытаясь скрыть овладевшее им отчаяние.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил Затычка, осматривая камень со всех сторон.

– Пока ничего… – глухо сказал Король и приказал:

– Отступаем!

Летучий Отряд повернул восвояси.

Ехали молча.

Уже у развилки Король сказал:

– Я остановился даже не ради дочери. Просто эти люди выполнят обещанное. Если мы сейчас попытаемся догнать их, они убьют всех пленников и наш поход потеряет смысл. Пока мы отступаем, но мы вернемся.

И направил Малыша на Северный Тракт, чтобы разместить людей на ночлег в ближайшем селении.

Ближе всех были Крутогорки.

Там жила многочисленная родня Затычки, и, главное, его любимая бабушка, перебравшаяся на склоне лет из столицы на родину, в деревню поближе к свежему воздуху и тишине.

Крутогорки стояли на трех буграх на правом берегу речки Быстринки, петлявшей по Предгорью, и пропадавшей потом в глубине Непролазных Чащоб.

Селения данюшек можно было распознать с первого взгляда: ладные деревянные домики были выкрашены в самые разные, веселые цвета: желтый, красный, голубой, зеленый. Все было по-хозяйски прилажено и ухожено.

Первыми Летучий Отряд встретили, конечно же, мальчишки. Они были одеты так же, как Затычка: курточки желтые, одна штанина синяя, другая розовая.

Мальчишки побежали рядом с королевским птеригоплихтом, визжа от восторга.

Затычка подбоченился в седле: он чувствовал восхищение и зависть своих деревенских друзей и был на седьмом небе от счастья.

Шустрик жалел, что они не попали в Бугорки, где его встречали бы точно так же (именно там жила его родня).

Розовые Данио радушно встретили неожиданно появившийся отряд и быстро разместили Меченосцев по домам.

Бабушка Затычки тут же наладилась печь блины по случаю приезда дорогих гостей. Усадив Шустрика с Затычкой за стол, она ловко управлялась со сковородками, рассказывая при этом последние новости:

– Корова-то моя, Зорька, доится хорошо. Столько молока дает – прямо рекой. Я из него маслице сбиваю, да на ледник складываю, чтобы потом с оказией вам переправить. Огород уже вскопала, не стала твоего отца, внучок, ждать. Благо сосед помог. Впрягли Касатика да Лапушку в плуг, они за полчаса управились. Я тоже решила перевертышей себе завести: года уже не те, чтобы, как раньше, бегом до Города. А так: тележку себе расписную справлю… Захотела – запрягла, да поехала!..

Она скинула готовый золотистый блин со сковороды на деревянное блюдо перед данюшками.

Шустрик с Затычкой тут же поделили его и, обмакивая в деревенскую сметану, уплели прямо горячим.

– И куры несутся, и утки, – продолжала бабушка, выливая поварешку теста на раскаленную сковородку.

– А скажи, бабань, в Крутогорках кто-нибудь на Кряж ходит? – спросил с набитым ртом Затычка.

– Не знаю, внучок, дай подумать… Мухомор только, наверное… Он же лекарит и травки в горах собирает.

Горка блинов на блюде росла на глазах. Данюшки так наелись, что им казалось: сметана вот-вот потечет из ушей.

Затычка решительно вытянул Шустрика из-за стола и сказал, что они пойдут во двор умять блины, а потом вернутся, и еще поедят.

– Пойдем к Мухомору! – шепнул Затычка, шагая к двери. – Смотри, что я за камнем нашел! – он вытащил из-за пазухи кусок бересты. – Это Полосатик оставил.

– А почему Королю не показал? – спросил удивленно Шустрик, выйдя на крыльцо и прикрыв плотно дверь.

– А зачем? – в свою очередь удивился Затычка. – Он так и так сейчас шага не сделает: те умники сразу голову принцессе отпилят, и Оружейников по одному кончать будут. А через недельку так в горах затеряются, что хоть всю жизнь ищи. Я так думаю: эти грамотеи про отряд написали. Но мы-то не отряд. Полосатик уже там, на горе, а нам что сидеть?

Он развернул бересту, на которой Полосатик своим перочинным ножом нацарапал:

“Идут через Оползень. Иду за ними. Нагоняйте. С едой!” – и прочитал написанное вслух.

– Вот видишь, и Полосатый говорит “нагоняйте”. Небось оголодал. Надо у Мухомора узнать, что это за Оползень такой. Мухомор вообще мужик что надо, я его давно знаю!

– Мухомор, так Мухомор! – согласился Шустрик, и они пошли к лекарю.

Домик Мухомора стоял самым последним на Нижней улице и был выкрашен ярко-оранжевой краской. Мухомор сидел в саду и перебирал травы.

– А-а, старый приятель пожаловал! – приветствовал он Затычку. – Ну, что новенького? Рассказывай. Редко к нам такие важные птицы залетают, да еще с Королем на пару. Садитесь вон на бревнышко. Может, блинков со сметаной хотите?

– Не-е… – отчаянно замотали головами данюшки.

– Ну-у, не хотите – как хотите! – удивился Мухомор. – В первый раз вижу, чтобы от блинов отказывались!

– Нам твоя помощь очень нужна! – сказал Затычка. – Поможешь?

– Чем смогу – помогу. А в чем дело?

– Что такое Оползень? – спросил Шустрик.

– Хм, Оползень… У нас такого названия и нет… – задумался Мухомор. – Хотя погодите, Оползнем можно назвать во-он ту горушку, вернее впадинку… – он ткнул в сторону Кряжа. – Когда год назад нас трясло, с нее вправду оползень сошел, да такой большой, что теперь каменный язык упирается чуть ли не в огороды Пригорок. Видите, гора с острой вершинкой? Мы зовем ее Острое Ухо. А слева от нее округлая. Это Кочка. А вот между ними как раз Оползень и есть. Тоже карабкаться упаришься, а все-таки не так высоко. И тропинка там идет неплохая. Только кто ее протоптал, не знаю. Но ей пользуются…

– А сможет по этой тропе пройти отряд с закованными в ошейники пленниками и кучей барахла? – открыто спросил Затычка.

– Ну и вопросики у вас! – почесал затылок Мухомор. – Не знаю, нужда большая будет – и не там пройдут. Вот скованные люди… Там трудно пройти вдвоем. Но, с другой стороны, больше им нигде не пройти. Говорю же, как нужда будет! А вот теперь вы мне ответьте, за каким вам это надо?

Мухомору Затычка доверял и рассказал все, без утайки.

– Да, дела… – помрачнел Мухомор. – Я в горах частенько бываю, в отличие от всех. Но дальше второй цепи не забирался: одному далеко в хребты уходить опасно.

– Дикие звери?! – испуганно округлил глаза Шустрик.

– Да нет… – рассмеялся Мухомор и всем телом повернулся к ним.

Теперь друзья увидели, что ступня у него забинтована.

– Вот, ногу подвернул. Пустячок вроде бы, а чуть концы не отдал, пока с Кочки спустился. Пару раз кубарем летел. А подальше бы ушел – там бы и околел. Где я, что со мной – никто ведь не знает. Поди, найди, в каком распадке мои косточки лежат.

– А где в горах ночевать можно? – спросил Затычка. – Вряд ли они до второй цепи добрались. Наверное, только оползень перевалили. Повозки бросили, а награбленное в несколько ходок на гору подняли. И кто-то из них обязательно у камня оставался, чтобы за Летучим Отрядом следить. Значит, заночевали они не так уж и далеко. Как ты думаешь, Мухомор?

– Похоже на то! – согласился Мухомор. – Если в горах на привал встаешь, первым делом ищешь место, где вода есть и дрова. Ну, дров-то, положим, найти можно – стланик там, березки всякие. А вот ручьи…, те по распадкам бегут, да так хитро иногда: под камни прячутся. Подойдешь к такому – журчит, зараза, а воды не достать. Но даже около такого ручья травка зеленеет. Бывает, что и рощица нарастет. Деревья по пояс человеку, а все приятно… Но воду чаще найти можно там, где распадок к гребню выходит. Если, положим, склон от подошвы до гребня как бы на три части разделить, то вот где вторая часть кончается, обычно родник бьет. Вода в родниках студеная – страсть, зато уж и вкусная! А за Оползнем на привал можно и в долине между хребтами встать. Там целая речка течет. Я ее Безымянкой зову. А вы что же, этих злыдней догонять собрались?

– Да, – кивнул Затычка. – Там нас Полосатик ждет, а он аж от Акватики за ними идет. Проследим, где у них логово и вернемся. Поможешь нам собраться?

– Помогу, – неторопливо сказал Мухомор, убрал травы и, хромая, пошел к дому.

Оттуда он принес большой заплечный мешок, набитый под завязку, и два таких же мешка, но поменьше и пустых. Содержимое большого мешка он вывалил на стол, выискивая в нем нужные предметы.

– Вот вам по кресалу с кремнем, да трут к ним. Трут я делаю из гриба трутовика, что на деревьях растет. Специально за ним в Чащобы хожу.

– А я тоже пробовал… – сказал Затычка. – Только у меня он, почему-то, плохо горел и от искры не зажигался…

– Еще бы! – хитро усмехнулся Мухомор. – У всякого дела своя изюмина есть. Этот трутовик надо сначала проварить с утра до вечера, потом высушить и растолочь. Тогда он от любой искры вспыхнет. Кресала на поясе носите, чтобы всегда при вас были. Вот фляги для воды и котелка два. Один для еды, другой для питья. Соль я храню в хитрой коробочке, чтобы не рассыпалась, не промокла. А самое главное, когда на гору идешь – это обувь хорошая, крепкая. И смена ей про запас, раз уж вы не один день там ходить собрались. Покажите-ка ваши башмаки!

Мухомор осмотрел обувь данюшек и вынес ей приговор:

– Слабая. Только по паркетам и ходить…

– Конечно! – попытался защитить свой башмак Затычка. – В тяжелых башмаках много не набегаешь, а эти вообще парадные. На бал в Цитадели.

– Понятно, – отмахнулся Мухомор, что-то подсчитывая на пальцах. – Соберу я вам обувку, по соседям пройду – там такие же сорванцы. Шесть пар получается… Хм-м, многовато… А меньше нельзя. Ваш друг, небось, уже босой там, наверху, сидит. По осыпи карабкаться – это вам не на балу танцевать. И одевайтесь потеплее – ночи в горах холодные. Я так понимаю, вы завтра с утра пораньше выйдете?

– Да! – кивнули Шустрик с Затычкой.

– Хорошо. Завтра придете, мешки возьмёте и башмаки. Я вас осмотрю перед дорогой, чтобы все было как надо.

– Когда мы уйдем, ты Королю все расскажи. Пусть не обижается, что мы тайком смылись – он бы нас все равно не пустил! – попросил Шустрик.

– Ладно! – согласился Мухомор.

Друзья попрощались с ним и пошли домой, чтобы хорошенько выспаться перед трудной дорогой.

– Что-то мне блинов захотелось… – сказал Затычка, подходя к бабушкиному дому. – Со сметаной.